– Но ты не в Риме. И лучше тебе привыкнуть к этому. Цезарь сейчас в походе, и куда бы он ни пошел, мы последуем за ним.

– Тогда будем надеяться, что он быстро расправится с этими мятежниками и для нас все закончится.

– Закончится? – Марк невольно улыбнулся. – Это только начало. Когда – и если – Цезарь разобьет мятежников, он захочет еще больше прославиться в Галлии. А на это уйдут годы.

Луп опустил руки и повернулся к Марку с горестным выражением лица:

– Годы?

Трактирщик вернулся, собрал мокрую одежду и унес ее в кухню. Скоро из кухни показалась дородная смуглая женщина, она тащила за деревянную ручку тяжелый котел. В комнате вкусно запахло. У Марка скрутило живот от голода. За женщиной шла девочка лет восьми и с трудом несла поднос с деревянными мисками и ложками.

Женщина опустила котел на прилавок, дочка поставила рядом с ним миски. Женщина положила по черпаку варева в первые две миски, и девочка понесла их Цезарю и Фесту. Привыкнув к почтению, с каким в Риме обращались к Цезарю, Марк затаил дыхание, когда девочка сначала протянула миску Фесту, а потом Цезарю, после чего стала раздавать миски остальным. Фест с тревогой посмотрел на Цезаря, но этот великий человек только хохотнул и махнул рукой. Он наклонился и понюхал содержимое миски.

– Трактирщик, что это такое?

Трактирщик выглянул из кухни:

– Ты о чем, господин?

– Что в этой миске?

– Козлятина. В городе ее полно! – весело пояснил трактирщик. – Надеюсь, вам понравится.

Цезарь зачерпнул ложкой, попробовал и кивнул:

– Действительно вкусно. Как раз то, что нужно людям, которые весь день провели в дороге. Да, парни?

Телохранители кивнули в ответ, пробормотали что-то и, получив порции, отошли к столу в конце комнаты, чтобы не мешать своему хозяину. Последними были Марк и Луп. Когда они направились к остальным, Цезарь крикнул:

– Нет-нет. Иди сюда, Марк, присоединяйся к нам. Ты тоже, Луп.

Они повернулись и пошли к столу, за которым сидели Цезарь и Фест.

– Чего он от нас хочет? – прошептал Луп.

– Понятия не имею, – тихо ответил Марк.

Они поставили свои миски, пододвинули стулья и сели, нервничая под пристальным взглядом зорких глаз Цезаря. Он указал на миски и ложки:

– Ешьте, мальчики. Мы на несколько дней оставили позади Рим с его чопорными манерами. Жизнь становится менее сложной, и это мне нравится. Мы убежали от негодяев и интриганов из сената. Перед нами простая и ясная задача: выследить и уничтожить Брикса и весь его сброд. Вот и все.

Он зачерпнул ложкой еще порцию мяса и стал энергично его жевать.

– Поразительно вкусное это мясо. Надо не забывать почаще есть козлятину, правда, Фест?

– Да, хозяин, – склонил голову начальник телохранителей.

Марк жадно принялся за еду, и с каждой ложкой вкусной еды у него поднималось настроение. Скоро даже Луп пережил тот факт, что оказался за одним столом со своим хозяином, и начал есть. Наконец Цезарь отодвинул пустую миску и откинулся к стене, покрытой потрескавшейся штукатуркой. Он помолчал немного, сложив руки на груди.

– Я только что вспомнил. Я видел этот городок несколько лет назад. Меня как раз назначили в один из легионов в армии Красса. Я ехал, чтобы присоединиться к нему с когортой союзной кавалерии. На ночь мы остановились в этом городе. Но здесь я не остался. Местный судья устроил меня в своем доме. – Он помолчал. – Это место было таким же унылым, как сейчас. На следующий день мы уехали, и я никогда не думал, что опять окажусь здесь.

Фест закончил есть и ладонью вытер губы.

– Красс? Это, должно быть, когда он воевал со Спартаком, хозяин.

– Так и есть. Я все время думаю о враге, с которым нам предстоит сразиться. Вот почему я вспомнил. Тогда я прибыл как раз вовремя, чтобы стать свидетелем последней большой битвы, в которой Красс разбил армию восставших.

– Красс? – невольно удивился Марк. – А мне говорили, что это Помпей подавил восстание.

– Помпей? – Цезарь поднял бровь и хихикнул. – Нет, он прибыл вскоре после окончания боя, чтобы собрать выживших в этой битве. Мне повезло быть свидетелем двух сражений, если действия Помпея можно назвать сражением. Скорее, это была небольшая стычка. Совсем не то, о чем он писал сенату. О да. Он послал им отчет, в котором сообщал, что это он подавил восстание и убил Спартака. Словно Красс ничего не делал в предыдущие два года. Вот таков он, Помпей. Приписывает себе все заслуги, какие может.

Марк наклонился вперед и пристально посмотрел на своего хозяина. Ему вдруг захотелось узнать больше.

– Господин, ты сказал, что принимал участие в обоих сражениях?

– Верно. После первой битвы Красс послал меня найти Помпея и попросить его перекрыть пути отхода для уцелевших. Вот это Помпей действительно сделал.

У Марка быстрее забилось сердце. Тит, отставной центурион, который вырастил его, редко рассказывал о восстании. До конца жизни он не хотел вспоминать жестокость и трудности той кампании. Теперь у Марка появилась возможность узнать больше о своем настоящем отце.

– Как это было, господин? Что произошло? – Марк нервно сглотнул. – Ты сам видел когда-нибудь Спартака?

– Сколько вопросов, – усмехнулся Цезарь. – Что ж, здесь все равно больше нечего делать, кроме как разговаривать.

Луп осторожно потянулся к своей сумке и вынул восковые дощечки. Цезарь покачал головой:

– Это не понадобится. Я не хочу увековечивать для потомства свое участие в бунте рабов. Чем скорее забудется этот эпизод, тем лучше.

Луп кивнул и положил дощечки в сумку. Цезарь на миг закрыл глаза, чтобы собраться с мыслями.

– Такой войны я раньше не видел и не слышал. Ни одна сторона не брала пленных. Рабы были беспощадны с работорговцами и надсмотрщиками, попадавшими им в руки. Конечно, большую часть этого я узнал от людей, которые дрались со Спартаком и его единомышленниками в начале восстания. К тому времени, как я присоединился к Крассу, он подошел к ним совсем близко и заставил Спартака принять бой. Спартак был как раненый зверь – очень опасен. Когда их окружили, они поняли, что должны драться или умереть. Спартак построил свою армию на горном хребте, поперек направления движения наших войск.

Цезарь замолчал и уставился на стол. Марк с нетерпением ждал продолжения. Цезарь прокашлялся и снова заговорил, понизив голос:

– Хотя нас было больше, я видел, как нервничали наши солдаты при мысли о предстоящем сражении. Я помню, что тогда не понимал их реакцию. Они были опытные солдаты и хорошо вооружены. Многие из них участвовали в предыдущих кампаниях. Посмотрев на восставших, я увидел, что многие вооружены сельскохозяйственной утварью и очень мало кто в доспехах. Среди них были женщины и даже старики и мальчишки. В центре линии стояло несколько тысяч хорошо вооруженных повстанцев, построенных в боевой порядок. За ними группа всадников окружала Спартака и его штандарт.

– Ты видел его, хозяин? – спросил Луп, сверкая глазами от возбуждения.

– Да. Он ехал на белом коне. На нем были черные доспехи и шлем с темным гребнем. Поразительная фигура.

Услышав это описание, Марк почувствовал прилив гордости. Как жаль, что ему не пришлось узнать своего отца!

– Когда мы развернулись в наш обычный ступенчатый боевой порядок, я услышал неясный шум, доносившийся от линии мятежников. Сначала я не мог разобрать, но вдруг понял, что это его имя: «Спартак… Спартак… Спартак!» Шум нарастал, пока не превратился в громогласный рев, эхом повторяющийся по всему полю боя. Потом они ударили. Как набежавшая волна. Я не помню, чтобы слышал сигнал. Это было так, словно всем им в голову пришла одна мысль. Один и тот же инстинкт двигал ими: убить каждого римлянина, который встанет перед ними. Мне не стыдно признаться, что я почувствовал страх. Тогда это удивило меня, но нельзя отрицать, что они наводили ужас. Они обрушились на наши передние отряды, колотя по нашим щитам и мечам и умирая сотнями. Они были как дикие животные. Если теряли оружие, то дрались голыми руками. Даже раненые, лежа на земле, продолжали сражаться, пуская в ход зубы. Наша первая линия сдерживала их какое-то время, но даже лучшие солдаты в мире не могли долго противостоять этим демонам. В бой вступила вторая линия. Вот тогда Красс отдал приказ, который повернул бой в нашу пользу.

При воспоминании об этом моменте глаза Цезаря блеснули.

– Мятежники вошли клином в середину нашей линии, и Красс приказал задним линиям с двух сторон окружить их. Как только протрубили трубы, наши солдаты с ревом сомкнулись вокруг них. Мятежники какое-то время сдерживали наш напор, потом некоторые запаниковали и вырвались из окружения. Остальные стали разбегаться, и скоро с ними было покончено. Наша кавалерия закрыла ловушку, и убежать удалось только нескольким тысячам. Остальные были уничтожены.

– А Спартак? – выпалил Марк. – Что с ним?

– Он и его телохранители прикрывали отход выживших, когда у наших уже не осталось сил преследовать их. Красс понял, что, если Спартак спасется, он обязательно где-нибудь поднимет новое восстание. Поэтому он послал меня найти Помпея и, э-э, посоветовать ему преградить Спартаку дорогу.

– Посоветовать? – хмуро переспросил Фест.

– Помпею Великому не приказывают, – улыбнулся Цезарь. – Красс знал, что дело слишком важное и не стоит рисковать, что Помпей оскорбится и тем самым даст врагу ускользнуть. Во всяком случае, я нашел Помпея, передал ему слова Красса и остался с ним, когда его люди направились туда, где находился Спартак. Очень быстро все было кончено. Мятежники обессилели, многие были ранены. Но все равно они окружили своего командира и дрались до конца. В плен мы взяли только несколько человек. Никто не соответствовал описанию Спартака, которое нам дал его старый ланиста.

– Ты снова видел его? – взволнованно спросил Марк. – Спартака?

– Да, в окружении его ближайших сторонников. Они были верхом, но перед началом сражения спешились и убили лошадей, чтобы показать, что они разделят судьбу своих товарищей. Когда пал последний из них, я присоединился к Помпею и его офицерам, искавшим Спартака на поле сражения. Мы нашли черные доспехи и шлем. Видимо, его товарищи сняли их со своего вожака, когда увидели, что он убит. Многие тела были так изуродованы, что узнать его было невозможно.

Марк содрогнулся, но постарался не показать своего отвращения.

– А что, если Спартак все же выжил? – предположил Луп.

– Не представляю, как он мог спастись. Его наверняка убили в последнем сражении. Я уверен.

– Он должен был остаться и умереть с другими, – быстро добавил Марк и оглядел присутствующих. – По крайней мере, на его месте я поступил бы именно так.

Фест засмеялся и шутливо хлопнул мальчика по спине:

– На твоем счету всего несколько драк, а ты уже воображаешь себя Спартаком!

Цезарь пристально посмотрел на Марка:

– Надеюсь, что это не так. Первый Спартак почти разрушил Рим. Мы не сможем пережить еще одного. Кроме того, я полюбил тебя, Марк. Я буду разочарован, если когда-нибудь мы станем врагами. Тогда мне придется уничтожить тебя.

Он говорил спокойным тоном, но от его слов Марка пробрал холод. Не первый уже раз мальчик испытывал страх, что Цезарь знает о нем больше, чем он думает. Но надо гнать такие мысли, надо быть сильным и довести дело до конца. Он должен быть таким же сильным, как его отец. Успокаиваясь, Марк сделал вдох и снова обратился к своему бывшему хозяину:

– Я верно служил тебе, господин. Нет причины думать, что когда-нибудь мы станем врагами.

Цезарь посмотрел на него и тихо засмеялся.

– Конечно, причины нет. Кроме того, у меня есть более грозные враги. Вот о чем мне надо беспокоиться. – Он зевнул. – День был длинный. Мы согрелись, наши желудки наполнились. Нам надо хорошо выспаться. Фест, я хочу отправиться на рассвете. Проследи, чтобы меня разбудили вместе с другими.

– Да, хозяин.

Цезарь вышел из-за стола, поморщился, потирая поясницу. Потом кивнул телохранителям и стал подниматься по лестнице в дальнем конце трактира, что вела к небольшим комнатам для путников. Фест повернулся к мальчикам:

– Для вас я тоже нашел место. У трактирщика есть просторный погреб. Он отнес туда две постели, но предупредил, что там могут быть крысы. Иногда они кусаются.

– Крысы? – побледнел Луп.

– Он, наверное, пошутил, но все равно будьте осторожны. Ладно?

Фест встал и направился к остальным, чтобы передать приказ Цезаря.

– Крысы, – повторил Луп. – Ненавижу крыс.

– Тогда отпихивай их, – засмеялся Марк. – Пошли, я буду тебя защищать.

Жена трактирщика провела их в погреб при свете масляной лампы и поставила ее на нижнюю ступень узкой лестницы, чтобы они могли приготовиться ко сну. Луп осторожно поглядывал в темные углы, но наконец он лег и, несмотря на свои страхи, быстро уснул. А Марк опять лежал без сна, погрузившись в размышления.

На этот раз он думал о Спартаке. Постепенно его сердце наполнялось гордостью за отца: сколь многого он достиг и какой пример подавал своим последователям, готовым сражаться и умереть рядом с ним. В душе у мальчика что-то шевельнулось, появилось ощущение, что его долг – чтить своего отца. Быть достойным его имени и всего того, чего он добился в своей короткой жизни. В конце концов, в венах Марка текла та же кровь, он так же умел обращаться с оружием и в нем горело то же желание быть свободным.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.