Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Судоплатов против Канариса

ModernLib.Net / Биографии и мемуары / Шарапов Эдуард / Судоплатов против Канариса - Чтение (стр. 3)
Автор: Шарапов Эдуард
Жанры: Биографии и мемуары,
История

 

 


Майор, так и не дождавшись ответа, вышел из блиндажа. В разговор вступил другой офицер. Он протянул Александру кружку с чаем и стал расспрашивать о причинах его перехода, о расположении войск на советском фронте.

Демьянов во всех подробностях рассказал, как почти двое суток подбирал место для перехода линии фронта, пока не выбрал именно это — самое подходящее. Упомянул также, что в Москве существует враждебная советской власти монархическая организация «Престол», объединяет антисоветски настроенных людей.

Казалось, немец был настроен дружески, но его внешнее дружелюбие скрывало огромную сосредоточенность, попытку проникнуть в мысли собеседника и разгадать истинный смысл его намерений. После нескольких часов бесконечных вопросов и ответов разговор закончился.

Солдаты вывели Александра из блиндажа, посадили в машину. Автомобиль несся по изрытой воронками лесной дороге и через полчаса остановился около большого бревенчатого дома. Немцы разместили здесь свой штаб, и около входа бессменно стоял часовой.

Демьянова в сопровождении солдат провели внутрь дома. В большой просторной комнате на стенах висели иконы, оставшиеся, вероятно, от прежних хозяев. Здесь царило оживление. Люди входили и выходили. Постоянно в помещении находились только три офицера. Они сидели за массивным деревянным столом и заинтересованно смотрели на Александра. Особенно поразил взгляд человека, сидевшего посередине, на вид он был старше всех. Его глаза выражали холод и спокойствие. Мощная фигура немца говорила о превосходстве. Именно он и начал допрос. Вслед за ним офицеры всех рангов засыпали Демьянова вопросами. Спрашивали часто об одном и том же, пытаясь поймать на неточностях, мелочах. Александр терпеливо и уверенно отвечал на все интересующие немцев вопросы.

Наконец старший из офицеров, человек с невыразительным атлетичным лицом, с резкими складками вокруг рта приказал Демьянову выйти из комнаты. Переводчик вывел Александра в сени и усадил на грубо сколоченный табурет, а сам сел напротив и приготовился ждать. Из комнаты, в которой только что велся допрос, слышались возбужденные голоса. Немцы никак не могли решить, что им делать с перебежчиком. Многие сомневались в том, что молодому человеку можно верить.

Через двадцать минут Демьянов снова стоял перед столом, за которым сидели германские офицеры. На вторичном допросе его снова засыпали вопросами: кто послал, как добрался до немецких позиций. Просили подробнее рассказать об организации «Престол», о ее членах. Интересовались семьей Александра и его ближайшими друзьями, записывали их адреса. Демьянов упорно держался первоначальной версии о том, что он принадлежит к организации, объединяющей идеологических противников советской власти. Задача «Престола» — борьба с коммунизмом.

Немцы никак не хотели верить Александру и поставили ультиматум: если Демьянов скажет правду, ему гарантируют сохранить жизнь до окончания войны, в противном случае будет применена «третья степень» пыток.

Наконец усталого и окончательно измотанного пленника вывели в другую комнату. На стенах небольшого аккуратного помещения с двумя кроватями было развешано оружие: пистолеты в кобурах, ружья, казацкие шашки. «Что это? Мне дают возможность покончить с собой, чтобы избежать пыток? Или же еще раз проверяют? Нет, застрелиться — значит, показать свою слабость. А задание? Я же дворянин, я дал слово и должен выполнить порученное задание. Я не имею права сорвать операцию. Убивать себя нельзя, тем более прикасаться к оружию», — думал Александр, разглядывая казацкие шашки, крест-накрест висевшие на стене. «Тик-так, тик-так», — мирно тикали ходики. Он был пленником этой комнаты всего полчаса, но время словно остановило свой бег, а секунды показались часами.

Мерный ход часов немного успокаивал. Александр прилег на кровать и сразу же провалился в тяжелый сон. Разбудили его громкие голоса и топот кованых солдатских сапог. Сильные руки грубо подхватили его, выволокли во двор и поставили спиной к бревенчатому сараю.

Наступил вечер, быстро темнело. Небо было хмурым и неприветливым. Лучи прожекторов бороздили пространство, изредка вспыхивали осветительные ракеты. На крыльце дома появились несколько офицеров. Среди них были те, которые на допросе старались запутать Александра. Немцы что-то оживленно обсуждали, один из них обратился к «Гейне»:

— Вы наконец скажете правду?

— Я рассказал все, что знал, — ответил Александр. Офицер поднял руку, щелкнули затворы винтовок и раздались выстрелы. Веер щепок посыпался на «Гейне».

Александр стоял неподвижно, он словно оцепенел. Все чувства покинули его, и он никак не мог осознать реальность происходящего. Наконец он понял, что жив. Тесть сказал правду — крест его спас.

Усмехающийся офицер подошел к Александру и дружески похлопал его по плечу.

— Ты вел себя мужественно, — сказал он, — теперь нам нужно поговорить.

Немец жестом пригласил Демьянова пройти в комнату, где несколькими минутами раньше его с пристрастием допрашивали. В просторной комнате уже был накрыт стол.

— Господин Александр, коньяк, водочка. Не стесняйтесь. Давайте выпьем за успех. Мы будем работать вместе. Некоторое время вам придется побыть в Смоленске. Туда мы отправим вас завтра. Не будем терять время, приступим к инструктажу.

Итак, игра началась. Эту ночь «Гейне», впервые за трое суток, спал спокойно. Позади были изнурительные допросы и явная враждебность германских офицеров. Он прекрасно знал: от его поведения зависит не только успех операции, но и собственная жизнь. Но все равно, сегодня он одержал первую, пусть небольшую, но победу.

Александр проснулся рано. На душе было тревожно. Погода соответствовала его настроению. Тяжелые серые тучи заволокли небо. Хмурым февральским утром началась операция, запланированная органами госбезопасности СССР.

Демьянов сел в машину, которая, поднимая снежную пыль и ловко объезжая воронки и рытвины, понеслась в сторону Смоленска. По дороге изредка встречались механизированные колонны, прошло несколько грузовиков с солдатами в сопровождении штабной легковой автомашины и полевой кухни. Александр смотрел на передвижение немцев к Москве и думал: «Наполеон со своими войсками тоже двигался по этой дороге. А потом?.. Интересно, по какой дороге побегут немцы к своему новоявленному Наполеону?»

Смоленск показался за очередным поворотом дороги. Холодное зимнее солнце выглянуло ненадолго из-за туч, и его лучик блеснул на куполе полуразрушенного собора.

Глава пятая

НА ТОЙ СТОРОНЕ

В Смоленске шел снег. Снежные хлопья сначала медленно кружили в воздухе, потом повалили на землю, плотно облепляя стекла машины. Машина, постоянно застревая в сугробах, медленно ползла по городу. Через лобовое стекло Александр мельком смог увидеть полуразрушенные здания, искореженные заборы. Изредка слышались громкие окрики немецких постовых.

Машина остановилась около больших металлических ворот и протяжно загудела, как бы подзывая часового. Александру бросился в глаза высокий забор с рядами колючей проволоки наверху. По углам забора располагались вышки с караульными автоматчиками, а вдоль него прогуливались солдаты с овчарками. «Гейне» понял, что для дальнейшей проверки его привезли в концлагерь. Он вспомнил вчерашний банкет и мысленно передразнил его организаторов: «Господин Александр, коньяк, водочка. За успех. Будем вместе работать…» — «Так вот как приходится работать», — устало подумал он. Начал перебирать возможные варианты проверки, но тут ворота открылись, и машина въехала на территорию лагеря.

«Гейне» поместили в отдельном бараке, вместе с военнопленными, согласившимися работать на немцев. Эти люди не смогли выдержать голода, пыток и были нравственно сломлены. Инстинкт самосохранения взял в их душе верх. Они пытались оправдаться перед собой и старались расположить к себе немцев, но Александр заметил, что и у немцев они вызывают брезгливое чувство. Гораздо труднее ему дались другие встречи. За дни, проведенные в концлагере, «Гейне» столкнулся с военнопленными, чей дух оказался сильнее страданий плоти, чье сердце не перестало любить Родину и ненавидеть тех, кто пытался ее уничтожить. Видеть страдания этих людей и чувствовать себя бессильным помочь им было невыносимо. Александру пришлось играть роль равнодушного человека, не слышащего стонов и проклятий, и спокойно говорить о необходимости столь жестоких мер. Но именно гордость за этих людей и помогла «Гейне» справиться с ролью, так как он знал, что, только войдя в доверие к немцам, сможет выполнить задание и тем самым приблизить день долгожданной победы. А в том, что она придет, он теперь не сомневался.

Офицеры абвера каждый день вызывали «Гейне» в управление лагеря. Снова и снова повторялись бесконечные допросы. Их интересовала история его рода, жизнь до войны и детали перехода через минное поле. Александру казалось, что он проходит это злосчастное поле второй раз.

Через некоторое время его перевели на городскую квартиру, находившуюся почти в центре старого Смоленска. К Александру были приставлены два инструктора, занимавшиеся с ним специальной подготовкой: шифровальное и радиодело, а также тайнопись. Они служили в диверсионной школе «Абверкоманда-203» («лагерь МТС»), которая располагалась на улице Дзержинского в доме 22. «Гейне» понимал, что для успеха дальнейшей проверки необходимо найти контакт с инструкторами, наладить с ними хорошие отношения. Это сделало бы их менее подозрительными. Помог случай. Занятия прерывались на обед. В меню входила бутылка шнапса. Шнапс «Гейне» не любил, так что большая его часть перепадала инструкторам, к большому их удовольствию.

На конспиративной квартире «Гейне» периодически навешал сам начальник лагеря зондерфюрер Гисс. Этот человек, по всей видимости, симпатизировал «Гейне». Нередко он приносил с собой консервы и сигареты. Этими презентами Александр щедро делился со своими инструкторами. Шнапс в сочетании с гостинцами развязал им языки. Вилли и Юзеф, так звали инструкторов, рассказали, что до войны жили в Бресте и работали на телеграфе. Будучи немцами по национальности, они перебежали на сторону фашистов еще в первые дни войны. Они были довольны собой и своей жизнью. После занятий, подшучивая друг над другом, они провожали Александра обратно в лагерь, попутно обсуждая планы на вечер. Он мог оказаться удачным, если какая-нибудь красотка не откажет им, или неудачным, если девушка попадется строптивая.

По ночам, лежа в бараке, «Гейне» часто вспоминал стихи своего любимого поэта и размышлял над тем, как нация, подарившая миру Гёте и Баха, могла допустить к власти Гитлера. «Впрочем, это вечная борьба добра и зла, света и тени. Она постоянно происходит и в душе человека, и в каждом народе, и в обществе. Надо только удержать в душе свет», — заклинал себя Александр.

Спустя несколько недель пребывания «Гейне» в Смоленске состоялась встреча с каким-то высокопоставленным представителем абвера, на которой ему сообщили, что скоро его отправят обратно в Москву с заданием по подрывной работе в столице. Уточнили некоторые детали, время связи и условились, что курьеры, прибывающие в Москву, сначала будут являться к тестю под видом больных, а тот в свою очередь выведет их на «Гейне». Маршрут «Гейне» был таков: на машине его переправляют в Минск, оттуда он должен будет перелететь самолетом через линию фронта и, прыгнув с парашютом, самостоятельно добраться до Москвы.

В Минске его поселили на частной квартире, в которой проживало еще несколько человек. Это тоже был элемент проверки, о чем «Гейне» сразу догадался. И все же он почувствовал радость от этой короткой передышки. Он очень устал в лагере, его моральные силы были на пределе. Три дня «Гейне» никто не беспокоил. Соседи по квартире, пожилые люди — профессор с женой — пытались разговаривать с ним, когда он появлялся на кухне. Они постоянно жаловались на нехватку продуктов, на отсутствие отопления, заводили разговоры о зверствах немцев. Окна кухни выходили на центральную улицу города. По ней время от времени немцы под конвоем проводили большие группы людей. Патрульные избивали прикладами отстававших, и их лающие крики долетали до окон кухни. Соседи сообщили, что этих людей как пособников партизан ждет смертная казнь. Но ни один мускул не дрогнул на лице Александра. После лагеря он научился контролировать свои чувства. Эмоции он надежно запер на ключ в собственном сердце. К соседям испытывал легкое презрение. Становиться осведомителями у гестапо за лишнюю банку консервов представлялось ему делом неблагодарным. Но «Гейне» все это мало интересовало. Он очень хотел узнать результаты проверки. Это бы многое определило в выработке линии дальнейшего поведения. Он не знал, что в эти дни немцы еще раз тщательно проверяли все факты его биографии. Удостоверились они и в том, что в городе Темрюке стоит памятник его деду Антону Головатому. Памятник оказался на месте, и Антон Головатый еще раз послужил Отечеству.

Вернувшись в Москву, «Гейне» дал подробную характеристику немецким офицерам, с которыми ему довелось общаться в Смоленске. Естественно, фамилии их он знать не мог, однако позже по материалам радиоперехвата было установлено, что ими оказались полковники Герлиц и Хуффман.

Герлиц являлся начальником контрразведывательной службы разведывательного отдела штаба среднеармейской группировки германской армии в Смоленске.

Именно от Герлица и Хуффмана «Гейне» получил задания: приступить к созданию подпольных антисоветских ячеек в промышленных и областных центрах СССР, организовывать саботаж и диверсионную работу, наладить сбор сведений о передвижении войск Красной Армии, вести антисоветскую пропаганду, восхвалять гитлеровскую Германию и новый порядок в Европе.

Так закончился первый этап этого, пожалуй, самого ответственного задания, данного Александру Петровичу. Ему никогда еще не было так трудно и в то же время так легко на сердце. Он уже не сомневался в правильности решения работать на советскую власть. Он видел и понимал, что СССР — единственная реальная сила, способная противостоять фашистскому режиму и полностью его разгромить. Александру очень хотелось внести и свою лепту в это благородное дело.

Глава шестая

ВОЗВРАЩЕНИЕ «ГЕЙНЕ» («ГЕЙНЕ» — «ДОКТОР»)

Вечером раздался звонок. Дверь открыл сосед-профессор. На пороге стоял немецкий офицер. Старик пропустил его в прихожую и постучал в дверь «Гейне».

— Это к вам, господин Александр, гости, — произнес он гнусавым голосом и, ехидно улыбнувшись, ушел к себе.

— Bitte, bitte, — сказал Александр по-немецки, жестом приглашая гостя пройти в комнату. Вошедший немецкий офицер был достаточно хорошо знаком Александру Петровичу. Они неоднократно встречались в Смоленске. Это был полковник Хуффман — сотрудник контрразведывательной службы Герлица в Смоленске.

Хуффман по-хозяйски прошелся по комнате, огляделся и бесцеремонно уселся в единственное кресло, стоявшее у письменного стола. Все стены комнаты были заняты книжными полками, видимо, раньше здесь был рабочий кабинет профессора.

Немец хорошо говорил по-русски, с едва уловимым акцентом. Устроившись поудобнее, он без предисловий начал:

— Господин Александр, наступил срок возвращения в Москву. Хватит отдыхать и есть немецкие продукты, — решив, что он очень удачно пошутил, Хуффман противно захихикал, словно захрюкал. — Пора работать и зарабатывать себе на хлеб. Германская армия безработных не кормит.

Затем он положил на стол три пачки русских денег.

— Это на нужды вашего «Престола», а это — для рации, — сказал немец, доставая из полевой сумки кварцы.

«Гейне» одобрительно кивнул. Еще на допросах в Смоленске он рассказывал, что сам сконструировал рацию, но питание для нее достать в России невозможно. Опустошив сумку, Хуффман резко встал и как бы между прочим бросил:

— Одевайтесь, вас ждет самолет.

«Гейне» быстро упаковал «подарки» (все остальное было уже собрано), оделся, и через несколько минут мужчины покинули профессорскую квартиру. На машине они быстро доехали до минского аэродрома. На летном поле действительно стоял готовый к вылету самолет.

— Желаю удачи, — пробурчал Хуффман так, будто желает он как раз обратного, и, не подав руки, пошел к машине, махнув на прощание в сторону самолета.

Возле самолета «Гейне» уже ждали. Прямо на летном поле на него надели парашют, дали пистолет и складной нож. В самолете уже сидел один «пассажир», это был русский. С такими Александр не раз встречался во время пребывания в Смоленске. Самодовольная рожа незнакомца буквально лоснилась от сытости. Он обратился к Демьянову.

— Краснов, — представился он. Голос у него был грубый, хриплый, столь же неприятный, как и внешность.

Александр органически не переносил таких людей, но молчать было опасно, и пришлось вступить в беседу.

— Демьянов, — отрекомендовался «Гейне». Он внимательно рассматривал «напарника», одетого в советскую военную форму. За поясом у Краснова торчал «наган», поверх сапог были надеты разрезанные сзади валенки.

Мысли «Гейне» лихорадочно скакали, он старался как можно лучше запомнить Краснова и понять, как действовать дальше. Александр думал: «Я выполнил задачу, убедил немцев в правдивости своей легенды. Не зря я обучался радиоделу, осваивал шифры и тайнопись, подрывное дело и стрельбу, занимался спортом. Если придется, я многое умею и многое смогу выдержать, но я никогда не летал на самолете и не прыгал с парашютом. От этого сейчас зависит все… А этот мерзавец, вероятно, натренирован…»

— Откуда ты? — раздался бас Краснова, вернувший «Гейне» к реальности.

— При отступлении Красной Армии из Гжатска я спрятался, — ответил Демьянов, так его проинструктировали гитлеровцы, — а когда немцы вошли в город, сдался им. А ты откуда будешь?

— Я сейчас из Варшавы, учился там, — гордо ответил Краснов и, перехватив вопросительный взгляд «Гейне», добавил: — Недавно окончил Варшавскую разведывательную школу.

В этот момент появился человек, встречавший «Гейне» на аэродроме, выдал ему паспорт и сообщил, что Краснов будет прыгать первым. Немцы и здесь были верны себе: проверяли и перестраховывались. После этого двухфюзеляжный самолет вырулил на старт.

Так началось возвращение «Гейне» из фашистского тыла, но теперь уже в новом качестве и с конкретным заданием абвера. Было это 15 марта 1942 года.

Когда пролетали над Ярославлем, начали бить зенитки. В полете Краснова укачало, поэтому его (очевидно, вопреки приказу) первым не сбросили. «Гейне» поставили над люком и защелкнули карабин. Раздался вой сирены, свисток, люк открылся, и Александр оказался в воздухе. Самолет, взревев моторами, скрылся. Грохот зениток смолк.

Наступила тишина.

«Гейне» медленно приближался к земле. Как управлять стропами, Демьянов не знал, и его постепенно сносило в сторону от поляны, к лесу. Видя, что придется садиться на деревья, «Гейне» закрыл лицо руками. Раздался треск, и он повис на трех березах. Перерезав стропы, Александр упал в глубокий снег.

Ему почему-то казалось, что где-то рядом проходит железная дорога. Решив переждать до утра, он стянул с деревьев парашют, наломал веток, устроил берлогу и, завернувшись в полотнище парашюта, лег спать. Это была не самая удобная постель, но Александр быстро заснул. Сказалось нервное напряжение последних дней, а чистый морозный воздух свободы словно опьянил его.

Через некоторое время его стали мучить сны: сначала вокруг того места, где он лежал, начали бегать немцы, которые допрашивали его в деревенском штабе под Можайском. Постепенно они превращались в волков. Один из них сунул свой мокрый нос в берлогу и оказался Красновым, от которого дурно пахло. От этого запаха Александр Петрович проснулся и, перевернувшись на бок, почувствовал боль в колене, поврежденном при падении. На рассвете, чтобы сориентироваться, «Гейне» влез на дерево и увидел невдалеке деревню. Взяв свои вещи, он попытался идти, но снег оказался слишком глубоким. Так как сверху снег был покрыт обледенелой коркой, он решил передвигаться ползком.

Подползая к деревне, Демьянов увидел собравшихся у околицы деревенских ребят, с интересом наблюдавших за его передвижением.

— Лыжи, дайте лыжи! — закричал им «Гейне» так громко, как только мог, но дул встречный ветер, и никто ничего не услышал. Так и пришлось, на радость детям, ползти почти до околицы, к протоптанной тропке.

— Где староста? — спросил «Гейне», приближаясь к толпе ребят. Он не был уверен, что в деревне нет немцев. Но дети не поняли вопроса и молчали.

— Где председатель? — снова спросил «Гейне».

— Там, там, — оживленно замахали мальчишки в сторону деревни и проводили его до нужной избы.

Увидев пришельца, председатель сильно удивился. И было от чего. «Гейне» выглядел странно: промокшее штатское пальто и финская кепочка, брюки на коленях разорваны. Почувствовав недоверие к себе, Александр объяснил, что этой ночью был сброшен с нашего самолета, вел обнаружение и преследование диверсанта, который, по данным разведки, был ранее заброшен в наш тыл с немецкого самолета.

— Я и вправду слыхал ночью шум моторов, — протянул председатель, внимательно разглядывая «Гейне».

— Конечно, — обрадовался Александр неожиданному подтверждению своих слов. — Поэтому я должен срочно сообщить о себе в райотдел НКВД.

— Ну, работает отдел в Арефино, в райцентре, пешком не дойдешь, а лошадей дать не могу, их мало, и те хилые все, — сказав это, председатель отвернулся, тем самым подчеркивая, что разговор окончен.

«Гейне» мягко, но достаточно настойчиво повторил свою просьбу, пояснив, что дело государственной важности и проволочки не терпит.

Во время разговора с председателем в избу успело набиться все деревенское население. После повторной неудачной попытки договориться в разговор вклинилась одна разбитная бабенка.

— Что вы на него смотрите? Кончать надо этого диверсанта, в истребительный батальон его надо отправить, — кричала она громко и с чувством. — Что стоите? Бейте его! — И толпа подалась вперед, к Александру.

Тут Демьянов схватился за карман, хотя пистолета у него уже не было, он, очевидно, выпал во время неудачного приземления. Однако столь выразительный жест охладил толпу, в основном состоявшую из женщин. А председатель, видя такой поворот дела, согласился отправить его в Арефино, пока беды не случилось.

В райотделе Александр Петрович сообщил свой псевдоним и рассказал, что ночью был сброшен с немецкого самолета, а также подробно описал внешность Краснова, который должен был оказаться в этом же районе. Он попросил сообщить о своем прибытии в Москву.

К рассказу и просьбе «Гейне» отнеслись очень серьезно, и ответ из столицы не заставил себя долго ждать. Поступил приказ немедленно доставить Демьянова Александра Петровича в Ярославль. Тут же, в Арефино, ему оказали медицинскую помощь, так как поврежденное колено давало о себе знать.

В Ярославле Александра встретили очень тепло, и радость возвращения переполнила его. «Гейне» ощутил невероятный прилив энергии, ему не терпелось продолжить важное задание. Это было лишь начало нити, которую предстояло проверить на прочность…

Из Ярославля, в сопровождении сотрудников контрразведки. Демьянова отправили на машине в Москву.

Домой «Гейне» вернулся в отличном настроении. Отдохнул и ощутил себя обновленным, возмужавшим. Появилась уверенность, собранность человека, готового к новому прыжку, это был азарт опасной игры.

Через несколько дней после возвращения стало известно, что Краснова задержали. Сообщение обрадовало и еще больше уверило «Гейне» в правильности выбранной тактики.

Первое время Александр Петрович писал отчет о своем пребывании у немцев. Он не выходил из дома, так как немцы, зная его адрес, могли следить за домом, чтобы проверить время его возвращения. Слишком быстрое без проверок возвращение могло вызвать подозрения.

Через две недели «Гейне» впервые вышел в эфир. Связь с немцами состоялась.

К этому моменту у Александра уже была заготовлена дезинформация, согласованная с командованием Красной Армии. Она касалась в основном передвижения советских войск. Он также сообщил, что собранная им рация работает плохо и что для общего важного дела организация должна иметь новую, заводскую рацию. Он также просил снабдить «Престол» оружием, деньгами и запасными частями к имеющейся рации, хотя бы на первое время.

Свои радиограммы немцам «Гейне» подписывал новым псевдонимом «Доктор». Этот псевдоним был выбран Александром вместе с германскими офицерами, знавшими, что тесть Демьянова — профессор медицины, практикующий на дому.

После удачного радиоэфира «Гейне» решил, что пора навестить главу «Престола» Садовского.

Встречен Александр был восторженно. Он подробно рассказал Садовскому о своих приключениях, о том, как он, перейдя линию фронта, был задержан немцами, подвергнут допросу и потом доставлен в Смоленск. где после почти месячного пребывания снова подвергся самым тщательным допросам и проверке. Рассказал, что выполнил задание Садовского, сообщив немцам о существовании монархической организации, связанной с кругами, ведущими антисоветскую деятельность и желающими оказать содействие великом Германии. Что организация согласна проводить в советском тылу подрывную работу, предложенную германским командованием. Слушая «Гейне», Садовской на глазах раздувался от гордости и величия. Он был чрезвычайно доволен собой, своим помощником, открывающимися перспективами. Александр также сообщил об успешном сеансе связи и о том, что проинформировал немецкую сторону о нуждах организации. Теперь оставалось только ждать гостей с той стороны.

«Гостей» с нетерпением ждали не только в организации «Престол», но и в 4-м Управлении Наркомата внутренних дел.

Курьеры с немецкой стороны не заставили ждать себя слишком долго.

Глава седьмая

ДОЛГОЖДАННЫЕ «ГОСТИ»

Александр Петрович только что вернулся домой со встречи с Маклярским и Щорсом Игорь Александрович Щорс. Родился в 1915 году в Елизаветградской губернии. Окончил Житомирский горный техникум и в 1940 году Ленинградский горный институт, после чего был призван на работу в органы госбезопасности и направлен на учебу в Школу особого назначения (разведка), которую окончил накануне Великой Отечественной войны.

С июня 1941 года — сотрудник Особой группы, а затем Второго отдела НКВД СССР. В 1942 году — начальник отделения Четвертого (диверсионно-разведывательного) управления НКВД.

Разведка и контрразведка в лицах. Энциклопедический словарь российских спецслужб / Автор-сост. А. Диенко. М., 2002. С. 562— 563.]. С ними он обговорил детали приема долгожданных гостей, которые по всем признакам должны были скоро появиться. В план операции по приему агентов была посвящена и жена «Гейне».

Жены дома еще не было. Демьянов вышел на балкон. Стояла осень 1942 года. Ее краски были разбавлены приметами военного времени (бумажные кресты на заклеенных окнах, бомбоубежища и такие непривычные в небе столицы аэростаты). Стройные и гибкие молодые березки росли у входа бомбоубежища, расположенного рядом. Они роняли на асфальт золотые листья.

Неожиданно Александр Петрович увидел птиц. Неужели показалось. Нет… Высоко в безоблачном небе пролетал клин запоздалых журавлей.

«Откуда они взялись? — подумал Демьянов. — Война, разруха, а у природы, видно, свои законы, законы жизни». Журавлиный клин то скрывался за высокими зданиями, то снова появлялся. Александр любовался птицами, пока клин не исчез из виду.

Его мысли вернулись к реальности, «Гейне» стал обдумывать свое поведение с «гостями» с той стороны. Вчера тесть сообщил Демьянову, что к нему на прием заходили два незнакомых человека и сказали, что пришли по рекомендации Александра Петровича. По плану проводимой операции профессор был в курсе дел зятя и сразу понял, что это за «пациенты». Сегодня вечером он обещал проводить этих гостей к дому Демьяновых.

Спустя час раздался резкий звонок в дверь. «Гейне» решительным шагом прошел в прихожую и отворил дверь. На пороге стояли два человека в форме Красной Армии, один в чине старшины, другой — младшего лейтенанта.

— Александр Петрович? — спросил офицер.

— Да, прошу, проходите.

— Мы зашли к вам привет передать от наших общих друзей, — выпалил скороговоркой старшина и лукаво улыбнулся. Видимо, он был очень доволен тем, что так четко и без запинки назвал пароль.

— Конечно, конечно, — улыбаясь в ответ, произнес «Гейне», — проходите, поговорим.

Пройдя в комнату, гости представились. Младший лейтенант оказался Станкевичем, старшина представился Шакуровым.

— Мы одни в квартире? — спросил Шакуров и, получив утвердительный ответ, похлопал рукой по солдатскому вещевому мешку, который лежал у его ног. — Здесь блокноты для шифрования, деньги и запасные батареи к рации.

В разговоре выяснилось, что «гости» принесли и новую рацию. Но после приземления, добравшись до Москвы, они сдали ее в камеру хранения на Курском вокзале, замаскировав тряпьем.

Вдруг послышался звук открываемого замка. Станкевич и Шакуров насторожились и замерли, а Шакуров машинально скользнул рукой к кобуре, висевшей на поясе.

— Это жена вернулась, — как можно спокойнее сказал гостям «Гейне».

Через пару минут в комнату действительно вошла жена «Гейне» — Татьяна Борисовна. Мужчины встали и поклонились, хотя не слишком галантно. Демьянова в ответ улыбнулась.

— Танюша, — сказал Александр Петрович, — у нас гости. Не собрать ли что-нибудь на стол?

Кивнув, Татьяна Борисовна ушла на кухню. Засуетились и гости. Они стали доставать из своего вещмешка советские солдатские пайки.

— Вы наши гости, ничего не надо, — остановил их Демьянов, — вам и самим это пригодится. А вот деньги я возьму. Сколько вы привезли?

— Десять тысяч, — ответил Станкевич и протянул «Гейне» внушительную пачку, упакованную в бумагу. Деньги предназначались для «Престола».

— А как у вас с документами? — спросил Демьянов, на этот раз совершенно серьезно.

— Нормально, — ответил Станкевич, — на Курском вокзале нарвались на патруль, проверили документы, все оказалось в полном порядке.

— Это радует, — заметил Александр Петрович.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19