Наконец туннель закончился. Я поднял голову, приблизительно догадываясь о том, что увижу... и оказался почти прав. Я увидел воронку, уходящую вверх и в сторону и дальше идущую бороздой по кругу. Мы словно бы стояли в самой середине улитки.
      Но поражало не это, а то, что находилось выше этой улитки.
      - Чародей, - тихонько спросила Анжелика, - что это за темнота кругом?
      А темнота была кромешная, полная. Казалось, она поглощает все, что ее касается.
      - Это пустота, вакуум, - ответил я. - То, что лежит за пределами пространства и времени.
      - Но что же это тогда, - с трепетом в голосе спросил Фриссон, - за величественная дуга, что вздымается над нами?
      То, о чем он говорил, напоминало гигантский штопор, взметнувшийся ввысь от края улитки. Штопор уходил в пустоту и терялся в ней.
      - Ваша дорога лежит по этой спирали, - пояснил поэту Гремлин.
      Анжелика вздрогнула.
      - Но как же мы туда взберемся?
      - Вон ворота, - указал Гремлин. Вдали стена образовывала выступ. Там начинался новый туннель.
      - Если надо - значит, надо, - проворчал Жильбер. - Веди - Повести-то я поведу - пробормотало чудище, но стоило ему сделать всего один шажок, как послышался ужасающий рев, сотрясший стены, заставивший нас застонать от боли в ушах. Нас как будто ударной волной стукнуло.
      - Непредвиденное обстоятельство, - извинился Гремлин.
      И вот из мрака туннеля показалось это самое обстоятельство - чудовище: полубык, получеловек. Монстр стоял на задних ногах, заканчивающихся копытами, и размахивал бычьим хвостом. Мускулистая грудь быка переходила в бугристые человеческие плечи и руки. Рот страшилища открылся, оттуда снова вырвался рев. Поначалу мне показалось, что голова у чудовища львиная, но, приглядевшись, я понял, что голова мужская, с густой бородищей, длинными усами и пышной гривой волос.
      Но вот изо рта этой человеческой головы торчали совсем не человеческие клыки.
      Анжелика застонала и привалилась ко мне. Я выставил перед собой руку.
      - Чародей, - произнес Жильбер, - что это за создание?
      - Это Бык, - ответил за меня Гремлин. - И он должен убивать всякого, кто придет сюда.
      Глава 18
      Бык бросился в атаку, расставив руки в поисках легкой добычи.
      - Рассыпаться! - крикнул я, отпрыгнул влево и увлек за собой Анжелику.
      Жильбер бросился вправо, Фриссон побежал вперед и по кругу.
      Бык развернулся и помчался за ним.
      Но тут дорогу чудовищу неожиданно преградил Крысолов и как гаркнет на Быка:
      - А ну, стой! Где твой пропуск?
      Быка, видимо, настолько изумила дерзость жалкого человечишки, что он резко остановился и вытаращился на Крысолова. Потом Бык пригнул голову, поднял плечи и с криком ярости бросился на бюрократа.
      Крысолов повернулся и побежал, выкрикивая:
      - Воина! Пошлите воина! Воина пошлите!
      - А вот он я! - воскликнул Жильбер и бросился под ноги Быку отточенным броском.
      Монстр изогнулся в воздухе, словно большая волна, готовая ударить о берег, рыча при этом так, как гремит земля при землетрясении. Я дрожал и надеялся, что все-таки от Жильбера хоть что-то останется...
      Так или иначе, сквайр дал нам время, и я успел кое-что вспомнить, но меня опередил Фриссон.
      Раз Зевс, от тоски изнывая,
      Боролся с атакой зевоты,
      С высот Олимпийских взирая
      На дольнего мира красоты.
      Случайно свой взгляд обратил он
      К далекой стране Финикии,
      И мигом о скуке забыл он,
      Европу увидев впервые.
      Не смог он в нее не влюбиться,
      И тут же в Быка обратился,
      И в стадо отца той девицы
      Он в бычьем обличье внедрился.
      Какая для взора отрада!
      Какая могучая сила!
      Практически с первого взгляда
      Европа Быка полюбила.
      Сначала не мог он открыться,
      Скрывая с трудом восхищенье,
      Глядел и глядел на девицу,
      На все ее телодвиженья...
      Вдруг что-то замерцало в самой середине круга, замерцало и обрело форму... там возникла высокая чувственная женщина, одетая всего-навсего в тончайший хитон. Ее светлые волосы были собраны в пучок, прекрасное лицо отражало полнейшую невинность. Женщина повернулась и побежала прочь. Складки хитона развевались, и взгляду представали полные бедра цвета слоновой кости Ну, положа руку на сердце, надо было признаться: красотка получилась несколько прозрачная, но...
      Но Бык ее разглядел и тут же опрометью бросился за миражем, оглушительно рыча, а Гремлин хихикнул:
      - Вы капельку ошиблись - эта женщина ему не по вкусу.
      И тут иллюзорная дама исчезла, словно ее и не было, а на ее месте появилась юная хорошенькая телочка - по коровьим меркам, стройная и весьма привлекательная, чего не мог отрицать даже я. Она принялась прохаживаться между нами и Быком. Бык остановился как вкопанный. Глаза его выпучились от восторга. Телочка повернулась, игриво ударила Быка хвостом по физиономии и, покачивая бедрами, пошла в сторону от меня и моих товарищей.
      Бык, совершенно завороженный, последовал за ней.
      Собравшись с духом, я поспешил к Жильберу, но сквайр, на счастье, уже очухался и даже ухитрился сесть. Я облегченно вздохнул:
      - Ты в порядке? Все "о'кей"? Жильбер хмуро глянул на меня.
      - Что это значит "о'кей"?
      - Ну... в данном случае - "здоров".
      - Тогда да. - Жильбер ухватился за мою руку и, подтянувшись, встал на ноги. - Готов к новому бою. Где наш враг?
      На этот вопрос нам ответил сотрясающий стены рев. Мы повернули головы в ту сторону, откуда он доносился, и увидели, что Быку удалось-таки настигнуть телочку. А она возьми и превратись в испанского боевого быка. Испанец нагнул голову к самой земле и угрожающе бил копытом. Полубык-получеловек издал рев возмущения и в ярости бросился на врага.
      Как уж это вышло, непонятно, но он промахнулся.
      И опять же непонятно как, но испанский бычара вдруг снова обернулся телочкой, и телочка, кокетливо мыча, затопала прочь. Бык, взволнованный в высшей степени, взревел - на сей раз от страсти - и помчался за нею.
      И я понял, как нам можно спастись.
      - Быстрее! - крикнул я. - Пока он ничего не соображает!
      - Слушаюсь и повинуюсь, - кивнул Жильбер и уже был готов броситься за Быком...
      - Да нет, не то! - в отчаянии завопил я, но было поздно.
      На этот раз сквайр совершил более удачный бросок. Он сгруппировался и приземлился прямо под ногами Быка, мгновенно подпрыгнул и, обхватив колени чудища, изо всех сил рванул их вверх. Бык оскорбление взревел, в полете перевернулся, но Жильбер, заметив это, ухватил того за копыта и как шарахнет об пол! Даже стены задрожали. А Фриссон уже сорвал с ноги деревянный башмак, погнулся и, размахнувшись, нанес удар. "Кр-р-р-рак!" - дерево треснуло, ударившись о кость, одновременно раздался отчаянный вопль. Я вздрогнул: хотелось думать, что Бык мертв. Интересно, потребует ли Фриссон новый башмак?
      Но Бык только скорчился, потом приподнялся, согнулся в пояснице и снова тяжело упал на землю. Поднял голову, тупо посмотрел перед собой, вращая глазами, перевернулся на живот и подтянул ноги под себя.
      - Крепкая, однако, у него башка, - констатировал Фриссон, напяливая башмак.
      - Он придет в себя, и скоро, - напомнил Гремлин, оказавшийся рядом со мной. - Быстро, чародей! Сотвори чай!
      - Чай? - изумленно переспросил я.
      - Да-да, чай, и булочки с изюмом, и серебряный сервиз, и льняную скатерть. Быстрее! Не теряй времени!
      - Но что толку от чая и...
      - Ты что, не слышишь меня? Говорю тебе: я знаю этого Быка как облупленного! Твори крепкий чай, и немедленно. Потому что он уже почти очухался!
      Я сдался, оставив попытки найти в словах Гремлина хоть какой-то смысл, и прочел:
      Кто-то любит красное, кто-то любит белое,
      Кто-то любит не вино, а мясо подгорелое.
      Мне же сразу подавай
      С изюмом булки, крепкий чай!
      Воздух сгустился... что-то блеснуло... забелела льняная скатерть - из тех, что берут с собой на пикник... возникли чашки и блюдца, а посреди скатерти чайник из фарфора и кости. Серебряную корзинку накрывала льняная салфетка, а на салфетке лежали аппетитнейшие булочки с изюмом, и от них шел пар! Рядом стояла еще одна корзинка - с пышками, а рядом с ней - масленка и горшочек с вареньем.
      - Девушка, наливай чай! - распорядился Гремлин. Анжелика растерялась - ее попросили сделать то, к чему она и не знала, как подступиться. Однако, совладав с собой, постаралась изобразить радушную хозяйку и грациозно уселась рядом с чайником.
      - Придерживай крышечку рукой, - прошептал я. Анжелика даже виду не подала, что услышала мой совет, налила чаю в чашку и проворковала:
      - Какая чудная погода, не правда ли? Довольно прохладно для августа, как вам кажется? Вам с лимоном, сэр, или с молоком?
      Бык поднял голову и уставился на Анжелику так, как смотрел бы на берег острова моряк, которого долго носило по волнам после кораблекрушения.
      - Может быть, с сахаром? - не унималась Анжелика. - Один кусочек или два?
      - Она просто потрясающе быстро все усвоила, - пробормотал я, глянув на Гремлина не без осуждения.
      Маленький уродец хитро усмехнулся, поблескивая глазками.
      - Вложить что-либо в чужие головы можно по-разному, чародей.
      - Два кусочка, - простонал Бык, приподнялся и ухитрился сесть, поджав ноги под себя.
      Фриссон и Жильбер изумленно переглянулись, Анжелика и глазом не моргнула. Взяла серебряные щипчики и опустила в чашку кусок сахара.
      - С молоком или с лимоном изволите?
      - С молоком, пожалуйста, - ответил Бык с интонацией выпускника хорошей частной школы. - И может быть, булочку?
      - Конечно, - кивнула Анжелика и подала Быку чашку на блюдце, после чего взяла из корзинки булочку и спросила: - С маслом?
      - Да, пожалуйста.
      - Я так и думала, - довольно мурлыкнула Анжелика, намазала булочку маслом, положила на тарелочку, подала Быку, обернулась ко мне. - А тебе, Савл?
      - С молоком и сахаром, - автоматически отозвался я, уселся по-турецки и с удивлением обнаружил, что голоден. - И еще булочку, пожалуйста.
      - А как же, непременно, - щебетала Анжелика. - Как думаете, наверное, осень будет нынче ранняя? Ну а вы что скажите, сэр Бык, вас к нам каким ветром занесло?
      Бык нахмурился.
      - Это я у вас должен спросить.
      - Ну, так умоляю, спросите! Да, кстати, а как вас зовут?
      - Джон, - ответил Бык.
      А как же еще?
      Затем он вежливо поинтересовался:
      - А вас каким ветром занесло в мои края? Фриссон и Жильбер осторожно подошли и сели. Анжелика, наливая им чая с молоком, ответила Быку:
      - Мы бежим от злобного тирана - жестокой королевы, которая готова пленить нас и подвергнуть изощреннейшим пыткам. А вы сюда как попали?
      - Я здесь давно, сколько себя помню, - медленно проговорил Бык. - А это очень, очень долго, девушка.
      - Века, - негромко вставил Гремлин.
      - Верно, - проговорил Бык, поклонившись уродцу. - Не знаю, кто загнал меня сюда. Только помню, что, когда я очнулся, в ушах у меня гремел его голос:
      "Стой здесь, и никуда не уходи, и убивай любого, кто дерзнет подойти сюда. Ты останешься здесь до тех пор, покуда Провидение не пошлет сюда тех, кто борется за воцарение Добра".
      Анжелика быстро посмотрела на меня.
      - Может быть, это мы и есть?
      - Может быть, - растягивая слоги, проговорил Бык. Видимо, ему даже страшно было поверить в удачу. - Но куда вы хотите попасть и зачем?
      - Мы идем во дворец Короля-Паука, - отвечала Анжелика. - Мы хотим попросить его о помощи, чтобы свергнуть злую колдунью, которая отдала страну во власть ведьм и чиновников. Правду сказать, ее подданные боятся на улицу выйти без ее дозволения.
      Бык нахмурился.
      - Но с какой стати Король-Паук станет помогать вам?
      - Но... - проговорила Анжелика, - мы слыхали, что он добрый и помогает тем, кто хочет спасти бедняков и жаждет справедливости.
      - Это верно, верно. Однако ему-то какой прок в том, что он вам поможет?
      - Этого... я не знаю, - пробормотала Анжелика.
      - Может быть, мы бы сумели это понять, если бы узнали, что ему нужно, осторожно вставил я. - А вы это знаете?
      - Он ни в чем не знает нужды, - отвечал Бык. Я покачал головой.
      - Стал бы он тогда помогать другим. Значит, ему либо нравится оказывать помощь людям, либо он все-таки что-то получает, помогая им. Может быть, ощущение цели в жизни?
      - А сколько ему лет? - поинтересовался Фриссон.
      - Много веков, - сердито отрезал Бык. - По крайней мере столько, сколько я здесь живу.
      - Но тогда, вероятно, - предположил поэт, - ему нужно как-то оправдывать свою долгую жизнь?
      Я удивленно посмотрел па поэта. Когда этот деревенский мужлан успел прослушать курс философии?
      Но Бык кивнул в ответ:
      - Пожалуй, что так. Иначе зачем бы ему все время искать несчастных и пытаться избавить их от горя?
      - А он пытается? - торопливо спросил Фриссон. Меня это тоже интересовало, поэтому я сказал:
      - Раз так, зачем же он держит здесь тебя и заставляет отпугивать людей?
      - Ну... я не знаю, он ли заточил меня здесь, - ответил Бык. - Что же до "зачем" - на этот счет я могу только гадать.
      - Если не знаешь, чьих это рук дело, - гадать бесполезно, - сухо проговорил я. - Ну, хорошо... давай на минуточку представим, что мы и есть те самые, кого ты должен пропустить.
      - Нет, давайте мы этого представлять не будем, - отказался Бык, - и давайте вспомним, что после чая мы опять начнем воевать - ты и я.
      Я похолодел, но язык мой продолжал работать:
      - Ну а вдруг мы все-таки те, кого ты должен впустить?
      - Если так, то вы должны меня одолеть, а затем мы вместе отправимся во дворец Короля-Паука. - Голос у Быка был сердитый - я живо представил, как противен ему такой оборот событий. - Ну а если вы не те - вы погибнете.
      Фриссон вступил в беседу, ухватившись за первое заявление Быка:
      - Если ты пойдешь с нами, ты сможешь показать дорогу? Ты раньше бывал во дворце?
      - Нет, - прогудел Бык. - Но дорогу помню. Помню так отчетливо, словно я на свет родился с этой памятью.
      - ДНК и не такие чудеса творит, - пробормотал я себе под нос, а громко сказал: - Доверься же внутреннему голосу и попробуй рискнуть. Да и потом, много ли еще компаний пыталось тут пройти?
      - Всего три, - вынужден был согласиться Бык. Тут меня пробрала дрожь - я попытался вообразить, кто приходил сюда перед нами.
      - Но то были мужчины, одни мужчины, - вспомнил Бык. - И на них были черные одежды колдунов. От них исходило зло, а от вас не исходит.
      - Потому что мы - добрая сила, - убежденно подтвердил Жильбер.
      - Верно, верно, - подхватил я, но все-таки поежился. "Да, и на твоей совести было несколько не слишком-то славных делишек. А у кого их нет? Но сам-то я добряк-добряком. Вот и ангел-хранитель мой говорил то же". - Правда, я, признаться, совершенно растерян.
      Бык повернул ко мне массивную голову:
      - То есть?
      - Я ищу друга, - пояснил я. - Хочу найти его и вернуться домой. - Тут я глянул на Анжелику и вдруг понял, что домой хочу уже не так чтобы очень. - А для того, чтобы найти друга и попасть домой, я должен победить злобную королеву.
      - Наградой же ему будет спасение людей, - быстренько подхватил Жильбер.
      Бык пропустил его замечание мимо ушей.
      - Не думаю, что сказанное тобой - веская причина для испытаний.
      - Получше многих, - ответил я, краснея. - Заодно и народу Аллюстрии помогу. Уж по крайней мере хуже, чем теперь, им не станет.
      - Это верно, - признал Бык. - А пожалуй, помочь вам - это повеселее будет, чем до скончания веков охранять эти ворота. Как-никак приключение.
      Надежда возродилась в моей душе.
      - То, что не соскучишься, - это я тебе обещаю!
      - Сам знаю, - огрызнулся Бык. - Нам придется пройти мимо моего врага. Поможете одолеть его?
      Я почувствовал, будто бы какие-то дверцы у меня внутри, которые только-только распахнулись, готовы снова захлопнуться. Если уж такому чудовищу нужна помощь в бою с еще одним, то каково же то, другое?
      - И что это за зверюшка? - наигранно небрежно поинтересовался я.
      - Звать его Великий Урсус, - ответил Бык. - Он - медведь.
      Я похолодел. Но Фриссон прошептал:
      - Савл, ты же великий чародей, а?
      - Да, когда при мне твои стишки. - Я вспомнил одно стихотворение, глубоко вздохнул и сказал: - Ладно, можешь на нас рассчитывать.
      - Придется рассчитывать, - отозвался Бык, - потому что Медведь охраняет дорогу к Королю-Пауку. Бык резко выпрямился, ударил себя по коленям.
      - Решено. Я иду с вами. Если я ошибся и мне суждено пострадать, что ж - да будет так!
      - Вы так благородны, - проворковала Анжелика.
      - Я мечтаю уйти отсюда.
      - Вы так храбры, - подпел Анжелике Фриссон. Бык задержал взгляд на поэте и кивнул.
      - Каждый чего-нибудь да боится, и я боюсь этого путешествия. Боюсь, но мечтаю о нем. Так не будем же медлить!
      Легко и плавно Бык поднялся на ноги и зашагал к своей пещере. Мы поторопились встать и поспешить за ним. Я оглянулся на остатки нашей трапезы и, быстро пробормотав двустишие, уничтожил их. Посуда звякнула, все исчезло.
      Бык отпер ворота, и мы вошли следом за ним в пещеру. Честно говоря, не без страха. Что до меня, то я вспоминал историю Маленького Цыпленочка. А пещера тянулась и тянулась - видимо, перешла в очередной туннель.
      - А теперь произнеси то заклинание, с помощью которого ты искал дорогу к Королю-Пауку, - негромко проговорил Бык.
      Гремлин ущипнул меня. Я набрал воздуха и принялся читать стихи - тихо, почти шепотом.
      Не успел я дочитать стихотворение, как туннель начал меняться - в его потолке образовалась расщелина. Мы шли вперед, а щель над головой становилась все шире и шире, и в конце концов над нашими головами образовалась черная пустота. Я с беспокойством поглядывал на эту пустоту, ставшую еще более пугающей, когда стены туннеля начали как бы подтаивать. Наконец они стали высотой нам по колено. Мы шли словно по узкому желобу.
      - Да уж, - проворчал Гремлин. - Не правится мне тут. Мы прямо как напоказ выставлены.
      - Это точно, - подтвердил я, испуганно вглядываясь в окружающий нас мрак. Что-то менялось... - Эй, светлеет!
      - Мы приближаемся к его логову - к логову моего врага, - пояснил Бык, остановился и указал рукой вперед. - Вот оно, смотрите! Нет места опаснее для меня!
      И вот сквозь пелену тумана проступили очертания громадного темного силуэта на фоне освещенной пещеры. Душа у меня незамедлительно ушла в пятки. Но деваться было некуда - тропа вела сквозь пещеру, нависая над ее полом на высоте футов в шесть.
      - Вперед, - угрюмо поторопил Гремлин. - Что толку на месте-то торчать?
      - Тогда надо помолиться, - решил Фриссон и тут же громко запел:
      Господи, помилуй, Господи, спаси,
      И мимо медведя нас ты пронеси!
      Я в ужасе огляделся по сторонам, по вроде бы ничего не изменилось и ничего ужасного не произошло.
      - Пожалуйста, Фриссон, - проговорил я, облегченно вздохнув, - запиши стихи.
      - Что, и молитвы записывать? - возмущенно вскричал поэт.
      - Все записывай, - прошипел я. - Лишь бы оригинально было.
      Медведь услышал наш разговор, поднялся на задние лапы, а передние задрал так, словно желал сдаться.
      - Не останавливаться, - распорядился я, и мы тронулись в путь, хотя коленки, думаю, дрожали у всех.
      - Наверняка наш вес слишком велик для такой хрупкой тропинки, пожаловалась Анжелика.
      - Не останавливаться, - повторил я. - А не то он схватит идущего последним.
      - А ты не мог бы уменьшить наш вес?
      - Ну ладно, ладно, - проворчал я.
      Все выше, и выше, и выше
      Уводит нас в небо тропа,
      Все тише, и тише, и тише
      По тропке ступает стопа.
      И вот мы уже невесомы почти,
      Отчасти шагаем, отчасти - летим!
      - Волга, Волга, мать родная, - проревел тут Медведь. - Не видала ль ты подарка! - И зверюга протянул когтистую лапищу, намереваясь ухватить Анжелику за край платья.
      Девушка вскрикнула и попятилась, но тут гневно вскричал Бык и спрыгнул с тропы вниз, нацелившись копытами в грудь медведя.
      Урсус вовремя отступил назад, и Бык спрыгнул на землю прямо перед ним и со всего размаха заехал медведю в челюсть. Голова зверя запрокинулась, он снова воздел лапы кверху.
      - Товарищи, не надо! Договоримся, а? Предлагаю перемирие!
      - Не верь ему! - крикнул я. - Нельзя заключать перемирие с медведем, который ходит, как человек, на задних лапах.
      Но Бык стоял в боевой стойке и не спускал глаз со своего врага.
      - Подними его сюда, поскорее! - прошипел мне на ухо Гремлин. - Мы без него как без рук.
      Я посмотрел вдаль. Дорога сияла и переливалась. Я проговорил:
      Не верь врагу: он нагло лжет,
      Тебя обманет - не сморгнет.
      Плюнь на него, о нем забудь,
      Ты к нам взлетай - продолжим путь!
      - Все это верно, - согласился Бык. - Но почему бы с ним не помириться?
      - Ни в коем случае! - воскликнул я и торопливо прочел:
      Космат и ужасен, он молитвенно лапы сложил.
      Коварный медведь - он как будто пощады просил.
      Умильные глазки подернуты лживой слезой...
      Не злобная тварь, а и впрямь медвежонок ручной!
      Но пусть он в глаза тебе смотрит, притворно любя,
      Не верь его козням: он завтра погубит тебя!
      То древний завет: о, никто да не верит вовек
      Медведю, что ходит так, будто бы он - человек!
      - Измена! - завопил медведь. - Наши планы раскрыты!
      Его когтистая лапа рванулась к морде Быка, но когти запутались в гриве Джона, и Бык, размахнувшись, сильно ударил медведя. Медведь отлетел назад, но снова ринулся в атаку, ревя:
      - Была империалистическая война - стала гражданская!
      Фриссон вложил мне в руку листок пергамента. Я, не задумываясь, прочел:
      Не стыдись покинуть поле боя
      Iы тебя нисколько не осудим!
      Мы хотим вперед идти с тобою,
      Без тебя удачи нам не будет!
      Уходи скорее от напасти!
      Впереди твое и наше счастье!
      Бык взлетел вверх так, словно его подхватила чья-то невидимая могучая рука, и опустился на тропинку - опустился плавно, словно та же самая рука придержала его, не дав упасть. Ну, Фриссон, ну дает - молодчага!
      А медведь пришел в себя. Опустил плечи, зловеще засверкал глазами.
      - А вы не больно-то возноситесь! Вся история - это что такое? А сплошная классовая борьба, вот что!
      - Насчет борьбы - тут я согласен, - сказал я Гремлину. - Но вот классы при чем - в толк не возьму.
      - Ты лучше ногами работай, чародей, - пробурчал Гремлин.
      - Похоже, дорога пошла на подъем, - пробормотал Жильбер.
      А тропа завибрировала у нас под ногами, оторвалась от земли и приподнялась ввысь бесконечной спиралью.
      Медведь встал на цыпочки, пытаясь ухватиться за тропу. Когти его белели, словно льдышки.
      - Нет уж, - рычал он. - Вернитесь! Мы перестроим нашу экономику!
      Он запустил-таки когти в край тропы и рванул ее на себя.
      Тропа закачалась, мои товарищи закричали, пытаясь удержаться на ногах. Мы с Фриссоном упали, но Анжелике и Жильберу удалось устоять. Медведь тянул тропу к. себе, рыча во весь голос:
      - Выжечь землю! Спалить города! Пусть там камня на камне не останется, чтобы врагу негде было притаиться!
      - Не хватит ли на сегодня анахронизмов? - рявкнул я.
      Не хочешь по-хорошему убраться, гадкий мишка?
      Имей в виду - прихвачено у нас с собой ружьишко!
      И будь ты из медведей хоть самый-самый ловкий,
      Но никуда ты не уйдешь от снайперской винтовки!
      Блеснула сталь... И вот я уже сжимаю приклад кентуккийского кремневого ружья.
      Эти ружья после каждого выстрела надо перезаряжать, и все же один выстрел лучше, чем ничего. Я приставил приклад к плечу и прицелился.
      Медведь тут же отцепился от тропы, отступил и снова поднял руки над головой.
      - Братцы, - взвыл он жалобно, - не стреляйте! Тропа подскочила вверх, прогнулась, снова подскочила. Даже Анжелика и Жильбер, самые ловкие из нас, охали всякий раз, когда тропа выделывала очередной выкрутас. Я потянул спусковой крючок, затвор щелкнул, но ни огня, ни дыма... Я выкрикнул что-то нечленораздельное и швырнул винтовку в медведя.
      Дуло угодило Урсусу между ног, и он взвыл от боли и завертелся на месте.
      - Ну, хватит! - взвизгнул Гремлин и спрыгнул с тропы в медвежье логово.
      - Нет! Ты куда! - испуганно крикнул я, но Гремлин, не обращая на меня никакого внимания, побежал по кругу рядом с Великим Урсусом.
      Медведь неожиданно охнул.
      - Это что же за листочки такие? А это что такое, а? Крыжовничек?
      - Что это стряслось со зверем? - поразился Фриссон.
      - Ему кажется, будто он кустик, - сообщил Гремлин. - Но ты учти, чародей, заклинание мое ненадолго его одурачит. Ты должен придумать, как приподнять эту тропу повыше - так, чтобы Медведь не смог до нее дотянуться, а не то эта зверюга нас все-таки сбросит.
      - Ты прав, - кивнул я, встряхнулся и принялся вспоминать такое стихотворение, в котором бы говорилось - с ума сойти - о том, как приподнять тропинку повыше. И вот что мне пришло в голову:
      Куда ты, тропинка, меня завела,
      Повыше взлетай, а то плохи дела!
      - Дела и вправду плохи! - крикнул я. - Ничего в голову больше не приходит. Подхватывай, Фриссон! И Фриссон подхватил - как нечего делать:
      Взлетай, наша тропка, и слушай пароль
      Нас ждет с нетерпеньем Паучий Король!
      - Идите же! - крикнул нам Гремлин. Мы поднялись на ноги, покачнулись, чуть присели, чтобы легче было идти по тропе, которая довольно резко пошла на подъем. Позади в беспомощной ярости ревел медведь, безуспешно пытаясь подпрыгнуть и схватить спираль тропы. Он проклинал нас на все лады, но его вопли потонули в тумане, окутавшем нас со всех сторон. Мы словно бы опять оказались в замкнутом туннеле.
      - У тебя получилось, чародей, - прошептал Фриссон.
      - Да, но только потому, что вы мне здорово помогли. Кстати, тоннель изменился. Верной ли дорогой мы идем?
      - Верной, - сказал Бык. - Мы таки нашли дорогу к Королю-Пауку, невзирая на все козни Медведя.
      - Но... дорога уж очень странная, - возразила Анжелика.
      Она была права. Дорога изгибалась все резче, все круче шла па подъем. Мы шли и шли вверх по тору, который затем превратился в расширяющуюся воронку. Вверх, вверх... и наконец воронка вывела нас в громадный зал. Такой громадный, что потолок был почти не виден за пеленой облаков - или то были не облака, а тончайшего плетения ткань. Зал не имел стен - повсюду возвышались колонны. Их было так много, как деревьев в лесу, а между ними виднелись холмы, лужайки, заросли кустарников. Все купалось в лучах света и весело зеленело. Мы как зачарованные ступали по мозаичному полу, не в силах рассмотреть изображенную на нем картину - так она была велика.
      А прямо перед нами в арке застыла величественная фигура человека в плаще. Со спины фигуру незнакомца подсвечивало солнце.
      - Господа и дама, - произнес Бык приглушенным, почти что трепещущим голосом. - Мы достигли нашей цели. Мы находимся во дворце Короля-Паука.
      Глава 19
      Темный силуэт шагнул к нам. Как только незнакомец покинул арку, подсвеченную солнечными лучами, стало видно его лицо. С одной стороны - ничего особенного. Всего-навсего среднего роста мужчина в тунике и рейтузах из темно-серого вельвета, в плаще до бедер с широкими рукавами, в шляпе, отороченной лентой с чеканными медальонами.
      Но вот я увидел его лицо - столь резкое, будто его высекли из камня, горящие глаза, сурово поджатые губы - и дрогнул.
      Но только на миг. Не успело даже пробудиться мое всегдашнее упрямство. Я посмотрел этому человеку в глаза и понял: прикажи он мне пойти за ним на битву, победа в которой нам не суждена, - и я, пожалуй что, пойду.
      - Добро пожаловать в мой дворец, - сказал Король-Паук. - Если вы додумались, как сюда добраться, если сердца ваши выдержали все испытания стало быть, вы добрые люди.
      Я обернулся, но, поняв, что, кроме меня, никто не решается и рта раскрыть, прокашлялся...
      Но первым заговорил Жильбер:
      - Вы, верно, не сомневаетесь в своей власти, ваше величество, если вышли приветствовать такую разношерстную компанию без охраны, без рыцарей.
      Губы Короля-Паука шевельнулись в усмешке. По-видимому, он решил сделать вид, что не заметил в тираде Жильбера угрозы. Да что, наш сквайр, сбрендил, что ли? Он уже опять собирался что-то сказать. Но прежде чем он успел разжать губы, из-за колонны выбежало ужасное создание. Это был человек, но на редкость уродливый. Глаза и нос потонули в чаще рыжих щетинистых волос. Туника и рейтузы на нем были из дорогой ткани, но сильно измяты. Он бежал вприпрыжку, пригнувшись, а в руках сжимал кубок из тусклого серебристого металла.
      - Кубок, ваше величество! - кричал он. - Сурьмяный кубок! Вы должны выпить!
      Король сердито глянул на рыжего человечка.
      - Убери, Оливер. Я занят.
      Но неряшливый человечек не унимался.
      - Вы должны выпить! - решительно заявил он и встал за спиной у короля так, словно обратился в дерево и пустил корни.
      Король гневно глянул на зануду, взял у него кубок и выпил содержимое. Потом вернул рыжему кубок и проворчал:
      - Теперь убирайся. Понадобишься - позову.
      - Как ваше величество пожелает. Неряха поклонился и упрыгал прочь.
      - Как видите, обо мне заботятся, - сказал Король-Паук Жильберу.
      Сквайр не пошевелился, но почему-то мне показалось, что он напуган не на шутку. Анжелика-то точно попятилась, да и все остальные на шаг-другой отступили.
      - Да он только глянет - и тут целый эскадрон явится, - прошептал Фриссон.
      - Да не надо ему это, - шепнул в ответ Жильбер. Он неизвестно почему вдруг притих и успокоился. - Мы пришли с миром, ваше величество. Мы пришли просить вас о помощи.