– Она рассказывала о нем только хорошее. Грейс гордилась его успехами в Принстоне и Оксфорде. А о детстве – ни слова.

– Мама нашла Габриеля, когда ему было всего девять лет. Нас с тобой тогда еще на свете не было. Он бродил возле больницы в Санбери. Поначалу не желал отвечать на мамины вопросы, огрызался. Но Грейс умела разговорить кого угодно. Словом, она узнала, что в больнице лежит его мать. Мать Габриеля сильно пила. Думаю, у нее и с психикой было не все в порядке. Работать она не могла и вместе с сыном моталась по родственникам. В очередной поездке она заболела. Кажется, воспалением легких. Попала в больницу, откуда уже не вышла. Когда Грейс встретила Габриеля, у мальчишки не было даже мелочи, чтобы купить в автомате чашку горячего какао. Его мать вскоре умерла. Грейс оплатила похороны. Потом она связалась с родственниками Габриеля. Никто не хотел его брать. Тогда мои родители решили его усыновить… Знаешь, что удивительно? Вопреки родительским заботам, наш дом так и не стал для него родным. И он не стал одним из Кларков.

Джулия представила голодного, испуганного мальчишку и закусила губу, чтобы не заплакать. Грейс наверняка поразили его синие глаза на бледном, почти ангельском лице. Но вид у него был далеко не ангельский: грязные, спутанные волосы, грязная одежда. Мать-алкоголичка, у которой приступы агрессии иногда сменялись недолгими периодами горячечной нежности. Многое Джулия знала по собственному опыту. Она знала, каково каждый вечер засыпать с мечтой, чтобы кто-нибудь тебя полюбил. Оказывается, у них с Габриелем много общего. Гораздо больше, чем она думала.

– Какой ужас, Рейчел. Я об этом не знала.

– Я не пытаюсь оправдать его грубость. Просто рассказала тебе, каков он вне ваших аудиторий. А ты знаешь, что после того жуткого побоища мама каждую ночь зажигала свечу и ставила на подоконник? Она думала: если вдруг Габриель окажется в Селинсгроуве и увидит огонек, то поймет, что она любит его и ждет. Она так хотела услышать его шаги на лестнице.

Джулия ничуть не сомневалась в услышанном. Такова была Грейс – воплощение безграничного милосердия.

– Он только разыгрывает из себя цельного, уверенного человека. Внутри он сломлен. А в глубине души себя ненавидит. Я настоятельно попросила его больше не срываться и не говорить тебе гадостей. Надеюсь, теперь его поведение станет лучше. А если нет, обязательно мне позвони. Тогда я ему даже на расстоянии устрою ад кромешный.

– Я не дотягиваю до его высоких стандартов, – усмехнулась Джулия. – Как еще вести себя с туповатой аспиранткой? Он постоянно напоминает мне о моей заурядности.

– А ты не преувеличиваешь? Вряд ли мой братец стал бы пялить глаза на туповатую аспирантку.

– А разве он на меня пялится? – продолжая сосредоточенно жевать конфету, спросила Джулия.

– Разве ты сама не заметила, что он постоянно смотрит в твою сторону? Например, вчера в клубе. Стоит тебе сделать глоток – как он впивается в тебя глазами. Я ему подмигивала, а он хмурился и продолжал на тебя смотреть. – Рейчел вздохнула: – Я буду скучать по вам обоим… Кстати, когда Габриель узнал, что я собираюсь облегчить здешние магазины, он мою затею не только одобрил, но еще и денег подбросил.

– Рада за тебя. Для чего же еще нужны старшие братья? – засмеялась Джулия. – И что же ты себе купила?

– Ты не поняла. Он дал мне денег на покупку для тебя.

Джулия помрачнела и отвернулась.

– Это еще зачем? Я его ни о чем не просила.

– Ну уж если ты не знаешь, откуда мне знать? Может, в знак особой к тебе симпатии.

– О чем ты говоришь? Он даже в клубе не удержался и наговорил мне гадостей.

– Неужели? – удивилась Рейчел. – Говорю тебе как есть. Он дал мне денег и попросил купить тебе подарок. И назвал, какой именно. Я, как послушная сестра, выполнила просьбу старшего брата. Вот твой подарок. – Рейчел передала Джулии коробку.

– Не надо мне его подарков! – заартачилась Джулия.

– Что за детские капризы? – упрекнула ее Рейчел. – Ты сначала открой и посмотри.

Джулия понимала, что ведет себя глупо, но продолжала мотать головой. Тогда Рейчел сама открыла коробку. Внутри лежала темно-коричневая сумка-почтальонка. Кожаная. Итальянская. Джулия подняла сумку на вытянутой руке, разглядывая ее со всех сторон. «Фенди».

– Ну, что ты теперь скажешь, упрямая девчонка?

– Д-да н-не знаю, – глядя на красивую, классического фасона сумку, ответила ошеломленная Джулия.

Рейчел забрала у Джулии сумку и стала рассматривать внутренние швы, многочисленные отделения и кармашки. Все было сделано очень добротно.

– Ты посмотри, какая прелесть. Ты сюда столько всего можешь положить. С портфелем ходить неудобно – руку оттягивает. А из рюкзаков ты выросла. Эта сумка – оптимальный компромисс. К тому же она сделана в Италии. Мы-то с тобой знаем, как Габриель помешан на всем итальянском. – (Джулия покраснела и заерзала на месте.) – В общем-то, Габриель запретил мне говорить, что подарок от него. Но я не хочу тебе врать. Младшие сестры не всегда обязаны слушать старших братьев, – усмехнулась Рейчел.

– Думаешь, Габриель сделал подарок мне? Он сделал подарок себе, – сказала Джулия. – Знаешь, как он назвал мой рюкзак? «Рюкзачное недоразумение»! Поскольку я его приказам не подчиняюсь, он решил действовать через тебя. Думал, что тебя-то я послушаюсь. Нет, Рейчел. На мое «рюкзачное недоразумение» дается пожизненная гарантия. Я отошлю свой рюкзак в их головной офис в штате Мэн и получу новый. Я сама решаю, в чем мне носить книги и тетради. А свой итальянский шедевр профессор Эмерсон может забрать себе и услаждать свой утонченный итало-ориентированный вкус либо вернуть сумку в магазин и получить обратно деньги. Или он их не считает?

– Представь себе. Денег у него предостаточно, – сказала Рейчел, досадуя, что их разговор перешел в эту плоскость.

– Рейчел, я понимаю: профессорская зарплата заметно отличается от аспирантской стипендии. Но профессора не зарабатывают миллионы.

– Разумеется. Деньги ему достались по наследству.

– От Грейс?

– Что ты! От его биологического отца. Несколько лет назад Габриеля разыскал какой-то адвокат и сообщил, что его отец умер, завещав ему кучу денег. Габриель до этого и имени своего отца не знал. Поначалу он лишь морщился и говорил, что слышать не хочет ни о каком наследстве. Потом передумал.

– Почему?

– Трудно сказать. Это произошло после его драки со Скоттом. Я была зла на Габриеля и вообще не хотела его видеть. Мы очень долго не разговаривали… А что касается этих денег, по-моему, он пытается потратить их быстрее, чем успевают набежать проценты. Он не держится за деньги. Ему хотелось, чтобы у тебя была красивая сумка. Он сам мне сказал.

Джулия покачала головой:

– Мне не важно, на чьи деньги куплена эта сумка. Я просто не хочу ее брать.

Теперь уже Рейчел кусала губы, поскольку исчерпала все аргументы. Оставались слезы.

– Джулия, пожалуйста, не упрямься. У Габриеля отвратительный характер, это верно. Но будь хотя бы ты мудрее. Он только-только пустил меня в свою жизнь. Я не хочу снова его потерять. Особенно теперь, когда нет мамы и ее доброта нас не объединяет.

Чаепития в непринужденной обстановке не получалось.

«Рейчел снова нажала на кнопку вины», – подумала Джулия.

– Не забывай, я ему не сестра. У нас с ним совсем другие отношения: он мой профессор, а я его аспирантка. Боюсь, этот подарок еще наделает ему неприятностей.

– Не наделает. Ты же меня не выдашь?

– Нет, конечно.

– Вот и отлично. Надеюсь, аспирантов здесь еще не обязывают отчитываться, откуда у них появляются новые вещи. Наконец, можешь считать эту сумку запоздалым подарком на день рождения от меня или от Грейс… – Рейчел хлопнула себя по лбу: – А ведь я действительно забыла про твой день рождения. Позорище просто!

– Ничего страшного. Я его больше и не отмечаю. Слишком тяжело… Не могу.

– Что, он напоминает о себе?

Джулия сжалась:

– Напоминал. И то когда бывал сильно пьян или когда его в очередной раз бросали. Переехав сюда, я поменяла номер мобильника. Теперь пусть звонит сколько угодно.

– Сволочь, – пробормотала Рейчел. – Прости, я вообще не должна была говорить тебе, что сумка от Габриеля, но я не люблю врать. К тому же я знаю, как больно по тебе бьет вранье.

Примечания

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.