ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— Груоппсы странные существа, — рассказывал Марк, раскачиваясь на соседней с моей гусенице. — Нижняя часть… на вашем сленге, она, кажется, называется устрица? — обратился он к госпоже полковнику, которая была уже разоружена и плелась во главе своего отряда перед трехметровыми чудовищами. Госпожа полковник не удостоила Крысобоя ответом.

— Так вот, нижняя часть устрицы — это тело, а верхняя, называемая всадником, мозг.

— Ты хочешь сказать, что это одно существо? — удивился я.

Щупальцеголовый обернулся ко мне и, раскрыв узкую беззубую пасть, спрятанную между щупальцами, произнес, слегка картавя:

— Одно. Одно.

— Познакомься, это Сайди. Он единственный умеет говорить на лингве. Правда, предпочитает молчать, — пояснил Марк.

— Не хило. Мозг может существовать отдельно от тела! Я наполнился изумлением. Такого мне еще не приходилось видеть.

— Мозг соединен с телом щупальцем, похожим формою на детородный орган. Видел я его лишь однажды. Кстати, это и удивительно. У груоппсов отношение к соединительному хоботу такое же трепетное, граничащее с священным фанатизмом. Когда тело становится нежизнеспособным, мозг покидает его и подыскивает в стаде подходящее тело. Тело выполняет все животные функции, потребляет пищу, выделяет отходы, спаривается, а мозг высасывает энергию, необходимую для своего существования. Что самое прикольное, рождается мозг с телом раздельно. Мужские особи рождают мозги, а женские — тела. Мозги рождаются редко. Раз в два года в колонии появляются до десяти новых мозгов, в то время как тел — до ста. Кстати, Рената… — обратился Крысобой к госпоже полковнику. «Он ее знает», — удивился я.

— …потеря мозга, одного мозга для колонии существенна. А если мозг убит, то убийца обязательно должен быть подвергнут трансформации.

Я заметил, как вздрогнула госпожа полковник. Рената.

— Что это означает? — спросил я.

— Убийца будет генетически трансформирован в мозг, — ответил Крысобой, наслаждаясь волнами ужаса, которые исходили от солдат.

— Откуда тебе это известно? — спросил я.

— Я когда-то служил в этих местах. Это планета Фаргал. Одна двадцатая ее часть заполнена пустыней. Когда-то на Фаргале существовала мощная цивилизация, вышедшая в космос. Говорят, что это и есть планета Предтеч. Но это версия. Одна из множества версий. Планета пережила ядерную зиму. Цивилизация исчезла, оставив зерна своего присутствия на многих планетах, в том числе и на Земле, и на Амбере. Груоппсы — цивилизация, появившаяся после ядерной зимы.

Солдата, пристрелившего мозг, мы вынуждены были отдать груоппсам. Закон есть закон. Груоппс-тело запеленало визжащего в ужасе солдата красной пенящейся нитью и уволокло за собой, догоняя сородичей.

Мы остались возле врат в иное пространство. Солдаты, передумавшие с нами воевать, и госпожа полковник, разъяренная фурия, пожиравшая нас взглядом. Они лежали на песке, давая телу отдых. Дневной переход под дулами автоматов и клыками груоппсов измотал их.

— Что будем с ними делать? — спросил я Крысобоя, усаживаясь рядом с ним.

Он сидел в отдалении от плененных.

— По большому счету их надо бы расстрелять, — ответил Марк. — Но мне это не нравится.

— Они перейдут на нашу сторону?

— Чем мы им платить будем? Гонорар гоевинский на десять частей поделим? — возмутился Марк.

— Зачем так грубо. Гонорар наш. А им два часа на разграбление виллы, — предложил я, не сводя глаз с плененных.

— Это, конечно, мысль, — одобрил Крысобой. — Рената должна согласиться. За остальных не ручаюсь. Они уже провалили задание Гоевина по нашей поимке. Так что могут считать себя уволенными без выходного пособия. Надо попробовать, Ларе. Надо попробовать, Русс.

— Откуда ты знаешь Ренату? — полюбопытствовал я.

— Доводилось с ней работать. Рената Музыкантская универсум в своем роде. Единственный вольный охотник-женщина. Я с ней в одной компании усмирял восстание на Сарракше. Нам дали заказ на голову предводителя повстанцев. Его мы убрали. А потом эта политиканская крыса лорд Джудд, представитель Правительства Земли от Европы, нашел в наших действиях что-то негуманное, незаконное, и меня с Музыкантской под суд отдали. Уж не знаю, с кем Рената переспала, но с нее обвинения были сняты, а мне восемь лет впаяли. Так что я без трех минут бывший зэк. Это мое первое дело после заключения. Знаешь, как было тяжело получить лицензию с таким клеймом в биографии…

Солнце упало за край.

Звезды засверкали в черном бездонном небе.

Порхало молчание.

— Ты куда пропал? — спросил я. Крысобой усмехнулся:

— Не спалось. Тут шум какой-то. Я на бархан взобрался. Глянул. Груоппсы. Тут меня и осенило, что нас на Фаргал занесло. Я к ним подошел. Пообщаться. Немного по-ихнему базарить могу. А пока трепался, тебя уже прихватили. Я-то сразу смекнул, что это магната нашего людишки. Ну, думаю, пусть до врат доведут, а там Ларса Русса отобью. А когда вы на привал остановились, после твоей клоунады… Снимаю шляпу, если бы она у меня была, сыграл ты профессионально. Тут еще и Музыкантскую увидел. Дальше тянуть было нельзя. Мы и налетели.

— Когда эти твари появились, выглядели они весьма эффектно… Скоро ли пойдем? — поинтересовался я, кивнув в сторону врат.

Песок перед дрожащим пространством серебрился.

— Не знаю. Может, еще отдохнуть? — предложил Крысобой.

— Не стоит, — отверг я. — Сейчас надо идти.

— Почему, Русс?

— А вдруг нам пустыня еще что-нибудь подкинет? Может, высланы другие отряды, о которых Музыкантская не знает?

Крысобой мотнул головой:

— Вот и я не знаю.

— Лорда Джудда виртуальщику этому в задницу!.. Пошли. С народом потолкуем.

Солдатам много времени на размышления не потребовалось. Они согласились сразу. Их воодушевила идея — разграбить виллу магната, на которой они неоднократно бывали. Судя по реакции пленных, на вилле было что взять. Дольше всех сомневалась Рената Музыкантская. Я чувствовал, что ее смущает персона Марка Крысобоя, как товарища по оружию. В их отношениях все было вовсе не так просто, как пытался представить Крысобой. Наконец она согласилась, и я вернул бойцам обоймы от их автоматов.

— Что ждет нас за воротами? — спросил я Музыкантскую.

Она вскинула на меня выразительные глаза, и я в них утонул.

Ненадолго.

Дела требовали срочного возвращения на поверхность.

— Сады, — неохотно отозвалась Музыкантская. — Они окружают виллу полукольцом.

— Ловушки? — консультировался я.

— В основном охрана. Гоевин навербовал ее из наемников.

— Сколько?

— Человек двести.

— А нас десять. Хорошее сочетание, — пробормотал я.

— Ты еще посчитай шесть охотников, — напомнил Марк.

— Четыре, — поправил я Крысобоя.

— Почему четыре? — удивился Марк.

— Потому что двух бедуинов они… — я кивнул на Музыкантскую, — уже успели оприходовать.

Рената молчала. Она всматривалась в ночное небо, где звезды стали медленно пропадать, будто их проглатывало неведомое.

— Нужно срочно уходить, — нервно сказала она, не отрывая глаз от неба.

— Чего так? — насмешливо спросил Марк.

— На нас надвигается песчаная буря.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

По одну сторону врат, открывавших проход в другую бытийную плоскость, буйствовал песок, вздыбливаемый ураганным ветром. По другую бесчинствовал дождь. Мы, выпав из пространственного перехода, тут же поспешили ретироваться под ветви раскидистого дуба. Я задрал голову, стараясь ртом уловить как можно больше капель. Я пил и не мог насытиться. Рядом конкуренцию мне составил Крысобой. Я зажмурил глаза, наслаждаясь влагой. Мое пересохшее горло испытывало блаженство. Музыкантская и солдаты пялились на нас, как на сумасшедших. Никому из них не пришло в голову поделиться с нами водой из фляжек.

Утолив жажду, я томно вздохнул и, раскрыв глаза, столкнулся взглядом с белыми проколотыми глазницами статуи, которая стояла, полускрытая в кустах. Статуя изображала мужчину, судя по курчавым волосам, он явно принадлежал к сонму богов. Но налюбоваться им и идентифицировать его личность я не успел. Голова мужчины взорвалась, и посыпались ветки с кустарника, который скрывал скульптуру, — словно пьяный садовник, вооружившись лазерным секатором, авангардно легким взмахом уполовинил кусты. Листья взвились вверх и закружились, как пух из разграбленного курятника.

Я опрокинулся на спину и перекатился за дерево. Солдаты охраны заняли позицию в начале садовой дорожки, укрывшись за скамейками и статуями. Оценить их количество мне не удалось. Я нацелил «Шершень» на садовую дорожку и заозирался по сторонам. Крысобой отцеплял от пояса гранаты и раскладывал их перед собой, точно пасьянс. А Музыкантская вытащила пистолет и проверяла обойму. Ее солдаты, как зеркало, повторяли ее действия.

— Не стрелять!!! — завопила Рената. — Не стрелять!!!

Крысобой вздрогнул и злобно покосился на свою бывшую пассию. Он оставил в покое гранаты и вытянул из-за пояса пистолет класса «Кактус», намереваясь всадить в женщину всю обойму игл.

Я зашипел на Марка.

И Марк меня услышал. Он убрал «Кактус» на грудь, так, чтобы при случае до него легко можно было дотянуться, и взглядом волка впился в Ренату, ожидая от нее подвоха.

— Ребята, это я, полковник Музыкантская!!! Прекратить стрельбу!!! Мы доставляем пленных для Себастьяна Гоевина!!! — разорялась Рената.

Но солдаты плохо понимали ее и осыпали наш квадрат свинцовым удобрением.

— Кончайте стрелять, дебилы недоношенные!!! Мать вашу драную!!!

Такой разговор солдатам пришелся по вкусу. Стрельба в одно мгновение прекратилась, и на садовую дорожку повыползал наткнувшийся на нас отряд.

— Поднимайте свои тощие зады, шакалы!!! — прокричала Рената, обращаясь ко мне и Марку.

Крысобой зарычал, наверно, поклявшись при случае порвать Музыкантскую на куски, но послушался и оставил боезапас на траве. Я с большой неохотой, отодвинув «Шершень» в кусты, поднялся и демонстративно заложил руки за спину. Ко мне подскочил шустрый рядовой из нашего отряда и, уперев дуло автомата в позвоночник, толкнул на дорожку.

Что-то должно было произойти.

Я чувствовал движение воздуха, упоенного предвкушением грядущих смертей.

Под конвоем мы с Крысобоем, сверля глазами спину Ренате, приблизились к отряду охранников, столкнувшихся с нами. Их было двадцать человек. По два выстрела на каждого.

В том, что это подстава со стороны Музыкантской, я не верил. Ловушка была. Я ее чувствовал, но в этой ловушке мне, как и Крысобою, была уготована участь хищного паука, а охранникам — мух, угодивших в нашу сеть. Надо только помнить, что паучихи имеют привычку питаться особями мужского поля.

Марк Крысобой был уверен в обратном. Он уже жалел, что оставил гранаты, которых бы хватило, чтобы отправить охранников вместе с Музыкантской к праотцам.

— Лейтенант Клопов, — козырнул Ренате старший по званию.

— Полковник Музыкантская, — ответила Рената. — Какого хрена вы стали палить без разбору? Что, форму не разобрали?

— К нам поступило сообщение, что группа террористов может прорвать периметр и что они могут быть одеты в форму гвардии, — доложил лейтенант.

— Кто-нибудь еще проходил?

— Один человек пытался пробраться сквозь сад. Отстреливался. Вторая рота обезвредила его. Я победоносно оглянулся на Крысобоя. Теперь у нас только трое конкурентов.

— Бдите, господин лейтенант. В этот раз, что называется, пронесло. Но в другой раз может пронести мимо толчка. Вольно.

Лейтенантик расслабился и пропустил пулю, которой Рената поцеловала его в лоб.

Защелкали выстрелы, исходящие от наших солдат. Противник оказался застигнут врасплох.

Крысобой выпустил из «Кактуса» веер игл в лицо ближайшему охраннику и вторым веером измочалил в лохмотья шею другого.

Стрелять мне было не из чего, а поучаствовать в разборке хотелось, чтобы внести, так сказать, свою лепту.

Врага было не жалко. Единственная его вина заключалась в том, что он стал служить человеку, оказавшемуся вне закона. Но, в конце концов, они знали, на что шли, и за опасность получали добавку к зарплате, а за каждого убитого противника премию.

Моя совесть была чиста.

Ударом ноги я пробил горло мужику справа, а левого захватил в двойной Нельсон и переломил ему хребет.

— Дачьше будет хуже, — сообщила Рената. — Это третья рота. Мы первая. Нас ожидают еще вторая, четвертая и до десятой. Так что работы невпроворот. Будем врываться резко, чтобы они не опомнились.

— А я думал, ты нас заложить решила, — сообщил я, хлопая Музыкантскую по плечу.

— В следующий раз обязательно, — пообещала Рената.

Наши солдаты посдирали оружие с трупов. Похоже, они тоже не забивали себе головы этическими проблемами. И то, что со многими из убитых они спали в одной казарме, ели в одной столовке и сражались плечом к плечу, их волновало мало. Я стал подозревать, что эти солдаты прошли курс психокоррекции, и им стерли все излишние чувства для точного выполнения задания.

Я вернулся за «Шершнем».

Крысобой рассовал по карманам гранаты и взглянул на меня.

— Ну, что, пощекочем виртуалыцику нервы?

— Скорее уж поджарим, — поправил я Марка.

— Ага. Подпалим ему задницу, — согласился Крысобой.

Двести метров мы двигались в относительном спокойствии, если не считать невесть откуда взявшихся комаров, которые шумной ордой вились над нашими головами. Мы пересекли центральную аллею парка и углубились в виноградные дебри. Цель была близка, когда нас накрыл автоматный огонь. Рядом со мной пареньку изрешетили всю грудь. Чуть в отдалении ближе к Музыкантской грохнул взрыв, и солдата разнесло на куски. Виноградины порхали в воздухе, словно летчики-камикадзе. Брызги винограда летели нам в лицо, окрашивая кожу в кровавые цвета. Хорошее название для детективного романа «Смерть в винограде»! Рената отреагировала на взрыв огнем и упала на землю. Мы последовали за ней. И тут нас атаковали комары. Они всей оравой навалились на одного из нашей группы, и через минуту, заполненную истошным визгом несчастного, автоматными перебранками и зловещим гулом, они покинули то, что осталось от человека. Раздувшийся, бившийся в агонии мешок мяса, чьи мучения оборвал Крысобой двумя выстрелами в голову.

Орда нашла новую жертву. Она окутала плотным шевелящимся облаком еще одного нашего солдата, оставшегося для меня и Марка безымянным, и утробно запищала.

— Таким темпом нас всех пожрут!!! — проорала Музыкантская.

— Эх, мать!! Джудда в ад!!! — выругался Крысобой, привстал и одну за другой метнул три последних гранаты в залегшего впереди противника.

Гранаты вряд ли долетели до вражеской линии. Слишком далеко. Но они позволили нам создать дымовую завесу. Один за другим хлопнули взрывы, вздыбливая пламя, переворачивая землю. Виноград поднялся в воздух облаком сока, сквозь который пронеслись мы. Оставшиеся в живых. За нами, хищно гудя, летела орда насекомых.

Мы вынырнули из дыма и винограда в двух шагах от позиции неприятеля. «Шершень» забился у меня в руках, зачищая огневые точки, не успевшие открыть по нам огонь.

Мы пронеслись сквозь врага, точно ураган, и, мелькая, будто живые мишени, помчались дальше, рискуя схлопотать пулю в спину. Но солдатам охраны было уже не до нас. Рой комаров, преследуя наш отряд, налетел на залегшие роты и облепил их. Через минуту солдаты дрогнули и обратились в бегство. Побросав оружие, они удирали вслед за нами, перепрыгивая через трупы товарищей.

Насекомые потеряли к ним интерес через десять метров. На земле осталось много трупов и полуживых обездвиженных тел, которыми можно было полакомиться. И хищные комары вернулись к ним.

Красивая картинка получилась. Впереди всех неслась Музыкантская с Крысобоем, за ними я и трое оставшихся ребят из нашего отряда, а в нашем кильватере человек пятьдесят вражеских солдат, обезумевших от страха. Значит, все-таки я ошибся, и психокодировке они не подвергались, иначе такого забега не получилось бы.