Иногда я совсем один, иногда я окружен другими.
      Странно, но сейчас мне кажется, что мое тело вполне вещественно, а вначале мне казалось, что мои руки и ноги вытягивались по всем направлениям.
      Обыкновенно я не хожу как прежде, но и не летаю в точном смысле этого слова, так как у меня никогда не было крыльев; и все же проношусь в пространстве с невероятной быстротой. Но иногда все же хожу.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      У человека, перешедшего в невидимый мир, появляется внезапное воспоминание о Земле.
      (О, - говорит он, - мир продолжает идти без меня! Чего мне не хватает?(
      Ему кажется почти дерзостью со стороны мира, что он продолжает существовать без него. Он начинает волноваться. Он уверен, что выкинут из круга времени, что он забыт, выброшен вон.
      Он осматривается кругом и не видит ничего, кроме спокойных пространств четвертого измерения. О, чего бы он ни дал, чтобы снова почувствовать железные тиски материи! Подержать что-нибудь существенное в плотной руке!
      Со временем настроение это проходит, но настает день, когда оно вернется с удвоенной силой. Он должен выйти из этой тонкой разреженной Среды в энергично сопротивляющуюся среду плотной материи. Но как это сделать?
      А, он вспомнил! Всякое действие исходит из памяти. Было бы безрассудно делать этот опыт, если бы он уже не проделал его.
      Он закрывает глаза и ввергает себя в невидимое. И он привлекается к человеческой жизни, к человеческим существам, в интенсивные вибрации единения с ними. Здесь он испытывает сочувствие, может быть, сочувствие прежних переживаний с душами, с которыми он снова вступает в соприкосновение, но возможно, что это лишь сочувствие настроения или воображения. Как бы то ни было, он выпускает из рук свое право на свободу и, торжествуя, теряется в жизни человеческих существ.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Когда человек приходит сюда, чужие, встречаемые им здесь, не более чужды, чем иностранцы для того, кто впервые сталкивается с ними. Он не всегда понимает их; и здесь опять-таки его переживания сходны с пребыванием в чужой стране. Через некоторое время он делает шаг вперед и улыбается глазами. Его вопрос: (Откуда ты?( - вызывает такой же ответ, как и на Земле. Один из Калифорнии, другой - из Бостона, третий - из Лондона. Это бывает тогда, когда мы встречаемся на больших дорогах; ибо и здесь существуют дороги, по которым души приходят и уходят, как и на Земле. Такая дорога составляет, обыкновенно, кратчайшую линию между большими земными центрами; но она никогда не бывает над линией железной дороги. Было бы слишком шумно. Мы можем слышать земные звуки. Происходит известный толчок в эфире, который доносит звуковую вибрацию до нас.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Здесь также бывают лентяи и тупые люди, как и у вас. Бывают и блестящие, и притягательные, одно присутствие которых действует оживляющим образом.
      Может звучать нелепо, что мы носим платья, как и вы, только нам не нужно их в таком количестве. Я не видал здесь чемоданов; хотя я ведь еще недавно здесь.
      Тепло и холод не имеют уже значения для меня, хотя я помню, что в самом начале мне казалось холодно, но это уже прошло.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Вас интересует, вероятно, нуждаемся ли мы в пище и питье. Мы, несомненно, питаемся и, по-видимому, поглощаем много воды. Вам тоже следовало бы пить побольше воды. Она питает астральное тело.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      В нашем здешнем теле много влаги. Может быть, соприкосновение с так называемым духом оттого и производит в некоторых горячих людях ощущение холода, и они вздрагивают.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Мне нужно сделать усилие, чтобы писать через вас, но это усилие стоит сделать.
      Я являюсь туда, где чувствую ваше присутствие. Я могу вас видеть лучше, чем других. И тогда я делаю обратное, то есть вместо того, чтобы входить внутрь, как я это делал прежде, я выхожу наружу с большой силой по направлению к вам. Я овладеваю вами стремительным натиском.
      Иногда наше писание останавливалось посреди начатой фразы. Это было тогда, когда я недостаточно сосредотачивался.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Вы заметили, может быть, что когда вы переходите из одного мира в другой, внезапный шум, или, может быть вторгнувшаяся мысль может привести вас назад. То же и здесь.
      Теперь об элементе, в котором мы живем. Он, несомненно, существует в пространстве, ибо он облекает Землю кругом. И все, каждая видимая вещь, имеет здесь свой соответствующий двойник. Когда вы, перед засыпанием, вступаете в этот мир, вы видите вещи, которые существуют или существовали в материальном мире. Вы не увидите ничего в этом мире, что не имело бы физического соответствия на Земле.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Сперва я овладел только вашей рукой, чтобы писать посредством ее, а теперь я умею владеть всей вашей психической организацией. Мне помог в этом Учитель. Благодаря этому новому приему, вы не будете испытывать такой усталости, и я тоже.
      Вам будет интересно узнать, что здесь, так же, как и на Земле, существуют люди, посвятившие себя благу других. Здесь есть даже большая организация душ, которая называется Лигой. Их задача состоит в помощи тем, кто только что перешел сюда; они помогают им приспособиться к новым условиям.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Здесь встречаются ужасы даже более ужасные, чем на Земле. Разложение от порока и невоздержанности здесь гораздо сильнее, чем там. Я видел здесь лица и формы, которые поистине ужасны, лица, которые казались полусгнившими и распадающимися на части. Но это - безнадежные случаи, и таких работники Лиги представляют своей печальной судьбе. Я не уверен в будущей судьбе этих людей: могут ли они воплотиться в этом цикле, я не знаю.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Мы общаемся друг с другом приблизительно так же, как и вы. Но по мере того, как время идет, я замечаю, что начинаю разговаривать все чаще не губами, а посредством сильных проекций мысли. Вначале я открывал рот, когда хотел что-нибудь сказать; теперь я это делаю изредка, по силе привычки. Когда человек только что перешел сюда, он не понимает другого, пока последний не заговорит, или, вернее, пока сам не научится говорить иначе.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Да, я чувствую себя гораздо моложе, чем на Земле, и гораздо крепче, и гораздо здоровее. В самом начале я чувствовал себя, как и во время моей болезни, по временам угнетенным, а по временам свободным от угнетения; теперь же - совсем другое! Мое тело почти не беспокоит меня.
      Я думаю, что старые люди молодеют здесь до тех пор, пока не возвращаются к своим цветущим голам, и тогда они останавливаются на более или менее долгое время.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Да, здесь есть школы, где желающие могут обучиться, но и здесь немного Великих Учителей. Обыкновенные же здешние профессора не обладают высшей мудростью совершенно так же, как и на Земле.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Здесь есть различные слои, Это я узнал только недавно. Я и до сих пор думаю, что всё или почти всё, находящееся в слое, ближайшем от Земли, существует и на Земле в плотной материи. Но если удалиться подальше от Земли (как далеко, я не могу определить земной меркой), можно достигнуть сферы образцов или - если можно так выразиться - первообразов вещей, которые возникнут на Земле. Я видел формы вещей, которые возникнут на Земле, Я видел формы вещей, которые, насколько я знаю, не существовали на вашей планете, например, будущие изобретения. Я видел крылья, которые человек может приспособить к себе. Я видел также новые формы летательных аппаратов. Я видел модели городов и башен со странными, похожими на крылья, проекциями, употребление которых мне совершенно непонятно. Прогресс механических изобретений, очевидно, еще только начался.
      Но имейте ввиду: я рассказываю вам совершенно так же, как рассказал бы путешественник о вещах, которые он видит впервые. Иногда мои объяснения могут быть неверны.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Я вывожу из всего, что видел, и из общений с душами, перешедшими сюда, что большинство из них не удаляется очень далеко от Земли.
      Очень странно, а между тем я видел людей, которые воображают себя в обстановке настоящего ортодоксального рая, они поют в белых одеяниях с венцами на голове и арфами в руках. Не принадлежащие к ним называют эту область небесной страной.
      Рассказывали мне, что существует также и огненный ад, чуть ли не с запахом серы, но до сих пор не видел его.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Вчера днем я взял с собой мальчика, которого кстати сказать, зовут Ляйонель. Может быть, следовало бы сказать (вчера ночью(, так как ваш день - наша ночь, когда мы находимся на вашей стороне. Вы и твердая земля находитесь в центре нашей большой сферы.
      Прежде всего, мы отправились в старый квартал Парижа, где я жил в прежней жизни; но Ляйонель ровно ничего не видел, и когда я ему указывал на некоторые строения, он спросил меня совершенно искренне, не вижу ли я их во сне. Вероятно, у меня есть способность, которая развита не во всех жителях астральной страны. Так, когда Ляйонель нашел, что Париж - мое воображение (сам он жил в Бостоне), тогда я отправился с ним в небесную страну. Ее он сейчас же увидел и сказал: (Это, должно быть, то самое место, про которое мне рассказывала бабушка. Но где же Бог?(
      Этого я не мог сказать, но тут мы увидели, что все смотрят в другом направлении. Мы тоже стали смотреть вместе с другими и увидели сильный свет, подобный солнцу, только свет был мягче и не так ослепителен, как у материального солнца. (Вот, - сказал я мальчику, - что видят те, кто видит Бога( .
      А теперь я должен сказать вам нечто очень странное: пока мы смотрели на этот свет, между ним и нами начала медленно образовываться фигура того, кого мы на Земле привыкли называть Христом. Он посмотрел с нежностью на людей и протянул к ним свои руки. Потом его образ изменился, и на его правой руке появился ягненок; а затем Он оказался как бы преображенный на горе; после этого Он заговорил и начал учить их, мы могли слышать Его голос. Затем Он исчез, и мы перестали видеть Его.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Я начинаю видеть разницу между тем, что несомненно существовало на Земле, как, например, форма мужчин, женщин и детей, и тем что, хотя видимо и кажется осязаемым, но, тем не менее, должно быть, вероятнее всего, мыслеобразами.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Таким образом, пока я не удостоверюсь, что встреченное существо слышит меня и может отвечать мне или другим, которые обращаются к нему с вопросом, я не могу окончательно решить, что он действительно существует. Отныне я буду исследовать всех, встречающихся мне. Герой романа или иное создание мысли, каким бы живым оно ни казалось не может отвечать на вопросы, ибо не имеет души, не имеет реального центра сознания.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Недавно я попросил моего Учителя показать мне архивы, где могли бы записываться наблюдения живших здесь, если такой архив существует. Он сказал: (Вы были большим любителем книг на Земле. Пойдемте(.
      Мы вошли в большое здание, подобное библиотеке, и у меня захватило дух от удивления. Меня поразила не архитектура здания, а количество книг и рукописей. Их, должно быть, было много миллионов.
      Я сказал, что хотел бы видеть книги, в которых записаны наблюдения над этой, все еще мало знакомой для меня страной.
      Тогда он взял с полки объемистый том. Он был напечатан крупным черным шрифтом. (Кто написал эту книгу?( - спросил я у Него. (Здесь есть подпись(. Я посмотрел в конце книги и увидел подпись, которую употреблял Парацельс. (Когда он написал это?( (Вскоре после переселения сюда. Это было написано между жизнью Парацельса на Земле и его следующим воплощением(.
      Книга, которую он раскрыл, представляла собой трактат о духах человеческих, ангельских и элементарных. Она начиналась с определения человеческого духа, имевшего опыт жизни в человеческой форме; а элементарный дух определялся как более или менее развитое самосознание, не имевшее еще такого опыта.
      Затем автор определял Ангела, как дух высокой ступени, который не имел, вероятно, и в будущем не будет иметь переживаний в материи. Затем он утверждал, что ангельские души разделяются на две резко отличающиеся группы - небесные и преисподние; первые принадлежат к тем Ангелам, которые работали в гармонии с законами Бога, последние - к тем, которые работали против этой гармонии. Он говорил, что каждый из этих отделов необходим для существования другого; что если бы все были добрые, то вселенная прекратила бы свое существование; что и само добро перестало бы быть за отсутствием своей противоположности - зла.
      Далее он предупреждал те души, которые будут пребывать в этой области, где он это писал, и в которой я нахожусь в настоящее время, чтобы они не вступали в сношение со злыми духами. Он заявлял, что в более тонких формах здешней жизни больше соблазнов, чем в жизни земной; что сам он был неоднократно осаждаем злыми ангелами, убеждавшими его соединиться с ними, и что их аргументы были иногда чрезвычайно благовидны.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Особенно интересным делает для меня эту страну отсутствие условностей. Здесь нет других людей, одетых одинаково, - или нет, это не совсем точно, но очень многие одеваются так необыкновенно, что их внешний вид придает здешнему миру большое разнообразие. Моя собственная одежда похожа на ту, что я носил на Земле, хотя раз, для опыта, остановившись мысленно на одной из своих прежних жизней, я облекся в одежду того времени.
      Здесь ничего не стоит приобрести нужную одежду. Я не могу сказать, каким образом я приобретал то, что меня облекло при переходе сюда, но когда я начал обращать на эти вещи внимание, я увидел себя одетым так же, как и прежде.
      Как правило, большинство остается вблизи от тех мест, где они жили на Земле; но я предпочел скитаться с самого начала. Я быстро передвигаюсь из одной страны в другую. Одну ночь (у вас это день) я могу отдыхать в Америке, другую ночь - в Париже. Я нередко отдыхал на диване в вашей гостиной, а вы не знали, что я был там.
      Хотя думаю, что вы, наверно, почувствовали бы мое присутствие, если бы я оставался так же долго около вас в состоянии бодрствования.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Однажды после моего переселения сюда, я увидел женщину в греческом костюме и спросил, откуда она достала его. Она сказала, что сделала его сама. На мой вопрос - как? - она ответила: (Я просто сделала образец в уме, и он превратился в мою одежду(. (Как вы его скрепляли? Застежками?( (Не совсем так, как это делается на Земле(. Тогда я взглянул пристальнее на нее и увидел, что ее одежда состояла из одного куска, подхваченного на плечах булавками с разноцветными камнями.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Когда я встретил своего Учителя и сказал Ему о своем желании, он научил меня, как создавать одежду по своему вкусу: нужно представить себе ясно образец одежды, сделать его для себя видимым, а затем силой желания облечь тонкой субстанцией ментального мира этот воображаемый образец. И тогда возникнет желаемая одежда. (В таком случае, - сказал я, - субстанция ментального плана, как вы это называете, не та же самая, из какой состоит мое тело?( (В конечном анализе, - ответил Он, - материя одна и та же в обоих мирах, но в быстроте вибраций и в разреженности большая разница(.
      Субстанция, из которой сделана наша одежда, кажется очень тонкой, тогда как тела наши представляются довольно плотными. Мы совсем не чувствуем себя прозрачными ангелами, сидящими на влажных облаках. Если бы не быстрота, с которой я переношусь через пространства, я был бы готов думать, что мое тело такое же плотное, как и прежде.
      Я нередко могу видеть вас, и для меня вы кажетесь прозрачной. Я думаю, что это опять тот же вопрос о приспособлении к окружающей среде.
      Вначале мне было трудно рассчитывать количество энергии, необходимой для каждого определенного действия. Так, например, когда вначале я хотел подвинуться на короткое расстояние, - скажем, на несколько ярдов, то оказывался на целую милю, до того мало усилия требует здесь передвижение, но в настоящее время я уже приспособился.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Мне хотелось бы сказать слово тем, кто приближается к смерти. Мне хотелось бы просить их забыть как можно скорее о своих физических телах после той перемены, которую они зовут смертью.
      О, это ужасное любопытство, заставляющее смотреть на ту вещь, которую мы принимали когда-то за себя! Оно возвращается время от времени с такой силой, что заставляет нас действовать как бы против воли и притягивает нас к ней, к этой вещи. Некоторыми оно завладевает подобно страшной одержимости, и они не могут освободиться от нее, пока остается малейший остаток плоти на тех костях, которые служили для них когда-то поддержкой.
      Скажите им, чтобы они отбросили от себя всякую мысль о своем теле и переходили бы свободными в новую жизнь. Смотреть назад в прошлое бывает иногда очень полезно, но только не на эти разлагающиеся остатки прошлого.
      Видеть сквозь гроб возможно потому, что тело, которое мы носим теперь, светится в темных местах и в состоянии проникать через плотную материю. Я сам это делал, но решил никогда не возвращаться и не смотреть на это.
      . . . . . . . . . . . . . . . .
      Нужно вам знать, что когда мы усиленно думаем о каком-нибудь месте, мы немедленно переносимся туда. Наше здешнее тело так легко, что оно способно следовать за мыслью почти без всякого усилия. Скажите им, чтобы они не делали этого.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Как общее правило, пробывшие здесь очень долго совсем не кажутся старыми. Я узнал от моего Учителя, что после некоторого времени старый человек забывает, что он стар; в нас заложена наклонность оставаться в мыслях молодыми, и это отражается на внешнем виде, так как здесь тела могут воспринимать именно ту форму, которая соответствует нашим мыслям. Закон ритма действует здесь, как и везде; дети вырастают и могут даже достигнуть старости, если их сознание ожидает такую перемену; по большей части здесь встречаются люди во цвете лет, ибо существует наклонность или достигать расцвета, или возвращаться к нему, а затем удерживаться в этом состоянии, пока непреодолимое влечение к Земле не возникнет снова.
      Большинство здешних жителей не знает, что они жили много раз во плоти. Они воспринимают, свою последнюю жизнь более или менее ясно, но все, что было раньше, кажется им подобным сну. Следует всегда сохранять память прошлого как можно яснее, это помогает строить будущее.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Мне думается, что самый счастливый народ из всех людей, которых я здесь встречал, это - живописцы. Субстанция здешнего мира так легка и пластична, что она необыкновенно легко складывается в формы, творимые воображением. Здесь есть прекрасные картины. Некоторые из здешних художников стараются передать свои картины внутреннему зрению земных художников, и иногда им это удается; и тогда истинный творец радуется, что его товарищ на Земле схватывает идею и осуществляет ее на полотне.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      С поэтами то же самое. Здесь создаются прекрасные поэмы, и они запечатлеваются в мыслях земных поэтов. Один из здешних поэтов сказал мне, что легче достигается с короткими поэмами, чем с эпосом и драмами, для которых требуется продолжительное усилие. Приблизительно то же самое можно сказать и о музыкантах. Когда вы бываете на концертах, где исполняется прекрасная музыка, там вокруг вас, наверно, толпятся духи, любящие музыку и упивающиеся музыкальными гармониями. Земная музыка доставляет здесь много радости. Мы можем слышать ее. Но ни один из здешних любителей музыки не появится на месте, где барабанят и фальшивят. Мы предпочитаем струнные инструменты. Из всех земных влияний звуки достигают легче всего этой области жизни. Скажите это музыкантам.
      Если бы они могли слышать нашу музыку! Я не понимал музыки на Земле, но теперь мой слух приспособился. И мне кажется, что вы должны слышать нашу музыку так же, как мы вашу.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Здесь можно расти, если у человека есть эта потребность, хотя мало кто пользуется этой возможностью. Большинство довольствуется тем, что усваивает земной опыт и земные переживания; и здесь люди теряют благоприятные возможности так, как они делали это во время своей земной жизни. Здесь есть Учителя, всегда готовые помочь тому, кто желает их помощи для проникновения в тайны жизни - здешней, потусторонней и теряющейся в далеком-далеком прошлом.
      Если человек понял, что его недавнее пребывание на Земле было лишь последним в длинном ряде его жизней, и если он сосредоточит свои мысли на восстановлении в памяти далекого прошлого, он может вспомнить эти жизни.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Некоторое время тому назад я сообщил вам свое намерение посетить ад; но, когда я начал свои исследования в этом направлении, оказалось, что здесь существует множество разновидностей того, что мы называем адом.
      Каждый человек строит для себя свой собственный ад.
      Да, я уверен, что люди помещают сами себя в ад, что не Бог туда их посылает. Я начал искать ад из огня и серы и не нашел такого. По всей вероятности, Данте видел то же, что и я. Но существуют другие, индивидуальные виды ада.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Вы, оставшиеся на Земле, забыли все пережитое здесь и потому не знаете, какое счастье приносит нам ваше воспоминание, не понимаете, как нам тяжело ваше забвение.
      Хотя бывает часто, что более всего развиваются в духовности как раз те, которых забывают на Земле любимые люди; но, тем не менее, грустно быть забытым.
      Вы вызываете в нас силу, предоставляя нас самим себе; но эта сила дается тяжело, и далеко не все души готовы для того, чтобы воспользоваться вынужденным одиночеством с целью быстрее подниматься по лестнице духовного знания.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Не оставляйте никогда без внимания снов, касающихся умерших людей. Такие сны имеют всегда какой-нибудь смысл. Они передают не всегда верно, ибо дверь между обоими мирами чрезвычайно узка, и мысли часто искажаются, переходя из одного мира в другой. Но не забывайте, что мы все же можем общаться с вами этим путем. Я являлся к вам во сне, стоя за решеткой окруженного стеной сада, в котором вы были заключены. Я улыбался и делал знаки, чтобы вы подошли ко мне, но я вовсе не хотел, чтобы вы остались здесь со мной. Я хотел, чтобы вы пришли сюда в духе; хотя для меня легче, чем для вас переходить в наш мир.
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Каждый человек, умеющий думать, должен усвоить некоторый опыт, который он и может унести с собой. Он может, вернувшись в солнечный свет другой земной жизни, не помнить подробностей своего прежнего опыта, хотя некоторые люди в состоянии помнить благодаря достаточной подготовке и сосредоточенной воле; но наклонности каждой данной жизни, ее побуждения и желания переносятся почти во всех случаях в следующую жизнь.
      Вы должны отвыкнуть от привычки смотреть на настоящую жизнь как на единственную; отвыкнуть от мысли, что жизнь за гробом будет бесконечным существованием в одном состоянии. Вы не смогли бы вынести бесконечного существования в тонкой материи внутреннего мира так же, как не могли бы вечно жить в той плотной материи, в которой вы заключены сейчас. Вы почувствовали бы утомление. Вы не выдержали бы этого.
      Овладевайте вполне идеей ритма. Все существа подчинены закону ритма, даже Боги, хотя в более грандиозной форме, чем мы, с более значительными периодами прилива и отлива.
      Вечно длящаяся жизнь возможна для всех душ - это так, но невозможно двигаться в одном направлении. Эволюция идет по кривой. Вечность есть круг змеи, поглощающей собственный хвост. Пока вы не согласны входить и выходить из плотной материи, вы никогда не научитесь преодолевать материю. Есть люди, которые могут оставаться в ней и выходить из нее по собственной воле и притом настолько, насколько они сами захотят, но не те, которые убегают от жизни в форме.
      Я в прежнее время боялся того, что называл смертью. Здесь есть такие, которые боятся того, что они называют смертью: новое рождение в земной мир.
      Глава 7. Кажется, что-то проясняется
      Ну, вот. После того как мы познакомились с выдержками из книги Э.Баркер (Письма живого усопшего( многое стало более понятным. Если сущность человеческого существа или душа, как называли эту невидимую для живых людей сущность раньше, действительно может существовать вне тела после его смерти, то многое становится понятным. Например, случай с душой Василия Кандинского. И таких примеров очень много. Или случай с Розмари Браун, описанный в книге Р.Смита и Роя Стеммана (Тайны загробной жизни(.
      Розмари Браун, после смерти мужа оставшаяся одна с двумя маленькими детьми на руках, едва сводила концы с концами. С детства она обладала экстрасенсорными способностями, и одно из самых ярких своих видений запомнила на всю жизнь. Однажды перед Розмари возникла фигура пожилого джентльмена: призрачный (гость( пообещал, что в один прекрасный день он вместе с другими великими композиторами подарит ей свою новую музыку. Много лет спустя, увидев портрет Ференца Листа, женщина узнала своего таинственного посетителя. Призрак сдержал слово, и в 1964 году миссис Браун вдруг начала сочинять музыку, сложные, развернутые произведения. Все диктовавшие ей гении: Лист и Шопен, Дебюсси и Рахманинов, Брамс, Бах и Бетховен - творили каждый в своем абсолютно неповторимом стиле. Помимо фортепианных были тут и произведения для оркестра; между тем музыкальное образование медиума ограничивалось несколькими уроками, полученными еще в детстве...
      В 1970 году на полках музыкальных магазинов Британии появилась пластинка под названием (Музыка Розмари Браун(: на одном ее обороте были записаны относительно простые пьесы, исполненные медиумом, на втором более сложные композиции в исполнении известнейшего пианиста Питера Катина. Те, кто видел Розмари Браун в минуты творческого озарения, поражались тому, с какой скоростью записывает она ноты. Сама она не видит в этом ничего удивительного: все эти произведения уже созданы, и ее задача сводится к тому, чтобы записать их под диктовку.
      Обычно покойные композиторы общаются с Розмари по-английски; впрочем..., (Лист изъясняется также на немецком, а когда очень уж разволнуется, начинает сбиваться на французский(, с которым она знакома где-то на уровне школьной программы. Еще сложнее работать с Шопеном: приходится записывать его речь позвучно, а потом просить знакомых поляков перевести все это.
      В своей автобиографической книге (Неоконченные симфонии( Розмари Браун утверждает, что великий композитор уже не страдает от глухоты. (На рубеже жизни и смерти человек навсегда избавляется от всех своих слабостей и недугов(, - пишет она. Бетховен -(дух( уже не столь импульсивен и вспыльчив, но он по-прежнему внушает Розмари благоговейный ужас. При первой встрече женщина так испугалась великого мэтра, что тот не смог обменяться с ней и парой слов.
      Британский медиум воспринимает идеи композитора телепатически. В последнее время Бетховен упростил метод работы: теперь он надиктовывает несколько тактов для одной руки, затем возвращается и надиктовывает столько же для другой. (В конце концов, они все равно лишь передают мне уже существующие ноты, - говорит Розмари, - а мне, конечно, легче записывать партии поочередно(.
      Музыкальный мир воспринял сенсацию неоднозначно, однако работы Розмари Браун произвели сильное впечатление на многих признанных мэтров. (Я отношусь к этим произведениям с глубочайшим почтением, - заявил пианист Хециба Менухин. - В каждом из них явственно ощущается почерк великого мастера прошлого(. Еще менее сдержан в своих оценках композитор Родни Беннет: (Импровизировать умеют многие, но заниматься подделкой на столь высоком уровне, не имея за плечами многолетнего опыта, простому смертному не под силу. Я, например, при всем своем желании не смог бы написать ничего (в подражание( Бетховену...(
      Более строгие критики сочли уровень (потусторонних( произведений посредственным, соответствующим, скорее всего, раннему, юношескому периоду творчества каждого из великих авторов. Но ведь цель (сообщений( такого рода, возражают спиритуалисты, состоит не в том, чтобы пополнить сокровищницу мировой музыкальной культуры: (духи( умерших лишь пытаются вновь убедить нас в том, что жизнь человеческая продолжается и после смерти бренного тела. Вот как сформулировал ту же мысль покойный музыковед Дональд Тови, надиктовавший (с того света( вступительное слово для обложки альбома: (Мы передаем вам с помощью Розмари Браун эту музыку не ради услаждения праздного слуха, но в искренней надежде на то, что осознание смысла происходящего затронет сокровенные струны вашей души, поможет каждому, кого природа наделила ясным, непредвзятым умом, пробудить наконец ото сна сознание свое и устремить внутренний взор к истинным его глубинам. Ибо, лишь в полной мере познав все тайны великого океана, который именуем человеческим разумом, можно надеяться на вознесение к вершинам духовного совершенства(.
      Но, если случай с Розмари Браун трудно не причислить к разряду необычного, то с повседневным общением с теми, кто уже не обладает собственными плотными телами мы уже просто привыкли. Не верите?
      Пожалуйста, совсем недавно один знакомый поэт пожаловался на то, что ему в голову все время "лезут" какие-то романсы, да еще и в музыкальном сопровождении. Но он их из принципа не записывает, так как сочиняет более серьезные произведения.
      Помните, в посланиях живого усопшего говорилось именно о том, что на том свете поэты сочиняют стихи, музыканты - музыку, художники создают картины и стараются передать это для воплощения на Землю, через людей, живущих в нашем материальном мире.
      Вспомните. Проанализируйте. И многие из вас поймут, что тоже получали послания оттуда. Например, и я однажды обнаружила в своей голове чужие строки стихов. Да и вдохновение, по сути - творчество под чужую диктовку.
      И будем надеяться, что не просто так обращаются к нам с того света высокие творцы, кого люди именуют гениями человечества. Двадцатый век - это переломный момент для человечества во всем. Ломка в укладе жизни и ломка в сознании. Перелом болезненный и трудный. И на грани этого трудного века при переходе в Эпоху Водолея многое тайное становится явным.