Жить трудно на земле тому, кого к себе призвало небо

Адвокат сел в машину и плавно покатил по замерзшей земле, из которой торчали куски полиэтиленовой пленки. Пленка трепетала на ветру, словно земля выбросила белые флаги перемирья.

На душе было как-то неспокойно и тяжело. Вроде что-то давило. И он понял, что зря послушался отца и выбрал профессию, вынуждающую копаться в чужом белье. Адвокат обрадовался, что понял причину своего подавленного состояния, и решил, что бросит работу, просто тихо уйдет. Переедет куда угодно, чтобы только не видеть и не слышать людей из прежнего окружения. Как он устал заботиться о карьере, деньгах, квартире, машине, нарядах жены, обучении детей в престижных школах! Себе отказывал в малом, в элементарном отдыхе, в двух днях в неделю. Все откладывал на завтра. Через месяц исполнится сорок, а он ни разу не был в отпуске…

Огни встречных машин ослепляли белым светом фар. Глаза начинали слезиться. Но это были слезы не только от раздражения светом и усталостью, это были слезы жалости к себе. Кресло машины почему-то остыло и вызывало неприятную дрожь в теле. Водитель не понимал, когда вместо обогрева включил режим охлаждения. Повернул ручку регулятора до максимума, и кресло как-то странно повело себя. Оно стало словно желатиновое, из-под него повалил едкий дым.

Задержав дыхание, водитель направил автомобиль к обочине, вдавливая всего себя в тормозную педаль, но машина не собиралась останавливаться. Круиз-контроль держал скорость сто девять километров. Адвокат сделал последний вдох. Дым и пары хлорвинила наглухо заблокировали его сознание и легкие.

По трассе мчался огненный шар, заставляя машины сворачивать, кто куда. Оглушительный взрыв разбросал шар на тысячи ослепительных осколков. Движение остановилось. Ночное небо осветили прожекторы вертолета МЧС…

Оглушительный взрыв разбросал шар на тысячи ослепительных осколков. Движение остановилось. Ночное небо осветили прожекторы вертолета МЧС…

В утренней сводке значилось: согласно найденным документам, известный бизнесмен Феликс Саенко и его адвокат погибли в автокатастрофе. По предварительным данным, причиной трагедии стало превышение скорости, приведшее к взрыву при столкновении.

Коль вышел гордо в путь нескорый, к чему тогда тебе спешить?

Задолго до описываемых событий

Конек Глеба Радионова – подрывные работы. Надо устроить подземный взрыв без выброса грунта, чтобы через год-другой туда провалилась автомагистраль или железная дорога – нет проблем. Завалить многоэтажку, сложив ее, как карточный домик? Три человека и полчаса работы. Устроить камнепад в горах с помощью ста грамм тротила – к нему. Пулю пустить на триста метров в прищуренный глаз – легко. Таких как он, бывших спецназовцев, много по расколотой империи разбросало. Делают то, чему их научили. Многие работают в частных охранных структурах. Ему же по душе военная романтика, потому так нигде и не осел.

Недавно его пригласил к себе товарищ по службе – Сергей. В былые времена он занимался координированием операций, а сейчас возглавляет охрану сети гостиниц.

Пообедали вместе, и Сергей позвал гостя к себе в кабинет для разговора.

– Дружище, нужна твоя помощь, – начал разговор хозяин кабинета, предлагая присесть. – Выкрали Ольгу, дочь босса. Теперь требуют выкуп. Выкупить-то можно, но этим беспредел не остановить. С помощью друзей из службы защиты информационных каналов сотовой сети мы точно знаем место, где ее содержат. Обращаться с этой информацией к федералам – бесполезно. Сам знаешь. Нас «сольют», а террористы цену повысят или, того хуже, убьют девчонку. Вся надежда на тебя…

– Один не справлюсь, – не задумываясь, ответил Глеб, удобно усаживаясь в кресло.

– Это понятно. Набирай команду. Вопрос с транспортом и оборудованием решим. Вооружение за тобой. Девушку выкрали неделю назад, на отца вышли два дня тому. Затребовали пять миллионов долларов. Ведем переговоры, аргументируя тем, что для сбора такой суммы требуется время. Сможем продержаться дня два-три. Потом выиграем пару дней, выбирая место передачи. На все про все у тебя пять дней. Максимум! – Сергей налил две рюмки коньяка.

– Какова сумма гонорара? Я должен сообщить партнерам, – поинтересовался спецназовец, принимая коньяк из его рук.

– Триста тысяч «зеленых».

– Ответ дам через два часа.

– Глеб, я на тебя надеюсь, – Сергей поднял бокал, и они чокнулись, произнеся: «За нас!»

Обзвонив бывших сослуживцев, не раз работавших в таких ситуациях, и заручившись их согласием, Радионов тут же позвонил Сергею, сообщив, что берется за дело, и назначил встречу в гостинице «Митино».

Перелет из Москвы в Краснодар на частном самолете прошел быстро и организованно. Группа пересела на четырехместный вертолет, который к обеду доставил их в лесопосадку, находившуюся в нескольких километрах от точки намеченной операции. В тени плюс сорок. На родине такая жара – просто пекло, а здесь терпимо, потому что сухо. Операцию по спасению заложницы надо было провести в течение этих суток. Местность, где ее содержат, изучали с помощью компьютера, гуляя по спутниковой карте. Запомнили каждый сарай, куст и кочку.

В команде трое. Все опытные. Перекусили и легли отдыхать, дежуря по очереди. Выдвигаться в рабочую точку решили за два часа до восхода солнца. Здесь темнеет и светает быстро, как обычно в этих широтах.

В назначенное время начали операцию. На полусогнутых, бесшумной цепочкой след в след, двинулись к цели. Обошли объект и рассредоточились. Контроль въездных ворот и западной части осуществляет «Третий», то есть Глеб. Юго-восточное направление отслеживает «Второй», северо-восточное – «Первый».

Естественно, старший группы Глеб, но позывной «Третий» выбран в целях повышения вероятности успеха операции. В случае радиоперехвата – в первую очередь будут крыть «Первого».

На загнившем стволе погибнут и зеленые ветви

Группа залегла и стала слушать эфир. «Третий» укрылся в сухой канаве возле самих ворот. Связь осуществлялась обычными средствами радиоперехвата. Начало светать. На объекте заработала мобильная связь, и вскоре стало ясно, что там три охранника и старшего зовут Магд и.

Около восьми часов утра состоялся телефонный разговор, заинтересовавший Глеба.

– Магди, как дела?

– Все нормально. Как ты, Ча?

– Скоро к тебе поедет «газель». Там продукты и кое-что еще. Все выгрузи. «Кое-что» положишь в нужное место. Выйдешь на связь, когда подъедут. Получишь пароль. Понял?

– Понял. Все сделаю, как надо, Ча.

«Грамотно работают, – отметил Радионов. – Ча, по-ихнему, медведь. Наверное, это босс».

В километре на восток запылила дорога. И вскоре «Третий» увидел автомобиль, двигавшийся в их сторону.

– Вступает в силу план «А».

«Второй» и «Первый» подтвердили.

Машина остановилась у ворот.

– Подъехала «газель», – проинформировал босса Магди.

– Твоя цифра 27.

– Есть 27, Ча, – ответил мобильный в «газели».

– Ча, это Хонкар, я у ворот.

– Сумму помнишь?

– Да, Ча.

– Твоя цифра 73. Работай.

– «Третий», на крыше дома два автоматчика, плохо видимые из машины и хорошо обозначенные с тыла, – доложил «Второй».

В стальных створках ворот открылось маленькое окошечко и послышался голос Магди.

– Сколько привез?

– Семьдесят три, – ответили из кабины.

Ворота открылись и впустили машину, а вместе с ней и Глеба, укрывшегося под «брюхом» машины. Как только автомобиль остановился, он прямо из-под машины всадил в Магди две пули. «Стечкин» с глушителем сработал безукоризненно. Убедившись, что справа и слева чисто, сменил место дислокации, спрятавшись за задним бортом «газели». Из открывшейся двери кабины на землю опустилась левая нога водителя. Вот и вторая нога коснулась земли. Он поворачивается всем туловищем в сторону стрелка, и на его лице застывает выражение изумления и ужаса. Три выстрела в грудь толкнули водителя спиной о раскрытую дверцу. Он упал, и тут же над головой «Третьего» засвистели пули, выпущенные наблюдателем с крыши. Глеб закатился обратно под «газель». Свинец яростно заскрежетал о стальную будку.

«Второго стрелка не слышу. Видать, выжидает или его сняли мои бойцы», – просчитывал ситуацию Глеб.

В наушнике ничего не разобрать из-за грохота. Вдруг стрельба затихла. В наушнике отчетливо прозвучал голос «Второго»:

– «Третий», слева чисто. Справа – живой.

– «Третий» понял.

Глеб выкатился за правый борт и, выхватив Ф-1, бросил на крышу. Опять захлопали выстрелы, затрещали о борт пули. Раздался взрыв. Автомат замолк. «Третий» снова закатился под кузов и, к своему удивлению, обнаружил, что шофер, лежавший у переднего колеса, исчез.

– Блин! – сплюнул Глеб сквозь зубы, поняв, что водила был в бронежилете. – Черт, не хватило секунды, чтобы покончить с ним выстрелом в голову! Теперь лежи и рассматривай двор из-под машины…

– «Третий», справа все чисто.

– «Третий» на связи. Водила исчез. Осторожно…

– «Третий», вижу водителя. Он за каменным колодцем посреди двора. Тычет пальцами в телефон. Не вооружен. Что делать?

– «Второй», держи его на прицеле. «Первый», контролируй пространство и щели…

Глеб вскочил и быстро пробежал к колодцу. Встав на корточки, приставил ствол к голове водителя и прошипел:

– Телефон на землю. Животом вниз. Руки за голову.

Водила беспрекословно повиновался.

– «Первый», остаешься на крыше. Верти «башней». «Второй», ко мне. Вяжи водилу. Мостиком и потуже.

Сквозь тусклое стекло мне видится в рубинах мало блеска

Пока «Второй» занимался шофером, «Третий» стал осматриваться. Вокруг гробовая тишина.

– Есть кто живой? – прокричал Глеб. – Мы свои. Пришли выручать заложников…

Откуда-то послышался вой. Бойцы стали осматривать строения и наконец добрались до дальнего сарая, откуда и исходили звуки.

«Второй» выбил ногой дверь в сарай. Соблюдая меры предосторожности, они вошли внутрь.

– Мы здесь! – послышался из-под земли человеческий голос. – Тут, кроме нас и крыс, никого нет!

Спецназовцы огляделись по сторонам. Саманный сарай метров шесть на семь, выбеленный светлой глиной, видимо, раньше служил хлевом. Справа от двери – сложенный из камней очаг с чугунной плитой сверху. Возле плиты несколько мешков. Рядом валялись закопченные казанки, в которых хороший хозяин даже скотине не станет готовить.

А вот и люк метр на метр, приваленный бревном. Поднять его даже двоим, стоящим на земле, не под силу, не то что попытаться открыть снизу, из погреба. В крышке люка небольшое отверстие, выпачканное чем-то похожим на остатки варева в кастрюлях. Возле стены лестница. Видимо, по ней спускались и поднимались заложники.

– Среди вас Ольга есть? – громко спросил Глеб.

– Есть, – ответил женский голос.

Бойцы вдвоем откатили бревно и открыли люк… В нос ударил невыносимый смрад, смесь немытых человеческих тел и испражнений. Едкий запах нашатыря резанул по глазам, заставив веки инстинктивно сомкнуться. Бойцы опустили лестницу.

– Ольга, выходи, – скомандовал «Третий».

Прошло не менее минуты, пока в проеме показалась женщина со стянутыми в узел грязными волосами и красными слезящимися глазами.

– Ты Ольга? Тридцать лет? – переспросил Глеб, не веря, что это чумазое существо с мешками под глазами и есть разыскиваемая им девушка.

– Да, это я…

– Выходите по одному. Сами справитесь или помощь нужна?

– Сами вылезем, – отозвались люди.

Покинув сарай, бойцы спешно осмотрели грузовик. Весь периметр кузова занимал бронированный шкаф высотой в полтора метра, закрытый на встроенный замок. В кармане водилы нашлись ключи.

– Третий, местный босс на связь вышел, необходимо срочно отвечать, – предупредил «Второй».

Прошло не менее минуты, пока в проеме показалась женщина со стянутыми в узел грязными волосами и красными слезящимися глазами.

– Подключай.

– Слушаю тебя, Ча, – голосовой синтезатор сработал чисто, и вместо Глеба на том конце услышали голос Магди.

– Что у вас?

– Полный порядок.

– Хвалю тебя, Магди. Сделай вот что: бабу подготовьте, пусть умоется. Дай ей нашу одежду и покорми нормальной едой. Вечером привезешь, куда укажу. Хонкар пусть остается в лагере. Понял?

– Все понял, Ча, – ответил Глеб.

– Есть время привести себя в порядок и отдохнуть, – распорядился Третий. – Душевая за теми листами шифера, вода в бочке на крыше.

Заложники почему-то не торопились мыться. Старший заглянул в сарай. Трое изможденных мужчин и женщина выскребали кастрюлю с варевом, запуская в нее руки, а потом с жадностью облизывая. На удивление, изголодавшиеся люди не толкались, терпеливо дожидаясь своей очереди. Глеб не стал им мешать.

– Это не сон? Ущипните меня, – сказала Ольга.

– Не сон, – улыбнулся спаситель. – Я «Третий». Вот ваша одежда, туалетные принадлежности, документы. – Потом обратился к мужчинам: – Умойтесь, побрейтесь и выстирайте одежду. Солнце высокое, высохнет быстро. Я не спрашиваю, кто вы и откуда. И вы не задавайте вопросов. Вечером вывезем вас отсюда и высадим у ближайшего поста ДПС. Говорите что хотите, но ни слова о том, где и с кем были.

Ольга разделась, не стесняясь наготы, и скрылась за шиферными щитами, а через мгновение оттуда послышался звук льющейся воды. Мужчины набирали воду из колодца. Они мылили одежду и ею мыли друг друга.

– Ты, браток, не смотри, что мы прилюдно голяком, – поймав взгляд спецназовца, сказал пожилой мужчина. – Не до этикета. Месяц не мылись…

– Интересно, что Ча просил спрятать и где это нужное место? – подумал вслух Глеб.

– Какие интересные игрушки! Это же противотанковые мины времен второй мировой! – воскликнул «Первый», открыв бронешкаф.

– Где этот хлам хранился? Это сколько ж поясов шахида можно сделать?! – не удержался «Второй». – Сколько машин и домов взорвать. Сколько сотен, а то и тысяч человек сделать инвалидами, сиротами, жизни лишить!

– Ну что ж, устроим фейерверк на прощание, – предложил «Третий».

Оскорбление небу отзывается земной скорбью

Заложники уснули прямо на земле в тени. Для них она была лучше перины. Тепло и чисто. Одежда сушилась тут же, на земле, под палящими лучами солнца. Ольга, одетая в приличный джинсовый костюм, тоже спала.

Глеб с ребятами переоделся в обычную одежду и осматривал привезенный харч. В глиняном горшке литра на три оказалась жареная баранина, приправленная чесноком и залитая жиром. Такая тушенка могла храниться при любой жаре, как минимум, месяц. Во втором горшке был плов, в третьем – долма, голубцы в виноградных листьях, тоже залитые жиром. Среди провизии спасители обнаружили козий сыр, мед, овощи и зелень. Провиант отменный и жить здесь, видимо, собирались долго.

Война войной, а обед по распорядку. Для восьмерых одного горшочка на обед вполне достаточно. Растопив плиту, поставили на разогрев голубцы. Когда все прогрелось, аккуратно слили бараний жир.

День пошел на убыль. Народ потихоньку стал просыпаться и облачаться в выстиранную одежду. Расселись трапезничать прямо на расстеленный брезент. Прием пищи прервал телефонный звонок.

– Магди, как дела? – поинтересовался Ча.

– Все сделал, как ты сказал, – ответил Глеб вместо Магди.

– Хорошо. Как обед?

– В жизни не ел ничего подобного…

Слушая разговор, водила поднял голову. В его изумленном взгляде читалось: «Ну как же босс не поймет, что это не Магди, голос которого похож на голос барса, а не ишака? Почему не позвонит ему?»

Ча говорил долго. Глеб-Магди отвечал односложно. Зазвонил телефон водилы.

– Это ты, Хонкар?

– Да, – снова ответил Глеб.

Водила даже повернулся в сторону говорившего.

– Ночью, когда приедет Магди, заберешь «баранов» и отвезешь на строительство тоннеля. Только сполосни перед тем, как сажать в машину. Загадят все свиньи неверные…

– Понял, Ча.

– Все. До связи.

«Так вот почему в железном шкафу проделаны отверстия в дне, – догадался Глеб, – чтоб пассажиры не задохнулись! Поэтому и перевозят ночью».

Отыскав несколько канистр с бензином, бойцы залили полный бак и остаток прихватили с собой. Чтобы прорваться к своим, придется проехать более трехсот километров. Из жестянок сделали колпаки на фары, чтобы освещали дорогу только перед колесами, как у военных автомобилей. Включение дальнего света вывели, минуя включение габаритов.

Все мины, общий эквивалент с полтонны тротила, сложили в центре территории. Когда долбанет, разнесет все в радиусе трехсот метров на мелкие кусочки. Глеб поставил таймер-замедлитель на шестьдесят минут и подключил инициализатор – телефон Хонкара.

«Если босс позвонит, мы ответить не сможем. Тогда он перезвонит Магди. А я скажу, что не знаю, почему Хонкар молчит. Если босс позвонит через час, а к этому времени мы будем километров за пятьдесят, все взлетит к чертовой матери. И я опять отвечу, что ничего не знаю. Если, конечно, будет связь. Потом скажу, что меняю колесо, потом, что клею камеру… В общем, часа три-четыре у нас есть. Значит, вероятность проскочить к своим высока», – прокрутил Глеб в голове возможный сценарий будущих событий.

Свет всегда заметнее из темноты

После успешно проведенной операции Глеб уехал в Карелию порыбачить, но через две недели его отдых прервал звонок Сергея.

– Друг, бросай все и лети ко мне.

И он полетел.

– Тут вот какая «бодяга»: через купленные у наших конкурентов каналы стало известно, что нас хотят подставить и забрать наш бизнес. Я имею долю в отельном бизнесе, и терять ее нет никакого желания. Если ты поможешь нам, мы тебя отблагодарим, – без предисловий выложил главную мысль Сергей.

– В чем суть?

– Дело простое, но сделать его надо чисто. Люди, желающие нас подмять, сидят на наркоте. Нам известен их лидер. Если его грохнуть, все останется на своих местах. Если нас подвинут, то народ будут дурью пичкать.

– Да не тяни. Ты знаешь, как я к наркоте отношусь… Мою сестричку Галинку-былинку посадили на иглу. Конечно, помогу. Нужна максимально полная информация: маршруты, автомобили, графики, места пребывания. После анализа скажу, как будем действовать.

– Не будем, а будешь. Это самое главное условие. Мы с тобой не увидимся до положительного исхода операции. О деньгах и технических средствах договоришься по этому телефону. За работу получишь сто тысяч «зеленых». Вот твоя сумма. – Он достал из сейфа и положил перед Глебом пачку стодолларовых банкнот, перетянутых пластиковой лентой.

Выспаться в гостинице не получалось. Полночи в стену долбили кроватью и слышались охи да ахи. Такое впечатление, что там работала живая секс-машина. Приняв душ и позавтракав, Глеб позвонил на указанный номер, изложил автоответчику свои пожелания и запросил интересующую информацию по объекту. Через минуту получил ответ, что все необходимое подготовят не позднее завтрашнего утра. Значит, впереди целый день. Он поехал на кладбище к своим, а из «своих» только и всего, что могила сестры.

Идя в спецназ, Радпонов понимал – семьи нет. Пока разбирался с «духами», потерял сестру. Одно радует, что смог перезахоронить на другом кладбище, прикупив кусок земли с расчетом для себя.

Железная кованая ограда, две гранитные надгробные плиты. На одной – портрет сестры в выпускном платье и с голубем на плече, на другой – только цветы. Он присел на скамеечку. Воздух теплый, приятный. Береза ветками-косами коснулась его волос, будто сестренка стояла рядом. На глаза навернулись слезы.

«Ничего не вернуть назад», – тяжело вздохнул Глеб и вспомнил детство…

Ничто так не притягивает, как противоположность

«Мы с сестрой двойняшки. Родителей своих не знали. Отец погиб на шахте. Его завалило в забое, когда мать была на сносях. Она умерла в родах. Нам не было жалко ни ее, ни отца. Наверное, потому, что никогда их не видели, не знали. У меня была сестра, а у нее был я. Ложились и вставали вместе. Даже ложками стучали в унисон. А жили мы с бабкой, которая нас не баловала. Она больше занималась козами да огородом, чем внуками. Счастливое детство с морями, горами, цирками и велосипедами – это не про нас. Школа, работа по дому, летом подработка. Тут не до учебы. Хорошо хоть росли здоровыми, крепкими детьми, а главное, вместе. Галка была красавица, а я богатырь! На голову, а потом и на две выше сестренки. Наверное, поэтому на нее косо глянуть боялись. Помню, как-то на танцах к ней стал приставать заезжий торговец южными фруктами. Я сестренку высвободил, а на меня трое набросились. Но только я к тому времени уже имел опыт уличных боев, да и боли не боялся. Легко справился с обидчиками. И пусть разбитая губа и фингал под глазом еще долго напоминали о нелегкой победе, сестру больше никто не обижал.

После десятого класса меня определили в военное училище, а сестру в мясомолочный техникум. Мы пытались сопротивляться. Я просился тоже в техникум, но судьба распорядилась по-своему.

В училище я попал в спортроту по рукопашному бою. Затем еще дальше и еще круче. Прошел переподготовку в группе «Альфа», научился владеть всеми видами оружия. Мне как-то сразу запало в душу подрывное дело, и вскоре мне предложили пройти дополнительную подготовку в особом отряде саперного взвода. Теория и практика по двенадцать часов в день, включая ночные занятия. Тротила – завались! Шашки и мины, снаряды, авиабомбы, донные и якорные мины всех видов от первой империалистической до современных, и не только отечественные – все в нашем распоряжении. За три месяца разминирования, минирования, подрыва, пробивания, заваливания, обрушения, превращения в пыль всего чего угодно я стал асом своего дела. Затем спецоперации в Афгане, в Прибалтике, освобождение заложников.

А потом бардак в стране. Галя стала редко писать. Да и почта не всегда доходила из-за постоянной передислокации и образования границ. Потом наступила тишина. Узнал от соседей, что бабка свой участок, гектар земли на живописном берегу реки, переписала на сестру, а нелюди подсадили ее на иглу, чтобы ту землю зацапать».

Становление «воинов»

За пятнадцать лет до настоящих событий

Братья Залаевы, маленький Эльса и его старший брат Эмиль, переехали в Подмосковье с Кавказа. Их семье было трудно выжить на родине, так как земли у родителей не было, а работы в магазине «Райпотребсоюза» просто не стало. Полностью дотируемая государством экономика Чечни исчезла. Зато стал появляться и расти, как на дрожжах, класс работорговцев и рабовладельцев. Людей вербовали, воровали, ломали, опускали до состояния скотов, а затем пользовали, как ишаков, и относились к ним соответственно. Вот и пришлось Руслану Залаеву, отцу Эльсы и Эмиля, наниматься к своим соплеменникам смотрителем. Несмотря на то, что «свой», платили по минимуму, требовали по максимуму. Руслану оставалось только идти на всякие хитрости, стимулируя работу рабов.

Избивал, втаптывая в грязь, морозил холодом, стрелял в них из пневматического оружия. Пытался не кормить, не выводить из зиндана. Становилось еще хуже, потому что обессилевшие люди вообще не могли работать.

Мальчики большую часть времени крутились возле отца, внимая каждому его уроку. В семье было два главных девиза: первый – «чеченец всегда прав», второй – «женщина в Чечне никто, и звать ее никак». За то, что посмела высказать свое мнение, ее должен убить первый встречный мужчина чеченец, будь это даже ее собственный отец. Своих женщин сексуально не трогать, за них могут отомстить родственники. Если она сирота – то кровная месть жителей общины, клана, тэйпа.

Руслан понимал, что так жить невозможно. Старший сын в школу не ходит, потому что русских учителей выгнали, а своих нет. Младшему скоро семь. Он умеет курить и сквернословить, но с трудом ведет примитивный диалог. Через пять лет оба пополнят ряды боевиков. Вот и вся перспектива. А еще он боялся возмездия за измывательство над невинными узниками. Руслан искал выход. Он знал, что многие его соплеменники выехали на большую землю и неплохо устроились. Решиться на переезд ему помог дальний родственник, державший продуктовый рынок в небольшом подмосковном городке.

Переехав в Россию, Залаевы попали в иной, цивилизованный мир. Мальчики впервые увидели смываемый туалет только в поезде, а здесь он в каждой квартире. Руслана поставили торговать зеленью. Его задача – контролировать лотки зеленщиков, подвоз новых партий товара и сбор денег. Это он делать умел, особенно требовать с работников. Практика с рабами пригодилась.

Босс, Магомед Магомедович, через месяц переселил семью Руслана из перевалочной коммуналки в двухкомнатную квартиру и выделил личный автомобиль, потрепанную «копейку». Магомед приказал устроить детей в школу, сказав: «Мне и тебе нужны умные парни».

Потекла жизнь, ранее и не снившаяся. Вот уже Эльса в пятый класс перешел, а Эмиль в восьмой. В школе много чеченских детей, старшие держат школу в постоянном напряжении, показывая, кто здесь авторитет. Эмиль решил не отставать, и вскоре о его безобразных выходках заговорили многие педагоги. То он оскорблениями довел до истерики старшеклассницу, то сломал нос однокласснику, напав на него в раздевалке. Как ни удивительно, но все ему сходило с рук. Совершенно одурев от полной безнаказанности, Эмиль Залаев обзавелся пневматическим пистолетом. Одноклассники поговаривали, что он частенько являлся с ним в школу и, размахивая пушкой перед носом сверстников, завоевывал их уважение.

Родителям таки пришлось забрать своих отпрысков из настрадавшейся школы, и Эмиль с Эльсой стали кочевать из одной в другую. Говорят, прощаясь с братьями Залаевыми, учителя не скрывали слез радости. Последней была школа № 12, придя в которую учеником 11-го класса, Эмиль сразу решил поставить точки над «i», объяснив, кто здесь авторитет. И вскоре отличился.

Когда в голове пустота, особенно легко бывает телу

Пятеро десятиклассников пришли в кинотеатр «Европейский», где их уже поджидал Эмиль Залаев. Увидев у одного из парней мобилку, потребовал отдать ему. Парень отказал…

После сеанса Эмиль с братом и четырьмя приятелями преследовали подростков от развлекательного центра. Дождавшись, когда компания зайдет во двор, Эмиль с «бригадой» нагнал их. Хозяин мобилки оказался не робкого десятка. Схватив валявшуюся неподалеку доску, стал отбиваться. Тут Залаев и его компания выхватили пневматические пистолеты и стали палить из них. Кто знает, чем бы дело закончилось, если бы не проезжавший мимо милицейский патруль. Увидев машину, грабители бросились врассыпную. На поле боя остались раненый хозяин мобилки и его друг: одного стражи порядка доставили в отделение, другого «скорая» завезла в хирургию. В голове мальчишки оказалось две пули. Одну врачи извлекли, вторую, засевшую слишком близко к виску, доставать не рискнули.

Эмиля отчислили из школы. А тринадцатилетний Эльса, устав от размеренной жизни в чопорном учебном заведении, набрал «02» и сообщил, что школа заминирована.