Глава 24

Ух! Ну кто ж так бьет? Или не так? Фррр… Я слабо мотнул головой, уворачиваясь от следующей пощечины. Увернуться не удалось. Я открыл глаза и схватил уже несущуюся на меня в замахе руку.

— Эй, ты что, совсем идиот?! — заорали над головой. Ах, я, значит, еще и идиот?! — Тебе говорю, лучник! Куда ты прешь поперед магов, Инри Берг недоделанный! Последние мозги растерял?!

Я поднял голову и обнаружил, что некто, замотанный в темные тряпки до самых глаз наподобие бедуинов, очевидно, на меня не глядел вовсе, отвешивая оплеухи совершенно автоматически. Поэтому то, что его руку держат, дошло до него не сразу. Более того, я уже начал подниматься, когда на меня наконец соизволили обратить внимание.

— А, очнулся, герой. Это ж чем надо было думать, чтобы переть на это с мечом? Воины, прости господи! Последние мозги в битвах поотбивали. Идио… Нари, разворачивай отряд! — опять заорал куда-то в сторону замотанный незнакомец. — Да не на левый фланг, там Ривеллан помощи просит! Воины, мать их…

— С чем, по-вашему, я должен был на них переть? С телекинезом? — пробурчал я себе под нос и встал. Действительно, что с этими…призраками делать, если временные манипуляции на них не действуют? Я непринужденно спрятал рукоять с дракончиком в огромный карман военной куртки. Оружие у меня замечательное, но уж слишком приметное. И спасибо, господи, за вбитую в подкорку уверенность, что оно спасет от всего.

— Эй ты! Мечник, тебе говорю! Глухой ты, что ли? — меня хлопнули по плечу. Я развернулся и посмотрел на говорливого командира отряда (выяснено методом банального считывания). Неужели наконец ко мне обращаются? Ну просто поверить не могу своему счастью.

— Я не глухой. И не придурок. И ты мне не командир. Так что отстань, будь добр, — отрезал я, намереваясь развернуться и уйти.

— К нам в отряд не хочешь? — неожиданно миролюбиво предложил он. — У нас кто пробовал эту напасть мечами ложить, полегли сами. А ты ничего — живой, хоть и молодой для воина непотребно.

— Нет.

— Точно? У нас в патруле плата идет звонкой монетой, а не бумаженциями равнинными. Да и покровительство Небесных Братьев дорого стоит.

— Нет, — я мотнул головой для наглядности.

— Гордый? Али богатый? Ну и Орр с тобой. Хоть секретом поделись воинским — чай, все Нагорье охраняем, на пользу всем пойдет, тебе вон уже пошло.

— Нет у меня никакого секрета! Руки и меч — и больше ничего! — рявкнул я в лицо капитану. Между прочим, чистую правду.

— Дурак ты, мечник, ой, дурак, — капитан демонстративно отвернулся и заговорил с подошедшем к нему человеку, замотанному по его образу и подобию. Посовещавшись пару минут, оба направились за череду низких широких скал, полукольцом окружавшую плоскую каменную площадку.

Ну наконец-то. В ожидании того, как весь отряд замотанных в черное скроется за скалами, я присел прямо на землю за нагромождением мелкого камня и чахлыми кустами. Пока что — чем меньшее количество народа сможет разглядеть меня как следует, тем лучше. Тем более, если половина из них — маги, то есть потенциальные сумеречные. Ситуация шатка настолько, что понять, какую роль лучше разыгрывать… Нужно подумать. А до этого — не делать резких движений. Черт, вот оно — хочешь не хочешь, а результаты обучения лезут из меня, как из дырявого ведра. Славно меня натаскали, наставнички…

В желудке вдруг образовался холодный гадкий ком. Одного из моих Стражей, возможно, уже нет. Но это мы еще проверим. Обязательно проверим…

Вдалеке послышался пронзительный крик. Я поднял глаза и понял, что долго ждать не придется. Небесные, говорите, братья? Из-за скал тройками взмывали вверх огромные сизо-белые птицы наподобие ястребов. Только ястребы не носят на себе людей. С копьями.

Я не высовывался до тех пор, пока последние птицы не скрылись за длинным хребтом на севере. Если то, чего я опасался, не случилось за первые полчаса, то от лишних десяти минут ничего уже не измениться.

Местонахождение портала я помнил, хоть и сложно что-то запомнить, когда тебе пытаются вырвать глаза. Н-да, покрошили мы тогда с Лучом чьи-то загребущие лапы… Жаль только, не на долго нас хватило. Если бы не патруль этот… Я покачал головой и пошел к северному углу площадки. А если так, то… Стоит ли мне вообще туда соваться?

Я остановился, пораженный этой простой и логичной мыслью. Абсолютно естественной для любого нормального человека. А что мне приходит в голову в первую очередь? Что?! Господи, вот пропитался вашими законами чести и достоинства, долга, вашу мать! И здравомыслящий же парень, и вдалбливали же в мою черепушку, что беречь себя нужно как зеницу ока, а все туда же — геройствовать! Рваться спасать чужие шкуры с сомнительными шансами на успех, как самый распоследний идиот!

И ведь правы были, когда вдалбливали. И ведь нельзя мне себя сейчас никак подставлять под удар. Поди ж ты, солдаты, телохранители, фактически, пушечное мясо, а пережили столько тех, кого должны были охранять. А почему пережили? Может, потому, что пропитывались мне подобные этой честь и совестью, зряшными, самоубийственными чувствами? Или потому, что вы не слишком старались, отвлекаясь на какие-то свои, важные и личные делишки? А может, потому, что и рядом-то вас не было, когда нужны были? Такие вы, мои защитники?

Такие, какие же еще. Солдаты тысячи лет не живут. Только офицеры. А мы все люди смертные, слабые, и все хотим жить и благоденствовать. И что нам этот навязанный кем-то долг, и травленная молью честь… Банальность и словоблудие, и ничего более.

Ладно, не мне вас судить. Я тоже жить хочу, а не воспеваться в посмертии в истертом фолианте. Но и вытье совести по ночам тоже мне не нужно. Благо есть она у меня, а не потеряна во младенчестве, как у тебя, Дикий.

Я решительно дошел до северного угла площадки и проверил портал. Его не было, ни скрытого, ни явного. Вообще никакого. Перенастроили, сволочи. Мультиканальный проводник эта кривая арочка, не иначе.

Ну и прекрасно. Совесть, она бы одним поглядом не ограничилась, а это мы уже проходили. Я развернулся и ушел с ненадежного места в мое давешнее укрытие. Присел в тени чахлых кустов с узкими тонкими листочками и задумался. Надолго. Очень надолго. Анализируя и достраивая свою картину происходящего, плод и моего, и чужого мощнейшего сознания, его, по большей части его знаний и опыта, без которых мне бы просто не хватило информации, я наконец увидел решение, не единственно, но верное. Для нас, для Сумерек. Последние факты стали на место и она наконец сошлась, эта дикая, нелогичная, корявая, как сами Сумерки картина, в которой понятно все и в то же время столько вопросов, что всех ответов не знает никто. Даже титаны.

Я кусал губы, не решаясь начать действовать теперь, когда я дошел до того, до чего еще, быть может, не дошла еще застрявшая незнамо где Тень, когда второй мой страж прочно от меня отрезан, а сам я совершил глупость, не узнав даже, где нахожусь и есть ли отсюда вообще пути на Безымянную. Где я, абсолютно неопытный и очень уязвимый теоретик, все равно никогда не был. Так что пока первый вопрос — куда идти?… Идти?!

Слишком поздно до меня дошло, где я оказался. Горы. Огромный массив, состоящий из пиков и обрывов. Они улетели.

Но я-то летать не умею! Здесь козлы горные не пройдут, не то что человек без малейшей способности к левитации.

Я почти побежал к противоположному краю площадки. Так и есть. Горный монолит обрывался вниз ущельем настолько глубоким, что протекавшая на его дне узенькая полосочка воды вполне могла оказаться полноводной рекой. Противоположный край ущелья был ниже метров на сто и отстоял от меня на все четыреста. Черти!… В таких ситуациях понимаешь, насколько в команде необходим Ворон со своей телепортацией.

Я постарался пресечь естественное побуждение организма к панике и огляделся. Господи, темно-то как. Где-то на горизонте узкой пронзительной полосой разрывала тучи яркая рыжая полоса, но на остальное небо будто опрокинули бутылку чернил. А ведь вечер только-только начинается. Как бы в бурю не попасть, сметет же к чертовой матери.

Я прикрыл глаза и прислушался к своим ощущениям. Давление упало. Сильно. Значит, высоко я сейчас. Но снега здесь нет, а должен бы быть. Ни единой снежинки на всех этих черных с прозеленью скалах, хребтах и расселинах. Почему? Я задрал голову вверх и сощурился. Так и есть, даже на вершине вон того Эвереста местного значения снега нет. А уж он куда как выше. Отличный, кстати, из него выйдет ориентир. Я присмотрелся. Странная все-таки гора. Даже и на гору-то не похожа. В основании широкая, а вверх поднимается, будто столб, узкий и высокий, прямо в небо. И по ощущениям — это небо протыкая насквозь.

Я медленно вернулся обратно и уселся под защитой скал. Снова — думать. На этот раз, хочу я этого или нет, придется полагаться только на себя, и наделать глупостей сгоряча нельзя. Мне это может стоить жизни, а кое-кому, если мои догадки верны — гораздо, гораздо большего.

И я думал. Думал долго, составляя четкий план и учитывая случайности. Я не мог себе позволить ни ошибки, ни того, что эмоции могут вырваться из-под контроля. Мельком услышанное, подсмотренное и понятое, оно сложилось с событиями последних дней дали тот единственно верный и логичный вывод, который мне не нравился.

Но что делать, все варианты развития событий так или иначе принесут массу неприятностей. Я подобрал ноги, прижав их к груди, в своей любимой позе уложил пирамидкой подбородок на руки. И раскинул во все стороны щупальца поисковых импульсов, послав за ними раздробившийся луч сознания…

Я бежал. Куда? Вокруг была пустыня, почему-то красная, почему-то безумно горячая. Почему-то песок осыпался по ногами, а неверная земля не держала, норовя выскользнуть из-под ног, как бьющееся в судорогах тело обезглавленной змеи. Воздух дрожал от жара, на горизонте вставало огненное марево. Откуда огонь, здесь же пустыня? Не может пустыня гореть, я же знаю. Не может, это же только песок. Голый. И красный. Мерцающий без солнца, и почему-то вырывающийся из-под ног. Встающий над головой и пляшущий, как пламя. Красное. Горячее.

А я бегу. Зачем? Сквозь языки этого странного песка, куда-то тороплюсь и что-то пытаюсь сделать. Что? Не видно, воздух дрожит и плавиться от жара, оплывает густой непрозрачной пеленой. А песок под ногами все ходит ходуном, уже не просто взмывает вверх, он расползается, мелкой пылью просыпаясь куда-то вниз. Красное тает вместе с жаром, все ссыпается вниз, в это неизвестное нечто, которого не видно, но которое есть. Есть. Иначе куда сыпется песок, если не в нечто? Правильно, нигде нет больше места для песка.

Меня подбросило вверх вместе с тем, что осталось. Я упал и увидел, что под ногами — паутинная сетка. Ну надо же, меня — и поймали. Обидно. А мне ведь бежать надо. Если бы еще вспомнить, зачем… Я оглянулся и увидел, что я, оказывается, здесь не один. И нас всех поймала сетка. Песок она тоже пыталась поймать, но он просыпался сквозь ячейки. Такой у нас неуловимый песок. Просто-таки огненный. Я сидел и наблюдал, как песок пытался прожечь в сетке дыру. Интересно, прожжет или нет? Я посмотрел на горизонт. Там еще танцевали красные языки песчаного пламени. Пламени… Вот так же танцуют тени от костра, складываясь… О Боги!

Я вспомнил все.

И проснулся.

Где-то рядом захлопали крылья, обдавая потоком холодного воздуха. Я среагировал не сразу, возвращая все части разобщенного сознания из многочисленных горных щелей и впадин и собирая их воедино.

Я сощурился, прикрывая глаза ладонью от слепящего света, внезапно и крайне неприятно разрезавшего темноту. Я, знаете ли, уже успел привыкнуть.

Напротив меня стояло человек пять, все в тех же закрывающих лица повязках давешних патрульных. Впереди с большим фонарем в руке стоял пожилой уже тип, но отнюдь не старик. Отнюдь. Я присмотрелся к чисто выбритому, за исключением пышных усов, лицу с минимумом морщин, которые, впрочем, все до единой обозначились резкими тенями от фонаря, поднятого им у самого лица. Усы рассекал явный шрам, это было видно четко. А вот глаз под такой же резкой тенью капюшона не было видно вовсе. Но взгляд у этих глаз был очень, очень материальный. И крайне жесткий.

Ну что ж, раз так, не нужен нам свет. Я взмахнул рукой и фонарь погас, погрузив нас обратно в непроглядную темень, уже не разбавленную даже рыжей полосой на горизонте.

— Я вам что говорил, — послышалось из темноты.

— Если бы вы больше думали и меньше говорили, давно состояли бы в Ордене, капитан, — ледяным тоном отрезал человек с фонарем, особо выделив последнее слово так, будто оно было сделано из навоза. — К вашему сведению, иные магические школы практикуют для решения таких проблем вовсе не управление животными, а левитацию и пространственные прыжки. Ваше счастье, что он к ним не принадлежит.

— Могу я попросить прекратить говорить обо мне в третьем лице? — меланхолично поинтересовался я. И когда это я стал таким вежливым? Сразу вспоминается сэр и его овсянка.

— Ах, так молодой человек нас понимает. Это радует, — с безрадостно отозвался усатый. Из-за его плеча высунулся давешний капитан и, не уловив того, что я уже стал активным участником разговора, начал оправдываться:

— Он же никуда не делся. Риск был минимален.

— Капитан, заткнитесь, — ровно ответил Фонарщик. — Не ставьте себе в заслугу набор случайностей. Идите к своим воинам, если не хотите снова сделаться учеником.

— Как пожелаете, — довольно-таки сердито сказал капитан. — Но я бы на вашем месте…

— Вот поэтому вы и не на моем месте.

— Но…

— Идите! — Усатый зажег наконец свой фонарь снова. Яркий сноп золотисто-желтого света оказался очень неуместным, но моя попытка погасить его повторно провалилась. — Чем вам не нравиться мой фонарь, молодой человек? Боитесь света?

— Чего я боюсь, вас не касается, — я встал и шагнул назад, за освещенный круг. Пятерка за спиной Усатого напряглась. Понятно. Предельно понятно. У всех довольно сильная защита от магии, но где вы здесь видели мага? Я аккуратно обошел защиту стороной, и, не замеченный, за пару секунд успел сотворить ма-а-аленькую корректировочку. Совсем маленькую, но ее хватило, когда я внезапно бросился бежать. Ребята рванулись друг другу под ноги, попадав, как сбитые кегли, сбив с ног заодно и Усатого. Я криво усмехнулся на бегу и почти сразу же наткнулся на невидимую стену. Силовым толчком она не сносилась. Я метнулся в сторону, жалея, что не догадался параллельно с побегом сканировать пространство. Одновременно с этой мыслью я почувствовал такой удар по спине, как будто огрели не меньше, чем столом на двенадцать персон, и не кто иной, как Дикий. Я с шумом выдохнул и рухнул на колени. Вдохнуть, как и подняться, не получалось. Я с тихим ужасом начал понимать, что с позвоночником все может обстоять гораздо хуже, чем мне кажется. Поэтому обхватившим меня через секунду со всех сторон рукам я не сопротивлялся, дотошно прислушиваясь к собственному организму.

— Дурак. Куда бы ты побежал? Крылья у тебя под курткой, что ли? А? — раздраженно, но не зло отчитал меня подошедший Усатый. Я опустил голову, бросая исподлобья косые взгляды на схвативших меня молодчиков. Держали меня крепко и тщательно. Четыре человека. Насколько я мог судить, все из патруля и каждый в состоянии походя свернуть шею быку. Я изобразил раскаяние в собственной несусветной глупости, оценивая расстановку сил противника. Трое…нет, четверо, у птиц, пятеро опять маячат у Усатого за спиной, еще человек двадцать ненавязчиво кружит по периметру площадки.

Ладно, расслабимся и будем получать удовольствие. Пока.

— А ну-ка, что ты там прячешь? Клыки вампирьи? — меня бесцеремонно взяли за подбородок, дернули его вверх и бесцеремонно осветили во всех подробностях фонарем. Стоять на коленях на голом камне было больно, особенно под весом навалившихся на меня качков, и я беспокойно ерзал все время, пока мне крутили голову, разглядывая лицо и пытаясь заставить открыть рот. Счас, разбежался. Я зажмуривал глаза оу света, а челюсти сжал так, что мышцы свело судорогой. — Молодой человек, сопротивляться не в ваших интересах. Тем более, что я и так вижу, что вы именно человек. Кстати, раз уж так, что вы имеете против света?

— Он, знаете ли, глаза режет, — с издевкой ответил я. — Раз уж мне, очевидно, придется добровольно-принудительно куда-то с вами ехать, может, представитесь?

— Мое имя, — он бросил на меня пронзительный холодный взгляд, — вас не касается. Можете звать меня просто магистром, если именование вам так важно. И, кстати, вы не ошиблись, — тон опять стал почти физически ощущаемо ледяным, — вы с нами поедете. Догадались или считали?

— Когда на тебя навалилось столько народу, об этом сложно не догадаться, — проворчал я.

— Вы сами виноваты. Поднимайте его, — бросил он моим бычкам. Те с грацией вышеназванных животных выполнили требуемое. Хорошо хоть не слишком помяли. Меня пошатывало, но я усилием воли заставил себя выпрямиться. И обезоруживающе улыбнуться.

— Ладно, уговорили. У меня только один вопрос — на кой вам сдалась моя неприметная особа?

— Скажите спасибо, — его губы слегка искривились, — капитану. Он мне сообщил о вашем беспрецедентном владении холодным оружием. А так же о вашем удивительном магическом фоне и потрясающей скромности. Нам нужны такие люди.

— Что же он сам меня не…пригласил прогуляться? — я продолжал широко улыбаться, даже когда меня начали невежливо подталкивать в больную спину по направлению к птицам.

— Вы считаете, он бы с вами справился? Вижу, что нет. Капитан тоже так подумал. Он неплохой маг, но занятие неподобающим ремеслом лишней силы и знаний не прибавляет. Мотайте на ус, юноша, я все это вам говорю исключительно по доброте душевной.

— И почему меня терзают смутные сомненья… — пробормотал я себе под нос, ежась от отнюдь не душевных переливов голоса собеседника. Кольцо праздношатающихся членов патруля по мере нашего продвижения начало сжиматься. Больше половины из них были магами, правда, не слишком сильными и специализирующимися на стихиях. Я нацепил на лицо непроницаемое выражение, которое решил там и оставить на ближайшие несколько часов.

До птиц оставалось всего ничего, когда плотное уже кольцо людей постепенно растеклось между сизых громадин. Если на расстоянии в них не было ничего особенного, то так близко они просто пугали своими размерами. Некоторые просто переступали на когтистых лапах, другие встряхивались и почесывались, поводя хвостом и вычищая клювом перья на крыльях. Одна вообще пыталась продолбить клювом участок скалы. Я только сглотнул, созерцая, как молит действительно разваливается на куски.

Все это сопровождалось характерным для птичьего базара громким шуршанием и хлопаньем. Но вот ближайшая птица разинула огромный загнутый клюв и издала такой вопль, что, по моему, на правое ухо я все-таки оглох. Крик отразился от скал многократным эхом. За первым воплем последовали другие — птицы надрывались десятками глоток, хлопая крыльями и вскидывая головы, пока люди метались между ними и пытались успокоить.

— Магистр, это плохо. Сервы чуют опасность для гнезда, — выпалил запыхавшийся капитан, пытаясь удержать в руках уздечку бьющей крыльями птицы. — Надо срочно возвращаться.

— Вы полагаете?…

— Да, я полагаю, черт подери! — сердито крикнул капитан магистру. — В такой момент вам нельзя было даже на минуту высовываться из замка. Что вам так припекло, в самом деле?! Он что, единственный и неповторимый? — он сплюнул, — Дурак-мечник, которому просто повезло, ну, странноватый немного и что? Я, может, на магистра за всю свою жизнь не наработаю, зато я кое-что понимаю в тактике и стратегии.

— Этот самый дурак может в последствии иметь к вашей тактике и стратегии прямое отношение, вы об этом не подумали? Новый вид нечисти опасен тем…

— Магистр, ради Троих, избавьте меня от лекций, — перебил его капитан, резко присев с поводьями в руках, притянув таким образом клювастую голову к земле. Птица возмущенно шлепнула крылом по земле, попав плашмя мне по лицу самым краем. Т-тварюга… Я отмахнулся от перьев длиной в руку и хотел было протереть слезящиеся глаза, но мое резкое движение не осталось без внимания. Руку перехватили и заломили за спину, для порядка добавив еще и вторую.

— …опасен тем, что неизвестны наиболее эффективные средства борьбы с ней! — ровно закончил магистр. — Не говоря уже обо всем прочем. Юноша, выкидывать разного рода коленца не рекомендую, иначе придется завязать вам еще и рот, — обратился он ко мне, явно комментируя тот факт, что руки мне уже связали. За спиной.

— Вы что, хотите сказать, что я в таком виде полечу? Или вы мне телепорт персональный откроете?

— Не волнуйтесь, вас будут крепко держать. Под моим личным присмотром.

Дождались. Я угрюмо позволил себя подсадить в большое и на вид удобное седло. Подсадить-то подсадили, но вот сеть в него… Птица беспокойно вскрикивала и подпрыгивала на месте, и это самое седло ходило ходуном. Цепляться было нечем, разве что зубами. Я нервно облизнулся и попытался перекинуть ногу через седло. Птица в очередной раз подпрыгнула, нога скользнула в стремени и подвернулась, а я начал падать. Легкий телекинетический толчок вернул меня в прежнее положение и угнездил в седле. Раньше нельзя было догадаться? Я поерзал, устраиваясь поудобнее и не без интереса наблюдая, как легко, будто и не касаясь стремян, вскакивает в седло первая тройка и лихо взмывает в верх, держа под мышками свои турнирные копья.

От созерцательной деятельности я отвлекся, когда седло громко заскрипело и позади меня взгромоздился один из магов, причем нетипично мощных для этой братии габаритов. Под его натиском меня вынесло фактически на переднюю луку. Птица и подпрыгнула и… Иххх… Я стиснул зубы, чтобы не начать материться вслух. Впервые жалею, что я мужчина. Я бы даже сказал, очень…

Я помутневшим взглядом проводил натянувшиеся по обе стороны от меня поводья. Толстая ручища крепко обхватила за пояс, вжав в седло. «…!!!» Ты сам в это ввязался, терпи! Ты мужчина в конце-то концов или нет?!

Мужчина. В тот момент, когда птица особенно высоко подпрыгнула перед взлетом, я почувствовал это как нельзя более остро. Как бы там чего-нибудь не отбить…насовсем. В седле трясло и каждый толчок был…кхм… В конце концов, перебрав весь свой матерный запас, я приловчился сжимать птичью шею коленями и смог таким образом чуть-чуть приподняться над лукой. (больше приподняться не давала все та же мощная длань охранника). Тем не менее мне полегчало настолько, что я наконец-то собрал в кучку окосевшие от боли глаза и начал адекватно воспринимать окружающий мир. То, что последние пятнадцать минут воспринималось фоновым шумом, волшебным образом превратилось в обычный человеческий ор.

— Почему сразу не доложили?!

— Не сразу смогли найти. Связник записал неправильные координаты.

— Для таких случаев существует амулет экстренной связи, об этом вы подумать, естественно, не могли?! — орал на какого-то патрульного капитан, чуть ли не брызгая слюной на летевшего рядом патрульного. Правое ухо (а именно справа от меня, и очень близко, летел сей замечательный господин) едва не заложило повторно. — Район, бери свой!девяток, и ветром на подмогу, пока до замка не докатилось! — прокричал он куда-то вниз, лихо наклонившись в седле. Обруганный патрульный подтянул поводья, и его серва резко нырнула вниз. Я проводил его взглядом. И почти сразу же зажмурился. Я еще не настолько перестал бояться высоты. Мы летели не слишком высоко, но на такой скорости… Да и понятие высоты в горах относительно. Вот сейчас внизу проплывает широченный разлом даже боюсь представить, скольких километров глубиной. Да и положение у меня более чем неустойчивое. Впрочем… Я сглотнул и заставил себя открыть глаза. Не то у меня положение, чтобы выпендриваться. Поэтому я уже почти спокойно проводил взглядом три тройки с девятником и провинившимся патрульным во главе, с вызывающей уважения синхрпнностью развернувшиеся на девяносто градусов и плавно забирающих вверх.

— Кто вам давал приказ разбивать отряд? — жестко бросил Магистр, летевший, как оказалось слева, нос… то есть клюв к клюву с «моей» птицей. — Сколько можно вам говорить…

— Магистр, вот теперь моя очередь попросить вас заткнуться. У меня там люди по…

— Ваши люди погибают постоянно, — отрезал Магистр. — Во множестве стычек одновременно. Но возьми меня демоны, если это освобождает вас от обязанностей! Был приказ охранять меня и пленника. Вам это ничего не говорит?

— Идите вы знаете куда со своим пленником! Дернула же Молонья за язык… — процедил капитан. — Там, внизу, опять бой идет, и опять у моих девятников людей не хватает. И все потому, что на замок постоянно кто-то лезет. С чего бы это? — ядовито закончил он.

— Не ваше дело.

— Если вся эта орда из-за недостатка людей пробьется к замку, будет мое. Так что прекратите тявкать на моих людей и меня, если не хотите такого финала.

— А если вы не перестанете тявкать на меня, окажетесь среди неопознанных трупов.

— Это угроза? — капитан недобро глянул на магистра из-под насупленных бровей.

— Нет, это проснулся мой дар предвиденья, — ехидно прошипел Магистр.

— Смотрите, чтобы у меня он не проснулся, — проворчал капитан и угрюмо уставился прямо перед собой. Я бросил вниз быстрый взгляд — судя по мельканию уже практически неразличимых в темноте скал, экстренное сообщение заставило патруль подстегнуть своих горячих летунов. Н-да…

Следующие минут двадцать прошли в гробовом молчании, прерываемом только вдохновенными птичьими воплями. Их что, никак нельзя заставить помолчать? По-моему, все вражеское войско, сколько есть, мгновенно обнаружит карательный отряд по звуковому сопровождению. Я сосредоточился на том, чтобы колени не соскальзывали с гладкой птичьей шеи. К капитану подлетел еще один визитер с исключительно служебными проблемами, потом еще один и еще, и я в конце концов перестал вслушиваться в разговоры вполголоса на тему: «Маячки прибарахливают, как лететь будем?» и «Дозвольте ряд поменять, серва бесится». Вдруг ухо резанула неожиданно высокая нота. Я обернулся.

— Да. Почему?… А вы пробовали? — донеслось справа. Ответа я не расслышал, ибо диалог шел вполголоса. Опять раздают ЦУ. Я навострил уши, ибо чуяло мое сердце…

— Так пошлите больше людей, — пожал плечами капитан, обращаясь к почти невидимому в темноте собеседнику.

— Не могу. Четыре отряда на северном склоне, шесть на южном. Плюс в Лысой расселине полтора и на Скалистой Горке, Радужной и Спиральной скалах по одному. Это минимум. Трое знают, откуда это все лезет… Так из этих отрядов выбирать уже не могу, а там остается только замковый гарнизон.

— К Заллену пробовал летать?

— Да к нему и летать-то не надо, в замке он был.

— Зачем?

— Да пошел к лорду-командующему с тем же вопросом, что и я.

— Ну и?

— Кукиш ему лорд-командующий показал. Ей-богу, Шейр, как будто ты не знаешь этих замковых… Смех один. Ты из сотников последний не при деле, думал у тебя сдолжить…

Собеседник капитана тяжко вздохнул. Внезапный резкий порыв ветра унес этот вздох далеко на запад. Заметно похолодало, не говоря уже о общей затемненности. Я начал опасаться того, что буря разразится-таки до того, как мы прибудем на место.

— Ну а как там, вообще?… — едва слышно, украдкой от людей, прошептал капитан.

— Страшно, — так же тихо ответил его невидимый собеседник. — Ей-богу, страшно. Они все птицам в брюхо и глаза метят. И попадают ведь… Эдмиров отряд так схоронили, часа не прошло.

— А люди?…

— То ж ты сам не видел. То и у нас. И лезут, и лезут, непонятно из каких дыр.

— Ладно, Райэ, строго между нами… — капитан нагнулся в седле в сторону собеседника и что-то тихо сказал. Я не вслушивался, потому как впереди показалась очевидная цель нашей прогулки на свежем воздухе. Замок. Самый огромный замок, какой человек вообще мог поставить в этих горах. Кряжистый, мощный, приземистый, он будто пустил корни в горное плато, на которой был возведен.