Современная электронная библиотека ModernLib.Net

На языке любви

ModernLib.Net / Короткие любовные романы / Спэнсер Кэтрин / На языке любви - Чтение (Весь текст)
Автор: Спэнсер Кэтрин
Жанр: Короткие любовные романы

 

 


Кэтрин СПЭНСЕР

НА ЯЗЫКЕ ЛЮБВИ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Даниэлла приехала в больницу Карины Росси вечером, в начале шестого, и девушку сразу же проводили в палату, где лежал ее отец. Солнечный свет майского дня — яркий и бодрящий, как аромат лимона, — прокрался через оконные жалюзи и замер на теле мужчины, неподвижно лежащего на кровати.

Медсестра осторожно коснулась ее плеча:

— Si metta a sedere, синьорина. Сядьте, пожалуйста.

— Спасибо, — не отрывая взгляда от отца, произнесла Даниэлла и опустилась в кожаное кресло у его кровати. — Когда он.., проснется? — спросила она после паузы.

Медсестра, женщина лет сорока, неопределенно пожала плечами.

— Я почти не говорю по-итальянски, — сказала Даниэлла. — Non parlo Italiano. Здесь кто-нибудь знает английский?

Медсестра кивнула и, ободряюще коснувшись ее плеча, бесшумно выскользнула из палаты. Оставшись одна, Даниэлла стала прислушиваться к звукам, издаваемым аппаратом, к которому был подключен ее отец. Тихий шум вентилятора накладывался на ритмичный писк стоящего у кровати компьютера, на экране которого в виде диаграмм отражались функции сердца и головного мозга. Но для девушки эти звуки казались резкими и невыносимыми. Отец оставался абсолютным неподвижным.

— Папа?.. — прошептала она.

С таким же успехом Даниэлла могла разговаривать со стеной. Даже едва заметное подрагивание век сообщило бы девушке о том, что отец знает о ее присутствии, но, увы, он никак не прореагировал. Его руки, неестественно загорелые на белоснежной простыне, были все в трубках, иголках и безжизненно лежали на кровати. Лицо исхудавшее и бледное. И если бы не поднимающаяся и опускающаяся под одеялом грудь, можно было бы подумать, что он мертв.

— Синьорина Блейк, — другая медсестра, старше первой, бесшумно вошла в палату. — Вам что-нибудь нужно?

— Я хотела бы поговорить с врачом, оперировавшим моего отца.

— Сегодня доктора Росси нет в больнице.

— Почему? Мне сказали, что отец получил очень серьезные повреждения. И его состояние критическое.

— Да, но доктор Росси дома: у него выходной день.

— Меня не интересует, какой у него сегодня день! — взорвалась Даниэлла, чувствуя одновременно раздражение, усталость и стыд за то, что она повысила голос на пожилую женщину. Известие о несчастье с отцом ждало ее дома, когда она вернулась из отпуска. Потрясенная тем, что это случилось еще неделю назад, девушка не стала терять времени и вылетела в Италию, чтобы быть рядом с ним. И вот теперь она здесь — и хочет получить ответы на все вопросы! — Позвоните ему и скажите, что мне необходимо с ним поговорить.

— Я свяжусь с его ассистентом…

— Мне нужен человек, который оперировал отца, а не его ассистент. Я хочу узнать о состоянии близкого человека от доктора Росси, а не от его ассистента.

— Доктор Брунелли — очень квалифицированный специалист, к которому вы можете смело обращаться с любыми вопросами, синьорина, — продолжала настаивать медсестра. — Мы не беспокоим доктора Росси, когда он дома. Разве что в случае крайней необходимости.

Благоговение, с которым она произнесла последние слова, ясно говорило о том, что всемогущего доктора Росси здесь считают чуть ли не Господом Богом. Невероятным усилием воли подавив в себе раздражение, Даниэлла как можно спокойнее поинтересовалась:

— А мой отец не подпадает под эту категорию?

— Его состояние сейчас стабильно, синьорина.

Ему обеспечены постоянное наблюдение и уход, не без осуждения в голосе ответила медсестра: женщина была убеждена, что дочь, искренне встревоженная состоянием здоровья своего отца, не стала бы так долго ждать, прежде чем появиться здесь, у его постели. — Если ситуация изменится, доктору Росси немедленно сообщат об этом, и через несколько минут он будет на месте… Я понимаю ваше беспокойство, — теперь ее темные глаза смотрели на девушку с сочувствием. — Но, будьте уверены, здоровье вашего отца никогда еще не находилось в лучших руках. В нашей больнице есть все для эффективного лечения.

Даниэлла была вынуждена согласиться с этим.

Когда она узнала, что ее отца положили в маленькую частную больницу в столь же маленьком городке, находящемся на северо-восточном берегу озера Комо, первым ее желанием было перевести его в Милан или даже в Рим. Там и больницы лучше, и врачи более квалифицированные. Ведь у отца серьезное повреждение головы. Но Даниэлле тогда же сообщили, что ее отец нетранспортабелен. И вот теперь она сама могла судить о достоинствах больницы Карины Росси. Здесь все было безупречно.

— Доктор Росси, очевидно, супруг женщины, в честь которой названа больница? — помолчав, спросила Даниэлла.

— Да, — ответила медсестра. — Она была его женой. Signora Rossi умерла несколько лет назад.

— Замечательно, что о ней осталась такая память.

— Она была удивительной женщиной — очень нежной, очень… — медсестра замолчала, подбирая нужное слово, — comprensiva.., очень доброй.

— А ее муж? Какой он?

— О! — На лице пожилой женщины было написано искреннее восхищение. — Доктор Росси — настоящий профессионал, сострадающий людям в их несчастьях. Он может работать где угодно, при любых условиях и обстоятельствах. Его бы приняли с распростертыми объятиями в любую больницу мира.

Приободренная этой пылкой речью, Даниэлла посмотрела на отца.

— Приятно это сознавать.

Медсестра долгую минуту внимательно рассматривала девушку, а потом ласково сказала:

— Вы очень устали, синьорина. Вам нужно отдохнуть. Вы уже остановились где-нибудь?

— Я планировала остаться здесь, и если папа придет в себя…

— Ваш отец в глубокой коме, моя дорогая. Вряд ли… — женщина замолчала, размышляя, как бы помягче выразиться, и сказала просто:

— Вы можете пробыть здесь много дней, синьорина Блейк. Вам надо набираться сил, чтобы справиться с тем, что ждет вас впереди.

— Мой отец умрет?

Этот неожиданный прямой вопрос привел пожилую медсестру в смятение.

— Нужно надеяться на лучшее, синьорина. Но не мне предсказывать состояние больного… Спросите об этом доктора Росси, когда встретитесь с ним.

— Именно это я и собираюсь сделать, — ответила Даниэлла и безапелляционным тоном добавила: Пока он не ответит на все интересующие меня вопросы, я останусь здесь!

— Как хотите. Я уверена, что вашему отцу приятно присутствие дочери, если, конечно, он чувствует, что вы рядом. Сейчас я принесу подушку, одеяло. Вы голодны?

— Спасибо, если только чашечку кофе…

Время тянулось очень медленно. Краткие визиты ночной медсестры — вот то единственное, что вносило хоть какое-то разнообразие в тоскливые минуты ожидания неизвестно чего. В четвертом часу ночи Даниэлла наконец заснула беспокойным сном и проснулась в восемь утра, когда свет дня уже прокрался в комнату. Незнакомая медсестра заменила ее отцу капельницу и поправила ему одеяло. Заметив, что девушка проснулась, женщина обратилась к ней:

— Никаких изменений, синьорина. Если вам нужно выйти, я побуду здесь еще немного. В конце коридора есть комната отдыха для посетителей.

Там вы найдете легкий завтрак и сможете привести себя в порядок.

Даниэлла почувствовала, что ей необходимо и то, и другое: было такое ощущение, словно в глаза попал песок, и во рту пересохло. Кроме того, она больше суток не причесывалась и не чистила зубы, а ела последний раз, пролетая где-то над Атлантическим океаном.

— Спасибо. Я минут на пятнадцать, — сказала она, направляясь к стоящей в углу дорожной сумке. — Я хочу быть здесь, когда доктор Росси начнет делать обход.

Даниэлла не ожидала, что в ванной комнате найдутся фены, банные полотенца, мыло, шампуни, лосьоны для тела, а в комнате отдыха ее будут ждать фрукты, теплые круассаны и крепкий ароматный итальянский кофе. Пока она принимала душ, сушила волосы и пила кофе, прошло не пятнадцать минут, а целый час. Вернувшись в палату отца, она узнала, что лечащий врач уже посетил больного и ушел.

— Доктор Росси знает о том, что вы приехали и хотите с ним поговорить, синьорина Блейк. Он просил передать, что ждет вас в своем кабинете в четыре часа, — успокоила ее медсестра.

Семь часов ходить взад-вперед, воображая самое худшее? Даниэлла попыталась повлиять на ход событий:

— Но я надеялась встретиться с ним гораздо раньше…

— Увы, это невозможно, — ответила медсестра и объяснила:

— К северу отсюда на горном перевале перевернулся туристический автобус. Среди пассажиров много тяжело раненных. Мы ожидаем пострадавших в течение часа.

Опять этот благоговейный тон, подразумевающий, что без всеми почитаемого доктора Росси медперсонал больницы будет не в состоянии спасать жизни! Словно прочитав ее мысли, медсестра продолжила:

— Когда неделю назад вашего отца доставили к нам, доктор Росси сконцентрировался только на его лечении и приложил все усилия, не жалея ни себя, ни персонал больницы, чтобы состояние больного улучшилось. Он всегда готов быть рядом с теми, кто нуждается в его помощи…

Ненавязчивое порицание попало в цель: Даниэлла призналась самой себе, что судит обо всем несправедливо. Конечно, у доктора Росси есть и другие пациенты, требующие его внимания. Но видеть, как отец лежит здесь — абсолютно беспомощный, волею судьбы лишенный своей неукротимой воли… Нет, это было выше ее сил!

Даниэлла не ждала, что отец отблагодарит ее за проявленное беспокойство: они никогда не были близки. Алан Блейк принадлежал к типу людей, не привыкших расточать любовь и тепло по отношению к ближним. Такие люди уважают и ценят только самих себя. И все же… Мать Даниэллы умерла, когда дочери было одиннадцать лет, и у девочки остался один-единственный близкий человек — ее отец.

— Вам надо хотя бы ненадолго сменить обстановку, — посоветовала ей медсестра. — Несколько часов неторопливой прогулки пойдут вам только на пользу. Ведь здесь пока нечего делать, остается только ждать.

— Возможно, вы и правы.

Выйдя из главного здания больницы, Даниэлла увидела, как на территорию въезжают первые машины «скорой помощи» с пострадавшими. Слышался звенящий в утреннем воздухе вой сирен.

Повернув направо, девушка поспешила в противоположную сторону, желая как можно скорее оказаться в маленьком городке Галанио. За воротами больницы раскинулся луг, который заканчивался у моста через прозрачный ручей, берущий свое начало в горах. По ту сторону бежала мощеная дорога к самому центру городка.

Галанио теснился между Альпами и озером Комо. Лабиринт мощенных булыжником улиц заканчивался небольшими площадями и тихими зелеными парками. Широкая центральная улица, где с любого места был виден водопад, проходила через все это живописное разнообразие. Здесь находились фонтаны, шикарные бутики и дорогие рестораны. На окраинах Галанио можно было полюбоваться старинными виллами, со всех сторон окруженными пышно цветущими весной садами. А за городом раскинулись холмы, за которыми блестело водной гладью озеро.

При других обстоятельствах Даниэлла непременно сочла бы этот город чудесным, назвала бы его «городом любви и романтики». Возможно, она провела бы здесь незабываемый медовый месяц с Томом, если бы тот в последнюю минуту не решил жениться на ее лучшей подруге…

Наступил полдень. Даниэлла перекусила в кафе на одной из живописных улочек и, решив, что в ее отсутствие могло случиться чудо, поспешила обратно в больницу. Но ничего не изменилось, если не считать того, что солнечные лучи замерли теперь у отца в ногах. Борясь с охватившим ее разочарованием, девушка упала в кресло и стала ждать…

Даниэлла отправилась на прием к доктору Росси ровно в четыре часа пополудни. Кабинет главврача находился в левом крыле главного здания.

На двери висела медная табличка с именем, так что ошибки быть не могло.

— Синьорина Блейк? — Секретарша, женщина средних лет, приветливо ей улыбнулась. — Доктор Росси готов вас принять.

Даниэлла ожидала увидеть пожилого мужчину доброго, седовласого, респектабельного, элегантно одетого мэтра. Каково же было ее удивление, когда ей навстречу из-за стола поднялся довольно молодой человек, не имеющий ничего общего с образом, который она себе представляла. Карло Росси было лет тридцать с небольшим, а безупречное телосложение давало все основания полагать, что он, скорее всего, увлекается лыжным спортом.

Его не портили даже небольшие мешки под глазами — очевидно, следствие бессонных ночных дежурств и чрезмерного употребления кофе. Одетый в безликий белый халат, уставший и немного растрепанный, он все равно оставался очень привлекательным мужчиной.

— Синьорина Блейк, примите самые искренние извинения за то, что меня не было на месте, когда вы приехали, — у него был приятный голос, глубокий и гипнотически доверительный; а какие удивительные руки! Он нежно и в то же время уверенно взял ее ладонь в свою…

Немного ошеломленная, Даниэлла позволила усадить себя в одно из кожаных кресел, стоявших вдоль стены у окна, из которого открывался прекрасный вид на пруд, окруженный цветущими рододендронами.

— Спасибо, что приняли меня, — с трудом ответила она. — Я знаю, что вы были очень заняты.

— Увы, как всегда… — вздохнул Карло Росси, опускаясь в соседнее кресло. — Не успеваешь разобраться с одной критической ситуацией, как тут же возникает другая… Однако вы здесь не для того, чтобы выслушивать мои жалобы. Хотите обсудить состояние отца, не так ли?

Бархатный взгляд его серых глаз успокаивал.

Даниэлла не могла не обратить внимание на длинные ресницы, которые делали их особенно выразительными. А губы!..

— Вы уже, конечно, в курсе, что с ним произошло и почему его доставили к нам…

— Нет, — Даниэлла отрицательно покачала головой. — Мне сообщили только, что отец очень сильно пострадал в результате несчастного случая.

— Он занимался сноубордингом в горах и упал на крутом склоне, так как решил прокатиться вне огороженной территории.

Занимался сноубордингом? Девушка была потрясена: как мог ее отец увлечься таким экстремальным видом спорта?

— Я и понятия не имела, что он в Италии и катается здесь на сноуборде, — призналась она.

Если Карло Росси и удивился тому, что дочь так мало знает об увлечениях своего отца, то не подал виду:

— Боюсь, синьор Блейк получил очень серьезную травму головы.

— Насколько серьезную?

— Поврежден череп.

— Разве на нем не было защитного шлема?

— Полагаю, что нет. Хотя даже он вряд ли помог бы при таком падении… Повреждения черепа всегда являются поводом для беспокойства, синьорина, но в случае вашего отца все гораздо сложнее.

Его состояние критическое… — И доктор Росси рассказал Даниэлле, в чем именно заключается опасность.

— Значит, вот почему он без сознания…

— При такой травме головы кома — скорее правило, чем исключение, — Карло вдруг замолчал и посмотрел ей прямо в глаза. — Однако я не утверждаю, что ему не удастся выйти из этого состояния… Говоря простым языком, синьорина Блейк, если ваш отец придет в себя, он может оказаться парализованным. Обычно паралич поражает либо все тело, либо правую или левую сторону…

Алан Блейк, который так гордился тем, что в свои пятьдесят пять лет может пробежать марафон, — и вдруг парализован?!

Напуганная такой перспективой, переполненная жалостью к отцу и совершенно не подумав о том, как могут быть истолкованы ее слова посторонним человеком, Даниэлла воскликнула:

— Лучше бы вы дали ему умереть! Лучше бы он умер!

— На каком основании, синьорина? — Теперь серые глаза доктора Росси смотрели на нее холодно, а в голосе звенела сталь. — Чье это желание — его или ваше?

Конечно же, доктор подумал, что Даниэлла бесчувственный, эгоистичный человек. Но если бы девушка начала рассказывать об отце сейчас, это выглядело бы как оправдание… Нет, она не обязана отчитываться в своих поступках перед посторонним!

— Я говорю то, что считаю нужным, доктор Росси! А вы согласились бы жить в таком состоянии, зная, что навсегда лишены движения?

— Мои личные предпочтения не относятся к делу, синьорина. Как врач я обязан спасать жизни, а не обрывать их! Описывая состояние вашего отца, мне пришлось сгустить краски, чтобы подготовить вас к худшему. Но существует шанс, пусть и призрачный, что он полностью поправится…

— И когда вы будете точно знать, что его ждет?

— Я не Господь Бог и могу судить только о том, в чем разбираюсь. Он может открыть глаза сегодня, завтра, на следующей неделе или…

— Или никогда?

— Или никогда, — согласился Карло и, заглянув ей в глаза, добавил с плохо скрываемым презрением:

— Я понимаю ваше стремление покончить с этим делом как можно быстрее, синьорина Блейк: невозможно выпасть из жизни на неопределенный срок, у вас наверняка есть обязательства не только перед отцом, но и перед мужем и детьми…

— Я не замужем.

— Что же тогда? — Он горько усмехнулся. — Любовник? Карьера?

— Разумеется, карьера, — раздраженно бросила Даниэлла. Какая разница, что он о ней подумает? Я владею туристическим агентством.

— Очевидно, для вас бизнес важнее отца, иначе вы не стали бы оттягивать свой приезд…

До этого момента Даниэлла старалась не обращать внимания на упреки в свой адрес. Но это уже слишком!

— Так уж получилось, доктор Росси, что, когда с отцом произошла эта трагедия, я была в антарктическом круизе!

— И на лайнере не нашлось ни одного мобильного телефона или рации?..

— Разумеется, на борту имелось все необходимое, но на этот раз ваш сарказм пропал зря, — резко ответила она. — Если бы медперсонал больницы сообщил о случившемся в офис, я бы сразу обо всем узнала и вылетела сюда так быстро, как это вообще возможно. Но послание записали на домашний автоответчик, а так как я живу одна…

— Мы не заслужили такого упрека, синьорина, Карло Росси тоже умел держать удар, — так как в документах вашего отца мы нашли именно этот адрес, по которому и разыскивались родственники больного… — В течение нескольких секунд он молча смотрел на нее, а потом осторожно начал: Мне очень жаль, синьорина Блейк, что наш разговор…

Но договорить он не успел, потому что дверь распахнулась — и в кабинет влетела очаровательная девочка с длинными черными локонами.

— Papa! — весело закричала она по-итальянски, но, заметив, что он не один, поспешила извиниться:

— Mi scusi! La dis turbo, Papa?

— Да, — ответил доктор Росси по-английски. Ты же прекрасно знаешь, что нельзя входить ко мне в кабинет, не постучав.

— Ма Beatrice non е…

— Анита, веди себя как воспитанная девочка.

Эта синьорина не говорит по-итальянски, — он повернулся к Даниэлле. — Я прав, не так ли?

— Я знаю всего несколько слов, — улыбнулась она, вставая. — Но не беспокойтесь: мы все равно уже закончили обсуждать…

— Не совсем, синьорина Блейк, — спокойно возразил он. — Дайте мне несколько минут, чтобы выяснить, почему нас прервали, и мы продолжим беседу Она послушно опустилась в кресло, а Карло Росси обратился к дочери:

— Итак, Анита, объясни мне свое поведение.

Его голос был строг, но легкая улыбка, сопровождавшая эти слова, подсказывала девочке, что отец совсем не сердится на нее. В больших карих глазах снова заплясали искорки веселья, когда она сообщила:

— Я не постучала, потому что Беатриса ушла домой, и я решила, что ты тоже закончил работать.

Какая у меня новость Бьянка родила четырех малышей! Я нашла их, вернувшись из школы…

— Действительно, потрясающее известие! рассмеялся доктор Росси и, обняв дочь, повернулся к Даниэлле:

— Если вам интересно, синьорина, Бьянка — это наша кошка, а Анита — моя дочь, хотя вы уже наверняка догадались сами.

Даниэлла улыбнулась:

— Здравствуй, Анита.

Девочка расправила складки на плиссированной юбке, приводя в порядок школьную форму, и вежливо поздоровалась:

— Здравствуйте. Как поживаете? Очень рада вас видеть…

— Очень хорошо, — похвалил ее отец и добавил: Если так и дальше пойдет, скоро ты будешь разговаривать по-английски лучше, чем я.

— Правда? — Анита посмотрела на отца с обожанием и обняла его. — Насколько лучше?

Карло Росси щелкнул дочь по носу и ответил:

— Не настолько хорошо, чтобы я позволил тебе нарушать наши правила. Сегодня ты пришла сюда не одна, надеюсь?

— No, Papa, — она так энергично покачала головой, что ее черные тугие локоны весело заплясали и в конце концов оказались за спиной. — Со мной Саландрия, она ждет внизу. Мы собираемся на рынок, чтобы купить Бьянке свежей рыбки.

— Ну так не заставляй Саландрию ждать, — доктор Росси похлопал дочь по плечу. — Попрощайся с леди и беги…

— Arrivederci, синьорина. До свидания, — улыбнувшись, смущенно произнесла девочка, потом повернулась к отцу и, обняв его, крепко поцеловала:

— Ciao, Papa!

Наблюдая эту трогательную сцену, Даниэлла почувствовала зависть. Она никогда не могла позволить себе ничего подобного в отношениях с отцом, который просто ужаснулся бы такому бурному проявлению чувств. Алан Блейк был очень сдержанным человеком, абсолютно несентиментальным по натуре. Даниэлле ни разу не приходилось, например, сидеть у него на коленях. Он никогда не хвалил ее и не любил шуток, предпочитая видеть в дочери главную причину всех своих проблем.

— Прошу прощения, синьорина, за это неожиданное вмешательство… Мы прервались на том, почему вы не смогли приехать раньше. Итак, вы побывали в Антарктике, а возвращение было не из приятных. Сочувствую.

— Спасибо, я постараюсь со всем справиться.

Вы вкратце обрисовали состояние здоровья отца, и я уже вполне готова к тому, что может произойти.

— Позвольте возразить, синьорина Блейк. Вы сейчас в шоковом состоянии, которое всегда мешает трезво оценивать ситуацию.

— Поверьте, я не буду устраивать здесь истерики и рыдать…

— Вам это пошло бы только на пользу. Страх, гнев, печаль, слезы — любые чувства сейчас гораздо естественнее ледяного спокойствия. Я встречал подобную реакцию у многих людей, стремящихся справиться с болью. Сначала они отказываются признать очевидное, но рано или поздно плотину прорывает — и реальность всей тяжестью обрушивается на них. Когда это случается, им особенно необходима поддержка близких и родных. Вы же, синьорина, находитесь в чужой стране, вдали от тех, кто вам дорог…

Даниэлла слушала, не перебивая. Этот доктор ни за что не догадался бы, что по злой прихоти судьбы она в один день лишилась и возлюбленного, и лучшей подруги!

— …но вы не одна. Если боль станет невыносимой — я здесь, чтобы помочь. Можете на меня положиться, синьорина.

Неожиданно она почувствовала, что броня, окружавшая ее до сих пор, вдруг исчезла.

— Спасибо, что уделили мне время. До свидания.

Доктор Росси задержал на ней взгляд:

— Arrivederci, синьорина. До следующей встречи.

Но Даниэлла уже решила, что следующей встречи не будет. Доктор Росси оказался слишком неоднозначным и слишком привлекательным мужчиной. При данных обстоятельствах это был бы если и не аморальный, то наверняка глупейший шаг. Потому что любой здравомыслящий человек согласится: решение увлечься другим мужчиной после полугода страданий по бывшему возлюбленному, который бросил невесту практически у алтаря, иначе как глупостью не назовешь. Такая афера ни к чему хорошему привести не может.

Нет, чем меньше она будет видеть доктора Карло Росси, тем лучше!

ГЛАВА ВТОРАЯ

Карло Росси стоял на пороге кабинета, наблюдая, как Даниэлла уходит прочь по коридору.

Когда он ее увидел, первым впечатлением было искреннее восхищение. Но Даниэлла Блейк оказалась холодной и черствой женщиной — настоящей снежной королевой, которая должна жить где-нибудь в Антарктиде.

Она бесстрастно слушала его рассказ о состоянии здоровья отца и лишь иногда задавала четкие, наверняка заранее продуманные вопросы. Другие на ее месте выразили бы сомнение, отказались бы верить в худшие перспективы, а она принимала его ответы без всяких возражений. Доктору Росси и раньше приходилось сообщать родственникам больных плохие новости — гораздо чаще, чем ему хотелось бы, но их реакция всегда была очень эмоциональна, и они обычно говорили: «Пожалуйста, доктор, сделайте что-нибудь: наверняка еще есть шанс!», «Деньги не имеют значения: мы готовы заплатить любую сумму!» или «Мы не сдаемся и надеемся на чудо…». А что сказала Даниэлла Блейк?

«Лучше бы вы дали ему умереть! Лучше бы он умер!» Немыслимо!

Хладнокровие изменило ей всего один раз: когда Анита поздоровалась с ней. В тот краткий момент мисс Блейк улыбнулась — и ее холодная красота озарилась изнутри лучистым светом доброты и тепла, а сам Карло усомнился в правильности первого впечатления. Может, она таким образом защищает свой хрупкий внутренний мир от посягательств со стороны? Но холодная маска очень быстро вернулась на прежнее место, и все его дальнейшие попытки сорвать ее не увенчались успехом.

Даниэлла покинула его кабинет так стремительно, что заинтригованный доктор Росси после недолгих размышлений последовал за ней, желая узнать причину бегства. Но вместо того, чтобы поспешить к выходу, как ожидал Карло, девушка направилась в отделение интенсивной терапии, в палату Алана Блейка.

Даниэлла не слышала, что в комнату вошел еще кто-то, потому что сейчас все ее мысли занимал отец, все так же неподвижно лежащий в постели.

Она села в кресло, вцепившись руками в железные бортики его кровати, как будто только они могли спасти ее от полного отчаяния. Не желая ее напугать, Карло Росси осторожно кашлянул, но девушка вздрогнула так, словно раздался гром.

— Как я понимаю, вы провели прошлую ночь рядом с отцом, синьорина…

— Да, — ответила она холодно, не поворачивая головы. — Разве я нарушила какой-то неписаный закон, запрещающий это?

— Вовсе нет. Однако я полагаю, что с вашей стороны будет крайне неразумно снова здесь заночевать — вам необходим полноценный отдых в постели, — твердо заявил он, предупреждая возможные возражения с ее стороны.

— Это не имеет значения, — Даниэлла едва заметно покачала головой. — Я все равно не смогу заснуть.

— Я выпишу успокоительное средство, которое поможет вам выспаться. В каком отеле вы остановились?

— Отеле? — автоматически повторила девушка, словно он произнес неизвестное ей иностранное слово. — Я приехала сюда прямо из аэропорта.

— Я так и думал, — кивнул Карло Росси, кладя теплую сильную руку ей на плечо. Даниэлла почувствовала слабость во всем теле. — Мы должны что-то придумать…

— Мы?! — Она бросила на него негодующий взгляд. — С каких это пор вы решили заботиться обо мне?

— С того момента, как увидел вас, совершенно измотанную, бегущей по коридору. Я виноват в том, что сразу не распознал ваше состояние. И теперь должен исправить ситуацию.

Даниэлла устало откинулась в кресле и закрыла глаза:

— Мне кажется, что я нахожусь здесь уже целую вечность, хотя прошло меньше суток…

— Время замирает, когда ждешь чуда, — доктор Росси протянул ей руку. — Пойдемте. Я хочу показать вам один тихий уголок недалеко от больницы, о котором туристы ничего не знают. Вы сможете прекрасно отдохнуть там.

Даниэлла, пошатываясь, поднялась с кресла, и он поспешил поддержать ее, боясь, что она вот-вот упадет. На несколько секунд девушка повисла на нем, не в силах найти опору, но и этого было достаточно, чтобы Карло почувствовал опьяняющий аромат ее волос и бессознательно прижал ее к груди.

— Я никуда не пойду, — пробормотала Даниэлла. Я должна оставаться здесь…

— Ни в коем случае, синьорина Блейк. Как врач, я настаиваю. Это все ваши вещи?

Даниэлла проследила за его взглядом и кивнула. Карло Росси перекинул через плечо дорожную сумку, легко поднял маленький чемодан и, свободной рукой поддерживая Даниэллу за талию, направился к двери.

— Вы путешествуете налегке, — заметил он, пока они шли к выходу из больницы. — Большинство женщин, которых я знаю, берут с собой в путешествие огромный багаж.

— Я уезжала из дома в большой спешке. Времени хватило только на то, чтобы собрать самые необходимые вещи.

Автомобиль доктора Росси сверкал на солнце.

Даниэлла опустилась на пассажирское сиденье, пристегнулась и, устроившись поудобнее, заснула прежде, чем он проехал сотню метров.

Карло невольно залюбовался ею: черты ее лица спокойные и трогательные во сне — стали еще более привлекательными, а губы казались такими нежными и желанными…

Окруженная ухоженными садами крошечная вилла L'Albergo di Camellia находилась в самом конце тихой улочки, примыкавшей с одной стороны к небольшому парку. Ее владельцы, Луиджи и Стелла Коломбо, прекрасно знали доктора Росси: несколько лет назад он спас жизнь матери Стеллы, успешно прооперировав ее. Супруги были ему бесконечно благодарны, и Карло иногда пользовался этим.

— У нас как раз есть свободная комната, — ответила хозяйка дома, когда он объяснил ей ситуацию. — Наверху в задней части дома. Из окна открывается чудесный вид на горы и озеро. Это очень спокойное место — то, что нужно. Не беспокойтесь, доктор Росси: мы хорошо позаботимся о леди.

Вернувшись к машине и открыв дверцу, Карло осторожно потряс Даниэллу Блейк за плечо:

— Прибыли, синьорина…

Но девушка лишь отвернулась и, облизав пересохшие губы, что-то неразборчиво пробормотала.

Судя по всему, она не собиралась просыпаться. Он вдруг представил, какими на вкус могли бы быть ее чувственные губы…

— Даниэлла, проснитесь! — громко позвал Карло, на этот раз тряся ее за плечо немного сильнее.

Ее ресницы дрогнули, и в следующее мгновение распахнулись зеленые глаза. На ее губах возникла сонная улыбка, и девушка чуть слышно прошептала:

— Привет…

Даниэлла Блейк сейчас вела себя с ним так, как будто они были любовниками, проснувшимися утром после долгой бурной ночи. Карло подумал о том, как грустно, что ее сонная нега вот-вот исчезнет — и все станет по-прежнему. Но почему это его так волнует? Невозможно терпеть такую пытку.

— Выходите из машины, — отрывисто бросил он. В доме вас ждет кровать, более удобная для сна, чем кресло в больничной палате.

Даниэлла несколько раз удивленно моргнула и тут же вспомнила, где и с кем находится. Холодная маска снова заняла свое место. Выпрямив спину и гордо вздернув изящный носик, девушка стала искать защелку ремня безопасности. Желая ее поторопить, Карло сам отстегнул ремень и помог ей выйти из машины. Он хотел быстрее избавиться от нее. Немедленно!

— При всем желании, синьорина Блейк, я не могу провести с вами целый день. Надеюсь, вы найдете себе занятие по душе и не будете больше часами просиживать в больничной палате, бесцельно глядя в потолок, — поддел девушку Карло.

— Позвольте напомнить, доктор Росси, что это вы предложили мне отдохнуть в отеле и привезли сюда тоже исключительно по собственной инициативе. Так что, если я доставляю вам какие-то неудобства, вините только себя.

Карло пришлось проявить всю свою выдержку, чтобы проигнорировать колкости в свой адрес, и по максимуму использовать волевые качества характера, чтобы не смотреть на ее стройные ноги.

Даниэлла шла так близко от него, что Карло ощущал манящее тепло ее тела. С тех пор как пять лет назад умерла Карина, он не испытывал такого сильного и в то же время изменчивого желания ни к одной женщине. Карло внезапно почувствовал себя виноватым перед покойной женой.

— Это хозяева отеля — Стелла и Луиджи Коломбо, — представил он своих друзей, когда они вошли в вестибюль. — Оставляю вас в их заботливых руках.

— Спасибо. Я уверена, что мы поладим, — сдержанно ответила Даниэлла.

Забравшись под теплое одеяло, Даниэлла проспала пятнадцать часов подряд. Ей снился доктор Росси. Его бархатный голос с приятным итальянским акцентом, казалось, лился прямо из окутывающей ее темноты. А когда она проснулась утром, ни теплые лучи солнца, ни заливистое пение птиц, ни удивительные цветы в саду, ни хорошо видные из окна Альпы со снежными вершинами — ничто не могло стереть из ее памяти его лицо, загорелое, с правильными чертами. Карло Росси пробыл с ней всю ночь и даже утром не собирался покидать ее сознания.

И это было особенно мучительно, так как она прекрасно понимала, что не понравилась ему. Вчера, когда Даниэлла проснулась в машине и увидела Карло Росси, склонившегося над ней, она решила, что доктор хочет ее поцеловать. И если бы он попытался сделать это, она бы ему позволила.

Именно благодаря доктору Росси она снова чувствовала себя желанной, несмотря на утраченную веру в любовь.

Она вытирала мокрые волосы после душа, когда в дверях появилась Стелла Коломбо с подносом в руках:

— Вuоn giomo, синьорина! Я услышала, что вы проснулись, и подумала, что немного кофе и фруктов вам не помешает. На балконе сейчас очень хорошо — тепло и солнечно, если хотите, можете посидеть там, а потом я принесу ленч.

— Grazie, Стелла, — ответила Даниэлла, делая приглашающий жест рукой. — С большим удовольствием выпью кофе, а вот что касается ленча, я поем где-нибудь в городе. Кроме того, мне надо сходить за покупками: сборы были слишком поспешные…

— Позвольте возразить, синьорина. Мы с мужем обещали доктору Росси позаботиться о вас, не только предоставив жилье…

— По всей видимости, доктор Росси имеет на окружающих сильное влияние. Здесь все делают то, что хочет доктор?

— Если это и так, — рассмеялась Стелла, — то только потому, что Карло Росси — лучший нейрохирург во всей Италии. Для жителей нашего городка большая честь, что он живет рядом с нами…

— Он ваш друг?

— Мы из разных кругов общества, но Галанио маленький город, и поэтому здесь все друг друга знают. Больница доктора Росси очень важна для нас, потому что раньше ближайшая больница находилась в Милане, — женщина вышла на балкон и поставила поднос на железный столик. — Налить вам кофе, синьорина?

— Да, пожалуйста, — кивнула Даниэлла, опускаясь на стул. — И все-таки удивительно, что доктор Росси решил работать именно здесь…

— Почему бы и нет? Галанио — прекрасное место.

— Да-да, я согласна, здесь замечательно! Но такому профессионалу было бы выгоднее… — Даниэлла вдруг смутилась, сообразив, что ее это вообще не касается.

— Вся его жизнь сосредоточена здесь, синьорина. Дочь доктора Росси учится в школе при монастыре недалеко отсюда, и здание больницы, где он работает, построено за его счет, а его покойная жена похоронена на кладбище при местной церкви… Стелла всплеснула руками. — Разве могут какой-нибудь большой город и даже самая престижная больница сравниться со всем этим?!

А через час, уже в больнице, Даниэлла лицом к лицу столкнулась с ассистентом Карло Росси доктором Брунелли. Это оказалась женщина — в свои тридцать лет Зара Брунелли выглядела едва ли на двадцать. Изящная, с большими карими глазами, безупречно гладкой кожей оливкового оттенка и озорной молодежной прической — она могла бы важно вышагивать по подиуму в Милане, если бы была немного выше. Но вместо дизайнерских вещей Зара Брунелли носила немного приталенный медицинский халат, и ее единственными украшениями были пришпиленная к нагрудному карману карточка с именем и стетоскоп на шее.

— Я только что осмотрела вашего отца, синьорина Блейк, — строго сказала она. — К сожалению, никаких изменений не наблюдается. Состояние стабильное, но он по-прежнему ни на что не реагирует.

— Насколько мне известно, вы ассистировали при его операции. Как вы оцениваете его шансы на выздоровление?

— Точно так же, как и мой коллега — доктор Росси. Мои наблюдения полностью совпадают с его выводами.

Ну конечно! Чего еще можно было ожидать?

Разве простой смертный отважится не согласиться с великим Росси? Как можно!

— Для вас настали трудные времена, синьорина, продолжала доктор Брунелли. — Советую для вашей же пользы сократить продолжительность визитов к отцу и заняться собой: сейчас очень важно беречь силы…

— Вчера доктор Росси сказал мне то же самое, заметила Даниэлла. — Он настаивал, чтобы я больше не ночевала в больнице…

— И был совершенно прав. Вы остановились в отеле?

— С помощью доктора Росси, разумеется. Он отвез меня на виллу L'Albergo di Camellia и представил хозяевам.

— Очень мило с его стороны, учитывая, что он весьма занятой человек, — сухо заметила доктор Брунелли.

Намек был ясен: у Карло Росси есть более важные дела, чем присматривать за женщиной, которая вполне может позаботиться о себе сама! Поэтому Даниэлла с достоинством ответила:

— Я непременно учту это, когда доктор Росси снова предложит мне свою помощь.

— Позвольте дать вам маленький совет, синьорина, — мгновенно среагировала доктор Брунелли. Не стоит на это рассчитывать. Для этой цели у нас есть сотрудники, которые всегда рады помочь родственникам больных и при необходимости договориться о номере в отеле.

— Я приму к сведению ваш совет, — холодным тоном ответила Даниэлла. — Позвольте заметить, что мне не пришлось заставлять доктора Росси: он сам вызвался помочь и при этом, должна сказать, очень настаивал. Буду благодарна, если в следующий раз, когда вам захочется выразить досаду, вы обратитесь к нему, а не ко мне. А теперь извините меня: я пришла сюда, чтобы увидеться с отцом.

Как же она была рада в следующую секунду войти в его палату и закрыть за собой дверь!

Это раньше, в далеком прошлом, Даниэлла оплакивала то, чего не могла изменить: смерть матери, пренебрежение со стороны отца, который никогда не скрывал своего разочарования по поводу рождения дочери вместо сына, разрыв с Томом и предательство лучшей подруги. Нельзя, нельзя допустить, чтобы Зара Брунелли — совершенно чужой человек — заставила ее плакать!

Даниэлла подошла к окну. Если бы сейчас ее отец открыл глаза и увидел, в каком она состоянии, то непременно сказал бы те же самые слова, что и в день похорон ее матери: «Почему ты такая плакса, Даниэлла?!» Она слышала нечто подобное много раз: когда отец забывал про ее день рождения, нарушал обещания.., перечислять можно было бесконечно. И каждый раз отец смеялся над ее слезами, не понимая, что причиняет дочери боль, оставляющую неизгладимый след в ее душе. Со временем Даниэлла научилась прятать свои чувства — от посторонних и близких людей. И однажды это умение прошло проверку на прочность, когда Том — так недавно считавший ее восхитительной и желанной — положил конец их отношениям, сказав, что он ушел к Морин, так как она. Дани, фригидна. Он был уверен, что Даниэлла не бросится под автобус и не выкинет что-нибудь в этом духе, так как считал ее абсолютно не способной на какие-либо эмоции. На самом деле она сгорала от страсти… А может, мучилась от боли?

Прошло полторы недели. Даниэлла приходила в больницу два-три раза в день, но за это время изменились лишь ее отношения с Карло Росси. Они стали более определенными, что ли… Пока отец оставался фактически мертвым для всего мира, она чувствовала бурлящую внутри жизненную энергию и стыдилась этого. Алан Блейк и не подозревал, что за окном палаты цветут деревья и аромат лимона наполняет комнату, а жаркое солнце согревает его бледное лицо. А его дочь никогда раньше не воспринимала окружающий мир так открыто! Птичьи трели и звуки далекого водопада будили девушку каждое утро, наполняя ее сердце ликованием.

Даниэлла знала, кому она обязана своими новыми ощущениями. Как он провожает ее глазами каждый раз, когда она проходит по больничным коридорам! Как улыбается, каким бархатным голосом говорит с ней! Как взволнованно теребит воротник рубашки, когда их взгляды встречаются.

По иронии судьбы, доктору Росси удалось «привести в чувство» не пациента, а его дочь.

Алан Блейк по-прежнему оставался неподвижным и абсолютно невосприимчивым к каким-либо раздражителям.

— Увы… Я делаю так мало для его выздоровления, что с таким же успехом могла бы сидеть дома и ждать новостей, — заметила как-то Даниэлла.

— Ну что вы, — холодно возразила доктор Брунелли. — Знакомый голос и английская речь могут пробудить в нем ответные реакции.

Сама Даниэлла в этом сильно сомневалась. Еще до катастрофы Алан Блейк едва замечал дочь, даже если они находились в одной комнате; им не о чем было разговаривать друг с другом. Он обожал лишь жаркие политические споры с товарищами по клубу и иногда ходил в оперу под руку с очередной молоденькой любовницей. Отец никогда не делился с дочерью подробностями личной жизни, так что она не имела ни малейшего представления о том, кто его новая пассия и как долго продлятся эти отношения.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Будучи в центре города, Даниэлла зашла в магазин, где купила CD-плеер и несколько дисков с популярными операми мира.

Наступившее обеденное время и потрясающие ароматы из маленьких кафе и закусочных напомнили ей, как же давно она не ела. Сев за крайний столик летнего кафе в одном из парков, Даниэлла заказала бутылку минеральной воды и тарелку спагетти с морепродуктами.

Погода была великолепная. Она с удовольствием наблюдала, как люди входят и выходят из магазинов, как мимо нее идут, держась за руки, влюбленные, как молодые мамы толкают перед собой детские коляски или наблюдают за детьми постарше, кормящими хлебом птиц. Конечно, Даниэлла ни на минуту не забывала о состоянии отца, но ей было просто необходимо на какое-то время отвлечься от горьких размышлений и расслабиться.

Подставив лицо под ласковые солнечные лучи, Даниэлла закрыла глаза. И сразу перед ее внутренним взором возник Карло Росси — стройный, загорелый, с темными, как грозовое небо, серыми глазами, чувственными губами и сильными, но ласковыми руками…

— Ciao! Fara caldo eggi, si, signorina? — неожиданно прозвучал детский голосок.

Даниэлла внутренне собралась, открыла глаза и увидела Аниту Росси. Девочка стояла совсем рядом и с любопытством смотрела на нее.

— Здравствуй. Ciao! — немного заикаясь от волнения, ответила девушка: было неловко видеть перед собой дочь человека, о котором она только что мечтала. — Я очень рада, что снова встретила тебя.

Но, боюсь, мне не совсем понятно, что ты сейчас сказала…

— Я спросила: «Сегодня жарко, не так ли?»

— Действительно, очень жарко!

— Вы спали, синьорина?

— Нет, — рассмеялась Даниэлла, — просто грезила.

— Я не знаю такого слова… — смутилась Анита. Что оно значит?

— Просто думала с закрытыми глазами.

— О вашем папе?

— И о нем, помимо всего прочего. — Желая сменить тему разговора, Даниэлла показала взглядом на кожаную сумку для книг, висевшую на плече у девочки, и, улыбнувшись, спросила:

— А как насчет вас, мисс Анита? Разве вы не должны быть сейчас в школе?

Дочка доктора Росси довольно заулыбалась:

— В нашей школе занятия начинаются и заканчиваются очень рано, поэтому у нас остается больше времени для игр. Я шла домой через парк, увидела вас и решила поздороваться.

— Я очень этому рада, — ответила Даниэлла и огляделась:

— А ты всегда возвращаешься домой одна? — Она прекрасно помнила, как беспокоился по этому поводу доктор Росси. — Возможно, будет лучше, если оставшийся путь мы проделаем вместе: я хочу убедиться, что ты благополучно добралась до дома.

— В этом нет необходимости, синьорина, — отрицательно покачала головой Анита, заставляя черные кудряшки весело плясать. — Мне почти восемь лет, и я знаю дорогу. Кроме того, каждый день Саландрия встречает меня вон там… — она показала на железные ворота парка. — Она уже здесь, я вижу ее!

— Тогда не заставляй ее ждать.

— Да, я должна поторопиться! Бьянка будет очень скучать без меня. Вы должны прийти и посмотреть ее котят, синьорина. Они такие милые!

— Если у меня будет время до отъезда, я непременно загляну к вам в гости. А теперь иди, Анита, пока нам не попало от твоего папы. Ciao!

— Ciao! — прощебетала девочка и, отбежав на край тротуара, помахала ей рукой.

Не оборачиваясь, Анита сделала шаг на дорогу… В этот момент из-за поворота показалась машина. Водитель то ли был невнимателен, то ли поздно заметил девочку…

Похолодев от ужаса, Даниэлла вскочила со стула.

Все, что было дальше, происходило как в замедленной съемке: тревожный гудок автомобиля, испуганные крики случайных свидетелей, стройная девушка, оказавшаяся рядом с девочкой, отчаянный визг тормозов, она разворачивает ребенка за плечи и сама подставляется под удар…

Последнее, что помнила Даниэлла, прежде чем ее сознание поглотила темнота, была жгучая боль в груди…

— Я видела Даниэллу Блейк сегодня утром, — Зара Брунелли присоединилась к доктору Росси в комнате отдыха для медперсонала, чтобы выпить чашечку кофе перед обходом. — Кажется, она меня избегает.

— Не говори глупостей, Зара! Зачем ей избегать тебя?

— Я не одобряю того, что ты потратил столько времени на поиски жилья для Даниэллы Блейк. И она это знает, — доктор Брунелли нервно провела рукой по волосам. — Признаюсь, я очень удивлена твоим поступком, Карло. Проявить повышенный интерес к незнакомому человеку, который даже не твой пациент, — это на тебя совсем не похоже!

— В моих действиях не было ничего личного, сухо заметил он. — Просто эта девушка находится на грани нервного и физического истощения, она в любой момент могла потерять сознание, а я, как врач, не мог этого допустить.

— Мы говорим об одном и том же человеке? По-моему, она только делает вид, что обеспокоена состоянием отца.

— Внешность иногда бывает обманчива, Зара. У меня есть все основания считать, что чувство, которое ты называешь «равнодушием», на самом деле является не чем иным, как следствием жесткого самоконтроля.

— Тут я с тобой не согласна. Не думаю, что Даниэллу Блейк волнует, выживет ли ее отец…

Неожиданно Карло вспомнил фразу, сказанную при их первой встрече: «Лучше бы вы дали ему умереть! Лучше бы он умер!» — и был вынужден признать:

— Возможно, ты и права, Зара. Я не претендую на то, что хорошо ее знаю. — Он быстро допил кофе и поднялся из-за стола, давая понять, что разговор о Даниэлле Блейк закончен. — Давай начнем обход. Я обещал Аните, что сегодня приду домой пораньше.

Они уже подходили к отделению интенсивной терапии, когда у доктора Росси пискнул пейджер, и он, быстро прочитав сообщение, повернулся к Заре:

— Похоже, сегодня тебе придется делать обход одной. Меня срочно вызывают в операционную…

Даже войдя в операционную и увидев встревоженные лица подчиненных, Карло Росси еще не догадывался о том, какое испытание его ждет.

— Что на этот раз? — спросил он своего коллегу Джино Феррари. — Еще один автомобиль перевернулся в горах?

— Нет, Карло, — Джино был мрачнее тучи. — На этот раз несчастный случай произошел в городе.

Автомобиль сбил двух человек. Мне очень жаль, но твоя дочь — одна из пострадавших…

— Анита?! — Доктор Росси не верил своим ушам. Это же полный абсурд: она уже полчаса как должна быть дома! — Ты что-то перепутал…

Повисло тягостное молчание, и страх словно железными тисками сжал его сердце.

— Анита?! — переспросил он тихо.

— Боюсь, что так, Карло…

— Где она?

— Здесь… — Джино Феррари отдернул занавеску, за которой находился операционный блок.

Анита лежала на высоком столе: глаза закрыты, милое личико искажено от боли, колени содраны до крови, на туфельках нет ремешков-застежек, а белоснежные носочки стали серыми… Почему-то именно эта деталь первой бросилась в глаза Карло, и он, ни к кому конкретно не обращаясь, сказал:

— Моя экономка будет вне себя из-за этих носков: она считает, что Анита всегда должна выглядеть безупречно, особенно на публике.

Джино замер, вытаращив глаза на шефа, но тут же быстро взял себя в руки и сообщил, переходя на официальный тон:

— Мы еще не проводили осмотр, доктор Росси.

Вы наверняка захотите сделать это сами…

— И правильно.

Под пристальными взглядами коллег Карло Росси подошел к дочери и произвел обычный осмотр: проверил сердце и легкие, измерил кровяное давление и пульс, установил, как функционируют рефлексы. Результатами он остался доволен и повернулся к Джино Феррари:

— Поверхностные ссадины, шишку на лбу необходимо обработать антисептиками, а колени смазать заживляющей мазью и перебинтовать.

Обычно подчиненные мгновенно исполняли все распоряжения доктора Росси, но сегодня они стояли как соляные столбы и смотрели на него с плохо скрываемым удивлением. Так что Карло даже пришлось повысить голос:

— В чем дело?! Может, я неясно выразился?..

— Все в порядке, доктор. Я этим займусь, — вызвалась одна из медсестер.

Джино подошел к нему и шепотом спросил:

— Карло, неужели больше ничего не требуется?

— Есть еще кое-что. В таких случаях прежде всего необходимо убедиться, что у пострадавшего не повреждены внутренние органы. Процедура тебе известна… Хотя, судя по внешним признакам, все в полном порядке.

— Даже несмотря на то, что Анита до сих пор без сознания?

— Это нормально. Она может прийти в себя в любую минуту…

И тут, словно подтверждая его слова, девочка открыла глаза. Когда она увидела склонившегося над ней отца, по ее щекам потекли слезы.

— Папа? Я плохо себя чувствую…

— Знаю, дорогая. Скажи мне, где болит?

— Мои колени. Они просто горят…

— Ты содрала кожу при падении. Сейчас тебе сделают перевязку, и раны скоро заживут, дорогая, доктор Росси кивнул молоденькой медсестре, чтобы та приступала к работе.

Теперь настала его очередь удивляться: подчиненные, судя по всему, не собирались расходиться.

Карло повернулся к Джино Феррари:

— Почему они все еще здесь?

— Мы очень переживаем за Аниту и за вас, доктор Росси…

— К сожалению, несчастные случаи не редкость, — сухо заметил он и поинтересовался: Кстати, как дела у второго пострадавшего?

— Пока не ясно. Молодую женщину сейчас осматривают.

— Держите меня в курсе ее состояния.

— Конечно. Да, чуть не забыл! В приемной ждет полицейский, он хочет поговорить с вами.

— Я сейчас спущусь к нему. Дайте знать, когда будут новости.

— Согласно показаниям свидетелей, — молодой полицейский сверился с записями в блокноте, — ваша дочь переходила дорогу у кафе в парке, находящемся на пересечении с улицей Фонсека.

— Очень странно. У нее не было причин заходить туда: до дома рукой подать.

Офицер пожал плечами:

— Несколько человек видели ее там. Водитель успел повернуть руль, вашей дочери повезло, что она так легко отделалась. Девочка и ее знакомая могли погибнуть…

— Знакомая? — удивленно переспросил Карло Росси.

— Молодая американка, которая находилась в этот момент в кафе. Боюсь, она приняла на себя всю силу удара. Ее молниеносная реакция, без сомнения, спасла жизнь вашей дочери.

Карло Росси потребовалось сверхчеловеческое самообладание, чтобы скрыть охватившую его панику. Он похолодел при мысли, что мог потерять дочь точно так же, как и ее мать. Перед его мысленным взором возникла похожая картина из прошлого: вот он идет по коридору к дверям операционной, входит и видит на холодном железном столе обожаемую жену, уже мертвую… Невероятным усилием воли прогнав горькое воспоминание, Карло полностью сосредоточился на настоящем моменте.

— О чем вы говорите? — вспылил Карло. — У моей дочери нет никакой американской подруги!

Офицер, не обращая внимания на резкий тон собеседника, снова заглянул в блокнот:

— Свидетели происшествия утверждают, что ваша дочь перешла дорогу, поздоровалась с ней, а потом они какое-то время беседовали. Судя по всему, девочка и молодая американка знакомы. Как бы там ни было, доктор Росси, вы в долгу перед этой женщиной…

— Хотелось бы мне знать, чем эта незнакомка заманила мою дочь на другую сторону дороги. Он поднялся, давая понять, что разговор окончен. Всего хорошего, офицер!

Держа руки в карманах, чтобы полицейский не заметил, как они дрожат, Карло направился к двери.

— И последнее, доктор Росси, — окликнул его блюститель порядка. — Водитель автомобиля обвиняется в превышении скорости, что повлекло за собой опасные последствия для жизни окружающих. Если вы сочтете нужным, его привлекут к уголовной ответственности…

— Поступайте согласно закону, офицер. Но я бы не стал усугублять его положение.

— Полагаю, что пострадавшая женщина поддержит ваше решение. Однако, прежде чем уйти, я должен побеседовать с ней.

— Боюсь, она сейчас не в состоянии говорить о чем бы то ни было. Впрочем, ситуация могла измениться к лучшему. Пойду узнаю… — С этими словами Карло Росси поспешно вышел из приемной.

Чувствуя, как внутри все дрожит, он сделал несколько вдохов и выдохов, чтобы немного прийти в себя и успокоиться. Неужели его догадка верна?!

Сейчас ему меньше всего хотелось встречаться с медперсоналом больницы и вызывать своим видом ненужные пересуды, поэтому он пошел обратно в операционную. Неожиданно его привлек разговор двух медсестер, которые и не подозревали, что их слушают.

— Я просто не могу поверить в то, что видела и слышала! — прерывистым от волнения голосом воскликнула молоденькая медсестра. — Мне, как и всем, известно, что босс славится своим хладнокровием. Но быть таким невозмутимым, когда дело касается родной дочери! На его лице не дрогнул ни один мускул! Мне очень жаль бедную девочку…

— Ты не права, — спокойно ответила ее собеседница. — Конечно, иногда по его милости мы так загружены работой, что света белого не видим, но я уважаю его как профессионала. Вся беда в том, что мы сами возвели босса на пьедестал и вот теперь удивляемся тому, что и ему свойственно совершать отвратительные поступки…

— В такой ситуации думать о каких-то носках!

Уверена, в его жилах течет ледяная вода вместо крови! Я чувствую себя так, словно он предал всех нас.

— Нельзя идеализировать простых людей! гневно заметил Карло Росси, распахивая разделявшую их стеклянную тонированную дверь. — Это добром не кончится. Продолжайте наслаждаться перерывом, синьорины.

Не обращая внимания на растерянные лица медсестер и их сбивчивые извинения, он поспешил дальше. По пути его окликнул Джино Феррари.

— Хорошие новости, Карло, — бодро сообщил он. — Как ты и предполагал, Анита абсолютно здорова и может отправляться домой хоть сейчас.

Кстати, тебе тоже необходимо отдохнуть денек-другой. Ты совершенно измотан, Карло. И не возражай! А лучше доставь себе удовольствие: поезжай домой вместе с дочерью. Если случится что-то экстраординарное, ты первый обо всем узнаешь, обещаю.

Предложение друга и коллеги было весьма разумным, поэтому доктор Росси не мог не согласиться:

— Ты прав, Джино. Мы уйдем, но только сначала я увижу ту женщину, которая тоже пострадала.

Где ее палата?

— До конца коридора, первая дверь направо.

Его сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Неужели он все правильно понял? Карло Росси быстро нашел нужную палату и, решительно открыв дверь, вошел внутрь. Там он действительно увидел дочь Алана Блейка…

Даниэлла медленно приходила в себя. Сначала она услышала далекий голос, потом ощутила осторожные, но уверенные прикосновения. Девушке хотелось оттолкнуть чьи-то настойчивые руки, но сейчас даже самые незначительные движения причиняли ей невыносимую боль. Прохладные пальцы быстро пробежали по ее ребрам, потом заскользили по правой ноге и наконец остановились на горящей огнем лодыжке. Откуда-то из подсознания вдруг пришло понимание того, что это руки доктора Росси, а услышанный ею голос принадлежит именно ему. И боль совершенно непостижимым образом стала утихать. Даниэлла открыла глаза.

— Итак, синьорина, — мягко сказал Карло Росси, вы решили усложнить мне задачу: теперь придется лечить вас обоих…

Девушка хотела спросить, как дела у Аниты, но легкие пронзила острая боль, и она лишь слабо застонала. Доктор Росси истолковал ее попытку заговорить несколько иначе.

— Я только что посмотрел рентгеновские снимки. У вас повреждено два ребра, растянута лодыжка и множество разнообразных синяков по всему телу. Теперь, когда мы знаем, с чем имеем дело, все будет в порядке, — сообщил он и, услышав очередной стон, быстро добавил:

— А сейчас вам сделают обезболивающий укол…

Сознание Даниэллы было затуманено и без седативных средств, поэтому она, не имея сил высказать протест, стала мысленно умолять его не делать этого до тех пор, пока она не узнает о состоянии Аниты. Знакомая пожилая медсестра подошла к ней со шприцем в руках. Девушка почувствовала укол — и слезы отчаяния заструились по ее щекам. Карло Росси, не понимая, чем вызвана столь бурная реакция, достал из нагрудного кармана платок и стал вытирать мокрые дорожки с ее бледных щек:

— Успокойтесь, Даниэлла. Доверьтесь мне — и все будет просто прекрасно.

Она умоляюще смотрела на него, а слезы все текли и текли… И вдруг ей показалось, что он тоже плачет. Девушка похолодела: неужели случилось самое страшное?! Но препарат уже начал действовать, и его голос зазвучал глуше, постепенно удаляясь:

— Мы поговорим завтра…

Последнее, что она увидела, прежде чем провалиться в спасительный сон, было лицо доктора, медленно растворяющееся во мраке.

— Ты сердишься на меня, папа? — спросила Анита. Это были ее первые слова с тех пор, как они сели в машину и поехали домой.

— Очень, — Карло Росси остановился на светофоре и строго посмотрел на дочь. — Ты поступила глупо и подвергла опасности не только себя, но и окружающих. Ты можешь объяснить свое поведение? Разве синьорина Блейк позвала тебя и пригласила присоединиться к ней?

— Нет. Это я увидела ее и решила поздороваться…

— Синьорина Блейк — чужой нам человек, Анита! Поэтому тебе не следовало ее беспокоить: возможно, она назначила кому-то важную встречу. И ты не должна была отвлекаться, переходя дорогу.

Своим опрометчивым поступком ты поставила под угрозу не только свою жизнь, но и ее тоже.

— Вот почему ты так расстроен, — прошептала девочка, и ее глаза наполнились слезами. — Синьорина умрет?

— Нет, отрицательно покачал головой Карло. Все будет хорошо.

— Синьорина Блейк сильно пострадала?

— Думаю, да. Но она изо всех сил скрывает, что ей больно.

— Ты вылечишь ее, правда?

— Постараюсь, — задумчиво ответил Карло. — Но ты должна будешь мне помочь…

— Конечно, пап, конечно! Синьорина такая красивая и добрая! Знаешь, она хотела проводить меня до дома, потому что беспокоилась, а я ответила, что уже взрослая и знаю дорогу.

— Надеюсь, Анита, ты понимаешь, что ошиблась?

— Да, — ответила девочка, не поднимая глаз. Мне правда очень жаль, папа. Я больше не буду так делать.

— Уверен в этом, — его голос стал строг, — потому что с завтрашнего дня Саландрия будет ждать тебя у школы.

— Мои друзья засмеют меня…

— Пусть лучше они смеются, чем я буду плакать, — мягко заметил Карло. — Я твой отец и не хочу, чтобы ты каждый раз рисковала жизнью, переходя дорогу одна. Заботиться о твоем благополучии — мой главный долг, дорогая.

— Я знаю. — Анита улыбалась, совсем как ее мать, и у него каждый раз тоскливо сжималось сердце. — А как же синьорина Блейк? Кто позаботится о ней, пока ее папа в больнице?

Карло уже не раз задавал себе этот вопрос. Что ж, пришло время на него ответить.

— Думаю, что мы с тобой, — задумчиво сказал он, прекрасно понимая, что это решение принесет ему массу неприятностей. — У нас просто нет другого выбора, дорогая.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Наступило утро. Не успела медсестра помочь Даниэлле привести себя в порядок и сесть в инвалидное кресло, как в палату вошел доктор Росси.

На нем были безупречно выглаженные серые брюки, белоснежная рубашка, выгодно оттенявшая его загар, и белый халат, наброшенный на плечи. Сегодня он выглядел более чем привлекательно, но на этот раз Даниэлла вместо привычного жара и томления в груди испытала острую боль.

Карло Росси взглядом попросил медсестру выйти и подошел к девушке:

— Мне сообщили, что вы очень трудный пациент, синьорина Блейк. Игнорируете просьбы оставаться в постели. Требуете, чтобы вам разрешили свободно передвигаться по больнице. И, наконец, просите медперсонал сообщить конфиденциальную информацию…

— Я всего лишь хотела узнать о состоянии вашей дочери, потому что всю ночь не могла заснуть, думая о ней. А все вокруг упорно молчат, как будто их вынуждают раскрыть государственную тайну!

— Медицинские работники не имеют права разглашать какую-либо информацию о своих пациентах, — ответил Карло, нащупывая дрожащую жилку на ее запястье. — Вы действительно очень взволнованы! Учащенный пульс, быстрое поверхностное дыхание. Послушайте, — в его серых глазах появились веселые серебряные искорки. — А если я скажу, что состояние Аниты не такое тяжелое, как ваше, и, если не считать несколько синяков и ссадин, она в полном порядке, вы обещаете успокоиться?

— И все-таки какие повреждения получила ваша дочь?

— У нее шишка на лбу и несколько маленьких синяков, а колени выглядят так, словно по ним прошлись теркой. Она еще легко отделалась. Вам повезло меньше. Как ребра? — Карло Росси наклонился к ней так близко, что она почувствовала мятную свежесть его дыхания. Скользнув рукой немного выше, он слегка надавил большим пальцем ей на грудь. — Так больно?

Медсестра запретила ей прикасаться к груди, предупредив, что это может вызвать резкую боль, но в данный момент она почти не ощущала дискомфорта: слишком возбуждающим было его прикосновение. Какое чувственное удовольствие доставляют ей сейчас его пальцы! У Даниэллы перехватило дыхание…

— Так больно? — настойчиво повторил доктор Росси, доставая стетоскоп.

— Неприятно… — с трудом выдохнула она, борясь с охватившим ее возбуждением, как потерпевший кораблекрушение преодолевает высокие волны, стремясь к спасительному берегу. — Если вы хотите прослушать сердце, оно находится с другой стороны…

— Мне объяснили это еще на первом курсе института, — усмехнулся Карло, затем уверенно, словно имел на это полное право, приподнял ее блузку и приложил холодный кружочек металла где-то между ребер. — А теперь сделайте глубокий вдох…

Даниэлла вдохнула — и тут же жуткая, пронзающая каждую клеточку тела боль заставила ее забыть обо всем на свете.

— Очень больно? — Доктор Росси убрал стетоскоп, и блузка вернулась на прежнее место.

— Невыносимо.

— Этого и следовало ожидать. Ребра не срастаются за одну ночь. Как лодыжка?

— Мне трудно судить об этом, доктор. Посмотрите сами.

Карло Росси опустился на колени и стал осторожно щупать правую ногу. Даниэлла, морщась от боли, решила про себя, что чем реже он будет трогать ее грудь, тем меньше вероятность снова попасть в дурацкое положение, а значит, вполне можно немного потерпеть.

— Кость цела, но связки будут заживать еще достаточно долго, — ловкие пальцы доктора Росси наконец оставили ее лодыжку в покое, — поэтому вам, синьорина Блейк, придется пользоваться тростью.

— Тростью? — переспросила она, живо представив себе многочисленные лестницы, бордюры, крутые повороты, которые скоро станут для нее серьезным препятствием, — Мы сделаем все возможное, чтобы облегчить вам жизнь вне стен больницы.

— Мы? — Даниэлла удивленно вскинула бровь.

— Разве я не сказал, что к вам пришел посетитель? Надеюсь, синьорина, вы простите мою оплошность… — с этими словами Карло поднялся на ноги и, улыбаясь, вышел в коридор.

Даниэлла очень разволновалась, когда в палату не влетела, как в прошлый раз, а чинно, в сопровождении отца, вошла Анита Росси. Пряча глаза, девочка смущенно пробормотала:

— Доброе утро, синьорина…

— Какой приятный сюрприз! — улыбнулась Даниэлла, чувствуя огромное облегчение. — Доброе утро. Я так рада тебя видеть!

— Я пришла, чтобы извиниться…

— За что?

— Вы пострадали, синьорина. И это моя вина.., милое личико Аниты выражало самое искреннее раскаяние.

— Боже, дорогая, ты ни в чем не виновата! — Даниэллу захлестнула волна почти материнской нежности. — Все хорошо, что хорошо кончается. Давай обнимемся…

Но стоило ей распахнуть объятия, как боль огненной лавой растеклась по всему телу — и с губ сорвался мучительный крик.

— Папа! — испуганно воскликнула Анита, наблюдая, как Даниэлла хватает ртом воздух и без сил откидывается назад.

— Вы должны двигаться как можно меньше, наставительно заметил доктор Росси.

— Не волнуйтесь за меня. Лучше успокойте Аниту: скажите ей, что она не должна винить себя за то, что случилось.

— Нет, это я во всем виновата! — всхлипнула девочка. — Так папа сказал…

Даниэлла бросила на Карло Росси укоризненный взгляд:

— Если кто и виноват в случившемся, то только я. Если бы мне пришло в голову перевести девочку через дорогу, ничего бы не случилось.

— Вы не обязаны были присматривать за моей дочерью, синьорина Блейк. А вот мы с Анитой теперь несем за вас ответственность. — Карло ободряюще улыбнулся дочери. — Смелее, дорогая! Ты же так хотела сообщить эту новость сама…

Анита быстро вытерла слезы и радостно воскликнула:

— Вы едете к нам домой, синьорина!

— Как же я могу… — пробормотала Даниэлла первое, что пришло в голову.

— Можете, можете! Папа, Саландрия и я будем ухаживать за вами до вашего полного выздоровления.

— Большое вам спасибо, но у меня уже есть жилье! — пылко запротестовала Даниэлла. — К тому же как это будет выглядеть со стороны… Только поймите меня правильно! Я бесконечно благодарна вам с Анитой за приглашение, но у меня достаточно сил, чтобы самостоятельно справиться со всеми трудностями.

— Нет, Даниэлла, вы не правы, — решительно возразил Карло. — Стоит вам резко повернуться или чихнуть, как боль тут же напомнит о себе. Боюсь даже предположить, что случится, если вы вдруг упадете…

— Как долго будет заживать моя лодыжка?

— Несколько дней, неделю, а может, и больше.

При условии, что вы будете передвигаться очень осторожно, используя трость, по ровной поверхности. А мой дом как раз подходит для этого. Другие виллы в Галанио располагаются на холмах.

— А если я откажусь последовать вашему совету?

— Тогда вы останетесь в палате под круглосуточным надзором до тех пор, пока я не сочту, что вы в состоянии сами о себе позаботиться.

— У нас очень красивый дом и большой сад, синьорина, — вставила свое веское слово Анита. — А Саландрия прекрасно готовит: просто пальчики оближешь!

Итак, все решено, — Карло Росси встал сзади и покатил инвалидное кресло к выходу.

— Не так быстро, доктор! А как же мой отец?

— Я буду информировать вас обо всех изменениях в его состоянии и даже лично доставлю к нему по первому же требованию.

Спорить с ним было просто бесполезно, особенно если учесть то, что сейчас любое ее движение вызывало жуткую боль во всем теле. Она лишь молча кивнула.

— Вот видите! — обрадовался Карло. — Как врач, я знаю, что лучше для моих пациентов.

— Но все мои вещи в отеле… — сделала последнюю попытку Даниэлла.

— Это не проблема, — весело возразил он. — Я уже распорядился, чтобы ваш багаж прислали ко мне домой.

— Похоже, вы уже все продумали, доктор Росси, пробормотала Даниэлла.

— Могу ли я сделать вывод, что вы согласны принять мое предложение, синьорина Блейк?

— Я бы назвала ваш поступок «прямым приказом врача больному», но это уже мелочи. С железной логикой не поспоришь, — девушка пожала плечами и сморщилась от боли. — Хорошо. Я перееду к вам на несколько дней.

— Вы останетесь в моем доме столько времени, сколько я сочту нужным, Даниэлла, — безапелляционно заявил доктор Росси, выкатывая кресло в коридор. — Кстати, какое-то время мы с вами будем жить под одной крышей, поэтому можете звать меня просто по имени.

Вилла Карло Росси выходила окнами на озеро Комо. С одной стороны виднелся парк, с другой уединенный пляж.

— Моя комната на первом этаже, чтобы я мог быстро собраться, если среди ночи поступит вызов, — сообщил он Даниэлле, неся девушку на руках к дому с такой легкостью, словно она весила лишь немногим больше, чем Анита. — Чтобы не подниматься по лестнице, теперь там будете жить вы, синьорина.

Спальня доктора Росси говорила о хорошем вкусе хозяина дома: бледно-желтые стены, натертый до блеска паркетный пол из необычной темной древесины, напротив большой кровати два больших окна, между ними письменный стол, раздвижные стеклянные двери вели на балкон, а оттуда в сад. В углу Даниэлла увидела небольшой диван, журнальный столик и торшер. Очевидно, раньше эта мебель стояла в другой комнате. Проследив за ее взглядом, Карло поспешил объяснить:

— Сегодня утром я перетащил эту мебель сюда на случай, если вы захотите почитать. На диване можно устроиться так, чтобы поврежденная нога находилась в покое.

— Благодарю вас, доктор Росси, вы сделали для меня даже больше, чем нужно.

— Не за что, Даниэлла. Я, как хозяин дома, хочу, чтобы вам было удобно. И, пожалуйста, зовите меня просто Карло.

— Спасибо вам за помощь… Карло, — с трудом произнесла она и покраснела.

Если доктор Росси и заметил ее растерянность, то не подал виду. Вместо этого он посмотрел на часы.

— Мне придется ненадолго уйти, я забыл захватить с собой лекарство, которое вы должны принимать раз в день после обеда. Саландрия поможет разобрать вещи, а потом советую вам немного поспать. Увидимся за столом, если, конечно, меня не задержат срочные дела в больнице…

Перекусив тостами с сыром и оливками, печеньем и клубникой со сливками, Саландрия, Анита и Даниэлла стали разбирать вещи.

— Вы fortunata, синьорина, — экономка с большим трудом говорила по-английски. — Сегодня я приготовила picatta di vitello. Domani, я сделала agnello con aglio. Molto delizioso! — Пожилая женщина перестала развешивать одежду в маленьком стенном шкафу и посмотрела на девушку. — Вы такая troppo magra, но я сделаю так, чтобы вы пополнели, sH — Si, — повторила Даниэлла.

— Саландрия говорит, что вы слишком худенькая, синьорина, — хихикнула Анита. — Она хочет, чтобы вы поправились.

— Si! Molto поправились! — согласилась экономка, показывая, что скоро Даниэлла станет круглой, как арбуз. — Я начну прямо сегодня.

— Не стоит так беспокоиться ради меня, — улыбаясь, запротестовала Даниэлла.

— Ну что вы! — улыбнулась Анита. — По выходным у нас особенный обед, потому что папа, если нет срочного вызова, всегда дома.

Пожилая экономка углубилась в недра шкафа и угрюмо что-то пробормотала.

— Она говорит, что папа слишком много работает, — перевела Анита. — Саландрия — единственный человек, кто осмеливается спорить с ним.

— Охотно верю, — кивнула девушка. — А ты всегда так нарядно одеваешься к обеду?

— Всегда, когда папа дома. Но если он задерживается в больнице, Саландрия накрывает стол на кухне…

— В таком случае я лучше поем на кухне, потому что забыла взять с собой вечернее платье.

— Нет, синьорина. Папа не позволит! — испугалась девочка. — Вы наша гостья. И одежда у вас очень красивая!

— Спасибо, но я бы не назвала ее подходящей для торжественных обедов, — улыбнулась Даниэлла. — Как только я смогу больше двигаться, обязательно пройдусь по магазинам. Надеюсь, ты составишь мне компанию и поможешь сделать правильный выбор?

— Это большая честь для меня, — покраснела Анита.

— Нет, это для меня большая честь, — мягко возразила Даниэлла, чувствуя, что уже успела сильно привязаться к этому очаровательному созданию. Пожалуйста, зови меня просто Даниэлла…

— Хорошо, если папа разрешит.

Закончив разбирать одежду, экономка поправила кровать, повернулась к Аните и быстро сказала ей несколько слов по-итальянски.

— Саландрия говорит, что вам нужно как следует отдохнуть. Позже она придет и поможет вам переодеться к обеду. Увидимся, синьорина!

Только сейчас Даниэлла поняла, насколько она устала, и, благодарно кивнув, откинулась на подложенные под спину подушки. Прежде чем уйти, пожилая женщина опустила жалюзи, чтобы солнечные лучи меньше проникали в комнату, и немного приоткрыла двери в сад. Девушка ощутила, как ласковый ветерок бродит по комнате, наполняя ее далекими песнями птиц.

Вечером, вернувшись домой, Карло Росси увидел трогательную картину: Даниэлла Блейк удобно устроилась на диване в гостиной, а рядом с ней прикорнула Анита.

— Извините, что опоздал к обеду, — сказал он, остановившись в дверях. — Я рассчитывал прийти намного раньше, но…

Даниэлла, удивительно элегантная в простой черной юбке и белой блузке с ярко-красным шейным платком, улыбнулась и приложила палец к губам, кивнув на Аниту.

— Что-нибудь случилось? — тихо спросила она.

— Да, случилось, — тихо сказал он, вспоминая разговор с Зарой Брунелли.

…Карло закончил все "дела в больнице и уже шел к машине, когда его догнала Зара.

— Скажи мне, что последний слух, распространившийся по больнице со скоростью урагана, это всего лишь наглая ложь! — прерывистым от быстрого бега голосом воскликнула она.

— Какой из многочисленных слухов я должен опровергнуть? — усмехнулся Карло, давно привыкнув, что сплетни — это своего рода азартная игра для его подчиненных, с которой вполне можно смириться.

— Говорят, что ты отвез Даниэллу Блейк к себе домой…

— Ах, это! — Он пожал плечами и бросил кейс на заднее сиденье. — Да, это правда.

— Боже, Карло, ты сошел с ума?

— Вряд ли, — он уже начал раздражаться. — Даниэлла Блейк спасла жизнь моей дочери, и я в неоплатном долгу перед ней.

— Но зайти так далеко… Все вокруг решили, что у тебя к ней личный интерес…

Она не представляла, насколько верны были эти предположения. Карло действительно впервые за долгое время испытывал сильный личный интерес к женщине. Он буквально не мог дождаться той минуты, когда можно будет уйти домой и снова увидеть ее. Тем временем Зара, бросив на него внимательный взгляд, продолжала:

— Карло, тебе не кажется, что ты рискуешь репутацией?

— Даже если и так, перед кем я должен отчитываться? Перед тобой?

— Да, если хочешь знать! — выпалила она, то ли от смущения, то ли от негодования заливаясь краской. — Сначала ты берешься за ее лечение, хотя любой другой врач справился бы с этим не хуже, а потом увозишь ее к себе домой! Боюсь даже представить, какие неприятности ждут тебя, Карло…

— Зато Анита в восторге: Даниэлла ей очень понравилась.

Зара Брунелли пренебрежительно фыркнула, в очередной раз показав ему, что не любит детей.

— Пожалуй, мне не стоило оправдываться перед тобой, — раздраженно добавил он, даже не пытаясь скрыть возникшую неприязнь. — Ты прекрасный врач и друг, Зара, но не мой телохранитель!

Она помрачнела, и… — нет, ему только показалось! — ее глаза наполнились слезами. Моргнув, Зара уже спокойно произнесла:

— Я помню, какие границы разделяют нас, Карло. Прости, беспокоясь о тебе, я невольно зашла слишком далеко…

В этот момент, прервав воспоминания Карло, проснулась Анита и, вскочив с дивана, кинулась к отцу.

Карло Росси закружил дочь на месте так, что юбочка ее платья надулась, как парашют. Анита завизжала, притворяясь, что ей страшно:

— Отпусти меня, папа!

— Передай Саландрии, что мы сядем ужинать через полчаса, — сказал Карло, осторожно опуская девочку на пол. Дождавшись, когда Анита выйдет, он повернулся к Даниэлле:

— При других обстоятельствах я предложил бы вам аперитив, но во время приема лекарств алкоголь противопоказан. Может, хотите сока?

— Я предпочитаю минеральную воду. Безо льда.

Если можно…

— Конечно, — кивнул Карло, подходя к столику, на котором Саландрия всегда оставляла напитки для гостей.

Он налил в высокий бокал минеральной воды, добавил туда кусочек лайма, положил соломинку.

Себе он налил в стакан «Кампари» и содовую, а затем уселся рядом с ней на диван.

— Перед уходом из больницы я заглянул к вашему отцу, — начал он доверительным тоном. — Все по-прежнему.

Даниэлла печально кивнула.

— Вчера я купила CD-диски с его любимыми операми. Надеюсь, это сможет ему как-то помочь…

— Вероятно, — согласился Карло. — Кстати, официант того кафе нашел ваши покупки на столике, а дамскую сумочку подобрали на дороге полицейские. Вещи сейчас в участке. Если вы будете хорошо себя чувствовать, мы заберем их в понедельник утром и заодно навестим вашего отца в больнице.

— Спасибо, но я не могу злоупотреблять вашей добротой, доктор Росси…

— Разве вам неприятно мое общество?

— Как вы могли подумать! — от смущения на щеках девушки вспыхнул румянец. — Просто не хочу вас утруждать… — Даниэлла взглядом показала на свою поврежденную ногу на низенькой табуретке у дивана, на бокал минеральной воды в руке. Сейчас я могла бы находиться в отеле, но вы великодушно пригласили меня — чужого человека — к себе домой…

— А вы не задумывались, что мои мотивы не так уж и бескорыстны? Возможно, я хочу побольше узнать о вас…

— Зачем? — удивилась она.

Карло Росси с большим трудом сдержал улыбку: чем больше он общался с этой женщиной, тем чаще видел за маской безразличия хрупкое, ранимое и в чем-то наивное создание.

— Вы интересуете меня, Даниэлла, — придвигаясь поближе к ней, мягко сказал он. — Я хочу узнать ваши мысли, ваши чувства. Например, почему вы так помрачнели, увидев, как я играю с Анитой?

— Я совсем не хотела оскорбить вас! — пылко объяснила девушка. — Мне было немного.., завидно.

Поборов внезапное желание поцеловать девушку, Карло решил превратить ее слова в шутку:

— Вы хотите, чтобы я закружил вас по комнате, синьорина?

— Да что вы! — Долгожданная улыбка появилась на ее губах, но тут же исчезла.

— Ужинать! Все к столу! — Анита влетела в комнату. — Саландрия послала меня за вами. Она просила поторопиться, пока еда не остыла. Идемте!

Карло помог Даниэлле встать с дивана. Поддерживая девушку за талию и чувствуя, как приятно пахнут какими-то горными цветами ее волосы, он медленно повел гостью к двери. Даниэлла бросила на него быстрый взгляд из-под опущенных ресниц:

— Спасибо. В такие минуты я действительно чувствую себя беспомощной.

ГЛАВА ПЯТАЯ

— Вы едите, как un passero! — проворчала Саландрия, убирая со стола почти полную тарелку Даниэллы.

— Un passero? — Девушка выразительно посмотрела на Карло.

— Она имеет в виду такую маленькую коричневую птичку. Как сказать это по-английски?

— Воробей?

— Воробей, — его глаза сияли от удовольствия.

Карло поднял бокал вина и посмотрел сквозь него на Даниэллу:

— Саландрия очень недовольна. Она будет оскорблена до глубины души, если вы в скором времени не станете упитанной, как поросенок.

— Но все было очень вкусно! — Даниэлла повернулась к пожилой женщине. — Дело в том, что порция немного велика для меня…

После ужина Анита отправилась спать, а Даниэлла с Карло вновь оказались в гостиной наедине.

Они молча пили кофе, а потом Карло сказал:

— Итак, синьорина, вы едва притронулись к еде, почти не говорили за столом, боялись оторвать взгляд от тарелки… Что вас беспокоит? Перед ужином вы сказали, что вам немного завидно. Почему бы не рассказать мне о своих переживаниях?

Может, я смогу чем-то помочь…

— Я смотрела, как вы с Анитой играете, и видела в ваших глазах безграничную любовь и обожание…

— Разве ребенок рождается не для того, чтобы его любили?

— К сожалению, так бывает отнюдь не всегда.

Иногда дети растут, не чувствуя любви родителей.

— Вы были несчастливы в детстве, Даниэлла?

Нежность, прозвучавшая в его словах, окончательно смутила девушку. Ни разу в жизни ей еще не приходилось обсуждать свои — увы, отнюдь не безоблачные — детские воспоминания с кем бы то ни было, а тем более с привлекательным мужчиной!

— Мама была самым любящим человеком на свете! — наконец ответила она, обхватив тонкими изящными пальцами колени. — А вот отец…

— Вы не близки друг с другом, я правильно понял?

— Да. Я помню, как он однажды сказал мне, что всю жизнь мечтал о сыне — и теперь жалеет, что вместо мальчика родилась я, что ему очень не хотелось забирать меня из роддома, но мама настояла. И имя мое скорее подходит для мальчика, чем для девочки…

— Возможно, он пошутил?

— Нет. Отец полностью отдавал себе отчет в том, что и кому говорит. А после смерти мамы он окончательно развеял все мои иллюзии — посадил меня рядом и сказал, что нам придется терпеть друг друга до моего восемнадцатилетия, потому что он обещал любимой жене позаботиться обо мне.

— Я не могу понять, — недоумевал Карло, — почему мать должна просить отца позаботиться об их общем ребенке?

— Хотя мне было всего одиннадцать лет, я спросила его об этом примерно так: «Я всегда считала, что каждый отец любит своего ребенка и хочет заботиться о нем. Папа, почему же ты?..»

— И что он ответил?

— Он сказал: «Я помню свой долг, но ты всегда была маменькиной дочкой — и, будь на то моя воля, я бы оставил тебя в роддоме», — вот и все его оправдания.

Заметив, как застыл от ее слов шокированный Карло, Даниэлла застыдилась своих признаний.

— Он разговаривал с вами как с виновницей смерти матери! Разве можно быть таким жестоким по отношению к единственной дочери?! Как же вы жили при таком давлении со стороны отца?

— Я пресмыкалась, — мрачно ответила она. Каждый божий день старалась сделать что-нибудь, чтобы он полюбил меня: собирала коллекцию его любимой музыки; училась готовить те блюда, которые он предпочитал; стирала, гладила и даже складывала вещи только так, как он любит…

— Стирала и гладила? — удивленно переспросил Карло. — Разве у вас не было экономки?

— Конечно, отец кого-то нанимал, но при его тяжелом характере и завышенных требованиях никто долго не задерживался в нашем доме. Так что к четырнадцати годам я научилась все делать по дому.

— И потом решили, что с вас хватит?

— Нет, и это решение отец принял сам. Летом, когда я закончила колледж, он переехал жить в пентхаус, сказав, что поступил так ради моей же пользы: мол, восемнадцатилетняя девушка должна приводить домой приятелей, а старик отец будет только мешать…

— И у вас было много приятелей, не так ли? улыбнулся Карло, радуясь, что представилась прекрасная возможность сменить тему. — Наверняка такая девушка, как вы, отгоняла назойливых поклонников метлой.

Даниэлла весело рассмеялась:

— Вы считаете, что я била их палкой? Забавно.

— Разве? — Он осторожно взял ее за руку. — Когда вы так заразительно смеетесь, Даниэлла, и ваши глаза сияют, как звезды, признаюсь, мне трудно сосредоточиться на том, что конкретно я имею в виду…

Улыбка мгновенно исчезла с лица девушки. Его прикосновение вызвало неуправляемую волну жара, поднимающуюся откуда-то из живота… Сейчас она испытала то, чего не мог добиться Том за все время их отношений. Это одновременно испугало и обрадовало Даниэллу.

Карло повернул ее лицом к себе и нежно провел пальцем по чувственным губам. В горле пересохло, учащенный пульс стучал в висках, казалось, что сердце вот-вот остановится. От этого состояния было только одно лекарство.

— Мы знакомы всего несколько дней, — прошептал Карло. — Но все это время я мечтал о том, чтобы поцеловать вас, синьорина… Вы заставляете мое сердце биться быстрее.

Как кружится голова! Даниэлле никогда раньше не говорили таких слов. Она вообще не могла похвастаться умением очаровывать представителей противоположного пола. При расставании Том сказал ей: "С тобой невозможно поладить, Дани.

Каждый раз, занимаясь любовью, я чувствовал себя так, словно читал скучное расписание автобусов". Горькое воспоминание заставило ее вздрогнуть, но Даниэлла быстро взяла себя в руки и пробормотала:

— Думаю, что это не очень хорошая идея… Полгода назад я была помолвлена, — начала она рассказывать, решив выложить все карты на стол. — Но мой жених разорвал отношения, потому что я.., я не отвечала его требованиям в интимном плане.

Боюсь, у меня и сейчас ничего не получится.

— Позвольте мне судить об этом, — Карло наклонился, и их губы слились в поцелуе.

Даниэлла совершенно потеряла голову. Ей казалось, что она медленно погружается в теплый мед и с каждой секундой становится все мягче и податливей. Перед ее глазами вихрем кружились разноцветные блики, сверкая и заманивая в самые потаенные глубины наслаждения. Даниэлла была во власти незнакомых ей, всепоглощающих ощущений, исходящих из самых интимных уголков тела.

В отличие от Тома, Карло Росси не требовал от нее немедленного ответа на поцелуй, а предлагал насладиться сладким и бесконечным мгновением страсти — и каждый раз на пике возбуждения у нее перехватывало дыхание. Совершенно сбитая с толку новыми чувствами, Даниэлла отказалась от тщетных попыток понять собственное тело и позволила инстинкту управлять собой…

Руки девушки скользнули по шелковой рубашке — и она прижалась к Карло, чувствуя, как грудь слегка касается шелка. Окрыленная стоном наслаждения, сорвавшимся с его губ, Даниэлла помогла ему развязать узелок на шейном платке.

Мгновение спустя они вместе расстегнули пуговицы на блузке — и его прохладные пальцы, забыв об осторожности, скользнули к обнаженной груди девушки.

Сейчас Даниэлла была податливее воска в его руках: она с восторгом приветствовала его губы, язык, умелые пальцы, она жаждала отдаться ему, хотела получить все и сразу! Гормоны вышли из-под контроля и своевольно распоряжались ее ощущениями и реакциями. Впервые в жизни Даниэлла позволила себе отдаться сексуальным фантазиям.

Она видела перед собой мужчину, разбудившего в ней женское начало, и уже боготворила его.

Трели ночных птиц, доносившиеся, казалось, откуда-то из другого мира, гармонично сливались с учащенным дыханием и стонами двоих людей — мужчины и женщины…

Сердце Даниэллы бешено колотилось, и она совершенно забыла о боли — по сравнению с испытываемым блаженством поврежденные ребра казались ей сущим пустяком, недостойным внимания.

Но в конце концов Даниэлла выдала себя: какой-то неуловимый жест или вздох напомнили Карло о ее состоянии — и все закончилось. Он торопливо отпрянул, разжимая объятия, а на ее губах и теле остался сладковатый вкус его поцелуев…

— Как хорошо, что я вовремя вспомнил, что у тебя повреждены ребра и лодыжка, и не зашел слишком далеко, — Карло снова стал доктором Росси. — Прошу, прости меня за то, что я не смог себя контролировать.

Даниэлла могла бы ответить ему просто: «Забудь», но минуты близости подарили ей нечто чудесное, и она не хотела, чтобы эта сказка заканчивалась.

— Я рада, что так получилось, Карло…

— Ты слишком добра ко мне. Я этого не заслуживаю.

— Доброта тут совершенно ни при чем. Я не боюсь сказать «нет» мужчине, если он мне не нравится, — она набралась смелости и посмотрела ему прямо в глаза. — На этот раз я сама хотела этого.

Стыдно признаться, но меня никогда раньше так не целовали…

— Никогда? — переспросил Карло. — Разве твой жених был настолько неумелым любовником?

— Теперь я уверена в этом.

— Тогда почему ты оставалась с ним?

— Потому что не знала ничего лучшего.., до сегодняшнего дня, — Даниэлла пожала плечами. Ты, наверное, догадался, что у меня нет большого опыта в интимных отношениях.

— Ошибаешься, И мне странно слышать такие слова от красивой молодой женщины. Тот парень, что позволил тебе уйти, повел себя как идиот.

— Ну что ты! Теперь я понимаю, что он сделал мне большое одолжение: мы абсолютно не подходили друг другу Над камином висел портрет молодой женщины: блестящие черные кудри волнами спадают на плечи; полные чувственные губы трогает едва заметная улыбка; а глаза цвета черного кофе, искусно переданные художником, казалось, следят за каждым движением всякого, кто находится в гостиной. Даниэлла обратила внимание на удивительный портрет еще до ужина и забыла о нем. Но теперь — после всего, что произошло в комнате, — эти прекрасные глаза жгли огнем, приковывая к себе ее взгляд…

— Это портрет твоей покойной жены?

— Да.

— Она очень красивая. Ты, должно быть, очень тоскуешь…

— Не проходит и дня, чтобы я не думал о ней.

Даниэлла совершенно неожиданно поймала себя на мысли, что его признание причинило ей почти физическую боль. А что еще он мог сказать?

Его покойная жена наверняка была не только красивой женщиной, но и прекрасной, страстной любовницей. Неожиданно Карло спросил ее:

— Почему ты здесь, Даниэлла? Разве Алан Блейк достоин того, чтобы ради него пролететь полмира?

— Он мой отец. Кроме того, несмотря на все обиды, я продолжаю надеяться, что все еще может измениться к лучшему…

— А если он не выйдет из комы, что тогда?

— Буду жить, как раньше, — пожала плечами Даниэлла. — Одна из медсестер рассказала мне, что ты назвал больницу в память о своей жене. Как она погибла?

— Карина, как и твой отец, сорвалась со скалы.

Несчастный случай, но, увы, с летальным исходом…

— И после ее смерти ты построил здесь больницу…

— Да, — Карло встал и, чтобы скрыть охватившее его волнение, подошел к выходящему во двор окну гостиной. — Раньше мы жили в Риме, я работал в престижной клинике, но Карина не любила большие шумные мегаполисы: ее все время тянуло в Альпы, в родной город. Так что незадолго до ее смерти мы переехали в Галанио. Она была удивительным, многогранным, образованным человеком, несмотря на то что родилась и выросла в маленьком провинциальном городке. — Он тяжело вздохнул и глухо произнес:

— Карина очаровывала окружающих своей добротой. Все без исключения тянулись к ней. Я же вел себя как слепец, ставя работу превыше всего. И в конце концов судьба разлучила нас…

— Ваш брак распался?

— Нет! — пылко запротестовал Карло. — Мы любили друг друга больше жизни! Но я потерял ее, она умерла такой молодой…

— Прости. Сама не знаю, почему я вдруг спросила об этом. Надеюсь, ты не считаешь себя виноватым в том, что не смог предотвратить несчастный случай?

— На твой вопрос не существует однозначного ответа. Карина была очень волевой женщиной: если она что-то решила, отговорить ее было практически невозможно. С другой стороны, будь я рядом, когда произошла трагедия, то наверняка спас бы ее. По роковому стечению обстоятельств в тот день я находился по делам в Риме, а Карину повезли в Милан, потому что только там были квалифицированные нейрохирурги. Но она умерла прежде, чем ее доставили в больницу…

Горечь одиночества, прозвучавшая в его словах, вызвала такую бурю в душе Даниэллы, что она, подчиняясь чувству сострадания, встала и, хромая, сделала несколько шагов ему навстречу.

Перед глазами заплясали черные круги — и девушка, вскрикнув от боли, упала вперед, судорожно хватаясь руками за спинку ближайшего стула.

— Какого черта! — Молниеносно обернувшись и сообразив, что произошло, Карло не смог сдержать эмоции. — Как глупо! Ты сошла с ума? — Он тут же оказался рядом. — Разве я не предупреждал тебя, что нога должна находиться в покое?

— Отпусти! — Даниэлла не могла позволить ему разговаривать с собой в таком тоне. — И не смей обращаться со мной, как с ребенком!

— Только при условии, что ты прекратишь вести себя, как капризная девчонка. Я не могу все время присматривать за тобой в ожидании того момента, когда тебе опять захочется прогуляться…

— Я не просила брать на себя такую ответственность!

Но тут Карло Росси вдруг легко поднял девушку и направился к дивану, нежно и осторожно держа ее в сильных руках.

Досада и раздражение мгновенно улетучились.

Даниэлла чувствовала, что он с трудом сдерживает себя: так часто вздымается и опускается под рубашкой его мускулистая грудь, таким страстным взглядом он смотрит на нее… Разве может молодая женщина устоять перед высоким загорелым красавцем, который к тому же несет ее на руках?

Даниэлла хотела, чтобы это мгновение никогда не кончалось, но часы на каминной полке пробили одиннадцать, напомнив им обоим о том, где они и кем друг другу приходятся. Под мелодичный звон крохотных колокольчиков она подняла глаза и тут обратила внимание, что, бреясь, Карло поранил подбородок. Подчинясь внезапному порыву и не думая о последствиях, она осторожно прикоснулась к немного припухшей царапине.

— Мужчина твоей профессии должен более умело обращаться с бритвой…

— Ни слова больше! — Его серые глаза загадочно мерцали. — Не прикасайся ко мне. Не стоит меня провоцировать. Иначе мы совершим нечто, о чем будем сожалеть утром…

— Ты грозишься отшлепать меня или затащить в постель? — поинтересовалась Даниэлла и была поражена, не узнав собственного голоса.

— Отшлепать? — Карло чуть нахмурился. — Нет, ты не заслужила такого наказания, la mia саrа, моя дорогая Даниэлла. Faro L'amore, probabile… И это было бы не правильно.

На этот раз Даниэлла прекрасно поняла, что он хочет сказать. L'amore — слово, понятное всему миру и без перевода. Волнение дразнящими мурашками пробежало по телу, и что-то заставило ее кокетливо промурлыкать:

— И кто будет за это отвечать, Карло, ты или я?

— Не надо. Ни к чему эти игры, Даниэлла, — предостерег он, осторожно опуская ее на диван и присаживаясь рядом. — Хотя, с другой стороны, почему бы и нет? Но сначала я должен убедиться, что, решив поиграть со мной в обольщение, ты согласна соблюдать кое-какие правила…

— Не мог бы ты выразиться яснее? — попросила она, чувствуя, как по спине пробежал холодок.

— То, что я вдовец, отнюдь не значит, что я равнодушен к женщинам. Я, как и все мужчины, испытываю сексуальное влечение, и порой мне бывает очень трудно устоять перед искушением. А ты, саrа mia, просто сводишь меня с ума! Но, какой бы прелестной ни была искусительница, я не хочу пробовать одно и то же блюдо дважды…

— Ты предпочитаешь отношения на одну ночь, не так ли? И если я позволю затащить себя в постель, то, проснувшись утром, могу и не увидеть тебя рядом?

— Суть вопроса ты уловила верно. Дочь и работа — главные составляющие моей жизни, а все остальное… — Карло неопределенно махнул рукой.

— В таком случае можешь успокоиться: я не собираюсь оставаться здесь навсегда…

— Опять мои слова неверно истолкованы! Живи на вилле столько, сколько захочешь.,.

— Нет, это ты меня не понимаешь! Я говорю об Италии, а не об этих четырех стенах. Рискуя нанести непоправимый вред твоему невероятному самомнению, я все-таки замечу, что ты отнюдь не единственный привлекательный мужчина на свете и, к счастью, не все представители сильной половины человечества разделяют твои идеи насчет секса на одну ночь…

— Если я правильно понял, ты намекаешь, что после разрыва с женихом познакомилась с мужчиной — и теперь этот счастливчик с нетерпением ждет твоего возвращения домой?

— А это тебя совершенно не касается, Карло! резко бросила она.

— Разумеется, — охотно согласился он. — Зачем умолять женщину о поцелуе, заранее зная ответ?

Я, как порядочный человек, не могу допустить, чтобы ты пошла на сделку с собственной совестью…

— Расслабься, Карло! — усмехнулась она. — Твоя честь не пострадает: после разрыва с Томом я ни с кем не встречалась. Но, должна сказать, я бы никогда не изменила любимому мужчине с тобой. Не люблю повторяться, но ты не настолько идеален…

— Тут я с тобой полностью согласен. Но еще несколько минут назад ты не была в этом так уверена… — усмехнулся он.

— Наша обоюдная слабость ничего не значит, ловко отразила удар Даниэлла. — Это был всего лишь поцелуй.

И именно в эту минуту за их спинами кто-то воскликнул:

— Dio mio! Надеюсь, я вам не помешала…

Спорщики одновременно обернулись. В дверях гостиной стояла Зара Брунелли. Судя по выражению ее лица, она услышала их последние реплики и сделала соответствующие выводы. Сохраняя ледяное спокойствие, Карло Росси поднялся навстречу коллеге:

— Странно, я не слышал звонка, Зара…

— Потому что его не было, — бросив презрительный взгляд на Даниэллу, поспешно застегивающую верхние пуговки на блузке, ответила та и пожала плечами. — Наверное, мне все-таки следовало позвонить…

— Вовсе нет. Я просто немного удивлен. Обычно Саландрия сообщает мне обо всех посетителях.

— Она гуляет в саду, наслаждаясь ночной прохладой, поэтому я не стала ее беспокоить. Хотя, признаю, мне следовало дать знать о своем присутствии более тактично… — еще один колкий взгляд в сторону Даниэллы.

— Что-нибудь случилось в больнице? — безжалостно игнорируя все намеки, поинтересовался Карло.

— Нет. Я просто проезжала мимо и подумала, что синьорина будет рада услышать, что перед уходом я заглянула в палату Алана Блейка. Все жизненные функции вашего пациента, доктор Росси, по-прежнему стабильны. Думаю, состояние отца не дает ей покоя…

— Не стоило так беспокоиться, Зара, — невозмутимо заметил он. — Я уже сообщил все необходимые сведения на этот счет. Позволь предложить тебе бокал вина в награду за похвальное рвение….

А может, хочешь немного граппы?

— Не откажусь от чашки шоколада.

— Одну минуту. Кстати, ты ела?

— Только сандвич перед уходом. Я была очень занята.

— Пойду выясню, что есть на кухне. Даниэлла, принести вам горячего шоколада?

Девушка отрицательно покачала головой, больше всего на свете желая оказаться в своей комнате.

Но у Зары Брунелли были другие планы: едва Карло Росси вышел из гостиной, она повернулась к Даниэлле и, презрительно усмехнувшись, села рядом с ней на диван:

— Вот мы и остались наедине, синьорина Блейк.

С тех пор как вас сбила машина, я с нетерпением ждала подходящей возможности поговорить с вами. Надеюсь, вы правильно воспримете то, что я собираюсь сказать…

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Почти все воскресенье Даниэлла провела, сидя в шезлонге в саду, наслаждаясь солнцем и прохладой под тенистыми деревьями. Она спала или читала, стараясь не думать о том, что произошло вчера вечером. Чувство стыда за свое поведение не давало ей покоя, особенно после слов Зары Брунелли…

— Если вы, синьорина Блейк, надеетесь заменить ему покойную жену, то зря теряете время, напрасно подвергая себя насмешкам со стороны окружающих, — прямо заявила Зара. — Он обращает на вас внимание только из чувства долга и сострадания.

После ленча в сад вышла Анита, неся в руках четырех белых пушистых котят. На какое-то время Даниэлла отвлеклась от мучительных размышлений и даже несколько приободрилась, наблюдая, как котята пытаются поймать то пролетающих мимо бабочек, то дрожащие солнечные блики в тени деревьев. Пока котята весело резвились, Анита улеглась рядом с Даниэллой на живот и, подперев подбородок руками, стала рассказывать обо всем на свете. Девушке было очень приятно, что Анита уже обращается к ней на «ты».

Доктор Росси провел в больнице весь день.

Вернувшись домой к ужину, Карло первым делом проверил, как заживают содранные колени и не спала ли шишка на лбу дочери, и, отправив девочку наверх переодеваться, присоединился к Даниэлле в саду.

— Сегодня, судя по всему, тебе уже гораздо лучше, — заметил он, протягивая ей содовую и делая большой глоток красного вина из своего бокала. Замечательно выглядишь! Анита не замучила тебя своей болтовней?

— Вовсе нет! — улыбнулась Даниэлла. — Мне очень нравится проводить время в ее обществе.

Она очаровательный ребенок.

— Охотно верю. — Карло сел на траву возле шезлонга и, внимательно посмотрев ей в глаза, добавил:

— В отличие от тебя, Анита совсем не боится проявлять трогательные стороны своего характера, которые подкупают всех без исключения…

— С ней очень легко общаться, — согласилась Даниэлла, игнорируя его замечание. — Я слишком хорошо понимаю, что такое потерять мать…

— Значит ли это, что ничто не может заменить ей женского внимания? — горько усмехнувшись, поинтересовался он.

— Что ты, Карло! — быстро ответила она. — Ты замечательно ладишь со своей дочерью. Анита веселая, добрая, воспитанная девочка. И в этом полностью твоя заслуга. Ты вырастил маленькую леди и имеешь полное право гордиться этим.

— Знаешь, я отдаю себе отчет в том, что, как отец, мог упустить множество важных моментов в воспитании дочери, — задумчиво произнес он. — Но я всегда старался заменить Аните обоих родителей.. Уверен, Карина одобрила бы мое решение.

Стоило Карло упомянуть ее имя, как Даниэлла невольно поежилась, вспомнив слова Зары Брунелли.

— Тот факт, что вам удалось поселиться в его доме, еще ни о чем не говорит, синьорина Блейк, предостерегла ее заместитель доктора Росси. — Вы никогда не сможете заменить ему жену, потому что Карло влюблен в нее так же сильно, как и в день свадьбы: он свято хранит в памяти образ невесты, идущей к алтарю…

Теперь Даниэлла все поняла: дух Карины Росси Присутствует во всем, что ее окружает, постоянно напоминая о себе.

Карло допил вино и поднялся.

— Пожалуй, мне следует принять душ и переодеться. Может, пойдем в дом?

Даниэлла отрицательно покачала головой:

— Я хочу еще немного погреться на солнце.

— Тогда увидимся за ужином. Кстати, сегодня мы будем не одни.

Даниэлла облегченно вздохнула, радуясь, что повторение вчерашних событий просто невозможно. Но, как оказалось, ее ждало новое испытание.

Дело в том, что Карло Росси пригласил на ужин друзей. Несмотря на заботу и внимание, которыми ее окружили за столом, девушка чувствовала себя очень неловко и скоро, сославшись на головную боль и усталость, отправилась в постель.

В понедельник рано утром Карло Росси отправился в больницу и около полудня вернулся домой.

Даниэлла увлеченно что-то читала, когда двойные двери, выходящие на балкон, бесшумно распахнулись.

— Так вот чем ты тут занимаешься! — воскликнул Карло, решительно отбирая у нее книгу. — Неужели ты забыла, что у нас сегодня важная встреча в полицейском участке?

— Разумеется, я помню о наших планах, — кивнула она, немного удивленная его напором. — Но, честно говоря, полчаса назад у меня были большие сомнения на твой счет…

— И почему ты всегда ждешь худшего? Если я обещал, что мы решим эту проблему сегодня, значит, так оно и будет! Я человек слова.

Даниэлла смущенно пожала плечами.

— Неприятности чаще всего случаются с теми, кто подсознательно ждет их, — заметил Карло, осторожно выводя девушку во двор.

— Боже мой! — воскликнула она, садясь в машину. — Никогда бы не подумала, что нейрохирург может увлекаться психологией.

Когда она повернулась, чтобы пристегнуть ремень безопасности, Карло почувствовал запах знакомых духов.

Субботние события, приятные и не очень, тут же напомнили о себе. Если бы Зара Брунелли не появилась в самый неподходящий момент, все могло бы закончиться так романтично… Чтобы справиться с очередным страстным порывом, он заговорил с Даниэллой официальным тоном лектора:

— Эти дисциплины частично пересекаются, синьорина Блейк.

— В таком случае, — Даниэлла дерзко посмотрела ему в глаза, — расскажи мне, какая разница между негативным потворством собственным желаниям и самодостаточностью, а еще объясни, что за загадочное выражение блуждает на твоем лице?

Учти, что с одиннадцати лет я привыкла во всем полагаться только на себя и свои ощущения и меня не так легко провести, как кажется.

— Так вот почему в субботу ты не позволила Заре помочь тебе дойти до спальни, — ловко сменил тему Карло.

— Я не хотела зря утруждать доктора Брунелли, мрачно ответила Даниэлла: хорошего настроения как не бывало.

— Зара очень беспокоится за тебя. Это ее собственные слова. Помнишь, когда я вернулся в гостиную с горячим шоколадом, ты была очень бледна и сразу же попросила меня…

— Она очень беспокоится? Как же! — горько усмехнулась Даниэлла.

— Тебе не нравится Зара?

— Я совсем не знаю ее, — осторожно ответила она.

— Доктор Брунелли — опытный хирург и мой верный коллега.

— Да, она просветила меня на этот счет.., в нескольких словах, пока тебя не было в гостиной.

Сегодня Даниэлла была просто неотразима в розовой кофточке без рукавов и длинной темной юбке из легкой летящей ткани, которая кокетливо обвивала ее лодыжки. Карло потрогал струящуюся ткань и спросил:

— Как называется эта материя?

— Индийский хлопок. Он хорошо скрывает внешние недостатки и не занимает много места в чемодане.

Карло хмыкнул: изящная стройная фигура Даниэллы Блейк не нуждается в маскировке. Он чуть приподнял юбку, любуясь ее стройными ногами.

— Твоя одежда слишком многое скрывает.., от меня. — Под строгим взглядом прекрасных зеленых глаз Карло поспешно убрал руку. — Итак, вернемся к разговору о Заре.

— Мне нечего добавить, — последовал решительный ответ.

— Жаль, — вздохнул он. — Честно говоря, я надеялся, что вы станете подругами.

— В тот вечер я просто хотела побыть одна, вот и все…

Бросив на нее внимательный взгляд, он завел машину.

— Ты очень устала тогда, верно?

— Да, все так и было, — согласилась она, пожалуй, даже слишком поспешно.

— Но когда я постучался в твою комнату после ухода Зары, ты еще не спала…

— Откуда ты знаешь? — Изящные брови девушки удивленно изогнулись.

— Я увидел свет под дверью.

— Почему ты не вошел?

— Меня не покидало ощущение, что, если откроется дверь, я уже не смогу уйти из твоей спальни до самого утра. Вчера, если бы мои друзья не пришли на ужин, мне бы снова довелось делать нелегкий выбор…

Даниэлла почувствовала, что краснеет.

— Я смутил тебя? — спросил он, выезжая из ворот.

— Нет, что ты! — тихо ответила она. — Я сама поставила себя в неловкое положение. То, что произошло в субботу.., это на меня совсем не похоже.

Я никогда раньше не вела себя так… Ума не приложу, что на меня нашло!

— А я, напротив, нахожу твое поведение очень трогательным и весьма притягательным…

— Боюсь даже предположить, почему. Я же буквально вешалась тебе на шею!

— Разве где-то сказано, что женщина обязана ждать, когда мужчина сделает первый шаг? Ты продемонстрировала мне свое желание — и я был счастлив удовлетворить его.

— Очень тактично сказано, Карло! — Даниэлла с .трудом сдержала улыбку. — Возможно, я была не права, считая тебя никуда не годным психологом.

— Я говорю чистую правду. А вот что касается моих способностей в области психологии… Уверен, скоро тебе выпадет отличный шанс узнать, насколько хорошо я умею утешать…

Даниэлла опять покраснела, но на этот раз предпочла притвориться, что любуется видом из окна:

— Как далеко находится полицейский участок?

— Совсем рядом с виллой. Несколько минут назад мы проехали мимо него.

— Но я думала…

— Сначала мы перекусим. Мы ведь оба голодны.

Карло Росси привез ее в незнакомую часть города. Свернув на неприметную боковую улочку, он припарковал автомобиль у стены, увитой цветущим виноградом. Оторванные ветром лепестки, так напоминавшие ему оттенок ее нежной кожи, кружились в воздухе и мягко опускались на землю.

— Пойдем, — сказал Карло, помогая девушке выйти из машины. — На целый час мы просто мужчина и женщина, решившие перекусить в приятной компании друг друга.

— Но я не вижу никакого ресторана, — заметила она, оглядевшись вокруг. — А может, в Галанио очень модно устраивать пикники прямо на тротуаре?

— Нет. Напротив, я хочу устроить тебя как можно удобнее, — с этими словами он уверенно отодвинул в сторону одну из виноградных лоз, за которой обнаружилась дверь, и позвонил в колокольчик, висевший тут же. — Это одно из самых секретных мест в городе. Ни один турист никогда не догадается о его существовании. Это заведение предназначено только для избранных.

Дверь распахнулась. На пороге стоял метрдотель. Узнав доктора Росси, он широко улыбнулся и провел их во внутренний двор, надежно скрытый от посторонних глаз высокой стеной.

— Buon giorno, signer e signorina. Come state&

Заметив, что Даниэлла сильно хромает, молодой человек галантно взял ее под руку с другой стороны — и они втроем, не торопясь, дошли до столика в живописном, залитом солнцем уголке двора.

— Ah! Dove lefa male? — поинтересовался он.

Карло взял переговоры на себя:

— La sua caviglia. У нее повреждена лодыжка.

Даниэлла, позволь представить тебе Лоренцо. Он владеет этим рестораном вместе со своим братом Ламберто — замечательным поваром. Возможно, мы еще встретимся с ним, прежде чем уйти.

Даниэлле стоило огромных усилий добраться наконец до спасительного стула. Она была бледна и с трудом переводила дыхание, но постаралась улыбнуться как можно непринужденнее.

— Я очень рада познакомиться с вами, Лоренцо.

У вас здесь просто замечательно!

— Grazie, grazie! Для меня большое удовольствие приветствовать в нашем ресторане такую очаровательную гостью, как вы. Проводите здесь отпуск?

— К сожалению, нет. Я приехала в Галанио, чтобы быть рядом с отцом, который сейчас находится в больнице.

— Но в конце концов синьорина Блейк сама стала моей пациенткой, — добавил Карло. — Неприятное совпадение, не так ли, mio amico Лоренцо?

— Разумеется, signor Росси. — С этими словами молодой человек галантно поцеловал Даниэлле руку, заставив ее щеки вспыхнуть стыдливым румянцем.

— Ты краснеешь, как школьница, — заметил Карло, когда они остались одни. — Для женщины твоего возраста это очень странно.

— Для женщины моего возраста? — улыбнулась Даниэлла. — Даже не знаю, как поступить, — обидеться на твои слова или воспринять их как изысканный комплимент. Что ты хочешь этим сказать?

— Саrа mia, ты сейчас в том цветущем возрасте, когда мужчины замолкают и оборачиваются, стоит тебе пройти мимо.

— Откуда такая уверенность, Карло? Я же не говорила тебе, сколько мне лет.

— Тем не менее я в курсе. Не забывай, что ты все еще моя подопечная, а значит, я заглядывал в твою медицинскую карточку. Насколько мне известно, в августе тебе исполнится тридцать лет.

— А сейчас ты, конечно же, сообщишь мой вес…

Карло бросил оценивающий взгляд на ее стройную фигуру и произвел в уме элементарные вычисления:

— Полагаю, ты весишь пятьдесят четыре килограмма.., или около того. Угадал?

— Так нечестно! — печально улыбнулась Даниэлла. — Женщина имеет полное право держать свой возраст и вес в секрете…

— Клянусь, что никому не выдам твою тайну, Карло с интересом наблюдал за ней. Ему нравилось смотреть, как она наклоняет или поворачивает голову, как ее длинные золотистые волосы сверкают на солнце. — Позволь мне сказать еще кое-что, Даниэлла.

— Если я скажу «нет», это тебя остановит?

— Скорее всего, нет, — Карло чуть улыбнулся: получился забавный каламбур. — Некоторые вещи лучше говорить прямо…

— Думаю, я выживу после твоих слов. Начинай!

— В сорок лет ты будешь неотразимой и разобьешь не одно суровое мужское сердце; в пятьдесят в совершенстве овладеешь искусством очаровывать окружающих; в шестьдесят все мужчины-ровесники будут горько сожалеть о том, что не познакомились с тобой, когда им было двадцать; в семьдесят в твоих золотистых волосах кое-где появится седина, но глаза останутся такими же бездонно-зелеными, как в молодости; в восемьдесят все будут восхищаться хрупкой пожилой леди с печатью жизненной мудрости на милом лице…

— Какой замечательный способ намекнуть, что в конце концов я стану уродливой и сморщенной, как чернослив! — скептически хмыкнула Даниэлла.

— Прекрати! — Чуть наклонившись вперед, Карло накрыл ее ладонь своей. — Пора воспринимать комплименты как должное, как дань красоте. Так поступают все женщины.

В этот момент к их столику подошел Лоренцо и поставил перед гостями блюдо с оливками, плетеную корзиночку свежего горячего хлеба, бутылочку оливкового масла и спросил:

— Что вы желаете выпить? Думаю, графин белого вина прекрасно дополнит zuppa di cozze — превосходное блюдо, приготовленное сегодня Ламберто.

— Я не буду вино, спасибо, — отказалась Даниэлла.

— Grazie, Лоренцо, но мне тоже не стоит сейчас пить, — Карло проверил, на месте ли прикрепленный к поясу пейджер. — В любую минуту меня могут вызвать в больницу. Принеси-ка нам бутылочку минеральной воды.

— Что такое zuppa di cozze? — поинтересовалась Даниэлла, когда метрдотель разлил по бокалам минеральную воду и ушел.

— Суп из мидий. Ты не любишь подобные блюда?

— Я люблю морепродукты. Просто меня немного удивило, что нам не предложили посмотреть меню.

— Дело в том, что в этом ресторане его нет. Каждый день на рассвете Лоренцо едет в Милан и покупает на рынке только самые свежие и аппетитные продукты: иногда рыбу или мясо и почти всегда сыры, салат, зелень и разнообразные фрукты для приготовления десертов.

— А я думала, что шеф-поваром работает его брат…

— Так и есть, но именно Лоренцо его идейный вдохновитель; пока он отсутствует, Ламберто угощает ранних посетителей простыми блюдами например, рисом или спагетти с добавлением различных соусов и пасты, — а потом они вместе решают, что подавать сегодня на стол. Обеды и ленчи здесь, как правило, просты, но изысканны, а ужины просто не поддаются описанию. Само совершенство! Когда нога перестанет тебя беспокоить, а у меня не будет дел в больнице, мы обязательно приедем сюда поужинать — и ты сама во всем убедишься.

— Я с удовольствием приеду сюда еще раз, Карло…

— Вот видишь, как легко адекватно реагировать на знаки внимания с моей стороны, — Карло был доволен собой. — Новые возможности — незабываемые впечатления! А еще вчера ты придумала бы какую-нибудь глупую отговорку, чтобы отказать мне…

— Я приму твои слова к сведению, — пообещала Даниэлла и, поразмыслив над тем, что собиралась сказать, добавила:

— И хотя мне не всегда нравится то, что ты говоришь, я начинаю думать, что на тебя можно положиться, и очень рассчитываю на твою честность в дальнейшем…

— Ты говоришь так, словно не привыкла доверять окружающим. За это я тоже должен «благодарить» твоего бывшего жениха?

— К сожалению. Но не только его. Моя лучшая подруга Морин предала меня: Том женился на ней через месяц после того, как разорвал наши отношения…

— Значит, она была не такой уж хорошей подругой.

— Но когда я это поняла, было поздно. Мы подружились еще в колледже и знали друг о друге абсолютно все. Я делилась с ней своими страхами, что Том разлюбил меня, а она.., спала с ним и вдохновенно врала мне, что у меня всего лишь симптомы предсвадебной лихорадки…

Когда Даниэлла закончила свой печальный рассказ, Карло почувствовал непреодолимое желание обнять и поцеловать ее, чтобы она забыла обо всем на свете, кроме него. Но вместо этого он почему-то сказал:

— Прожитого не вернуть. Давай пожелаем им обоим семейного счастья, которое, уверен, будет недолгим, потому что человек, обманувший однажды, обязательно сделает это снова, а значит, рано или поздно Том и Морин заведут интрижки на стороне и их жизнь превратится в сплошной кошмар.

— А ты когда-нибудь сомневался в своей жене, Карло?

— Никогда, — без колебаний ответил он. — Мы много времени проводили вдали друг от друга, но я не беспокоился, что Карина может изменить мне с другим мужчиной, зная, что она просто не способна так поступить с любимым мужем. Пока мы были вместе, я тоже никогда не заглядывался на других женщин…

— Никогда? — скептически сощурилась Даниэлла.

— Хорошо, хорошо, признаюсь: заглядывался, рассмеялся Карло. — Я не был бы итальянцем, если бы не обращал внимания на женскую красоту, но мой флирт никогда не заходил так далеко, чтобы я вдруг захотел разорвать священные узы брака. Карина была для меня всем: возлюбленной, женой, любовницей, матерью моего единственного ребенка. Наше семейное счастье могло бы длиться целую вечность…

— Но, к сожалению, ваш брак был недолгим…

— Увы, вопреки нашим желаниям судьба решила иначе. Смерть жены помогла мне понять, что некоторые преграды невозможно преодолеть, и поэтому очень важно уметь наслаждаться каждым мгновением, каждым прожитым днем, чтобы потом было о чем вспомнить: ведь подчас только воспоминания спасают нас от полного отчаяния.

— Так вот какова твоя жизненная философия, Карло.

Девушка задумчиво макала кусочек хлеба в оливковое масло, не замечая пытливого взгляда Карло Росси, который, как завороженный, смотрел в ее бездонные зеленые глаза в надежде разгадать все скрытые там тайны.

— Почему ты так смотришь на меня? Хочешь откусить кусочек?

— Нет, я хочу.., тебя, — и, не думая о последствиях, Карло, перегнувшись через стол, поцеловал ее прямо в губы.

Сначала он рассчитывал лишь слегка прикоснуться к ее губам, только чтобы снова ощутить их неповторимый вкус, но уже в следующее мгновение страсть закружила его в бешеном танце, не давая ему оторваться от этого живительного источника.

Не в его правилах было так открыто и безрассудно демонстрировать свои чувства в публичном месте, но, сидя рядом с Даниэллой, он совершенно потерял голову. Наконец усилием воли Карло совладал с собой и, все еще дрожа от наслаждения, поинтересовался:

— Ты так же удивлена, как и я?

— И не только я одна… — пробормотала она, заливаясь краской смущения. — Например, за соседним столиком сидят молодой человек и милая пожилая пара — очевидно, его родители. У юноши такой ошарашенный вид!

Карло не счел нужным оборачиваться: сейчас его меньше всего волновали случайные свидетели.

— Он просто завидует, мечтая оказаться на моем месте.

В этот момент Лоренцо принес им zuppa di cozze. Желая держать распалившегося Карло Росси на почтительном расстоянии, Даниэлла прибегла к проверенной веками уловке — заговорила о погоде.

— В Галанио мирно сосуществуют летняя жара и холод Альп. Как такое вообще возможно? спросила она, пробуя салат, поданный к супу.

— Мы с тобой находимся в озерном краю Италии, — охотно объяснил Карло. — Многие из этих озер, например Комо, известны всему миру. Эти озера, все без исключения, создают здесь уникальный микроклимат. Зима у нас самая мягкая, а лето балует жителей городка свежестью и прохладой.

— Похоже на средиземноморский климат…

— Именно. Я рад, что ты приехала к нам в мае, когда вокруг столько цветов, тепла и солнца. Через несколько дней я устрою тебе интересную и познавательную экскурсию по всем местным достопримечательностям. Поверь, в Европе больше такого не увидишь!

— Посмотрим, как сложатся обстоятельства, уклончиво ответила девушка.

Карло никак не мог понять противоречивого поведения Даниэллы. Зачем притворяться, будто ничего не происходит, когда взрослых мужчину и женщину неудержимо влечет друг к другу? Еще минуту назад она ответила на его поцелуй, а теперь вдруг отталкивает его. Почему ее настроение постоянно меняется? Чего она боится? Неожиданная мысль, как вспышка молнии, пришла ему в голову.

— Даниэлла, неужели ты до сих пор девственница?

Щеки девушки вспыхнули от негодования, и она чуть было не подавилась салатом.

— Что заставило тебя задать такой возмутительный вопрос?

— Любопытство, — честно признался он. — Но ты не ответила на мой вопрос…

— Потому что ты не имел никакого права спрашивать об этом!

— Прости. Я не хотел тебя оскорбить…

Она отодвинула салат, помешала ложкой суп из мидий и, с вызовом заглянув ему в глаза, сообщила:

— Если хочешь знать, я не девственница! Неужели моя скромная особа обесценилась в твоих глазах?

— Конечно, нет.

— Но ты должен знать, Карло, что я не могу похвастаться выдающимися успехами.., в сексе.

— Почему ты так уверена?

— Прежде чем мы расстались. Том поведал мне горькую правду о наших отношениях…

— Да кто он такой, чтобы судить об этом!

— Он был моим первым мужчиной. И я собиралась за него замуж…

— Вот что я скажу тебе: жить с человеком, который не способен удовлетворить собственную жену, — сущее наказание для любой женщины, особенно такой чувственной, как ты. Так что Том сделал тебе большое одолжение, лишив тебя своего общества.

— Интересно, все итальянские мужчины так красноречивы?

— Я не собирался льстить, Даниэлла. Разубедить тебя в некоторых вещах — вот моя единственная цель. Не знаю, займемся мы любовью или нет, но в любом случае наше решение никак не будет связано с тем, насколько ты хороша или, наоборот, холодна в постели.

— Неужели ты еще и сексопатолог? — усмехнулась она.

— Поверь, я уже давно понял, что ты очень привлекательная, чувственная женщина, и меня просто невозможно убедить в обратном.

Сигнал пейджера прервал их беседу.

Карло был в сомнении. Сообщить Даниэлле о том, что Алан Блейк ненадолго открыл глаза, или нет? Такие физиологические импульсы типичны для людей, находящихся в коме, но они не всегда являются верным признаком выздоровления. Карло не хотел зря обнадеживать ее.

— Позвонили из больницы. Мне надо осмотреть пациента, — соврал он.

— Тогда давай поторопимся.

— Я чувствую себя виноватым в том, что наш ленч закончился так быстро…

— Не говори глупостей! Ты нужен в больнице. Поехали…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Если бы дверь из комнаты отдыха в больнице не была приоткрыта, Даниэлла не услышала бы один весьма любопытный разговор, происходивший в коридоре. Но обстоятельства сложились именно так, и в результате день, начавшийся так мирно и спокойно, завершился весьма бурно…

Сначала Даниэлла не прислушивалась к тихому разговору, шедшему на итальянском языке, но факт, что говорившие довольно часто упоминали имя доктора Росси, привлек ее внимание, особенно когда в потоке речи ей удалось разобрать la donna americana и ristorante Lorenzo. В полном смятении она, хромая, пересекла комнату и выглянула в коридор: у автомата с напитками, в десяти шагах от нее, стояли три молодых практиканта…

Одним из них был тот самый парень, которого Даниэлла видела в ресторане. Молодой человек что-то увлеченно рассказывал друзьям. Теперь у нее не осталось никаких сомнений в том, о чем именно идет речь! Оказывается, среди случайных свидетелей их страстного поцелуя был один нежелательный. Они с Карло стали объектом больничных сплетен. Интересно, сколько человек будет в курсе последних событий к концу дня? Сама мысль о том, что теперь их отношения будут обсуждать на каждом углу, заставила Даниэллу содрогнуться.

Но если она может просто забыть обо всем и уехать домой, то у Карло, увы, нет такой возможности — а значит, именно ему придется отвечать за их обоюдную слабость… Нет, этого нельзя допустить! Конечно, не в ее силах повернуть время вспять и исправить нанесенный ему вред, но по крайней мере она может попытаться остановить поток сплетен в его адрес. Черпая силы в праведном негодовании, Даниэлла распахнула дверь и решительно вышла в коридор. Гнев, плескавшийся в ее зеленых глазах, мгновенно стер глупые улыбочки с лиц практикантов.

— Кто-нибудь из вас говорит по-английски? холодно поинтересовалась она.

— Si, — запнувшись, ответил один из них. — Немного…

— Я очень этому рада… — Даниэлла подошла ближе, чтобы прочитать его имя на карточке, доктор Пудду, — и повернулась к остальным:

— А как насчет вас, господа?

— Я тоже немного знаю английский язык, — признался доктор Эспозито.

— А вы почему молчите, доктор Галло? — обратилась она к главному сплетнику, который избегал смотреть ей прямо в глаза. — Неужели испугались?

— Нет, синьорина, — пробормотал он. — Мы все желаем вам скорейшего выздоровления. Пострадать в результате несчастного случая… — и тут, окончательно смутившись, молодой человек замолчал.

— Вы знаете, кто я, доктор Галло?

— Да, синьорина Блейк.

— Тогда вы, разумеется, в курсе, что доктор Росси — мой лечащий врач.

После этих слов бедняга стал белым как полотно.

— Вы поняли, о чем я тут рассказывал, синьорина? — рискнул поинтересоваться Галло.

— Во всяком случае, достаточно, чтобы доставить вам троим серьезные неприятности, — прямо ответила она.

Реакция на ее угрозу последовала незамедлительно: молодые люди стали растерянно переминаться с ноги на ногу, бросая друг на друга обреченные взгляды. Такая трогательная сцена просто не могла не смягчить сердце Даниэллы. В конце концов, молоденький доктор Галло никогда не стал бы распускать слухи, если бы они с Карло сами не дали ему отличный повод, целуясь на глазах у стольких свидетелей!

— Полагаю, мы все можем идти по своим делам, мастерски выдержав драматическую паузу, сказала она. — Но помните: если сплетни будут и дальше распространяться по больнице, я обязательно сообщу доктору Росси, кто во всем виноват.

— Этого не случится, синьорина, — клятвенно пообещал Галло.

— Что ж, тогда проблему можно считать исчерпанной…

Все трое облегченно вздохнули.

— Grazie, синьорина! — с этими словами молодые люди поспешили дальше по коридору.

Не успели они скрыться из виду, как появился Карло Росси. По выражению его лица девушка сразу поняла, что его беспокоит нечто более важное, чем длинные языки практикантов.

— Есть новости, Даниэлла, — подходя, сообщил он. — Похоже, состояние твоего отца изменилось…

— К лучшему? — с тревогой заглядывая ему в глаза, спросила она.

— Он несколько раз ненадолго открывал глаза.

— Это хороший знак, не так ли?

Карло не спешил отвечать на ее вопрос. Он молча отвел девушку обратно в комнату отдыха и, сев рядом с ней на диван, наконец сообщил некоторые подробности.

— Я настроен оптимистически и рассчитываю, что скоро мы увидим дальнейшие позитивные признаки. В то же время мне не хотелось бы зря обнадеживать тебя. Выход из комы — очень медленный процесс, который для одних больных заканчивается успешно, а для других…

— Если я тебя правильно поняла, существует вероятность того, что мой отец научится открывать и закрывать глаза — и на этом его выздоровление зайдет в тупик?

— Это только одна сторона медали. Вполне возможно, что позитивные изменения в состоянии Алана Блейка будут прогрессировать — и в конце концов он выйдет из комы. Однако это лишь мои предположения… — Он сжал ее ладонь в своей, и тут Даниэлла по-настоящему испугалась, что сейчас услышит самое страшное. — При нашей первой встрече я объяснил тебе, что повреждение черепа может привести к параличу. Так вот, Даниэлла, ты должна быть готова к этому, потому что, когда твой отец обо всем узнает, ему будет очень трудно смириться с суровой реальностью…

— Разумеется! Разве можно отнестись к подобной новости как-то иначе?

— Некоторым людям вполне по силам такое испытание, но таких очень мало… — согласился Карло. — Кроме того, Алан Блейк наверняка будет вымещать свою боль и растерянность на тебе. Мне довольно часто приходится видеть душераздирающие сцены, когда парализованный больной отталкивает самых близких ему людей, наказывая их и себя за то, что не может двигаться.

— Я давно привыкла к такому обращению с его стороны и, если придется, все выдержу. Когда я смогу его увидеть?

— Прямо сейчас. Я пришел, чтобы проводить тебя к нему, — с этими словами он помог ей встать. Кстати, почему ты гуляла по коридору?

— Разминала ноги, — беззаботно ответила она.

— А если бы ты упала и тем самым усугубила собственное состояние, что тогда?

— Но ведь этого не случилось. Трость прекрасно помогает мне двигаться, лодыжка заживает и почти не болит, так что…

— Предоставь мне судить о твоем здоровье, Даниэлла, — строго заметил Карло. — Не забывай, что я все еще твой лечащий врач! После того как ты навестишь своего отца, я еще раз осмотрю тебя.

После его поцелуев каждое прикосновение Карло казалось ей невольной провокацией. Нет, она не сможет сидеть перед ним с обнаженной грудью.

Любая женщина задрожит от страсти, когда его ловкие пальцы начнут осторожно ощупывать ее ребра, потом уверенно заскользят вверх-вниз, заставляя ее тело напрячься до предела. А каких невероятных усилий ей стоит сдерживать рвущийся наружу стон наслаждения!

— Вот мы и пришли, — сообщил он, открывая двойные двери в отделение интенсивной терапии. Советую не ждать от него слишком многого. В первый момент тебе может показаться, что ничего не изменилось, но на самом деле это не так.

На первый взгляд ее отец остался точно таким же, каким она его видела несколько дней назад, во время своего последнего посещения, но, подойдя ближе и приглядевшись, она заметила, что его веки чуть вздрагивают, как будто он задремал.

— Поговори с ним, — шепотом предложил Карло в ответ на ее невысказанный вопрос. — Назови его по имени, дай знать, что ты рядом. Возможно, он услышит тебя, пусть и не сможет ответить.

Даниэлла мучительно размышляла, что бы такое сказать отцу, и не находила верного решения.

Если бы сейчас на месте Алана Блейка лежала ее мать, она бы просто наклонилась и поцеловала ее в щеку, таким нехитрым способом выразив любовь и заботу о самом близком человеке. Ласковые слова, нежные прикосновения — все пошло бы в дело без всякого усилия с ее стороны. Но как ей вести себя с отцом?

Сделав еще один шаг, девушка неловко сказала:

— Привет, папа, это я — Даниэлла. Как ты себя чувствуешь?

Совершенно неожиданно его глаза широко распахнулись — и на секунду ей показалось, что он насмешливо смотрит на нее, словно говоря: «Только полный идиот может задать такой глупый вопрос человеку, подключенному к различным медицинским аппаратам и полностью лишенному чувства собственного достоинства. Ну и как я себя чувствую, глупая?»

Отдавая себе отчет в том, что сморозила очевидную глупость, Даниэлла обратилась за помощью к Карло. Доктор Росси, прекрасно понимая ее состояние, положил руку ей на плечо и мягко сказал:

— Не смущайся. Поговори с ним о самых обыденных вещах: например, о погоде или ленче в ресторане Лоренцо. Если понадоблюсь, я в коридоре…

Когда дверь палаты бесшумно захлопнулась, девушка вновь повернулась к отцу.

— Я рада быть здесь, папа, — сказала она, беря его за руку. — Я останусь с тобой до тех пор, пока ты нуждаешься во мне: мама бы этого хотела…

Алан Блейк опять моргнул в ответ на ее последние слова. А может, ей только показалось? Нет, это произошло на самом деле! Кроме того, на долю секунды его пальцы дрогнули, а потом, словно устав от разговора, он закрыл глаза.

— Мне жаль, что ты прикован к постели, — прошептала Даниэлла. — Могу себе представить, как ты ненавидишь свое теперешнее состояние, папа… Не сдавайся, борись — и ты обязательно выиграешь эту битву! — Подчиняясь внезапному порыву, она наклонилась и поцеловала его в щеку. Сейчас мне надо уйти, но завтра я вернусь и принесу CD-диски с твоими любимыми операми.

Карло Росси и раньше был свидетелем множества личных трагедий, но с такой ситуацией, как у Даниэллы Блейк, ему никогда еще не приходилось сталкиваться. Разумная молодая женщина не умеет общаться с собственным отцом, потому что, судя по ее рассказам, они абсолютно несовместимы!

Какой одинокой она была в детстве, и сколько чудесных мгновений упустил Алан Блейк, отказавшись принимать участие в жизни своего единственного ребенка! У Карло просто в голове не укладывалось, как этот человек мог так поступить. С тех пор как умерла Карина, сам он жил только ради дочери. Анита стала для него всем: солнечным светом и звездами в ночи.

А потом в его жизни появилась Даниэлла очень привлекательная, но на редкость неприступная молодая женщина, мгновенно заинтриговавшая его. Спустя какое-то время он понял, что за маской равнодушия скрываются глубокие душевные раны, и смог увидеть трогательные стороны ее характера, покорившие его раз и навсегда. Карло уже очень давно не испытывал ничего подобного. Другие красивые и безотказные женщины, с которыми он встречался после смерти любимой жены, остались в его памяти лишь яркими вспышками в череде трудовых будней нейрохирурга.

А Даниэлла Блейк, не прилагая никаких усилий, быстро стала неотъемлемой частью его жизни, днем и ночью пробуждая в нем первобытные инстинкты и желания.

Карло Росси нервно мерил шагами коридор, готовый в любой момент прийти Даниэлле на помощь. Наконец она вышла из палаты. Но вместо того, чтобы подойти к нему, девушка прижалась лбом к прохладной стене и замерла. По коридору то и дело проходили больные, медсестры, врачи и Карло совершенно растерялся, не зная, что делать. О его симпатии к Даниэлле наверняка уже всем известно, а значит, дальше притворяться просто глупо, но, с другой стороны, как главврач, он должен строго соблюдать установленные в больнице правила, показывая положительный пример подчиненным…

Карло и не заметил, как к нему подошла Зара Брунелли.

— Надеюсь, ты не попадешься на этот трюк, прошептала она. — На самом деле синьорина Блейк не настолько уязвима, какой хочет казаться, это всего лишь умело разыгранный спектакль. И мотивы ее поступка очевидны. Действительно, почему бы не использовать трагедию себе на пользу?

— Что ты такое говоришь? — Доктор Росси с большим трудом скрыл негодование за ледяным спокойствием. — Неужели ты думаешь, что Даниэлла равнодушна к тому, что происходит с ее отцом?

— Признаю, она играет свою роль очень убедительно. Но вспомни, сколько времени прошло, прежде чем эта «преданная дочь» оказалась у постели больного родителя? Конечно, после несчастного случая у нее повреждена лодыжка и остались синяки, но синьорина Блейк больше не нуждается в том, чтобы ты или я прыгали вокруг: согласись, ее здоровье сейчас вне опасности. Зачем попусту драматизировать?

Карло изо всех сил старался оставаться спокойным:

— Никогда не думал, что тебе чуждо чувство сострадания, Зара…

— Поверь: я, как и ты, умею сочувствовать людям, — уверенно парировала она. — Но между нами есть существенное различие. Помогать тем, кто в этом действительно нуждается, — вот мой девиз. А ты растрачиваешь эмоции на женщину, которая этого не стоит. Ее единственная цель — максимально использовать сложившуюся ситуацию! — Доктор Брунелли перевела дыхание и продолжила: Откровенно говоря, ты идешь по краю пропасти, Карло, и сам же усугубляешь свое положение: медперсонал все замечает и сплетни распространяются по больнице со скоростью лесного пожара…

— Мы уже это обсуждали, Зара. И я больше не склонен откровенничать с тобой на эту тему, — резко ответил он. — Спасая мою единственную дочь, Даниэлла Блейк подвергла свою жизнь смертельной опасности! Естественно что я в неоплатном долгу перед ней.

— С этим никто не спорит, но существует множество других способов отблагодарить человека, чем тот, который выбрал ты…

Краем глаза Карло заметил, что Даниэлла, справившись с чувствами, медленно пошла по коридору. Дойдя до его конца, она попыталась открыть дверь.

Кивнув в ее сторону, Карло сказал Заре:

— Как ты думаешь, могу ли я — врач, дававший клятву Гиппократа, — бросить одного из своих пациентов на произвол судьбы в незнакомом городе, где у нее нет ни родных, ни друзей, способных позаботиться об ее здоровье?

Зара Брунелли с шумом захлопнула блокнот.

— У меня просто нет слов!

— Вот и не трать зря драгоценное время, а лучше направь нерастраченную энергию на пациентов, которые в ней особенно нуждаются!

Карие глаза ассистента доктора Росси удивленно распахнулись.

— Впервые за столько лет совместной работы ты говоришь со мной так неуважительно и резко.

Удивительно, как быстро эта женщина настроила тебя против верного друга и коллеги! Она околдовала тебя, Карло!

Он знал, где искать Даниэллу, и не ошибся: она стояла у окна в приемной и о чем-то размышляла.

Услышав его шаги, девушка обернулась — и по знакомой маске равнодушия, застывшей на ее лице, Карло сразу понял: случилось нечто непредвиденное.

— Я рада, что ты здесь, — сообщила она. — Нам нужно поговорить…

— А разговор может подождать, пока я осмотрю тебя?

— Нет. Этот вопрос нужно решить немедленно.

Карло закрыл за собой дверь, чтобы им никто не мешал, и подошел к окну:

— Я слушаю…

Спокойный уверенный взгляд его серых глаз, казалось, смутил ее. Стараясь не смотреть на него, Даниэлла нервно теребила пальцами ремешок наручных часов.

— Думаю, мне следует жить в другом месте. Если я останусь в твоем доме, ситуация будет только усугубляться… Кое-кто очень недоволен происходящим.

— Ты имеешь в виду Зару?

— Да, помимо прочих, — поколебавшись, кивнула Даниэлла. — Я видела, как вы разговаривали… на повышенных тонах. Обо мне, не так ли?

— Даниэлла, я…

— Бесполезно отрицать очевидное. Я уже в курсе того, как именно доктор Брунелли относится к тому, что я живу в твоем доме.

— Ты говоришь так, словно мы спим в одной постели.

— Судя по тому, как реагируют окружающие, так оно и есть.

— Зара что-то сказала тебе?

— В субботу вечером она ясно дала мне понять, что тебя мучает чувство вины за то, что со мной произошло. Кроме того, она особенно подчеркнула, что тебе необходимо беречь репутацию, а, пригласив домой пациентку, ты рискуешь быть обвиненным в пренебрежении профессиональной этикой.

Даниэлла остановилась, чтобы перевести дыхание, и Карло мгновенно перехватил инициативу:

— Надеюсь, дорогая, ты позволишь мне высказаться?

— Пожалуйста, но учти, что лесть не заставит меня передумать.

— Я полностью с тобой согласен. И в отношении Зары Брунелли тоже.

Пора решить эту проблему раз и навсегда.

— Наконец-то мы пришли к согласию, — удрученно пробормотала Даниэлла.

— Полному, — бодро кивнул он. — Кроме того, я уже предпринял кое-какие необходимые шаги, чтобы исправить это досадное недоразумение…

Загадочно улыбнувшись, Карло Росси привел Даниэллу к дверям отделения реанимации, где сегодня дежурил Джино Феррари.

— Отныне синьорина Блейк — ваша подопечная, доктор, — сообщил он другу, когда тот вышел ему навстречу. — Она утверждает, что чувствует себя гораздо лучше и может передвигаться без посторонней помощи. Убедитесь, так ли это на самом деле.

— Разумеется, доктор Росси. — Если Джино и был удивлен, то не подал виду.

— Прекрасно. Тогда я ухожу…

— Вы уходите? — удивленно переспросила Даниэлла, не совсем понимая, что происходит.

— А почему бы и нет? — невозмутимо ответил Карло. — Меня ждут другие пациенты, синьорина, а поскольку вы не являетесь одной из них, я вам больше не нужен. Не волнуйтесь, вы остаетесь в надежных руках. Доктор Феррари — один из лучших специалистов.

— Но.., но…

— Никаких «но», синьорина Блейк. Мои дела не займут много времени, и, как только доктор Феррари закончит осмотр, я, как и обещал, отвезу вас за вещами в полицейский участок. Есть возражения?

Даниэлла отрицательно покачала головой. Воспользовавшись тем, что Джино кто-то отвлек, Карло прошептал ей на ухо:

— Гляди веселее, дорогая. Я делаю только то, что ты хотела, — решаю нашу проблему.

— Ума не приложу, почему ты такой довольный, Карло, — заметила Даниэлла час спустя, когда они выехали из ворот больницы. — Ты ловко передал меня с рук на руки доктору Феррари, но это не меняет положение вещей.

— Напротив, — бодро возразил он. — Теперь мы с тобой просто знакомые — и ты имеешь полное право гостить у меня дома.

— Ничего подобного! Люди будут продолжать сплетничать о нас…

— Меня это не волнует…

— А вот меня волнует! Итак, завтра же я переезжаю в отель. Вопрос закрыт!

Карло возвел глаза к небу, умоляя даровать ему терпение:

— Прислушайся к тому, что подсказывает тебе здравый смысл, Даниэлла. Ты пока не в состоянии о себе позаботиться.

— Замечательная отговорка, Карло. Сам придумал? — усмехнулась она.

— Почему ты так упрямишься? Поверь, мною руководят только благие намерения…

— Кстати, ты должен знать, что эта неприятная история началась с ленча у Лоренцо.

— Не понимаю. Мы решили перекусить. Что в этом плохого?

— Там ты поцеловал меня…

— Это было очень волнующе… Но при чем тут больничные сплетни?

— Так уж случилось, что именно сегодня утром среди немногочисленных посетителей ресторана оказался студент-практикант из известного тебе медицинского учреждения…

Карло удивленно приподнял бровь:

— Неужели мои практиканты могут себе позволить посещать заведение Лоренцо? Должно быть, я слишком много им плачу!

— Шутки в сторону, Карло! — охладила его пыл Даниэлла. — Помнишь, я говорила о молодом человеке, который сидел за тобой вместе со своими родителями? Так вот, он прекрасно видел, как ты меня поцеловал, и, вернувшись в больницу, рассказал обо всем друзьям.

— Назови мне его имя. Я с ним разберусь.

— В этом нет необходимости, все уже улажено.

Однако то, что происходит между нами…

— Что именно? — мягко поинтересовался Карло, бросив на нее быстрый взгляд.

— Прошу, будь серьезнее! Если вся больница начнет обсуждать наши отношения, даже ты не сможешь остановить бесконечные сплетни…

— Я знаю своих подчиненных. В любом случае им это скоро надоест — и мы с тобой отойдем на второй план, — он ободряюще погладил ее по руке. Не волнуйся. В конце концов, все прекрасно понимают, что даже у великого Карло Росси есть личная жизнь вне стен больницы.

— А каково мне в данной ситуации? Думаешь приятно ловить на себе колкие взгляды твоих коллег, которые наверняка считают меня стервой, бросающей тень на безупречную репутацию босса?

Карло остановил машину на обочине и нежно погладил девушку по щеке.

— Ты совсем не похожа на стерву, дорогая; Кто угодно, только не ты…

В следующее мгновение он скользнул рукой по ее волосам — и их губы замерли в опасной близости друг от друга.

— Прекрати! — возразила она, правда без особенного энтузиазма, а ее руки тем временем обняли его за шею.

— Эта ситуация касается не только тебя или меня, но и нас обоих. Давно пора перестать сопротивляться и, как говорится, посмотреть правде в глаза…

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

— Как ты себе это представляешь? — робко спросила Даниэлла.

— Для начала давай сделаем вот что… — с этими словами, не давая ей опомниться, Карло припал к ее губам.

Поцелуй становился все более требовательным, притупляя боль и вызывая легкое головокружение…

— Как это.., поможет делу? Не понимаю, — заметила она, отрываясь от него и с трудом переводя дыхание. — Ведь именно поцелуй доставил нам столько неприятностей.

— Дело в том, моя дорогая, что во время ленча мы привлекли к себе нежелательное внимание дерзкого практиканта. Теперь будем действовать иначе: стоит нам объявить о помолвке — и досадные сплетни сразу прекратятся.

— Объявить о помолвке? — не веря своим ушам, выдохнула она.

— Мы просто притворимся. Un intervallo piacevole — приятное и, главное, ни к чему не обязывающее развлечение для нас обоих, — поспешно объяснил он.

Даниэлла не знала, что и думать. С одной стороны, она не хотела участвовать в этой сомнительной авантюре, но, с другой, ей уже порядком надоели косые взгляды и улыбочки сотрудников больницы.

— Ничего не получится, Карло. Ты все еще лечащий врач моего отца.

— Ну и что? — беззаботно откликнулся он, ласково перебирая пальцами ее золотистые локоны. Его здоровье с тобой никак не связано.

— Очень немногие люди посмотрят на это именно так. Кроме того, твой план отнюдь не идеален, он не выдерживает даже самой незначительной критики…

— Напротив, — мягко возразил Карло. — Все очень логично: в больнице я — как лечащий врач твоего отца и официальное лицо — обращаюсь к тебе на «вы», а за пределами больничных стен мы как жених и невеста — имеем полное право наслаждаться обществом друг друга, не опасаясь возмездия.

— Ты не учел тот факт, что нам придется… — совершенно потеряв голову от его прикосновений, она едва не сказала: «заниматься сексом», но вовремя спохватилась:

— ..спать в одной постели. А как же Анита: что она подумает о нас? Мы не можем не уважать ее чувства!

— Разумеется. За кого ты меня принимаешь? Я хороший отец! Но и ты должна довериться мне: я смогу защитить вас обоих.

Если бы сейчас на месте Карло оказался кто-нибудь другой, Даниэлла рассмеялась бы ему в лицо. Она, как и любая женщина, знала, что мужчине, которого едва знаешь, доверять нельзя.

— Итак, Даниэлла: каков твой ответ?

— Я.., согласна, — вот и все, что она смогла сказать.

— Замечательно… — мечтательно протянул он. Надеюсь, ты не дашь мне пощечину, если я тебя снова поцелую?

— Я давно жду этого, Карло!

Его смех подействовал на нее не хуже игристого шампанского. Даниэлла закрыла глаза и замерла в ожидании неповторимых, волнующих ощущений. Когда его губы и язык начали дразнить и требовать отклика, она без колебаний доверилась своим желаниям, решив наслаждаться моментом, как бы далеко это ни зашло…

Неожиданно раздался визг шин, пронзительный гудок — и какой-то автомобиль промчался мимо. Карло Росси неохотно отпрянул назад и виновато улыбнулся:

— Похоже, мне напоминают, что я неудачно припарковался. Придется нам ненадолго отложить выполнение задуманной диверсии.

— Ты прав. Нам давно пора быть в полицейском участке, — согласилась Даниэлла, чувствуя горькое разочарование при мысли, что он так быстро вернулся к реальности, в то время как она сама все еще витает в облаках.

— И, если это дело не займет много времени, мы как раз успеем забрать Аниту из школы. — Мельком взглянув на нее, Карло завел мотор. — Ты не возражаешь?

— Нет, конечно! — с энтузиазмом воскликнула девушка. — Я люблю проводить с ней время.

— Неудивительно, что ты ей тоже очень нравишься. Со дня смерти матери ни одна женщина не проявляла столько заботы и внимания по отношению к ней…

— Как ты можешь так говорить! Саландрия обожает твою дочь.

— Да, но ты больше подходишь на роль матери.

По возрасту, я имею в виду.

— А разве у нее нет друзей, оказавшихся в похожей ситуации? — спросила она первое, что пришло в голову.

— Потерявших мать? — не понял Карло. — К счастью для них, нет.

— Честно говоря, я подумала о разведенных родителях…

— У детей, посещающих католические школы, как правило, крепкие семьи, потому что развод не приветствуется по религиозным соображениям.

— Разумеется, — быстро ответила Даниэлла, чувствуя себя очень неловко. — И как я могла спросить такую глупость…

— Ничего страшного. Мы ведь никогда не затрагивали эту тему. Откуда ты могла знать? — успокоил ее Карло, потом какое-то время молча вел машину и вдруг заговорил совсем о другом:

— Карина мечтала о том, чтобы в ее родном городе появилась больница, и я выполнил это желание. Жена не хотела, чтобы Анита росла в большом современном городе, где так много опасностей. И вот теперь моя девочка занимается в La Scuola Privata di Santa Elisabetta — там, где в детстве училась ее мать. Монахини очень добры к ней. Я уверен, что где-то там, на небесах, Карина наблюдает за ее успехами и радуется…

Слушая его, Даниэлла с каждым словом все яснее понимала, что Карло Росси никогда не забудет жену: он будет вспоминать о ней постоянно. Анита невольно будет напоминать ему о пережитом горе — а значит, Карина навсегда останется в его памяти.

— Ты такая тихая и задумчивая. Что-то случилось?

— Я размышляла о том, как повезло Аните иметь такого замечательного отца, как ты…

— Вот мы и на месте, — сказал Карло припарковывая машину. — Чтобы забрать вещи, тебе необходимо их опознать и поставить подпись. Думаю, вся процедура займет несколько минут. Идем!

На самом деле все оказалось гораздо сложнее.

Даниэлле пришлось составить список украденных вещей, потому что ее сумочка была пуста.

— Честно говоря, я плохо помню, что именно там лежало. Деньги, кредитные карточки, косметичка, носовой платок и, кажется, расческа.., бормотала она, снова и снова просматривая перечень вещей.

— А как насчет драгоценностей, синьорина Блейк? — подсказал пожилой полицейский.

— Я не брала с собой украшения.

— Тогда, может быть, документы?

— Боже мой, конечно! Билеты на самолет и паспорт… — Даниэлла повернулась к Карло. — А еще фотография мамы! Моя любимая! Я надеялась, что отцу станет лучше, когда он увидит этот снимок…

— Посмотри на случившееся с другой стороны, обнимая ее за плечи, посоветовал он. — По крайней мере тебе вернули CD-диски и плеер.

— Очень странно, — заметила она, безуспешно пытаясь убрать вещи обратно в сумочку. — Почему вор обратил внимание на кошелек, в котором почти не осталось наличных, вместо того чтобы выгодно перепродать мои покупки?

— Сразу видно, синьорина, что вы неопытный путешественник, — вмешался в разговор офицер. — Во многих странах мира существует так называемый черный рынок кредитных карточек и паспортов.

Примите мой совет: во время поездок будьте бдительны, чтобы опять не стать жертвой карманников.

— Билеты на самолет, паспорт, деньги и кредитки лежали в секретном кармашке на молнии, — озадаченно протянула Даниэлла. — Приехав сюда, я была уверена, что в таком маленьком городе мне нечего опасаться…

— Увы, в том, что касается мелких краж, Галанио немногим лучше, чем любой другой населенный пункт на географической карте, синьорина, строго посмотрел на нее пожилой офицер. — Теперь вам придется связаться с американским посольством в Милане, чтобы получить временные документы.

— То, что я сегодня узнала, выходит за рамки твоей теории о видимых преимуществах жизни в небольших городах, — мрачно заметила она, когда они сели в машину.

Карло решил не усложнять ситуацию и, пропустив ее комментарий мимо ушей, незаметно сменил тему разговора:

— Надеюсь, у тебя есть копия любимой фотографии?

— Слава богу, дома остался негатив.

— Тогда нет причин быть такой удрученной, дорогая! — бодро воскликнул он. — Все остальное можно восстановить или заменить.

— А мне что прикажешь делать до того, как это случится? Стоять на углу и просить милостыню?

У меня нет ничего, кроме одежды…

— Я не дам тебе умереть от голода.

— Ты не обязан обо мне заботиться, Карло. Полагаю, я уже достаточно взрослая! Боже, какой глупой я была все это время! — Даниэлла закрыла лицо руками и тут же безвольно уронила их на колени.

— Ошибаешься. Ты поступала так, как считала нужным.

— Бесполезно меня успокаивать, — ответила она, с трудом сдерживая рвущиеся наружу слезы и гадая, какие еще неприятности ждут ее впереди.

— И все-таки я попытаюсь, — мягко возразил он. Прилетев в Галанио, ты беспокоилась только об отце, а потом совершенно неожиданно сама оказалась в критической ситуации: несчастный случай на дороге — и дальнейшее развитие событий абсолютно непредсказуемо! Я прекрасно понимаю, что ты тогда чувствовала, но, прошу, не надо винить себя во всех неудачах. Если кто и несет ответственность за все случившееся, то только я один: ты рисковала жизнью, чтобы спаси Аниту…

— Я виновата в том, что пропал паспорт, — угрюмо пробормотала она, не слушая его. — Офицер был прав: мне следовало быть осмотрительной и оставить его в номере.

— Ах, паспорт! — вспылил Карло. — Разве можно расстраиваться из-за такого пустяка? Эту проблему очень легко решить: в среду я работаю полдня, и мы с тобой обязательно съездим в Милан и зайдем в американское посольство. Что же касается денег, то я готов…

— Нет, ты не должен! — воскликнула Даниэлла. Твою помощь невозможно переоценить, и поэтому я никогда не возьму от тебя деньги!

— Тише! — Он нежно, но решительно зажал ей рот рукой. — Я просто хотел одолжить тебе необходимую сумму. Не волнуйся: когда твое социальное и финансовое положение снова станет стабильным, ты вернешь мне долг. Уверен, на моем месте ты поступила бы точно так же.

— Не стану этого отрицать…

— Разумеется. Как говорится, друг познается в беде. А мы ведь хорошие друзья, не так ли?

— Да, — отрывисто бросила Даниэлла, захлопывая дверцу.

Ей вдруг стало особенно горько при мысли, что они навсегда останутся просто друзьями. И даже если случится чудо и их отношения перерастут в нечто большее, Карло Росси наверняка ограничится приятным и, главное, ни к чему не обязывающим развлечением. Надо отдать ему должное: он никогда не делал из этого тайны. Но как она могла согласиться на его условия?

— Вот и прекрасно, — Карло бросил взгляд на часы. — Не будем тратить драгоценное время на пустые споры. Мы должны поторопиться, если хотим забрать Аниту из школы вовремя.

Они оказались у ворот монастыря удивительно быстро. Едва Карло остановил свой «ламборджини», как Даниэлла увидела жизнеутверждающую картину: девочки разных возрастов — от пяти до десяти лет — веселой гурьбой выбегают из представительного здания школы.

— Вот она! — радостно воскликнул Карло, выходя из машины, и со счастливой улыбкой заключил дочь в объятия.

И снова зависть тайком прокралась в ее сердце: как же Аните повезло с отцом! Карло смотрит на нее с обожанием — и девочка ни на секунду не сомневается в его любви и преданности. Такая трогательная привязанность друг к другу помогла им пережить горькую, невосполнимую потерю жены и матери….

— Даниэлла! — взвизгнув от радости, девочка открыла дверцу машины со стороны пассажирского сиденья. — Пойдем, я покажу тебе свой класс и познакомлю с учительницей. Ну, пожалуйста!

— В другой раз, — вмешался Карло. — Не забывай, что наша гостья, в отличие от тебя, еще не совсем здорова, и ей до сих пор больно выходить из машины и садиться обратно…

— А ты придешь ко мне в школу, когда поправишься?

— С большим удовольствием, милая, — улыбнулась Даниэлла, не в силах огорчать такое очаровательное создание.

— Тогда я буду терпеливо ожидающим, — кивнула она, довольная ответом.

— Дорогая, ты сделала ошибку, — заметил идеальный отец, сажая дочь в машину.

— Какую?

— «Я буду терпеливо ждать» — вот как правильно звучит это английское предложение. Запомни, пожалуйста.

Анита несколько раз повторила каждое слово и вдруг поинтересовалась дрогнувшим голосом:

— А что будет, если Даниэлла уедет домой раньше, чем поправится?

Карло Росси сел за руль и бросил многозначительный взгляд в сторону притихшей девушки, и она не могла не заметить, что искорки веселья, все это время плясавшие в его серых глазах, пропали без следа, уступив место страстным намекам.

— В любом случае пока синьорина останется с нами, дорогая, — спокойно пообещал он. — К сожалению, ее отец еще не скоро придет в себя…

— А вдруг она соскучится по дому и устанет ждать, папа?

Даниэлла молчала.

— Не волнуйся: мы обязательно что-нибудь придумаем, чтобы ей не было скучно. Не так ли, синьорина Блейк?

— Как скажете, доктор Росси, — сдержанно ответила она, чувствуя, как в глубине души растет и набирает силу ликование.

Небо никогда еще не было таким голубым и приветливым, а трава — такой зеленой и мягкой!

Самый красивый мужчина на свете смотрит на нее, как на женщину, достойную любви королей.

Боже, что с ней происходит! Ее отец в коме и, возможно, уже никогда не выйдет из этого состояния. Она находится за тысячи миль от друзей и знакомых. Поврежденные ребра и лодыжка постоянно дают о себе знать. Вор-карманник стащил ее кошелек, кредитные карточки, паспорт и даже расческу. Но все эти проблемы, казалось, остались далеко в прошлом, ничто не мешало Даниэлле думать о его сильных руках, требовательных поцелуях и ласках! Этому есть только одно объяснение: она либо влюбилась, либо сошла с ума.

Смотря в зеркало заднего вида, Карло обратился к дочери:

— Расскажи нам, дорогая, как прошел день, что тебе понравилось больше всего…

— Я очень рада, что вы с Даниэллой заехали за мной! Я чувствую себя совсем как мои друзья, за которыми часто приезжают и папы, и мамы. А раньше меня встречала только Саландрия…

— Знаю, малышка. Но и ты должна меня понять: я все время занят на работе, помогаю больным людям…

— Конечно, конечно! — просияла Анита. — Но я так рада, что сегодня все по-другому!

Искренняя радость девочки не могла не тронуть Даниэллу, и она, широко улыбнувшись, предложила:

— Когда я смогу самостоятельно передвигаться на большие расстояния, то обязательно встречу тебя у ворот парка. Договорились, милая?

— Si! — Девочка была в восторге. — Мне бы этого очень хотелось. Можно, папа?

— Посмотрим. Не забывай, дорогая, что рано или поздно синьорина Блейк уедет от нас…

Интересно, к кому конкретно он обращается?

Неужели опять намекает, что Даниэлле не стоит придавать большого значения их обоюдному флирту и рассчитывать на долгие отношения? Ясное голубое небо вдруг покрылось облаками, спрятав от нее ласковое солнце…

Вечером Карло уехал в больницу по срочному вызову, а когда через час вернулся домой и узнал, что Даниэлла уже отправилась спать, то, конечно же, решил выяснить, как она себя чувствует.

— О! — воскликнула она, открыв дверь на его вежливый стук. — Ты уже вернулся…

— Похоже, тебя удивил мой приход, — Карло решил немного подразнить ее. — Ты ждала другого мужчину?

— Кого угодно, только не тебя, — согласилась она, как ему показалось, довольно надменно. — Мы ведь уже договорились: никаких проделок в доме!

— Проделок? — Прислонившись спиной к косяку, держа руки в карманах, он несколько секунд молча рассматривал стоящее перед ним трогательное создание в просторной шелковой пижаме без малейших следов косметики на лице и наконец спросил:

— Что ты имеешь в виду? Это английское слово мне не знакомо.

— Оно означает «заниматься всякими пустяками», — объяснила Даниэлла, избегая смотреть ему прямо в глаза.

— Интимные отношения тоже входят в эту категорию?

— Наверное, если ты так считаешь, Карло…

— Знаешь, я привык называть вещи своими именами! — вспылил он. — Зачем искажать правду ради призрачной возможности провести кого-то? Интимные отношения — это отнюдь не «проделки» и не «пустяки»! Кстати, я пришел сюда только для того, чтобы узнать, как у тебя дела, вот и все…

Чувствуя себя виноватой, Даниэлла набралась смелости и не отвела взгляда. Она начала сбивчиво извиняться, и в ее глазах заблестели слезы. Разумеется, такая сцена не могла не растрогать Карло: подбородок задрожал, рискуя выдать обуревавшие его эмоции. Полный раскаяния, подчиняясь внезапному порыву, он обнял ее:

— Здесь что-то не так. Доверься мне, позволь помочь тебе…

— Все в порядке, правда. Просто сегодня произошло, пожалуй, слишком много событий, по крайней мере для меня…

— С этим трудно не согласиться, — каким-то неуловимым ласковым движением он заставил ее поднять голову и заглянул ей в глаза. — Вот что я скажу тебе, саrа. Если ты и дальше будешь смотреть на меня с такой грустью, мне придется нарушить обещание и поцеловать тебя прямо здесь. До твоей кровати всего несколько шагов, так что дальнейшее развитие событий предсказать несложно.

— Ты мог бы составлять любовные тесты для женских журналов, — чуть улыбнулась Даниэлла.

— Всему свое время, саrа. А сейчас пойдем в библиотеку и выпьем по бокалу бренди.

Она на секунду задумалась и кивнула:

— Хорошо. Дай мне пять минут, чтобы одеться…

— В этом нет необходимости. Ты не замерзнешь.

Саландрия уже разожгла там камин, чтобы прогнать затаившийся в углах холод. Поверь, это очень уютная комната.

— Но на мне только тапочки и пижама, — попыталась возразить она.

Карло подмигнул ей, залихватски закручивая несуществующий ус:

— Я заметил, la mia bella…

До этого момента Даниэлла видела лишь небольшую часть его особняка, находившуюся на первом этаже. Она, конечно, знала, что, поднявшись вверх по лестнице, можно увидеть пять спален, куда время от времени заглядывает Саландрия, очевидно, чтобы убраться там, а также уютный музыкальный салон, находящийся прямо над кухней. Но сейчас Карло вел девушку совсем в другую сторону. В конце холла, за двойными дверями обнаружилось еще одно крыло виллы — очевидно, очень старое.

Пол здесь был покрыт плиткой красного, синего и золотого цветов. На кое-где потрескавшихся стенах висели старинные и, насколько она могла судить, подлинные полотна. Стекла в окнах были толстые и неровные от времени. С потолка свисали не менее старинные люстры, правда с современными электрическими лампочками, стилизованными под традиционные свечи.

— Иди осторожно, — предупредил Карло, крепко держа ее за руку. — Пол местами отходит.

— Он очень красивый. Наверняка расписан вручную?

— Да. Жившие здесь монахи все делали сами: обжигали черепицу, украшали резьбой потолочные балки, белили стены известью. К сожалению, почти весь монастырь сгорел во второй половине восемнадцатого века, уцелела только эта пристройка. На протяжении ста с лишним лет ее использовали для самых разных нужд: здесь была церковная школа, дом бедного священника, музей и даже тюрьма…

— Хорошо, что стены не умеют говорить, — поежилась Даниэлла. — Иначе они поведали бы множество кровавых историй.

— Даже больше, чем ты думаешь, саrа. Например, во время Второй мировой войны здесь оборонялись местные партизаны. Когда ожесточенное сражение закончилось, здание пустовало в течение двадцати лет, постепенно приходя в упадок. В конце концов оно так обветшало, что монахи не стали восстанавливать его, сочтя это занятие слишком дорогостоящим…

В конце коридора обнаружилась еще одна дверь. Карло толкнул ее, и они оказались в библиотеке. Даниэлла не заметила здесь никаких архитектурных изысков, но ее взгляд невольно остановился на светлом шерстяном ковре, оживляющем грубый пол, на книжных шкафах со стеклянными дверцами, украшенными классическими витражами.

— Если верить историческим хроникам, раньше здесь располагалась трапезная монахов. А теперь это мое убежище, где я прячусь от всего остального мира и спокойно занимаюсь бумажными делами, которые не успел закончить в течение дня, Карло кивнул в сторону письменного стола, заваленного папками.

— Тогда тебе просто необходим помощник по административной работе.

— У меня уже есть такой человек — Беатриса. Ты видела ее, когда впервые пришла поговорить со мной об отце, помнишь? Помимо всего прочего, она составляет на компьютере банк данных пациентов больницы, значительно облегчая мне работу.

— И когда только ты успеваешь наслаждаться всем этим великолепием? — удивилась Даниэлла, опускаясь на стоящий сбоку от монументального старинного камина диван и непроизвольно откидываясь на мягкие, но удивительно удобные диванные подушки.

— Иногда получается выкроить часок, другой. А уж если удается, как сегодня, заманить сюда прекрасную женщину…

— И как часто это случается? — хитро сощурилась девушка.

— Довольно редко, — Карло налил им обоим брэнди и опустился рядом с ней на диван. — Честно говоря, ты вторая…

— Расскажи еще что-нибудь интересное о своем убежище, — попросила она, не позволяя мыслям о его будущих пассиях испортить себе настроение. Если городские власти решили не восстанавливать здание, то кто тогда это сделал?

— Пристройку и два акра земли купили бабушка и дедушка Карины: им очень нравился вид, открывающийся на озеро Комо. В детстве она играла здесь с друзьями в прятки. Заброшенное здание прекрасно подходило для этой цели. — Какое-то время он молча смаковал напиток, а потом вдруг сказал:

— Моя жена очень любила это место…

Карина, опять Карина! Похоже, ее дух витает повсюду, даже в трехсотлетнем здании. Неужели во всем доме не найдется ни одного уголка, который не напоминал бы ему об этой женщине? Устыдившись собственных мыслей, Даниэлла спросила:

— Поэтому ты решил поселиться именно здесь?

— Нет, все вышло случайно. Ее дед вынужден был продать землю. Когда же каменная кладка начала крошиться, угрожая обрушить потолочные балки на головы посетителям, новый хозяин пристройки решил опечатать разрушающееся здание.

Порой человеческое любопытство творит настоящие чудеса. Туристы, приезжающие в Галанио, были настолько заинтригованы его неожиданным поступком, что очень скоро это архитектурное творение появилось во всех путеводителях и рекламных буклетах, — Карло Росси неожиданно замолчал, задумавшись о чем-то своем. — К тому времени, когда мы с Кариной окончательно решили, что наша дочь будет расти в ее родном городе, этот участок земли снова продавался. Это был знак свыше. Я приобрел его и начал строить здесь виллу, а недалеко от нее заложил первый камень будущей больницы. Когда дом был готов, мы переехали…

— Ты проделал огромную работу, Карло! — восхитилась Даниэлла и, загнав опять проснувшуюся ревность как можно глубже в подсознание, совершенно искренне добавила:

— Жена гордилась бы тобой.

— Да, но она бы очень огорчилась, узнав, что колокольня простояла совсем недолго, — вздохнул он, прощаясь с воспоминаниями, и, загадочно улыбнувшись, заметил:

— Ума не приложу, зачем мы тратим драгоценное время на исторические беседы, когда обстановка располагает к несколько иным удовольствиям!..

— Неужели?

— И ты еще спрашиваешь, саrа mia! — Карло вольготно откинулся на мягкие подушки. — Я затеял этот разговор лишь для того, чтобы ненадолго отвлечься от такого непреодолимого соблазна, как ты…

— А я думала, что… — пробормотала Даниэлла, вдруг ощущая пугающую скованность во всем теле. — Ты же сам сказал, что нам не следует.., что это будет не правильно…

— А с какой целью я привел тебя в этот уединенный уголок, как считаешь?

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Теперь, когда настал решающий момент, новые ощущения удивили и испугали Даниэллу. Его поцелуй стал другим — не таким страстным, нежным и завораживающим, как раньше. Его серые глаза горели, в эту минуту он, конечно же, считал ее неповторимой и желанной!

Но сердце девушки бешено колотилось от страха: что будет, когда он увидит все недостатки ее обнаженного тела?

— Я.., я не готова к этому, — пробормотала она, не в силах справиться с нахлынувшими воспоминаниями.

— Зато я готов, wia саrа Даниэлла, — прошептал ей на ухо Карло, его мягкий бархатный голос обволакивал ее. — Я не стану торопить события и рисковать своим или твоим будущим. Не волнуйся, я принял все необходимые меры, чтобы ты не забеременела. В мире и так слишком много нежеланных детей…

А она мечтала стать матерью его ребенка! Эта мысль уже не раз приходила в голову Даниэлле.

— Ты согласна со мной? — вкрадчиво спросил он.

— Да, конечно. Вот только.., скажи мне: каковы твои истинные намерения?

— Иначе захлопнешь дверь спальни перед моим носом? Ты слишком долго испытывала мое терпение, саrа! Я хочу тебя с тех самых пор, как впервые увидел. Но если ты на самом деле не готова совершить этот важный шаг прямо сейчас, просто честно признайся. Не бойся, я никогда не возьму тебя силой! Занятие любовью должно доставлять удовольствие обоим партнерам.

— О, Карло! — прерывистым от волнения голосом воскликнула Даниэлла. — Ты прекрасно знаешь, что я тоже хочу тебя. Просто.., я боюсь обмануть твои ожидания.

— Почему ты так говоришь? Не понимаю.

— Ты должен знать, что я.., фригидна.

Брови Карлоа удивленно поползли вверх:

— Кто внушил тебе такую возмутительную глупость? Впрочем, я уже и сам догадался…

Опустив глаза, Даниэлла прошептала:

— Вот я и сказала тебе правду.

Прекрасно понимая, каких невероятных усилий ей стоило произнести эти слова, он нежно взял девушку за подбородок и заставил встретиться с ним взглядом:

— Посмотри на меня внимательно. Я не Том. Позволь мне доказать, насколько мы с ним разные…

Карло и раньше целовал и обнимал ее, но такого она никогда не испытывала! Время, казалось, остановилось, чтобы максимально продлить удовольствие. Его прикосновения становились все более уверенными и требовательными.

У нее было такое ощущение, словно теплый мед растекается по всему телу, заполняя каждую его клеточку. А его язык и руки вытворяли с ней просто невероятные вещи…

Его неразборчивое, чуть хриплое бормотание между поцелуями просто сводило ее с ума. Даниэлла упивалась этой музыкой страсти, жадно ловя каждый звук в гулкой уединенной комнате, особенно когда он переходил на итальянский язык.

Не понимая ни единого слова, она точно знала, что он обращается именно к ней: язык любви понятен всем…

Совершенно ошеломленная, Даниэлла забыла все, что сдерживало ее до сих пор, и не сопротивлялась, когда Карло стянул с нее пижаму, скользнул взглядом по обнаженной груди, животу, бедрам.. Напротив, девушка сама потянулась ему навстречу, скользя руками по белоснежной рубашке и чувствуя, как напрягается его мускулистая грудь.

Расстегнув несколько пуговиц, ее прохладные пальцы стали ласкать его торс. Испугавшись собственной смелости, Даниэлла хотела убрать руки, но Карло не позволил ей сделать это, пылко прижимая их к себе:

— Ah, si, cam mia! Si!

Откинувшись на спину, она позволила себе зайти немного дальше: ее пальцы взялись за ремень его брюк. Подчиняясь ее желанию, Карло легко скинул их и прижался к ней всем телом. Даниэлла беззастенчиво гладила его плечи и бедра — бронзовые в свете камина.

— Посмотри на меня, Даниэлла. Пожалуйста, назови меня по имени, — прошептал Карло Росси. — Ну же, саrа mia!

Да она была готова кричать его имя на весь свет! Мучительный стон блаженства сорвался с ее губ, вихрь неповторимых эмоций и ощущений закручивался все сильнее, угрожая свести ее с ума.

— Вот так, tesoro, правильно…

А потом они лежали, обнявшись, и Карло шептал ей на ухо что-то очень нежное, вытирая рукой дорожки слез на ее щеках. Даниэлла мечтала о том, чтобы он никогда не выпускал ее из своих объятий. Увидев его обнаженным, она впервые в жизни не испытала привычной неловкости или стыда: в тот миг Карло Росси казался ей самым красивым мужчиной на свете, ожившим греческим богом.

— Теперь я буду любить тебя очень медленно, саrа mia, — произнес он чуть хрипловатым голосом. — Я очень вынослив, и ты сейчас в этом убедишься. Если будет больно, сразу скажи мне. Твои ребра…

— Я совсем не думаю об этом, Карло, — глухо ответила она, привлекая его к себе. — Не знаю, смогу ли я доставить тебе хоть десятую долю испытанного мною блаженства…

В эту минуту Даниэлла свято верила, что он останется с ней навсегда. Горькое чувство одиночества исчезло без следа: все в ней кричало: «Я люблю его! Боже, я люблю его!»

— Скажи мне, саrа mia, ты по-прежнему считаешь себя фригидной? — поинтересовался Карло.

— Нет, теперь нет, — тихо прошептала Даниэлла. Но это только благодаря тебе, Карло, — мечтательно протянула она. — До встречи с тобой я едва ли знала, на что на самом деле способно мое тело…

— Всегда приятно работать с такой способной и податливой ученицей, — с этими словами он встал и подошел к камину, чтобы долить в ее стакан немного бренди.

Очень своевременный намек на то, что никаких «они жили долго и счастливо» у них просто быть не может. Способная ученица и талантливый преподаватель — вот предел их отношений. Но как бы ей ни было больно, сейчас она на все согласна…

Карло Росси проснулся от холода. За окном разгорался новый день. Огонь в камине давно погас, поэтому к утру в комнате стало довольно прохладно. Ничего не понимая спросонья, он вскинул левую руку, посмотрел на часы: 6.30. Менее чем через час он должен делать срочную операцию! Саландрия, должно быть, уже накрывает на стол. А он, в одной рубашке и трусах, лежит на диване в библиотеке рядом с полуобнаженной Даниэллой!

Как это могло случиться?

— Проснись, cam mia! — громко позвал Карло. — Уже утро!

Она что-то сонно пробормотала, не открывая глаз, и еще теснее прижалась к нему. От девушки пахло мылом и шампунем, а еще.., сексом. События минувшей ночи мгновенно всплыли в его памяти.

Почувствовав внезапное раздражение, Карло настойчиво потряс ее за плечо. Несколько секунд девушка молча смотрела на него сонными глазами, потом села и стыдливо прикрылась верхом пижамы.

— Нам пора, — сказал он, надевая брюки. — Ты должна вернуться в свою комнату, прежде чем тебя хватятся. Поторопись, саrа!

Даниэлла неловко встала с дивана, сморщившись от боли.

— Беспокоят ребра? — догадался Карло.

— Да, помимо всего прочего, — пробормотала она, краснея. — У меня все болит.

Неудивительно: когда они занимались любовью, она была напряжена, как девственница! А может, ее теперешнее состояние связано с тем, что в пылу страсти они оба забыли о том, что совсем недавно ее сбила машина? Синяки и растяжения, естественно, дают о себе знать.

— Позволь мне, — мягко сказал он, помогая ей надеть пижаму и тапочки.

Через десять минут после его пробуждения Карло и Даниэлла уже спешили по древнему коридору в основную часть особняка. Бесшумно распахнув двойные двери, он осторожно выглянул наружу и прислушался: Саландрии не было видно, но из кухни, напоминая о завтраке, доносился веселый звон посуды.

— Быстрее, — поторопил Карло, беря девушку за руку. — Путь свободен…

Минуту спустя он уже стоял у ее спальни, намереваясь весьма невежливо захлопнуть дверь.

— Давай поговорим о том, что произошло сегодня ночью, — смущенно пробормотала Даниэлла. — Я вела себя так…

— Не сейчас, cara mia! — отмахнулся он. — В данный момент меня беспокоят более важные вещи.., прошептал он, приглаживая растрепанные золотистые волосы Даниэллы и быстро целуя ее в чуть припухшие нежные губы.

— Разумеется. Я понимаю.

— Прости, но мне так не кажется, саrа mia. Сегодня утром у меня сложная операция. У двадцатипятилетнего отца двух маленьких сыновей опухоль размером с небольшой мандарин, которая уже привела его к слепоте. Зрение и жизнь этого молодого человека зависят от меня…

— Иди, — с нежностью глядя на него, кивнула она. — Я все понимаю. Я обязательно дождусь твоего возвращения.

— Не стоит, дорогая. Завтра я возьму выходной, и мы целый день проведем вместе, обещаю. Пообедаем в Милане…

— В Милане?

— Тебе нужно получить временный паспорт. Забыла?

— Совсем вылетело из головы! — воскликнула Даниэлла. — Только зачем тратить на это выходной день? Потом как-нибудь…

— Если я что-то решил, значит, так оно и будет, саrа, — возразил он, быстро целуя ее на прощанье. Позже за тобой приедет такси и отвезет к отцу. Не забудь захватить CD-плеер и диски. Береги себя после бурной ночи…

После бурной ночи… Да, близость с Карло Росси превзошла все ее ожидания. Это было незабываемо! Закрыв дверь, Даниэлла какое-то время внимательно осматривала свою комнату, потом, не торопясь, прошла в ванную. Горячий душ, снимающий усталость и боль, мягкое полотенце, нетронутая постель — почему бы ей не воспользоваться этой прекрасной возможностью прийти в себя и немного поспать? Так поступила бы любая здравомыслящая женщина. Но прошедшая ночь очень ее изменила: Даниэлла без сожаления отбросила свойственную ей стыдливость и отдалась, по сути, малознакомому мужчине.

Подойдя к зеркалу в ванной, она убедилась, что выражение ее лица тоже стало другим: зеленые глаза возбужденно сверкали, излучая самодовольство и сексуальные флюиды; губы чуть припухли и приобрели цвет переспелой клубники. На нее смотрела совершенно другая женщина — раскрепощенная, уверенная в себе, немножко пошлая…

Даниэлла покраснела.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

День, проведенный в Милане, обозначил следующий этап их отношений.

Когда все дела в американском посольстве были успешно улажены, у Карло и Даниэллы появилось свободное время, которое они могли посвятить друг другу.

— Что бы ты хотела посмотреть в городе? — после быстрого ленча в маленьком, но очень уютном кафе поинтересовался он.

— Все! Или по крайней мере как можно больше… — прямо заявила она, улыбаясь.

— В таком случае лучше всего было бы остаться здесь на неделю и не торопясь осмотреть все местные достопримечательности, — заметил Карло, ведя девушку к машине, оставленной в тени древней церкви. — Однако, поскольку в нашем распоряжении гораздо меньше времени и поврежденная лодыжка все еще тебя беспокоит, придется ограничиться наиболее интересными местами.

Честно говоря, Даниэлла была готова ехать верхом на верблюде, лишь бы провести этот день рядом с Карло!

Сначала Карло отвез ее в монастырь Санта-Мария делле Грацие, где они долго стояли перед шедевром Леонардо да Винчи «Тайная вечеря». Потом они посетили известный во всем мире музей «Ла Скала» с выставленными здесь костюмами самой Марии Каллас, письменным столом и фортепьяно великого Верди, а также галерею Брера, где Даниэлла увидела работы Рафаэля.

— Ты начинаешь уставать, саrа mia, — заметил Карло, когда они шли по площади перед храмом.

— Да, немного, — согласилась Даниэлла. — Я бы с удовольствием присела где-нибудь и отдохнула…

Они удобно устроились в одном из кафе и, не спеша, потягивали содовую.

— Покажи мне Оперный театр! Как бы я хотела увидеть его! — пылко воскликнула девушка.

— К сожалению, сейчас он закрыт для публики.

Но мы сможем осмотреть здание снаружи.

Взявшись за руки, они отправились дальше. На них никто не обращал внимания, для прохожих они были обычной влюбленной парой.

— Ты любишь оперу? — поинтересовался Карло, когда они остановились перед классическим фасадом «Ла Скала».

— В отличие от отца, я не фанатка оперы. Пойдем дальше. Что еще ты хочешь мне показать?

— Парки Милана не идут ни в какое сравнение с парками Парижа или Лондона, но как раз сейчас пока погода еще не такая душная — стоит ненадолго заглянуть в такой парк: там все цветет и благоухает.

Как приятно, сев на скамейку, укрыться в тени деревьев от яркого солнца!

— Как жаль, что я так редко здесь бываю, вздохнул он, наблюдая за играющими невдалеке детьми.

— Ты когда-нибудь приводил сюда Аниту?

— Я как раз об этом подумал. Оказывается, мы с тобой одинаково мыслим, саrа mia!

— Да, если дело касается твоей дочери, — согласилась Даниэлла.

Улыбка мгновенно исчезла с его лица:

— Ты такая красивая, особенно когда улыбаешься…. Как много я потеряю с твоим отъездом!

Стараясь не обращать внимания на его слова о кратковременности их отношений, Даниэлла мягко заметила:

— Осторожно. Я опять покраснею.

— Это солнце во всем виновато. Пойдем! — позвал он, беря девушку за руку. — Время идет, а тебе еще столько нужно увидеть…

На этот раз Карло и Даниэлла отправились в модную часть города, пестрящую многочисленными ателье самых известных модельеров и знаменитыми магазинами. Решительным жестом пресекая все протесты с ее стороны, Карло купил для нее сумочку из натуральной кожи бледно-зеленого цвета и изумрудный шарфик.

— Эти вещи так идут к твоим прекрасным глазам, саrа mia!

Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в теплые цвета, когда они приехали в один из старейших ресторанов в Милане.

— Тебе здесь нравится? — спросил он.

— Да. Здесь все напоминает о старине.

Еда здесь была достойна королей. Когда подали кофе, Даниэлла искреннее сказала:

— Ты подарил мне замечательный день, Карло!

Даже не знаю, как тебя отблагодарить…

— Я над этим подумаю, саrа mia… — мечтательно протянул он, бросая на нее страстные взгляды.

— Ты хочешь… — растерянно пробормотала она.

— Да, да! Именно этого, la mia bella…. Одна ночь с красивой женщиной не может меня удовлетворить. Здешнее меню не сможет утолить мой голод.. — прошептал он ей на ухо. — Пойдем, моя дорогая, найдем уединенное место.

Даниэлла покорно последовала за ним и нырнула на переднее сиденье машины. И вот они уже мчатся прочь из Милана в направлении озера Комо. Едва вдали под луной заблестела водная гладь, «ламборджини» свернул с шоссе на боковую дорогу и, проехав мимо темных силуэтов холмов, остановился на безлюдной пляжной косе. Карло выключил зажигание, и безмолвие ночи обступило их со всех сторон.

Около минуты он молча смотрел в темноту и, как ей представлялось, размышлял, зачем они здесь, потом повернулся и спросил:

— Надеюсь, ты не передумала, саrа mia?

Даниэлла отрицательно покачала головой, от волнения не в силах сказать ни слова. Он вышел из машины, обошел ее и распахнул дверцу со стороны пассажирского сиденья. Взяв его за руку, она вышла, осторожно ступая по песку, и потом с интересом наблюдала, как он достает из багажника медицинское «термическое одеяло».

— Я держу его здесь на случай, если по пути мне встретится какая-нибудь авария, — объяснил Карло, поймав на себе ее удивленный взгляд, пока они шли к воде. — К сожалению, такие происшествия нередки на узких горных дорогах.

— Ты не обязан отчитываться передо мной, прошептала она, нежно прикрыв его рот рукой.

Ее слова, а может, этот непроизвольный жест настолько возбудили его, что он бросил одеяло на песок и притянул ее к себе для поцелуя. Очень скоро ее классическое черное платье соскользнуло к ее ногам, потом туда же последовали трусики. Даниэлла нетерпеливо оттолкнула одежду в сторону и взялась обеими руками за ремень его брюк, боясь, что просто не успеет помочь ему раздеться.

Его горячее дыхание обжигало ей лицо… На тихом пляже раздался дикий крик страсти. С трудом переводя дыхание, Даниэлла не шевелилась, желая навсегда сохранить в памяти этот миг их телесного и духовного единения…

Карло перевернулся на спину и, тяжело дыша, хрипло прошептал:

— Dio, что за демон мною овладел! Я взял тебя, а презерватив все еще лежит у меня в кармане…

А она мечтала услышать совсем другое! Никаких признаний в любви…

Стремясь сохранить ускользающее наслаждение, девушка сладко потянулась и беззаботно ответила:

— Не переживай, Карло. Сейчас самое неподходящее время для зачатия.

Вздохнув, Даниэлла поднялась, но Карло удержал ее за руку и мягко сказал:

— Пойми меня правильно. Каким бы бессовестным и жестоким ни казалось тебе мое поведение, знай, что я в первую очередь беспокоюсь о твоем благополучии. Извини меня за необузданную страсть. Клянусь: мои чувства не имеют никакого отношения к банальной похоти. Даю слово, что, когда мы займемся любовью в следующий раз, я буду предупредительным и осторожным.

Всю дорогу до виллы они хранили тягостное молчание. И только у двери ее спальни Карло отважился напомнить:

— Обязательно дай мне знать, что с тобой все в порядке, la mia bella.

Через два дня Даниэлла убедилась, что беременность ей не грозит, и ощутила жгучее разочарование. Все мечты о том, чтобы носить под сердцем их общего ребенка и, возможно, выйти за Карло замуж, рухнули.

Противоречивые чувства не давали Карло покоя: с одной стороны, он испытывал к Даниэлле самые нежные чувства и очень огорчился, узнав, что она не беременна, но, с другой, не мог не прислушиваться к здравому смыслу, твердившему, что ее отъезд — самый приемлемый финал их отношений.

В конце концов, ее работа, друзья и интересы не имеют никакого отношения к Италии. И Зара в чем-то права, утверждая, что он ничего не замечает вокруг с тех самых пор, как в его жизни появилась Даниэлла, а это совершенно недопустимо для человека его профессии. Кроме того, Карло не мог простить себе безрассудного поведения на пляже: он занимался сексом, не думая о последствиях, как неразумный семнадцатилетний юнец!

Позитивная динамика в состоянии Алана Блейка — вот то единственное, что немного скрашивало его мрачное настроение. Ежедневное прокручивание записей оперной музыки у постели больного уже принесло свои плоды: мозговая активность явно возросла, Алан становился все более восприимчивым и адекватным. Похоже, почти безнадежный пациент доктора Росси медленно, но верно выздоравливал. Но Карло знал и то, что, как только ее отца выпишут из больницы, Даниэлла не станет задерживаться в Италии…

Наконец в воскресенье, на десятый день после поездки в Милан, Карло смог позволить себе провести время наедине с дочерью. Даниэллы не было дома, она в очередной раз навещала отца в больнице.

С самого утра Анита думала и говорила только о ней:

— Даниэлла каждый день встречает меня у школы, папа. Она лучше всех расчесывает мои волосы. Когда она получила из Америки деньги, то взяла меня с собой по магазинам: мы купили несколько миленьких платьев для нее, три книжки и очень красивую заколку для меня.

Карло уже был в курсе: однажды утром он обнаружил на кровати конверт с той суммой, которую потратил на Даниэллу за все это время.

— А еще мы ходили в кафе, где сидели за столиком и ели пирожные, — продолжала девочка. — Даниэлла рассказала мне много интересного об Америке и своем детстве. А ты знаешь, что ее мама то, же умерла очень рано?

— Да, — кивнул он. — Хочешь покататься на лодке в парке, дорогая?

— Я уже переоделась к обеду, — возразила Анита. — Давай дождемся возвращения Даниэллы. Может, она пойдет с нами. Что-то ее долго нет. — Девочка подбежала к окну. — Интересно, когда она вернется?

— Не знаю, милая.

— Кажется…. Да, вот и она! Сейчас мы пойдем в сад и будем гулять там, пока Саландрия не позовет нас к столу. Ты присоединишься к нам, папа?

Карло отрицательно покачал головой, чувствуя себя лишним в собственном доме. Тем временем Даниэлла уверенно поднялась по ступенькам крыльца: очевидно, поврежденная лодыжка больше ее не беспокоила. Она была одета в длинное голубое платье с ярким поясом в цветочек.

Анита мгновенно оказалась у двери и затараторила, обнимая девушку за талию:

— Тебя так долго не было! Папа и я думали, что ты уже никогда не вернешься!

— О! — воскликнула Даниэлла, заметив Карло. А я думала, что вы на работе, доктор Росси…

— Мне удалось выкроить несколько свободных часов, синьорина Блейк. Что нового расскажете об отце?

— Он уже сидит и реагирует на окружающую обстановку. Пытается говорить. Получается, но с большим трудом. Просто удивительно, каких успехов ему удалось достичь за такое короткое время! И все это только благодаря вам, доктор Росси…

— Алан Блейк не из тех людей, кто сдается без борьбы. Далеко не каждый способен так неистово бороться за свою жизнь и здоровье.

— Согласна: он очень упрям, — кивнула девушка и, помолчав, добавила:

— У вас очень усталый вид, доктор…

Глядя на цветущую, немного пополневшую Даниэллу, Карло не мог не отметить про себя, что она выглядит просто превосходно. Поварской талант Саландрии сгладил некоторую угловатость и худобу ее фигуры.

— Со мной все в порядке, — улыбнулся он, провожая глазами дочь, выбегающую в сад. — Я соскучился по тебе, cam mia. Может, когда Анита отправится спать, мы?..

Даниэлла смутилась и покраснела, пряча сияющие зеленые глаза.

— Мне бы этого очень хотелось… — пробормотала она.

Дождавшись заветного часа, Карло и Даниэлла поспешили в библиотеку.

— Вот о чем я мечтал весь день, саrа mia! — пылко воскликнул Карло, целуя ее.

Ему потребовалось всего лишь несколько минут, чтобы зажечь свечи на камине и разлить по рюмкам апельсиновый ликер. Помня о своем обещании быть предупредительным, он сел на диван рядом с Даниэллой.

— Расскажи мне, саrа mia, как чувствует себя твой отец…

— Кажется, он благодарен мне за то, что я все бросила и приехала сюда, — поколебавшись, ответила она.

— Так и должно быть — ведь ты провела у его постели больше месяца.

— Он не помнит того злополучного дня и, думаю, не имеет ни малейшего представления, сколько времени прошло с тех пор. Однако он все время говорит о маме и о том, что я очень похожа на нее. Отец очень ее любил, так что я воспринимаю его слова как комплимент.

— Временная амнезия — типичное последствие различных травм головы. Пройдут месяцы, а возможно, и годы, прежде чем Алан Блейк вспомнит, что произошло с ним .. — Карло нежно погладил ее по руке. — Может, за это время вы найдете общий язык, кто знает? Ты готова ждать так долго?

— Ради этого я и приехала в Италию…

— И ты отважилась бы пережить все заново? поспешил спросить он, чувствуя, что вот-вот скажет ей слова, о которых потом пожалеет.

Даниэлла поставила рюмку на пол и, грустно улыбнувшись, ответила:

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Ты так много сделал для меня, Карло: не только приютил у себя дома, но и научил…

— Чему же, cam mia? — вкрадчиво поинтересовался он, уже заранее зная, что она скажет.

— Ты освободил меня. Приехав в Италию, я чувствовала себя абсолютно подавленной, никчемной… Но благодаря тебе все изменилось к лучшему — и я вернусь домой спокойной и уверенной в себе.

Карло удивленно приподнял бровь: такого ответа он никак не ожидал услышать!

— Неужели ты так хочешь уехать, mia саrа Даниэлла? — заглядывая ей в глаза, прошептал он. Ни за что не поверю…

— Конечно, нет. Я мечтаю о том, чтобы заняться с тобой любовью…

— Докажи, la mia bella…

Не говоря ни слова, Даниэлла — с поистине кошачьей грацией — встала с дивана и устроила ему импровизированный стриптиз, небрежно раскидывая одежду по всей комнате. Какой мужчина устоит перед столь откровенным и, главное, недвусмысленным приглашением со стороны очаровательной женщины! Как только она скинула с себя нижнее белье, Карло, хрипло зарычав, притянул ее к себе.

— Подожди, это еще не все, — промурлыкала Даниэлла, ловко выскальзывая из его объятий. — Давай я помогу тебе раздеться…

Пиджак, галстук, рубашка, брюки упали к его ногам. А что при этом вытворяли ее руки, скользя все ниже и ниже!

— Тебе совсем.., не обязательно.., делать это, хрипло простонал Карло.

Но она, похоже, не собиралась прекращать эту «сладкую пытку»! В конце концов, ему ничего не оставалось, как расслабиться, закрыть глаза и просто получать удовольствие — Ты счастлива, саrа mia? — спросил он чуть позже, нежно поглаживая ее грудь.

— Да, — промурлыкала она. — А ты, Карло?

— О да! Ничто не заставит меня забыть эту волшебную ночь. Впрочем, как и все то время, что я провел с тобой…

Увы, Карло ошибался. На следующее утро, вернувшись из операционной в свой кабинет, Карло обнаружил на письменном столе среди прочих бумаг письмо от настоятельницы монастыря, в школе которого училась Анита. Пожилая монахиня писала, что им необходимо встретиться после занятий и серьезно поговорить о его дочери.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Сегодня за завтраком Карло обещал вернуться пораньше, но дома он оказался только в пять часов вечера.

Даниэлле хватило одного взгляда, чтобы понять, что произошло нечто очень неприятное.

— Ты выглядишь расстроенным, Карло. Что-то случилось? — забеспокоилась она. — Безнадежный пациент?

— Да, случилось, только это не связано с больницей, — задыхаясь от быстрого бега, ответил он. Утром я получил письмо от настоятельницы. Карло стал нервно мерить шагами гостиную. — Так вот, я только что оттуда. Впервые в жизни я не знал, что говорить и делать! Сегодня у них в классе проходил La Notizie Quotidiane…

— Что-что? — не поняла Даниэлла.

— Дети делились друг с другом интересными новостями, — кратко объяснил Карло и молча вытащил из кармана сложенный вчетверо листок бумаги. — Позволь мне перевести некоторые отрывки из этого письма — и ты все поймешь…

— Хорошо, — мягко согласилась она. — Я слушаю…

— «Уважаемый доктор Росси, сегодня ваша дочь объявила всему классу, что у нее появилась „новая мама“, которая каждый день встречает ее после школы…», — Карло бросил быстрый взгляд в ее сторону. — Догадываешься, кого она имеет в виду?

— Конечно, — кивнула Даниэлла, безусловно польщенная столь лестным отношением к ней со стороны девочки.

— Дальше больше, — резко сказал Карло, возвращаясь к письму:

— "..Анита была так возбуждена, что учительнице пришлось прервать ее рассказ и строго напомнить, что обман — это великий грех.

Однако ваша дочь, доктор Росси, продолжала настаивать, что говорит правду. В конце концов она заявила, что некая синьорина, не являясь вашей супругой, спит с вами в одной постели…" — Карло в ярости отшвырнул письмо. — Согласись: действительно странно слышать подобные речи от восьмилетней девочки!

— Но это не правда! — испуганно воскликнула Даниэлла. — Ты сам прекрасно знаешь, что мы никогда..

— Разумеется, — гораздо спокойнее произнес он. Однако мы.., иногда… Наверняка Анита увидела, как мы целуемся, и нафантазировала бог знает что.

В общем, мне пришлось рассказать матери-настоятельнице всю правду.

Неужели Карло винит во всем ее? И, что самое ужасное, он имеет на это полное право: она переступила запретную черту, ни разу не задумавшись над тем, какую роль играет в жизни этой маленькой девочки!

— Завтра же я переезжаю в отель, — побледнела Даниэлла. — Вот то единственное, что я могу для вас сделать…

— По-моему, уже слишком поздно, ты не находишь? — довольно грубо откликнулся он.

— Только не надо вымещать досаду на мне! — в свою очередь вспылила Даниэлла. — Ты сам предложил мне переехать к тебе!

— Да, но, как врач, я должен был о тебе позаботиться…

— Позаботиться? Иначе говоря, ты спал со мной только потому, что мне нужна была помощь?

— Говори тише, Даниэлла. Незачем оповещать об этом всю округу.

— А почему бы и нет! Кажется, совсем недавно ты предлагал объявить о нашей помолвке, чтобы прекратить досужие сплетни сотрудников больницы. Мы вели двойную жизнь, не задумываясь о чувствах Аниты, о том, что рано или поздно она обо всем узнает сама или, того хуже, от постороннего человека!

— И ты, конечно же, решила сгладить этот промах, пригрев мою дочь! — холодно заметил Карло. А теперь подумай: каково ей будет, когда ты переедешь?

— Я искреннее привязалась к Аните и скорее умру, чем причиню ей боль.

— Все случилось совершенно неожиданно.., для нас обоих, — уже мягче сказал Карло, опускаясь рядом с ней на диван. — Мы должны простить друг друга.

Повисло неловкое молчание. Каждый думал о своем. Каждого терзало чувство вины.

— Что ты собираешься теперь делать, Карло? тихо поинтересовалась Даниэлла.

— Поговорю с дочерью. Постараюсь объяснить ей… — он замолчал, беспомощно разводя руками.

— Мне не следовало переезжать сюда, — вздохнула она. — Это я во всем виновата.

— Право же! Зачем так драматизировать, синьорина Даниэлла?

— Вы не имеете никакого права указывать мне, что делать, доктор Росси! — в тон ему ответила уязвленная девушка.

— Мы обсудим этот вопрос чуть позже, как только я поговорю с дочерью, — с этими словами Карло встал и решительно направился наверх.

Очевидно, им больше нечего сказать друг другу.

Поводив его взглядом, Даниэлла отправилась собирать вещи. На сборы ей не потребовалось много времени. Новая одежда была брошена в чемодан и уже через десять минут она была готова покинуть этот дом. Вызвав по телефону такси, Даниэлла хотела выскользнуть через кухонную дверь, не попрощавшись с Саландрией, но в последний момент передумала: все это время экономка была очень добра к ней и, разумеется, не заслужила такого пренебрежительного отношения к себе.

— Но куда вы пойдете, синьорина? — всполошилась пожилая женщина, выслушав сбивчивое объяснение Даниэллы. — В этом городе у вас нет ни семьи, ни друзей, ни знакомых. Кроме нас, конечно.

— У меня есть отец, — терпеливо возразила Даниэлла, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. — До его выздоровления я поживу в отеле. Так будет лучше.

— Он наверху, не так ли? — уточнила Саландрия, поднимая глаза к потолку.

— Да. С Анитой.

— Вы уходите из-за него?

— Вы были так добры ко мне, Саландрия, — уйдя от ответа, с дрожью в голосе сказала Даниэлла. Большое вам спасибо! Grazie!

Растроганная до слез, экономка нежно обняла ее и вздохнула:

— Arrivederci.

— Пожалуйста, поцелуйте за меня Аниту…

Устроившись в отеле и приняв душ, Даниэлла позвонила Карло.

— Где ты, черт побери?! — раздался в трубке его встревоженный голос.

— Я сняла комнату в L'Albergo di Palma.

— Никуда не уходи! Я сейчас приеду.

— Нет, пожалуйста, не надо, Карло… Так будет лучше для всех. Я звоню лишь для того, чтобы вы не волновались.

— Даниэлла, — устало произнес он после паузы. Я очень сожалею, что обстоятельства сложились именно так… Нам надо поговорить.

— А разве сейчас мы не разговариваем? — попробовала отшутиться она и, подавив дрожь в голосе, нашла в себе силы спросить:

— Как Анита?

— Мы не будем обсуждать по телефону ни мою дочь, ни наши отношения, саrа. Жди, я скоро.

— Нет, я не настроена принимать гостей…

— Я не гость, а твой любовник, — отрезал Карло и повесил трубку.

Даниэлле потребовалось несколько минут, чтобы накинуть банный халат и расчесать волосы. Хотя зачем она это делает, если не собирается впускать Карло в номер? Но, появившись в дверях, Карло выглядел таким подавленным и отчаявшимся, что она просто не смогла его прогнать.

— Что-то случилось с Анитой? — встревожилась девушка, приглашая его войти.

Он переступил порог:

— Она просто раздавлена! Ей так нравилось фантазировать о нас с тобой… Боже, и я разрушил все ее мечты!

— Ты должен был остаться с дочерью, Карло.

Сейчас она нуждается в тебе гораздо больше, чем я…

— Ей нужна ты, саrа mia, — он без сил упал в кресло. — Когда Анита узнала о твоем переезде, то побежала плакать к Саландрии. Родная дочь оттолкнула меня! Я не смог ее утешить…

Карло Росси — опытный нейрохирург, строгий, но справедливый начальник, любящий отец и страстный любовник — теперь был растерянным, не понимающим, что же он сделал не так.

— До недавнего времени я ни на секунду не сомневался в ее привязанности ко мне, а теперь просто не знаю, что и думать…

— Не расстраивайся, Карло! Теперь, когда я переехала, Анита снова станет веселой и беззаботной, как раньше. И проблем в школе больше не будет, вот увидишь!

Подчиняясь нахлынувшей волне нежности, Даниэлла села на подлокотник кресла и обняла его за плечи.

— И ты поговоришь с ней, саrа mia? Объяснишь, что я не хотел?..

— Обязательно. — Завтра же я увижусь с Анитой, пообещала Даниэлла, открывая дверь номера и тем самым давая понять, что их разговор подходит к концу. — Думаю, будет лучше, если Саландрия встретит ее после занятий и приведет сюда. Мы выпьем чаю и поговорим…

— Хорошая идея, — Карло настолько воспрянул духом, что бодро встал и сделал несколько шагов к двери. — Ты, наверное, очень устала, саrа mia!

— Устала, — согласилась Даниэлла и, словно подтверждая свои слова, широко зевнула.

— Вuona notte! улыбнулся Карло, быстро целуя ее в губы.

— Тебе действительно пора идти, — отстраняясь, прошептала Даниэлла.

— Si. Я знаю, cam.

Если он все понимает, тогда зачем его пальцы ловко развязывают пояс ее халата? И почему она позволяет ему это делать?

— Не думаю, что нам следует… — глухо пробормотала она.

— Конечно, — хрипло согласился он. — Сегодня был трудный день — и мы оба очень устали, саrа mia…

— Теперь ты поняла, милая? — грустно улыбнувшись, поинтересовалась Даниэлла.

Анита неохотно кивнула:

— Я ошиблась: ты не моя новая мама…

— Мне очень жаль, дорогая.

Девочка грустно посмотрела на остатки воздушного пирожного:

— А если папа попросит, ты станешь ею?

Сердце девушки тоскливо сжалось:

— Этого никогда не случится, Анита.

— Почему?

— Потому что твой папа понимает, что я приехала в Италию ненадолго. Мой настоящий дом находится в Сиэтле — далеком американском городе.

Там остались мои друзья, работа…

— Но я сама видела, как он целовал тебя!

— Тебя он тоже часто целует, милая, — растерялась Даниэлла.

— Да, папа очень меня любит.

— Никогда не сомневайся в этом, милая!

— Почему же тогда он не может полюбить тебя?

Хороший вопрос: действительно, почему? Несколько секунд девушка обдумывала ответ:

— Ты его единственная любимая дочь, Анита, а я.., просто друг.

— Ты моя лучшая подруга! — пылко воскликнула девочка. — И я очень тебя люблю! Когда мы вместе, мне так тепло вот здесь… — она приложила руку к сердцу.

— О, дорогая! — растрогалась Даниэлла, чувствуя, как от бессилия ее душат слезы.

Раздался осторожный стук в дверь. На пороге стояла Саландрия. С самым скорбным видом Анита стала собираться домой. У самой двери девочка остановилась, подбежала к Даниэлле и, глотая слезы, взяла ее за руку:

— Я не хочу, чтобы ты уезжала…

— Я тоже не хочу расставаться с тобой, малышка, но у меня просто нет другого выхода…

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Даниэлла решила как можно скорее уехать из Галанио: ее присутствие здесь доставляет невыносимые страдания слишком многим людям!

Состояние отца — вот то единственное, что мешало ей немедленно покинуть Италию. Не могла же она бросить близкого человека в незнакомом городе среди чужих людей! Но на следующее утро проблема решилась сама собой: отец сам предложил ей вполне приемлемый выход из положения. Удивительно, но, оказавшись на пороге смерти, Алан Блейк стал совершенно другим человеком — мягким, отзывчивым и внимательным к окружающим.

— Возвращайся.., домой, Даниэлла, — с трудом сказал он, с непривычной нежностью глядя на нее. Я бесконечно благодарен тебе.., за все, что ты для меня сделала, но вот-вот приедет… Нора, чтобы присматривать за мной до полного выздоровления.

А потом мы вместе вернемся в Америку. Может быть, она останется со мной.., и дальше, кто знает? — Он едва заметно усмехнулся:

— Вполне возможно, что она.., сделает из меня.., порядочного человека…

— Ты собираешься жениться на ней, папа?

— Я все чаще задумываюсь.., об этом, дорогая.

Посмотрим. Все зависит.., от того, насколько трудоспособным я буду. Она заслуживает.., лучшей доли, чем жена-сиделка.

Алан Блейк говорил с остановками, с явным трудом подбирая слова, но его взгляд был ясен.

Этот светский лев отдавал себе отчет в том, что ему предстоит трудный путь, и был готов к этому, видя перед собой лишь очередное препятствие, которое надо преодолеть. Кто знает, может быть, молоденькая Нора будет дополнительным стимулом в его нелегкой борьбе?

— Ну, если ты абсолютно уверен, папа, что справишься без меня… — пожала плечами Даниэлла и поцеловала отца во впалую щеку:

— Я еще приду перед отъездом.

Теперь ей предстояло самое сложное —, рассказать Карло о своих планах.

Даниэлла купила билеты и вернулась в больницу, надеясь поговорить с ним в официальной обстановке. Увы, Беатриса сообщила ей, что совсем недавно произошла серьезная автомобильная авария и доктор Росси уже несколько часов не покидает операционную. Оставив ему записку с просьбой позвонить, Даниэлла вернулась в отель.

В одиннадцать часов раздался требовательный стук в дверь. На пороге стоял Карло Росси.

— Откуда ты узнала, что нужна мне? — озадачил ее Карло, чуть не падая от усталости.

— Вообще-то.., я… — растерялась Даниэлла.

Но Карло был настолько измучен и подавлен, что, очевидно, просто не слышал ее слов, выплескивая накопившиеся за день эмоции.

— Сегодня мы потеряли троих пострадавших: молодую мать с двумя детьми. Они были еще совсем маленькими, саrа: мальчику едва исполнился год, а девочке — четыре. Их машина слетела с дороги и упала в неглубокое ущелье…

— Ах, Карло, мне так жаль! — воскликнула девушка. — Неужели никто не спасся?..

— Только отец, — в его серых глазах затаилась боль. — Ума не приложу, как рассказать ему обо всем, когда он придет в себя и спросит, где его семья…

Даниэлла лишь развела руками. Что она могла ему посоветовать? Увы, не придумали еще таких слов, чтобы смягчить боль утраты близких. Им обоим пришлось испытать это на себе. Даниэлла взяла Карло за руку и заставила его сесть в кресло, потом достала из гостиничного мини-бара небольшую бутылочку бренди и протянула ему. Конечно, пить алкоголь в таком состоянии — не самый лучший выход, но…

— Когда ты в последний раз ел? — заботливо поинтересовалась она.

— Ел? — отрешенно переспросил он, вертя в руках стакан.

Даниэлла заказала по телефону поджаренную ветчину, сыр, тосты и кофе.

— Я не голоден, саrа mia, — вяло запротестовал Карло, когда еду доставили в номер.

— Нет, ты обязательно должен поесть! — твердо заявила она, ставя поднос ему на колени. — Разве Можно в таком состоянии вести машину!

Карло поел, выпил две чашки кофе и более-менее пришел в себя.

— Зачем ты хотела меня видеть, cam mia!

Даниэлла поставила пустой поднос на стол и, пряча глаза, сказала:

— Это вполне может подождать до завтра. Тебе давно пора быть дома, с семьей…

— Совсем не обязательно, — возразил он, усаживая ее к себе на колени. — Саландрия в курсе, что я буду поздно, а может, вообще не приду домой ночевать…

— Тебе нужно как следует выспаться, Карло.

— Здесь тоже есть кровать. Сегодня я хочу спать с тобой в одной постели. Твое жаркое тело — лучшее средство от ночных кошмаров…

Любая другая женщина после этих слов выставила бы наглеца за дверь, но только не Даниэлла.

— В ванной есть гостиничное полотенце и зубная щетка. Располагайся, — изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, бросила она.

Карло послушно кивнул и ушел готовиться ко сну. Какое-то время Даниэлла прислушивалась к шуму воды в душе, потом задремала. Звук открывающейся двери заставил ее вздрогнуть и проснуться. Значительно приободрившийся доктор Росси — в одном полотенце вокруг бедер — сидит и бросает на нее томные взгляды. Чтобы дать ему время остыть, девушка поспешила в ванную. Однако, как выяснилось чуть позже, ей совершенно не стоило беспокоиться: к ее возвращению он уже крепко спал. Даниэлла тихонько легла рядом…

Всю ночь они оба беспокойно ворочались и к утру, конечно же, оказались в объятиях друг друга.

— Buon giorno, innamorata, — прошептал Карло, просыпаясь на рассвете.

— Вuon giorno, — улыбнулась она.

Они занимались любовью в последний раз может быть, поэтому Даниэлла так тонко чувствовала малейшие его желания и с радостью их выполняла, задыхаясь от переполнявших ее эмоций и физических ощущений.

А потом, положив голову ему на грудь, она молча наблюдала, как за окном вступает в свои права новый день. И наконец решилась:

— Завтра я уезжаю домой…

Выражение покоя и умиротворения, до сих пор блуждавшее на его лице, мгновенное уступило место тревоге.

— Что?!

— Я уезжаю домой. Отец поправляется. Самое время вернуться в Сиэтл…

— Никуда ты не поедешь! Я не отпущу тебя, потому что буду скучать…

Конечно, ты будешь скучать по сексу, но ни за что не попросишь меня остаться! — промелькнула у нее неожиданная мысль.

— Я должна уехать, Карло, и ты это прекрасно знаешь.

— Но почему так скоро, так неожиданно?

— Сюда приедет невеста моего отца — и я ему больше не нужна. Так что у меня нет веских причин оставаться в Италии.

— Даниэлла… — в этот момент пронзительно запищал пейджер, обрывая его на полуслове. — Не двигайся. Я сейчас. Это не займет много времени… — Карло поспешно встал, нашел среди одежды средство связи и, прочитав сообщение, стал торопливо одеваться:

— Пациент, о котором я вчера рассказывал, очнулся и спрашивает о своей семье.

Я не смог спасти его родных и теперь обязан сообщить ему обо всем сам. Это мой долг, понимаешь?

— Да, конечно.

— Прости, что бросаю тебя в такой момент, но… Мы ведь еще увидимся, саrа mia?

Подходя, чтобы поцеловать его на прощанье, Даниэлла отрицательно покачала головой:

— Нет. Я терпеть не могу долгие проводы…

Должно быть, все пассажиры, вылетающие из миланского аэропорта, обратили внимание на заплаканную блондинку, но из вежливости делали вид, что не замечают ее состояния. Забившись в уголок, Даниэлла ждала вылета своего самолета, снова и снова вспоминая свой последний разговор с Карло этим утром.

…Он все-таки подкараулил ее в коридоре, когда она решительным шагом направлялась к выходу из больницы после встречи с отцом. Карло Росси бесцеремонно взял ее за руку и потащил к себе в кабинет, где, недолго думая, прямо заявил:

— Ты должна стать моей женой, саrа mia! Мы с тобой прекрасно ладим. И моя дочь очень нуждается в тебе, саrа, — Карло на секунду прикрыл глаза, вспоминая вчерашний вечер. — Когда я рассказал Аните о том, что ты собираешься вернуться в Америку, она опять разрыдалась. Я старался объяснить ей, что так будет лучше, что я всегда буду рядом с ней…

— И?..

— Я посвятил всего себя единственной дочери и до недавнего времени считал, что являюсь самым важным человеком в ее жизни. И вот теперь Анита дает мне понять, насколько сильно она нуждается в материнской любви! К сожалению, я слишком поздно понял, что у меня нет никаких шансов заменить ей Карину. Только другая женщина способна сделать это — ты, Даниэлла!

А где же страстное объяснение в любви, пылкие поцелуи, клятвы? Где гарантии, что она нужна не только его дочери, но и ему самому?

— Тебе наверняка кажется, что я преувеличиваю, не так ли? — нахмурился Карло. — Тогда слушай: когда Анита спустилась сегодня к завтраку, я с ужасом увидел, что она отрезала свои длинные волосы!

Красивые локоны напоминают ей о тебе. Моя девочка больше не хочет быть красивой, потому что теперь ее жизнь станет серой и унылой… Я просто не знаю, что делать, как облегчить ее страдания…

— Женитьба на мне не решит всех проблем. И в глубине души ты это прекрасно понимаешь. Прошу, не делай того, о чем потом пожалеешь! Через четыре часа я улетаю, — тихо сказала она и совершенно неожиданно разрыдалась. — Как ты мог, Карло, предложить мне такое? Это несправедливо!

Брак — это не просто договор о совместном проживании мужчины и женщины. Вспомни, что ты чувствовал к Карине… Разве я не достойна такого же отношения?..

Не была ли она слишком сурова с ним? Что заставило ее уйти, хлопнув дверью, от единственного мужчины, который ей действительно нужен, гордость или страх? Ей больше всего на свете хотелось любить и быть любимой.

Разве может, пусть и обидная, честность со стороны Карло повлиять на ее чувство к нему и его очаровательной девочке? Нет, конечно! Даниэлла точно знала, что только он один сможет заполнить невероятную пустоту в ее душе. Почему бы не рискнуть в самый последний раз, в надежде получить все и сразу: любимого мужа и дочь?

Подхватив дамскую сумочку, Даниэлла стала пробираться к выходу из зала ожидания.

— Синьорина! — окликнул ее сотрудник аэропорта. — Tutto bene? С вами все в порядке?

— Нет, — пробормотала Даниэлла. — Я должна вернуться…

Сейчас она возьмет такси и поедет к Карло, пока он не передумал.

— Если вы сейчас уйдете, то пропустите свой рейс. А ваш багаж уже на борту самолета… — кричали ей вслед.

— Это не имеет значения. Non importa, всего хорошего…

Коридор казался ей бесконечным. Сердце девушки бешено стучало, когда она подбежала к эскалатору, ведущему наверх, к выходу. Она уже проехала полпути, как вдруг услышала самый дорогой голос на свете:

— Даниэлла!

Карло Росси, в медицинском халате и со стетоскопом на шее, взлетел по ступеням и схватил ее за руку:

— Я не позволю тебе улететь!

— Тебе и не придется меня удерживать. Я остаюсь! — Даниэлла бросилась к нему на грудь. — Позволь мне сказать тебе кое-что… — прошептала она, вытирая слезы, текущие по щекам.

— Говори, cam mia!

— Если предложение руки и сердца все еще в силе, я согласна стать твоей женой! Я поняла, почему ты сделал мне предложение, — продолжала Даниэлла, воспользовавшись тем, что Карло потерял дар речи. — Я знаю, что ты меня не любишь, и готова смириться с этим. Мне никогда не заменить Карину, но…

— Ты ничего не понимаешь!

— Только не говори мне, что ты передумал.., испуганно вскрикнула Даниэлла.

— Никогда, cam mia!

— Тогда в чем дело? Мы будем жить во взаимном уважении, спать в одной постели, заниматься любовью… Разве этого недостаточно?

— Но для счастливого брака этого мало, — едва слышно пробормотал Карло.

— С этим никто не спорит. Но наша ситуация, мягко говоря, не совсем обычная. Ты был прав: мы оба любим Аниту и должны думать о ее благополучии. Девочке нужны мама и папа. Если я выйду за тебя, так оно и будет. Я знаю, каковы твои правила, и готова им подчиняться.

— Прекрати говорить глупости, Даниэлла, и послушай меня! — довольно грубо прервал ее Карло. Правила изменились. Я хочу, слышишь, я хочу сделать тебя своей женой, потому что не могу жить без твоих прекрасных глаз, улыбки…. Dio, я люблю тебя, саrа mia!

— Тебе только так кажется… — недоверчиво протянула девушка, боясь поверить своему счастью.

— Позволь мне самому судить о своих чувствах.

Если ты, саrа mia, не веришь словам, может, это заставит тебя задуматься… — Не обращая никакого внимания на столпившихся вокруг людей, он опустился на одно колено, взял ее за руку и торжественно произнес:

— Даниэлла Блейк, от всего сердца прошу тебя стать моей женой! Позволь мне любить тебя всю жизнь, подарить тебе троих детей братьев или сестер для Аниты…

— Ну, если ты так ставишь вопрос, разве я могу отказаться? — с дрожью в голосе ответила Даниэлла, не скрывая счастливых слез.

Карло поднялся с колен и сказал несколько слов по-итальянски, обращаясь к собравшимся вокруг них людям. Раздались бурные аплодисменты.

— Что ты им сказал? — краснея, поинтересовалась Даниэлла.

— Они радуются, что стали невольным свидетелями самого счастливого события в моей жизни.

— О, Карло! — растроганно воскликнула она, пряча раскрасневшееся лицо у негр на груди. — Теперь я тебя никуда не отпущу…

Его улыбка, казалось, осветила весь зал: так солнце выглядывает из-за туч после сильной грозы.

— Вuono, — сказал он и, к бурному восторгу зрителей, легко поднял девушку на руки. — А сейчас поехали домой, сообщим хорошую новость нашей дочери.

Волна неописуемой любви и нежности захлестнула Даниэллу, наполняя собой каждую клеточку ее тела.

— Поехали, — улыбнулась она.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8