Глава 01

Месяц спустя 450 Голден Гейт авеню, Сан-Франциско, Калифорния

В восьмом часу утра по прибытии в офис Джалисию Джонс дожидался на столе большой пакет. Значились на нем лишь имя и адрес, выведенные крупными заглавными буквами:

Больше на желтоватой, с поролоновой подслойкой бумаге не было ничего – ни обратного адреса, ни марок со штемпелями. Просто имя и должность.

Допив одним глотком остаток жидковатого латте, что по будням прикупала через дорогу в кофейне «Питс», Джалисия на ходу пульнула пластиковый стаканчик в корзину. Попадание вышло прямо-таки баскетбольным, с рикошетом от верхней кромки – ну просто высшая лига. Отметив этот факт победным вскидыванием пятерни, Джалисия с грациозной ловкостью опустилась на вращающийся стул и уже из сидячего положения оглядела поступившую корреспонденцию.

Почта была явно не внутренней: циркуляры между отделами ходили в перфорированных конвертах. Надо бы переговорить с референтом и попытаться выяснить, кто этот пакет доставил. А то и навести справки у ребят из службы федеральных маршалов, которые отвечают за охрану здания и сотрудников. Впрочем, оба эти намерения Джалисия почти тотчас отмела. Несмотря на молодой возраст, она умела смирять беспокойство и наступать на горло собственным страхам – качество, без которого на неспокойных, со стрельбой, улицах южного Лос-Анджелеса сложновато и выжить, а не то что поступить на юрфак «Лиги плюща»[2].

Поэтому, в обход заведенной процедуры, пакет она взяла и легонько встряхнула, а затем с ощущением некоторой нелепости поднесла его к уху (расслышать там тиканье, что ли?).

Да ну к черту.

Отодрав клапан конверта, Джалисия перевернула его и тряхнула, смешливо (и надо сказать, облегченно) прыснув, когда на стол оттуда со звонким стуком выпала дивидишка. Всего-то делов… Стоило из-за этого трястись. Вероятно, какая-нибудь съемка негласного наблюдения, которую спозаранку, еще до прихода Джалисии, скинул ей на стол кто-нибудь из чересчур ретивых стажеров.

Она подобрала синевато-радужный диск, и тут ее взгляд упал на что-то вроде куска вяленого мяса, край которого вылез из пузырчатой упаковки. Вынув из верхнего ящика ножичек для взрезания конвертов, Джалисия вскрыла пакет и оглядела его содержимое более подробно.

То, что она приняла за лоскут вяленины, и составляло вложение. Джалисия с осмотрительностью пощупала его ножичком. Желудок невольно свело в рвотном позыве. Выхватив из сумочки салфетку, Джалисия медленно извлекла на свет божий пергаментно-тонкий прямоугольник… человеческой кожи. Вынула и расстелила его на столешнице. Взлохмаченные, зазубренные края лоскута были обуглены. А по центру на нем красовалась темная свастика.

От неожиданно грянувшего телефонного звонка Джалисия буквально подскочила.

– Джалисия Джонс, – выдохнула она, а у самой взгляд был прикован к этому зловещему пергаменту с вытравленным по центру паучьим символом.

Трубка молчала.

– Алло? – снова подала голос Джалисия.

В ответ – щелчок, а затем дальний женский голос – наигранно-любезный, хотя и, безусловно, в записи:

– Вас вызывает Калифорния. Тюрьма «Пеликан-Бэй»[3]. Разговор за ваш счет. Для принятия звонка нажмите «один».

Джалисия нажала. Снова пауза, а затем опять голос, но теперь мужской – глубокий, с сипотцой:

– Мисс Джонс?

(Ударение почему-то на «мисс»).

– Да, это я.

– А это Фрэнк Хейз.

У Джалисии перехватило дыхание; чтобы как-то собраться, она сделала над трубкой глубокий вдох.

– Вы, наверное, знаете, кто я?

Как не знать. Вон он, таращится на нее с пробковой доски – старый уже снимок белого мордоворота лет под тридцать, с квадратной челюстью и патлами до плеч, жидкими усиками и буркалами, полными надменного презрения ко всем и вся. Хотя на подписи внизу значилось не имя Хейза, а тюремная кличка: Рипер[4].

А рядом с Рипером рожи еще шестерых. Дикие в своей лихости белые отморозки, за годы отсидки в Сан-Квентине[5] спаявшиеся в тюремную шайку, которую страшились все. Вместе эти типы с конца семидесятых представляли собой верхушку пресловутого «Арийского братства» – тюремной банды, одержимой идеей расового превосходства; причем не просто банды, а банды номер один по всей Америке. Свою малочисленность они с лихвой компенсировали лютостью и способностью терроризировать всех, кто оказывался у них на пути, в том числе и своих братцев-уголовников. Ну, а в их собственных рядах, даже среди заправил, бесспорно, выделялся Рипер – прежде всего, своим полнейшим презрением к человеческой жизни. Ходил слух, что еще в первую свою неделю за решеткой он, в ответ на притязания одного из признанных тюремных авторитетов (темнокожего битюга, что верховодил шайкой своих соплеменников и грозился отыметь вновь прибывшего по полной), избил сокамерника до потери сознания, а затем еще и приколотил к нарам четырьмя гвоздями, уворованными из тюремной мастерской.

– Я знаю, кто вы, – после еще одного бесшумного вдоха произнесла Джалисия.

– Вот и хорошо, – рыкнул Рипер. – Вам тут давеча не доставляли одну посылку?

– Этим утром, – ответила Джалисия, еще раз оглядев лоскут кожи. – Как ловко у вас получается: доставлять людям вещи, когда сами вы за решеткой.

– Да это я так, слышал звон. – Рипер сипло хохотнул. – А вы не догадываетесь, кому эта шкурка принадлежит?

Гадать и не приходилось. Свастика была выжжена не иначе как на изувеченном теле Кена Прэйджера – подпольного агента Бюро, внедренного в банду белых супремистов, которых власти подозревали в целом ряде преступлений, совершенных с благословения лидеров «Арийского братства», сидящих сейчас по разным тюрьмам.

– Похоже, догадываюсь.

– Тогда ладно. – Судя по тону, Рипер перешел к сути. – Думаю, настало время нам с вами перетолковать. Так сказать, нос к носу.

– О чем же?

– А вот вы устройте встречу, тогда и узнаете. Только чтоб никому ни гу-гу. А то зачем я вам мертвый: проку никакого.

Глава 02

Спустя сутки

Тюрьма строгого режима «Пеликан Бэй».

Кресент-Сити, Калифорния

Семь часов езды от Сан-Франциско до самой строго охраняемой тюрьмы Калифорнии – время вполне достаточное, чтобы поразмыслить об этой внезапной просьбе Рипера о встрече, а также о том, как она может соотноситься со всем делом о пресловутом «Арийском братстве».

В административном корпусе Джалисию уже ждал начальник тюрьмы Луис Маркес – элегантный, южных кровей мужчина с искусственным глазом (один из них, левый, ему в припадке бешенства выбила взбунтовавшаяся заключенная – давно, в бытность Маркеса тюремным надзирателем).

В кабинете начальника Джалисия подписала бумагу о том, что тюрьма не несет ответственности за судьбы заложников, после чего перешла в руки широкогрудого зама по фамилии Уильямс, пояснившего, что именно он отвечает за отслеживание и пресечение любой преступной деятельности среди трех с половиной тысяч здешних заключенных. Он и поспособствовал звонку Рипера, хотя сам понятия не имеет, с чего вдруг этому головорезу приспичило составить с Джалисией разговор и о чем он может быть.

Джалисию Уильямс провел в девственно белый закуток для свиданий, недоступный пронырливым взорам тюремных обитателей. Устроив ее на стуле, сам он отошел на пару шагов.

– Ну что, вводите, – скомандовал Уильямс по рации.

Через минуту дверь отворилась, и в сопровождении двоих охранников показался Рипер – в ручных и ножных кандалах, прихваченных к тяжелой поясной цепи, а также в плексигласовом наморднике от плевков. Он прошаркал к разделительному барьеру, где охранники тычком усадили его напротив собеседницы, грозно встав по бокам со своими тазерами[6].

После минутного молчания Джалисия обернулась к стоящему сзади со скрещенными руками Уильямсу и неловко попросила:

– А можно снять с него эту маску?

Кто его знает, может, таким образом можно установить с заключенным хоть какое-то подобие доверия.

– Надеюсь, у вас есть противоядие от гадючьих укусов, – снисходительно усмехнулся Уильямс и кивнул одному из охранников.

На колкость тюремщика Рипер презрительно скривился.

Когда щиток был снят, он чуть подался назад и лениво почесал выколотые на бицепсе эсэсовские молнии[7] (лапища такая, что потолще иной ляжки).

– Чтоб вы знали: за один этот разговорчик с вами я могу поплатиться башкой.

– Вот как? – с легкой наигранностью удивилась Джалисия. – В таком случае для звонка ко мне у вас, видимо, были веские причины.

Моржовые усы Рипера, придающие ему сходство с каким-нибудь «плохим парнем» из старого вестерна, встопорщились в улыбке, однако немигающие глаза оставались холодны. Вообще ощущение такое, что с самого своего появления в зале он пытливо оглядывал свою собеседницу, вбирая в себя каждую деталь, каждую ее реакцию. Не столько мысленное раздевание самцом молодой женщины (это было бы как раз естественно, учитывая явный дефицит теперешнего общения с ними), сколько кропотливое вглядывание вглубь, в душу.

– Я об этом вашем дельце, которое вы шьете «Арийскому братству», – подсказал он. – Об обвинении в преступном сговоре тем, кто подозревается в убийстве того крота вместе с его семейкой.

В уме у Джалисии вновь мелькнуло содержимое злосчастного пакета.

– Вы хотите что-то насчет этого сказать?

– Вы, наверное, думаете требовать вынесения подозреваемым смертного приговора? – вопросом на вопрос отреагировал Рипер.

– А что еще остается, – кивнула Джалисия с некоторой двусмысленностью.

Рипер сделал вид, что потягивается (помешали кандалы), и зевнул.

– Ну, а если б кто-нибудь из связанных с «Братством» людей пошел бы с вами, образно выражаясь, на сотрудничество – вы бы ведь не стали его вот так, под общую гребенку, упекать в камеру смертников? Предложили бы что-нибудь вроде сделки?

Сказать по правде, свидетельств для того, чтобы привлечь главарей банды к ответу за убийство Кена Прэйджера с семьей, у Джалисии имелось в достатке. Чего стоит одна лишь перехваченная, а затем расшифрованная записка, обнаруженная в одной из камер непосредственно в «Пеликан Бэй». Она напрямую доказывала, что «Арийское братство» утвердило, а затем и заказало убийство осведомителя, внедрение которого в банду помогло раскрыть целый ряд темных дел «арийцев». Иное дело, можно ли убедить суд присяжных проголосовать за смертную казнь преступников, которые и без того уже получили пожизненные сроки без права смягчения и обжалования. Это совсем другой вопрос. Но вот если бы нашелся главный свидетель внутри самой преступной группировки… Рипер на эту роль годился более чем.

– Если бы такой человек действительно нашелся, – вскользь заметила Джалисия, – мы бы, конечно, попробовали с ним договориться. Например, на вашем месте я бы подумала о каком-нибудь доверенном лице.

Рипер напрягся; сцепив пальцы, свел их домиком под подбородком.

– Не, никаких лиц. Все остается между нами.

– То есть, если я вас верно поняла, вы готовы дать показания на остальных обвиняемых?

– Ну а что, – ухмыльнулся Рипер. – Если вы убережете меня от камеры смертников, то почему бы и нет.

– А еще чего вы хотели бы? – осведомилась Джалисия.

Глаза уголовника рыскали по полу. Понятное дело, сейчас жди торга. Похоже, этот Рипер еще тот выжига. Просто уйти от смерти ему мало; надо при этом еще что-то выкружить.

– Мне бы… типа, выход за хорошее поведение, – с кривой ухмылкой произнес он.

– Будьте реалистом, – холодно призвала Джалисия. – Я говорю об исполнимых, а не о несбыточных вещах.

В общей сложности на Рипере висели уже три пожизненных, не подлежащих обжалованию срока – за тройное убийство, в том числе двух темнокожих девушек. При таких подвигах путь на свободу ему, безусловно, заказан.

– Я уже пять лет как сижу в одиночке, – подавшись вперед, энергично заговорил он. – Двадцать три часа в сутки, с часовым перерывом на прогулку. Выход только принять душ, и то одному, или поразмяться в бетонной клетушке не больше этого вот курятника.

– Думаю, мы могли бы перевести вас в спецпоселение, что во внутреннем дворе, – помолчав, предложила Джалисия.

– Это можно, – согласно кивнул Уильямс.

Спецпоселение представляло собой огороженную площадь на территории тюрьмы, где совместно обитали бывшие члены организованных преступных группировок; что-то вроде чистилища между адом «одиночки» и сравнительной свободой общего поселения, в пределах которого заключенные могут перемещаться в целом беспрепятственно.

– Мне к вольникам, – твердо определил Рипер.

– К вольникам? – Джалисия улыбнулась такой категоричности. «Вольниками» здесь именовались заключенные с наименее жестким режимом содержания. – Главный свидетель, да еще с пожизненным сроком, и вдруг почти что на свободе? Да вы там дня не протянете.

– Это как сказать, – лукаво осклабился Рипер.

– В каком смысле?

– А в таком. Скажем, у меня теперь есть новые друзья, которым авторитет «Арийского братства» по барабану – мол, было, да вышло все.

Понятно. Переход власти, в ходе которого Рипер сдает своих прежних подельников и получает за это режим послабления.

– И каких же это «новых друзей» вы имеете в виду? – полюбопытствовала Джалисия. – «Нацистских бунтарей»? «Техасский круг»?

«Нацистские бунтари», «Техасский круг» – и та и другая активные группы белых супремистов, издавна оспаривающие лидерство «Арийского братства» в тюремном рэкете и наркодилерстве. И стоит федеральной прокуратуре притопить «арийцев», как в возникшую брешь тут же полезет одна из этих или других группировок, стремясь утвердиться на тюремном рынке Америки с его многомиллионными оборотами.

Рипер возвел глаза к потолку.

– Имен я называть не берусь, но вы не хуже меня знаете, что природа не терпит вакуума.

– Итак, вы определяетесь, свидетельствуете против «Арийского братства», а я, со своей стороны, убеждаю тюремное начальство переселить вас к вольникам.

– Именно так, – кивнул Рипер.

– Но ведь «Арийское братство» вам этого не простит.

– Ничего, я готов на такой риск. К тому же я ведь сказал: меня готовы опекать мои новые друзья.

Ясно как день, что при обычном раскладе кидальщик в общей зоне представляет собой легко уязвимую мишень: у всех есть свои обоснованные причины с ним разделаться. Но Рипер не из таких. Для большинства заключенных его измена будет расцениваться как материя некоего высшего порядка – такого, куда им снизу не доплюнуть, а потому нечего и пытаться. Нечто сродни демаршам правительств, постоянно меняющих ради своей политической выгоды отношение к той или иной стране мира. Одним словом, «тонкий политик» со всеми его подлыми выкрутасами.

– Что ж, ладно, – подвела итог Джалисия. – С переводом вас к вольникам у нас, пожалуй, получится. Разумеется, после того, как вы дадите показания.

Улыбка Рипера померкла.

– Нет. Сначала перевод, иначе про меня как про свидетеля вы можете забыть.

– А к чему нам, собственно, спешить? – переменила тактику Джалисия. – Подождем пару недель. Вы подготовите показания, мы подготовим всё к переводу – и все счастливы.

Рипер снова подался вперед – близко; черные глаза завораживающе блестели.

– Вы, видно, все еще не поняли. Среди вольников мне будет безопаснее, и там я дам свои показания. А в одиночке… Кто-нибудь, кому надо, возьмет и подкупит охрану, и та откроет дверь в мою камеру до срока. А на общем дворе я их хотя бы загодя увижу.

В его словах определенно был смысл. В одиночке заключенному, казалось бы, безопаснее, но это лишь на первый и непосвященный взгляд. А на деле риск есть везде.

Рипер медленно поднялся, давая понять, что разговор окончен.

– Такое вот мое предложение. Вы меня перемещаете, а я подношу вам на блюде всю как есть головку «Арийского братства»: кушайте на здоровье. Короче, решайте, быть или не быть.

Он повернулся и зашаркал к тяжелой металлической двери; охранники следом. Джалисия осталась сидеть.

Расклад получался следующий. Если Рипер выполнит свою часть сделки, смертный приговор шестерым заказчикам убийства Прэйджера считай что обеспечен, а она, Джалисия Джонс, уподобится, можно сказать, Элиоту Нессу[8] в женском обличии – тем, что одним ударом прихлопнет, казалось бы, непотопляемый преступный синдикат, действующий в американских тюрьмах. Ну, а если после суда «Арийское братство» вздумает с Рипером посчитаться, то это уже его проблема. А вот те недели, что предшествуют суду, – это проблема для всех. Особенно заключительные пять дней, поскольку за пять дней до признания Рипера закон обязывает раскрыть личность главного свидетеля адвокатам, представляющим верхушку банды.

Пять дней. В них вся суть – можно сказать, свет клином. Сохранить Рипера в живых на протяжении пяти дней после его раскрытия, и тогда восторжествует справедливость. Смерть Кена Прэйджера и его семьи будет законным образом отмщена, а заказчикам убийства последует четкий сигнал: за смерть федерального агента вы заплатите собственной жизнью.

Джалисия разжала пальцы, тщетно пытаясь ослабить растущее напряжение. Надо что-то делать, причем безотлагательно. Чтобы Рипер эти пять дней до слушаний остался невредим. Надо что-то срочно предпринять. Но что именно?

Глава 03

Спустя шесть недель

Через простор залива Сан-Франциско Райан Лок пристально вглядывался в остров Алькатрас. Знаменитый – можно сказать, фирменный – городской туман ненадолго рассеялся, и проглянула яркая синева неба; стал виден не только остров, но и само грязновато-белое здание легендарной тюрьмы. По ступеням пристани к морскому трамвайчику спускалась стайка туристов, готовясь отправиться на экскурсию в бывшее место обитания самых одиозных преступников Америки. Правда, сам Лок присоединяться к экскурсантам не собирался. Он был здесь по делу. Хотя по какому именно, сам еще толком не прояснил.

Накануне вечером в нью-йоркской квартире, где Лок жил со своей подругой, тележурналисткой Кэрри Делани, раздался звонок. В отличие от большинства звонков делового характера, этот был сделан на домашний телефон, а женщина на том конце провода проявляла в разговоре спокойную настойчивость – тоже, кстати, в отличие от большинства клиентов, что-то истерично требующих срывающимися от волнения голосами (часто не без оснований: дело-то срочное).

После карьеры в армии он теперь работал высококлассным частным охранником, подчас берясь за работу, которая никому другому не по плечу. Во всяком случае, такая о нем ходила молва. Если коротко: спаси и сохрани того, кому грозит опасность, будь то шантаж, похищение или вымогательство. Кто не в теме, может счесть это функциями телохранителя или бронежилета, хотя Лок такой брутальный подтекст воспринимал с известной долей иронии, себя считая не бойцом, а скорее миротворцем. Устранителем угроз.

Женщина на том конце провода назвалась Джалисией Джонс, федеральным обвинителем прокуратуры Сан-Франциско. И сказала, что у нее к нему довольно деликатный разговор, лучше с глазу на глаз.

– Негусто, в плане сведений, – сдержанно заметил Лок, свободной рукой помешивая соус для пасты, которую готовил на ужин.

Джалисия добавила еще одну деталь: дело, собственно, о защите свидетеля на крупном судебном процессе.

– Так ведь у вас для этого, наверное, есть служба маршалов? – прозорливо уточнил Лок, осторожно, чтобы не обжечься, пробуя соус на вкус.

– Довольно специфичный расклад обстоятельств, мистер Лок.

– А что, на всем западном побережье нет никого, кто бы мог обеспечить тому человеку сохранность?

– Представьте себе. Речь идет о высококлассной – очень высококлассной – охране. Супер хай-энд.

Хай-энд. Достаточно расхожий пароль, означающий «с риском для жизни». А в данном случае, судя по приставке, может означать «как пить дать пристукнут».

– Мистер Лок, – продолжил женский голос, – все выводы вы сможете сделать при встрече. Ваш рейс из аэропорта Кеннеди завтра, в шесть утра. Билет в бизнес-класс будет вас ждать на стойке регистрации «Верджин Америка».

– А с чего вы, извините, решили, что я по одному вашему запросу ринусь спозаранку через всю страну?

После недолгой паузы Джалисия ответила:

– Потому что я навела о вас справки.

– То есть? – Лок отложил на кухонный прилавок ложку; по спине пробежал неуютный холодок.

Но Джалисия вопрос проигнорировала и, назвав номер рейса, повесила трубку.

Сзади на диванчике сидела Кэрри за проработкой какого-то своего материала. Рядом лежал их желтый Ангел – лабрадор из спецпитомника, – задумчиво положив морду ей на колени.

– Дела-делишки? – поднимая глаза от распечатки, спросила Кэрри.

– Какая-то дама из прокуратуры Сан-Франциско. Хочет, чтобы я с утра пораньше сорвался туда к ней, поговорить о защите какого-то свидетеля.

– А ты?

– Да ну их, – небрежно отмахнулся Лок.

Около четырех утра, продремав в общей сложности часа два, Райан заворочался, а затем вылез из постели. Кэрри тут же оккупировала местечко поуютней и, не открывая глаз, с сонной сипотцой спросила:

– Все-таки едешь?

– Ну а куда деваться, – вздохнул в ответ Лок.

– А что так?

– Понимаешь, если я не выясню, за каким чертом им понадобилось через всю страну вызывать к себе частного охранника, я ж с ума сойду.

Кэрри сонно хохотнула.

– Значит, точные у нее о тебе справки.

Пока Лок одевался, рядом, чуя перемену в распорядке, озабоченно засуетился Энджел.

– Помощника с собой берешь? – спросила Кэрри, опершись на локоть.

– Энджел пускай остается здесь.

– Я не о нем. Ты знаешь.

Райан, постояв, возвратился и присел на кровать. Отвел упавший на лицо Кэрри светлый локон; нагнувшись, коснулся губами ее виска. Сейчас вот взять и нырнуть рядом, в тепло постели… Преодолев секундный соблазн, Лок решительно поднялся.

– Мы с ним встретимся там, на месте. Он сейчас как раз в Калифорнии, навещает семью. Сказал, что подъедет во Фриско из Лос-Анджелеса.

Как раз сейчас Лок его и ждал – своего партнера Тайрона Джонсона. С ним они в свое время познакомились в Ираке. Тай был американским морпехом, а Лок, несмотря на американское происхождение, служил в британской военной полиции, в группе охраны. Меж собой они как-то сразу сошлись, и когда Райан наконец уволился со службы, Тай, тогда уже работавший в специализированной охране, подкинул Локу первую работу: в крупном медицинском холдинге, который тогда со всех сторон обложили защитники прав животных.

Сейчас, дожидаясь Тая, Лок разглядывал Алькатрас. Неудивительно, что из этого места не удавалось бежать никому. Если тебя тут же не прикончит жгучий холод воды и не унесет в открытый океан мощное течение, то все одно сожрут акулы.

Первым Тая заметил Лок, а никак не наоборот – вон он, наш гигант-афроамериканец, идет-гребет шагами баскетболиста так, что только набережная под ногами мелькает.

– Ох и долго пришлось сюда пилить, – сказал с гримасой Тай, когда они стукнулись кулаками, и закрутил в порядке разминки шеей.

– Ну так будем надеяться, что оно того стоило.

– Пойдем, – нетерпеливо махнул рукой Тай, беря Райана под локоток. – Глянешь, на чем я приехал. Вон она, моя красавица.

Мог бы и не указывать: и без того видно. Безусловно, вон тот «Линкольн Континенталь» шестьдесят шестого года, перекрашенный в лиловый цвет, уверенно вызывающий при разглядывании приступ мигрени.

– Ну, давай, жаль, – он с ревнивой гордостью выпятил подбородок. – Все равно не проймешь.

– И чем, интересно, мне тебя жалить?

– Да всем, что ты сейчас скажешь про мою лайбу.

Надо сказать, что музыкально-автомобильные пристрастия у них были традиционно перпендикулярны. Вкусы Лока на этот счет Тай считал откровенно пресными; Райан же неустанно твердил, что при их работе надо смотреться как можно непритязательней. А тут на тебе: навороченный лиловый «Линкольн», как у какого-нибудь рэпера или сутенера со стажем.

– Ну, это… – Лок замялся в поисках подходящей дефиниции, – весьма экстравагантно.

Он нырнул на переднее пассажирское сиденье, а Тай, обогнув авто, гордо занял место на водительском кресле. Салон был обит замшей под леопардовую шкуру, черную с пурпуром. Акустика «Боз» в шесть динамиков (кровь из ушей с гарантией хлестнет уже на малой громкости). А тут еще два дополнительных сабвуфера: кушай, печеночка, низы, пока не лопнула.

Тай надел зеркальные дорожные очки, и «Линкольн» с утробным урчанием отчалил от бордюра.

– Скажу тебе, Тай, хорошо мы в этой лайбе смотримся. Незаметно. Лично тебе не хватает только фетровой шляпы с пером. И будешь супергерой. Тайсон макается.

– Где твое чувство стильности, брат? – пожурил Тай.

– Дома, наверное, забыл. В Нью-Йорке. – Лок еще на раз оглядел салон. – Знаешь что? Это, пожалуй, первый.

– Что первый?

– Позыв первый. Раньше у меня такого не было: забираясь в тачку, сразу молиться, чтобы ее поскорей угнали.

По дороге к зданию федерального суда, где и была назначена встреча с Джалисией, Райан ввел Тая в курс дела, поведав в общих чертах о вчерашнем телефонном разговоре.

– Что-то я не пойму, – сказал после паузы Джонсон. – У них же для этого есть маршалы. Ты точно уверен, что мы им нужны для охраны свидетеля?

– Звучало, по крайней мере, так.

Тай, судя по всему, пришел в веселое расположение духа.

– Ну, тогда слетаем с ними в Канкун, попрохлаждаемся там недельку-другую. Затем сдадим их в целости обратно, а сами урвем от дяди Сэма жирный чек. Всего-то делов, верно?

Лок смотрел за окно. Они сейчас проезжали по Бэй-стрит, мимо бара «Салун Рыжего Джека». Снаружи там непринужденно болтали четверо или пятеро байкеров с шевронами «Ангелов ада» – такая же типичная деталь местного ландшафта, как вагончики фуникулеров или мост Золотые Ворота. Оптимизм Тая здесь, по всей видимости, не к месту. Тут определенно пахнет жареным. Не для того такого, как он, притащили сюда через всю страну по воздуху, да еще бизнес-классом, чтобы работенка на поверку оказалась «не бей лежачего», без всяких подводных камней.