- Конечно Есть какие-то пожелания?
      - Прежде всего меня интересует абсолютный центр площадки, самая высокая точка, - объявил я громко, чтоб все слышали.
      Когда мы достаточно удалились от толпы, я небрежно указал вперед и сказал:
      - Смотрите точно в ту сторону, куда я показываю, а я задам вам вопрос. Не отводите взгляда.
      - Ясно, - сказала она, моментально поняв, в чем дело.
      Я описал человека, который со мной заговорил.
      - Сейчас я упаду. Помогая мне встать, постарайтесь оглянуться вокруг и сообразить, кто это был.
      Сделав еще несколько шагов, я запнулся о воображаемый камень и беспомощно всплеснул руками, едва не грохнувшись наземь. Возможно, я не своим делом занимаюсь. Возможно, во мне пропадает великий актер. У них, кстати, кондиционеры всегда в порядке.
      Кейт подхватила меня под локоть, помогая мне восстановить равновесие, и держала меня дольше, чем нужно, одновременно скользя взглядом по окрестностям.
      - Не могу сказать, - проговорила она. - Безусловно, это кто-то из охранников, но кто?
      Наконец-то осознав, что мертвой хваткой вцепилась мне в локоть, она отпустила меня и лукаво улыбнулась. Я ухмыльнулся в ответ.
      - Почему вы решили, что в центре должно быть что-то особенное? спросила она внезапно.
      - Если это действительно древнее поселение вомперийцев, то чтонибудь непременно найдется. Круги и квадраты играют важную роль в их основной религии. Храмы у них, как правило, круглые. И все важные ритуалы обычно происходят в центре храма. Но это я вообще-то так, к слову. Центр мне понадобился по другим причинам.
      - Наши тоже высказывали эту же самую мысль. Из вас получился бы хороший археолог. Но все же это еще не значит, что сто веков назад они зарыли там нечто ценное. И зачем тогда вам понадобился центр?
      Я рассказал ей о назначенном свидании.
      - Похоже, тут возможны два варианта. Первый - что это был ваш начальник охраны, Сэм Лунд. И вариант номер два - кто-то, кому не положено знать правду обо мне, сумел докопаться до истины.
      - Исключено.
      - Ладно. Тогда это, видимо, Сэм Лунд.
      3. ЗАГАДКИ. ЛЮБОВЬ МОЯ
      I. Одна картинка стоит тысячи слов
      Мы с Кейт вернулись к будке охранника. Руммель Хурдт был столь же приветлив и вежлив, как в прошлый раз, но когда он попросил нас пройти сканирование, чтобы удостовериться в отсутствии контрабанды, я осознал, что на несогласие он сумеет дать должный ответ.
      Руммель улыбнулся нам, вновь обнажив свои длинные клыки, и отсалютовал прозрачным термостаканом, в котором плескался лимонад. Казалось, он просто вышел погреться на солнышке. Но кобура на его бедре внушительно оттопыривалась.
      Шагнув вслед за Кейт в дверь сканера, я не ощутил ровным счетом ничего. С виду сканер ничем не отличался от обычной будки комлинка, только с двумя расположенными друг против друга дверями вместо одной. И без пульта связи.
      - Мистер Тейкент, - сказал Руммель, когда я прошел сквозь сканер. Голос у него был озабоченный. Он внимательно смотрел на экран сканера в своей будке.
      - Да? - откликнулся я, твердо зная, что не засунул по рассеянности в карман ни одного булыжника.
      - Вам непременно следует как можно скорее заправить ручку. Чернила почти иссякли.
      Ухмыльнувшись, я выудил из нагрудного кармана старую ручку:
      - Ваша правда. Не знаю, как меня угораздило об этом забыть.
      Руммель ухмыльнулся в ответ:
      - А на левом заднем кармане ваших брюк не хватает кнопки.
      - Знаете, про себя я уже все знаю. Может, лучше: расскажете мне о ней? - Я указал на Кейт. - Я хотел бы две карточки девять на двенадцать и еще одну маленькую - чтоб носить в бумажнике.
      - Перестаньте, эй вы двое, - добродушно огрызнулась Кейт.
      - Ничего-ничего, - сказал мне Руммель. - Я все равно бы на такое не пошел. Неприкосновенность частной жизни, знаете ли. - Мимолетно покосившись на свой экран, он подмигнул мне темным глазом: - Знаете что, вам следует поприлежнее прожевывать свой завтрак.
      Мы уже двинулись прочь, когда я задал ему последний вопрос:
      - А что вы делаете со своей коллекцией портретов?
      - Отправляю в архив. Здесь все поступает в архив.
      Руммель дал знак Эллиоту, что мы идем, не знаю уж, каким образом. Факт тот, что Эллиот махнул рукой, пропуская нас.
      Похоже, Эллиоту не понравилось, что я так долго простоял у внутренней будки.
      Мы направились к трейлеру. Как только мы достаточно удалились от Эллиота, я сказал Кейт:
      - Да, предосторожностей уйма. А что будет, если кто-то просто перекинет артефакт через столбы ограждения?
      - Сработает сигнализация. Кроме того, аппаратура зафиксирует траекторию, вкупе с расчетной точкой падения.
      - Так в пору целую планету оборонять. Вы действительно относитесь к делу серьезно, я погляжу.
      - Мы считаем, что это целесообразно Когда речь идет о редких памятниках, человек может засунуть в карман эквивалент нескольких годовых окладов, а снаружи даже заметно не будет.
      - У вас в кармане иглострел или вы просто?..
      - Что? - переспросила Кейт.
      - Не важно.
      В холле трейлера никого не было, но, когда мы двинулись по коридору, одна из дверей неожиданно распахнулась и чья-то рука поманила нас внутрь.
      - Бен Тейкент - Сэм Лунд, - произнесла Кейт, когда Сэм затворил дверь.
      Когда начальник охраны заговорил, я уверился, что это тот самый мужчина, который подошел ко мне на раскопках.
      - Каковы ваши выводы на данный момент? - спросил он. Голос у него был хриплый, точно он никак не мог откашляться, и при его звуках невольно хотелось тоже прочистить горло.
      - Ну, там были эти самые зеркала, видите ли... начал я и тут же взял себя в руки. - Собственно, пока никаких. Не было времени переварить информацию.
      - Он прав, Сэм, но только наполовину, - вмешалась Кейт. - Возможно, он пока не знает, каким образом исчезают артефакты, но он догадался, что это древнее вомперийское поселение, на основе куда более скудной информации, чем мы. Еще прежде чем увидел тот скелет вомперийца.
      Сэм уставился на меня. Его черные волосы были гладко зачесаны назад со лба. По-видимому, он сделал операцию по восстановлению волос на лысине, но процесс пока не завершился. Вероятно, он был лет на двадцать старше меня, но выглядел достаточно энергичным, чтобы с честью завершить работу.
      - Рад видеть вас здесь, мистер Тейкент. Дело это тонкое, не совсем по зубам обычным охранникам. Никому из моих людей я о вас не сообщал. У вас есть вопросы, на которые Кейт еще не ответила?
      Мне пришла в голову парочка интересных вопросов для Кейт.
      - Нет. Она ответила на все вопросы, которые я задавал.
      - Если вдруг что, можете передавать мне свои вопросы через Кейт, чтобы не привлекать внимания.
      - Хорошая мысль. Но вообще-то один вопрос у меня есть. Почему вы не посвятили ваших подчиненных в мою тайну - это просто необщительность или вы их подозреваете?
      - Все они порядочные люди, мистер Тейкент...
      - Бен.
      - Бен. Мы подвергаем их множеству тестов. Подделать результаты было бы сложно. Я отказываюсь верить, что кто-то из них в этом замешан.
      - Но...
      Сэм замялся:
      - Но береженого Бог бережет. Эллиот Пардо недавно проболтался, что у него завелись деньги. В частной беседе. Я не могу дать себе право на ошибку, - проговорил он, оглаживая пятерней волосы.
      - Как именно вы это узнали?
      - Я слышу все, что говорится по микрокомпу, а также в радиусе десяти метров от караулок.
      - Похоже, чтобы здесь работать, человек должен забыть о неприкосновенности личной жизни, - заметил я.
      - Можно сказать и так.
      - Вот я и сказал. Еще вопрос: кто управляет воротами - внутренний охранник или внешний?
      - Внешний. Внутренний проводит сканирование и докладывает внешнему. Если сканер выявляет что-то подозрительное, объект не выпустят, пока все не придет в норму.
      - А автоматы ограждения снабжены оружием или просто работают на слежение?
      - Только на слежение. Можете выйти в любом месте, только об этом весь свет узнает.
      - А кто-нибудь когда-нибудь выходил, где не положено?
      - Никогда.
      - Никогда - долгий срок. Думаю, мне следует взглянуть на хранилище.
      II. Тюрьма сильна не стенами
      Кейт была точна в своем описании - хранилище действительно выглядело весьма неприступным. Я прислонился к стене с теневой стороны здания, прикидываясь, что просто спасаюсь от солнца. Все равно что прислониться к сейфу в каком-нибудь казино.
      - А ров с водой, вероятно, высох от зноя, - заметил я.
      - Внутри чуть прохладнее, - сообщила Кейт.
      Обойдя здание, мы подошли к караульной будке. На часах стояла некая Максвелл, ни на йоту не уступавшая в осмотрительности Руммелю с Эллиотом. Проверив наши документы, она впустила нас в дверь колонной по одному вначале Кейт, потом меня. Внешняя дверь с честью сослужила бы службу на подводной лодке на планете с высокой гравитацией.
      Как только я переступил порог, внешняя дверь захлопнулась с внушительным грохотом, а передо мной распахнулась другая. По бокам я узрел сканеры того же типа, что и у ворот площадки, или, как именовали ее археологи, городища.
      Кейт ждала меня внутри у полок и ящиков. Оставив без внимания находки, я несколько раз обошел хранилище, осматривая стены, швы между стенам и потолком, плинтуса.
      - Не ожидал, что здесь так жарко, - пробормотал я при этом.
      - Интересы людей тут - дело второстепенное, - пояснила Кейт. - Климат в хранилище призван оберегать содержимое, не будучи совсем уж нестерпимым для нас.
      В углу два человека трудились у раковины с водой.
      - Что они здесь делают? - спросил я у Кейт.
      - Очищают небольшие артефакты, чтобы занести их в каталог. Примерно пять тысячелетий назад уровень грунтовых вод резко подскочил и столь же резко упал. Если добавить к компонентам местной пыли и песка воду, на предметах иногда образуется очень толстая корка. Такие поступают сюда вместе с остальными находками и очищаются перед занесением в каталог.
      Я подошел поближе к работающим и, поскольку они не выразили желания со мной познакомиться, ретировался, не преминув, однако, обратить внимание на облепленный глиной артефакт, находившийся в неустойчивом положении на краю рабочего стола.
      - Знаете, - обратился я к Кейт, - если речь идет о таких ценностях, то почему же...
      Из угла, где стоял стол, раздался грохот, и по полу разлетелись кусочки артефакта и глины,
      Нахмурившись, Кейт оглянулась на чистильщиков, которые ползали по полу, собирая осколки.
      - "Почему" - что? - переспросила она, глядя на меня.
      - Не важно. - Я возобновил свою инспекторскую работу.
      Я ощупал стену на солнечной стороне, а потом противоположную. Похоже, их температура была одинаковой. Попрыгал тут и там, поискал швы в напольном покрытии. Даже царапин не было. Кейт провожала меня озадаченным взглядом, в котором читалось: "Неужели нет более современных методов?"
      Полки и стеллажи были раздвижные, так что в каждый данный момент между ними было лишь два прохода. Листая полки, как книгу, можно было подобраться к любому нужному месту. Я пролистал хранилище от корки до корки, осмотрев каждый квадратный сантиметр пола.
      Удовлетворив свое любопытство относительно структуры всего здания, я уделил несколько минут предметам на полках. Мое внимание привлек один кинжал, неотличимый от изготовленного на фабрике. Благодаря тонюсеньким параллельным зазубринкам он сверкал, как никелированный. Под кинжалом был написан длинный номер.
      - А куда кладут новейшие находки после каталогизации? - спросил я.
      Кейт показала мне три полки новых поступлений - от ожерелья до почти невредимой чаши. Лишь ее поврежденный край выглядел так, точно кто-то откромсал кусок лазером. Каждый памятник был снабжен красной наклейкой с номером и печатной биркой на веревочке.
      - Вот два памятника, которые всплыли в городе, - сообщила Кейт. - Один наш археолог увидел их на Восточном Рынке, в лавочке "У Бертрама". Он купил их и попытался выяснить у торговца, откуда они взялись, но тот отвечать отказался.
      Я пристально осмотрел эти вещи. То были кинжал и узорная шкатулка, родственные прочим находкам на этих раскопках даже на мой взгляд профана.
      - Ага, - процедил я наконец.
      - "Ага" - что? - переспросила Кейт.
      - Не здесь. Поговорим снаружи.
      Как только мы вышли из шлюза со сканером на свежий кипящий воздух, Кейт снова спросила:
      - Так что за "ага"?
      - Поговорим в вашем скиммере, когда включим охладитель.
      Нетерпение явно сжигало ее, но я не был расположен вести беседы у всех на виду.
      Усевшись в кресло скиммера и подставив лицо холодной воздушной струе, я сказал:
      - Дело может оказаться труднее, чем я думал.
      - Продолжайте.
      - Ну, если бы памятники похищали из хранилища, мы могли бы установить наблюдение и таким путем...
      - Почему это "если бы"?
      - Их не из хранилища воруют. Во всяком случае, очень непохоже, что из хранилища.
      - А Сэм Лунд считает, что из хранилища.
      - Ну, может, ему легче всего в это поверить. Но это еще не значит, что это самое вероятное объяснение. Жизнь меня научила: если что-то кажется невозможным, то скорее всего так оно и есть. Это как фокусы. Фокусник морочит тебе голову иллюзией чудес, а сам тем временем совершает нечто вполне осуществимое - только исподтишка. Кроме того, воровать памятники после их помещения в хранилище - это все равно, как если бы маньяк, посадив к себе в машину туриста, убил его, подъехав к полицейскому участку.
      Кейт молчала, не отрывая от меня испытующего взгляда. Затем заговорила:
      - Итак. Что же тут творится?
      - Пока не знаю. Возможно, кто-то научился обманывать сканеры. Тогда с тем же успехом он может воровать с раскопок. Думаю, следует применить стандартную тактику двух линий. Во-первых, я поставлю надежную видеокамеру в точке, откуда хорошо видна вся площадка. Вовторых, начну распутывать происхождение артефактов, которые были проданы в городе. - Я так размяк от прохлады, что даже отвернул струю охладителя от своего лица.
      - Значит, вы убеждены, что хранилище надежно? Правда, надежно?
      - Это одна из правд. Для абсолютной правды вы мне маловато платите.
      III. В очарованных синих далях
      Ранним вечером того же дня - НАСТОЯЩИМ ранним вечером, по часам - я любовался городищем с десятикилометровой высоты. Кейт подбросила меня до города, а там уж было несложно взять напрокат коекакие приборы и нанять частный самолет.
      - Во-он оно, там, внизу, - крикнул я пилоту, указывая на Вандиктов Холм.
      Пилот кивнул. Это была одна из самых долгих его фраз. Я специально искал летчика, который не будет распускать язык, но, видимо, перестарался.
      Залетев так далеко, что нас и с раскопок уже не было видно, пилот заложил ленивый вираж и стал снижаться. Скалы Бартимского плато росли на глазах. Когда впереди вновь стал виден Вандиктов Холм, мы плыли не более чем в ста метрах над плоской макушкой плато.
      - Где-нибудь посередке - подальше от дальней стороны, - громко распорядился я. Пилот кивнул.
      Закачавшись на воздушных потоках, мы прошли над пропастью между плато и холмом. Пилот защелкал переключателями, начал передвигать сипло. Взревели двигатели, поворачиваясь к земле. Верхушка холма была еще более плоской, чем плато. Мы совершили мягкую посадку. Я сказал громче, чем нужно:
      - Вы меня подождете, да?
      Пилот кивнул.
      - Хорошо поговорили, - заметил я.
      Он покосился на свой микрокомп. Я выволок из-за сиденья кофр и распахнул дверцу. Когда я вылез наружу и захлопнул за собой дверь, пилот уже погрузился в дремоту.
      Направление пути легко можно было установить по солнцу. Шагая по пыльной вершине, я несколько раз оглянулся, проверяя, виден ли самолет. Виденвиден. Изнемогая от жары и жажды, я наконец вышел на край обрыва.
      Прошелся вдоль пропасти, держась подальше от края, чтобы не быть замеченным с раскопок. Найдя подходящий ровный участок, подполз на четвереньках к краю и заглянул вниз. Моему взору открылась почти отвесная стена, уходящая на удивление глубоко вниз. Достал из кофра взятую напрокат камеру, укрепил штатив, надежно вбил страховочные колышки. Отполз от неприветливой пропасти, собрал солнечную панель, тщательно нацелил ее на солнце - максимум энергии, минимум пыли, - подключил к камере.
      Приник к видоискателю и занялся настройкой камеры. Все классно, отлично видно все, что надо и что не надо. С этой точки ограда площадки являла собой эллипс булавочных головок, воткнутых в землю. Я занялся осмотром городища в режиме ручного управления. Спустя миг булавочный эллипс раскинулся на экране моего микрокомпа. Камера "наехала" на район караулки, пока та не заняла всю среднюю часть экрана. На посту по-прежнему дежурил Руммель. В знойном мареве казалось, что Руммель, вместо того чтобы тихо посиживать в тени, все время дергается. М-да, здорово осложнит работу этот оптический обман.
      Я аккуратно запрограммировал камеру на определенный порог степени движения. Мне было нужно слежение за реальной деятельностью, а не фокусами тепловых волн, так что я задал средний коэффициент в десять изображений. Хоть что-то скомпенсирует. Ладно уж, пусть упускает из виду мелкие изменения, зато крупные от взгляда камеры не укроются. И наконец я перевел камеру в автоматический режим.
      Великолепно. Я немножко последил по своему экрану, как камера одновременно записывает на пленку и транслирует передачу. Просто в глазах зарябило от череды панорам и крупных планов всего, что только осмеливалось шелохнуться в поле обзора. Каждый кадрик сопровождался координатами и значением масштаба, так что позже я смогу восстановить любую нужную мне цепочку событий.
      Напоследок я приказал микрокомпу демонстрировать лишь те картинки, которые поступают с определенного маленького участка площадки. Не прошло и секунды, как на моем крохотном экране появились двое, сосредоточенно роющиеся в земле у низкой стены. Затем я вызвал компьютер, тот, что у меня в конторе, и заставил его ретранслировать мне поступающую с камеры передачу. Все шло гладко. Сигнал автоматически ретранслировался ближайшим на данный момент спутником связи. Синхронного спутника на орбите Танкура нет и быть не может.
      Скрепя сердце я вынужден был признать, что эту камеру можно ценить на вес артефактов. Конечно, большая честь - не зависеть от техники, но камера работала за целую бригаду оперативников У меня бы сроду не хватило денег нанять столько народу.
      Жара и пыль гнали меня обратно в самолет, но я невольно задержался у камеры, залюбовавшись пейзажем. Я так долго проболтался на Танкуре, что вид с вершины холма уже представлял собой приятное разнообразие после надоевших равнин. Местность вокруг городища была такой же плоской, как и всюду в окрестностях Даллада, но справа, почти параллельно другой стороне холма, виднелись невысокий вал и длинный, извилистый овраг. Видимо, так часто бывает вблизи холмов и плато. С такой высоты кустарники внизу казались не больше маковых зерен.
      В разумном удалении от края обрыва я встал на ноги и пустился в дальний путь к ожидающему меня самолету и бойкому на язык летчику.
      IV. Шумит ночной Марсель...
      Когда я вернулся из страны раннего вечера, календарные сутки уже клонились к ночи. Моя контора так раскалилась, что пластик плавился. Ну, может, пока не плавился, но воняло очень похоже. От ремонтников - ни ответа, ни привета. Может, сами сегодня еще придут, раз не позвонили, чтобы их не ждали? Ну да ладно, я и так провел полдня в холоде и уюте.
      Я заскочил домой, чтобы наскоро принять прохладный душ. Квартира у меня маленькая: миникухня, небольшая спальня, санузел и скромная гостиная. Вид из окон неважнецкий - я живу на нижнем этаже в узком переулке вроде того, где находится моя контора. Впрочем, это отвечает и моим вкусам, и моему кошельку (квартиры на солнцепеке, который мне и даром не нужен, стоят куда дороже).
      Трубы светопровода подают солнечный свет в нишу у потолка. В этот поздний час мои окна уже потемнели в своих бесплодных усилиях создать искусственную ночь для моих биологических часов.
      Переоделся я в гостиной, чтобы мимоходом полюбоваться картинами.
      Моя коллекция - это винегрет из произведений искусства разных цивилизаций, но в то время мои стены были увешаны почти исключительно образцами творчества вомперийцев. Большинство художников составляли свои картины из простых элементов - кружочков, квадратов и точек, - выстраивая из них сложнейшие композиции. Интересно, почему при всей своей любви к геометрическим фигурам они брезгуют равносторонними треугольниками? М-да, а ведь найденная на раскопках шкатулка была украшена треугольником.
      Одна из картин в особенности напомнила мне орнамент на вазе из хранилища, уничтожив последние сомнения, что университетская экспедиция действительно отыскала невероятно древнее поселение вомперийцев. Насколько мне известно, вомперийцы живут только в этом регионе Галактики, на шести планетах. Вероятно, их цивилизация зародилась на одной из этих шести планет, а потом они расселились с помощью какого-то другого народа звездопроходцев по другим планетам. Беда только в том, что ни один из этих народов не одержим историей так, как земляне, и потому никому доподлинно не известно, где колыбель вомперийцев.
      Я встал, печально размышляя, что, кажется, чего-то тут недопонимаю, и вышел на улицу. В пекло, где в пору было тараканов жарить. О, найдите мне планету, которая существует под лозунгом "Не правится наш климат подождите пять минут!" Я даже готов внимать нелепым беседам о переменах в погоде.
      Я дошел до стоянки, сел в скиммер и добрался до другой стоянки в районе, который решил посетить. Побрел по широкой огненно-горячей улице, жалея что зря потратил время на душ.
      Вначале мне попался бар, рассчитанный на дерджонийцев. Нет, это здание не сияло белым огнем, как раскаленная домна, но от сознания, что в такую жару оно еще и ота-пли-ва-ет-ся, меня прошиб пот. Несколькими дверями дальше находился не столь экзотический бар, где учитывались интересы всех "Солнечный Песок" с его ярко освещенными залами. Туда я и вошел.
      Хозяевам "Песка" очень повезло, что на Танкуре полным-полно дешевой солнечной энергии. Это не бар, а какая-то мечта сумасшедшего спеца по термодинамике. На спинке каждого стула имелось сопло, как на звездных лайнерах. Благодаря ему дерджонийпы, вентамцы и вомперийцы могли сидеть под струей отработанного пара с кухни, а земляне - головой в холодильнике. Одно преимущество - о вентиляции можно не беспокоиться. Отобранная для сегодняшнего дня музыка представляла собой жалобное дребезжание с подвыванием - автор, верно, силился создать произведение, одинаково приятное для слуха всех четырех цивилизаций, но получилось нечто универсально-отвратное. Я высматривал кое-каких своих знакомых, которые всегда в курсе дел на черном рынке, но вместо них узрел кое-кого еще. А именно Берто.
      Он заметил меня почти в тот же момент и, извинившись, встал из-за столика, где веселилась компания его друзей. Столик был уставлен полупустыми бокалами с красным вином.
      - Как тебя сюда пустили? - спросил я Берто.
      - Думаю, только вентамец может сказать, сколько лет другому вентамцу. Эти бармены уже устали ломать голову, старик.
      - Я могу сказать, сколько тебе лет. - Я схватил его за руку и перевернул ее ладонью вверх. Складки и линии на его ладони образовывали определенный узор. По мере того как вентамец стареет, квадратики в этом узоре съеживаются.
      - Ну, ты - человек непростой. Что ты здесь делаешь? У тебя вид такой... ищеечный.
      - Точно. Видел сегодня Бертильона или Зандервельдта?
      - Не-а. А зачем они тебе?
      Я поделился с ним частью истории.
      - Зачем напрягаться? Там Танто работает. Он тебе может сказать, не продает ли кто эти самые артефакты.
      - Танто - это крайний справа, что ли? Который только что пролил на себя весь стакан?
      - Он самый.
      - Польщен. - Я направился к свободному столику, задержался. - Поговори с ним потихоньку. Если он действительно знает, что сейчас делается на рынке, вы вдвоем подойдете ко мне.
      - Сколько?
      - Я вас чем-нибудь угощу.
      - Маловато будет.
      - Бертильон и Зандервельдт получат свободу. Они мне кое-что должны. Если подбросите мне что-то очень важное, получите добавку.
      - Лады, старик. - Берто широко ухмыльнулся.
      Будь он землянином, я потрепал бы его по голове, но у вентамцев волосы редкое и тонкие да и жест такой у них не принят. Взамен я легонько шлепнул Берто по руке.
      Я нашел столик, включил холодную струю и заказал нечто, чтобы промочить горло. Вскоре ко мне присоединились Берто и Танто и почти одновременно появился официант с моим заказом.
      - Мы будем то же самое, что и он, - заявил Берто официанту, на вид моему ровеснику.
      - Отлично, - сказал я. - Еще две чашки кофе.
      Я выразительно поглядел на официанта, а он кивнул.
      - Эй, как же так, минутку... - выпалил Берто.
      - Нет, Берто, я настаиваю. Я знаю, что вы стесняетесь пить за мой счет дорогие элитарные напитки, но я настаиваю. Было бы непростительным хамством, если бы я предложил вам заурядный дешевый алкоголь. Воистину. Если уж угощать, так на широкую ногу. - Я еще раз кивнул официанту, и тот удалился.
      Танто надул губы, что у всех рас и народов означает досаду.
      Я смерил его взглядом:
      - Если я желаю задать вам пару вопросов, это еще не значит, что мне хочется влипнуть из-за спаивания несовершеннолетних. А кофе вам понравится. - Я не кривил душой. Взрослые вентамцы в большинстве своем обожают кофе еще сильнее землян. Танто покосился на Берто и спросил:
      - Ну, сваливаем?
      - Нет. Давай попробуем этот самый кофе. И вообще лучше скажи этому мужику все, что он хочет знать. Он хороший человек.
      Танто все же сменил гнев на милость. Он мог бы сойти за старшего брата Берто, только более ленивого на предмет чистки зубов. Даже в искусственном освещении бара клыки Берто сверкали белизной, зато у Танто они были телесного цвета. Не очень-то красиво, тем более когда зубы повентамски длиннющие.
      Я принялся за свой кофе, а вскоре официант, улыбаясь одними глазами, поставил на столик две чашки для моих юных друзей. Подождав, пока он отойдет, я задал свой первый вопрос:
      - Танто, Берто мне говорит, что ты в курсе дел на рынке. Я пытаюсь разузнать все, что можно, о двух вещичках - о кинжале и маленьком ящичке с резной крышкой. Вид у них немного необычный они украшены такими вот узорами. - Я нарисовал пальцем орнамент на полированной столешнице.
      Прежде чем ответить, Танто попробовал кофе. Сперва чуть-чуть скривил губы, но тут же сделал глоток побольше:
      - Такие штучки бывают у Бертрама в лавке.
      - У Бертрама, - повторил я, едва скрыв разочарование.
      - Ага, у Бертрама. Целые кучи.
      Лавка Бертрама - это та самая, где, по словам Кейт, всплыли два похищенных артефакта. Меня интересовало, какой дорогой они туда попали. Раз Танто так немногословен, ценных сведений от него явно не добьешься.
      - Ну как кофе? - поинтересовался я.
      - Пока не решил, - ответил Берто. - Может и клево.
      Танто откинулся на спинку кресла, вытянув свои короткие ноги поперек прохода:
      - Попозже скажу. Думаю, я пивал и похуже.
      Ну и чудесно. Я принялся озираться по сторонам, высматривая Бертильона или Зандервельдта. Никого, кроме буйно пьяного субъекта пятью столиками дальше. Я развалился в кресле, подставив лицо под тугие струи холодного воздуха.
      - Ну что же, спасибо за информацию, Танто, сказал я наконец. - Думаю, мне нора.
      - Не уходи пока. Пучеглаз, - воскликнул Берто, беря Танто под локоть. Очевидно, он тоже заметил, что Танто не очень-то со мной любезен.
      - Нет, все нормально, - поспешил сказать я, пока Берто чего не ляпнул.
      Я уже полез за бумажником, как вдруг пьяный, на которого я еще раньше обратил внимание, споткнулся о вытянутые ноги Танто. В некотором роде рекорд, учитывая, какие у вентамцев короткие конечности.
      Я встал, протянул было пьяному руку помощи, извиняясь за Танто... То был землянин, превосходивший меня лет на десять и кило на двадцать. Мою помощь он отверг. Строго говоря, замахнулся на меня кулаком, от которого я без труда увернулся.
      - Я только помочь хотел, приятель, - сказал я.
      - Не твое свинячье дело, - выговорил он заплетающимся языком. Пошатываясь, встал и уставился на Танто, который, на удивление, сконфуженно поджал ноги.
      - Вампир проклятый, - пробурчал пьяный. Вечно под ногами путаетесь, с этими словами он двинулся к Танто, выставив перед собой кулак правой руки.
      - Это не совсем точно, - вежливо вмешался я.
      Пьяный, замешкавшись, озадаченно оглянулся на меня.
      - Я хочу сказать, что в действительности только 78,2 процента вентамцев вечно путаются под ногами.
      - Ты это куда клонишь? - вопросил он, позабыв о Танто и щуря глаза на меня.
      - Я говорю об обобщениях. Заявление "вентамцы вечно мешаются под ногами" истинно никак не больше, чем заявление, что вы вечно пьете и хамите. Этот отдельно взятый вентамец помешал вам один единственный раз. Тут вряд ли достаточно материала для статистических выкладок. Ненавижу людей, которые стереотипно мыслят, а ты? - сказал я, обернувшись к Берто. По-моему, это просто клинические идиоты.
      Берто нервно ухмыльнулся.
      - Кто хамит? Я хамлю? - взревел пьяный, когда гнев кое-как продрался сквозь его осоловелое сознание. - Этого недоростка защищаешь?
      - Я сказал, что вы хамите? Ой, извиняюсь, извиняюсь. Я хотел сказать "гадите".
      Он опять замахнулся на меня кулаком, и я опять легко увернулся:
      - Послушайте. Идите-ка лучше домой и отоспитесь. Мы оба погорячились.
      В ответ он снова на меня замахнулся. Я отскочил, так что его кулак лишь скользнул по моему плечу. Больно не было, но по удару можно было оценить стоящую за ним силу.
      - Ого, - вымолвил я. - А у вас нехилые мускулы. Нет, серьезно.
      Кто из вас без греха, пусть первым бросит в меня камень. Его опухшая, озадаченная физиономия действительно озарилась некоторой гордостью, как вдруг я ударил его под ложечку, довольно сильно: