Следующим утром все кошки города высыпали на крыши.
      Обсуждались события вчерашнего вечера. Кошачий телеграф бесперебойно работал всю ночь.
      — Это лучшая новость после взятия Бастилии, — глубокомысленно изрекла Промокашка.
      На крыше Страхового банка было темно от кошек — ни разу Мурли не доводилось собрать их столько, да ещё средь бела дня. Она принесла с собой целую сумку мяса и щедро раздавала кусочки своим помощникам.
      Самым дурным голосом от радости вопила Просвирка, что вовсе не пристало церковной кошке.
      — Ух, как отпразднуем! — выкрикивала она.
      — Да уж, отпразднуем, — как всегда с постной миной фыркнула Помоечница. В душе она была страшно горда тем, что смогла без посторонней помощи взобраться на самую высокую крышу в городе — несмотря на сломанную лапу!
      — Пока ещё нечего праздновать, — вздохнула Мурли. — Моего хозяина уволили с работы, и через несколько дней он должен освободить квартиру.
      — Не дергайся, — сказал Косой Симон. — Может, сегодня же всё и уладится. Общественное мнение переменилось. Люди больше не любят Эллемейта. Мой хозяин очень зол на него.
      — Мой — тоже, — поддакнула кошка Муниципального Советника.
      — Весь город судачит о вчерашней лекции, — хмыкнул кот Люкс. — Я имею в виду людей.
      Между тем Тиббе коротал время на своем чердаке в компании шестерых маленьких котят. Все его взрослые кошки отправились на крышу. Естественно, вместе с Мурли.
      Он так толком и не видел её после лекции, а ему о многом хотелось её расспросить.
      В полной растерянности он ходил кругами по комнате. Внезапно раздался звонок в дверь.
      На пороге стоял господин Фан Дам, хозяин дома. Он был изрядно смущен и ни за что не желал присесть.
      — Я тут решил заглянуть к вам на минутку, — сказал он. — Прослышал я, молодой человек, что моя жена потребовала, чтобы вы съехали с квартиры. Освобождайте, мол, чердак. Она отказала вам без моего ведома. Ей не следовало так поступать. Я с ней категорически не согласен.
      — Садитесь, пожалуйста, — пригласил Тиббе. Господин Фан Дам присел на самый краешек стула.
      — Моя жена излишне эмоциональна, — продолжал он. — Она ужасно рассердилась на вас из-за того кошачьего концерта. Но я ей сразу сказал: «Причём тут Тиббе, это весь город виноват. Вон сколько кошек развели!»
      Тиббе кивнул.
      — А ещё она недовольна тем, что у вас у самого столько кошек, — заговорил снова господин Фан Дам. — Но ведь от этого у нас никаких проблем. Вернее, она считает, что у неё есть проблемы, у меня же лично их нет.
      — Благодарю вас, — сказал Тиббе.
      — А потом она разозлилась из-за этой вашей заметки в газете. Но теперь-то мы знаем, что вы были правы.
      Я, между прочим, тоже слышал, что Эллемейт наехал на селёдочника. А сейчас полиция нашла двух свидетелей.
      — О! — воскликнул Тиббе. — Отлично. К сожалению, у меня нет сигарет — я не курю, я хочу угостить вас карамелькой.
      — С удовольствием, — кивнул господин Фан Дам. — А потом у вас ещё есть... эта... секретарша.
      Он огляделся по сторонам.
      — Есть, — согласился Тиббе, — только сейчас её нет дома. Она сидит на крыше.
      — ...Какие у вас милые котятки, — умилился господин Фан Дам. — Я бы с радостью взял одного себе.
      — За чем же дело стало, им только нужно ещё чуть-чуть подрасти.
      — Нет-нет, что вы! Моя жена терпеть не может кошек. Этим всё сказано. Но одно я вам точно обещаю: вы остаетесь жить здесь. И точка!
      — Это просто замечательно, — с облегчением согласился Тиббе.
      Ему так хотелось сообщить радостную весть Мурли, но та всё никак не возвращалась. И не успел господин Фан Дам откланяться, как сразу же зазвонил телефон.
      Это был главный редактор.
      Он потребовал, чтобы Тиббе немедленно пришёл в редакцию.
      Через полчаса Тиббе сидел всё на том же хорошо известном ему стуле в кабинете главного редактора. Редакционный кот Ластик, как обычно, примостился на подоконнике и дружелюбно подмигивал Тиббе.
      — В конце концов оказалось, — начал главный редактор, — что ты опять прав. Всё, о чём ты написал, Тиббе, подтвердилось.
      — Конечно, подтвердилось, — сказал Тиббе. — Иначе я бы не написал!..
      — Не обижайся, — остановил его главный редактор. — Я до сих пор утверждаю, что в твоей заметке нет ни единого доказательства. Ты не должен ничего писать, когда у тебя нет доказательств. Поэтому ты поступил неправильно. Будем надеяться, что впредь ты будешь осмотрительней.
      — Впредь? — Тиббе удивлённо взглянул на него.
      — Да, ты не ослышался. Ибо я рассчитываю,
      что ты и дальше будешь работать в нашей газете. Ты не против?
      — О да, с превеликим удовольствием! — воскликнул Тиббе.
      — Хорошо, тогда договорились. И... ах да, Тиббе... что-то ты давно не писал про кошек. Можешь и побаловать нас иной раз. Лишь бы это было не слишком часто.
      — Я с радостью, — улыбнулся Тиббе. Разговор был окончен, и редакционный кот Ластик стремглав скользнул в окно и рысью помчался по крышам, чтобы первым рассказать Мурли новость.
      — Твоего хозяина снова приняли на работу! Мурли с облегчением вздохнула.
      — Теперь можешь спокойно уходить, — сказал Ластик.
      — Уходить? Куда?
      — Как куда? — удивился Ластик. — Разве твоя сестра не хочет, чтобы ты к ней вернулась? Разве ты сама не хочешь вернуться в свой старый дом?
      — Не знаю, — растерялась Мурли. — Кто тебе сказал?
      — Да слышал по дороге... кошки болтали... А что, ты до сих пор не говорила со своей сестрой?
      — Нет.
      — Тогда она сама придет к тебе. Чтобы забрать тебя домой.
      — Но я не хочу, — разволновалась Мурли. — У меня уже есть хозяин. И я ему всё ещё нужна. Иначе кто будет добывать для него новости?
      — Не нужна ты ему, — хмыкнул Ластик. — Он так изменился! Он теперь совсем не робкий.
      И способен на смелые поступки. Разве ты сама не заметила?
      — Заметила, — вздохнула Мурли. — Это правда. Теперь он не боится подходить к незнакомым людям и задавать им вопросы. Случай с Эллемейтом придал ему храбрости. Теперь он осмелел.
      По дороге домой Мурли пообщалась с Помоечницей, которая тоже завела речь о её сестре:
      — Она спрашивала, когда ты изволишь появиться. Сама я с ней не встречалась, но слухами земля полнится. На твоем месте я бы помчалась туда, задравши хвост.
      — Да, наверное, — неуверенно согласилась Мурли.
      — Я слышала, что она нашла какое-то средство, чтобы вылечить тебя. Вот была бы красота! Поди не терпится снова стать кошкой?.. Или нет? — Помоечница подозрительно взглянула на Мурли своими желтыми глазами.
      — Я... ничего я не знаю, — пробормотала Мурли.
      Она застала дома Тиббе, который пребывал на седьмом небе от счастья.
      — Меня снова взяли в газету и не гонят с квартиры! — воскликнул он. — Сейчас мы отпразднуем это событие жареной рыбкой!
      Упоенный радостью, он не заметил, как молчалива Мурли. Молчалива, задумчива и совсем невесела.

      Тиббе проснулся от того, что кто-то гладил его по лицу мягкой лапой. Это был Флюф. Тиббе взглянул на будильник.
      — Пятнадцать минут четвертого... Флюф, ты зачем разбудил меня? Ну-ка, быстро иди ложись ко мне в ноги.
      Но Флюф настойчиво замяукал.
      — Ты что-то хочешь мне сказать? Ты же знаешь, что я ничего не понимаю. Иди к Мурли. Она в своей коробке.
      Однако Флюф не уходил и мяукал до тех пор, пока не поднял Тиббе с постели.
      Коробка Мурли была пуста. Вероятно, она ещё не возвращалась с крыши. Уже забрезжил рассвет. Котята проснулись и закопошились на своей подстилке, а Флюф всё требовал упорно, чтобы Тиббе подошёл к кухонному окошку.
      — Что случилось? Мне нужно выглянуть в окно?
      Тиббе перегнулся через подоконник и оглядел крыши. На соседней покатой крыше рядышком сидели две кошки. В одной из них он признал Помоечницу. Другой была большая рыжая красавица с белой манишкой и белой кисточкой на пушистом хвосте.
      Тиббе высунулся ещё дальше из окна, и оконная рама пронзительно скрипнула. Рыжая кошка оглянулась.
      Он так испугался, что потерял равновесие и вынужден был схватиться за косяк. Это была Мурли.
      Кошка взглянула на него глазами Мурли, которые он так хорошо знал. И её мордочка была точь-в-точь как лицо Мурли, только теперь оно сделалось по-настоящему кошачьим.
      Он хотел окликнуть её: «Мурли!» — но от страха голос его сел и не повиновался ему. Это длилось лишь одно мгновение. Рыжая кошка отвернулась и в два быстрых прыжка исчезла на другой стороне островерхой крыши.
      Помоечница осталась на месте. Она лениво обмахнулась тощим хвостом и многозначительно взглянула на Тиббе своими желтыми глазами.
      Голова у Тиббе закружилась, он побрёл в комнату, в бессилии упал на диван и стал лихорадочно грызть ногти.
      — Ерунда какая-то, — бормотал он. — У меня совсем мозги набекрень съехали. Юфрау Мурли скоро вернется домой.
      Флюф вертелся у него под ногами и словно силился о чём -то рассказать.
      — Что ты хочешь сказать мне, Флюф? Она что, снова стала кошкой? Ерунда какая-то, — успокаивал себя он. — Я ещё не проснулся. Нужно лечь в кровать.
      Тиббе попытался заснуть, и ничего из этого не вышло. Он лежал с открытыми глазами и ждал. Обычно Мурли возвращалась, как только занимался рассвет. И сразу шла в коробку. На этот раз уже прошли все сроки, и на душе у Тиббе становилось всё беспокойней. Наконец он не выдержал и вскочил с постели, чтобы сварить себе кофе.
      Шесть часов утра. Мурли не возвращалась.
      Тиббе пошёл взглянуть, на месте ли её вещи.
      Полотенце, зубная щетка и всякое такое. Ничего не тронуто. И чемоданчик её по-прежнему стоял в кладовке. Какое счастье!
      «Счастье? О каком счастье может идти речь?
      Если она превратилась в кошку, все эти вещи ей ни к чему.
      Я похож на сумасшедшего. Что только не лезет в голову спросонья», — рассуждал он про себя.
      В четверть седьмого раздался звонок в дверь.
      «Она! — с радостью вскинулся Тиббе. — Она вернулась через входную дверь».
      Но это была не Мурли. На лестничной площадке стояла Биби.
      — Наверное, я очень рано, — сказала она. — Я так испугалась. Утром я выглянула в окно — ведь оно у меня тоже выходит на крышу — и увидела Мурли. Она проходила мимо.
      — Ну! — еле выговорил от волнения Тиббе. — И что же?!
      Биби замолчала и беспомощно взглянула на него.
      — Говори же, Биби...
      — Она снова стала кошкой, — прошептала Биби.
      На лице её отразилось смятение. Она боялась, что Тиббе начнет смеяться над ней. Но Тиббе был совершенно серьезен.
      — Подожди, Биби... Ерунда какая-то получается...— только и сказал он. Но в голосе его не слышалось уверенности.
      — Нет, честное слово, — пробормотала Биби.
      — Мне кажется, что я её тоже видел. Я хотел окликнуть её, а она убежала. Где же она может быть?
      — Скорее всего, она вернулась в свой старый дом, — предположила Биби. — В свой собственный сад.
      — Какой ещё сад?
      — На Эммалаан. Она как-то рассказала мне, что жила раньше на Эммалаан. В доме с кустами золотых шаров возле террасы. Она жила там, когда была кошкой.
      Флюф снова замяукал.
      — Не знаю, правильно ли я его поняла, — сказала Биби, — но кажется, он говорит нам, что так оно и есть. Что нам делать, Тиббе?
      — Ничего. — Тиббе пожал плечами. — А что мы можем сделать?
      — Пойти туда. На Эммалаан. А вдруг мы найдем её там?
      — Ну что ты... ерунда какая-то. — Тиббе безнадежно махнул рукой.
      Но через десять минут они вместе вышли из дому и пустынными улицами зашагали на другой конец города. Им пришлось изрядно поплутать, прежде чем удалось найти Эммалаан.
      Это была маленькая кривая улочка с белыми домами в глубине больших садов.
      — Не вижу никаких рыжих кошек, — сказал Тиббе. — И золотых шаров тоже не вижу.
      — Наверное, она где-нибудь в глубине. Пойду, пройдусь по задним дворам. Ещё совсем рано, надеюсь, что никто из хозяев не проснется.
      В этот ранний час на улочке было совсем тихо. Лишь вовсю распевали птицы, и цветущие ветви деревьев покачивались на ветру. Возле изгороди одного из домов Тиббе терпеливо поджидал Биби. Неподалеку он заметил большой мусорный ящик.
      Непохоже, чтобы в доме рядом жили люди, скорее всего, здесь размещалось какое-то учреждение. Большими черными буквами на табличке было написано: «Институт биохимических исследований».
      Тиббе вспомнил рассказ Мурли о том, как она наелась каких-то отбросов из мусорного ящика, после чего её внешность сильно изменилась. Тогда он был готов посмеяться над ней, сейчас же подумал: «Кто его знает... эти современные научные опыты... Может, выкинули что-нибудь после неудачного эксперимента...»
      Перед ним стояла Биби и теребила его за рукав.
      — Это, должно быть, то, что мы ищем, — говорила она, указывая на соседний с институтом дом. — В саду растут золотые шары, но кошки я там не видела. Может, она в доме. Ой! Смотри!
      В палисаднике показалась рыжая кошка. Она окинула их настороженным взглядом. И вновь навстречу им сверкнули глаза Мурли.
      Самое ужасное было то, что в зубах кошка держала дрозда. Только что пойманного трепещущего дрозда.
      Биби закричала и замахала руками. В одно мгновенье кошка с дроздом в зубах скрылась за домом.
      — Я догоню её! — крикнула Биби, но Тиббе её удержал.
      — Не надо, — сказал Тиббе. — Птица наверняка не выживёт. Уж лучше оставить всё как есть.
      Они молча постояли у изгороди. Мурли со своей жертвой исчезла, у Биби по щекам катились слезы.
      — Не плачь, Биби, — утешал её Тиббе. — Так устроена жизнь... Кошки всегда остаются кошками. И им на роду написано охотиться на птиц.
      — У Мурли часто делалось такое же выражение лица, — всхлипнула Биби. — Когда мы сидели в скверике и рядом появлялась птичка... Мне это ужасно не нравилось. Я кричала ей: нельзя! И она краснела от стыда. А теперь ей совсем не стыдно. Поэтому я и плачу.
      Тиббе не слушал её. Он мучительно размышлял над тем, стоит ли ему позвонить в дверь этого дома. Он позвонит и спросит: «Мефрау, не пропадала ли у вас рыжая кошка?»
      Но скорей всего, хозяйка этого дома ещё не встала. Ведь было совсем рано. И кроме того... что сказать дальше? Ну, ответит она ему: «Да, кошка у меня пропадала, а теперь вот вернулась домой».
      И о чём они будут говорить потом?
      — Пойдем отсюда, — сказал Тиббе.
      — Ты не заберешь её с собой? — спросила Биби.
      — Зачем? У неё есть хозяйка. А у меня и так кошек полон дом.
      Они молча побрели прочь. Какое же у неё было неприятное лицо, у их дорогой Мурли, зажавшей в зубах бьющуюся птицу...

      Стояла непроглядная ночь, когда Мурли встретилась со своей сестрой на крыше Страхового банка. С вестью о встрече к Мурли пришла Булочка и сказала:
      — Твоя сестра ждет тебя. У неё что-то срочное. Ты должна пойти немедленно.
      Издалека Мурли учуяла знакомый запах. Самый родной из всех запахов — запах дома... и поэтому она, вытянув шею, нежно пропела:
      — Носик-носик?
      — Вот ещё! — раздраженно фыркнула сестра. — Здороваться с тобой я стану, лишь когда ты будешь прилично выглядеть.
      — Не уверена, что это когда-нибудь произойдет.
      — Конечно, произойдет. Этой же ночью. Момент настал!
      — Когда настал? — спросила Мурли.
      — Вот сейчас и настал. Раньше было нельзя. И позже тоже будет нельзя. Это твой последний и единственный шанс. Идем.
      — К тебе домой?
      — К нам домой. В наш сад.
      На востоке небо над крышами едва заметно побледнело, готовясь к рассвету. Теперь Мурли могла видеть свою сестру. Та всё ещё была настроена крайне враждебно.
      — Ты же прогнала меня, — напомнила Мурли. — Сказала, что больше не желаешь меня видеть. И ужасно разозлилась, когда я взяла чемоданчик хозяйки. Не могла же я тогда уйти нагишом...
      — Что было — то прошло, — перебила её сестра. — Хозяйка так ничего и не заметила. У неё не счесть чемоданчиков, и дом ломится от одежды, сама ведь помнишь.
      — А уж в каком ты была бешенстве, когда я перестала быть кошкой! Ты же всю меня исцарапала, прогоняя из сада.
      — Ладно-ладно, — примирительно буркнула сестра. — Кто старое помянет, тому глаз вон... Можешь возвращаться.
      — Такая, как есть?
      — Послушай, этой ночью ты можешь излечиться. Этой ночью или самое позднее — ранним утром.
      — Откуда ты знаешь?
      — Ведь со мной приключилась та же самая история.
      — Да, тётушка Мортье мне рассказывала.
      — Но у меня болезнь не зашла так далеко. Дело в том, что и я слопала какую-то дрянь из мусорного ящика. И со мной начали происходить ужасные вещи. Исчезли усы, а хвост с каждым часом становился всё короче и короче. И я заметила за собой такие странные наклонности! Например, мне захотелось ходить на задних лапах. Или принять душ. Вместо того, чтобы вылизать себя язычком!
      — И что тогда? — спросила Мурли.
      — Меня излечил лесной дрозд. Я просто-напросто съела лесного дрозда. Ты же знаешь, они редкие гости в наших садах. Обычно пролетают мимо. И вот случайно я поймала одного, представляешь? Тут же всё прошло, как дурной сон... Я слышала, что лесные дрозды питаются какими-то травами, которые помогают от всех болезней. От твоей тоже помогут.
      — Ну так что, дрозды прилетели? — спросила Мурли.
      — Они будут пролетать мимо здешних мест сегодня ночью. Или ранним утром. Поэтому ты должна немедленно пойти со мной. Уже начинает светать.
      Не двигаясь с места, Мурли задумалась.
      — Идем же, — торопила её сестра. — Скорее домой.
      — Но у меня теперь другой дом, — сказала Мурли, — другой дом и другой хозяин.
      Она смолкла. Чердак и обитавший там Тиббе внезапно показались ей такими далекими. И совсем чужими. А сестра её пахла теплым и родным семейным запахом.
      — Помнишь, как мы ловили скворцов в саду? — угадала её колебания сестра. — Помнишь, как прекрасен наш сад весенней порой? Вспомни золотые шары... они снова зацветут. Когда у тебя появится хвост, ты опять сможешь гулять среди них. Ты сможешь устроиться у хозяйки на коленях и мурлыкать. Ты сможешь вернуться к нормальной кошачьей жизни. Не понимаю, почему ты сидишь здесь до сих пор и неизвестно о чём думаешь! Ты дрожишь, тебе холодно. Идем, скоро ты снова покроешься теплой шерсткой.
      Мурли и впрямь замерзла. «Как чудесно было бы сейчас вновь очутиться в своей рыжей шубке, — подумала она. — И растянуться во всю длину на дорожке, нежась на солнышке. Какое счастье вылизывать себя язычком, вытянув вверх заднюю лапку и покусывая брюшко... Счастье вновь обзавестись коготками, которые можно выпускать и втягивать по собственному усмотрению. И, потягиваясь, точить коготки, добираясь по ножке стула до заветной новехонькой обивки».
      — Я иду с тобой, — решилась Мурли. — Подожди только минутку.
      — Нет, ждать больше некогда, скоро взойдет солнце. Что ты ещё надумала?
      — Я хотела... я думала... мне нужно забрать чемоданчик, а там полотенце и ещё кое-какие мелочи.
      — Ты что, издеваешься? — вспылила сестра. — Неужели ты думаешь, что всё это тебе понадобится? Что будет делать кошка с этим чемоданчиком?
      — Я подумала, наверное, его нужно вернуть... поставить на место, — пробормотала Мурли.
      — Не утруждайся, не стоит, — ехидно фыркнула сестра.
      — Но разве мне не следует попрощаться?
      — Попрощаться? С кем? С хозяином? Похоже, ты совсем спятила! Он же запрет тебя на замок!
      — Ну тогда позволь мне предупредить хотя бы Помоечницу! — в отчаянье воскликнула Мурли. — Я должна рассказать ей, куда иду. Она же сидит через четыре крыши отсюда.
      — Жди меня здесь. Я сама это сделаю, — снова рассердилась сестра. — Иначе опять ищи тебя свищи. Сиди здесь и не сходи с места. Я поищу Помоечницу на вашей крыше.
      По крышам, погруженным в полумрак, она тенью скользнула мимо окошка Биби к чердаку Тиббе.
      ***
      — Тебе привет и наилучшие пожелания.
      — От кого? — быстро спросила Мурли.
      — Да уж не от твоего хозяина, — хмыкнула сестра. — Впрочем, его я тоже видела, он стоял у окна, и я быстренько смылась. Привет от Помоечницы. Она надеется вскоре увидеть тебя с хвостом. Сказала, что я очень на тебя похожа!
      Наступило солнечное утро.
      Уже несколько часов Мурли сидела в сарайчике за домом на Эммалаан. Рядом с газонокосилкой. Мурли до сих пор дрожала — больше от напряжения, чем от холода. «Скоро у меня будет шубка, — думала она. — Если только получится».
      Пока никак не получалось. Её сестре не удавалось поймать лесного дрозда.
      — Сколько ещё ждать? — спросила Мурли через полуоткрытую дверь сарайчика. — Солнце уже взошло.
      — Нечего меня торопить! — взорвалась сестра. — Очень это помогает, когда торопят! Пойду взгляну в палисаднике.
      Из сарайчика Мурли была видна лишь задняя часть дома, где она жила, будучи кошкой.
      Скоро она зайдет туда, хозяйка даст ей мисочку молока и погладит по спинке. И когда она в ответ замурлычет, никто не оборвет её: «Фу, юфрау Мурли!»
      Здесь в саду ей был знаком каждый кустик, каждое деревце. На газоне она ловила лягушек, а как-то раз даже поймала крота. А вот клумба, в которой она выкапывала ямку и присаживалась в окружении бегоний с подрагивающим хвостиком и задумчивым взором, как это делают все кошки.
      А потом, справив кошачьи дела, она старательно закапывала ямку... Мурли всё больше и больше чувствовала себя кошкой.
      Она уже с нетерпением ожидала момента превращения. Скоро...
      Внезапно она вздрогнула от пронзительного писка.
      К сарайчику бежала её рыжая сестра. Ей наконец удалось поймать лесного дрозда. В этот момент Тиббе с Биби стояли у изгороди возле дома, но Мурли, конечно же, об этом и не подозревала. С победным видом сестра неслась ей навстречу. В зубах она держала птицу, поэтому сказать ничего не могла, но в глазах её легко читалось: «Ну, какова? Ловко я его прихватила?»
      Дрозд жалобно пищал и беспомощно трепетал. В первый миг Мурли хищно облизнулась: вкуснотища!
      Но как только рыжая сестра приблизилась к ней, она вдруг с размаху шлепнула её и закричала:
      — Отпусти немедленно!
      С перепугу сестра выпустила добычу Дрозд сразу взмыл вверх, сначала косо и заваливаясь на одно крыло, затем он полетел всё более уверенно, радостным щебетанием оповещая сородичей о своем спасении.
      — Ну, это уже предел всего, — тихо и злобно прошипела сестра.
      — Ой, извини, пожалуйста, — пролепетала Мурли. Ей сделалось ужасно стыдно.