Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Разгерметизация

ModernLib.Net / Публицистика / СССР Внутренний Предиктор / Разгерметизация - Чтение (Весь текст)
Автор: СССР Внутренний Предиктор
Жанр: Публицистика

 

 


Внутренний Предиктор СССР


Разгерметизация

____________________

Основы Конкцепции Истории в её понимании Внутренним Предиктором СССР

1987 — 1997


Предисловие

Последней каплей, переполнившей чашу нашего терпения, в результате чего мы перешли от наблюдательной деятельности к активной, явилась блудливая, преисполненная глупостей и пустого бахвальства речь последнего генерального секретаря ЦК КПСС М.С.Горбачева на торжественном заседании в Кремлевском дворце съездов, посвященном 70-летию Великой Октябрьской социалистической революции. После неё стало ясно, что управление государством нельзя безоглядно доверять никому и необходимо провести ревизию отечественной истории, дабы выявить в ней реально действующие факторы и поставить в состояние невозможности те из них, которые несут беды и погибель.

Началось сопоставление сведений, почерпнутых из различных источников и отраслей знания. Определенные взгляды при текущем обмене мнениями по рассматриваемой проблематике были зафиксированы письменно, в результате чего возникли рабочие материалы обоснования концептуальной деятельности Внутреннего Предиктора СССР 1987 — 1991 годов, на основе которых была издана в 1992 году известная многим “Мертвая вода”. В период письменной фиксации обмена мнениями по вопросам истории и обществоведения рабочие материалы, лежащие в основе “Мертвой воды” получили название “Разгерметизация”.

“Разгерметизация” еще в 1990 г. была доведена до сведения высшего руководства СССР. В частности, она была известна еще до ГКЧП секретарю ЦК КПСС Пригарину, руководству ведомства на Лубянке, генералу Альберту Макашову, редакциям якобы патриотических изданий “Наш современник”, “Молодая гвардия”, однако не была принята к обсуждению и молчаливо отвергнута всеми ими в их деятельности. В последствии и “Мертвая вода”, внедренная в высшие структуры партийного и государственного аппарата СССР к концу мая 1991 г. (за исключением раздела о теории пассионарности, который был добавлен к концу июня 1991 г. и дослан адресатам по готовности), также была молчаливо отвергнута.

Затянувшееся молчание “элиты”, не желающей обсуждать концепции общественной жизни людей, которые реально проявились в прошлой свершившейся истории, а также и альтернативные им возможные концепции, говорит о том, что возомнившие о своей “элитности”, в своем большинстве — глупцы, трусы мерзавцы, которых устраивает развал государства и общественных отношений, принесший беды и большое горе в большинство семей. И поскольку все они — и патриоты и космополиты-«демократы» — на нем жируют, каждый по возможности, то все и каждый, кому неприемлема проводимая “элитой” политика, должны брать управление обществом и государством на себя по возможностям каждого. Но для этого необходимо, кроме неприятия нынешних неурядиц, еще и непреклонная воля, вооруженная знаниями.

В связи с этим нами признано целесообразным осуществлять издание рабочих материалов “Разгерметизации” по мере завершения подготовки исходных текстов к публикации, поскольку, в отличие от “Мертвой воды” и “Краткого курса”, для вхождения в смысл “Разгерметизации” достаточно всех тех знаний и интеллектуальных навыков, которыми обладает подавляющее большинство наших соотечественников, некогда окончивших среднюю школу, не всё еще позабывших, и безвозвратно не разучившихся думать. Это не значит, что “Разгерметизация” — для всех, а “Мертвая вода” и “Краткий курс…” — для некой “элиты” функционеров Внутреннего Предиктора СССР. Просто “Мертвая вода”, “Краткий курс…” и другие материалы — не могли быть написаны ранее, чем в ходе работы над “Разгерметизацией” был преодолен некий мировоззренческий порог. То есть они — результат и следствие “Разгерметизации”, и сталкиваясь с ними, минуя всё то, что прошло через “Разгерметизацию”, люди по существу спотыкаются о мировоззренческий порог, который вынуждены преодолевать самостоятельно, на что не у всех хватает душевных сил и времени.

По своему существу “Разгерметизация” это — историко-фактологическое обоснование “Мертвой воды” и “Концепции общественной безопасности” (“Краткий курс…”, “Концептуальные основы самоуправления общества”), по какой причине “Разгерметизация” превосходит по объему каждую из названных работ, хотя и не выходит за пределы их тематики.

Текст подготовлен на основе оригинальных машинописных экземпляров, по его состоянию на конец 1990 г. При подготовке настоящего издания сохранен практически весь первоначальный текст, но в него включены дополнительно обширные фактологические ссылки, дабы избавить читателя публикуемых материалов от необходимости поднимать по библиотекам и магазинам всю сопряженную литературу. В том числе включены и ссылки на источники, опубликованные и ставшие доступными начиная с 1991 года, которые в списке сопряженной литературы следуют, начиная с номера 95.

Также в текст внесены некоторые уточнения терминологии и дополнительные комментарии и кроме того, дабы более точно определить понятия и выразить свои воззрения, переработана стилистика некоторых фрагментов. Во всех значимых случаях такие хронологически более поздние включения и уточнения датированы временем их написания.

В настоящем издании, дабы не терять понапрасну времени, опубликована только первая из пяти глав “Разгерметизации”, подготовка которой к печати уже завершена.

Авторский коллектив

31 января — 1 февраля 1997 года.

1. Как пролетарская революция победила в России — крестьянской стране


1.1. Зона молчания русской истории

Как пролетарская революция победила в России — крестьянской стране? — Этот вопрос все учебники истории страны и истории КПСС издания до 1991 г. объясняют, ссылаясь на необычайно высокую концентрацию производства в российской промышленности по сравнению с другими странами. Но тем самым они подводят к другому вопросу: “А по каким причинам в стране, где основная масса населения — крестьяне, жившие ещё чуть ли не в феодальном строе, самая высокая концентрация производства в промышленности?”

Для ответа на этот и другие вопросы, связанные с событиями 1917 г., необходимо рассмотреть развитие страны хотя бы с 1 марта 1881 г. [2] В этот день был убит император Александр II (убит подло), и на престол вступил Александр III, о царствовании которого сообщают, что это было «время реакции». Реакция была в частности такова:

«В первые годы царствования Александра III в большинстве городов южной и юго-западной России были отмечены еврейскими погромами и разграблением имущества евреев. „…“ Все евреи, обитавшие в 50-верстной полосе вдоль границы, были повсеместно выселены. Постановления, ограничивавшие право жительства евреев в сельских местностях, были пересмотрены и стали применяться с удвоенной суровостью. Евреи, которым удалось проникнуть из их “гетто” на берегах Вислы, Немана или Днепра во внутренние губернии, были, за весьма малым исключением, выселены оттуда. В то же время новые правила установили процентную норму для евреев при поступлении в гимназии и университеты, а именно — 3 % для обеих столиц, 5 % для внутренних губерний и максимум 10 % для западных городов, даже в том случае, когда евреи составляли треть или половину городского населения.» (Ист. 1: “История XIX века”, под ред. Лависса и Рамбо, пер. с франц., изд. 2, под ред. акад. Е.В.Тарле, т. 7, с. 414).

Ист. 1, т. 8, с. 76 объясняет, что «началась резкая реакция, вызванная страхом перед революционным движением. Положение евреев в России было регламентировано новыми законами (“Временные правила”, май 1882 г.), применявшимися в начале частично, а с 1892 г. во всей строгости. Евреи-иностранцы были изгнаны; евреи, вышедшие за пределы “черты” [3], снова были туда возвращены.»

Михаил Александрович Лурье (революционный псевдоним Юрий Ларин), второй тесть Николая Ивановича Бухарина, в печально неизвестной широкому читателю книге “Евреи и антисемитизм в СССР” (Ист. 2: Ю.Ларин “Евреи и антисемитизм в СССР”, Москва, Ленинград, 1929 г.) на с. 30, 31 объясняет особую революционность и сплоченность евреев в России тем, что «царизм подавлял их открыто, а других скрытно», и добавляет «в борьбе за свободу, за освобождение нашей страны от царизма, еврейские трудящиеся отдали больше своей крови, чем другие».

Вот и пойми тут: особая революционность от целенаправленного гнета или целенаправленный гнет — реакция на особую [4], по сравнению с прочими подданными революционность. Причинно-следственные связи замкнуты в круг: круг инфернальный [5].

Дабы никто не пытался разорвать этот инфернальный круг, историки лишний раз не напоминают нашим гражданам об Александре III и событиях периода его царствования. Из “Золотого теленка” И.Ильфа и Е.Петрова (Е.Катаева, брата писатля В.Катаева) известно, что Александра III звали «миротворец»; из школьного учебника “История СССР” (советской эпохи) известно, что, будучи наследником престола, он отказался принять депутацию рабочих С.-Петербурга, пришедших к Аничкову дворцу просить милости. Сверх того говорят иногда, что Александр III был пьяница-алкоголик и водка, дескать, его и сгубила.

Граф Сергей Юльевич Витте оставил мемуары (Ист. 3: С.Ю.Витте “Воспоминания”, Москва, 1960 г.), где много пишет о времени Александра III и своей работе под его руководством. По его словам, Александру III можно было докладывать правду, не опасаясь, что её содержание вызовет царский гнев. Александр III был вторым сыном Александра II. Он получил военное образование, поскольку его не готовили ко вступлению на престол. Но его старший брат государь-наследник цесаревич Николай умер в молодости, вследствие чего Александр оказался наследником престола, когда ему уже исполнилось 20 лет и образование его (военного профиля подготовки) было завершено.

К сожалению, он действительно пил больше, чем многие, что безусловно сказывалось на государственном управлении, и само по себе служило предметом либеральных насмешек над ним: «бегемот в эполетах» — А.Ф.Кони, один из известных юристов России конца XIX начала XX века; «На площади — комод; на комоде — бегемот; на бегемоте — обормот; на обормоте — шапка; на шапке — крест, а кто угадает — того под арест…» — загадка о конном памятнике Александру III, поставленном после его смерти на площади перед Московским вокзалом в С-Петербурге. История воздает за клевету: и множество “догадливых” острословов после 1917 г. в лучшем случае оказались под арестом антидержавной тирании, во исполнение их слов, хотя до 1917 г. в общем-то безвозбранно упражнялись в сатире на самодержавие…

Однако, Александр III знал, что его не готовили к исполнению обязанностей царя, вследствие чего он не обладает необходимыми познаниями, поэтому был самокритичен к себе, при принятии решений всегда выяснял мнение специалистов, которые старался понять, чтобы самому принять ответственное решение, за которое отвечал перед своею совестью сам, а не пенял специалистам, что те дескать так ему посоветовали. Был способен признать неправоту свою. Никогда не отступал от данного кому-бы то ни было слова, даже если выяснялось, что его ввели в заблуждение, и, нарушив прежнее обещание, можно получить лучшее решение какой-то проблемы в государстве.

На международной арене его авторитет был высок: в 1891 г. он был третейским судьей в территориальном споре между Францией и Голландией по поводу их колоний в Гвиане. В 1891 г. был заключен франко-русский союз, отрезвивший горячие головы в Берлине и Вене. Тогда же еврейские банкиры Франции предоставили заем России, хотя до этого 10 лет отказывали под предлогом антисемитизма Александра III. С этим же займом связан эпизод с попыткой оклеветать русского министра финансов И.А.Вышнеградского [6] неким евреем Ционом, который подсунул бумаги из Парижа, из которых следовало сделать вывод, что И.А.Вышнеградский не чист на руку. Но Александр III не поверил клевете.

В целом во время царствования Александра III военно-экономический потенциал России рос в условиях относительно спокойно внутри— и внешнеполитической обстановки. К 1894 г. Россия оправилась от последствий войн третьей четверти XIX века и готовилась вступить в новый этап своего развития. С.Ю.Витте пишет:

«В начале, когда этот порт (речь идет о Либаве, ныне Лиепая в Латвии) начал строиться, по мысли морского и военного министерств, предполагалось сделать из этого порта главную базу, но у императора Александра III возникли сомнения.

У него была мысль устроить порт в таком месте, где бы, с одной стороны была гавань, незамерзающая круглый год, а с другой стороны, гавань та должна была быть совершенно открыта, то есть, чтобы был такой порт, из которого можно было бы выходить в море [7].

Императору говорили, что подобный порт можно найти только на Мурманском берегу, т.е. на дальнем Севере.» (Ист. 3, т. 1, с. 392). «… при этом император высказывал мне такого рода мысль — свою мечту, — чтобы на Север была проведена железная дорога, чтобы край этот, интересы которого он принимал близко к сердцу, не был обделен железными дорогами.» (Там же, с. 393). И далее на с. 401 С.Ю.Витте пишет: «Для меня во всяком случае несомненно то, что если бы остался жив император Александр III, то нашей морской базой была бы Мурманская гавань, и именно Екатерининская гавань, что, вероятно, предотвратило нас от искания какого-нибудь незамерзающего открытого порта, под влиянием какой идеи мы залезли в Порт-Артур. Этот несчастный шаг завел нас в такие дебри, из которых мы до сих пор [8] не можем выбраться, т.е. не можем уравновеситься от тех последствий, которые из-за этого легкомысленного шага произошли.

«…» Но одновременно, указывая на выгоды устройства там гавани, я указывал и на то, что если желательно устроить там морскую базу, то, конечно, прежде всего необходимо эту Екатерининскую гавань непосредственно соединить двухколейной железной дорогой с Петербургом и общей сетью железных дорог.»

Из приведенных фрагментов видно, что один из высших сановников империи, прошедший путь от рядового железнодорожного инженера до министра финансов, премьер министра, и ставший после всего опальным, связывает крушение Российской империи с изменением политического курса после смерти Александра III, что выразилось в отказе от строительства главной базы военно-морского флота в Мурманске и убийственной по своим последствиям конфронтанции с Японией на Дальнем Востоке, к тому же за рубежами России. И это — действительно так: Изменение режимом Николая II политического курса после смерти Александра III открыло возможности к пресечению самобытного исторического развития России.

«История не знает сослагательного наклонения» — одна из любимых поговорок историков и публицистов, когда они говорят о прошлом. Но прошлое некогда было еще не наступившим будущим для наших предков, а будущее многовариантно. И в зависимости от выбора варианта, возможно либо углубление в инферно, либо подъем из него. И только сослагательное наклонение Истории позволяет понять причины (а не правде подобные объяснения), приведшие к дальнейшему погружению в инферно; и после этого понять, как остановить дальнейшее падение и начать необратимое восхождение из инферно. Настоящее и будущее проистекают из прошлого. И то будущее, которое свершится как однозначная неизбежность, обусловлено пониманием прошлого и сослагательного наклонения Истории в частности.

1.2. Сослагательное наклонение Истории — политика Александра III

Мы не оправдываем империалистических захватов, но они — существо Истории во всём обозримом прошлом. Либо ты стрижешь, либо стригут тебя; или ты стрижешь, но более расторопные в это же время пристроились и стригут тебя. Кроме того, историческая практика показывает, что захват захвату рознь, что очевидно по итогам империалистического захвата Сибири и Дальнего Востока Россией, и итогам империалистических захватов Великобританией Северной Америки и Австралии и Германией захватов земель прибалтийских славян.

Ист. 1 сообщает, что во времена Александра III Россия добилась у Персии (Иран) концессии на строительство железной дороги, которая должна была соединить сеть железных дорог России с Персидским заливом. Мы об этом уже забыли, а Запад помнит об этом как о кошмаре, и до самого конца существования СССР западная военная печать была преисполнена истерических прогнозов, что третья мировая война начнется со вторжения СССР в район Персидского залива с целью установления полного контроля над глобальными ресурсами нефти.

Правительство Александра III выражало интересы империи. Продолжение Александровой политики ещё на протяжении 20 — 30 лет вывело бы Россию на первое место в мире по военно-экономическому и культурному развитию самое позднее к середине 30-х годов XX века со всеми вытекающими из такого первенства последствиями: социальная защищенность, гарантии мирного сосуществования и т.п.

Сухопутная экспансия России в направлении Индийского океана выражала интересы России наилучшим образом. Во-первых, “грабя” другие народы можно снизить степень эксплуатации своего собственного народа и разрядить тем самым внутриполитическую обстановку. Пример тому Великобритания былых времен, США, Швеция, ФРГ, Швейцария — сейчас: грабеж через продажу “третьему миру” ненужного тому оружия (тамошние проблемы решаются не военной силой, а развитием культуры), через бросовые цены на продукцию в них производимую, через ростовщическое кредитование бедных стран богатыми, через вывоз “мозгов” в богатые и т.п.

Во-вторых, сухопутная экспансия обходилась бы России дешевле, чем морская экспансия Великобритании в те же регионы. Подтверждением этому является то, что морская экспансия колониальных держав Запада начиналась только после того, как все возможности сухопутной экспансии были исчерпаны. Самый яркий пример тому США: сначала освоение “дикого запада”, потом отторжение части Калифорнии от соседней Мексики, а только после этого “политика канонерок”, война с Испанией за отторжение от неё заморских колоний с передачей их под опеку США и требование “свободы торговли”, направленное против колониальных империй Великобритании, Франции. То есть проведение сухопутной экспансии давало России возможность объективно выступать в качестве защитницы стран региона от более жесткой морской экспансии европейских держав, поскольку экономией на издержках по сравнению с морской экспансией можно было поделиться и с теми государствами, куда была направлена экспансия.

В-третьих, Англия и Франция — главные европейские колониалисты тех лет — вынуждены были бы терпеть такую русскую политику. Судьба морских путей в районе метрополии беспокоила бы Англию куда больше, чем судьба её колоний и сопредельных с ними не колонизованных регионов. Ситуация Крымской войны была бы исключена фактом пребывания главных сил Российского флота в Мурманске. Еще когда не было Мурманска, упреждающее развертывание из Балтийского моря двух русских эскадр в Атлантике и в Тихом океане (чего не сделал Николай I перед Крымской войной), в период гражданской войны в США, заставило Англию отказаться от вмешательства в “польский вопрос”, которым была занята Россия, и сократить свою поддержку южным конфедератам в США. Значимость русских эскадр, базировавшихся на порты США, для исхода гражданской войны в них, признают по настоящее время американские историки.

И если у Великобритании в те времена было достаточно сил, чтобы запереть русский флот в Балтийском и Черном морях, обезопасив тем самым морские пути у метрополии, то до появления авиации и радио развертывание главных сил русского флота из района Мурманска — пресечь было практически невозможно.

Уже в 1939 г. англичане не смогли перехватить германский лайнер “Бремен”, который за несколько дней до начала второй мировой войны вышел из Нью-Йорка и в условиях радиомолчания пришел в Мурманск. Было и радио, и авиация береговая и палубная, трансатлантический телеграф; можно было даже догадаться, что заключенный в августе 1939 г. договор между СССР и Германией предусматривает возможность захода и базирования германских гражданских судов и военных кораблей в портах СССР, тем более, что чуть ли не одновременно с германской делегацией в Москве сидела английская и обсуждались возможности военного союза между СССР и Великобританией, но договор о ненападении СССР заключил с Германией.

Уже в 1980-е гг., когда появилась космическая разведка, а на снимках, сделанных из космоса стало возможно читать газеты, которыми пляжники закрывают от солнца свои лица, ВМС США провели учения, в ходе которых авианосцу “Форрестол” (цель размером в плане 330 м на 70 м, т.е. гораздо крупнее газеты на лице спящего пляжника) и кораблям сопровождения была поставлена задача скрытно маневрировать в заданном районе. Прочим была поставлена задача обнаружить ударное соединение условного противника в заданном районе. Привлекая корабли, авиацию, космическую разведку, подводные лодки американцы две недели искали в установленном ими же районе учений свой авианосец…

Так, что мысль Александра III: главные силы русского флота должны базироваться на Мурманск — это очень дальновидный и сильный военнополитический и чисто экономический ход, открывавший широкие возможности для безопасного развития страны.

Он нейтрализовывал морскую мощь Англии. Франция в те времена была обеспокоена соседством с Германией и вспоминала как кошмар победоносный 1871 г. князя Бисмарка, и потому была заинтересована в союзе с Россией настолько, что когда Александр III предложил ей такой союз, то французские банкиры-евреи разом забыли про антисемитизм Александра III во внутренней политике и дали заем; тот заем по его условиям не был кабальным, кабальным он стал только в результате русско-японской войны.

Центрально-европейские державы — Германия и Австро-Венгрия были не прочь подгадить России, когда она ослаблена, но у их правительств и в мыслях не было нападать на неё, когда она в силе, тем более ради чуждых им интересов банковских кругов Парижа и Лондона. Бисмарк, прожив некоторое время в Петербурге, войну с Россией в любом случае рассматривал как ужас и катастрофу Германии. Блок же Европы в целом против России был невозможен до первой мировой войны именно по причине нерастраченного потенциала России и противоречий по колониальным вопросам между западно— и центрально европейскими державами. Сама первая мировая война стала возможна только вследствие ослабления России в русско-японской войне и последовавшего за нею экономического кризиса и социальной депрессии.

Понятно, что политика, предусматривавшая базирование главных сил флота на Мурманск с ростом экономического и культурного потенциала страны, при сухопутной экспансии на юг, обеспечивала российскому капитализму исключительно благоприятные возможности развития при спокойной внутри— и внешнеполитической обстановке. Русский капитал мог бы купить (т.е. обеспечить уровень и дальнейший рост благосостояния, исключающие недовольство) и крестьянство, и рабочий класс, и вернуть долги Ротшильду и К(договор о займе 1891 г.). Требовалось одно — избегать войн, для ведения которых всегда приходится отвлекать производительные силы от работы на решение задач развития общества и его культуры. При внешних военных займах в процессе войн, вне зависимости от военного победителя, стороны, прибегшие к внешним займам, попадают в финансово-политическую зависимость от между-народного ростовщического капитала.

Одним из следствий поражения России в русско-японской войне были новые долги России “Франции”. Если бы не эти долги, то Россию было бы не втянуть в первую мировую войну, а сама эта война без участия России в ней, скорее всего не состоялась бы. Но даже в случае её возникновения Россия могла бы остаться вне её, продавая Германии, Австро-Венгрии, стратегическое сырье (нефть, уголь, хлеб), а через нейтральные Швецию и Норвегию (либо непосредственно через Мурманск) продавать их же Англии и Франции. А когда те устанут от войны, посадить всех в Петербурге за стол переговоров.

Полезно вспомнить, что США стали неоспоримо промышленной державой именно в ходе первой мировой войны на выполнении военных заказов воюющей Европы. Индустриализация США была профинансирована в значительной доле из военного бюджета Российской империи в её ходе.

Ясно, что со смертью Александра III в октябре 1894 г. у российского капитала не было никаких причин, чтобы менять политический курс. Однако за последующие 10 лет политика царского правительства перестала выражать интересы российского верноподданного капитала, и повернула в сторону самоубийственной конфронтации с Японией. Но политика всегда выражает долговременные интересы, которые из поколения в поколение несут те или иные социальные группы. Отдельные личности в политике только выражают и осуществляют эти долговременные интересы социальных групп, но не отдельные злые или добрые личности делают политику, как в том пытается уверить В.Коротич [9] и К.

После смерти Александра III финансовые ресурсы, предназначавшиеся для строительства военно-морской базы и торгового порта в районе нынешнего Мурманска и прокладки туда двухпутной железной дороги, были распылены. На Балтике в Либаве началось строительство военно-морской базы, которая за сто лет так и не была доведена до ума, пока после распада СССР, вместе с Латвией не оказалась за пределами территории России.

Свою никчемность она доказала и в первую, и во вторую мировую войну, поскольку в обоих случаях к началу военных действий её оборудование не было завершено, а сухопутные войска не могли удержать территорию, на которой она была расположена и база переходила в руки противника. При этом были утрачены некоторые корабли и воинские и гражданские запасы, сосредоточенные в ней.

Порт и военно-морскую базу в Мурманске начали строить в ходе первой мировой войны для обеспечения бесперебойного сообщения с “союзниками”, готовыми воевать до последнего русского солдата. Она доказала свою полезность в обеих мировых войнах, но так и не была должным образом обустроена за прошедшие сто лет со времени Александра III, когда было принято решение о её строительстве в первый раз: во время войн всё делалось на скорую руку; после 1917 г. был длительный период разрухи; после 1945 г. работы по обеспечению нормальных условий базирования кораблей и нормальных условий жизни людей были начаты, но после смерти И.В.Сталина средства были также распылены, как и после смерти Александра III.

Торговый порт Мурманска к 1991 г. по своим техническим возможностям грузообработки также уступал лидирующим портам Балтийского и Черного морей, с распадом СССР, также как и Либава, оказавшихся за пределами России (Одесса, Ильичевск — на Украине; порты Прибалтики).

Железная дорога к Мурманску была построена кое-как на костях в ходе первой мировой войны (трупы умерших рабочих зарывали в насыпь). В последствии она неоднократно реконструировалась, но до начала 1990-х гг. не была двухпутной на всем ее протяжении.

Многое говорит о том, что если бы Мурманск и сопутствующая транспортная инфраструктура были построены раз и навсегда добротно и хорошо, как то и намечал Александр III, то Россия и в мирное и в военное время могла бы избежать многих проблем, возможно что избежала бы и обе мировые войны XX столетия.

С.Ю.Витте упомянул Порт-Артур, как незамерзающий порт, необходимый в те времена России для прямого выхода в открытое море. Порт-Артур — незамерзающая гавань, но он расположен на Ляудонском полуострове в Желтом море, выход из которого блокируется не менее просто, чем из Балтики или Черного моря, тем более в эпоху авиации, радио и т.п. То есть обладание им в прошлом России не позволяло решать те военнополитические и экономические задачи, ради которых она создавал Порт-Артур и торговый порт Дальний рядом с ним, даже при полном согласии народа и правительства Китая на совместную русско-китайскую систему управления этим регионом.

То есть обладание Порт-Артуром тешило великодержавные амбиции некоторой части российской правящей “элиты”, но если говорить о долговременных интересах России на Дальнем Востоке, все средства, вложенные в Порт-Артур и пути сообщения с ним, следовало вложить в развитие района Владивостока, где прекрасная гавань, хотя и замерзающая, но в незамерзающем море. И где проблема круглогодичной эксплуатации замерзающего порта была впоследствии решена привлечением ледоколов для обеспечения навигации. Это можно было сделать и в конце XIX — начале XX веков, развивать свой Дальний Восток и не иметь проблем с Японией, которая с середины XIX века до начала российской колонизации Кореи и севера Китая к России относилась более доброжелательно, чем к Англии и США, приславших в середине XIX века свои военные эскадры для того, чтобы принудить Японию к торговле с ними на своих условиях.

1.3. Размывание самодержавия России изнутри

Обращаясь к декабристам (примерно половина проходивших по делу были масоны, кстати: ист. 29: А.Селянинов “Тайная сила масонства”, СПб, 1911 г.), и А.С.Пушкин, и Ф.И.Тютчев употребляли термин “самовластье”: А.С.Пушкин: «… и на обломках самовластья напишут ваши имена…»; Ф.И.Тютчев: «Вас развратило самовластье и меч его вас поразил…». Они не пользовались термином “самодержавие” по отношению к проблематике отношений общества и власти. Революции в России шли под лозунгом «Долой самодержавие!», но не затрагивали самовластья.

Натан Эйдельман [10] в журнале “Наука и жизнь”, № 10, 1988 г. отождествляет “царизм”, “самодержавие”, “самовластье”. Спрашивается, зачем в русском языке три разных слова для обозначения одного и того же общественного явления?

В действительности три этих слова, соответственно корневой системе русского языка, указуют на три не обязательно совпадающих явления: “царизм” — монархический способ правления государством; “самовластье” — авторитарный режим, опирающийся на подданных, за которыми отрицает право входить по своей инициативе в процессы управления обществом и государством; “самодержавие” — изначально государственность, свободная от прямого или косвенного, т.е. не осознаваемого ею, политического диктата извне, это русское слово — аналог украинского “самостийность”.

Н.Эйдельман, осуществляя еврейский погром русской культуры, сужает этим отождествлением понятийную базу русского языка и подавляет его как средство выражения мысли. Делает это Н.Эйдельман по недомыслию в силу собственной низкой культуры мышления и пользования речью, либо же злоумышленно и целенаправленно, это — вопрос уже мало значимый для всех, кроме него самого. Такого рода явления, когда говорится одно, подразумевается за словами, неведомо что, а в жизни творится инферно, — один из основных предметов рассмотрения в настоящей работе.

Теперь же речь пойдет об утрате Российской империей самодержавия, “политической [11] независимости”, в терминологии наших дней.

Когда официальная историческая наука комментирует фактологию истории России, то она, по известным ей причинам, отступает от провозглашаемого ею принципа рассмотрения “исторических явлений во всей полноте известных фактов”. «Единая и неделимая» Российская империя была многонациональным государством, культурные общности, её населявшие, исповедовали все мировые религии, а кроме того малочисленные самобытные народы исповедовали исторически свойственные им местные верования вне мировых религий или параллельно с ними. Игнорирование наукой этого факта не позволяет проследить историю развития многокультурного, многонационального вопроса в стране не то, что большинству её населения, но даже большинству активных политических деятелей разного толка. Но с другой стороны, это же игнорирование позволяет некоторому меньшинству своекорыстно эксплуатировать непонимание этого вопроса, взращивать противоречия разных культур и доводить их до кровавых усобиц и взаимного непрощения, длящихся многие поколения. Карабах, Фергана — это не разгул “социальной стихии”, а вполне управляемы трагедии; о сценаристах и режиссерах-постановщиках речь пойдет далее. [12]

Товарищ Сталин в работе “Марксизм и национальный вопрос” (ист. 5: Соч., т. 2, М., 1946 г.) рассматривает нацию, как «прежде всего общность, определенную общность людей» (с. 292) и выделяет признаки, наличие или отсутствие которых позволяет, некоторую общность людей отнести к категории “нация”, либо нет, что подразумевает необходимость подыскать для каждой конкретной не-нации какую-то иную внутриобщественную категорию.

«… Нация — не расовая и не племенная, а исторически сложившаяся общность людей. (…)… нация — не случайный и не эфемерный конгломерат, а устойчивая общность людей. но не всякая устойчивая общность людей дает нам нацию. (…) Чем отличается общность национальная от общности государственной?…, тем что национальная общность немыслима без общего языка, в то время как для государства общий язык не обязателен. (…) Речь идет, конечно, о народно разговорных языках, а не об официально-канцелярских.

Итак — общность языка, как одна из характерных черт нации. (…)

Общийязык для каждой нации, но необязательно разные языки для различных наций. (…)

Нация складывается только в результате длительных и регулярных общений, в результате совместной жизни людей из поколения в поколение. А длительная совместная жизнь невозможна без общей территории. (…)

Итак, общность территории, как одна из характерных черт нации.

Но это ещё не всё. Общность территории сама по себе ещё не дает нации. Для этого нужна, кроме того, внутрення экономическая связь, объединяющая отдельные части нации в единое целое. (…)

Итак, общность экономической жизни, экономическая связность, как одна из характерных особенностей нации.

Но и это не всё. Кроме всего сказанного, нужно принять ещё во внимание особенности духовного облика людей, объединенных в нацию. (…)… сам по себе психический склад, или как его называют иначе — “национальный характер”, является для наблюдателя чем-то неуловимым, но поскольку он выражается в своеобразии культуры, общей нации, — он уловим и не может быть игнорирован. (…)

Итак, общность психического склада, сказывающаяся в общности культуры, как одна из характерных черт нации. (…)

Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры. (…)

Только наличие всех признаков, взятых вместе, дает нам нацию.» (Ист. 5, с. 292 — 297 с изъятиями).

“специалисты” могут оспорить сталинское определение нации, но тем не менее:

— во-первых, указанные признаки объективно существуют, и в силу этого по ним можно различать определенные общности людей;

—во-вторых, если кому-то хочется употреблять иное, “лучшее” определение нации, это — его право, но с ним далеко не все согласятся, поскольку для рассматриваемого нами вопроса определения, с меньшим числом характерных признаков нации, просто не подходят.

В XIX веке в России русские, украинцы, белорусы, грузины, казахи и многие другие уже сформировались в качестве наций. Часть населения страны жила еще родоплеменным строем. Народности, жившие ещё родоплеменным строем, в большинстве случаев занимали ограниченные территории, на которых протекала их хозяйственная деятельность.

Еврейское же население страны занимало особое положение. Глупо было бы отрицать, что евреи не представляют собой «определенной общности людей», но они не являются нациями в указанном И.В.Сталиным смысле слова; не являются такой же нацией, как русские, украинцы, грузины, или народности живущие родоплеменным строем.

Евреи это культурная общность, сформировавшаяся на основе следования ветхозаветно-талмудическому иудаизму. Иудаизм — это особенная религия, обеспечивающая устойчивость и замкнутость её исповедующей общности по отношению к внешней общественной среде. Одним из проявлений этого является массовое отрицание общей исторической судьбы с народами, с которыми вместе они проживают на одной территории и образуют совместное с ними общество. То есть судьба территории проживания и населяющих её народов для большинства иудеев XIX века ничего не значила. Не значит она для многих из них ничего и в наши дни. Это хорошо видно из многочисленных публикаций разных периодов истории: если случалась общенародная трагедия, которая затрагивала и евреев, то еврейская трагедия выпячивалась из общенародной до такой степени, что затмевала в сознании многих общенародную.

Уже приводилась цитата из книги Лурье-Ларина: «в борьбе за свободу, за освобождение нашей страны от царизма, еврейские трудящиеся отдали больше своей крови, чем другие.» Хотя в гражданской войне и при голоде в Поволжье “других” погибло едва ли не больше, чем евреев было на территории Российской империи, отошедшей после её краха к СССР. Источники, приводящие колоссальные цифры потерь еврейского населения в ходе революции и гражданской войны, как правило, не учитывают того факта, что множество евреев, числившихся в подданстве Российской империи, по завершении революции и гражданской войны, вместе с территорией проживания, живые и здоровые оказались за пределами СССР, но тем не менее они вошли в состав потерь еврейского населения.

Также из многих публикаций послевоенного времени может сложиться впечатление, что вторая мировая война XX века это, исключительно еврейские трагедии: Варшавское гетто, Освенцим, и Бабий яр.

То есть вся история до настоящего времени указует на то, что евреи — исторически сложившаяся общность людей на основе религии ветхозаветно-талмудического иудаизма, определившего их психический склад, культуру, экономическую жизнь, исходя из принципа космополитизма (экстерриториальности: оторванности от территории, земли), и закрепившей генетически при смене поколений предрасположенности к образу жизни, отличному от образа жизни исторически сложившихся наций. Ист. 10 (Р.Гароди “Дело об Израиле”, Политический сионизм, Досье, Париж, 1988 г.) сообщает, что конференция евреев в 1885 г. в Питсбурге (США) пришла к такому же мнению о сущности еврейской общности в истории: «Мы считаем себя не нацией, а религиозной общиной.»

Эта общность во многом похожа на нацию в указанном смысле этого слова; претендует быть нацией, среди исторически устойчивых наций, но не обладая всей полнотой признаков нации в указанном смысле этого слова, не является нацией. Это означает, что «еврейский вопрос», «русско-еврейский вопрос», «германо-еврейский вопрос» и все множество аналогичных вопросов лежат вне сферы национальных отношений. Но это утверждение не означает, что все эти «вопросы» не обладают общественной значимостью, что от них можно отмахнуться или деятельно решать их молчаливо тихой сапой [13]. Сказанное означает, что их нельзя сводить к разновидности «национального вопроса».

«Химерическая национальность еврея есть национальность купца, вообще денежного человека.» (Ист. 6: “К еврейскому вопросу”, К.Маркс, Ф.Энгельс, Соч., т. 1, с. 382 — 413). В XIX веке эти слова К.Маркса, указующие на отсутствие у евреев национальности [14], ибо слово “химерическая” выделено самим К.Марксом, были верны и в отношении евреев Российской империи.

Но в самом принципе «космополитизма вообще», так ругаемом многими националистами и патриотами, нет состава преступления против наций, народов. Но «деньги есть ревнивый бог Израиля, перед лицом которого не должно быть никакого иного бога», — продолжает К.Маркс. И такой космополитизм [15] вне зависимости от сопутствующих ему деклараций о гуманизме и благонамеренности, является притязание безнаказанно, беззаботно и безответственно шляться по всей планете, разоряя всё на своем пути, стяжая себе достояние всех народов, посягая на рабовладение этими народами в финансовой форме.

Простодушные сионисты не могут простить К.Марксу приведенных высказываний; простодушные коммунисты — диалектики-материалисты, борцы с сионизмом выставляют эти слова, как “печку”, от которой “пляшут” в еврейском и национальном вопросах. Но напрасно простодушные сионисты гневаются на К.Маркса, а простодушные коммунисты полагаются на К.Маркса: высказав эту очевидность, К.Маркс заблокировал интерес ко многому, гораздо более важному, чем страсть к деньгам, свойственная не только евреям.

Чтобы показать, что К.Марксовы слова — банальность, а не новое слово в социологии и истории, приведем статью ЖИД из “Словаря живого великорусского языка” Владимира Ивановича Даля:

« Жид, жидовин, жидюк, жидюга, м. жидова или жидовщина, ж. жидовье ср. собир. скупой, скряга, корыстный купец. Еврей, не видал ли ты жида? — дразнят жидов. На всякого мирянина по семи жидовинов. Живи, что брат, а торгуйся, как жид. Жид крещеный, недруг примиренный да волк кормленый. Родом дворянин, а делами жидовин. Мужик сделан, что овин, а обойлив, что жидовин. Проводила мужа за овин, да и прощай жидовин! Не прикасайтесь черти к дворянам, а жиды к самарянам.

Жидомор м., жидоморка ж. Жидовская душа или корыстный купец. Жидовать, жидоморничать, жидоморить, жить и поступать жидомором, скряжничать; добывать копейку вымогая, недоплачивая и пр.

Жидюкать, - ся, ругать кого жидом. Жидовство или жидовщина, жидовский закон, быт. Жидовствовать, быть закона этого. Ересь жидовствующих или субботников. Жидовская смола, асфальт, земляная, каменная, горная ископаемая смола. Жидовская вишня, растение фисалис. (…) Слобожане (вятск.) жидокопы, искали денег в могиле жида.»

Как видите, ничего национального в этой статье не отражено: исключительно скабредность, которая порицается русской народной культурой как в среде евреев «еврей, не видал ли ты жида?», так и в сред русских «родом дворянин, а делами жидовин». И жид вообще это — скупой, скряга вне зависимости от роду и племени.

Тем не менее не следует бросаться к “Словарю” В.И.Даля в пылу спора по еврейскому вопросу: её может не оказаться в доступном Вам издании. В “Словарях” издания 1981 г. в частности, изданных стереотипно (т.е. без изменений) по изданию 1955 г., этой статьи нет. Но если внимательно приглядеться к набору, то можно заметить, что на странице, где должна быть эта статья сообразно алфавиту, число строк меньше, плотность текста ниже, а шрифт крупнее, чем на соседних страницах. В дореволюционных изданиях и издании 1935 г. и его переизданиях она есть.

Из статьи В.И.Даля видно, что в его времена понятия “жид” и “еврей” в русской культуре различались и в определенной мере противопоставлялись: «Еврей, не видал ли ты жида? — дразнят жидов», а не евреев. Если мирянин — член деревенского общества — мира, то пословица «на каждого мирянина по семи жидовинов» перекликается с пословицей «один с сошкой — семеро с ложкой».

В связи с темой изъятий из “Словаря” В.И.Даля, в одном из номеров журнала “Наш современник” 1980-х гг. отмечалось, что в советских изданиях “Словаря” сохранены национальные прозвища украинцев — “хохол”, возникшее по причине того, что казаки брили головы, оставляя прядь волос “оселедец”; русских — “кацап”, что в переводе с украинского означает “как козел” (цап — козел), что намекало на ношение бороды в допетровские времена всеми взрослыми русскими мужчинами. Эти сохраненные в “Словаре” прозвища не могут оскорбить ничьего национального достоинства, а статья “ЖИД” изъята из словаря потому, что оскорбляет “национальное достоинство” евреев?

Точно также и стиральный порошок “Славянка”: всё тихо — в грязи можно полоскать только славянское имя? Но попробуйте назвать стиральный порошок “Чистая еврейка” — вою будет на весь белый свет: но разве еврейские женщины не стирают? Маргарин бутербродный “Славянский” — для питания исключительно славян? А осетрина и икра — продукт славянских рек — для прокорма “новых русских”, среди которых высока доля жидов и евреев?

Единственная причина изъятия из советских переизданий “Словаря” В.И.Даля статьи “ЖИД” — создать условия для разжигания в будущем “антисемитизма”. Поскольку в общественное мнение навязывается стереотип мышления, что еврей — это не член некой религиозной в своей основе общности, подобно другим верующим — христианам, буддистам, мусульманам и прочим, — национальность, такая же как русский, украинец, казах и т.п. Тогда “жид” — презрительная кличка, проявление предрассудка национальной нетерпимости, а не мироед. Мироед же — антиобщественный тип, встречающийся во всех исторически устойчивых общностях людей, а не только в нациях.

И далее: или мироеды-жиды разного социального происхождения угнетают недовольных мироедством; или мироеды обращают гнев недовольных мироедством на “жидов”, то есть на евреев, что есть раздувание “зоологического антисемитизма”. Последняя фраза есть пример того, как смысловая нагрузка одних и тех же слов утрачивает определенность, что позволяет отождествить различные понятия, после чего открывается возможность манипулировать как пешками или стадом, теми кто этого не заметит.

Во-первых, семитами большинство наших евреев не являются, хотя бы потому, что после подавления Римом восстания в Иудее все захваченные в плен были обращены в рабство. Часть была предана распятию сразу; захваченные женщины, дети, старики были скормлены на аренах цирков хищникам; оставшиеся трудоспособные кастрированы [16]. Уцелеть могли только те, кто вовремя бежал из Палестины. Говорить после этого о кровной общности и преемственности с древними евреями большинству современных не приходится. Восточно-европейские евреи в своем большинстве — потомки хазар, согласно “Велесовой книге” — древнеславянского племени, некогда принявшего иудаизм. А политику антисемитизма проводит Израиль в отношении арабского населения в самом Израиле и в сопредельных ему землях, поскольку арабы — действительно семиты.

Во-вторых, в первой половине приведенной в качестве примера недопустимого словоупотребления фразы, во всех понятиях соблюдено единство лексических форм и их смыслового содержания: “мироед” равно “жид”; во второй половине фразы “мироед” уже не “жид”; но “жид” уже “еврей” и “семит”, а “недовольный мироедством” стал “антисемитом” безо всяких к тому причин, кроме его собственной, возможно врожденной, “ксенофобии” [17].

Так предумышленное разрушение в понятийной базе культуры определённости соответствия друг другу лексических форм и их смысловой нагрузки, т.е. разрушение единства миропонимания людей, — позволяет мироедам разделять и властвовать надо всеми соглашающимися с ними.

Полезно также обратить внимание и на то, что слово “еврей” во всех словарях русского языка соседствует исключительно с различными заимствованиями. То есть оно не принадлежит корневой базе русского языка, что непосредственно проявляется в том, что оно чуждо напевности славянской речи. Русские слова — иудей, жид, которые далеко не во всех жизненных обстоятельствах несут один и тот же смысл. Такое же соотношение между понятиями еврей и жид прослеживается по произведениям А.С.Пушкина, Т.Г.Шевченко, М.Е.Салтыкова-Щедрина — тех деятелей славянской культуры, кто умел внимать миру, мыслить, и выражать в слове свои мнения по совести.

По завершении Крымской войны, во второй половине XIX века Россия вступила на путь капиталистического развития, завершив феодальный период своей истории. В экономике это проявилось в том, что общественное богатство страны, ранее принадлежавшее в своем большинстве потомственной аристократии (бывшей относительно замкнутой клановой корпорацией), стало перетекать к формирующемуся классу крупной буржуазии — открытому как проходной двор сообществу: «украдешь пять рублей — прокляну; украдешь пять миллионов — благословлю» — напутствие сыну одного из литературных героев. Завершающий этап этого процесса перетекания контроля над общественным богатством от одного класса к другому в России описан А.П.Чеховым в “Вишневом саду”, который все “проходили в школе”: разорившиеся помещицы Раневские и внук их бывшего крепостного обсуждают свои отношения.

И если в период крепостного права — феодального способа производства — сословная замкнутость потомственной аристократии, контролировавшей общественное богатство страны и прежде всего её природные ресурсы, являлась основой самовластной до определенной степени , как тогдашнего способа существования (но не монархии), то с переходом к капиталистическому способу производства экономическая основа самодержавия (а не самовластья) стала менее прочной из-за открытости (незамкнутости) класса формирующейся крупной буржуазии, контролирующей всё более возрастающую долю общественного богатства. Деньги — сущность, отчуждающая людей от труда и от бытия [18] — по мере развития капитализма играли всё большую роль в жизни общества; отчуждали они множество людей и от исторически сложившейся отечественной многонациональной культуры.

Период царствования Александра III и последующие после его смерти шесть лет ХIХ столетия были временем, в которое решался вопрос: победит ли в России многонациональный капитал империи, который продолжит самодержавие народов России в какой-то новой форме; либо же с самодержавием будет покончено (возможно, что на ограниченный срок) и управление страной перейдет к внешним силам, которые будут препятствовать возрождению самодержавия в исторически обновленных формах.

В рассматриваемый период обострилась проблема “неподатливости” России, к тому единству, которое стягивалось, как веник из прутиков, в Европе и Америке финансовой удавкой надгосударственного сионистского ростовщического капитала (см. хотя бы цитированную работу К.Маркса “К еврейскому вопросу”, Соч. т. 1, где среди всего прочего речь идет и о том, что еврейство господствует над политикой европейских держав, посредством господства над их финансами).

Советский историк Михаил Яковлевич Гефтер (ныне уже покойный: 1996 г.) осторожно высказался об этой проблеме в статье (ист. 4) “Россия и Маркс” в журнале “Коммунист”, № 18, 1988 г.:

«Перелом наступил ближе к концу 1870-х. (…) В двух крайних “точках” — Северной Америке и Японии — утверждался буржуазный строй. Мир становился в одно и то же время и теснее, и неподатливее к единству.» М.Я.Гефтер взял в “кавычки” : явно подразумеваются не географические крайние точки, поскольку в этом случае можно было обойтись и без кавычек. Но если подразумевается отличие культуры и особенностей утверждавшегося буржуазного строя, то кавычки вполне уместны: это действительно крайние “точки” на том «общем аршине», которым измеряется “буржуазность” общества. Буржуазный строй в этих крайних “точках” развивался качественно по-разному: в США под полным контролем между—народного еврейского ростовщического капитала; в Японии под безраздельным контролем разнородного национального капитала. Самодержавная Россия, как и Япония, также не желала встать под контроль между—народного еврейского ростовщического капитала, и в этом проявлялась её неподатливость. Но в отличие от Японии, контроль над экономикой и политикой со стороны многонационального верноподданного империи капитала — не был безраздельным. Чтобы ликвидировать эту неподатливость России международному еврейскому ростовщическому капиталу, ему была необходима кардинальная, в крайнем случае революционная, перестройка в России в свою пользу, а для этого политический курс России необходимо было изменить так, чтобы самодержавие пришло в ней к политическому и экономическому краху.

Говорят, что Александр III в возрасте 49 лет умер от пьянства, безнадежно испортив алкоголем себе почки. С.Ю.Витте отмечает, что царь мог выпить много и выпивал регулярно. Но смерть Александра III он связывает с резким ухудшением здоровья царя после железнодорожной катастрофы, в которую попал царский поезд в Борках (см. ж. “Огонек”, № 25, 1989 г. и ист. 3, т. 1, с. 193 — 200). Когда поезд сошел с рельсов, Александр, обладавший очень большой физической силой, спасая свою семью, держал на плечах обрушившуюся крышу вагона и надорвался. Конечно, выпивка не способствовала поддержанию здоровья, возможно действительно ослабленного катастрофой, но всё же есть некоторые странности в очень своевременной для Ротшильдов и Ксмерти Александра III.

В 1891 г., когда финансово-ростовщическая группа Ротшильдов и К(иудейский капитал во Франции) предоставила кредит России, она учитывала состояние здоровья Александра III или хуже того — знала, что он уже приговорен к убийству, замаскированному под смерть. Если это не так, то остается предположить, что Ротшильды настолько выжили из ума, что выдали кредит на собственное уничтожение и похороны.

Так или иначе, но исторически объективно, своею смертью Александр III приобщился к статистике смертей от урологических [19] болезней, которыми страдали и от которых умерли многие, кто препятствовал иудейской деятельности на протяжении многих веков.

Так от урологических болезней умерли:

— король Франции Филипп Красивый, который отправил на костер верхушку открытых структур ордена тамплиеров — надгосударственную военную силу иудо-масонства в Западной Европе в средние века;

— Александр Невский, разгромивший Ливонский орден при вторжении его на Русь — военную силу того же иудо-масонства в Восточной Европе;

— Петр I, с детства воспитывавшийся в пьяно-масонских традициях, к концу жизни начавший понимать, что не всё у “братцев” вольных “каменщиков” чисто;

— выдающийся русский флотоводец адмирал Дмитрий Сенявин, бывший председателем судебного заседания по делу о “декабристах”, более половины из которых принадлежали разным масонским ложам;

— писатель Михаил Афанасьевич Булгаков, в “Мастере и Маргарите” указавший на многие масонские и исторические тайны прямо.

В мусульманских хрониках также зафиксирован факт попытки отравления иудейкой пророка Мухаммада. И такое ли уж дутое дело врачей, которым в вину ставилось среди прочего медицинское убийство “антисемита” А.А.Жданова?

После того, как Россия получила кредит, Сиону было необходимо, чтобы она профукала его и вынуждена была обратиться с просьбой об отсрочке платежей и за новым кредитом, т.е. попала бы в финансово-политическую зависимость от трансрегиональной корпорации еврейских ростовщических кланов, как США и все страны Западной Европы тех лет [20].

Иудейский ростовщический капитал — самая старая и потому первая в мире трансрегиональная корпорация [21], монополизировавшая кредитное дело и банковское надотраслевое счетоводство. По отношению к ростовщическому иудейскому капиталу, весь иудейский капитал, действующий в иных отраслях, занимает то же положение, что регулярные воинские части занимают по отношению к своему генеральному штабу и военному министерству. В конце XIX века 55 % купцов первой и второй гильдий в России были иудеи. В частности, крупнейший спиртозаводчик был Евзель Гинзбург (а некоторые говорят, что введение “винной монополии” было актом государственного “антисемитизма”), железные дороги страны в значительной степени контролировал Блиох и клан Поляковых.

В “Истории одного города” Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин писал по этому поводу: «… торговый баланс всегда склонялся в пользу Глупова. Является великое изобилие звонкой монеты, которую же, глуповцы презирают и бросают в навоз, а из навоза секретным образом выкапывают её евреи и употребляют на исходотайствование железнодорожных концессий.»

Кроме иудейского, в экономике страны значительную роль играл иностранный капитал неиудейской принадлежности, но в конечном итоге также подконтрольный иудейскому ростовщическому через деятельность европейских банков и бирж. Российский многонациональный капитал только становился на ноги. При этом протекал процесс обрусения капиталистов-иностранцев и некоторой части капиталистов иудейского происхождения, которые утрачивали связи с их прошлым и для которых Россия стала Родиной по духу. Но российский многонациональный капитал не представлял собой слаженной корпорации, аналогичной иудейскому капиталу. Поэтому вся последующая история России до 1920 г. — это иллюстрация того, как старый многоопытный .

Как было показано ранее, со вступлением на капиталистический путь развития экономическая основа самодержавия была подорвана. Но также была подорвана и административно-идеологическая основа самодержавия. Это тоже не составляло секрета для наиболее глубокомысленных людей. Государственный механизм России был бюрократичен. М.Е.Салтыков-Щедрин, сам одно время бывший вице-губернатором, анализируя отношения “общество — власть” в российском государстве (ист. 7: М.Е.Салтыков-Щедрин “Помпадуры и помпадурши”, Соч. в 20 томах, т. 8, М., 1969 г.) пришел к выводу о беззаботном космополитизме “элитарной” бюрократии страны: «Все отечества находятся в одинаковом положении для человека, который желает обратить на себя внимание начальства.»

Государственная “элитарная” бюрократия — социальная группа, в которой идет борьба кланов за место у кормушки власти, и потому она предопределенно вырождается в слепое продажное орудие самой богатой и властной клановой системы. В условиях феодального самодержавия и аристократического землевладения эта роль принадлежала — клану монарха. Но с переходом к капиталистическому способу производства в условиях веротерпимости [22] эта роль перешла к самой финансово властной системе Западной цивилизации — кланам иудейской глобальной ростовщической “элиты”. Сотрудничество “царской” бюрократии и сионизма было неизбежным. Но оно обречено было протекать под руководством раввината, естественно завуалированным, неназойливым руководством.

Как это протекало можно проследить по свидетельствам других людей о том же С.Ю.Витте. Вторично С.Ю.Витте был женат на еврейке, но с точки зрения многих иудеев он — антисемит, поскольку толкует о равных правах еврейского населения в России, а не об особых правах “национальных” меньшинств, какое требование просионистские круги выдвигают в наши дни. Кроме того, С.Ю.Витте как-то высказался в том духе, что напрасно некоторые заискивают перед евреями, поскольку вся сила этих господ в кошельке. Тем не менее ист. 32 (В.П. фон Эгерт “Надо защищаться”, изд. 2, доп., СПб, 1912 г.) сообщает:

«Еще более, нежели законы, политика высшей администрации в России поощряет ту часть еврейства (по контексту цитируемого источника: враждебного России) и выводи её наверх. Удерживается директива, данная резко в этом смысле бывшим министром финансов С.Ю.Витте (впоследствии графом). Государственный банк при нём сделался просто питомником для еврейских банков, в субсидировании еврейских предприятий при нём не было отказа, подведомственные министерству финансов учебные заведения широко открывались евреям и т.д. Свою заботу о преуспеянии еврейства этот министр деятельно проявил и вне пределов России: например в середине 1890-х годов, объявляя и доказывая, что нет золота для поддержания русской валюты, он одновременно отсылал миллионы за миллионами золотом Соединенным Штатам для поддержания их валюты, от чего зависело спасение близких там к банкротству многих еврейских банков и спекулянтов. Дань благодарности ему за это недавно ещё принес в речи, сказанной в комиссии по иностранным делам палаты представителей в Вашингтоне А.Уайт: “Я знал одного великого русского Сергея Витте. Это он в бытность свою министром финансов, наделял нас в Америке для поддержки нашей валюты, многими и многими миллионами золота, на выгодных условиях.” (И далее следует ссылка на официальное издание Конгресса США слушаний в комиссии по иностранным делам в палате представителей в понедельник 11 декабря 1911 г.)»

И делая всё это, С.Ю.Витте тем не менее крайне отрицательно высказался об изменении политического курса России после смерти Александра III. Это пример того, как человек в меру своего понимания работает на благо своей Родины, а в меру непонимания работает как простой инструмент против неё. Правда, в случае с С.Ю.Витте дело может быть еще более запутано: Е.П.Блаватская (1831 — 1892) — ретранслятор “Тайной доктрины”, ставшей доступной и русскоязычным читателям после 1991 г. — двоюродная сестра С.Ю.Витте (1849 — 1915). Поэтому особый вопрос — как и на что была замкнута психика С.Ю.Витте.

Что касается “равных прав”, которые не-иудейское государство якобы обязано предоставить иудеям, то это уничтожение последних юридических рубежей обороны культуры народов этого государства, поскольку в ответ на эту меру раввинат всё равно не признает равных прав не-иудев по отношению к иудеям. И если один из основоположников современного светского сионизма Т.Герцль высказался так: «Евреи — уникальный народ, который не может интегрироваться с другими народами» — то прежде чем, предоставить равные права с прочим населением иудеям или особые права “национальным” меньшинств, к числу которых относит себя иудейская диаспора, то прежде следует подумать, что извлечет еврейство из этого юридического акта еврейство, если с точки зрения того же Т.Герцля нация, народ это «группа людей общего исторического прошлого и общепризнанной принадлежности в настоящем, сплоченная из-за существования общего врага» т.е. общества, с которым еврейство не может интегрироваться, сохранив себя как таковое.

Если же говорить о “выкрестах из жидов”, которых было немало в Российской империи, то в отношении них никаких ограничений не было. Примерами тому пианист Рубинштейн, дед В.И.Ленина А.Д.Бланк, генерал Май-Маевский, многие другие, тот же Цион, упоминаемый С.Ю.Витте неоднократно, и каждый раз плохо. Так что ограничения были по признаку вероисповедания — т.е. идеологии, а не по признаку национальности. Но веротерпимость была: иудаизм и его явное и тайное исповедание не были поставлены вне закона. Терпели их…

Иудейство смогло проникнуть даже в царскую семью: по словам С.Ю.Витте Александр III был сильно недоволен, что один из великих князей женился на еврейке. В других источниках сообщается, что когда еще у юноши — наследника престола, будущего императора Николая II — появилась возлюбленная еврейка, то Александр III не ограничился беседой с сыном, но роман был пресечен сверх того и вмешательством третьего отделения «собственной Его Императорского Величества канцелярии» — тогдашнего КГБ.

Министры и высшие сановники либо просто покупались и продавались, либо сознательно или, не ведая, что творят, сотрудничали с иерархией регулярного масонства Запада, предавая общенародные и государственные интересы страны (ист. 29). Так упоминавшийся уже И.А.Вышнеградский, в наши дни более известный как ученый, по словам С.Ю.Витте, уже будучи министром финансов [23] всё еще заискивал перед Блиохом, железнодорожным королем, в предприятии которого работал в прошлом.

Мемуары деятелей и литература тех лет говорят о том, что просионистское лобби в России было сильно и имело полные возможности для изменения политического курса страны. Противостоять ему могло только царское самовластье и диктатура российской многонациональной буржуазии. Царское самовластье ограничено временем жизни монарха: новый монарх — новое самовластье; а многонациональная буржуазия до понимания необходимости и осуществления своей классовой диктатуры, как способа существования самодержавия не вызрела даже к 1917 г., хотя ей был преподан урок революции 1905 — 07 гг.

В тот период большинство правящего класса и “передовой интеллигенции”, находясь в эйфории либерализма, гуманизма и т.п. исторически несостоятельной в условиях классового общества чуши, в предостережениях А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, Ф.И.Тютчева, Ф.М.Достоевского, М.Е.Салтыкова-Щедрина видели или шутку озлобленного жизнью гения, или нервический бред душевно сломленного человека, или злоязычность сатирика, на досуге точащего зубы о ближнего. А жизненный народный опыт: «жид крещеный, недруг примиренный, да волк кормленый» — относила к темноте и варварству непросвещенного народа. Действительно безграмотный в своем большинстве народ, к тому же в условиях сословного общественного строя и был лишен возможности влиться в государственный аппарат и поддержать своим мировоззрением государственное самодержавие.

По этим причинам самодержавие размывалось изнутри по мере развития капиталистического способа производства, а самовластье и авторитет Александра III были единственной защитой самодержавия до того момента, пока российская многонациональная крупная буржуазия не возьмет под безраздельный контроль производительные силы страны и не начнет выдавливать ростовщический капитал из России.

Со смертью Александра III на престол вступил Николай II. В последние десять лет (1996 г.) в России вышло много публикаций, в которых докапывается, что Николай II — дальновидный политик, человек с железной волей, что во время его царствования экономика страны развивалась как никогда до него быстро и т.п. Но авторы всех этих работ как-то не заметили смены политического курса России с его приходом на должность государя. И соответственно, не утрудились объяснить, чем курс Николая II был предпочтительнее курса Александра III, гарантировавшего спокойствие России на десятилетия вперед, как было показано ранее.

Александр III строил свою политику из принципа: У России есть только два надежных союзника — её армия и флот. Для обеспечения военнополитической и стратегической деятельности флота ему необходим был хорошо обустроенный Мурманск и инфраструктуры, строительство которых и наметил Александр III, а не Порт-Артур, в который загнал флот Николай II, отменивший строительство Мурманска в мирное время. Занятие Порт-Артура имело последствиями как разгром в русско-японской войне, к которой страна оказалась не готова во всех отношениях, так и обострение революционных процессов, как вторичное следствие военного поражения и деморализации общества.

Александр III лично принимал участие в русско-турецкой войне 1878 г., из которой вынес мнение, что за то, что происходит на Балканах, он не даст жизни ни одного русского солдата. Но Николай II из свой большой любви к каким-то еще “союзникам” помимо собственных армии и флота влез ещё в одну войну, к которой Россия опять оказалась неготова во всех отношениях, и завершившуюся революцией, уничтожившей монархию и большинство членов самой царской семьи. В ходе империалистической войны 1914 — 1918 гг. он принужден был строить задуманный Александром III Мурманск уже в военное время. Хотя не исключено, что если бы он построил его сразу, то, как пишет С.Ю.Витте, смог бы избежать и русско-японской войны и участия в первой мировой войне, продолжавшей политику глобальных сил в отношении самодержавных народов России, Германии, Японии.

Зная о делах царствования Александра III, невозможно согласиться с дальновидностью и мудростью его наследника, обрушившего в прах всё то, что Россия не успела построить действительно под дальновидным руководством своего отца. Многие источники свидетельствуют, что сам Александр III был невысокого мнения о своем наследнике. Став царем, Николай сохранил самолюбивость и некритичность к себе, что сделало его игрушкой в руках подконтрольных между-народным банкирам политиков. Государственно выраженное самодержавие в России погасло не с дарованием Николаем II 17 октября 1905 года “Конституции”, не в 1917 г., а со смертью Александра III. России было бы лучше, если бы он жил жизнью трезвенника…

1.4. [24] против России и Японии

После отстранения Н.С.Хрущева от поста главы СССР, в народе был анекдот о том, что Никита Сергеевич успел сделать, пребывая на этом посту, а что не успел. В частности он не успел присвоить звание Героя Советского Союза (посмертно) императору Николаю II «за создание в стране революционной ситуации». Напомним, что В.И.Ленин революционную ситуацию характеризовал так:

«1. Невозможность для господствующих классов сохранить в неизменном виде свое господство.

2. Обострение, выше обычного, нужды и бедствий угнетенных классов.

3. Значительное повышение в силу указанных причин активности масс, в “мирную” эпоху дающих себя грабить спокойно, а в бурные времена привлекаемых, как всеобщей обстановкой кризиса, так и самими “верхами”, к самостоятельным политическим выступлениям.

К объективной присоединяется субъективная, именно: присоединяется способность революционного класса на революционные массовые действия, достаточно сильные, чтобы сломить (или надломить) старое правительство, которое никогда в эпоху кризисов не упадет, если его не уронят.» (Ист. 8: В.И.Ленин, ПСС, 5 изд., т 26, с. 218, 219).

В.И.Ленин ещё раз вернулся в вопросу о революционной ситуации в “Детской болезни левизны в коммунизме”, охарактеризовав революционную ситуацию как общественный кризис, «когда “низы” не хотят старого и когда “верхи” не могут (управлять: — наша вставка) по старому» (ист. 9: В.И.Ленин, ПСС, т. 41, с. 69, 70), и при этом положении народные массы настолько бедствуют, что готовы идти на смерть за свои интересы в битве против “верхов”, а авангард (руководители) народных масс понимает необходимость переворота.

С вопросом о революционной ситуации тесно связан вопрос об “экспорте революции”. Вопреки заверениям марксистской доктрины, . Традиционное представление, о невозможности экспорта революции, выработано самими экспортерами, дабы их не искали, веруя, что сама страна дозрела до революции столь же объективно, как вызревает груша и, спелая, падает к ногам того, кто ее скушает. Но экспорт революции — это не экспорт факта и даты государственного переворота, это — длительный процесс экспорта причин и следствий, которые завершаются в определенную дату государственным переворотом.

В России механизм экспорта был прост. Известно, что на рынке, при одинаковом качестве большим спросом пользуется более дешевый товар. Капиталист, стремясь завоевать покупателя, т.е. вытеснить конкурента с рынка, старается произвести товары качеством не ниже, чем производит конкурент, но ценой подешевле. Один из способов понизить цену товара при больших затратах человеческого труд и низкой энерговооруженности производства, как это было в конце прошлого века, — понизить зарплату работающим. Второй способ — продавать товары даже ниже себестоимости их производства конкурентом, но в течение времени, достаточно длительного для того, чтобы конкурент разорился, после чего цены поднимаются до величин, позволяющих не только компенсировать убытки периода торговой войны, но и устойчиво получать монопольно высокие доходы, за отсутствием конкурентов. Второй способ требует достаточной финансовой мощи стороны, его применяющей.

В России шла конкурентная борьба как внутри самого многонационального верноподданного капитала империи, так и борьба многонационального верноподданного капитала с международным капиталом разного рода, подконтрольным в конечном итоге ростовщическому иудейскому капиталу. Не монополизированный, не корпоративный верноподданный многонациональный капитал империи боролся с самой мощной в мире финансовой МОНОПОЛИЕЙ — ростовщическим сионизмом. Поскольку сионизм был заинтересован в экономическом кризисе в России, за которым должен был последовать кризис и крах самодержавия, после чего сионизм намеревался передать идеологическую и государственную власть в России своим ставленникам, то употребляя финансовые средства сионизм взвинчивал до предела уровень эксплуатации людей на предприятиях России прямо или косвенно ему подконтрольных: зарплата — минимум + систематический рост цен. Многонациональный верноподданный капитал, работая в общей с сионизмом кредитно-финансовой системе России и мира вынужден был следовать за Сионом, а иногда и забегать вперед него в деле эксплуатации народов страны. Продукцию же наиболее важных в последующей исторической перспективе отраслей (приборостроение, точное и тяжелое машиностроение) иностранный капитал продавал России по ценам, достаточно низким для того, чтобы российский верноподданный капитал не мог окупить развертывание своего производства в этих отраслях. Определенная техническая отсталость царской России — импортный продукт.

И если во времена Александра III самодержавие боролось с этим явлением, скупая в казну железные дороги и крупные промышленные предприятия, т.е. строя сразу же государственно-монополистический капитализм (как это имело место и в Японии), то при Николае II иностранному капиталу была предоставлена почти полная свобода действий.

Государственный же сектор, по причине формально-бюрократического характера управления производством и замасоненности аппарата проигрывал битву за российский рынок иностранному капиталу, в частности потому, что масонство — едино во всем мире, имеет одного и того же хозяина и в разных странах согласованно работает на осуществление некой глобальной совокупности целей в отношении каждой из стран. Понимают существо этого дела или нет каждый из множества “братьев-каменщиков” — значения не имеет: система отлаживалась веками и работает бездумно, как автомат, было бы кадровое наполнение структур, которые сами по себе настраиваются, высшими по отношению к ним иерархами, на осуществление определенных целей.

Так по мере того, как международный ростовщический капитал всё туже затягивал в стране финансовую удавку, в стране назревала революционная ситуация. Когда Николай II, желая предотвратить революцию, сплотив в едином “деле” народы страны, заявил что «нам нужна маленькая победоносная война», то к войне всё уже было приготовлено, но… только не в России.

К этому времени (1904 г.) уже почти как десять лет в России был безвластный [25] царизм, самовластье масонства и ни духу государственно выраженного самодержавия. Смерть Александра III — весьма своевременную для сионизма — и русско-японскую войну отделяют друг от друга 10 лет. “Протоколы сионских мудрецов”, вне зависимости от их происхождения, были впервые опубликованы в России в 1902 г., и в них уже есть угроза России [26] столкнуть её в войне с Японией, дабы получить все бедственные последствия войны для России. За этот период утратившая государственно выраженное самодержавие страна стала послушным Сиону орудием решения глобальных задач иудо-масонства, и проводила политический курс, направленный на уничтожение в ней многонационального капитала.

В довольно короткие сроки, Николай II заменил на государственных постах “своими” людьми людей Александра III, тех, кто позволял себе, как и при Александре III, высказывать мнения не совпадающие с теми, которые молодой царь ожидал от них услышать. Так качественный состав администрации обновился верноподданными льстецами. В отличие от Александра III, Николай II инакомыслие в вопросах государственной политики рассматривал как отсутствие должной верноподданности.

Он не был прямодушен: сохранились свидетельства, когда чиновники после беседы с ним, возвращаясь домой, заставали у себя фельдкурьера с рескриптом об отставке, о которой царь их не предупреждал и перед этим не выказывал никаких нареканий в отношении их деятельности. Александр III ничего такого себе не позволял; более того, он шел по своей инициативе на нарушение норм дворцового этикета, если знал, что человек болен и ему тяжело соблюдать все дворцовые приличия.

Нетерпимость к невожделенному мнению сделала Николая II игрушкой в руках тех, кто умел исподволь формировать его вожделенные мнения, а потом с ними верноподданно соглашаться. Заезжие маги и гипнотизеры, сменявшие один другого при дворе (в частности Папюс, известный в наше время по многочисленным изданиям его работ по магии и оккультизму: 1996 г.) также не способствовали укреплению самодержавия на уровне глубинной психологии личности царя: выпивавшего и курившего, что упрощало вторжение в его психику.

Все претензии к Г.Е.Распутину в этой связи, при полном умолчании о Папюсе, Филиппе и прочих западных магах и оккультистах рангом помельче проистекают из того, что Г.Е.Распутин представлял при дворе не регулярное иудо-масонство Запада, как Папюс, а национальные знахарские кланы России. То есть Г.Е.Распутин работал на самодержавие, а не против него: за это и был ненавистен и превращен в монстра после смерти.

Для начала царствования кто-то напел Николаю II, что порт в Мурманске не нужен. Финансовые резервы, собранные для его строительства были вбуханы в строительство в Либаве, о чем было сказано ранее, но порт в Либаве при этом был назван именем Александра III. Флот лишился открытого выхода в океан, а Россия круглогодичного океанского торгового пути, открытого России всегда вне зависимости от благосклонности Великобритании и Турции, контролировавших проливы в Черном и Средиземном морях и выходы из Балтики. Либава же доказала свою никчемность в обеих мировых войнах ХХ века, а неразвитость Мурманска и его инфраструктуры усугубляли бедствия каждой из них.

Экономическая и культурная экспансия в направлении Индийского океана и Персидского залива — не самая плохая возможность развития и для народов этих регионов в те годы — была свернута. Вместо этого Россия полезла в Корею и Северный Китай — в сферу японских колониальных интересов, чем создала абсолютно не нужный очаг военнополитической напряженности. Очаг напряженности возник в районе, где страна не имела инфраструктуры [27] и производственной базы. То есть Россия на Дальнем Востоке не могла эффективно выдерживать военное противостояние с конкурентами, а тем более вести длительные затяжные действия. Это было известно и в то время: еще за несколько лет до начала русско-японской войны корабли Тихоокеанской эскадры ходили на доковый ремонт в Японию по причине невозможности ремонта флота во Владивостоке, и русские моряки были в Японии желанными гостями. Тех, кто указывал на эти обстоятельства неготовности России к войне на Дальнем Востоке, молодой “самодержец” попросту не слушал и отстранял от должностей.

Влезть в войну со страной, которая в мирное время ремонтирует твой же военно-морской флот, базирующийся на театре военных действий, можно только от помутившей разум злобы, спьяну или под воздействием гипноза и одержимости [28].

Дабы удовлетворить потребность в незамерзающем порте, Россия заняла Порт-Артур и соседний с ним порт, получивший название Дальний. Это была стратегическая во всех отношениях глупость. Порт-Артур и Дальний находились на чужой территории, во внутреннем море, которое противник мог легко запереть эскадрой. Базируясь на Порт-Артур, флот был заперт по существу так же, как и Кронштадте, и не мог обеспечить ни оборону российского Дальнего Востока, ни поддержать колониальную политику России в Корее и в Китае. Кроме того, необходимость обороны двух толком необорудованных баз, вынуждала дробить и без того недостаточные военно-морские силы на Тихом океане между Владивостоком и Порт-Артуром. Зато Арон Симанович, одно время бывший секретарем Г.Е.Распутина сообщает, что Мозес Гинцбург «в Порт-Артуре нажил большие деньги» (ист. 27: Арон Симанович “Рассказывает секретарь Распутина”, в ж. “Слово”, № 6, 1989 г., как и мемуары С.Ю.Витте изобилует примерами вмешательства еврейства в вопросы государственного управления России, на уровне исключающем независимость политики государства — т.е. исключающем самодержавие).

Строительство Порт-Артура сопровождалось привлечением иностранного капитала и опекой разведок Великобритании и Японии. По свидетельству Н.В.Руднева, когда его отец Всеволод Федорович Руднев занимал должность заместителя командира порта в Порт-Артуре и начал пресекать деятельность разведок и потребовал выявленного им высылки английского резидента, то он под благовидным предлогом отстранен от должности. После этого с понижением в должности В.Ф.Руднева назначили командиром крейсера первого ранга “Варяг”, предшествующий командир которого довел экипаж до бунта, и после того как дело о бунте было замято, был снят с должности и с повышением назначен командиром броненосца “Ослябя”, вместе с которым и погиб в Цусимском сражении. (В кн. “Командир легендарного крейсера”, Тула, 1960 г.) Такова была кадровая политика на Дальнем Востоке накануне русско-японской войны: негативный отбор претендентов при выдвижении на вышестоящие в иерархии взаимоподчинения должности [29].

Неправильная и недоразвитая система базирования только создавал предпосылки поражения в войне. Но флот — корабли и люди — под командованием умелого флотоводца, даже без системы базирования, мог при определенных обстоятельствах выиграть генеральное сражение и тем завершить войну. Но и корабельный состав русского флота развивался не так, как должно. К началу русско-японской войны был нарушен внутренний баланс сил флота. Выразилось это в том, что Россия странным образом не имела крейсеров, отвечавших характеру войны на море в те годы.

Во всех флотах мира к тому времени произошло разделение крейсеров на два подкласса: броненосные крейсеры водоизмещением от 8 до 12 тыс. тонн, по общему расположению и схеме бронирования сходные с эскадренными броненосцами (линкорами) тех лет, но обладавшие меньшими по калибру орудиями и более слабой броней по сравнению с броненосцами; и легкие крейсеры водоизмещением от 2,5 до 4,5 тыс. тонн, имевшие артиллерию калибра 120 — 152 мм в палубных установках практически без броневой защиты. Броневая защита их включала только броневую палубу, которая на уровне ватерлинии, подобно панцирю черепахи (но внутри корпуса корабля) закрывал энергетическую установку и погреба боезапаса. Некоторые крейсера этого класса не имели даже бронированных рубок, в которых сосредотачивалось управление кораблем во время боя. Броневая палуба и дала название классу этих кораблей: бронепалубный крейсер.

Легкие (бронепалубные) крейсера предполагалось использовать для разведки, перехвата в море и уничтожения торговых судов, сопровождения и поддержки миноносцев, а также для защиты своих броненосцев от вражеских миноносцев. Броненосные крейсера предполагалось использовать для прикрытия действий легких сил и совместно с броненосцами в артиллерийском бою.

В середине 1880-х гг. в России был построен броненосный крейсер “Адмирал Нахимов”. Но этот удачный тип корабля с броневым поясом по всей ватерлинии, броневой палубой и артиллерией главного калибра в четырех двухорудийных бронированных башнях, расположенных ромбом, остался единственным. Вместо дальнейшего развития этого перспективного конструктивного типа боевого корабля, изжившего себя только в ходе первой мировой войны, Россия построила серию броненосных крейсеров “Рюрик”, “Россия”, “Громобой” водоизмещением около 12 тыс. тонн.

По сравнению с бронебашенным “Адмиралом Нахимовым” эти корабли, при большем водоизмещении, из-за размещения артиллерии в палубных установках вдоль бортов на нескольких палубах имели плохую защиту артиллерии броней и по этой причине были малопригодны для эскадренного боя, что и подтвердила гибель “Рюрика” в августе 1904 г. “Рюрик” лишился в бою рулевого управления, а два других близких по конструкции корабля принуждены были его бросить на погибель под огнем японцев, чтобы не погибнуть самим и не оставить Владивосток вообще без корабельной защиты с моря.

Потом эти корабли посчитали слишком дорогими в постройке и решили перейти к строительству бронепалубных крейсеров около 6,5 тыс. тонн водоизмещением (“Аврора”, “Варяг” и др.). Этот тип оказался вообще никчемным. Его вооружение (главный калибр — 152 мм, 8 — 12 орудий в палубных установках без брони), как и у “Рюрика”, “России”, “Громобоя” было для того, чтобы уничтожить торговый небронированный пароход, но из-за практически полного отсутствия броневой защиты, эти корабли не могли длительное время находиться под огнем сопоставимого с ними по мощи артиллерии противника.

Ярче всего это проявилось на “Варяге”: за 45 минут боя осколками (а не прямыми попаданиями!) было выведено из строя 75 % артиллерии корабля, естественно, что и большая часть боезапаса осталась лежать в погребах крейсера, затопленного после боя по приказу В.Ф.Руднева; из полутысячного экипажа более 280 человек имели преимущественно осколочные ранения (в основном это люди, кто по боевой тревоге находился вне броневой защиты на верхней палубе у орудий), и всего только около 30 человек были убиты. Основная причина столь печального исхода боя у Чемульпо [30] — конструктивный тип крейсера, не пригодный к боевым действиям.

Итогом такой военно-технической политики было то, что ни броненосные, ни бронепалубные крейсера не могли действовать самостоятельно (“Рюрик”, “Варяг”) и не могли поддерживать огнем свои броненосцы. Броненосцы России также обладали многими недостатками, но все же не в такой степени, как её крейсера.

Погибшему в той войне выдающемуся флотоводцу и инженеру адмиралу С.О.Макарову принадлежит печальный каламбур: «лучше иметь 12 крейсеров по 3 тыс. тонн водоизмещением, чем 3 крейсера по 12 тыс. тонн.» Эти слова отражают факт неготовности России вести крейсерскую войну на удушение экономики противника пресечением его морской торговли.

И были люди которые понимали, что нужно флоту, но их устраняли, как и В.Ф.Руднева, с тех должностей, где они могли оказать влияние, а мнения их не находили выражения в кораблестроительных программах России. К тому же выполнение последней из предвоенных кораблестроительных программ России должно было завершиться на год позднее аналогичной японской, о каком хронологическом сдвиге в С-Петербурге тоже не желали думать, оценивая военнополитическую обстановку на Дальнем Востоке.

Отставал русский флот и в технике, прежде всего в артиллерии. На большинстве кораблей к началу войны не было оптических прицелов и оптических дальномеров, в то время как у японцев оптический дальномер был в каждой артиллерийской башне дополнительно к общекорабельным, и все орудия были снабжены оптическими прицелами.

Россия не имела и хороших фугасных снарядов, а её корабли были не приспособлены к тому, чтобы выдержать массированный обстрел фугасными снарядами противника (бой “Варяга”, Цусима).

В ходе войны выяснилось, что наиболее распространенные на кораблях орудия — 152 мм пушки системы Кане — ломаются сами при стрельбе на больших дистанциях (с большими углами возвышения): гнутся подъемные дуги и выкрашиваются зубья секторов и шестеренок, что исключает наводку орудий и стрельбу.

При этом в боекомплекте первой эскадры, в большинстве своем погибшей в гаванях Порт-Артура, не взрывалось примерно четверть снарядов. Для второй эскадры, погибшей при Цусиме, был заготовлен боезапас, в котором снаряды были начинены пироксилином повышенной влажности (под предлогом, чтобы избежать самовозгорания артиллерийских погребов во время перехода эскадры в тропиках, когда невозможно будет поддерживать необходимую для безопасного хранения температуру и влажность). Если бы снаряды взрывались, то Цусима не была бы разгромом флота, хотя неоспоримая победа, подобная Синопу, вряд ли состоялась бы: уж больно низок был уровень боевой подготовки как экипажей кораблей, так и эскадры в целом.

Всё это конечно цепь “роковых случайностей”. Через цепь “случайностей”, воспринимаемых многими в качестве “беспричинностей” и “бесцельностей” пролагает себе дорогу причинно обусловленная целесообразность, в большинстве случаев достаточно хорошо управляемая. И эта причинно обусловленная целесообразность была враждебна интересам самодержавия и многонационального капитала империи. Но в Японии флот тоже был подвержен цепи случайностей, которые не были для него роковыми. В результате иного потока “случайностей” флот Японской империи был построен на верфях Великобритании, США, Италии, и там же прошел обучение офицерский и рядовой состав; флот был сбалансирован по составу сил и средств, а проекты, по которым строились корабли, были переработаны с учетом специфики театра предстоящих военных действий; была создана система базирования и ремонта. Стоило это японцам в иеночку, но было целесообразно.

Война началась ночным внезапным нападением японских миноносцев на русские корабли, стоявшие на открытом рейде Порт-Артура. Вообще, в сценариях осуществившихся в Порт-Артуре и Перл-Харборе много общего: и там и там центральная власть жертвы агрессии жаждала победоносной войны и держала командование флота в неведении относительно реального состояния дел в отношениях с Японией; и там, и там центральная власть препятствовала проведению мероприятий по исключению возможности внезапного удара по кораблям в базе и снижению эффективности такого возможного удара; и там, и там центральная власть провоцировала Японию на начало военных действий.

Интересно и то, что сейчас в СССР о Перл-Харборе можно найти кое-какую информацию, раскрывающую закулисную механику событий (например кн. Н.Н.Яковлева), но что происходило за кулисами Порт-Артура, это обходится молчанием. Тиражируются только пустые слова о бездарности царского правительства и японском вероломстве. Но кто, что конкретно делал, кто и какие давал советы? — этого не узнать из книг советского периода.

О порядках, царивших в Порт-Артуре и на флоте можно узнать из книги “Расплата” капитана второго ранга Семенова, участника русско-японской войны, а не пошлописца “про Штирлица” Ю.Семенова (ныне покойного: 1996 г.). После 1917 г. она не переиздавалась до 1995 г. ни разу. Его книга не только воспоминания о прошлом поражении в огненной войне, но и “воспоминания” о будущем поражении в . Семенов спрашивает: «Неужели в Порт-Артуре не было энергичных людей, которые бы взяли дело в свои руки, повели бы его должным образом?» И сам же отвечает:

«Конечно были, но все они словно находились под гипнозом распоряжений Наместника (Е.Алексеева). Ведь предложить делать что-нибудь совсем по-новому, значит осудить старое, а это старое было освящено самим Наместником, сурово каравшим за всякую тень сомнения в его непогрешимости. Это не Макаров, который прямо требовал, чтобы всякий открыто высказывал свое мнение, который считал, что лучше самое горячее объяснение, чем затаенное несогласие, неизменно ведущее к пассивному повиновению или пассивному сопротивлению, между которыми провести границу почти невозможно. „…“

— Там, в этой атмосфере, не мог появиться Фемистокл, который сказал бы: “Бей, но выслушай!” Там господствовали люди, кредо которых было: “Обо всём промолчу, со всем соглашусь, только бы не били, а приласкали!”

(…)… в этой атмосфере, которая была им [31] создана, члены различных совещаний только и думали о том, как бы угадать мысли его превосходительства. Кто умел их угадывать — процветал; кто плохо угадывал, но старался — к тому отношение было снисходительное; но кто смел “свое суждение иметь” — над тем можно было поставить крест.»

Для человека советской эпохи “Расплата” удивительна тем, что вышла из печати в 1906 г., т.е. тогда, когда и Николай II и его наместник на Дальнем Востоке были еще живы и не были в “опале”. Естественно, что публикация такой правды о войне, не способствовала укреплению авторитета режима в обществе. Но с Семеновым за публикацию правды режим не расправился. В качестве козлов отпущения режим избрал командующих на Дальнем Востоке: генерала Стеселя, сдавшего Порт-Артур японцам; адмиралов З.П.Рожественского и Н.И.Небогатова, на которых возложил ответственность за Цусиму.

Больше всего собак навешали на Н.И.Небогатова. Он был третьим флагманом в эскадре. Командующий эскадрой З.П.Рожественский не уведомил его ни о плане действий при встрече с главными силами противника, ни о порядке передачи управления в случае выхода из строя и гибели флагманских кораблей, а кроме того не уведомил о смерти накануне сражения второго флагмана адмирала Фелькерзама [32].

Когда завершился дневной артиллерийский бой и ночное добивание торпедами главных сил русской эскадры японскими миноносцами, по утру отряд кораблей под флагом Н.И.Небогатова оказался окружен всей японской эскадрой. После первых японских выстрелов Н.И.Небогатов отдал приказ спустить андреевские флаги и поднять японские. Эта сдача японцам была поставлена Н.И.Небогатову в вину, и он, вместе с командирами броненосцев его отряда, был приговорен к смертной казни, которая была заменена Николаем II заключением в крепости на десять лет. Н.И.Небогатов на суде не признал себя виновным и заявил: «Я не из мягкосердечных, и пятьдесят тысяч уложил бы в лучшем виде, если бы видел, что Россия могла бы получить от этого пользы хотя бы на пятьдесят копеек.» Суд оправдал только офицеров примкнувшего к отряду Н.И.Небогатова броненосца “Орёл”, избитого накануне в дневном артиллерийском бою настолько, что он едва держался наплаву, и чья артиллерия, за исключением нескольких стволов, вышла из строя или расстреляла боезапас.

Что бы было, если бы Н.И.Небогатов, не сдал отряд? Было бы то же самое, что произошло с броненосцем береговой обороны “Адмирал Ушаков”, которым командовал В.И.Миклухо-Маклай (родной брат известного путешественника). Тихоходный броненосец с устаревшей артиллерией, после того как отказался сдаться, был, как щит-мишень на полигоне, расстрелян японцами, которые не входили в зону досягаемости его орудий, а сократить дистанцию боя он не мог по причине малой скорости хода. Отряд Н.И.Небогатова состоял из подобных устаревших кораблей с малой скоростью хода и устаревшей артиллерией, не способной поражать цели на дистанциях, с которых японцы стреляли в Цусимском сражении. Н.И.Небогатов принял решение о сдаче после того, как японцы открыли огонь на поражение, а старший артиллерийский офицер доложил, что они находятся за пределами досягаемости орудий русских кораблей. Тот факт, что русские снаряды в Цусиме вообще не взрываются [33], русские узнали уже будучи в плену.

Сдачей без боя кораблей отряда Н.И.Небогатов сохранил около двух тысяч жизней, но принял почти весь позор Цусимы на себя на себя лично. Было ли это всё же проявлением трусости с его стороны, с последующим самооправданием объективными причинами, или после всего того, чему он стал бессильным свидетелем накануне, на него снизошло озарение и он увидел всю русско-японскую войну в истинном её свете и не пожелал быть , — но принятое им решение было правильным.

Между тем пока специальная военно-морская литература отмалчивается по вопросу о действиях Н.И.Небогатова, гражданская патриотическая пресса до сих пор противопоставляет друг другу бой “Варяга” при Чемульпо (первый морской бой русско-японской войны) и сдачу отряда Н.И.Небогатова, завершившую действия на море. Противопоставляет В.Ф.Руднева и Н.И.Небогатова. Взахлеб цитируются слова Морского устав Петра I: «Корабли российские ни перед кем не должны спускать своего флага, предпочитая гибель позорному плену…» Но Петру I, организовавшему создание в течение десяти лет второго в мире боеспособного флота, и в кошмарном сне не могло привидеться, что корабли российские будут выходить с верфей технически не готовыми к бою; что отряд, состоящий из кораблей , враг сможет расстрелять столь же безопасно, как буксируемый щит-мишень на учениях, причем даже не входя в зону досягаемости артиллерии русских кораблей.

Последнее и отличает бой крейсера “Варяг” и канонерской лодки “Кореец” под общим командованием В.Ф.Руднева при Чемульпо от обстоятельств, в которых в Цусимском сражении оказался отряд Н.И.Небогатова: Во-первых, при всех множественных конструктивных недостатках и дефектах постройки (брак со стороны завода-строителя), свойственных “Варягу”, он был вооружен артиллерией, которая позволяла попадать в японские корабли; во-вторых, после того как командование им принял В.Ф.Руднев, крейсер быстро вырос в уровне боевой подготовки и неоднократно завоевывал призы за меткость артиллерийского огня на учениях. Эскадра же, уничтоженная при Цусиме, вообще не провела ни одной совместной эскадренной стрельбы, т.е. не имела практических навыков управления огнем соединения кораблей.

Кроме того, командующий японским отрядом Уриу Сотокичи перед боем при Чемульпо совершил принципиальную психологическую ошибку. Он психологически настроился на принятие сдачи русских кораблей без боя или после непродолжительного боя и потому не выпустил их море: во время боя “Варяг” и “Кореец” следовали из порта Чемульпо по фарватеру между отмелями. После того как вследствие конструктивных недостатков крейсера были исчерпаны технические возможности вести бой, это обстоятельство позволило вернуться на рейд Чемульпо и спасти команды обоих кораблей, которые были приняты на борт иностранных кораблей по сигналу “Варяга” «терплю бедствие».

Уриу, зарвавшись, и ошалев от боя, после того как узнал о затоплении “Варяга” и взрыве “Корейца” своими же экипажами, потребовал от командиров кораблей, принявших русских к себе на борт в качестве , их выдачи в качестве — хоть какой-то трофей ему хотелось иметь для отчета перед высшим командованием. Но это японское требование было отвергнуто всеми теми, кто накануне потворствовал действиям японцев, начавших оккупацию Кореи, изначально нейтральной в русско-японской войне, и требовавших сдачи русских кораблей, стоявших в порту нейтрального государства, ставшего жертвой агрессии.

Если бы Уриу изначально настроился психологически на уничтожение русского отряда в морском бою, то он позволил бы выйти ему из фарватера в открытое море. Тихоходный “Кореец” (около 13 узлов) и лишенный полноценной броневой защиты “Варяг”, с трудом развивавший (вместо 23 по проекту) в 1902 — 03 гг. 17-узловую скорость [34] из-за заводских дефектов в котлах и машинах, могли быть уничтожены вместе с их экипажами в течение примерно двух часов сосредоточенным огнем японского отряда [35]. Самым тихоходным в нём был броненосный крейсер “Асама”, способный развивать скорость до 21 узла, и даже один превосходивший “Варяга” и “Корейца” по мощи огня и боевой устойчивости. И только благодаря амбициозности Уриу, возжаждавшего славы, большинство участников боя на “Варяге” и “Корейце” остались живы…

Вскоре по возвращении с Дальнего Востока, В.Ф.Руднев был громогласно награжден, произведен во флигель-адьютанты и включен в свиту царя, а тихо, , уволен в отставку с минимальной пенсией за отсутствие верноподданности и только при увольнении произведен в контр-адмиралы: во время революционных брожений в Кронштадте в 1905 г. он отказался впустить жандармерию и усмирительные войска на территорию 14 флотского экипажа, которым командовал по возвращении с Дальнего Востока. Его детям не было разрешено получить военно-морское образование и продолжить традицию семьи [36].

Сравните также и революционные брожения на всём флоте по завершении русско-японской войны с событиями на кораблях отряда Н.И.Небогатова после того, как до команд дошло решение адмирала о сдаче без боя. Прапорщик Шамие, пытавшийся сначала воспрепятствовать сдаче а потом затопить броненосец “Николай I”, на суде по делу Н.И.Небогатова показал: «До сдачи нижние чины молча безропотно (выделено нами: жертвы на алтарь неведомо чего) готовились к смерти, по объявлении же адмиралом его решения радость жизни заговорила в них, и они вышли из повиновения. Они разбили ахтер-люк, напились и стали громить офицерские каюты.» — Народ не терпит обращения себя правящей “элитой” в жертвенных баранов.

В.Ф.Руднев не пошел под суд за препятствование действиям верных режиму усмирительных частей только потому, что в прошлом был командиром легендарного “Варяга”, и такой скандал во время революции был бы избыточен для режима. Так что патриотическая пресса (и монархисты в частности) напрасно противопоставляют одного русского моряка другому русскому моряку: в их судьбах гораздо больше общего, чем различий — оба они оказались ненужными режиму ни в каком ином качестве, кроме жертвенных баранов, и каждый из них не стал жертвенным бараном потому, что действовал по совести в сложившихся вокруг него обстоятельствах, равно принимая и славу, и бесчестие.

Береговые виновники разгрома флота в Порт-Артуре и при Цусиме — из Адмиралтейства и Главного управления кораблестроения и вооружения — не привлекались режимом к судебной ответственности за техническую небоеготовность флота, которую своими жизнями и позором были вынуждены расхлебывать моряки в боях и на судилище. При слушании дел о Цусиме судебное заседание всегда уходило от рассмотрения технических аспектов, которые привели к разгрому на море. Виновными за поражение были назначены моряки плавсостава, а суд это предрешение только оформил юридически. Наместник же на Дальнем Востоке адмирал Е.Алексеев был даже награжден боевым орденом, который по статусу должно было носить на шее, но, как говорят, у него хватило стыда отпустить бороду, чтобы орден, который он обязан был носить, не был особо виден. Когда страсти улеглись, посаженные в крепость моряки — определенные в козлы отпущения — были выпущены на свободу.

В силу своей разносторонней неготовности к ведению боевых действий, флот в русско-японской войне не справился с возлагавшимися на него стратегическими задачами. По этой причине война приняла характер затяжной сухопутной войны. К такому обороту событий оказалась неготова и русская армия, не имевшая на театре военных действий инфраструктуры, на которую могла бы опереться, а растянутость коммуникаций (посмотрите по карте на протяженность Транссиба и КВЖД) понизила быстродействие всех систем тылового обеспечения до уровня, исключающего эффективное управление войсками на уровне стратегии.

У Николая II не хватило мужества посмотреть правде в глаза и воли, чтобы предложить Японии мир после сдачи Порт-Артура, пока вторая эскадра была на пути к Дальнему Востоку и угрозу её прихода можно было использовать как фактор давления на противника в переговорах о мире. И если рассматривать возможность прорыва второй русской эскадры во Владивосток, то для Японии это означало необходимость вести войну сызнова, к чему не была готова её экономика. Опыт боев японцев с портартурской эскадрой, у которой не взрывалось только четверть снарядов, не обещал японцам ничего подобного полигонному разгрому русской эскадры в Цусиме: в прошлых эскадренных боях с участием броненосцев русские корабли получали тяжелые подчас повреждения, но потерь в корабельном составе не было; японская сторона также получала не менее тяжелые повреждения, после которых большинство кораблей приходилось ремонтировать.

Но Николай II либо пустил всё на самотек, либо лелеял надежду, что вторая эскадра прорвется во Владивосток без боя или с боем, потеряв от силы несколько наиболее слабых кораблей, но в целом сохранив боеспособность и тогда можно будет продиктовать Японии мир. Что было у него на уме, дневниковые записи и мемуары не сохранили. После же Цусимского разгрома, Россия была вынуждена искать путей к миру, дабы заняться проблемами разрешения революционной ситуации, во многом созданной и обостренной в ходе русско-японской войны. Задолжавшая тому же еврейскому ростовщическому капиталу Япония — флот и его инфраструктура были ею построены не за счет внутренних накоплений, а на кредиты — также искала путей к миру, поскольку кредитно-финансовая система её пришла в крайнее расстройство, что подрывало производство в её экономической системе.

В конце концов при посредничестве президента США Рузвельта I в Портсмуте начались мирные переговоры. И здесь вылезли уши [37] заказчика войны: в необходимости уступки Японии южной части Сахалина и русских островов Курильской гряды Николая II убедил посол США в России — типичный “американец” Мейер (еврей). С русской стороны переговоры в Портсмуте вёл С.Ю.Витте. Поскольку первоначальные инструкции, данные ему Николаем II, уступок российских территорий не предусматривали, то С.Ю.Витте в Портсмут была послана секретная шифротелеграмма [38] о том, что царь разрешает передать Японии перечисленные территории [39]. С.Ю.Витте же сделал вид, что таких указаний из Петербурга он не получал, полагая, что шифровка есть шифровка, и её содержание неизвестно никому, кроме царя, двух шифровальщиков (по одному в Петербурге и в Портсмуте) и его самого, а Япония нуждается в мире еще больше чем Россия по причине расстройства её финансов [40]. Но когда японская делегация, уже измученная переговорами, прямо ему указала на то, что царь разрешил Витте отдать южную часть Сахалина и острова Курильской гряды, и японцы покинут переговоры, если Витте не исполнит указаний из Петербурга, то Витте пришлось действовать в соответствии с этим разрешением и подписать договор о мире с потерями русских территорий. Однако в своих воспоминаниях (ист. 3) эпизод с утечкой информации шифротелеграммы, сообщаемый “Морским сборником”, С.Ю.Витте обходит молчанием.

Так Россия отдала Японии не только то, что успела в прошлом нахапать в Корее и Китае, но отдала даже часть своей территории — Южную часть Сахалина и принадлежавшую ей часть Курильской гряды. За проведение переговоров С.Ю.Витте получил титул графа, а злые языки добавили к титулу прозвание: “полусахалинский”.

Но и толпа в Японии также осталась недовольна итогами войны и мирных переговоров с Россией. Японской делегации не удалось добиться от России репараций (контрибуции), возможно, что Япония посягала и на гораздо большее отторжение территорий от России, поскольку после Цусимы её войска вторглись и в Приморский край. В Токио начались беспорядки и японская столица была объявлена на военном положении, войска разогнали толпу, были раненые и убитые. Чтобы удовлетворить общественное недовольство, министр иностранных дел Комура, возглавлявший японскую делегацию на переговорах в Портсмуте, вынужден был отойти от дел и вести частную жизнь. Когда страсти улеглись, он был назначен послом в Лондон. (Ист. 3, т. 2, с. 428).

Итогом русско-японской войны явилось унижение России, презрение в ней общества к власти, презрение армии к флоту, дошедшее до того, что офицеры армии перестали отдавать воинскую честь офицерам флота и отвечать на их приветствия. Обострились и другие антагонизмы в обществе.

Из материальных потерь, кроме потери территории, страна лишилась флота, создававшегося в предшествующие 10 лет. Долги по кредитам, данным Ротшильдами еще при Александре III, повисли бременем, поскольку полученные по кредитам средства были разбазарены в войне и подготовке к ней, но не были инвестированы в программы развития культуры, народного хозяйства и инфраструктуры самой России, как то предполагал Александр III, взявший заем.

Конечно, в подготовке к войне и в её ходе со стороны России было много “странностей”, исключающих объяснение их в пределах военной науки ссылкой на “бездарность командования” и воинское невезение [41]. Хотя цепь “случайностей”, приведших к войне, и в ходе самой войны — глупости, наделанные бюрократией российского государства. Но всякая бюрократическая машина — передаточное звено от заказчика политики к результатам этой политики, необходимых заказчику, хотя сама бюрократия этого знать не желает, поскольку мнит себя шибко умной: она титулованная, награжденная, носительница ученых степеней и званий — награды и титулы “дурням” не дают… Народ действительно не дает дурням наград и титулов. Награды и титулы бюрократии во всех отраслях её деятельности дает мафия, которая осуществляет селекцию кадров (негативный и позитивный отбор), исходя из целей глобальной политики: обречена страна на успех или на поражение в политике и своих намерениях. Это относится ко всей бюрократии во все времена.

О временах же русско-японской войны А.Селянинов (ист. 29) со ссылкой на французскую газету “Presse” сообщает: «Япония не одна ведет войну с Россией; у неё есть могущественный союзник — еврейство.» Также и мемуары С.Ю.Витте изобилуют примерами поражающей (в смысле свойства оружия) осведомленности сионистов в делах России и перспективах их развития.

1.5. Девятое января 1905 г. — кровавое воскресенье: гапоновщина или рутенберговщина?

Одним из условий революционной ситуации является общенациональный кризис. Поражение в войне — это еще не кризис. Поражения на фронтах войны могут даже сплотить народ вокруг власти, чему является примером 1941 год, когда даже лагерные заключенные и политические, и уголовные просились на фронт бить врага с оружием в руках.

Для общенационального кризиса необходимо еще глубочайшее неверие всего народа в то, что правительство способно созидательно устранить противоречия, породившие кризис, и решить возникшие в его ходе проблемы.

Но и это еще не революционная ситуация, если всё неверие режиму выражается в “фиге в кармане” многих, сплетнях и анекдотах тех, кто просто не может сдержаться, чтобы не позубоскалить, но не сделает ничего, чтобы прежний способ общественного самоуправления стал невозможным: будь то выразить новую созидательную идею или пойти на баррикады. В условиях такого кризиса режим может долгое время существовать по принципу «а Васька слушает да ест».

Но если отношение к режиму включает в себя, не только неверие ему и зубоскальство, но и омерзение и ненависть, то такое умонастроение в обществе уже может привести к революционной ситуации. Как она разрешится — гибелью режима в государственном перевороте, бунтом или смутой, которые режим подавит — это уже другой вопрос, ответ на который определяется информационным обеспечением и непреклонностью оппозиционных режиму общественных сил.

Роль попа Гапона в организации верноподданного шествия к Зимнему дворцу петербургских рабочих с их семьями, с иконами и хоругвями выпячивается и, якобы хорошо известна даже по учебникам истории для средней школы. Но при этом не афишируется, что многие речи, проповеди, произнесенные Гапоном, в действительности были написаны П.М.Рутенбергом [42], а рядом вился выкрест из жидов Манусевич-Мануйлов, сотрудничавший с охранным отделением и впоследствии организовавший убийство Гапона.

Ист. 29 сообщает (с.261, 262):

«Так Гапон, пока подвизался в Петербурге, воображал, что он со своими товарищами делает русскую революцию, а евреи являются у них только союзниками. Но когда он по воле судеб ушел за границу и увидел воочию, что генералами её стоят исключительно евреи, то изумился и растерялся. Находясь за границей, Гапон сказал своему помощнику Петрову: “Сейчас во главе наших партий стоят евреи, а ведь это самый гадкий народ, не только у нас в России, а везде… Евреи стремятся только захватить власть в свои руки, а после и сядут на нашу шею и на мужика!” (См. Адамов “Наша революция”, с. 178, 179, 308). Несколько опомнившись и возвратясь в Россию, он издал прокламацию к русским “пролетариям” такого содержания: “Стой пролетариат! Осторожно — засада!… Не повтори ошибки французов-коммунаров 1871 года!” (…) За эту прокламацию евреи вскоре и задушили [43] Гапона, заманив его на пустующую дачу возле Петербурга. В беседе с сотрудником “Нового времени” — № 11780 — Гапон и о московском восстании [44] говорил, что оно было создано исключительно евреями.»

По учебникам истории советской поры известно, что организации рабочих перед революцией 1905 — 1907 гг. были двух родов: одни были замкнуты на разные антисамодержавные партии социалистического толка, руководство которыми осуществлялось в конечном итоге из-за границы; другие были замкнуты на Охранное отделение (корпус жандармов). Учебники истории советской поры, естественно отражают точку зрения на рабочие организации, действовавшие под контролем Охранного отделения, победившей партии — РСДРП(б), идеалисты которой 1917 г. натерпелись от Охранного отделения и его агентуры в своих рядах. И деятельность Охранного отделения в рабочей среде квалифицируется ими исключительно как грязная и провокационная, а имя жандармского полковника С.В.Зубатова (в 1888 — 1902 гг. начальника Московского охранного отделения, а потом в 1902 — 1903 гг. начальника Особого отдела департамента полиции), по инициативе которого были созданы контролируемые Охранным отделением рабочие организации, было смешано с грязью.

По существу же то явление, которое получило в отечественной истории презрительное название «зубатовщина», было здравой самодержавной реакцией на изменение классовой структуры общества в ходе капиталистического развития страны. Деятельность сторонников С.В.Зубатова в рабочей среде носила образовательно-просветительский характер, а в идеологическом отношении была полной противоположностью словам партийного гимна РСДРП-КПСС “Интернационала”: «Никто не даст нам избавленья: ни Бог, ни царь, и не герой. Добьемся мы освобожденья своею собственной рукой.» Этот путь отрицался категорически, а в качестве единственной силы в обществе, способной обуздать угнетение рабочих капиталистами, зубатовские идеологи выставляли самодержавную власть царя. А.Спиридович, генерал корпуса жандармов, в “Записках жандарма” (ист. 97, с. 98) пишет:

«Основная идея Зубатова была та, что при русском самодержавии, когда царь надпартиен и не заинтересован по преимуществу ни в одном сословии, рабочие могут получить всё, что им нужно через царя и его правительство. Освобождение крестьян — лучшее тому доказательство.»

О деятельности С.В.Зубатова А.Спиридович пишет с глубоким уважением:

«Сергей Васильевич Зубатов учился в одной из московских гимназий и, будучи в старших классах, принимал участие в гимназической кружковщине, где сталкивался, между прочим, с одним из основателей партии социалистов-революционеров Михаилом Гоцем.

После гимназии он не пошел в университет, а поступил чиновником в охранное отделение, где дослужился до помощника начальника, а затем, как знаток розыскного дела, вне правил, т.к. не был жандармским офицером, был назначен и начальником.

Начитанный, хорошо знакомый с историей, интересовавшийся всеми социальными вопросами, Зубатов был убежденным монархистом. Он считал, что царская власть, давшая России величие, прогресс и цивилизацию, есть единственная свойственная ей форма правления.

“Без царя не может быть России, — говорил он не раз, — счастье и величие России в её государях и их работе. Возьмите историю.” И доказательства сыпались, как из рога изобилия.

“Так будет и дальше. Те кто идут против монархии в России — идут против России; с ними надо бороться не на жизнь, а на смерть.”

И он боролся всеми законными, имевшимися в его распоряжении средствами и учил нас, офицеров, тому же.

Пройдя в молодости революционные увлечения, зная отлично революционную среду с ее вождями, из которых многие получали от него субсидии за освещение работы своих же товарищей, он знал цену всяким “идейностям”, знал и то, каким оружием надо бить всех этих спасителей России всяких видов и оттенков. Для успеха борьбы нужно было осведомление через сотрудников, и Зубатов искал их. После каждых групповых арестов или ликвидации Зубатов подолгу беседовал с теми из арестованных, кто казался ему интересным. Это не были допросы, это были беседы за стаканом чая о неправильности путей, которыми идут революционеры, о вреде, которые они наносят государству. Во время этих разговоров со стороны Зубатова делались предложения помогать правительству в борьбе с революционными организациями. Некоторые шли на эти предложения, многие же, если и не шли, то все-таки сбивались беседами Зубатова с своей линии, уклонялись от неё, другие же совсем оставляли революционную деятельность. (…)

Зубатов не смотрел на сотрудничество, как на простую куплю или продажу, а видел в нем идейное, что старался внушить и офицерам. Учил он также относиться к сотрудникам бережно [45].» — ист. 97, с. 48, 50.

О взаимоотношениях рабочего класса фабрикантов и министерств правительства рубеже XIX — ХХ веков Спиридович пишет следующее:

«На заседаниях комитета „министров“ на защиту интересов рабочего класса выступали тогда не чины министерства „финансов“ Витте с председателем Ковалевским, что явилось бы вполне естественным, а представители министерства внутренних дел: вице-директор департамента полиции Семякин и хозяйственного департамента — С.Щегловитов (в угловых скобках — наши пояснения по контексту).

Почти во всех пунктах законопроекта представителям министерства внутренних дел приходилось бороться с Ковалевским и другими чинами министерства финансов, отстаивавших интересы фабрикантов. Слухи об этой борьбе двух министерств проникли в общество и были отмечены печатью.

Результатом тогдашних работ явился закон 3 июня 1897 года, который Витте разъяснил затем своей инструкцией чинам фабричной инспекции и циркулярами, опять-таки не в пользу рабочих.

Между тем рабочее движение было в то время на перепутьи, и от правительства в значительной степени зависело дать ему то или иное направление. Рабочие являлись той силой, к которой жадно тянулись революционные организации и особенно социал-демократические. Социал-демократы старались уже тогда завладеть пролетариатом и направить его не только на борьбу с существующим политическим строем, но и против всего социального уклада жизни. Социальная революция и диктатура пролетариата уже были провозглашены конечной целью борьбы. (…)

То был момент, когда правительству надлежало овладеть рабочим движением и направить его по руслу мирного профессионального движения. Витте и его министерство этим вопросом от сердца не интересовались. Из двух сил, правильным взаимоотношением которых в значительной мере разрешается рабочий вопрос, — капиталист и рабочий — Витте смотрел только на первого. Не связанный ни происхождением, ни духовно со старым дворянством и его родовитой аристократией, он очень заискивая в них светски, сердцем тянулся к новой знати, — финансовой. Ее он и защищал и весьма часто в ущерб рабочему классу.

(…) Зубатов, как развитой, вдумчивый, много читавший человек, видел нарастающее движение в должном свете и хорошо понимал значение рабочего вопроса и его роль в судьбах России. Он понимал, что с рабочими нельзя бороться одними только полицейскими мерами, что надо делать что-то иное, и решил действовать в Москве, как находил правильным, хотя бы то был и необычный путь.

Он решил не отдавать московские рабочие массы в руки социалистов, а дать им направление полезное и для них, и для государства. Следствием этого явилась легализация рабочего движения, прозванная зубатовщиной. Зубатов занялся делом, которое не входило в круг его обязанностей, что лежало на Витте и его агентах, но не выполнялось ими.

(…) Зубатов стал подготовлять из рабочих пропагандистов его идей. В отделении была заведена соответствующая подборка книг. (…) Арестованным социал-демократам давали читать только книги нужного нам направления, остальное дорабатывалось при собеседовании на допросах. Мы вели в открытую своеобразную контр-пропаганду. «…»

Рабочие собирались в свои клубы, и не только занимались, но и толковали о своих делах и нуждах и развлекались. Их представители по указанию Зубатова обратились к некоторым профессорам, и начались правильные занятия, лекции и рефераты. Все проводилось официально через обер-полицмейстера и генерал-губернатора. Рабочие сами ходили всюду с ходатайствами, чтобы добиться того или другого. Зубатов был душа всего дела, главный рычаг, но держался для посторонних в стороне.

В то же время, зная всё, что делается на фабриках и заводах, охранное отделение своевременно приходило на помощь рабочим в случае каких-либо несправедливых действий хозяев или заводской администрации. В этих видах по воскресеньям в охранном отделении офицеры и чиновники принимали заявления и жалобы от рабочих по всем вопросам. Рабочим давали разъяснения, справки, а заявлениям должное направление и поддержку в дальнейшем в пользу рабочих.

Таким путем в рабочих внедрялось сознание, что они могут добиваться своих желаний без социалистов, мирным путем, и что власть не только не мешает, но и помогает им.» — ист. 97, с. 96 — 100.

В С-Петербурге аналогичной деятельностью занимался священник Г.А.Гапон, привлеченный на службу в Охранное отделение самим С.В.Зубатовым. К концу 1904 г. в Петербурге было открыто 11 отделений “Собрания русских фабрично-заводских рабочих”, созданного Г.А.Гапоном при поддержке и финансировании Министерства внутренних дел.

А.Спиридович пишет, что «разрешив Гапону широко работать в Петербурге, власти как бы забыли, что там не было человека, который бы присматривал за ним, руководил бы им, держал бы все движение в руках, как то делал Зубатов [46]. Формально это как бы лежало на генерале Фулоне [47]» (ист. 97, с. 169), а по существу ни на ком.

Соответственно Г.А.Гапон убеждал свою паству, что все вопросы улучшения быта рабочих можно и должно решить мирным путем в соответствии с воззрениями, выраженными в Новом Завете Христом. В декабре 1904 г. с Путиловского завода были уволены четверо человек, что в его коллективе сочли несправедливым. “Собрание фабрично-заводских рабочих” вступило в переговоры с дирекцией завода, фабричной инспекцией и градоначальником С-Петербурга. Переговоры не дали результата и после того, как “Собрание” проявило свою недееспособность, 3 января 1905 г. на Путиловском заводе началась стачка. Кроме требования о восстановлении на работе уволенных, путиловцы выдвинули дополнительно требования [48]: введения 8-часового рабочего дня (12 — 14-часовой в те годы был обычным); работы в три смены (на большинстве предприятий работали в две 12-часовых смены не считая сверхурочных); установления гарантированного минимума заработной платы; организации бесплатной медицинской помощи. К Путиловскому заводу присоединились рабочие других предприятий столицы, в результате чего забастовало свыше 100 тыс. человек. Здесь в дело уже вступили большевики, выпустившие прокламацию революционного характера, в которой содержался призыв к свержению самодержавия. После этого Г.А.Гапон выдвинул идею мирного шествия рабочих за помощью к царю с петицией, которая была согласована с кураторами “Собрания фабрично-заводских рабочих” от Министерства внутренних дел.

А.Спиридович тоже пишет об этих событиях. По его словам, Гапон, которого он знал лично, был очень честолюбивый человек.

«У честолюбивого Гапона кружилась голова. Он ведет народ к царю и находит у него защиту. Рабочие не ошиблись, они добились высшей справедливости и добились её от царя-батюшки. Царь поднят в глазах народа на недосягаемую высоту, и все это сделал он, вышедший из народа же, Гапон. Роль красивая, великая, и Гапон кипел в агитации. Среди рабочих царило необыкновенное воодушевление: к царю, к царю.

На окраинах были расклеены воззвания, их никто не срывал, о них знала полиция, и весьма естественно, что они считались разрешенными.» — ист. 97, с. 169, 170.

Поскольку опека со стороны аппарата градоначальника Фулона была чисто формальной, то многое определялось честолюбием Гапона и волей тех, кто при попустительстве преемников Зубатова играл на честолюбии этого попа; а это была группа Рутенберга, которые перехватили управление Гапоном-биороботом у Министерства внутренних дел, и под влиянием которых Гапон начал действовать как революционер-провокатор.

Далее А.Спиридович пишет:

«8 января Гапон явился к министру юстиции Муравьеву для переговоров о завтрашнем дне и для передачи ему заготовленной петиции, но Муравьев уклонился от обсуждения вопроса по существу и направил Гапона к князю Святополк-Мирскому [49].

Князь Мирский не принял его совсем и, как объяснил после одному из своих подчиненных, не принял потому, что не умеет разговаривать “с ними”. Министр приказал направить его к директору департамента полиции Лопухину, но Гапон отказался идти к последнему, заявив, что он боится говорить с ним и что он будет теперь действовать по собственному усмотрению.

Когда Лопухин узнал от Мирского, что последний уклонился принять Гапона, он понял, какую громадную оплошность сделал министр, и предпринял шаги, чтобы исправить её. Он обратился к митрополиту [50], думая через него раздобыть Гапона и поговорить с ним, но Гапон не пошел на призыв митрополита. Он, только что искавший случая переговорить с представителями власти, теперь упорно уклоняется от них. Всё это было очень двойственно и неясно. Гапон, как зарвавшийся азартный игрок, шел, что называется, очертя голову.» — ист. 97, с. 171, 172.

Тем не менее, и вполне естественно, что копия петиции рабочих заранее была доложена по команде и 8 января в Министерстве внутренних дел под председательством Святополк-Мирского было проведено специальное заседание по этому вопросу. С.Ю.Витте, бывший в то время председателем Комитета министров, как он пишет, на это заседание приглашения не получил и на нём отсутствовал. Но вечером 8 января к нему явилась депутация российской интеллигенции: академик Арсеньев, писатели Аненский и М.Горький и другие, кого С.Ю.Витте не называет.

С.Ю.Витте пишет:

«Они начали мне говорить, что я должен, чтобы избегнуть великого несчастья, принять меры, чтобы государь явился к рабочим и принял их петицию, иначе произойдут кровопролития. Я им ответил, что дела этого совсем не знаю и потому вмешиваться в него не могу; кроме того, до меня, как председателя Комитета министров совсем не относится. Они ушли недовольные, говоря, что в такое время привожу формальные доводы и уклоняюсь.» (Ист. 3, т. 2, с. 340 — 342, плюс примечания 49, 66, 67 в конце тома).

Интересная логика: ему докладывают, что министры и чиновники возглавляемого им кабинета ошибаются или злоумышленно провоцируют расстрел мирного населения в столице, а он в ответ, что это его не касается: не по должности дескать. Выше него в иерархии власти — только царь, к которому свободного доступа нет. Всё по Н.С.Лескову: Левша: «Скажите государю!!!…» — а те, кто имеет доступ к государю, делают вид, что это их не касается, либо государю это не интересно.

Причем, если сравнить поведение одного и того же человека — С.Ю.Витте — перед катастрофой в Борках («Вы делайте, что хотите, а я не позволю ломать моему государю голову») и накануне 9 января, когда расстрел толпы даст ход процессам, в результате которых всей правящей “элите” и династии будут снесены головы, то тот же С.Ю.Витте заявляет: «Дела этого совсем не знаю и потому вмешиваться не могу.»

Вот и думайте чем обусловлено такое разительное изменение : родственными связями с «тайной доктринеркой» Е.П.Блаватской и обусловленной ими эгрегориальной одержимостью; вступлением во второй брак с иудейкой, также одержимой сионистским эгрегором, любящей роскошь и оказывающей давление на мужа-подкаблучника и государственного деятеля одновременно; или же прямым посвящением в масонство и орденской дисциплинированностью [51]?

Тем не менее, после завершения совещания, по сообщению А.Спиридовича, 8 января происходило следующее:

«Министр внутренних дел поехал с докладом к его величеству, пригласив с собою и директора департамента полиции Лопухина для доклада государю на случай, если бы возник вопрос об объявлении города на военном положении. Министр не считал себя достаточно компетентным в этом вопросе. Вопрос этот, однако, не обсуждался.

Вот, что записал после этого доклада государь в своем дневнике:

“Со вчерашнего дня в Петербурге забастовали все заводы и фабрики. из окрестностей вызваны войска для усиления гарнизона. Рабочие до сих пор вели себя спокойно. Количество их определяется в сто двадцать тысяч. Во главе союза стоит какой-то священник-социалист Гапон. Мирский приезжал с докладом о принятых мерах.”

Очевидно государю не доложили правды, надо полагать, потому, что и сам министр не уяснил её себе, не знал её.» — ист. 97, с. 174.

Вообще-то Николая II 9 января 1905 г. в столице не было: он пребывал в это время в Петергофе, и потому напрасно шествие шло к Зимнему дворцу. Но это обстоятельство маловажно. В городе были развернуты войсковые части, им были выданы боеприпасы и они имели приказ открыть огонь на поражение [52], в случае неповиновения толпы.

Совещание в Министерстве внутренних дел 8 января изменило сценарий шествия: по первоначальному сценарию шествие должно было выйти на Дворцовую площадь и там верноподданно вручить петицию царю или администрации Зимнего дворца, но на совещании было решено воспрепятствовать выходу колонн на Дворцовую площадь, а в случае неповиновения — применить военную силу. Новый сценарий лишал толпу конечной цели шествия, поскольку колонны, подходя к Дворцовой с разных концов города, не могли собраться в одном месте, чтобы удовлетворить свои намерения: т.е. новый сценарий упреждающе программировал “неповиновение” толпы, за которым должно было последовать применение военной силы. Но он был, тем не менее принят, вопреки очевидной невозможности перепрограммировать толпу, предварительно настроенную на шествие к — Зимнему дворцу. То есть новый сценарий, выстроенный вопреки , и вопреки социальной инерции, программировал столкновение толпы с войсками.

С.Ю.Витте не сообщает, кто именно на заседании 8 января в Министерстве внутренних дел внес предложение об изменении сценария шествия рабочих и сопровождающих их любопытных и сочувствующих; и кто именно из числа участников заседания категорически выступил против такого изменения сценария, кто безучастно согласился, а кто энергично поддержал предложение не допустить толпу на Дворцовую площадь военной силой. Но если в архивах сохранились протоколы того заседания, то они могут пролить свет на персональную виновность чиновников за тот расстрел народа на улицах столицы России.

Тот, кто внес предложение [53] об изменении сценария, осуществил высшую антисамодержавную власть, каким бы мелким клерком в Министерстве внутренних дел он ни был. Сделано это было сдуру, из трусости перед высшим начальством, из-за опасения гнева по поводу нарушение воскресного отдыха царской семьи, или во исполнение масонских директив — вопрос особый.

Но кроме того, в шествии участвовали не только наивные рабочие и их семьи, шедшие к «царю-батюшке» искать защиты от угнетения своей жизни капиталистами, но в нем шли и провокаторы от революционных партий. Тема провокаций в истории краха Российской империи — это особая тема, не нашедшая освещения в учебниках истории советской поры, но такие провокации были. В частности В.В.Шульгин отмечает в своих воспоминаниях (сборник “Дни”, 1920), что когда он учился в Киевском университете, то среди студентов, с целью подстрекательства их к революционным выступлениям, под видом фотодокументов распространялись фотомонтажи, на которых изображались карательные акции правительства против народа: этот провокационный характер вовлечения молодежи в революционную деятельность ложью привел к тому, что В.В.Шульгин, по свойственной ему брезгливости ко лжи, обрёл репутацию “антисемита”, русского реакционера-националиста и контрреволюционера.

Также и по отношению к событиям 9 января не всё просто. А.Спиридович пишет:

«С утра 9 января со всех окраин города двинулись к Зимнему дворцу толпы рабочих, предводительствуемые хоругвями, иконами и царскими портретами, а между ними шли агитаторы с револьверами и кое-где с красными флагами. Сам Гапон имея с боку Рутенберга, вел толпу из-за Нарвской заставы. Поют “Спаси Господи люди твоя… победы благоверному императору…”. Впереди пристав расчищает дорогу.» — ист. 97, с. 175.

Некоторые свидетели тех событий вспоминают, что первые выстрелы были произведены по войскам из толпы. После того как войска ответили на одиночные провокационные выстрелы залпами на поражение, верноподданное шествие превратилось в избиение невинных: общее число погибших составило более 1000 человек, раненых более 2000. Разгон завершили конные — казачьи части. Их привлечение к карательным операциям и немилосердие к детям, женщинам и безоружным в городах и деревнях России в 1905 — 1907 гг. жестоко аукнулась самим казакам спустя 10 — 12 лет, когда Рабоче-Крестьянская Красная Армия вошла с ответным карательным визитом в казачьи земли. Хотя казачьи части составляли по численности всего около 10 % от общей численности войск, привлеченных к усмирению в 1905 — 1907 гг., но , а не подневольное ленивое отбывание карательной функции частями регулярной армии, состоявшей из самих же крестьян и рабочих и в Российской империи не титулованного строевого офицерства пехоты.

«Гапон был спасен Рутенбергом, спрятан у Максима Горького и затем переправлен за границу.» — ист. 97, с. 175.

Тем не менее после расстрела людей в день кровавого воскресенья, спустя десять дней Николай II принял “депутацию рабочих”. К этому времени Фулон и Святополк-Мирский были отстранены от должностей, а генерал-губернатором Петербурга был назначен Трепов. Святополк-Мирский слыл в те годы либералом и гуманистом, а Трепов остался в учебниках истории как жестокий усмиритель революции. Но встреча депутации рабочих с царем была организована по его инициативе, возможно, что он надеялся, что ему не придется быть жестоким усмирителем, перед необходимостью чего поставили его гуманисты и либералы. Ист. 3, т. 2, примечание 69 сообщает об этом приеме следующее:

«Депутация “представителей петербургских рабочих” в количестве 34 человек была принята Николаем II в Царском Селе 19 января 1905 г. Состав депутации был специально подобран полицией. В газете “Голос труда” приведены любопытные подробности отправки некоторых “депутатов” к царю. «В квартире конторщика одной из петербургских фабрик Х., пившего чай со своими родителями, раздался сильный звонок, испугавший стариков. Х. бежит, отворяет дверь и, отворив, тоже пугается, — перед ним вырастают: помощник пристава, жандармский офицер, два городовых и дворник. — “Вы г. Х.?” — “Я”… — “Дворник, это г. Х.?” — “Точно так-с!” — “Прошу одеться и следовать за нами.” — “За что? Помилуйте!? Вот вам Бог…” — “Поторопитесь”.

Х. посадили в карету и в сопровождении жандарма доставили к комендантскому подъезду Зимнего дворца. Его “повели какими-то ходами, заставили подниматься по каким-то лестницам. Жандарм все время подгонял его словами: “Проходите, поторопитесь”, пока они не вошли в залу, где стоял Трепов и еще какие-то особы. Жандарм назвал фамилию приведенного. “Обыскать!” — скомандовал Трепов. Несчастного обыскали. “Раздеть!” — продолжал командовать полномочный генерал-губернатор (Трепов: — наша вставка). Х. раздели. “Наденьте на него это платье”, — издевался он дальше. После этого Х. доставили в царский павильон Царскосельского вокзала. В сопровождении сыщиков “депутатов” повели в вагон. В купе вагона размещалось по два депутата, при каждом сыщик. В купе он увидел мастера с одного из соседних заводов; обрадованный, что встретил знакомое лицо, обратился было к нему, но тотчас же был остановлен вскочившими сыщиками, в один голос объявившими: “Здесь не полагается разговаривать!” Пришлось покориться. Таким образом были доставлены в одну из зал Царскосельского дворца рабочие “депутаты”, которым было запрещено переговариваться» (“Голос труда” № 2, 1905 г.; статья “Единение царя с народом”)

В прочитанной по бумажке речи царь заявил депутатам, что ему известно, что жизнь рабочего «не легка» и что «многое надо улучшить и упорядочить». Однако «мятежною толпою заявлять мне о своих нуждах преступно». — «Я верю в честные чувства рабочих людей и в непоколебимую преданность их мне, — заявил в заключение Николай II, — а потому прощаю им вину их» [54] (ЦГИАМ, ф. 540, оп. 1, д. 739, л. 45 об. — 46).

Царский прием рабочие Петербурга назвали “подлой комедией во дворце”.»

Текст этого примечания составлен в советскую эпоху, и его следует прокомментировать в связи с прочими известными фактами. Прежде всего следует обратить внимание, что численность делегации определилась вместимостью пассажирских вагонов (от двух до четырех). В неё попала по всей видимости “рабочая аристократия”: из двух названных — один конторщик, другой мастер; скорее всего и остальные были подобраны так, что им было что терять кроме “цепей”, поэтому они молчали как бессловесный скот. Хотя необходимо признать, что меры безопасности: подбор делегации, личный досмотр и т.п. были необходимы в той обстановке. Но все же они были проведены казенно-механически, а не по человечески душевно. Разговор по душам царя даже с подобранными с представителями рабочих организаторами встречи не планировался и вряд ли состоялся при внешнем соблюдении всех приличий и простоты Николая II, в общении с прибывшими, о чем пишет А.Спиридович.

Говорить о том, что Николай II лицемерил, оснований нет. Но трудно ожидать, что после того как человека бесцеремонно вырвали из семейного круга, он способен к открытому и осмысленному разговору со светским первоиерархом. Также встают вопросы о том, что и как высшие сановники империи доложили царю о событиях 9 января в Петербурге. Не исключено, что до 9 января ему не докладывали о росте классовой напряженности в Петербурге ничего, а после расстрела — поставили перед свершившимся фактом, а свою нераспорядительность и трусость скрыли, но изобразили события, как организованный бунт, который администрации столицы вынуждено пришлось подавить силой оружия. О том, как сами же сформировали “депутацию” рабочих 19 января, также вряд ли доложили. В общем же старая русская пословица о монархии права: Жалует царь, да не жалует царев псарь… или пИсарь? И это приводит к вопросу: кто управляет государством: государь (царь или [55]) или свора писарей?

Если бы сценарий шествия не был изменен на заседании в Министерстве внутренних дел 8 января, если бы С.Ю.Витте вечером 8 или утром 9 января принял своевременно меры и шествие было допущено к Зимнему дворцу, то “депутацию” рабочих можно было набрать там же на глазах у всех на Дворцовой площади. И встреча выборных от рабочих с царем состоялась бы без предшествующего расстрела веры народа в способность режима созидательно разрежать противоречия общественной жизни. Но после расстрела встреча царя с из народа уже не имела смысла, и была воспринята в народе как цинизм антинародной по сути власти, олицетворяемой царём.

В общем-то сценарий драмы 9 января 1905 г. примитивен, хотя и с далеко идущими последствиями. На памятнике Николаю I у Мариинского дворца в С-Петербурге есть барельеф, изображающий усмирение холерного бунта, прослышав о начале которого на Сенной площади, Николай I прискакал туда лично на какой-то извозчичьей пролетке и своим царским словом утихомирил толпу. Возможно, что общественное настроение в 1905 г. несло на себе печать полувекового терроризма в отношении русских царей, и потому выход Николая II к толпе, в которой скрывались вооруженные провокаторы, был действительно нецелесообразен.

Но для режима выход верноподданной в своём большинстве толпы на Дворцовую площадь реальной опасности не представлял, хотя отдельные эксцессы и могли иметь место, как во всяком массовом уличном мероприятии. Для устойчивости режима и разрядки общественной напряженности было бы лучше, если бы войска пропустили шествие к Зимнему дворцу, и толпе было бы даже позволено ворваться в пустующий Зимний дворец, если бы нашлись подстрекатели к такому. Вторжение во дворец и возможное его разграбление, в сознании подавляющего большинства участников шествия и населения страны, было бы уголовщиной, а не политикой, что обнажило бы сущность руководства революционно-силовых партий, призывавших к вооруженному свержению режима, и подорвало бы их авторитет в народе. В этом случае все свои последующие действия режим мог бы мотивировать необходимостью подавления уголовщины.

А в случае отсутствия эксцессов правительству необходимо было только начать политику действительных реформ, умерявших гнет капитала на простонародье и лишавших социальной базы революционные партии, как то дальновидно и предполагал С.В.Зубатов. И коли уж Охранное отделение занялось работой среди рабочих, отклоняя рабочее движение от силового решения социальных проблем, то следовало иметь стратегию реформ, которая одновременно пропагандировалась бы в рабочей среде и проводилась бы в жизнь правительством империи так, чтобы революционно настроенная интеллигенция не могла вклиниться в этот процесс.

Но поскольку “элита” ничего не желала менять, не желала ни в чем умерить свою роскошь на фоне тягот простого рабочего люда, то С.В.Зубатов за два года до начала революции (в 1903 г.) был дискредитирован, уволен со службы как “подрывной элемент” и сослан во Владимир. Это произошло следующим образом.

В Москве «движение разрасталось. Успех был очевиден. Рабочие доверчиво подходили к власти и сторонились революционеров.

Местные революционные деятели всполошились, но обставленные надзором, были бессильны. Пошли сплетни и клевета среди разночинной интеллигенции. В старой России было так: раз где-либо видна рука правительства, значит то плохо; сделай то же самое кто-либо иной — хорошо.

Дошло до Петербурга. Тамошние социал-демократические организации стали присылать своих делегатов познакомиться, что делается в Москве. Зубатов, зная о приезде этих ораторов, устраивал обыкновенно так, что гость допускался на собрание, ему разрешали говорить, но против него выступал заранее подготовленный более сильный, горячий талантливый оратор — москвич. Он побивал приезжего на диспуте, и приезжий проваливался в глазах рабочих; революционер пасовал перед реформистом. После же диспутов на обратном пути в Петербург, депутатов нередко арестовывали, что было большой тактической ошибкой, очень повредившей делу легализации. Правда, благодаря этим арестам нежелательные наезды в Москву прекратились; но зато и Москву стали называть гнездом провокации, причем в это понятие входило уже всякое действие, связанное так или иначе с охранным отделением, и словом провокация было окрещено и всё новое движение.

Между тем в Москве рабочие жили новою, более осмысленною, но не революционной жизнью. Они жадно слушали профессоров, занимались самообразованием, изучали экономические вопросы. Так продолжалось до тех пор, пока делами руководил сам Зубатов, и пока участие в деле легализации охранного отделения не стало достоянием широких слоев общества.» — ист. 97, с. 100, 101.

Аналогичной работой занялись и в других промышленных районах:

«Работа в Одессе началась и стал расширяться. Но занятый своим прямым делом Васильев [56] не справился с порученной его надзору легализацией. Шаевич [57] ускользнул из его рук, сыграл в левизну, и одесская работа закончилась летом 1903 года большой забастовкой, в которой приняли главное участие сорганизованные Шаевичем рабочие.» — ист. 97, с. 104, 105.

После этих событий тогдашний министр внутренних дел Плеве, которому сообщили, что Зубатов ведет против него интригу, «доложил государю, что главным виновником одесской забастовки является Зубатов, действовавший самовольно и без всякого ведома министра». Последнее было ложью. Процесс легализации рабочего движения в Одессе осуществлялся с санкции Плеве, который ушел от ответственности за эту неудачу и избавился от инициативного подчиненного.

«Ненавидимый революционерами, непонятый обществом, отвергнутый правительством и заподозренный в некоторой революционности, Зубатов уехал в ссылку. Но опала и ссылка… не повлияли на его политические убеждения. И во Владимире и после, живя в Москве, Зубатов продолжал оставаться честным человеком, идейным и стойким монархистом.

И когда, спустя четырнадцать лет, Зубатов, сидя за обедом с своей семьей в Замоскворечьи, узнал, что царь отрекся, что в России революция, — он, молча выслушал страшную весть, понял весь ужас происшедшего и вышел в соседнюю комнату…

Раздался выстрел. Зубатова не стало.» — ист. 97, с. 105 — 107.

Именно в своих оценках благоразумия правящей “элиты” Российской империи С.В.Зубатов оказался наивен. Его деятельность по созданию рабочих организаций только ускорила процесс самоуничтожения правящей “элиты” Российской империи, поскольку он хотел, чтобы необходимые преобразования общественных отношений в России прошли управляемо под контролем органов исторически сложившейся власти без социальных потрясений; в то время как “элита” жила сегодняшним днем и видела в простом народе не людей, а средство для удовлетворения её сиюминутных потребностей. Последнее хорошо выразилось в эпизоде обращения с конторщиком Х., назначенным полицией в “депутацию рабочих” к царю. Это — этика, но “элита” и экономически ничем не хотела поступиться, по существу желая подневолить себе рабочих так же, как в прошлом были подневольны крепостные:

«Витте рвал и метал. Московские капиталисты не раз обращались к нему с жалобами, что полиция вмешивается в их взаимоотношения с рабочими; жаловалась и фабричная инспекция.» — ист. 97, с. 101.

Наименование же «зубатовщина» прилипло к тому стилю в деятельности спецслужб, когда подрывные и прочие антиобщественные организации создаются самими же спецслужбами для того, чтобы их руководству было проще доказать необходимость и эффективность своей деятельности перед вышестоящими государственными чиновниками. Этот стиль работы спецслужб находит полную поддержку в государственном аппарате, когда правящая “элита” не желает ничего менять в общественных отношениях, а репрессивными действиями надеется подавить оппозицию и изжить кризис в настоящем в слепой надежде, что в будущем он сам как-нибудь, сам собой рассосется без управленческих усилий со стороны государства.

Но этот стиль деятельности спецслужб многих государств в прошлом и настоящем, во многом социально обусловлен отношением к ним того слоя общества, который сейчас именуется “интеллигенция”. “Интеллигенция”, почитая себя “совестью нации”, видит в деятельности спецслужб государств исключительно интриги, провокации, шантаж и т.п. грязь, брезгуя которыми уклоняется от работы в них, открывая дорогу в спецслужбы тем, кто действительно склонен к тому, чтобы мощь государственного аппарата и спецслужб, в частности, употреблять в своих мелкокорыстных целях и нарушать этику, свойственную нравственно здоровым людям.

Как интеллигенция СССР брезговала КГБ, так и интеллигенция Российской империи брезговала Охранным отделением, лишая спецслужбы нравственно здравой общественной поддержки и совестливого, дееспособного кадрового корпуса, способного уберечь общество от бед своевременным предупреждением и решением встающих проблем. Но это означает, что интеллигенции в обоих случаях было свойственна не обостренная рафинированная совестливость и непреклонность в делании добра во всех обстоятельствах, а заурядные: трусость, чистоплюйство и безволие, пролагавшие дорогу еще большему злу — множественным социальным бедствиям при потере государственного управления, многократно превосходящим злоупотребления спецслужб, так или иначе имеющие место во всяком государственном управлении делами общества в целом.

В частности о проблеме “сексотов” в обществе и о том, как их набирало Охранное отделение, А.Спиридович пишет следующее:

«Красиво и убедительно говорил Зубатов подготавливая из нас будущих руководителей политического розыска, но воспринять сразу эту государственную точку зрения на внутреннюю агентуру было трудно. Мы принимали, как бесспорные, все советы относительно сотрудника и все-таки они в наших глазах были предателями по отношению своих товарищей. Мы понимали, что без шпионов ничего нельзя знать, что делается во вражеском лагере; мы сознавали, что сотрудников надо иметь также, как надо иметь военных шпионов, чтобы получать необходимые сведения о неприятельской армии и флоте, об их мобилизационных планах и т.д. Всё это мы понимали хорошо, но нам, офицерам, воспитанным в традициях товарищества и верности дружбы, стать сразу на точку холодного разума и начать убеждать человека, чтобы он ради пользы дела, забыл всё самое интимное, — дорогое и шел на измену, было тяжело и трудно. Наш невоенный начальник [58] не мог этого понять. Да мы не говорили много с ним об этом. В нас шла борьба.

В результате государственная точка зрения победила. Мы сделались сознательными офицерами розыска, смотревшими на него, как на очень тяжелое, неприятное, щепетильное, но необходимое для государства дело. Впрочем, жизнь, как увидели мы позже, очень упрощала нашу задачу. Переубеждать и уговаривать приходилось редко: предложения услуг было больше, чем спроса…» — ист. 97, с. 51.

И о том же в другом месте:

«Сотрудничество дело сложное; причины, толкающие людей на предательство своих близких знакомых, часто друзей — различны. Они должны быть или очень низменны или, наоборот, очень высоки. Чаще всего будущие сотрудники сами предлагали свои услуги жандармскому офицеру, но бывали, конечно, случаи, и даже очень частые, когда предложения делались со стороны последних. Так или иначе, но из-за чего же шли в сотрудники деятели различных революционных партий? Чаще всего, конечно, из-за денег. Получать несколько десятков рублей в месяц за сообщение два раза в неделю каких-либо сведений о своей организации — дело нетрудное… если совесть позволяет. А у многих ли партийных деятелей она была в порядке, если тактика партии позволяла им и убийства, и грабеж, и предательство, и всякие другие, менее сильные, но не этичные приемы?

Среди рабочих часто играла роль и месть. Повздорит с товарищами в кружке, обидится на что-либо и идет к жандармскому офицеру. Один такой сознательный бундист «член еврейской расовой антисамодержавной организации “бунд”: наше пояснение по контексту» явился ко мне, притащил кипу прокламаций и рассказал в конце-концов, что он более двух месяцев разносит по районам литературу, что ему обещали купить калоши, но не купили. Пусть же знают теперь. Обозленность его на обман с калошами была так велика, что я прежде подарил ему именно резиновые калоши. И проваливал же он потом своих сотоварищей, проваливал с каким-то остервенением. Вот что наделали калоши!

Но бывали сотрудники и в полном смысле идейные, для которых деньги отходили на задний план. Приходит раз ко мне начальник сыскной полиции и просит разрешения представить девушку, которая желает служить в охранном отделении. Принимаю, разговорились. Хочет бороться с революционерами и только. Стараюсь понять причины — оказывается, что знает она их очень мало, но ненавидит всей душой, считая, что они делают большое зло, сбивая с пути молодежь, рабочих и крестьян. Она особенно налегала на последних и приводила пример, как эсеры агитировали в Полтавской губернии и что из этого вышло. Старуху “бабушку” [59] «» она просто ненавидела, хотя знала её только по наслышке.

Я выяснил девушке всю трудность работы, всю её щекотливость, но она твердо стояла на своем и сделалась осведомителем. Работала она отлично, осторожно и умно. Она любила розыск как дело и года два спустя пошла воткрытую против революции, выступив в печати и рассказав всё, как она боролась с нею в Киеве. К чести эсеров надо сказать, что они тогда её не тронули. Впрочем, она в партии официально не состояла. Такие сотрудники являлись, конечно исключением.» — ист. 97, с. 193 — 195.

То есть, если смотреть в России и в СССР на взаимоотношения спецслужб и интеллигенции , то можно прийти к выводу, что морально-этический кодекс спецслужб — зеркало реального морально-этического состояния интеллигенции. Неча на зеркало пенять, коли рожа крива…

В 1905 г. режим и его спецслужбы, утратившие самодержавие в борьбе за устойчивость “элитарного” самовластья, крайне близоруко вляпался в провокационный сценарий “расстрела мирного шествия простонародья”, и в итоге расстрелял веру народа в «царя-батюшку», заботящегося о благе каждого россиянина вместе с «верными слугами престола и отечества». Этот расстрел и обратил действительно назревший в России кризис общественного развития в , характер которого, эффективность и устойчивость во времени определяются мировосприятием, миропониманием и сопутствующей миропониманию самодисциплиной каждой из общественных групп, проявляющей активность в революционных ситуациях.

Роль Охранного отделения и явления “зубатовщины” в событиях революций 1905, 1917 гг. показывает, что если режим проводит в жизнь две и более взаимно исключающие одна другую концепции (ничего не менять и зажимать гайки или провести реформы, чтобы в обществе всем труженикам в разных сословиях жилось ладно), то плоды всех действий режима по осуществлению каждой из концепций пожинает третья сторона (т.е. ни режим, и не оппозиция), а режим гибнет в концептуальных неопределенностях управления. Реформы могут быть только определенные, конкретные; реформы вообще, неопределенные реформы — поддержание состояния концептуально неопределенного управления ведущее к гибели упорствующего в них режима.

Как известно из работы Лурье-Ларина (ист. 2) «евреи отличались особой революционностью [60]» (25 % политзаключенных в тюрьмах России были евреи), а из книг и фильмов о тех годах известно, что неотъемлемой чертой революции 1905 — 1907 гг. были еврейские погромы.

В статье “Столыпин и революция” В.И.Ленин прокомментировал вопрос о погромах словами:

«Монархия не могла не защищаться от революции, а полуазиатская, крепостническая русская монархия Романовых не могла защищаться иными, как самыми грязными, отвратительными подло жестокими средствами.»

В этой фразе интересно то, что, во-первых, точно употреблено слово “монархия”, хотя В.И.Ленин не различал понятий “самодержавие”, “царизм”, “самовластье”, как и большинство его “интеллигентных” современников, что среди прочего и привело к тому, что “социализм” в СССР далеко не справедлив.

Во-вторых, слово «русская», которое может быть опущено, так как и без него ясно, о какой монархии идет речь, выделено в тексте петитом самим В.И.Лениным. Это обстоятельство, в сочетании с указанием на еврейские погромы как на средство “защиты от революции” со стороны режима, дает основания полагать, что для В.И.Ленина не было секретом, что .

Да и погромы это — средство канализации политической активности многонационального , так называемого “среднего класса” империи, употребленное трансрегиональнойреволюционной еврейской буржуазией и . Еврейский “средний класс” откупился кровью еврейских низов от своего конкурента.

Ларин-Лурье (ист. 2) также обвиняет в погромах царизм, который провоцировал и организовывал погромы, чтобы подавить революцию. При этом он, будучи одним из бойцов “троцкистско-ленинской гвардии” в партии, уводит в сторону от рассмотрения роли в революции трансрегионального еврейского капитала, когда рассказывает, как бедно жили в еврейских местечках в Белоруссии и на Украине, когда многие семьи не могли себе позволить купить в лавке селедку целиком, а покупали только часть.

Это было действительно так, но кроме местечковой нищеты, были еще крупно-буржуазные кланы Поляковых, Блиохов, Гинзбургов и других, вышедших из “местечек”; над этими кланами “среднего класса” еврейства стояли Ротшильды, Леебы, Рокфеллеры и прочие, державшие контроль через ростовщический кредит над во всем тогдашнем мире. Об этом Ларин-Лурье, как свойственно всем марксистам без исключения и в наши дни, не пишет.

Но коли этот вопрос встает на всех путях к пониманию механизма создания и реализации в своих интересах революционных ситуаций, то следует на него и ответить. Надгосударственный трансрегиональный иудейский ростовщический капитал, стремясь к мировому финансовому рабовладению, целенаправленно работал на уничтожение самодержавия народов России. По этой причине он поддерживал деньгами и кадрами все внутри— и внешнеполитические силы, выступавшие против самовластья, самодержавия, царизма, будь они в России или за её пределами. Он управлял возникновением обстоятельств и течением событий вокруг режима Николая II и самого царя.

Это — ответ и на инфернальный вопрос о соотношении особого гнета в отношении евреев и особой революционности евреев в отношении .

Александр III, часть интеллигенции и многонациональной верноподданной буржуазии видели иудейскую угрозу России и реагировали на неё, создавая пресловутый “особый гнет” и контрреволюционные организации вроде Союза Русского народа или Союза Михаила Архангела. Но реакция эта была неправильной, т.е. отвечала не самодержавной целесообразности, а иной, поскольку в правящей верхушке России никто не понимал [61].

Неправильность реакции — особый гнет — только способствовал приливу евреев (несших в себе не только особую революционность, но и особую дисциплинированность) в политические партии, в действительности боровшиеся с самодержавием народов России, а не с самовластьем царизма. То обстоятельство, что большинство революционеров самого разного классового и этнического происхождения искренне хотели общественного устройства жизни людей по , дела не меняет: все они были вовлечены в систему, построенную так, чтобы человек, искренне устремляясь к благой цели, не видел системы в целом и работал бы на цели, предопределенные для её хозяевами.

Политические партии финансировались непосредственно или через подставных посредников из надгосударственных источников, безраздельно контролируемых ростовщическими иудейскими кланами. Это касается прежде других партий РСДРП — рабочей партии, если смотреть на её общественную базу. Она в принципе не могла бы осуществлять свою деятельность, если бы в её финансировании главным источником были членские взносы рабочих.

Во-первых, рабочему классу в целом капитал платил прожиточный минимум, а численность РСДРП даже после победившей Великой Октябрьской социалистической революции и в годы гражданской войны не превышала 400 000 человек. В конце революции 1905 — 1907 гг., на всплеске политической активности рабочего класса, она была примерно вдвое меньшей, чем после всплеска политической активности 1917 г. В статье “Передовой пролетариат и пятый съезд партии” товарищ Сталин называет численность РСДРП в 200 тыс. человек: — газета “Дро” (“Время”), № 25, 8 апреля 1907 г., Соч., т. 2, с. 33. Пятый съезд проходил в Лондоне с 30.04 по 19.05.1907 г., учебник “История КПСС”, изд. 1982 г., указывает численность в 150 тыс. человек, при этом большевики составляли 46 тыс. человек.

Кроме того рабочий класс России был далеко не однороден: была “рабочая аристократия” — относительно малочисленная прослойка наиболее квалифицированных рабочих и низшего административного персонала (мастера, конторщики), получавших довольно высокую зарплату, дороживших своим рабочим местом и социальным статусом и уклонявшихся от обострения отношений с разного рода начальством; были рабочие-кулаки, не утратившие связей с деревней, и хотя сами они работали в городах на заводах и фабриках, но в деревне на них работали батраки, поскольку они сохранили за собой и членство в общине, и земельный надел [62] — этим также было, хотя и немного, что терять, кроме своих цепей; наибольшая по численности доля рабочего класса, средней квалификации, старавшаяся в основном “выбиться в люди”, представители которой в их большинстве не имели времени на “высокие материи”, о которых говорили всевозможные “политические”; “волчьебилетники” — рабочие разного уровня квалификации от низшей до наивысшей, уволенные за участие в разного рода рабочих волнениях, ограниченные в правах трудоустройства, по какой причине они были наиболее бесправной и угнетаемой частью рабочего класса, если их нелегально принимали на работу; либо же политические активисты из рабочих сами нуждались в партийной помощи, если не могли устроиться на работу по причине их прежней партийной активности; кроме того, не следует забывать и о женах всех них, обеспокоенных прежде всего прочего прокормом семьи в , по какой причине большинство из них не поощряло мужей, если те обостряли отношения с начальством, в том числе и революционной деятельностью, благие плоды которой ожидались в [63]. Это означает, что до прихода партии к государственной безраздельной власти партийные взносы не могли быть источником финансирования её деятельности просто потому, что платить взносы в необходимом для деятельности объеме было некому и нечем.

Во-вторых, известные по учебникам истории субсидии фабрикантов Саввы Морозова, Шмидта — хотя и имели место, но и их объем был недостаточен для финансирования деятельности партии в тех масштабах, какие имели место. “Эксы” — экспроприации наподобие тифлисского опыта Камо (Тер-Петросяна) — также явления эпизодические, как и добровольное вспомоществование революции со стороны некоторых капиталистов.

Кроме того, хотя в советское время рекламировался подвиг Камо в Тифлисе, но тщательно замалчивалось то, что было после него. После этой “экспроприации” под руководством Л.Б.Красина на одной из дач под Петербургом была начата перенумерация захваченных Камо купюр: их подлинные номера брались за основу и модифицировались подтиркой и перезаписью, поскольку партии стала известна информация о том, что правительство России знало номера и серии захваченных купюр и уведомило о них и зарубежные банки, дабы те не принимали их к обмену на валюты других государств и золото. Пробная перенумерация купюр оказалась неэффективной, и при первом же предъявлении к обмену за границей перенумерованных купюр представитель РСДРП был арестован.

Кроме того эта акция большевиков вызвала скандал в РСДРП и во всей эмиграции социалистической направленности. Руководство большевиков было обвинено в том, что такого рода уголовщиной оно пятнает высокие идеалы социализма. И В.И.Ленину пришлось дать устные заверения, что все захваченные деньги (бумага) будут уничтожены самим большевиками, и впредь ничего подобного они осуществлять не будут. По причине невозможности размена захваченных купюр и возникшего скандала в социал-демократических кругах, с которыми так или иначе большевики вынуждены были сотрудничать, большая часть захваченных в Тифлисе Камо финансов была сожжена.

Но легенды и их экранизации о Савве Морозове, фабриканте Шмидте, подвиге Камо, распространяемые в обществе после 1917 г., давали объяснение, правдоподобное для большинства населения страны, которое не вникало в суть дела, и не подвергало эти легенды бухгалтерской ревизии, [64]. Эта доверчивость народа партийным легендам, а партийных коммунистов — писанине классиков марксизма позволяла партийному руководству делать политику втемную и скрывать истинные источники и цели финансирования РСДРП её хозяевами: от момента возникновения до прихода к власти в 1917 г. То же касается и большинства других партий социалистической ориентации, состоявших из людей бедных для того, чтобы финансировать оппозиционную режиму большую политику из средств семейного бюджета или частного бизнеса.

И единственной силой в мире, заинтересованной в крушении Российского государственно оформленного самодержавия и способной организовать [65] и разносторонний натиск на него, был надгосударственный трансрегиональный иудейский ростовщический капитал.

Национальные государства Европы были способны к краткосрочным, по историческим меркам времени, коалициям против России и еще более краткосрочным войнам-наскокам, но были неспособны к многовековому натиску, ибо их государственности (аппараты) не могли нести в преемственности поколений даже реально их “элитарно”-национальные идеи мирового господства.

Многонациональному верноподданному капиталу империи, включая и некоторые еврейские кланы, вставшие на путь ассимиляции в России, всё, происшедшее после смерти Александра III до завершения русско-японской войны и подавления революции 1905 -1907 гг., было помехой. Он был заинтересован во внутреннем и внешнем политически стабильном мире, а не в разжигании антагонизмов внутри общества и на границах государства и доведении их до взрывного характера исчерпания. Но инфантильный класс российских капиталистов не знал, как этого добиться, потому что интересовались преимущественно прибылями в их номинальном исчислении, по какой причине не понимали большой политики [66], хотя и лезли в неё. Одурев от буржуазного либерализма, крупный капитал империи составил свою оппозицию режиму, которая и выстроила ту “железную дорогу”, по которой впоследствии власть бесповоротно “укатилась” сама собой из их рук в руки марксистских экстремистов.

Финансовые же вливания в революцию были сопоставимы с военным бюджетом великих держав той поры, к числу которых относилась и Россия. , с которым так боролся В.И.Ленин и его сторонники в РСДРП, как то известно из учебников по “Истории КПСС”, получил помощи из-за рубежа, , на 7 миллионов рублей золотом. Для сравнения: крейсера “Аврора” и “Аскольд”, принимавшие участие в протекавшей в то время русско-японской войне, обошлись казне в 6,3 миллиона рублей и 6 миллионов рублей золотом соответственно; причем казна финансировала строительство каждого из них в течение нескольких лет. “Аврора” была построена в Петербурге на Франко-Русском заводе (с участием французского капитала) в течение шести лет; “Аскольд” был построен в Германии примерно за три года. Строительство “Авроры” так затянулось, что она устарела, в том числе, и по причине финансовых затруднений режима.

Этот пример показывает, что долговременные затраты на революцию в России исторически реально были больше, а финансирование более устойчиво, чем возможности военного бюджета России тех лет. Расходы на свержение самодержавия в России, сопоставимые с военным бюджетом великих держав и превосходящие их, в течение столетий мог осуществлять только иудейский ростовщический капитал — первая в мире надгосударственная монополия (т.е. безраздельный контроль какой-либо сферы деятельности). Ни народы России, ни государства её противники не имели необходимой для этого финансовой мощи.

1.6. Двоевластие перед мировой войной

Мы не ставим целью воссоздать полную летопись России-СССР. Поэтому останавливаемся только на некоторых исторических событиях. В период между русско-японской и первой мировой войной ХХ века [67] в политической и идеологической жизни страны были столыпинские реформы. Петр Аркадьевич Столыпин, пребывая на посту премьер-министра, выражал интересы тех кругов, которым была нужна великая Россия, а не великие потрясения в России.

И хотя думские острословы пустили в обиход идиому “столыпинский галстук”, в связи со смертной казнью через повешение [68], применявшимся военно-полевыми судами при подавлении общественных беспорядков в ходе революции 1905 — 1907 гг., но всё это подавление было менее кровавым, чем отдельные мирные периоды в истории страны после 1917 г. [69] Поэтому мазать П.А.Столыпина черной краской и, заткнув уши, орать, что он — рекационер-кровопийца, не следует: это истерично и бессмысленно.

Но и идеализировать П.А.Столыпина и его реформу так же не следует (тем более, спустя почти сто лет, не следует предлагать оставленные им рецепты для решения проблем наших дней), ибо и в его время результаты были двоякого характера. О двоякости результатов забывают любители цитировать его фразу, ставшую крылатой в определенных кругах: «Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия» — из выступления П.А.Столыпина во II Думе.

Дело в том, что Справедливость — всегда велика, но величие и величавость в жизни могут быть свойственны государству, во внутренней и внешней политике которого царит вседозволенность, попирающая Справедливость. Тому в истории примеров много, включая и сословный строй Российской империи, угнетавший жизнь множества людей. Если бы это было не так, то оппоненты П.А.Столыпина, которым он бросил приведенную фразу, не смогли бы создать себе социальной базы недовольных жизнью и повести их за собой вопреки их долговременным интересам.

Тем не менее П.А.Столыпин действовал в направлении воссоздания классовой опоры монархии на селе, что отчасти укрепляло и самодержавие в его исторически сложившемся к тому времени виде. Петр Аркадьевич надеялся в течение 20 лет (т.е. к началу 1930-х гг.) провести реформы, которые бы по их завершении обеспечили классовое сотрудничество в империи: «Дайте государству двадцать лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России.» — из интервью газете “Новое время” от 3.10.1909 г. Для проведения реформ требовался мир. Но были и другие круги, которым была нужна война.

Н.Н.Яковлев (ист. 11, с. 234; здесь и далее цит. по изд. 1974 г., где не оговорено особо) приводит свидетельство Василия Витальевича Шульгина, думского деятеля великорусского националистического толка, эмигрировавшего после 1917 г., но на старости лет возвратившегося и умершего в СССР, который делился с историком своими воспоминаниями о предреволюционных временах.

«Дело было в III Думе [70]. Заседание, знаете, Пуришкевич скандалист кричит. Вышел я в кулуары, прохаживаюсь. Выскакивает Маклаков (Василий Александрович, один из лидеров кадетской партии — конституционные демократы, масон высоких степеней — ист. 1, с. 233;) и ко мне: “Кабак!” — сказал громко, а потом понизив голос (выделено нами), добавил: “Вот что нам нужно: война с Германией и твердая власть.” Вы и делайте выводы…

— Стоит ли дальше заниматься масонами?

— Очень стоит, только трудно. Они таились. А организация была весьма серьезная…»

Вот и опять добрались: П.А.Столыпин — якобы “твердая власть”, и нужна “твердая власть”, да еще в комплекте с войной против Германии. Как Япония, в те годы обладавшая исключительно заемным военно-экономическим потенциалом, начистила рыло российским высокопревосходительствам и высокостепенствам (обычное в те годы титулование купечества, т.е. капиталистов) в ходе русско-японской войны — мало показалось; желательно повоевать с Германией, которая обладала собственным военно-экономическим потенциалом, куда более мощным чем, Япония тех лет, и потому способна была начистить рыла тем же превосходительствам и степенствам еще сильнее.

Не лишне при этом вспомнить, что со времен Екатерины II сначала Пруссия, а потом и созданная Пруссией Германская империя, к России относились в общем-то без претензий, если сравнивать их политику с политикой Великобритании и Франции [71], которые в течение XVIII — XIX века, даже не будучи географическими соседями России, не один раз успели повоевать с нею, в том числе и на её территории.

И если один из думских лидеров Российской империи чуть ли не с парламентской трибуны заявляет о желательности для разрешения внутриполитических российских проблем войны с Германией, то “патриотам” не следует объяснять столкновение России и Германии в первой мировой войне исключительно агрессивностью Германии, которая скрытно провела мобилизацию, и после объявления ответной русской мобилизации объявила войну России, пытавшейся защитить от австро-германских посягательств невинную Сербию.

Не следует валить возникновение войны и на происки большевизма, хотя в 1912 г. «самый человечный человек» — В.И.Бланк-Ульянов-Ленин тоже мечтал о войне, что зафиксировано в Полном собрании его сочинений. В письме А.М.Горькому он писал: «Война Австрии с Россией была бы очень полезной для революции (во всей восточной Европе) штукой, но мало вероятно, чтобы Франц Иосиф и Николаша доставили нам сие удовольствие (выделено нами: не общественное бедствие, а партийно вождистское удовольствие).» — ПСС, т. 48, с. 155. В.И.Ленин до 25 октября (7 ноября) 1917 г. был частным лицом, проживал за границей, и в деятельности государственного аппарата России ничего не зависело. Только это обстоятельство и отличает Ленина от Маклакова и его сподвижников в Думе и в многотиражной российской прессе. Чиновники государственного аппарата, в их большинстве, черпали свои мнения не из социал-демократических “Искры” и “Правды”, а из проправительственных и либеральных — умеренно оппозиционных, с оглядкой на Охранное отделение — контрреволюционных газет.

Но исторически реально довольно широкий круг общественных и политических деятелей России, принадлежавших ко всей широте политического спектра, задолго до 1 августа 1914 г. жаждал большой войны России: кто с Германией, кто с Австро-Венгрией, дабы в её ходе осуществить свои групповые (партийные) политические цели по ниспровержению исторически сложившегося общественного строя и государственного устройства страны и замены их неким другим: на то как война исковеркает судьбы по крайней мере трех поколений в самой России и в странах, выбранных ими в качестве будущих противников, всем им было плевать.

Вне зависимости от своего отношения в те времена и в последующем к “Протоколам сионских мудрецов”, опубликованным С.А.Нилусом еще 1902 г., все стремившиеся к войне России и Германии, а также и просто согласные с возможностью осуществить свои политические цели в её ходе, вписывались в доктрину “Протоколов…” в качестве орудия исполнения её целей.

Протокол № 7: «На каждое противодействие мы должны быть в состоянии ответить войной с соседями той стране, которая осмелится нам противодействовать, но если и соседи эти задумают стать коллективно против нас, то .» — подчеркнуто нами.

Так все те, кто не принял глобального уровня заботы и ответственности за свои действия, вне зависимости от своих личных притязаний на власть и представлений о ней, обратились либо в орудие осуществления глобальной политики, либо “этнографический материал”, который обрабатывается орудиями глобальной политики, исходя из целей хозяев доктрины глобального уровня значимости.

Не лишне обратить внимание и на то, что Германская империя в тот исторический период так же, как и Российская, была во многом самодержавной. Две самодержавные и (в случае их взаимной поддержки) империи в Европе — это для доктрины глобального сионистского господства было слишком много. Хозяевам сионизма Европа виделась в будущем безраздельно подконтрольной их господству. Достичь же этого возможно было стравив в войне на взаимное истребление склонные к самодержавию государства, чтобы обескровить их. Это та причина, которая делала первую мировую войну ХХ века невозможной в единственном случае: если Россия не пожелает принять в ней участие и сохранит мир со своими соседями вопреки проискам сионизма и глупости соседей.

Эта же надгосударственная причина обрекла на смерть и П.А.Столыпина, склонного к поддержанию мира как залога успешности проводимых его правительством реформ. Убийца П.А.Столыпина Мордка Богров — двойной агент: агент “охранки” и агент сионизма в “охранке”. Он был включен самою же властью — высшими чинами Охранного отделения — в состав группы, на которую была возложена обязанность обеспечения безопасности царской семьи и сопровождавших их лиц во время их визита в Киев, якобы потому, что был единственным человеком, знавшим в лицо террористов, намеревавшихся совершить покушение. В.Ушкуйник (ист. 12, с. 4) пишет, что в день убийства П.А.Столыпина (1 сентября 1911 г.) М.Богров имел свидание с Л.Д.Бронштейном (псевдоним Л.Д.Троцкий). Так это или нет, но М.Богров, будучи “своим” в охране, беспрепятственно подошел в антракте спектакля “Сказка о царе Салтане” к П.А.Столыпину и дважды выстрелил в него. П.А.Столыпин был тяжело ранен, хирургическое вмешательство в области наиболее непонятной раны произведено не было: то ли по причине неоперабельности раненого по понятиям медицины тех лет, то ли вследствие искренней ошибки в диагностике, то ли по партийно-политическим причинам. К вечеру 5 сентября П.А.Столыпин скончался, промучившись всё это время. Многие либерально настроенные интеллигенты в русском обществе радовались этому убийству, не понимая того, что его гибель перевела стрелку их жизненного пути на эмиграцию, подвалы ВЧК, марксистско-троцкистские концлагеря.

В сборнике “Убийство Столыпина. Свидетельства и документы”, (Рига, 1990 г.) сообщается, что за десять билетов на спектакль расписался лично начальник Киевского охранного отделения подполковник Кулебяко. Накануне визита царя и свиты в Киев М.Богров морочил голову охранке вымышленными им сведениями о якобы остановившейся у него дома бригаде террористов, по какой причине за квартирой было установлено наружное наблюдение. И хотя охранное отделение не имело никакой объективной информации о якобы пребывающих на квартире М.Богрова террористах, по всей видимости именно вымыслы М.Богрова и послужили основанием для того, чтобы один из десяти билетов на спектакль был выдан ему — “ценному агенту” — с целью обеспечения его оперативного и беспрепятственного доступа к высшим чинам Охранного отделения в период их пребывания на спектакле, в антракте которого, вследствие профессиональной безалаберности охранки, и свершился акт сионистского терроризма. Личный телохранитель П.А.Столыпина был им самим послан с каким-то поручением в фойе и в момент покушения отсутствовал рядом с охраняемым им человеком.

Как установили впоследствии патологоанатомы, лечащие врачи, осматривая раненого, ошиблись при диагностике в оценке повреждений организма вследствие ранения. Оказывая помощь, они установили, что пуля прошла сквозь печень раненого и остановилась под кожей спины справа от позвоночника. «Судя по направлению пулевого канала, ни крупные кровеносные сосуды, ни кишечник не были ранены, поэтому имея в виду, что раны печени не требуют, по господствовавшему среди хирургов мнению немедленного оперативного пособия, сопряженного при том с тяжелой операцией вскрытия брюшной полости на ослабленном от кровотечения больном, решено было единогласно прибегнуть к консервативному выжидательному лечению. Для удаления пули, не представлявшей в данный момент никакой опасности для организма, показаний не было.» — цит. сборник, с. 177. Когда же спустя день или два поднялась температура и началась лихорадка, пуля была удалена прибывшим из Петербурга экстренным поездом профессором Цейдлером, пользовавшим детей П.А.Столыпина после взрыва, устроенного эсерами, в его резиденции на Аптекарском острове. «Вид извлеченной пули не порадовал его (по контексту имеется в виду П.А.Столыпин), как это обыкновенно бывает при огнестрельных ранах.» Когда же к вечеру 5 сентября П.А.Столыпин скончался в результате сепсиса, то вскрытие выявило, что «вся печень оказалась раздробленною несколькими глубокими трещинами, радиально расходившимися от пулевого канала. Пуля браунинга среднего калибра имела 2 перекрещивающихся надреза и действовала, как разрывная. Разрывному действию пули способствовали и занесенные ею в рану частицы простреленного ордена. (…) Таким образом, вскрытие подтвердило прижизненный диагноз, но столь глубоких ранений печени не предполагалось. Ввиду найденных повреждений печени, возможно допустить, что смертельная инфекция могла проникнуть не только через пулевой канал, но и из полости кишечника через вскрытые желчные пути.» — там же, с. 179 [72].

С одной стороны всё делалось вроде правильно: в соответствии с представлениями медицины того времени. А с другой стороны рентген в те годы уже был, и если бы сразу сделали снимки (об этом нигде не сообщается) или извлекли пулю, то вряд ли бы не заметили, что пуля деформирована до неузнаваемости (надрезанная вдоль накрест пуля имеет тенденцию раскрываться при прохождении сквозь тело по плоскостям надрезов, превращаясь в “розочку”) и что в организме присутствуют обломки простреленного ею ордена св. Владимира. Хотя М.Богров был отнят у избивавших его людей и арестован тут же в зале театра, но и следствие ограничилось только записью заводского номера его оружия, и не выявило, что стрельба велась не стандартными пулями, а модифицированными в домашних условиях. Изменили бы своевременные сведения о пуле диагностику раненого, лечение и его исход, теперь остается только гадать…

В общем-то ничто не мешало М.Богрову стрелять в царя, каковой возможности ужасаются многие пишущие на эту тему, но целеуказание [73] было выдано на уничтожение П.А.Столыпина. Как показал предшествующий опыт изменения политического курса России в сторону русско-японской войны, царь не воспрепятствовал этому повороту. Папюс и прочие специалисты по социальной магии от западного знахарства, которых принимали при дворе, видели в нём не помеху заказанной им деятельности, а орудие её осуществления — средство проведения сионисткой антисамодержавной политики внутри России. Поэтому удар был нанесен по реальной помехе — П.А.Столыпину, а не по Николаю II, время покончить с которым в доктрине “Сионских протоколов…” еще не пришло.

Преемники П.А.Столыпина были людьми верноподданными, в отличие от него — непреклонно самодержавного. Кроме того они не обладали, если не ясным пониманием происходящего, то хотя бы чутьем в отношении глобальных политических процессов. И потому не могли решить, что важнее для России: непреклонное решение внутренних проблем при принятии внешнеполитических обстоятельств в том виде, в каком они складываются усилиями других стран; либо же вмешательство в неприемлемые внешнеполитические обстоятельства, при нерешенности внутренних проблем, чреватое революцией и государственной катастрофой, что уже ясно показала русско-японская война. Это осталось для них неопределенным, хотя им должно было быть известно из Нового Завета: «Если царство разделится само в себе, то не может устоять царство то.» — Марк, 3:24, ист. 21, с. 1057. Причем речь не идет о внутреннем территориальном административном размежевании, ибо к чиновникам государства также, как и ко всем прочим, относятся слова: «Человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих.» — Послание Иакова, 1:8, ист. 21, с. 1205. И если человек с двоящимися мыслями делает политику государства, то это и обращает государство в разделившееся само в себе.

П.А.Столыпин эту дилемму для себя, для царя и для России: Если непосредственно на Россию никто не напал, то ни при каких внешнеполитических обстоятельствах она не вступит в войну, ибо важнее провести реформы и избежать революции, и только по завершении реформ и отсутствии внутренней напряженности в обществе можно беспрепятственно вести активную внешнюю политику (в том числе и силовую, когда иные средства неэффективны).

Министр иностранных дел России с 1910 г. по 1916 г. С.Д.Сазонов (ист. 95, с. 284) пишет в этой связи:

«Революция, уже раз в 1906 году сломленная Столыпиным, увидела наступавшую для неё смертельную опасность и рукою Богрова свалила этого благороднейшего сына России. Принято говорить, что нет людей незаменимых. Но Столыпина у нас никто не заменил и революция, среди тяжелой нравственной и материальной атмосферы войны, восторжествовала. Пока я пишу эти строки, передо мною живо встает величавый в своей силе и простоте образ Столыпина и мне припоминаются неоднократно слышанные от него слова: для успеха русской революции необходима война. Без неё она бессильна (выделено нами: — Авт.)

С.Д.Сазонов на страницы своих воспоминаний излил много эмоций и сожалений о вероломстве Австро-Венгрии, глухоте Германии к миролюбивым взываниям России, о непонятном молчании Англии в предвоенный период, но в них нет и следа покаяния в том, что после убийства П.А.Столыпина Россия свернула со столыпинского внешнеполитического курса в том числе и при его непосредственном участии. Конечно С.Д.Сазонова невозможно обвинить в том, что он злоумышленно стремился к вступлению России в войну, но его воспоминания сохранили факты, которые говорят о том, что он сам, как автомат, содействовал вовлечению России в общеевропейскую войну, приведшую к государственной катастрофе Россию, Германию и Австро-Венгрию.

Как известно, первая мировая война ХХ века возникла из Балканского кризиса, но мало кто из пишущих на тему о её возникновении начинает свое повествование с событий ранее 1914 г., и вследствие этого многое остается за хронологическими рамками повествования. Такое устранение многих событий из рассмотрения извращает понимание того, как разразилась та мировая война, которой действительно не хотели правительства России, Германии и других её участников, ставших заложниками неподконтрольных им внешнеполитических . В этом отношении “Воспоминания” С.Д.Сазонова — редкое исключение и из них можно увидеть то, что ускользает при описании событий первой мировой войны, начиная с балканских войн 1912 — 13 гг. или с лета 1914 г.

В ходе русско-турецкой войны 1877 — 87 гг. Россия добилась больших успехов на сухопутных фронтах, была способна оккупировать всю европейскую территория Турции и обеспечить государственную самостоятельность не только болгарского народа, но и других славянских народов, живших несколько веков под турецким игом. Это укрепление позиций России на Балканах и сопутствующая возможность установления её контроля над турецкими проливами была неприемлема колониальным державам Европы, которые намеревались вмешаться в русско-турецкую войну на стороне Турции. Чтобы избежать войны против коалиции европейских держав в 1878 г., к которой Россия не была готова [74], она вынуждена была пойти на посредничество в мирных переговорах с Турцией других держав. В результате состоялся Берлинский конгресс, установивший мир на Балканах и определивший границы государств, выделившихся из состава Оттоманской империи. Берлинский конгресс населенную славянами территорию Боснии и Герцеговины передал под управление Австро-Венгрии, однако не признав их неотъемлемыми частями “лоскутной империи” [75] (ст. 25 Берлинского договора).

В результате к 1909 г. часть сербов жила в Сербском королевстве, а часть сербов — в Австро-Венгрии. Немецко-венгерское национальное угнетение для них было во многих отношениях хуже, чем турецкое: турки, при всем их отступничестве от этических норм ислама в отношении инаковерующих, однако не стремились сделать славян турками, в то время как немецкая правящая верхушка Австро-Венгрии стремилась онемечить всё население империи, видя в этом средство обеспечения её государственного единства и территориальной целостности. Но эта политика онемечивания создавала внутри империи только многовековую политическую напряженность. И сербский народ в целом, и политически активная сербская “элита” мечтали жить в общем сербам их национальном государстве. Немецкая же верхушка Австро-Венгрии видела решение этой национальной славянской проблемы не в передаче Сербскому королевству земель, населенных сербами, и не в освобождении от своей административной опеки земель с преимущественно славянским населением, а в установлении над Боснией и Герцеговиной своего суверенитета с перспективой поглощения и уже существовавшего на границах Австро-Венгрии Сербского государства со столицей в Белграде.

В 1909 г. имели место переговоры между Россией и Австро-Венгрией по вопросу об окончательном присоединении Боснии и Герцеговины к Австро-Венгрии. С.Д.Сазонов пишет, что граф Эренталь, министр иностранных дел Австро-Венгрии оскорбительно и беззастенчиво «обошелся с русским министром иностранных дел [76], позволив себе посредством явной передержки, истолковать, в виде согласия русского правительства на немедленное присоединение оккупированных турецких провинций, те общие разговоры, которые происходили между ними в Моравском поместье графа Бертхольда на эту тему и во время которых А.П.Извольский предъявил требование на соответствующее возмещение для России в том случае, если бы Австро-Венгрии удалось добиться своей цели.» — ист. 95, с. 15.

С.Д.Сазонов не вдается в подробности по этому поводу, но так или иначе, после этих разговоров [77] министров в частном поместье, Австро-Венгрия заявила о присоединении Боснии и Герцеговины, а в Берлине её подержали:

«Канцлер (германский: наша пояснение по контексту) полагал, что задача германской дипломатии должна состоять в устранении русского противодействия австрийским планам на Балканах и потому он поручил германском у послу в Петербурге сообщить А.П.Извольскому путем устного, но вполне официального, заявления, что в случае отказа русского правительства выразить согласие на безусловную отмену 25 статьи Берлинского мирного договора, Германии остается только “предоставить событиям свободное течение, возлагая на нас ответственность за их последствия”. Таким образом, замечает Извольский в телеграмме от 10/23 марта [78] 1909 года к русским послам в Париже и в Лондоне нам была поставлена альтернатива “между немедленным разрешением вопроса о присоединении или вторжением в Сербию австрийских войск”.

Ультимативный характер подобного заявления ясен всякому. Русскому правительству приходилось выбирать между двумя тягостными решениями: либо пожертвовать Сербией, либо отказаться от определено высказанного им взгляда на незаконность Австрийского захвата. Оно выбрало второе, принеся в жертву свое самолюбие. Князь Бюлов [79] и граф Эренталь одержали над Россией и Сербией, а затем и над Западно-Европейскими державами [80], дипломатическую победу.» — ист. 95, с. 19, 20.

Столь явное игнорирование национальных интересов балканских славян в Берлине и в Вене было возможным только потому, что в этих центрально-европейских столицах знали о неспособности России военно-экономически пресечь эту пангерманизма — доктрины онемечивания соседей. Но эта недееспособность России в защите славянских народов Балкан от национального угнетения пангерманизмом была следствием её поражения в русско-японской войне и революции, имевших место из-за смены внешнеполитического курса страны правительством Николая II после смерти Александра III.

При этом следует иметь в виду, что в 1909 г., в политике правительства России здравый смысл и трезвая оценка внутриполитической и военно-экономической невозможности для страны войны с её западными соседями, преобладали над эмоциями и вожделениями, благодаря чему Россия осталась внешне безучастной к происшедшему, не смотря на недовольство в её “элите” таким унижением. Германцы же в обеих столицах уже в то время были обуреваемы злобными чувствами, но не здравым смыслом, поэтому не видели дальних последствий осуществления их сиюминутных вожделений. Эту эмоционально-сиюминутную обусловленность германской политики, возможно и не понимая смысла им сказанного, в ходе войны признал и сам кайзер Вильгельм II: «Я ненавижу славян. Я знаю, что это грешно. Никого не следует ненавидеть, но я ничего не могу поделать; я ненавижу их.» — ист. 95, с. 196. При такой одержимости бесовщиной высших правящих в государстве, оно неспособно осуществить в своей политике даже того, что реально возможно…

Подводя итоги этому эпизоду 1909 г., можно сказать, что Россия в нём дальновидно последовала принципу «уступи дураку дорогу — он сам свернет себе шею.»

Активное восстановление военной мощи страны после русско-японской войны началось в 1908 г. с выходом России из революции и сопутствующего ей экономического кризиса. Но военные программы не то что к 1909, но и к 1912 г. еще не успели дать плодов. И первая мировая война ХХ века не разразилась из балканских войн 1912 — 13 гг. [81], когда о ней вожделенно фантазировал В.И.Ленин, только потому, что в русской правящей верхушке возобладали те, кто видел неготовность России к войне, а не партия великого князя Николая Николаевича, которая уже тогда хотела ввязаться в балканские события.

С.Д.Сазонов сообщает об этом периоде:

«Некоторые петроградские круги, довольно близко стоявшие ко Двору, и вся столичная печать националистического лагеря, издавна враждебно настроенная по отношению к министру иностранных дел, повели против русской внешней политики шумную кампанию, выражавшуюся в уличных демонстрациях, собраниях, на которых произносились патриотические речи, требовавшие войны в защиту славянских интересов, и в целом потоке газетных статей, обвинявших русскую дипломатию чуть ли не в государственной измене.» — ист. 95, с. 87.

Но к 1914 г. правящая верхушка России уже пребывала в иллюзии достаточности её сил для ведения (а тем более вместе и с Великобританией) войны против центрально-европейских держав.

Эта иллюзия нашла свое отражение и в “Воспоминаниях” С.Д.Сазонова. Он сообщает о своей беседе в период предвоенного периода 1914 г. с послом Великобритании в России Дж.Бьюкененом, в завершении которой он сказал англичанину, «что Россия не может позволить Австро-Венгрии раздавить Сербию и стать первенствующей Державой на Балканах, и что, если Франция окажет нам поддержку, мы не отступим перед риском войны.»

Это было сказано после сараевского убийства в предвоенный месяц. Сказано вопреки тому, что состоявшееся 8 февраля 1914 г. под председательством самого же С.Д.Сазонова совещание морского министра, начальника генерального штаба и их ближайших сотрудников пришло к выводу, что «мы не располагаем средствами для быстрых и решительных мер и что на приведение в исполнение намеченной программы понадобились бы целые годы (выделено нами: а прошло всего четыре месяца и уже: “мы не отступим перед риском войны”). Суждения на совещании были занесены в протокол и представлены мною на утверждение Государю.

Я помню, под каким безотрадным впечатлением нашей полной военной неподготовленности я вышел из этого совещания. Я вынес из него убеждение, что, если мы и были способны предвидеть события, то предотвратить их не были в состоянии. Между определением цели и её достижением у нас лежала целая бездна [82].» — ист. 95, с. 151.

В 1914 г. мысли в царском правительстве двоились и наряду с высказанными трезвыми оценками, была и иллюзия некоторой готовности России к коалиционной войне, которая проистекала из того обстоятельства, что первый этап многих программ перевооружения армии и флотов должен был завершиться в следующем, 1915 году. Но кроме внутренних военно-экономических причин, эта иллюзия готовности России к коалиционной войне подпитывалась ошибочными представлениями о взаимоотношениях России с её Западно-Европейскими союзниками.

Сам же С.Д.Сазонов (ист. 95, с. 44) приводит текст заявления германского правительства правительству Великобритании, сделанного в 1911 г., и почти сразу же переданного в Россию в донесении русского посла в Лондоне:

«Между 1866 и 1870 годами Германия сделалась Великой державой, но побежденная ею Франция и Англия поделили между собой мир в то время, как Германия получила одни крохи. Теперь настала для Германии минута предъявить свои законные требования.»

О чем-то подобном в вожделениях Германии задолго до этого официального правительственного заявления Великобритания догадывалась и сама просто из анализа выполнения её кораблестроительных программ и факта материального поощрения школьников за написание сочинений на военно-морскую тематику. И соответственно перед Великобританией уже с конца XIX века стояла проблема защиты своей глобальной колониальной империи не от абстрактных германских притязаний, а от последствий того, что Германия реально обгоняла её в научно-техническом и в военно-экономическом развитии. Этот процесс утраты лидерства Великобритании желательно было некоторым образом пресечь.

Если обратиться к воспоминаниям гросс-адмирала Альфреда фон Тирпица, бывшего военно-морским министром Германии с 1897 по 1916 г., то был период когда он больше всего опасался, что набирающий мощь германский флот постигнет та же судьба, что и флот Дании, который адмирал Нельсон утопил прямо на рейде Копенгагена (датской столицы) мимоходом без объявления войны. Великобритания не была столь прямолинейна и не пошла на “копенгагирование” флота Германии, но изо всех европейских держав она была больше других заинтересована в эффективном решении проблемы германских притязаний на её глобальную империю.

Поскольку война британской “акулы” империализма с “германским носорогом” к решению проблемы не вела, то Лондону желательно было организовать войну ему враждебного “носорога” и “союзного” “акуле” “слона”. Как известно из анекдота, «Советский слон — лучший слон в мире!». До 1914 года русский “слон” был наиболее подходящим “слоном” для решения великобританских проблем в её отношениях с Германией. Неучастие же Германии в общеевропейской войне вело к тому, что глобальная колониальная империя Англии с течением времени рассыпалась бы; самое позднее к концу тридцатых годов под давлением требования свободы торговли, подкрепленного военно-морской мощью Германии. Кроме того Великобританию беспокоили и рецидивы политики России в духе Александра III в Средней Азии и в Иране, для борьбы с которыми “германский носорог” также был наиболее подходящим средством.

Почему этого не понимали в правительственных кругах Петербурга, уже задолго до 1914 г. объяснил Ф.И.Тютчев, сам бывший профессиональным дипломатом и знавший закулисную кухню как российской, так и общеевропейской политики:

Напрасный труд! Нет, их не вразумишь:

Чем либеральней, тем они пошлее;

для них фетиш,

Но недоступна им .


Как перед ней ни гнитесь, господа,

Вам не снискать признанья от Европы:

В её глазах вы будете всегда

Не слуги просвещенья, а холопы.

Текст подчеркнут нами. Действительно в основе всякой цивилизации, в том числе и евро-американской лежит . И вторым четверостишьем Ф.И.Тютчев очень точно выразил основополагающую идею евро-американской региональной цивилизации, притязающей стать глобальной цивилизацией господ над всеми прочими холопами. В начале ХХ века государством-лидером, несшим функцию управления этой цивилизацией в целом, была Великобритания, какая особенность и отличала её политику от политики прочих великих держав того времени.

Как и в наши дни, обстановка на Балканах в те годы была не простая. Однако Германия, не служила слепо великодержавным амбициям Австро-Венгрии, как то пишет С.Д.Сазонов, но в собственном стремлении проложить через Балканы и Турцию путь для сухопутной экспансии своего капитала [83] в колонии: регионы Арабского востока и Ирана — как раз в ту область, куда направлял сухопутную экспансию России Александр III за двадцать лет до них. Германский император был вполне откровенен в своих притязаниях на передел колониального мира не только перед англичанами, но и перед русскими высшими сановниками, и по всей видимости надеялся, что найдет у них понимание хотя бы под давлением угрозы военного столкновения с Германией, вооруженной во многих отношениях лучше, чем её потенциальные противники.

Еще до русско-японской войны Вильгельм II рекомендовал Николаю II обратить фасад России к Тихому океану, намереваясь сам править Атлантическим. И по завершении русско-японской войны он придерживался тех же воззрений о желательной для Германии внешней политике России. Так в 1912 г. при встрече с Николаем II в Балтийском-Порте на борту яхты “Штандарт” Вильгельм II провел длительную беседу с С.Д.Сазоновым, в которой он объяснял С.Д.Сазонову дальневосточные колониальные возможности России:

«Вам остается только одно — взять в свои руки создание военной силы Китая, чтобы сделать из него оплот против Японского натиска. Это совсем не трудно, ввиду бесконечного его богатства в людях и иных естественных ресурсах. Задачу эту может взять на себя только одна Россия, которая к тому предназначена во-первых потому, что она наиболее всех заинтересована в её выполнении, а во-вторых потому, что её географическое положение ей прямо на неё указывает. Если же Россия не возьмет этого дела в свои руки и не доведет его до конца, то за реорганизацию Китая примется Япония и тогда Россия утратит раз и навсегда свои Дальне-Восточные владения, а с ними вместе и доступ к Тихому океану.» — ист. 95, с. 54.

Это конечно не прямое предложение России снять свои интересы как в отношении развития Балканских славян под её опекой, так и в отношении её устремлений к контролю над турецкими проливами, но догадаться о чем намекают, вполне возможно. На сказанное С.Д.Сазонов возражал Вильгельму в том смысле, что вооружать Китай, имея 8000 верст границы с ним в малонаселенных местах, означает для России породить военную угрозу на своих границах.

«Россия не может и не должна уходить из Европы, как бы ни были важны и обширны задачи её просветительской миссии на Азиатском материке. Это необходимо не в одних только её собственных интересах, но и в интересах самой Европы, в которой она является одним из главных, и притом совершенно незаменимым, политическим и экономическим фактором.» — ист. 95, с. 55.

Российские западники, искренне так полагая, в течение столетий не могут понять, что даже если в Европе и высказывают нечто подобное их бредням о европейской роли России, то всегда подразумевают, что хотели бы избавиться от неё в качестве , предназначив России роль общеевропейской обслуги, о чем прямо и поэтически совершенно написал Ф.И.Тютчев.

Если в конце ХХ века не упорствовать в поддержке тогдашней политики колониальных притязаний и общеевропейской роли России, а смотреть на политику правительства Николая II тех лет отстраненно, то следует признать, что “германский носорог” предупредил откровенно всех заинтересованных о предполагаемом маршруте его движения. И если бы хозяева общеевропейской политики, к числу которых не принадлежали ни правительство России, ни правительство Германии, действительно хотели избежать общеевропейской войны, то это было вполне осуществимо. Но хозяева ситуации вели дело определенно к войне, чтобы уничтожить самодержавие народов России и Германии в их исторически сложившихся формах. Соответственно: в России и Германии следовало подняться до глобального уровня рассмотрения последствий своей политики и строить свои отношения исходя из долговременных интересов своих народов, а не впрягаться в осуществление долговременных интересов хозяев Великобритании.

Это говорит о том, что:

Самодержавие в любой стране и озабоченности благом всех народов Земли без исключения — ничто. Но этим качеством самодержавие в России и в Германии не обладало.

Понятно, что правящая “элита” Великобритании смотрела на Германскую империю тех лет как на выскочку в почти что безраздельном деланииею глобальной политики, и стремилась поставить выскочку на место. Но Россия в глобальной политике выскочкой не была и имела кое-какой глобальный политический опыт. Хотя традиция династии Рюриковичей была прервана (деятельность Олега, чей щит был прибит над вратами столицы Византии, — это глобальная политика древности), то со времен Петра I, а тем более со времен Екатерины II Россия снова участвовала в глобальной политике.

И даже без прямых слов кайзера можно было догадаться, что у правящей верхушки Германии есть большие потребности в рынках сбыта для продукции её промышленности. Если путь через Балканы и Турцию для экспансии капиталов Германии закрыть, германский империализм, в случае невозможности осуществить желаемое дипломатическими средствами, ставится тем самым перед выбором: воевать с Россией за сохранение колониальной империи Великобритании и якобы германский контроль над Балканами и сухопутными путями через них в Азию; или же, сохранив мирные отношения с Россией, воевать непосредственно с Великобританией и Францией за передел их колониальных владений, рынки которых были закрыты для других стран.

Но вторую возможность Россия сама закрыла для Германии еще во времена Александра III, заключившего в 1891 г. франко-русский союз, предопределявший для Германии войну на два фронта. Из этого союза выросла “Антанта” времен первой мировой войны, а для германского империализма, обделенного колониями и рынками сбыта, он представлялся как антигерманский заговор её зажравшихся, в колониальном отношении, соседей.

Это не значит, что Александр III был столь недальновиден. Но в реально возможном географически континентальном тандеме Россия-Германия, с его точки зрения, доминировать должна была Россия, чья экономика, после отмены крепостного права, развивалась темпами более быстрыми, чем экономика всех прочих великих держав той поры, включая США и Германию. Если бы не вовлечение России в русско-японскую войну и не вызванная ею революция 1905 — 1907 гг., подорвавшие военно-экономическую мощь России, вряд ли бы Германия прошибала Австро-Венгерским тараном дорогу своему капиталу на Ближний Восток, столь демонстративно отрицая Российские опекунские интересы на Балканах и транзитно-транспортные интересы в проливах, ведущих из Черного моря в Средиземное. Германия надеялась прошибить Австро-Венгерским тараном себе дорогу в Азию через Балканы как раз в тот короткий исторический период, когда знала, что и Россия тоже знает о своей неготовности к войне и потому разумно воздержится от вмешательства в “Австро-Венгерскую” политику на Балканах. То есть в Берлине были уверены, что общеевропейской войны не будет, поскольку если Россия не вмешается в балканские дела, то и у Франции нет союзнических обязательств и военно-экономических возможностей, чтобы напасть на Германию в одиночку, хотя ей и хочется вернуть Эльзас и Лотарингию.

Генеральные штабы Германии и Австро-Венгрии в правильности такого рода своих воззрений убедились в 1909 г., когда Россия молча смирилась с поглощением Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины с преимущественно славянским населением. Они считали, что и к 1914 г. Россия еще не пришла в себя после революционных потрясений и поражения в русско-японской войне, по какой причине еще некоторое время вынуждена будет принимать, как неподвластные ей объективные обстоятельства, всё, что происходит в большой политике европейских держав, сама не вмешиваясь ни во что. Основания к проведению такого рода политики у центрально-европейских держав были.

С.Д.Сазонов сообщает о ранее упомянутом февральском 1914 г. совещании военных под его председательством:

«Через несколько дней после того, что совещание собралось, несмотря на его секретный характер, оно стало известно германскому посольству и возбудило в нем беспокойство. Дело тайного осведомления было хорошо поставлено германским правительством, которое, обыкновенно, быстро получало секретные сведения через своих негласных агентов. Менее хорошо обстояло дело с выводом правильных заключений из добываемых таким путем сведений. Так, например, в данном случае наше февральское совещание, при передаче в Берлин, получило окраску заговора против целостности Оттоманской империи и угрозы европейскому миру. Таким оно изображено в многочисленных, более или менее официальных изданиях, касающихся предшествовавшей Великой войне эпохи, и таким до сего дня рисуется воображению германского правительства и громадного большинства немцев, интересующихся внешней политикой.» — ист. 95, с. 152.

На наш взгляд, С.Д.Сазонов напрасно не допускает мысли о том, что содержание пропаганды правительства в народе (с целью обеспечения его покорности власти) и содержание аналитических разработок спецслужб (для нужд государственного управления в реальной, а не декларативной политике) может иметь взаимно исключающий смысл. Не допуская такой мысли, он тем не менее сам цитирует в других местах “Воспоминаний” немецкие и австро-венгерские государственные документы, из которых следует, что до самого начала военных действий немцы были убеждены в полной военной неготовности России, точно так же, как и участники февральского 1914 г. совещания в Петербурге под председательством самого С.Д.Сазонова. И возможность, предоставленную им военно-экономической слабостью России, возникшей вследствие смены политического курса Николаем II, они старались реализовать с наибольшими результатами для геополитических устремлений Германии, поскольку многие политические достижения и “достижения”

Как уже отмечалось ранее, Австро-Венгерская империя тех лет несла в себе тенденции к самораспаду, по причине того, что славянское население в её составе немецко-венгерской правящей верхушкой рассматривалось как третьесортное, что в условиях роста национального самоосознания славянских народов создавало взрывоопасную внутреннюю политическую напряженность в этот исторически странном государстве. Соседнее с Австро-Венгрией Сербское государство, при его прорусской ориентации представлялось в Вене и в Берлине в качестве внешнего фактора дестабилизации Австро-Венгрии, причем далеко не без оснований, поскольку многие славянские сепаратисты имели прочные тылы в Сербии, откуда и руководили своими сторонниками на территории “лоскутной империи”. Соответственно в Берлине и в Вене считали целесообразным силовое решение южно-славянской проблемы на Балканах, поскольку это расширяло на их взгляд возможности австро-венгерской полиции в поддержании внутреннего спокойствия в империи. Это надеялись осуществить в тот короткий промежуток времени, пока Россия вынуждена быть вне активной европейской политики.

В то же самое время сербская националистическая “элита” и в Сербском государстве, и в самой Австро-Венгрии вела свою политику без учета реальных возможностей России как оказать ей помощь в деле национально-государственного становления, так и быть гарантом европейского мира, как то было во времена Александра III, что открывало пути несилового решения “славянской проблемы” в Австро-Венгрии в ходе её естественно-исторического самораспада. Вообще следует отметить, что эмоционально взбудораженная вокруг какой-то идеи политически активная массовка во всех странах не отличается прозорливостью и ответственностью за свои действия, а действует в порыве чувств не задумываясь о последствиях ни для себя (что допустимо), ни для окружающих (что предосудительно). Славянская массовка на Балканах тех лет в указанном отношении была ни чуть не лучше, чем та петербургская, которая митинговала в русской столице в период балканских войн, призывая к вмешательству в них России,

Государственное управление не вправе идти на поводу у эмоционально взвинченной массовки, однако в высших сферах России обе — российская и балканская — массовки сливались воедино, а государственная политика во многом была подчинена атмосфере в великосветских семьях. Воздействие сиюминутно-бабьего типа психи жены или прелюбодейки на мужчину с типом психики не делает исключений для “элитарных” семей, чьи главы семейств заняты в сфере управления. Французский посол в Петербурге Морис Палеолог в своей книге “Царская Россия во время мировой войны” (ист. 98) показывает вершинку этого “айсберга” в прошлой и нынешней политике очень убедительно, сообщая о великосветском обеде, который дал в Красном селе командующий гвардией и войсками Петербургского военного округа, впоследствии главнокомандующий Русской армии, великий князь Николай Николаевич 9/22 июля 1914 г. президенту Франции, бывшему в это время с визитом в Петербурге:

«Я приезжаю одним из первых. Великая княгиня Анастасия „супруга Николая Николаевича“ и её сестра великая княгиня Милица, встречают меня с энтузиазмом. Обе черногорки „балканское государство рядом с Сербией“ говорят одновременно.

— Знаете ли вы, что мы переживаем исторические дни, священные дни? Завтра, на смотру, музыканты будут играть только Лотарингский марш и марш Самбры и Мезы. Я получила сегодня от моего отца «короля Черногории» телеграмму в условных выражениях: он объявляет мне, что раньше конца месяца у нас будет война. Какой герой мой отец… [84] Он достоин “Илиады”… Вот посмотрите эту бонбоньерку, которая всегда со мной, она содержит землю Лотарингии, да, землю Лотарингии, которую я взяла по ту сторону границы, когда была с моим мужем «великим князем Николаем Николаевичем» во Франции, два года назад. И затем посмотрите еще там, на почетном столе: он покрыт чертополохом, я не хотела, чтобы там были другие цветы. Ну, что же, это — чертополох Лотарингии. Я сорвала несколько веток его на отторгнутой территории. Я привезла их сюда и распорядилась посеять их семена в моем саду… Милица поговори еще с послом, скажи ему обо всем, что представляет для нас сегодняшний день, пока я пойду встречать императора.

На обеде я сижу слева от великой княгини Анастасии. И дифирамб продолжается, прерываемый предсказаниями: “война вспыхнет… от Австрии больше ничего не останется… Вы возьмете обратно Эльзас и Лотарингию… Наши армии соединятся в Берлине… Германия будет уничтожена”… Затем внезапно:

— Я должна сдерживаться, потому что император на меня смотрит…

И под строгим взглядом царя черногорская сивилла внезапно успокаивается.

Когда обед кончен, мы идем смотреть балет в красивом императорском театре при лагере.» — с. 34.

В советском прошлом часто звучала песня “Гренада”, посвященная участию СССР в гражданской войне в Испании. В ней были слова «Откуда у хлопца испанская грусть?…». После прочтения этого фрагмента задаешься вопросом: Откуда у черногорки, жены русского великого князя столь бурные страсти по Лотарингии и Эльзасу? Или это великосветский макияж на страстной нечеловеческой ненависти к немцам и австрийцам, аналогичной той нечеловеческой ненависти к славянам, что носил в своей душе кайзер Вильгельм II? Но ведь воинствующая ненависть неудержимо прет из супруги великого князя, командующего гвардией и будущего главнокомандующего русской армии. И насколько Николай Николаевич в своей государственной деятельности был свободен от такого рода давления на психику со стороны жены и её родни? И сколько было и есть государственных мужей-подкаблучников во всех странах, в чьей государственной деятельности выражались и выражаются страсти их жен, родни и прелюбодеек?

Если со знанием законов статистических распределений попытаться ответить на эти и другие вопросы, то складывается впечатление, что великосветские бабы во всех странах уже решили: «Быть войне!»; государственно властные мужья — у них под каблуками; и только отдельные люди пытаются избежать войны, когда вся политическая эмоционально взвинченная массовка во всех странах, её будущих участницах, — жаждет войны: Русская армия на смотру марширует перед президентом Франции под Лотарингский марш; Лотарингия на данный момент — территория Германии; Как ко всему этому — ведь этого невозможно утаить — должны были отнестись в Берлине? И почему после этого, в ходе дальнейшего развития сербско-австрийского кризиса взаимоотношений, кайзер Вильгельм II должен был верить заверениям Николая II о том, что Россия не нападет на Германию, хотя и проводит всеобщую мобилизацию?

Также необходимо обратить внимание и на то, что роль императрицы Александры Федоровны в трагедии первой мировой войны XX века исключительно своеобразна. Мы не согласны ни со сторонниками версии о том, что императрица возглавляла так называемую «немецкую партию» при русском дворе; ни со сторонниками того, что её интересы ограничивались семейной жизнью, и что она не оказывала никакого антироссийского влияния на государственную деятельность своего мужа императора, поскольку искренне приняла православную веру и прониклась любовью к своей новой Родине и её народам. Всё психологически гораздо многограннее и не примитивно однозначно.

Хотя в царствование Николая II, “общественность” была уверена, что политика России во многом определяется настроениями супруги императора — Александры Федоровны, и казалось бы это воззрение нашло свое документальное подтверждение после 1917 г., когда были опубликованы фрагменты переписки Николая II и Александры Федоровны. Другие историки (см., например. ист. 94) оспаривают мнение о дурном влиянии императрицы на политику России со ссылками на более широкий исторический контекст. Но если перейти к ещё более широкому историческому контексту, то можно выявить один неоспоримый факт: если при Александре III политика России выражала долговременные интересы мирного развития самой России, то с воцарением Николая II политика России стала выражать глобальные долговременные интересы Великобритании, фактически бывшей до конца первой мировой войны ХХ века метрополией Западной региональной цивилизации, и стремившейся к подавлению конкурентов. Об этом изменении внешнеполитического курса России речь шла в предыдущих разделах.

В этой связи следует вспомнить, что Александра Федоровна была внучкой (по линии матери) королевы Великобритании Виктории, чье царствование продолжалось с 1837 по 1901 г. Весь этот период Николай I, Александр II и Александр III преемственно проводили внешнюю политику России так, что подрывали роль Великобритании как единственной сверхдержавы тех лет, на протяжении нескольких веков претендовавшей стать метрополией (столицей) всего мира. Воспитанием Александры Федоровны с 6 лет, когда она лишилась матери, занималась большей частью её бабка — королева Великобритании.

Родовые (клановые) глобальные великобританские эгрегоры императрицы, враждебные самодержавию России, в условиях психологического “матриархата” в семье Николая II сыграли далеко не последнюю роль в изменении политики России и её судьбы после смерти последнего русского самодержца — Александра III. То обстоятельство, что императрица Александра Федоровна не смогла психологически разобщиться с глобальным великобританским имперским эгрегором, вследствие чего была ему бессознательно подчинена, сыграло печальную психологическую роль в судьбах не только России. Но особенности биографии Александры Федоровны — только одно из многих обстоятельств, приведших к Россию к русско-японской и первой мировой войнам и вызванным ими революциям. Психологически бессознательно императрица возглавляла в России не «немецкую партию» (если бы это было так, то было благом для России и Германии, поскольку они жили бы в добрососедстве), а «великобританскую имперскую» эгрегориально-психологическую партию, деятельность которой была направлена и против России, и против Германии. Отмеченная некоторыми историками и мемуаристами склонность императрицы к истеричности и её психическая неуравновешенность — на наш взгляд — выражение конфликтов между разными эгрегорами, над которыми она не смогла подняться и для которых её душа была полем боя [85].

Как известно, Александр III был против брака цесаревича Николая и принцессы Алисы Гессенской, возможно предощущая дальнейший крах его дела в руках сына и воспитанной в Великобритании невестки, и дал на него согласие только спустя пять лет после первой просьбы цесаревича Николая весной 1894 г. примерно за полгода до своей кончины. Но вне зависимости от того как Александр III мотивировал свое неодобрение выбора невесты сыном, однако он оказался прав: именно вследствие изменения политического курса Александра III его наследником Николаем II Россия оказалась втянутой в русско-японскую войну и первую мировую войну ХХ века вопреки её собственным интересам.

Поводом к силовому подавлению Сербии послужило убийство 15/28 июня 1914 г. масонствующими сербскими национал-экстремистами наследника престола Австро-Венгрии в сербском городе Сараево [86], находившемся в те годы в составе Австро-Венгрии. За этим убийством, хотя убийца был подданный Австро-Венгрии, последовала серия ультиматумов Сербскому правительству, которые один за другим были приняты сербской стороной после её консультаций с Россией. Это было воспринято в Берлине и Вене, как выражение военной неготовности России и подтверждение правильности своей оценки её возможностей на конкретный момент времени. И соответственно Сербии был предъявлен последний ультиматум, в случае принятия которого Сербское государство практически переставало существовать, превратившись в город-государство под протекторатом Австро-Венгрии, а в случае отказа выполнить его требования — Австро-Венгрия угрожала перейти к военным действиям.

1.7. Самодержавие и “европейская” система [87]

Историки, повествуя о том, как разразилась первая мировая война ХХ века, обычно выпячивают именно события после убийства эрцгерцога Фердинанда — наследника престола Австро-Венгрии, обходя молчанием все прочие. В изображении ими того, что было, получается, будто впавшая в [88] Австро-Венгрия посягнула на независимость Сербии; Россия выступила на защиту безвинной жертвы австрийских угроз; Германия пошла на поводу у Австро-Венгрии; ну и завертелось…

В действительности же война вспыхнула в , в которой так выразилось внутренней и внешней политики и беззаботной безответственности её локальных центров управления (столиц) по отношению к общеевропейской системе в целом. Но это был не разгул политической “стихии”, а управляемый и взрыв эмоций и амбиций политиков.

При рассмотрении процессов с уровня целостности европейской системы государств, многие события обретают совершенно иное значение по отношению к региональному местническому уровню их рассмотрения. И остается вспомнить Ф.И.Тютчева: Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется… — но уже по отношению к словам (и поступкам), имевшим место в те годы в большой общеевропейской политике.

1 июня 1914 г. (С.Д.Сазонов дает даты по григорианскому календарю) состоялся однодневный визит Николая II в Румынию. Императорская яхта “Штандарт” пришла в Констанцу, где протекали беседы Николая II и С.Д.Сазонова с румынским руководством. Королем Румынии был в то время родственник германского кайзера Карл Гогенцоллерн. Между ним и С.Д.Сазоновым состоялся обмен мнениями по вопросам общеевропейской политики. С.Д.Сазонов пишет:

«На вопрос короля о возможности европейской войны, я сказал ему, что думаю, что опасность войны наступит для Европы только в том случае, если Австро-Венгрия нападет на Сербию. Я прибавил, что во время первой балканской войны [89] я откровенно высказался в этом смысле Австро-Венгерскому послу в Петрограде, графу Турну, а вслед за тем и германскому, графу Пурталесу, прося их довести о том до сведения своих правительств. Король ничего на это не возразил и сидел задумавшись. Затем он проговорил: “Надо надеяться, что она этого не сделает.” Я искренно присоединился к этой надежде.» — ист. 95, с. 133.

Если смотреть на эти слова С.Д.Сазонова с точки зрения хозяев британской “акулы” — тех, кому была необходима битва германского “носорога” и русского “слона”: то они — официальное заявление министра иностранных дел России о готовности принять вместе с войной и революцию; они официальное заявление царского правительства о своем отказе от политического курса П.А.Столыпина —

Король Карл, как и С.Д.Сазонов, также не хотел войны. Спустя несколько дней, чтобы предостеречь Вену от глупостей, король Карл, передал дословно мнение С.Д.Сазонова, принимая в Бухаресте Австро-Венгерского посланники графа Чернина, а тот немедленно известил об этом эпизоде свое правительство.

С.Д.Сазонов, не покинул Румынию 1 июня вместе с Николаем II на борту императорской яхты, а задержался в Румынии для переговоров с её премьер-министром Братьяно. Они поехали в Синаю — летнюю резиденцию румынской королевской семьи в Карпатах — неподалеку от границы с Австро-Венгрией.

В те годы часть Трансильвании, с преимущественно румынским населением, входила в состав Австро-Венгрии. О поездке в Синаю С.Д.Сазонов сообщает:

«… Братьяно, желая дать мне более точное понятие о красотах карпатского пейзажа с его великолепными лесами, довез меня до какой-то местности, название которой я забыл, лежащей на самой границе. После минутной остановки наш автомобиль, к немому удивлению гонведной стражи, быстро переехал пограничную черту и мы углубились на несколько верст в венгерскую территорию. Когда мы ступили на почву Трансильвании, у нас обоих, вероятно, промелькнула одна и та же мысль, а именно, что мы находимся на румынской земле, ожидающей освобождения от мадьярского владычества и воссоединения с зарубежным братским народом. Но мы не обменялись этими мыслями, потому что пора откровенных бесед для нас еще не наступила.

На другой день после нашей поездки будапештские газеты поместили заметку, в которой выражали свое неудовольствие по поводу прогулки Братьяно, вместе со мной по венгерской территории. В Вене, как я узнал впоследствии, наше совместное появление в Трансильвании тоже подверглась осуждению.» — ист. 95, с. 137.

— А какой бы реакции хотел С.Д.Сазонов? Ведь по существу эта выходка министров в заграничный лес — явная политическая провокация. И почему после неё, когда внезапно раздались сараевские выстрелы, в открытость внешней политики России, искренность её заявлений и её миролюбие должны были верить в центрально-европейских державах? Обращаться к Николаю II с официальным запросом о том, дурак у него министр иностранных дел или наивный как младенец, представляется стеснительным, если смотреть на события из правительственных кабинетов Вены или Берлина.

Известие об этой выходке министров в лес “погулять” на территорию потенциального противника, дополнило в Вене уже известное из сообщения посла о содержании беседы румынского короля с С.Д.Сазоновым. Упомянутый уже граф Чернин в своих воспоминаниях, цитируемых С.Д.Сазоновым, сделал вывод, что к моменту беседы с румынским королем С.Д.Сазонов уже знал «о каких-то сербских замыслах против Австро-Венгрии» (ист. 95, с. 134).

Все эти события происходили менее чем за месяц до убийства в Сараево наследника престола Австро-Венгрии и не были тайной для руководителей политически активной массовки (“общественности”) во всех странах Европы; в том числе и для тех, кто планировал общеевропейскую войну, которой не хотел С.Д.Сазонов и другие.

И из “Воспоминаний” С.Д.Сазонова можно узнать, что действительно в 1914 г. реакция Лондона на германскую активность на Балканах была отличной от той, которую выказывал Лондон ранее по отношению к активности Германии. В 1911 г. Германия пыталась потеснить Францию в Марокко. Эти события получили название “Агадирский эпизод”. Об этих событиях сам же С.Д.Сазонов пишет:

«Беспристрастие заставляет меня признать, что решающим моментом в разрешении политического кризиса 1911 года было, однако твердое заявление английского правительства о своей солидарности с Францией [90]. При этом я не могу не выразить убеждения, что если бы и в 1914 году сэр Эдуард Грэй [91], как я о том настойчиво просил его, сделал своевременно столь же недвусмысленное заявление в смысле солидарности с Россиею и Франциею (текст выделен нами при цитировании), он этим спас бы человечество от того ужасного катаклизма, последствия которого подвергли величайшему риску само существование европейской цивилизации.» — ист. 95, с. 45, 46.

Возвращаясь в другом месте к событиям предвоенного периода, С.Д.Сазонов пишет:

«Воздержание английского правительства от решительного выступления в эту, полную тревоги, минуту было тем более прискорбно и непонятно, что ни в России, ни во Франции никто не мог допустить сомнения, что Англия так-же искренно прилагала все усилия, чтобы предупредить возникновение европейской войны. Этому служила порукой, бывшего тогда у власти либерального кабинета г-на Есквита, следовавшего, в этом отношении, преданиям своей партии и, в не меньшей степени, — нравственные качества министра иностранных дел Сэра [92] Эдуарда Грэя, не без основания всю жизнь слывшего убежденным пацифистом.» — ист. 95, с. 221, 222.

Догадаться о том, что хозяева дрессированной английской “акулы” кровно заинтересованы в военном “коротком замыкании” и самоуничтожении в нем мощи России и Германии, и потому не сделают никаких заявлений, а все подписанные Англией договоры о союзе с Россией — простые уловки для вовлечения её в планируемую ими войну [93] — выше возможностей чиновников царского правительства.

Если не в 1914 году, то хотя бы по завершении войны, в процессе написания своих мемуаров, когда были опубликованы и мемуары других политиков и многие документы, к этому выводу вполне можно было прийти из анализа их всех в совокупности и хотя бы покаяться в прошлых глупостях и служебном несоответствии. Однако С.Д.Сазонов этого не сделал, повторив судьбу многих российских западников: они так и ушли в могилы в бесплодных терзаниях сомнениями на тему о том, что все выглядит как предательство их лично ихними [94] западными кумирами, чего якобы не может быть со стороны лидеров цивилизации, известных им своею “моральной высотой”.

Дж.Бюкенен в “Мемуарах дипломата” (ист. 96, с. 126) вспоминает о своих беседах в Петербурге с С.Д.Сазоновым и послом Франции М.Палеологом 11/24 июля 1914 г., после предъявления Австро-Венгрией ультиматума Сербии:

«Я ответил, что я догадываюсь об его желании, чтобы Англия совместно с Россией сделала Австрии заявление, что они не могут допустить ее активного вмешательства во внутренние дела Сербии; но даже предположив, что Австрия все же начнет военные действия против Сербии, намерено ли русское правительство немедленно объявить ей войну? Г. Сазонов сказал, что по его личному мнению, Россия мобилизуется, но весь вопрос будет разбираться в совете министров под председательством царя. Я указал, что важнее всего — постараться заставить Австрию продлить (если бы еще пояснил, как заставить: — наша вставка по контексту) 48-часовой срок и в то же время решить, как Сербия должна ответить на требования австрийской ноты.

Разговор, начатый в полдень, продолжался и после завтрака, за которым г. Сазонов и г. Палеолог опять уговаривали меня объявить солидарность Англии с Францией и Россией. Помимо того, что я не имел права делать заявления, которое обязывало бы британское правительство, я решил не говорить ничего, что могло бы быть истолковано как поддержка намерения России объявить войну Австрии. Если бы я это сделал, то не только не уменьшил бы возможность мирного решения вопроса, но дал бы лишний повод Германии доказать, что мы толкнули Россию в войну, как она сейчас и пытается это доказать. Я поэтому ограничился указанием, что британское правительство, возможно, объявит в Берлине и в Вене, что так как нападение Австрии на Сербию вызовет выступление России, то Англия не сможет остаться в стороне от всеобщей войны. Это не удовлетворило г. Сазонова, утверждавшего, что мы увеличиваем шансы войны. Получив мой телеграфный отчет об этом разговоре, сэр Эдуард Грэй ответил: “Вы совершенно правильно определили при таких тяжелых обстоятельствах позицию британского правительства.”»

12/25 июля беседы в Петербурге продолжались. О них Бьюкенен сообщает следующее:

«Сазонов утверждал, что Австрия стремится утвердить свою гегемонию на Балканах, и то, что она предприняла в Белграде, направлено против России. Позиция Германии, с другой стороны зависит от позиции Англии. До тех пор, пока она рассчитывает на наш нейтралитет, она пойдет на всё; но если Англия твердо станет на стороне Франции и России, войны не будет. Если она этого не сделает, то прольются реки крови, и, в конце концов, она будет вовлечена в войну. Хотя я боялся, что его предсказание почти правильно, но я мог повторить только то, что говорил царю в одной из предыдущих аудиенций, т.е. что в качестве друга, , в случае пренебрежения его советами умеренности, , [95]. В то же время я выразил глубокую надежду, что Россия предоставит британскому правительству время использовать свое влияние, как мирного посредника, и не будет торопиться с мобилизацией. Если она её проведет, предостерег я его, то Германия не удовлетворится контр-мобилизацией, но сразу объявит ей войну. Г. Сазонов возразил, что Россия не может разрешить Австрии обрушиться на Сербию, но, что я могу быть уверен, что она не предпримет никаких военных действий, если её к тому не принудят.» — ист. 96, с. 128, 129.

В Берлине подозревали своих соседей в недоброжелательности по отношению к Германии, о чем С.Д.Сазонов пишет в следующих словах:

«Я знал, что германское правительство, несмотря на свою реальную силу, страдало, еще со времен князя Бисмарка, манией преследования и постоянно воображало себя предметом враждебных поползновений со стороны своих западных и восточных соседей. Поэтому я считал своим долгом, посредством совершенно искреннего обмена мыслей по текущим политическим вопросам, действовать, насколько это от меня зависело, успокоительно на это болезненное расположение духа [96].» — ист. 95, с. 75.

Не оправдывая политику национального угнетения германизмом славян в Австро-Венгрии и на Балканах, не оправдывая весь западно-европейский колониализм, всё же следует признать, что германский капитализм был обделен колониальными рынками именно соседями Германии, что рассматривалось в Берлине, как несправедливость; и в Берлине не были столь наивны, говоря об общеевропейском заговоре против Германии, как были наивны (или глобально масонски дисциплинированы?) подобные С.Д.Сазонову российские либералы-западники в Петербурге, в отношении истинных целей и средств политики хозяев великобританской дрессированной “акулы” империализма.

И приняв решение после Сараевского убийства по наведению своего порядка на Балканах, в Берлине и в Вене внимательно следили за Петербургом и Лондоном. С.Д.Сазонов цитирует письмо от 6 июля 1914 г. императора Франца-Иосифа своему германскому коллеге:

«“Стремления моего правительства должны быть направлены к изолированию и уменьшению Сербии” (…) “это [97]окажется только тогда возможным, когда Сербия, составляющая центр [98], будет уничтожена, как политический фактор на Балканах”» — ист. 95, с. 186.

Потом С.Д.Сазонов сообщает о германской реакции на это письмо. Вильгельм II заявил Австро-Венгерскому послу Сегени (в передаче австрийского посла своему правительству):

«Если бы дело дошло даже до войны между Австро-Венгриею и Россиею, мы (т.е. австрийцы) могли бы быть уверены, что Германия, с обычной союзнической верностью, стала бы на нашу сторону. Россия, впрочем, в настоящем положении вещей еще далеко не готова к войне и хорошенько подумает, прежде чем обратиться к оружию (текст выделен нами: — авт.).» — ист. 95, с. 187.

О том, что в Петербурге запросто может сложиться такая ситуация, что хорошенько подумать просто некому, в Берлине и в Вене как-то не подумали. Далее С.Д.Сазонов приводит продолжение ответа германского кайзера в редакции австро-венгерского посла в Берлине:

«Если мы (австрийцы), на самом деле убедились в необходимости военных действий против Сербии, то он (император) пожалел бы, если бы мы оставили не использованною настоящую, нам столь благоприятную, минуту (выделено нами: — авт.). Что касается Румынии, — относительно которой в Вене питали большие сомнения, — то император позаботится о том, чтобы король Карл и его советники вели себя как должно.» — ист. 95, с. 187.

На с. 189 С.Д.Сазонов приводит выдержку из другого австрийского документа:

«… германские руководящие круги и не менее их, сам император Вильгельм, просто хотелось бы почти сказать, — заставляют нас предпринять военное выступление против Сербии (выделено нами: — авт.)

А на с. 190 С.Д.Сазонов цитирует другое донесение в Вену уже упомянутого Сегени:

У Германии «имеются верные указания, что Англия не примет в настоящее время участия в войне, которая разразилась бы из-за Балканского вопроса, даже в том случае, если бы она привела к столкновению с Россией или даже с Францией. И не потому, что отношения Англии к Германии улучшились настолько, чтобы Германии более не приходилось опасаться враждебности Англии, но оттого, что Англия ныне совершенно не желает войны и вовсе не расположена вытаскивать каштаны из огня для Сербии или, в конечном результате, для России. Таким образом, из вышесказанного вытекает, что для нас (Австро-Венгрии) общее политическое положение в настоящую минуту, как нельзя более благоприятно.»

Это сообщение Австро-Венгерского посла в Берлине остается только сопоставить с приводившейся ранее цитатой из “Воспоминаний” С.Д.Сазонова о его призывах к Великобритании (сэру Эдуарду Грэю) в непосредственно предвоенный период сделать определенное заявление (подобно тому, как это было сделано Великобританией в Агадирском эпизоде) и ответном молчании туманного Альбиона в 1914 г. Хотя мы взяли обе цитаты из одной и той же книги, но для её автора — российского западника — между ними нет никакой связи, хотя так разнолико в Петербурге и в Берлине, Вене выражалась внешнеполитическая декларативная деятельность Великобритании.

Если бы Англия сделала такое определенное заявление о солидарности с Сербией и её союзниками, то Вильгельм II не полез бы сам таскать каштаны из огня для Англии, защищая в войне с Россией — от себя самого — колониальную империю Великобритании: но хозяевам лондонской политики необходимо было, чтобы этот “каштан” Вильгельм II вытащил сам без понуканий, по своему произволу.

Об этом в Берлине (как в прочем и в Петербурге) догадаться не могли, поскольку патологическая ненависть к славянам, которую Вильгельм всё же признал за собой, застила ясное видение происходящего. Зато «сэр Эдуард Грэй» предлагая совместно с Германией сделать Австро-Венгрии «представление о продлении сроков ультиматума» (ист. 95, с. 192), предъявленного ею Сербии, вряд ли не понимал, что тем самым подливает масла в огонь, хотя и говорит, что «этим путем он полагал, что может быть было бы возможным найти желанный выход из затруднения.» Но это предложение Вильгельм, войдя в раж, прокомментировал на сообщении посла: «Бесполезно», что и требовалось «сэра Эдуарда Грэя».

На с. 221 о вступлении Великобритании в войну С.Д.Сазонов пишет:

«… вряд ли возможно еще предполагать, что г-н Бетман-Гольвег предвидел вступление Англии в борьбу с Германиею, после обнародования донесения английского посла в Берлине, сэра Эдуарда Гошена, в котором он делает отчет, при каких обстоятельствах состоялось объявление войны Англиею Германии вслед за нарушением ею Бельгийского нейтралитета. Из этого, отныне знаменитого, донесения, видно с неоспоримой ясностью, что объявление войны Англиею было для германского канцлера страшной неожиданностью.»

А. фон Тирпиц в своих “Воспоминаниях” (ист. 100) проливает свет на причины этой «страшной неожиданности» для германского канцлера. Он пишет о событиях дня 29 июля (григорианского стиля) 1914 г. следующее:

«В этот день в Потсдам прибыл из Англии принц Генрих с посланием от короля Георга V, который сообщил, что Англия останется нейтральной в случае войны. Когда я выразил в этом сомнение, кайзер возразил: “Я имею слово короля и этого мне достаточно.”» (Ист. 100, с. 291).

— Так мышеловка, в которую попали самодержавные монархии России и Германии, не несшие глобальной заботливости о благе всех, была захлопнута.

После описания реакции германского канцлера на вступление Англии в войну, С.Д.Сазонов продолжает:

«Поэтому позволительно думать, что своевременное предупреждение со стороны английского кабинета произвело бы в Германии отрезвляющее действие. Нельзя, очевидно, доказать, что неслучившееся событие имело бы те или иные последствия. Но, в данном случае, имеется, однако сильная презумпция в пользу того взгляда, который без предварительного сговора, я настойчиво отстаивал в Петрограде и который г-н Пуанкаре защищал в Париже.»

— Это понятно, что ни в Петрограде, ни в Париже не рвались воевать против Германии за интересы Великобритании, но как еще мог Лондон принудить Вильгельма II вытащить для него “каштан из огня”, кроме как порождая у него иллюзию, что это не представляет смертельной опасности для режима в Берлине?

Так же и по воспоминаниям немецкого адмирала Тирпица (ист. 100), вести мировую войну в планы Германии не входило. Германские планы молниеносной войны в те годы — не плод сверхагрессивности Германии, а интеллектуально нормальная реакция штабов и военной науки этой страны, действительно зажатой в тиски франко-русского союза. Вне зависимости от того, по чьей агрессивности или глупости возникает война, в которой участвует Германия, для Германии тех лет успешный “блицкриг” против Франции, в том числе и через нейтральную Бельгию, — единственная возможность не быть раздавленной тисками франко-русского союза.

В случае нейтралитета Англии, Германия могла вести даже довольно длительную войну на два фронта при условии, что морская торговля Германии с нейтральными странами обеспечит её промышленность и население необходимыми сырьевыми ресурсами. Морская блокада побережья Германии, которую начала Англия по вступлении в войну, обрекла Германию на истощение ресурсов и поражение, обусловленное экономическими причинами, а не превосходством противников в военном искусстве. По словам А. фон Тирпица, морская блокада противоречила тогдашнему международному праву. И после того, как Англия отказалась снять эту блокаду, Германия приступила к тотальной подводной войне против английского судоходства, которую едва не выиграла. То есть нормы международного права нарушали, когда им было выгодно (или просто сдуру, как С.Д.Сазонов в своей карпатской выходке в зарубежный лес), все великие европейские державы без исключения, а не только Германия и Австро-Венгрия. Но только на них историки списали всю ответственность за возникновение первой мировой войны ХХ века, и только их обвиняют в нарушении норм международного права, правил и обычаев ведения войны.

Англия, в отличие от других участников той войны, делавших региональную политику в своих интересах митингово и громогласно дипломатически, делала из множества их региональных политик в интересах своих хозяев; делала молча, никому и ничего не объясняя: ни целей, ни средств их осуществления; не объясняя ничего ни до, ни после войны. [99]

С.Д.Сазонов приводит образец английского послевоенного, с позволения сказать, “объяснения” своего молчания главой английского кабинета лета 1914 г. Асквита:

«… до сих пор еще не было дано серьезного доказательства, что угрожающее или хотя бы только непримиримое со стороны Великобритании положение привело бы к тому, что Германия и Австро-Венгрия сошли бы с пути, на который они стали.» — ист. 95, с. 220.

Эти слова Асквита относятся к упомянутому эпизоду, когда С.Д.Сазонов просил английского посла Дж.Бьюкенена, чтобы английское правительство сделало определенное заявление о своем отношении к германским и Австро-Венгерским действиям.

К.Маркс в работе “Секретная дипломатия XVIII века” [100] высказался в том смысле, что русская дипломатия страшнее, чем русская артиллерия. Мемуары С.Д.Сазонова показывают, что к 1914 г. русская дипломатия явно утратила это качество и впала в непозволительную наивность: Безумие думать, что злые не творят зла — Марк Аврелий (121 — 180 гг.), римский император со 161 г., цитировано по петербургскому изданию: Марк Аврелий Антонин “К самому себе. Размышления”, СПб, 1895 г., ист. 15.

По существу в политике Германии тех лет нет никаких хитростей и долгосрочных планов деятельности: носорожья прямолинейность в порыве чувств — лови момент, пока Россия не способна эффективно противостоять, а Англия — по достоверным данным — не будет вмешиваться в Балканский вопрос. То обстоятельство, что германская агентура в Англии давно под колпаком у “Интилледженс сервис” и та пичкает её желательной для политики Лондона информацией, выяснилось только после вступления Великобритании в войну, с началом которой разом была арестована почти вся германская агентура…

Созданию такой уверенности в Берлине способствовала и деятельность германского дипломатического корпуса, представители которого ы разных странах мира похоже выдавали в своих сообщениях в Берлин желаемое за действительное. М.Палеолог приводит свою беседу с С.Д.Сазоновым 15/28 июля 1914 г., в которой Сазонов объяснил Палеологу причины нервозности германского посла Пурталеса:

«Пурталес сходит с ума потому, что его личная ответственность задета. Я боюсь, что он способствовал тому, чтобы его правительство пустилось в эту ужасную авантюру, утверждая будто Россия не выдержит удара и будто, если, паче чаяния, она не уступит, — то Франция изменит русскому союзу. Теперь он видит, в какую пропасть он низверг свою страну.

— Вы уверены в этом?

— Почти… Еще вчера Пурталес уверял нидерландского посланника и бельгийского поверенного в делах, что Россия капитулирует и что это будет триумфом для тройственного союза. Я знаю это из самого лучшего источника.» — ист. 98, с. 47.

М.Палеолог серию своих воспоминаний издал на основе дневниковых записей, которые, как сообщает, делал ежедневно по ходу развития событий. Поэтому не исключено, что приводимая им беседа с С.Д.Сазоновым действительно раскрывает неблаговидную роль и слабость кайзеровской дипломатии, что и привело к ошибочным воззрениям политиков в Берлине на якобы открытые для Германии возможности мирной экспансии в направлении Ближнего Востока через Балканы.

Такова предистория возникновения войны в общеевропейской системе государств, которая в большинстве публикаций на тему начала “первой мировой войны”, опускается и потому остается вне осознания её большинством. Последовательность же внешне видимых событий, якобы ставших причиной той войны, и на которой концентрируют внимание историки, была такова:

(григорианского календаря) — убийство наследника престола Австро-Венгрии юным психопатом, назначенным на роль спускового крючка.

После этого следует серия ультиматумов в адрес Сербии со стороны Австро-Венгрии при подстрекательстве из Берлина, поскольку центрально-европейские державы исходили из предположения о возможности для них добиться своих неоколониалистских целей в ходе непродолжительного локального конфликта между ними и Сербией при невмешательстве России, а тем более — Великобритании.

Австро-Венгрия предъявила Сербии последний ультиматум, по истечении 48-часового срока с момента предъявления которого, намеревалась начать боевые действия против Сербии в случае, если Сербией не будут приняты все пункты этого ультиматума, по существу превращавшего Сербию в город-государство под австрийским протекторатом.

Срок предъявления этого ультиматума был избран умышленно так, чтобы затруднить консультации между Россией и союзной ей Францией. Дело в том, что с 20 июля президент Франции Пуанкаре находился с визитом в Петербурге. Вечером 23 июля броненосец “Франция”, на борту которого находился Пуанкаре, покинул Кронштадт. Вена предъявила Белграду согласованный с Берлином ультиматум сразу же по получении сообщения из Петербурга об отплытии Пуанкаре, которому предстояло плавание продолжительностью около четырех суток. В ходе плавания политическая деятельность президента Франции была затруднена как относительной неразвитостью средств дальней радиосвязи, так и чисто военными аспектами, особенно на переходе Балтийским и Северным морем в оперативной зоне безраздельного господства флота Германии.

из консульства в Праге в Петербург поступило сообщение о еще официально не объявленой, но уже начатой мобилизации Австро-Венгрии. Она была официально объявлена 28 июля одновременно с объявлением Австро-Венгрией войны Сербии.

Австро-Венгрия начала военные действия против Сербии. К этому времени в Генеральном штабе России было уже известно о близости к завершению Австро-Венгрией мобилизационных мероприятий на её границе с Россией. Но еще до получения в Петербурге известия о переходе австрийскими войсками сербской границы, Россия 29 июля объявила о мобилизации четырех армейских округов, предназначенных действовать против Австро-Венгрии; при этом против Германии еще никакие военноподготовительные мероприятия не проводились.

Посол Великобритании в России Дж.Бьюкенен в своих воспоминаниях более подробно, чем Сазонов, описывает события дня 29 июля и упоминает о двух визитах германского посла к министру иностранных дел России. Сазонов же только сообщает о факте своих бесед с германским послом графом Пурталесом, не говоря о числе бесед.

29 июля посол Германии в России между часом и двумя по полудни официально уведомил С.Д.Сазонова о том, что, если Россия не прекратит мобилизационные мероприятия против Австрии, то российская мобилизация автоматически вызовет мобилизацию вооруженных сил Германии в соответствии с союзным договором между Австрией и Германией. Вторично граф Пурталес посетил С.Д.Сазонова в семь часов вечера и «сообщил ему телеграмму германского канцлера с заявлением, что дальнейшее развитие военных приготовлений со стороны России вызовет соответствующие меры со стороны Германии, и что это означает войну (выделено нами: — авт.).

Такое заявление было равносильно ультиматуму [101]. Тем временем русское военное министерство получило сведения об обширных военных приготовлениях, тайно производимых Германией, и о всеобщей мобилизации в Австрии. Приходилось пересмотреть ситуацию. В этот вечер царь, уступая давлению со стороны своих военных советников, неохотно подписал приказ о всеобщей мобилизации. спустя несколько часов после этого он получил следующую телеграмму от германского императора:

“Я уверен, что возможно непосредственное соглашение между вашим правительством и Веной, которому старается способствовать мое правительство. Естественно, что военные приготовления России, представляющие угрозу для Австро-Венгрии, только ускорят катастрофу, которой мы оба стараемся избегнуть.”

Император Николай ответил следующим образом:

“Благодарю за примирительную телеграмму, хотя официальное сообщение, представленное вашим посланником в мое министерство иностранных дел, было составлено совсем в другом тоне. Прошу вас объяснить разницу. Было бы правильным передать австро-сербский вопрос на Гаагскую конференцию. Полагаюсь на вашу мудрость и дружбу.”

Отправив эту телеграмму, царь Николай вызвал к телефону одного за другим военного министра и начальника генерального штаба и отменил всеобщую мобилизацию. Но мобилизация уже началась, и остановка её, как возражали оба генерала, выбьет из колеи всю военную машину. Царь, однако, продолжал настаивать. Но не смотря на его категорический приказ, военные власти продолжали всеобщую мобилизацию без его ведома.

Тем временем немецкий посланник узнал, что происходит, и в два часа ночи «с 29» на 30 июля приехал в министерство иностранных дел. Видя, что война неизбежна он растерялся и попросил Сазонова посоветовать ему, что телеграфировать своему правительству. Сазонов набросал следующую формулу:

“Если Австрия, признавая, что конфликт с Сербией принял характер общеевропейской важности, объявит о своей готовности взять обратно пункты ультиматума, покушающиеся на принципы сербского суверенитета, Россия обязуется остановить всякие военные приготовления.» — ист. 96, с. 131, 132.

известие о мобилизации Германией её вооруженных сил, происхождение которого не вполне понятно, поступило в Петербург по дипломатическим каналам. С.Д.Сазонов пишет о нем следующее:

«Около полудня 30-го июля в Берлине появился отдельный выпуск германского официоза “Lokal Anzeiger’a”, в котором сообщалось о мобилизации германских армий и флота. Телеграмма Свербеева [102] с этим известием была отправлена незашифрованною в Петроград, через несколько минут после появления означенного листка, и получена мною два часа спустя. Вскоре после отправления своей телеграммы Свербеев был вызван к телефону и услышал от фон-Яго опровержение известия о германской мобилизации. Это сообщение он передал мне также по телеграфу, без всякого замедления. Тем не менее, на этот раз телеграмма попала в мои руки со значительным опозданием. История появления известия о германской мобилизации до сих пор не вполне выяснена. Несомненно одно, что оно появилось на другой день после заседания в Потсдаме коронного Совета и, так или иначе, с ним связано. Никто, конечно не удивится, что к этому известию в России отнеслись весьма серьезно и что декрету о мобилизации армии больше поверили, чем его опровержению. Германские источники относятся к ней различно. Официальные или сочувствующие правительству издания не придают ему никакого значения, оппозиционные же считают его соответствующим истине. Во всяком случае само германское правительство допускает, что оно не осталось без влияния на решение России в вопросе об объявлении всеобщей мобилизации 31-го июля. Так Бетман-Гольвег писал князю Лихновскому, что он думает, что русскую мобилизацию можно объяснить ложными слухами, хотя и тотчас опровергнутыми, о германской мобилизации, которые ходили 30-го по городу и которые могли быть преданы в Петроград.

А это были не слухи, а определенное сообщение отдельного выпуска официозного органа.» — ист. 95, с. 240, 241.

Около 2 часов дня 30-го июля начальник Генерального штаба генерал Янушкевич по телефону обратился к С.Д.Сазонову с просьбой о встрече для личной беседы. В её ходе он уведомил С.Д.Сазонова о том, что германская мобилизация уже проводится и «подвинулась вперед гораздо дальше, чем это предполагалось, и что в виду той быстроты, с которой она, вообще, могла быть произведена (сноска в тексте: По выражению Мольтке германская армия находилась в состоянии постоянной мобилизации), Россия могла оказаться в положении величайшей опасности, если бы мы провели нашу собственную мобилизацию не единовременно, а разбили её на части. Генерал прибавил, что мы могли проиграть войну, ставшую уже неизбежной, раньше чем успели бы вынуть шашку из ножен.» — ист. 95, с. 242.

Далее С.Д.Сазонов приводит слова начальника генерального штаба Янушкевича о том, что военным «до сих пор не удалось получить от Его Величества разрешение издать указ об общей мобилизации и что им стоило величайших усилий добиться согласия Государя мобилизовать четыре военных округа против Австро-Венгрии, даже после объявления ею войны Сербии и бомбардировки Белграда, несмотря на то, что сам Государь заявил Кайзеру, что мобилизация у нас не ведет еще неизбежно к открытию военных действий.» При этом С.Д.Сазонов особо подчеркивает:

«Ту же разницу между мобилизацией и войной проводили у нас на всех ступенях военной администрации и это было хорошо известно всем иностранным военным представителям в Петрограде (курсив наш: — авт.).» — ист. 95, с. 243.

После этого С.Д.Сазонов по телефону испросил аудиенцию у царя и выехал в Петергоф. В начале четвертого часа по полудни 30 июля Сазонов начал свой доклад царю об обстановке и своей беседе с военными и к 16 часам его завершил. После обмена мнениями царь согласился на проведение всеобщей мобилизации:

«Вы правы. Нам ничего другого не остается делать, как ждать нападения. Передайте начальнику генерального штаба мое приказание о мобилизации [103].» — ист. 95, с. 249.

Дж.Бьюкенен также пишет об этой аудиенции более детально:

С.Д.Сазонова «застал царя глубоко взволнованным телеграммой, только что полученной от германского императора. Она гласила; “Моему посланнику дана инструкция обратить внимание вашего правительства на опасности и серьезные последствия мобилизации. Я говорил то же самое в последней телеграмме. Австрия мобилизовалась только против Сербии и только частично. Если Россия мобилизуется против Австро-Венгрии, роль посредника, которую вы так любезно на меня возложили, и которую я принял только по вашему желанию, делается сомнительной, если не совершенно невозможной. Вся тяжесть решения теперь лежит на ваших плечах. Вы несете ответственность за войну и мир.”» — ист. 96, с. 132.

С.Д.Сазонов не приводит текста этой телеграммы, но сообщает в связи с обсуждением её на этой аудиенции:

«Эта телеграмма не успела еще дойти до меня и я ознакомился с нею только в кабинете Государя. Я видел по выражению его лица, насколько он был оскорблен её тоном и содержанием. Одни угрозы и ни слова в ответ на предложение передачи австросербского спора в Гаагский трибунал. Это спасительное предложение, если бы не счастливая случайность, о которой я упомянул, осталось бы, посейчас никому неизвестно [104]. Дав мне время внимательно перечитать злополучную телеграмму, Государь сказал мне взволнованным голосом: “Он требует от меня невозможного. Он забыл или не хочет признать, что австрийская мобилизация была начата раньше русской и теперь требует прекращения нашей, не упоминая ни словом об австрийской. Вы знаете, что я уже раз задержал указ о мобилизации и затем согласился лишь на частичную. Если бы я теперь выразил согласие на требования Германии, мы стояли бы безоружными против мобилизованной Австро-Венгерской армии. Это безумие.» — ист. 95, с. 247.

В ответ была послана телеграмма следующего содержания:

«Я посылаю „имеется в виду в Берлин“ сегодня ночью Татищева [105] с инструкциями. Принимаемые теперь военные меры были решены пять дней тому назад для защиты против Австрии. Я надеюсь от всего сердца, что эти меры никоим образом не повлияют на ваше положение посредника, которое я ценю очень высоко. Необходимо сильное давление на Австрию, чтобы могло произойти соглашение.» — ист. 96, с. 133.

Как видно из ранее цитированных германских документов, именно это и не входило в планы кайзера Вильгельма II, но телеграмма интересна тем, что показывает насколько в Петербурге не понимали существа глобальной и европейской в целом системы отношений и взаимных притязаний государств.

Сразу же по завершении аудиенции С.Д.Сазонов из Петергофа позвонил Янушкевичу и сообщил повеление государя. Янушкевич ответил, что «у него сломался телефон». Смысл этой фразы в том, что он отдает приказ о всеобщей мобилизации, которая не может быть прервана до её завершения.

Известие об объявлении Россией всеобщей мобилизации, вызвало шок в Берлине, поскольку мобилизация приграничных к Германии военных округов была воспринята немцами, рассуждающими , как первый шаг России в начатии ею войны против Германии. В Берлине не могли представить себе всеобщей мобилизации без намерения привести войска в действие против сопредельных мобилизованным военным округам государств.

в Берлине, как сообщает С.Д.Сазонов, ранее чем поступили сведения об объявлении Россией всеобщей мобилизации, было объявлено (Kriegsgefahrzustand). Вряд ли в связи с этим, а в порядке обычного телеграфного обмена последовала телеграмма Николая II Вильгельму II:

«По техническим причинам я не могу остановить свои военные приготовления. Но до тех пор, пока переговоры с Австрией не прерваны, мои войска воздержатся от всякого выступления. Даю вам честное слово.» — ист. 96, с. 133.

Кайзер Вильгельм ответил:

«Я сделал всё, что мог, в своих усилиях сохранить мир. Не я буду нести ответственность за то ужасное несчастье, которое грозит теперь всему цивилизованному миру. От вас зависит отвратить его. Моя дружба к вам и к вашей стране, которую мой дед завещал мне на своем смертном одре, всегда для меня священна. Я был верен России, когда несчастье поразило её, особенно во время последней войны. В настоящий момент вы еще можете спасти европейский мир, остановив ваши военные приготовления.» — ист. 96, с. 133.

По существу это не ответ на разъяснения своей политики Николаем II, а ультиматум в форме намека, который, если не будет принят, то означает войну.

В полночь с 31 июля на 1 августа германский посол посетил С.Д.Сазонова. С.Д.Сазонов пишет:

«… германский посол вручил мне ультиматум, в котором Германия требовала от нас, в двенадцати часовой срок, демобилизации призванных против Австрии и Германии запасных чинов. Это требование, технически невыполнимое, к тому же носило характер акта грубого насилия, так как в замен роспуска наших войск, нам не обещали однородной меры со стороны наших противников. Австрия в ту пору уже завершила свою мобилизацию, а Германия приступила к ней в этот самый день объявлением у себя “положения опасности войны”, а, если верить главе временного Баварского правительства, Курту Эйснеру, вскоре затем убитому, — то и тремя днями раньше. Как будто этого всего было недостаточно, германский ультиматум предъявлял нам еще требования каких то объяснений по поводу принятых нами военных мер.

Ни по существу, ни по форме эти требования не были, само собою разумеется, допустимы. Военные приготовления наших западных соседей представляли для нас величайшую опасность, от которой нас могло оградить только немедленное прекращение ими всяких мобилизационных мер. Не приходится говорить о том, что демобилизация, в эту минуту, внесла бы полное и непоправимое расстройство во всю нашу военную организацию, которою наши противники, оставаясь мобилизованными, не замедлили бы воспользоваться, чтобы беспрепятственно осуществить свои замыслы.

Передавая мне ультиматум своего правительства германский посол обнаружил большую возбужденность и настойчиво повторял свое требование демобилизации. мне удалось сохранить мое спокойствие и я мог разъяснить ему, без раздражения, причины, по которым русское правительство не могло пойти на встречу желаниям Германии.» — ист. 95, с. 257, 258.

Германия и Австро-Венгрия таким образом угрожали Сербии, а не России, в отношении которой они проводили политику шантажа и запугивания угрозой военного столкновения, дабы исключить вмешательство России на стороне Сербии в наведение ими германского порядка на Балканах.

Россия проявила неуступчивость к шантажу, но не смотря на то, что Россия ещё не объявила войны ни Австро-Венгрии, ни подстрекавшей её Германии, в Берлине не смогли придумать ничего иного, как объявить России войну, хотя многие и понимали, что это — предопределенно проигранная война: Франция — союзник России, имеет к Германии территориальные претензии (Эльзас, Лотарингия, отторгнуты от Франции во франко-прусской войне 1871 г.), а в затяжной войне на два фронта шансов одержать победу у Германии весьма мало. Кроме того, своим объявлением войны Германия предоставила Италии и Румынии формальный повод не оказывать ей военную поддержку, которую те обязаны были оказать Германии в случае нападения на неё Франции и России соотвественно (ист. 100, с. 294). Отказаться от своих претензий к Сербии у лидеров центрально-европейских держав не хватило ни ума, ни воли, поскольку была надежда реализовать мизерный шанс победы в “блиц-криге” над франко-русскими союзниками поочередно.

(19 июля юлианского календаря — ст. ст.) за отказом России выполнить требования германского ультиматума следует объявление войны Германией России.

С.Д.Сазонов пишет:

«Этот шаг, последний и бесповоротный, был совершен Германией в субботу 1-го августа. В 7 часов вечера ко мне явился граф Пурталес и, с первых же слов, спросил меня, готово ли русское правительство дать благоприятный ответ на представленный ультиматум. Я ответил отрицательно и заметил, что хотя общая мобилизация не могла быть отменена, Россия, тем не менее, была расположена, по прежнему продолжать переговоры для разрешения спора мирным путем.

Граф Пурталес был в большом волнении. Он повторил свой вопрос и подчеркнул тяжелые последствия, которые повлечет за собой наш отказ считаться с германским требованием отмены мобилизации. Я повторил уже данный ему раньше ответ. Посол, вынув из кармана сложенный лист бумаги, дрожащим голосом повторил в третий раз тот же вопрос. Я сказал, что не могу дать ему другого ответа. Посол с видимым усилием и глубоко взволнованный, сказал мне: “в таком случае мне поручено моим правительством передать Вам следующую ноту.” Дрожащая рука Пурталеса вручила мне ноту, содержащую объявление нам войны. В ней заключалось два варианта, попавшие, по недосмотру германского посольства, в один текст. Эта оплошность обратила на себя внимание лишь позже, так как содержание ноты было совершенно ясно. К тому же я не имел времени, в ту пору, подвергнуть её дословному разбору.

После вручения ноты посол, которому видимо стоило большого усилия исполнить возложенное на него поручение, потерял всякое самообладание и, прислонившись к окну, заплакал, подняв руки и повторяя: “Кто бы мог предвидеть, что мне придется покидать Петроград в таких условиях!” несмотря на собственное мое волнение, с которым мне, однако, удалось овладеть, я почувствовал к нему искреннюю жалость и мы обнялись перед тем, что он вышел нетвердыми шагами из моего кабинета.» — ист. 95, с. 259, 260.

(20 июля ст. ст.) после объявления войны России Германией Николай II, первым мобилизацию, выступил с манифестом об ответном объявлении войны Россией Германии.

(24 июля ст. ст.) Австро-Венгрия объявила войну России.

После этого в войну втянулись все прочие её участники, связанные друг с другом союзническими обязательствами.

Многие источники утверждают, что Германия успела скрытно произвести мобилизацию, которая не попала в цепь внешне видимых событий, но упреждала русскую мобилизацию, что и позволило Германии на следующий день после объявления Россией мобилизации объявить войну России. Однако в Германии имелось противоположное мнение по этому вопросу, а именно А. фон Тирпиц в своих “Воспоминаниях” утверждает следующее:

«В действительности Россия начала мобилизацию 25-го и это её преимущество сильно повредило нам, когда военные машины пришли в действие.» (Ист. 100, с. 292).

Эти споры о том, кто раньше начал мобилизацию, несколько напоминают анекдот о взаимных претензиях беззубого и зубастого, поедающих пищу из общей тарелки: беззубый жалуется, что его объел зубастый, поскольку ему нечем жевать; а зубастый жалуется, что его объел беззубый, поскольку, пока он жует, беззубый проглатывает всё целыми кусками не жуя.

Однако несомненно одно, что воевать на два фронта Германия не собиралась, но оказалась втянута в самоубийственную войну на два фронта вопреки её намерениям: это говорит о том, что она, как и Россия, — жертва обстоятельств, которыми управлял хозяин войны, а не кто-то один из её участников, или все они в совокупности. Все германские планы “блицкригов” той поры в войне на два фронта — не норма германской военной стратегии, а попытки военно-силовой компенсации ошибок политиков.

Во время описанных предвоенных событий Г.Е.Распутин был в селе Покровском (место постоянного жительства его семьи), где 28 июня [106] замаскировавшаяся под нищенку террористка пырнула его ножом в живот, после чего он долго залечивал раны и не мог выехать в Петербург. Не имея возможности лично объяснить Николаю II происходящее и перспективы течения событий, он, тем не менее, из Покровского прислал ему несколько телеграмм, умоляя царя не встревать в европейскую войну, которая приведет к катастрофе России.

И в этой связи интересно обратить внимание на то, что нашлись силы, которые, упреждая события сценария вовлечения России в войну, предприняли покушение на жизнь представителя российских знахарских кланов при дворе, дабы в критический период времени воздействие на течение событий — со стороны масонских специалистов по социальной магии — некому было заблокировать с социального уровня в организации Мироздания.

К этому времени опыт эффективности вмешательства русского знахарства в масонскую геополитику уже был. О нем ист. 11, изд. 3, с. 170 сообщает:

«Еще в 1912 году Распутин чуть ли не на коленях умолял царя не ввязываться в балканскую войну, за что стояли великий князь Николай Николаевич и его окружение. Безграмотный Распутин неизменно повторял — война положит конец России и династии. Распутинские настроения в 1912 году стоили ему добрых отношений с Николаем Николаевичем, а телеграммы в июле 1914 года резко ухудшили отношения с царем. Николай II раздраженно порвал их.»

Г.Е.Распутин, будучи знахарем, оказался прав, но ему не вняли, “элитарные” амбиции и великодержавные страсти возобладали над здравым смыслом и царская бюрократия пошла на поводу у глобального масонства к своей погибели. Имел ли Г.Е.Распутин ощущение того, что ему не следует летом 1914 г. оставлять Николая II наедине с его “элитарным” окружением, осталось неизвестным. Но коли один раз в подобной ситуации за два года до того он уже предупредил о последствиях участия России в европейской войне, то встает вопрос: сколько можно царя водить на помочах как несмышленого младенца?

Как бы кто из историков не относился к свидетельствам о Г.Е.Распутине его современников, но если не кривить душой, то следует признать, что Распутин дважды выдал государственной власти предостережения о неотвратимых последствиях вступления России в европейскую войну. Вступая вопреки им в коалиционную войну, и в ходе неё, Николай II игнорировал главные внешнеполитические постулаты Александра III: «За то, что происходит на Балканах, я не отдам жизни ни одного русского солдата»; «У России есть только два верных союзника: её армия и флот…» И отношение иных “союзников” к России в той войне полностью подтвердило правильность взглядов Александра III, что нашло свое выражение и в армейском афоризме времен войны: «Союзники решили вести войну до последней капли крови русского солдата», в коем выражен истинный смысл геополитики хозяев Запада в последние 1000 лет.

Вопрос же о религиозности Николая II, “крестном пути царя” и высшей предопределенности вступления России в ту войну и гибели в ней исторически сложившейся к тому времени государственности, мы пока оставим в стороне.

Дело Бейлиса тоже имеет определенное отношение к той войне, но и его влияние на ход событий мы также рассмотрим позднее.

Кроме того, новые долги России по полученным во Франции после русско-японской войны кредитам, сыграли далеко не последнюю роль в определении курса внешней политики страны и во втягивании её в очередную самоубийственную войну в составе чуждой её долгосрочным интересам коалиции.

1.8. Путь к пуримской [107] (февральской 1917 г.) революции

Роль масонства, “русского” масонства, в поражении России в первой мировой войне ХХ века подробно рассмотрена Н.Н.Яковлевым в цитированной уже книге “1 августа 1914” [108]. В.Н.Емельянов в “Десионизации” отмечает, что после написания этой книги Н.Н.Яковлеву пришлось стараниями академика Г.А.Арбатова уйти из Института США и Канады, где он до того работал и который возглавлял этот академик.

Это факт, который всякий думающий человек обязан соотнести с другим фактом: многие авторы старались доказать (и стараются ныне), что СССР был стерилен в смысле отсутствия в нём действующих масонских структур, а существующее за рубежом масонство, якобы не подчинено сионистской доктрине безраздельного расовой тирании над Миром. Причем следует особо отметить, что книга Н.Н.Яковлева действительно стерильна в отношении, хотя из неё можно понять, что история масонства России перетекла в историю масонства в СССР; однако, взаимоотношения “русского” масонства начала ХХ века и глобальной сионистской тирании им не рассматриваются. Всё написано соответственно слепому к иудейскому вопросу принципу “пролетарского интернационализма”, исключительно в контексте анализа в России начала века классовых противоречий и политической активности разных классов, лишенных национальной, вероисповедальной (идеологической) и племенной окраски.

С учетом этой оговорки об исключении из рассмотрения отношений русско-масонства, жидо-масонства и хозяев сионотирании, Н.Н.Яковлев документально, а также и на основе воспоминаний участников событий показывает, что после вступления России в войну против Германии и её союзников, столь вожделенной глобальным антисамодержавным силам, планы “русского” масонства сводились к следующему:

— дезорганизовать работу тыла, чтобы поставить фронт на грань катастрофы;

— обвинить в военных неудачах царское правительство;

— дискредитировать царскую семью как символ единения многонационального и многоклассового общества империи;

— поднять и контролировать широкое антицаристское либерально-интеллигентское “элитарное” движение, лидеров которого привести к государственной власти под знаменами “спасения Родины” от бездарной династической власти, неспособной победоносно вести войну, и ставшей обременительной для общества, к прогрессу которого стремится “обеспокоенная общественность”;

— при невозможности управлять страной финансово-либеральными средствами установить диктатуру.

Н.Н.Яковлев сообщает:

«В начале сентября 1915 года возник сверхзаконспирированный “Комитет народного спасения”, издавший 8 сентября “Диспозицию № 1”. В этом таинственном документе, найденном после Великого Октября в бумагах А.И. Гучкова, формулировались цели новой организации. В нем утверждалось, что на руках у России две войны — против упорного и искусного врага вовне и против не менее упорного и искусного врага внутри. Достижение победы над внешним врагом немыслимо без предварительной победы над врагом внутренним. Под последним имелась в виду правившая династия. Для победы на внутреннем фронте необходимо оставить всякую мысль о “блоках и объединениях с элементами зыбкими и сомнительными”, немедля назначить штаб верховного команадования, основную ячейку которого составят князь Г.Е.Львов, А.И.Гучков и А.Ф.Керенский.

Отцы-основатели организации настаивали, что борьба “должна вестись по установленным практикой правилам военной дисциплины и организации.” С самого начала подчеркивался избранный, а не массовый характер организации: “Сия работа не касается обыкновенных граждан, а исключительно лиц, участвующих в государственной машине и общественной деятельности.”» — ист. 11, изд. 3-е, с. 15, 16.

Хотя документ датирован временем спустя год после начала войны, но следует иметь в виду, что он — не декларация о начале масонской деятельности в России, а её продолжение, и только закреплеяет ранее проводившуюся, по крайней мере со времен декабристов, политику масонства в отношении царизма на бумаге на очередном историческом этапе. В частности упомянутый в нем будущий последний глава Временного правительства А.Ф.Керенский вступил в ложу, как сам пишет (цитата из его воспоминаний приведена в ист. 11, с. 12) в 1912 г., после того как стал депутатом четвертой Государственной думы. Объяснение которым Керенский сопроводил свое признание таково: «… я пришёл к выводу, что мои собственные цели совпадают с целями общества, и решил примкнуть к нему.» — очевиден подбор кадров без насилия и запугивания, а на основе сложившихся убеждений, уже приемлемых для системы отношений в структуре масонского общественного движения.

Западное масонство, раз появившись в России еще в допетровские времена [109], никогда в ней не исчезало. Оно снижало активность, когда самодержавие было дееспособным, но в кризисных обстоятельствах всегда активизировало свою деятельность, вовлекая в свои ряды новых членов из состава правящей “элиты”, и под предлогом “спасения Отечества” подрывало самодержавие народа. И если относительно малочисленная бесноватая масонская верхушка воздействя на структуры государственной власти могла единовременно бросить страну в огонь уже подготовленной мировой войны, то чтобы дезорганизовать тыл в условиях подъема верноподданно-патриотических настроений в обществе, каким сопровождалось ответное объявление войны Россией, — для этого необходимо было продолжительное время и “самодеятельная” общественная организация, охватывающая всю страну.

Кадровая политика Николая II проявила себя уже в поражении в русско-японской войне, но она не была изменена на иную, вследствие чего армейская верхушка к 1914 г. прогнила достаточно хорошо. Поэтому нет особых оснований, чтобы категорически утверждать, что первопричина поражения в успешно начатой Восточно-Прусской операции в том, что Рененкампф (1-я армия) из личных амбиций и неприязни умышленно не пришел на помощь армии Самсонова (2-я армия) в Восточно-Прусской операции, которой Россия начала войну [110], отказавшись от заготовленных планов, чтобы спасти Францию от скоротечного разгрома. Но и забывать о том, что великий князь Николай Николаевич, русский главнокомандующий, в ряде источников числится как масон, тоже не следует; и его слово было далеко не последним при подборе и расстановке кадров высшего командного состава армии и гвардии. пара “Самсонов — Рененкампф” могла быть сделана вследствие злоумышленной кадровой политикой. И она не была единственной, как показали дальнейшие события: Брусиловский прорыв летом 1916 года остался только прорывом, а не стратегическим разгромом восточного форнта Германии, вследствие аналогичного характера “поддержки” его действий соседями и вышестоящим командованием.

Вне зависимости от реальных причин, разгром армии Самсонова под Танненбергом (в прошлом Грюнвальд) дал основание, чтобы пустить в общество слух о предательстве в верхах и активизировать тыловое “общественное мнение”. В феврале 1915 года погиб ХХ корпус. В середине марта состоялся процесс полковника Мясоедова, который был обвинен и шпионаже в пользу Германии и повешен с нарушением юридических норм того времени. Это был человек, близкий к военному министру Сухомлинову, его протеже, бездоказательно обвиненный Гучковым в шпионаже еще до войны. Ни предвоенное ни времен войны обвинение Мясоедова в шпионаже доказано следственными действиями не было. А после войны оно не получило подтверждения и по германским источникам [111]. Но оно получило широкую огласку, было раздуто прессой и подрывало авторитет власти.

И в резултате уже в 1915 г. благонамеренная “обеспокоенная” общественность дала приток множества неофитов [112] в масонские ложи, что сопровождалось проникновением масонской сети в разные отрасли деятельности и разные регионы страны. Масонство перестало быть клубной утехой столичной “элиты”, а стало повседневным делом многих по-разному влиятельных людей во всех концах страны. Подавляющее большинство из них не видели их совокупной деятельности в целом и занимаясь своим частным, в том числе и масонским, делом, не предвидя результатов их коллективных усилий и благих порывов.

Ист. 11, с. 8, 9:

«Кускова в письмах, написанных в 1955 — 1957 годах утверждала (к Л.Дан [113], 12 февраля 1957г.): “Нам было необходимо завоевать на свою сторону военных… Здесь мы добились значительных успехов.” В письме Вольскому 15 ноября 1955 г.: “У нас везде были “свои” люди. Такие организации, как “Свободное экономическое общество”, “Технологическое общество”, были пронизаны ими сверху донизу… До сих пор тайна этой организации не раскрыта, а она была громадной. Ко времени февральской революции вся Россия была покрыта сетью лож. Многие члены организации находятся здесь, в эмиграции, но они все молчат. И они будут молчать, ибо в России ещё не умерли люди, состоявшие в масонских ложах.”»

Из этого должно понять, что СССР от момента своего зарождения не был стерилен в отношении проникновения в его аппарат управления периферии глобальных масонских структур, т.е. не был достаточно самостоятельным в выборе путей своей политики и защищенным от провалов даже в случае объективно возможного достижения успеха.

Ист. 11, с. 10: «Методы работы масонов — постепенное замещение царской бюрократии своими людьми на ключевых постах сначала в военной экономике через “добровольные организации”, Союз земств и городов (Земгор), — сулили планомерный переход власти в руки буржуазии.»

Хотя точнее было бы сказать: в руки масонства. Царизм, втянутый масонством в войну, столкнулся не только с должностным несоответствием верноподданных бюрократов, но и с целенаправленным саботажем масонства во всех областях государственной деятельности.

Организованный саботаж на фоне маскирующей его тупости и должностного несоответствия чиновников лояльной режиму бюрократии начал проявляться на фронте уже до того, как Гучков оформил доктрину в “Диспозиции № 1”. В 1915 г. командир XXIX корпуса генерал Д.П.Зуев писал военному министру:

«Немцы вспахивают поля сражений градом металла и ровняют с землей всякие окопы и сооружения, заваливая часто их защитников землей. Они тратят металл, мы — человеческую жизнь! Они идут вперед, окрыленные успехом, и потому дерзают, мы ценою тяжких потерь и пролитой крови, лишь отбиваемся и отходим. Это крайне неблагоприятно действует на состояние духа у всех.» [114] — ист. 11, 1-е изд., с. 90; 3-е изд., с. 106.

Когда по приказу главкома стали разбираться, почему не хватает снарядов, то выяснилось, что договор на поставку снарядов военный министр Сухомлинов [115] заключил с промышленниками США. Оговоренные сроки США не выдержали, поскольку в контракте не была учтена необходимость переоборудования предприятий под несвойственное им производство. Разрывать же договор оказалось бессмысленным, потому что США был выдан аванс золотом, с лихвой покрывающий все уже совершенные американской стороной расходы.

Как всегда [116], правительство Николая II размещением военных заказов инвестировало не свою казенную (государственную) промышленность, не частнокапиталистические предприятия на территории России, а вообще заокеанских ловкачей, любителей сверхприбылей без какой-либо ответственности за предоплаченный Россией результат.

Но эта политика России вызывала изумление за рубежом. В связи с российскими стенаниями о бедственном положении на фронтах и в промышленности, а также кампанией по размещению в союзных и нейтральных странах колоссального по понятиям тех лет объема военных заказов «в начале 1915 г. в Париже собрались представители французской артиллерии, частных металлургических и химических заводов для выяснения, чем Франция может помочь России. Некоторые из присутствовавших работали до войны в Донецком бассейне, в других районах нашей страны.

— Мы удивляемся, — говорили участники совещания, — что вы обращаетесь к нам за содействием. Одни ваши петроградские заводы по своей мощности намного превосходят весь парижский район. Если бы вы приняли хоть какие-нибудь меры по использованию ваших промышленных ресурсов.» — ист. 11, 3-е изд., с.138.

В США были заказаны винтовки, только фирма “Винчестер” выполнила заказ (300 тыс. шт.) в установленный срок — к марту 1917 г., когда всё в России уже свершилось; “Ремингтон” (1,5 млн. шт.) и “Вестингауз” (1,8 млн. шт.) к этому времени выполнили всего 10 % заказа. Примерно также обстояло дело и с другими заказами за рубежом.

При этом только США за три года войны получили от России почти 1 800 000 000 , практически без какой-либо полезной отдачи. Естественно, что такая финансово-экономическая политика замасоненной бюрократии правительства Николая II уничтожала остатки верноподданности отечественных промышленников, поскольку даже не в безналичном банковском пересчете и не , а реальное золото утекало за рубеж без какой-либо отдачи, что подрывало курс рубля в его золотом исчислении.

От такой политики предприниматели толпой валили в оппозицию царской бюрократии и попадали под опеку масонских лож. Те, кто изъявлял желание, вступали в ложи и подконтрольные им “самодеятельные” общественные организации вроде “Союза земств и городов”, в большинстве своем наивно полагая, что российское масонство не подотчетно международному глобальному, и только употребляет его организационные формы, отработанные веками. О том, что конкретные организационные формы приспособлены для осуществления конкретных целей, сопутствующих рекламным, на основе которых они вбирают в себя политически активную массовку, — об этом российские масоны не задумывались, или считали себя умнее и пронырливее создателей этих импортированных в Россию организационных форм. А широкие круги политически невежественной буржуазии поддержали “Союз земств и городов”, вообще не задумываясь о существе деятельности его и ему подобных “самодеятельных” общественных организаций.

И эта поддержка и оппозиционность режиму нашла свое выражение в целеустремленности и в политических декларациях. На совещании промышленников в Москве в августе 1915 г. Рябушинский заявил: «Необходимо вступить на путь полного захвата в свои руки исполнительной и законодательной власти.»

: только исполнительной и законодательной власти — в последующем это поможет понять, почему всё поехало “само собой” совсем не так, как планировали политические активисты русской буржуазии.

Но и те возможности армейского снабжения, что имелись, не достигали фронта. Целенаправленный саботаж привел к тому, что армейское снабжение, предназначенное режимом для армии, оседало на складах в качестве резервов для бывшей еще в масонском проекте армии, а кроме того, как всегда в России, еще и безнаказанно разворовывалось.

1915 г. был годом организованного стратегического, вполне управляемого отступления русской армии, под давлением превосходящих в военно-техническом отношении немцев. Н.Н.Яковлев сопоставляет воспоминания А.И.Деникина (в то время начальника 4-й стрелковой дивизии) и официальные сведения о реальном положении дел со снабжением не фронта, о чем пишет А.И.Деникин, а армии в целом.

А.И.Деникин в “Очерках русской смуты” пишет:

«Весна 1915 года останется у меня навсегда в памяти. Великая трагедия Русской армии — отступление из Галиции. Ни патронов, ни снарядов. Изо дня в день кровавые бои, изо дня в день тяжкие переходы, бесконечная усталость — физическая и моральная, то робкие надежды, то беспросветная жуть.

Помню сражение под Перемышлем в середине мая. Одиннадцать дней жесткого боя 4-й стрелковой дивизии… одиннадцать дней страшного гула немецкой тяжелой артиллерии, буквально срывающей целые ряды окопов вместе с защитниками их. Мы почти не отвечаем — нечем. Полки, истощенные до последней степени, отбивали одну атаку за другой, штыками или стрельбой в упор, лилась кровь, ряды редели, росли могильные холмы… два полка почти уничтожены одним огнем.

Господа [118] французы и англичане! Вы достигшие невероятных высот техники, вам небезынтересно будет услышать такой нелепый факт из русской действительности:

— Когда после трехдневного молчания нашей единственной шестидюймовой батареи, ей подвезли пятьдесят снарядов, об этом сообщено было по телефону немедленно всем полкам, всем ротам, и стрелки вздохнули с радостью и облегчением.» — ист. 11, изд. 3, с. 144.

Чтобы было понятно, какая военная мелочь доставила столь большую радость, следует произвести простые подсчеты. Четырехорудийная батарея при далеко не рекордной скорострельности 2 выстрела в минуту расстреливает 48 снарядов за 6 минут боя. Ими можно перекопать участок местности площадью примерно с половину стадиона. В масштабах расположения, например, одной из множества стрелковых дивизий на фронте это не так уж и много, даже при прицельной стрельбе по выявленным укрепленным целям, а не то что при стрельбе по площадям.

Это всё было в действительности, и будучи зафиксировано во множестве воспоминаний о той войне, породило впоследствии миф о снарядном и патронном голоде в России. Россия, конечно, был неготова к той войне, как и ко всем большим войнам XIX — XX столетий, но не до такой степени, чтобы потерпеть поражение [119] в них, тем более из-за отсутствия необходимого военного снаряжения. Об этом свидетельствуют официальные документы центральных органов управления страны и воспоминания их руководителей, относящиеся к тому же 1915 г., о котором с болью и содроганием пишет фронтовик А.И.Деникин.

На основании этих материалов Н.Н.Яковлев сообщает: «… к 1 января 1915 года русская артиллерия расстреляла 2,3 млн. снарядов. С учетом неизрасходованного довоенного запаса и нового производства, Россия вступила в 1915 год, имея 4,5 млн. снарядов.» И далее цитирует воспоминания бывшего начальника Главного артиллерийского управления русской армии А.А.Маниковского:

«Всякий непредубежденный, хотя бы и очень строгий критик согласится, что кричать при таких условиях о катастрофе из-за недостатка выстрелов, когда их израсходовано всего 37%, или немного более одной трети всего запаса, как будто не резон. И во всяком случае приостанавливать, а тем паче отказываться по этой якобы причине от выгодных стратегических операций достаточных оснований не было.» — ист. 11, изд. 3, с. 145.

Далее сообщается о динамике пополнения и расходования артиллерийских запасов в 1915 г. Ист. 11, изд. 3, с. 147:

«За пять месяцев Великого Отступления 76 мм “мотовки” снарядов израсходовали немногим более 4 млн. выстрелов. В 1915 году армия получила свыше 10 млн. снарядов отечественного производства, 1,2 млн. поступило из-за рубежа и перешел запас снарядов 1914 года — 4,5 млн. К этому нужно добавить 1,3 млн. снарядов к средним калибрам, поставленных в 1915 году русской промышленностью, и еще несколько сот тысяч таких снарядов, оставшихся от 1914 года. Грубо говоря, 18 млн. снарядов!»

Причем из 10 миллионов 76 мм снарядов, полученных армией в 1915 г., 4 млн. поступили в первой половине года.

Это подтверждает сказанное ранее: заводы поставляли воинское снабжение, но на фронт оно не попадало. А с фронта шли нервозные сообщения, снарядов нет, сапог нет, патронов нет и т.п., которые усиливали панику среди тыловой интеллигенции и возбуждали “обеспокоенную общественность” на оппозиционные режиму действия, которые вовсе не вели к исчерпанию проблем фронта, поскольку, с одной стороны, они протекали под опекой масонских организаций, стремившихся дискредитировать режим, чтобы его смести; а с другой стороны, одно из основных качеств российской “обеспокоенной общественности” — её болтливость, в сочетании с распущенностью поведения [120] и неумелостью, сразу же как только обстоятельства требуют перейти от благих слов к благому делу.

Обследование фронта показало, что опасаясь перебоев снабжения под огнем противника, из тыла на позиции волокли патроны в чрезмерном количестве. Патронами забивались не только предназначенные для этого ниши и погребки в окопах, но и сами окопы, блиндажи, ходы сообщений и т.п., а , с позволения сказать, “воители” сооружали из ящиков с патронами брустверы и траверсы, т.е. те части полевых укреплений, которые предназначены для поглощения вражеских пуль и осколков снарядов.

При смене позиций всё это обилие стрелковых и прочих запасов большей частью бросалось на прежнем месте, а на новом месте сызнова начиналась вакханалия неуёмного, бессмысленного расточительства, подрывавшего и без того недостаточную военно-экономическую мощь России. На одном из оставленных небольших участков позиций, посетивший её генерал-инспектор артиллерии обнаружил 8 миллионов брошенных патронов, пригодных к употреблению. Когда попытались ввести премирование за сдачу стреляных патронов и гильз, что косвенно должно было стимулировать и бережное их расходование, началось воровство снабжения со складов и уничтожение его в войсках с целью сдачи и получения премий. Когда это самовредительство было обнаружено, то от премирования пришлось отказаться, а бесцельное расточительство военного имущества продолжалось.

Все слышали о босой армии, по причине того, что сапог не хватало и поставлялись сапоги с бумажными клеенными подошвами, которые быстро размокали в воде. Но прежде чем стенать о “тыловых крысах” и “бумажных подошвах”, следует знать другое. За всю войну армии было передано 65 млн. пар сапог, большая часть из которых имела вполне нормальные подошвы; из них 29 млн. пар в 1916 г. Износить такую прорву обуви армии было весьма затруднительно. Призыв за всю войну в России составил порядка 15 — 16 млн. чел., что представляет собой величину около 9 % населения, в то время как в Германии и Франции было мобилизовано около 20 % населения. Если соотнести одно с другим, то получается в среднем по 4 пары сапог на каждого призванного. Следует иметь в виду, что призыв был не только в 1914 г., но и в последующие годы, а бумажные подошвы появились только после того, как сапоги с нормальными подошвами “куда-то” делись.

они девались, в своих воспоминаниях пишет генерал Алексей Алексеевич Брусилов (1853 — 1926). Нехватка сапог произошла не потому, что их было «слишком мало, а вследствие непорядков в тылу — чуть ли не всё население России ходило в солдатских сапогах, и большая часть прибывших на фронт людей продавала свои сапоги по дороге обывателям, часто за бесценок, и на фронте получала новые. Такую денежную операцию некоторые искусники умудрялись делать два — три раза. То же самое происходило и с одеждой, которую, не стесняясь продавали, и зачастую солдаты, отправленные из тыла вполне снаряженными и отлично одетыми, обутыми, на фронт приходили голыми. Против таких безобразий никаких мер не принималось, или же меры были недостаточные и не давали никаких результатов.» — ист. 11, изд. 3. с. 150.

Далее сообщается то, о чем А.А.Брусилов не пишет в мемуарах. В бытность его командующим 8-й армией, а затем главнокомандующим Юго-Западным фронтом, согласно его приказам все чины маршевых рот прибывшие в части с недостачей в выданном им вещевом довольствии получали по 50 розог. Н.Н.Яковлев сообщает в связи с этим: «В отличие от мемуаров, где упоминание об этих воспитательных мерах опущено, в приказах утверждалось, что порка давала отличные результаты, воин приобретал уставной вид.» Скорее всего это было именно так, поскольку “солдатский телеграф” доносил эту информацию до тыла, по какой причине те, кто ехал в сферу ответственности А.А.Брусилова заранее знали, что если приедут на фронт без одежды, то сверх того — с них спустят и шкуру.

В мае — июле 1917 г. А.А.Брусилов был верховным главнокомандующим. С 1920 г. по 1924 г. А.А.Брусилов в Красной Армии. Последнее — это одна из причин, по какой в своих воспоминаниях он и не пишет о порках: выдающегося военачальника империалистической войны, первым совершившего стратегический прорыв укрепленного фронта в позиционной войне, Советской власти также было предпочтительнее изобразить лояльным к ней во всех отношениях, а не “золотопогонным высокопревосходительством”, унижающим поркой достоинство человека из простонародья, попавшего на империалистическую войну, вопреки его воле.

Военная целесообразность и эффективность принятых мер во всех прошлых войнах не позволяет говорить о неэтичности и унижении человеческого достоинства нижних чинов высшим командованием, будь то брусиловские порки или заградотряды в Великой Отечественной войне. И в данном случае, прежде, чем А.А.Брусилов ввёл порку, человеческое достоинство всего населения России уже было отвергнуто теми, кто бросил страну в никчемную для её народов войну.

Война не могла стать Отечественной, поскольку грызлись правящие “элиты” государств европейской системы, а правящая “элита” России всего как полвека до того под давлением обстоятельств, а не по доброй воле, крепостное право, при котором простой человек был , как скот и прочее [121].

Г.Е.Распутин сам вышел из мужиков и настроение в народе знал лучше, чем Охранное отделение, имперская бюрократия и сам царь. И он советовал не встревать в войну, поскольку ощущал, что как только волна верноподданных эмоций после ответного объявления войны пройдёт, исчезнет и народная поддержка режима, и мужик — основа армии — будет воевать спустя рукава, по принуждению за противные его интересам интересы “элиты”, а не вдохновенно, как воюет народ за свою жизнь в Отечественных войнах. Именно это отсутствие народной поддержки царской власти и открывало возможности для антисамодержавной деятельности масонства в её ходе.

Развал тыла и фронта, умышленно созданный масонством, опиравшимся на широкие слои буржуазии и интеллигенции, раздувался печатью. Так проводилась кампания по дискредитации царской семьи и правительства, поскольку все неудачи связывались с изменой и немецким окружением царской семьи и влиянием Распутина.

Н.Н.Яковлев пишет, ссылаясь на С.Ю.Витте:

«Сложились союзы, отмечал он, “общественных деятелей” типа Гучкова, Львова с людьми “большого таланта пера и слова и наивными политиками” — Милюковым, Набоковым и иными. “Все эти союзы различных оттенков, различных стремлений были единодушны в поставленной задаче — свалить существующий режим во что бы то ни стало, и ля сего многие из этих союзов признавали в своей тактике, что цель оправдывает средства, а потому для достижения своей цели не брезговали никакими приемами, в особенности же заведомой ложью [122], распускаемой в прессе. Пресса совсем изолгалась…» — ист. 11, с. 130, 131.

Если бы немецкое влияние при дворе и в штабах было столь велико, как писала пресса, то Германия смогла бы удержать Россию от вмешательства в свои дела на Балканах и превратила бы Россию в свою экономическую колонию мирными средствами. А реально же, не смотря на дурость и саботаж бюрократии и буржуазии, Германия всю войну была в страхе, что её восточный фронт будет прорван и рухнет, и это приведет к проигрышу ею войны. Возможность этого продемонстрировал А.А.Брусилов, осуществив известный прорыв войсками Юго-Западного фронта. И только честолюбивый эгоизм и зависть генералитета и разносторонний саботаж бюрократии и буржуазии, направленный против Николая II лично и против династии вообще, не позволил развить этот успех.

Войска Юго-Западного фронта под командованием А.А.Брусилова начали операцию прорыва 4 июня 1916 года.

«Успех, превзошедший все ожидания, нужно было развивать, давно, настало время вводить в дело Западный фронт. Брусилов шел вперед, не имея резервов, наращивать удар ему было в сущности нечем. Эверт и Куропаткин [123], однако тянули. Только 3 июля войска Западного фронта зашевелились — пошли в атаку на Барановичском направлении. Последовали десятидневные безрезультатные бои, стоившие русским 40 тыс. потерь. В середине июля неудачно атаковал на Рижском плацдарме Северный фронт. После этого ставка признала, что главную роль следует возложить на Юго-Западный фронт, и потянула туда резервы, в том числе и гвардию. Враг без труда сделал аналогичное заключение, снимая войска из Италии и севернее Полесья. Они прибыли много быстрее, чем русские корпуса, посланные на Юго-Западный фронт, двигаясь окружным путем о немногим перегруженным железным дорогам.» — ист. 11, изд. 3, с. 197. Далее приводятся слова самого Брусилова: «Хотя и покинутые нашими боевыми товарищами, мы продолжали наше кровавое шествие вперед.»

«К середине июля фронт потерял почти 500 тыс. человек, из них 62 тыс. убитыми. Этой ценой была возвращена значительная часть русской территории, вновь завоевана часть Восточной Галиции и вся Буковина. Войска Брусилова преодолевали всё возраставшее сопротивление — перед ними появились даже турецкие дивизии. К участку прорыва противник перебросил 45 дивизий, не считая дававшихся разрозненно пополнений.

Юго-Западный фронт далекo не получал такой помощи, которой заслуживал и которой требовали интересы дела. Говорят, что Эверт в это время сказал: “С какой стати я буду работать во славу Брусилова!” Поведение главнокомандующих Западным и Северным фронтами было просто непонятно. “Будь другой Верховный Главнокомандующий, — гневно писал Брусилов, — за подобную нерешительность Эверт был бы немедленно смещен и соответствующим образом заменен; Куропаткин же ни в коем случае в действующей армии никакой должности не получил бы. Но при том режиме, который существовал в то время в армии, безнаказанность была полная, и оба продолжали оставаться излюбленными военачальниками ставки.”» — ист. 11, изд. 3, с. 198.

То есть успех Брусилова пришелся не ко двору, был непредвиденным, а когда планировавшийся Ставкой успех на Барановичском направлении не состоялся, то режим “отчитался перед общественностью” Брусиловским прорывом, для превращения которого в стратегическое контрнаступление не сделал ничего.

Особое место занимает в истории той войны и антираспутинская кампания. Распутин безусловно был “экстрасенсом”, если говорить современной латынью, а если просто по-русски, то был он “знахарем”. Поэтому двор, склонный к мистицизму, усиленному болезнью наследника, в определенной степени подпал под его влияние, которое не было полным и безраздельным (пример тому вступление России в 1914 г. в войну вопреки рекомендациям Г.Е.Распутина). Но нравственное разложение правящей верхушки и “элиты” в целом зашло к тому времени настолько далеко, что камарилья сама обнажалась в своем разврате перед Распутиным и создавала образ его окружения. Распутина, конечно, отнести к святым можно только отбросив множество фактов из его жизни, но сохранив другие в историческом мифе о нем. Кроме того, необходимо понимать, что подавляющее большинство свидетелей излагают события так, как они их понимают, а внешняя видимость многослойных процессов в обществе, пропущенная через призму субъективного понимания их очевидцев может значительно отличаться от их внутренней скрытой объективной сути.

По отношению же к Распутину всё опубликованное о нем при его жизни — крайне тенденциозно поскольку было частью кампании по дискредитации династии. Если фактов не хватало, то их придумывали, в том числе и выдающиеся авторитеты либеральной культуры (Гучков, Горький, о чем речь шла ранее.) Известны свидетельства о том, что под Распутина на публике работал и двойник, целенаправленно создававший неблаговидные ситуации, дискредитировавшие Распутина.

В наши же дни на основании воспоминаний и документов тем более трудно отделить правду о Распутине от вымыслов. Так известно, что после февральского переворота была создана Чрезвычайная комиссия Временного правительства, занимавшаяся расследованием “противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и других высших должностных лиц” во времена царизма. Комиссия медицински освидетельствовав Вырубову, установила, что она девственница (ист. 13, с. 222/223, хотя многие считают его подлогом, содержит примечание редактора со ссылкой на протоколы реально существовавшей Комиссии, которые реально были опубликованы при Советской власти в семи томах в 1924 — 1927 гг.). Но до этого унизительного освидетельствования за Вырубовой тянулась дурная слава о связях с Григорием.

В наши дни встречаются утверждение [124], что медицинская комиссия, будучи подкупленной, дала заведомо ложное заключение о девственности Вырубовой.

Факт фальсификации писем императрицы и великих княжон Г.Е.Распутину, о котором говорилось ранее — заурядная ложь в той кампании дискредитации династии, что проводилась. И люди, охочие до сплетен из предубеждения, бездумно верили даже такой ерунде, как утверждение о том, что из Царского села в Берлин проложен телеграфный кабель, по которому царица уведомляет кайзера Германии о всех планах Русской армии.

Пришлось снять с проката ролик фронтовой кинохроники, в котором было показано вручение Георгиевского креста Николаю II, поскольку зал активно реагировал на кадры словами: «Царь с Егорием, а царица с Григорием!»

Ненависть же знати к Распутину вызвана была тем, что он знал ей цену: всегда продажна и спесива — и не очень дорого пользовался этим и не скрывал своего отношения к ней на людях. Будучи человеком от природы наблюдательным и умным, хотя и не получил систематического образования, Г.Е.Распутин давал достаточно часто верные оценки и людям, и событиям, а так же предвидел многие последствия политики. Его предостережения, многими воспринимались как шантаж царской власти, хотя, как показывает история, в наиболее важных случаях (вступление России в войну, пророчество о гибели династии, если погибнет он сам) не были шантажом и подтвердились.

За влияние на Распутина шла борьба со стороны разных общественных сил с целью, чтобы через него оказывать влияние непосредственно на царя. В том числе стремился действовать через Распутина и сионизм. Арон Симанович стал секретарем Распутина и, как вспоминает сам Симанович, это он обучил Распутина письму. Воспоминания Симановича показывают, что Гинцбург, Рубинштейн и другие их единоверцы в ряде случаев оказывали достаточно эффективное воздействие на политику царизма в желательном Сиону направлении. Существа “еврейского вопроса”, как глобального исторического явления Распутин не понимал, а относился к людям вне зависимости от их происхождения так, как считал нужным.

Впоследствии появился термин “распутинщина”, но существо этого явления в том, что Распутин был своего рода зеркалом, в котором каждый видел себя нравственно и этически обнаженным. При всех личностных достоинствах и недостатках Распутина он никого не заставлял быть свиньей, каждый мог оставаться и человеком. И неча на зеркало пенять, коли рожа крива.

Но во всех публикациях о Распутине обходится молчанием одна тема, а именно: Многое говорит и о том, что Распутин — не “экстрасенс” одиночка, случайно пришедшийся ко двору, а представитель знахарских кланов России, издревле старавшихся оказывать свое влияние на политику государственности Руси, России, СССР, исходя из их долговременных целей, и достаточно частно успешно. Но Распутин в те времена это — частность, раздуваемая до общероссийской значимости, дабы “жареными фактами” отвлечь обывателя от более глубоких и серьезных, действительно судьбоносных вещей.

Традиционно наши учебники истории навязывают стеореотипное мнение, что царизм пал, истощив к 1917 г. ресурсы страны, что вызвало разруху в промышленности и на транспорте, а это в свою очередь создало очередную революционную ситуацию. Но…

Ряд источников показывает, что ресурсы страны не были истощены. Н.Н.Яковлев разбирает доклад начальника Главного артиллерийского Управления (ГАУ) № 165392 от 02.11.1916. В докладе делается вывод, что кризис миновал.

«Деловые расчеты специалистов ГАУ в строго секретном документе для обоснования конкретной программы [125] развенчивает миф о том, что на третьем году войны Россия исчерпала свои ресурсы. Их было более чем достаточно, вопрос шёл о рациональном использовании имевшихся и возможностях стремительного наступления потенциальных. следовательно дело упиралось в управление.» — ист. 11, 1 изд., с. 193.

Программа была нацелена на длительную послевоенную перспективу, советуя власти в конце войны по дешевке скупать промышленное оборудование за рубежом. Программа предусматривала развитый государственный сектор, т.е. речь шла о построении государственно-монополистического капитализма, технологически и экономически, а следовательно и политически независимого от внешнего прямого и косвенного диктата.

Следовательно в конце 1916 года военные специалисты России, разбиравшиеся в вопросах военной экономики и стратегии должным образом, с уверенностью в победе смотрели в будущее. Ист. 12 подтверждает эту мысль, добавляя, что для армейских масс февральская революция была полной неожиданностью (В.Ушкуйник служил в тот период в армии и излагает свое мнение и мнения своих фронтовых товарищей). Известный в 1920 — 40-е гг. западный журналист Дуглас Рид в своей книге “Спор о Сионе” (ист. 14) прямо пишет, что революции 1917 года не позволили России победоносно завершить войну.

То есть в возможности победоносного наступления русской армии в 1917 г. сомневаются только западные русофобы и учебники истории в России. И никто не обращает внимания на то, что на четыре года гражданской войны, по крайней мере со стороны большевиков, пошли запасы императорской русской армии, ., и которые не были израсходованы в гражданскую войну и сохранились в арсеналах до 1941 г.

Победа русского оружия в 1917 г. была обеспечена в военно-экономическом отношении и потому была реальна. Но это была бы уже не “маленькая победоносная война”, способная предотвратить революцию, а победа, способная восстановить доверие народных масс к царю-победителю. Для подрыва же доверия сызнова Сиону потребовалось бы довольно много времени и средств. На это он пойти не мог. Был спровоциорован продовольственный кризис: продукты питания были, но их не подвозили ни к фронту, ни к промышленным центрам. Буржуазия, спровоцировав кризис, активизировала массы. В феврале 1917 года возникла революционная ситуация.

Меры царизма по подавлению “беспорядков” в Петрограде были сорваны не столько агитацией политических партий, сколько саботажем высшего армейского командования, в изрядной степени замасоненного. К власти пришло Временное правительство; из числа его членов только один человек не был масоном. А.Ф.Керенский был масоном 32(33, предельный для не-иудея, он получил уже в эмиграции).

Н.Н.Яковлев в своей книге не анализирует взаимоотношения между трансрегиональным и многонациональным капиталом империи. он пишет, что буржуазия, якобы однородная по своей идеологии, встав в оппозицию к царизму, взяла только организационные формы масонства, уже известные ей к тому времени, и порвала с 1910 г. свои связи с масонством за границами империи (ист. 11, изд. 1, с. 230), но на 233 странице, со ссылкой на другого масона он указывает, что масонские организации России были филиалами французской ложи “Великий восток”. Между тем без понимания вопроса о степени зависимости русского масонства от трансрегионального международного практически невозможно разобраться в том, что произошло в России после февраля 1917 г.

Если воспользовавшись формами масонских организаций в феврале 1917 г. власть в свои руки взял многонациональный крупный капитал империи, то он был заинтересован в восстановлении политической стабильности в стране и в восстановлении управления тылом и фронтом, дезорганизованным в предшествующие годы масонского саботажа. чтобы остаться у власти ему было необходимо либо победоносное и скорое завершение войны, для чего необходимо было обуздать саботаж в штабах и воровство и наживу на военных поставках в тылу, и подать в действующую армию имевшиеся, как уже установлено, в достаточном количестве боеприпасы и предметы снабжения, а в промышленные центры продовольствие; либо немедленно выйти из войны, заключив мир с Германией, которая считалась с угрозой русского наступления в 1917 г. и потому согласилась бы на него.

Но ни того, ни другого не произошло. События развивались вопреки интересам российской многонациональной буржуазии и завершились революцией, названной Великой Октябрьской социалистической революцией. Но для понимания того, почему российской буржуазии не удалось стабилизировать обстановку в стране, необходимо хотя бы кратко рассмотреть некоторые факты истории Человечества и выявить причинно-следственные связи (обусловленности) между ними. При этом придется затронуть события более чем тысячелетней давности, имевшие место не только на территории СССР.

Список сопряженной литературы [126]

1. “История XIX века” под ред. Лависса и Рамбо, пер. с фр., изд. 2, под ред. акад. Е.В.Тарле, ОГИЗ, Москва, 1939 г.

2. Ю.Ларин (М.Лурье) “Евреи и антисемитизм в СССР”, Москва, Ленинград, 1929 г.

3. С.Ю.Витте “Воспоминания”, Москва, 1960 г.

4. М.Я.Гефтер “Россия и Маркс”, в журнале “Коммунист”, № 18, 1988 г.

5. И.В.Сталин “Марксизм и национальный вопрос”, Соч., т. 2, Москва, 1946 г.

6. К.Маркс “К еврейскому вопросу”, Соч., т. 1, с. 382 — 413.

7. М.Е.Салтыков-Щедрин “Помпадуры и помпадурши”, Собрание сочинений в 20 т., т. 8, Москва, 1969 г.

8. В.И.Ленин Полное собрание сочинений, изд. 5, т. 26.

9. В.И.Ленин “Детская болезнь «левизны» в коммунизме”, ПСС, т. 41

10. Р.Гароди “Дело об Израиле”, Политический сионизм, Досье, Париж, 1988 г.

11. Н.Н.Яковлев “1 августа 1914”, Москва, 1974 г.; изд. 3, доп., Москва, “Москвитянин”, 1993 г.

12. В.Ушкуйник “Каган и его бек”, без выходных данных, где-то за рубежом.

13. “Фрейлина её величества” Интимный дневник и воспоминания А.Вырубовой, Рига, 1928 г.

14. Дуглас Рид “Спор о Сионе”, перевод на русский, Иоганнесбург, 1986 г.

15. Марк Аврелий Антонин “К самому себе”, Размышления, СПб, 1895 г.

16. Н.С.Гордиенко “Крещение Руси: факты против легенд и мифов”, Ленинград, 1986 г.

17. А.Г.Кузьмин “Падение Перуна. Становление христианства на Руси”, Москва, 1988 г.

18. В.Н.Емельянов “Десионизация”, Самиздат, 1975, 1988 (?).

19. М.Е.Салтыков-Щедрин “История одного города”, Собрание сочинений в 20 томах, Москва, 1969 г.

20. И.П.Шмелев “Золотая симфония” (Кто такой Хеси-Ра?), в сб. “Проблемы русской и зарубежной архитектуры”, Ленинград, 1988 г.

21. Библия. Книги священного писания Ветхого и Нового заветов. Изд. Московской патриархии, Москва, 1983 г.

22. Ф.Энгельс “Диалектика природы”, Соч., т. 20, с. 486 — 499.

23. В.Сергин “Мозг как вычислительная система” в журн. “Информатика и образование”, № 6, 1987 г.

24. В.В.Иванов “Чет и нечет. Асимметрия мозга и знаковых систем”, Москва, “Советское радио”, 1978 г.

25. “Советский энциклопедический словарь”, Москва, “Советская энциклопедия”, 1987 г.

26. А.Ревиль “Иисус Назарянин”, т. 1, СПб, 1909 г.

27. Арон Симанович “Рассказывает секретарь Распутина”, в журн. “Слово” (“В мире книг”), № 5, 6, 7, 1989 г.

28. И.Ш.Шифман “Ветхий Завет и его мир”, Москва, 1987 г.

29. А.Селянинов “Тайная сила масонства”, СПб, 1911 г.

30. И.Б.Пранайтис “Христианин в Талмуде еврейском или тайны раввинского учения о христианах”, СПб, 1911 г.

31. Коран. Перевод и комментарии И.Ю.Крачковского, изд. 2, “Наука”, 1886 г.

32. В.П. фон Эгерт “Надо защищаться”, изд. 2, доп., СПб, 1912 г.

33. А.К.Толстой Собрание сочинений в 4 томах, Москва, 1969 г.

34. Ф.Алестин “Палестина в петле сионизма”, Москва, 1988 г.

35. Л.М.Спирин “Россия 1917. Из истории борьбы политических партий”, “Мысль”, 1987 г.

36. В.Я.Бегун “Рассказы о «детях вдовы»”, изд. 2, доп., Минск, 1986 г.

37. А.Снисаренко “Третий пояс мудрости”, Ленинград, 1989 г.

38. И.Р.Григулевич “История инквизиции” (XIII — XX вв.), Москва, “Наука”, 1970 г.

39. Д.Странден “Герметизм”, Сокровенная философия египтян, СПб, 1911г.

40. “Письма Елены Рерих (1929 — 1938)”, т. 2, Рига, 1940 г.

41. А.З.Романенко “О классовой сущности сионизма”, историографический обзор литературы, Ленинград, 1986 г.

42. Э.Б.Тайлор “Первобытная культура”, М., 1989 г.

43. “Философский словарь” под ред. И.Т.Фролова, Москва, 1981 г.

44. “Введение в философию”, учебник для вузов в двух частях, Москва, 1989 г.

45. А.С.Пушкин в серии “Библиотека великих писателей” изд. “Брокгауз и Ефрон”, А.С.Пушкин, т. 3, СПб, 1909 г.

46. И.Т.Фролов “Перспективы человека”, Москва, 1983 г.

47. В.И.Ленин “Материализм и эмпириокритицизм”, ПСС 5 изд., т. 18; Сочинения, т. 13, изд. 3 (Партиздат, 1936 г.), перепечатанное без изменений со второго исправленного и дополненного издания

48. Шри Шримад А.Ч.Бхактиведанта Свами Прабхупада “БХАГАВАТ-ГИТА как она есть”, Бхактиведанта Бук Траст, 1984 г.

49. Макс Гендель “Космогоническая концепция розенкрейцеров”, Основной курс по прошлой эволюции человека, его нынешней конституции и будущему развитию. Перевод с оригинального английского издания 1911 года. Изд. общества “Эзотеризм и парапсихология”, Израиль, 1984 г.

50. А.С.Хомяков “О старом и новом”, Статьи и очерки, Москва, 1988 г.

51. В.И.Ленин “Конспект «Науки логики»”, ПСС, т. 29.

52. В.И.Ленин “Конспект книги Гегеля «Лекции по истории философии»”, ПСС, т. 29

53. В.И.Ленин “Задачи союзов молодежи”, ПСС, т. 41, с. 298 — 318.

54. “Программа КПСС”, принятая XXII съездом КПСС в 19611 г., Москва, Политиздат, 1974 г.

55. В.Н.Емельянов “Еврейский нацизм и азиатский способ производства”, Москва, Самиздат, 1988 г.

56. А.Дикий “Русско-еврейский диалог”, изд. 2, Нью-Йорк, 1971 г.

57. В.И.Ленин “Как чуть не потухла «Искра»”, ПСС, т. 4, с. 338, 339.

58. А.С.Пушкин “Об «Истории Русского Народа», Полевого, Программа 3-й статьи”, Сочинения и письма под ред. С.М.Морозова, т. 6, СПб, 1909 г.

59. В.И.Ленин “К вопросу о диалектике”, ПСС, т. 29, с. 316 — 322.

60. С.Платонов (псевдоним) “После коммунизма”, Москва, 1989 г.

61. В.И.Ленин “Развитие капитализма в России”, ПСС, т. 3.

62. Н.С.Лесков “Жидовская кувырколлегия”, Полное собрание сочинений, т. 18, изд. 3 А.Ф.Маркса, СПб, 1903 г.

63. А.В.Аникин (Еврейский) “Муза и мамона. Социально-экономические мотивы у Пушкина”, Москва, Мысль, 1989 г.

64. Ф.Энгельс “Анти-Дюринг”, Соч., т. 20.

65. К.Маркс, Ф.Энгельс “Альянс социалистической демократии и Международное товарищество рабочих”, Соч.,, т. 18, с. 329.

66. Н.Н.Яковлев “ЦРУ против СССР”, Москва, 1985 г.

67. И.Л.Солоневич “Дух народа” в журн. “Наш современник”, № 5, 1990 г.

68. Т.П.Очирова “Народность. Нация. Национальность” в журн. “Слово”, № 2, 1990 г.

69. “Протоколы съездов и конференций Всесоюзной Коммунистической партии (б) — Шестой съезд”, Москва, Ленинград, 1927 г.

70. Л.Я.Дадиани “Критика идеологии и политики социал-сионизма”, Москва, 1986 г.

71. “Записка о ритуальных убийствах”, СПб, 1913 г. Переиздание книги: В.И.Даль “Розыскание о убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их”, СПб, 1844 г, тир. 10 экз. (Для членов царской семьи и высших сановников).

72. Н.М.Никольский “История русской церкви”, Москва, 1985 г.

73. Н.Куниицын “Утаенное письмо”, в журн. “Диалог”, № 7, 1990 г.

74. Морис Палеолог “Царская Россия накануне революции”, пер. с франц. Д.Протопопова и Ф.Ге, Москва, Петроград, 1923 г.

75. А.И.Деникин “После приказа № 1”, в журн. “Слово”, № 3, 1990 г.

76. Д.Прейгер, Дж.Телушкин “Восемь вопросов по иудаизму для интеллигентного скептика”, пер. на русский, Лос-Анджелес, 1988 г.

77. В.Якушев “Свой человек… в экономике”, “Московский строитель”, 24-1, 16, 1990 г.

78. И.В.Сталин “Экономические проблемы социализма в СССР”, отдельное издание, Москва, 1952 г.

79. В.И.Ленин “Набросок тезисов 4(17) марта 1917г.”, ПСС, т. 31.

80. В.И.Ленин “Письма издалека”, ПСС, т. 31.

81. Л.Д.Троцкий Сборник “К истории русской революции” под ред. д.и.н. Н.А.Васецкого, Москва, “Политиздат”, 1990 г.: 81.1 “История русской революции” — 1933 г.; 81.2 “Итоги и перспективы. Движущие силы революции” — 1906 г.; 81.3 “Наши разногласия” — 1905 г.; 81.4 Н.А.Васецкий “Л.Д.Троцкий: политический портрет”; 81.5 ”О Ленине” — 1925 г.; 81.6 “Уроки Октября” — без выходных данных.

82. Лоллий Замойский “За фасадом масонского храма”, Москва, 1990 г.

83. В.И.Ленин “Доклад на собрании большевиков-участников Всероссийского совещания рабочих и солдатских депутатов 4(17) апреля 1917 г.”, ПСС, т. 11.

84. В.И.Ленин “Две тактики социал-демократии в демократической революции”, ПСС, т. 11.

85. В.И.Ленин “О лозунге Соединенных Штатов Европы”, ПСС, т. 26.

86. В.И.Ленин “Военная программа пролетарской революции”, ПСС, т. 30.

87. Учебник для вузов “История Коммунистической партии Советского Союза” авторского коллектива под руководством акад. Б.Н.Пономарева и И.И.Минца, Москва, “Политиздат”, 1982 г.

88. А.Я.Аврех “Масоны и революция”, Москва, “Политиздат”, 1990 г.

89. И.В.Алексеев “Агония сердечного согласия”, Ленинград, 1990 г.

90. В.В.Шульгин “Дни”, “1920”, Москва, “Современник”, 1989 г.

91. Н.А.Бердяев “Смысл истории”, Москва, “Мысль”, 1990 г.

92. Б.В.Савинков “Между Корниловым и Керенским”, в журн. “Слово”, № 9, 1990 г.

93. П.Н.Краснов “Спасти армию”, в журн. “Слово”, № 9, 1990 г.

94. Е.Е.Алферьев “Император Николай II как человек сильной воли”, Свято-Троицкий монастырь, Джорданвилль, H.I., 1983 г.

95. С.Д.Сазонов “Воспоминания”, Москва, “Международные отношения”, 1991 г.; репринтное воспроизведение парижского издания 1927 г.

96. Дж.Бьюкенен “Мемуары дипломата”, Москва, “Международные отношения”, 1991 г.; текст по изданию “Мемуары дипломата”, Москва, Гос. издат., 1924 г.

97. А.Спиридович “Записки жандарма”, Москва, “Художественная литература”, 1991 г.; репринтное воспроизведение издания 1930 г., Москва, “Пролетарий”.

98. М.Палеолог “Царская Россия во время мировой войны”, Москва, “Международные отношения”, 1991 г.; текст по одноименному изданию — Москва, Петроград, 1923 г.

99. “Русские веды”. “Песни птицы Гамаюн”. “Велесова книга”. Реставрация, перевод и комментарии Буса Кресеня (Александра Игоревича Асова), Китежград, 3000 год от исхода из Семиречья, Москва, 1992 г.

100. А. фон Тирпиц. “Воспоминания”. М., Военное издательство МО СССР, 1957 г.


[1] Пробел между “и” “ли” — не опечатка.

[2] Все даты до 1917 г. даны по юлианскому календарю, либо дублированы григорианским.

[3] Имеется в виду “черта оседлости”, в пределах которой евреям было разрешено оседлое проживание.

[4] Ист. 29, с. 235, 236 сообщает, что во главе организации, подготовившей убийство Александра II в 1881 г., стояли “русские евреи” Либерман, Гольденберг, Цукерман и другие.

Ист. 14: Д.Рид “Спор о Сионе”, пер. на русский, Иоганнесбург, 1986 г., с. 152 сообщает, что первоначально цареубийцей предполагалось назначить еврея, но из-за опасения вызвать тем самым последний и решительный погром («Последний и решительный бой» — слова из партийного гимна РСДРП “Интернационал”) цареубийцей был назначен русский благонамеренный идиот.

Молодецкий, совершивший неудачное покушение на графа Лорис-Меликова, государственного деятеля времен Александра II, — еврей из Минска. В 1879 г. некий Гартман пытался взорвать царский поезд близ Москвы. Убийца П.А.Столыпина — Богров, также еврей. По сообщению ист. 12 (В.Ушкуйник “Каган и его бек”, без выходных данных) в день убийства Столыпина Богров встречался с Л.Д.Троцким — террористом-массовиком № 1 XX века. Ист. 2 сообщает, что до 25 % политических заключенных в России в начале века были евреями.

[5] В общественно-философском романе “Час быка” советский ученый и писатель — редкое в нашем обществе сочетание — ввел очень емкий термин “инферно”:

«Инферно — от латинского слова “нижний, подземный” — оно означает ад. До нас дошла великолепная поэма Данте, который хотя писал всего лишь политическую сатиру, воображением создал мрачную картину многоступенчатого инферно. Он же объяснил понятную прежде лишь оккультистам страшную суть наименования “инферно”, его безвыходность. „…“ Пресловутый естественный отбор природы предстал, как самое яркое выражение инфернальности, метод добиваться улучшения вслепую, как в игре в кости, бросая кости несчетное число раз. Но за каждым броском стоят миллионы жизней, погибших в страданиях и безысходности. Жестокий отбор формировал и направлял эволюцию только в одном, главном направлении — наибольшей свободы, независимости от внешней среды. „…“ Происходило умножение незрелого, гипертрофия однообразия, как песка в пустыне, нарушение уникальности и неповторимой драгоценности несчетным повторением… Проходя триллионы превращений от безвестных морских тварей до мыслящего организма, животная жизнь миллиарды лет геологической истории находилась в инферно.

Человек, как существо мыслящее, попал в двойное инферно — для тела и для души. Ему сначала казалось, что он спасется от всех жизненных невзгод бегством в природу. Так создавались сказки о первобытном рае. «…» Инферно для души — это первобытные инстинкты, плен, в котором человек держит сам себя, думая, что сохраняет индивидуальность. «…»

Только созданием условий для перевеса не инстинктивных, а самосовершенствующихся особей могло помочь сделать великий шаг к подъему общественного сознания. «…» с развитием мощных государственных аппаратов власти и угнетения, с усилением национализма с накрепко запертыми границами, инферно стали создаваться в обществе. «…» Эрф Ром заметил тенденцию всякой несовершенной системы самоизолироваться, ограждая свою структуру от контакта с другими системами, чтобы сохранить себя. Естественно, что стремиться сохранить несовершенство могли только привилегированные классы данной системы — угнетатели. Они прежде всего создавали сегрегацию своего народа под любыми предлогами — национальными, религиозными, чтобы превратить его жизнь в замкнутый инфернальный круг, отделить от остального мира. Поэтому инфернальность была неизбежно делом их рук. Так неожиданно реализовалось наивно-религиозное учение Мани о существовании направленного зла в мире — манихейство…

Эрф Ром предупреждал человечество не допускать мирового владычества олигархии — фашизма или государственного капитализма. Тогда на нашей планетой захлопнулась бы гробовая крышка полной безысходности инфернального существования под пятой абсолютной власти, вооруженной всей мощью страшного оружия (…) и не менее убийственной науки. «…»

И ничто и никто на могло помочь, нельзя было покинуть тот замкнутый круг инфернальности, (…), в котором животное появилось на свет в слепом инстинкте размножения и сохранения вида.

А человек, с его сильными чувствами, памятью, умением понимать будущее скоро осознал, что как и все земные твари он приговорен от рождения к смерти. Вопрос лишь в сроке исполнения и том количестве страдания, которое выпадет на долю именно этого индивида. И чем выше, чище, благороднее человек, тем большая мера страдания будет ему отпущена “щедрой” природой и общественным бытием — до тех пор, пока мудрость людей, объединившихся в титанических усилиях, не оборвет игры слепых стихийных сил, продолжающейся уже миллиарды лет в гигантском инферно планеты… «…» Длительные усилия превратят безысходные круги инферно в разворачивающуюся бесконечную спираль. — И.А.Ефремов, “Час быка”, изд. 2, дополненное, с. 116 — 120, 232.

Фантастический Эрф Ром — это почти открытое указание И.А.Ефремова на известного западного социолога и психолога Эриха Фромма (1900 — 1980), труды которого при КПСС были доступны только через получение допуска к литературе “спецхранения” в библиотеках, доступ к которой ограничивался по профессиональному признаку и соображениями сохранения “девственности марксизма” в СССР. Э.Фромм занимался как психологией общества в целом, так и индивидов. После 1991 г. в России были изданы некоторые его работы, в частности: “Анатомия человеческой деструктивности”, М., 1994; “Душа человека”, М.,1992; “Адольф Гитлер, клинический случай некрофилии”, М., 1992.

“Туманность Андромеды” (1957 г.) — другой научно-фантастический роман И.А.Ефремова — вариант будущего, светлый и радостный. “Час быка” (1969 г.) — вариант будущего, о котором можно сказать «И живые позавидуют мертвым».Такие книги, как “Час быка” не пишут из графоманской страсти; это — предостережение молодежи тех лет, основным читателям фантастики. Иван Антонович умер не старым, по выходе в свет “Часа быка” официальная власть сожалела, что пролопушила и не запретила публикацию. Надо быть очень наивным, чтобы видеть в нем памфлет на эпоху “застоя”, замаскированный под памфлет против “маоизма” в Китае тех лет.

[6] Был также выдающимся инженером, чьи работы и ныне упоминаются в вузовских курсах теории автоматического управления.

[7] По контексту речь идет об “открытом море”, то есть о прямом выходе в океан.

[8] С.Ю.Витте умер в 1915 г. До самой своей смерти он работал над воспоминаниями.

[9]Виталий Коротич — в прошлом главный редактор еженедельника “Огонек”, органа ЦК КПСС. В период горбачевской перестройки под его руководством хорошо иллюстрированный “Огонек”, обращаясь к темам, волновавшим многих людей, создал лживый исторический миф о советском прошлом, в котором все, что прежде было в умолчании, было гласно заменено правдоподобной ложью. Это во многом деморализовало партию, сделало её недееспособной в критический период развития СССР и вдохновило массовку возжелавших жить в СССР как в западных ”демократиях”.

Конечно, дело было не исключительно в Коротиче: но он был одним из лидеров пустобрехов. По последним сведениям, поступавшим о нем, он перебрался в США и преподавал свою брехню в одном из их университетов. (1996 г.)

[10] Ныне покойный, но в 1970 — 80-е гг. один из наиболее известных “популяризаторов” истории России, освещавших события несколько не так, как они имели место в действительности.

[11] Полезно также изъяснить по-русски смысл грекоязычного слова “политика” и однокоренных с ним. «Поли» — много; «тикос» — интерес. Соответственно «политика» как вид деятельности в обществе людей — управление формированием их интересов и удовлетворением сложившихся интересов множества людей.

[12] К этому скорбному списку с момента написания перворукописи добавились Приднестровье, Тбилисские события, Вильнюсский телецентр, Абхазия, ГКЧП, вполне управляемое разрушение единства СССР и сопутствующие ему кровопролития в Москве, России и за её пределами.

[13] Тихая сапа — саперный термин, в наши дни исходный смысл которого забыт многими. Означал тихое рытье тоннеля под вражеское укрепление так, чтобы враг не слышал. В конце тоннеля оборудовалось взрывное устройство. Тоннель заделывался, чтобы увеличить его эффективность, после чего устройство подрывалось, приводя в изумление неожиданностью взрыва и ущербом супостата.

[14] Национальность — это принадлежность человека к существующей объективно исторически устойчивой нации.

[15] Один из основоположников современного сионизма Т.Герцль высказался об отношениях еврейства с народами так: «Евреи — уникальный народ, который не может интегрироваться с другими народами. Но они приспосабливаются к любому обществу, если в течение длительного времени пребывают в нём в безопасности.» Но Т.Герцль дал и определение нации, очень сильно отличающееся по существу от определения И.В.Сталина: «Группа людей общего исторического прошлого и общепризнанной принадлежности в настоящем, сплоченная из-за существования общего врага».

Хотя Т.Герцль употребил термин “народ”, но одновременно, признав за этим “народом” некую уникальность свойств, он тем самым вывел его из множества исторических народов: Объект, обладающий уникальным свойством, не принадлежит множеству (классу) объектов, этим свойством не обладающих. Он принадлежит иному множеству (классу) объектов, даже в том случае, если этот класс представлен исключительно им самим. Определение же “нации” Т.Герцлем дает основание подумать над тем, к категории каких общественных явлений принадлежат обладающие уникальным свойством неспособности объединиться (интегрироваться) с обществом и сплоченные в том же обществе из-за существования общего “врага”.

[16] По сообщению И.А.Ефремова в “Часе быка”.

[17] Одно из значений слова: боязнь без понятных причин чужого ; также — психическая болезнь.

[18] К.Маркс, дав афоризм: «деньги — отчужденная сущность труда и бытия» — опять всё запутал.

[19] Болезней мочеполовой системы.

[20] Или как Россия сейчас. На октябрь 1990 г. СССР имел 60 миллиардов долларов внешнего долга; на начало августа 1996 г. только Россия — огрызок СССР — имела задолженность в 130 миллиардов долларов. При этом объем инвестиций в России в производящие отрасли по сравнению с 1991 г. сократился в 4 раза, а в науку — в 5 раз.

Сокращение инвестиций в науку и производство означает, что режим вообще не имеет шансов погасить свою задолженность. Тем не менее эмиссары Международного валютного фонда регулярно посещают Москву и МВФ ссужает режим новыми кредитами. Это отношение к происходящему со стороны Запада.

Иное отношение со стороны Японии. Когда долги СССР были еще порядка 60 миллиардов долларов, её премьер-министр Накаяма на встрече лидеров “большой семерки” в Хьюстоне в августе 1990 г. по поводу такого рода “помощи” перестройке в СССР, возможности которой обсуждались на той встрече, заметил: «Давать СССР валюту — то же, что кормить сахаром диабетика.» (1996 г.)

[21] Обычно употребляют термин “транснациональная корпорация” (ТНК) следуя традициям западной социологии, в которой в большинстве случаев “нация”-“народ” тождественна “государству”, а “государство” неотличимо от региона, территории.

[22] Возражающим, что веротерпимости в России не было, ибо была черта оседлости, квоты на получение образования и прочие гонения, приведем в пересказе разговор С.Ю.Витте и Александра III.

А. III: «Скажите, правду говорят, что Вы за евреев?»

С.В.: «Ваше Величество, можете ли Вы отдать приказ, чтобы всех евреев собрать и утопить в Черном море?»

А. III: признал невозможность для себя отдать такой приказ.

С.Ю.Витте подвел итог беседе: «Тогда евреи должны быть уравнены в правах со всеми остальными подданными империи.»

Александр III не нашел, что возразить.

Рассказывают, что Иван Грозный собрал всех евреев, которые жили в Москве, принудил их к крещению и после совершения обряда без промедления утопил всех в Москве-реке.

Стало быть при Александре III веротерпимость всё же была… Но со стороны Александра III жидовосхищения не было.

[23] С.Ю.Витте сменил И.А.Вышнеградского на этом посту.

[24] “Иудейская война” — название книги Иосифа Флавия об антиримском восстании в Иудее в 65 — 70 гг. н.э. и о роли первосвященнической верхушки в управлении этой войной.

[25] Безвластный в том смысле, что утратил контроль над формированием обстоятельств, в которых жило российское многонациональное общество, и сам стал заложником обстоятельств, создаваемых вокруг него.

[26] Протокол № 7: «На каждое противодействие мы должны быть в состоянии ответить войной с соседями той стране, которая осмелится нам противодействовать, но если и соседи эти задумают стать коллективно против нас, то мы должны дать отпор всеобщей войной.» Протокол № 7 завершается словами: «… чтобы резюмировать нашу систему обуздания гоевских (т.е. не-еврейских: — наша вставка) правительств в Европе, мы одному из них покажем свою силу покушениями, т.е. террором, а всем, если допустим их восстание против нас, мы ответим американскими или китайскими, или японскими пушками.»

[27] Река Амур и Транссибирская магистраль — не инфраструктура, а предпосылки к её созданию, не реализованные и за прошедшие сто лет. После распада СССР тяжелые авианосные крейсера “Киев” и “Минск” были проданы на слом в возрасте менее 20 лет (срок службы американских авианосцев 40 — 50 лет) в том числе и потому, что во Владивостоке их невозможно отремонтировать, а до построившей их Украины им было своим ходом не дойти. Хотя их вообще не следовало строить, но невозможность ремонта на театре базирования, не оправдывает происшедшего.

[28] Будучи еще наследником престола, Николай совершил кругосветное путешествие на одном из крейсеров русского флота, в ходе которого посетил и Японию. Там один некий Сандзо Цуда, из самураев, напал на Николая и нанес ему сабельный удар по черепу. Почему это произошло, дело темное. Среди версий разные: то ли самурай был психически не уравновешенным человеком; то ли Николай развязно и неучтиво вел себя при посещении одного из японских мест поклонения, что было рассмотрено этим самураем как оскорбление японских национальных святынь, которое можно смыть только кровью оскорбившего, даже если оскорбление нанес наследник русского престола. Николай оправился от ранения, но впоследствии страдал головными болями и по некоторым публикациям в костях его черепа начался процесс образования нароста, который давил на головной мозг.

[29] При Александре III многое в кадровой политике было иначе. В частности, С.Ю.Витте сообщает о начале своей карьеры следующее. Он, вопреки приличиям традиционной российской показухи, чтобы не произошло катастрофы, на участке дороги, находившемся в его ведении, своею волей ограничил скорость царского поезда, составленного из более тяжелых вагонов, чем обычные для того времени вагоны. Когда свистке сановники выразили ему неудовольствие, то он весьма прямолинейно и жестко объяснил министру путей сообщения в присутствии Александра III, как может произойти катастрофа и что они пусть делают как хотят, но он не намерен ломать царю голову. После реально совершившейся катастрофы в Борках официальное расследование выявило те технические причины катастрофы, о которых С.Ю.Витте предупредил свиту и царя заранее.

После этого случая С.Ю.Витте попал в “номенклатуру” государя императора, поскольку Александр III, был весьма далек от свойственной многим монархам мысли, что «государство — это он» исключительно. Вступив на престол и зная, что его не готовили с детства к этой должности, он очень серьезно подходил к проблеме человеческого общения при исполнении должностных обязанностей и подбору кадров по их нравственным (морально-этическим) и профессиональным качествам, на которые могло бы опираться государственно выраженное самодержавие народа. Александр III мотивировал свое назначение на должность директора департамента железных дорог в министерстве финансов словами: «Это тот Витте, который такой резкий, когда я ехал по Юго-Западным дорогам, то он в моем присутствии сказал очень большую в отношении меня дерзость, а именно, что не хочет слушать министра путей сообщения, так как не желает ломать мне голову. Я сделал вид, — продолжил император, — как будто бы этой фразы, в высшей степени дерзкой, не заметил. Но так как Витте оказался прав, то я имею на него большие виды.» — С.Ю.Витте приводит цитату из письма министра финансов И.А.Вышнеградского с приглашением его на должность (ист. 3, т. 1, с. 207, 208). Так формировалась “номенклатура” при Александре III.

[30] Итоги боя при Чемульпо в разных источниках выглядят по-разному. Англичане в своей военно-морской литературе утверждают, что “Варяг” не добился ни одного попадания. По источникам советского периода, в ходе боя совместным огнем “Варяга” и канонерской лодки “Кореец” был потоплен японский миноносец, после боя от полученных повреждений затонул еще один; был тяжело поврежден и вышел из боя почти до его прекращения броненосный крейсер “Асама” (выгорела кормовая башня главного калибра и погиб командир корабля), а также были повреждены бронепалубные крейсера “Токачихо” и “Чиода”. Согласно сведениям Н.В.Руднева (“Командир легендарного крейсера”, Тула, 1960, с. 150) в бухте А-Сан после боя японцы похоронили тридцать убитых, а названные корабли ушли в Сасебо на продолжительный ремонт, имея на борту большое количество раненых. Н.В.Руднев сообщает, что “Токачихо” по дороге затонул (хотя в других источниках он не упоминается в числе погибших). На нем было около двухсот раненых в источниках советского периода приводятся без ссылок на официальные документы. Японские официальные данные по этому вопросу найти не удалось. Тем не менее, по завершении войны и восстановлении дипломатических отношений, военно-морским атташе Японии В.Ф.Рудневу были переданы его личные вещи поднятые вместе с “Варягом” и японский боевой орден «Восходящего солнца» 2-й степени, которым его наградил японский император в знак глубокого уважения мужества и героизма, проявленных русскими моряками в этом бою, но этого ордена В.Ф.Руднев никогда не носил.

Вручение ордена было произведено сотрудниками посольства Японии, а не через Министерство иностранных дел России, как это было принято, поскольку Министерство не ответило на официальный запрос Японии по этому поводу, скорее всего по причине того, что после В.Ф.Руднев был в опале за свою нелояльность царизму в революцию 1905 — 1907 гг.

[31] Речь идет о наместнике царя в Порт-Артуре адмирале Е.Алексееве, хотя всё оказалось впоследствии справедливым и по отношению к двум последним главкомам ВМФ СССР С.Г.Горшкову и В.Н.Чернавину.

[32] Держал свой флаг на облегченном броненосце-крейсере “Ослябя”. Факт смерти Фелькерзама был скрыт от эскадры, а адмиральский флаг не был спущен. С начала боя японцы сосредоточили огонь на флагманских кораблях. В результате “Ослябя” погиб в самом начале боя, по причине того, что взрывом фугасного снаряда была вырвана с места установленная на соплях броневая плита в главном броневом поясе на ватерлинии, а другой 305 мм снаряд, попав в оголенное выпавшей плитой место, сделал пробоину площадью в несколько квадратных метров, приведшую к опрокидыванию корабля в течение нескольких минут и гибели большей части его экипажа.

[33] Подробно это было исследовано в ходе революции 1905 — 07 гг. Броненосец “Слава”, однотипный с четырьмя участвовавшими в Цусиме, три из которых погибли, а один сдался в плен в небоеспособном состоянии. “Славу” не успели достроить к моменту ухода эскадры на погибель, и броненосец был привлечен к подавлению восстания в крепости Свеаборг, но его боекомплект был из цусимской партии: после подавления восстания почти все выпущенные “Славой” снаряды были обнаружены там, где они упали, только у некоторых было вышиблено дно (применялся донный взрыватель).

[34] А после замены в Порт-Артуре головных подшипников шатунов главных машин, как сообщает Р.М.Мельников в книге “Крейсер «Варяг»” (Ленинград, “Судостроение”, 1975 г., с. 167), с декабря 1903 г. скорость крейсера была ограничена 14 узлами во избежание перегрева и разрушения подшипников в главных машинах.

[35] “Рюрик”, превосходивший “Варяга” по броневой защите, затонул после пяти часов боя, хотя в основном утратил боеспособность в течение первых двух часов. В случае же “Варяга”, не имевшего броневого пояса по ватерлинии, дело было бы еще хуже: в день боя в Чемульпо было 13 градусов мороза, температура забортной воды была около 0С — более 20 минут не поплаваешь. Как уже сообщалось, после 45 минут боя “Варяг” лишился из-за осколочных повреждений 75 % своей артиллерии. Кроме того: он имел подводную пробоину и не справлялся с откачкой воды и выравниванием крена; вышло из строя несколько котлов и машинам не хватало пара, чтобы развивать “полный” ход и без того почти на десять узлов меньший, чем по проекту; вышел из строя рулевой привод, по какой причине руль перекладывался вручную по командам голосом по переговорным трубам (даже не по телефону), которые были плохо слышны из-за грохота боя и удаленности румпельного (рулевого) отделения от боевой рубки (примерно 100 м).

[36] Этот эпизод также есть с чем сравнить. В ходе русско-турецкой войны 1828 г. один русский фрегат сдался без боя туркам. По завершении войны и возвращения из плена все офицеры были разжалованы в нижние чины без выслуги лет. А бывшему командиру сверх того особым повелением Николая I было запрещено жениться, чтобы не было у офицера-труса потомков — продолжателей семейной традиции.

[37] Но скорее не уши, а нечто обрезанное и характерное в Европе и Америке только для определенной категории их населения.

[38] “Морской сборник”, № 7, 1988 г., с. 88.

[39] Япония тем временем, пользуясь отсутствием на Дальнем Востоке русского флота, уже начала оккупацию Сахалина.

[40] Русские финансы, , были в порядке и во время русско-японской войны: по установленному курсу, чему до сих пор умиляются многие “патриоты”-монархисты, а денежное обращение обеспечивало потребности и режима и революционеров. Финансово-экономический кризис разразился в России после войны, а не в её ходе, о чем “патриоты”-монархисты забывают, относя его к последствиям революции, но не войны, вызвашей революцию.

[41] Русско-японская война изобиловала примерами такого невезения. То Куропаткин дал приказ отступать на два часа раньше, чем это намеревался сделать командующий японской Квантунской армии.

То, когда на сигнальных фалах японского флагманского броненосца “Миказа” уже набран, но еще не поднят сигнал о выходе из боя, открывавший русской эскадре путь из осажденного и простреливаемого Порт-Артура во Владивосток, японский снаряд попадает в боевую рубку русского флагманского броненосца “Цесаревич” и убивает в ней всех. Флагманский броненосец, будучи во главе колонны, катится в сторону, остальные корабли идут за ним, полагая, что адмирал выполняет какой-то замысловатый маневр. Потом, по мере того, как становится очевидным, что флагманский корабль неуправляем, строй русской эскадры рассыпается. Но поскольку заблаговременно не решено, к кому переходит командование, восстановить управление эскадрой некому. Японцы, увидев это, не прекращают бой, как намеревались, а наседают: в результате стадо русских кораблей рассеяно: частично загнано назад в Порт-Артур, частично разбрелось в одиночку по нейтральным портам, вместо того, чтобы придти во Владивосток, как то было предусмотрено планом прорыва.

Так и Цусимского разгрома могло вообще не состояться. Русская эскадра, выйдя из последнего промежуточного пункта (Камранг во Вьетнаме) длительное время стояла без хода в открытом море вне видимости берегов и судоходных путей, так что о её местопребывании было никому неизвестно. Японцы её заждались на подходах к Цусимскому проливу, нервничали и Того уже подумывал начать операцию по её перехвату на путях во Владивосток из Тихого океана, полагая, что русские пошли не Цусимским проливом, а вокруг Японии. Но в это время один из японских крейсеров-разведчиков заметил ходовые огни неизвестного парохода. Приблизившись к нему он обнаружил всю русскую эскадру, которая шла без огней, а зажженные ходовые огни, видные ночью в ясную погоду за десятки километров, несло госпитальное судно, шедшее в составе колонны эскадры. Если бы госпитальное судно шло без огней, как и все прочие, или задержись эскадра в море еще на несколько часов, то японцы занялись бы перехватом своих опасений в проливах, ведущих в Тихий океан, а эскадра бы прошла тем временем во Владивосток Цусимским проливом без единого выстрела, что кардинально изменило бы обстановку на театре военных действий.

Но день Цусимского разгрома (14/27 мая 1905 г. первый из двух дней сражения) совпал с днем годовщины «коронации его императорского величества» (14/27 мая 1896 г.) и командующий эскадрой, З.П.Рожественский, по видимому хотел верноподданно преподнести к царскому днию в подарок , чем и было вызвано непонятное японцам и заставившее их понервничать опоздание с подходом к Цусиме русских кораблей на несколько суток.

К статистике военного невезения относится и гибель двух выдающихся военачальников: генерала Кондратенко в ходе сухопутной обороны Порт-Артура и адмирала Макарова вместе с подорвавшимся на минах броненосцем “Петропавловск”.

[42] Родился в 1878 г. в купеческой семье, окончил Петербургский технологический институт, работал на Путиловском заводе, активный работник партии эсеров.

[43] Организатором убийства был уже упоминавшийся П.М. Рутенберг.

[44] “Новое время” — одна из газет Российской империи; «московское восстание» — вооруженное восстание в Москве в начале декабря 1905 г. Подавлено военной силой при участии лейб-гвардии Семеновского полка к 18 декабря 1905 г. В советское время более известное под именем Красной Пресни.

[45] Это далее в тексте поясняется подробно. Речь идет о том, что сотрудник может устать от двойственности своей жизни. Этот момент необходимо заметить и отпустить его. При этом на охранном отделении лежит обязанность помочь бывшему своему сотруднику (“сексоту” в терминах “интеллигенции”) устроить свою мирную жизнь: “Помните, что, перестав работать в революционной среде, сделавшись мирным членом общества, он будет полезен и дальше для государства, хотя и не сотрудником; будет полезен в новом положении. Вы лишаетесь сотрудника, но вы приобретаете в обществе друга для правительства, полезного человека для государства.”

[46] К тому времени С.В.Зубатов был уволен со службы и сослан: за свою “революционность”.

[47] Градоначальник Петербурга до событий 9 января.

[48] Нетрудно видеть, что пять лет так называемых “демократических” реформ привели к тому, что требования 1905 г. стали актуальны и в 1996 г.: снова необходимо бороться за 8-часовой рабочий день, который доставляет заработок, на который можно жить; снова необходимо бороться за гарантированный минимум выплачиваемой зарплаты; снова необходимо бороться за бесплатное здравоохранение и т.п., что было обеспечено в результате установления Советской власти и реально было доступно подавляющему большинству до начала реформ (1996 г.).

[49] Министр внутренних дел до событий 9 января.

[50] Это — единственное действие власти, направленное к тому, чтобы избежать кровавого столкновения 9 января, о котором сообщают доступные источники.

[51] Ист. 11, изд. 3, с. 18 приводит выдержку из допроса Белецкого Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства по расследованию деятельности высших сановников царского режима., Белецкий начав службу в Охранном отделении, два года перед началом войны был директором департамента полиции, а во время войны некоторое время был товарищем министра внутренних дел (примерно первый заместитель по современной номенклатуре должностей).

Белецкий показал следующее об интересе департамента полиции к масонству: «… был специальный офицер (…) В материалах… мне пришлось натолкнуться на схему одной из масонских организаций, ни кем не подписанную, без препроводительной бумаги; из этой схемы ясно можно было понять, будто бы сдвиг всего настроения в пользу общественности при председателе совета министров Витте, был обязан тому, что Витте являлся председателем одной из лож, заседавших в Петрограде. Там же со ссылкой на слухи, циркулировавшие среди чиновников департамента полиции, и В.К.Курлова (директор департамента полиции с 1907 по 1911 г.) сообщается, что и П.А.Столыпин участвовал в одной из масонских организаций, и что В.К.Курлов не успел доложить материалы по масонству царю (он был снят с должности после убийства П.А.Столыпина сотрудником охранки М.Богровым).

Материалы Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства были изданы в семи томах в 1924 — 27 гг. в Ленинграде. Они содержат довольно много интересного, что чиновники поведали следствию о по недомыслию, и . Последнее обстоятельство объясняет, почему в наши дни не публикуются ни материалы “дела врачей”, ни “дела Берии”, выпустившего врачей, ни материалы следствий о делах застоя, ГКЧП, октябрьских событий 1993 г. в Москве.

[52] В отличие от войск, введенных в столицу СССР в дни ГКЧП в августе 1991 г.

[53] Спиридович пишет об этом: «Градоначальник Фулон доказывал невозможность допустить рабочих до Зимнего дворца, причем наполнил ходынскую катастрофу. (…) Было решено, наконец, рабочих ко дворцу не пускать, при неповиновении действовать оружием» — ист. 97, с. 174.

[54] Более полный текст, по ист. 97, с. 177: «Знаю, что нелегка жизнь рабочих, многое надо улучшить и упорядочить, но имейте терпение. Вы сами по совести понимаете, что следует быть справедливым и к вашим хозяевам и считаться с условиями нашей промышленности. Но мятежною толпою заявлять мне о своих нуждах преступно… Я верю в честные чувства рабочих людей и в непоколебимую преданность их мне и потому прощаю им вину их.» То есть речь в духе Зубатовских устремлений, но Зубатов, обретший некоторый авторитет и уважение в рабочей среде, уже уволен и сослан; осуществлять политику в соответствии со сказанным Николаем II — некому…

[55] Должность в подписи на царском указе в фильме “Иван Васильевич меняет профессию”.

[56] Начальник Одесского охранного отделения.

[57] Шаевич Г.И. — доктор философии Берлинского университета, “сподвижник” Зубатова по организации Еврейской независимой рабочей партии, как альтернативы бунду.

[58] Зубатов из вольнонаемных чиновников.

[59] Брешко-Брешковскую — одного из лидеров эсеров: наше пояснение по контексту.

[60] Роже Гароди также отметил особую революционность евреев: «Поворот (по контексту ист. 10 имеется ввиду усилившийся въезд евреев в Палестину) произошел где-то около 1905 г., когда из России после поражения революции 1905 г. прибыла новая волна иммигрантов. Вместо того, чтобы продолжать борьбу на месте вместе с другими русскими революционерами, дезертиры побежденной революции импортировали в Палестину странный “сионистский социализм”. Они стали создавать в Палестине ремесленные и сельскохозяйственные кооперативы. Результат: если в 1905 г. евреи владели в Палестине 2,5 % земли, то в 1982 г. — 93 % земли принадлежало евреям.»

[61] Некоторые намеки на существо этих отношений видны в наследии А.С.Пушкина и в более чем столетней истории цензорски-редакторских “улучшений” его произведений. Так в плане 3-ей статьи об “Истории русского народа” Полевого А.С.Пушкин пишет: «История древняя есть история Египта, Персии, Греции, Рима, — история новейшая есть история христианства. Горе стране, оказавшейся вне его!» — так в дореволюционных изданиях. В довоенных советских изданиях, даже якобы “полных” академических, эту статью вообще не помещали. В после военных она появилась в сокращенном виде с многочисленными дописываниями, искажающими взгляды Пушкина.

Академик Д.С.Лихачев, вспоминая об ужасе, который испытали филологи и литературоведы в период борьбы с космополитизмом, рассказывал, как в антипатриотизме был обвинен профессор ЛГУ Борис Викторович Томашевский. Из Москвы вмешались и спокойная жизнь “патриота-филолога” возобновилась. Поэтому его “патриотизм” мы можем лицезреть в академическом издании сочинений А.С.Пушкина под его редакцией, вышедшем во второй половине 1950-х гг. Последняя фраза в цитированном фрагменте статьи изменена: «Горе стране, находящейся вне европейской системы.»

Спрашивается, что дореволюционные издатели делали Пушкина умнее и прозорливее, чем он реально был, а Б.В.Томашевский восстановил истину? или вся академическая наука от Цявловского до Б.В.Томашевского и Д.С.Лихачева, занятая переизданием произведений А.С.Пушкина, пытается скрыть нечто, на что указал А.С.Пушкин и за что поплатился жизнью?

Здесь приведен только один пример. Но множественный сопоставительный анализ рукописей, текстов дореволюционных и советских изданий показывает, что после 1917 г. творчество А.С.Пушкина подверглось жесточайшей цензуре и извращению, и все причастные к переиздательской деятельности, включая и Д.С.Лихачева, не могут этого не знать. Складывается впечатление, что в отличие от многих узников Соловков, Д.С.Лихачев не сидел в этом , а прошел в нём спецподготовку к последующей антикультурной, антипатриотической деятельности.

[62] Эта группа в составе рабочего класса была довольно многочисленной даже в годы НЭПа, и её упоминает В.И.Ленин в работах уже советского периода истории России.

[63] В мотивации поведения настоящим и ближайшим будущем статистически ярко выражено проявляется особенность женского типа психики. Мотивация поведения мужчин настоящим и ближайшим будущим не так ярко выражена как у женщин: среди мужчин больше, чем среди женщин, доля “ретроградов”, желающих сегодня жить нормами позапрошлого; и также больше, чем среди женщин, доля устремленных в отдаленное будущее, чье поведение в настоящем ориентировано подчас на весьма отдаленную перспективу вопреки сиюминутным представлениям о целесообразности, господствующим в обществе.

Непреклонная ориентация поведения на хронологически удаленные в будущее цели — выражение . Среди мужчин он встречается статистически чаще, чем среди женщин, хотя встречаются и женщины, которым свойственен этот тип психики. Но на весь мировой фольклор, наверное, единственный пример женщины, обладавшей ярким лидерствующим типом психики, — Шахразада, которая, будучи приговоренной к смерти по истечении первой брачной ночи, тысячу и одну ночь воспитывала сладострастного сиюминутно ориентированного деспота Шахриара, рассказывая ему сказки до тех пор, пока тот не поумнел.

Здесь и далее под объективно лидерствующим типом психики понимается не способность навязать окружающим свою волю и предписать стиль поведения, — это деспотизм, который может исходить как из сиюминутности, так и из дальновидности, а также и из времен каменного века; так же понимается и не первенство человека над другими людьми по каким-то показателям, признанным обществом в качестве рекордных достижений. Под объективно лидерствующим типом психики понимается ориентация своего поведения на объективно возможное удаленное будущее вне зависимости от того, последуют ли этой линии поведения окружающие или отвергнут её, останутся ли они безучастными зрителями или окажут ей противодействие, пытаясь её пресечь либо искоренить.

Объективно лидерствующий тип психики может восприниматься окружающими как деспотизм. Примером тому отношение к И.В.Сталину, обладавшему объективно лидерствующим типом психики, которого многие считают одним из величайших деспотов в истории. Но близорукий деспотизм под лозунгом “Будет по-моему, а не по-вашему!” всегда останется деспотизмом, а объективно лидерствующий тип психики всегда останется объективно лидерствующим типом психики, как бы его не воспринимали те, кому свойственен иной тип психики.

В отношениях мужчин и женщин в жизни статистически преобладающий женский деспотизм, исходящий из сиюминутности, способен сдержать мужскую дальновидность, не способную к осуществлению лидерствующей миссии, что приводит подчас к тяжелым последствиям. В основе этого статистически часто лежит то, что в поведении такого мужчины проявляется его зависимость от женщины, обусловленная половыми инстинктами.

В художественных образах это неоспоримо и ярко показано в фильме “Белое солнце пустыни”: гибель Верещагина обусловлена во многом и тем, что он с оглядкой на жену и “павлинов” отказывает товарищу Сухову в помощи. В этот критический момент, когда он пытается освободиться из под гнета её каблука, “любящая” жена виснет у него на шее и на руках, а он не способен своевременно освободиться от её психологического деспотичного гнета и действовать дальновидно-целесообразно по своему пониманию обстоятельств. При всей привлекательности Верещагина и многих его достоинствах, ему лучше было бы продолжать прятаться за бабью юбку, чем суетливо из-под неё вылезать, когда он узнал, что Петьку, к которому он отнесся по-отцовски, убил Абдула. О такой возможности следовало думать раньше вместо того, чтобы петь спьяну под гитару “Ваше благородие, госпожа удача…”. Верещагин пал жертвой своей же концептуальной неопределенности поведения, навязанной ему отношениями с женщиной, живущей сиюминутностью без оглядки на прошлое и без видения перспектив будущего: не помогать — нет помогу. С другой стороны деспотичная жена, пытавшаяся настоять на своем, осталась бездетной вдовой на пороге старости лет также вследствие своего сиюминутно ориентированного деспотизма.

Если же «За Державу обидно», то должно строить в себе объективно лидерствующий тип психики, а не суетиться под порывами сиюминутно меняющихся обстоятельств и не быть рабом телесериалов.

Насколько дееспособным оказался бы легендарный товарищ Сухов, сопровождай его в походе «любезная Катерина Матвевна», это — также большая проблема известного фильма.

Варианты разные: если Катерина Матвевна — дубликат сиюминутно деспотичной супруги Верещагина, а товарищу Сухову свойственен объективно лидерствующий тип психики, то Катерина Матвевна — первый кандидат в покойники[63]. Если же при сиюминутном деспотизме Катерины Матвевны Сухову не свойственен объективно лидерствующий тип психики и он дубликат Верещагина, действующего с оглядкой на супругу, то возможно, что сценарий такого варианта фильма просто не сложился бы. Если Катерина Матвевна способна к осмысленной поддержке деятельности объективно лидерствующего мужа, то, находясь под дальновидным присмотром Катерины Матвевны за обоими, недовоспитанный Петька, не ко времени и не по обстоятельствам возжелавший Гюльчатай и потому погибший, возможно остался бы жив, как осталась бы жива и Гюльчатай.

Полезно отметить, что и у Абдулы проблемы в деятельности, каковой бы она ни была, возникли из-за гарема, а не сопутствующих ему в жизни любящих его и любимых им жен, не порабощенных его деспотизмом. Абдула — экземпляр сиюминутно деспотичного мужчины — во многом психологический дубликат супруги Верещагина, но мужского пола.

Такого рода особенности статистически преобладающего среди женщин типа психики подчиненности поведения сиюминутности была известна давно и нашла выражение в пословицах: “У бабы волос долог, да ум короток”; “Девичья память”; и в подытоживающем обобщении “Женщина живет чувствами, переживаниями” — то есть тем, что в каждый момент времени воздействует на её чувства. Поскольку такого рода пословицы-сетования фиксируют негативные явления, то особенности мужского авторитарного типа психики, замкнутого во вчерашнем дне, нашли выражение в пословице “Мужик задним умом крепок”, прямо указующей на случаи, когда попытка действовать в настоящем на основе прошлого опыта .

[64] Кроме И.В.Сталина, указавшего на метрологическую несостоятельность политэкономии марксизма в “Экономических проблемах социализма в СССР” в 1952 г. И.В.Сталин рекомендовал убрать из политэкономии социализма объективно неизмеримые в хозяйственной практике категории: “необходимое рабочее время”, “прибавочное рабочее время”, “необходимый продукт”, “прибавочный продукт”, что имеет следствием устранение “прибавочной стоимости” и вместе с нею всей политэкономии марксизма.

[65] Натиск на самодержавие народов России начался даже не при Александре II, от момента убийства которого мы начали повествование, а гораздо ранее воцарения династии Романовых…

[66] Так Путилов, владелец многих предприятий тяжелой промышленности России, организатор и управитель производства, уже находясь в эмиграции после гражданской войны сетовал на то, что А.Ф.Керенский объявил Л.Г.Корнилова изменником, вместо того, чтобы поддержать его “мятеж” и раздавить большевиков в Петрограде военной силой, что позволило бы сохранить государственную власть в руках крупной многонациональной буржуазии империи. Путилов, даже когда всё свершилось, так и не понял, что на А.Ф.Керенского была возложена задача не допустить сохранения в России государственной власти многонационального капитала империи. Тем более в текущем потоке извне видимых событий мало кто из лидеров российского капитала видел их подоплеку и подводные течения глобальной большой политики.

[67] Третьей мировой, если счет мировых войн нынешней глобальной цивилизации начинать от наполеоновских войн Ротшильдов, завершившихся вступлением в Париж русской армии в 1814 г.

Вторая мировая война получила название Крымской, хотя военные действия разной интенсивности и продолжительности имели место и на Балтике, и на Камчатке, и в Белом море, в действительности охватывая весь мир. На Камчатке англо-французская эскадра не смогла высадить десант в Петропавловске и подавить сопротивление всего одного старого русского фрегата “Аврора”, который сами же англичане презрительно называли «wrong ship» — корабль-ошибка еще в те времена, когда он только-только был построен и приходил с визитом в Портсмут. В Белом море, английский флот, явно не обладая большим стратегическим умом, вступил в артиллерийский бой с Соловецким монастырем, естественно монастырь потопить не удалось. Боевые действия велись и на Балтике, где впервые в мире против англичан были применены минные заграждения, что отбило у них охоту вести активные операции по прорыву в Петербург.

В отличие от наполеоновских войн, Россия воевала в этой войне одна против коалиции, и не смотря на глобальный масштаб военных операций война в целом получила название одного из фронтов: Крымская, какое наименование очень хорошо скрывает всю её подоплеку.

Это примерно то же самое, что вторую мировую войну ХХ века назвать по имени одного из её сражений: например “Эль-Аламейнская война”, по имени места, где капитулировала группировка Роммеля в Африке; или “война за освобождение Освенцима”. Но инерция общественного сознания пока не позволила сделать историкам такую подмену, хотя среди политиков найдется много желающих представить события именно таким образом; причем второй вариант — всеобщей войны за освобождение Освенцима — им предпочтительнее.

[68] В другом варианте “галстук” — разрезание тканей под подбородком между правой и левой нижними челюстями и вытаскивание языка через образовавшийся разрез, после чего язык пришпиливался к телу штыком.

[69] Е.Е.Алферьев в кн. “Император Николай II как человек сильной воли” (ист. 94), с. 52 сообщает, что за весь 1906 г. в ходе революционных действий было убито 768 и ранено 820 представителей аппарата государственной власти России. За время действия военно-полевых судов по их приговорам было казнено 683 человека, задержанных преимущественно на месте преступления мародерски-террористического характера.

Конечно при подавлении революции были и внесудебные репрессии: действия гвардейского Семеновского полка по подавлению вооруженного восстания в Москве в декабре 1905 г.; усмирение отрядом Меллер-Закомельского Транссибирской магистрали, которая к началу 1906 г. на всем протяжении бастовала и была забита эшелонами с вышедшими из повиновения войсками, а стачечные комитеты были преобразованы в местные центры революционной власти. Меллер-Закомельский с отрядом в 200 человек выехал на усмирение из Москвы в ночь на новый 1906 г. На двух станциях по его приказу были расстреляны стачечные комитеты; из его поезда на полном ходу были выброшены два обнаруженных в нём революционных агитатора; на одной из станций забаррикадировавшиеся в станционных постройках революционеры оказали вооруженное сопротивление, но оно было подавлено огнем на уничтожение. О своих действиях Меллер-Закомельский сообщал по телеграфу вдоль всей Транссибирской магистрали. В итоге к 20 января 1906 г. весь Транссибирский путь стал подконтролен правительству.

[70] Учебники по истории КПСС, претендуя на научность, как-то забывают приводить хронологию Дум, а именно: I Дума с 27 апреля 1906 г. по 9 июля 1906 г. — была распущена, превысив отведенные ей полномочия. II Дума существовала с 20 февраля 1907 г. 1 июня того же года премьер-министр П.А.Столыпин обвинил её депутатов социал-демократов в том, что депутатская неприкосновенность используется ими для прикрытия деятельности по организации военного заговора и предъявил тому доказательства. 3 июня II Дума была распущена, а некоторые её депутаты были арестованы по обвинению, высказанному П.А.Столыпиным за 2 дня до того. II Дума действовала с 1 ноября 1907 г. по 8 июля 1912 г. IV Дума просуществовала с декабря 1912 г. до февральской революции 1917 г., во многом подготовленной её деятелями.

[71] Екатерина II в ответ на политику Великобритании, пытавшейся отрицать свободу мореплавания, объявила . Согласно ему, в случае возникновения с британской стороны каких-либо претензий к русским военным кораблям и торговым судам вне пределов территориальных вод Великобритании и её колоний, т.е. в открытом море, русские обязаны были открывать огонь на поражение. При Павле I, при Николае I Великобритания и Россия воевали, были на грани войны при Александре II, и в состоянии молчаливой конфронтации при Александре III. Сухопутная экспансия Франции привела её к военным столкновениям с Россией при Екатерине II, при Александре I, при Николае I.

С Пруссией разногласия бывали, но после времен Елизаветы Петровны, воевавшей с Фридрихом II, войн не было, а хозяйственные системы России и Германии, во многом дополняя одна другую, способствовали ускоренному развитию каждой из стран, по сравнению с вариантом их экономического изоляционизма.

[72] Приведенные медицинские цитаты взяты из очерка Георгия Ермолаевича Рейна, почетного лейб-хирурга, академика, с 1908 по 1915 г. бывшего председателем Медицинского совета Министерства внутренних дел, в 1916 г. главноуправляющего Государственным здравоохранением. Свой очерк он завершил словами: «Столыпину приписывают многократно повторенное им утверждение: “Только война может погубить Россию.” Если согласиться с этим, то убийство Столыпина имело не только всероссийское, но и мировое значение.»

— Это мнение думающего современника событий. Соответственно реальным историческим фактам первую мировую войну ХХ века начал сионизм убийством П.А.Столыпина, хотя и прикрывался при этом идеями демократизации жизни в России…

Сионистскую сущность террористического акта М.Богрова, только прикрывавшегося идеями демократизации, можно понять и из его беседы в день казни 11 сентября с раввином Алешковским, опубликованной в “Новом времени” 13 сентября 1911 г. «В день казни Богров, беседуя в Косом капонире с раввином Алешковским, сказал: — Передайте евреям, что я не желал причинить им зла, наоборот, я боролся за благо и счастье еврейского народа.

На упреки Алешковского, что Богров своим преступлением мог вызвать еврейский погром, осужденный резко ответил:

— Великий народ не должен как раб пресмыкаться перед угнетателями его.

Полагают, что перед казнью Богров хотел продолжить беседу с раввином и что-то передать через него еврейству.»

[73] Богров на следствии показал следующее: «Покушение на жизнь Столыпина произведено мною потому, что я считаю его главным виновником наступившей в России реакции, т.е. от установившегося в 1905 году порядка: роспуск Государственной Думы, изменение избирательного закона, притеснение печати, инородцев, игнорирование мнений Государственной Думы и вообще целый ряд мер, подрывающих интересы народа. (…) Я не признаю себя виновным в том, что состоял участником преступного сообщества, именующего себя группой анархистов…, но признаю себя виновным в том, что, задумав заранее лишить жизни председателя Совета министров Столыпина, произвел в него 1 сентября сего года 2 выстрела из револьвера Браунинга и причинил ему опасные для жизни поранения, каковое преступление, однако, совершено мною без предварительного уговора с другими лицами и не в качестве участника какой-либо революционной организации.»

Из этого можно понять, что он самочинный террорист-одиночка. Но не всему сказанному на следствии можно верить; а кроме того есть множество методов программирования психики, большинство которых вовсе не изобретение экстрасенсов современности, а уходящий в древность атрибут культуры человечества. Если следователи этого не знали, то они и видели террориста-одиночку, а не запрограммированного биоробота-убийцу. В цитированном сборнике “Убийство Столыпина” приводятся свидетельства разных людей, встречавшихся с Богровым: идею убийства П.А.Стлыпина он, вынашивал с 1907 г., не скрывал её в определенных кругах, и потому не мог остаться незамеченным заинтересованными лицами, ибо как писал В.И.Ленин, хотя и по другому поводу, но правильно по существу: «узок круг революционеров, страшно далеки они от народа».

[74] В частности, на Черном море по условиям мирного Парижского договора, завершившего крымскую войну, у России не было вообще никаких военно-морских сил. Хотя к 1877 г. Россия в одностороннем порядке отказалась от условий Парижского договора, но еще не успела восстановить на Черном море ни судостроительной базы, ни тем более построить новые корабли.

[75] Карикатурное название Австро-Венгрии тех лет.

[76] В то время А.П.Извольский, после этих событий назначенный послом России в Париже.

[77] Вряд ли на голову.

[78] Здесь и далее дробные даты: “по юлианскому”/ “по григорианскому” календарям.

[79] Канцлер Германии.

[80] Те согласились с этим захватом, поскольку хотя он и подрывал принципы международного права тех лет, но не ущемлял непосредственно их интересы, и даже способствовал устранению влияния России из Средиземноморья, к чему те стремились не меньше, чем Австро-Венгрия и Германия.

[81] Сначала война Болгарии, Сербии, Греции, Черногории против Турции, после которой Турция уступила почти все свои европейские владения коалиции. Потом война пронемецкой династии Болгарии против Греции, Сербии и Черногории, к которым присоединились Румыния и Турция, завершившаяся поражением Болгарии и передачей ею части территорий Румынии, Греции, Сербии.

[82] По существу С.Д.Сазонов этим абзацем расписался в неуправляемости России со стороны царской бюрократии. Поскольку общество всегда некоторым образом управляется, то каждый несогласный с излагаемой концепцией должен себе ответить на вопрос: Кто управлял Россией, и в каких целях?

[83] Германией была получена у Турции концессия на строительство “Багдадской железной дороги” из Европы через Турцию в Ирак (тогда в составе Турции, как и иракская провинция Кувейт: разделение Ирак — Кувейт произошло в 1920 г. при распаде Турецкой империи). По своей сути этот проект аналогичен концессии на строительство железной дороги через Иран в направлении Персидского залива, полученной Россией при Александре III, о чем речь шла ранее. Это германский вариант развития сухопутной экспансии.

[84] Большая Советская Энциклопедия, изд. 3, т. 18 сообщает: «Никола I Петрович Негош (7.10.1841, Негуши, — 1.3.1921, Ница) „…“ В янв. 1916, после поражения войск Черногории, бежал во Францию. В последниегоды жизни выступал против объединения Черногории с Сербией. Автор ряда литературных произведений (стихи, пьесы).»

Прекрасная иллюстрация к народной мудрости: Не хвались на рать идучи…

[85] Более подробно об эгрегорах см. “К Богодержавию…”. Вопросы психологии, связанные с ролью женского начала в жизни обоеполого толпо-“элитарного” общества, рассмотрены в нашей работе “От матриархата к человечности…”.

[86] Террорист — МАРИОНЕТКА — Гаврила Принцип, совершивший убийство, послужившее детонатором первой мировой войны ХХ века, унесшей несколько десятков миллионов жизней, в Сербии наших дней почитается как национальный герой, а место с которого он стрелял превращено в памятник. Если ЗОМБИ — национальный герой, то говорить о здравомыслии нации не приходится.

Как и в те годы, выражая отсутствие добронравия и здравомыслия, сербская “элита” наших дней мечтает, чтобы вся мощь России была на посылках у её эгоизма. Тогда такого рода сербский “элитарный” национал-экстремизм привел к мировой войне.

Думские российские антизападники (“национал-патриоты” православного толка) наших дней по своему мировоззрению способны сжечь Россию на алтаре сербского “элитарного” эгоизма или своего великодержавного честолюбия, , точно также, как Российскую империю сжег на тех же алтарях Николай II в 1914 г.

Иначе вёл политику России Александр III. Он разорвал дипломатические отношения с Болгарией, не смотря на симпатии к болгарскому народу как свои собственные, так и всего русского общества, сразу после того, как правительство болгарского царя стало ориентироваться в своей политике на Берлин и Вену, игнорируя интересы России, принесшей Болгарии освобождение от турецкого ига. (1996 г.)

[87] Настоящий раздел в 1996 г. выделен из предыдущего раздела в процессе иллюстрации в нём фактами, сообщаемыми в источниках, переизданных после 1991 г. и недоступных во время создания рабочей редакции в 1987 — 1990 гг.

[88] Императору Францу-Иосифу I (1830 — 1916) исполнилось 84 года.

[89] 9.10.1912 — 30.05.1913.

[90] После этого Германия вложила меч в ножны и дипломатическим путем получила от Франции некоторое количество болот в экваториальной Африке, признав её особые права в Марокко.

[91] Министр иностранных дел Великобритании в те годы.

[92] С.Д.Сазонов пишет с заглавной «Сэр», будто всякий английский “сэр” — Господь или хотя бы свой император.

[93] В 1939 г. англичане пытались повторить этот сценарий, но Советское правительство, увидев ни к чему их необязывающую сущность военных предложений Франции и Великобритании на переговорах в Москве, под носом у обеих делегаций заключило договор о ненападении с Германией.

[94] Эта форма местоимения не опечатка и не косноязычие; она точнее указует на смысл, чем литературно нормативное «их»: пора возвращаться к нормам живой, понятийно точной речи.

[95] Текст подчеркнут нами при цитировании: даже из этих слов можно догадаться, что Англия не заинтересована в решительном предотвращении войны, но уже готова вступить в неё для придания войне правильного, , течения. Открыто призывать других к войне за английские интересы — глупо; но с английской точки зрения не менее глупо и мешать им воевать за её интересы, коли они не могут сдержаться. Она же сама знает, когда и как вступить в созревшую войну.

[96] Эту фразу так и хочется продолжить словами: «с какою целью я и рассказал румынскому королю, о том как начнется общеевропейская война, а также предпринял выходку в лес на территорию нашего потенциального противника в Карпатах.»

[97] Т.е. создание нового Балканского союза под покровительством Тройственного союза, иными словами полное подчинение Балкан Австро-Венгерской политике — замечание С.Д.Сазонова по контексту.

[98] В России тех лет и позднее принято отрицать проведение “панславистской политики”. Но тем не менее должно признать, что на протяжении последних двух столетий существования, Россия некоторую политику в отношении славянских народов за пределами её территории проводила. Это — объективная историческая данность, которую некоторым образом воспринимали в Берлине и в Вене. И следует признать за немцами право быть немцами, и выражать их видение политических процессов в избранной ими терминологии, а не в терминах славянофильства и православия.

[99] Возможно потому, что её политики следовали коллективному бессознательному, долговременных целей деятельности которого не понимали и сами. Поэтому многих из них также нет оснований упрекать в лицемерии, вероломстве и далеко идущих глобальных злоумышлениях, поскольку по отношению к коллективному бессознательному (национальным культурно обусловленным “историческим инстинктам”) они был только проводниками, инструментами его деятельности.

[100] За 70 лет власти марксистов, так и не изданной полностью на русском языке, и известной по выдержкам из неё, приводившимся в работах советских историков и военных аналитиков времен сталинизма.

[101] С.Д.Сазонов в своих воспоминаниях пишет: «Свое сообщение сам граф Пурталес назвал “дружественным предостережением”» — ист. 95, с. 235.

[102] С.Н. Свербеев — посол России в Германии.

[103] Следует обратить внимание, что Дж.Бьюкенен пишет об отдании приказа о всеобщей мобилизации России уже 29 июля, колебаниях Николая II и попытках остановить всеобщую мобилизацию, после получения телеграммы Вильгельма II, и об отдаче 30 июля по телефону приказа о проведении всеобщей мобилизации. То есть иностранные дипломаты в тонкостях военной организации России не разбирались: частичной мобилизации от полной не отличали, а почему между мобилизацией и войной русские проводят какую-то разницу им тем более было непонятно, вопреки тому, что пишет С.Д.Сазонов; эта разница между объявлением мобилизации и решением о последующем начале военных действий была непонятна и главам государств как союзников России, так и её потенциальных противников. Иными словами, в 1914 г. дипломатия России говорила на языке, не понятном для тех, к кому она обращалась.

[104] Речь идет о телеграмме Николая II кайзеру Вильгельму от 29 июля, заканчивавшуюся словами: «Было бы справедливо повергнуть Австро-Сербский спор на решение Гаагского трибунала. Я доверяю твоей мудрости и твоей дружбе.» С.Д.Сазонов сообщает, что в Берлине она не вызвала никакого отклика, кроме собственноручно написанного на полях Вильгельмом II «выразительного восклицания, заимствованного из берлинского простонародного жаргона.»

С.Д.Сазонов также сообщает, что опубликовав в “Белой книге” телеграфный обмен между Берлином и Петербургом, немцы сами ни словом упомянули об этой телеграмме Николая II.

В российском же “Правительственном вестнике” она была опубликована только, через шесть месяцев после своего отправления (хотя её следовало опубликовать в газетах в тот же день). Столь запоздалая её публикация вызвала изумление среди правительств союзников России и нейтралов. «Петроградские представители спрашивали меня, — пишет С.Д.Сазонов — как могло случиться, что документ такой важности оставался никому неизвестным целых полгода. Ответ бы очень прост: я сам не знал о его существовании. Государь отправил свою телеграмму в Потсдам, под влиянием угнетающей его заботы о сохранении европейского мира, прямо из Петергофа и затем, из-за огромной массы всяких дел, забыл передать её мне, пока не напал на неё случайно в январе 1915-го года.» — ист. 95, с. 236.

[105] Генерал Татищев к этому времени в течение нескольких лет занимал должность состоящего при дворе кайзера Вильгельма свитского генерала. (Ист. 95, с.245)

[106] В тот же день было совершено и убийство в Сараево наследника престола Австро-Венгрии: то есть, как и русско-японскую войну имел место глобальный масштаб координации антисамодержавных действий.

[107] Она действительно совпала в 1917 г. с иудейским празником «Пурим», в который иудеи отмечают истреление оппозиционной к ним персидской правящей “элиты”. Подробности см. в Библии в кн. “Эсфирь”.

[108] В приложении к 3-ему изданию “1 августа 1914” в 1993 г. Н.Н.Яковлев поясняет, что эта книга была написана по личной просьбе Ю.В.Андропова, возглавлявшего в те годы КГБ СССР, однако никак не защитившего Н.Н.Яковлева от гонений, последовавших вслед за изданием заказанной КГБ книги.

[109] Издававшийся в бытность СССР в Минске журнал “Политический собеседник”, № 1, 1992 г. в статье “Тайна десяти веков” сообщает: «Россия не избежала влияния масонства. Ещё Борис Годунов задумал построить в Кремле “Храм Соломона”, на что были собраны многие материалы: камень, мрамор, драгоценности, золото. Всё это разворовали в смутное время, но такие идеи были.»

Что ни говори, но упорство с которым Россия в течение веков не желает строить храмы во имя Бога Всевышнего (Отца в православной терминологии), хотя при обилии церковного строительства в номенклатуре храмов добралась как-то раз до “храма Соломона”, — удивительно. И есть над чем подумать в этой связи…

[110] Не успев завершить мобилизацию и развертывание армии, Россия начала операцию вторжения в Восточную Пруссию, чем сорвала действия Германии на западном её фронте. В результате этой операции, в которой русские войска были разгромлены, германский “блиц-криг” поочередного разгрома союзных России и Франции был сорван и война приняла затяжной характер. По её стратегическому существу она уже была предопределенно выиграна для англо-французской коалиции Россией в Восточно-Прусской операции, поскольку обрела невыносимый для Германии и её союзников затяжной характер войны на два фронта.

Так сбылась “великобританская” мечта о защите русским “слоном” от германского “носорога” её глобальной империи и её хозяев. Н.Н.Яковлев приводит слова одного из премьеров Англии времен первой мировой войны ХХ века, сказанные им накануне второй: «“Идеалом Германии является и всегда была война, быстро доводимая доконца… в 1914 году планы были составлены точно с такой целью, и она чуть не была достигнута, если бы не Россия… Если бы не было жертв со стороны России в 1914 году, то немецкие войска не только захватили бы Париж, но их гарнизоны по сие время находились бы в Белгии и во Франции.” “Мудрые слова”, — писал У.Черчиль об этой речи Ллойд Джоржа в своих мемуарах в 1948 году» — ист. 11, изд. 3-е, с. 90, 91.

[111] «Руководитель австрийской военной разведки М.Ронге много лет спустя окончания войны писал: “Русское шпионоискательство принимало своеобразные формы. Лица, которые были ими арестованы и осуждены, как, например, жандармский полковник Мясоедов, Альтшуллер, Розенберг, председатель ревельской военной судостроительной верфи статс-секретарь Шпан, военный министр Сухомлинов и др., не имели связи ни с нашей, ни с германской разведываетльной службой. Чем хуже было положение русских на фронте, тем чаще и громче раздавался в армии крик — предательство!» — ист. 11, изд. 3-е, с. 157.

Но дело в том, что Мясоедов был арестован по именному обвинению против него. Из германского плена бежал подпоручик Колаковский, который заявил, что согласился сотрудничать с германской разведкой и ему поручено установить контакты с её агентом Мясоедоывм. Если не немцы провалили Мясоедова, то кто? — все те же Гучков и Кумышленно его оклеветали и он погиб по обвинению в государственной измене, будучи типичным взяточником и карьеристом?

[112] Свежепосвященных новичков.

[113] Л.О.Дан — жена меньшевика Дана, сестра меньшевика Цедербаума, более известного по псевдониму Мартов (ист. 11, с. 5; ист. 41, с. 229). Мартов высказал первым идею о выезде В.И.Ленина из традиционно “нейтральной” Швейцарии в Россию, через воюющую Германию и нейтральную Швецию.

[114] Следует обратить внимание и на то, что Д.П.Зуев обращается к военному министру живым, образным языком, и всё сказано прямо; в наши же дни господствует “канцелярит”, в котором стирается печать личности автора сообщения, всё преисполнено ублажающих начальство словосочетаний, за которыми сути дела не видно, и потому всё же можно догадаться, что дело плохо. Но до какой степени плохо, следует выяснять отдельно и вне формальной иерархии взаимного подчинения должностей.

[115] Кто готовил документы (ведь не сам же министр писал их начиная от черновиков), в данном контексте значимее, чем знать то, кто их подписал и несет юридическую ответственность за последствия. Но вина списана на Сухомлинова, а безвестные податели на подпись остались юридическии безнаказанными.

[116] Перед русско-японской войной за рубежом построены, в частности: крейсера “Варяг” — в США, “Новик” и “Аскольд” — в Германии; броненосцы “Ретвизан” — в США и “Цесаревич” — во Франции. Общая стоимость только этих заказов порядка 45 миллионов рублей (порядка 553,5 миллионов долларов США по золотому курсу царского рубля на 1996 год). Перед первой мировой войной продолжалось то же самое. Причем часть военных заказов оказалась размещенной в центрально-европейских державах, с которыми Россия впоследствии вступила в войну. В результате два крейсера, построенные на русские деньги, пополнили флот Германии; а в ходе войны, достройка в России 4 линейных крейсеров была прекращена в том числе и потому, что часть оборудования для их башен главного калибра была заказана в Австро-Венгрии на заводах “Шкода”.

Это размещение заказов без различения среди подрядчиков фирм в государствах союзниках и возможных противников в назревавшей войне — еще одно подтверждение тому, что Российская империя не вела осмысленной международной политики глобального уровня ответственности. Войны не хотела, но и не думала о том, что будет, если она всё же разразится.

[117] Один золотой рубль чеканки 1894 — 1914 годов в 1996 году стоил 12,3 доллара США. То есть Российская империя инвестировала в экономику США по современному курсу царского золотого рубля 22 миллиарда 140 миллионов долларов. И по нынешним временам 22 миллиарда долларов — сумма изрядная для бюджет любого государства

[118] Кто-то может посчитать обороты речи “господа”, “господин”, как вежливое обращение одного человека к другим. Но по существу это обращение к тому, кого он своим господином; либо — обыкновенное лицемерие. Оба смысла этого наименования, так или иначе, нашли свое отражение в обращении А.И.Деникина к “французам” и англичанам.

[119] Даже в русско-японской войне можно было победить, но при одном условии: целесообразном управлении имеющимися на театре военными ресурсами, а не при военно-административном верноподданном раже.

[120] Неспособность к целесообразной самодисциплине личности и координации деятельности множества “личностей”.

[121] Запрет разрушать семьи при продаже крепостных был введен чуть ли ни Николаем I уже близко к закату эпохи крепостничества в России.

[122] “Аргументы и факты” № 43, октябрь 1996 г. по этой теме сообщают в статье “Фототехника и политика”, посвященной употреблению фотографии и фотомонтажей для формирования общественного мнения:

«Однако в конце XIX — начале ХХ века еще мало кому могло прийти в голову увязывать фототехнические средства с политическими страстями.

Вряд ли это было вызвано соображениями морали. Объяснение скорее крылось в относительно малой роли фотографии в тогдашней общественной жизни и примитивности фототехники. На этом фоне куда более распространенным была фальсификация документов. Так накануне 1917 г. российское общество взбудоражила история с якобы открывшимися письмами императрицы и её дочерей Распутину, где в частности признавалась интимная связь государыни с “сибирским старцем”. Как впоследствии выяснилось, письма были сфабрикованы, причем свою руку к этому приложили известный политик правого толка А.Гучков и пролетарский писатель М.Горький.»

[123] “Герой” русско-японской войны. По характеристике С.Ю.Витте — «храбрый генерал с душой штабного писаря.» С.Ю.Витте в своих воспоминаниях сообщает, что перед отъездом на Дальний Восток Куропаткин зашел к нему побеседовать, и Витте дал ему совет: по прибытии на фронт немедленно арестовать наместника Алексеева и под конвоем отправить его в России в целях установления единоначалия на театре военных действий и послать царю немедленно верноподданейшую телеграмму в свое оправдание. Однако Куропаткин не посмел установить единоначалие на театре военных действий таким образом, а отсутствие единоначалия было во многом причиной поражения России в русско-японской войне.

[124] “Дом Морозовых против дома Романовых” — серия публикаций в газете “Новый Петербург” в 1996 г.

[125] В ней речь шла о перестройке всей экономической жизни России.

[126] Источники начиная с 95, включены при подготовке текста к публикации в 1996 году.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14