Дашенька

Нина потушила окурок в чашке с недопитым кофе. Пора было вставать и идти на улицу, прямо под проливной дождь. Официант уж посматривает в ее сторону, догадываясь, что денег у посетительницы больше нет.

Теперь ее место там – под мокрым московским забором. Потерять работу в ее положении означало только одно – не пытаться больше жить. Работу она потеряла и, оставалось только найти на набережной Москвы-реки подходящее место для того, чтобы поставить жирную точку в этой затянувшейся, уже никому не нужной, истории. Из-за катившихся из глаз слез, девушка не сразу заметила, что уже не одна за столиком. Женщина лет сорока, подсевшая к Нине, заказала кофе, пирожное и внимательно посмотрела на соседку.

– Вы чем-то расстроены, милочка…

Это был не вопрос, а констатация факта. Приятный голос, аристократические манеры и искренне сочувствие во взгляде, заставили Нину улыбнуться сквозь слезы.

– Ничего особенного. Потеряла работу.

– Расскажи мне все, милая и мы вместе подумаем, как тебе помочь.

Было в тоне незнакомки нечто такое, что располагало к ней, вызывало доверие. Нина и сама не заметила, как выложила о себе все, вплоть до намерения немедленно утопиться.

– Меня зовут Дарья Николаевна, – улыбнулась женщина. – Однако мои девчонки называют меня просто Дашенькой. Неподалеку, на Сретенке находится офис моего модельного агентства.

Нина слушала Дарью Николаевну и удивлялась тому, что в жестокое время, в незнающем пощаде городе есть место, где посторонние люди живут одной большой семьей, помогают друг другу, не позволяя членам своего маленького сообщества оставаться наедине со своими проблемами. Сказка, да и только!

– Я многим помогла, – закончила Дашенька. – Уверена, что могу кое-что предложить тебе. Если ты не против, можем отправиться ко мне прямо сейчас.

Нина ни секунды не размышляла. Дарья Николаевна казалась ей доброй феей, которые появляются перед одной из тысячи попавшей в беду девушек. Позволить себе сомневаться в искренности намерений этой женщины? – Ни за что!

Офис модельного агентства располагался в полуподвальном помещении старого дома. Нина даже не подозревала, что в Москве остались такие дома – с затейливой резьбой по периметру окон, с башенками, увенчанными шпилями и стрельчатыми окнами. Они остановились у двери, украшенной позолоченной табличкой с названием фирмы. Слово «Дарья» было написано витиеватым старославянским шрифтом. Дарья Николаевна отперла дверь своим ключом и улыбнулась в ответ на недоумевающий взгляд Нины.

– Я не часто отлучаюсь из офиса, но всегда запираю его. Специфика модельного агентства, знаешь ли. Наши московские кобели почему-то вбили себе в голову, что между модельным агентством и публичным домом нет никакой разницы. Вот и приходится ограждать моих девочек от всяких нежелательных визитов.

Они оказались в приемной микроскопических размеров, где за компьютером сидела девушка-секретарь весьма приятной наружности в пестрой бандане. Нина сразу заметила, что под цветастым головным убором нет волос и удивилась, зачем секретарше понадобилось стричься наголо.

– Знакомься, Лена: это – Ниночка, – Дарья Николаевна повесила пальто и остановилась перед большим настенным зеркалом, чтобы поправить прическу. – С этого дня она будет жить и работать у нас. Надеюсь, ты угостишь нашу гостью своим фирменным кофе?

Кофе оказался действительно отменным. Пока Нина наслаждалась им, женщины весело болтали. Затем Дашенька открыла следующую дверь.

– Прошу, Нина. Я покажу тебе твою комнату, а когда отдохнешь – познакомлю тебя с девочками.

Спускаясь вслед за хозяйкой по узкой лестнице девушка хотела расспросить Дарью Николаевну о том, почему она решила разместить свой офис под землей, но почувствовала сильное головокружение и вынуждена была опереться на стену, чтобы не упасть.

– Что с тобой, милочка? – улыбнулась Дашенька оборачиваясь. – Головка закружилась? Ничего это пройдет. С тех пор, как наша Леночка лишилась волос, она ненавидит всех, кого я привожу сюда и подсыпает новым дворовым девкам лошадиные дозы снотворного.

Снотворное? Дворовым девкам? Что за чушь плетет эта женщина? Получить ответы на свои вопросы Нина не успела. Она почувствовала сильный толчок в спину и упала на пол. Последним, что услышала девушка, был лязг стальной двери и скрежет запираемого замка.

Очнулась Нина от пронизывающего холода и запаха гари. Открыв глаза, она увидела над собой потемневший от сырости сводчатый потолок, на котором плясали багровые отблески. Оттолкнувшись руками от каменного пола, девушка села. Источников багровых сполохов была жаровня, установленная на ржавом треножнике в конце коридора. Возле нее, спиной к Нине стояла женщина в старинном наряде. Пышное платье, затянутая в шнурованный корсет талия, сверкающая брошь на плече и шарф из прозрачной кисеи, дополнялись высокой старомодной прической. Другой конец коридора заканчивался поворотом, из-за которого доносилось монотонное журчание и плеск воды, лизавшей камни. Услышав, что Нина шевелится, женщина обернулась. Это была Дарья Николаевна. Теперь она не улыбалась, а смотрела на Нину с откровенным презрением и ненавистью.

– Это журчит Неглинка, дорогуша. С помощью подземной речки я избавляюсь от трупов. Ты ведь хотела утопиться? Я с удовольствием исполню твое желание, а заодно и свои прихоти. Эпилептоидная психопатия так прочно засела в наших генах, что утихомирить ее можно только одним путем – дать ей выход. Ты видела Леночку. Она живет только потому, что оказалась наиболее способной и молчаливой из всех моих дворовых девок. Правда, напрочь лишилась волос, – Дарья Николаевна подняла к потолку руки. – Я, как и прапрабабка отличаюсь недюжинной силой и если впадаю в гнев, то выдираю девкам их космы вместе с корнями.

– Кто вы? – прошептала Нина. – Зачем вам все это?

– Ты еще не догадалась, глупышка? – Дашенька сняла с жаровни странное приспособление, напоминающее плоскогубцы и двинулась к Нине. – Перед тобой Дарья Николаевна Салтыкова. Праправнучка знаменитой Салтычихи. В 1750 году, уже находясь в темнице, моя прапрабабка родила от караульного солдата девочку и назвала ее Дашей. Это стало традицией. Всех девочек в нашем роду зовут так. Мы рождаемся для того, чтобы мстить людям и почти три века живем на том месте, где когда-то находились поместья великой Салтычихи. Еще вопросы будут?

Нина опустила голову, не имея сил даже для того, чтобы заплакать.

– Итак, я – Дарья Салтыкова, – звенящий полушепот заполнил подземелье и заглушил шум Неглинки. – А это – щипцы для завивки волос. Им тоже почти триста лет, но видишь, как хорошо они сохранились?

Великий Смеситель

Поспать удалось всего пару часов. Да и короткие провалы в беспамятство, можно назвать сном с большой натяжкой. После такого, с позволения сказать отдыха, начала болеть голова. В последнее время со мной это случалось довольно часто. Ничего удивительного: при такой-то жизни…

Вдоволь поерзав на скомканных простынях, я понял: эту ночь, как и две предыдущие, мне придется провести у телевизора, который хоть как-то заглушал доносившееся с кухни «хлюп-стук».

Скажите на милость: что может доставлять большее неудобство, чем потекший кран? Сравниться с этой неприятностью может только зубная боль. Но ведь ее можно заглушить пополоскав рот солью и проглотив пару таблеток анальгина. А вот как заставить заткнуться потекший кран? Если ты интеллигент в четвертом поколении и ничего не смыслишь в вентилях и прокладках, то – никак. Выход один – вызвать сантехника. Придет он, конечно, не сразу. А если и придет, то обязательно пьяный. Это – в идеале.

Король сливных бочков и унитазов из нашего ЖЭКа – фрукт еще тот. Низкорослый и вертлявый, с колючими черными глазками и корявой татуировкой «Саша» на кисти правой руки, он способен с прибором положить на любой вызов.

Тем более на мой. Отношения с сантехником Сашей у меня не задались сразу после заселения в новую квартиру. Грязнуля и пьяница, он возненавидел меня лютой ненавистью. Может из-ха моей врожденной чистоплотности, может, из-за очков а-ля Джон Леннон… Кто способен с большой долей вероятности предположить, что творится в потаенных уголках сантехнического сознания?

Следует признаться: я отвечал ему тем же. Никогда не здоровался, а если Саша, под давлением начальства, все-таки приходил в мою квартиру, то никогда не получал вожделенного нала. Чтобы позлить похмельного сантехника, я относил деньги за ремонт в кассу ЖЭКа, получал квитанцию и… Александр пролетал, как фанера над Парижем.

Эта холодная война длилась пять лет, а два дня назад пробил час генерального сражения. Началось оно со смесителя в ванной. Сначала закапал кран. Потом из-под флажка-переключателя потекла тонкая струйка воды. Попытка принять ванну привела к тому, что струйка превратилась в водопад. Я едва успел закрыть кран, а потом с полчаса собирал тряпкой натекшую на пол лужу.

Дозвониться в ЖЭК удалось раза с двадцатого. Дамочка-диспетчер ответила мне нарочито противным голоском: «Ваша заявка принята. Ждите».

И я ждал. Терпеливо, черт побери, ждал. До самого вечера. Саша так и не почтил меня своим визитом. А ночью я проснулся из-за того, что простое «кап-кап», доносившееся из ванной, переросло в «хлюп-стук». Поскольку ничего поделать с этим было нельзя, я на полную громкость врубил телевизор. Шел, какой-то фильм из жизни ковбоев. Когда парни в широкополых шляпах палили из своих «кольтов» во все, что двигалось, жить еще было можно. Однако стоило выстрелам и воплям раненых смолкнуть, как звуки подтекавшего смесителя вновь начинали лупить молотком по моей многострадальной головушке.

Я слыхал, что у восточно-азиатских народов, которые знают толк в том, как поиздеваться над ближними, есть пытка, главная фишка которой в том, что на бритую голову истязаемому падают капли воды. Постепенно у несчастного создается впечатление, будто его бьют по макушке кузнечным молотом и он сходит с ума.

Вообще-то у меня приличная шевелюра, но треклятые звуки… Рехнуться от них можно даже если не брить голову…

Сунув ноги в шлепанцы, я протопал на кухню. Включил свет, поставил чайник на газовую плиту и насыпал в кружку внушительную щепотку растворимого кофе. Поскреб чайной ложкой по дну сахарницы. Поскольку сахар закончился еще вчера, то наскрести удалось всего ничего. Таков удел холостяка – бытовая неустроенность, отсутствие ряда продуктов, которые должны быть на любой, уважающей себя кухне. А я – холостяк. Завтра исполнится неделя, как Ниночка со скандалом ушла из дома.

Причина? Самая банальная: я, подобно знаменитому Хоботову из «Покровских ворот», настолько погряз в трясине науки, что окончательно и бесповоротно оторвался от суровой действительности.

Бытовая техника в квартире жила собственной жизнью и работала, когда ей вздумается. Разбухшие фрамуги заклинивали, а балкон мог в любой момент рухнуть на головы прохожих. Дача, доставшаяся в наследство от родителей, гнила и рассыпалась на глазах.

В конце концов, терпение Ниночки лопнуло. Не знаю, нашла ли она себе своего Савву, но уходила от меня без тени сожаления на лице.

Так-то. Подающий надежды молодой ученый Артур Костицын, он же непрактичный лузер с микроскопической зарплатой и целой кучей внутренних комплексов остался в гордом одиночестве. К такому ничтожеству не желает заходить сантехник Саша. Приехали. Полный абзац.

Засвистел чайник и… Что за черт? Погасив газовую плиту, я прислушался. Не может быть! Только этого не хватало. К звукам, доносившимся из-за закрытой двери ванной, добавилось новое «хлюп-хлюп». Источник шума был совсем рядом. О Боже! Кран на кухне тоже дал течь!

Не дергаться. Взять себя в руки. До рассвета остается всего несколько часов. На этот раз буду умнее – никуда не стану звонить. Когда протикает восемь, пойду в ЖЭК сам и притащу Сашка за шкирку. А пока – отвлечься от водных проблем, чем-нибудь заняться. Например, помолиться. Не Яхве, не Сафаофу, не Христу. Наверняка у кранов, смесителей и прочей хренотени есть свой бог. Покровитель сантехнического оборудования. Некий Великий Смеситель, близкий родственник Нептуна, которого я чем-то прогневил.

Услужливое воображение тут же нарисовало портрет придуманного божества. Тело, как у осьминога, а лицо… Оно почти человеческое. Вот только рот слишком большой, а в нем – два ряда конических акульих зубов. Ареал обитания – все темные и сырые места. Великий Смеситель – очень древнее божество. Все сантехнические нововведения последнего времени ему, как кость в горле. Однако работа есть работа: душевые кабинки, оснащенные радио, хитроумные краны и унитазы из разноцветного фарфора входят в сферу деятельности Великого Смесителя. Однако больше ему по душе римские акведуки и система оросительных каналов Древнего Египта. В те славные времена Великого Смесителя почитали наравне с Сетом и Хором. Ему строили храмы, приносили жертвы. Строят и сейчас. Только называются эти святилища называются по-другому. «Сантехкомфорт» или «Аква-Кинг». И считаются магазинами. Но это – лишь видимость. Храмы остаются храмами даже в том случае, если вместо жрецов там продавцы-консультанты, а вместо алтарей – кассовые аппараты.

«Великий Смеситель здесь ни при чем, – донеслось откуда-то из глубин подсознания, – Такого божка не существует, а дела твои, Артурчик, хуже некуда».

– Это еще почему?

Вот я уже и начал разговаривать вслух сам с собой.

«Крыша у тебя поехала, – с ехидцей отвечал внутренний голос. – Не сантехник здесь нужен, а хороший психиатр».

– Пошел к чертовой матери!

Грохнув пустой кружкой о столешницу, я ушел с кухни в зал. Плотно прикрыл дверь, включил телевизор. Мамочки-божечки! При таком раскладе моей крыше удержаться на месте было неимоверно сложно. Канал «Нэйшенл Джеографик» давал фильму об океане и его обитателях.

Какой-то отчаюга в акваланге, лез в подводные пещеры в поисках приключений на свою задницу. Фонарь его всего на несколько метров пробивал темень водной толщи, из которой то и дело высовывались плотоядно подрагивающие стебли водорослей. Меж острых, как лезвия бритв кораллов сновали пучеглазые сподвижники Великого Смесителя. Они с интересом поглядывали на незнакомца, посмевшего вторгнуться на их территорию, и растворялись в темноте.

Если парень продолжит переть на рожон, то встреча со Смесителем неизбежна. А уж он-то шутить не станет. Щупальца обовьют тело аквалангиста, присоски намертво прилипнут к участкам кожи, которые не прикрыты резиной и…

Фантазировать на тему того, как Великий Смеситель станет пожирать наглого аквалангиста, мне помешал скрип. Я жил в этой квартире довольно долго, поэтому давно классифицировал все звуки. Отлично знал, как скрипят кресла, как вздыхает своими пружинным легкими диван, как стонут, жалуясь на горькую участь половицы, уложенные вкривь и вкось нерадивыми строителями.

Все эти звуки были вполне безобидными, а тот, что я услышал сейчас, если не таил в себе очевидную угрозу, то, по крайней мере, предупреждал об опасности. Скрипела, несомненно, дверь ванной. Я хорошо помнил, как задвинул шпингалет, чтобы свести на нет неумную капель потекшего крана. С чего бы тогда двери скрипеть?

«А с того, брателло, что Великий Смеситель уже здесь! – пропел внутренний голос. – Он пришел наказать тебя за неправильное пользование сантехническим оборудованием. Разобраться раз и навсегда. По полной, мать твою, программе».

– Заткнись…

Я слишком нервничал и хотел крикнуть, но ничего не вышло. Единственный звук, который могло издать сдавленное спазмом горло, был хриплый шепот. Я сделал два лунатических шага вперед. Успевшая вспотеть ладонь легла на дверную ручку. Поворот. Щелчок. Пришлось выждать, пока глаза привыкнут к темноте. Пару минут я провел в полной готовности отпрыгнуть назад. Потными стали не только ладони. Холодные и липкие капли стекали по лбу, попадали в глаза.

И вот уже можно различить щель между дверью и косяком. Смахнув пот со лба, я уставился в щель. Попытка рассмотреть что-либо успехом не увенчалась.

Может, у меня действительно поехала крыша и я даже не прикасался к шпингалету, а выдумал это? Был и другой вариант. В квартиру пробрался вор. Спрятался в ванной и теперь выжидает удобного момента, чтобы напасть или подобру-поздорову свинтить. А что тогда прикажете делать мне?

Занятие нашлось. Быстрее даже, чем я ожидал. Из ванной донесся шорох, переходящий в скрежет. Такой звук могла издать щетка со стальным ворсом, которой провели по керамической поверхности.

От неожиданности я подпрыгнул, а в темной щели что-то блеснуло. Свет включенного в зале торшера отразился от чего-то серебристого и холодного. Хромированная поверхность крана? Лезвие ножа? Нет же! Чешуя, чтоб мне сдохнуть! Это – чешуя. И принадлежала она не лещу, случайно заплывшему ко мне в ванну из ближайшего водоема. Там прятался сам Великий Смеситель или один из его слуг!

Я обернулся. Осмотрел комнату в поисках подходящего оружия. Ничегошеньки. Если, конечно, я не собирался сражаться с чудищем подушкой. Оружие, если оно и имелось в доме, могло быть только в двух местах: на кухне или в коридоре на антресолях. Путь к нему в любом случае лежал мимо двери ванной. Проскользнуть безболезненно не выйдет. Монстр начеку. Стоит мне приблизиться и все будет кончено. Как? Да как угодно. Удушение, укус. На худой конец – удар в грудную клетку…

Пот уже не капал, а лился со лба холодными струями. Я буквально слышал хруст собственных костей. Нет уж. Так легко я ему не дамся.

– Смотрите в нашей следующей передаче: Жан-Мишель Кусто: океанские приключения, – произнесла за спиной невидимая дикторша.

Жану-Мишелю Кусто такие приключения и не снились. Хорошо наблюдать за морскими чудищами имея в своем арсенале отличный корабль и десяток дюжих ребят, готовых в любой момент прийти на помощь. Тут особого геройства не требуется. А что бы делал месье Кусто, окажись он на моем месте?

Взгляд мой упал на прислоненную к стене швабру. Прежде чем план оформился в голове до конца, я начал действовать. В два прыжка добрался до швабры. Перевернул ее вверх тормашками и подпер горизонтальной перекладиной дверную ручку ванной. Не ожидал, сука?!

Сука, как выяснилось, ожидала. Моей щиколотки коснулось, что-то холодное и липкое. Я отдернул ногу. Щупальце. Оно проскользнуло в щель между полом и дверью и извивалось, пытаясь обвить мою ногу. Теперь остатки сомнений рассеялись. В ванной действительно засел монстр. Я сжал швабру обеими руками, навалился на нее всем весом. Дрожь деревянной ручки передалась моему телу. Еще одно усилие и щупальце, с мерзким чавканьем лопнуло. И с кончика его, как из тюбика с пастой, брызнула вязкая черная масса. Она лишь чудом не попала мне на ногу. К чему бы это привело, стало ясно после того, как половицы, на которые шлепнулись кишки чудища, с шипением задымились.

Щупальце продолжало извиваться. Правда, в уже замедленном темпе.

Что ж, пусть себе дергается. Недолго осталось. Первый раунд поединка был за мной и я не собирался упускать инициативу. Великого Смесителя можно если не победить, то, по крайней мере, поставить на место. Пусть убирается из моей ванной в свое логово!

Закрепляя достигнутый результат, я рванулся на кухню. Схватил самый большой нож. Потом передумал, выдвинул ящик стола. Вот оно. Ребристая рукоять так удобно легла в ладонь, словно тесак для рубки мяса стал продолжением руки.

Я вернулся к двери ванной. Пока возился на кухне, щупальце успело высунуться сантиметров на десять. Сверху его обтягивала пупырчатая, лоснящаяся черная кожа. Снизу были видны розовые, ритмично пульсирующие присоски.

Я опустился на колени.

– Получай!

Взмах. Удар. Лезвие воткнулось в пол. Отрубленный фрагмент щупальца исполнил короткую пляску смерти. Из-за двери донеслось рассерженное шипение. Я расхохотался. Вот вам интеллигентишка! Вот вам очкарик! Наступил Великому Смесителю на любимую мозоль!

Я уже собирался исполнить неистовую победную пляску, но тут в ванной забулькало и заурчало. Из обрубка щупальца на пол выплеснулась порция воды. Потом еще одна. Напор усиливался. Лужа на полу стремительно росла. Сосед снизу не обрадуется. Ничего. Переживет. Лес рубят – щепки летят. Щупальца отсекают – вода льется.

Великий Смеситель не ограничился гидроатакой. Дверь ванной содрогнулась от удара. Пауза. И еще один удар. Он лишь чудом не сорвал дверь с петель.

Я опять побежал на кухню и вернулся в коридор с табуретом. Хлюпая по все прибывающей воде, поставил табурет в коридоре. Вокруг его ножек тут же образовались пенистые буруны. Если так пойдет и дальше, придется туго не только соседу снизу. Потоп ждет весь дом.

Взобравшись на табурет, я распахнул дверцы антресолей и потянул к себе ящик с инструментом. От волнения дернул слишком сильно. Ящик с грохотом шлепнулся на пол, подняв тучу брызг. На пол высыпались инструменты: дрель, ножовка по металлу, молоток, отвертки, гаечные ключи и прочая ерунда.

Дверь ванной содрогалась от новых ударов. Я спрыгнул вниз. Поглядывая на дверь, нащупал молоток и несколько гвоздей приличного размера. Заколотить дверь ванной. Затем забить заткнуть все щели тряпками. Подойдут разорванные на полосы простыни.

Первый гвоздь прошил дверь и вонзился в косяк без проблем. Второй – тоже. С третьим я поспешил. Гвоздь скосило, а молоток, вместо того, чтобы ударить по шляпке, расплющил мне большой палец.

– У-у-у! Твою мать!

Ноготь стремительно темнел. Из ранки потекла струйка крови. Капли ее падали вниз, плюхались в воду маленькими звездами и расплывались по поверхности.

Ладушки. Трех гвоздей достаточно. Пока, по крайней мере. Я вернулся в зал. Орудуя здоровой рукой и зубами, оторвал кусок простыни. Принялся обмотывать большой палец.

Стоп. Что-то не так. Морщась от боли, я делал перевязку и пытался понять, что именно произошло. Ага. В квартире слишком тихо. Великий Смеситель оставил попытки выбить дверь ванной. Наверное, решил взять меня не нытьем, так катаньем. Просто затопить квартиру. Ну и черт с ней. Мне ведь ничего не стоит выйти. Тогда, что я здесь делаю?

Окрыленный столь простым способом избавиться от кошмара, я направился к входной двери. Остановился, не осмеливаясь коснуться защелки. Согласно закону подлости что-то должно случиться с замком. Великий Смеситель не даст мне уйти. Или…

Вопреки мрачным ожиданиям, замок открылся, а дверь распахнулась с легкостью перевернутой ветром страницы.

На пороге стоял Сашок-сантехник. Судя по поднятой руке, он собирался звонить. Парень улыбнулся, обнажив гнилые черенки зубов.

– Вызывали?

Вот только тебя мне не хватало. Небось, сейчас начнешь расспрашивать, откуда в квартире столько воды, а получив ответ, помчишься, перепрыгивая через три ступеньки, вниз. Чтобы вызвать милицию и, конечно же, психиатров.

– Вызывал, – ответил я вслух. – А вы уже и среди ночи по вызовам ходите?

– Ходим-ходим, – Александр пытался заглянуть в квартиру через мое плечо. – А чем ночь-то плоха? Тихо, темно и… Сыро.

– Что?!

– Сыро, говорю. Так и будете меня на пороге держать?

– Входите.

Я обернулся и едва не подпрыгнул от изумления. Никакой воды на полу. Ни луж, ни капельки. Великий Смеситель издевался надо мной. Врубил реверс насоса-щупальца и отсосал воду. Не хотел вмешивать в нашу разборку посторонних. Сейчас Сашок осмотрит краны, убедится, что все в порядке и уйдет, отругав меня за ложный вызов. А уж потом, когда я останусь с монстром один на один…

– Что у тебя с пальцем?

Голос сантехника звучал как-то странно. Так, словно он говорил с набитым ртом. Но задело меня другое.

– А кто позволил тебе тыкать?

Я повернулся к Сашку, собираясь прочесть короткую лекцию о правилах хорошего тона. Вместо сантехника на меня смотрело чудище с телом осьминога и огромными, цвета болотной тины глазищами. Круглая, как бильярдный шар голова покоилась на семи растопыренных щупальцах. Огромный рот походил на разверстую рану. И зубы в нем были именно такими, как я их представлял – коническими, в два ряда. Единственным, что осталось от Александра, был его стальной чемоданчик. Черное, покрытое каплями воды щупальце осьминога обвивала его ручку.

Меня спасла только обостренная испугом реакция. Прежде чем осьминог двинулся на меня, я захлопнул дверь, защелкнул замок и с лязгом задвинул задвижку.

Вот так влип. Обложили со всех сторон. Великий Смеситель, как оказалось, мог принимать человеческий облик и перемещаться в пространстве. Впрочем, на то он и бог.

Я вернулся в зал. Сел на диван и тупо уставился в экран телевизора. Сильно болела голова, но боль в пальце ее заглушала.

Вырубиться в такой ситуации непросто, но я все же сделал это. Наверное, взяла свое усталость. Уснул я сидя, а когда вывалился из объятий Морфея с удивлением увидел, что уже половина одиннадцатого. За окном было темно. Я проспал не только остаток ночи, но и весь день.

И что дальше, товарищ Костицын? Думаете, Великий Смеситель оставил вас в покое? Надеетесь, что все произошедшее минувшей ночью… Бред сумасшедшего. Более точной формулировки и не придумаешь. Нет никакого Великого Смесителя. Ты придумал его и чудище стало навязчивей идеей. Навязчивой?! Идеей?! Тысячу раз нет! Я видел его. Чувствовал прикосновение щупалец. Квартиру заливало водой. Ножки табурета погрузились в нее почти наполовину! А еще и палец!

Я поднес руку к лицу. Обрывок простыни насквозь пропитался кровью, которая успела засохнуть. Было, мать вашу! Все было!

Я собирался рвануть к двери ванной, пытаясь доказать себе, что монстр реален, но успел сделать всего один шаг и рухнул на пол. Взвыл от боли в спине. Когда спишь сидя, скрючившись в три погибели, не следует делать резких движений.

Минут пять пришлось лежать, любуясь тенью, отбрасываемой на потолок пятирожковой люстрой. Спину отпустило, но для страховки я решил выждать еще пару минут. Заодно прислушался к тому, что творилось в квартире. Никаких подозрительных звуков. Все те же, знакомые «кап-кап» и «хлюп-хлюп». Сражался ли я с Великим Смесителем или нет, было пока неизвестно. На потекшие краны это точно не повлияло.

Я, наконец, встал. Первое, что увидел – молоток на полу коридора. Даже в полумраке было видно, что его головка испачкана в крови. А когда я щелкнул выключателем, то увидел, что крови слишком много. Из пустяковой ранки на пальце не могло вытечь столько. М-да. Крови было много, зато ни остатков воды, ни следов кислоты, брызнувшей их обрубка, не наблюдалось. Странно. Что-то произошло пока я дрыхнул?

«Нет, Артур, без твоего участия здесь ничего не происходило, – с отчетливыми нотками сочувствия заметил внутренний голос. – Посмотри на следы крови. Они ведут не куда-нибудь, а к двери ванной. За ней и только за ней, мой горемычный друг, таится разгадка».

– Заткнись!

Я поднял молоток и воспользовался им, как гвоздодером. Страха почему-то не чувствовал. Может быть от того, что догадывался: Великого Смесителя в ванной нет.

С последним, искривленным гвоздем пришлось повозиться. Через минуту и он, издав короткий, прощальный визг, упал на пол. Я потянул за ручку. Полоска света из коридора упала на ножовку по металлу.

Как она оказалась в ванной? Ответить на этот я не успел, поскольку увидел нечто более значимое. Руку. Отпиленную до локтя руку с хорошо знакомой татуировкой. Недостающая часть руки торчала из ванной. Точнее там был весь Саша.

Я нащупал выключатель. Шелк. Капавшая из протекавшего крана вода попадала в дыру на голове покойного сантехника. Неподвижные черты лица его были сведены судорогой ужаса.

Великий Смеситель не смог одолеть меня и прикончил того, кто первым попался под руку. Под руку… Зачем он отпилил своей жертве руку?

Догадка пронзила мой мозг подобно вспышке молнии. Хватит валить все на Великого Смесителя. Сашка убил я. В припадке безумия раскроил ему череп молотком, а потом все забыл и завалился спать. Головные боли и провалы в памяти – обычные спутники сумасшествия. Все просто и логично. От неудачника Артура Костицына ушла жена. Он сдвинулся по фазе, зациклился на потекших кранах и выместил свою ярость на сантехнике, которого сам же и вызвал. Такое вот рациональное, ставящее все на свои места, объяснение.

Но безумцы не могут мыслить рационально!

Глядя на труп я стиснул виски ладонями с такой силой, словно собирался раздавить голову и помочь этим самым мыслям, которые упорно не желали выстаиваться в пространственно-временную цепочку.

Вытекавшая из-под смесителя струйка воды сделалась толще, а заодно изменила свою траекторию. Теперь она лилась в полураскрытый рот сантехника. Напор продолжал усиливаться с каждым мгновением. Дзинь! Смеситель хрустнул, разломился пополам. Ванна стремительно наполнялась – мертвый сантехник прикрыл собой сливное отверстие. С кухни тоже доносился шум льющейся воды. Все это было последним, китайским предупреждением. Великому Смесителю надоело ждать. Он подталкивал меня к действию. Я понял все. Сашок был моим жертвоприношением. Кровавым подарком безжалостному богу.

Я поднял с пола ножовку. Полночь близится, а сделать предстоит так много. Разрезать тело на части, упаковать и отнести… Куда? Ответ очевиден – в подвал. Ведь Великий Смеситель обитает в темных и сырых местах. Разве не так?

К вопросу профпригодности

Низкий, черный потолок заброшенного туннеля нависал над головой как кузнечный пресс. Небольшой костерок безуспешно пытался разогнать тьму, подступавшую с двух сторон бесконечной подземной трубы. От удушливого дыма нечем было дышать, но мерцающий свет костра был сейчас важнее любых неудобств.

С треском винтовочного выстрела лопнул огрызок сырой шпалы. К потолку взлетел фонтанчик оранжевых искр. Один из пристроившихся у костра мужчин, дернулся. Рука его метнулась к лежащему на коленях автомату. Сообразив, что тревога ложная, мужчина успокоился, но поза его все еще оставалась напряженной.