Сильвестр настолько по-свойски произнес последнюю фразу, что Клима захлестнула теплая волна воспоминаний. Словно и не было энного количества лет, словно опять они сидят на кухне еще далеко не шикарной, хотя и трехкомнатной "хрущобы" Гарина и под рюмочку обсуждают животрепещущую тему "как же можно трахать любимого человека". И вместе с воспоминаниями вошло чувство ностальгии и вполне осознанной вины. Что ни говори, а он скучал иногда по Сильвестру или читай по собственной юности. "Как хороши, как свежи были розы...". Но действительность, однако, не позволила ностальгически размякнуть.
- Объект прибыл! - хищно возвестил Юсупов. - Ребята его на подходе встретят, ну а тут уж мы...
Алим быстро уселся в кресло и принял позу, сохранявшую возможность быстро встать и "принять решительные меры". Клим привычно ощутил острое отвращение к "питбулю". Он был абсолютно согласен с тем, что насилие иногда необходимо, но индивиды, получающие от этого удовольствие, вызывали у него, по меньшей мере, чувство брезгливости.
- У вас здесь что, осада, что ли? - залихватски объявил о своем появлении Роман Квасницкий.
"Объект" был явно в прекрасном расположении духа или успешно демонстрировал оное. Он легко прошествовал в гостиную, не потрудившись снять легкую кожаную куртку, и остановился прямо перед откинувшимся на спинку дивана Гариным, как молодогвардеец перед расстрелом, - только весьма глумливый и самонадеянный молодогвардеец. На Юсупова он намеренно не обращал внимания. Скользнул слегка встревоженным взглядом, но и только.
Против кого воюем?
- Присядь-ка Рома, у нас тобой разговор долгий будет... - угрюмо и жестко произнес Сильвестр, он не спускал свинцового многообещающего взгляда с Квасницкого.
Но и помощник был парень не промах и, что называется, держал удар. У Клима даже возникло смутное чувство, что тот морально готов к некоему тяжелому разговору и ведет себя с позиции: будь, что будет. "Неужто ОН?" - панически изумился Буров. Роман, меж тем, скинул куртку, залихватски бросил ее на свободное кресло, а сам подкатил поближе к дивану пуфик для ног и устроился на нем, положив ногу на ногу и принявшись нервно вертеть в правой руке зипповской зажигалкой.
- Я весь во внимании, - храбрясь, улыбнулся он, видимо, решив не терять хорошую мину при плохой игре.
- Куда ты вчера срыл? - начал допрос Сильвестр.
- В клубешник, - быстро ответил Квасницкий. - Я не собирался оставаться на ночь. Ты знаешь, я не люблю оставаться, я не Гоша.
- Почему отключил телефон? - тут же вставил Юсупов.
- А в чем срочность-то? - недоумевающе дернул плечом Роман. - В клубе все равно такой ор, что ничего не расслышишь, да и ловит плохо. У меня было свидание... - Квасницкий замолк на мгновение и вдруг с озорством проартикулировал для вящей наглядности, - Ля мур! Естественно я в отключке, дабы не нарушать процесс.
"Какая свежесть и незамутненность здешним кошмаром, прямо все три глаза отдыхают", - философски отметил Клим. Силя же был далек от лирики.
В каком клубе был? - жестко осведомился он. - Говори. Будем выяснять.
Да что случилось-то? - возмущенно вскрикнул Квасницкий. - Какая половая разница? Что вы ходите вокруг да около, говорите сразу! - нервы его разом сдали, маска симпатяги-сноба съехала набок, обнажив гримасу внутреннего надлома и готовности к обороне. - И... где же главный обвинитель, следящий за чистотой рядов! Или решил появиться после в мантии и с судейским молотком? Эй! Тимур Закареевич! Ваш выход!
Если до сих пор "подозреваемый" не был до конца испуган, то реакция слушателей на последнюю реплику должна была привести его в состояние мистического ужаса.
Клим, резко закашлялся, поперхнувшись дымом, Юсупов вскочил с кресла, а Сильвестр, оторвав спину, наклонился в сторону Квасницкого и сдавленно прохрипел:
- Рома... Ты о чем? Тимур убит!
Слова Гарина, или скорее его движения, произвели эффект, подобный хорошему хуку. Квасницкий резко откинулся назад, и рухнул с пуфика, затылком в пол, зажигалка, выскользнувшая из его рук, устремилась вверх, совершила неправильную синусоиду и громко шмякнулась о паркет.
- Труп намбер ту! - прокомментировал затихшего на ковре силиного зама ошалевший Юсупов.
Клим бросился на колени возле Квасницкого, проверил пульс и с облегчением крикнул застывшему на диване Гарину:
- Да обморок, ничего страшного. Где-то там был нашатырь!
Флакон с нашатырным спиртом был тут же доставлен Муази. "Вот уж и у стен есть уши! - подумал Клим и тут же ехидно одернул себя. - Впрочем, что удивляться, все находятся в боевой готовности!" Пострадавшего усадили на диван и привели в сознание. Роман долго хлопал глазами и открывал-закрывал рот, не издавая при этом ни звука. Он вообще смотрелся как-то нелепо, сразу постарел, веснушки, особенно ярко выступившие на фоне нехарактерной бледности, портили его, как будто превратившись из украшения в симптомы кожной болезни. Он стал похож на сгорбленного маленького старичка, особенно это впечатление усиливал рефлекторно сжатый обеими руками флакончик с нашатырем, который он время от времени приближал к носу. Наконец, его в очередной раз открытый рот выдал ошалелый вопрос:
- Что Тимура действительно убили или мне приснилось?
- Какой уж там сон, скорее бессонница, - заметил меряющий угрожающими шагами ковер Юсупов.
Он покосился на Квасницкого с недовольным опасением: не дай бог опять в обморок грохнется, чувствительная натура! Кто бы мог подумать?! Похоже, доблестному Алиму на все сто не угодила реакция Романа, что определенно выводила его из круга подозреваемых. Только вот что-то он там болтал о "чистоте рядов"?
- Но ведь его же не могли убить?! - Квасницкий достаточно быстро пришел в себя и по-деловому уловил суть проблемы.
Клим вздохнул: дальше логически должна была последовать просьба предъявить тело. Мол, дайте, ребята убедиться. Впрочем, проверить правоту логики Бурову помешал активно вступивший в разговор Гарин. Он только что опрокинул рюмку виски, затребовав бутерброд у Муази, вновь озарившей гостиную своим присутствием, и брутально сжевал закусь. Причем, Клим мог поклясться, что спроси сейчас кто-нибудь у Сильвестра об ингредиентах съеденного бутерброда, тот вряд ли бы ответил. Зато Вера Пална бы не растерялась: все знает, все видит, никто ее с поля боя не гонит. Без сомнения она знает больше, чем говорит. Надо бы не упустить из виду эту тихую последовательницу Брюса Ли...
После перекуса Сильвестр медленно потер руками, подошел к ближайшему к дивану креслу, где валялась брошенная Квасницким куртка, вручил ее опять же Вере Павловне с просьбой убрать в гардероб. Затем уселся в это кресло и деловито уставился на потерянного Романа.
- Так. Рома, давай-ка подробненько. В чем была суть вашего с Тимуром конфликта? Вы ведь ругались, так? Он ведь тебя обвинял?
- Ну д-да... - неуверенно проблеял Роман и заерзал всеми частями тела, избегая смотреть в глаза, - так ты же, наверное, и сам все знаешь...
- Значит, ты взял диск! - напирал Гарин.
- Д-диск? Диск... - и тут Клим уловил в голосе Квасницкого едва различимое облегчение. - Я его не брал. Это Мунасипов думал, что я его взял.
Смотри, Клим, все-таки Тимур был в курсе пропажи... - обозначил тему Гарин, - значит, убийство напрямую связано с кражей!
"Но оно не связано с кражей! - отчаянно протестовал про себя Буров. - Никоим образом не связано!" Только вот доказать это теперь будет трудновато. Разве что...
- Роман, расскажи, о чем вы разговаривали с Тимуром до твоего отъезда, - пусть это была тлеющая ниточка, но Клим не собирался ее упускать из рук.
Квасницкий задумчиво покривил губами:
- Да я не придал этому никакого значения. Все ж навеселе были. Ну он уговаривал меня бросить глупые прожекты, в частности, Мишель... - значит, все-таки Мишель! - А потом с этим диском... Да я и не знаю, что на нем! Силя, ты хоть скажи, - он умоляюще взглянул на Гарина, - что там за инфа была?
- Последний проект Тимура! - с акцентом на "последний" коротко бросил Гарин.
- А...это. Да кому ж он нужен? Ты ведь и сам не хотел ввязываться в этот блудняк! - Квасницкий с флегматичным недоумением мусолил свои кудри, словно пытался их рапрямить. - Все было на стадии предвариловки...
- Рома, а кто мог взять? У тебя есть какие-нибудь предположения?
- Да только свои к нему доступ имели. Вроде никто и не мог. У нас же никогда не было прецедентов. Ты же сам постановил, что в местном сейфе мы никогда особо важного не храним. Кстати, и сейф частенько открытым остается. Если кто взял, то именно за этим списком несчастным охотился. Не по дурочке. Видимо, кому-то нужна была эта утечка. Только тут надо со стороны Тимура копаться. Из наших ведь никто не знал: ты да я.
- Вот именно, - энергично встрял Юсупов, - ТЫ знал!
Роман звонко поставил нашатырь на журнальный столик и свысока одарил Юсупова презрительным взглядом. Вот уж от кого он не собирался сносить никаких подозрений.
- Я в принципе не вижу резона этот диск воровать. Это же не более чем схема, да еще и не введенная в действие. А теперь естественно и не будет введена!
- Прости, у меня еще вопрос не по существу, - Клим пытался максимально смягчить интонацию, понимая, что Роме и так уже досталось, - Дело в том, что вчера я случайно заметил, что ты подарил Нонне духи. Я даже позавидовал твоей оригинальной манере поздравлять именинника, начиная с его второй половины. Но речь не об этом...
У Квасницкого вдруг протестующе отвисла нижняя челюсть:
- Я... я ей ничего не дарил. Никаких духов!
- Но я вчера видел... в конце концов, не вижу в том ничего крамольного!
Силя, сложив руки на груди, с интересом прислушивался к разговору. Клим, поймав его взгляд, обреченно пожалел о том, что он с "Есениным" беседует не с глазу на глаз. Но что жалеть о невозможном: Квасницкий - особый случай. Все остальные подвергались "раздельному интервьюированию". Этот метод не принес ожидаемых результатов: никаких противоречий и путаниц в показаниях выявлено не было. Юсупову это не нравилось, и он решил перейти в наступление.
- Я повторяю еще раз, - голос Квасницкого окреп, и в нем послышалось холодное отторжение в адрес всех сущих следователей и сыщиков. - Я не дарил никаких духов. А если уж вы суете нос не в свое дело, так надо это делать профессионально. Я по просьбе Нонны Константиновны купил по дороге мужскую туалетную воду, которую она хотела преподнести Сильвестру, но не успела ее приобрести заранее. Естественно, я ее просьбу выполнил.
Черт! Пусть микроскопическая, но еще одна зацепка уничтожена. Буров совершенно не учел, что в природе существует парфюмерия для мужчин. Прощай, Кензо! Конечно, нужно еще уточнить у Нонны, правду ли говорит дамский угодник, однако его слова с легкостью продемонстрировали, как рушится карточный домик хитроумных предположений. Клим-то уже успел приписать Иде порочные стремления отбить Сильвестра, а Нонне - согрешить с "правой рукой" мужа! И тем не менее этот эпизод не хотелось стирать из оперативной памяти. Что-то здесь нечисто... Истину глаголет Рома: любопытство у детектива должно быть грамотным, а не всеядным. Пора завязывать с тонкостями доморощенных психологий!
Квасницкий продолжал смотреть на Бурова с едким пренебрежением. Уж кого-кого, а "доброго следователя" он явно не боялся, демонстрируя свое превосходство. Клима даже начали одолевать малодушные сомнения: а что, если Дольская права, и он избран в качестве козла отпущения? Это был бы неплохой ход - дать дурачку поиграть в сыщика, чтобы по ходу действия уличить его в предвзятости суждений. А если принять во внимание, что хозяин дома изначально вне подозрений, хотя по логике именно его-то и должно подозревать, то нетрудно предположить тайную пружину замысла...
Бред! Силя не способен предать "святое братство"! Но... Клим-то оказался способен на то, что как минимум удивило бы старинного приятеля.
- Но если кража диска и убийство Тимура никак не связаны между собой, тогда что... - Сильвестр уже даже не скрывал прорывавшегося изнутри отчаяния. - Допустим Тимур сам взял диск, тогда, получается, что его убили, чтобы отобрать этот самый диск?
Опять разговор застопорился на камне преткновения в виде злополучного "списка Мунасипова". И теперь Клим уже и не знал, как подойти к теме "вермишели с яйцами". Не спросишь же вот так в лоб, на радость Юсупову: "А что это, дескать, за лапша, которая у меня уже не только на ушах, но и в печенках и которой тебя пенял безвременно усопший?"
Стоп! Вот она, неуловимая гомерическая разгадка. Спасибо малохольному девичьему голосу, припевающему про бульвар Сен-Мишель! Сен-Мишель, вер-Мишель, ларчик открывался до смешного просто. МИШЕЛЬ! Мишель с яицами! Черт, привязалось же это любимое блюдо "а ля Макаревич" к сознанию. Мишель - это не певица, а певец. "Мишель с яицами", "чистота рядов"... Да, конечно! Впору хлопнуть себя по лбу и обвинить в законченной тупости. Вот о чем Мунасипов собирался рассказать Сильвестру! И не пресловутой пропажи диска боялся Роман, Романчик, любимчик женщин постбальзаковского возраста. И Дольская не отправилась с Квасницким, потому что клуб-то наверняка был специализированно-голубым. Но тогда получается, что спецсредство было заготовлено ею для другого "объекта"... Тогда...
Закончить мысль Бурову не удалось. Как это всегда случается в жизни, в самый неподходящий момент в ситуацию вмешалась фигура, которую "не ждали".
Глава 14. Агата Кристи и армия любовников
- А вот и "вермишель с яицами"! Приветствую тебя, Ромуальд, на нашей идущей ко дну галере! А я проснулся, смотрю - келья. Все думаю, в монастырь сдали. А там юбки, сорочки, бюх... бюг... бюстгальтеры, ну думаю, не в женский же. А у нас еще что-нибудь выпить осталось?
Из концентрации Клима вывело не столько появление так некстати проснувшегося и прибышего в гостиную Гогеля, сколько опять вернувшийся привязчивый словесный образ. Буров даже почувствовал облегчение, вот и Собакину он тоже покоя не дает.
- Гоша, шел бы ты... спать обратно! - Сильвестр достиг крайней точки раздражения. Версия с Квасницким в роли убийцы привела в тупик. Надо было снова прорабатывать версии с женской половиной, а на это уже не было ни сил, ни времени. Так что среднестатистический ходячий запой в лице Собакина выглядел последней каплей разрушения и без того расшатанной нервной системы.
- Лю-юди! - возопил Гогель, подняв руки вверх и театрально задрав лицо к потолку, - лю-юди, дайте похмелиться. Между прочим, от абстиненции умирают, - сменил он патетику на прозу, - вы же не хотите, чтобы я пополнил ряды, лежащих в гараже невинно убиенных? Правда, должен заметить, что невинность убиения могу гарантировать только в своем случае...
- Так что... ОН еще здесь?! - нервно всплеснув руками, почти повторил интонацию Собакина Квасницкий. - Вы что здесь, совсем спятили? Что еще никого не вызывали? И милицию? Нас же всех повяжут, как шайку заговорщиков!
- Ой, Рома, - даже похмелье не смогло лишить Гогеля обычного ехидства, - откуда в тебе это старорежимное "шайка заговорщиков", бери выше, бандитская группировка, одним словом, мафия. Ну, роль Капоне, понятно, полагается Силе по старшинству...
Еще немного и тебе будет полагаться роль отрезанной лошадиной головы, - почти прорычал Гарин, он силой усадил обратно на диван вскочившего было Квасницкого и теперь обращался только к нему. - Послушай меня, Роман. Мы все хотим сначала разобраться в ситуации, а потом уже ее обнародовать. Ты представляешь себе, что начнется при вести об убийстве в моем доме Тимы Ангорского! Потому подумай здраво и желательно хорошо вспомни все вчера происходящее. Особенно ваш разговор с Тимуром. Судя по всему, ты был последним, кто видел его живым.
- Я думаю, что последним его видел тот, кто его грохнул, - запальчиво уточнил Квасницкий. - Я этого не делал. Потому хотел бы узнать, как это произошло, и исходя из чьих показаний мне отведена почетная роль последнего очевидца.
- Из моих, - неожиданно хрюкнул Гогель. - И все-таки мне даст кто-нибудь выпить?
- А может быть, ты Тимура и завалил? - неожиданно взвизгнул Квасницкий, растеряв последние остатки сдержанности.
- То же мне, "вермишель с яицами", - несмотря на то, что Собакина изрядно потряхивало, он не терял болезненно боевого расположения духа. - Рад бы в злодеи, да рылом не вышел!
- Мишель, - на автомате неосторожно поправил Клим.
- Ну Мишель с яицами, - послушно подхватил Гогель. - Ба, Рома, да ты педик, что ли? То-то покойный ночью все про петухов заливался!
"Не будите спящую собаку". Название муторной пьесы как-то само собой всплыло в буровском сознании. Все сразу замолчали. Квасницкий захлебнулся тяжелой слюной, Сильвестр с изумлением уставился на Романа, словно видел его впервые. Юсупов скривил брезгливо губы в отчетливом хоть и не произнесенном ругательстве. И только ничуть не шокированный Собакин, воспользовавшись общим замешательством, планомерно откопал в подушках дивана, видимо ночью спрятанную флягу и, технично двинув кадыком, с наслаждением совершил изрядный глоток коньяка.
- Я не педик, - жалобно промямлил Квасницкий, - а мой приятель, ну, он действительно не традиционной ориентации. Ну правда... Я не хотел говорить, я ведь знаю, как ты, Сильвестр, к этому относишься. А Тимур узнал каким-то немыслимым образом... Ну и давай на меня ночью наезжать...
- И тогда ты его грохнул! - победоносно констатировал Юсупов.
- Да не убивал я его! - уж совсем по-детски всплеснул руками Роман. - Я же не психопат, и метание ядра - не мой профиль.
- "Голубая луна", - неожиданно затянул Собакин. Он рассматривал всех присутствующих с радостным исследовательским любопытством. - Ну все расставлено по местам, убийца найден и пригвожден к позорному столбу. А у меня, честно говоря, некстати проснулся аппетит. Я ведь, почитай, со вчерашнего дня не жрамши. Где мой ангел, Вера Пална? Муа-ази-и! Поэт не должен оставаться голодным! Его муза захиреет вместе с ним, истончится, падет на холодную землю и испарится вместе с уходящим закатом.
К слову сказать, Гогель мог нести на этот момент любую чушь. Его никто не собирался останавливать, он заполнял словами пространство, в котором несчастный взгляд Ромы-правой руки обреченно скользил от одного человека к другому, даже не пытаясь встретить сочувствие. Приговор был произнесен и обжалованию не подлежал.
- Нет, меня сейчас ни о чем не спрашивать! - потребовал Клим.
Сильвестр оторопело послушался. В качестве самодовольной "живой" статуи фигурировал герой дня Алим Юсупов. Его взгляд лучился победоносной иронией. К счастью, он помалкивал, потому как успел изложить свою категорическую версию ночных событий. Свидетелей он опрашивал куда как справнее Клима, и не страдал после того достоевской рефлексией. Поэтому "Питбуль" впереди планеты всей и уже нашел убийцу!
Это было оглашено на апокалиптическом по бессмысленности действе, которое по недоразумению было названо "совещанием" и которое началось сразу после беседы с Квасницким. Для вящей убедительности собрались на месте преступления, в бильярдной. Буров попытался было манкировать преждевременным и неуклюжим мозговым штурмом. Он знал, что в его реконструкции событий еще есть белые пятна и тупиковые линии. Но Силе не терпелось услышать пламенную речь предводителя охраны, потому он потребовал присутствия следственной группы в полном составе. Были приглашены даже два эксперта из юсуповской команды. Почуяв скорое освобождение от воскресного форсмажора, они демонстрировали готовность согласиться с любым вердиктом своего шефа. Буров начинал злиться.
В убийцы был записан Рома. "А не надо, дорогой, заигрывать с неканонической ориентацией! - зубоскалил про себя Клим. - Кто бы сомневался, что для ретивых ищеек сексуальная неблагонадежность - лучшая улика". Удивил ретивый Алим только тем, что в сообщники Квасу была определена... Маргарита! Тут даже Силя встрепенулся:
- Это что же значит - сообщница? Она, по-твоему, ускорение шару придавала, что ли?
- Она Рому покрывает. В нашей ситуации этого достаточно, чтобы считаться сообщницей, - заявил Юсупов с нажимом. - Во-первых, с самого начала она перешла в нападение. А оно, как известно, лучшая защита. С чего ей защищаться, спрашивается? А с того, что она чувствует, что рыльце в пушку. Во-вторых, эта ее мифическая беременность. Ее-то никак не проверишь... пока. Отличная и затертая до дыр бабская уловка, чтобы избежать ответственности.
- Ответственности за что? - попросил уточнить Клим.
- За подстрекательство и неоказание помощи следствию, - невозмутимо ответил Юсупов, словно всю жизнь только и делал, что раскалывал матерых преступников. - Поведение Квасницкого и Мунасиповой очень напоминает сговор...
Далее разговор пошел по кругу - Юсупов упивался своими обвинительными построениями. По его мнению, Марго ни больше ни меньше хитроумно подговорила Квасницкого на убийство супруга. "Дама с жиру бесилась, муж ей надоел, да еще и непонятки с наследством... Ей сейчас было самое время подсуетиться, если она действительно в залете. Что она там пела Климу про завещание? Тимур угрожал ей: мол, если не родишь парня, все пойдет внебрачному ребенку. В результате жена поспешно забрюхатела, дабы иметь гарантию, что Тима ничего чужим людям не отпишет. А сама подговорила Романа поскорее убрать мужа. Теперь бабе раздолье - хоть аборт делай!" - бодро разглагольствовал Алим, поправляя мышиного оттенка пиджак. От него веяло гнусным энтузиазмом клерка в ожидании скорого продвижения по службе.
Агата Кристи в своей автобиографии справедливо заметила, что безупречная логика - отличительное свойство маньяка. Аплодисменты старушке! Про Юсупова в точку. Главное ему сейчас не перечить и как можно быстрей улизнуть от его маразма. Сам того не желая, этот "маньяк" навел на занятные мысли. И массированное деторождение из-под палки тут не при чем. До сей поры к Климу лишь изредка подкатывало смутное ощущение, что Маргарита не настолько завязла в страдательном залоге, как привыкли думать ее друзья. Однако стоит немного поменять вектор в этом предположении, и забрезжит "оборотная сторона Луны". Почему за очевидное Буров принимал лишь женские страхи? А что если Тимур тоже боялся остаться брошенным, и потому запугивал жену химерами, столь обычными для супружеских войн. Но не свидетельство ли это его ослабленных позиций? Ведь у Маргариты теоретически тоже могут быть внебрачные дети! И она, возможно, сбежала бы от грозного мужа, если он не пресекал бы ее свободолюбивые настроения умелым запугиванием. Знакомая история!
Пока Клим суммировал вчерашние впечатления от поведения Мунасиповых и сегодняшние от разговора с Марго, укрепляясь в своих домыслах, Силя разочаровано расспрашивал хитроумного Питбуля. Зачем-де новоявленным заговорщикам потребовалось совершать злодеяние аккурат ему на юбилей, почему они выбрали в качестве орудия ненадежный бильярдный шар и от чего не предусмотрели массированные подозрения в адрес "Ромы-снайпера" и массу прочих неудобств... в конце концов, почему все так сложно, когда можно было куда проще! Но светлую голову гениального сыщика не волновали такие мелочи, включая отсутствие мало-мальских улик против обвиняемых. "Давайте как следует нажмем на Маргариту... и как пить дать, что-то вылезет!" - уверял Юсупов. "Вылезет. Как из тюбика! Жди..." - прошептал Буров так, чтобы было слышно только Сильвестру. Тот сразу живо заинтересовался:
- А ты Клим, что думаешь на сей счет?
Тут-то Клим резко воспротивился отвечать. Хотя сказать мог очень многое. Например, то, что Алим Юсупов, судя по его пламенной речи, никогда не нарушал в отношении женщин пионерскую дистанцию. Иначе он знал бы о них больше. Впрочем, женоненавистников хватает и среди мужчин с избытком опыта..."Мне нужно срочно поговорить с твоей женой!" - ответил он Гарину и поспешил к выходу. Извиняться перед собранием он посчитал излишеством. Юсупову его поведение не понравилось.
- Останься, Клим, - протянул он с издевательской вальяжностью. - Здесь тебе будет интересней, чем с Нонной. Дело в том, что в списке предполагаемых убийц ты идешь вторым номером после Ромы.
- Могу обещать только то, что к гильотине подготовлюсь. Шею помою, - парировал Клим и спешно покинул безумное собрание.
Это напоминало бегство. К тому же за ним была погоня: Сильвестр устремился за ним, пытаясь удержать. Попав в гостиную, оба услышали доносящийся из прихожей шум потасовки. Что ж, пришла очередь Ромы рваться на волю! Он шумно протестовал против конфискации у него мобильного телефона, а также прочих нарушений прав человека. Мрачные бойцы Юсупова пытались сохранять максимальную корректность. Их дополнял на удивление резонный и умеренно нетрезвый Гогель, который уговаривал товарища по несчастью тяпнуть по маленькой и успокоиться. Он-то уже понял, что все попытки свалить из вражеского логова обречены на неудачу и оказывал - кто бы мог подумать! - посильную помощь следствию. И Силя принял соломоново решение. Его появление не слишком успокоило Квасницкого, но все-таки из двух зол Рома выбрал меньшее. Ослабив натиск на охранников, он с нерешительным отчаянием послушался Гарина и уселся диван. Все-таки харизматичный шеф внушал больше доверия, чем алимовские братки. Русскому человеку в момент опасности подавай барина. Ибо не так страшен черт, как его малютки...
- Рома, могу тебе обещать, что... короче, лично я считаю, что ты не виноват и буду за тебя стоять насмерть. Но твое присутствие необходимо. Нам всем нужна объективная правда. Ведь кто-то же Тимура убил. И он сейчас здесь, - выпалил Гарин на одном дыхании.
- Силя, ищи, кому был интересен это гребаный диск. Кто его спер - он же и убил. Точнее, ищи врагов Тимура на стороне, с которыми мог быть связан тот, кого ты позвал на свой день рождения, - усталым заплетающимся языком проговорил Квасницкий.
- Простите, что вмешиваюсь, - быстро вставил Клим. - Но... я считаю, что пропажа диска никак не связана с убийством. Давайте на скорую руку представим: вот есть могучий чел, которому кровь из носу нужно помешать Тимуру Мунасипову провести некую денежную операцию. У него в арсенале действий по достижению этой цели есть: пункт А - кража, пункт Б - убийство. Зачем убивать, если кражу уже провернули? Ведь грамотно обеспечить утечку ценной информации для теневых структур ничуть не проще, чем обеспечить заказное убийство. Даже напротив, сложнее. У них принцип "нет человека - нет проблемы". А тут сразу две трудоемкие операции. Нелогично! Поэтому я полагаю, что источники у этих двух событий совершенно разные...
Допустим! - запальчиво воскликнул Квасницкий. - Но тогда будет логичным предположить, что после Тимура уберут всех, кто ознакомился с этим долбанным списком подставных лиц! Например, Силю, меня... нет, это все бред чистой воды! Ну почему мы не можем все тихо смыться в безопасное место?! Давайте просто уедем все, а про Мунасипова доложит Вера. Мол, хозяева уехали праздновать день рождения куда-нибудь за тридевять земель, Вера Пална тоже поехала навестить родню, возвращается вечером - а тут труп! Вот и пусть менты себе расследуют. Ребята, говорю вам, это подстава! Надо линять. Силя, зачем ты позвал этого крокодила в тройке... может, он с этим связан, а на нас хочет свалить!
Тут вдруг в панический монолог Квасницкого вступил доселе помалкивающий Собакин:
- А мне Алима даже жалко. Его тоже понять можно. Все мы тут... узники совести... - потрясенный абстинентно-философской глубиной собственной сентенции, Гогель умолк.
И тут Клим, пользуясь моментом, устремился к Леди. Пока Силя жарко защищал незапятнанную репутацию Юсупова, Роман нагнетал тучи, Гоша был снедаем милосердием к Питбулю, а стражи порядка толпились молчаливой массовкой, надо было действовать. Сейчас нельзя поручиться даже за то, что третьим номером в юсуповском "хит-параде" не значится Сильвестр Гарин, а за ним гуськом и все действующие лица... Значит, промедление подобно если не смерти, то заключению под стражу. Сколько бы Клим ни издевался про себя над "гениальным сыщиком", он отдавал себе отчет, что в один прекрасный момент Алим станет опасен. И этот момент очень близко.
Хвала судьбе - Нонну не пришлось искать долго. Она полулежала в своей спальне наедине с чашкой кофе и восприняла вторжение с покорным фатализмом.
- Я... задам тебе пару вопросов, можно? - начал было Клим с реверансов, но резко сменил тональность. - У Маргариты был любовник?
Почему?! - выпалила испуганно Нонна. И тут же неожиданно призналась: - Да не любовник он... просто, наверное, он хотел им стать. Маргарита ему нравилась, и он ей. А что такого! К этой жути он не имеет...
- ...никакого отношения! - торопливо продолжил Клим мысль. - Я понимаю. Я ни о чем ее не буду спрашивать! Но косвенно этот...эта личность может нам очень помочь. Скажи мне просто: чего боялась Маргарита. Что муж заподозрит того, чего не было? Она была очень расстроена вчера... только тем, что не хотела рожать четвертого ребенка? Что она тебе пыталась сказать, когда ты не хотела ее слушать?
- А я разве не хотела? - взвилась Нонна. - Да я много лет ее слушаю! Все одно и то же... Устала я. Последний год как в тумане. Весь этот бизнес всегда плохо кончается! Тимур замутил это казино, Силя поддался. Да сколько можно! Всех денег не украдешь. И вот теперь в моем доме убийство... я пыталась им говорить, что пора остановиться, но разве ж они меня послушают!
Клим терпеливо выслушал исповедь Леди и не забывал понимающе кивать. А также вовремя задавать наводящие вопросы, благодаря чему подтвердилась и история Муази. "Только прошу тебя, - молила деморализованная Нонна, - Не сообщай Сильке, что я проговорилась Иде. Мы условились, что никто не знает об истинном назначении Палны. Так надежней. Я просто однажды перестраховалась с Алькой. Дочке показалось, что за ней наблюдает подозрительный тип. Потом оказалось, что она просто ему понравилась. А к Веруше мы все быстро привыкли. Она кристальный человек, и готовит отменно. Попросили ее остаться у нас, она согласилась..."
