Он перепрыгнул через невысокую чугунную ограду газона, пробежал по ровно постриженной травке, чтобы обогнать медленно идущую толпу туристов, и снова оказался на тротуаре.
      Ничего, через несколько минут все будет позади: и сны, и морока с заклятием… правда, причин для частых встреч тоже не будет, но уж это, как говорится… Тут великий маг некстати вспомнил о красном платье и не сдержал улыбки. Ничего, завтра он непременно придумает повод и ввернет при удобном случае, что это нелепое и неприлично короткое платье – наряд, достойный эльфийской королевы. Придется изрядно покривить душой, конечно, ну да чего не сделаешь для хорошего человека!
      Он, чертыхнувшись, снова свернул на обочину тротуара, пропуская оживленно болтающую толпу студентов, и поспешил дальше. В конце концов, эка важность – платье. Можно и соврать…
      Подумав так, Тильвус на ходу попытался настроиться на волну хозяйки красного платья – исключительно для того, чтобы выяснить, злится ли она до сих пор или уж и думать об этом забыла – и внезапно встал посреди шумного человеческого потока как вкопанный. Прохожие то и дело задевали его, старушка дачница проехала тележкой прямо но ногам, кто-то, налетев, обругал и толкнул, но Тильвус не замечал ничего. Он стоял, склонив голову набок, словно прислушиваясь к чему-то, и с каждым мгновением ему становилось все тревожнее и тревожнее. Чувством, которое он уловил, оказалась вовсе не злость. Им была паника.
      – Черт! – в ужасе воскликнул Тильвус, прибавил парочку непечатных ругательств на языке гоблинов и что было духу помчался к ближайшему переулку.
 
      Усадив Сати в машину и наказав на всякий случай закрыть все дверцы, Никита припустил к киоску. Продавщица читала свежую газету «Ваше здоровье» и так была увлечена, что сисадмину пришлось постучать в окошко раз, потом другой, прежде чем покупателя заметили.
      – Что вам? – неохотно поинтересовалась продавщица.
      – Батарейки есть? Есть? Штук десять дайте…
      Женщина тяжело вздохнула, свернула газету и полезла под прилавок. Никита сразу же почувствовал себя виноватым: пришел, отвлек человека от важного дела, заставил батарейки искать… но они и правда были нужны, без них хоть в конторе не появляйся.
      Расплатившись за покупку, сисадмин повернул назад к переулку. Он сбежал по выщербленным ступенькам, отыскал взглядом машину и вдруг насторожился: к его «японке» неторопливо направлялся какой-то человек. Возле машины человек остановился и развернул карту. Сисадмин хмыкнул – каждое лето туристов в городе пруд Пруди. Вот и этот… заблудился небось, хоть и с картой ходит.
      Вдруг ни с того ни с сего на душе у него стало тревожно. Он прибавил шагу, не сводя с «туриста» настороженных глаз. Тот опустил карту, поискал кого-то взглядом, подошел к машине и постучал в окно. Тут Никита с досадой убедился, что все обещания быть начеку Сати конечно же забыла. Небось размышляет о красном платье, которое, прямо скажем, было не фонтан… фонтан-шмон-тан… а ведь говорил ей не открывать окошко!
      Сати между тем принялась крутить ручку, опуская стекло. Механизм постоянно заедал, и стекло опускалось медленно, рывками. Никита припустил бегом – просто так, на всякий случай. Батарейки постукивали в кармане.
      Вдруг человек отбросил карту и просунул в окно руку.
      А дальше произошло что-то совершенно невероятное.
      С обочины дороги, из разросшихся кустов сам собой выполз здоровенный сук старого ильма, даже не сук, а увесистая дубина. Выполз, поднялся в воздух, помедлил секунду, а потом со всей силы обрушился человеку на голову.
      Мгновение тот стоял покачиваясь, потом рухнул перед машиной.
      Совсем некстати Никите вдруг припомнилась последняя прочитанная книга о похождениях хромого ниндзя: тот избавлялся от трупов врагов, бросая их в бездонную пропасть. Пропастей в окрестностях не наблюдалось, зато труп, похоже, уже имелся.
      И это было последнее, о чем он успел подумать, бросаясь к машине со всех ног.
 
      Плохо, очень плохо, что ни попрощаться с Адольфычем не получилось, ни объяснить ему толком, что происходит. Ну да Адольфыч, он настоящий друг, а потому не обидится. Настоящие друзья не обижаются. А на объяснения времени нет, это уж потом как-нибудь…
      Но все-таки, вмешаться или не вмешаться? Еще ведь не поздно… Или сказать: мое дело – сторона и все тут?
      Джулис прибавил ходу, проскочил мостик через пруд, ловко перепрыгнул через скамейку и не рассчитал малость – налетел на человека. Тот от неожиданности выронил мороженое и закрутил головой по сторонам, пытаясь понять, кто его толкнул. А Джулис уже несся по бульвару, только ветер в ушах свистел.
      Что же делать, что же делать? Найти Мора? А дальше что?
      Отыскать Тильвуса? Это было бы лучше всего, отыскать, рассказать все быстренько… ну или почти все… а там уж великий маг пусть сам. У него с Мором свои счеты. А пока суд да дело, он, Джулис, стоять и дожидаться, пока на него падет гнев великого мага, не станет. Скроется где-нибудь, да так, что никто его не отыщет!
      Ух, какие приятные картины сразу перед глазами замелькали: Доршата, серое море, корабль с поднятыми парусами, скромный путешественник на палубе. Поди узнай, куда он направляется! Сошел на берег в дальней стране – и был таков!
      Тут Джулис к огромному своему неудовольствию вспомнил, что он невидим, а Тильвус-то после разговора вряд ли поспешит его расколдовывать. Да уж, вряд ли… Ну так что ж?!
      Невидим, зато жив! Даже и преимущества кое-какие у невидимости-то: на билет можно не тратиться, отплыть в дальние и безопасные края совершенно бесплатно. Правда, существуют маги, которые его все еще ищут… Но ведь можно уплыть очень, очень далеко, затеряться в чужих краях.
      Это бы хорошо, это бы отлично… но все-таки, что же делать?!
      Джулис зайцем метнулся через оживленную дорогу и продолжил бег по бульвару.
      Быстро найти Тильвуса, в двух словах изложить ему дело и исчезнуть. Исчезнуть как можно быстрее, пока великий маг не успел ничего с ним сделать. А там пусть он разыскивает Мора и спасает свою знакомую. Может, и успеет.
      Джулис пронесся напрямик через клумбу, запутался в цветах и чуть не растянулся.
      А если не успеет?
      На душе заскребли кошки. Но спасать людей – не его, Джулиса, дело. Самому бы спастись…
      Тильвус скорее всего сейчас в парке возле реки либо в сквере у большого стеклянного здания. Отвратительное место – из окон постоянно голоса поющих людей слышно. С утра до ночи, с утра до ночи! Этак и свихнуться недолго. А великому магу вроде нравится.
      Вот-вот! Найти его, и пусть он сам… В конце концов, он, Джулис, тут ни при чем. Ну почти… так, сбоку припека, как иной раз говорила в сердцах девица.
      Джулис припустил еще быстрее. Даже хорошо, что он невидим, никто не увидит, как маг несется, сломя голову, как какой-то простолюдин.
      Проклятые кошки на душе прямо-таки ополоумели и старались изо всех сил. Проклятые твари, недаром он их никогда не любил. Себе на уме! Ишь, нашли развлечение, когти точить о чужую душу!
      Так что пусть великий маг сам…
      Тут Джулис на всем ходу завернул в тихий переулок, что вел к набережной, и остановился как вкопанный – заметил знакомую машину. Называется «драндулет». Это девица так ее называла. Драндулетов в городе было очень много и отличить один от другого нелегко, но этот-то приметный, вон большое ржавое пятно на боку. Неприятная встреча! Город большой, гораздо больше Доршаты, а вот поди ж ты! Столкнулись нос к носу.
      Однако ж они его не видят, вот и прекрасно. Девица тоже пока жива – отлично. Проскользнуть мимо и дальше, к Тильвусу.
      Но тут сердце с размаху рухнуло в живот и превратилось в глыбу льда.
      Опасность! Опасность он всегда чуял, и чутье еще ни разу не подводило, и он всегда к нему прислушивался.
      Гм… ну если честно, один раз не прислушался, когда решил подзаработать чуток на чужой тайне. Да и то сказать, внутренний голос тогда сперва шепнул, что лучше не связываться, а потом сказал громко и внятно, что дело кончится плохо. На что Джулис ответил еще громче, что деньги никогда не помешают. И внутренний голос умолк, пробормотав напоследок что-то вроде: «Пеняй на себя, дурак». И ведь прав оказался внутренний голос, ох как прав!
      Вот и сейчас внутренний голос шепнул: «Уноси ноги!»
      Джулис бы рад, да ноги-то словно примерзли к земле. К машине направлялся не кто иной, как Мор!
      Что же делать?!
      Джулис точно в оцепенение впал, как гоблин перед драконом: с места двинуться не может, только стоит да смотрит, как Мор подходит к драндулету, стучит в стекло, и бестолковая девица, вместо того чтобы испугаться и убежать, преспокойно открывает окно!
      Все, Джулис. Рассказывать что-то великому магу уже поздно, а значит, пора бежать. Бежать в портал, в Доршату и дальше – куда глаза глядят, на самый край света, где, как говорят, живут среди льдов волосатые люди. Или на юг, где в песках обитают люди-змеи. Неважно, лишь бы подальше. А со змеями найдем общий язык.
      Маг наклонился к окну и что-то спросил.
      Джулис стряхнул наконец оцепенение и прыг в кусты, чтобы Мор не заметил.
      «Торопись, дурак, – шепнул внутренний голос. – Не строй из себя героя. Какой ты герой? Трусы героями не бывают».
      – Заткнись! – сердито огрызнулся Джулис вслух. В последнее время внутренний голос совершенно распоясался, обнаглел и позволял себе много лишнего.
      Сердце запрыгало в груди, застучало, как барабан. Джулис в панике огляделся, обнаружил неподалеку обломок крепкой толстой ветки – точь-в-точь дубина тролля. Схватил ее покрепче, выскочил на дорогу, подкрался на цыпочках к машине. Помедлил, поколебался немного, собираясь с духом, а потом так страшно стало, что глаза сами собой зажмурились. А дубина тоже как-то сама собой с размаху – бац! – и опустилась на голову наклонившегося к девице Мора.
      «Тебе конец», – в очередной раз констатировал проклятый внутренний голос с каким-то даже удовлетворением.
 
      Сати, чертыхаясь, открыла наконец заедающее стекло.
      – Чего вам? – спросила она.
      В салон машины ворвался свежий воздух, но принес не ароматы цветущей липы или тополиной листвы, а странный запах близкого пожарища, точно от курившегося где-то поблизости пепелища. Сати посмотрела в глаза наклонившегося к ней человека – и тут же все мысли в одно мгновение вылетели у нее из головы. Невидимые ледяные пальцы раздирали грудную клетку изнутри, обнажая сердце, заставляя ее заходиться от боли и ужаса. Упала темнота, замелькали огни, сливаясь в одну сплошную желтую полосу, словно на взлетной полосе, когда самолет, перед тем как оторваться от земли, набирает скорость. Она почувствовала, как хрустят и крошатся кости, как плавится кожа и замерзает кровь. Огни взлетной полосы мелькнули и пропали, растворились во мраке, будто неведомая дверь захлопнулась с размаху, отсекая солнечный день, и обрушились мрак, холод и пустота.
      И вдруг все прекратилось. Ледяные пальцы разжались, сердце ожило и бешено заколотилось, и Сати потрясла головой, приходя в себя. Целый рой черных мошек вспорхнул и замельтешил перед глазами, руки тряслись, а в груди саднило так, точно она только что пробежала марафон. Накатило противное ощущение слабости и тошноты. Сати нашарила ручку дверцы, вывалилась наружу и закашлялась до слез.
      – Что-то мне фигово, – выдавила она подбежавшему сисадмину и снова тяжело закашлялась. Сати хотела добавить еще что-то, но тут увидела такое, что мигом позабыла обо всем: возле машины лежал незнакомый человек.
      – Это кто? – испуганно просипела она, горло першило так, будто там застрял кусок наждачной бумаги. – Что с ним? Может, «скорую»?
      Сисадмин выхватил из кармана сотовый телефон, но тут же опомнился.
      – Погоди-ка. – Он помог ей подняться и подозрительно огляделся по сторонам. – Здесь нечисто что-то. Сдается мне, тут раб лампы поблизости крутится. Это он его огрел, я видел. Ну то есть не видел, конечно, но дубины сами по себе по воздуху не летают.
      – Огрел?!
      – Ну да. Мужика этого, что в окно к тебе сунулся… что ему надо было, кстати?
      – Н-не помню, – призналась Сати, постепенно приходя в себя. – Он спросил что-то… кажется, как на набережную пройти… а потом… испугалась я… и что-то еще, кажется, было? Нет, не помню…
      – Помню-шмомню… Просил же не открывать никому! В общем, ни с того ни с сего вот эта дубина его по голове шарахнула.
      Сати тоже оглянулась.
      – Раб лампы, – откашлявшись, позвала она. – Джулис! Ты тут?
      – Тут, – раздался рядом дрожащий голос. – Но лучше б меня тут не было…
      – Твоих рук дело? Ты что натворил?! Белены объелся, что ли? Человека на тот свет отправил!
      – Погоди ты, – остановил сисадмин. – Дай ему хоть слово сказать.
      – Это Мор, – выдавил невидимка. – Аркабский маг, которого много лет назад убил великий маг…
      Сати и Никита переглянулись.
      – Какой еще Мор? – недоверчиво переспросила она. – Не слыхала о таком… А, помню! Ты рассказывал. Но я же сама видела, как Тильвус… ну… его ж убили, Мора-то?
      – Долго объяснять… – пролепетал Джулис. – Жив он…
      Сати опасливо пригляделась к человеку, лежавшему без сознания.
      – Знаешь, раб лампы, – с сомнением сказала она, рассматривая невыразительное бледное лицо, – я того колдуна помню, он совсем иначе выглядел. Перепутал ты, наверное?
      – «Перепутал ты, наверное, перепутал ты, наверное»… Ничего не перепутал! – стуча зубами, возразил «раб лампы». – Он в другом обличье. Мор умеет брать чужие тела, как и все аркабские маги, да так искусно, что Хранители Равновесия ничего пока что не почуяли. Иначе бы уж явились…
      – Но…
      – Да-да! Послушай, – голос невидимки упал до шепота, – ты говорила, что пару раз едва с жизнью не рассталась. Так это он…
      Сати оторопела:
      – Что – он?
      – Все дело в заклинании Сновидения, – заторопился Джулис. – Когда смертный погибает в настоящей жизни, а не в зачарованном сне, заклинание раз! – и разрывается. И ты навсегда осталась бы в снах, а великий маг – навечно в этом мире! Так оно бы сработало, заклинание-то! А аркабцам только того и надо! То есть ты-то, конечно, как особа незначительная, вряд ли кого-то из чародеев заинтересуешь, но вот то, что с твоей помощью можно было раз и навсегда закрыть Тильвусу дорогу в свой мир, это, знаешь ли…
      – Незначительная?!
      – Потому-то Мор и хотел тебя уничтожить. Да на твое счастье я был неподалеку, поспешил конечно же на помощь, презрев страшную опасность, и…
      – Что? – мрачно спросил Никита.
      Невидимка помялся:
      – Не стану хвалиться, но, кажется, мне удалось то, что не каждому магу по плечу. С одной стороны, ты прошла через смерть в своем собственном мире, стало быть, заклятие Сновидения распалось! Но, с другой стороны, ты ведь жива, значит, мой друг великий маг в любой миг может вернуться в Доршату!
      – Скорей бы уж… – процедил сисадмин.
      – Я помешал колдовству аркабского мага, подумать только! Я!
      Сати и Никита переглянулись.
      – А как ты, раб лампы, тут очутился? – спросила она, покосившись на дубину, при помощи которой Джулис «прервал» колдовство.
      – Случайно, – признался Джулис. Радость из его голоса тотчас улетучилась. – Эх… вот теперь мне точно конец! Моей смерти жаждут не только могущественные маги Доршаты, но теперь еще и аркабские колдуны… Знать бы, кто доберется первым?
      Он тяжело вздохнул.
 
      В переулке показалась старушка. Стуча палочкой, она доковыляла до машины и опасливо покосилась на неподвижное тело.
      – Что это он? Никак помер?
      – Помер-шмомер… Проходите, бабуля, – сдержанно посоветовал сисадмин. – Перебрал человек, не видите, что ли? Выпил лишку и отключился. Бывает.
      Старушка понимающе кивнула:
      – Выпил? Понятное дело! Уши ему потереть хорошенько, он и вскочит, – посоветовала она со знанием дела. – Я мужу-покойнику всегда так…
      Никита понял, что отделаться от словоохотливой старушки будет не так-то просто.
      – Бабуля, вы никуда не опаздываете? – с нажимом спросил он.
 
      Голос Джулиса звучал бесцветно и уныло:
      – Я попал в столь ужасную историю, какая и в кошмарах аркабских магов не привидится. Но… словом, пришла пора сказать правду. Да, я скажу! Ты и знаться со мной после этого не захочешь, ну и ладно…
      – Какую правду? – не поняла Сати.
      – Когда мне пришлось скрываться из Доршаты… как ты помнишь, моей жизни угрожала нешуточная опасность… спасти могло лишь хорошее охранное заклятие.
      – Помню, – кивнула Сати, глядя, как Никита пытается спровадить подальше не в меру любопытную старушку.
      – Но проклятый торговец оказался мошенником, когда я попытался воспользоваться заклинанием оно – бац! – сделало меня невидимым! Каково?! И ведь это только начало моих злоключений!
      – И что?
      – Что?! Да я обращался к лучшим магам Доршаты, и никто, никто не смог снять заклятие! Тут-то я вспомнил о Тильвусе…
      – Да, ты говорил. Вы же старые друзья!
      Голос Джулиса споткнулся:
      – Э… не совсем. Верней, я его считаю своим хорошим другом, а он…
 
      Терпение сисадмина понемногу заканчивалось.
      – Бабуля, – он шаг за шагом вежливо оттеснял ее на тротуар, потому что любопытная старушка так и норовила прошмыгнуть поближе к машине и увидеть собственными глазами, что происходит, – шли вы бы… э… по своим делам!
      – А можно еще нашатырю, нашатырю под нос. Вскочит, как миленький! Я мужу-покойнику всегда так. А выпил-то он сколько? Много? – Старушка вытянула шею, разглядывая место события. – А девчушка-то с кем разговаривает?
      – Сама с собой, – сквозь зубы пояснил Никита. – Болезнь у нее такая, редкая болезнь. Заразная!
      Он многозначительно посмотрел на старушку, но та не испугалась.
      – Зара-азная, – протянула она с уважением. – Бона что! А лечите-то чем?
 
      Сати захлопала глазами.
      – Как же так? – недоуменно спросила она. – Ты же твердил, что вы не разлей вода и совершили немало славных подвигов! Покрыли себя неувядаемой славой! Так ты врал?!
      Послышался громкий сокрушенный вздох.
      – Надо же, – сказала Сати, недоумевая все больше. – Ладно… дальше рассказывай.
      – Тильвус интересовался когда-то заклятиями невидимости, можно сказать, гоблина на этом съел… вот я и подумал… может, в его записях отыщется что-то подходящее?
      – И?
      – Отправился в монастырь Ордена Квенти, что мне оставалось делать?! Там хранятся книги великого мага, его записи, манускрипты. Думал, пороюсь в пергаментах, вдруг отыщется подходящее заклинание? И я смогу все распутать сам…
      Сати покачала головой.
      – Не забывай, я был в отчаянном положении! – заторопился Джулис. – Меня вот-вот должны были убить, я был невидим! Я хотел всего лишь снять заклятие, а потом исчезнуть, сесть на корабль и уплыть в другую страну! Исчезнуть – и все!
      – И тебе вот так запросто разрешили пользоваться книгами и записями Тильвуса? – недоверчиво спросила Сати.
      – Э… ну… нет, – неохотно выдавил Джулис. – Но, видишь ли, я бывал в монастыре один раз, меня знали, и… словом, пришлось сунуть кое-кому пару монет…
      Сати сурово посмотрела на то место, где предположительно стоял невидимка.
      – Подкупил кого-то?
      – Потом пробрался в библиотеку… ох, это было нелегко! Пошарил в манускриптах Тильвуса и ничего не нашел! Пришел в отчаяние! И потом случайно, совершенно случайно…
      – Небось стянул что-то?
      – «Небось стянул что-то, небось стянул что-то»… Ничего не стянул! Заметил магические документы… они касались Воинов Сновидений… архивы. И я подумал…
      – И ты конечно же полез в чужие документы?! А?! Что, скажешь, не так?
      – Я хотел просто посмотреть манускрипт о том, какое обучение проходят Воины Сновидений! Какие чары изучают, какие заклинания используют. Хотел на бумажку себе переписать, так, на всякий случай… может, попрактиковался бы потом… что тут такого?! – оскорбился Джулис. – Это была моя мечта, несбыточная мечта!
      – Залезть в библиотеку?! Ничего себе мечта…
      Дужлис замялся и вдруг выпалил:
      – Я хотел стать Воином Сновидений!
 
      Сисадмин набрал полную грудь воздуха, медленно сосчитал до десяти, выдохнул и проговорил:
      – Бабуля! Домой вам пора! Внуки небось заждались?
      Старушка отмахнулась.
      – А еще хорошо керосином лечиться, – с упоением рассказывала она.
      – От чего?!
      – От всего! Помазался на ночь, а наутро все как рукой снимает! Как рукой! Золотуху хорошо лечит. Ты сам-то золотухой не болел? Болел, я уж вижу! Ты, сынок, керосину возьми…
      – Бабуля, – утомленным голосом сказал Никита. – Какая у вас фантазия богатая…
      – Джулис… – растерянно проговорила Сати. – Я не знала. И что?
      Послышался тяжелый вздох.
      – Да… Словом, я не удержался. Развернул манускрипты Воинов, посмотрел карты, прочитал заклятия… Откуда я знал, что ткань сновидений нарушится?! – в отчаянии воскликнул он. – Это же все – в прошлом! То есть мне было известно, конечно, что сны – материальны, но я как-то не думал… Я же только посмотрел!
      Сати задумалась. В голове промелькнула кое-какая догадка.
      – Погоди-ка! Уж не из-за тебя ли…
      Джулис заторопился:
      – А потом я подумал: а в каком из миров сейчас Тильвус? Почему бы мне не пробраться туда? Пересидеть опасное время, а заодно найти великого мага и попросить снять невидимость! Конечно, в монастыре, само собой, никто не собирался сообщать мне, где маг, но деньги есть деньги! Кое-кто за кругленькую сумму все рассказал. Это обошлось мне недешево, – недовольно пробурчал Джулис. – Но клянусь, если б я знал, что так получится с заклинаниями Воинов, я бы и пальцем к ним не прикоснулся!
      Сати вытаращила глаза.
      – Что? Что?! Проклятый раб лампы! – заорала она. Старушка на обочине вздрогнула и обернулась. – Так это по твоей вине я чуть… Это ты натворил?! Ах ты, гад! Ох, если я тебя видела, я бы… я бы.!
      – Да я…
      – А я-то еще Тильвуса просила за тебя! А ты? Негодяй!
      – А я и сам был в отчаянии! – завопил в ответ «раб лампы». – Когда я попал сюда и понял, что к чему, я… я был в отчаянии! Лихорадочно размышлял, что делать! А потом еще Мор! Но поверь, – умоляюще сказал Джулис, – я вовсе не хотел твоей смерти. Но ведь все позади, сейчас-то заклятие распалось!
      – Вот спасибо! Вероломный гад! А еще прикидывался, что ни при чем! Сидел в конторе да чужие бутерброды трескал!
      Джулис громко засопел.
      – Я бы, конечно, мог напомнить, что ты спасена от заклятия и от Мора только благодаря мне, – с большим достоинством ответил он, – но моя скромность и благородство не позволяют мне даже намекать на это.
      – Не позволяют?! Да ты уже сказал!
      Сати умолкла, сверля яростным взглядом пустое место перед автомобилем – Джулис стоял где-то рядом с ним.
      – А как Мор узнал, что я вижу сны Воина Сновидений? – вдруг спросила она. – Откуда?
      Сопение стало еще громче.
      – Ну… э… понятия не имею… как-то узнал. Он же колдун. А ты уж не меня ли подозреваешь? Вон она, благодарность!
      Сати подумала и пожала плечами.
      – Кто тебя знает? Ну ладно уж… – нехотя проворчала она, остывая. – Спасибо.
      Джулис очень выразительно промолчал.
      – Ну что молчишь? Спасибо, говорю… а что не стал Воином Сновидений – не расстраивайся. Хотя жаль, конечно… но ты, в конце концов, без пяти минут великий маг. Это что-нибудь да значит!
      Джулис вздохнул:
      – Я скажу тебе всю правду, сколь бы горькой она ни была… – произнес он с мрачной решимостью.
      – Господи, что еще?!
      – Я… я… маг-неудачник. Я мечтал быть таким, как Тильвус… но… Мой удел – самая простая из всех существующих магий. Вывожу мышей, тараканов, блох на постоялых дворах. Иногда меня зовут в трактир – выгнать из погребов пикси. А это, знаешь, не так-то легко, они так и норовят превратиться в глиняный горшок. Но я всегда их обнаруживаю! – В голосе невидимки прозвучала гордость.
      – О… а… – растерянно произнесла Сати, обращаясь в пространство. – Вот как? А я думала…
      – Не всем же быть великими… – выдавил с трудом Джулис.
      – Ну не отчаивайся, – участливо забормотала Сати. – Не переживай так. Бывает! Вот Тильвус – великий маг, а что толку?
      – Ни битв, ни подвигов – ничего особенного, – сокрушенно бубнил невидимка, не слушая ее. – Это так обычно, так…
      – Джулис, ну полно, – принялась уговаривать невидимку Сати, тоже ужасно расстроившись. – Зато ты молод, красив собою, я же помню, как ты себя описывал! Небось девушки в твоем царстве-государстве за тобой по пятам бегают!
      – Красив, да… Бегают, – твердо сказал он.
      – Вот видишь!
      Подошел Никита, спровадивший наконец любознательную старушку.
      – Красив-шмасив… Не о том говорите! – Он озабоченно взглянул на бездыханное тело. – А с колдуном-то что делать? Он, не ровен час, очухается сейчас. Может, связать?
      – Не поможет, – пробурчал Джулис. – Что ему веревки?
      – И что же?
      – Выход один, нужно как можно скорее Тильвуса…
      Он вдруг поперхнулся, булькнул, и Сати снова явственно услышала стук зубов.
      – Джулис, что с тобой?
      Никита окинул взглядом проулок.
      – Гляди-ка, кто идет…
      К машине направлялся не кто иной, как Марксист. Знаменитый нищий шествовал не спеша, зажав под мышкой металлическую миску для подаяний, наслаждаясь теплым летним деньком, свежим воздухом и видом тихого тенистого переулка, поросшего высокими тополями.
      – Принесло на нашу голову, – с досадой пробормотала Сати, делая вид, что не замечает Марксиста, и изо всех сил надеясь, что он пройдет мимо.
      Тот, не торопясь, приблизился, окинул взглядом компанию, чуть задержал взгляд на валяющемся без сознания человеке, потом посмотрел на пустое место возле машины.
      – Джулис, – преспокойно сказал Марксист, пристраивая миску на капот. – У тебя такой вид, будто ты пережил восстание гоблинов.
      – Э… а… о… а разве ты не… – залепетал невидимка. – А я-то думал… да и все думали…
      – Раб лампы, откуда ты его знаешь? – Сати неприязненно покосилась на нищего. – Вы что, уже встречались? Это Марксист, человек без стыда, без совести. Городской нищий, местная достопримечательность. Туристы на него глазеть ходят.
      – Нищий, – забормотал голос. – Какой нищий?! – Казалось, что Джулис увидел перед собой не городского нищего, а по меньшей мере огнедышащего дракона. – Это Тавул, учитель Тильвуса, непревзойденный специалист в области отсроченных смертельных заклятий!
      Сати и Никита замерли как громом пораженные.
      – Кто-кто? – переспросила Сати, когда способность говорить снова вернулась к ней. – Джулис, да ты с ума…
      Марксист небрежно махнул рукой:
      – Потом.
 
      Джулис съежился и замер. А внутренний голос что-то разговорчив стал, разболтался – хуже пьяного гоблина. И ведь никто его не спрашивает, а он все равно! Мог бы и помолчать, и без него тошно… так ведь нет!
      Говорит вдруг нахально-пренахально: «Глянь-ка, Джулис! Разве это не великий маг бежит сюда со всех ног? Ну и денек у тебя выдался: тут тебе и Мор, тут тебе и Тильвус, тут и Тавул! Чудесная компания! И ведь каждому ты насолить умудрился. Если они сейчас все разом за тебя возьмутся, так ведь от тебя, пожалуй, и места мокрого не останется!»
      Каково? И это вместо того, чтобы поддержать, ободрить!
      Ну вообще-то он прав насчет мокрого места… но если вот тут за драндулетом присесть как бы невзначай… укрыться… может статься, никто его, Джулиса, и не приметит. Невелика шишка он, в конце концов. Зато из-за драндулета видно все прекрасно: и девицу с приятелем, что с открытыми ртами стоят, и великого мага, который с Тавулом о чем-то парой слов перекинулся, и Мора…
      Тут сердце в груди так и подпрыгнуло: только что аркабский маг на земле валялся, а вот уж на ногах стоит и глазами сверкает.
      Ну не станет же он сейчас выяснять, кто это его по голове огрел?! У него других дел полно, более важных – великого мага уничтожить. Чем не важное дело? В конце концов, зачем он в этот мир явился – Воина Сновидений уничтожать или выяснять, кто на него сзади с дубиной набросился? Вот и не отвлекался бы…
      Да и великий маг тоже… Его дело – с аркабским колдуном расправиться, а не выяснять, от кого Мор про заклинание Сновидения узнал. Вот и расправлялся бы, чего ж стоять и аркабца взглядом испепелять?
      Внутренний голос, само собой, промолчать не смог.
      Протянул ехидно: «Ну и жук же ты, Джулис…»
      Опять он разговорился… пришлось сказать строго: «Цыц! Своя шкура ближе к телу, ясно? Вот и помалкивай!»
      Он таких слов внутренний голос вроде как удивился:
      «Ишь ты? Ближе к телу? А девицу-то зачем же ты тогда спасать побежал?»
      Посмотрел на девицу, что в стороне стоит да глазами от удивления хлопает, подумал…
      Что б такое ответить, чтоб голос этот проклятый заткнулся раз и навсегда?
      А Тавул-то времени даром не терял, раз-раз – и портал в другой мир сотворил. Если человек не чародей, то и не заметит ничего – так, ветерок легкий закрутил сухие листья на обочине, да воздух у дороги замерцал серебряными точками, да холодком потянуло, как из приоткрытой двери.
      И шагнули туда одновременно аркабский колдун и маг из Доршаты, а вид у обоих такой, будто они вот-вот друг в друга вцепятся. Даже воздух в портале вроде как сгустился и искры посыпались огненным дождиком. В портале-то, само собой, оба мага тут же истинный облик обрели. Мор, хоть и полукровка, видом-то – настоящий аркабец: волосы цвета песка, лицо узкое, кожа смуглая, точно сухим ветром обожженная, только глаза не прозрачные, как у всех жителей колдовской страны, а темные, ледяные. На плечи куртка наброшена, под ней кольчуга тонкая, несерьезная на вид, но понятно сразу – заговоренная. Такую ничем не возьмешь… разве что мечом зачарованным.