Но имела ли партия реальную возможность осуществлять политику наиболее ускоренных темпов? Да, имела. Она имела эту возможность не только потому, что она успела во-время раскачать страну в духе быстрого продвижения вперед, но прежде всего потому, что она могла опереться в деле широкого нового строительства на старые или обновлённые заводы и фабрики, которые были уже освоены рабочими и инженерно-техническим персоналом и которые давали ввиду этого возможность осуществлять наиболее ускоренные темпы развития.
      Вот на какой основе выросли у нас в период первой пятилетки быстрый подъём нового строительства, пафос развёрнутого строительства, герои и ударники новостроек, практика бурных темпов развития.
      Можно ли сказать, что во второй пятилетке придётся проводить такую же точно политику наиболее ускоренных темпов?
      Нет, нельзя этого сказать.
      Во-первых, в результате успешного проведения пятилетки мы уже выполнилив основном ее главную задачу — подведение базы новой современной техники под промышленность, транспорт, сельское хозяйство. Стоит ли после этого подхлёстывать и подгонять страну? Ясно, что нет в этом теперь необходимости.
      Во-вторых, в результате успешного выполнения пятилетки нам удалось ужеподнять обороноспособность страны на должную высоту. Стоит ли после этого подхлёстывать и подгонять страну? Ясно, что теперь нет в этом необходимости.
      Наконец, в результате успешного выполнения пятилетки нам удалось построить десятки и сотни новых больших заводов и комбинатов, имеющих новую сложную технику. Это значит, что в объёме промышленной продукции во второй пятилетке основную роль будут играть уже не старые заводы, техника которых уже освоена, как это имело место в период первой пятилетки, а новые заводы, техника которых еще не освоена и которую надо освоить. Но освоение новых предприятий и новой техники представляет гораздо больше трудностей, чем использование старых или обновленных заводов и фабрик, техника которых уже освоена. Оно требует больше времени для того, чтобы поднять квалификацию рабочих и инженерно-технического персонала и приобрести новые навыки для полного использования новой техники. Не ясно ли после всего этого, что если бы даже хотели, мы не могли бы осуществить в период второй пятилетки, особенно в первые два—три года второй пятилетки, политику наиболее ускоренных темпов развития.
      Вот почему я думаю, что для второй пятилетки нам придётся ваять менее ускоренные темпы роста промышленной продукции. В период первой пятилетки ежегодный прирост промышленной продукции составлял в среднем 22%. Я думаю, что для второй пятилетки придётся взять 13—14% ежегодного прироста промышленной продукции в среднем, как минимум. Для капиталистических стран такой темп прироста промышленной продукции составляет недосягаемый идеал. И не только такой темп прироста промышленной продукции, — даже 5% ежегодного среднего прироста составляет для них теперь недосягаемый идеал. Но на то они и капиталистические страны. Другое дело — Советская страна с советской системой хозяйства. При нашей системе хозяйства мы имеем полную возможность и мы должны осуществить 13—14% ежегодного прироста продукции, как минимум.
      В период первой пятилетки мы сумели организовать энтузиазм, пафос нового строительстваи добились решающих успехов. Это очень хорошо. Но теперь этого недостаточно. Теперь это дело должны мы дополнить энтузиазмом, пафосом освоенияновых заводов и новой техники, серьёзным поднятием производительности труда, серьёзным сокращением себестоимости.
       В этом теперь главное.
      Ибо только на этой базе мы можем добиться того, чтобы, скажем, ко второй половине второй пятилетки взять новый мощный разбег как в области строительства, так и в области прироста промышленной продукции.
      Наконец, несколько слов о самих темпах развития и процентах ежегодного прироста продукции. Наши промышленники мало занимаются этим вопросом. А между тем это очень интересный вопрос. Что такое проценты прироста продукции и что собственно кроется за каждым процентом прироста? Возьмём, например, 1925 год, период восстановительный. Годовой прирост продукции был тогда 66%. Валовая продукция промышленности составляла 7700 миллионов рублей. 66% прироста составляло тогда в абсолютных цифрах 3 миллиарда с лишним. Стало быть, каждый процент прироста равнялся тогда 45 миллионам рублей. Возьмём теперь 1928 год. Он дал 26% прироста, т. е. почти втрое меньше в процентном отношении, чем 1925 год. Валовая продукция промышленности составляла тогда 15 500 миллионов рублей. Весь прирост на год составил в абсолютных цифрах 3280 миллионов рублей. Стало быть, каждый процент прироста равнялся тогда 126 миллионам рублей, т. е. составлял почти втрое большую сумму, чем в 1925 году, когда мы имели 66 % прироста. Возьмём, наконец, 1931 год. Он дал 22% прироста, т. е. втрое меньше, чем в 1925 году. Валовая продукция промышленности составляла тогда 30800 миллионов рублей. Весь прирост дал в абсолютных цифрах 5 600 миллионов с лишним. Стало быть, каждый процент прироста составил свыше 250 миллионов рублей, т. е. в шесть раз больше, чем в 1925 году, когда мы имели 66% прироста, и вдвое больше, чем в 1928 году, когда мы имели 26 с лишним процентов прироста.
      О чём всё это говорит? О том, что при изучении темпов прироста продукции нельзя ограничиваться рассмотрением одной лишь общей суммы процентов прироста,— надо ещё знать, что скрывается за каждым процентом прироста и какова общая сумма годового при-Роста продукции. Мы берём, например, для 1933 года 16% прироста, т. е. в четыре раза меньше, чем в 1925 году. Но это еще не значит, что прирост продукции за этот год будет также в четыре раза меньше. Прирост продукции в 1925 году в абсолютных цифрах составил 3 миллиарда с лишним, а каждый процент равнялся 45 миллионам рублей. Нет оснований сомневаться в том, что прирост продукции в 1933 году в абсолютных цифрах при норме 16% прироста составит не менее 5 миллиардов рублей, т. е. почти вдвое больше, чем в 1925 году, а каждый процент прироста будет равняться по крайней мере 320—340 миллионам рублей, т. е. будет составлять по крайней мере в семь раз большую сумму, чем каждый процент прироста в 1925 году.
      Вот как оборачивается дело, товарищи, если рассматривать вопрос о темпах и процентах прироста конкретно.
      Так обстоит дело с итогами пятилетки в четыре года в области промышленности.

IV

ИТОГИ ПЯТИЛЕТКИ В ЧЕТЫРЕ ГОДА

В ОБЛАСТИ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА

      Перейдём к вопросу об итогах пятилетки в четыре года в области сельского хозяйства.
      Пятилетка в области сельского хозяйства есть пятилетка коллективизации. Из чего исходила партия, проводя коллективизацию?
      Партия исходила из того, что для упрочения диктатуры пролетариата и построения социалистического общества, кроме индустриализации, необходим ещё переход от мелкого индивидуального крестьянского хозяйства к крупному коллективному сельскому хозяйству, снабжённому тракторами и современными сельхозмашинами, как единственно прочной основе Советской власти в деревне.
      Партия исходила из того, что без коллективизации невозможно вывести нашу страну на широкую дорогу построения экономического фундамента социализма, невозможно избавить многомиллионное трудящееся крестьянство от нищеты и невежества.
      Ленин говорил, что
       “Мелким хозяйством из нужды не выйти” (см. т. XXIV, стр. 540).
      Ленин говорил, что
       “Если мы будем сидеть по-старому в мелких хозяйствах, хотя и вольными гражданами на вольной земле, нам всё равно грозит неминуемая гибель”(см. т. XX, стр. 417).
      Ленин говорил, что
       “Только при помощи общего, артельного, товарищеского труда можно выйти из того тупика, в который загнала нас империалистская война”(см. т. XXIV, стр. 537).
      Ленин говорил, что
       “Необходимо перейти к общей обработке в крупных образцовых хозяйствах; без этого выйти из той разрухи, из того прямо-таки отчаянного положения, в котором находится Россия, нельзя” (см. т. XX, стр. 418).
      Исходя из этого, Ленин пришёл к следующему основному выводу:
       “Лишь в том случае, если удастся на деле показать крестьянам преимущества общественной, коллективной, товарищеской, артельной обработки земли, лишь, если удастся помочь крестьянину при помощи товарищеского, артельного хозяйства, тогда только рабочий класс, держащий в своих руках государственную власть, действительно докажет крестьянину свою правоту, действительно привлечёт на свою сторону прочно и настоящим образом многомиллионную крестьянскую массу”(см. т. XXIV, стр.579).
      Из этих положений Ленина исходила партия, проводя программу коллективизации сельского хозяйства, программу пятилетки в области сельского хозяйства.
      В связи с этим задача пятилетки по сельскому хозяйству состояла в том, чтобы объединить разрозненные и мелкие индивидуальные крестьянские хозяйства, лишённые возможности использовать тракторы и современные сельскохозяйственные машины,— в крупные коллективные хозяйства, вооружённые всеми современными орудиями высоко развитого сельского хозяйства, а остальные свободные земли покрыть образцовыми государственными хозяйствами, совхозами.
      Задача пятилетки по сельскому хозяйству состояла в том, чтобы превратить СССР из страны мелкокрестьянской и отсталой в страну крупного сельского хозяйства, организованного на базе коллективного труда и дающего наибольшую товарность.
      Чего добилась партия, проводя программу пятилетки в четыре года в области сельского хозяйства? Выполнила она эту программу или потерпела крах?
      Партия добилась того, что в продолжение каких-нибудь трёх лет она сумела организовать более 200 тысяч коллективных хозяйств и около 5 тысяч совхозов зернового и животноводческого направления, добившись одновременно расширения посевных площадей за 4 года на 21 миллион гектаров.
      Партия добилась того, что колхозы объединяют теперь свыше 60% крестьянских хозяйств с охватом свыше 70% всех крестьянских площадей, что означает перевыполнениепятилетки в три раза.
      Партия добилась того, что вместо 500—600 миллионов пудов товарного хлеба, заготовлявшегося в период преобладания индивидуального крестьянского хозяйства, она имеет теперь возможность заготовлять 1200— 1400 миллионов пудов товарного зерна ежегодно.
      Партия добилась того, что кулачество, как класс, разгромлено, хотя и не добито еще, трудовое крестьянство освобождено от кулацкой кабалы и эксплуатации и под Советскую власть подведена прочная экономическая база в деревне, база коллективного хозяйства.
      Партия добилась того, что СССР уже преобразован из страны мелкокрестьянского хозяйства в страну самого крупного сельского хозяйства в мире.
      Таковы в общем итоги пятилетки в четыре года в области сельского хозяйства.
      Судите теперь сами: чего стоит после всего этого болтовня буржуазной печати о “крахе” коллективизации, о “провале” пятилетки в области сельского хозяйства.
      А как обстоит дело с сельским хозяйством в капиталистическихстранах, переживающих ныне жестокий сельскохозяйственный кризис?
      Вот всем известные официальные данные.
      Сокращены посевные площади в основных хлебопроизводящих странах на 8—10%. Сокращены посевные площади по хлопку в САСШ на 15%, по сахарной свёкле в Германии и Чехословакии—на 22—30%, по льну в Литве и Латвии — на 25—30%.
      По данным американского сельскохозяйственного Департамента стоимость валовой продукции сельского хозяйства в САСШ снизиласьс 11 миллиардов долларов в 1929 году до 5 миллиардов в 1932 году. По зерну там же стоимость валовой продукции снизиласьс 1288 миллионов долларов в 1929 году до 391 миллиона долларов в 1932 году По хлопку там же — снижение с 1 389 миллионов долларов в 1929 году до 397 миллионов долларов в 1932 году.
      Не говорят ли все эти факты о преимуществах советской системы сельского хозяйства перед системой капиталистической? Не говорят ли эти факты о том, что колхозы являются более жизнеспособной формой хозяйства, чем единоличные и капиталистические хозяйства?
      Говорят, что колхозы и совхозы не вполне рентабельны, что они поглощают уйму средств, что держать такие предприятия нет никакого резона, что целесообразнее было бы распустить их, оставив лишь рентабельные из них. Но так могут говорить лишь люди, которые ничего не смыслят в вопросах народного хозяйства, в вопросах экономики. Более половины текстильных предприятий несколько лет тому назад были нерентабельны. Одна часть наших товарищей предлагала нам тогда закрыть эти предприятия Что было бы с нами, если бы мы послушались их? Мы совершили бы величайшее преступление перед страной, перед рабочим классом, ибо мы разорили бы этим нашу подымавшуюся промышленность. Как же мы поступили тогда? Мы выждали год с лишним и добились того, что вся текстильная промышленность стала рентабельной. А наш автозавод в городе Горьком? Тоже ведь нерентабелен пока что. Не прикажете ли закрыть его? Или наша черная металлургия, которая тоже пока что нерентабельна? Не закрыть ли ее, товарищи? Если так смотреть на рентабельность, то мы должны были бы развивать во всю лишь некоторые отрасли промышленности, дающие наибольшую ренту, например, — кондитерскую промышленность, мукомольную промышленность, парфюмерную, трикотажную, промышленность детских игрушек и т. д. Я, конечно, не против развития этих отраслей промышленности Наоборот, они должны быть развиты, так как они также нужны для населения. Но, во-первых, они не могут быть развиты без оборудования и топлива, которые дает им тяжелая индустрия Во вторых, на них невозможно базировать индустриализацию. Вот в чем дело, товарищи.
      На рентабельность нельзя смотреть торгашески, с точки зрения данной минуты. Рентабельность надо брать с точки зрения общенародного хозяйства в разрезе нескольких лет. Только такая точка зрения может быть названа действительно ленинской, действительно марксистской. И эта точка зрения обязательна не только в отношении промышленности, но в еще большей степени — в отношении колхозов и совхозов. Вы только подумайте в каких-нибудь три года мы создали более 200 тысяч колхозов и около 5 тысяч совхозов, т. е. мы создали совершенно новые крупные предприятия, имеющие такое же значение для сельского хозяйства, как крупные заводы и фабрики для промышленности. Назовите страну, которая сумела создать в продолжение трех лет не 205 тысяч новых крупных предприятий, а хотя бы 25 тысяч таких предприятий Вы не назовете, ибо нет и не бывало такой страны. А мы создали 205 тысяч новых предприятий в сельском хозяйстве И вот есть, оказывается, на свете люди, которые требуют, чтобы эти предприятия стали сразу рентабельными, а если они не станут сразу рентабельными, то разрушить и распустить их. Не ясно ли, что лавры Герострата не дают спать этим более чем странным людям?
      Говоря о нерентабельности колхозов и совхозов, я вовсе не хочу сказать, что они все нерентабельны. Ничего подобного! Всем известно, что уже теперь имеется целый ряд высоко рентабельных колхозов и совхозов. У нас имеются тысячи колхозов и десятки совхозов, вполне рентабельных уже теперь. Эти колхозы и совхозы составляют гордость нашей партии, гордость Советской власти. Колхозы и совхозы, конечно, не везде одинаковы. Среди колхозов и совхозов имеются старые, новые и совсем молодые. Это еще слабые, не вполне отлившиеся хозяйственные организмы. Они переживают в своем организационном строительстве, приблизительно, тот же период, какой переживали наши заводы и фабрики в 1920—1921 годах. Понятно, что они не могут быть еще рентабельными в своем большинстве. Но что они станет рентабельными в продолжение 2—3 лет, так же, как стали рентабельными наши фабрики и заводы после 1921 года,—в этом не может быть никакого сомнения. Отказать им в помощи и поддержке на том основании, что не все они рентабельны в данную минуту, — значит совершить величайшее преступление перед рабочим классом и крестьянством. Только враги народа и контрреволюционеры могут ставить вопрос о ненужности колхозов и совхозов.
      Осуществляя пятилетку по сельскому хозяйству, партия проводила коллективизацию ускоренными темпами. Правильно ли поступала партия, проводя политику ускоренных темпов коллективизации? Да, безусловно правильно, хотя и не обошлось здесь дело без некоторых увлечений. Проводя политику ликвидации кулачества, как класса, и выкорчевывая кулацкие гнезда, партия не могла остановиться на полдороге,— она должна была довести до конца это дело.
      Это, во-первых.
      Во-вторых, располагая тракторами и сельхозмашинами, с одной стороны, и пользуясь отсутствием частной собственности на землю (национализация земли'), с другой стороны, партия имела все возможности форсировать коллективизацию сельского хозяйства. И она действительно добилась в этой области величайшего успеха, ибо перевыполнила программу пятилетки по коллективизации втрое.
      Значит ли это, что мы должны проводить политику форсированных темпов коллективизации и в период второй пятилетки? Нет, не значит. Дело в том, что мы уже закончилив основном коллективизацию основных районов СССР. Стало быть, сделали больше в этой области, чем можно было ожидать. И не только закончили в основном коллективизацию. Мы добились того, что в сознании громадного большинства крестьянства колхозы стали наиболее приемлемой формой хозяйства. Это — громадное завоевание, товарищи. Стоит ли после этого пороть горячку насчет быстрых темпов коллективизации? Ясно, что не стоит.
      Теперь вопрос стоит уже не об ускоренных темпах коллективизации, и тем более не о том — быть или не быть колхозам, — этот вопрос уже решен положительно. Колхозы закреплены, и путь к старому, единоличному хозяйству закрыт окончательно. Теперь задача состоит в том, чтобы укрепить колхозы организационно,вышибить оттуда вредительские элементы, подобрать настоящие, проверенные большевистские кадры для колхозов и сделать колхозы действительно большевистскими.
      В этом теперь главное.
      Так обстоит дело с пятилеткой в четыре года в области сельского хозяйства.

V

ИТОГИ ПЯТИЛЕТКИ В ЧЕТЫРЕ ГОДА

В ОБЛАСТИ УЛУЧШЕНИЯ МАТЕРИАЛЬНОГО ПОЛОЖЕНИЯ

РАБОЧИХ И КРЕСТЬЯН

      Я говорил выше об успехах в области промышленности и сельского хозяйства, о подъёме промышленности и сельского хозяйства в СССР. Какие результаты получились от этих успехов с точки зрения улучшения материального положения рабочих и крестьян? В чём состоят основные результаты наших успехов в области промышленности и сельского хозяйства с точки зрения коренного улучшения материального положения трудящихся?
      Они состоят, во-первых, в уничтожении безработицыи ликвидации неуверенности в завтрашнем дне среди рабочих.
      Они состоят, во-вторых, в охвате колхозным строительством почти всей крестьянской бедноты, в подрыве на этой основе расслоения крестьянства на кулаков и бедняков ив уничтожении в связи с этим обнищания и пауперизма в деревне.
      Это — громадное завоевание, товарищи, о котором не может мечтать ни одно буржуазное государство, будь оно самым что ни на есть “демократическим” государством.
      У нас, в СССР, рабочие давно уже забыли о безработице. Года три тому назад мы имели около полутора миллионов безработных. Вот уже два года, как уничтожили мы безработицу. И рабочие успели уже забыть за это время о безработице, об её гнёте, об её ужасах. Посмотрите-ка на капиталистические страны, какие ужасы творятся там на почве безработицы. В этих странах имеется теперь не менее 30—40 миллионов безработных. Что это за люди? О них обычно говорят, что это “конченные люди”.
      Они каждый день добиваются работы, ищут работы, готовы принять почти любые условия работы, но их не принимают на работу, потому что они “лишние” люди. И это в то время, когда огромные массы товаров и продуктов расточаются ради капризов баловней судьбы, сынков капиталистов и помещиков.
      Безработным отказывают в пище, потому что им нечем платить за пищу, им отказывают в крове, потому что им нечем платить за квартиру. Чем и где они живут? Они живут скудными подачками с барского стола, раскапыванием мусорных ящиков, где они находят гнилые остатки пищи, живут в трущобах больших городов, а больше всего в лачужках за городом, наскоро выстроенных безработными из досок от ящиков и древесной коры. Но это не всё. От безработицы страдают не только безработные. От неё страдают также имеющие работу рабочие. Страдают, так как наличие большого количества безработных создаёт для них неустойчивое положение на производстве, неуверенность в завтрашнем Дне. Сегодня они работают на предприятии, но они не уверены, что, проснувшись завтра, не узнают, что они уже рассчитаны.
      Одно из основных завоеваний пятилетки в 4 года состоит в том, что мы уничтожили безработицу и избавили рабочих СССР от её ужасов.
      То же самое надо сказать о крестьянах. Они также забыли о расслоении крестьян на кулаков и бедняков, об эксплуатации бедноты со стороны кулаков, о разорении, которое каждый год пускало по миру сотни тысяч и миллионы бедноты. Года 3—4 тому назад у нас имелось бедняков среди крестьян не менее 30 % всего крестьянского населения. Это составляло около двух десятков миллионов людей. А ещё раньше, до Октябрьской революции, бедняки составляли не менее 60% крестьянского населения. Что такое бедняки? Это такие люди, у которых обычно не хватало для хозяйства либо семян, либо лошади, либо орудий, либо не хватало всех этих вещей вместе взятых. Бедняки это такие люди, которые жили впроголодь и как правило находились в кабале у кулаков, а в старое время — и у кулаков и у помещиков. Еще совсем недавно более двух миллионов бедняков направлялось ежегодно на заработки на юг — на Северный Кавказ и Украину, в наймиты к кулакам, а ещё раньше — к кулакам и помещикам. Ещё больше приходило их ежегодно к заводским воротам, заполняя ряды безработных. И не только бедняки находились в таком незавидном положении. Добрая половина середняков находилась в такой же нужде и лишениях, как бедняки. Обо всём этом успели уже забыть крестьяне.
      Что дала пятилетка в четыре года беднякам и низшим слоям середняков? Она подорвала и разбила кулачество, как класс, освободив бедняков и добрую половину середняков от кулацкой кабалы. Она вовлекла их в колхозы и создала для них прочное положение. Она уничтожила тем самым возможность расслоения крестьянства на эксплуататоров — кулаков и эксплуатируемых — бедняков, уничтожила нищету в деревне. Она подняла бедноту и низшие слои середняков в колхозах на положение людей обеспеченных, уничтожив тем самым процесс разорения и обнищания крестьянства. Теперь уже нет у нас таких случаев, чтобы миллионы крестьян срывались ежегодно со своих мест и уходили на заработки в далёкие края. Для того, чтобы вытянуть крестьянина на работу куда-нибудь вне его собственного колхоза, теперь надо подписывать договор с колхозом, да ещё обеспечить колхознику даровой проезд по железной дороге. Теперь уже нет у нас таких случаев, чтобы сотни тысяч и миллионы крестьян разорялись и обивали пороги фабрик и заводов. Это дело было, но оно давно уж сплыло. Теперь крестьянин — обеспеченный хозяин, член колхоза, имеющего в своём распоряжении тракторы, сельхозмашины, семенные фонды, запасные фонды и т. д. и т. п.
      Вот, что дала пятилетка бедноте и низшим слоям середняков.
      Вот в чём суть основных завоеваний пятилетки в области улучшения материального положения рабочих и крестьян.
      В результате этих основных завоеваний в области улучшения материального положения рабочих и крестьян, мы имеем за первую пятилетку:
      а) рост численности рабочих и служащих крупной промышленности вдвоев сравнении с 1928 годом, что Дает перевыполнение пятилетнего плана на 57%;
      б) рост народного дохода,— стало быть, рост доходов рабочих и крестьян, — достигшего в 1932 году 45,1 миллиарда рублей, что дает увеличение на 85% по сравнению с 1928 годом;
      в) рост среднегодовой заработной платы рабочих и служащих крупной промышленности на 67 % в сравнении с 1928 годом, что дает перевыполнение пятилетки на 18%,
      г) рост фонда социального страхования на 292% в сравнении с 1928 годом (4120 млн. рублей в 1932 г. против 1 050 млн. рублей в 1928 г.), что дает перевыполнение пятилетнего плана на 111%;
      д) рост общественного питания с охватом свыше 70 % рабочих решающих отраслей промышленности, что даёт перевыполнение пятилетки в шесть раз.
      Конечно, мы еще не добились того, чтобы полностью обеспечить материальные запросы рабочих и крестьян. И едва ли мы добьемся этого в ближайшие годы. Но мы несомненно добились того, что материальное положение рабочих и крестьян улучшается у нас из года в год. В этом могут сомневаться разве только заклятые враги Советской власти или, может быть, некоторые представители буржуазной печати, в том числе и одна часть корреспондентов этой печати в Москве, которые понимают в экономике народов и в положении трудящихся едва ли больше, чем, скажем, абиссинский король в высшей математике.
      А как обстоит дело с материальным положением рабочих и крестьян в капиталистических странах?
      Вот официальные данные.
      Катастрофически возросло количество безработных в капиталистических странах. В САСШ, по официальным данным, по одной только обрабатывающей промышленности число занятых рабочих уменьшилось с 8, 5 миллиона человек в 1928 году до 5,5 миллиона в 1932 году, по данным же Американской федерации труда число безработных в САСШ во всей промышленности доходит к концу 1932 года до 11 миллионов человек. В Англии количество безработных, по данным официальной статистики, возросло с 1 290 тысяч в 1928 году до 2,8 миллиона человек в 1932 году. В Германии, по официальным данным, количество безработных возросло с 1376 тысяч в 1928 году до 5,5 миллиона в 1932 году. Такая же картина наблюдается во всех капиталистических странах, причём официальная статистика, как правило, преуменьшает данные о безработных, количество которых колеблется в капиталистических странах от 35 до 40 миллионов человек.
      Систематически проводится снижение заработной платы рабочих. По официальным данным, снижение среднемесячной зарплаты в САСШ достигло 35 % по сравнению с уровнем 1928 года, в Англии за тот же срок — 15%, а в Германии даже — 50%. По подсчетам Американской федерации труда, потери американских рабочих в результате снижения зарплаты в 1930/31 году составили более 35 миллиардов долларов.
      Значительно сокращены и без того незначительные фонды страхования рабочих в Англии и Германии. В САСШ и во Франции совершенно отсутствуют или почти отсутствуют какие бы то ни было формы страхования безработных, ввиду чего колоссально растёт число бездомных рабочих и беспризорных детей, особенно в САСШ.
      Не лучше обстоит дело с положением крестьянских масс в капиталистических странах, где сельскохозяйственный кризис в корне подрывает крестьянское хозяйство и пускает миллионы разорённых крестьян и фермеров по миру.
      Таковы итоги пятилетки в четыре года в области улучшения материального положения трудящихся СССР.

VI

ИТОГИ ПЯТИЛЕТКИ В ЧЕТЫРЕ ГОДА

В ОБЛАСТИ ТОВАРООБОРОТА

МЕЖДУ ГОРОДОМ И ДЕРЕВНЕЙ

      Перейдём теперь к вопросу об итогах пятилетки в четыре года в области роста товарооборота между городом и деревней.
      Громадный рост продукции промышленности и сельского хозяйства, рост товарных излишков как в промышленности, так и в сельском хозяйстве, наконец, рост потребностей рабочих и крестьян,—всё это не могло не привести и действительно привело к оживлению и расширению товарооборота между городом и деревней.
      Производственная смычка между городом и деревней есть основная форма смычки. Но одной лишь производственной смычки недостаточно. Её надо дополнить смычкой товарной для того, чтобы связь между городом и деревней стала прочной и неразрывной. Этого можно добиться лишь через развёртывание советской торговли. Было бы неправильно думать, что советскую торговлю можно развернуть через какой-либо один канал, например, через кооперацию. Для развёртывания советской торговли необходимо использовать все каналы: и кооперативную сеть, и государственно-торговую сеть, и колхозную торговлю.
      Некоторые товарищи думают, что развёртывание советской торговли, особенно же развёртывание колхозной торговли, есть возврат к первой стадии нэпа. Это совершенно неверно.
      Между советской торговлей, в том числе колхозной торговлей, и торговлей первой стадии нэпа существует коренная разница.
      На первой стадии нэпа мы допускали оживление капитализма, допускали частный товарооборот, допускали “деятельность” частных торговцев, капиталистов, спекулянтов.
      Это была более или менее свободная торговля, ограниченная лишь регулирующей ролью государства. Тогда частнокапиталистический сектор в товарообороте страны занимал довольно большое место. Я уже не говорю о том, что тогда не было у нас ни такой развитой промышленности, как теперь, ни колхозов, ни совхозов, работающих по плану и дающих в распоряжение государства громадные резервы сельскохозяйственных продуктов и городских изделий.
      Можно ли сказать, что мы имеем теперь такое же положение? Конечно, нельзя этого сказать.
      Во-первых, советскую торговлю нельзя ставить на одну доску с торговлей на первой стадии нэпа, хотя бы и регулируемой государством. Если торговля на первой стадии нэпа допускала оживление капитализма и функционирование частнокапиталистического сектора в товарообороте, то советская торговля исходит из отрицания, из отсутствия как того, так и другого. Что такое советская торговля? Советская торговля есть торговля без капиталистов — малых и больших, торговля без спекулянтов — малых и больших. Это особого рода торговля, которой не знала до сих пор история и которую практикуем только мы, большевики, в условиях советского развития.
      Во-вторых, мы имеем теперь довольно развитую государственную промышленность и целую систему колхозов и совхозов, обеспечивающих государству громадные резервы сельскохозяйственных и промышленных товаров для разворота советской торговли. Этого не было и не могло быть в условиях первой стадии нэпа.