«…две=шестнадцать=восемь=две=

Да, разумных больше в упор не видать. Упрыгали, так или иначе. Зато неразумные животины, мерзкие чудища, неописуемые, уродские мрази – те и не пытаются прыгнуть.

Им-то здесь прекрасненько живется и умирается славненько. Законы джунглей в дистиллированном виде, без малейших примесей. Не сожрешь, не спрячешься – отыщут, выковыряют и сожрут тебя. Причем с превеликим, надо отметить, удовольствием-с. Их, скотов неразумных, такое зверское бытие вполне устраивает.

Однако из-за них – именно из-за них – слишком тяжко в этой среде обитания выживать разумным. Как правило, менее выносливым, более слабым физически и позорно медлительным. Почти невозможно выживать, что греха таить. Во всяком случае, на обследованной нами территории.

Эх… Уж слишком мы попривыкали надеяться на костыли и подпорки, помогающие при ходьбе. Опираться на искусственные творения мозгов и рук своих! Раскисли, зачахли, измельчали. Инструменты и оружие помогают, но не всегда и не гарантированно. Так же, как и всякие «боевые» умения типа нин-дзюцу, спецподготовок и курсов по выживанию. Уж я-то знаю, о чем говорю. Среди нас были Шикамада, Иван и Беатрис. Все трое погибли здесь, в ЗОНЕ. Присоединились к еще пятерым из нас, которые сгинули, даже не успев решиться на прыжок.

Между прочим, именно после их гибели – реального, не киношного ниндзя, а также спецназовца ФСБ и агентессы ЦРУ – у остальных желание прыгнуть существенно усилилось. Если уж эти трое не смогли противостоять нечеловеческой среде обитания… то куда было деваться пожилой домохозяйке, отнюдь не худенькому очкарику-студенту, изящного сложения офисной секретарше, классическому «прыщавому задроту» из анемичного племени геймеров и еще некоторым невольным пленникам, по своим «параметрам» абсолютно инородным для здешней окружающей среды… Из двадцати трех нас от силы половина «личного состава» могла считать себя более-менее способной к адекватному самостоятельному выживанию. Да и то в условиях нормальной дикой природы, а не в оживших декорациях к фантастическому хоррору.

Это уж точно во многом из-за того, что здесь вольготно обитают всяческие разнообразные чудовища, и тянет нас, разумных, выпрыгнуть вон, непреодолимо тянет. Уж очень сконцентрированно гады сюда «понапиханы». В разведанном нами сегменте территории за каждым кустом-деревом-углом обнаруживаются почти что. Фактически ни передышек, ни привалов, достаточных для восстановления сил в дальних походах. Попробуй выжить. Вот и не выживаем. За редкими исключениями, пожалуй.

Я же вот живу еще…

Конечно, всегда остается иллюзия – понадеяться на улыбку капризной дамы, Фортуны. Шагнуть наобум, «от фонаря», но при этом ухитрившись не ошибиться. Вдруг подфартит в нужное мгновение вписаться! Правда, пока что на моих глазах никому из моих земляков-единоплеменников не повезло настолько фантастически.

Да, еще можно надеяться на интуицию. Брайю именно на нее и ставил. Часами торчал перед Рубежом, слушал, слушал щелканье Счетчика, прислушивался к чему-то внутри себя… наконец решился и прыгнул. Я в ту минуту не был рядом с ним и собственными глазами не видел огненную вспышку, в которую его загнало интуитивное озарение. Однако абсолютно уверен, что она, сука, ну ничем не отличается от прочих вспышек, из-за которых мне было суждено остаться здесь одному.

Вот ведь ч-черт! Подумать только, чуть больше метра ширины гладкая полоска, что возникает внизу проема в тот миг, когда рассеивается туман. Ровно такая, получается, толщина у Рубежа? Скользкая с виду, как ледяная поверхность отлично залитого катка, она возникает и исчезает, возникает и исчезает, возникает и исчезает… Просто не перешагнуть, ноги у нормальных людей коротки, но перепрыгнуть – в общем-то раз плюнуть!

Все бы ничего, только эта гладкая узкая полоска грозит смертью, она и есть Рубеж, по сути. Она становится неопасной для жизни лишь на неуловимое мгновение. Достаточно в прямом смысле плюнуть на клубящуюся серость, чтобы убедиться. Слюна не замедлит превратиться в комочек пара… Если сумеешь живым пересечь полосу, занырнув в проем, уцелеть – ты свободен. Но осуществимо это лишь в «прыжковую секунду». Появление которой заранее предугадать человеку невозможно, уложиться в которую разумному с недостаточной быстротой реакции – не дано.

На мгновеньице, вожделенное и проклятое, смертоносный туман исчезает в проемах «окон» разнообразных видов и форм, которые мы прозвали Рубежами… А здесь, по эту сторону, такая жизнь, что иначе как супердерьмовой ее и не обзовешь. Да не в переносном смысле, а в самом прямом. Всякий, кто сюда завалился, с полным правом может считать себя похороненным на дне выгребной ямы мироздания…

Эх, будь Рубеж не метр с чем-то, а более узким, тогда не понадобилось бы прыгать сквозь него. Полуметровой ширины смертоносную линию перешагнуть, думаю, за полсекунды человек вполне способен. Но для прыжка все-таки нужно хоть чуточку больше. Тем более для прыжка с разбега. Ведь не все люди могут прыгнуть даже на метр с четвертью, не разбежавшись.

Как будто нечто, сотворившее это издевательское мерцание выхода, все скрупулезно рассчитало, чтобы максимально уменьшить шансы человека на освобождение. Когда соблазна нет, с чем-то абсолютно недостижимым еще как-то возможно смириться. Но когда приманка в наличии, когда вот она, есть она, и сводит с ума… Теперь я точно знаю, что для человеческой натуры самое трудное именно это – не поддаваться соблазну.

Именно он, соблазн, сведет меня с ума. Рано или поздно. Тогда прыгну. Как все прочие до меня. Шансов на то, что я интуитивно угадаю и перепрыгну, нет. Вернее, они настолько исчезающе малы, что прыжок фактически равнозначен верной смерти.

Видимо, я настолько привык жить, что пока еще предпочитаю обитание в условиях постоянной угрозы. Выбираю существование на острие ножа, балансирование на призрачной грани, что отделяет запредельно дерьмовую жизнь от ужасной мучительной смерти. Грозящую смерть предпочитаю верной смерти – то есть прыжку…

Остальные тоже очень любили и привыкли жить и ненавидели ЗОНУ. Но они прыгнули.

Меня же что-то до сих пор удерживает. Сам не знаю что. Страх? Ха. Пожил бы кто в ЗОНЕ с мое – посмотрел бы я на него или на нее! Если б ему или ей удалось чудом уцелеть. Восьмеро из нас погибли не в попытке прыгнуть, а прямо в ЗОНЕ. И я, арьергардный остаток уничтоженной группы людей… если не решусь прыгнуть… обречен погибнуть здесь и стать девятым.

Рано или поздно. Своей смертью помереть не дадут, куда уж там и тут! Сожрут, слопают, схрумкают, схарчат, схавают, счавкают… Но вот чего-чего, а страха нет, и уже давно. Кто начинает бояться, погибнет здесь, в ЗОНЕ, быстрее всех. Дрогнешь, на дольку секунды замешкаешься – и ты уже труп. Прямо здесь, в ЗОНЕ, сдохнешь. И никаких прыжков за ее пределы не понадобится.

Но что же, что именно пока еще удерживает от прыжка меня?..

сорок восемь=девять=три=четыре=тридцать пять…»

– Живые, кажется. – Большой принялся ощупывать себя, будто хотел самолично убедиться в этом. – И куда же нас теперь-то занесло?

– А я знаю! – чуть ли не радостно отозвалась Маленькая.

– Молодец. Опыта набираешься прямо на глазах! Попала сюда на пару секунд раньше и уже успела оценить наше местоположение… хотя скорее уж местопопадание.

– Через пару секунд ты и сам поймешь, до чего это несложно.

– А где, интересно, наш десантник? – озадачился мужчина, прекратил себя осматривать и ощупывать и поднял глаза, чтобы оглядеться по сторонам.

– Наверное, где-то в другом месте. – Девушка передернула плечиками и поежилась. – На орбиту улетел, видимо. Он же туда больше всего стремился, я так поняла.

– Да, мы уж точно не в космосе. Мы… – Большой сделал паузу, невесело ухмыльнулся и добавил: – На диком, диком Западе. Ты права, рекогносцировка совсем несложна.

Пейзаж вокруг действительно очень походил на сельскую глубинку где-нибудь в прериях западных регионов США. Старое шоссе, полузанесенное песком. Кое-где проросшие из красного каменистого грунта корявые кактусы. Знойный ветер, беспощадные лучи солнца. И двухэтажное здание с покосившейся вывеской, которое, как и все подобные заведения, совмещало в себе функции придорожной закусочной, бара и гостиницы. Рядом с ним пустовала стоянка для автомобилей, лишь в углу сиротливо приютился старенький «фордик» с облупившейся краской и выбитыми стеклами.

Единственное, что резко контрастировало с депрессивным пейзажем уныния и запустения, – это новенький мотоцикл, блестевший хромированными деталями. Настоящий роскошный байк красовался неподалеку от здания.

Спутники зашагали к мотелю. А куда им еще оставалось?

Полустершиеся буквы вывески гласили: «У Джоунза».

– Неужели я стремилась именно сюда? – с сомнением прокомментировала Маленькая.

– Если предположить, что мы попадаем туда, куда стремимся на самом деле, то… наши с тобой желания как минимум совпадают, раз уж мы… все еще вместе. Ну что, заглянем к старине Джоунзу?

Возражений не последовало.

– Вот и хорошо…

– Фу, ну и вонища!

Они стояли на пороге барного зала мотеля. Интерьер удручал: по полу разбросаны обломки мебели, осколки битой посуды, всевозможный хлам неведомого происхождения. И как финальный штрих, без которого картина была бы неполной, – разлагающийся труп в углу.

– Бедолага Джоунз…

– Почему бедолага? Сам виноват! – жестко отозвалась девушка. – Торговля травкой и интересными таблетками для подобных заведений в порядке вещей. Неплохой бизнес, кстати.

– Ты-то откуда знаешь? – спросил мужчина, подходя к кассе и оглядывая ее на предмет наличия чего-нибудь ценного, в то время как напарница контролировала вход.

– Один мой приятель, чтобы заработать на учебу, занимался подобным. Это повсеместное явление. Парни разносят пиццу или толкают травку, девчонки идут на панель… Порой задумываешься, что по ту сторону железного занавеса не все так уж плохо. А порой гора-а-аздо лучше!

– Спасибо, милая, на добром словце! – съязвил старший, выгребая деньги из кассы. – Слышали бы тебя вербовщики советского посольства… И увидела бы ты, во что превратится твой любимый Союз пару десятилетий спустя, к концу века.

Несколько двадцати– и пятидолларовых купюр, а также полновесная, щедрая горсть монет разного достоинства – в том числе и немало серебряных с виду – перекочевали в карман Большого. Идущий никогда не знает, что его ждет за поворотом, но любые деньги карман не сильно оттянут и уж точно лишними в пути не будут.

– Смотри-ка, – вдруг сказал мужчина. – Похоже, этот Джоунз и сам был не прочь покурить травку. Вот.

Он извлек из дальнего ящика шкафа несколько самокруток, испускающих отнюдь не табачный аромат.

– Какая гадость! – скривилась девушка.

– И не говори! Как можно вот так запросто убивать свои нейроны? Или это своеобразное болеутоляющее средство, ведь мыслительный процесс многим особям доставляет массу страданий… Забирай свою дрянь в ад, дружок!

С этими словами мужчина запустил россыпью «косяков» в труп…

Который открыл глаза и зарычал, поднимаясь на ноги.

– Ни хрена себе заявочка! – от неожиданности вырвалось у Большого на языке, совсем несвойственном окружающей местности.

Оживший труп клацнул зубами и бросился на девушку. Та вскрикнула, увернулась и выбежала наружу, шустрый же мертвяк с разгону впечатался в косяк. Дверной.

– А я предупреждал, что употребление наркоты до добра не доводит! – высказался Большой и открыл стрельбу прямой наводкой, как в тире. И до того увлекся процессом, что высадил весь магазин, пока остановился.

Но безо всякого видимого эффекта. Бодрому мертвецу прямые попадания пуль сорок пятого калибра были… что мертвому припарки.

– Твою налево итить через коромысло… – бормотал живой далеко не на американском, взмокшими, скользкими от пота руками пытаясь перезарядить «кольт». Естественно, полный магазин он уронил на пол. Закон вселенской подлости еще никто не отменял.

– А-а-арг! – утробно рыкнув, полуразложившаяся нежить атаковала живого.

Гнилые черные зубы клацнули у самого горла человека, когда со стороны лестницы, уводящей на второй этаж, в затылок мертвяку прилетел нож. Пользуясь секундным замешательством ходячего трупа, живой отскочил в сторону. Незримый спаситель только этого и ждал – очередь из чего-то автоматического и скорострельного прошила мертвеца. «Зомбированное» существо, или что оно там есть, грохнулось на пол и затихло. Больше не двигалось, во всяком случае.

Живой мужчина подобрал оброненный магазин, вщелкнул его в рукоять «кольта» и вогнал пули в основание черепа бывшего Джоунза, разнося кости и гнилые мозги на мелкие осколки и ошметки. Чтоб уж наверняка.

Отгремели выстрелы, и после этого из тени появился спаситель. Точнее, спасительница. Ею оказалась молодая женщина, облаченная в длинный пропыленный плащ. На многочисленных ремнях и карабинах, в кобурах и подсумках ее экипировки расположился целый арсенал. Большой разглядел и «мини-узи», и пистолеты «глок» и «беретта», и пару кольтовских револьверов… Дополнительной крутизны и суровости даме придавали твердый взгляд серо-голубых холодных глаз и копна нечесаных русых волос, разбросанных по плечам.

– Не укусил? – спросила она неожиданно мягким голосом. Очень нежный тембр был у этого голоса. Ни в коем случае невозможно было подумать, что он принадлежит этакой «бой-бабе».

– Нет, – ответил мужчина.

– Хорошо. Значит, еще немного проживешь. А подружка твоя?..

– Тоже цела. Спасибо тебе!

«Бой-баба» только рукой отмахнулась.

– Как твое имя? – спросил ее Большой.

– Алиса, – ответила женщина, топая берцами по направлению к выходу. С другой стороны двери виднелась поджидавшая снаружи Маленькая, пару минут назад шустро оставившая напарника один на один с нежитью.

– Там, – стоя в проеме, она показала рукой на юго-запад, – видна целая орава этих… Зомби. Прут сюда.

– Значит, так, – наставительно произнесла увешанная оружием «бой-баба». – Хотите жить, двигайте по автостраде на север. Там окопались люди из ЗомбиСквод. Постарайтесь не схватить пулю от них. Всячески демонстрируйте бойцам, что вы живые и нормальные.

Больше она ничего не сказала. Не прощаясь, вышла наружу и направилась к «харли-дэвидсону», сверкающему никелированными частями. Байк завелся с полуоборота, что называется. Утробно рокоча мотором, железный конь покинул стоянку и направился, движимый таинственной Алисой, в противоположную сторону от будущего маршрута, указанного ею двум бродягам. Выжившим.

Все еще живым…

– Что ж, послушаемся совета, – согласился Большой, извлекая из рюкзака пластиковую бутылку с водой и передавая ее напарнице. – Двинемся к бойцам этого ЗомбиСквода… Если бы еще знать, что это за компашка такая.

Девушка глотнула живительной влаги, вернула баклажку мужчине. Он тоже отпил немного и утер губы тыльной стороной ладони.

– Кажется, я знаю, что это. Zombie Squad – это нечто вроде народного ополчения, – пояснила Маленькая. – Изначально он создавался как клуб по интересам, для любителей пострелять. Да, подготовка в нем неплохая, почти как в частной армии. Но сама концепция зомби-апокалипсиса была… как бы выразиться поточней… ну, словом, в него, в этот зомби-апокалипсис, никто всерьез и не верил-то. А тут, смотри, действительно приключилось такое…

Коротая время за разговорами и воспоминаниями, спутники месили пыль и песок автострады. Будучи всецело поглощенными дискуссией о плюсах и минусах подобного рода военизированных сообществ, они не сразу заметили валявшиеся вокруг остатки уничтоженных туловищ зомби. В буквальном смысле куски мяса.