Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Калинов мост

ModernLib.Net / Шведов Сергей / Калинов мост - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 1)
Автор: Шведов Сергей
Жанр:

 

 


Сергей Владимирович Шведов
Калинов мост.

      Средневековье – эпоха скучная. Можно, конечно, объявить войну особенно надоедливому соседу или поучаствовать в каком-нибудь турнире, но этим список развлечений, пожалуй, и заканчивается. Да и где вы найдете в благословенной Апландии героя, который рискнул бы сразиться на ристалище или перекинуться в кости с Великим и Ужасным сиром де Ружем бароном де Френом, Истребителем Драконов, Колдуном и Магом, когда вся округа буквально трепещет от одного только упоминания его имени. А между тем человек я мирный, просвещенный и возможно даже гуманный. О степени собственной цивилизованности я даже не говорю. Впрочем, последнее, не моя заслуга, а достижение той эпохи, из которой меня забросило сначала на остров Буян, а потом и в забытую Богом Апландию, где меня угораздило жениться на местной девице и завести детей. Я всегда считал себя везунчиком, но с благородной Маргаритой мне повезло особенно сильно. Это благодаря ей я связался со зверем апокалипсиса и насовершал кучу подвигов, подробно описанных в бессмертной поэме одного моего хорошего знакомого, менестреля по профессии. Зовут этого типа Берта Мария Шарль Бернар де Перрон, и если у вас хватит терпения дочитать его поэтический опус до конца, можете смело записывать это деяние в свой послужной список как подвиг. Впрочем, есть надежда, что сей плод поэтического вдохновения средневекового графомана затеряется в глубине веков и не доживет до нашего времени, в противном случае, мною наверняка заинтересуется прокуратура. Ибо то, что в Апландии почитается как подвиг, в Российской Федерации почему-то объявляется противоправным деянием с последующим привлечением героя к суду. А у меня, между прочим, уже были неприятности с федеральной службой безопасности, и некий капитан по имени Василий клятвенно обещал подобрать для меня в Уголовном кодексе подходящую статью, ну в крайнем случае, пробить ее через Думу. И в довершение всех бед некий Ираклий Морава, он же Ванька Сидоров написал обо мне такой похабный роман, что, дойди он каким-то чудом до лап средневековой инквизиции, меня непременно бы сожгли на костре как закоренелого еретика и законченного развратника. Не говоря уже о семейных неприятностях. Ох, уж эти мне литераторы, с их неуемными фантазиями, как романтическими, так и эротическими. Ведь можно же войти в положение женатого человека. Допустим, я вступил в связь с некой дамой, именовавшей себя феей Морганой, а на поверку оказавшейся Медузой Горгоной, но ведь это была чистая случайность, можно даже сказать рок. К сожалению, и менестрель Бернар де Перрон и драматург Ираклий Морава почему-то именно этот малозначительный эпизод расписали во всех подробностях. Далась им эта Медуза Горгона, оказавшаяся вдобавок ко всем своим недостаткам еще и любовницей Люцифера. Я, правда, не берусь утверждать, что угробленный мною деятель и есть тот самый, известный практически всем, персонаж, но, согласитесь, даже совпадение имен говорит о многом. Словом, подвиг я совершил нешуточный. Ну и казалось бы, если вы приличные литераторы, сосредоточьтесь на описание именно этого моего бесспорно героического деяния, так нет же, они обязательно приплетут сюда и распутную бабенку, имеющую к основному сюжету косвенное отношение.
      – Пожалуй, с этим твоим утверждением я не соглашусь, – вскольз заметил сир Марк де Меласс, потягивая вино из позолоченного кубка. – Все-таки липовая фея Моргана не была пятым колесом в созданной Люцифером колеснице.
      Про благородного Марка могу сказать только одно – тот еще тип. В Российской Федерации он известен как актер Марк Ключевский, а в далекой от нас по времени и давно уже вроде бы почившей Атлантиде его знают как царевича Мрака сына Аталава, рожденного знатной женщиной из клана Белого Волка и потому имеющего склонность к оборотничеству. Впрочем, справедливости ради надо заметить, что в Атлантиде и Гиперборее вся знать страдала этим недостатком, который их усилиями был возведен в ранг достоинства. Однако в благословенной Апландии оборотничество не в почете и даже более того. Во всяком случае, досточтимый отец Жильбер не раз намекал нам с Марком, что подобные способности к перевоплощению, возможно и невинные по своей сути, будут весьма негативно восприняты святой инквизицией, буде мы вздумаем демонстрировать их на публике. Разумеется, мы не настолько глупы, чтобы пренебречь советом знающего человека. И если бы не менестрель Бернар де Перрон никто из соседей никогда бы не узнал о некоторых особенностях наших в остальном вполне здоровых организмов. Справедливости ради надо сказать, что слава колдуна и оборотня принесла Марку кое-какие дивиденды. В частности когда он вздумал жениться на вдове недавно почившего графа де Грамона и прибрать к рукам его замок, во всей Апландии не нашлось человека, осмелившегося ему в этом помешать. Хотя недовольные, конечно, были, особенно когда новый муж благородной Дианы присвоил себе не только замок и земли, но и титул. Особенно усердствовал некий сир Антуан де Шаузель, доводившийся покойному графу дальним родственником. Впрочем, связываться с оборотнем и он не рискнул, зато во всю брызгал ядом по округе, пытаясь опорочить глупыми сплетнями не только графа Марка де Меласса де Грамона, но и вашего покорного слугу сира Вадимира де Ружа барона де Френа.
      – А что, досточтимый отец Жильбер, крестового похода в ближайшее время не предвидится?
      Отец Жильбер разделял с нами нехитрую трапезу и был активным участником беседы. Старый кюре был осведомлен о наших с де Мелассом недостатках лучше чем кто-либо в округе, но почему-то не предал нас анафеме, а пытался наставить на путь истины благочестивыми проповедями. Возможно, он полагал, что в краю, где нечистая сила правит бал вот уже многие сотни лет, иметь под рукой парочку прирученных оборотней не так уж плохо. Вопрос ему задал я, ибо считал крестовые походы полезным начинанием, поглощавшим неуемную энергию средневековых рыцарей, которая в противном случае выплескивалась на головы миролюбивых соседей, погружая в усобицу всю округу.
      – К сожалению, я давно уже не получал вестей из папской курии, – развел руками кюре.
      С информацией в Апландии дело обстояло еще хуже, чем с развлечениями. Ни телевидения, ни радио, ни Интернета. Мобильники и те здесь не работали. Чтобы обменяться парой фраз с тем же де Мелассом мне приходилось либо самому отправляться в замок Грамон, либо посылать к графу гонца, с приглашением пожаловать в гости. Все мои попытки цивилизовать местное население и ввести в обиход хотя бы телеграф с примитивной азбукой Морзе вызвали такую негативную реакцию духовенства, что я вынужден был оставить эту мысль до лучших времен, а точнее до начала двадцатого века.
      – А если на побережье высадятся сарацины? – сокрушенно покачал я головой. – Или, скажем, нурманы вздумают напасть на беззащитную Апландию? А мы будем спокойно пить вино, пока они не доберутся до стен наших замков.
      – Какие еще нурманы? – удивился отец Жильбер. – Никаких нурманов в наших краях отродясь не бывало. Правда, несколько столетий назад нас беспокоили варги с острова Рюген, но ныне упоминания о них сохранились лишь в старых летописях. Отпетые были разбойники, однако после разрушения капища их мерзкого идола в Араконе, набеги варгов прекратились.
      – А этого идола случайно не Велесом звали? – насторожился я.
      – Его звали Световидом.
      К сожалению, в замке Руж не было Вацлава Карловича Крафта, знатока древних мифов, и мне не у кого было уточнить, кем был этот Световид, и к какому роду племени принадлежали загадочные варги, о которых упомянул отец Жильбер.
      – Варги или руги, как их еще называли, были славянами, – пояснил мне Марк Ключевский. – А остров Рюген имел и другое название у наших славных предков, под которым он и сохранился в памяти потомков – остров Буян.
      – Откуда ты знаешь? – удивился я.
      – Мне рассказывал об этом монсеньор Доминго.
      – А о Световиде тебе верховный жрец храма Тьмы ничего не рассказывал?
      – Возможно, Световид был одним из воплощений верховного божества славян Рода, не исключено, что в свою очередь Перун, а следовательно Юпитер был одним из его воплощений.
      – Ты хочешь сказать, что храм Йопитера и есть то самое капище Арконы, про которое нам сообщил отец Жильбер?
      – Скорее всего да. Между прочим, знаменитый Рюрик, которому приписывают основание нашего государства, был варягом или варгом, то есть выходцем с острова Буян. Эти самые варги, варяги, руги или русы, если верить арабским источникам, нападали в свое время не только на Апландию, но и на Севилью и вообще воевали по всему побережью. Не исключаю, что они не только воевали, но и оседали в Апландии в качестве владетельных сеньоров.
      – Выходит, они могли знать о гробницах древних атлантов?
      – Скорее всего, не только знали, но и черпали из них свое могущество.
      – Что вы на это скажите, отец Жильбер? – обернулся я к старому кюре.
      – Предки сира Гийома де Руж действительно были пришлыми в наших краях. Но когда они здесь появились и откуда пришли, сказать трудно. Во всяком случае, замок в котором мы сейчас находимся до сих пор иногда называют Ругом, а не Ружем. Следовательно и предков благородного Гийома раньше называли синьорами де Руг. То есть господами из Руга.
      Что ни говори, а экскурс в древнюю историю получился весьма любопытным. Недаром же умные люди говорят, что мир тесен. Теперь выясняется, что он тесен не только в пространстве, но и во времени. Выходит, остров Буян сыграл весьма заметную роль не только в нашей, но и во всей европейской истории.
      – Я тебе рассказывал, что недавно видел Анастасию?
      – Какую еще Анастасию? – Погруженный в глубочайшие раздумья о судьбах мира я не сразу отреагировал на вопрос Марка.
      – Зимину.
      – Что? – я даже привстал с кресла от удивления. – Графиню де Вильруа?
      – А она разве графиня? – в свою очередь не поверил мне Марк.
      Я вас умоляю. Какие могут быть по этому поводу сомнения, если я собственной персоной присутствовал на ее бракосочетании с благородным Артуром де Вильруа. И обвенчал Анастасию с оборотнем никто иной как сам монсеньор Доминго. Правда, свадьба закончилась грандиозным мордобоем, унесшим не один десяток жизней, но чего не бывает на народных гуляниях.
      – Этот тот самый замок волкодлаков? – припомнил, наконец, сир Марк де Меласс.
      Меня забывчивость благородного синьора не удивила, ибо именно у стен этого самого замка он совершил очень некрасивый поступок. А именно, ограбил нашего хорошего знакомого Вацлава Карловича Крафта, можно сказать, до нитки. Впрочем, с рыцарями подобные казусы случаются сплошь и рядом, особенно если это рыцари с большой дороги, точнее странствующие рыцари.
      – Так откуда в наших краях появилась Анастасия?
      – Понятия не имею, – пожал плечами Ключевский. – Но сейчас она обосновалась в замке Антуана де Шаузеля то ли в качестве экономки, то ли в качестве любовницы.
      – Бедный Антуан! – искренне посочувствовал я своему недругу. – И как же его угораздило.
      В свое время нам с трудом удалось вырвать из рук этой похотливой ведьмы несчастного менестреля де Перрона. Который, правда, по свойственной всем поэтам рассеянности угодил из огня да в полымя. То есть из объятий ведьмы Анастасии попал в объятия мудрой львицы Светланы, в морально-нравственных качествах которой у меня были большие сомнения.
      – Шаузель искал орудие мести и, кажется, нашел его в лице прекрасной Анастасии, – вздохнул Марк.
      – А мстить, как я понимаю, он собирается нам с тобой?
      – Ты правильно понимаешь, сир Вадимир. Шаузель считает, что именно мы увели у него из под носа замок Грамон, графский титул и земли.
      – Я всегда полагал, сир Марк, что вы с Анастасией друзья?
      – Скажем так, мы были союзниками. У нас была общая цель. И мы оба служили верховному жрецу храма Тьмы монсеньору Доминго.
      – Умоляю вас, сиры, – всплеснул руками отец Жильбер, – избавьте меня от столь страшных и темных подробностей вашей жизни.
      Мне осталось только посочувствовать старому священнику, которому приходится жить среди монстров. Впрочем, как я подозревал, делает это отец Жильбер не совсем по доброй воле. Видимо, замок Руж и его обитатели давно привлекали внимание папской курии, и это внимание отнюдь не ослабло после того, как я отправил на тот свет зверя апокалипсиса. Дабы не травмировать посланца папского престола мы с Марком прошли на галерею, где и продолжили наш разговор с глазу на глаз.
      – Я полагал, что жрица храма Тьмы безропотно признает власть нового патрона.
      – Ты имеешь в виду себя?
      – Разумеется. Я же бог Велес, дорогой Марк.
      – Боюсь, что прекрасная Анастасия поменяла ориентацию.
      – Ты меня пугаешь, Ключевский. Неужели она стала лесбиянкой?
      – Она поменяла религиозную ориентацию и теперь служит совсем другим богам. Я же тебе говорил, Чарнота, что понятия Света и Тьмы у древних людей отличались от наших. Свет в их представлении вовсе не синоним Добра. И в этом смысле наши предки были, пожалуй, мудрее нас, ибо зло можно творить как и средь бела дня, так и под покровом ночи.
      – Так ты считаешь, что Анастасия была связана с Люцифером?
      – Я этого не исключаю. Она была доверенным лицом монсеньора Доминго, а этот человек знал о Носителе Света если не все, то многое.
      – Но Люцифер мертв, так же как и монсеньор Доминго. На что или на кого рассчитывает Анастасия?
      – Не знаю, – пожал плечами Марк. – Но, видимо, у нее есть могущественный покровитель, если она без колебаний бросила вызов сыновьям царя Аталава, то есть нам.
      Пожалуй, Ключевский был прав. Связавшись с нашим единственным врагом в Апландии, Анастасия Зимина недвусмысленно дала понять, что не числит нас с де Мелассом среди своих друзей. И судя по всему, решение свое она приняла не под воздействием эмоций, а уж тем паче любви к Антуану де Шаузелю. По-моему, эта женщина вообще не умела любить.
      – Как ты думаешь, Марк, Анастасия наша современница?
      – У меня на этот счет большие сомнения, – покачал головой Ключевский. – Она прекрасно ориентировалась в двадцать первом веке, и, тем не менее, меня всегда не покидало ощущение, что в Российской Федерации она всего лишь гостья. Ты получил приглашение от Шаузеля на турнир?
      – Пока нет. А в честь чего сир Антуан так расщедрился? Чай рыцарский турнир, это не футбольный матч на кубок районного спорткомитета, он больших денег стоит.
      – Сир Антуан собирается защищать честь прекрасной дамы и уже созвал гостей со всей Апландии. Это все, что я знаю. И в отличие от тебя, я уже получил приглашение.
      – И собираешься ехать?
      – Безусловно.
      В принципе намечавшийся турнир можно было считать блажью заскучавшего богатого феодала. Но в том то и дело, что Антуан де Шаузель богатым не был. К тому же он был феноменально скуп, если верить ходившим по Апландии слухам, и в этом мог соперничать только с покойным графом Жофруа де Грамоном.
      Озабоченный Марк де Меласс покинул замок Руж на исходе дня, а я отправился в спальню к своей супруге с надеждой не только на привет и ласку, но и на получение информации. Благородная Маргарита пребывала в прекрасном расположении духа, так что мне далеко не сразу удалось перейти к интересующему меня вопросу. Прелюдия растянулась едва ли не на полночи. Однако выполнив супружеский долг, я все-таки затронул тему, взволновавшую всю округу.
      – Скажите, драгоценный алмаз моего сердца, вам имя «Анастасия» ничего не говорит?
      – Ты имеешь в виду приживалку сира Антуана де Шаузеля?
      – В общем, да, – не стал я запираться.
      Должен сказать, что спальня благородной Маргариты, благодаря моим стараниям и кое-каким материалам, с большим трудом переправленным из благословенной Российской Федерации в средневековую Апландию, приобрела довольно сносный вид и могла даже претендовать на звание уютного гнездышка. Впрочем, мне удалось подправить не только спальню супруги, но и весь замок. Конечно, до особняков российских олигархов этому скромному средневековому сооружению было далеко, но все окрестные синьоры буквально дохли от зависти, стоило им только ступить на порог нашего жилища. О нарядах благородной Маргариты я даже не говорю. Соперничать с ней могла только благородная Диана де Грамон, благодаря неустанным усилиям своего нового мужа Марка де Меласса, опустошавшего российские магазины, дабы ублажить средневековую модницу.
      – Она ведьма. В этом нет никакого сомнения ни у меня, ни у благородной Дианы.
      – Ну что же, – согласился я с супругой, – в этом вопросе вам с графиней можно доверять.
      – Это что намек? – мгновенно отмобилизовалась для отпора благородная Маргарита.
      – Но ты же не станешь отрицать, золотая моя, что обладаешь магическим даром.
      – Чем я обладаю? – удивилась Маргарита.
      – Неважно, – махнул я рукой, не желая углубляться в щекотливую тему. Дело в том, что по непроверенным слухам моя дражайшая половина совпадала на генетическом уровне с одной из шести Медуз Горгон и, живи мы в Атлантиде, она могла бы претендовать на весьма видное место в тамошнем бомонде. Правда, я никогда не видел ее превращений и далеко не был уверен, что она осведомлена о своих необычайных способностях. Хотя, не исключено, что догадывается.
      – Ты ведь была знакома с леди Морганой?
      – Допустим, – не стала спорить Маргарита. – Однажды мы встречались в замке Грамон.
      – И, разумеется, понравились друг другу?
      – С чего ты взял?! Мне эта с позволения сказать дама сразу же показалась подозрительной. Особенно когда она стала расспрашивать меня о детях. Натали де Перрон считает, что за этой старой ведьмой тянется кровавый след.
      – Не такая уж она была и старая, – попробовал я заступиться за свою знакомую и сделал это совершенно напрасно, ибо всколыхнул в груди своей супруги целую бурю чувств, спровоцированных не столько моим неосмотрительным поведением, сколько литературными фантазиями Бернара де Перрона.
      – Не могу же я отвечать за горячечный бред всех апландских менестрелей, – попробовал я замять скандал в самом зародыше. – Этот безумный пиит черт знает что обо мне насочинял.
      – Следовательно это не ты убил дракона и василиска?
      – Василиска действительно убил я, но уверяю тебя, дорогая, этот ощипанный петух со змеиным хвостом не стоил тех хвалебных эпитетов, которые вывалил на него наш впавший в творческий маразм друг. Что же касается дракона, то во-первых, ухайдакали мы его на пару с доблестным сиром де Мелассом, а во-вторых, этот тип был не полноценным драконом, а всего лишь оборотнем. Вот папа его, по слухам, действительно был драконом, но он покинул нашу планету довольно давно, еще до того как неразумные приматы обезобразили ее пейзаж.
      – Ты обладаешь поразительной способностью уходить от ответов на мои вопросы, Вадимир. Я ничего не знаю о твоем темном прошлом.
      Я бы не сказал, что мое прошлое такое уж темное, будь я менестрелем, непременно назвал бы его героическим, но, к счастью, Бог обделил меня как поэтическим даром так и страстью к рыцарским подвигам.
      – А о своих детях леди Моргана тебе ничего не рассказывала? – перевел я разговор на более безопасную тему. – У нее ведь, кажется, был сын?
      – Не только сын, но и дочь.
      – Ты уверена на счет дочери?
      – Сын был с ней, когда она посетила замок Грамон, что же касается дочери, то она о ней лишь вскольз упомянула.
      Сына благородной леди Морганы я знал и более того однажды набил ему морду в стесненных обстоятельствах. А Марк де Меласс и вовсе едва не снес этому придурку голову. Но, к сожалению, Мордреду, он же Сенечка, удалось избежать поединка. Видимо, мы с Марком совершенно напрасно выпустили этого сукиного сына из виду, посчитав его всего лишь шестеркой. В одном я был, однако, уверен почти на сто процентов Сенечка-Мордред не был сыном Медузы Горгоны. Не исключено, что такой же ложью были слова Морганы о дочери.
      – Натали де Перрон считает, что небезызвестная тебе Анастасия и является дочерью феи Морганы.
      – Это она тебе сама сказала! – Я даже приподнялся на локте, не в силах удержать изумления.
      Должен сказать, что мудрая львица Светлана, которую я знал под именем Наташки, на удивление легко вписалась в высшее апландское общество, выскочив замуж за Бернара де Перрона. Хотя чему тут удивляться. Эта молодая женщина прошла очень хорошую школу в храме Йопитера и наставниками у нее были такие незаурядные люди, как Завид и Варлав. Похоже бывшая жрица ныне разрушенного храма почувствовала опасность, исходящую от Анастасии Зиминой и решила на всякий случай заручиться поддержкой названных сестер, унаследовавших на генетическом уровне качества дочерей Морского царя. Похоже, я слишком рано решил, что нависшая над моей судьбой тень загадочной Атлантиды рассеялась словно дым со смертью Люцифера.
      – Так мы едем на турнир в замок Шаузель?
      – Я бы предпочел поехать один.
      – Нет уж, – решительно возразила Маргарита. – я не желаю жить затворницей по милости тирана-мужа.
      Тираном я, разумеется, не был, хотя и подкаблучником меня назвать трудно. А мои протесты были связаны прежде всего с нежеланием подвергать риску любимую жену и мать моих детей. У меня практически не было сомнений, что в замке Шаузель намечается что-то темное, чтобы не сказать гадостное. Однако мои предостережения не возымели на мадам де Руж ровным счетом никакого воздействия. Спорить с ней было совершенно бесполезно, и я махнул рукой, памятуя о том, что лежавшая рядом со мной прекрасная женщина обладает немалыми магическими возможностями и вполне способна постоять за себя в сложной ситуации.
      Наш выезд в замок Шаузель был обставлен с подобающей владетельному синьору пышностью. Не мог же в самом деле сир де Руж барон де Френ явиться к коллеге по нелегкому рыцарскому ремеслу в кроссовках и с банкой пива в кармане. Апландский бомонд никогда бы не простил мне такой профанации местных обычаев и обрядов. Я гордо пылил по проселочной дороге в окружении десяти облаченных в доспехи вассалов. Мой меч Экскалибур висел у пояса в усыпанных изумрудах ножнах. Обнажать его я не собирался, поскольку терпеть не могу участвовать в спортивных мероприятиях. Смотреть на них с трибуны, это еще куда ни шло, но тыкать неуклюжим копьем в живого человека, не сделавшего мне ничего худого, – благодарю покорно. Обвинений в трусости я не боялся. Да и какому придурку придет в голову, ссориться с колдуном, повелевающим, если верить менестрелю де Перрону, молниями. Копье я, впрочем, прихватил. Надо же было к чему-то прикрепить мой личный штандарт с вышитым на нем гербом. Я, прямо скажу, не большой знаток почтенной науки геральдики, но герб синьоров де Руж мне нравился, на нем был изображен вставший на дыбы медведь, попирающий задними конечностями то ли дракона, то ли змея. Только не подумайте, что я сам придумал этот герб, нет, он мне достался вместе с замком от тестя благородного Гийома. Возможно, в этой неизвестно откуда взявшийся символике был какой-то смысл, но, к сожалению, пролетевшие столетия не сохранили сведений о человеке впервые изобразившем на своем щите этот поразительный в своей динамике сюжет. Штандарт вез мой верный оруженосец, раздувшийся от спеси ражий детина, ни шедший, разумеется, ни в какое сравнение с моим прежним санчо пансой Безусым Львом. Про Безусого Льва я вспомнил не случайно, поскольку как раз в этот момент мы встретились на перекрестке с Бернаром де Перроном, который так же как и я направлялся в замок Шаузель. Вид у доблестного менестреля был до ужаса воинственным, но лицо хранило обычное восторженно-добродушное выражение. Свита у де Перрона была не меньше, чем у меня. Пиит, по слухам, разбогател в последнее время. И уж конечно причиной его процветания были не проданные рукописи героической поэмы, а приданное его супруги благородной Натали. Похоже, мудрая львица унаследовала какую-то часть богатств храма Йопитера и теперь сорила ими в свое удовольствие. Мы обменялись поклонами и далее продолжили путь вместе, восхищаясь окружающими нас видами благословенной Апландии. Собственно вслух восхищался один де Перрон, которому по статусу поэта полагалось быть природолюбом. Что касается меня, то я помалкивал, сосредоточив внимание на дамах, которые тоже изъявили желание продолжить путешествие верхом, оставив колымаги, именуемые в Апландии каретами на попечение служанок. Трудно сказать, почему безумно меня ревновавшая к леди Моргане Маргарита не выказывала подобных чувств в отношении Наташки, хотя, разумеется, давно уже признала в ней моего доблестного оруженосца, в сопровождении которого я и заявился к ней в замок. Возможно, она считала, что этот грех молодости я уже замолил, да и случился он в ту пору, когда я был еще вполне свободным человеком, вольным отдавать свою любовь по собственному усмотрению.
      – Итак, бесценное сокровище великого поэта, ты, кажется, заподозрила мою знакомую в чем-то нехорошем?
      – А ты разве знаком с Анастасией, непутевый муж добродетельной жены?
      Обращение было по меньшей мере невежливым, но оно понравилось Маргарите, и я благородно простил мудрой львице ее ехидство. Зато моей супруге не понравилось мое знакомство с подозрительной во всех отношениях девицей, о чем она со свойственной ей прямотой и заявила вслух.
      – Она не девица, сокровище мое, она жена одного моего знакомого оборотня графа де Вильруа из Лангедока.
      – Как жена? – ахнул шевалье де Перрон. – Но ведь Анастасия невеста Антуана де Шаузеля? Нас же пригласили на свадьбу!
      – А я полагал, что мы едем на рыцарский турнир.
      – Да, турнир, – частично согласился со мной менестрель, – но организован-то он в честь прекрасной Анастасии. Мне Антуан сказал, что готов бросить перчатку любому, кто усомниться в добродетельности его невесты.
      Прямо скажем, Шаузель поступил опрометчиво. Я неоднократно видел на лбу прекрасной Анастасии изящные рожки, совершенно неуместные у невинной девушке, но, безусловно, характерные для исчадий ада, одним из которых она, надо полагать, была. Выражать сомнения по поводу добродетельности будущей мадам де Шаузель я, разумеется, не собирался, но считал своим долгом предупредить благородного Антуана о готовящемся двоемужестве.
      Замок Шаузель был одним из самых старых сооружений подобного рода в Апландии. Благородством пропорций он, судя по всему, не отличался с самого рождения, кроме того, минувшие столетия оставили на его стенах неизгладимый след. Однако даже в нынешним своем состоянии он внушал уважение. Стены его достигали почти десятиметровой высоты, а в глубоком рву можно было без проблем разводить гигантских рептилий. На наша счастье подъемный мост был опущен, и мы торжественно въехали во двор замка под заунывные вопли начищенных до зеркального блеска медных труб, заменявших в Апландии духовые оркестры. В замке было полно гостей, среди которых я без труда опознал сира Марка де Меласса, приветливо помахавшего мне рукой с террасы. Антуан де Шаузель лично спустился во двор, чтобы поприветствовать благородных синьоров де Ружа и де Перрона, а также их прекрасных дам. Впрочем, как истинный рыцарь сир Антуан в первую очередь обратился с комплиментами как раз к дамам, оставив разговор с коллегами на десерт. В цветистости выражений благородный Антуан не уступал менестрелю де Перрону, но поэтического вдохновения ему явно не хватало, поэтому от его речей за версту несло неискренностью. Впрочем, наши дамы не стали придираться к утомленному наплывом гостей хозяину и благосклонно улыбнулись в ответ на его приветственные слова. Антуан де Шаузель был худощавым и рослым детиной лет тридцати, с уныло вытянутым лицом, чем-то напоминающим морду изнывающего от жажды верблюда. Он носил роскошные усы и пренебрегал бородою. Об умственных его способностях мне судить было трудно, поскольку виделись мы с ним от силы пару раз и взаимной симпатией не прониклись.
      – Позвольте вас поздравить с грядущим бракосочетанием, сир Антуан. Не сомневаюсь, что брак с прекрасной Анастасией доставит вам массу впечатлений.
      – А вы знакомы с моей невестой? – удивился Шаузель и вперил в меня свои водянистые глаза.
      – Я был шафером на ее предыдущей свадьбе, которая закончилась для многих гостей поминками.
      – Вы шутите, сир Вадимир, – процедил через губу Шаузель. – Впрочем, я знаю, что Анастасия была замужем. Месяц назад ее супруг скоропостижно скончался.
      – Бедный Артур, – посочувствовал я старому знакомому. – Но должен сказать, что его вдова не долго рыдала над могилой. На вашем месте я бы призадумался, сир Антуан.
      – Мы оплакиваем только тех, кого любим, – услышал я за спиной знакомый насмешливый голос. – Граф де Вильруа был негодяем.
      – А мне он показался очень приличным человеком, – сказал я и обернулся, дабы встретиться глазами с прекрасной Анастасией. Все-таки не зря эту очаровательную брюнетку называли самой красивой женщиной нашего города. И не зря на нее нервно дышал Боря Мащенко. Впрочем, Боре, я думаю, крупно повезло, когда весьма важные обстоятельства вынудили даровитую актрису оставить театр и переселиться на остров Буян. Не повезло как раз Антуану де Шаузелю, но поскольку этот тип был мне глубоко несимпатичен я не собирался горевать о его незавидной судьбе.
      – Вы будете отрицать, сир де Руж, что этот человек, я имею в виду графа де Вильруа, захватил меня силой и силой же принудил к браку?
      – Пожалуй, нет, – не стал я кривить душою.
      – Вот видишь, Антуан, – обернулась Анастасия, – у меня есть свидетель, в правдивости слов которого ты не можешь сомневаться. Ибо сир де Руж мой враг и никогда не стал бы покрывать мои прегрешения.
      Я не стал опровергать очаровательную женщину, по той простой причине, что действительно не числил ее среди своих друзей. Кроме того мне было интересно узнать, что же затеяла прекрасная Анастасия и зачем она созвала в старый замок Шаузель столько благородных гостей. Свой долг порядочного человека я уже выполнил, предупредив сира Антуана, а потому с чистой совестью умыл руки. Вообще-то у меня нет скверной привычки вмешиваться в личную жизнь своих знакомых, но мне до икоты хотелось знать, какому князю зла в этот раз подрядилась служить прекрасная ведьма Анастасия.
      Разумеется, Антуан де Шаузель не был настолько жесток, чтобы сразу бросить проголодавшихся рыцарей в горнило кровавых схваток, гордо именующихся рыцарским турниром. Да и время было уже довольно позднее. Проделав немалый путь по пыльным дорогам Апландии, благородные гости думали только о том, чтобы промочить глотки и набить желудки, а все прочие развлечения решили оставить на потом.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4