8 часов до перехода

Первые выстрелы прогрохотали со стороны моря. Четыре быстроходных катера приблизились с южной стороны и открыли огонь, осыпав градом пуль из крупнокалиберного пулемёта террасы раскопок. Сразу же появились первые раненые. Рабочие, побросав инструменты и не обращая внимания на истекавших кровью товарищей, полезли вверх по песчаному склону, стараясь спрятаться от обстрела. Часовые, которые по настоянию Мито Сузуки дежурили теперь возле монолита круглосуточно, открыли ответный огонь. Трудно сказать, причинили их выстрелы ущерб нападавшим или нет, но все четыре катера отвернули в сторону и начали огибать остров с восточной стороны, следуя береговой линии. Высадить десант с юга им не позволял высокий скальный обрыв, на котором и покоились тонны песка, скрывавшие под собой находку японца.

Сам монолит, частично освобождённый от грунта со стороны моря, превратился в хороший ориентир, видимый за многие мили. Никто из археологов ни на секунду не усомнился, что именно он являлся причиной нападения. Выстрелы с катеров разогнали рабочих, вынудив их прекратить раскопки, но ни одна пуля не попала в сам монолит — те, кто стоял за пулеметами сознательно не стреляли в том направлении.

Кроме четверых вооружённых охранников, лейтенант, назначенный ответственным за безопасность находки, постоянно держал группу бойцов возле бараков. Услышав выстрелы, они прибежали к обрыву, но успели увидеть только буруны от винтов. Катера скрылись так же быстро, как и появились.

Лейтенант деловито и чётко отдавал команды. В глубине души он радовался возможности проявить себя. Охраняя черепки и осколки в тишине и спокойствии, денег и славы не заработаешь. А вот настоящая схватка с решительными и смелыми грабителями — это отличный шанс показать свою доблесть. На всякий случай двое часовых остались возле монолита, а все остальные быстро углубились в заросли кустарника, чтобы встретить гостей на восточном берегу острова, где можно было легко пристать и высадиться. Задержавшийся возле лесов, огораживавших раскопки, лейтенант сомневался, что грабители рискнут атаковать яхту, пришвартованную у северного пирса — на ней имелось вооружение, тяжёлое, вплоть до нескольких «Стингеров», там смогут постоять за себя. Нет, нападавшим нужен монолит, значит к нему они и двинутся по кратчайшему пути.

О том, что монолит имеет огромные размеры уходит глубоко в землю и не подходит под категорию носимого имущества, лейтенант даже не подумал.

— Профессор Мугаби! — командир решительно обратился к археологу, в растерянности застывшему возле своего лендровера. — Я принимаю командование обороной острова на себя. Сообщите на «Посейдон», что мне нужны все силы, все, кто может держать оружие должны немедленно отправиться на восточный берег. Мы дадим им настоящее сражение! Они узнают, кто такой Доминго Гарсия! Поторопитесь, прошу вас!

— Но как же? А если у господина Сузуки будут другие планы? — Мугаби хотел ещё добавить, что и сам лейтенант входит в экипаж яхты «Посейдон», а значит, подчиняется как минимум её капитану, но доблестный Доминго Гарсия уже умчался вслед за своими солдатами.

Профессор на секунду задумался, а потом, крикнув помощникам, чтобы они собрали раненых и оказали им первую помощь, запрыгнул машину и поехал в северную бухту, предупредить всех о нападении. Что бы там не рассказывал лейтенант, дорога была каждая секунда. Уж Мугаби-то отлично понимал, что главной мишенью для нападавших был не сам монолит, а Мито Сузуки. Профессор выжимал из старой развалюхи всё, что мог, невольно вспоминая, как совсем недавно точно так же мчался, чтобы увидеть монолит. Странно, что тогда ему не пришло в голову, насколько опасной может оказаться неожиданная находка.

Вместо того, чтобы сосредоточиться на управлении машиной, Мугаби предался раздумьям, что и привело к трагическим последствиям. Лендровер налетел левым передним колесом на кусок песчаника, валявшийся на дороге. Машину бросило в сторону, она наехала на пологую стену прокатанного в мягком грунте жёлоба, потом, несмотря на отчаянные усилия профессора, отскочила обратно, получив дополнительное ускорение, и вылетела с дороги. Описав дугу в воздухе, лендровер рухнул на неровную землю, покрытую пучками травы, подвеска не выдержала и передние колёса просто отвалились. Бампер машины зарылся в песок, а Мугаби, выброшенный со своего места, пролетел над капотом и покатился в клубах пыли. Ему повезло, что у старого лендровера не было даже упоминания о ветровом стекле, иначе профессор получил бы гораздо более серьёзные травмы.

От удара он на секунду потерял сознание, но даже не осознавая, что произошло и где он находится, поднялся на колени, упираясь руками, и попытался ползти, подстёгиваемый сознанием того, что нужно срочно сообщить японцу о нападении. Через пару метров, преодолённых на коленях, силы его оставили, и Мугаби завалился на бок.

Окончательно он пришёл в себя только через несколько минут. Долго смотрел на разбитую машину, потом ощупал ноги, сильно надавил себе на ребра. Поняв, что ничего серьёзно не повредил и отделался только ушибами, Мугаби встал на ноги и побрёл по дороге, пошатываясь и теряя равновесие. Иногда он спотыкался и падал, стараясь опереться на ладони.

Профессор преодолел вершину холма и уже увидел белоснежную виллу японца и надстройку яхты. Оставалось пробежать совсем немного, когда где-то вверху послышался шум реактивного двигателя. Мугаби остановился, озираясь из-под приложенной ко лбу ладони, пытаясь понять, откуда доносится звук. Шум доносился с юга, постепенно приближаясь.

Профессору показалось, что самолёт летит очень низко, чуть ли не над верхушками чахлых деревьев.

Конечно, это было иллюзией. Огромная туша авиалайнера, которая, как показалось Мугаби, закрыла своими крыльями полнеба, возникла из-за холма прямо перед ним, но всё же достаточно высоко, чтобы испугаться. Самолёт летел, как-то нелепо наклонившись, двигатели ревели, словно с трудом удерживая его в воздухе.

Профессор уже понял, что на самом деле самолет пролетит не прямо над островом, а немного восточнее, над тем местом, где вот-вот закипит схватка на берегу. Археолог совсем не разбирался в авиации и принял «С-40» за пассажирский самолёт, удивившись, что могло привести его сюда, в сторону от традиционных маршрутов.

Проводив гигантскую машину взглядом, Мугаби вспомнил, что нужно двигаться дальше и побежал к вилле. Ворвавшись во двор, он пробежал прямо к входной двери и принялся барабанить в неё кулаками.

— Господин Сузуки! Господин Сузуки! На нас напали!

Никто не отозвался, на вилле царила тишина. Профессор ещё несколько раз ударил в дверь, повернулся и побежал к яхте, не по укатанной дороге, а напрямую, увязая по щиколотку в песке. Добежав до пирса, поднялся по сходне, не обратил внимания на окликнувшего его вахтенного матроса, распахнул дверь и ворвался в апартаменты японца.

Путь ему преградил огромный араб-телохранитель, которого Сузуки специально вызвал из Йоханнесбурга. Монолит, конечно, нуждался в охране, но и для самого японца было не в диковинку ограждать себя от излишне тесного контакта с внешним миром.

В грудь профессора упёрлась широченная ладонь, и грубый голос спросил:

— Что надо?

— На нас напали! Четыре катера с вооружёнными людьми сейчас высаживают десант на восточном берегу! Мне нужно срочно сообщить об этом господину Сузуки!

Телохранитель задумался, стоит ли такая мелочь внимания самого хозяина, но, к счастью, японец услышал шум и сам выглянул из своего кабинета-каюты.

— Что тут происходит? Профессор! Что вы здесь делаете? Почему вы в таком виде? Вы ранены?

— Нет, господин Сузуки, со мной всё в порядке. На нас напали. Кто-то хочет завладеть монолитом!

— Не может быть! — отшатнулся японец, но тут же овладел собой. — Вахтенный! Вахтенный! Кто там есть вообще!

В распахнутую дверь заглянули матрос и стюард, который обычно обслуживал апартаменты.

— Немедленно сообщите капитану, что остров атакуют! Пусть начинает действовать! Применяйте любое доступное оружие! Я всё оплачу! — японец отдавал команды, превратившись в того жёсткого «чёрного» археолога каким его запомнили немногие оставшиеся в живых грабители, рискнувшие позариться на найденные им древности. — Вот, возьмите эти гранатомёты и немедленно отнесите их на мостик, пусть держат наготове.

Стюард принял из рук археолога два длинных цилиндра и умчался с ними на мостик. Японец же продолжил командовать:

— Рахим! Достань из сейфа…

В кабинете Сузуки зазвонил спутниковый телефон.

— Боже мой! Это наверняка Артур! — японец шагнул к двери, наклонив второпях голову.

Дверь распахнулась от сильного толчка и, как молот, ударила Мито Сузуки в лицо. Он откинулся назад, вскрикнув и схватившись рукой за разбитый нос. Другой рукой он попытался достать телохранителя, чтобы опереться на него, но не успел. Из раскрытой теперь двери выскользнул человек в чёрном гидрокостюме и коротким взмахом водолазного ножа распорол японцу горло.

Телохранитель выхватил из-за пояса короткоствольный револьвер и выстрелил, не целясь. Человек в чёрном легко отклонился от линии прицела, шагнул вперёд и всадил Рахиму нож по рукоятку в самое сердце.

Мугаби не стал дожидаться, пока наступит его очередь. Оттолкнув растерявшегося вахтенного матроса, он выбежал обратно на палубу, шарахнулся в сторону, когда прямо над головой полетели щепки от выпущенной кем-то очереди из автоматического оружия, врезался в леер, протянутый вдоль борта, перевалился через него и ухнул в воду, подняв тучу брызг. Сразу же вынырнул и начал барахтаться, ослеплённый от неожиданности. Только сейчас он услышал частые выстрелы. Бой шёл во всех помещениях яхты.

Точнее, бой заканчивался. Застигнутые врасплох матросы и несколько наёмников не смогли оказать достойного сопротивления, а капитан и его помощник были застрелены прямо на ходовом мостике, так и не сообразив, что произошло. Всё было кончено очень быстро. Нападавшие не оставили в живых никого.

Профессор, работая руками, подплыл к борту яхты и ухватился за свисавшую до самой воды верёвку. Он сделал это совершенно инстинктивно, понимая, что, даже сумей он подняться по канату обратно на палубу, жизнь его оказалась бы очень короткой, хотя и насыщенной событиями.

Стрельба стихла, но прямо над профессором через борт яхты свесилась чья-то голова. Человек посмотрел вниз, увидел вцепившегося в верёвку археолога, ухмыльнулся и прицелился в него из автомата.

— Ну что, хитрая обезьяна, думал уплыть от нас? Передавай привет рыбам! — и потянул спусковой крючок.

Но что-то отвлекло его внимание от несчастного профессора. Человек поднял голову и выпучил глаза, в диком изумлении рассматривая что-то в открытом океане. Мугаби тоже повернулся в сторону и увидел тот же самолёт, что несколько минут назад пролетел над островом.

Теперь лайнер снижался, он нёсся, задрав нос и почти касаясь воды, прямо на яхту, как показалось в первую секунду. На мгновение самолёт завис над водой, похожий на крупного шмеля, а потом всё произошло очень быстро. Сначала в воду прямо перед лицом профессора упала граната, потом взорвались топливные баки терпящего бедствие самолёта, а потом Мугаби осознал себя гребущим изо всех сил к пирсу. Тут-то его и настигла взрывная волна от гранаты, которую кто-то сбросил с палубы. Словно широкая ладонь схватила профессора за загривок и с размаху ударила в обшитый досками причал.

Последнее, что он запомнил — это выползающий на берег самолёт.

6 часов до перехода

Кейптаун, Южная Африка.

Артур попросил владельца быстроходного катера немного подождать, присел на кнехт на причале и ещё раз набрал номер Мито Сузуки. Ожидая ответа, он любовался заливом. Задувал лёгкий ветерок, от чего поверхность воды подёрнулась серебристой рябью, как будто миллионы мелких рыбок резвились у самой поверхности, посвёркивая чешуёй. Рассматривая море, Артур не сразу понял, что слышит уже десятый гудок без ответа.

Нахмурившись, он отключился, и тут же позвонил заново, решив, что, возможно, дело в небольшом сбое связи. Но и в этот раз он отсчитал два десятка гудков, пока не понял, что никто не ответит на звонок.

Что-то было не так.

Артур вдруг ощутил пластину, лежавшую в кармане и тут же по спине пробежал холодок. Что-то не так. Сузуки не стал бы отмалчиваться без причин. Тем более, когда он ожидал прибытие Артура. Более того, они же условились, что Артур ему перезвонит.

Если японец не отвечает, если не отвечает даже тот мужчина, что брал трубку в последний раз, значит случилась беда. Кто-то опередил Артура, в этом не могло быть никаких сомнений. Ехать на Дассенайленд прямо сейчас было бы безумием.

Значит, нужно было обращаться за помощью. Конечно же, любой контакт с официальными властями исключался полностью. Прошли те времена. Теперь для получения хотя бы минимального содействия потребовались бы взятки, потом ещё взятки, потом очень длительный промежуток времени, а потом можно было вполне загреметь в местную тюрьму, когда стало бы ясно, что деньги закончились. Свобода для коренного африканского населения имела и свою оборотную сторону, куда деваться.

Артур порадовался, что не никогда не ленился заводить связи по всему миру, иногда даже в убыток себе. В Кейптауне жил замечательный человек, осколок прошлого века. Про себя Артур в шутку называл его южноафриканским Верещагиным. Вот только звали его так, что без предварительной подготовки и не выговоришь — Ван Вермескеркен. Под этим именем его знали контрабандисты, торговцы оружием и рыбаки. Такой разброс сопричастных профессий объяснялся тем, что Ван Вермескеркен когда-то служил в военной разведке, обладал громадным опытом и, что самое важное, глубокими связями. Ко всему он страстно любил море, содержал три рыболовные шхуны и ресторанчик морепродуктов, расположенный прямо в порту.

Ван Вермескеркен был мужчиной гигантских размеров, невероятной силы и широкой души. О последнем знали только близкие друзья. Им же было известно и первое имя огромного голландца — Альберт.

Артур не знал, как с ним связаться, но тот самый ресторанчик находился поблизости, а Ван Вермескеркен старался проводить там как можно больше времени в обществе пива и вяленой рыбы.

Бросив владельцу катера несколько купюр и попросив его подождать, Артур побежал по пристани в сторону доков. В том направлении находилась главная дорога, по которой осуществлялось сообщение между городом и портом, именно там, на самом перекрёстке и красовался ресторан «Последний гульден».

Артур распахнул дверь, ворвался в обеденный зал и осмотрелся, натыкаясь на удивлённые взгляды посетителей. Бармен, протиравший стаканы за стойкой, отложил полотенце и опустил вниз правую руку, нащупывая оружие.

— Где хозяин? — направился прямо к нему Артур.

— А кто его спрашивает? — мрачно ответил вопросом на вопрос бармен.

— Передайте, что его хочет увидеть старый друг, — Артур положил на стойку визитку.

Бармен взял белый прямоугольник, прочитал, неопределенно хмыкнул и бросил:

— Ждите.

После чего скрылся в подсобном помещении.

Артур в нетерпении крутил на стойке картонное блюдце, дожидаясь ответа.

Бармен появился не за стойкой а левее, там где за бамбуковой занавеской скрывалась ещё одна дверь. Отодвинув бамбуковые пряди в сторону, он сделал приглашающий жест.

Артур буквально сорвал дверь с петель, врываясь в личный кабинет Ван Вермескеркена.

— Эй, эй, эй! Полегче! — пророкотал голландец из-за тяжёлого стола. — Старый друг! Рад тебя видеть. Зашёл проведать всеми забытого Ван Вермескеркена?

— Некогда, Альберт, — бросил Артур, не думая присаживаться. — Нужна твоя помощь.

— Так. Сначала закрой дверь, — потребовал голландец, а когда Артур подчинился, подмигнул, — Хочешь, чтобы завтра меня все называли мальчишеским именем? Что случилось. Пива?

Красное лицо Ван Вермескеркена красноречиво свидетельствовало, что внутри его гигантского живота пенного напитка плескалось более, чем достаточно.

— Нет, спасибо, некогда, — повторил Артур. — Если не возражаешь, я перейду к делу. Ты знаешь остров Дассенайленд?

— Кто же его не знает? Заброшенные карьеры, когда-то там добывали изумруды… Так, так, погоди. Ты хочешь сказать, что карьеры забросили напрасно?

— Нет. Там сейчас работает мой знакомый — Мито Сузуки. Ты его не знаешь.

— Не знаю, — покачал головой Ван Вермескеркен.

— Он археолог, специалист мирового уровня по древним ценностям. Сейчас я еду к нему, он просил меня немного его проконсультировать…

— Только проконсультировать? — недоверчиво прищурился голландец.

— Для начала — да. Но у меня есть кое-что, связанное с артефактом, который Сузуки нашёл на острове. Я тебе могу сказать, что это кое-что привело к гибели два десятка людей — и это только те, о которых мне известно.

— Что же ты хочешь от старого Ван Вермескеркена?

— Мы связывались с японцем буквально несколько часов назад, я просил его усилить охрану. А только что я пытался сообщить ему, что беру катер и отправляюсь на остров, как было условлено. Он не отвечает.

— Предполагаешь, что охрана ему не слишком помогла?

— Боюсь, что так.

— Повторяю свой вопрос — что ты хочешь?

— Транспорт, людей и оружие, — решительно сказал Артур.

— Не может быть! Артур, ты знаешь, что я всегда помогаю друзьям, но мне кажется, что ты собрался устроить небольшую войну. Даже здесь, в Кейптауне, даже сейчас, когда всё развалилось, власти не любят, когда кто-то воюет без их разрешения.

— Никакой войны не будет. О чём ты? Несколько выстрелов в открытом море — да кого это волнует?

— Это волнует меня. Ты думаешь, если у меня ресторан, так я богатый человек? Совсем нет.

— О деньгах не волнуйся. Расходы будут компенсированы.

— Что такое деньги, Артур? Бумага — в лучшем случае.

— Что же ты хочешь?

— Долю, — пророкотал Ван Вермескеркен.

— Долю в чём?

— Ты мне расскажи. Мы знакомы давно, не раз работали вместе, но я не припомню, чтобы ты так бесновался, требовал карманную атомную бомбу и вообще проявлял нездоровый ажиотаж, — Ван Вермескеркен взмахнул рукой и будто невзначай уронил её на очередную бутылку пива. Пробка полетела в корзину.

— Не знаю, Альберт. Не знаю я, что там нашёл Сузуки. Как ты справедливо заметил, мы знакомы много лет. У тебя были поводы сомневаться в моём чутье?

— Нет, — покачал головой голландец.

— У меня тоже не было. Я чувствую, что на острове есть что-то просто грандиозное, небывалое. Да дело даже и не в интуиции, вся эта стрельба вокруг, гибель людей, странные и нелепые события — всё, всё подтверждает мои ощущения. Если даже незнакомые люди, сотрудники спецслужб, приходят ко мне и убеждают ехать в Южную Африку — как думаешь, это нормально? Не могу тебе сказать, какие дивиденды может принести это дело. Ничего не могу обещать. Просто прошу о помощи и обещаю компенсировать расходы. Если там будет что-то ещё — обещаю долю.

— Глаза горят… По крайней мере, сам ты веришь в свои слова. Это уже кое-что. Ладно. Я тут прикупил по случаю небольшое спасательное судно, очень быстроходное. Стоит прямо здесь, в доках. Думаю, куда бы пристроить. Бери его.