– Но вы же двупол? – инспектор свернул экран и посмотрел на меня поверх мерцающей полосы. – Зачем вам приемыш?

Ну да, конечно, называть натуралов двуполами совсем незазорно. Жаргонизм, обиходная словесная конструкция. Но попробуй только окрестить гомосексуалов педиками или лесбо, как тут же поднимется вой на всю вселенную. А назавтра в почту свалится судебная повестка.

– Понимаете, у нас с женой не может быть детей, и мы решили…

– Справка есть?

Он сунул бумагу в сканер, убедился в том, что все печати подлинные. Хмыкнул.

– Не понимаю…

Да, тяжко такому продвинутому индивидууму с крашеными волосами и радужной лентой в петличке понять нас, диких двуполых варваров. У него каминг-аут только что на лбу не напечатан. И даже пуговицы на форме отливают перламутром.

– Не понимаю, зачем вам жить с женщиной, если она все равно бесплодна? Возьмите нормального партнера – и не забивайте себе голову.

Тут мне очень захотелось врезать ему в челюсть. С размаху так, от души. Бросить Аньку, мою Анютинуглазку, за которой я два года ухаживал, как влюбленный десятиклассник, и жить с каким-нибудь заросшим «медведем»? Нет, или меня сейчас стошнит прямо здесь, или будут жертвы.

Я придвинулся к столу, задел прозрачную крышку. Хлипкая конструкция дернулась, табличка, стоявшая на самом краю, покачнулась и в который уже раз брызнула мне в лицо отраженным электрическим светом. Веселые разноцветные буквы зашевелись, словно копошащийся клубок экзотических насекомых.

«Центр передачи потомства. Инспектор-консультант», и снизу – крупно: «Васили». Черт бы ее взял, эту дурацкую моду на бесполые имена!

Васили ничего не заметил – он брезгливо ковырялся в моих справках и документах. А может, и заметил, только не подал виду.

Но и я уже остыл. Глупо проявлять агрессию к человеку, от которого зависит одно из самых важных решений в твоей жизни. Чуть что не так, признает нас с Анютой неспособными к воспитанию – и все. Отказ в усыновлении для гетеросексуальных пар – это на всю жизнь. Никакими апелляциями не отмоешься.