Влад в отместку тоже старался глядеть на нее отстраненно. Как на картину за музейным стеклом. Или как на дом, в котором ему никогда не жить. Глядеть так на того, к кому тянет, трудно конечно. Даже очень трудно. Практически невозможно. Но Влад старался.

Чтобы отвлечься, пересчитывал стрелы в колчане Охотницы. Раз, два, три… Раз… Чертов Пыхм! И раз и два… Нет, заново… Раз, два, три, четыре… Восемь стрел. Восемь стрел у нее в колчане. А у него – шесть. Мистер Дахамо, помимо коня, ему еще и арбалет подарил. Нашел со стременем, подходящим под сорок четвертый растоптанный, и торжественно вручил. И еще в придачу колчан с шестью стрелами дал, не пожалел. Добрый человек. Хотя и колдун.

Тыяхша вдруг резко осадила Тукшу, и несуразная коняга Влада опять дернулась в сторону.

– Что случилось?! – воскликнул Влад, натянув поводья.

– Я так и не поняла, – сказала Тыяхша.

– Чего ты не поняла?

Вновь пустив коня, девушка разъяснила:

– Не понимаю, чем отличается нежелание жить от желания умереть.

– Фу ты, блин! – выругался Влад. – Перепугала насмерть.

Он дал коню шенкеля, чтобы поехать с девушкой вровень. Тропа метров двести назад расширилась, поэтому двух конных приняла свободно. Когда Влад поравнялся, Тыяхша скосилась на него и посетовала:

– Никак в толк не возьму, что ты имел в виду. Это выше моего понимания.

– Подумаешь, – хмыкнул Влад и признался: – Я и сам этого не понимаю. У меня ведь как получилось. Жить не хотел, вот и подался на фронт. А на фронте оказалось, что и умирать не хочу. Вот так и пошло: смерти искал и избегал ее. В пекло сломя голову лез – и всю дорогу цеплялся за жизнь. До последнего. – Он замолчал, что-то припоминая, потом тряхнул головой: – Ладно, что толку сейчас об этом. Ты вот лучше скажи, чем вы эти штуки намазываете?

– Какие? – не поняла Тыяхша.

– Вот эту вот сыромять, – потряс Влад поводьями.

– Смесью дегтя и жира рыб. А что?

– Да ничего. Духан такой, что голова кружится.

– Не нравится – пешком иди.

– Потерплю.

Какое-то время они ехали молча, потом Тыяхша спросила:

– А тебе воевать нравилось?

– Когда как, – ответил Влад. – Сначала в таком состоянии был, что просто не задумывался. Тупо на автомате работал – зуб за зуб, око за око. Была причина. Личная. А потом… Потом был период, когда во вкус вошел. И на кураже много чего понатворил. Ой, много! Но однажды…

Влад осекся.

– Что «однажды»? – ухватилась за слово Тыяхша.

– Неважно.

– Не хочешь вспоминать?

– Совершенно.

– Ну и не вспоминай.

Тогда Влад попробовал объяснить, ничего не объясняя.

– Знаешь, – сказал он, – война дает возможность человеку кое-что понять про себя. И приходит мгновение, когда ему это удается. Но потом он с ужасом обнаруживает, что истину, за которой пошел на войну, там найти невозможно. Ее попросту нет. Там вместо истины много-много всяких правд. Своя правда у «гаринчей», своя – у «цивилов», своя – у нас, у «кирпичей», и у наших бравых генералов тоже есть своя правда. И все эти правды раздирают друг друга. И друг друга, и человека, попавшего на войну. На куски раздирают… Они даже убить его могут. Без всяких снарядов и пуль – наповал. Сердце хлоп – и все.

– Это, наверное, смотря какой человек, – заметила Тыяхша.

– Ты о чем?

– Если у человека толстая кожа, то ему все нипочем. Даже на войне. Ведь так?

Влад не ответил. За других говорить не хотел. Мало ли, как и что у других. Пусть за себя сами отвечают – толстокожие они там, не толстокожие. О себе-то трудно сказать что-то определенное. Спросит кто: а ты какой? – черта два ответишь. Можно сказать, какой из себя в данную секунду. И то с огромной долей условности. Соврав процентов на девяносто девять. А вообще, в целом по жизни – так и вовсе сказать ничего нельзя. Любой человек по натуре, что древнегреческий бог Протей. Все время меняет свой лик. Любая ипостась у него истинная, а единой – нету. И не было никогда. И не будет.

Поэтому ничего Влад на этот счет Тыяхше не ответил. Зато сам начал расспрашивать о том, что его мучило со страшной силой уже без малого сутки.

– Слушай, подруга, можно у тебя про одну вещь спросить?

– Спрашивай, – разрешила Тыяхша.

– Только пообещай говорить правду.

– Не буду обещать.

– Почему?

Девушка многозначительно повела плечом:

– Мало ли. Кто знает, что у тебя на уме? Обещание – не та вещь, которой можно разбрасываться.

– Ладно, – отступил Влад. – Пусть так. Все равно пойму, врешь или нет.

– Не пыхти, землянин. Говори, чем озаботился?

– Вот ты вчера утверждала, что всю силу Мира в районе пупка можно собрать. Что Зверя взглядом можно удушить. Что все такое. Признайся, врала?

– Не веришь?

– Нет.

– Почему?

– Что-то здесь не так.

– Но ведь сам же вчера чувствовал в себе переливы энергии, – напомнила Тыяхша. – И ведро в колодец взглядом сбросил. Ведь было?

Влад пожал плечами:

– Ну и что? Не верю я во все эти чудеса расчудесные. Не ребенок. – Он усмехнулся. – Переливы, говоришь? Так после кошмарного марш-броска, который у меня вчера случился, немудрено в измененное состояние ума впасть. А после восьми рюмок самогона – вразнос пойти.

– Но ведро же сбросил?

– Подумаешь. Стечение обстоятельств. Случайное дуновение ветра. Мышка хвостиком махнула. Еще что-нибудь. Мало ли…

Тыяхша глубоко вздохнула:

– Значит, не веришь?

– Нет, – мотнул головой Влад. Так мотнул, что чуть шляпа не слетела.

– И правильно, что не веришь.

– Ага! Значит, все-таки тут какой-то фокус!

– В каком смысле – «фокус»?

– Ну тайный секрет. Скрытая технология. Устройство какое-нибудь за пазухой.

Тыяхша остановила коня, вытянула левую руку в сторону и показала браслет на запястье.

– Это вот тянет на устройство?

Влад, который не ожидал такого резкого маневра и проскакал вперед, оглянулся. Посмотрел на браслет. Ничего не сказал, протер ладонью стекло маски и вновь посмотрел. После чего выдал:

– Ну украшение какое-то.

Тыяхша опустила руку и тронула коня. Нагнав Влада, спросила:

– Украшение, говоришь?

– Ага.

– Но если именно браслет преобразует силу мысли в реальную силу, тогда это устройство?

– Ты хочешь сказать, что этот браслет материализует мысль? – не поверил Влад.

– И этот, – кивнула Тыяхша. – И тот, что у тебя на руке.

Влад мигом одернул рукав комбинезона и с опаской уставился на подарок мистера Дахамо. Прокрутил несколько раз браслет вокруг запястья и, не обнаружив ничего сверхъестественного, спросил:

– Ну и как в таком случае эта штука действует?

Девушка задумалась. Зная, с кем имеет дело, попыталась найти подходящие для объяснения слова. Не нашла – случай был запущенным. Сказала так:

– Очень просто действует. Ты подумал – он сделал.

– Любую мысль реализует? Не может быть.

– Может.

– Даже случайную?

– Нет, конечно. Только мысль-приказ.

Теперь задумался Влад:

– Осознанную, значит. Ладно… А если задумаю женщиной стать, сделает?

– Еще чего! – воскликнула Тыяхша. – Остынь. Никакого волшебства. Зверя Бездны успокоить можно, предмет передвинуть, огонь зажечь, волну погасить, еще кое-что по мелочи – это запросто. Но не более того.

– Ничего себе мелочи, – покачал головой Влад.

– Мелочи, конечно. Механика и электричество. Простейшие воздействия и только. А вот сделать тебя умнее браслет не в состоянии. И от смертельной болезни не излечит. И счастьем не наделит.

– Не наделит?

– А хотелось бы?

– Чуть-чуть. Совсем немного. Для разнообразия.

– Это уж ты сам как-нибудь для себя устрой.

Влад еще раз прокрутил браслет и даже постучал по нему.

– Ты на зуб попробуй, – посоветовала Тыяхша.

Влад пропустил колкость мимо ушей и после некоторого раздумья спросил:

– А как он устроен?

– Не знаю. Не разбирала.

– Наверное, это усилитель каких-нибудь тонких полей?

– Говорю, не знаю. И не хочу знать.

– А где вы их взяли?

– Всегда были.

– Разве так бывает? – не поверил Влад.

– Бывает, – уверила Тыяхша. – Сколько существуют Охотники, столько и владеют они чуэжвами.

– Чем?

– Этими вот боевыми браслетами. Всего их тринадцать. Тринадцать браслетов. По числу Охотников. Правда, можно сказать, что это Охотников тринадцать по числу браслетов. Так даже правильнее.

– У вас в арсенале всего тринадцать браслетов?

– Всего.

– Негусто.

– Сколько есть.

– Постараюсь свой не потерять, – торжественно пообещал Влад.

Тыяхша посмотрела на него так, будто он сказал какую-то великую глупость, после чего заметила:

– Не бойся, не потеряешь. Он тебя сам не потеряет.

– Ну и хорошо, коль так. А скажи, за что мне выпала такая честь?

– Никакая не честь. Видимо, ты всегда был и потенциальным Охотником и Человеком Со Шрамом. От рождения.

– Опять сказки пошли, – усмехнулся Влад.

– Никаких сказок, – возразила Тыяхша. – Это правда. Ведь никто шкатулку со Старой Вещью открыть не мог, а ты смог.

– Ты хочешь сказать, я теперь Охотник?

– Номинально – да. А там поглядим.

– В деле?

– В деле.

– А можно браслет опробовать?

– Давай.

Влад остановил Пыхма и вытянул руку в направлении валуна, лежащего в стороне от тропы. Проблем не возникло. Браслет послушно запульсировал, и через долю секунды огромный камень дернулся, сорвался с места и покатился.

– Вот дела! – восхитился Влад.

– Руку вытягивать необязательно, – оценив со стороны результат его пробы, посоветовала Тыяхша. Как тренер молодому спортсмену.

Влад кивнул и в следующую секунду поджег катящийся мимо шар перекати-поля. Дождался, когда сгорит, и поджег еще один. И сразу еще один. И пошел жонглировать огненными шарами.

– Здорово! – Влад радовался, словно ребенок новой игрушке. – Вещь что надо. А как подзаряжается?

– Да никак.

– Совсем?! – удивился Влад.

– Совсем, – подтвердила Тыяхша.

– Незаменимая вещь в домашнем хозяйстве. Слушай, один браслет у меня, еще один – у тебя. И еще, значит, есть одиннадцать Охотников?

– Да, еще одиннадцать.

– Одиннадцать, – задумчиво произнес Влад. – Один-на-дцать…

Тыяхша прислушалась к его бормотанию:

– Что-то не так?

– Да ничего. Только спросить хочу. А не зовут ли одного из Охотников…

Влад не успел договорить. Он услышал звук. Знакомый звук. Стрекот лопастей, шинкующих воздух.

Вертолет «Комус» – сработанное из композитных материалов и алюминия многофункциональное корыто о четырех винтах – нарисовался на небе дрожащей кляксой. Он шел курсом на юго-запад. И на предельно малой высоте.

Влад недовольно крякнул и заорал:

– Внимание! Вижу воздушную цель! Направление – сорок пять. Дальность – тысяча триста. Высота – восемьдесят. К машинам!

Спрыгнув с коня, сорвал с плеча винтовку и прицелился. Но тут же опустил ствол. С ума еще не спятил, чтобы своих сбивать. Тем более гражданских. Плюнул от огорчения под ноги и заметался в поисках укрытия.

– Что с тобой? – удивилась Тыяхша.

– Видишь тарахтелку?

– Вижу. Вертолет вашей Экспедиции. Иногда летают. Ничего страшного…

– Это они меня ищут.

– Тебя?

– Меня-меня. Сто процентов!

– А ты, как вижу, найтись не хочешь? – догадалась девушка.

– Не горю желанием, – признался Влад. – Есть причина. Спрятаться мне нужно, подруга. Схорониться.

Тыяхша привстала в стременах, осмотрелась и посоветовала, махнув рукой вправо от тропы:

– Вон там густые заросли.

Влад поблагодарил кивком и сорвался с места. Но через три шага стал притормаживать, а еще через три вовсе остановился.

– Ну что же ты? – крикнула Тыяхша. – Подлетают. Беги!

Влад обреченно махнул рукой:

– БИТ-804, модернизированный.

– Не поняла.

– У них на борту бесконтактный измеритель температуры. Тепловизор. Смысла прятаться нет – все одно по теплу обнаружат. Как пить дать обнаружат. Это только мертвые не потеют.

– Мертвые?

– Мертвые.

– Ну так умри, – непринужденно посоветовала Тыяхша.

Влад опешил:

– Чего-чего?

– Умри, говорю. А как пролетят – воскресни.

– Это как?

– Это вот так.

Тыяхша спрыгнув с коня, уселась на плоский валун и поджала ноги. После чего указала Владу на браслет и, не проронив больше ни слова, застыла. Перестала мигать. Дышать. Превратилась в соляной столб. Точнее – в статую каменную.

Влад подбежал и коснулся ее щеки – камень камнем. Холодный, гладкий и бесчувственный. Как лед. Он зажмурился на миг и встряхнул по-собачьи головой, сбрасывая наваждение. Открыл глаза – каменная. Потрогал – холодная.

Уже на ходу домысливая, что произошло, метнулся к зарослям. Нырнул с разбега в переплетение упругих прутьев, и, царапая о колючки лицо и руки, пополз к небольшой выемке между двумя кустами. Добрался и затаился. А потом (была не была!) представил себя Каменным Командором. Чуткий браслет мгновенно уловил мысленный приказ, и в ту же секунду свет вокруг Влада стал меркнуть. А еще через секунду засосала его огромная черная воронка, и понесся он к ее центру с тем ощущением восторга, с которым пилот, ни разу не оглянувшись на тихие огни космодрома, бросает лайнер в непроглядность бездонного космоса.

Как кружил над двумя брошенными животными поисковый борт, Влад не видел и не слышал. И как скрылся вертолет за холмами – тоже. И вообще пришел в себя не скоро. Но пришел.

– Понравилось? – спросила его Тыяхша, помогая подняться.

– Не очень, – разминая закоченевшие ноги, ответил Влад. – Чего хорошего – полное бесчувствие и тьма кромешная.

– Зря погрузился так глубоко.

– Откуда мне знать, как это дело регулируется? Ты бы объяснила, что ли, на будущее.

– Это не объяснишь. Тут все тонко, на интуиции. Самому дойти нужно. Но ты не переживай, со временем научишься силу рассчитывать. Дело времени.

– Думаешь?

– Уверена.

Влад погладил браслет и восхищенно заметил:

– Да, мощная штуковина. Мгновенно температуру тела к нулю свести – это, знаешь ли! Говорила, механика-электричество. А тут… Вон оно как тут. А не опасно? Наверное, так и убить себя можно? С перепугу-то?

– Нет, так себя не убьешь, – возразила Тыяхша. – Чуэжвам, он умный. Даже если захочешь покончить с собой, не сможешь.

Тема Влада заинтересовала, и, не откладывая на потом, он стал выпытывать все прочие тактико-технические возможности устройства:

– Себя нельзя убить, а кого-нибудь другого можно?

– Человека – нет.

– А лошадь, к примеру?

– И лошадь нельзя. И птицу. Чуэжвам живому не враг. Остановить может, покалечить слегка. Убить – нет. Так задуман.

– Кем? – спросил Влад.

Ответ Тыяхши был убийственно точен:

– Теми, кто его сделал.

Они выбрались из кустов и направились по тропе к ожидающим их животным. Кони стояли на том же месте, где их всадники и оставили. Ни метром дальше, ни метром ближе. Не вспугнул их вертолет.

Берясь за поводья, Влад вдруг вспомнил:

– Послушай, подруга моя хитрая, ты говоришь, что браслет для живого безопасен. Но того зверюгу, что на меня напал ты же с помощью браслета изничтожила.

– Я же говорила тебе, Зверь из Бездны не живой.

– Мертвый?

– Нет, не мертвый.

– Так не бывает.

Тыяхша пожала плечами:

– Думай, как хочешь.

– Ну и ладно. – Влад помолчал, потом спросил: – Значит, как я понял, браслет живое делает мертвым только на время. Так?

– Ну да. Испытал же на себе.

– А мертвое – живым? Может?

– Может, но тоже не надолго.

– Ровно настолько, чтобы, например, мертвый после напутственной молитвы мог на автопилоте дотащиться до Ущелья Покинутых? – вспомнил Влад про выжранного Зверем курьера.

– Именно так, – сказала Тыяхша и оседлала своего скакуна.

А Влад закричал во все горло:

– Ущипните меня, чтоб я проснулся!

Пыхм от этого крика дернулся в сторону и собрал глаза в кучу.

– Ты чего надрываешься? – удивилась Тыяхша.

– Я, подруга, столько за последние сутки всякого запредельного увидел, что тут одно из двух – либо сплю, либо приключился со мной «твин пикс».

– Что такое «твин пике»?

– Термин из психиатрии. Обозначает состояние, при котором реальность вытесняется подсознанием. Если попросту – умопомешательство.

– Ну и как, к чему склоняешься? К тому, что тронулся умом, или что спишь?

– Наверное, сплю, – почесав затылок, решил Влад.

– А может, все же сбрендил? – подначила Тыяхша.

– Это вряд ли.

– Уверен?

– На все сто. Психика у меня уж больно устойчивая. – Влад постучал себя по лбу кулаком. – Железобетонная просто. Продукт специальных тренировок. Нервное истощение и психушка мне не грозят.

– Точно не грозят?

– Не-а, подруга, не грозят. Я очень здоровый на голову паренек. Просто, сдается, сплю. Сплю и вижу сон. Вот так вот: сплю и вижу.

– Нет, не спишь, – возразила Тыяхша бесстрастным тоном эксперта.

– С чего ты так уверена? – удивился Влад.

Девушка промолчала, и тогда солдат пустился в рассуждения:

– Ну хорошо, допустим, не сплю. И не сошел с ума. Но ведь всего этого на самом деле быть не может. Так? Так. Значит, нет. Как тогда все это понять?

– На свете есть много такого, чего нет.

Влад оторопел:

– Ты сама поняла, что сказала?

– Сама – да, – спокойно сказала Тыяхша. – А ты не понял? Может, на всеобщем языке путано звучит. Сказать на аррагейском?

– Не надо, – взмолился Влад и запрыгнул на Пыхма как на гимнастического «коня». На этот раз вышло ловчее. Устроившись в седле, спросил: – Скажи, зачем мне вчера мозги пудрила?

– Как это пудрила?

– Ну, лапшу на уши… Черт! Короче – голову дурила. Зачем?

– Мой профессиональный долг – распространять основы авологии.

Влад обиженно хмыкнул:

– Нашла школяра.

Тыяхша ничего не сказала, лишь плечами пожала: мол, почему бы и нет.

Пустив коней, они целый час ехали молча. Каждый думал о своем. Но как это ни странно – об одном и том же.

День разгорался и обещал быть не менее жарким, чем вчерашний. Может, даже и жарче, поскольку облаков по блеклому небу ползало на порядок меньше, и подбирающаяся к зениту звезда Рригель жарила напрямую. Все живое, явив наследственную благоразумность, давно попряталось от жестоких лучей в норы и трещины. Или просто зарылось в песок. И только два всадника – мужчина и женщина – скакали по выцветшей долине, не обращая никакого внимания на пекло.

Влад все время отставал и с завистью поглядывал на коня Тыяхши. Ее Тукша скакал легко, в охотку. И ход его смотрелся грациозно, и сам выглядел красавцем. Не конь, а птица с четырьмя ногами. И как ни старался Влад ехать вровень, не получалось. Едва нагонял, Тукша, лидер по натуре, мгновенно надбавлял и вырывался на корпус. Потом на два. На три. И совсем уходил. Чтобы поправить дело, Влад пошел на военную хитрость – решил заговорить.

– Послушай, подруга! – крикнул он девушке. – Я хочу одну вещь для себя прояснить. Можно?

– Ну давай, – придержав коня, разрешила Тыяхша.

Влад, сравнявшись, ткнул пальцем в браслет и спросил:

– Если это механизм, то кто бы его ни сделал, он его делал по техническому заданию. Сначала придумал свойства, а потом реализовал. Так ведь?

– Наверное. Ты это к чему?

– Понять хочу, зачем в техническом задании предусмотрели возможность браслета обращать владельца в камень? Авторы спрогнозировали появление тепловизоров? Или тепловизоры уже существовали, когда браслет создавали? Что на это скажешь?

– Насчет тепловизоров ничего не скажу. Может, существовали, а может, нет. Это не так важно. Важно, что Зверь существовал. Вот это на самом деле важно.

– Стоп. Так что – эта функция браслета тоже предназначена для охоты?

– Конечно. Ведь это браслет Охотника. Использовать его для других целей, это, честно говоря, все равно как…

Тыяхша задумалась над примером, Влад подсказал:

– Как слушать с помощью радиотелескопа станцию поп-музыки?

– Вот именно.

– Я правильно тебя понял: от Зверя можно спастись, став камнем?

– Правильно. Если фенгхе при себе нет, не теряйся – стань камнем. Зверь понюхает и уйдет. Ждать не станет.

– Ну и отлично.

– Да, неплохо. Только злоупотреблять этим свойством браслета не стоит.

– А в чем проблема?

– Камнем можно становиться ограниченное число раз.

– Сколько?

– Это очень индивидуально. Кто шесть раз становился, кто семь. Был один Охотник, который сумел девять раз обратиться в камень. Правда, после девятого уже не вернулся.

– Как это? – не понял Влад.

– Так это, – ответила Тыяхша. – Не вернулся и все. Чуэжвам ни при чем, в организме человека что-то ломается.

– Ничего себе новость!

– Никто не знает, когда и на какой фазе для него прекратится эта возможность. Можно однажды обнаружить, что тебе больше не дано становиться камнем. А можно стать камнем и…

– Обнаружить, что не можешь вернуться в нормальное состояние?

– Ничего уже тогда не обнаружишь.

– Весело. Ты сколько раз уже этим пользовалась?

– Считая сегодняшний, пять.

– И зачем рисковала?

– Ты нужен нам. Ты прирожденный Охотник. К тому же – Человек Со Шрамом.

– Да с таким браслетом любой чудак Охотником может стать, – заметил Влад.

– Это ты зря, – возразила Тыяхша. – Вовсе не любой.

– Почему?

– Ты всерьез полагаешь, что всякий может носить такой браслет?

– Разве нет?

– Нет, конечно. Один из тысячи.

– Незаменимых не бывает.

– Но некоторых очень трудно заменить.

– А в чем проблема?

– Не знаю. А только многим кандидатам в Охотники браслет руку отрезал.

– Как это?

– Да просто. Сжимается и режет. Этот браслет не украшение, а оружие. Причем умное. Оно само себе хозяина подбирает. Никто ему не указ. Знаешь, как Айверройок с аррагейского переводится?

– Не задумывался. Подожди…

– Ай-верр-ойок, – помогла Тыяхша.

– Нет-рука-город? – дословно перевел Влад и попробовал истолковать: – Без руки город?

Тыяхша поправила:

– Город Безруких.

– Во как!

– Так аррагейцы его называют. А мы, муллваты, называем его Городом Сердца.

– Послушай, это и мне вчера руку могло отпилить?

– Запросто.

Влад сначала опешил, а потом возмутился:

– Ну вы, ребята, и даете!

– Никто тебя надевать его не заставлял, – напомнила Тыяхша.

– Но предупредить можно было?

Девушка не ответила. Не стала оправдываться. Может, и хотела, да не до того стало. Впереди, в заросшем чахлыми деревцами овражке, мелькнуло что-то серое, и она резко натянула поводья. Пока Влад соображал, что к чему, муллватка уже вскинула арбалет и крикнула:

– Зверь!

– Где? – не понял Влад. А потом увидел.

Впереди, всего в десяти шагах от них, на тропу вышел мальчишка лет семи-восьми. Выглядел он сущим оборванцем: чумазый, лохматый, одетый в несусветные лохмотья. Уши лопухами, руки-ноги худющие. Во взгляде – голодная надежда разжиться коркой или медяком.

– И это Зверь?! – не поверил Влад, но на всякий случай отстегнул арбалет от седла.

Тыяхша не ответила, она уже вступила в схватку. Крикнула, глядя в сторону:

– Убирайся в Бездну!

И, целясь через пришитое к плечу зеркало, выпустила стрелу в ребенка.

Тот увернулся – отпрыгнул в сторону и каким-то чудом оказался на другой стороне тропы. Устояв на ногах, стал приближаться. Шаги его выглядели неестественными. Казалось, мальчишка движется медленнее, чем переставляет ноги. Он будто наплывал, а не шел.

Влад почувствовал страх, а за ним – резкую головную боль. И стал задыхаться.

– Стреляй! – приказала ему Тыяхша и потянулась за новой стрелой.

Влад поднял арбалет, навел улыбчивому мальцу на грудь и прицелился. Мотнул головой и опустил арбалет.

Тыяхша ладила стрелу и при этом заклинала:

– Ну чего медлишь?! Стреляй! Он сейчас петь начнет!

Влад, сердце которого билось на пределе, мотнул головой:

– Не могу. Ребенок.

– Зверь это! Зверь! – отчаянно кричала Тыяхша. И натягивала тугую тетиву, быстро вращая рукоять рейки.

Влад верил Охотнице, но верил и своим глазам. И не мог выстрелить. Рука не поднималась.

А тем временем расстояние между ними и мальчишкой сокращалась. Влад уже видел родимое пятно на щеке мальца. Оставалось метров пять. Не больше. Виски сжало так, что тошнота подступала к горлу. Во рту стало солоно от крови. Веки налились свинцом. Солдат почувствовал, что еще секунда, и вывалится из седла.

Но обошлось.

Ближе мальчишка приблизиться не смог – Тыяхша не позволила. Успела выстрелить, и на этот раз попала. Трудно не попасть с такого расстояния.

Стрела прошила бродяге грудь. Он покрылся рубиновым свечением, отлетел на десяток метров и повалился на спину. Но в ту же секунду раздалось выворачивающее наизнанку шипение, и Зверь вскочил. Правда, вскочил уже не в образе мальчишки. Мальчишки больше не было. На том месте, где только что находился ребенок, появился слепой старик в рваном рубище. И этот бродяга тоже выглядел неприглядно: всклоченные грязные волосы, впалые щеки, растрепанная борода и покрытые коростой руки-клешни.

То ли само это превращение сыграло свою роль, то ли несоответствие дряхлости старика с резкостью его движений, но Влад поверил, что перед ним почуявший свежатину зверюга. А поверив, увидел его таким, каков он есть на самом деле. Увидел «другим» взглядом. О чем и сообщил Тыяхше со смесью Радости и азарта:

– Я вижу его!

– Ну так стреляй, – попросила Тыяхша.

И Влад вновь вскинул арбалет.

К ним приближался истекающий сероватым свечением энергетический кокон. Мутная прозрачность этого непостижимого образования позволяла разглядеть, как внутри шевелятся, скручиваются и переплетаются между собой разноцветные спирали – молочная, бежевая, рубиновая и лиловая. Они возились в коконе, как черви в тухлом яйце. Потом вдруг кокон пропал, и Влад вновь увидел старика. А через миг – вновь кокон. И опять старика.

Кокон.

Старик.

Кокон.

Такая вот пошла перед глазами солдата чехарда.

Наконец Влад решился. Когда в очередной раз Зверь обернулся стариком, откинул сомнения и надавил на рукоятку спуска.

Немудреный механизм сработал четко: отпущенная тетива радостно взвизгнула, стегнула болт, тот шаркнул по желобу паза, вырвался на волю, просвистел и воткнулся старикану точно в лоб.

А кокону – в верхнюю часть.

И вновь перед глазами Влада замельтешили разные пласты одной реальности.

Старик всплеснул худыми руками с тяжелыми бугристыми ладонями и повалился наземь.

Кокон лопнул.

Старик пропал – там, где он только что лежал, теперь валялась пробитая стрелой дворняга.

Разодранный кокон чах на глазах, скукоживался, рассыпался и опадал безобразными струпьями.

Собака исчезла, как до нее исчезли слепец и мальчик-поводырь. Появилась дохлая змея. Но лишь на несколько секунд. Вскоре и она как сквозь землю провалилась. Только стрела никуда не пропала – сделав свое дело, покойно лежала в пыли. Блестела золотым наконечником. Была настоящей.

Спирали, оставшиеся без оболочки, замедлили свое верчение, затем вовсе замерли, потускнели и растворились без остатка. Все, кроме одной – лиловой. Эта, похоже, не думала увядать: энергично раскручиваясь и играя яркими бликами, сжалась, как тугая пружина, а потом резко распрямилась и стала вытягиваться – спешно рванула от наконечника стрелы к небу. И походила на трассер баллистической ракеты, у которой сбилась программа, отвечающая за тангаж и вращение.

– Пробуй! – крикнула Тыяхша.

Влад показал кивком, что понял, вытянул руку с браслетом в сторону Зверя, потом, вспомнив, что это совсем не обязательно, опустил руку, закрыл глаза и выдал мысленно: «Получи, гнида, за пацаненка!»

В ту же секунду мелькнула молния и запахло озоном. Всполох оказался настолько ярким, что солдат почувствовал его и с закрытыми глазами. А открыв, увидел, как запушенный им разряд перерубил спираль надвое. Словно меч-трость анаконду-людоеда, что водится в гнилых болотах Луао-Плишки.

Части разрубленной спирали подергались в агонии, вспыхнули прощальными огнями и распались на куски. Куски пошли взрываться, и вниз посыпались темно-фиолетовые искры. Искры гасли, не долетая до земли. Но их не было жалко.

– С почином, – поздравила Тыяхша, когда все кончилось.

– Спасибо, – устало поблагодарил Влад. – Будем считать, что боевое слаживание прошло успешно.

– Да, будем. Записывай его на себя.

Влад помолчал, потом спросил:

– Где вы обычно оставляете насечки?

– Какие насечки? – не поняла Тыяхша.

Влад не стал ничего объяснять, выхватил тесак, рубанул по прикладу арбалета и сказал:

– Первый.

После встречи со Зверем они еще с полчаса скакали по тропе, в пыли которой глох топот копыт. Ни конного, ни пешего, ни живого, ни мертвого больше не встретили.