Глава 29

Часовня постепенно заполнялась. Натужное сопение органа сопровождалось всевозможными шумами, издаваемыми гостями: шелест нарядов, хлопанье сиденьями, кудахтанье двоюродных тетушек, украшенных брошами величиной со значок шерифа, утробный смешок дядюшек, упакованных в застегнутые на все пуговицы жилеты, оставшиеся с тех времен, когда их обладатели были стройными и гибкими юношами; щебетание юных дам с чрезвычайно пышными прическами в облегающих платьях и накинутых на плечи кашмирских шалях, лопотание малолетних детей, временами переходящее в мощный крик — для разогрева голосовых связок.

Джемми стоял у дверей, одетый в полосатые брюки и черный фрак, и раздавал распечатки с текстами псалмов. У алтаря его преподобие Туэйкер, румяный гном, утонувший в своей сутане, никак не мог успокоиться, проверяя, все ли на месте, и периодически улыбался своей пастве близорукой улыбкой. Роланд и Спондж восседали рядышком на деревянных стульях, позаимствованных у учащихся воскресной школы, напряженно наблюдая за действиями преподобного, словно тот раскладывал орудия пыток. Спондж периодически нырял в жилетный карман, дабы убедиться, что обручальное кольцо все еще там.

Фрея посмотрела на часы — три минуты до начала. В глубине души она не верила, что Джек так ее подставит, но случилось самое худшее. И вот она сидит одна в первом ряду в преддверии события, которого со страхом ждала несколько месяцев. Справа сидит Аннабел — видение в персиковых шелках, слева от Фреи — пустующее деревянное сиденье, обозначающее ее статус одинокой женщины и отделяющее от родственников родного отца Тэш, которых она не знала. Отца в капелле не было, он общался с невестой. Если не считать семьи Вики и нескольких старых друзей отца, знакомых тут у Фреи не было. Спиной она чувствовала на себе любопытные взгляды. Кто эта женщина в несуразной шляпе? Это сводная сестра невесты. Одна-одинешенька, бедняжка.

Фрея раздула ноздри и смотрела прямо перед собой, словно мученица, взирающая на костер, на который ей вскоре суждено взойти. Окружающая обстановка действовала на нее угнетающе: запах отсыревшей штукатурки и плесени, холод, исходивший от каменного пола, аляповатые гладиолусы на алтаре, безвкусный узор из ягнят, крестов и солнечных лучей, вышитых вручную добрыми прихожанками.

Фрея опустила глаза на листок у себя на коленях. «Вход в Иерусалим» — не лучший выбор для свадебного гимна, но здесь было одно преимущество — мелодию знали все присутствующие. Едва ли в Англии найдется с десяток людей, которые посещали бы церковь хотя бы раз в месяц. Церковь давно перестала быть местом отправления религиозного культа, она превратилась, скорее, в традиционный пункт сбора для свадеб, крестин, похорон. И еще сюда приходили на Рождество. Такие праздники, словно обеденный гонг, собирали гостей в обитель Бога для некой духовной подпитки. Так что проявлять изобретательность в меню было опасно.

Его костюм все еще висел в шкафу — она проверила, набор для бритья и щетка по-прежнему лежали в ванной. Но сам Джек пропал. Где он? Что, если он уехал? Фрея сжала зубы.

Внезапно музыка оборвалась. Природа не терпит пустоты — все зашептались, громче, громче, потом зашикали. Роланд встал. Лицо преисполнено решимости. Спондж еще раз полез в карман. Его преподобие Туэйкер занял полагавшееся ему место во главе прохода, стекла его очков нестерпимо горели в лучах солнца. Аннабел вынула из рукава носовой платок, подготовившись к демонстрации материнского счастья. Орган астматически захрипел, готовясь к исполнению свадебного марша. Фрея обернулась и увидела Тэш, предательски девственную в своем открытом платье цвета слоновой кости. Полли поправляла на невесте фату, а может, это была Лулу. По правую руку от Фреи началось какое-то движение — бормотание извинений, шарканье ног, скрип деревянных сидений. Она обернулась и увидела Джека.

Вначале она даже не нашлась, что сказать. Он выглядел великолепно. Его костюм был само совершенство. Рубашка хрустела. Галстук ослеплял. Волосы отливали старинным золотом. Сказать, что у нее отлегло от сердца, значит ничего не сказать.

— Что случилось? — спросила она.

Не успел Джек собраться с мыслями для ответа, как орган грянул «Вход царицы Савской». Все встали, чтобы полюбоваться невестой. Фрея тоже встала, одновременно с Джеком, вдыхая мужественный запах крема для бритья и крахмального раствора для сорочки. Он раскованно улыбался ей:

— Классная шляпа.

— Писатель, говорите?

На Барри Суиндон-Смайта, отца новобрачного, который только что прочел Джеку лекцию о приватизации британских железных дорог и о своем личном вкладе в сие благородное начинание, известие о том, что он беседует с настоящим писателем, казалось, не произвело должного впечатления. Бизнесмен глотнул шампанского, обвел взглядом праздничную толпу с таким видом, будто тут же высчитал номинальную рыночную стоимость каждого из присутствующих и всего того, что находилось в пределах его поля зрения, и вновь повернулся к Джеку.

— Я мог о вас слышать? Каким псевдонимом вы подписываетесь?

— Моим собственным именем.

Барри покачал головой:

— Сожалею. Нет времени читать. Жена у меня любительница литературы. Уткнется носом в какую-нибудь дерьмовую книжку — не оторвешь. Сейчас она как раз читает книжку вашего соотечественника. Такое у него смешное американское имя. Картер или что-то в этом роде.

Джек прищурился:

— Карсон Макгуайр?

— Он самый. Знаете его, да?

— Конечно. Мы недавно завтракали с ним в моем клубе в Нью-Йорке. — Джек утешился тем, что соврал только наполовину.

— Мэрилин будет в восторге. Попробую ее найти.

Джек посмотрел ему вслед. Барри, гладкий и скользкий, напоминавший в своем костюме-тройке толстого сытого кота, продирался сквозь толпу. Джек решил не ждать его возвращения. Обсуждать гениальность Макгуайра у него не было желания. Приняв решение во что бы то ни стало держать слово, данное Фрее, Джек, однако, не собирался разыгрывать из себя мученика. Жизнь дана для того, чтобы наслаждаться ею при любых обстоятельствах. Похмелье чудом исчезло. Солнце, шампанское и сознание собственного благородства вернули ему доброе расположение духа. Он вышел из душного, пропахшего свечным воском шатра и зашагал по зеленой лужайке, останавливаясь лишь для того, чтобы хорошенькая официантка смогла наполнить его бокал.

Так вот что такое английская свадьба! Он должен кое-что записать. Перед ним возвышался дом. Его фронтоны в причудливых завитушках резко выделялись на фоне безмятежно-голубого неба. Гости собирались под аркой, чтобы, пройдя мимо выстроившихся в ряд хозяев дома, оказаться в холле, после чего появлялись вновь из застекленной двери библиотеки, ведущей на террасу, где свадебные дары были выставлены на всеобщее обозрение. Цветы были повсюду — на клумбах у входа, похожих на урны, в вазочках на столах, застеленных шелком. Судя по всему, вскоре должны были подать ленч. В Америке свадебные приемы больше напоминали вечеринки с коктейлями. Сидеть за столом считалось пережитком северного варварства; однако, глядя, как на столы ставят тарелки с лососиной, Джек, сглотнув слюну, решил, что американскую точку зрения можно и пересмотреть.

Джек обошел кругом шатер — бело-розовый полосатый тент, похожий на цирк шапито, прислушиваясь к разговорам, стараясь уловить настрой и нюансы общения. Были тут и друзья Гая — академические мэтры, старые вороны, выделяющиеся своими галстуками дерзких расцветок, мятыми льняными пиджаками и старомодными прическами. Местные жители отличались строгостью нарядов — позеленевшими от времени черными костюмами и платьями в розочках, похожих на кочаны капусты. Более раскованный и бойкий контингент со стороны Суиндон-Смайтов имел знаки отличия в виде цепей в палец толщиной и навороченных мобильников. Роланд и Тэш вращались в кругу сверстников двадцати с небольшим: сигареты отравкой, языки и галстуки уже распущены. Все, казалось, пребывали в приподнятом настроении — разговаривали громко и возбужденно.

— От пива совсем никакой…

— …Прошлогодняя прибыль — семь с половиной тысяч.

— Может, Этельбергская школа и лучше в академическом плане, но мы с Найджел считаем, что они не учитывают личностный склад ребенка. Орсон легкоранимый мальчик…

— Нет, ты ни капельки не изменилась. Просто человек в шляпе выглядит совсем по-другому…

Ах да! Кстати, о шляпках. Тому, кто считает англичанок сдержанными и холодными, стоит побывать на традиционной английской свадьбе, чтобы оценить жар, который тлеет под столь причудливым экстерьером. Шляпки как средство самовыражения. Соломенные с лентами, шелковые с пряжками, тюлевые с цветами, бархатные с перьями; шокирующего розового, малинового, цвета английского гвардейского мундира, желтого — под цвет нарцисса, шляпки в форме колоколов, печных труб, фонтанов и треножников, в форме летающих тарелок. И все это пиршество вкуса плывет, подпрыгивает и трепещет над толпой, словно стая экзотических птиц, сбившихся с курса.

Джек узнал согбенную фигуру, расправляющую салфетку на постаменте, с которого когда-то давным-давно свалилась урна или статуя, и подошел ближе.

— Привет, Спондж. Как речь?

— Джек! Слава Богу. Чернила потекли. Ничего не могу прочесть.

Джек помог Спонджу с речью, после чего, хлопнув парня по плечу, сказал:

— Говори кратко, громко, не тараторь. И они тебя полюбят.

— Ты действительно так думаешь?

— Я не думаю, я знаю. А сейчас почему бы тебе не глотнуть шампанского и не подойти к этой симпатичной девушке в голубом? Она не сводит с тебя глаз уже минут десять.

Поправив импозантный шейный платок, Спондж отправился на охоту. Джек еще раз обвел взглядом толпу. Он искал Фрею. После церемонии она осталась, чтобы сфотографироваться с семьей на память, и с тех пор он ее не видел. У них не было возможности поговорить, хотя он чувствовал единение с ней, не требующее слов, когда они стояли плечом к плечу и слушали слова священника: «В радости и в горе, в бедности и богатстве, в болезни и здравии, любить и лелеять…» Дешевые сантименты, сказал он себе тогда. Но он был рад, что не оставил ее одну, не бросил.

Между тем он исполнял свой долг. Беседовал с викарием. Болтал с Аннабел. Сделал комплименты Полли и Лулу по поводу их платьев — розовых, облегающих до колен, а затем расходящихся пышными складками. На самом деле они выглядели как парочка вареных креветок. Когда Вики помахала ему рукой, он подошел, и она представила его своей матери, полной женщине с приклеенной улыбкой и колючим взглядом маленьких черных глаз, твердо стоящей на земле на своих толстых ножках с мясистыми лодыжками.

— Итак, вы новый бойфренд? — Она шарила по нему глазами, словно оценивала экстерьер собаки. Точнее, «лучшего пса» на местном дог-шоу. Она деликатно вздохнула. — Милая Фрея… Помню, когда она только сюда приехала, все бродила по дому, как потерявшийся щенок. Тогда я сказала Аннабел — только частная школа-интернат. Это единственно возможное решение. Девочки ее возраста, свежий воздух и трудности, которые надо преодолевать. Она и сейчас выглядит как будто ее морят голодом. Это все жизнь в Нью-Йорке, наверное. Когда читаешь обо всех этих одиноких девушках, отчаянно рвущихся замуж, которым уже «за…», а они пытаются выглядеть как подростки… Ради карьеры так себя изматывать! Нужно быть благодарной, что собственная дочь…

— Рвется замуж? — Джек, которому порядком опротивела эта речь, обильно спрыснутая ядом, запрокинул голову и расхохотался. — Дорогая миссис Карп, Фрея и думать бы не стала о каком-то занудливом муже. У нее насыщенная и интересная жизнь. И если после долгих уговоров она и согласится выйти замуж, то все равно не бросит работу. Слишком хорошо у нее идут дела. Вы слышали, что она продала пару картин из своей галереи Тому Крузу?

Глаза у Хильды Карп стали величиной с блюдца.

— Актеру?

— Да. Или это был Дастин Хоффман? Серьезные коллекционеры ловят ее как ястребы добычу, знаете ли.

— В самом деле?

Джек видел, как она буквально на глазах раздувается от проглоченной наживки. То-то будет сплетня.

В этот момент Джек увидел Фрею. Она шла по лужайке — высокая и стройная, как скаковая лошадь, и выглядела потрясающе в коротком платье с глубоким декольте — такие ему больше всего нравились. Ее шляпа была воистину нелепой, но при этом чудесно нелепой. Эта шляпа словно бросала вызов окружающим: «Эй, ну что на меня пялитесь?» Если шляпа могла выражать характер, то в этом сосредоточилась вся сущность Фреи. Она подчеркивала изящный изгиб ее длинной шеи, поля отбрасывали интригующие тени на лицо. Он поднял руку, чтобы привлечь внимание Фреи, и перехватил ее облегченную улыбку, быстро сменившуюся тревогой, когда она заметила, с кем он беседует. Защитная реакция у нее работала безотказно.

— Любимая, где ты была? — крикнул он.

— С тортом вышла заминка. Помогала Аннабел.

— Как это мило с твоей стороны. — Он обнял ее за талию и слегка прижал к себе. Почувствовал ее сопротивление и прижал крепче. Он испытывал извращенное наслаждение от того, что, взяв его с собой именно для такого рода представления, она едва ли может выдерживать проявления интимности с его стороны на людях. Кроме того, от нее очень хорошо пахло.

— Извините нас, миссис Карп. Я должен влить в эту женщину немного шампанского.

— О да. — Мать Вики уважительно отошла в сторону, словно пропуская королевскую чету. — Вы чудесно выглядите, Фрея, — заискивающе произнесла она им вслед.

— Что, скажи на милость, ты наговорил этой хитрой старой кошке? — настойчиво спросила Фрея, как только они отошли на достаточное расстояние, чтобы Хильда не могла их услышать. — Она вот-вот заурчит от удовольствия.

— Я просто рассказывал ей, какая ты чудесная.

— О!

— Это все, что ты можешь сказать?

— Спасибо, Джек. Ты неподражаем.

— Это только начало.

Он отпустил ее на мгновение, чтобы взять с подноса бокал шампанского, и, снова обняв, протягивая ей бокал и чокаясь с ней. Между тем народ потянулся в шатер на запах еды. Многие бросали в их сторону дружелюбные и чуть завистливые взгляды.

Фрея сделала долгий глоток, глядя на него из-под полей шляпы.

— Не надо переигрывать, — сказала она ему. Но при этом улыбалась.

Фрея отложила десертную ложку и удовлетворенно вздохнула. Ленч изысканный, вина вдоволь, компания приятная — что еще надо? Ровный гул голосов действовал на нее успокаивающе; теплый, пропитанный вкусными запахами воздух под пологом шатра навевал сытую дрему. Джек был в ударе и одинаково хорош, когда обсуждал с Тоби особенности американской политики, а затем поощрял одну из подружек Тэш написать роман. Где-то рядом гудел его приятный баритон, его рука, покоившаяся на спинке ее стула, как и знакомые интонации его голоса, вселяли уверенность и спокойствие.

Зря она посчитала, что он ее предаст. Конечно, мужская гордость его была задета. И ему требовалось время, чтобы прийти в себя. Фрея вспомнила, что утром говорил отец об умении прощать и сочувствовать, и решила быть с ним поласковее. Джек недавно пережил двойной удар судьбы: вначале лишился финансовой поддержки отца, а затем узнал об аннулировании контракта на книгу. Он сделал пас в ее сторону — возможно, из психологической потребности поддержать себя, и она ему отказала. Нет, она поступила правильно, но не в этом суть. А в чем? Фрея вдруг вспомнила, какое было у него лицо, когда он поцеловал ее при лунном свете и когда она его поцеловала. Она выпрямилась и скрестила ноги. Женщина едва ли может отвечать за спонтанные реакции своего тела, особенно под воздействием алкоголя. Возможно, она все еще продолжает страдать от чисто физического неудовлетворения после того случая с Бреттом — неужели это было всего неделю назад? Суть в том… Взгляд Фреи остановился на профиле Джека. Он что-то говорил об агентах и профессиональных приемах. Короткая стрижка подчеркивала правильную форму головы и сильные мужественные черты. Он и в самом деле выглядел совсем как… Суть в том, напомнила себе Фрея, что они с Джеком снова друзья. Да, именно так.

Дремотное течение мыслей было прервано звоном стекла. Кто-то стучал вилкой о бокал, призывая к тишине.

Джек повернулся к ней:

— Что происходит?

— Речи, — небрежно бросила Фрея. Этого момента она боялась больше всего. Подвинув стул так, чтобы сидеть лицом к столу с молодоженами, Фрея смотрела, как встает отец, и, подавив ревность, приготовилась слушать, как он будет славить невесту.

Он был очень красивый и представительный — высокий, в сизо-сером фраке и вызывающем темно-розовом галстуке.

— Дамы и господа, — начал он, обведя гостей дружелюбным улыбчивым взглядом, — мне повезло в жизни. — Слова его были встречены одобрительным гулом. — Я имел счастье наблюдать, как Наташа из трехлетнего ребенка постепенно превращалась в очаровательную женщину, которую вы видите перед собой сегодня. Я помню…

Фрея сжала руки на коленях и уставилась на соломенные циновки на полу. Отец подготовил хорошую речь, прочувствованную, с малой толикой насмешки над самим собой — Фрея всегда умела по достоинству оценить юмор отца. Он нашел теплые слова для Роланда, давая понять, что рад видеть его членом семьи. Нашел слова благодарности для Аннабел. Воздал должное родному отцу Тэш, который умер молодым и чьих родственников он был рад принимать у себя сегодня. Он был галантен и куртуазен. Фрея не могла не гордиться им.

— Есть у меня и еще одна причина чувствовать себя счастливым. У меня две дочери.

Фрея, встрепенувшись, подняла глаза.

— Я бесконечно рад, что моя дочь Фрея сегодня с нами. Она и ее друг Джек. Для тех из вас, кто не знает, — Фрея живет в Нью-Йорке очень интересной жизнью. Она сделала хорошую карьеру — я рассчитываю на то, что, когда состарюсь, она будет меня содержать. Она очень хороший друг и очень красивая женщина, как и ее мать. Я люблю ее и горжусь ею. Это событие не было бы полным без ее присутствия. Спасибо, что приехала, дорогая.

Фрея опустила голову, желая скрыть лицо. Сердце ее переполняли чувства. Он не забыл про нее. Он все еще был ее папочкой.

Отец закончил, уступив место Роланду, которому предстояла непростая задача поблагодарить всех, никого не забыв. Фрея заметила, что когда отец садился, то не рассчитал расстояние до стула и оступился. Никто, наверное, не обратил на это внимания, но для Фреи это был шок — он действительно старел. Недалек тот час, когда она потеряет его навсегда. Она обернулась к Джеку, сама не зная почему, импульсивно, и увидела, что он на нее смотрит. Он поддержал ее улыбкой, словно угадал ее мысли.

После Роланда поднялся Спондж. Джек весь обратился в слух.

— Брак — это поле битвы, а не усыпанное розовыми лепестками ложе.

Как странно! Именно это пытался донести до нее отец нынешним утром, когда рассказывал о своей жизни с ее матерью. Возможно, все эти годы она находилась в плену заблуждений, представляя себе супружеские отношения в совершенно ином свете. Она искала идеал и, не находя его, разрывала отношения. С новой позиции «усыпанное розами ложе» выступало довольно пресной альтернативой партнерству, соревновательному, но не деструктивному, в котором мужчина и женщина, словно бойцы на ринге, прощупывая противника на предмет обнаружения слабых мест, узнают друг друга все лучше и лучше и, главное, узнают себя, получают в той же мере, что и дают, и постепенно притираются друг к другу, при этом не теряя индивидуальности. Жить такой жизнью куда веселее, чем возлежать на благоухающем ложе. В спарринг-партнерстве есть место духу авантюризма, манящему духу приключений.

— …За Роланда и Тэш!

Черт, она пропустила речь, хотя, судя по широкой улыбке на лице Спонджа, речь его произвела фурор. Фрея подняла бокал за здоровье молодых, пригубив шампанского. Неожиданно для себя она повернулась к Джеку и, подняв свой бокал, сказала:

— Спасибо, что приехал со мной, Джек. Без тебя все было бы по-другому.

Официальная часть закончилась. Все стали подниматься с мест и выходить на свежий воздух. Фрея собиралась сделать то же самое, когда Хильда Карп, невесть откуда взявшаяся, прошептала ей в самое ухо:

— Фрея, дорогуша, ты не могла бы мне уделить минутку? Я хочу попросить тебя об одолжении. Раздобудь мне автограф Тома Круза!

— Мы могли бы показать ему наши старые местечки в Бруклине, для начала сводить его в «Амбросио», — убедительно говорил Джек.

— Я не знаю…

— И этот японский ресторанчик с живыми креветками.

— М-м-м-м…

— Или сводить его на футбольный матч?

— На самом деле, у меня ему негде остановиться.

— Ему все равно, где остановиться. Он хочет тебя видеть, вот и все. Он твой отец. Он тебя любит.

Фрея опустила голову:

— Я знаю.

— Так сделай это! Почему бы тебе один раз не сделать финт и не обеспечить себя приличной постоянной квартирой? И устроить новоселье. Специально для него.

— Новоселье? — Что за жуткая идея.

— Я тебе помогу.

— В самом деле?

Джек и Фрея сидели на качелях, спрятанных среди разросшихся тисов, лениво наблюдая за гостями, бороздившими лужайку. Свадебный торт уже разрезали. Роланд и Тэш поднялись наверх, чтобы переодеться. Солнце продолжало сиять на синем небе. После того как отзвучали речи, Фрея вскользь заметила, что подумывает, не пригласить ли в Нью-Йорк отца, и была удивлена мгновенной и бурной реакцией Джека.

— Ему понравится! — с энтузиазмом говорил Джек. Фрея не была в этом так уж уверена, но чувствовала себя комфортно и легко и с удовольствием обсуждала с Джеком программу визита Гая.

— Какой счастливый день! — Жена викария остановилась на тропинке прямо перед ними и, близоруко улыбаясь, смотрела в их сторону.

— Да, все хорошо прошло. — Фрея улыбалась.

— Ну разве они не чудная пара?

— Да, — безмятежно повторила Фрея.

— Кто знает, может, ваша очередь следующая? — Взгляд ее маленьких и темных, как бусинки, глаз был обращен прямо на Джека.

— Кто знает? — услышала Фрея полушутливый, полусерьезный ответ Джека. — Люблю старых леди, — сказал он, когда жена викария удалилась. — Они такие субтильные.