«Ишь, Авиценна доморощенный!» – усмехнулся Птенчиков, но вслух сказал:

– Не совсем понимаю, почему уложенные в печеную корзинку орехи с кремом должны исправить анатомические нарушения в моем организме.

– Не хочешь бюль-бюль-ювасы, возьми тавук-гексю: сладкий пудинг-желе из рисовой муки с ванилью и мелко порезанным мясом кур.

– Куры в десерте? – поразился Птенчиков.

– А что тебя так удивляет? Хорошо, возьми пудинг без курицы: казан-диби, темно-коричневый рулет с хрустящей корочкой и…

– Нет, благодарю. Моя желчь уже вернулась на положенное место и не представляет опасности для душевного и физического здоровья.

– Ошибаешься! – запальчиво возразил продавец. – По глазам вижу, как она плещется в твоем нутре, достигая самого кадыка. Ладно, выбирай себе ашуре – «Ноева сладость», любые двенадцать компонентов на вкус покупателя.

– А почему «Ноева»?

– Неужели ты не знаешь? В последний день потопа на Ноевом ковчеге собрали остатки еды, сварили вместе, и получилось ашуре. Но если ты настолько привередлив, возьми дондурму и уже не морочь голову добрым людям!

Торговец угрожающе навис над Иваном. «Дондурму придется брать», – понял мэтр со всей очевидностью, и тут в голове вновь раздался голос Варвары Сыроежкиной:

«Иван Иванович, что происходит? Почему вы, не дождавшись биоробота, сорвались с места и помчались на базар, а теперь игнорируете его сигналы и не хотите никуда идти?»

«Не дождался?! – мысленно возопил Иван. – А кто же меня гонял по закоулкам, а потом сбежал через вытяжное отверстие?»

И тут на него снизошло озарение:

«Неужели это был обычный воробей?»

«Ох, Иван Иванович… – растерялась звезда натурологии. – Извините, я совсем не продумала систему опознания. Может, выкрасить наших воробьев в розовый цвет?»

– С тебя два аспера, – провозгласил продавец сладостей, сжимая Птенчикова в железных тисках дружеских объятий.

– Чи-и-вик! – пискнул из-под крыши воробей.

– Да-да, сейчас, – заторопился Иван, стараясь не упустить птицу из виду.

– Вот и отлично! Жуй и не парься, – напутствовал его продавец, весело подбрасывая на ладони пару монет.

Оказалось, что пожелание следует воспринимать буквально: «дондурмой» в Истанбуле называли мороженое…

Если вы думаете, что в ожидании молекулярного резонатора Егору пришлось поскучать, то глубоко ошибаетесь: программа заключения в подвале Абдурахмана изобиловала сюрпризами. Пленник едва успел подгрести под себя жалкий и, как положено в заточении, сырой клок соломы, – дверь снова отворилась, и в помещение вплыла пышная женщина средних лет с большим подносом разнообразных яств в руках. На голове у нее была небольшая бархатная шапочка, изящно сдвинутая набок, к ней крепился шарф из тонкого шелка, закрывающий волосы и лицо. На ногах челики – туфли из желтого сафьяна с загнутыми вверх на несколько сантиметров носами. Полы длинного энтари – плотно облегающего спину платья, расклешенного от талии, спереди были подобраны и заправлены под широкий кушак, что позволяло увидеть не только шаровары, но и подол гемлека – длинной нижней рубашки из шелковой кисеи. Рукава энтари опускались почти до пола. До локтя узкие, затем они расширялись, открывая взгляду кружевную отделку гемлека.

– Что, хлопчик, проголодался? – ласково произнесла женщина по-украински и поставила перед Егором поднос.

Видя удивление пленника, она решила прояснить ситуацию:

– Я урожденная казачка. Еще дивчиной меня взяли в полон крымские татары и продали на рынке в Кафе.

«Кафа – нынешняя Феодосия», – сообразил, Гвидонов.

Женщина опустилась на соломку, скрестила ноги по-турецки и подперла голову рукой:

– Что же ты молчишь? Ты ведь понимаешь мою речь? Этот подвал находится прямо под моей комнатой в гареме, и я случайно слышала, как ты кричал, что русские не сдаются. – Она неожиданно всхлипнула. – Эх, Днипро, Днипро… Не видать мне боле твоей чистой водицы!

– Редкая птица долетит до середины Днепра, – не удержавшись от ассоциации, брякнул Гвидонов и тут же смутился: – Я в том смысле, что красивая река, могучая. «Реве та стогне Днипр широкий…»

– Хорошо говоришь! Правильно! – горячо воскликнула казачка. – Сам-то из каких мест будешь?

– Из Москвы.

– Ну, ничего, ничего. Где та Москва, а где Истанбул… – Она покосилась на вытянувшееся лицо Егора, спешно припоминающего исторические перипетии весьма нестабильных отношений между Запорожской Сечью и Московским государством. – Угощайся, хлопчик. Совсем небось тебя замучили, изверги!

Егор посмотрел на поднос и вдруг почувствовал, что и впрямь ужасно голоден. Подцепив кусочек печеной индейки, он принялся с наслаждением жевать, а пышная казачка, в полном соответствии с вольнолюбивым характером своей нации заявившаяся в тюремный подвал прямо из гарема, пустилась в воспоминания.

Ксюхе было что вспомнить. С рынка в Кафе она попала не куда-нибудь, а в гарем прежнего султана, Абдул-Надула Великовозрастного. Сиятельному владыке было в те времена сорок пять, юной полонянке – семнадцать. Своенравная казачка очаровала Абдул-Надула и вскоре заняла среди его фавориток ведущее положение. Выше нее в гаремной иерархии стояла лишь султан-валиде – матушка султана, которой, согласно традиции, принадлежала вся власть в этом «женском царстве».

Ксюха быстро освоилась в новой ситуации, и даже начала находить определенное удовольствие в полном интриг и страстей существовании. Каждая икбал – фаворитка, выделенная среди полутысячи женщин и удостоенная чести делить время от времени ложе с султаном, – мечтала родить ему ребенка мужского пола и превратиться в кади ну (с перспективой стать в свое время самой султан-валиде!). Однако Аллах посылал Абдул-Надулу исключительно девочек. Ксюха, как и прочие, вскоре родила, и, разумеется, тоже девочку. Малышка тут же получила золоченую колыбельку и под озабоченное кудахтанье многочисленных нянек принялась ежедневно оглашать сад бодрыми воплями, не давая заснуть своим крошечным соседкам, выставленным рядком на балконе, чтобы подышать свежим воздухом.

Так бы все и продолжалось, если бы однажды заскучавшая казачка не потребовала в приступе ностальгии раздобыть ей служанку славянского происхождения. Требование фаворитки поспешили исполнить, и уже на следующий день в гареме появилась новая невольница.

– Пригрела змеищу на своей груди, – сверкая очами сквозь тонкий шелк накидки, жаловалась Ксюха Гвидонову.

Новенькая оказалась девицей не промах. Прислуживая своей госпоже, она вскоре поймала ее на тайном пороке: обращенная в мусульманство казачка втихаря поедала сало! С тех пор Ксюха потеряла покой. Служанка се нагло шантажировала, требуя устроить встречу с султаном в приватной обстановке. Той же ночью, явившись к своей фаворитке, Абдул-Надул застал вместо нее «замешкавшуюся» служанку. Когда Ксюха вернулась в комнату, менять что-либо было поздно. У султана появилась новая фаворитка, более того – через девять месяцев она родила ему сына!

– Наверняка прижила на стороне, – шипела разъяренная казачка. – Узнать бы, как ей это удалось!

Словом, у Абдул-Надула появился наследник, и четыре года назад, когда Аллах призвал великовозрастного правителя Истанбула к себе, он занял место отца, а бывшая Ксюхина служанка стала полновластной султан-валиде. Большинство прежних фавориток отправили «на пенсию» – в старый сераль, доживать свой век в тоске и забвении. Однако Ксюхе повезло: ее взял в свой гарем меняла Абдурахман. Бывшая служанка не препятствовала.

– Где ж ты сало-то брала? – поинтересовался потрясенный рассказом Гвидонов.

– Где брала, там уж нет.

Егор решил пойти ва-банк:

– Говорят, в казино, принадлежащем твоему мужу, тоже продают сало.

– А ты думаешь, почему я за него вышла? – расхохоталась Ксюха.

– Он что, хохол? – растерялся Егор.

– Нет, он меняла. – Ксюха небрежно откинула с лица вуаль. – Фу, совсем упрела в этих тряпках. Посидим по-свойски, по-славянски. Где ты, воля вольная… Сейчас бы скинуть челики да босиком по студеной водице! Слышь, касатик, а хочешь, я и тебе сальца принесу?

– Ты и без того сильно рискуешь, сидя со мной в этом подвале.

– Разве ж то риск? – презрительно сощурилась Ксюха. – Кстати, а чего они от тебя добиваются?

– Хотят, чтобы я собрал для казино игровой автомат.

– Это что за штука?

– Хорошая штука. Долго рассказывать.

– А ты и впрямь можешь его собрать, али так, головы морочишь, чтобы со своей не расстаться?

– Могу, – улыбнулся Гвидонов. – Только для этого инструменты нужны разные и запчасти.

– Молодцы вы, русские, смекалистые. Если б ты знал, касатик, как мне надоело в этих гаремах! Вся душа скукожилась. А ведь крылата была, точно птица вольная, какие песни спивала, как плясать умела! Хлопцы всю траву у околицы вытоптали… – Черные глаза казачки опасно заблестели.

– Ты только не плачь, – разволновался переполненный сочувствием Гвидонов. – Знаешь, я, пожалуй, могу вернуть тебя на Родину.

– Да как же это? – вспыхнула безумной надеждой Ксюха.

– Не спрашивай как, но я тебе обещаю. Ты не побоялась пожалеть пленника, а я не побоюсь вырвать тебя из гарема Абдурахмана.

– Эх, хлопчик, тебе бы самому отсюда выбраться. – покачала головой женщина.

Яркое солнце сушило крыши после утреннего снегопада, с минаретов неслись крики муэдзинов, а в подвале Абдурахмана москаль и казачка напевали на два голоса: «Нэсэ Галя воду…»

Тучный, заплывший жиром по самую чалму меняла Абдурахман клевал носом над прилавком, услаждающим взоры сиянием разнообразнейших монет. Маленькие путешественницы со всего Востока, выплавленные из металла свидетельницы войн и государственных переворотов, взлетов и падений высокомерных правителей… Современный нумизмат отдал бы полжизни за такую коллекцию!

Заснуть окончательно меняле мешало врожденное чувство ответственности за собственное благосостояние. Прикроешь на секунду глаза – а какой-нибудь ловкач уже вертится возле твоего прилавка! Вот, пожалуйста: до чего подозрительный тип в полосатом бухарском халате приближается со стороны оружейного ряда…

– Мир тебе, почтенный купец! Не тебя ли называют Абдурахманом? – остановился бухарец возле лавки менялы.

– Да сохранит Аллах твою душу во время тяжких скитаний, чужеземец, – тяжело вздохнул меняла. – Ты угадал.

– О! Да будет благословенна наша встреча, премудрый купец, ибо у меня есть одна штука, которая может сделать тебя счастливым.

На лоб менялы легла тяжелая складка задумчивости – что же это, интересно, может принести ему счастье? Так и не найдя ответа на этот сакраментальный вопрос, он с дипломатической хитростью выдавил:

– Ну?

– Эта вещь преумножит твое богатство в десятки, нет – в сотни раз!

– О, – приободрился меняла, и впрямь начиная чувствовать себя счастливым.

– Динары, таньга и алтыны караванами потянутся в твои кладовые…

– Караванами?!

– Стадами! Стаями! Роями! И этими… львиными прайдами!

– Я согласен, – важно кивнул меняла. – Давай свою штуку.

– Подожди, любезный купец. Мы еще не договорились о цене.

– Думаю, этого хватит. – Меняла небрежно зачерпнул горсть медяков.

– Ценю твое остроумие. Двадцать раз по столько, и золотыми.

Абдурахман впился в него буравящими глазками:

– Философский камень?

– За кого ты меня принимаешь! – возмутился Птенчиков, одергивая сбившийся у живота халат.

Сонливость Абдурахмана как рукой сняло. Безошибочным чутьем торговца он понял, что на базар Истанбула залетела крупная птица. Нет смысла описывать последовавший засим торг: на Ивана, целый год бившегося за торжество художественной правды в созданном при колледже XXII века экспериментальном театре, накатил приступ актерского вдохновения. Учитель литературы сражался за каждую монету так, будто от исхода этого поединка и впрямь зависело все его дальнейшее благополучие. Наконец запыхавшиеся противники пришли к консенсусу. Меняла, скрепя сердце, отсчитал требуемую сумму, а Иван выложил на прилавок узелок с молекулярным резонатором.

– Что это? – вытаращился Абдурахман, развернув дрожащими от нетерпения пальцами тряпицу.

– Три-нуль-персператор. Очень нужная штука для знающих людей. – Иван значительно подмигнул покупателю.

– Три… что?! – взревел разъяренный меняла. – Ты, зловонный сын извращенной любви гнусных джиннов! Да присохнут твои внутренности к мостовой перед тем, как туда ступит парадное шествие слонов султана! Как ты посмел предложить мне такое?

– А в чем, собственно, проблема? – растерялся Иван, не усмотревший в своем предложении ничего неприличного.

– Сейчас кликну стражу – сразу поймешь, какие у тебя проблемы! – брызгал слюной меняла, сгребая обратно выторгованные Иваном деньги. – Забери свою штуковину и предложи слабоумным под мостом калек.

Птенчиков едва успел подхватить молекулярный резонатор, пока тот не превратился в пыль под сапогом почтенного купца.

«Провал!» – простонал он по внутренней связи, прикрывая уникальный механизм полой халата. Варвара не успела ответить: из-за угла соседней лавчонки выглянул чрезвычайно взбудораженный человек и призывно замахал мэтру по неразрешимым вопросам.

– Не мельтеши, почтеннейший, – настороженно приблизившись, произнес Иван. – Тебе нужна моя помощь?

– Нет, мне нужен твой три-нуль-перпер… В общем, я могу купить то, что ты продаешь.

Благополучно сплавив неожиданному покупателю ценную запчасть к рогу изобилия под названием «Однорукий бандит», Птенчиков незаметно прицепил к его халату «видеожучка», передающего изображение прямо на монитор машины времени, где несла вахту Варвара Сыроежкина. Чрезвычайно довольный собой, мэтр решил все же последовать за объектом наблюдения лично и сел ему на хвост, стараясь не слишком высовываться из толпы. Слежение с воздуха, которое продолжал вести воробей-биоробот, стало третьей ступенью контроля.

«Странно, что Абдурахман проявил полное непонимание ситуации, – размышлял Птенчиков, для конспирации прикрывая лицо рукавом халата. – Я бы даже сказал, агрессивное непонимание. Неужели мы ошиблись в своих расчетах и во главе преступной организации стоит кто-то другой? Нет, этого не может быть. Казино принадлежит Абдурахману, Егор заточен в подвале его дома… Доказательства очевидны! Значит, он ломал передо мной комедию. Во всеуслышание отказался от покупки нуль-пересператора, чтобы тут же подослать ко мне „шестерку“. Но зачем?»

Иван споткнулся о массивное верблюжье седло и угодил в хитроумную западню из упряжи.

– О, сын греха, да отсохнут… – протяжно начал возмущенный торговец, упирая руки в бока.

«Вот незадача, я же веду наблюдение! Мне никак нельзя привлекать к себе внимание окружающих», – разволновался Иван и поспешно сунул ему в руку серебряную монету.

– Проходи, дорогой! – расцвел хозяин западни. – Для таких ценителей, как ты, у меня еще есть…

Однако Иван уже выпутал ногу из кожаной уздечки и, не слушая продавца, поспешил прочь.

– Подожди, любезный! Седло-то забыл! – завопил торговец во всю силу тренированных легких. – Эй, бухарец, ты куда припустил, будто напоролся мягким местом на рога шайтана? Остановите его, люди, я честный купец и проданный товар оставлять у себя не привык!

Охочие до бесплатных развлечений горожане заулюлюкали, захохотали, стали хватать Птенчикова за халат и тянуть обратно к лавке, где с верблюжьим седлом в руках гордо стоял щепетильный торговец.

– Вот, носи на здоровье. – Он торжественно вручил Ивану седло.

– Спасибо, – пробормотал Птенчиков и… понес.

Оторвавшийся от наблюдения «объект» давно скрылся из виду.

«Не расстраивайтесь, Иван Иванович, он идет прямиком к дому Абдурахмана», – утешила мэтра сидящая у монитора ученица.

«Вот так просто, без затей и отвлекающих маневров? – поразился Птенчиков. – Почему тогда сам Абдурахман разыграл передо мной целый спектакль?»

«Возможно, он хотел обмануть не вас, а конкурентов, – предположила Варвара. – Любители араки, кофе и гашиша тоже не отказались бы завладеть секретом игровых автоматов».

«А ведь ты права», – задумчиво признал мэтр, заставив свою ученицу покраснеть от удовольствия.

Не спеша и уже не пытаясь скрываться, он пошел к дому Абдурахмана. Добросовестная Сыроежкина докладывала ему обстановку со стереокартинки, передаваемой на монитор совместными усилиями воробья и жучка. «Шестерка» с пресператором, зажатым под мышкой, благополучно достиг ворот и постучал. Охрана пропустила его внутрь, он приблизился к дверям дома, и тут…

«ЧА-а-а!!!» – зазвенел в голове Ивана отчаянный крик звезды натурологии: биоробот как раз намеревался прошмыгнуть в приоткрывшуюся дверь, как острые когти пронзили его мягкое тельце. Чудо прогресса, гениальное достижение научной мысли жалобно хрустнуло на зубах банальной помоечной кошки и замолчало навек.

«Я ее… Я ее… – всхлипывала потрясенная Варвара. – Перевоспитаю!»

«Не отвлекайтесь, коллега, сейчас самое важное – не пропустить, кому передаст этот так называемый „нуль-пересператор“ наш объект, – вернул ее к действительности Иван. – Следите за показаниями „жучка“, когда он войдет в дом…»

«Иван Иванович, его не пустили в дом! Забрали сверток и захлопнули дверь», – растерянно сообщила Варя.

«Оx, – только и сумел произнести мэтр по неразрешимым вопросам, обессилено опускаясь в верблюжье седло. Тройное наблюдение потерпело фиаско! – Как же мы не сообразили, что нужно крепить „жучка“ прямо к резонатору?»

«До чего тяжело без гения технической мысли…» – всхлипнула молодая супруга Егора Гвидонова.

Иван все же доволок седло до дома Абдурахмана и устроился в кустах с отличным видом на ворота. От Егора он уже знал, что молекулярный резонатор ему передали. Следовало оставить недоумение по поводу странного поведения Абдурахмана и переходить непосредственно к освобождению друга и соратника. В конце концов, какая им разница, кто заправляет этой порочной организацией?

Ксюху в подвале охрана, к счастью, не застала – она успела уйти незадолго до того, как появился уже знакомый усач и передал Егору искомую «штуку». Но только лишь Гвидонов остался один и собрался опробовать резонатор на оконной решетке, шустрая казачка появилась вновь.

– Принесли? – обрадовалась она, увидев в руках Егора странный предмет. – Вот хорошо, теперь ты сможешь собрать «бандита» и сохранить себе жизнь.

– Ага, – кисло согласился Гвидонов, гадая, как бы заставить навязчивую гостью вернуться в гарем.

– Ты чем-то расстроен? – тут же заметила его настроение Ксюха. – Не то купили?

– Нет, все правильно. Просто мне нужно немного подумать, сосредоточиться, разработать схему действий…

– А как эта штука работает? – Ксюха с жадным любопытством уставилась на резонатор.

«Так я тебе и скажу», – мысленно усмехнулся Егор и вдруг услышал взволнованный голос учителя:

«Внимание, тревога! Дом окружило целое подразделение агрессивно настроенных алебардщиков. Они уже взбираются на забор. Кажется, готовятся к штурму!»

– Надо же! – Гвидонов обернулся к казачке. – Ты случайно не знаешь, что могут делать на вашем заборе люди с алебардами наперевес?

– Балтаджилеры?! – вздрогнула Ксюха и метнулась к оконцу.

«Они пошли на приступ!» – завопил по внутренней связи Птенчиков, и тут же с улицы раздался многоголосый боевой клич.

– Они идут за тобой! – в ужасе взвыла казачка. – Что же делать, что делать?

– Ты ошибаешься. Зачем бы я им понадобился?

– Это люди Черного евнуха, они будут тебя пытать, чтобы выведать секрет игровых автоматов. Ты не должен попасть к ним в руки!

– На все воля Аллаха, – попытался пошутить Гвидонов.

– На бога надейся, а сам не плошай, – сверкнула очами казачка. – Знаю я этот ваш русский «авось». Хватай свою «штуку» – и бежим!

Она решительно схватила Егора за руку и повлекла к выходу.

– Куда? – опешил от такой наглости усатый стражник, когда они чуть не сбили его с ног распахнувшейся дверью.

– Куда надо, – отрезала суровая невольница, опуская накидку на лицо. Она проворно взбежала по лестнице, свернула в пару переходов, толкнула неприметную дверку в одном из чуланов и снова устремилась вниз. С верхних этажей доносились звуки сражения.

– Думаешь, здесь нас не найдут? – усомнился Гвидонов, силясь разглядеть что-нибудь в кромешной тьме.

– Я проведу тебя подземным ходом, которым пользуется один мой знакомый, когда приходит в гости.

– В гости – в гарем?

– А чему ты удивляешься? – раздраженно фыркнула бывшая фаворитка султана.

Она уверенно лязгнула запором, распахнула очередную дверку, и Гвидонов с облегчением увидел, что впереди забрезжил дневной свет.

– Спасибо тебе, отважная красавица! Ты мой ангел-хранитель, – с чувством произнес он.

– Куда ты пойдешь? – требовательно осведомилась Ксюха.

– Я должен найти друзей. Они за меня очень волнуются.

– Возьми меня с собой.

– Сейчас не могу, – виновато отказался Егор. – Но я обязательно за тобой вернусь, я же обещал отправить тебя на родину!

– Нет! – отчаянно взвизгнула женщина, цепляясь за его руку и заливаясь слезами. – Я здесь не останусь! Я боюсь!

– Здравствуйте, приехали! – расстроился Гвидонов. – Ты хочешь, чтобы Абдурахман обвинил меня в разорении гарема и лишил головы? Дай мне время связаться с друзьями, продумать безопасность операции по доставке тебя на родину, и клянусь – я сдержу свое слово! А сейчас я постараюсь довести до сведения твоего мужа, что на его дом произошло вооруженное нападение, он поспешит сюда и разберется с алебардщиками.

– Оставь моего мужа в покое, я знаю, к кому следует обратиться. – Ксюха перестала лить слезы и окинула Егора долгим взглядом. – Что ж, касатик, не забудь о своем обещании. Я буду ждать.

Она быстро развернулась и устремилась на свет.

«Какая женщина!» – восхищенно подумал Егор и отчего-то сразу же вспомнил свою жену. «Неужели я ляпнул это по внутренней связи?» – пронеслась в голове ужасная мысль, и тут же раздался голос Варвары:

«Что ты „ляпнул“, дорогой? Прости, я не расслышала».

Егор в панике попытался зажмурить третий глаз. Разумеется, ничего не получилось.

«О чем это ты пытаешься „не думать“?» – с подозрением осведомилась супруга.

«О том, что меня могут убить!» – выкрутился Егор, изо всех сил стараясь заменить навязчивый мыслеобраз сковороды в руках Варвары на ятаган в руках кровожадного янычара.

«За тобой гонится янычар со сковородой? – поразилась Сыроежкина. – Неужели ты имел неосторожность отвлечь его от обеда?»

Вдруг ее голос наполнился ликованием:

«Егорушка, неужели это твой стражник? Тебе удалось бежать? Датчик индивидуального местонахождения показывает, что ты уже довольно далеко от подвала!»

«Да, мне удалось оттуда вырваться», – с облегчением подтвердил Егор.

«Любимый мой! Как же я за тебя боялась…» – среднее ухо Егора переполнилось хлюпаньем.

«Ну, что ты, Варенька, что ты! Все уже позади, зачем же теперь плакать?» – растроганно залепетал Гвидонов.

«Сообщи учителю, что он может вылезать из кустов, и – скорее к машине времени. Если я тебя не увижу в ближайшие десять минут, то просто умру от переживаний».

Егор честно выполнил инструкции супруги, и вскоре та уже причитала над его синяками, накладывая целебную примочку на поврежденное при допросе ребро. Птенчиков тактично делал вид, что занят изучением особенностей верблюжьего седла, и никто из них понятия не имел о том, что происходит в этот момент в доме Абдурахмана. А зря! Ибо там было на что посмотреть. Решительная Ксюха заявилась прямо к султанским казармам и потребовала срочно вызвать своего «знакомого». Гарный янычар Андрийко, хохол по происхождению, был возмущен до глубины души вероломным нападением алебардщиков на частные владения и тут же поднял в контратаку отряд своих сотоварищей – усатые вояки были не прочь поразвлечься: давняя вражда – само собой, а тут еще возник повод заняться любимым аттракционом. Заварушка получилась знатной: и те и другие поразмялись на славу. В конце концов силы захватчиков были оттеснены и выдворены из разгромленных владений Абдурахмана. Хлопец Андрийко гордо продемонстрировал своей пассии, успевшей вернуться в родные пенаты, кровавую царапину на левом плече, после чего с чувством выполненного долга покинул поле боя и отправился в лечебный корпус.

Надо сказать, Ксюха не оставила героя без благодарности и внимания. Все то время, пока янычар Андрийко провел в больничном крыле, отряженная ею бабка-еврейка носила для него горячие горшочки с украинским борщом.