Тут Тысячеглавый Дракон как-то хитро выгнул шею, а голову просунул в кольцо — вышло очень похоже на фигуру из пальцев, которую иногда в пылу жаркого спора показывал Горынычу философ-дровосек.

— Вот и все, — сказала Голова. — Наконец-то появился настоящий дракон, и я теперь спокоен за свою дочь. Она у меня не подарок… ты еще попляшешь под ее дудку и посочиняешь стихи на заданную тему. Эта истеричка собралась спасать драконий род — похвальное желание! — возможно, даже родит с твоей помощью наследника, но вот вопрос: где для него невесту найти? Как бы там ни было, я спокоен. Вот тебе, зятек, координаты маленького островка… Лети, не оглядывайся, представься ей и скажи, что меня уже нет на свете. А сейчас я взорву инкубатор.

— Не делайте этого! — воскликнул Горыныч. — Это жестоко… бессмысленно!

— Мы мешаем, мы не нужны, — ответила Голова и вздрогнула. Потолок затрясся. — Вот и все… Инкубатора больше нет. Я держал в нем одну из лучших своих голов. Лети, не оглядывайся! Это будет тяжелое зрелище, не для твоего мягкого сердца. Обещай мне не оглядываться!

Пришлось дать обещание.

Голова подтолкнула Горыныча к отверстию в потолке, высунулась на поверхность и грустно глядела ему вслед.

Горыныч взмыл в небо.

— Не оглядывайся! — услышал он голос из овощного склада.

Горыныч не понимал того, что задумал Тысячеглавый Дракон и потому решил схитрить — не оглянулся, но сделал круг над Дракополем.

Над городом опять сгущались облака. Пьяные добровольные женихи сбегались после соревнования к дымящимся развалинам инкубатора и кричали:

— Вот смеху-то! Инкубатор взорвали!

По всему Дракополю сверкали вспышки, гремели выстрелы, горели живые костры — это добровольные команды расправлялись с теми, кто не подрезал крылья. Сотни дожей уже полегли, но к стенке ставились все новые и новые. В тумане разносился стук топоров и треск заборов, — заборы выламывались на дрова для огромного костра на площади Вымерших Динозавров — там поймали самого Протозавра.

Когда Горыныч пошел на второй круг, Дракополь вздрогнул. Зашатались логова, отстрельнулись крышки канализационных люков, треснули мостовые.

Это начал подниматься из-под земли Тысячеглавый Дракон.

Дым, пыль и туман заволокли центр столицы, клубы наползали на окраины. Тысячеглавый Дракон поднимался из складов, ангаров, канцелярий и всевозможных заведений; он напрягал все силы, слишком много тяжести понастроили над его головами. Тысяча его окровавленных голов, извиваясь, пробивали крыши, стены, фундаменты и, с перерезанными оконным стеклом горлами, стремились перед смертью сделать еще одно движение, развалить еще одну канцелярию, придавить еще одного инкубаторного дожа.

А дожи подрезали крылья, никто не мог взлететь!

Горыныч бросился вниз в надежде спасти хоть кого-нибудь. Он сел на окраине, где меньше горело. Где-то совсем рядом поднималась очередная голова Тысячеглавого Дракона. Земля так и ходила под ногами. Вот рухнула какая-то контора, и Очередная Голова с проломленным черепом взвилась над развалинами.

— Уходи! — взревела Очередная Голова, обнаружив Горыныча.

— Оставь их в покое! — крикнул Горыныч. — Они сами вымрут через два года!

— Ты мне мешаешь! — простонала Очередная Голова. — Они опасны, их надо уничтожить!

Очередная Голова забилась в предсмертной агонии и скончалась в грудах битого кирпича.

Горыныч помчался по улице Имени Всех Рептилий. Улица раскачивалась, Горыныча швыряло к падающим стенам. На разваленном перекрестке он вдруг налетел на дрожащий выводок инкубаторных драконов и ужаснулся — они подрезали друг другу крылья!

— Что вы делаете, безголовые!? — вскричал Горыныч. — Улетайте! Город рушится!

— Гляди, крылья не подрезал… — тупо удивился один из безголовых.

— Заходи справа! — крикнул второй.

Безголовая свора бросилась на Горыныча, но в булыжной мостовой со скрежетом распахнулась огромная трещина и проглотила их.

— Улетай! — послышался глухой голос из недр Дракополя.

Горыныч взлетел и пошел к океану.

Тысячеглавый Дракон одобрительно вздохнул и поднялся во весь рост.

Столица рухнула.

Невеста Горыныча оказалась точь-в-точь как на портрете. Они полюбили друг друга, и не только потому, что выбора не было. Улетели в свой дремучий лес на Горынь-реку, жили долго и счастливо, родили наследника, рассказывали ему сказки — но жены тому уже не нашлось.