- Санди, честное слово, я не знаю. Порой мне кажется, что он настоящий. Но тогда начинаю убежать себя, что полет в прошлое невозможен. Верю, что Вонан - шарлатан.
      - Ученый, - заметил Кларик, - должен строить гипотезы, исходя из экспериментальных данных. Ведь так? А ты начинаешь с гипотез, на основании которых судишь о действительном.
      - Правильно, - признал я. - Но что ты понимаешь под "экспериментальными данными"? Мои экспериментальные данные сводятся к тому, что обращенный во времени электрон существует не более полусекунды. Получается, что на основании этого я должен судить о Вонане.
      - Хорошо. Но в 999 году тоже считали полеты на Марс невозможными, мы не можем знать, что будет возможно, а что нет спустя тысячелетие. Кроме того, сегодня мы получили кое-какие подтверждения.
      - Какие?
      - Вонан прошел все обычное медицинское обследование, - сказал Кларик. - Компьютер взял у него анализ крови и все такое, и передал нам. Астер сейчас работает над этим. Она утверждает, что никогда не сталкивалась с такой группой крови. Там присутствует огромное количество антител, не известных современной науке. Кроме того, при осмотре у Вонана зафиксировано пятьдесят других физических аномалий. Компьютер сообщил о необычной электрической энергии нервной системы, с помощью чего он может поражать людей электрическим разрядом. Он устроен подобно электрическому скату. Лео, я не считаю, что он из этого столетия. Мне даже не объяснить тебе, чего стоит такое мое признание.
      - Лео, это правда, что мы произвели его фундаментальное обследование с помощью подобного заведения, - прозвучал с заднего сиденья мелодичный голос Астер. - Но результаты совершенно неожиданные. Хочешь взглянуть?
      - Благодарю. Я не смогу в этом разобраться.
      - Вонан закончил с номером четвертым, - обернулся Кларик. - Он запросил номер пятый.
      - Можешь сделать мне одно одолжение? Там есть девочка по имени Эстер. Очень миниатюрная малышка с рыжими волосами. Санди, договорись с компьютером. Пусть Эстер будет следующей.
      Кларик все устроил. Вонан запросил высокую полногрудую брюнетку, но компьютер вместо нее подставил Эстер. Вонан принял подмену, наверное, списав все на несовершенство средневековой компьютерной технологии. Я попросил Кларика включить экран. Это была большеглазая Эстер, чей профессиональный имидж исчез, когда она оказалась наедине с мужчиной своей мечты. Вонан мягко и вежливо успокаивал ее.
      Она сняла платье, и они направились к кровати. Я заставил Кларика выключить видео.
      Вонан был с ней довольно долго. Его неиссякаемая энергия лишний раз подчеркивала его инородность. Я мрачно уставился в одну точку, пытаясь принять факты, которые сообщил мне Кларик. Но мозг отказывался от подобного переворота. Я все еще не верил в подлинность Вонана, хотя в его присутствии мне становилось немного не по себе.
      - Он иссяк, - в конце концов сообщил Кларик. - Он выходит. Астер, быстро убери оборудование.
      Пока Астер прятала датчики, Кларик вышел из машины и повел Вонана через площадь. Благодаря холодной зимней погоде, пришельцу не грозило появление ни поклонников, ни разъяренных апокалипсистов.
      Вонан сиял.
      - У вас интересные сексуальные традиции, - сказал он, когда мы возвращались. - Обворожительные! Настолько великолепные в своей примитивности! Столько энергии и таинственности! - Он восторженно хлопнул в ладоши. Я снова ощутил холодок, пробежавший по моей спине - это было совершенно не связано с погодными условиями. Я надеюсь, что Эстер тогда была счастлива. Ей будет, что рассказать внукам. Это было единственное, что я смог для нее сделать.
      Глава 11
      В тот вечер мы обедали в сугубо специфическом ресторане Чикаго место, где можно заказать мясные блюда, которых не найти нигде: бифштекс из бизона, филе из медвежатины, американского лося, фазана и шотландскую куропатку. Вонан каким-то образом прослышал про это и ему захотелось попробовать. Мы впервые отправлялись с ним в общественный ресторан, и это немного тревожило нас. Вокруг него всегда собирались толпы народа, так что было трудно предположить, что могло произойти в ресторане. Кларик договорился с владельцам ресторана, чтобы они доставили свои деликатесы прямо в отель. Но Вонана это не устраивало. Он пожелал обедать в ресторане.
      Наш правительственный эскорт принял все меры предосторожности. Они быстро научились реагировать на непредсказуемые выходки Вонана. В ресторане имелся боковой вход и частный зал наверху, так что мы безо всяких проблем провели нашего гостя мимо обедавших. По всей видимости, Вонан был недоволен, когда оказался в изолированном помещении, но мы сделали вид, что в нашем обществе считается роскошью обедать вдали от вульгарной толпы. Вонан принял такую версию.
      Многие из нас ничего не знали о специфике ресторана. Когда Хейман запросил меню, он довольно долго изучал его, после чего издал тевтонический свист. Он был потрясен предлагаемыми блюдами.
      - Бизон! - воскликнул он. - Лось! Мы будем есть мясо редких животных! Это же ценные научные экземпляры! Мистер Кларик, я протестую! Это возмутительно!
      Кларик очень переживал по поводу выхода в люди, и щепетильность Хеймана просто вывела его из себя.
      - Прошу прощения, профессор Хейман, - сказал он. - Но меню одобрено Министерством внутренних дел. Вы же знаете, что даже редких животных надо время от времени отстреливать. И...
      - Но их можно расселять в другие регионы, - не унимался Хейман, - а не использовать в качестве пищи! О Боже, что о нас скажут потомки? Мы, живущие в последнее столетие, когда еще существуют дикие животные, периодически убиваем и едим их, когда...
      - Вы хотите узнать мнение потомков? - вмешался Колф. - Но, Хейман, один из них сидит перед вами. Можете спросить его мнение. - И он махнул громадной лапой в сторону Вонана-19, в чью подлинность он не верил, и при этом так захохотал, что затрясся стол.
      - Я очень рад, что вы будете есть этих животных, и с удовольствием приму в этом участие, - подобно сирене пропел Вонан.
      - Но ведь это не правильно! - брызгал слюной Хейман. - Эти чувства.., в ваше время существует хоть одно из этих животных? Или они все исчезли.., то есть их всех съели?
      - Я точно не знаю. Их названия мне незнакомы. Например, что такое бизон?
      - Это тяжеловесное млекопитающее с густой коричневой шерстью, пояснила Астер Миккелсон. - Родственен корове. Их стада были обнаружены много тысячелетий назад в западных прериях.
      - Вымерли, - констатировал Вонан. - Коровы у нас есть, но никого родственного им нет. А лось?
      - Это животное с огромными рогами. Обитает в северных лесах. На стене как раз висит голова лося. Вы видите, какие у него рога и вытянутая морда, - сказала Астер.
      - Таких у нас не существует. А медведь? Куропатка? Тетерев?
      Астер описала каждое животное. Вонан радостно сообщил, что они неизвестны в его время. Лицо Хеймана пылало. Я не знал, что он был сторонником движения по охране животных. Он прочитал целую проповедь по поводу того, что уничтожение диких животных - своего рода признак декадентства цивилизации, заметив, что не первобытные люди виноваты в этом, а изощренные и образованные, которые развлекаются тем, что охотятся и едят редкие экземпляры. Он говорил страстно и даже разумно - я впервые слышал, чтобы беспокойный историк проявлял такие познания. Вонан с интересом смотрел на него. Постепенно на лице пришельца стало появляться удовольствие, и я знал почему: Хейман ратовал за то, что вымирание животных происходит по мере развития цивилизации, а для Вонана, который смотрел на нас, как на дикарей, подобная точка зрения казалась забавной.
      Когда Хейман закончил, мы переглянулись и пристыжено уткнулись в свои меню. Но тут вмешался Вонан.
      - Надеюсь, - сказал он, - вы не откажете мне в удовольствии попробовать животных, которыми так бедна моя жизнь? К тому же, животные, которых мы собираемся съесть, уже мертвы. Позвольте мне донести до своего времени вкусовые ощущения бизона, куропатки и лося.
      Разумеется, вопроса о том, чтобы пообедать в другом месте, не вставало. С чувством вины или без, но мы обедали в том ресторане. Как уже заметил Кларик, мясо поставлялось по правительственным каналам, так что ресторан прямой ответственности за исчезновение редких экземпляров не нес. О том, что это было мясо диких животных отлично свидетельствовали цены, однако глупо было обвинять подобное место в трудностях двадцатого столетия. К тому же, как утверждал Хейман, животные не вымерли, а вымирали. Я уже где-то читал предсказание, что в будущем столетии дикие животные сохранятся только в заповедниках. Так что, если принимать Вонана за настоящего посланника из будущего, это предсказание сбудется.
      Мы заказали обед. Хейман выбрал жареного цыпленка, а остальные не стали отказываться от возможности попробовать деликатесы. Вонан запросил целое ассорти: филе из бизона, кусочек оленьей ножки, грудинку фазана и парочку обычных блюд.
      - А какие животные водятся в ваше.., э.., время, - спросил Кларик.
      - Собаки. Кошки. Коровы. Мыши. - Вонан задумался. - Ну и некоторые другие.
      - Только домашние животные? - ужаснулся Хейман.
      - Да, - сказал Вонан, отправляя в рот огромный кусок мяса. После чего довольно улыбнулся. - Восхитительно. Чего мы лишены!
      - Теперь понимаете? - воскликнул Хейман. - Если только люди...
      - Разумеется, - мелодично произнес Вонан, - у нас есть свои интересные блюда. Должен признаться, что приятно отправлять в рот куски других живых существ, но не все могут позволить себе такое удовольствие. Большинство из нас очень разборчивы в еде. Надо иметь крепкий желудок, чтобы путешествовать во времени.
      - Вы считаете нас мерзкими и ужасными дикарями? - проорал Хейман.
      - Ваш образ жизни значительно отличается от моего, - нисколько не смутившись, отозвался Вонан. - Зачем бы я стал стремиться сюда?
      - Образ жизни у одного поколения не может быть выше или ниже, чем у другого, - произнесла Элен Эмсилвейн, с ненавистью посмотрев на кусок лосятины. - Просто жизнь в одну эпоху может быть более удобной, здоровой. Здесь не применительны такие термины как "высший" или "низший". С точки зрения культурного релятивизма...
      - А знаете ли вы, - сказал Вонан, - что в мое время понятия не имеют о ресторанах? Мы считаем неизящным обедать при посторонних. В Центре слишком часто приходится сталкиваться с незнакомыми людьми. Хотя в находящихся за его пределами районах все обстоит иначе. К незнакомым людям относятся дружелюбно, но никогда не станут есть в их присутствии, если не планируется вступить в сексуальный контакт. Обычно мы едим в сугубо интимных компаниях. - Он усмехнулся. - Это слабость с моей стороны - обедать в ресторане. Просто я считаю вас интимным кругом, и вы должны понять... - и он обвел рукой присутствующих, словно собираясь отправиться в постель даже с Ллойдом Колфом, если бы тот согласился. - Но, надеюсь, когда-нибудь вы доставите мне удовольствие пообедать в общественном месте. Наверное, вы наняли частное помещение, боясь затронуть мою чувствительность. Но я очень прошу позволить мне хоть раз преодолеть свою стыдливость.
      - Восхитительно, - сказала сама себе Элен Эмсилвейн. - Табу на принятие пищи в общественных местах... Вонан, если бы вы побольше рассказали нам о своем времени! Нам интересно все!
      - Да, - согласился Вонан. - Наше время.., например, известно под названием "период Размаха"...
      - ..немного информации о биологических исследованиях...
      - ..проблемах психотерапии.., основные типы психозов, например, касающиеся...
      - ..возможность обсудить с вами эволюцию лингвистики...
      - ..явление обращения во времени. А также информацию об энергетических систем... - Это уже был мой голос, прорвавшийся среди общего хора. Разумеется, Вонан никому ничего не ответил, потому что мы загалдели одновременно. Когда мы поняли, что творим, все вдруг резко замолчали. Наши надежды потерпели крушение в один момент. Все дни и ночи, проведенные рядом с Вонаном, он почти ничего не рассказывал о своей эпохе. Лишь порой бросал пару фраз. Каждый так и не получил ответа на свои вопросы.
      Вопросы повисли в воздухе и в тот вечер. Мы молча поглощали такие деликатесы, как грудинка птицы феникс и антрекот из единорога, и прислушивались к более разговорчивому, чем обычно, Вонану. Время от времени он бросал фразы о привычках в еде в тридцатом столетии, и мы были благодарны тому, что узнали. Элен Эмсилвейн была настолько захвачена сложившейся ситуацией, что просто рыдала над редкостями, заполнявшими наши тарелки.
      Когда настала пора покидать ресторан, мы снова оказались на грани катастрофы. Народ вычислил, где находился знаменитый человек, и собралась толпа. Кларику пришлось отдать приказ вооруженным парализаторами охранникам расчистить дорогу, и на какое-то время казалось, что оружие придется пустить в ход. Когда мы спускались из частного зала, к нам рванулись, по крайней мере, сто посетителей. Им очень хотелось увидеть и прикоснуться к Вонану-19. Я с тревогой смотрел на их лица. На одних были скептические выражения, на других - просто любопытство, но большинство смотрели с благоговейным страхом, что мы не раз наблюдали в течение прошедших недель. В них было не просто поклонение. Казалось, что люди изголодались по мессиям. Им очень хотелось упасть перед ним на колени. Они не знали его, но часто видели на экранах, и они тянулись к нему, словно пытаясь восполнить пустоту, существовавшую в их жизнях. А что он предлагал? Свое очарование, приятную внешность, волшебную улыбку и привлекательный голос? И свою необычность, потому что в каждом его слове и жесте сквозило что-то инородное. Меня это тоже привлекало. Но я был слишком близок к Вонану, чтобы преклоняться перед ним. Я знал о его колоссальной жадности, его императорском потворстве своим желаниями, о колоссальном аппетите ко всем видам плотских удовольствий. А когда мессия так неравнодушен к еде и собирает вокруг себя толпу горящих желанием женщин, то не очень-то хочется перед ним преклоняться. Тем не менее, я ощущал его силу.
      Это даже влияло на мое мнение о нем. Сначала я относился к пришельцу скептически и враждебно, но постепенно я смягчился и добавлял ко всему, относящемуся к нему, дополнительный оборот "если он настоящий". На мое мнение повлиял не столько результат анализа крови, сколько поведение самого Вонана. Я мог без труда начать верить, что он не мошенник, а действительно посланник из другого времени, но этому мешала моя специальность. Я все еще считал это физически невозможным, хотя где-то в глубине души сомневался. Хотя меня было нетрудно поймать на крючок внутренней силы Вонана, и я понимал, что чувствовали люди, толпившиеся вокруг и протягивавшие к нему руки.
      Каким-то образом нам удалось выбраться из ресторана без неприятных инцидентов. На улице была такая отвратительная погода, что прохожих почти не было видно. Шоферы с непроницаемыми лицами доставили нас в отель. Как и в Нью-Йорке, для нас были заказаны соединявшиеся между собой номера в самой изолированной части здания. Когда мы поднялись на свой этаж, Вонан сразу же откланялся. Несколько предыдущих ночей он провел с Элен Эмсилвейн, но после посещения публичного дома, он временно потерял интерес к женщинам, и это было неудивительно. Он исчез в своей комнате. Охранники тут же закрыли ее. Бледный и вымотанный Кларик ушел, чтобы послать сообщение в Вашингтон. Остальные собрались в одном из номеров, чтобы немного расслабиться перед сном.
      Комиссия из шести человек находилась вместе уже достаточно долго, чтобы понять, кто какой позиции придерживался. Наши мнения до сих пор разделялись по вопросу подлинности Вонана, но уже не так резко, как прежде. Колф по-прежнему считал его мошенником, хотя преклонялся перед его уверенностью. Хей-ман, который сначала тоже выступал против Вонана, теперь сомневался. Это противоречило его натуре, но он все больше склонялся в сторону пришельца, в основном базируясь на некоторых рассказах Вонана о будущем. Элен Эмсилвейн, как и раньше, принимала Вонана за настоящего. Мортон Филдс, наоборот, отрекся от своей первоначальной точки зрения. Думаю, что он просто завидовал сексуальным способностям Вонана и пытался отомстить ему, отказывая в законности.
      Астер сначала придерживалась нейтральной позиции, решив подождать, пока появятся еще какие-нибудь подтверждения, и она их получила. Теперь она полностью уверена, что Вонан действительно проделал путешествие в прошлое, и у нее были на то биохимические доказательства. Как я уже говорил, я тоже стал склоняться в сторону Вонана, но больше благодаря эмоциональному восприятию, потому что с научной точки зрения подобное было невозможно. Таким образом, двое из нас искренне верили, двое сомневавшихся скептика готовы были принять историю Вонана за чистую монету, один человек все отрицал, и один стал отступником. Вне всяких сомнений, голоса разделились в пользу Вонана. Он начинал нас покорять.
      Имевшиеся в нашей группе эмоциональные столкновения происходили весьма бурно. Но в одном мы были едины: мы от всего сердца устали от Ф.Ричарда Хеймана. Мне становилось плохо при одном только виде его рыжей бороды. Нас утомил его понтификат, его догматизм и привычка во всем видеть только дурное. Мортон Филдс тоже не пользовался особой популярностью. За аскетической внешностью скрывался самый настоящий развратник. Меня бы это мало волновало, если бы он не был неудачником. Сначала он добивался Элен, но был отвергнут. Потом - Астер, но тоже потерпел неудачу. А поскольку на практике Элен придерживалась профессиональной нимфомании, действуя по принципу, что, как леди-антрополог, должна изучить все человечество как можно ближе, то в отношении Филдса она повела себя слишком резко. В течение первой недели нашего совместного пребывания, Элен в конце концов переспала со всеми мужчинами группы, за исключением Санди Кларика, который был не в состоянии воспринимать ее с сексуальной точки зрения, потому что испытывал перед Элен благоговейный страх. И несчастного Филдса. Можно предположить, что он переживал. Предполагаю, что у них с Элен еще до появления Вонана были какие-то несогласия, поэтому психологически она произвела его кастрацию. Следующей Филдс атаковал Астер. Но немногословная, подобная ангелу, Астер просто отвергла его, сделав вид, что не понимает, чего он от нее хочет. (Даже несмотря на то, что Астер мылась вместе с Апокалипсистом под душем, никто из нас не мог поверить, что между ними произошел какой-то телесный контакт. Мы чувствовали, что кристальная невинность Астер могла устоять даже перед чарами Вонана).
      Так что у Филдса были определенные сексуальные проблемы, и, можно представить, что это проявлялось самым неожиданным образом. Его крушение надежд выражалось в мрачных фразах, за которыми скрывалась ярость и желание поссориться. Филдс вызывал неодобрение даже у Ллойда Колфа, который, по своей сердечности, считал, что Филдса остается только пожалеть. Но, когда Филдс особо надоедал, Колф осаждал его раскатами грома своего голоса, что только ухудшало обстановку. С Колфом я не ссорился. У нас сложились гораздо более приятные отношения, чем просто сотрудничество. Элен Эмсилвейн я тоже был благодарен за компанию, и не только в постели. Несмотря на маниакальное поведение в области культурного релятивизма, это была живая женщина, с широким кругозором, поэтому могла отлично поразвлечь. Она все время бросала пару слов о чем-нибудь вроде ампутации клитора в племенах Северной Африки или о церемонии нанесения насечек в период полового созревания в Новой Гвинеи. Что касалось Астер, она оставалась непостижимой и непроницаемой. Положа руку на сердце, я могу сказать, что не очень-то любил ее, однако считал ее любопытной загадкой женского рода. Это волновало меня, однако тот факт, что я подсмотрел за ней в душе с помощью монитора, немного приоткрывал покров таинственности. Загадка должна всегда оставаться загадкой полностью. Она казалась необыкновенно целомудренной - своего рода Диана биохимии, которая каким-то таинственным образом навечно оставалась шестнадцатилетней. Во время наших частных бесед о Вонане, Астер говорила мало, но всегда по существу.
      В середине января наши маршруты сместились к западу от Чикаго. Вонан был таким же неутомимым путешественником, как и любовником. Мы водили его по заводам, на энергетические станции, в музеи, на различные торжественные приемы, на метеорологические станции, на точки транспортных линий, в причудливые рестораны и во многие другие места и часто по его инициативе. Он умудрялся повсюду доставлять нам немало хлопот. Скорее всего, устраивая все это, он проникался "средневековыми" моральными принципами. Он реагировал на гостеприимство хозяев самым ужасным способом: совращая жертву для сексуальных потребностей, вопиющим образом оскверняя священных быков, и ясно давал понять, что наш научный мир считает примитивным. Меня забавляла его дерзость - он одновременно и очаровывал, и отталкивал. Однако, остальные - и члены нашей комиссии, и другие - придерживались иного мнения. Как бы то ни было, его возмутительное поведение подтверждало подлинность его заявления, поэтому особо против них не восставали. Он считался неприкосновенным. Гостем нашего столетия. И мир, терзаемый сомнениями и подозрениями, принимал его.
      Мы делали все возможное, чтобы избежать неприятностей. Мы научились ограждать его от напыщенных, легко уязвимых людей, которые своим поведением накликивали беду. Мы видели, как он с озорным благоговением глазел на огромную грудь почтенной покровительницы искусств, которая водила нас по великолепному музею Кливленда. Он так сосредоточенно рассматривал вырез между белыми буграми грудей, что мы должны были предвидеть несчастье, но мы не успели вмешаться. Вонан направил палец на заинтересовавшее его место и выдал самый мягкий из своих разрядов. После этого пришлось держать подальше от него пожилых женщин в нарядах с глубокими вырезами. Мы научились изолировать его от подобного рода целей, и, если на десяток неудач приходилась одна удача, это считалось достаточным.
      Единственное, чего нам не удавалось добиться, так это получить от него информацию о его времени или о событиях, которые должны будут произойти между теперь и потом. Время от времени он бросал нам сообщения о неописуемом политическом перевороте, который он называл Периодом Очищения. Он упоминал о пришельцах с других звезд. Немного рассказал о политической структуре непонятного объединения наций под названием Централь. Но по существу мы не слышали от него ни слова. Он давал только эскизы.
      У каждого из нас была куча возможностей задать ему вопросы. Он с почтительной скукой выслушивал их, но всегда увиливал от конкретных ответов. Однажды в Сен-Луисе я беседовал с ним в течение нескольких часов, пытаясь что-нибудь выяснить по интересовавшим меня вопросам, но потерпел поражение.
      - Вонан, ты не мог бы поподробнее рассказать, как ты добрался до нашего столетия? С помощью какого-то транспортного механизма?
      - Ты хочешь узнать о моей машине времени?
      - Да-да. О машине времени.
      - Лео, на самом деле это не совсем машина. То есть, ты не должен думать о ней как о чем-то, имеющим рычаги и шкалы.
      - Ты не мог бы описать ее? Он пожал плечами.
      - Это не так-то просто. Ну.., это такая абстракция. Я почти не видел ее. Ты заходишь в комнату, начинает действовать поле, и... - Он замолчал. Прости. Я не ученый. Я просто видел комнату.
      - Машиной управлял кто-то другой?
      - Да. Разумеется, да. Я всего лишь пассажир.
      - А сила, которая двигала тебя сквозь время...
      - Мой дорогой, честное слово, я даже не представляю, что это такое.
      - Я тоже не могу представить. В том-то все и дело. С точки зрения современной физики, живого человека невозможно послать в прошлое.
      - Но, Лео, я же здесь. Я - подтверждение этому.
      - Если ты вообще совершил перелет во времени. На его лице появилось удрученное выражение. Его рука поймала мою - у него были прохладные и до странности гладкие пальцы.
      - Лео, - он был явно задет, - ты подозреваешь меня?
      - Я просто пытаюсь выяснить, как работает твоя машина.
      - Если бы я знал, я бы рассказал. Поверь мне, Лео. Я очень тепло отношусь лично к тебе и ко всем искренним, сильным людям, с которыми я встречался в вашем времени. Но пойми, Лео, если бы ты сел в свою машину и отправился в 800-й год, и тебя бы кто-нибудь из того времени попросил бы объяснить, как работает твоя машина, ты бы смог это сделать?
      - Но по крайней мере, я бы объяснил основные принципы. Вонан, я не смогу сам построить автомобиль, но я знаю, как он двигается. А ты не рассказал мне даже этого.
      - Но это в несколько раз сложнее.
      - Может, я смогу ее увидеть?
      - О нет, - радостно воскликнул Вонан, - она находится на тысячу лет выше. Она доставила меня сюда и вернет, когда я этого пожелаю. Но сама машина осталась на месте.
      - А как, - спросил я, - ты сообщишь, что хочешь вернуться?
      Он сделал вид, что не слышал вопроса. Вместо этого он начал расспрашивать меня о работе в университете. Это был его обычный прием вместо того, чтобы отвечать на какой-нибудь ужасный вопрос, он начинал проявлять повышенную любознательность. Мне так и не удалось что-либо узнать от него. Снова проснулся мой скептицизм. Он не мог рассказать о машине времени, потому что не совершал перелета. Что и требовалось доказать - это мошенник. То же самое произошло, когда мы затронули вопрос об энергетической конверсии. Он не смог рассказать, когда это начали применять, как это действует и кто это изобрел.
      Хотя остальным больше повезло с Вонаном. Самым удачливым оказался Ллойд Колф. Наверное, потому, что поделился своими сомнениями по поводу подлинности Вонана с самим Вонаном. В первые недели Колф особо не донимал пришельца расспросами, так как был слишком ленив, чтобы беспокоиться. Старый филолог обнаружил устрашающую склонность к идолопоклонничеству. Он остановился на лаврах, которые получил лет двадцать-тридцать назад, и теперь предпочитал наслаждаться искренним почитанием со стороны молодых людей, занимавшихся этой дисциплиной.
      Я вдруг обнаружил, что он не напечатал ни одной имеющей значения статьи, начиная с 1980-го года. Складывалось впечатление, что для него подобное назначение было просто-напросто увеселительной прогулкой - самым простым способом провести зиму вдали от серости Морнингсайд-хайтс. Но одним февральским вечером Колф вдруг решил взяться за Бонана с точки зрения лингвиста. Я не знаю, что с ним случилось.
      Они долго беседовали наедине. Громовой голос Колфа отлично прослушивался сквозь тонкие стены отеля, но мы не понимали языка, на котором он говорил. Наверное он читал Вонану санскритские эротические стихи. Потом он перевел, и мы смогли разобрать несколько слов и даже пару распутных предложений о прелестях любви. Наш интерес к беседе сразу пропал, потому что мы уже слышали это от Колфа. Когда я снова прислушался, то уловил серебряный смех Вонана, который подобно скальпелю прорывался сквозь громыхание Колфа. И тут я понял, что Вонан говорил на не знакомом мне языке. Похоже, дела там обстояли серьезным образом. Колф перебил пришельца, задав ему какой-то вопрос, и Вонан снова заговорил. И в это время вошел Кларик, чтобы раздать нам утренние маршрутные листы - мы должны были сопровождать Вонана на золотой рудник, поэтому совершенно перестали обращать внимание на беседу Колфа.
      Багровый и потрясенный Колф вошел в комнату через час. Он тяжело потер виски, подержался за складки плоти на шее и так хрустнул пальцами, словно сразу же прозвучало несколько выстрелов.
      - Проклятье, - пробормотал он. - Вечное проклятье!
      Подойдя к окну, он некоторое время смотрел на заснеженные крыши небоскребов, после чего спросил:
      - У нас есть что-нибудь выпить?
      - Ром. Буэбен. Шотландское, - отозвалась Элен. - Налей себе сам.
      Колф подошел к столу с полупустыми бутылками, налил себе такую дозу буэбена, которая парализовала бы гиппопотама. Он тремя жадными глотками опустошил стакан и бросил его на губчатый пол. Он стоял, широко расставив ноги, и тер виски, что-то лопоча, по-моему, на английском.
      - Вы что-нибудь узнали от него? - в конце концов спросила Астер.
      - Да. Очень многое. - Погрузившись в кресло, Колф включил вибратор. Я понял, что он не мошенник!
      Хейман от удивления разинул рот. Элен была удивлена - я впервые видел, что она лишилась своей уравновешенности.
      - Что вы имеете в виду, Ллойд? - взорвался Филдс.
      - Он разговаривал со мной.., на своем языке, - вяло отозвался Колф. Где-то с полчаса. Я все записал и завтра запущу в компьютер для исследования. Могу поручиться, это не фальшивка. Только истинный лингвист может изобрести подобный язык, но и то ему бы не удалось это сделать так хорошо. Колф вытер пот со лба. - О, Боже! О, Боже! Человек из другого времени! Разве может такое быть?
      - Вы поняли, что он говорил? - спросил Хейман.
      - Налейте мне еще, - сказал Колф. Взяв из рук Астер бутылку буэбена, он приложил ее к губам. Потом погладил свой кругленький животик и поднес руку к глазам, словно хотел смахнуть с них паутину. - Нет, я не понял его. Я смог установить только шаблоны. Он говорит на раннем английском.., но этот английский так же далек от нашего, как англо-саксонские летописи. Там очень много азиатских корней - немного мандаринского наречия китайского языка, немного бенгальского, немного японского. Уверен, что встречаются слова арабского происхождения. И малайского целый языковой соус. - Колф выругался. - Понимаете, даже наш английский уже подобен проститутке. В нем много датского, норманнского, саксонского и многих других языков, принадлежащих к двум основным ветвям - латинской и тевтонской. Поэтому у нас много дублирующих слов. Preface и foreword, perceive и know. Хотя обе ветви происходят из одного источника - индо-европейского бормотания. Во времена Вонана они это изменили и добавили слова из других древних групп. Они собрали понемногу изо всех языков. На таком языке можно сказать все, что угодно. Слова отполированы подобно гальке - сглажены все шероховатости, исчезли флексии. Он издает десять звуков вместо двадцати предложений. Мне потребуется лет пятьдесят, чтобы найти грамматику, и пять - чтобы понять. Уничтожить грамматику - своего рода bouillabaisse звуков, языковой pot-an-fen немыслимо, немыслимо! У них произошел сдвиг к гласным звукам и гораздо более коренной, чем последний. Его речь.., подобна стихам. Но эту поэзию трудно понять. Я разобрал лишь некоторые отрывки...       Колф замолчал. Он продолжал массировать свой огромный живот. До этого я никогда не видел его таким серьезным. Это очень впечатляло.