Народная инициатива в России как институт права на обращение в органы власти имеет многовековую историю. Формирование понятия «обращение» тесно переплетается с традицией «жалобницы», которая складывается на Руси с незапамятных времен. Это понятие подчеркивало как бы семейный характер взаимоотношений между князем и его подданными[1]. В последующие этапы истории России обращение к вышестоящему лицу, а тем более к великому князю и царю исключало подобную форму отношений, и для обозначения величия того, к кому обращались с просьбой, следовало показать свое зависимое положение, низко поклонившись ему, – «бить челом». Не случайно тот же самый жанр просьбы реализовывался в документе с названием «челобитная». В Толковом словаре В.И. Даля челобитие определяется как «поклон, просьба, жалоба», а понятие «челобитничать» раскрывается как «хлопотать, просить, подавать просьбы, тягаться, судиться, сутяжить»[2]. В Словаре русского языка С.И. Ожегова указывается, что «челобитие – низкий поклон с прикосновением лбом к земле; письменное прошение; челобитная; просьба к высокому лицу»[3]. А в Словаре Д.Н. Ушакова отмечается, что «челобитная – это письменное прошение», а «челобитье – подача письменной просьбы»[4].

Право жалобы впервые было закреплено в духовных грамотах князей[5] и уставных грамотах монастырей[6]. Важно подчеркнуть, что именно через жалобницы[7] осуществлялся важнейший принцип властного управления, благодаря которому князь в народном сознании был воплощением справедливости и правды, и каждый подданный, независимо от сословной принадлежности, должен был иметь доступ к князю со своей нуждой и жалобой. Не случайно первый свод законов на Руси, составленный киевским князем Ярославом Мудрым, назывался «Русская правда», он дополнился затем последующими князьями под названием «Правда Ярославичей».

В связи с развитием письменности большую роль стали играть письменные доказательства, берестяные грамоты – «доски» (частные расписки) и «записи» (официально заверенные документы). Как показывают памятники письменности XIV–XVII вв., слово «челобитная» («челобитня», «челобитье») как акт (письменное прошение, жалоба, исковое заявление) появляется в московской деловой письменности в последней четверти XV в., заменяя употреблявшиеся до этого термины «жалобница» и «слезница»[8], имевшие более узкое значение (акт, содержащий жалобу)[9].

Процесс становления института челобитья был довольно долгим, проходил в течение нескольких этапов и связан с формированием упорядоченных правовых норм и методов управления. Сначала сформировалось само право челобитья великому князю, членам его семьи, митрополиту (с конца XVI в. патриарху), боярину, уточнялись субъекты обращений, порядок работы приказных служащих с челобитными во властных структурах, меры ответственности должностных лиц и жалобщиков. При этом следует отметить большое влияние правовых обычаев предыдущих эпох в структуре права Московского великого княжества XV–XVI вв. Судебник великого князя Ивана III (1497 г.) разрешал всем подданным без сословных различий обращаться с челобитными к властительным особам вплоть до великого князя. В нем прямо указывалось, что «каков жалобник к боярину приидет, и ему жалобников от себе не отсылати, а давати всем жалобником управа во всем, которым пригоже. А которого жалобника а непригоже управити, и то сказати великому князю, или к тому его послати, которому которые люди приказаны ведати»[10]. Из приведенного текста прямо следует, что в Московском государстве не только закреплялось неограниченное право подачи обращений – челобитий, но и устанавливался определенный порядок их прохождения и рассмотрения («к государю – только через бояр») и обязанность должностных лиц, бояр, рассматривать поданные жалобы по существу[11].

Следует также отметить, что, по Судебнику Ивана III, судья не должен был отсылать от себя жалобников, не разрешив их жалобы, но Судебник Ивана IV (1550 г.) говорит об этом подробнее: если судья жалобника отошлет, жалобницы у него не возьмет и управы ему или отказа не учинит и если жалобник будет бить челом государю, то государь отошлет его жалобницу к тому, чей суд, и велит ему управу учинить; если же судья и после этого не учинит управы, то быть ему в опале[12]. В течение полувека между изданием правовых норм, утвержденных Иваном III, и норм, установленных Иваном IV, в Московском царстве формируется юридическое правило, по которому челобитья должны решаться в соответствующих государственных учреждениях и лишь в крайнем случае подаваться на имя царя. В порядке рассмотрения челобитий уже проглядывался главный принцип складывавшегося российского самодержавия – московский царь оставался единственной после Божьего Суда высшей инстанцией, в воле которого было карать и миловать всех без исключения подданных в государстве[13].

Большое количество челобитных, поступающих на имя царя, стало причиной создания царем Иваном IV Васильевичем в середине 1550-х годов[14] своего рода комиссии прошений, получившей название Челобитенной избы[15]. Это одно из первых центральных судебных учреждений Московского царства. А статьи 24 и 75 Судебника Ивана IV являлись, по существу, прямым циркуляром для деятельности этого нового учреждения[16]. Учрежденный первым русским царем орган власти на протяжении последующих 140 лет являлся уникальным политическим институтом, не имеющим эквивалентных форм в историческом опыте иных государств[17]. Связь возникновения Челобитенной избы с административными реформами царя Ивана IV несомненна. Этот факт свидетельствовал о значительном успехе централизации управления в Московском царстве и той роли, которую стала играть служилая бюрократия. Руководить Челобитенной избой царь назначил своего ближайшего соратника, члена «Избранной рады» А.Ф. Адашева. Челобитный приказ с установленным порядком рассмотрения челобитных как своего рода высшее судебное апелляционное ведомство с одновременной функцией административного контрольного органа, надзиравшего над другими правительственными учреждениями, просуществовал в течение всего Смутного времени и был востребован при всех правителях этого кризисного периода Московского царства[18].

С установлением династии Романовых на московском престоле с челобитными обращались и к Михаилу Федоровичу, и к Алексею Михайловичу, а затем к Федору III Алексеевичу, Софье Алексеевне, Ивану V Алексеевичу и Петру I Алексеевичу[19]. В Соборном Уложении царя Алексея Михайловича, принятом в 1649 г., довольно четко определялась процедура реализации права подданных на обращение. Так, в главе 10 содержится ряд статей (13–17 и др.), регламентирующих отдельные вопросы рассмотрения челобитий и ответственности недобросовестных жалобщиков. Этим же и другим частным вопросам, связанным с процедурами подачи и рассмотрения жалоб, посвящены иные статьи Уложения[20]. В первой главе Соборного Уложения статьями 8 и 9 устанавливалось, что жалобщики вопреки установленному ранее порядку уже не могли напрямую обращаться к царю и патриарху[21]. Согласно статье 20 главы II Уложения было запрещено под страхом наказания батогами и тюрьмой лично обращаться к государю и предписывалось сначала обращаться в соответствующий приказ: «А не бив челом в приказе, ни о каких делех Государю никому челобитен не подавати»[22].

Соборным Уложением 1649 г. устанавливалась определенная субординация подачи челобитных, соответствующая иерархической структуре приказов. Теперь только в случае отказа в приеме челобитной или невозможности разрешения данного вопроса на уровне приказа документ переходил на суд самого царя. Затем допускалась подача государю челобитных на всякого рода злоупотребления обыкновенных судей. Наконец, подача на государево имя челобитных допускалась и по вершенным делам – в тех случаях, когда недовольная сторона обжаловала в апелляционном порядке решение приказа или другой судебной инстанции: «А которым людем доведется о судных своих и о иных каких делех бити челом Государю: и тем людем о тех своих делех челобитныя свои подавати в приказех Бояром и Окольничим и Думным и всяким приказным людем, кто в котором приказе ведом. А будет ему в приказе суда не дадут, или против его челобитья указу ему не учинят: и ему о том бити челом и челобитныя подавати Государю, и то в челобитных своих описывати, что он о том деле наперед того в приказе бил челом, а указу ему в приказе не учинено»[23].

В XVI–XVII вв. практика личных поручений (приказов) Великого князя Московского, а затем московского царя ближайшему окружению – князьям и боярам – по разрешению отдельных вопросов государственного управления, в том числе связанных с рассмотрением челобитий, породила создание системы органов центрального управления, получившей в исторической науке название приказной системы управления[24]. Специфика приказов как системы органов управления заключалась в отсутствии четкого разграничения компетенции, поскольку она определялась исключительно правовыми актами – указом царя и приговором Боярской Думы. Кроме того, особенностью приказов как органов государственной власти было наделение их судебными полномочиями и территориальной компетенцией. В Московском царстве XVI–XVII вв. судебными органами, в которых могли рассматриваться дела по челобитьям, были царь, Боярская Дума[25], думные чины, ведающие приказами, воеводы на местах (схема 1).

Особая роль в организации делопроизводства в XVI–XVII вв. принадлежала думным дьякам, которые обычно выступали докладчиками на заседаниях Боярской Думы по вопросам челобитий и текущим делам приказов, они же давали справки и представляли мнения для составления думских приговоров. Думные дьяки занимали как бы промежуточное положение в социальной иерархии: с одной стороны, их положение приближалось к дворянским кругам, что давало возможность пользования служилыми привилегиями и повышало престиж, с другой – происхождение из приказных было гарантией профессионализма и компетентности. Для думных и приказных дьяков основным документом о назначении являлся царский указ, записанный в книгу Разрядного приказа.

Во главе приказов стояли «начальные люди» (приказные судьи[26]), назначаемые царем из думных чинов Боярской Думы. Судья приказа представлял царю «сказки» (доклады)[27]. В приказном письмоводстве судьи не принимали участия и своих рук к документам «не прикладывали». В ведении судьи состояли дьяки – от трех до 10 человек. Для дьяков, в отличие от приказных судей, работа в приказных учреждениях превращалась в постоянную профессию, приносившую им основной материальный достаток. Главными функциями дьяков были ведение финансовых вопросов и контроль за деятельностью подьячих. Дьякам обычно принадлежали пометы на документах. Однако функции дьяков не выходили из-под контроля судей приказов. Судьи и дьяки за свою работу никакого жалованья не получали. За верную службу их мог одарить только царь.

Помощниками дьяков и главными делопроизводителями выступали «письмовые головы» разных рангов – подьячие, которые в соответствии со стажем работы делились на «старых» (старших), «середних» и «молодших» (младших). В крупных приказах подьячие объединялись в «столы» – структурные подразделения приказов, причем деление на столы производилось не только по роду дел, но и по территориальному принципу. Столы служили организующим звеном делопроизводства. Столы, в свою очередь, делились на «повытья»[28], создававшиеся в основном по территориальному признаку. В приказах с небольшой численностью приказных людей деления на столы не было, а взамен его существовало деление только на повытья[29]. Подьячие сидели в приказах десятки лет, сменялись постепенно и были настоящими хранителями приказных порядков и знатоками финансовых и правовых аспектов различных дел, а также правил письмоводства того времени.

На местах, в уездах административная и судебная власть принадлежала воеводам. Все челобитные рассматривались в приказных (съезжих[30]) избах, исполнявших роль воеводских канцелярий. Итогом воеводского рассмотрения челобитий был приговор («присуд»), в котором излагались содержание просьбы или жалобы, аргументы ответной стороны и окончательное решение. При получении «изветных» челобитных от помещиков о наличии «измены» у их крестьян воеводы были обязаны произвести сыск по делу и отписать о его результатах царю, обеспечить содержание подозреваемых в тюрьме до государева указа. Но воевода с аппаратом приказной избы мог разрешать только частные вопросы, поэтому чаще всего сам челобитчик отвозил свою жалобу или просьбу в один из московских приказов[31]. По мелким гражданским делам население, конечно, предпочитало судиться на месте у воевод, так как поездка в Москву могла стоить дороже иска, но ничто не мешало истцу, а в известных случаях и ответчику потребовать рассмотрения дела на Москве в приказе. Нередко по спорным делам из столицы посылали служилого человека, который разбирал дело на месте, а решение принимали в Москве.

В порядке подачи челобитной, установленном в Московском царстве, важную роль играли «площадные подьячие», действовавшие под надзором приказов в палатках («площадных избах») на городских площадях, а в небольших городах под надзором воевод в приказных (съезжих) избах. Численность площадных подьячих определялась специальным указом царя, например, в больших городах она достигала 12 человек, а в Москве в конце XVII в. такая артель состояла из 24 писцов, оказывавших письменные услуги любому желающему на Ивановской площади Кремля[32]. Труд «площадных подьячих» был востребован, поскольку по целому ряду сделок требовалась только письменная форма договора, а по некоторым – особые виды документов: «крепость» и «кабала». В Москве и ряде других крупных городов челобитчики могли обратиться к «площадному подьячему», который за определенную плату, называвшуюся «писчее» или «могарыч», оформлял челобитную и другие документы в соответствии с существующими правилами[33]. При составлении «площадными подьячими» документов они непременно вписывали туда свидетелей. Поэтому обычно челобитная заканчивалась заверительной надписью подьячего: «К сей челобитной руку приложил…», а также указывались имена послухов (свидетелей), место и время составления челобитной[34].

Челобитчики, обращавшиеся к царю, должны были лично являться на царский двор для подачи своих челобитных, которые принимались у них думными дьяками. Просители высших чинов приходили в Золотую Палату Кремля, а челобитчики низших чинов должны были дожидаться принятия от них челобитных на площади Кремля, около Красного крыльца. Подать челобитную в московский приказ было делом непростым. Обычно челобитчик, приезжая в Москву, прежде всего отправлялся на дом к дьякам и подьячим для улаживания своего дела. В случае надобности он ходил с поклоном и подарками к приказному судье. Сделав подарки сначала младшему подьячему, чтобы написал грамоту или составил по делу выпись, затем «справному» подьячему, чтобы замолвил слово перед начальством, и, наконец, дьяку, чтобы учинил указ «безволокитно», проситель подавал в приказ свою челобитную, что было уже в значительной мере лишь формальностью. Указ царей Ивана Алексеевича и Петра Алексеевича 1683 г. предписывал, чтобы подьячие в приказах, принимая челобитные, записывали их в специальные книги. Во всех столах приказа каждый год заводилась книга, где проставлялись имя подателя документа и содержание пометы приказного дьяка[35].

Рассмотрение челобитий в московских приказах начиналось либо по инициативе царя, либо по решению приказного судьи или чаще всего приказного дьяка. Указание царя передавалось им лично кому-либо из чинов приказа или в приказ через кого-либо из тех, кто находился в это время при особе царя («ближних людей»). Челобитная до момента решения вопроса, поставленного в челобитной, и выдачи владельцу грамоты или акта от имени царя проходила ряд стадий. Основными этапами этого сложного административно-делопроизводственного процесса были: 1) составление самого челобитья на имя царя с просьбой о выдаче грамоты или акта; 2) подача челобитья на рассмотрение в тот приказ, ведомство которого уполномочено было его рассматривать; 3) вынесение решения в этом приказе; 4) рассмотрение при необходимости в Боярской Думе или царем; 5) выдача жалованной грамоты или специального правового акта челобитчику.

В целом порядок делопроизводства в приказе (приказной избе) был установлен Соборным Уложением 1649 г. Формируются приемы засвидетельствования документов, их составления. Документы начинают проходить стадии написания – чернописи, редакции и беловика: «А судныя дела в приказех записывати подьячим, а черненья бы и меж строк приписки и скребления в тех записках не было. А как суд отойдет, и истцу и ответчику к тем запискам прикладывати руки. А которые грамоте не умеют, и в тех место прикладывати руки, кому они верят. А как подьячей с тоя записки судное дело напишет набело, и Дьяку, справя то дело с прежнею запискою, закрепити своею рукою, а прежнюю записку подьячему за истцовою и за ответчиковою рукою держати у себя впредь для спору; а как судное дело вершится: и та записка за истцовою и за ответчиковою рукою подклеити под судное же дело впредь для спору же»[36].

Если более детально проследить процедуру подготовки ответных документов по челобитью в приказном делопроизводстве, то можно отметить следующие этапы (схема 2):

1. Справный подьячий приказа принимал челобитье и делал на нем помету о дате получения, затем передавал челобитье приказному дьяку.

2. Дьяк ставил на документе свою помету[37], иногда подробно, но всегда сжато, и передавал в соответствующий стол (повытье) старшему подьячему.

3. Старший подьячий передавал документ младшему подьячему и указывал, как составить ответный документ (отпуск) согласно помете дьяка.

4. Младший подьячий находил в приказных книгах и в прежних делах (столбцах) нужные сведения и составлял по известному шаблону черновик ответного документа (отпуска), включив в него помету дьяка.

5. Старший подьячий исправлял черновик («чернил») и подносил дьяку.

6. Дьяк приказа при необходимости снова «чернил» ответный документ и возвращал черновик подьячим для переписки набело.

7. Младший подьячий переписывал исправленный черновик набело.

8. Старший подьячий сверял беловик с окончательным вариантом черновика и справлял (проверял) его, делая запись («прикладывал руку») на обороте в нижней части листа беловой грамоты: «Исправил подьячий (такой-то)».

9. Дьяк, прочтя беловик, «приписывал» («прикладывал руку») свое имя и прозвище, растянутое по всей ширине листа грамоты: «А припись у подлинной грамоты дияка (такого-то)» или «А подлинная грамота за приписью дияка (такого-то)». На обороте по сставам[38] столбца также прикладывал руку.

10. Младший подьячий вклеивал в столбец мездренным клеем входящий документ (челобитье), черновик ответного письма (грамоты) и другие документы, связанные с итоговым решением по челобитью.

11. Подьячий сворачивал столбец в свиток и писал на нем имя челобитчика и его адрес.

Затем подготовленная грамота или акт регистрировались в книгах приказа путем внесения краткой записи о содержании документа. В Печатном приказе подготовленному документу придавалась юридическая сила: он удостоверялся государственной печатью, заносился в регистрационные записные книги приказа, за что взималась печатная пошлина, если документ не подлежал беспошлинному запечатыванию. Привилегии в отношении беспошлинной печати грамот и актов были особой милостью царя.

Еще с XVI в. установился порядок, по которому Боярская Дума сама могла выходить к царю с докладом, прося разъяснения и окончательного разрешения какого-то челобитного дела. Рассматриваемые дела в Боярской Думе должны были решаться единогласно, а в ином случае докладывались царю: «А спорныя дела, которых в приказех зачем вершити будет не мочно, взносити из приказов в доклад к Государю Царю и Великому Князю Алексею Михайловичу всея Русии, и к Его Государевым Бояром и Окольничим и Думным людем. А Бояром и Окольничим и Думным людем сидети в палате, и по Государеву указу Государевы всякия дела делати всем вместе»[39].

Большая часть времени заседаний Боярской Думы проходила без присутствия царя и была посвящена слушаниям докладных списков приказов. Роль докладчика по делу принадлежала дьяку соответствующего приказа, а решение вопроса – думным дьякам, которые могли согласиться с подготовленным приказом проектом решения, но могли и внести свои коррективы. Нередко доклады составляли основу будущих документов, например грамот. Тогда в конце грамоты ставилась приписка: «.с докладу дияка (такого-то)»[40]. Особенно сложно было решать дела, которые требовали приговора царя. Думные дьяки могли делать доклады царю во дворце, но приказные дьяки – а таких было большинство из тех, кто имел право докладывать царю, – должны были, подобно челобитчикам, находить удобные случаи на выходах царя, его богомольях или во время служб в церквях и делать царю свои доклады наспех, в весьма неподходящей обстановке[41].

Большое значение в порядке рассмотрения челобитий подданных на имя московского царя имели приговоры Боярской Думы, связанные с ее обширной законотворческой и распорядительной деятельностью. Распорядительные формулы в приговорах Боярской Думы имели следующий вид: 1. «По государеву цареву и великого князя приказу (указу) боярин с детьми боярскими (все бояре, боярин с товарищи) приговорили»; 2. «Боярин да князь и все бояре (боярин и дьяк) приговорили»; 3. «Великий государь царь и великий князь указал, и бояре приговорили»[42]. Третий вид придавал документу характер единоличного распоряжения царя, в котором распоряжение бояр носило условный характер и говорило лишь о согласии Боярской Думы с решением государя. Уже в конце XVII в. последняя форма приговора Боярской Думы становится основной в употреблении. Приговоры излагались на самих делах «на чем которое дело быти приговорят; приказывает царь и бояре думным дьяком пометить и тот приговор записать». Формулировка «Великий государь, слушав докладной выписки, указал и бояре приговорили» значила, что дело вершилось при участии царя. Если же Боярская Дума решала дело в отсутствие царя, то приговор имел формулировку: «По указу Великого Государя бояре той докладной выписки слушав приговорили»[43].

Следует подчеркнуть, что укрепление царского единовластия снизило эффективность влияния института челобитья на систему управления, что отразилось на организации порядка рассмотрения челобитий в приказах. В связи с отменой Соборным Уложением (1649 г.) права подачи челобитных непосредственно царю, часть функций Челобитного приказа перешла к Расправной Палате, поэтому в 1685 г. Челобитный приказ упраздняется[44], а его функции передаются Владимирскому Судному приказу, который, в свою очередь, объединяется в 1699 г. с Московским Судным приказом в один Судный приказ, просуществовавший всего около года – до 1700 г.[45]

В период Средневековья жалобы (челобитные) в России были важной связью между народом и государственной властью, персонифицированной в лице царя. Челобитная в XVII в. – многофункциональный документ. Термин «челобитная» являлся в XVII в. родовым наименованием определенной группы актов (прошений, официальных заявлений, жалоб, доносов по «государеву слову и делу» и др.). В то же время слово «челобитная» использовалось и как видовое название прошения или жалобы (собственно челобитная), и как эквивалент разновидностей челобитных: управная челобитная (иск) – «заявление о назначении судебного разбирательства»; явочная челобитная (явка) – «официальное уведомление властей о чем-либо»; изветная челобитная (извет) – «донос по государеву слову или делу»; повинная челобитная – «признание своей вины и просьба о смягчении наказания»; мировая челобитная (мировая) – «заявление о достижении соглашения спорящих сторон до суда»; отсрочная челобитная – «просьба о переносе срока судебного разбирательства»; ставочная челобитная (ставка) – «заявление о явке на суд и об отсутствии противной стороны». Анонимные челобитные или с вымышленной подписью, в которых чаще всего содержались обвинения в адрес должностных лиц, называли «подметным письмом»[46].

Как уже отмечалось, челобитные подавались на рассмотрение в тот приказ, в ведомстве которого находился челобитчик, или в приказ, в сферу компетенции которого входило разрешение упомянутого в челобитной вопроса. Духовенство, служилые люди, посадские, волостные и «всяких чинов» люди били челом царю о своих тяготах, обидах и разореньях. Посадские и крестьянские старосты, выборные люди несли и везли свои челобитья в Москву в царские приказы или самому царю. Но это было возможно лишь в преддверии больших праздников – на Пасху, Троицу и в Рождество, когда «холопья и простецы» могли подавать царю челобитные[47]. Челобитные были заручные и подписные. Заручные челобитные – это всякого рода прошения «за руками» челобитчиков, т. е. за их подписью на обороте челобитной. В отличие от них подписная челобитная подписывалась челобитным дьяком по личному приказу царя. Уложением 1649 г. устанавливалась смертная казнь за составление поддельных грамот и печатей или подделку грамот и приказных писем и приставление печати к «воровским», т. е. подложным, письмам, которые именовались «нарядными письмами»[48].

Челобитные как документы официально-делового характера отражали сущность правового патернализма российского самодержавия, означавшего, что без отеческой опеки царя подданные не способны сами позаботиться о собственных делах. По законам того времени всякое обращение в правительственные органы адресовалось на имя царя-самодержца. Челобитные представляли собой либо документы судебной (юридической) практики, либо такие, на основе которых верховная власть принимала определенное решение и издавала соответствующий официальный акт (указ), выдавала жалованную, льготную или какую-нибудь другую грамоту, давала указание «подписать» челобитную, т. е. сделать на ней имеющую силу указа помету о принятом решении, или же официально регистрировала чье-то заявление о чрезвычайном событии (побеге, неожиданной смерти, недостойном поведении, угрозе убийством или пожаром и т. п.), тем самым снимая с заявителя вину за возможные последствия произошедшего или предупреждая возможность преступления (явочная челобитная).

Текст челобитных в XVII в. имел определенную структуру, сложившуюся в течение нескольких веков, на основании традиций и обычаев документирования того времени. Верх листа именовался «головой», а площадь под текстом – «исподом». В этой части письма размещались отдельные реквизиты документа. Тексты лицевой и оборотной сторон имели четкие различия. На оборотной стороне проставлялись пометы, а адресат писался на лицевой. В начале указывался полный царский титул (титло), далее обозначался автор челобитья и перечислялись заслуги челобитчика. В заголовочной части челобитья слова «бьет (бьют) челом» (или «бьет челом и извещает», «бьет челом и являет») всегда располагались между адресатом (царским титулом) и сведениями о челобитчике. Словосочетание «бить челом» имело разные значения: либо обращаться с низким поклоном, с почтением, либо жаловаться, предъявлять иск.

Важным элементом заголовка в челобитных являлись сведения о челобитчике: его имя (обычно в уничижительно-пренебрежительной форме – «полуимя», как говорили в то время), отчество (или наименование по отцу), фамилия или прозвище, а также социальный статус. Эти сведения о челобитчике всегда сопровождались формулами, выражающими вассальные отношения, и были строго регламентированы. Уже в конце XV в. ставился знак равенства между отношением государя всея Руси к боярину и отношением боярина к своим холопам[49]. С XVI в. в челобитьях стало обязательным для любого из служилых людей самого высокого ранга титулование себя холопом, а великого князя – государем. Полуимя в сочетании с термином «холоп твой» стало стандартной этикетной формулой, отражающей политическую реальность сформировавшейся централизованной монархии. Обращает на себя внимание, что в XVII в. самоназвание «холоп твой» уже осознавалось боярами и дворянами как привилегия господствующего класса, ибо не состоящие на царской службе посадские люди и крестьяне в челобитьях писались «сирота (раб) твой (ваш)»; женщины в зависимости от отношения к сословию – «сирота (раба) твоя (ваша)»; священнослужители всех рангов – «богомолец твой (ваш)»; монахини – «богомолица твоя (ваша)», а не «холопами»[50]. Отсутствие единообразия обращений к царю в челобитьях отражало прежде всего незавершенность перехода Московского царства в XVII в. от состояния сословно-представительной монархии к абсолютной монархии. И хотя, по мнению ученых, абсолютная монархия в России стала складываться во 2-й половине XVII в., соответствующий ей государственный аппарат и правила документирования его работы сформировались только благодаря административным реформам XVIII в.[51]

Содержание текста челобитных, как правило, состояло из двух частей[52]. В первой части содержалось изложение обстоятельств и причин вопроса, которые заставили челобитчика обратиться с официальным заявлением о чем-нибудь или предъявлением исковых претензий к кому-нибудь, либо с жалобой или просьбой. Во второй (просительной) части излагалась просьба или сообщалось о действиях, желательных для челобитчика для разрешения изложенных обстоятельств. Текст челобитной, связанный с изложением обстоятельств дела, не регламентировался и имел произвольный характер. Тем не менее выделяются несколько видов зачинов челобитий. Во-первых, текст мог начинаться с датировки: указывался год, могли указываться месяц и день, когда происходило описываемое дело (въ девятый ден), на церковно-религиозные праздники и другие памятные дни или события. Во-вторых, изложение обстоятельств дела могло начинаться с глагола-сказуемого, подлежащее следовало за ним, что свойственно повествовательному стилю речи: «Жил отец мой в …» или «Се аз…». В-третьих, челобитная могла начинаться с обстоятельства, имеющего значение соответствия чему-нибудь, и причины, обусловливающей совершение действия («По твоему (вашему) указу…»).

Часть текста челобитной, в которой заключалось содержание прошения и излагалась сама просьба, как правило, начиналась с полного титула царя («Царю государю и Великому князю…» или «Государю царю и Великому князю…») с эпитетами «милосердый» или «милостивый», в титул царицы включался эпитет «благоверная». После этого следовало предложение со сказуемым – глаголом «пожаловать» («оказать милость», «вознаградить») с обязательным дополнением «меня», «нас». В качестве второго однородного сказуемого в просьбе использовался глагол «велеть» («приказать», «повелеть») в сочетании с указанием желаемого действия: «…вели государь мне дать.»[53]. Указом царя Федора Алексеевича 8 июня 1680 г. под страхом опалы запрещено было писать в челобитных: «…чтобы Он Великий Государь пожаловал, умилосердился, как Бог», а велено было писать: «…для прилучившегося которого наставшего праздника и для Его Государского многолетнего здравия»[54].

Заключительная часть большинства челобитных, как правило, имела единообразную формулировку. Концовка состояла из обращения (титул царя, царицы, патриарха и т. д.) и двух глаголов «смиловаться» и «пожаловать», в результате чего челобитчик стремился усилить воздействие на адресата, например: «царь государь смилуйся пожалуй.».

Следует отметить, что челобитья не оставались без внимания власти. Хотя московские цари и видели в них «докуку безпрестанную», но ответом на них было рассмотрение затрагиваемого вопроса и чаще всего удовлетворение жалоб и ходатайств. Действительно, опыт исторического развития Российского государства в XVII в. показывает, что если правительство не контролировало количество жалоб, то возникала ситуация «смуты». Например, бояре, ставшие при царе Василии IV Иоанновиче Шуйском хозяевами московских приказов, вытесняя отовсюду служилых дворян, всячески стремились назначать «своих людей» на воеводства[55]. Используя слабость контроля со стороны царя, воеводы стали управлять своими территориями, угнетая и без того обездоленный Смутой народ. Все челобитные на злоупотребления боярских ставленников, подаваемые в приказы, старательно прятались и оставались без расследования. Именно тогда – с начала XVII в. – ярко проявилось в России страшное зло бюрократизма («московской волокиты»), т. е. чиновный произвол безответственных и безнаказанных приказных людей, действия которых часто шли вразрез с интересами государства и подрывали доверие к царю, отделяя государя от народа.

Такое наследие легло на плечи юного, с энтузиазмом выбранного всеми сословиями Московского царства, но неподготовленного к правлению Михаила Федоровича Романова. В этом можно убедиться на примере Земского Собора 1642 г. Горько жаловались земские делегаты на неправедные действия, особенно при сборах денег в казну, заявившие Собору: «Разорены мы пуще турских и крымских басурман московскою волокитою и от неправд и от неправедных судов»[56]. Однако справиться с «московской волокитой» было сложно. Жалобы, накопившиеся в царствование Михаила Федоровича, привели к народным выступлениям в Москве и других городах в начале царствования Алексея Михайловича, следствием чего стали появление Соборного Уложения 1649 г., уничтожение закладничества, меры против английских купцов и др.[57] Не случайно в период царствования Алексея Михайловича, когда подготавливалось Соборное Уложение, особое значение в системе управления приобрел Челобитный приказ. Именно этот приказ, по сути, имел значение общего хранилища законов, куда обращались другие приказы, желая уточнить, нет ли уже царского указа по вопросу, который казался новым.

Таким образом, институт челобитья выполнял в Московском царстве XVI–XVII вв. ряд важных социально-политических функций: он являлся, во-первых, средством снятия социального напряжения; во-вторых, механизмом создания органического единства народа и царя; в-третьих, способом юридической защиты от произвола приказной бюрократии, кассацией неправедных действий и решений местной администрации.

Вопросы для самопроверки

1. Каковы предпосылки возникновения жалобы как механизма защиты интересов населения в начале развития российской государственности? Что означают понятия «бить челом», «челобитная», «челобитье»?

2. Объясните, какой порядок подачи жалоб князю сформировался в Древней Руси и какими правовыми актами он регулировался?

3. Что означало право челобитья московскому государю? Какими правовыми документами определялся порядок челобитий в XV–XVI вв.? Какие специальные органы были созданы для этого?

4. Объясните, какие органы в Московском царстве XVI–XVII вв. могли рассматривать челобитья на имя царя? Какой существовал порядок рассмотрения челобитий Боярской Думой?

5. Кто рассматривал в московских приказах и уездных приказных избах поступавшие челобитья? Какие функции выполняли приказные люди и каков порядок приказного письмоводства?

6. В чем состояла роль «площадных подьячих» в подготовке челобитий на имя царя? Какие меры ответственности налагались на «площадных подьячих» за правильность составления челобитий и других документов?

7. Какой порядок подготовки ответных документов по челобитью сложился в приказном делопроизводстве XVI–XVII вв.?

8. Объясните, в чем заключались особенности делопроизводства в Московском царстве по челобитьям?

9. Объясните, какой комплекс документов возникал в процессе рассмотрения челобитья в приказах и уездных приказных избах в XVI–XVII вв.?

10. Какие виды челобитий существовали в Московском царстве? Какова структура текста челобитных?

Темы рефератов

1. Порядок формирования подачи челобитий в правовой системе Киевской Руси.

2. Формирование права челобитья царю в Московском государстве XVI–XVII вв.

3. История Челобитного приказа в XVI–XVII вв.

4. Приказная система делопроизводства по челобитиям в Московском государстве XVI–XVII вв.

5. Роль «площадных подьячих» в подготовке челобитий на имя царя в XVI–XVII вв.

6. Особенности столбцовой формы делопроизводства в Московском царстве по челобитьям.

7. Порядок рассмотрения челобитий в Боярской Думе в XVI–XVII вв.

8. Виды и структура текста челобитных в Московском царстве XVI–XVII вв.

Примечания

Схема 1

ОРГАНЫ ВЛАСТИ, РАССМАТРИВАВШИЕ ЧЕЛОБИТЬЯ В МОСКОВСКОМ ЦАРСТВЕ во второй половине XVI–XVII вв.

Схема 2

ПОРЯДОК ДЕЛОПРОИЗВОДСТВА ПО ЧЕЛОБИТНОЙ В ПРИКАЗЕ (в XVII в. согласно Соборному Уложению 1649 г.)

Схема 3

ВИДЫ ДОКУМЕНТОВ, ВОЗНИКАВШИЕ ПРИ РАССМОТРЕНИИ ЧЕЛОБИТНОЙ, В ПРИКАЗНОМ ДЕЛОПРОИЗВОДСТВЕ XVII вв.

Законодательство правления царя Петра I о челобитных (жалобах) много сделало для упорядочивания организации государственного управления в XVIII в. и установления известного процессуального порядка в движении жалобы. Большое влияние на порядок подачи челобитий оказали меры, принятые Петром I в начале своего царствования. Важную роль в этом деле сыграло коренное изменение принципов делопроизводства, начавшееся в период 1699–1702 гг. с введения гербовой бумаги и замены оформления документов на столбцах тетрадями. Указом царя Петра I от 22 января 1699 г. предписывалось писать челобитные только на гербовой бумаге: «Под сею мерою герба писать всякие крепости»[58]. Изготовление и продажа этой бумаги были возложены на Оружейную палату. С 1719 г. на гербовой бумаге стали проставлять год. Гербовые сборы принесли ощутимую пользу казне, а также регламентировали форму и размеры челобитных и других документов. В связи с введением гербовой бумаги институт «площадных подьячих» был сначала ликвидирован указом царя Петра I от 9 декабря 1699 г., но затем восстановлен в январе 1701 г. Совершение частных актов (крепостей) вновь было передано компетенции «площадных подьячих», которых стали именовать «подьячими крепостных дел»[59]. Им предписывалось: «.писать крепости по прежнему указу в палатке Ивановской площади», а надзор за деятельностью «площадных подьячих» был поручен Оружейной палате, куда передавались собранные за подготовленные документы пошлины[60].

Постепенная замена столбцовой формы делопроизводства тетрадной, начавшаяся с 1700 г., повлияла на изменение оформления челобитной. Трудности в использовании свитков при составлении выписей из столбцов и экономия бумаги при тетрадной форме делопроизводства по сравнению со столбцовой явились главными причинами отмены царем Петром I с 12 июня 1700 г. столбцов и введения тетрадной техники документирования деятельности центральных и провинциальных учреждений: «…дела до нынешнего времени писали в столбцы на одной странице, и в том исходило бумаги много… А как учнут писать в лист и на обеих сторонах тетради, расходу бумаге будет меньше»[61]. Но на практике столбцовая традиция сохранялась еще более двадцати лет (в приказных избах она продержалась приблизительно до 1726 г., а в вотчинных конторах и дольше).

Не менее важным нововведением царя Петра I стало изменение написания даты в челобитьях и других документах. Ведь до 1 января 1700 г. в Московском царстве применялся порядок летосчисления от Сотворения мира, а с 1 января 1700 г. – от Рождества Христова. Смена порядка летосчисления была закреплена в именном царском указе от 19 декабря 1699 г. «О писании впредь января с 1 числа 1700 года во всех бумагах лет от Рождества Христова, а не от Сотворения Мира». В этом же указе было дано следующее разъяснение: «Считать 1 января 7208 года – 1 января 1700 года, а 1 января 7209 года – 1 января 1701 года»[62].

Царь Петр I, как известно, много путешествовал по Европе, знал европейские языки и читал книги на немецком языке. Поэтому неудивительно, что он больше привык к латинской азбуке, которая, как и многое западноевропейское, казалась ему красивее и лучше отечественной. В 1708–1711 гг. Петр I предпринял реформу русской письменности, устранив надстрочные знаки (титло), упразднив несколько букв и узаконив другое (приближенное к латинским шрифтам того времени) начертание оставшихся букв – так называемый гражданский шрифт, взамен церковнославянского, что значительно упростило составление официальных документов, в том числе и челобитных.

Ряд указов молодого царя определил правила составления челобитных, заметно отличающиеся от предыдущего порядка, установленного в царствование Алексея Михайловича. Теперь для рукоприкладства (подписи) использовалась не оборотная, а лицевая сторона первого листа. Кроме того, царским указом от 30 декабря 1701 г. всем сословиям запрещалось в челобитных и других документах именоваться полуименами и уничижительными (признание себя ничтожным) именами[63], например Семейка Яковлев сын Наумов или Михулка Афанасьев сын Лысков и т. п., и предписывалось подписываться полным именем[64]. В марте 1702 г. специальным царским указом вводилась новая форма челобитий, подаваемых на имя царя[65]. Начиналось обращение формулой: «Державнейший царь, государь милостивейший», потом должно было следовать изложение вопроса. Сама просьба начиналась со слов: «Всемилостивейший государь, прошу Вашего Величества…». Завершающей фразой должна была быть формулировка: «Вашего Величества нижайший раб»[66]. Введение этикетной формулы «раб» вместо именования челобитчика «холопом», не означающей рабства в прямом смысле слова, скорее соответствовало более позднему «покорный слуга» и обусловлено тем, что слово «раб» в то время было более литературным и менее унизительным, чем «холоп».

В начале XVIII в. обозначились явные признаки упадка приказной системы управления, связанного с сокращением по воле царя Петра I полномочий Боярской Думы, усилением роли судей приказов, сбоями в деятельности приказов и постоянными отлучками царя из столицы[67]. Приказная система к концу XVII в. действительно стала весьма неэффективной, поскольку способствовала лишь распылению финансовых ресурсов, так как каждый из приказов собирал налоги с какой-либо части государства и тратил эти сборы на свои цели. Кроме того, губернская реформа 1708–1719 гг., разделившая все Московское царство сначала на восемь[68], а затем на двенадцать губерний, передала нити управления, прежде находившиеся совместно в руках царя и Боярской Думы, в ведение территориальных правителей, подчинявшихся только царю. Образованием губерний наносился решительный удар по традиционной приказной системе, которая теряла объект управления.

Появление губерний влекло за собой ликвидацию территориальных приказов, таких, например, как Поместный, Земский и др., которые трансформировались в отделения (столы) Московской губернской канцелярии, поскольку ранее властные полномочия этих приказов охватывали территорию, оказавшуюся в составе внушительной по масштабам Московской губернии[69]. Однако неудовлетворительные результаты функционирования губернского аппарата скоро показали Петру I, что необходим координирующий работу аппарата высший орган, облеченный особым доверием царя. Этим органом в 1711 г. взамен упраздненной Боярской Думы стал Сенат[70], которому губернии были поставлены в подчинение, так же как и оставшиеся приказы[71]. Наконец в 1718 г. Петр I решил ввести коллежскую систему управления[72]. Внутренняя организация коллегий четко закреплялась в инструкциях и штатных расписаниях. Коллегии действовали на началах коллективного принятия решений, регламентации обязанностей чиновников и специализации канцелярского труда[73]. Таким образом, иерархическо-учрежденческая «лестница» создаваемого царем Петром I аппарата государственного управления включала: 1) Сенат; 2) коллегии; 3) губернии.

Со времен царя Петра I устанавливается новое понимание закона. В отличие от закона предыдущей приказной эпохи в виде коллективно выработанного мнения на основе традиций и обычаев, петровский закон выступает как воля самодержавного государя, «правильно объявленная». Поэтому не случайно в XVIII в. решение конкретного дела и формулировка правовых норм становятся исключительной прерогативой управленческих бюрократических учреждений. В апреле 1714 г. изданием указа «О подаче просьб о всяких делах в городах Комендантам, по неудовольствию на Комендантов Губернаторам, а на сих последних Правительствующему Сенату и о недерзании подавать просьбы Ц. В. в противность сего порядка» был установлен новый порядок административных инстанций, наподобие военного ранжирования, для «восхождения дел по челобитьям всяких чинов людей». В нем определялась следующая последовательность обращений к властям: комендант (города) – губернатор – Сенат – царь. Нарушать этот порядок царь Петр I запретил.

В то же время была сохранена возможность рассмотрения челобитий царем, но только в случае обращения по этому вопросу самого Сената: «Но разве такое спорное новое и многотрудное дело от челобитчиков объявится, которого по уложению решить самому Сенату без Именного от Е.Ц.В. указа отнюдь будет нельзя: тогда ему Сенату кроме их челобитчиков доносить Его Величеству, и получа указ, решить»[74]. Примечательно, что Петр I сохранил норму Соборного Уложения 1649 г. о том, что адресовать все челобитные следовало только на имя царя: «…указал всех чинов людям бить челом ему, Великому государю»[75]. Таким образом, этим указом продолжилось начатое еще Судебником Ивана IV (ст. 7) законодательное запрещение подавать просьбы непосредственно царю.

В одном из правовых актов, касающихся порядка организации судопроизводства, – «Кратком изображении процессов и судебных тяжеб» от 26 апреля 1715 г. была прописана процедура рассмотрения челобитья в суде, которая состояла из следующих этапов: 1) принесение челобитной судье; 2) принятие челобитной; 3) возбуждение дела; 4) извещение ответчика об этом и вызов его в суд; 5) открытие судебного заседания, его подготовительная часть; 6) изложение челобитчиком своих претензий; 7) ответ ответчика; 8) возражение челобитчика на ответ ответчика; 9) новое возражение ответчика; 10) исследование судом доказательств сторон; 11) порядок составления и оглашения приговора, а также вопросы обжалования приговоров: поводы для этого, органы, являющиеся второй инстанцией, порядок обжалования. Специальная глава была посвящена порядку представления челобитий (глава III «О челобитчике»), обязывающая излагать просьбу кратко и ясно. Также вводилась норма, по которой челобитчик мог лишь два раза обращаться в суд с челобитной по одному и тому же вопросу[76]. Процедура подачи челобитных усложнилась, но вместе с тем приобрела более четкие организационные принципы, действовавшие на постоянной основе.

Важное место в серии царских указов, изменяющих старинный порядок подачи челобитий на имя царя, занимают три указа: от 17 декабря 1718 г. «Объявление и Указ Е.Ц.В. в народ, каким образом с будущего 1719 г. челобитчикам поступать»[77], от 22 декабря 1718 г. «О неподаче Государю прошений о таких делах, которые принадлежат до разсмотрения на то учережденных Правительственных мест, и о нечинении жалоб на Сенат под смертною казнию»[78] и от 15 июля 1719 г. «О неподаче просьбы в высший суд, минуя низший, и о непереносе дела из одного суда в другой той же инстанции»[79]. Таким образом, царь Петр I создал две отдельные системы государственных инстанций для рассмотрения челобитий: административно-судебную (коменданты, городовые и провинциальные воеводы, губернаторы, коллегии) и судебную (судьи и городовые провинциальные суды, надворные суды).