Жмурясь от яркого утреннего солнца, я вприпрыжку поскакал на спортплощадку. Кроссовки скользили по мокрой траве. Я бережно прижимал к себе камеру.
      Подойдя к месту мойки, я прикрыл ладонью глаза. Узнал голубой «понтиак» – это родителей Жабы. Вокруг сновали ребята, поливая автомобиль из шлангов.
      Я поднял камеру повыше.
      – Вот так, поливайте, – крикнул я мойщикам. – Мне надо сделать фото для «Гералда».
      И тут что-то ударило меня в живот. Что-то холодное. Я вздрогнул – так это было внезапно. Еще две струи ударили мне в лицо и в грудь.
      – Эй! – сумел крикнуть я. – Прекратите! Вы что, сдурели?
      Я попытался уклониться от воды, но теперь на меня были направлены четыре шланга.
      – О-о-о-о! – Вода была ледяная.
      Подныривая под струи, я увидел злобно ухмыляющиеся физиономии Бренды, Жабы, Дэйвида и Джареда. Как это я сразу не сообразил?
      Отплевываясь, я развернулся и попытался убежать. Ледяная вода окатывала меня с головы до ног. Еще одна струя ударила в спину.
      – Да хватит. Эй, вы, хватит! – надрывался я.
      И тут только я вспомнил о камере. Наклонив голову, чтобы уклониться от очередного холодного душа, я посмотрел на камеру: с нее стекала вода!
      – А-а-а-а! – вырвался из моей глотки дикий вопль.
      Я потерял голову. Впервые в жизни. Повесив камеру на грудь, я круто развернулся и пошел на своих обидчиков. Мой последний шанс, напомнил я себе. Мой последний шанс работать в газете – и они все погубили!
      С хихоньками и хахоньками эти гады поливали меня из шлангов, пытаясь остановить. Но я, наклонив голову, шел прямо на них. Отплевываясь и отфыркиваясь, я прыгнул на Жабу, ухватил его за пояс и повалил на землю. Теперь ему было не до смеха.
      Я вырвал шланг у него из рук, открыл дверцу машины его папаши и направил струю внутрь.
      – О боже! – в ужасе простонал Жаба.
      Дэйвид направил струю мне в спину, окатив сверху донизу. У соседней машины мойщики веселились от всей души, наблюдая за нами.
      Я окатил водой заднее сиденье и перешел к переднему.
      Когда Бренда, Дэйвид и Джаред побросали свои шланги, я швырнул в сторону свой и пустился бежать. Они за мной. Далеко убежать мне не удалось: трава была скользкая. Пробежал я несколько шагов, поскользнулся и тяжело рухнул на землю. Лицом вниз. Прямо на камеру.

      – Значит, меня выгоняют из газеты? – не особенно удивился я.
      На Таше просто лица не было.
      – Линзы разбиты, – бормотала она. – Корпус помят, внутри вода. – Голос у нее дрожал. – Ее только на помойку выбросить.
      – Я не виноват, – кротко повторил я.
      Таша яростно отбросила прядку рыжих волос со лба.
      – Ну, ты мне за это заплатишь, Рикки, – прошипела она. – Ты заплатишь за камеру, Рикки. Иначе мой папа из тебя все по суду вытрясет!
      – Но, Таша, – пытался вставить я. – Ты же знаешь, что я не виноват!
      – Убирайся с глаз долой! – вне себя от ярости завопила Таша. – Убирайся! Чтоб духу твоего здесь не было. Ты никогда ни в чем не виноват!
      – Но ведь это правда, – настаивал я. – Если б ты выслушала меня…
      – Ты просто чума какая-то, Рикки. – Таша еще раз осмотрела разбитую камеру и затем бросила ее на стол. – Для тебя нет ничего серьезного на свете. У тебя все выеденного яйца не стоит.
      – Но, Таша…
      – Убирайся! – снова крикнула она. – Это был твой последний шанс. Ты и его-то не заслуживал. Ты просто мразь какая-то. Нечисть самая настоящая. Правильно обзывают тебя Рикки Крысяком. Ты и есть маленький, злобный грызун.
      Слышать такое было очень больно! Словно ножом ударили в грудь. У меня даже дыхание остановилось.
      Круто повернувшись, чтобы не показать Таше, как она меня больно обидела, я побежал вон из класса и из школы. На спортплощадке ребята смеялись, шутили, кричали, перебивая друг друга. Все мыли машины: терли губками с мылом, поливали, вытирали досуха. Всем было весело.
      За спиной я услышал:
      – Рикки-Брики Ку-ку! – И кто-то засмеялся.
      Я не стал оборачиваться и побежал еще быстрее. Я знал, что к понедельнику всем станет известно, как я сгубил Ташину камеру. Все только об этом и будут говорить, будут потешаться: как же, Рикки Крысяк снова учудил.
      Я бежал, и Ташины слова продолжали звенеть у меня в ушах. С каждым шагом я все больше злился. Мне хотелось выть. Меня прямо разрывало от бешенства. Вот тогда-то я и решил отплатить Таше. Тогда-то и пришла мне в голову эта злая шутка. Нечисть… нечисть… нечисть… Это слово звенело у меня ушах.
      «Рикки, ты просто нечисть какая-то. Прямо маленький злобный грызун… Ты мне за это заплатишь, Рикки. А если нет, мой папа все из тебя по суду вытрясет!»
      Грызун. Грызун. Грызун… Какое право она имела так обзывать меня? Это подло.
      Как же она меня достала! Я был в такой ярости. Но когда я прибежал наконец домой, я уже улыбался. У меня сложился план. Я знал, что надо сделать. Знал, как отомстить.
      Да, весь план отчетливо предстал передо мной. Он сработает. Не может не сработать.
      Вот, значит, как все было. И вот я здесь.
      В понедельник вечером я прокрался в класс, где работали над завтрашним номером газеты Таша и мисс Ричардз, и напечатал свое маленькое объявление в конце первой страницы «Хардинг Гералда». Я был вне себя от радости. Я просто упивался своим остроумием.
      Понимая, что надо торопиться – Таша и мисс Ричардз могут вернуться с минуты на минуту, – я настороженно прислушивался к любому звуку, чтобы успеть смыться. Никогда в жизни я так не нервничал, и тем не менее довольная улыбка не сходила у меня с губ. Рикки, все они считают тебя последним идиотом, а ты, Рикки, гений! Поздравляю! Только ты мог придумать такую поразительно тонкую и ужасную месть!
      То и дело озираясь на дверь, я продолжал стучать по клавишам, пока не напечатал все до конца:

      «Всей Нечисти! Всей Нечисти! Если ты настоящая Нечисть, звони Таше по тел. 555-6709 после полуночи».

      Я еще раз перечитал написанное. И еще раз, довольный, улыбнулся.
      Мне хотелось петь и плясать от радости. Но вести себя надо было тихо, как мышка.
      Я встал, вышел из-за стола и повернулся к окну. Вот она, спасительная щель. Я был уже на полпути к окну, как вдруг услышал кашель Таши, и она вошла в класс. Все, я попался!

      Я замер ни жив ни мертв. Это ж надо, подумал я. Всего в пяти шагах окно. Всего в каких-то пяти шагах – спасение. Только пять шагов сейчас – все равно что пять миль!
      Я закрыл глаза и стал ждать, когда Таша заорет. Но вместо крика я услышал голос мисс Ричардз из коридора:
      – Таша, можно тебя на минутку?
      Я открыл глаза в тот самый момент, когда Таша выходила из класса. Заметила ли она меня? Нет, иначе бы заорала.
      У-у-у-уф! я ринулся к окну. Приземлившись на четвереньки, я быстро вскочил на ноги и припустил к дому.
      Бог с ним, с окном. Закрыть его – себя выдать, решил я.
      В третий раз за четыре дня я всю дорогу до дома бежал. В пятницу и субботу – как униженный неудачник, как какая-то нечисть, а сейчас – как победитель. Как чемпион! Как гений!
      Я молча вбежал в дом. Стоя в коридоре, прислушался. Из комнаты, где стоял телевизор, доносился голос диктора – мама с папой, как всегда слушали прогноз погоды. Штормы на Тихом океане в северо-западном участке… предупреждение о наводнении… Несколько недель назад я уговаривал маму с папой включить канал МТВ. Но их никак нельзя было уговорить, потому что по МТВ не передают прогноз погоды.
      Сейчас я был на седьмом небе от радости. Меня так и подмывало ворваться к ним в комнату и рассказать все о моей гениальной шутке. Только я этого не сделал. Вместо этого на цыпочках я поднялся к себе в комнату и закрыл дверь. Кому бы позвонить? Меня так и распирало от желания поделиться с кем-нибудь своими подвигами. Но с кем? Кому позвонить? Айрис. Ну конечно же Айрис! Кому же еще. Она оценит мою шутку. Айрис поймет. Сердце у меня готово было выскочить из груди. Я снял трубку. Какая же фамилия у Айрис? Чандлер? Кэндл? Кэндлер. Точно. Айрис Кэндлер.
      Номер телефона я узнал в справочном бюро. И тут же набрал. Один гудок. Два. Айрис сняла трубку с третьего гудка. Мы поздоровались. Она явно удивилась, услышав мой голос.
      – Можешь угадать, где я сейчас был?
      Только я ответа не ждал. Я выдал всю историю, не останавливаясь ни на секунду. Вернее, история сама вылетела из меня.
      – Ну как? Разве не гениально? – задал я вопрос. И засмеялся. – Газета выходит завтра. Завтрашнюю ночь Таше не удастся выспаться. Вся школа будет звонить ей до самого рассвета.
      Я ждал, что Айрис тоже засмеется, но она долго молчала.
      – Разве все это не забавно? – наконец спросил я.
      – Типа того, – послышался голос Айрис. – Только что-то у меня дурные предчувствия, Рикки. Добром все это не кончится, вот увидишь.
      – Но, Айрис, – воскликнул я, – это всего лишь шутка. Что тут уж такого страшного?

      Кого, вы думаете, я встретил первым утром на следующий день, когда пришел в школу? Точно. Ташу. Кого же еще. Она, даже не глядя, отвернулась, словно перед ней была дохлая крыса. Сделала вид, будто не заметила меня.
      Да мне-то все это по фигу. Я больше думал о моем маленьком сюрпризе для Таши в конце первой страницы «Гералда». Я-то знал, что это даст мне заряд бодрости на целый день. А в бодрости я нуждался.
      Я повернул по коридору к шкафчикам раздевалки, и тут два моих одноклассника, Джош и Грег, нарочно толкнули меня.
      – Рикки, ты чего толкаешься? – закричал Джош.
      А Грег снова толкнул меня прямо на Джоша.
      – Да хватит! Я же сказал: хватит толкать меня, – кричал Джош.
      – Отвяжитесь! – бросил я и проскользнул мимо них.
      Довольные, они пошли дальше, смеясь и толкаясь.
      Ах, какие весельчаки, не правда ли? Пристанут как банный лист, попробуй отвяжись от них.
      Я открыл свой шкафчик и стал перекладывать туда учебники из ранца.
      – Эй, Рикки, не хочешь помыть машину моего папаши? – Это Тони орал через весь коридор.
      Я сделал вид, что не слышу.
      Все начали смеяться над этой шуткой.
      – Рикки, слушай, не хочешь хоть чего-нибудь помыть? – не унимается Тони. – Помой рожу!
      Экий шутник! Но все так и покатывались.
      Я захлопнул дверцу шкафчика и прошел мимо, ни на кого не глядя. Все это из-за Таши, говорил я себе. Только хорошо смеется тот, кто смеется последним. Подождем до вечера.
      Я повернул по коридору и направился к своему классу. Вижу, у фонтанчика стоят Бренда и Жаба. Я хотел проскользнуть незаметно, но оказался недостаточно проворным. Бренда прижала ладонь к фонтанчику, и струя холодной воды ударила мне в грудь.
      – Как насчет омовения, мойщик машин? – крикнул Жаба.
      Коридор сотрясся от всеобщего хохота.
      – Погоди, мой отец вытрясет из тебя все до последнего цента за машину! – не унимался Жаба. – Твои родители не расплатятся до скончания века.
      – Твой папаша опоздал, – отвечаю я. – Ему придется занимать очередь.
      – Рикки Крысяк! Рикки Крысяк! – начал скандировать кто-то.
      Добро пожаловать на день дразнилок в Хардингскую среднюю школу. Сегодня день Рикки. К сожалению, у нас здесь каждый день – «День поношения Рикки». Только сегодня мне на все плевать. Сегодня я твердо знаю, что это мой день. Сегодня я отыграюсь. Школьную газету разносят днем. И Ташу всю ночь будут изводить звонками.
      О сладкая месть!
      Сегодняшний вечер мы с родителями провели в гостях у моих двоюродных братьев на другом конце города. Вернулись от них только в половине десятого, так что у меня оставалось неполных два часа на уроки. Спать я лег около двенадцати – для буднего дня довольно поздно – и уже засыпал, когда раздался звонок телефона на столике у моей кровати. Я скосил глаза на радиочасы: было две минуты первого. «Это кто же так поздно звонит?» – спросил я себя.

      В темноте я попытался нащупать телефон и, конечно, свалил его на пол. И он громко звонил на полу.
      Я выскочил из кровати и схватил трубку, прислушиваясь, не проснулись ли мама с папой. Слышали они или нет? Мне не разрешается болтать по телефону после десяти вечера.
      Прокашлявшись, я проговорил в трубку:
      – Алло?
      – Рикки, это я, Айрис.
      – Уже полночь, Айрис. Ты чего так поздно звонишь? У тебя все в порядке?
      – Папа чуть не весь вечер провисел на телефоне. Рикки, ты видел школьную газету? – спросила она свистящим шепотом.
      – Нет. А что? – ответил я, залезая под одеяло. – Когда принесли газету, меня вызвала библиотекарша. Она интересовалась книжками, которые я потерял. А когда я вернулся в класс, газет уже не было.
      – Так ты не видел газету? – с изумлением спросила Айрис.
      – Да нет же, – повторил я. – Я не получил свой экземпляр. А что, здорово? Объявление внизу читается?
      – Да знаешь… – Айрис замолчала.
      – Но это потрясающе? – возбужденно допытывался я.
      – Я бы не сказала, – совсем тихо проговорила Айрис. – На самом деле, Рикки, у тебя могут быть большие неприятности.
      – Что-что? – переспросил я, прижав трубку покрепче. Айрис говорила так тихо, что я почти ничего не слышал. – Айрис, о чем ты говоришь?
      – Большие неприятности, – повторила она.
      У меня холодок пробежал по спине.
      – Большие неприятности? Но почему? Что ты имеешь в… в… виду? – запинаясь, переспросил я опять.
      – Объявление… – начала она и остановилась. Молчание длилось довольно долго. – О, мне надо заканчивать, – наконец проговорила она, – папа вне себя.
      – Подожди, Айрис, – не сдавался я, – почему у меня могут быть большие неприятности? Да скажи ты толком.
      – Ну все, кончаю, – услышал я ее голос. Это она говорила с отцом. – Это так, надо было сказать пару слов, пап. Я понимаю, что уже полночь.
      – Пожалуйста, Айрис, скажи мне, пока не положила трубку…
      – Не могу больше, – бросила она.
      Я услышал щелчок, и в трубке наступило молчание. Я в сердцах швырнул трубку. Да что с ней такое? Почему она четко и ясно не сказала, что там стряслось и что мне угрожает?
      Несколько раз взбив подушку, я лег и до подбородка натянул одеяло. Закрыл глаза и попытался расслабиться, чтобы побыстрее заснуть.
      Телефон снова зазвонил. Я вскочил как ошпаренный. На сей раз я умудрился снять трубку, не сбросив телефон на пол.
      – Айрис, спасибо, что снова позвонила мне, – прошептал я.
      – Я видел объявление в школьной газете, – произнес тихий голос.
      Я почувствовал комок в горле. Теперь я знал, что это не Айрис.
      – Я видел твое объявление, – шептал все тот же голос. – Я звоню, как ты велел.
      – Чего? А почему ты звонишь мне? – Я тоже перешел на свистящий шепот.
      – Я делаю, как ты велел, – отозвался шепот.
      – А… а кто ты?
      – Я – Нечисть.

      Я бросил трубку. Снова взбил подушку и натянул одеяло.
      За окном завывал ветер. Тени, отбрасываемые уличным фонарем перед нашим домом, плясали на моей стене.
      В голове у меня все смешалось. Кто это был? Я почти уверен, что это мальчишеский голос. Почему он звонил мне? В объявлении, которое я ввел в газету, значился номер телефона Таши.
      Впрочем, мне не пришлось слишком долго ломать себе голову. Телефон снова зазвонил. Я успел снять трубку с первого же звонка. Я бросил взгляд на дверь. Если мама или папа услышат, что я говорю по телефону, у меня и в самом деле будут серьезные неприятности.
      – Алло! Кто это? – спросил я.
      – Привет. Я – Нечисть. – Это был другой голос. Тоже мальчишеский. Говорил приглушенно.
      – Кто-кто? – выдавил я.
      – Нечисть. Я позвонил, как только увидел твой приказ.
      – Слушай, отвяжись! – крикнул я и бросил трубку.
      – Что все это значит? – произнес я вслух. Я не отрывал глаз от телефона. Ждал нового звонка.
      Зазвонит еще или нет?
      – Рикки, – загудел голос за дверью.
      Я подскочил до потолка. Дверь открылась, и я увидел папу в полосатой сине-белой пижаме. Он тер себе щеку.
      – Рикки, что это все значит? Что за звонки?
      Я сделал вид, что ничего не знаю.
      – Звонки?
      Он подозрительно посмотрел на меня.
      – Я слышал, телефон звонил, как минимум, трижды, – буркнул он.
      – А, ты про эти звонки! – с невинным видом протянул я, хотя, сколько ни придуривайся, толку мало.
      – Ты же знаешь, после десяти тебе не разрешается пользоваться телефоном, – строго сказал папа и зевнул. – А сейчас уже давно заполночь. Кто это звонит тебе так поздно?
      – Это кто-то подшутил, – объясняю я. – Ну, сам понимаешь. Ребята из школы.
      Папа отбросил волосы со лба.
      – Не вижу в этом ничего веселого.
      Я опустил голову.
      – Я понимаю. Но я-то не виноват…
      Он поднял руку, останавливая меня.
      – Скажи своим ребятам, чтоб больше этого не делали. Я серьезно. Если они будут звонить так поздно, я отберу у тебя телефон.
      – Ладно, скажу.
      Я бы, может, и сказал, подумал я, знать бы только кому.
      Папа снова зевнул. Он зевал так громко, как никто на свете. Не зевал, а ревел. Кончив зевать, он выключил свет в комнате и пошел к себе.
      Только он вышел, телефон снова зазвонил.
      – Ради бога… – начал я.
      – Я – Нечисть, – послышался хрипловатый шепот. На сей раз голос был девчоночий. – Я видела объявление. Я готова. Пора сеять. Пора править. Когда Нечисти встретятся?
      – Чего? Встретятся? – Ответа я не стал дожидаться и повесил трубку.
      Я ошарашенно смотрел на телефон, совершенно сбитый с толку. Почему звонят мне? Что произошло? Что за путаница? И почему звонки такие чудные? Почему эта девчонка сказала, что она готова сеять? Готова править? Что в конце концов происходит?
      Телефон снова зазвонил…

      На следующее утро я с трудом поплелся в школу. Телефон без умолку звонил до двух часов ночи. До утра я проворочался с боку на бок, думая о странных звонках. Словом, до семи я, по сути дела, не сомкнул глаз, а в семь зазвенел будильник.
      За завтраком у меня чуть голова не падала в чашку с корнфлексом. Но мама с папой никакого сочувствия не проявили. Они были просто вне себя. Телефонные звонки не давали покоя и им.
      – Скажи этим ребятам, чтоб больше не вздумали звонить, – сказала мама. – Не то я пойду в школу и скажу им сама!
      Ой, этого только не хватало! Я чуть не упал со стула.
      – Скажу. Сегодня же скажу! Они не будут звонить. Обещаю!
      Вы сами знаете, что нет ничего ужаснее, чем приход мамы в школу. Представляете, она является в класс и начинает учить ребят! Мало мне того, что они и так изводят меня каждый День и зовут «Рикки-Брики Ку-ку». Как же они будут звать меня после того, как моя мать явится в школу и начнет учить их уму-разуму? Б-р-р-р. От одной мысли об этом я холодным потом покрываюсь.
      Мне пришлось призвать все свое мужество, чтобы прийти в школу и как ни в чем не бывало пробраться сквозь толпу школьников к своему шкафчику.
      – Наконец-то ты пришел! – воскликнула Айрис.
      Она ждала меня недалеко от шкафчика. На ней была рубашка из шотландки навыпуск и синие вельветовые брюки. Пластмассовые клипсы, как всегда, тихонько позвякивали. Увидев меня, она стала пробираться через толпу девчонок.
      – Вот, Рикки. Взгляни. – Она протянула мне последний номер «Хардинг Гералда».
      Так, вот оно. Мелким курсивом на нижнем поле. Мое объявление. Все как есть. Только немного переделано. Я шевелил губами, читая про себя: «Всей Нечисти! Всей Нечисти! Если ты настоящая Нечисть, звони Рикки после полуночи». И номер телефона. Моего, а не Таши. Мое имя и мой телефон. Я замычал и вернул газету Айрис.
      Она качала головой и цокала клипсами.
      – Вид у тебя ужасный. Ты сегодня спал? – спросила она.
      – Какое там. – Я вырвал у нее газету и снова просмотрел. – Но как это могло случиться? – закричал я в отчаянии.
      Перед глазами всплыла ухмыляющаяся физиономия Таши. Я бросился сквозь толпу, отпихивая ребят и ударяясь о ранцы. Я бежал по длинному извилистому коридору к помещению восьмого класса и ворвался в Ташин класс в тот самый момент, когда прозвенел первый звонок. Я обежал глазами весь класс и увидел ее у доски. Она передавала тетрадку какой-то девчонке.
      – Таша! – крикнул я, ринувшись к ней и размахивая газетой.
      Она откинула свои рыжие патлы и рассмеялась мне в лицо.
      – Вовремя я раскусила твою шуточку, – бросила она. – Ну как, Рикки, звонили тебе сегодня ночью?
      – Было дело, – злобно проговорил я.
      Все в классе захохотали. Даже учительница.
      Все утро у меня было такое ощущение, что за мной наблюдают. И надо мной смеются. Может, это все мое воображение. А может, нет.
      Я все размышлял об этих ночных звонках. Понимал, что звонили ребята из нашей школы. Но что означали их странные слова?
      «Я сделал, как ты велел…»
      «Я готова сеять. Готова править».
      «Когда все Нечисти встретятся?»
      На большой перемене я отнес свой поднос в самый дальний угол. Я не хотел ни с кем садиться – был сыт по горло шуточками и издевательствами.
      Идти мне пришлось мимо стола, за которым восседали мои недруги из седьмого класса. Все четверо. Час от часу не легче, подумал я. Жаба и Дэйвид кидали друг в друга пакетами из-под молока. Бренда так хохотала, что у нее из носа шоколадное молоко лилось. Они видят меня. Конец. Сейчас я попаду под молочный душ. Слишком поздно, их не обойти.
      К своему немалому изумлению, я прошел мимо них совершенно невредимый. На меня ничего не опрокинули. Меня не ударили. Жаба не сказал очередной гадости. Дэйвид и Джаред не подставили ножку. Это еще что такое? Я в полном недоумении поспешил на свое место в углу столовой. Они же видели меня. Почему они не распевали, как обычно: «Рикки-Брики Ку-ку»? Не швыряли в меня пустыми пакетами? Они позволили мне пройти, словно отродясь обо мне не знали.
      Я поставил свой поднос на последний столик, за который обычно никто не садится. Здесь проходит труба центрального отопления, и горячий воздух обдувает тебя, пока ты ешь. Я взял сандвич с колбасным фаршем и чашку томатного сока. Подвинув стул, я принялся за еду, наблюдая за тем, что происходит в столовой.
      Я ждал. Ждал, что кто-нибудь подойдет с очередной шуточкой, вроде того, что мой томатный сок, наверное, из сгустков крови. Или поинтересуется, кто звонил мне ночью. Или все вдруг начнут скандировать: «Рикки-Брики Ку-ку!» А то Жаба или его дружки станут бросать в меня объедками. Но ничего подобного не происходило. Никто на меня внимания не обращал. Я съел свой ланч тихо и мирно.
      Потом я принялся за десерт – шоколадный пудинг, но он был с такой крепкой корочкой, что его ложка не брала.
      Собрав остатки еды на поднос, я поднялся. И тут мне в лоб кто-то кинул шарик смятой бумажки.
      – Эй! – сердито вскрикнул я, но в глубине души даже обрадовался.
      Я хочу сказать, что все время чувствовал себя не в своей тарелке, когда за весь ланч никто не сделал мне никакой пакости.
      Почесывая лоб, я взглянул на бумажку и понял, что на ней что-то написано. Записка. Кто-то послал мне записку. Я развернул бумажку и прочел: «Когда Нечисти соберутся?»

      Я огляделся, пытаясь понять, кто запустил в меня бумажным шариком. Но никто не смотрел в мою сторону. Бренда и ее трое приятелей застучали стульями и понесли свои подносы к окошку. Кто-то из них? Я снова перечитал записку, сложил ее и сунул в карман. Затем отнес свой поднос в окошко и быстро вышел из столовой. В коридоре я столкнулся с Айрис.
      – Что с тобой? – спросила она.
      Я пожал плечами.
      – Вся Нечисть сползается, – ответил я. – Они преследуют меня. Боюсь, что сам напросился, – со вздохом добавил я.
      – Я же говорила, когда ты мне рассказал о своей шутке, что у меня дурное предчувствие, – бросила Айрис. – Чего ж тут удивляться, что Таша перешла тебе дорогу.
      – Ладно, Айрис, – сказал я с мрачным видом. – Мне и без того тошно. Если звонки повторятся и сегодня ночью, мои родители просто взбесятся. А уж телефона я лишусь – это как пить дать.
      – Попробуй снять трубку на ночь, – предложила она.
      Гениально. Айрис действительно клевая девчонка. Мне никогда в жизни до такого не додуматься.
      Я пошел наверх. Со всех сторон раздавался грохот закрываемых шкафчиков. Мальчишки и девчонки запихивали в свои шкафчики куртки, вытаскивали нужные книжки и тетрадки и перекладывали их в ранцы. Вот-вот должен был прозвенеть звонок на урок.
      Айрис остановилась у своего шкафчика и посмотрела на меня. Щеки у нее вдруг порозовели.
      – Рикки, – произнесла она, – можно тебя попросить об одолжении?
      Она что, правда покраснела? Что это она хотела такое сказать мне?
      – Ты же знаешь, как трудно быть в классе новенькой. Мне хотелось бы сделать что-нибудь особенное к школьной ярмарке домашней выпечки в субботу. Ну сам понимаешь. Надо же произвести на всех впечатление. Продемонстрировать школьный патриотизм и все такое прочее. «Ура! Ура!» – Она взмахнула над головой обеими руками, как это делают девчонки из команды поддержки.
      Я засмеялся и подождал, когда она продолжит.
      – Ну так вот… – Айрис смущенно остановилась. – Ты не мог бы сходить со мной завтра после уроков в магазин? Закупить все необходимое. Ну, знаешь, муку, сахар и прочее. Мы б могли пойти…
      – О чем речь! – прервал я ее.
      Я пришел в неописуемый восторг. Чуть даже не брякнул, что меня еще никогда девочки не приглашали пойти с ними куда-нибудь, да вовремя остановился.
      – Встретимся завтра после уроков за школьной площадкой, – сказал я. – Купим что надо, и я помогу тебе все отнести домой.
      Ай да я!
      Она поблагодарила меня, а я вприпрыжку побежал к своему шкафчику. Мне хотелось прыгать и скакать, нет – летать! Я нравлюсь Айрис, решил я. Хоть одной девочке в нашей школе я нравлюсь!
      Подумаешь, скажете вы. Экое дело! Но для меня большое дело. Очень большое. У меня все настроение изменилось. Все неприятности словно куда-то улетучились. Я даже забыл, кто я на самом деле. Что за славный день, напевал я про себя. Что за потрясный денек!
      Я парил в небесах, пока не открыл свой шкафчик.

      Напевая под нос, я отпер дверцу шкафчика, присел на корточки и стал собирать с нижней полочки нужные учебники. И тут в глаза мне бросилось что-то ярко-красное.
      Брызги красного. Густые красные потеки какой-то жидкости на внутренней стороне дверцы. У меня перехватило дыхание, я сначала на полном серьезе решил, что это кровь. Присмотревшись, понял, что никакая ни кровь, а краска. Ярко-красная.
      Вскочив на ноги, я прочел написанное краской сообщение:

      «Когда Нечисти встретятся»?

      Ой-ой-ой! Ткнув пальцем в надпись, я поднес краску к носу. Совсем свежая. Буквы стекали вниз. Надпись сделали только что. Но кто? И зачем? Шутки ради? Нов чем соль? Для меня все это загадка.
      Ярко-красные буквы злобно сверкали на дверце. Подняв ранец, я захлопнул дверцу. Думать обо всем этом сейчас не было времени. Пора бежать в класс.
      В этот вечер звонки начались рано. Где-то в полдевятого я разделался с уроками. Я был внизу, в комнате с телевизором, мы с отцом смотрели бейсбольный матч. Зазвонил телефон, и папа взял мобильник со столика. Он что-то сказал в трубку и сунул ее мне.
      – Тебя, Рикки.
      Я вышел из комнаты, чтобы не мешал шум игры.
      – Алло?
      – Говорит Нечисть, – раздался шепот. – Когда Нечисти соберутся?
      Я ничего не ответил и вернулся в комнату. Я пытался смотреть игру, но телефон снова зазвонил.
      – Я Нечисть. Я видел твое объявление. Не пора ли сеять Семена? Я Нечисть. Когда мы встретимся?
      Нет, это уже не смешно, подумал я. Слишком все это странно, чтобы быть смешным.

      С последним звонком я побежал к своему шкафчику и стал складывать в ранец учебники, которые могли понадобиться для домашних заданий. Натянув свой пуховик, я побежал на спортплощадку, чтобы встретиться с Айрис.
      Я несся как на крыльях. Я малость раздулся, вы правы. Не без этого. Мне не терпелось поскорее встретиться с Айрис и пойти с ней за покупками. Я помогу ей отнести все домой, говорил я себе. А потом, как знать, может, она попросит меня помочь ей отнести ее выпечку в школу на субботнюю ярмарку.
      Мы с Айрис будем все делать вместе. Еще ни одна девочка не хотела что-нибудь делать вместе со мной. Когда Бриттани Хоппер узнала, что нам предстоит вместе препарировать лягушку в лаборатории, она две недели не ходила в школу! Пришлось мне резать лягушку в одиночку. И разумеется, я разделал ее как бог черепаху. Но Айрис совсем другое дело. Айрис новенькая. Интересно, на этих школьных ярмарках дают призы? Наверное, нет. А то мы бы с Айрис обязательно получили приз. И тогда вся школа поняла бы, что вовсе я не неудачник.