Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Порок Сердца

ModernLib.Net / Детективы / Соя Антон / Порок Сердца - Чтение (стр. 1)
Автор: Соя Антон
Жанр: Детективы

 

 


Антон Соя, Ольга Минина
Порок Сердца

Вступление

      Вас никогда не преследовал странный сон, в котором вы вдруг оказываетесь совсем без одежды в людном месте, а вам даже прикрыться нечем?
      Ветер согнал белых барашков с голубой простыни неба, и засияло нахальное августовское солнце. Оно пробилось через тонкие веки и, казалось, уже светило изнутри. Просыпаться Кити не хотела, до последнего цепляясь за хвостик волшебного сна, лучше которого она никогда не видела. Могучее полуденное солнце победило, и она нехотя разлепила глаза, но тут же захлопнула ресницы – слишком ярким был свет.
      Она лежала, окруженная высокой травой, посреди небольшой поляны на маленьком запущенном кладбище при городском морге. На ее теле не было ничего, кроме веснушек, солнца и пары татуировок. Кити ущипнула себя за руку.
      Но нет, она не спала, хотя и находилась еще во власти сна, переживая снова и снова его томительное безумие. Ее прекрасного сна, в котором Кити была с Егором и испытала безмерное счастье. Счастлива она была и сейчас, по инерции, и одновременно совершенно растеряна оттого, что никак не могла вспомнить, как сюда попала. Кити резко села, обхватив руками круглые колени, отбросила назад непослушную розовую челку и окончательно проснулась. Вокруг головы кружила непонятно откуда взявшаяся ночная бабочка, большая, черная и противно лохматая. Кити отмахнулась от нее и расплакалась.
      – Егор, почему ты меня здесь оставил, Егор?
      Несмотря на слезы, чувство душевной полноты и ощущение внутреннего покоя не покидали ее, и поскольку времени, чтобы подумать о том, как отсюда выбраться до темноты, было предостаточно, девушка предалась воспоминаниям.

Глава 1
Кити

      Егор и Кити лежали на узкой подростковой кровати в комнате девушки, ласкали друг друга и, как обычно, спорили. Нежелание Кити отдаться Егору в первое же свидание переросло в ставший традиционным петтинг, и, несмотря на все усилия юного бонвивана, Кити стеной стояла за свои принципы, зная цену своей красоте и откровенно подстебываясь над теряющим голову Егором. Они были такие разные, наверное, поэтому их так тянуло друг к другу.
      Восемнадцатилетняя Кити – Катя Китова – не дотянула одного сантиметра до ста шестидесяти. Ее родные светлые волосы, выкрашенные черной краской, в естественном виде существовали только парочкой прядей на затылке. А спереди красовалась безумная челка такого же нежно-малинового оттенка, как и полоски на черных носках с пальцами, которые в данный момент являлись ее единственной одеждой. Кити нельзя было назвать худышкой, скорее она была плюшевым медвежонком – пятьдесят килограммов непосредственности и бешеного темперамента. Ну и еще, наверное, килограмм стали: тоннели с плагами и колечки в заостренных маленьких ушках, лабретты в ноздре и пухлой нижней губе, подковки в твердых сосках, навелла в пупке, барбеллы в языке и там, куда так неотступно рвался через все ее доводы Егор. На ее гладком, округлом теле выглядело все это довольно брутально и вместе с тем ужасно притягательно, во всяком случае для магнитов в штанах и в груди Егора. Мозг же его при виде обнаженной Кити обыкновенно отключался и переходил в режим автопилота.
      Еще у Кити была татушка на спине. Большая черно-розовая бабочка очень любила, когда ее крылышки гладили большие и теплые ладони Егора. А сегодня на теле Кити появилось новое украшение, Егор уже час с удивлением лицезрел приклеенный пластырем над левой грудью кусок полиэтилена, который скрывал свежую татуировку. Кити была совершенно самостоятельной и жила одна в бабушкиной квартире. Бабушку отец забрал к себе, с радостью расставшись с любимой, но неуправляемой дочуркой, которая словно взбесилась после того, как он, вдовец с трехлетним стажем, два года назад снова женился. Теперь у него была новая жизнь – с грудным малышом, а у Кити – квартира и полная свобода. Она училась на философском в универе и была убежденным тру-эмо-кидом. Последнее обстоятельство являлось вторым по степени важности в шкале их вечных споров с Егором после отказа терять девственность в первый месяц встреч. Так они и жили, занимались петтингом, а между ласковым делом проводили время в жарких диспутах по поводу дефлорации, виргинности и приверженности эмо-культуре, чуждой Егору почище девственной плевы Кити. И если с последней он не терял надежду вскоре расправиться и свято верил, что его час вот-вот настанет, то с эмо все было гораздо проблематичней. Простой первокурсник из института физкультуры, только что с большим трудом сдавший сессию, по всем фронтам горел в диспутах с поднаторевшей в интернет-битвах с антиэмо юной ведьмочкой. Егор был блондином, красавцем, атлетом и пловцом. И по жизни он плыл не раздумывая – по кратчайшей до финиша. Вести умные споры он не любил, но с Кити других вариантов не предоставлялось. Вот и сейчас, устроившись металлизированным донцем на его плоском, с квадратами мышц животе, она стучала по широкой груди Егора кулачками с черными ногтями, а ее смешливые серые глаза горели искорками надежды на большой спор.
      – Чем тебе не угодили «Gimmy Eat World»? Егор был уже совсем не рад, что десять секунд назад дал слабину и взмолился заменить CD самых жалобных в мире эмо-панков. Мог бы и потерпеть, ведь процесс был великолепен. А теперь надо начинать борьбу сначала, а еще – аргументировать, что совсем нелегко, когда твой мозг эмигрировал в низ живота и высится нелепой невидимой громадой за спиной самой желанной девочки в мире.
      – Они очень занудные, Кит. Ты же знаешь, все ненавидят эмо за то, что они грузят своими проблемами, ноют, плачут и жалуются. Никакого просвета. Может, поставим ска? Любое ска. Добавим позитива! Мы же встретились на «Distemper», помнишь, как было весело?
      Тогда, месяц назад, веселье и правда удалось на славу. Они впервые увидели друг друга. Кити была как Пеппи Длинныйчулок – со смешными хвостиками, в клетчатой юбке, полосатых гетрах и кедах в ромбик. И все это летало в безумном вихре сканка. Спортсмен Егор еле успевал за скачущей, как взбесившаяся марионетка, Кити. После концерта он не удержался и сказал, что никогда не думал, что эмо могут так зажигать. Кити сделала вид, что обиделась, сказала, что может быть какой угодно, главное, чтоб не мешали. И стала ему что-то заливать про тру-эмо, а Егор шел рядом, не слушая ее, а только смотрел на смешное милое лицо и думал, как хорошо, что они встретились. В тот вечер он впервые всерьез влюбился, но до сих пор ни за что не хотел себе в этом признаваться…
      – Да-да-да. Уже сто раз это слышала, – прервала ход его мыслей Кити. – Конечно, можно поставить ска, только дело совсем не в музыке. Ты просто злишься, что не можешь меня трахнуть, хотя это глупо. Не пойму вас, мужиков, какая тебе разница, как кончать? Удовольствие то же. Это скорее моя проблема. Я ущемляю себя.
      – Может, хватит ущемляться?
      – Нет, подожди. Осталась всего неделя. Я приняла решение, мы сделаем это с тобой цосле концерта «Му Chemical Romance», я хочу двойной катарсис. Да и тебе крупно повезло, представляешь, как парни меня разогреют.
      – Ура. У нас появились сроки. Всего-то неделя. А вдруг я не доживу? Ритуалы какие-то детские.
      – Ничего, доживешь. – Кити нежно погладила не желающего успокаиваться зверя позади себя. – Ритуалы, скажешь тоже. Я же не тащу тебя на кладбище, как Ритка своего первого.
      Егор чуть не поперхнулся. Рита-Ритуал была лучшей подругой Кити и прожженной готкой. Кити, не заметив его реакции, продолжала разглагольствовать на любимую тему:
      – Ничего плохого в том, чтобы выставлять свои чувства напоказ, нет. Чистые эмоции – это единственное, что не девальвирует в сегодняшнем мире, слезы боли и радости, искренние чувства, то, чем живет наша душа, без них она пересыхает и умирает. Смех и слезы, крики гнева и стоны оргазма – единственная валюта человеческих отношений. Теперь по поводу музла. «Gimmy» вовсе не занудные, они открытые и ранимые и делятся своими чувствами, переживаниями, а не грузят. И кстати, они с две тысячи первого года в «эмо» не играют. Я же не ставлю тебе скримо или эмо-кор, чтобы тебя с кровати не снесло.
 
 
      – Ну да, за это вас тоже пинают: эмо-кор, эмо-панк, эмо-готика. Все под себя подгребли.
      – Тормози, пловец, а то утонешь. «Эмо» как термин придумала американская хардкор-группа «Minor Treat», вернее, ее лидер Йан Маккей – человечище! Он потом сколотил еще две офигенные труппы, «Embrace» и «Fugazi», чтоб ты знал. Чувак сначала основал движение «Стрейтэйдж», а потом придумал эмо – просто эмоциональный выплеск исповедальной лирики в жесткой песне. Так что первые эмо были стрейтэйджерами, борцами за позитивный образ жизни, такими дуболомами вроде тебя – выкалывали себе «X» на шее и шли мутузить битами всякую алкашню, чтобы те брались за ум. Стрейтэйджеры – четкие черти, не пили, не употребляли наркотики, многие были веганами…
      Егор понимал, как глупо со стороны выглядит их постельный спор. Но попыток прекратить его не предпринимал, наученный горьким опытом месячного общения с Кити. Окунать Егора в проблемы эмо-культуры ей было не менее интересно, чем целоваться с ним. Нет спора – нет секса – эту особенность Кити Егор усвоил четко, и сжав зубы соблюдал правила игры.
      – Кити, тебе не кажется, что с тех пор многое изменилось?
      – Да, тут ты, пожалуй, прав. Проклятые позеры Эмо стало модой, глянцевой заразой. Маленькие девочки, с ног до крашеной черной головы увешанные значочками, с плюшевыми мишками в руках, и праздные тусовщики в дорогих тряпках, имитирующих секонд-хендовские. Они отняли у нас наши любимые кеды, сумки-почтальонки и черные челки. Но все равно даже эмо-позеры мне милей, чем быдлосы, которые их лупасят.
      – Лупасят, потому что твои эмо-киды вообще не отвечают. Тоже мне, добровольные изгои. Мне, честно скажу, тоже твои пидороватые эмо-бои не нравятся. Но мне с ними воевать неинтересно. Они же не противники. Визжат, как бабы, не сопротивляются, плачут. А урлу это заводит. Запах крови раненой рыбы в воде собирает всех акул в округе. Так, как эмо, вообще, по-моему, никого из нефоров не ненавидели. Причем сами же неформалы…
      – Отлично. Меня всегда умиляет быдловская аргументация. Просто все неформалы сейчас пустая формальность. Ум, честь и совесть молодежные – прямо комсомол какой-то новый. А раньше лупасили их всех. И хиппи били по тем же причинам – пидороватые какие-то и не отвечают, а потом все гопники стали волосатые и в клешах. И с панками то же самое было, их в родной Англии так метелили, прямо хоть на улицу не выходи. А через десять лет уже вся гопотура – с крашеными челками, вся в заклепках да булавках. Со всем новым в мире одно и то же. Сначала ты – позор нации, потом ее спаситель. То же и в религии. Сколько первые христиане-то хлебнули. В чем их только не обвиняли – и в разврате, и в каннибализме…
      – Кити, ты уж совсем. Несет тебя не по-детски. Христианство самоубийц за людей не считало, на своих кладбищах не хоронило. А твои эмо, позеры жалкие, только и делают, что пальцы к вискам приставляют. И от несчастной любви вены шпилят. Ну, вернее, имитируют. Придурки слезливые. Поубивали бы все себя – и все.
      – Придурки – согласна. В эмо-культуре этого отродясь не было. Нанесло от готов. Тру-эмо – вообще сплошь позитивные и веселые. Хы-хы. А если плачут, значит, есть причина серьезная. А зачем свои чувства прятать, если они искренние и красивые?
      – Как ты.
      – Да, как я. И вообще, я не понимаю, что за стадность животная: «Эмо – позор!», «Эмо – сакс!», «Убей эмо!» Это просто самая новая, самая яркая и самая беззащитная молодежная субкультура. Такой подросток-изгой, угловатый и колючий, импульсивный, не принимающий взрослый мир. Ну а взрослые ушлые дяди углядели новую моду и давай штамповать значочки, кеды, ремни с черепами, группки всякие типа «токио-хотелей» и конкурсы в Интернете. Ну и моду на антиэмо те же дяди поддерживают, печатают и продают им их злобную символику. Подростковая нетерпимость и агрессивность – они же всегда были. Удобно на них спекулировать.
      – Слушай, Кит, если тебе так твои эмо-клоуны нравятся, чего ты со мной тут обнимаешься? У тебя ж столько друзей-клоунов.
      – Клоуны правят миром, этим безумным миром, Егор. Посмотри на Буша – типичный клоун из ада.
      – Но я-то ведь не клоун, почему же ты со мной, с обычным парнем?
      – Потому что я люблю тебя. Ты добрый, сильный и красивый. А еще потому, что ты самый настоящий эмо-бой, только еще не знаешь об этом.
      Не успел онемевший от такой наглости Егор парировать эту бредовую эскападу, как Кит закрыла глаза, высунула кончик языка и провела стальным шариком от одного уголка рта до другого. Егор облегченно вздохнул и притянул ее к себе; диспут был закончен, и можно было опять до бесконечности заниматься любимым телом.
      Впереди была вся большая и яркая жизнь, стоял теплый июнь, поцелуи Кити великолепны, а через неделю она будет вся принадлежать ему, как и остальной мир.

Глава 2
Егор

      «Абсолютно безбашенная – это, пожалуй, самая точная характеристика Кити», – думал Егор, выходя из метро, чтобы встретить подружку после концерта. Так долго его еще никто не динамил, но все-таки он добился своего. Он всегда своего добивался, и в спорте, и в жизни. До пятого класса он был невзрачным белесым увальнем, но, устав от насмешек, пошел на чойквандо и уже через год стал самым сильным в классе. Ну и природа помогла, рос как бамбук и к восьмому классу вымахал за сто восемьдесят. Боец, красавец, первый парень в купчинском дворе. На учебу забил, на маман забил – пиво, сигареты, ну а если есть трава – тоже пойдет. Спасибо тренеру, что выгнал. Еще и мозги напоследок вправил по-мужски – словом, в грубой форме. В общем, начал Егорушка новую жизнь. В новой школе, с новыми друзьями. Еще спасибо маме, нашелся у нее знакомый тренер по плаванию, согласился посмотреть дылду-переростка – в таком возрасте в пловцы не берут. Ему повезло. Через год выиграл городские, а потом и на региональных засветился. После школы – в Лесгафта. Правда, спортивная карьера накрылась из-за дурацкой травмы – прокатился с другом на мотике. Ну и ладно, будет педагогом. Тренер по плаванию – тоже неплохо. Зато можно и в клуб с друганами завалить, и в Сети ночами позависать. На сайтах знакомств, там он с Марго и познакомился, перед концертом «Distemрег», а на самом концерте – с Кити. Случилось это всего месяц назад. Всего месяц, а он и сессию сдал, и двух таких красивых чиксух развел. Раньше у него с девчонками таких долгих отношений не бывало, рекорд – неделя. А тут – месяц. Лучшие подружки, а что он с обеими – Кити не знает, а если пронюхает, что будет – лучше не думать… Кити – она же крезанутая. Одно слово – эмо. Может, убьет себя… или его, или его и Марго. Егор мысленно похихикал, представив себе такую кровавую развязку.
      Он встал поближе к серому павильону метро и стал смотреть на цепочку людей, потянувшихся от дворца. Концерт закончился. Егор смотрел на разгоряченных, возбужденных, счастливых парней и девушек, пунцовых, напрыгавшихся школьниц, которых встречали родители, и уже начинал жалеть, что не пошел на концерт. Против «MCR» он ничего не имел. Музычка у них довольно бодрая, а когда он узнал, что их вокалиста в школе считали толстым лузером, то вообще почувствовал к группе личную симпатию. Но Кити ему запретила идти с ней. Она хотела зажечь и проститься со своей юношеской любовью в гордом одиночестве, а с Егором встретиться именно после концерта. Хотя прислала уже дюжину MMS. Вот телефон опять провибрировал и на этот раз выдал SMS: «Чуть задержусь, жду автограф. Лю.» Ну что ж, он потерпит. Месяц ждал, чего уж теперь. Тем более что наблюдать за толпой, валившей с концерта, очень даже прикольно. Такие фрики попадались – закачаешься. Вот прошла группа готов, как будто массовка из плохого ужастика категории «Б»: «Гламурные вампиры и ведьмы из космоса». Длинные кожаные плащи, набеленные лица, черные волосы, ногти и подводка для глаз, альпинистские очки-бинокли, сапоги на гигантских платформах, девицы с яркими – зелеными и красными – дредами. Нечисть, одним словом. Мысли Егора ассоциативно перескочили на Ритку. Близость с ней пугала его. И не без оснований. Девушка она, прямо скажем, мрачноватая. «Готовься к боли, готовься к смерти» – это все не для жизнерадостного парня Егора. Если б не Кити, он давно бы завязал с готической королевой Ритой-Ритуал, как она сама себя называла. Но Егор боялся, что, как только он ее бросит, она сразу же озвучит их историю подруге. А пока он с Ритой, та на его стороне, даже жалеет его, что связался с эмо-фифой. Ритка баба неплохая, этакая боевая подруга, если бы ее на готике не переклинило, цены б ей не было – высоченная красавица, брюнетка с голубыми глазами и чувственными до болезненности холмами роскошных грудей, между которыми красовался черный анкх. Ритка говорила про себя, что она настоящая ведьма и даже бисексуалка. В общем, напускала на себя все возможные готические понты. Держалась при общении очень независимо, порой даже несколько высокомерно, всячески напирая на небывалый жизненный и сексуальный опыт, и, хотя Егор и Рита были ровесники, ему казалось, что она намного старше его. К Кити, своей школьной подружке, Рита относилась со снисходительной улыбкой типа: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось. Про ее эмо-забавы отзывалась так: «Ну кто такие эмо? Жалкие плагиаторы, которые стибрили у нас – готов – и стиль, и имидж, только философии у них никакой нет. Слащавые плаксы. Готы, которых родители не пустили на кладбище». Но что касается Кити, то ее она любит. Кити клевая, она ее лучшая подруга, несмотря ни на что. Да и вкусы на мужиков у них общие. Сначала Егора удивляло, что Рита мирится с его отношениями с Кити, но потом он списал это на ее природный мазохизм и успокоился. Секс с Ритой тоже был весьма своеобразный. Вроде бы до обоюдного изнеможения, но слишком инициативна и самозабвенна в постели была ведьмочка, иногда Егору казалось, что она его просто использует, как предмет из секс-шопа. То ли дело Кити: близость с ней, пусть и не совсем полная, всегда праздник – коррида и фиеста одновременно. Ее запах пьянил сильнее любого вина, она мокла от одного его взгляда, она – такая смешная, милая, взбалмошная… И еще, она отдастся ему сегодня, не выходя из катарсиса, помножит экстаз на оргазм. Ха-ха.
      Поскольку данный оборот мыслей создал неуправляемое растущее напряжение в джинсах, Егор вернулся к рассуждениям о Рите. Дома у нее жили ворона и три черные кошки. И настроение у нее всегда было меланхолическое, что не мешало им с Егором регулярно трахаться. От Кити он просто шел к Рите, и так целый месяц. Правда, за последнюю неделю он побывал у Риты всего два раза. Каким-то странно изможденным он себя чувствовал после нее. Довольно жесткие, даже грубоватые манеры готки в постели все больше его напрягали. Она любила доминировать, а Егор был мужиком априори. Поэтому Рита ему явно не подходила, несмотря на то что после ее бурных оргазмов, завершавшихся тем, что она как мертвая замирала на пару минут, он чувствовал себя половым гигантом. Что ж, после сегодняшней ночи он сможет смело попрощаться с обеими подружками, все цели будут убиты. Хотя с Кити…
      Его внимание отвлекли два женоподобных эмо-боя, которые шли с концерта, держась за руки. Анорексичные тельца, кеды в ромбик, драные челочки, полосатые футболочки – эти парни вызывали у него тошноту, несмотря на все доводы Кити. Егор не относил себя к урле, не стал фанатом «падонкаф и гопнегов» и смеялся, когда друзья всерьез предостерегали его: «Ты еще тусуешь с этой мелкой эмочкой? Главное – обходи ее приятелей-ахтунгов! Эмо – это же последнее прикрытие пидорков!» Егор был достаточно умен, чтобы понимать, что число любителей однополой любви пропорционально раскидано по всем субкультурам. Достаточно вспомнить кумиров танцполов Боя Джорджа и «Pet Shop Boys», Роба Хэлфорда – вокалиста-металюгу из «Judas Priest», или клавишника из «Rammstein», не говоря уж о великом Фредди, гениальном Чайковском или глянцевой поп-тусовке. И что-то он не помнил, чтобы к гламурно одетым девочкам и мальчикам-мажорам кто-нибудь подбегал и кричал: «Попса – сакс! Сдохните, гламурные ушлепки!» Но несмотря на все аргументы собственного разума, Егор не мог справиться с рвотным рефлексом при виде «сладких» эмо-боев. То ли Дело девчонки, просто секси-ангелочки. Егор с радостью переключился на созерцание соратниц своей подружки Кити. Эх, Китёнок, где же ты застряла, твой парень уже совсем застоялся. Егор стал в подробностях вспоминать их последний кроватный спор, когда он попытался дать бой Кити по поводу ее эмо-дружков. Они только что расцепили объятия и лежали, тяжело дыша, красные и разгоряченные. Егор решил, что это подходящий момент, чтобы поставить точку в прошлом прерванном разговоре.
      – Кит! Ты прошлый раз сказала, что я настоящий эмо, но просто не знаю об этом. Это чушь. Не надо больше так говорить. Я нормальный парень.
      – Ну-ка, ну-ка!
 
 
      – Да, и не язви. Мне нравятся девчонки эмо-киды, нравишься ты, но ваши чуваки-ахтунги – отстой! Эмо-культура – девчоночьи розовые сопли. Тощие эмо-бои с черными ногтями, челкой на пол-лица и подведенными глазами – просто грустные клоуны, а миром правят рассудок, целесообразность и жизнерадостность. То, что хорошо для девочек, для мальчиков просто смех. Возьмем, к примеру, русский рок. Многие русские рокерши – лесби, активно пропагандирующие свою половую дефиницию. Существует даже неофициальная иерархия: наверху Зема, дальше снайперши – Динка и Сурик, пониже Мара, ну и потом прочие Бучи. Хорошо, хоть фолк-рокерши натуралки. Надеюсь. Ну вот, и никого эта ситуация особо не смущает. Публика розовая на концертах прекрасно смешивается с гетеросексуальной толпой. А представь себе ситуацию зеркальную, с мужской половиной русско-рокерского воинства. Не можешь? Правильно.
      Кити от смеха начала кататься по кровати. А Егор продолжил:
      – Вот Мик Джаггер может сказать, что у него с Дэвидом Боуи что-то было, ну разок или два. А представь-ка на его месте Костю Кинчева или Кипелова?
      – Блин, Егор, я вижу, ты серьезно подготовился. Ну хватит, я сейчас от смеха барбеллой подавлюсь.
      – Так-то, Кити. У нас такие тендерные фокусы не прокатывают. У нас все жестко: или нормальный пацан, или отклонение от нормы. Я против клоунов ничего не имею, хоть веселых, хоть грустных. Но их место в цирке, а цирк – по выходным.
      – Значит, и мое место в цирке?
      – Твое место со мной на кровати, здесь и сейчас.
      – Ну да, ведь сегодня выходной?
      – Кит, мы не будем ссориться из-за твоих эмо-боев. Нам так хорошо вместе.
      – Нет, не будем. Но эмо все равно правят миром.
      – Но ты пока со мной, а не с каким-нибудь эмо.
      – Я уже говорила тебе и снова повторю: ты – эмо, просто еще не знаешь об этом. Ты не видишь, что шатер шапито накрыл весь мир.
      Кити прикрыла смешливые глаза и показала острый кончик языка, облизав и без того влажные губы. Дальнейший разговор стал невозможен в связи с взаимной занятостью двух ртов…
      От воспоминаний Егора отвлекло отвратительное действо, которое вдруг развернулось прямо перед ним. Все происходящее, в том числе и себя, он видел словно со стороны, как будто смотрел кадры видеохроники. Ему казалось, что это какой-то дурной сон… Но, к сожалению, все было самой настоящей явью.
      Вот группа молодых людей преследует девушку. По одному выбегая, из толпы, они кидают ей прямо в лицо яйца, обсыпают мукой, поливают какой-то дрянью из пластиковых бутылок из-под колы. «Неужели мочой?» – мысленно ужасается Егор. Никто вокруг ничего не понимает и не предпринимает, кроме того, что многие улюлюкают и почти все, вытащив мобилы, жадно снимают эту казнь.
      «Что за прикол? Может, это их подружка, которая в чем-то провинилась? Но все равно, уж слишком крутое наказание». Жертва, осыпанная мукой, прикрывая лицо, пробирается к метро, не пытаясь сопротивляться, она в шоке, ее трясет мелкой дрожью, глаза белые, безумные: «Вы что? Вы что?» Она чуть не налетает на Егора, который машинально отступает, боясь, что случайно попадут в него, целясь в нее. Егор расстраивается, испугавшись своего страха: «Что за хрень? Вот дерьмо». Он злится на себя, на толпу, валящую с концерта, на праздных свидетелей бесчинства, на отсутствующих ментов и на подонков, которые выглядят как обычные подростки. Это не бонхеды, не хуллсы, не трэды и не анти фа. Это десяток нормальных парней и девушек, с закрытыми повязками лицами, которые с садистской настойчивостью выбирают из толпы одиноких эмо-гёрл и устраивают на них настоящую охоту. Егор встает как вкопанный, он должен что-нибудь предпринять, так не должно быть, но атака закончена, охотники просто растворились в толпе. Егор стоит, ждет. Вот опять метрах в двадцати от него какая-то суета. Из толпы выскакивают две девицы с пакетами, подбегают к маленькой эмо-кид с розовым рюкзачком, так похожей на Кити. Два эмо-боя, идущих позади нее, радостно смеются, когда девчонка оказывается в муке. Взвизгнув, она бегом мчится к метро, а за ней с десяток преследователей. И опять ухмылки толпы и снимающие телефоны. Егор понимает, что опять остался на месте, переминается на свинцовых ногах, надеясь, что кошмар уже закончился. И тут звонит Кити:
      – Ну, где ты?
      – У метро, жду тебя.
      – Что-то случилось?
      – Нет.
      – Ну ладно, жди, я скоро.
      Из-за разговора он пропускает начало следующей атаки. На этот раз все идет по другому сценарию. За очередную жертву вступается парень, типичный эмо – тощий, в черной майке-сеточке, перчатках без пальцев, в узких проклепанных джинсах. Он ловит одну из метательниц за рукав и сразу получает тычок в спину и падает лицом на асфальт. Не давая ему подняться, его тотчас начинают пинать пять пар ног. Девочка, за которую он вступился, в ужасе стоит метрах в десяти от этого месива и тихонько скулит. Толпа со снимающими мобилами в руках уважительно обтекает место драки. Пожилая женщина, видимо встречающая свое чадо с концерта, пытается как-то образумить избивающих, виснет у одного из них на руке. Но волки уже учуяли запах крови, и через секунду эта женщина лежит спиной на асфальте. Егор видит это уже на бегу, боковым зрением, он торпедой врезается в кучку хулиганов и несколькими ударами укладывает троих, причем у одного из упавших на секунду слетает повязка с лица, и Егор видит его перекошенную от боли и страха физиономию. Он отвлекается и получает в глаз. Боль, искры. Егор кричит. Он страшен, он прекрасен. Бойцы орут на него:
      – Ты что, дурак? Это ж эмо-чмошники! Мы же им вкус к жизни прививаем!
      Недобитый эмо-бой в сеточке вскакивает, как резвый козлик, и вцепляется в горло одному из мучителей. Теперь перед Егором всего два противника: маленький и крепкий в бандане, закрывающей низ лица, и раскрасневшийся блондин в футболке «СССР», с умными холодными глазами, под которыми повязана арафатка.
      – Да кто вы такие? – хрипло кричит Егор.
      – Не твое дело, – резко отвечает блондин.
      А крепыш добавляет:
      – Проваливай.
      – Ну уж нет.
      Егор бьет крепыша ногой в грудь, но тот юрко уворачивается. Зато прямой правый Егора сбивает блондина с ног. Из сломанного носа на асфальт капает кровь. Блондин всхлипывает:
      – Сука, ты покойник.
      – Эй, заканчивайте, – кричат из толпы, но снимать не прекращают и близко не подходят.
      Егор оборачивается на пронзительный крик и видит, как сквозь толпу к нему бежит Кити, размахивая над головой сумкой-почтальонкой. Он видит краем глаза, как к блондину подбегает девушка и сует ему в руку пульверизатор и зажигалку. Егор оборачивается и получает в лицо струю огня. Он слышит свою боль, слышит, как горят кожа его лица, волосы и захлопнувшиеся веки, и не слышит своего предсмертного крика. Горло Егора исторгает настоящий эмо-скрим – рык, переходящий в ультразвук, от которого лопаются резонирующие перепонки и по телу бегут цунами страха. Мир взрывается огненным шаром.
      Тренированное доброе сердце спортсмена, которому не страшны любые физические нагрузки, не вынесло боли и страха и разорвалось. Юноша с головой-факелом упал на колени и умер. Наступила полная тишина. Толпа завороженно молчала и смотрела на место, где только что шла драка, а теперь лежало мертвое тело, над которым рыдала несчастная Кити.
      – Вот они, не дайте им уйти! – проснулся кто-то.
      И правда, за круглую станцию метро улепетывала стайка разноцветных агрессоров. Человек двадцать из толпы сорвались в погоню, но поздно – юных террористов след простыл.
      – Ой, горе-то какое, – сокрушенно шептала женщина, поучаствовавшая в побоище. – Убили мальчика, ни за что убили.
      Она заглянула в глаза Кити, которая стояла на коленях рядом с Егором и уже не рыдала, а чуть слышно по-бабьи выла, покачиваясь из стороны в сторону. Женщина в ужасе отшатнулась – в зрачках Кити кружился и хохотал отвратительный красный клоун.

Глава 3
Познакомься с Эмобоем

      Клоун смотрел прямо на Егора. Его лицо нависло так близко, что стало видно каждую раскрытую пору-нору на красном носу. Егора поразило, что нос – огромный алый нос невозможного для человека размера – был настоящим, а не приделанным. А рядом – красные жирные дряблые щеки, маленькие любопытные лиловые глазки, густо подведенные черным, и огромный оранжевый рот до ушей-вареников. «Какой кошмар! – подумал Егор. – Ненавижу клоунов. Нужно просто ущипнуть себя и проснуться». Но ничего не получилось. То ли щека онемела, то ли он продолжал спать. «Крепкий утренний сон», – подумал он, закрыл и опять открыл глаза, вернее, один глаз, второй почему-то не открывался. Клоун не исчез, просто отошел и стоял теперь метрах в трех от Егора. Круглый, как бочонок, в дурацком полосатом красно-белом трико и красном жилете, он нервно пристукивал по земле красными же великанскими башмаками. На голове у него пионерским костром развевалась огненно-рыжая шевелюра.
      – Пора вставать, герой! Светлеет уж восток, и я проголодался. Люблю повеселиться, особенно пожрать, двумя-тремя батонами в зубах поковырять.
      Егор ничего не чувствовал и не помнил. Он сидел на улице, привалившись спиной к грязно-розовой стене. Было довольно светло, хотя на небе солнца не видать и все, что находилось дальше десяти шагов, утопало в густом розоватом утреннем тумане.
      – Где я? Где Кити?
      – Ха-ха! А почему не «кто я»?
      – Кто ты?
      – Нет – кто ты?

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13