ГЛАВА 1

Весёлый день и начинается весело! Не успел Никита встать с кровати, как получил повод для веселья. Он наступил на рыбью косточку.

– Хорошо, что не лапой! – сказал он, улыбнувшись.

За стенкой надрывалось радио. Передавали детскую песенку на непонятном языке. Музыка зажигала, заводила, побуждала к действию.

– Кум-бум! Шушальяра! – запел, как слышал, Никита. Прыгая на одной ноге, он старался попасть в узкую джинсовую штанину.

На работу идти не нужно! Есть ли в жизни большее счастье? Никита не знал этого. С детства он помнил, как в выходные дни родители не спешили вставать с постели. Наслаждаясь ненужным малополезным валяньем в кровати, они теряли драгоценные минуты воскресного отдыха. Никита старался не повторять ошибок предков. Он решил добиться основной цели жизни, чего бы это ни стоило.

Никита долгое время искал пути к осуществлению своей мечты.

– Богатым будешь! – гаркнула ему в ухо цыганка на привокзальной площади.

Никита тогда был ещё студентом, ему и без мутных пророчеств было ясно: стоит выучиться, занять должность, и всё образуется в лучше виде. Никита тогда рявкнул на цыганку, скривившись как от зубной боли.

Гадалка отпрянула от сумасшедшего студента.

Теперь окончен институт, но ожидаемого богатого будущего не наступило. Не стал Никита директором, главным инженером и ценным специалистом. Ни то ни сё – мастер с высшим образованием. Работа сменная, пыльная, однообразная и муторная.

Отпуск подвернулся случайно. Молодых специалистов отпускали в межсезонье. Им-де незачем отдыхать во время школьных каникул.

– Ни ребёнка, ни котёнка! Какие хлопоты? Отдыхай весной! Природа пробуждается, глядишь, и ты встретишь судьбу! – сказал толстопузый начальник, улыбаясь собственной остроте.

Никита молча кивнул. Шутить в присутствии главного юмориста цеха опасно.

Вчера ни с того ни с сего вызвали в главный кабинет завода.

– Никита! Пляши! Горячая путёвка к Чёрному морю! – сказал начальник цеха.

Генеральный директор асбестоцементного завода похлопал молодого специалиста по плечу. Никита вымученно улыбнулся.

– От пламени путёвки и погреюсь, – пробурчал он.

Начальники не слушали Никиту. Они уже обсуждали рабочие вопросы.

– Мне-то, куда?

– В кадры зайди, заявление на отпуск оставь!

Начальники уткнулись в бумаги.

– В самом деле, путёвка "горит"? – спросил Никита у секретарши.

– Ещё как! За десять процентов цены поедешь.

– Завидуешь?

– Ага! – секретарша поёжилась, поведя ладошками по бёдрам.

Никита поплёлся в отдел кадров.

– Подпишитесь, Никита Иванович! – заведующая отделом положила перед мастером отпечатанное заявление на очередной отпуск.

Никита подписался.

Что может быть веселее отпуска раньше графика? На Чёрном море Никита не бывал. Лучше зимой, чем никогда!

Сдавая впопыхах дела, Никита что-то мурлыкал себе под нос. Слуха у него не было, поэтому сослуживцам казалось, что поёт он одну и ту же песню. Заунывную и совсем не весёлую. Зато улыбается сам себе, как придурок.

Вечером он купил пол-ящика пива и полкило сушёной воблы. Позвал старого друга одноклассника, чтобы отметить "долгожданный отпуск". Димыч появился через несколько минут.

– О чём печаль, Никита? Там, между прочим, на Красной поляне, знаешь, какие места?

– Вот именно, на поляне!

– А на кой нам море, сухопутным героям? – ухмыльнулся Димыч, раскрывая очередную баночку пива.

– Впрочем, как и отпуск, нам ни к чему.

– Да ладно тебе хныкать! Там, говорят, Сталин зимой отдыхал. А тебе что, лучшие условия подавай?

– Сталин? Да он работал там, а не отдыхал!

– Ага! – мотнул головой Димыч. – А ты типа своими глазами видел, как вождь работал.

– Предлагаешь и мне поработать?

– Дурак что ли?

– Отдыхать можно по-разному, – подмигнул Димыч.

– Например, на море зимой!

– А что? На турбазу махнуть, на лыжах покататься!

– На горных?

– Хотя бы.

– Со скалы в море!

– Тоже неплохо. Кстати! – Димыч вырвал из сушёной рыбёшки спинной плавник. – Там есть одно место, типа заколдованного. Я слышал, можно любое желание исполнить.

– Только рыбку перед этим выловить.

– Какую рыбку? – захлопал длинными веками товарищ.

– Золотую!

– А-ха-ха! А знаешь, что? – Димыч сощурил один глаз.

– Знаю. Надо невод три раза забросить.

– Не, я не про то.

– Да понял я, ты всё о бабах. Не нужно сегодня. Хлопотно. Мне ещё вещи собирать, – Никита зевнул, потягиваясь.

– Ты не понял. Хочу пригласить свою соседку. Она расскажет тебе об этом месте в горах! – глаза Димыча вдруг загорелись.

– И уйдёшь вместе с нею?

– Без вопросов! – Димыч посмотрел на батарею пивных банок.

Никита кивнул. Пусть зовёт свою соседку. Так веселее будет.

– Так, я пошёл?

– А позвонить ей не можешь?

– Она что, шлюшка на побегушках? – Димыч выпучил глаза.

Никита махнул рукой.

Закрыв дверь за одноклассником, он включил телевизор. Поочерёдно меняя программы, Никита тупо смотрел на бессмысленный экран. Реклама следовала за рекламой.

– Вы что там, сговорились? – спросил Никита. – Чтобы людям вовсе ничего не видеть по три-четыре минуты!

Наконец он попал на канал с чёрно-белым изображением. Это не может быть рекламой.

– И какой процент в нашей жизни занимают суеверия? – спросила ведущая программы, одетая в белые шорты. Она закинула ногу на ногу, показав мосластые ноги, щедро покрытые волосами.

– Люди склонны считать себя независимыми от любых суеверий. В то же время, обратите внимание на столбы с подпорками. Если тротуар проложен между опорами такого столба, ясно видна хорошо протоптанная тропинка, огибающая эту арку.

Никита улыбнулся. Он сам обходил эти "чёртовы ворота". Так уж повелось с детства.

– И вы тоже обходите?

– Стараюсь придерживаться правил. Магия не имеет отношении к…

– Чепуха какая-то! – Никита отрубил телевизор.

Позвонили в дверь. Никита поплёлся открывать. Ничто не предвещало веселья. И этот неожиданный отпуск посреди зимы, и друг с престарелой соседкой. "Уходить из дому я не буду"! – решил Никита. Пусть милуются в подъезде, если захочется.

Димыч пропустил вперёд дамочку. В сумрачном свете коридора Никита разглядел низкорослую женщину. Её фигура, казалось, рублена топором. Затылок почти вровень со спиной, далее без перехода – ноги.

– Нина Петровна, – сказала она, представляясь.

– Никита.

– Проходите, Нина Петровна! – пригласил Димыч.

– По пивку? – спросил Никита, развернувшись к гостям спиной.

Гости молча вошли в комнату.

Никита уселся в кресло напротив журнального столика.

Соседка одноклассника села на краешек противоположного кресла. Димыч плюхнулся на середину дивана.

Хозяин придвинул даме банку с пивом.

Нина Петровна первым делом взяла за хвост сушёную воблу. Деловито постучала по столу, отчего рыбка потеряла несколько чешуек, зато стала мягче. Затем соседка Димыча вырвала зубами спинной плавник. Действия Нины Петровны были по-женски мягки и элегантны.

Молчание затянулось. Хозяин сидел, насупившись, глядя в отключенный экран телевизора. Нина Петровна сосредоточилась на сушёной вобле.

Димыч выпил очередную баночку пива, закурил. Ему не хотелось уходить. Вся надежда на Нину Петровну. Димыч подмигнул женщине. Мол, давай, говори чего-нибудь! Для чего я тебя привёл, пиво на халяву хлебать?

Нина Петровна нахмурилась. Никита отставил банку пива, хлопнул себя по коленям, намереваясь выпроводить гостей. Он не пожалел бы половину упаковки пива, только бы избавиться от надоевшего приятеля и этой выдры.

Нина Петровна сообразила: пора подключаться!

– Дмитрий! Наверное, Никита желает перейти к делу?

Димыч подхватился, сделал попытку вскочить с дивана, плеснул на рубаху пивную пену и тотчас уселся обратно, запрокинув баночку в рот.

Никита посмотрел на гостью. Нина Петровна хлопала длинными ресницами. Он обратил внимание, что гостье, как минимум, тридцатник. И на что Димыч позарился? Косметики никакой, за собой явно не следит. Похожа на зрелую стерву, от которой сбежал мужик, не прихватив личных вещей. Поэтому на ней брюки в стрелку и мужская рубаха.

Впервые за вечер Никита улыбнулся.

Димыч не удержался, хлопнул в ладоши.

– Действительно, давайте к делу! Что тут пену гонять по стенкам желудка? – Никита улыбнулся ещё шире. Он понятия не имел, какие могут быть дела у него с этой Ниной Петровной?

– Никита, ты едешь в отпуск на Кавказ, – сказала гостья.

– Предлагаете привезти вам ракушку?

– Ко мне можно обращаться на ты.

– Сердечно благодарю! – Никита, кривляясь, прижал ладонь к груди, низко поклонился, достав кончиком носа до журнального стол и ка.

– Зимой на Кавказ даже царь не ссылал! – вставил слово Димыч.

– Откуда нам знать, когда ссылал царь? – Никита отхлебнул из баночки.

– Никита, ты имеешь счастливую возможность, – начала говорить гостья, подкатив глаза.

– Димыч! Выйдем перекурить?

Димыч пожав плечами, встал с дивана. Нина Петровна молча посмотрела на полупустую пепельницу.

Парни вышли на лестничную площадку.

– Откуда ты её выкопал?

– Соседка. Полезная женщина.

– Имеешь её?

– Да ты что! Она немного того. Ещё пришьют статью! – Димыч возмущённо задвигал плечами, сбросил пепел на подоконник, промазав в помятую консервную банку.

– И зачем привёл ненормальную? Желаешь, чтобы мне эту статью впаяли?

– Ха! Ты как скажешь, дак как из воды пузырь выпустишь!

– Чем она полезна тебе, Димыч? Если ты с нею ни того… – вслух размышлял Никита, глядя на расшатанную форточку в подъезде. Грязное стекло в уголке рамы лопнуло и держалось на честном слове. Кто-то из соседей попытался склеить стекло скотчем. Теперь извозюканная липкая лента отклеилась и свисала кнутри. Никита дунул на неё, отяжелевший от жирной грязи скотч стукнулся о стекло.

– Нина Петровна, между прочим, талант!

– Гений своего рода! Вот, бери её в охапку и волоки, откуда привёл! – разозлился Никита. – Мне ещё вещи собирать надо!

– Да много ли нам вещей собирать, по-холостяцки? А вдвоём сидели бы, собирал бы что ли?

– Ас этой шизофреничкой тем более ничего не сделаю! Ты бы хоть подсказал, брать плавки на всякий случай?

– Случаи всякие бывают!

– Хочешь, чтобы я обоих вас выгнал?

– Ничего такого я не хочу! Перестань психовать, наконец! Нина Петровна знает про те места, куда ты едешь. Что-нибудь расскажет интересного. Впервой нам слушать бабские бредни?

– Оно понятно было бы, если интерес есть! А так, – Никита махнул рукой, выронив дымящуюся сигарету.

– Будет интерес, только не половой! Она знает много, пускай поделится!

– А что она, с тобой одним не могла поделиться своими знаниями?

– спросил Никита. Посмотрев на ничего не понимающую физиономию друга, сообразил сам. Без пива, конечно, ни один талант не раскроется!

– Ладно, пошли! – сказал Никита, затушив окурок в консервной банке.

– Ты только не слишком груби.

– Я у себя дома!

Димыч промолчал.

Вернувшись в квартиру, оба раскрыли рты. В квартире Никиты появился жилой дух. А всё было по-прежнему. Стол стоял в центре единственной комнаты, выключенный телевизор чах от пыли. На полу стоял опорожненный наполовину ящик пива. Никита не мог понять, что изменилось.

Нина Петровна оставалась сидеть в том же положении, закинув ногу на ногу. В одной руке она держала баночку с пивом, в другой оторванную с мясом голову рыбёшки.

– Я тоже иногда желаю уединиться! – сказала Нина Петровна, ни к кому конкретно не обращаясь.

Никита посмотрел на ненормальную. Ещё цапнет, чего доброго! Он решил молчать до последнего. Если эта Нина Петровна начнёт городить чушь, от чего разболится голова задолго до утреннего похмелья, придётся сдержать своё обещание и выставить гостей за дверь.

– Нина Петровна! – сказал Димыч. – Скажите Никите, для чего я вас сюда пригласил!

– Пива попить! – ответил за гостью Никита.

– И рыбки поглодать! – улыбнулась Нина Петровна. – Но не это главное. Сказать честно, так я тебе очень завидую!

– Чему завидовать-то?

– Ты едешь в такое место! – она вновь закатила глаза.

Никита привстал в готовности подхватить гостью за плечи, чтобы та не упала на пол. Он уже явно представил себе, как Нина Петровна валяется на дощатом немытом полу и дрыгает ногами, выпуская изо рта кровавую пену.

К счастью ничего такого не произошло. Нина Петровна даже не качнулась. Выдержав паузу, она продолжила говорить.

– Чёрное море замечательно! Вода в нём священная!

– Как в Байкале! – не выдержал Никита.

– По составу она несколько отличается от байкальской, но по чудодейственным свойствам превосходит его во много раз!

Никита ухмыльнулся. Это становится интересным. Он посмотрел на одноклассника. Димыч еле заметно кивнул. Вот, мол, начинается!

– Знаете ли вы, ребята, какая эта великая радость оказаться в нужном месте и в нужный час?

– К чему ты клонишь? – не понял Димыч.

Никита промолчал. Похоже, всё же этой дуре нужно что-то привезти с моря. Если не ракушку, то какой-нибудь амулет. Типа камня с дырочкой, а лучше, с двумя!

– Я ни к чему не клоню, говорю прямо, – гостья неожиданно для парней дёрнула подбородком.

– И, что?! – разом спросили они.

– Скольких человек вы знаете, которые добились успеха?

– Смотря в чём, – ухмыльнулся Димыч.

– В любой области! Знаний, умений, карьерного роста!

– Ни одного!

– Это с ходу! Если подумать, найдёте хотя бы одну личность. Личность, которая добилась в жизни. Если не глобального успеха, то хотя бы осуществила маленькую свою мечту.

– Интересно, а кого ты можешь назвать?

– Вы не будете спорить, если я заявлю, что есть люди, которым завидуют во всём мире?

Парни переглянулись. Она что, рассчитывает на серьёзный разговор? Они одновременно отхлебнули побольше пива.

– И поеду я искать таких людей? Счастливых и богатых? – спросил Никита.

– Почему обязательно богатых?

Димыч поперхнулся.

– Можно быть счастливым нищим.

– С золотым зубом! – заржал Димыч.

– Главное, чтобы мечты и жизнь совпадали.

– Это как? – спросил Никита, открывая пиво. Чистить рыбку уже не хотелось, он сыпнул соли в отверстие баночки.

– Молча, скрипя зубами! – сказал Димыч.

– Выйдем, покурим?

– Мужчины! Почему вы ходите курить в подъезд, тогда как в доме полно пепельниц?

– В пепельницы уже кидать некуда! – сказал Никита, уводя друга в коридор.

– Ничего интересного она не говорит! На кой приволок лишнюю глотку?

– Я сам сбегаю в магазин!

– Мне что, пива жалко? Чушь она городит, понимаешь? Где настроение? Как отмечаем заслуженный отпуск?

– Вот и я говорил, – надул губы Димыч.

– Говорил, говорил. Толку-то от твоей болтовни? Лучше бы водки принёс.

– Клиент дозрел? – Димыч потёр ладонями.

– Нет! – выкрикнул Никита. – Мне ещё собираться!

– Так вместе и соберём!

– С этой бабой много насобираешь!

– С любой бабой ничего не забудешь! Или ты шугаешься, что Нина Петровна увидит твои рваные и грязные трусы?

Никита расхохотался.

– Знаешь, гад, чем поддеть! Пошли в дом!

– Иди, а я до ларька! – Димыч хлопнул себя по карманам.

– Да! Кто из нас отпускник? – спросил Никита противным голосом, будто подражая однокласснику.

Димыч застыл, не забыв подставить ладонь.

Никита вложил деньги в протянутую руку, нарочито громко вздохнул и открыл дверь квартиры.

И вновь ему показалось, что в комнате стало уютнее.

– Что ты делаешь? – спросил Никита.

– Изучаю парапсихологию.

– Начальником?

– Пытаюсь.

– Понимаю. Ненормированный рабочий день.

– Никита, почему мы теряем время? – Нина Петровна приподнялась в кресле.

– Я не знаю, – Никита обтёр потные ладони о джинсы. Мысль его заработала в бешеном темпе. Если Димыч задержится у ларька, максимум на десять минут, то… А ничего не успеть. Да и надо ли? Он махнул рукой и шлёпнулся в кресло, уткнувшись в баночку с пивом. Пусть себе извращается. Если она успеет раздеться, то это будет не его беда.

Гостья вовсе не собиралась раздеваться. По-видимому, ей было совсем не жарко.

– Сейчас Дима принесёт водки, и всё насмарку! – заявила Нина Петровна.

Никита передёрнул плечами. Какое твоё дело, что он принесёт? И зачем вообще ты сюда припёрлась? Он чуть было не выкрикнул мысли вслух. Но в следующий момент поперхнулся, услышав Нину Петровну.

– Это не моё дело, что он принесёт. И вообще, мне пора домой. Но консультацию я так и не дала. Если ты не нуждаешься в моих услугах, вынуждена навязаться сама!

– Пока мы болтаем, Димыч уже в подъезд зашёл! – разозлился Никита.

– Тогда слушай! Существует древнее поверье, что любой человек, искупавшийся в Чёрном море зимой, в определённом месте, разумеется, сможет осуществить свою мечту!

– Это типа золотой рыбки что ли?

– Типа! – передразнила Нина Петровна. – Только без рыбки.

– Насколько я помню сказку, дед ходил за золотой рыбкой летом! – Никите начала нравиться Нина Петровна. Что-то всё же в ней есть. Вон как завибрировала коленками! Наверняка Димыч соврал на счёт платонической дружбы!

– Именно! – Нина Петровна привстала с кресла, всплеснула руками, обрисовав в воздухе полукруг.

Никита с тоской посмотрел в тёмный коридор. Где ты болтаешься, Димыч?

– Так вот, веришь или нет, но я точно знаю, куда нужно окунуться, в какой день и час!

– Так, ныряй себе на здоровье! Я-то тут при чём?

– Надумаешь, позвонишь! – Нина Петровна положила на стол отрывок тетрадного листочка.

Никита пожал плечами.

Гостья вышла из комнаты.

– Там открыто, свет включен! – сказал Никита.

Нина Петровна ничего не ответила. Наверное, стесняется звука струи в унитазе. Никита включил телевизор и добавил звука.

В это время брякнул дверной звонок. Никита рванулся с места.

На пороге стоял счастливый товарищ с бутылками пива, зажатыми между длинных пальцев: аккурат шесть "чебурашек".

– А где эта…? – хором спросили парни.

Они одновременно уставились на полоску света из приоткрытой двери туалета.

– Нина Петровна! – выкрикнул Димыч.

Никита без церемоний открыл дверцу настежь.

Невыразительное журчание воды в бачке, нетронутый свисающий лоскут туалетной бумаги, и ничего больше.

– Да она даже не заходила сюда!

– Ушла, – вздохнул Димыч.

– Переживаешь? – ухмыльнулся Никита.

Димыч наигранно всхлипнул.

И куда делось дурное настроение? Сразу вспомнились последние анекдоты, весёлые истории. А сколько остроумных наблюдений за ушедшей гостьей! И не перечесть.

Димыч так и ушёл, содрогаясь от смеха.

Утром Никита посмотрел на дорожную сумку. Всё же они умудрились собрать вещи!

До самолёта оставалось шесть часов. Никита наскоро сделал яичницу. Яйца пригорели, и, разбиваясь, почему-то не сохранили желтков. Жевать прогорклую резину не хотелось. Никита плеснул кипятку, поднял лёгкий заварник и, выругавшись, поставил его на место. Сам же вчера слил заварку и вымыл чайничек, чтобы не заплесневел за время заслуженного отпуска.

Чтобы не бросать яичницу в отмытое мусорное ведро, Никита дожевал, закрыв глаза. Запил пустым кипятком.

– Завтрак нищего! – сказал он вслух.

После еды игривое настроение улетучилось. В голове звучала одна и та же вязкая мысль: "До каких пор жить в нищете"?

ГЛАВА 2

– Бураков! Пляши! – прокричали работяги.

Бураков набычился, глядя на испачканные мазутом физиономии сотоварищей.

– Письмо тебе! Приглашают на отдых. На Черноморское побережье Кавказа – всесоюзную здравницу и житницу!

– Да пошли вы! – мотнул головой Бураков. – Я таких баб-то не знаю!

– Каких это баб, Паша? – спросил чернявый бригадир, нарочито сомкнув брови.

– Ну, этих нерусских.

– Каких нерусских?

– Здравниц, житниц: всяких хохлушек мне не хватало!

Бригада дружно заржала.

– В рыло хошь? – спросил Бураков у близстоящего коллеги.

Смех как корова слизала. Интересный парень, конечно, Паша Бураков. И посмеяться есть над чем, но и в рыло получить – завсегда, пожалуйста!

Бригадир не рискнул испытывать терпение явно невыспавшегося работника. Он раскрыл папку из засаленного и потрескавшегося серого кожзаменителя.

– Что за письмо?

– Путёвка к Чёрному морю!

– Кому?

– Буракову Павлу Александровичу.

– Ты это, всерьёз что ли?

– Радуйся, Паша! Начальство цеху честь оказывает! И тебя выбрали. Заметь, не меня, не кого другого!

– Дурака нашли! – фыркнул Бураков. – Чего плясать-то? Зимой на море! Ни за что не поеду!

– Паша! Зайди ко мне в кабинет! – бригадир развернулся и пошёл по лестнице на второй этаж.

Работяги сдавленно хихикнули. Буракову ничего не оставалось делать, как последовать за начальником.

– Павел Александрович, присядь! – распорядился бригадир, зайдя за верстак, исполняющий роль письменного стола.

Бураков опустился на деревянную скамью. Снял каску. Он был готов возражать и бороться. Если сейчас "бугор" ляпнет ещё что обо всяких там "Житницах", придётся врезать ему кулаком, обёрнутым в заявление об уходе!

Но начальник не стал говорить с ним как с дурачком.

– Курить будешь? – спросил бригадир.

– От чего не покурить? – Павел достал пачку "Беломора", выбил из неё папироску, размял, выбил табачные крошки в ладонь.

– Слышал, ты спортом увлекаешься?

– Нуда.

– Ив любом виде можешь дать рекорд! – начальник говорил утвердительно, без улыбки.

– И что с того-то?

– А ведь любой спортсмен должен и может испробовать все экстремальные виды.

– Какие ещё экстремальные? – Паша слышал это словцо с экрана телевизора, но в толк взять не мог. Это опасные для жизни, или так, для понтов.

– Экстремальные, Паша, это не для трусов и интеллигентов.

– И что?

– Ты пробовал спускаться на горных лыжах?

– Я что, смертник?

– Вот! – бригадир привстал из-за стола. – Так и говорят трусы с интеллигентами! Экстремальные виды спорта не для хлюпиков!

– Так что, мне тама лыжи выдадут?

– И лыжи, и акваланг! – улыбнулся начальник.

– Акваланг-то зачем?

– В шкуре моржа побываешь! Завидую я тебе, Паша!

– Ладно, чему завидовать-то?

– Молодости твоей, здоровью! Путёвке этой завидую! И я бы, – бригадир безнадёжно махнул рукой, понурив лысую голову.

– Когда ехать-то?

ГЛАВА 3

В кабинете горела настольная лампа. Желтоватые лучи света падали на залитый кофеем лист бумаги с лиловой печатью. На полу валялись карандаши, ручки, растоптанный канцелярский несессер.

– Елизавета Николаевна! – позвал мэр города Чухонска секретаршу.

– Что вам, Леонид Аркадьевич? – спросила девица в рваных по моде шортах, с неохотой оторвавшись от компьютерной игры.

– Включите свет, пожалуйста!

Леонид Аркадьевич поморщился, услышав, как вполголоса секретарша полила его матом. Свет всё же включила.

Лучше бы она этого не делала. Или ещё лучше, что совсем уж идеально, позвала уборщицу. Желательно за четверть часа до прихода начальника! Мэр города Чухонска сел за изгаженный подчинёнными стол и нервно хихикнул.

– Елизавета Николаевна!

– Пьюль! Пьюль! Пьюль! – отозвалась компьютерная стрелялка. Секретарша как раз проходила третий уровень. Оставалось несколько мгновений до бонуса.

– Через полчаса здесь будет встреча с представительным собранием! – пробурчал мэр. До ругательств он не опускался. Но секретарша никак не реагировала, хотя, возможно и слышала через приоткрытую дверь в приёмную.

Делать нечего, Леонид Аркадьевич начал наводить порядок самостоятельно. Он убрал мусор со стола, впихнул в переполненную корзину осколки канцелярского набора, сломанные карандаши, выкинул точилку и резинку. В сердцах скомкал листок, залитый кофеем. Остановился. Разгладил, прочёл.

Почётная грамота от Губернатора многого стоит. Говорила же Наденька, храни дома! Чугуев убрал грамоту в свой дипломат.

Через полчаса приоткрытая дверь с силой распахнулась, стукнувшись о шкаф.

– Аркадьич! К нам путёвка пришла! – хором с порогу заявили входящие.

– Хорошо. В кои-то веки!

– На Чёрное море! – ещё громче заявил председатель местной думы.

– Давайте рассмотрим кандидатуры, – предложил мэр. Заметив полное отсутствие энтузиазма на лицах вошедших, Чугуев поправился: – Или отдел кадров пусть решит?

– Нет! – рубанул ладонью по столу председатель профкома. – Путёвка только на одного человека, и горящая!

– Как?! – Леонид Аркадьевич подскочил с кресла.

– Вот так. Зимний отдых сейчас в моде.

– Активный отдых?

– Вам, Леонид Аркадьевич, и карты в руки!

– Да, но такие вопросы не решаются единолично.

– А вот мы сейчас и решим! – сказал первый заместитель. – Лизонька!

В кабинет вошла секретарша. В руках она держала раскрытую папку из красного кожзаменителя.

– Вы, Леонид Аркадьевич, совсем не бережёте себя, – сказала начальница отдела кадров.

– А нам без вас никуда! – развёл руками заместитель мэра.

– Получается, ехать надо мне?

Подчинённые переглянулись.

– Надо, надо отдохнуть от всех нас! – похлопал мэра по плечу председатель собрания.

– И я не могу отказаться?

Секретарша подсунула шефу листок на подпись.

Подавив вздох, мэр подписал.

– Итак, мэр города Чухонска согласился на зимнюю прогулку к Чёрному морю! Это ба-альшой поступок! – выпалила жена, когда Чугуев вернулся домой.

– Наденька, ты же знаешь, я никогда не видел зимнего моря, – сказал Чугуев, сидя на табуретке в прихожей, снимая обувь. – К тому же, летом никто не отпустит меня в отпуск!

– А почему?

– Как почему? Работы много, сама понимаешь.

– Я? Я не понимаю, почему? Почему, именно ты? Что, в Управе мало нарушителей дисциплины, лентяев и просто плохих работников?

– Есть такие, – улыбнулся Чугуев. – Но это же не наказание!

– Когда?

– Завтра после обеда и отправлюсь.

– Когда?

– Завтра, в четырнадцать пополудни.

– Ещё раз спрашиваю! – жена нависла над Чугуевым, уперев руки в бока. – Когда?

– Ну, что "когда", Наденька? – он поднял голову, посмотрел в глаза жене.

– Когда ты сбросишь ярмо?

– Недельки через две вернусь.

– Ты опять меня не понял, Лёня! Я спрашиваю, когда подчинённые перестанут ездить на твоей шее, свесив ножки?

В ответ Чугуев протяжно вздохнул.

– Кто обещал, что, став мэром, наведёт порядок? Не только в гнилой Управе, но и во всём городе? Кто говорил, что не позволит никому управлять собой, находясь у руля? А-а! – Наденька махнула рукой.

– Я и не позволяю! – повысил голос Чугуев. – Они сами, из чистого подхалимажа предложили путёвку мне! Не мог я и не хотел отдавать право первого!

– Так и будь первым! – Наденька опустила руки. Слов больше не было. Тряпка он был, тряпкой и останется.

Чугуев продолжал сидеть в прихожей, обхватив голову руками, думал. Ему было жаль себя и Наденьку.

Наденька тем временем собирала вещи мужа. Может, он и прав? Может, есть какая-то прелесть в зимнем море?

ГЛАВА 4

Дорога, пусть самая железная в мире, развлечение малоприятное. Летом духота при "закрытых на зиму" окнах, зимой пронизывающий ледяной сквозняк из щелей тех же запечатанных намертво рам. Бытовые неудобства не идут ни в какое сравнение с микроклиматом во временном коллективе. Кто ещё попадётся в попутчики? По пути до своего купе беспокоят тревожные предположения. Самые ужасные варианты: грудные или около того дети, старухи с местом на верхней полке, алкаши, зануды, скандалисты, молчуны и жмоты.

И только когда занимаешь собственное место в ещё пустом купе, появляется надежда на то, что пришедшие позже не станут качать права. Найдут куда вещи положить, или спросят, по крайней мере, вежливо.

Лучше, конечно, оказаться среди людей схожих возрастом, интересами. И чтобы никто не ныл, не прибеднялся и не клянчил сигареты.

Никита был приятно удивлён. Всё получилось в самом идеальном варианте. Он пришёл первым, занял нижнюю полку, выставил на стол пакет с кружкой, ложкой и чем-то к чаю. Это он проверит позже, что с Димычем напихали по-пьяни. А пока он повешал курточку на крюк, шапку положил на полку для газет и отвернулся к окну, притворяясь разглядывающим лица провожающих.

– Седьмое место ваше! Не спутайте! – строго сказала проводница, возвращая кому-то паспорт.

– Здравствуйте! – раздался мужской голос.

– Здравствуйте, – Никита обернулся.

В дверях купе стоял мужичок, явно не купейный пассажир. В чёрной, местами облысевшей шапке ушанке из искусственного меха, в синем китайском пуховике с торчащими из швов перьями.

– До конца? – спросил мужик.

– Почти.

– В командировку?

– В отпуск, – вздохнул Никита, подавив желание соврать, чтобы не выглядеть идиотом. К счастью мужик никак не отреагировал. Он пихнул рюкзак на верхнюю полку и уселся возле двери.

– Привет!

В купе вошёл парень, чтобы втиснуться в двери, ему пришлось повернуться боком. Он впихнул под стол холщовую сумку в синий квадратик.

– Паша! – представился молодой человек, протягивая мощную длань.

– Никола! – мужичок пожал руку вошедшему.

– Никита.

– Едем на экстремальные виды спорта! – сообщил Паша как о деле для всех попутчиков давно решённом.

– Почти, – сказал Никита, потирая под столом ноющую ладонь после рукопожатия Паши.

– Курить-то тут можно?

– Нежелательно! – ответил Паше вновь вошедший пассажир.

Паша обернулся. Тип в бобриковой шапке, распахнутой дублёнке в костюме с галстучком, чем-то напоминал начальника цеха. Бураков закрыл рот, передумав вступать в перепалку.

– А если не в затяг? – спросил Никита.

Вошедший тип снял шапку, оттёр лоб носовым платочком.

– Могут быть проблемы с персоналом железной дороги.

– Паша! – протянул руку Бураков.

– Леонид… – Чугуев чуть было не назвался по имени-отчеству, но в последний момент решил, что это не к месту.

Мужчины поочерёдно назвали свои имена.

– Леонид Аркадьевич! – сунулся в купе мужичонка в спортивном костюме. – Ваш багаж! Счастливого пути, Леонид Аркадьевич!

– Провожающие! Покиньте вагон! – сказала усатая проводница.

– Есть, товарищ командир! – мужичок оставил спортивную сумку и махом испарился.

– Это шофёр, – пояснил Чугуев.

Никто не придал значения этим словам. Похоже, попутчикам было всё равно. Леонид Аркадьевич снял дублёнку, пиджак, ослабил галстук.

– Интересно, вагон-ресторан работает? – спросил Чугуев, ни к кому специально не обращаясь.

– По зимнему расписанию! – сказал Никита.

– Это как? – спросил Павел.

– Обслуживают на час позже! – сказал мужичок в пуховике.

Никита засмеялся. Чугуев улыбнулся. Бураков так и остался стоять с раскрытым ртом. Глядя на Николу, который и бровью не повёл, он успокоился. Смеются не над ним. Паша дружески ухмыльнулся.

– А зачем нам ресторан? У меня домашняя колбаса, – Никола стащил рюкзаке верхней полки. Звякнула стеклотара.

Мужик достал свёрнутую в спираль колбасу, поставил на стол бутылку водки, баночку огурцов.

Леонид Аркадьевич, в свою очередь, вынул домашние котлеты, обёрнутые в фольгу, бутылочку армянского коньяку и лимон.

Бураков хлопнул в ладоши, цокнул языком и вставил на стол пластиковую бутылку "Кока колы".

Никита заглянул в свой пакет для продуктов. Позаботился о дальней дороге, называется! И Димыч, тоже молодец! Из всего съедобного: три помятых алюминиевых банки с пивом, и пара отгрызенных хвостиков воблы! Извлекая всё это добро, Никита вспотел. Он перевёл дух только когда увидел открытую пачку с пакетиками чая – хоть какой-то вклад в общий стол! Стопка за стопкой, слово за слово, познакомились поближе.

Никита проснулся первым, включил лампочку над полкой, посмотрел на часы. Ого! Уже половина одиннадцатого! Осталось ехать полтора часа. Голова не болела, но как-то медленно соображала. Он посмотрел на стол. Никаких признаков вчерашнего застолья. Верно, он же сам начал убирать со стола. Помогал мужичок из колхоза.

Что ещё вспомнить, чтобы заставить голову работать? Так, пили за всякую дрянь, как и бывает между малознакомыми мужчинами. Кто есть кто, так и осталось неузнанным. По внешнему виду можно заключить, что Лёня из бывших партработников, хотя по-пьяни выглядел и вёл себя как обычный мужик. Почти как Никола из колхоза. Паша работяга, закосивший под спортсмена. Обыкновенный среднестатистический хлыщ. С кем завязать толковое знакомство на время отпуска?

Так и не придя к какому-либо решению, Никита вышел в пустой коридор. Неудивительно. Мало желающих ехать к морю к крещенскому сочельнику.

– Там что, снег?

Никита вздрогнул от неожиданности. Обернулся.

– Снег, говорю, выпал! – улыбнулся Никола.

– Добро пожаловать на черноморское побережье!

– В самый раз. Искупнёмся на праздник!

– Нуда, – Никита поёжился.

– Нормально всё! – подключился к разговору, неслышно вышедший из купе Павел.

– Экстрим, Паша?

– А что, поморжуем! – потряс плечами Бураков. – Оба-на! Ещё и снежок высыпал! В горах, точняк, лыжня установилась!

Чугуев проснулся раньше всех, но не желал подниматься. Вдруг, чего доброго, попросят сходить за чаем, что тогда делать? Продолжать изображать рубаху-парня или проявить характер? Когда-то же нужно начинать, к тому же ребята явно смотрят как на начальника. С другой стороны, ссориться не хотелось. Оказывается, им вместе жить две недели! И все, как один, едут по "горящей путёвке", отстав от основной группы.

Леонид Аркадьевич поднялся с постели, когда попутчики вышли один за другим из купе. Дверь осталась приоткрытой. Чугуев достал дипломат, как будто что-то искал, сам же склонился к щели, прислушался.

Говорили о погоде, о планах на отпуск. Ничего похожего на обсуждение, тем более осуждение, отсутствующего попутчика он не услышал.

Двери купе растворились.

– Пора собираться! – скомандовала проводница. – Через десять минут санитарная зона, закрою все туалеты!

– И что, два с половиной часа нам жаться? – спросил Паша.

– Меньше пива пейте! – сказала проводница, держа в руках поднос с чашками чая.

Падающий мокрый снег тут же таял, и немногочисленным пассажирам пришлось прыгать через мелкие, но частые лужи.

У центрального входа вокзала стояла пучеглазая девица с голым животом, с ложной жемчужиной в пупке.

– Добро пожаловать в санаторий "Живые воды"! Рады, рады! Ждём вас, гости дорогие!

Недавно познакомившиеся мужчины переглянулись. Леонид Аркадьевич вынул из папки путёвку, заглянул в название санатория.

– Извините, у меня путёвка в санаторий "Катран".

– И у меня эта акула! – поддержал попутчика Никита.

– Какая разница? – вмешался Паша. – Катран, катамаран! Поедем в тепло!

– Ничего страшного! Ничего страшного! – затараторила девица с синими волосами. – "Живые воды" – это старое название! Наш директор решил придумать нечто более романтичное, связанное с пиратами! Красиво звучит: "Катран"? Я просто не могу пока привыкнуть к этой пиратской атрибутике! Но, уверяю вас, вы попали туда, куда нужно! Опоздали на пять дней, но наверстаете, будьте уверены! Да я, да мы обеспечим вам тройную порцию!

– Жена в дом не запустит после такого отдыха! – сказал Никита, поглаживая живот.

– Эт-та почему? – глаза сотрудницы санатория, напоминавшие до сих пор перевёрнутые чашки, увеличились до размера банных тазиков.

– В двери не войдём! – сказал вдруг Леонид Аркадьевич.

Все как один раскрыли рты – никто не ожидал от Чугуева тонкого чувства юмора.

– Что вы, что вы?! Я имею в виду удвоенную порцию развлечений, как раз активного отдыха!

– Танцы-манцы-обжиманцы! – гоготнул Паша. – А что-нибудь серьёзнее?

– Это уж, как договоритесь, – улыбнулась девушка.

– С кем договариваться-то? Инструктор есть?

Синие глаза-плошки девушки позеленели.

– Вам нужен инструктор?

– Ну, как это, положен же!

– Не думаю, что вы нуждаетесь в чьей-либо помощи, при ваших-то данных! – с придыханием сказала девушка, оглядывая Пашу от плеч до колен.

– Понятное дело, но как без снаряжения-то?

– Снаря-ажения?

Никита закурил. Леонид Аркадьевич отвернулся лицом к перрону. Никола изучал расписание поездов.

– Нуда! – начинал закипать Павел. "Ещё немного и обматерю глупую квочку", – решил он. – Какой экстрим без снаряжения?

– Да! – наконец поняла синеволосая. – Мы можем организовать вам соответствующий шопинг. Существуют специальные салоны для приобретения подобного снаряжения.

– Чё ты паришь мне? Всё включено в путёвку, или как? Я сюда пожрать, что ли приехал?

– Хорошо, думаю я сумею помочь, – она потрогала себя за волосы у плеча.

– Тогда, поехали?! – Паша тряхнул сумкой. – Поехали, мужики!

Задрипанная "Газель" довезла их до места. В нескольких метрах от пляжа стояла трёхэтажная коробка с пластиковыми стенами в бороздках под вид шифера. Над стеклянными входными дверьми висела табличка. Под стеклом, окрашенным с обратной стороны бордовым цветом, на белом дельфине пьяно танцевали синие буквы: КАТРАН.

У порога стоял усатый швейцар в ливрее. Он улыбался.

– Наши гости дорогие! – заявила провожатая.

Швейцар улыбнулся шире.

– Прошу!

– А это, сумки как? – спросил Бураков, глядя в мутные глаза привратника.

Швейцар продолжал улыбаться, что не мешало ему дышать ртом.

– Нам в какую сторону? – спросил Никита, обернувшись.

Синеволосая тихо исчезла. Никто не услышал, как закрылась входная дверь. Во дворе никого не было.

– Здравствуйте, здравствуйте! – вышла из сумрачного коридора женщина средних лет, среднего роста и телосложения. – Пожалуйста, ваши путёвки, документы!

Мужчины засуетились.

– Да что же я вас на пороге держу? – она взмахнула руками, как будто была в переднике, в то время как на женщине был строгий деловой костюм-тройка кремового цвета.

Тотчас зажглись неоновые лампочки на стенах, сделанные под свечи. Свет переливался в каждой – от цоколя к макушке. Казалось, вот-вот, упадёт на пол массивная капля молочно-белого стеарина.

По обе стороны прохода располагались непокрытые столы, сложенные из продольных половинок круглых брёвен. Над каждым столом висел деревянный растрескавшийся корабельный штурвал. В углу у фонтана сидела восковая фигура пирата с попугаем на плече. Разом запахло морской свежестью, появился мягкий шум прибоя. Гости непроизвольно оглянулись, но входная дверь оставалась закрытой.

– Присаживайтесь, пожалуйста, посмотрите меню! А я пока займусь оформлением документов.

Женщина удалилась. Исчез и швейцар.

– Ну и как вам такая обстановочка? – спросил Никита, посмотрев на каждого попутчика.

– Соответствует нашему положению.

– Как театр начинается с вешалки, так отпуск – с кабака!

Паша подошёл к пирату, подул на его седые волосы. Осмелев, щёлкнул попугая по клюву.

– Пиастры! Пиастры!

Мужчины одновременно вздрогнули. Паша отскочил назад.

Не успели разглядеть меню, как появилась официантка в тельняшке, прикрывающей одну грудь, вторая – торчала почти горизонтально к земле. Она склонилась, зачем-то протирая столешницу. Паша ткнул пальцем в обнажённую грудь. Официантка улыбнулась.

– Натуральная что ли?

– Восковая, не нужно трогать горячими руками. Расплавится! Что выбрали, мужчины?

– А мы каждый раз можем что-нибудь выбирать?

– Всё на ваш вкус!

– И за наши бабки? – не понял Паша.

– Всё входит в стоимость путёвки.

– И вот это тоже? – Никола ткнул наугад в прайс-лист.

– Да! – улыбнулась официантка. – Хлеб так же оплачен вашим профсоюзом.

– Что выберем? – спросил Никита. Не дождавшись ответа, сказал: – Пожалуйста, что у вас обычно подают гостям с дороги?

– Желаете полдник корсара?

– Возражений нет, – ответил за всех Никита.

Официантка удалилась.

– Что-то я не понял толком. У ней рожа белая, а сиська жёлтая!

– Паша! Ты бы оттянул её!

– Прям здесь?

– Титьку потянул и оторвал бы!

– Знамо дело! – улыбнулся Паша.

– Из такой резины сделаны наконечники в электроподойнике, – сказал Никола.

– Да, весёлое дело! – Паша хохотнул. – А всё остальное, у неё из какой резины?

– Паш! Ты, главное, сам про резинки не забудь, если что.

– Да уж будь уверен, Никита! – Паша ещё раз хохотнул.

– Что, Лёня, думаешь: куда попал?

– В санаторий "Катран", не иначе.

– Интересно, что там эта медуза об инструкторе говорила?

– Паша, забудь. Не будет никакого инструктора. В путёвке разве сказано, что тебя обеспечат спортинвентарём?

– Дак это, Бугор обещал экстрим! – Паша часто заморгал.

– Паша! В том-то и экстрим, чтобы без лыж, без акваланга и коньков!

– Точно? Лёня! Ты самый грамотный из нас, скажи!

– Именно так, Паша. А девушка, что встречала нас, похоже, перепугалась.

– Чего это?

Леонид Аркадьевич пожал плечами. Паша оглядел мужиков. Никто не смеялся. Он успокоился, сел за стол.

Пришла официантка.

Корсары, оказывается, питались терпкой грушей, запивая большим бокалом кефира. Ещё для чего-то подали кириешки отдающие полынью, поданную за "вкус моря".

Затем пришла тётенька-администратор в том же костюме.

– Ядвига Францевна! – наконец-то представилась она.

– И нам весьма приятно! – Никита поклонился, прижав руку к груди.

– Думаю, вам очень у нас понравится! Для вас специально приготовлен номер "Люкс"!

– Президентский?

– Почти. В вашем распоряжении стильная мебель, цветной телевизор, уютная лоджия. Кстати, нашим гостям мы предоставляем возможность, курить в номере, – она чуточку поморщилась, – если это вам будет приятным, конечно.

– А окна куда выходят? – спросил Паша.

– Как и все в нашем пансионате, эти окна выходят к морю, на солнечную сторону!

– Должно быть, летом, не очень уютно, Ядвига Францевна?

– У нас замечательные жалюзи, Леонид Аркадьевич! Вы не пожалеете, когда приедете к нам в бархатный сезон! – Ядвига Францевна обернулась, посмотрела на всех мужчин. – Если поторопитесь, вполне сможете зарезервировать места!

– Ядвига Францевна! Разве номер класса "люкс" предусмотрен на четыре койко-места?

– Койко-места предусмотрены в рабочих общежитиях, в нашем пансионате мебель эксклюзивная! Сами поймёте, как удобно спать на диванах итальянских мастеров! Ваш номер полностью соответствует европейским стандартам! Да что я говорю? Сейчас сами увидите, и оцените!

Она открыла деревянную дверь, покрытую тёмным лаком.

Едва перешагнув за порог, отдыхающие, как один состроили придирчивые гримасы.

Мало помалу вынужденные складки лица разгладились. Придраться было не к чему. Действительно, в красном углу на тумбочке со стеклянной дверцей стоял огромный телевизор. У стен – неразложенные диваны, обитые жёлтым велюром. В изголовье каждого стояла пирамидка из цветастых подушек. Прикроватные тумбочки сверкали, стулья с мягкой обивкой выстроились у стены, приглашая присесть. У большого окна с выходом на лоджию, стол с хрустальной вазой, заполненной фруктами. Жёлтое яблоко, коричневатая груша, растрескавшийся гранат, угловатая алыча, овоидные мандарины и необычно крупный виноград розового цвета. Рядом стоял графин и мелкие стопки с запотевшими стенками. Платяной шкаф встроен в стену, рядом бар!

Паша подошёл к стеклянной витрине, стукнул пальцем.

– Ого!

– Что там, Паша?

– Рыбки!

– Золотые?

– Не-е, какие-то серые. А кто их кормить будет, эй! Эльза Францевна?

Ядвига Францевна успела бесшумно удалиться.

– Горничная с резиновой титькой придёт и накормит.

– Так она же того, людей обслуживает!

– А мы, Паша, выйдем на несколько минут, она и тебя обслужит!

– Ты это, за кого меня принимаешь?

– Спокойно, Паша! – вмешался Никола. – Он принимает тебя, как и мы все.

– Вы все?!

– За нормального мужика, который не сможет отказать хрупкой красавице. Правда? – спросил Никола у остальных.

Все дружно закивали головами.

Паша огляделся. Никто не смеялся.

– Хорошие вы мужики, всё же! – сказал он. – Я сюда падаю!

Он с размаху уселся на диван у лоджии.

Леонид Аркадьевич помялся, но не смог сказать, что ему первому приглянулось это место. Он только вздохнул и подумал, что права Наденька, считающая его тряпкой.

Никита занял место ближе к телевизору. Никола сел на диванчику дверей.

Чугуеву достался изрядно помятый диван в самом углу, он и стоял почему-то не впритык к стене, а наискось, словно прикрывал что-то. Как только Леонид Аркадьевич сел на своё место, сразу выяснилось, почему диван стоит наперекосяк. Он еле держался, упираясь в стены двумя углами. Стоило Чугуеву шевельнуться, как спинка слева отвалилась. Он испуганно вскочил, и упала правая спинка.

– Вот так "люкс"! – Никита подошёл к журнальному столику, схватил трубку телефона. – Сейчас я им устрою!

– Не нужно ничего устраивать, – попросил Чугуев. – Нам здесь ещё долго жить.

– Эдак можно всю жизнь прожить, чтобы какие-то гады на шее сидели! – высказался Паша. – Я сам скажу, дай трубку! – он протянул руку.

– А что если посмотреть на это с юмором? – сказал Никола.

– Это ещё как?

– Философски.

– Твой диван развалился – тебе и решать! – Никита положил трубку.

Никола молча подошёл к предмету спора, осмотрел развалину.

– Думаешь, так нормально будет? – спросил Чугуев, после того, как Никола поднял прикладные спинки и приставил их к стенке.

– Так я и думал. Смотри, тут вообще болты-то на месте!

Никита подошёл ближе. Действительно, похоже, кто-то либо потерял гайки, либо поленился их прикрутить. Он проговорил мысли вслух.

– Или забыли по-пьяни! – предположил Никита.

– Как можно напиться, чтоб забыть? У нас на работе ещё не так пьют!

– Паша! Сам-то пробовал нажраться да потом гайки крутить?

– Не-е, тут ты прав. Я не любитель.

– Что будем делать? – спросил Чугуев.

– Позаимствуем гайки у соседей.

– Это как? – скрестил руки на груди Паша.

– Молча! Ты что, зажмёшь гайку для товарища, а?

– Я-то что? Как сам спать буду? На полу, что ли?

– Я вообще-то… – Чугуев развёл руками, вышел на лоджию.

– Никто на полу спать не будет, Паша! Как работяга сам мог бы допетрить, что от одной гайки твой диван не развалиться!

– А! Вот ты что придумал! Ну, ты инженер, тебе и думать!

– Верно, Паша. Мне думать, а тебе крутить.

– Схожу, попрошу ключ у водилы! – сказал Никита и вышел из номера.

– Никола! Ты это, обожди с ключом! – сказал Паша, задирая крышку своего дивана. – Работы тут на пять сек!

Он потрогал гайки, открутить можно любую. Паша отвернул дальнюю, ближе к стене. Подал назад, не глядя.

– Лёня! Держи!

Чугуев не услышал. Он наблюдал за зимним прибоем. Море было воистину чёрным, беспокойным. Тёмные волны, разгоняемые белесыми барашками, тяжелели и, падая, рассыпались о берег ледяными брызгами. Леонид Аркадьевич ёжился, как будто волны выбрасывали холодные барашки ему за шиворот. Чугуев затушил сигарету о перила балкона.

Никола спустился на первый этаж. По дороге ему никто не встретился. Все двери были закрыты. Ни из одной комнаты не слышалось голосов, не играла музыка, не говорил телевизор. В холле на первом этаже, переделанном в ресторан, никого не было. За стойкой бара, служащей одновременно вахтой, стоял тот же самый глухонемой швейцар. Он по-прежнему шумно дышал через рот.

– Выйду во двор! – сказал ему Никола.

Швейцар не шелохнулся.

Пройдя по тротуару, посыпанному галькой, Никола приблизился к раскрытым настежь входным воротам из крашеной синим арматуры. Ножки ворот обросли землёй, как будто стояли здесь с незапамятных времён.

Никита точно помнил, что на площадке перед пансионатом стояла рыжая "девятка". Он тогда решил, что это машина кого-нибудь из прислуги. Для начальства она никак не подходила. А если хозяин машины из простого люда, то запросто может дать ключ.

Никола накинул капюшон. Шёл мокрый снег вперемежку с холодным дождём. Не смотря на близость моря, летом не пахло. Скорее это походило на весеннюю распутицу, когда валенки одевать поздно, а в сапогах зябко. Ни телега, ни сани. Машина стояла на прежнем месте. Хозяина не было. Никола обошёл вокруг машины, осмотрелся. Никто не вышел из пансионата. Дверцы, конечно, были заперты.

Он решил вернуться и найти кого-нибудь говорящего, чтобы расспросить о хозяине машины. Как только Никола развернулся, кто-то, появившийся из ниоткуда окликнул его.

– Мужчина! Вы что-то искали?

– Я искал шофёра, – оборачиваясь, сказал Никола.

Перед ним стояла женщина в фиолетовом плаще. Огромные очки в роговой оправе не позволяли разглядеть её лицо. В руках она держала дамскую сумочку. Наверное, одна из отдыхающих, решил Никола. А значит, она может знать хозяина "девятки".

– Собираетесь куда-то ехать?

– Нет, мне нужен ключ "на двадцать два".

– Вы привезли работу слесаря с собой?

Никола посмотрел женщине в глаза, то есть на тёмные стёкла очков. Издевается или шутит?

Её тонкие губы не шелохнулись. Женщина ждала ответа. Серьёзного, как и её вопрос.

– Наоборот. Это работа не отстала от меня и в отпуске.

– Меня зовут Ниной! – она протянула руку.

– Николай, – он вяло пожал руку. – Так где, говорите, водитель?

– Я говорю, что водитель это я!

– Тогда дайте ключ "на двадцать два"!

– Надолго?

– Дело пяти минут. Диван у друга развалился.

– Надо поаккуратнее с казённой мебелью.

– Не волнуйтесь, сделаем как надо.

Она попросила открыть багажник. Никола не стал отнекиваться, влез в машину, щёлкнул замком багажника. В багажнике было всё необходимое для путешествия. Термос, набитые дорожные сумки. Из инструментов был трос, домкрат и консервная банка с какими-то болтами. Гаек и каких-либо ключей не находилось.

– Где у вас ключи? – Никола поднял голову и обернулся.

Женщины не было.

– Что за муть? Так ещё и посадят ни за что! – выругался он. Звать Нину он не стал. Никола захлопнул багажник, затем дверцу машины и зашагал к пансионату, не разбирая пути, ступая в лужи и грязь.

– Ты что, Никола, в море искупался?

– Почти. Даже русалку повстречал.

– И как она?

– Да как, – Никола махнул рукой. – Хвост да чешуя!

– С этого-то не снимай! – Никита повернулся к Паше.

– А как? С моего сняли, с твоего сняли по гайке, а Никола у нас что, барин?

– Давай, откручивай! Пускай у всех одинаково будет! – сообразил Никола.

– И я говорю! Сразу понял: по три гайки каждому. На троих, то есть! – Паша заржал собственной шутке. Его поддержали мужики.

Только Чугуев по-прежнему торчал на балконе.

Через пять минут работа была закончена.

– Обмоем? – предложил Никита.

– Мужики, я пас!

– Искать экстрим пойдёшь, Паша?

– Не курю, спортсмен! – пошутил Паша, вынимая пачку папирос из кармана.

Никита посмотрел на Николая.

– К вечеру сообразим, если что.

– Интересно, тут канал "спорт" есть? Эта выдра обещала "тарелку"!

– Паша включил телевизор. Пощёлкал пультом и нашёл любимый канал.

– А сейчас наша сборная проходит подготовку в Сочи! – закончил сообщение диктор.

Далее пошли новости о теннисе.

– Ты понял, какая сборная?

– Паша, какая еще, по-твоему, сборная может затеять сбор в Сочи?

– Думаю, футбольная.

– Верно думаешь. Только тебе что за дело?

– Да-а, – протянул Паша. – Мне туда не попасть.

– По-моему, хоть кого пускают на тренировку, – сказал Никола. – Отчего нельзя посмотреть-то?

– Да ладно, проехали! – с силой махнул рукой Паша и дёрнул за ручку двери на лоджию.

– Иди, Лёня! Там тебе диван починили!

– Спасибо, Паша!

– Всем спасибо скажи! Я чего, только гайки привернул. Делов-то! – Паша отряхнул ладони.

– Всё равно, спасибо, Паша.

– Чудак ты, Лёня! – сказал Бураков.

– Спасибо, мужики, – сказал Леонид Аркадьевич, зайдя в комнату.

– Да не за что, – сказал Никола.

– Должен будешь, Леонид Аркадьевич! – улыбнулся Никита.

– Никаких проблем!

– Шучу! – Никита хлопнул в ладоши.

– Да почему же? Смотрю, диван как целый! – Чугуев осторожно присел, затем поёрзал, после чего привстал и с силой хлопнулся на диван. – Что вы сделали? У кого запчасти взяли?

– У Николы спроси! Он какую-то русалку надыбал. У неё и взял новые ножки для дивана!

– Какую русалку? Почему новые? – Чугуев покачал спинку дивана.

– Да она же прежняя!

– Конечно, та же самая. Это Паша немного реконструировал итальянские диваны кубанской сборки.

– Что он сделал?

– Лень, тебе в самом деле, интересно? – спросил Никола.

– Конечно. Я заинтригован. Как можно починить диваны за время выкуренной сигареты? Без мастеров, без сантехников и прочих… – Чугуев пожевал губами.

– Пролетариев! – подсказал Никита.

– Специалистов, – поправил Чугуев. – И всё же?

– Никаких премудростей. Открутили с каждого дивана по одной гайке с головного конца, да ввернули в твой диван.

– Надо же, как всё просто, – развёл руками Чугуев. – А кто автор идеи?

– Тебе-то, зачем?

– Кому должен буду больше всего?

– Никто, никому, ничего не должен! – сказал Никита, разделяя каждое слово.

– И всё же, я перед вами в долгу.

– Как знаешь. Я бы не парился.

– Мужики! – крикнул Паша в приоткрытые двери с лоджии. – Мы это, до обеда, что делать будем?

– Паша! Есть предложения?

– Не-е, я пас! Спортсмен, если кто ещё не понял.

– Эй! Спортсмен! – окликнул его Никола. – Или заходи, или двери прикрой! Не все закалённые.

– А жаль! – Паша выбросил окурок за перила и вошёл в комнату.

– Не поверите, ща бабу видал страшную! – высказался Паша, скрестив руки на груди.

– Никола тоже русалку видел. Что-то рановато у вас видения начинаются. Ещё не отдохнули толком.

– Никита! Пошёл бы ты, а?! Точняк, говорю, бабу видал страшенную! Такая если присниться, до потолка подпрыгнешь от ужаса.

– Что за женщина? – спросил Чугуев, чтобы поддержать разговор.

– Не женщина, баба-яга какая-то! В натуре, если мою жопу рядом с её рожей поставить – она стрёмнее будет, потому как в очках!

– В каких очках? – спросил Никола.

– В больших, на всю рожу!

– В чёрной оправе?

Никита вздрогнул.

– Не знаю, в чёрной не в чёрной, только стрёмная харя у неё.

– Паша! Она что-нибудь говорила?

– Не, только зырила на меня как-то странно. Как будто я ей десятку должен.

– А потом ты отвернулся, и она исчезла, – сказал Никола.

– Ну, да! А что, твоя русалка тоже исчезла?

– Растворилась в тумане. Похожа, кстати на твою бабу-ягу.

– Разные люди встречаются, – сказал Чугуев.

– Тебе, Лёня, ещё не встречалась такая!

– И ты немногое потерял.

– Едут зимой на море, – продолжал мыслить вслух Чугуев, – кто по нужде, кто за здоровьем, – он посмотрел на Пашу, – а кто людей попугать.

– С чего ты взял, что я испугался? Просто впервые такую срамоту видел! Вон, Никола тоже!

– Наверное, она из "дикарей", – предположил Никола. – Потому что в машине всякий хлам, который просто так по городу не возят. А ключей никаких!

– Кажется, я знаю, кто это такая.

– Никита! Ты, похоже, знаешь всё!

– Не всё, но Нину Петровну всяко узнаю. Даже по описаниям.

– Дак она того, – улыбнулся Паша, – за тобой охотиться?

– Точно, точно! – подхватил Никола. – Пора, Никита, пора!

– Чего, пора-то? – поддавшись общему весёлому настроению, улыбнулся Никита.

– Пора о детях позаботиться! – продолжал Никола.

– В смысле?

– В смысле алиментов, а?

Все дружно заржали. Глядя на недоумевающую физиономию Никиты, не выдержал и Чугуев.

Никита засмеялся последним.

– Не такой уж я конченый алкоголик, чтоб на старуху позариться.

– А сколько ей лет?

– Примерно как тебе, а что, Лёня, интересуешься психологией?

– Почему, психологией? Эта Нина Петровна, она что, твоя преподавательница?

– Да, – легко соврал Никита. Не хотелось рассказывать о странном знакомстве с ненормальной женщиной.

– Интересная жизнь. В технических ВУЗах психологию преподают!

– Ещё не то бывает, Леонид Аркадьевич! Скоро в дворники без диплома о высшем образовании не возьмут.

– Точно?

– Паш! Тебе-то чего беспокоиться? В футболисты с тремя классами возьмут.

– А ты что думаешь, футбол тебе просто? Бегай да пинай мячик?

– Нет. Это целая наука, Паша!

Паша посмотрел в глаза Никите и не увидел никакого намёка на шутку.

– Какая наука? – спросил он.

– Ну, я не знаю. Вон, спроси у Леонида Аркадьевича! Он должен знать.

– Лёня! Какая наука – футбол?

Никита переглянулся с Николаем. После чего все уставились на Чугуева.

– Павел, у каждой игры есть свои правила. А если есть правила, значит, обеспечен научный подход.

– Дак, в чём наука-то? – не унимался Павел.

– Понимаешь, Павел, возьмём самую простую игру.

– В Чапаева что ли?

– Пусть в Чапаева. Правила есть?

– Какие правила-то, бей по шашкам, и делов-то.

– Конечно. Как ты и сказал: "Бегай, да мячик пинай"! А попробуй сразу тремя пешками?

– Не получится.

– Так же и в футболе. Трое разом никак по мячу не пнут. Кроме того, – Чугуев ослабил галстук, облокотился на журнальный столик, – жаль картошки нет, в два счёта объяснил бы!

– Ты это про что?

– Да про Чапаева!

– Я допетрил! Где должен быть командир? В смысле, капитан команды?

– И это тоже. Главное, Паша, система! Индивидуальное мастерство должно подкрепляться командными действиями!

– Как ты сказал?

– Я сказал, что каждый игрок команды работает как винтик в общем механизме. И от его работы зависит вся игра!

– Ну, про винтики мы уже проходили! – сказал Никита.

– Мало проходили! – заявил Чугуев. Никита опешил от резкого тона. Смолчал. И показалось вдруг Чугуеву, что сидит он за своим столом мэра и ведёт планёрку. Он опустил голову, испугавшись собственного голоса.

– Ты это, Лёня, запиши мне вот эти слова-то! – Паша вынул из кармана спортивной сумки записную книжку и авторучку.

– Какие слова?

– Ну, про команду и мастерство!

– Винтики только не пиши, – посоветовал Никола.

Чугуев махнул рукой и размашистым начальническим почерком наискось, как наложил резолюцию, написал на листке:

Футбол требует научного подхода!

– Не, ты про индивидуальное мастерство напиши! – попросил Паша.

Леонид Аркадьевич написал и о мастерстве.

– Во, нормально! А ты говоришь! – Павел обратился к Никите.

– Виноват, – Никита поклонился.

– То-то же! Я ж говорю, непросто всё это.

– Что не просто? – спросил Николай.

– А то, Никола! Это тебе не за сиськи корову дёргать! Правильно говорю, Лёня?

– Правильно. Существуют целые школы футбола. Европейский, к примеру, отличается от Южно-американского. Африканский, совсем другая история.

– Интересно, китайцы в футбол играют? – спросил Никита, подначивая Чугуева.

– В футбол играют все.

– Только не все на чемпионат выходят! – добавил Павел.

– Да, иногда такие гранды не проходят отборочных туров! – глаза Чугуева загорелись.

– Пойдём, покурим! – предложил вполголоса Никита, глядя на некурящего Николая.

Они вышли на лоджию, оставив двух знатоков футбола за интересной беседой.

Никита закурил. Николай посмотрел вниз.

– Ищешь Нину Петровну?

– Да как тебе сказать…

– Прямо.

– Я залезал в её машину, рылся в багажнике. Правда, ключей не нашёл и ничего не взял.

– Тогда ты ей ничего не должен.

– Понятное дело, но, понимаешь, я ж без перчаток шарился!

– Боишься, что её грохнут, а потом тебя привлекут?

– Можно и так сказать.

– Смотри, это её машина? – Никита показал пальцем на оранжевую "девятку".

– Она.

– Тогда вот что, Никола! Пошли и сотрём все твои отпечатки, мало ли что! Ты же помнишь, к чему прикасался?

– Вообще-то, да.

– Какие трудности? Возьмёшь тряпку и сотрёшь все отпечатки! А я на шухере постою!

– Далёко собрались? – спросил Павел, когда они прошли к выходной двери.

– Прогуляемся.

– До пляжа?

– Паша! До пляжа сходим все вместе, после обеда!

– Павел, а ты напрасно на Зико наезжаешь! Понятное дело, хотел удивить "сухим листом"!

– Да куда ему? Тоже, закосил под Пеле!

– Пошли, пошли! – сказал Никита. – У них ещё восемьдесят второй год по футбольному календарю!

Машина стояла на прежнем месте. Следы, если они и были, давным-давно смыты дождём. Как и отпечатки пальцев снаружи. Поэтому Никола без опаски взялся за ручку.

Никита встал рядом, но повернулся боком, как будто бы ни при чём. Он был готов начать говорить с полуслова, в случае чего, продолжая неначатый разговор.

– Всё же решились, Никита Иванович?

– Здравствуйте! – выкрикнул Никита, вздрогнув от неожиданности.

Николай вжался в сиденье водителя. Замер. Услышав снаружи вполне мирный разговор, продолжил своё дело. Оттирая бардачок, он машинально переключился на рулевое колесо, панель.

Что он ещё трогал? Никола вспотел. Конечно! Ключи зажигания! Их не было. Все труды насмарку!

Никола на всякий случай в полном отчаянии оттёр рычаг ручного тормоза и педаль газа.

Снаружи всё ещё разговаривали. Николай вышел из машины. Собираясь пояснять, зачем он туда залезал, он подготовился выслушивать обвинения и опровергать их.

– Николай, кажется, вы что-то обронили? – вместо этого сказала Нина Петровна. – Думаю, не в салоне, а в багажнике!

– И вы… подобрали?

– Я не заглядывала туда. Проверьте сами. Хозяйка рядом, можно без суеты осмотреть багажник.

Никола улыбнулся, развернулся к багажнику.

– Платочек не выроните! – сказала ему вдогонку Нина Петровна.

– Спасибо! – не оглядываясь, Никола впихнул высунувшийся платок обратно в карман.

– Вы-то как тут, Нина Петровна? – спросил Никита.

– Если б вы с Дмитрием дали мне высказаться, – начала Нина Петровна, но Никита перебил её. Слушать философские бредни не хотелось.

– Вы тоже в пансионате, или?

– Или! – улыбнулась Нина Петровна. – В частном секторе.

– Не завидую я вам.

– Почему?

– Готовить самому, стирать-гладить – какой уж отдых?

– Активный, Никита Иванович, активный!

– Кому что нравится, – Никита пожал плечами. Посмотрел на мокрую от дождя спину Николы. Сколь он там возиться будет? Что он там, отжимался от дна багажника, если столько отпечатков оставил?

– Я с лёгкостью могу предсказать вам ближайшее будущее, – по обыкновению медленно сказала Нина Петровна и, заметив нетерпение Никиты, заговорила быстрее, – первый день вы будете отмечать прибытие. Второй, третий – продолжать отмечать прибытие. На четвёртый-пятый день уже не увидите ни моря, ни гор, ни снега. Затем потеряете чувство меры и пространства, чуточку позже – времени.

– И разъедемся по домам кончеными алкоголиками! – продолжил Никита. – Но вам-то, что за дело до отдыха незнакомых мужчин?

– Почему, незнакомых?

– Скажем, малознакомых, – сказал Никола.

– У вас, Николай, есть шанс изменить свою жизнь! – глаза Нины Петровны загорелись. Её очки-хамелеоны приобрели на миг красноватый оттенок.

– Извините, Нина Петровна, мне нечего менять. Меня всё устраивает.

– Как пожелаете! – Нина Петровна надула губы, развернулась и ушла.

– Она что, всегда такая?

– Никола! Откуда мне знать-то? Я её вижу второй раз в жизни.

– Врёшь! Это я её второй раз вижу!

– Я в третий раз, что с того?

– Правильно Паша ляпнул про её рожу. Может, она того, оголодала? Сидела, поди, лет десять.

– Вряд ли. Она того, – сказал Никита, подражая товарищу, – поди, психолог. Кстати, ты все отпечатки стёр?

– Почти, – Никола махнул рукой, – только зачем? Никто её не убивал, никого она не убивала. К тому же, самые главные отпечатки, на ключе зажигания, остались!

– Выходит, зря мы ходили?

– Зря. – Никола улыбнулся.

– Кстати, она может и права, – сказал он, глядя на пивной ларёк, притулившийся к дороге по ту сторону.

– Никола, у тебя бывало такое, чтобы бухать три недели?

– Подряд? Не бывало. Думаю у мужиков тоже вряд ли. Того и опасаюсь. Вдруг, захочется попробовать?

– Кому захочется-то, этим футболистам?

– Помнишь, Лёня грозился проставиться за ремонт дивана?

– Да так, ерунда всё это.

И всё же вечером Леонид Аркадьевич вынул из дипломата бутылку армянского коньяка. Предложил попробовать. Не отказался никто. Затем попробовали абхазского вина. В итоге решили, что кроме русской водки нет ничего лучше.

Утром, лёжа в постели и открывая баночку пива, Никита подумал, что пророчества Нины Петровны сбываются.

О том же подумал Никола.

Чугуев и Паша не думали ни о чём. Они с раннего утра ушли в город. Похмелились в первой попавшейся забегаловке и почувствовали себя немногим хуже вчерашнего.

Собрались вместе во время обеда. За столом толком не ели, а когда ушли в номер, достали бутылочку и пошли как по маслу солёные помидорчики, купленные у бабки в рваной тужурке.

Следующий день не запомнил никто. Зато на утро Никиту своротило от одного вида мятой баночки пива, предусмотрительно оставленной им на утро.

– Кто-нибудь видел людей в этом долбаном пансионате? – спросил вдруг Паша.

Его слова болью отдались в головах. Никто уже не спал, но говорить не хотел. Вопрос Павла застал каждого врасплох.

Действительно, где же все отдыхающие?

– Дзинь-дзинь! – звякнул колокольчик двери.

– Горничная! – сказал Паша, вскочил с постели.

– Завтрак! – сказала девица с силиконовым выменем.

– Спасибо!

Она закатила столик и выскочила из комнаты.

– Ну, долго валяться будем?

Никто не ответил. Паша осмотрел предложенный завтрак и ушёл в душ.

Чугуев провёл ладонями по щекам, вздохнул. Придётся бриться. Кожа пальцев почему-то ощущалась отдельно от рук. Посидев в раздумьях несколько секунд, Чугуев решил для начала умыться.

Дверь в душ была заперта, изнутри доносился шум воды.

– Там Паша, это надолго, – сказал Никита. – Пойдём, Лёня в коридор, там есть общий туалет.

– С умывальником?

– С великим множеством раковин, Лёня!

Чугуев взял полотенце и пластиковый пакет с бритвенными принадлежностями, на всякий случай. Вдруг, получится привести себя в Божий вид.

Никита, оперевшись о стену, ждал.

Когда товарищи наконец вышли из номера, к ним присоединился Николай.

Они дотопали до конца коридора. Конечно, двери всех номеров были закрыты. Как и в первый день, ниоткуда не доносилось ни единого жилого звука.

Друзья вспотели, пока шли. Больше от гнетущей обстановки, чем от физических усилий.

Вдруг открылась дверь номера напротив туалета. Мужчины одновременно вздрогнули.

Из-за приоткрытой двери раздалось невнятное мычание. Затем появился по пояс голый тип с расстегнутой ширинкой. Глядя на людей в коридоре и, одновременно не видя их, он неторопливо полил пол за порогом своей комнаты.

Чугуев, идя первым, остановился, растопырил руки в стороны, задержав товарищей. Они молча смотрели на отмороженного типа. Пьяный, так и не заметив никого в коридоре, в довершение плюнул за порог, да так и не поправляя штаны, ступил назад, пятясь за порог. Дверь захлопнулась.

– М-да, – только и сказал Никита. Его обычно острый язык словно парализовало.

В мрачном молчании мужчины прошли в общий санузел.

В комнате их встречал на удивленье посвежевший Паша. Не обращая внимания на кислые физиономии товарищей, он тотчас завёл разговор о футболе, обращаясь исключительно к Чугуеву.

– Ещё надо рассчитать, "щёчкой" или "пыром" бить, когда ветер сбоку! Или дождь, во что я под душем понял!

– Верно, верно, Паша, – отмахнулся Чугуев.

– Что вы кислые такие? Давайте-ка, мужики, в душ! У меня есть тонизирующий шампунь! – Паша бросил свою сумку на середину комнаты. – Сейчас, сейчас! Как огурчики будете!

Он копошился в сумке, а мужчины стояли, поглядывая друг на друга. Ни один из них никак не походил на пышущего здоровьем Пашу.

– А может, лучше в баньку? – предложил Николай.

– И точно! – Паша аж подпрыгнул. – Вот ты голова! Хотя и крестьянин!

– В крестьянстве, Паша, мудрость всех поколений!

– Лёня! Тебе бы ещё пальцем в небо ткнуть, ха-ха! Вылитый начальничек!

Чугуев разом покраснел. Что он сморозил? Опять ему показалось, что за спиной хихикает секретарша. Леонид Аркадьевич дёрнул плечом и оглянулся. Позади стоял Никола. Он хмуро, но сочувственно улыбнулся.

– Куда направились дорогие гости, если не секрет? – спросила улыбающаяся Ядвига Францевна, повстречав друзей на лестнице.

– Здравствуйте, Ядвига Францевна! Мы как раз хотели вас спросить, есть ли в городе баня?

– Павел Аркадьевич! – всплеснула руками Ядвига Францевна. – Для чего вам идти в такую даль? У нас в филиале есть прекрасная русская баня! Вас довезёт наш автобус!

– Прекрасно, Ядвига Францевна! У меня ещё один вопрос, если не возражаете, конечно.

– Сколько угодно, сколько угодно! – она сложила ручки у груди, как зайчишка на детской картинке.

Никита отпрянул, вдруг, подпрыгнет, да ему на ногу?!

– А где остальные отдыхающие?

– Леонид Аркадьевич! – протянула Эльза Францевна. И всем послышалось немое укоризненное продолжение: "Как вам не совестно?!"

– А сколько стоит в баньке попариться? – спросил Николай, придя на помощь стушевавшемуся товарищу.

– О чём вы говорите? Всё входит в стоимость путёвки! Банька уже протоплена, вам останется добавить по своему вкусу.

– Добавить чего?

– Жару, Паша, жару! – Никита похлопал по плечу Буракова.

– В смысле, и веники будут берёзовые?

– Как пожелаете! Василий, это наш банщик, введёт вас в курс дела.

Мужчины молча уселись на скамейку, спинами к столу. Замерли в ожидании обещанного автобуса.

И только слабый гул кондиционера перешибало хриплое дыхание глухонемого швейцара.

– Чего-нибудь желаете? – спросила вышедшая из глубины зала официантка в пиратской тельняшке.

– Поедешь с нами в баню? – спросил Паша, взяв двумя пальцами резиновую грудь. – Отмоешься хоть, а то лазишь как лохудра последняя!

– Сам отмойся! А у меня это, – девушка потрогала себя за щёки, – грим!

– Цыганский загар? Ха-ха!

– Для особо одарённых, повторяю! – осмелела девушка, заметив, что сотоварищи вовсе не одобряют поведение этого верзилы. – Грим – это набор красок для артистов!

– Такты, значит, артистка? И мыться тебе нельзя! Ха-ха-ха! – Паша отпустил гуттаперчевый сосок. Оттёр ладонь об штаны.

– Зря артачишься! Хоть бы живую сиську вынула, никому ты не нужна!

– Да! И тебе тоже!

– Мне-то, в первую очередь! Как отмоешься, подходи, поболтаем! – Паша отвернулся от официантки.

Она посмотрела на багровую физиономию швейцара. Он перенапрягся, держа наготове руку над тревожной кнопкой. Девушка улыбнулась швейцару.

Подъехала, наконец, машина. Серая "Газель".

– Что-то слабо смахивает на "Икарус"! – заметил Паша.

– Да, это не "Интурист". Но каков пансионат, таков и транспорт! – высказался подрагивающий Чугуев.

– Куда везёшь, водила? – спросил Паша, когда машина выехала из города.

– В баню.

– Это где, в горах или на море?

– Скоро прибудем.

– С похмелья что ли? – Паша обернулся, подмигнул мужикам.

Шофёр ничего не ответил. Он сосредоточился на дороге.

Машина въехала в открытые металлические ворота защитного цвета. В центре облезшей решётки красовалась бледно-розовая звезда с золочёным серпом и молотом.

– Это дача генералитета бывшего Союза! – сказал водитель, высаживая пассажиров.

– А нас заместо солдат привезли? – выкрикнул Паша в ухо водителю, от чего тот вздрогнул. – Дрова поколоть, спинку потереть?

– Вы никогда не были офицерами! – сказал Василий, глядя в глаза Чугуеву.

– Я старший лейтенант запаса, – сказал Чугуев.

– Тем более! – почему-то разозлился банщик.

– Слышь, мужик, хорош дуру гнать! Говори, мы моемся сегодня или нет?

– А-а! – Василий махнул рукой. – Не тот ныне клиент пошёл! Никакой тебе душевности.

– В самом деле, хватит морочить нам голову! – сказал вдруг Чугуев.

Банщик вздрогнул.

– Если надо поколоть дров, пожалуйста! – хлопнул в ладоши Никола.

– Ничегошеньки вы не понимаете, – сказал Никита, раскрывая сумку.

Брякнули баночки с пивом – глаза Василия озарились.

– Я устрою вам самую, что ни на есть офицерскую баньку! – сказал Василий, потирая руки.

Отхлёбывая пивко, он повёл гостей по тропинке, дальше от мрачного замка с облезшими стенами. Пройдя сотню метров, они оказались возле свежесрубленной избушки. Из металлической трубы на крыше исходил жар с ароматом бересты. Воздух над трубой колыхался, предвещая добрую баньку.

В предбаннике Василий предложил гостям веники: на выбор.

– Чего выбирать-то? – не понял Паша.

– Не скажи, молодой человек, не скажи! Смотря для каких целей париться.

– Для здоровья!

– А тебе для чего? – Василий посмотрел на Николая.

– Мне бы взбодриться.

– А мне – прогреться! – сказал Чугуев.

– А вам, молодой человек?

– Похмелье выгнать! – сказал Никита.

– Видите, у каждого есть своя цель! – улыбнулся Василий.

– Наша цель, – Никита ткнул пальцем в деревянный потолок с потёками смолы, – коммунизм!

– Отменили и забыли. Значит, так: раздевайтесь, разбирайте амуницию! Я тем временем подготовлю веники, – Василий быстро скинул пальто и сказал, закрывая за собой дверь. – Если осталось, зацепите пивка в баночке!

Василий оправдал звание лучшего банщика. Он последовательно оприходовал гостей: каждого по желанию. Использовал эвкалиптовый, берёзовый, дубовый и можжевеловый веники.

Все остались довольны. А пивко он просил прихватить для того, чтобы плескать на каменку.

Выйдя в предбанник, он скинул с себя банную шапочку.

– Пивка, Василий? – Никита протянул баночку.

– Благодарствую! А вам бы не советовал. Вон, чаёк в термосе. С мятой, в самый раз!

Говорил он напрасно. Вряд ли кого из гостей потянуло на пиво. Все с великим удовольствием отхлёбывали горячий, слегка подслащённый чай. Говорить не хотелось, пот стекал ручьями.

– Почему? – спросил Никита.

– Не нужно портить баню! На второй день после пьянки милое дело – банька, да чаёк!

– А во время пьянки как? – спросил Никита. После хорошей парилки язык его развязался.