В то же время он поймал себя на мысли о том, что там могла лежать Тэсс, исполосованная кровавыми рубцами.

Пробормотав сквозь зубы проклятие, Рейвенхерст бросил зашифрованную бумагу и вскочил на ноги. Планы уже разработаны, ловушки подготовлены, и все же…

Что-то было не так! Постоянно что-то не сходилось. Где-то в глубине души Дейн ощущал старую знакомую дрожь — чувство, которое он не мог проигнорировать. Но сейчас Рейвенхерст уже был не в силах остановиться — все шло к тому, что ему наконец удастся поймать неуловимого Лиса.

Когда мгновение спустя виконт посмотрел в окно на отдаленные холмы, его суровые глаза были цвета бессонных ночей и разбитых надежд.

Тэсс уже собиралась подняться по ступенькам парадного крыльца «Ангела», когда ее внимание привлекла наскоро нацарапанная записка, прикрепленная к соседнему забору. Она подошла поближе, чтобы лучше разглядеть ее. Пока она читала, лицо ее мрачнело все больше и больше.

«ЖИТЕЛЯМ РАЯ И БЛИЗЛЕЖАЩИХ МЕСТ Таможенное ведомство и Акцизная служба его величества за преступления против государства, включая провоз контрабанды, нападение на офицеров и зверское убийство трех невинных женщин, разыскивает злодея, известного под именем РОМНИЙСКИЙ ЛИС.

Вознаграждение за сведения, ведущие к поимке злодея, ОДНА ТЫСЯЧА ФУНТОВ.

Вознаграждение за сведения о личности и местонахождении сообщников и товарищей Лиса ПЯТЬСОТ-ФУНТОВ».

Сердце Тэсс болезненно сжалось, когда она прочитала безграмотное послание, признав в нем работу Эймоса Хоукинза.

Рассердившись, она трясущимися пальцами сорвала лист и скомкала его в плотный шар, а потом с горящими щеками поднялась по ступеням «Ангела». Как Хоукинз посмел прикрепить такое послание чуть не на ступеньках гостиницы?!

С высоко поднятой головой Тэсс прошествовала через двойные дубовые двери мимо уютной маленькой гостиной для завтрака, чьи окна-«фонари» выходили на Мермейд-стрит; перед ее глазами было только наглое объявление.

«Если Эймос Хоукинз хочет войны, — молча поклялась Тэсс, — тогда это животное ее получит!»

Три пары глаз метнули удивленные взгляды на красавицу с золотисто-каштановыми волосами, с разгневанным видом поднимавшуюся по полированным ступенькам «Ангела».

«Итак, маленькая сучка в конце концов вернулась», — подумала леди Патриция Леннокс, помешивая остатки янтарного чая в фарфоровой чашечке. Увидев улыбку сидящей напротив нее графини Крэнфорд, она ответила вежливой улыбкой, но ее острые изумрудные глаза оставались холодными.

«Да, я знаю, за кем ты охотишься, Тэсс Лейтон, несмотря на все твои старания притвориться равнодушной. Но ты не получишь его, слышишь? Он мой. И всегда был моим. Я докажу тебе это очень скоро. Как приятно будет увидеть твое лицо, когда он предаст тебя.

Еще раз».

С холодной, таинственной полуулыбкой белокурая красавица поднялась в вихре дымчатых юбок и, бросив на стол салфетку, грациозно направилась к двери.

Сидевшая на другом конце комнаты графиня Крэнфорд рассматривала удаляющуюся леди Патрицию. Женщина и впрямь очаровательна; легко понять, почему Рейвенхерста тянет к ней.

У него всегда был вкус к красивым вещам, даже в детстве, а в последние годы он приобрел репутацию непревзойденного ценителя женской красоты.

Глаза графини потемнели. Даже до нее дошли слухи о его оперной танцовщице. После этого была парочка пышных близняшек, которых он выудил в предпортовых трущобах. Да, всегда находились «друзья», горевшие желанием донести до графини самые последние грязные сплетни о мужчине, известном в высшем свете как дьявол Трафальгара.

Хрупкие пальцы графини на мгновение сжали чашку. Если бы его мать была жива! Если бы только она могла повернуть вспять стрелки часов и многое изменить…

В конце концов, он так много потерял в этой проклятой войне — родителей, брата и невесту. Неудивительно, что он стал таким жестким. Если он когда-нибудь узнает об этом…

Тонкие пальцы задрожали, и чашка графини наклонилась.

Но пути назад нет, она знала это лучше, чем кто-либо другой.

Поэтому остается только леди Патриция Леннокс, и графиня решила, что та не будет подходящей женой для лорда Рейвенхерста, Пустая, тщеславная и ограниченная, эта женщина наделена пышной красотой, не способной глубоко затронуть человека.

Человек острого ума, хорошо воспитанный, виконт вправе ожидать от жены гораздо большего, решила графиня. Но собирается ли он, в сущности, жениться? Может быть, ее источники информации неверны и он просто ищет мимолетных удовольствий?

И все же здесь что-то не так, подумала графиня, чувствуя легкое беспокойство. Она была женщиной трезвомыслящей, но почти физически ощущала кружащийся вокруг нее водоворот тайных страстей.

Она прищурила холодные глаза. Инстинкт подсказывал ей, что Рейвенхерст нуждается в ее помощи, и несносный мальчишка получит ее, нравится ему это или нет.

А между тем глупо было бы считать отношения с этой высокомерной блондинкой чем-то большим, чем развлечение, и графиня Крэнфорд прекрасно знала, что виконт Рейвенхерст поступил глупо только один раз в жизни. И эту ошибку он никогда больше не повторит.

За столом у окна третья посетительница гостиной деликатно намазывала масло на чудесное воздушное пирожное и с пониманием дела откусывала по кусочку, аккуратно смахивая крошки с уголка пухлой нижней губы.

«Повар „Ангела“ наверняка француз, — решила женщина, откусив еще кусочек. — Никто, кроме француза, не смог бы приготовить такие пирожные».

На мгновение идеально вылепленный лоб женщины прорезала морщинка.

Это место совсем не такое, как она ожидала. Слуги превосходны, комнаты комфортабельны и элегантны. Каждое утро на ее каминной полке появлялись свежие цветы, а на столе — белоснежные салфетки.

А что неуловимая владелица, которую Даниэла увидела мельком в холле несколько минут назад? Весьма очаровательна, признала француженка, разумеется, слегка диковата…

Да, мадемуазель Лейтон — соперница, с которой следует считаться, решила Даниэла. Это огонь во льдах, женщина, которую можно заставить гореть с редкой страстью.

В руках подходящего мужчины, разумеется.

Но нельзя допустить, чтобы английский виконт стал этим мужчиной.

В конце концов, Даниэла не может ждать вечно. Она экономно расходовала деньги, и ей удалось собрать кругленькую сумму, но ее ресурсы не столь велики, чтобы позволить себе более чем недельное пребывание здесь.

Она уже вложила слишком много денег, чтобы вот так отказаться от всего, решила красавица с изумрудными глазами. Ибо на ее мужественного английского любовника, вне всякого сомнения, можно делать ставку, напомнила себе Даниэла, облизывая розовые губы при мысли об их наиболее страстных встречах в Лондоне.

От нее не ускользнула также денежная сумма.

Ее губы изогнулись в медленной, чувственной улыбке.

О да, Даниэла поймает Рейвенхерста в свои сети, и очень скоро. Ее методы действуют безотказно. Она надеется, что виконт получит удовольствие от оставшихся дней свободы.

Их осталось совсем мало.

Не догадываясь о том, что является предметом таких бурных размышлений, хозяйка «Ангела» спешила по черной лестнице в свою комнату, радуясь, что по дороге ее никто не перехватил.

Перед глазами все плыло, голова разламывалась, когда она уселась на кровать и сняла старую, потрепанную шляпку. Не потому, что кто-то косо посмотрел на нее в этой немодной шляпке. Она была, в конце концов, эксцентричной мисс Лейтон.

Тэсс сжала губы, устремив глаза на отдаленную голубую полоску Ла-Манша. «С тобой все могло бы быть по-другому, Андре, — горестно подумала она. — С тобой я могла бы, подняв легкие юбки, ловить устриц на скалистом берегу. С тобой я могла бы надеть бриджи и взобраться на самую высокую перекладину. И однажды я смогла бы прижать к груди маленькую головку с вьющимися шелковистыми волосами.

Наш ребенок…»

Тэсс еле сдержала рыдание. Она не должна думать об этом, ибо мысль о потере станет невыносимой. Смахивая подступавшие к глазам слезы, она вытащила из кармана фигурку, сделанную французом. Быстро, как бы обжегшись, она отложила ее на дальний край письменного стола, чтобы не видеть манящей красоты.

Не сейчас, пока не утихла боль. Чего, возможно, не будет никогда! Из передней донесся приглушенный топот ног, а потом взрыв смеха, вскоре смолкший. Кто-то резко постучал в дверь.

Тэсс вздохнула, желая остаться в одиночестве. У нее еще недостаточно сил, чтобы притворяться, скрывая свою боль.

Стук снова гулко раздался в тихом коридоре.

— Кто там?

— Всего лишь ваш самый верный обожатель, герцогиня! Сердце Тэсс подпрыгнуло в груди. Задохнувшись, она подбежала к двери и распахнула ее.

— Эшли, неужели это ты, проказник?

Она не верила своим глазам. Стоящий перед ней молодой человек в темно-бордовом атласном жилете и сюртуке бутылочно-зеленого цвета казался слишком высоким и элегантным для ее брата.

С мимолетной заговорщицкой улыбкой Эшли подтолкнул ее назад в комнату, прикрыв за собой дверь.

— Не будем трубить повсюду, что ты видишь меня впервые, ладно? Особенно теперь, когда Хобхаус приложил столько стараний, чтобы все думали, что ты провела последние две недели со мной в Оксфорде. — Его светло-зеленые глаза прищурились. — Но зачем…

Тэсс перебила его, потащив к стулу около письменного стола.

— Сначала ты мне должен все рассказать, Эш. У тебя удобная квартира? Нашел хороших друзей? А как твои занятия?

Молодой человек коротко рассмеялся; глаза его потемнели.

— Что это за допрос? — Увидев нахмуренные брови сестры, он пожал плечами. — Все в порядке, Герцогиня, так что перестань понапрасну волноваться. Из меня вряд ли выйдет ученый, но, полагаю, ты и не ожидала этого. Мои друзья — вполне сносные ребята. Что касается квартиры, то я редко там бываю, так что недостаток комфорта меня не волнует. Но мне хотелось бы знать, чем ты занимаешься. Предупреждаю — твоя тактика меня не смутит; я слишком хорошо знаю тебя, дорогая моя. Признаюсь, я не поверил, когда Хобхаус сказал, что ты все еще участвуешь в этих диких маскарадах.

Тэсс отвернулась и начала играть с лежащим на столе ножом для разрезания писем, стараясь избегать его взгляда.

— Что именно сказал тебе Хобхаус?

На мгновение тонкие черты Эшли напряглись.

— В сущности, чертовски мало. Только то, что ты участвовала в каких-то секретных делах, была ранена и отправлена в некое уединенное место для восстановления здоровья, — Его голос посуровел. — Странно, ты мне кажешься самим олицетворением здоровья.

На мгновение Тэсс потеряла дар речи.

— Понимаешь, это были мои глаза. У меня пропало зрение после… падения. Все это случилось так неожиданно… — Тэсс понимала, что болтает лишнее. Глубоко вздохнув, она постаралась успокоиться. — Это звучит невероятно, я знаю, но до прошлой ночи я ничего не видела. Потом вдруг с моих глаз как будто спала пелена. — Она неуверенно засмеялась. — До сих пор не могу поверить это.

Эшли пристально рассматривал ее, сидя скрестив ноги в небольшом кресле, обитом узорчатой камкой.

— Ты не все рассказала мне, Герцогиня, — тихо произнес он. — Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы меня можно было сбить с толку. Что произошло на самом деле? И с кем ты проводила свободное время, поправляя здоровье?

— Лучше бы тебе не спрашивать, Эш. Опасно задавать слишком много вопросов. Поверь, я бы сказала, если б могла.

— Скажи по крайней мере, кто заботился о тебе? Никак не могу представить Лиса в роли сиделки.

Прерывисто вскрикнув, Тэсс обернулась, поднеся ко рту бледную руку. Когда она наконец снова повернулась к брату, ее глаза были как серо-зеленые озера боли.

— Не спрашивай меня больше ни о чем, родной мой. Я… я не могу говорить об этом. Не сейчас, пока шрамы еще совсем свежие.

Губы ее брата искривились в тонкой усмешке.

— Ничто не меняется, правда, Герцогиня? Ты всегда должна быть сильным, молчаливым ангелом-хранителем, а я всегда — слабым, глупым школьником, которого надо любой ценой баловать и оберегать. Что ж, я чертовски устал от этой роли юнца, слышишь? Почему бы тебе не дать мне вырасти? У меня есть враги, относящиеся ко мне с большим уважением, чем ты! — Он рывком поднялся, засовывая руки в карманы жилета. — Когда ты увидишь во мне то, чем я являюсь — мужчину, — Тэсс, а не маленького мальчика, тогда я буду счастлив говорить с тобой дальше. А до этого времени просто… просто не утруждай себя, разыскивая меня!

Не оглядываясь, он повернулся и вылетел в коридор, оставив пораженную бледную Тэсс посреди комнаты.

Так это правда? Неужели ее брат вырос незаметно для нее? Устремив взгляд в пустой коридор, Тэсс спрашивала себя, как ей удалось все так запутать, когда все, что от нее требовалось, — это быть доброй.

— Ее сиятельство графиня Крэнфорд. — Лицо Пила было совершенно бесстрастным, когда он открывал дверь кабинета лорда Рейвенхерста.

Позади него с чопорным, царственным видом стояла хрупкая седовласая дама. Ее пальцы в перчатках сжимали складки серого муарового шелка. Не шевелясь, двое молча изучали друг друга.

— Дорогой мой мальчик, — прошептала наконец графиня с выражением нескрываемой радости на лице. Говоря так, она протянула ему руки.

— Тетя Виктория, — пробормотал Рейвенхерст и, подойдя к ней, взял за руки и усадил в кресло. — Что вы делаете здесь, в Рае? Когда я виделся с вами в последний раз, вы были захвачены вихрем светской жизни и у вас едва оставалось время для благотворительности.

— А что я и в самом деле здесь делаю? — с упреком произнесла пожилая женщина, пристально вглядываясь темными глазами в его лицо.

— Проявляете заботу о племяннике? — В голосе Рейвенхерста послышалась нотка смирения.

— Проявляю заботу о племяннике.

Темные глаза Дейна с нежностью рассматривали ее морщинистое лицо.

— Остается молить Бога, чтобы на вашем попечении не оказалось также девиц на выданье.

Графиня издала звук, очень напоминавший фырканье.

— Одна вечеринка в Рейнло, и ты никогда не забудешь ее. Полагаю, старая женщина может позаботиться о благополучии своего единственного родственника без того, чтобы ее называли старой каргой, сующей нос не в свое дело!

Лицо Рейвенхерста просияло, улыбка смягчила твердую, точеную линию челюсти. — Но я внимательно следил, чтобы не назвать вас… э-э… старой каргой, тетушка. — В его лазурных глазах промелькнули озорные искорки. — Это бы помогло хоть немного?

Графиня в ответ просияла.

— Ты прекрасно знаешь, ничто не может тебя спасти.

— Тогда объявляю перемирие. Мы выпьем чаю, и вы расскажете мне обо всем, что произошло в Лондоне со времени моего отъезда.

— Я скорей рассчитываю, что мы поговорим о тебе, — сказала графиня, проворно одергивая юбки. — Ты по крайней мере немного поправился с тех пор, как я видела тебя в последний раз. Но ты неважно спишь — это видно по кругам у тебя под глазами.

Рейвенхерст протестующе поднял руки:

— Перестаньте, тетя, мне почти тридцать шесть. Понимаете, обо мне уже можно не беспокоиться.

— Нужно беспокоиться о каждом, — отрывисто произнесла тетушка, внимательно вглядываясь в его лицо. — Значит, это очень опасно? — тихо спросила она.

— Надзор за Королевским военным каналом довольно утомителен, но эту местность вряд ли можно назвать опасной, тетушка.

— Чепуха. Я говорю об истинной цели твоего пребывания в Рае.

Глаза Рейвенхерста сделались бездонными.

— И что же это за миссия, моя дорогая старая дуэнья?

— Не ставь меня в затруднительное положение, мой мальчик. — На лице графини появился вызов. — Не забывай, что у меня есть друзья в морском министерстве. Ты в такой же степени занимаешься здесь инспекцией фортификаций, как я…

— Как вы приехали осмотреть причудливые окрестности Рая, — таинственно закончил Рейвенхерст. — Хотя я, разумеется, был бы рад показать их вам.

— Ты опытный лжец, мой мальчик. Ты унаследовал ум своего отца и очарование матери, а я думаю, что эта женщина могла заставить скупца расстаться с золотом. Боюсь, что в тебе это приобрело опасное сочетание.

Глаза Рейвенхерста потемнели от нахлынувших горьких воспоминаний. Но чувство улетучилось так же быстро, как и возникло, и на его лице вновь появилась маска ленивого безразличия. Он слегка кивнул графине с надменным видом.

— Такое восхваление не в вашем духе, тетушка. С дрожью думаю о том, что произойдет дальше.

Графиня замолчала, стаскивая длинные лайковые перчатки.

— Если я попрошу сказать мне правду, ты не откажешь? Рейвенхерст сжал губы.

— Я опасалась этого, но все равно не могла не спросить. — Графиня в нетерпении наморщила лоб. — Если женщина в старости не делается болтливой, тогда зачем вообще долго жить? — Освободив пальцы, она сложила перчатки и в упор посмотрела на Дейна, царственно изогнув седую бровь. — Когда ты меня познакомишь с ней?

— С ней?

— С той женщиной, с которой в последнее время связывают твое имя.

На скулах Рейвенхерста заиграли желваки.

— Может быть, вы будете столь любезны и просветите меня, ваше сиятельство. Боюсь, что безнадежно отстал от слухов этого сезона.

— Я говорю о леди Патриции Леннокс, разумеется. Леди Джерси утверждает, что вот-вот состоится оглашение в церкви. — Графиня улыбнулась, не упустив раздражения, промелькнувшего на лице Рейвенхерста.

— Конечно же, леди Патриция Леннокс. Какая оплошность с моей стороны — не догадаться сразу!

— И правда, Дейн, кого еще я могла иметь в виду? Только не говори мне, что волочишься сразу за несколькими женщинами!

— Перестаньте, тетушка, я действительно не могу отвечать за досужую болтовню праздных людей с куриными мозгами и длинными языками. — На мгновение его губы искривились в самоуничижительной усмешке. — В конце концов, я дьявол Трафальгара, без меня свету почти не о чем будет судачить. В сущности, я полагаю, что имею право на своего рода вознаграждение за доставляемое мною развлечение.

Графиня протянула к нему тонкие пальцы.

— Несчастное, несносное создание!

— Могу то же самое сказать про вас, мадам. — Рейвенхерст насмешливо прищурил глаза.

— Итак, ты не собираешься мне ничего говорить?

— Абсолютно ничего, а иначе пропадет все удовольствие от выискивания правды собственными силами.

Глаза графини задорно блеснули.

— Пожалуй, ты прав, мошенник.