Глава 1

Дорога до аэропорта О'Мэлли представляла собой длинную узкую пыльную полосу, постоянно петляющую то вправо, то влево и наконец лениво огибающую кукурузные поля. Сам аэропорт располагался на небольшом отрезке иссохшей земли недалеко от Доброй Надежды, что в округе Макдоуноф, в ста девяноста милях к юго-западу от Чикаго. Когда Пэт О'Мэлли впервые оказался там осенью 1918 года, эти семьдесят девять акров голой высохшей земли показались ему самым прекрасным из того, что он когда-либо видел в жизни. Ни один фермер в здравом уме на подобный участок не позарился бы, поэтому земля продавалась за бесценок. Пэт потратил на нее почти все свои сбережения.

Остальные его деньги ушли на покупку «Кэртисс Дженни» — маленького, с двойным пультом управления, изрядно побитого двухместного самолета, сохранившегося со времен войны. Пэт использовал его для обучения тех крайне немногочисленных клиентов, которые могли позволить себе роскошь взять несколько уроков пилотажа. Изредка он возил пассажиров в Чикаго или доставлял небольшие грузы по месту назначения.

«Кэртисс Дженни» едва не разорил Пэта. Его хорошенькая рыжеволосая жена Уна, с которой он прожил уже больше десяти лет, пожалуй, единственная из всех, кто знал Пэта, не считала его сумасшедшим. Она была рядом с ним, когда он смотрел авиашоу на маленьком аэродроме в Нью-Джерси и впервые почувствовал непреодолимое, какое-то отчаянное желание летать. Для того чтобы иметь возможность платить за обучение, он стал работать сразу в двух местах.

В 1915 году Пэт вместе с Уной специально поехал в Сан-Франциско на выставку, где мечтал встретиться с Линкольном Бичли. И Линкольн Бичли взял Пэта с собой в полет. Когда два месяца спустя Бичли погиб, Пэт очень переживал. Трагедия произошла после того, как Бичли успел сделать три потрясающие «петли» на самолете, который он испытывал.

На той выставке Пэт встретился еще с одним всемирно известным авиатором — Артом Смитом и познакомился со множеством других таких же фанатиков, как и он сам. Все вместе они представляли собой некое братство отчаянных лихачей, предпочитавших полеты любому другому занятию. Казалось, они ценили лишь те моменты, когда находились в небе.

Они жили полетами, говорили только о полетах, дышали ими, мечтали о них. Они знали все особенности любой существовавшей тогда в мире летательной машины, знали, как управлять каждым из подобных аппаратов. Они без конца рассказывали друг другу всевозможные «летные» истории, давали советы, сообщали мельчайшие подробности об устройстве новых и старых машин. Мало кто из этих одержимых интересовался чем-либо еще, кроме полетов, мало кто из них мог удержаться на работе, не связанной с полетами.

Пэт всегда был среди этих людей: рассказывал о каком-нибудь необыкновенном полете, который лично сподобился увидеть, или о новом самолете, превосходящем своими достоинствами все уже известные машины. И постоянно клялся и божился, что в один прекрасный день у него тоже будет собственный самолет, а может быть, и целая воздушная флотилия. Приятели посмеивались над ним, родственники твердили, что он свихнулся. Одна только Уна верила ему. Верила всему, что он делал и говорил, с бесконечной преданностью и обожанием любящей женщины. Когда родились их дочери, Пэт постарался скрыть от жены разочарование: на свет появились не мальчики. Однако он не хотел причинять ей боль.

И все же, невзирая на всю свою любовь к жене, Пэт О'Мэлли был не такой человек, чтобы тратить время на дочерей. Он был настоящим мужчиной, любившим точность и стремившимся к совершенству. Деньги, потраченные на уроки пилотажа, он быстро восполнял. И еще он обладал всеми качествами прирожденного пилота, инстинктивно чувствующего, как управлять любой машиной.

И никто не удивился поэтому, когда он, одним из первых американцев, пошел добровольцем в армию — еще до того, как Соединенные Штаты вступили в войну. Пэт О'Мэлли воевал в эскадрилье Лафайетта, а после того как сформировалась девяносто четвертая воздушная эскадрилья, перешел туда и летал под командованием Эдди Рикенбекера.

Это было необыкновенное, удивительное время. Когда Пэт в 1916 году отправился добровольцем на фронт, ему уже исполнилось тридцать лет. Больше, чем всем остальным. Рикенбекер тоже оказался старше многих, и это их сблизило так же, как и страстная любовь к полетам. И так же как Рикенбекер, Пэт всегда точно знал, что делает. Ловкий, быстрый и решительный, он постоянно шел на риск. Вскоре вокруг заговорили о том, что Пэт О'Мэлли храбрее всех в эскадрилье. Остальные пилоты стремились летать вместе с ним, а Рикенбекер часто повторял, что Пэт — один из величайших пилотов мира. Он уговаривал друга не расставаться с авиацией и после окончания войны. Впереди столько нераскрытых горизонтов, внушал он ему, столько невзятых барьеров, столько непознанного.

Однако Пэт уже решил, что для него с авиацией покончено.

Не важно, насколько он хороший пилот, — его время ушло. Кроме того, надо было позаботиться об Уне и девочках. В 1918 году, когда закончилась война, ему исполнилось тридцать два. Пришла пора подумать о будущем. Отец Пэта к этому времени умер, оставив сыну немного денег из своих скудных сбережений. Уне тоже удалось кое-что скопить. С этими деньгами Пэт и отправился на поиски земель к западу от Чикаго. Один из летчиков, с которыми он воевал, говорил ему, что в тех краях участок можно купить за бесценок, в особенности такой, который не годится для земледелия. Вот тогда все и началось.

Пэт приобрел семьдесят девять акров убогой фермерской земли по сходной цене и вручную соорудил и поставил знак «Аэропорт О'Мэлли», который простоял все восемнадцать лет.

Лишь две последние буквы немного стерлись.

На оставшиеся деньги он купил «Кэртисс Дженни» и к Рождеству умудрился перевезти на новое место Уну с девочками. В дальнем конце фермы, у ручья, в тени деревьев, стояла небольшая лачуга. Там они и жили. Пэт перевозил всех, кто мог заплатить за перевозку, и часто доставлял почту на своей старушке «Дженни». Самолет оказался вполне надежным. Пэт экономил каждый пенни и к весне сумел приобрести еще один самолет — «Де хэвилэнд». На нем он стал перевозить только почту и грузы.

Правительственные контракты на доставку почты, которые Пэту удалось получить, оказались вполне прибыльными, однако отнимали много времени и надолго отрывали его от дома. Иногда в отсутствие мужа Уне приходилось самостоятельно управляться с аэродромом да еще присматривать за детьми. Она научилась заправлять самолеты горючим и принимала по телефону заказы на перевозки. Порой именно Уна размахивала флажками, указывая приземляющемуся самолету путь к узкой посадочной полосе. Обычно те, кому она сигналила, бывали изумлены и даже напутаны, видя, что путь им указывает хорошенькая рыжеволосая женщина. Особенно в ту первую весну, когда так сильно была заметна ее беременность.

Уна тогда сильно раздалась. Сначала даже думала, что родит близнецов. Но Пэт точно знал, что это не близнецы. Наконец-то сбудется мечта всей его жизни.., родится сын, который будет летать вместе с ним, будет помогать ему управляться с аэропортом. Мальчик, рождения которого он ждал десять лет.

Пэт сам принимал роды в той лачуге, которую он лишь в последнее время начал понемногу достраивать. Теперь у них с Уной была отдельная спальня, а у трех девочек — своя комната. И еще в доме теперь имелась теплая уютная кухня и просторная гостиная. Правда, слишком привлекательным его нельзя было назвать, да и вещей они с собой привезли совсем мало.

Все свое имущество, все свои силы они отдали аэропорту.

Их четвертый ребенок родился теплым весенним вечером.

Роды прошли очень легко, меньше чем за час, после долгой неспешной прогулки вдоль соседского кукурузного поля. Пэт рассказывал Уне о своих намерениях купить еще один самолет, а она поведала мужу о том, как взволнованы девочки предстоящим рождением малыша. Девочкам исполнилось пять, шесть и восемь лет, и они воспринимали будущего младенца скорее как новую куклу, чем как брата или сестру. Уна тоже отчасти испытывала что-то похожее. Она уже пять лет не держала на руках новорожденного и теперь не могла дождаться волнующего момента. И вот этот момент наступил. Ребенок появился на свет с громким криком незадолго до полуночи.

Взглянув на новорожденного, Уна коротко вскрикнула и разразилась слезами. Какое разочарование для Пэта! Снова девочка вместо долгожданного сына… Прекрасная девочка, пухленькая, с голубыми глазками, кремовой кожей и волосами цвета меди. Но было не важно, хорошенькая она или нет. Это не имело ни малейшего значения. Уна знала, как Пэт жаждал иметь сына и как страдал, что сына все нет.

— Ничего, малышка, — произнес Пэт, взяв дочь на руки и заметив, что Уна отвернулась от него. Он коснулся ее щеки, потом легонько взял за подбородок и повернул к себе. — Ничего, Уна, это не имеет значения. Она здоровая хорошенькая девочка. Она принесет тебе много радости.

Девочка и в самом деле родилась прехорошенькой. Пожалуй, самой красивой из всех. И все же она не была мальчиком…

— А как же ты? — убитым голосом спросила Уна. — Ты же не можешь всю жизнь управляться здесь один.

На глазах ее выступили слезы. Какая замечательная женщина, подумал Пэт. Он любил ее. Ну а если им не суждено. иметь сыновей, что ж, так тому и быть. И все же что-то кольнуло его в сердце в том месте, где жила мечта о сыне. Иметь больше детей они себе не могут позволить. У них уже четверо, и даже этот лишний рот будет нелегко прокормить. Аэропорт так и не принес им богатства.

— Значит, ты будешь и дальше помогать мне заправлять самолеты горючим, Уни. Ничего не попишешь, — поддразнил он жену.

Поцеловал ее и вышел из комнаты, выпить стаканчик виски. Он это заслужил.

После того как жена с ребенком заснули, он долго стоял, глядя на луну и размышляя о капризах судьбы, пославшей им четырех дочерей и ни одного сына. Пэту это казалось несправедливым. Однако он не привык терять время, предаваясь сожалениям о несбыточном. У него на руках аэропорт и семья, которую надо кормить.

Последующие полтора месяца он был сильно занят. Ему едва хватало времени, чтобы взглянуть на свою семью, не говоря уж о том, чтобы скорбеть о неродившемся сыне, вместо которого на: свет появилась здоровенькая хорошенькая девочка.

Когда он увидел ее в следующий раз, ему показалось, будто она стала вдвое больше. Уна же вновь обрела прежнюю девичью фигуру. Эта способность женщин к восстановлению его просто поражала. Всего полтора месяца назад жена казалась такой уязвимой и беззащитной, хотя и раздалась до неузнаваемости. А главное, она обещала так много…

И что же? Сейчас она снова выглядит молодой и прекрасной, как девушка, а младенец уже превращается в буйного рыжеволосого бесенка. Если мать и сестры не выполняли немедленно любое ее желание, об этом тут же узнавал весь штат Иллинойс, а может, и Айова тоже.

— По-моему, она самая крикливая из всех, тебе не кажется, моя дорогая? — спросил однажды ночью Пэт, выдохшийся после долгого путешествия в Индиану и обратно. — Легкие у нее здоровые, ничего не скажешь, — добавил он с усмешкой, глядя на жену поверх стакана с ирландским виски.

— День сегодня был жаркий. Может, это на нее так подействовало.

Уна всегда находила оправдание любым выходкам детей.

Пэт не переставал восхищаться ее бесконечным терпением. И с ним она вела себя выдержанно. Одна из тех редких женщин, которые мало говорят, много видят и редко кому скажут недоброе слово. За одиннадцать лет совместной жизни они почти никогда не ссорились. Она вышла за него замуж в семнадцать лет и все эти годы оставалась ему идеальной подругой и помощницей. Она мирилась со всеми его странностями, с его эксцентричными планами, с его неутихающей страстью к полетам.

Через несколько дней, на той же неделе, после душного и жаркого июньского дня малышка всю ночь не могла успокоиться. Наутро, с рассветом, Пэту предстояла поездка в Чикаго. Вернувшись домой во второй половине дня, он узнал, что через два часа снова должен отправляться в путь, перевозить почту — внеочередная незапланированная перевозка. В эти тяжелые времена он не мог себе позволить отказаться от какой бы то ни было работы.

В такие дни он все чаще думал о том, что нуждается в помощнике. Однако Пэт мало кому решился бы доверить свои драгоценные самолеты, и ни с кем из таких людей он давно уже не виделся. Из тех же, кто обращался к нему в поисках работы со времени открытия аэропорта, ни один так и не подошел.

— Найдется у вас самолет для чартерной перевозки, мистер? — услышал он однажды зычный голос.

Пэт в это время сидел за письменным столом, возясь со своими бумагами и журналами. Он уже было собрался объяснить, как всегда в таких случаях, что нанять можно его, но не его самолеты. Поднял глаза и непроизвольно расплылся в широкой изумленной улыбке:

— Ах ты сукин сын!

Перед ним стоял молодой парень со свежим лицом, широкой улыбкой и густой гривой темных волос, спадавших на ясные голубые глаза. Пэт хорошо знал это лицо. Он полюбил его еще в те беспокойные, захватывающие годы, что они вместе служили в девяносто четвертой воздушной эскадрилье.

— В чем дело, малыш, нет денег, чтоб постричься?

Ник Гэлвин был красив той красотой, что отличает темноволосых голубоглазых ирландцев. В то время когда они летали вместе, Пэт относился к Нику как к сыну. Ник Гэлвин записался в армию в семнадцать лет, но очень скоро прославился как один из лучших летчиков эскадрильи. И стал одним из тех немногих, кому Пэт доверял. Дважды немцы сбивали его самолет, и оба раза он умудрялся долететь с поврежденным мотором и приземлиться, сохранив жизнь и себе, и машине. Он приземлялся, вонзаясь в землю, как кинжал. После этого друзья-пилоты и прозвали его Кинжалом. Один лишь Пэт чаще всего называл его «сынок». И теперь ему пришла в голову мысль: раз Бог снова послал ему девочку, может быть, этот паренек станет ему сыном?

Он перегнулся через стол, любовно глядя на молодого человека, рисковавшего жизнью, наверное, столько же раз, сколько и он сам.

— Навожу справки о старых друзьях. Хотел посмотреть, не стал ли ты жирным и ленивым. Это твой «хэвилэнд» там стоит?

— Мой. Купил в прошлом году вместо ботинок детишкам.

Ник широко ухмыльнулся, и Пэту сразу вспомнились все французские девушки, которые сохли по нему. Помимо привлекательной внешности, Ник обладал даром умело обращаться с женщинами и вовсю его использовал в Европе. Он даже сумел внушить им всем, что ему уже двадцать пять или двадцать шесть лет. Как ни странно, они ему верили.

Уна видела Ника всего один раз, после войны, в Нью-Йорке, и нашла его очень обаятельным. Она сказала Пэту, что Ник потрясающе красив, и вспыхнула при этом, как девушка. Он, безусловно, затмевал красотой Пэта, однако Уна понимала, что у Пэта есть нечто более ценное, чем голливудская красота, — надежность. Пэт тоже имел привлекательную внешность; его светло-каштановые волосы, теплые карие глаза и типичная ирландская белозубая улыбка когда-то совершенно покорили сердце Уны. Однако при взгляде на Ника сердце любой девушки таяло.

— А где Уна? Может, она наконец поняла, что к чему, и бросила тебя? Думаю, сделала это сразу после того, как ты притащил ее сюда.

Ник уселся на стул напротив стола и закурил сигарету.

Пэт рассмеялся и покачал головой в ответ:

— Честно говоря, я тоже боялся, что это может случиться Но этого не произошло, и не спрашивай меня почему. Когда мы только сюда приехали, нам пришлось жить в лачуге, в какую мой дед и коров бы не поместил. У меня не было возможности даже газету ей купить, если бы она попросила. К счастью, Уна не попросила. Она потрясающая женщина. Ник.

Во время войны Пэт много раз это повторял. Увидев Уну, Ник не мог с ним не согласиться. Его родители умерли, и он был совсем один на свете. После окончания войны скитался по стране, устраивался на временные работы в маленьких аэропортах. В восемнадцать лет у него не было ни дома, ни родного человека, ни места на земле, где бы его кто-нибудь ждал.

Пэт всегда сочувствовал Нику, в особенности когда другие вокруг принимались вспоминать о своих семьях. Родители Ника умерли, когда ему исполнилось четырнадцать лет. Ни братьев, ни сестер у него не было. После смерти родителей его поместили в детский дом. Оттуда а" ушел в армию. Война изменила всю его жизнь. Но теперь война кончилась, и он снова остался один на земле.

— А как детишки?

Во время той единственной встречи Ник был очень ласков с дочерьми Пэта. Он вообще любил детей, а за годы пребывания в детском приюте насмотрелся на них вдоволь. Именно он всегда брал на себя заботу о младших, читал им сказки, рассказывал страшные истории, а по ночам, если они просыпались с плачем, тоскуя по маме, прижимал их к себе и убаюкивал.

— Дети в порядке. — Пэт на секунду запнулся. — В прошлом месяце у нас родился еще один.., еще одна девочка. Большая на этот раз. Я даже сначала думал, что будет мальчик, но…

Он изо всех сил старался скрыть разочарование, но Ник все равно это почувствовал. И понял.

— Похоже, тебе в конце концов придется обучить своих девчонок летать. Что скажешь, великий Ас?

Пэт с преувеличенным негодованием возвел глаза к небу.

Успехи женщин-летчиц, даже самых выдающихся, никогда не производили на него впечатления.

— Вряд ли, сынок. Ну а ты как? На чем сейчас летаешь?

— На ящиках из-под яиц. Старый военный хлам. Беру все, что попадается под руку. Сейчас полно машин, оставшихся с войны. И полно ребят, готовых их водить. Последнее время я болтался по аэропортам в поисках работы. А с тобой тут еще кто-нибудь работает? — Он спросил это, явно надеясь услышать отрицательный ответ.

Пэт покачал головой, внимательно вглядываясь в Ника.

Что это? Тот самый знак, которого он так долго ждал, просто совпадение или короткий визит вежливости? Ник очень молод. Во время войны он творил чудеса, и ему это нравилось.

Он любил рисковать. Часто он лишь чудом возвращался на землю, не жалея ни самолет, ни самого себя. Нику Гэлвину нечего терять и не для кого беречь себя. Но для Пэта эти самолеты — все, что у него есть. Он не может позволить себе потерять их, как бы ни любил этого парня, как бы ни хотел ему помочь.

— А ты все так же любишь рисковать?

Однажды Пэт едва не убил Ника за то, что тот подошел слишком близко к земле в облаках во время шторма. Он тогда наблюдал за Ником, и ему хотелось вытрясти из того всю душу, так чтобы зубы застучали. Но потом он почувствовал облегчение оттого, что Ник остался жив, и лишь наорал на него.

Страсть парня к риску порой казалась нечеловеческой, и в то же время именно она сделала его прославленным пилотом во время войны. Но можно ли вести себя так в мирное время? И кто может позволить себе такую роскошь? Самолет — слишком дорогая игрушка.

— Я рискую только тогда, когда в этом есть необходимость, Ас.

Ник любил Пэта и восхищался им, как никем другим.

— А когда нет такой необходимости? Ты все еще любишь играть с огнем, Кинжал?

Взгляды мужчин встретились. Ник понял, о чем его спрашивают. Он не хотел лгать. Да, ему все еще нравилось рисковать, он обожал опасность, любил игру со смертью. Но Пэта он уважал и знал, что никогда не сделает ничего такого, что могло бы повредить другу. В конце концов даже он повзрослел и научился лучше понимать других. Да, ему по-прежнему нравятся опасные игры, но не до такой степени, чтобы поставить под угрозу будущее Пэта. И он стал намного осторожнее, особенно теперь, когда приходилось водить чужие самолеты. Ник приехал сюда из самого Нью-Йорка, потратив на дорогу все свои деньги до последнего доллара, только для того, чтобы попытать счастья с Пэтом, посмотреть, не сможет ли он ему пригодиться.

— Я умею правильно себя вести, если это необходимо, — произнес он, не отводя голубых, как льдинки, глаз от теплых карих глаз Пэта. В Нике все еще оставалось много подкупающе мальчишеского, и в то же время теперь в нем больше чувствовался мужчина. И потом, когда-то они были как братья.

Ни один из них не мог забыть то время. Прошлое их связывало, и эта связь никогда не прервется, оба это знали.

— Ну так вот, если не будешь вести себя как надо, я выброшу тебя из «Дженни» на высоте десять тысяч футов и глазом не моргну. Никому не позволю разрушить то, что я здесь создаю собственными руками. — Пэт вздохнул. — Но приходится признать: работы стало многовато для одного человека. А в будущем станет еще больше, если эти контракты на почтовые перевозки будут прибывать в том же количестве. Я теперь летаю почти без перерыва и все равно не могу все успеть. Мне бы очень пригодился помощник для этих перелетов. Но учти: они долгие и нелегкие, часто в плохую погоду, особенно зимой. И никого это не волнует, никто не хочет слышать о том, какой это тяжелый труд. Почта должна быть доставлена вовремя, вот и весь сказ. А есть еще и другие грузы, и пассажиры, и неожиданные заказы… Есть еще и любители острых ощущений, которым хочется просто подняться в воздух и посмотреть вниз с высоты. Кроме того, время от времени приходится давать уроки пилотажа.

— Да, похоже, дел у тебя выше головы.

Ник радостно улыбался, счастливый от того, что услышал. Да ведь он за этим и приехал. И еще, его привели сюда воспоминания об Асе. Да, ему отчаянно нужна работа. Но и Пэту, можно сказать, повезло, что он здесь.

— Мы здесь не в игрушки играем. Я пытаюсь наладить серьезное дело. Мечтаю о том, что в один прекрасный день аэропорт О'Мэлли появится на карте. Но.., этого никогда не произойдет, если ты разобьешь мои самолеты, Ник. Или хотя бы один из них. Я все вложил в эти две машины и в этот кусок сухой земли. Видел там знак?

Ник кивнул. Он все понял, до последнего слова. И он еще больше полюбил Пэта за его слова. Все-таки есть между летчиками что-то такое.., какая-то особая связь, которую только они могут ощутить.

— Хочешь, я займусь дальними перевозками? Тогда ты сможешь проводить больше времени дома, с Уной и детьми.

Могу взять на себя и ночную работу. Мы можем начать с этого. Посмотришь, как у меня получится.

Ник начал нервничать. Ему отчаянно нужна эта работа.

Неужели он ее не получит? Да нет, не может быть. Пэт, конечно же, возьмет его.

А Пэт просто хотел убедиться, что Ник усвоил основные правила. Он готов был все сделать для Ника — дать ему работу, дом, семью, усыновить его, если потребуется.

— Да, можно начать с ночных полетов. Хотя… — Он внимательно смотрел на своего молодого друга. Несмотря на разницу в четырнадцать лет, война стерла все возрастные различия между ними. — Порой ночами это самое спокойное место. Небо. Если наша новорожденная не научится спать по ночам, наверное, мне придется оглушать ее виски. Уна объясняет это жарой, но мне кажется, все дело в ярко-рыжих волосах и буйном нраве. Уна — единственная спокойная рыжеволосая женщина, которую я знаю. Но эта малышка.., она просто дьяволенок.

Однако несмотря на жалобы, Пэт все больше привязывался к девочке и даже начал забывать о том, как был разочарован после ее рождения. Особенно теперь, когда здесь неожиданно оказался Ник. Нет, положительно, этот парень ему послан Богом.

Ник смотрел на девочку с радостным изумлением. С того самого момента как впервые встретился с членами этой семьи, он всех их полюбил. И все, что их окружало, тоже.

— Как ее зовут?

— Кассандра Морин. Мы называем ее Кэсси. — Пэт кинул взгляд на часы. — Пойдем, я провожу тебя в дом. Пообедаешь вместе с Уной и девочками. Мне нужно вернуться в половине шестого. — На лице его появилось чуть виноватое выражение. — Жилье ты сможешь найти в городе. Старая миссис Уилсон сдает комнаты. У меня жить негде. Есть только раскладушка в ангаре, где стоит «Дженни».

— Это мне подойдет. Сейчас тепло. Да черт побери, я готов спать хоть на взлетной полосе.

— Там сзади стоит старый душ, а в доме есть ванна. Но все это довольно примитивное.

Ник ухмыльнулся:

— Как и мой бюджет.., до тех пор, пока ты не начнешь мне платить.

— Можешь спать на нашей кушетке, если Уна не будет возражать. По-моему, она питает к тебе слабость. Без конца повторяла мне, какой ты красивый и как везет с тобой девчонкам. Думаю, она не станет возражать против того, чтобы ты спал на нашей кушетке, пока не сможешь снять комнату у миссис Уилсон.

Однако Ник не сделал ни того ни другого. Он сразу же поселился в ангаре, а через месяц собственными руками соорудил себе лачугу. Для него это была всего лишь крыша над головой, но он содержал ее в чистоте, несмотря на то что большую часть времени проводил в воздухе. Летал, выполняя заказы Пэта и изо всех сил помогая ему вести дела.

На следующую весну они смогли приобрести еще один самолет, «хэндли-пэйдж», побольше размером, чем два первых. Он вмещал много пассажиров и грузов и мог летать на более далекие расстояния. Летал на нем в основном Ник, а Пэт теперь совершал лишь короткие перелеты, больше бывал дома и занимался проблемами аэропорта. Такая организация дела идеально устраивала обоих. Теперь, казалось, к чему бы они ни прикоснулись, все моментально начинало процветать.

Бизнес шел великолепно. Они стали известны на всем Среднем Западе. Молва о двух лихих пилотах, заправляющих аэропортом у Доброй Надежды, похоже, дошла до каждого, кого это могло заинтересовать. От заказов не было отбоя. Пэт и Ник перевозили грузы, пассажиров, почту, давали уроки и вскоре начали получать солидную прибыль.

Вот тогда-то и произошло главное событие в жизни Пэта.

Через год и месяц после рождения Кэсси на свет появился Кристофер Патрик О'Мэлли — крошечный, худенький, сморщенный, кричащий. Однако родителям казалось, что ничего прекраснее они в жизни не видели. Сестренки же смотрели на тощего младенца с пугливым изумлением. Второе пришествие Христа не могло бы произвести большего потрясения, чем появление на свет Кристофера Патрика О'Мэлли.

Над аэропортом подняли большое голубое знамя. В течение месяца после рождения Патрика сияющий отец угощал всех приезжавших в аэропорт сигарами. Да, он не зря так долго ждал. На двенадцатом году семейной жизни его мечта наконец сбылась. У него есть сын, который будет водить его самолеты и управлять его аэропортом.

— Ну что ж, я так понимаю, пора упаковывать вещи и сматываться, — с преувеличенной мрачностью заявил Ник на следующий день после рождения Кристофера. Он как раз только что принял заказ на перевозку большого груза на западное побережье, который надо было доставить к воскресенью. Самый большой заказ, какой им до этого перепадал. Настоящая победа.

У Пэта страшно болела голова с похмелья после празднования рождения сына. Он испуганно вскинул глаза на Ника:

— Что значит «сматываться»?! Что, черт побери, ты имеешь в виду?

— Я просто подумал, что теперь, после рождения Криса, мои дни здесь сочтены.

Он широко улыбался, счастливый за них обоих, и еще оттого, что сам стал крестным отцом. И тем не менее сердце его давно принадлежало Кэсси. Пэт оказался прав — Кэсси росла настоящим бесенком. Все, что кто-либо когда-либо говорил о рыжеволосых дьяволятах, воплотилось в ней. Ник обожал девочку. Иногда ему действительно казалось, что это его маленькая сестренка. Будь она его собственным ребенком, и тогда он не смог бы любить ее больше.

— Точно, — проворчал Пэт, — твои дни сочтены. На пятьдесят лет вперед. Так что давай, Ник Гэлвин, поднимай свой ленивый зад и пойди проверь почту, которую сбросили нам на взлетную полосу.

— Да, cэp… Ac, сэp… Ваша честь… Ваша светлость…

— Кончай треп! — крикнул Пэт ему вдогонку и налил себе еще чашку черного кофе.

Ник Гэлвин оказался для Пэта именно тем человеком, на которого он рассчитывал с самого начала. Истинный подарок судьбы. А прошедший год был не из легких, надо прямо сказать. Зимой Нику пришлось нелегко. Им обоим досталось немало вынужденных посадок и срочных ремонтов, но у Пэта не было повода жаловаться на Ника. Тот ни разу не подверг опасности ни один из его драгоценных самолетов, делал все так, как делал бы и сам Пэт. По правде говоря, именно помощь Ника и помогла Пэту расширить бизнес.

Они продолжали заниматься своим делом в течение последующих семнадцати лет. Годы мчались быстрее, чем их самолеты, поднимавшиеся в воздух с четырех ухоженных взлетных полос аэропорта О'Мэлли. Три из этих полос они расположили в форме треугольника, четвертая, проходящая с севера на юг, его рассекала. Это означало, что теперь они могли совершать посадку практически при любом направлении ветра, и им не приходилось закрывать аэропорт даже тогда, когда там скапливалось слишком много самолетов Теперь они владели флотилией из десяти самолетов. Два из них купил Ник на свои собственные деньги, остальные принадлежали Пэту. Ник лишь работал на Пэта, однако Пэт всегда вел себя с ним исключительно великодушно. За эти годы совместной работы они еще крепче сдружились. Не раз Пэт предлагал Нику стать партнером по бизнесу, но всякий раз Ник отвечал, что не хочет этой головной боли. Ему нравится быть наемным рабочим, так он говорил. Хотя все вокруг знали, что Ник Гэлвин и Пэт О'Мэлли — это как одно целое и задеть одного из них означало нажить себе смертельного врага в другом. Ник любил Пэта, как отца, как брата, как друга. И детей его он любил, как родных. Он любил все, что окружало Пэта О'Мэлли.

В общем же семейные отношения, пожалуй, не были самой сильной стороной его натуры. Однажды, в 1922-м, в двадцать один год, он женился, но брак его продолжался всего шесть месяцев, после чего восемнадцатилетняя новобрачная сбежала к родителям в Небраску. Ник познакомился с ней, когда перевозил почту. По дороге он остановился в городе, где она жила, и зашел в единственный ресторан, принадлежавший ее родителям.

Вскоре, однако, выяснилось, что больше всего на свете она ненавидела штат Иллинойс и самолеты. Когда Ник поднимал свою жену в воздух, ей становилось плохо. При виде самолета она разражалась слезами, а когда Ник улетал от нее, громко рыдала. Конечно, она была ему не пара. Оба они почувствовали огромное облегчение, когда родители новобрачной приехали, чтобы окончательно забрать ее. Ник никогда не чувствовал себя таким несчастным, как в период своего кратковременного брака, и поклялся себе, что больше этого никогда не случится. Конечно, в его жизни время от времени появлялись женщины, и наверняка их было немало, но Ник об этом не распространялся. Ходили слухи о какой-то замужней даме из другого города, однако никто так до конца и не сумел выяснить, правда это или нет. Пэту Ник не говорил об этом ни слова.

Из обаятельного большого мальчишки он превратился в красивого мужчину и, похоже, прекрасно знал, что делает. Женщины, если они и присутствовали в его жизни, оставались незаметными для других. Вокруг говорили только о том, как много он работает, или же о том, как много времени проводит с семейством О'Мэлли.

Ник действительно большую часть свободного времени проводил в их доме, с их детьми, выполняя роль доброго дядюшки. Уна давно уже отказалась от мысли сосватать его с кем-нибудь из своих знакомых. Когда-то она даже пыталась обратить его внимание на свою младшую сестру, молоденькую хорошенькую вдову. Несколько лет назад та приезжала к ним погостить. Однако всем давно стало ясно, что женитьба ни в малейшей степени не интересует Ника Гэлвина. Его интересовали самолеты и семья О'Мэлли. Лишь изредка он заводил кратковременную связь с какой-нибудь женщиной. Жил Ник уединенно, много работал, чужими делами не интересовался.

— Он заслуживает лучшей участи, — много раз повторяла Уна.

— А почему ты считаешь, что только женитьба изменит к лучшему его жизнь? — поддразнивал ее Пэт.

Однако независимо от того, что думала Уна, убедить Ника она ни в чем не могла. И наконец отступилась. В свои тридцать пять лет Ник, казалось, был вполне счастлив и к тому же слишком занят для того, чтобы уделять внимание жене и детям. Он проводил по пятнадцать-шестнадцать часов в сутки в аэропорту О'Мэлли. Единственной, кто проводил там не меньше времени, чем Пэт и Ник, была Кэсси.

Ей исполнилось семнадцать лет. Большую часть своей сознательной жизни она провела в отцовском аэропорту. Кэсси могла заправить любой самолет горючим, подать сигнал на посадку и подготовить самолет к взлету. Она содержала в порядке взлетные полосы, чистила ангары, мыла самолеты из шланга, а каждую свободную минуту проводила в разговорах с пилотами. Она знала устройство всех моторов и особенности любого самолета, имевшегося в их распоряжении. Более того, она инстинктивно чувствовала, если что-то было не в порядке. Ни одна мельчайшая деталь, пусть даже самая сложная и запутанная, не ускользала от ее внимания. Она замечала, знала и помнила все. И могла бы, наверное, с закрытыми глазами, по памяти, поднявшись в воздух, описать любой самолет.

Да, она росла необыкновенным ребенком.

Нередко Пэту приходилось ссориться с ней чуть ли не до драки, чтобы заставить пойти домой помочь матери. Кэсси в таких случаях отвечала, что там есть сестры, а в ней мать не нуждается. Пэту же хотелось избавиться от нее. Нечего девчонке торчать в аэропорту, она должна быть дома, там ее место. Но если ему и удавалось прогнать ее, на следующий день в шесть утра, подобно солнцу, возвращающемуся на небо каждое утро, Кэсси снова приходила в аэропорт, чтобы побыть там час или два до начала занятий в школе. В конце концов Пэт оставил ее в покое.

В семнадцать лет она превратилась в высокую, потрясающе красивую девушку с ясными голубыми глазами и ярко-рыжими волосами. Однако ее ничто не интересовало, кроме самолетов, и ни о чем другом она не думала. Ник сразу понял, даже еще не видя ее за штурвалом, что Кэсси — прирожденный пилот. Ему казалось, что Пэт тоже должен бы это почувствовать. Однако Пэт твердо решил ни в коем случае не позволять Кэсси учиться летать. Плевать ему на Амелию Эрхарт, Джекки Кокрэн, Нэнси Лав, Луизу Тэйден и прочих летчиц, вообще на всех этих женщин из Женского воздушного дерби.

Ни одна из его дочерей летать не будет, и точка. Вначале они с Ником часто ссорились из-за этого, но в конце концов Ник понял, что бороться бесполезно. В те времена немало женщин пришли в авиацию, и многие из них даже стали выдающимися летчицами, однако, по мнению Пэта О'Мэлли, дело зашло слишком далеко. Все равно ни одна женщина никогда не сможет летать так, как мужчина. И уж конечно, ни одна женщина никогда не будет водить его самолеты. А Кэсси О'Мэлли — тем более.

Не раз Ник пытался доказать ему, что, по его мнению, некоторые из теперешних женщин-летчиц водят самолеты лучше, чем Линдберг. Во время одного из таких споров Пэт чуть не набросился на Ника с кулаками. Чарлз Линдберг был его богом, его кумиром, таким же, как в свое время Рикенбекер. У Пэта даже хранился снимок — он вместе с Линдбергом, когда тот приземлился в аэропорту О'Мэлли в 1927 году, во время своего трехмесячного путешествия по стране. Сейчас, девять лет спустя, эта фотография, пыльная и выцветшая, все еще висела на стене на самом почетном месте — над письменным столом Пэта О'Мэлли.

Для Пэта не существовало вопроса о том, может ли хоть одна женщина превзойти Чарлза Линдберга или хотя бы сравниться с ним в искусстве управлять самолетом и в отваге. В конце концов, и жена Линдберга — всего лишь обыкновенный штурман и радиооператор. Как можно сравнивать непревзойденного Линди с кем бы то ни было! Да это просто святотатство! Пэт не желал выслушивать подобное от Ника Гэлвина. У Ника же реакция друга вызывала только смех. Ему даже нравилось доводить Пэта до белого каления. Однако он знал, что в этом споре ему никогда не победить. По мнению Пэта, женщины по своей природе не созданы для авиации, и не важно, сколько они там налетали часов, сколько рекордов побили, сколько состязаний выиграли и насколько хорошо смотрятся в своих летных костюмах. Женщины для этого просто не созданы — так считал Пэтрик О'Мэлли.

— А ты, — набрасывался он на Кэсси, возвращавшуюся с летной, полосы в старом комбинезоне, после того как она заправила горючим «форд-тримотор», только что взявший курс на Лонг-Айленд, — ты сейчас должна быть дома и помогать матери готовить обед.

Он без конца это повторял. Кэсси научилась делать вид, что не слышит знакомую песню. Вот и сейчас она поступила так же. Спокойно прошла в кабинет; высокая — почти такого же роста, как эти двое мужчин, — с ярко-рыжими, как пламя, волосами до-плеч, с огромными ясными голубыми глазами. Встретилась взглядом с Ником. Тот улыбался ей озорной улыбкой из-за спины отца.

— Скоро пойду домой, папа. Вот только закончу здесь кое-что.

Да, Кэсси превратилась в настоящую красавицу, однако, казалось, совершенно этого не сознавала, что придавало ей еще больше очарования. Даже старый комбинезон прекрасно обрисовывал ее фигуру. Но это еще больше раздражало отца.

Не место ей здесь, этой девчонке. Это его мнение, и он не собирается его менять. Споры отца с дочерью по этому поводу слышали все, кому случалось находиться в это время в аэропорту О'Мэлли, и сегодняшний день не был исключением.

Стоял жаркий июньский день. В школу Кэсси не ходила, так как уже начались каникулы. Большинство ее одноклассников устроились на летнюю работу в аптеки, магазины, кафе. Кэсси же мечтала об одном — помогать как можно больше в аэропорту, причем бесплатно. В этом состояла ее жизнь, только здесь ее душа по-настоящему оживала. Лишь в те редкие периоды, когда она особенно нуждалась в деньгах, Кэсси ненадолго устраивалась на какую-нибудь работу. Однако ни работа, ни друзья, ни мальчики, ни развлечения не могли надолго оторвать ее от аэропорта. Она без него жить не могла.

— Занялась бы лучше чем-нибудь полезным, вместо того чтобы путаться здесь под ногами! — кричал ей отец из своего кабинета.

Ни разу он не поблагодарил дочь, что бы она ни сделала.

Он просто не желал видеть ее здесь.

— Мне надо найти регистрационный журнал по грузам и записать туда кое-что, папа, — спокойно отвечала Кэсси.

Она хорошо знала все их журналы и все, что там записано.

Вот и сейчас она быстро отыскала журнал и теперь листала его в поисках нужной страницы.

— Убери руки от моих журналов! Ты в них все равно не разбираешься!

Пэту уже стукнуло пятьдесят, и теперь он легко приходил в ярость, хотя по-прежнему оставался одним из лучших пилотов. Однако ничто не могло поколебать его убеждений и принципов. Для всех в аэропорту его слово считалось законом, но в спорах, касавшихся женщин-летчиц, все его доводы оставались бесполезными. Так же как и его борьба с Кэсси.

Она никогда не вступала с ним в пререкания. По большей части она, казалось, даже не слышала его. Просто молча делала свое дело. А единственным интересным делом она считала отцовский аэропорт.

Еще в детстве она, бывало, ускользала по ночам из дома, чтобы посмотреть на самолеты, сверкавшие в лунном свете.

Она просто не могла устоять перед искушением. Они казались ей такими прекрасными… Однажды отец целый час искал ее и наконец обнаружил на аэродроме у самолетов… Но у Кэсси тогда был такой отрешенный вид, что у Пэта не хватило духу отшлепать ее, хотя они с Уной сильно испугались, заметив исчезновение дочери. Он лишь приказал ей больше никогда так не делать и увел домой к матери.

Уна тоже знала о любви дочери к самолетам, но, так же как и Пэт, считала, что девочке не пристало интересоваться авиацией. Что скажут люди? Вы только посмотрите на нее! На кого она похожа! А как от нее пахнет, когда она возвращается после заправки самолетов! Или, еще хуже, после того, как покопается в моторе…

Кэсси знала внутреннее устройство самолетов лучше, чем большинство мужчин знают свои собственные автомобили. И она все до мелочей в них любила. Могла разобрать и снова собрать авиамотор быстрее и лучше любого мужчины. Она прочла больше книг о самолетах, чем Ник или ее отец могли себе представить. Самолеты стали великой любовью и страстью всей ее жизни.

Из всех окружающих, казалось, один только Ник ее понимал. Однако и ему не удалось убедить отца Кэсси в том, что это подходящее занятие для девушки. И теперь он лишь пожимал плечами, проходя к своему письменному столу, в то время как Кэсси отправлялась на летную полосу. Она давно усвоила, что, если держаться от отца подальше, можно проводить в аэропорту сколько угодно времени.

— Не могу понять, что с ней, Ник… Это же неестественно, — жаловался Пэт. — Иногда мне кажется, что она это делает, просто чтобы позлить брата.

Однако Ник лучше кого-либо другого знал, что Кристоферу абсолютно все равно. Самолеты интересовали его примерно так же, как, например, полеты на Луну. Иногда он приходил в аэропорт, но только для того, чтобы доставить удовольствие отцу. А с шестнадцати лет, опять же по желанию отца, начал брать уроки пилотажа. Но истинная правда заключалась в том, что Крис ничего не понимал и не желал понимать в самолетах. Они интересовали его не больше, чем неказистый желтый автобус, отвозивший его каждый день в школу. Тем не менее Пэт был убежден — а возможно, ему просто удалось себя убедить — в том, что в один прекрасный день Кристофер станет выдающимся пилотом.

Крис ни в малейшей степени не обладал теми чувствами, которые испытывала к самолетам Кэсси. Он лишь надеялся, что благодаря сестре отец в конце концов от него отстанет.

Однако страсть Кэсси, казалось, лишь подстегивала Пэта в его желании сделать из сына великого пилота. Ему хотелось, чтобы Крис стал тем, чем была Кэсси. Но Крис не мог пойти навстречу желанию отца. Ему хотелось стать архитектором.

Строить дома, а не водить самолеты. До сих пор он так и не решился открыться отцу. Кэсси об этом знала. Ей нравились его рисунки и модели, которые он делал для школы. Однажды он соорудил целый город из коробков, консервных и стеклянных банок. Даже использовал крышки от бутылок и разные кухонные принадлежности матери. Он собирал их несколько недель. Вещи в течение многих дней незаметно исчезали из кухни и.., неожиданно появились в замечательном сооружении Криса.

Единственной реакцией со стороны отца был вопрос, почему он не построил аэропорт. На это Крис ответил, что попытается в следующий раз. Однако суть была в том, что ничто связанное с самолетами его абсолютно не вдохновляло. Он рос умным, тонким и вдумчивым мальчиком. Уроки пилотажа наводили на него невыносимую скуку. Ник несколько раз поднимался с Крисом в воздух, парень налетал уже довольно много часов, однако это его нисколько не увлекало. Летать для него было все равно что водить автомобиль. Что тут особенного?

Для Криса это абсолютно ничего не значило. В то время как для Кэсси в этом заключалась сама жизнь. Больше, чем жизнь.

В тот день она, как всегда, старалась держаться подальше от кабинета отца. В шесть часов вечера Ник увидел ее на взлетной полосе. Она посигналила заходящему на посадку самолету, а потом скрылась с пилотом в одном из ангаров. Позже он увидел ее с выпачканным в машинном масле лицом, грязными руками и жирным пятном на кончике носа. Волосы были собраны в тугой пучок. При виде девушки Ник не смог удержаться от смеха. Картинка, ничего не скажешь…

— Что ты нашел во мне смешного?

Кэсси выглядела усталой, но счастливой. И улыбалась ему радостной улыбкой. Она всегда относилась к Нику как к брату. Конечно, она не могла не видеть, что он красив, но это не имело никакого значения. Они всегда были добрыми друзьями, и Кэсси любила его как друга.

— Ты смешная. Ты сегодня хоть раз посмотрела на себя в зеркало? На тебе машинного масла больше, чем на моей «белланке». Твой отец будет в восторге.

— Мой отец хочет, чтобы я ходила в домашнем платье, убирала в доме и варила ему картошку.

— Ну, в этом тоже есть смысл.

— Да что ты говоришь? А я и не знала. — Кэсси чуть склонила голову набок. Сейчас она воплощала в себе потрясающее сочетание девичьей прелести и несуразности. — А ты умеешь варить картошку, а. Кинжал?

Иногда она называла Ника этим прозвищем, и это неизменно вызывало у него улыбку, вот как сейчас.

— Если нужно, я сумею что-нибудь приготовить.

— Да, но тебе это не нужно. А когда ты в последний раз убирал в доме?

— Не помню… — Он задумался. — Лет десять назад, кажется.., наверное, году в двадцать шестом.

Оба они расхохотались.

— Вот видишь! Вот видишь!

— Вижу-вижу. Но я и его понимаю. Я не женат, и у меня нет детей. Он просто не хочет, чтобы и ты кончила так же: жила в лачуге чуть ли не на взлетной полосе и возила почту в Кливленд…

«Лачуга» Ника теперь на самом деле представляла собой комфортабельный, едва ли не роскошный дом.

— Это мне вполне подошло бы. Я имею в виду перевозку почты.

— Вот это как раз и есть самая большая проблема.

— Вся проблема в нем. Сколько угодно женщин летают и ведут интересную жизнь. Вон, в «99» их полно.

Кэсси говорила о профессиональной организации, созданной девяносто девятью женщинами-летчицами.

— Не пытайся убедить меня. Скажи это лучше ему.

— Бесполезно. Я только надеюсь, что он хотя бы позволит мне пробыть здесь все лето. крыл дверь кабины самолета, она услышала гулкие удары собственного сердца.

Крис раздраженно взглянул на нее:

— Слушай, прекрати, пожалуйста. Я слышу, как ты пыхтишь мне в затылок. Ну просто больная, честное слово!

У Криса внезапно возникло такое чувство, как будто он помогает наркоману удовлетворить свою страсть.

Они обошли самолет, проверяя, все ли в порядке. Крис надел шлем, защитные очки и летные перчатки. Сел на заднее сиденье. Кэсси скользнула впереди него, пытаясь выглядеть как пассажир. Однако ей это плохо удавалось. Слишком уж уверенной в себе и спокойной она казалась, особенно теперь, когда тоже надела шлем и очки. Они застегнули ремни. Кэсси знала, что горючего в самолете достаточно: она сама об этом позаботилась. Это входило в договор между ней и братом: всю черную работу выполняет она. И сейчас она могла не беспокоиться, все в полном порядке. Девушка с наслаждением вдохнула знакомый запах касторового масла — характерный аромат «Дженни».

Через пять минут они уже мчались по взлетной полосе.

Кэсси придирчиво наблюдала за Крисом. Какой он всегда осторожный, какой медлительный! Однажды она не выдержала и обернулась к нему, знаками показывая, что надо увеличить скорость, пора отрываться от земли. Ее не беспокоило, что кто-нибудь может ее увидеть. Она знала — никто за ними сейчас не наблюдает.

Всему, что она умела, Кэсси научилась, слушая и наблюдая за другими — за Ником, отцом, прилетавшими в аэропорт пилотами. Она приобрела навыки настоящего летчика и даже научилась кое-каким трюкам. Все остальное девушка постигала интуитивно. Из них двоих уроки брал Крис, и тем не менее именно Кэсси в любой момент точно знала, что надо делать.

Оба они понимали, что она вполне могла бы вести самолет самостоятельно, без него, причем намного ровнее.

В конце концов Кэсси не выдержала и закричала на него, пытаясь перекрыть шум мотора. Он кивнул, желая только одного — чтобы сестра не наделала глупостей. У них была общая тайна: Крис брал уроки у Ника и, в свою очередь, обучал летать Кэсси. Вернее, дело обстояло так: он поднимал самолет в воздух, а дальше Кэсси вела его и учила Криса летать.

Иди же просто наслаждалась возможностью вести самолет. Она делала все намного лучше, чем Крис. Казалось, для девушки это так же естественно и привычно, как дышать.

Она обещала платить брату по двадцать долларов в месяц за неограниченную возможность летать вместе с ним на отцовском самолете. У Криса появилась подружка, и теперь он нуждался в лишних деньгах. Только поэтому он и согласился. Всю зиму Кэсси не покладая рук зарабатывала эти деньги, бралась за любую случайную работу — сидела с чужими детьми, разгружала продукты в магазине, даже чистила снег.

Сейчас она необыкновенно легко справлялась с пультом управления. Сделала несколько поворотов, «восьмерок», потом пошла на более глубокий разворот, который и выполнила с необыкновенной точностью. Даже на Криса ее стиль управления самолетом производил впечатление. Внезапно он почувствовал к сестре благодарность. Если кто-нибудь сейчас за ними наблюдает снизу, то решит, что это он так хорошо ведет машину. Да, она отличный пилот.

Кэсси пошла в «петлю», и Крис начал нервничать. Они летали вместе уже несколько раз, и он ненавидел такие моменты. Она слишком искусна, слишком смела. Того и гляди увлечется и выкинет что-нибудь чересчур рискованное. Крис не собирался позволять сестре доводить себя до дрожи за двадцать долларов в месяц. Однако она, похоже, совершенно забыла о брате. Вся сосредоточилась лишь на полете. Он кинул яростный взгляд на ее затылок, упрятанный под шлем, вокруг которого развевались ярко-рыжие волосы.

В конце концов ему это надоело. Он с силой постучал пальцами по ее плечу. Пора было возвращаться, и Кэсси это знала. Однако еще несколько минут она делала вид, что не замечает волнения брата. Ей до смерти хотелось сделать «штопор», хотя времени на это уже не оставалось. Кроме того, она понимала, что Криса хватит удар, если она на это решится.

Крис не мог не признавать, что его сестра — превосходный пилот, однако он ей не доверял. В любую минуту она могла выкинуть что-нибудь непредсказуемое. Самолеты приводили Кэсси в такое состояние, что она забывала обо всем на свете.

Все же она начала медленно снижаться и перед самым приземлением передала управление Крису. В результате посадка получилась далеко не такой гладкой, какую могла бы осуществить сама Кэсси. Они сели слишком крыл дверь кабины самолета, она услышала гулкие удары собственного сердца.

Крис раздраженно взглянул на нее:

— Слушай, прекрати, пожалуйста. Я слышу, как ты пыхтишь мне в затылок. Ну просто больная, честное слово!

У Криса внезапно возникло такое чувство, как будто он помогает наркоману удовлетворить свою страсть.

Они обошли самолет, проверяя, все ли в порядке. Крис надел шлем, защитные очки и летные перчатки. Сел на заднее сиденье. Кэсси скользнула впереди него, пытаясь выглядеть как пассажир. Однако ей это плохо удавалось. Слишком уж уверенной в себе и спокойной она казалась, особенно теперь, когда тоже надела шлем и очки. Они застегнули ремни. Кэсси знала, что горючего в самолете достаточно: она сама об этом позаботилась. Это входило в договор между ней и братом: всю черную работу выполняет она. И сейчас она могла не беспокоиться, все в полном порядке. Девушка с наслаждением вдохнула знакомый запах касторового масла — характерный аромат «Дженни».

Через пять минут они уже мчались по взлетной полосе.

Кэсси придирчиво наблюдала за Крисом. Какой он всегда осторожный, какой медлительный! Однажды она не выдержала и обернулась к нему, знаками показывая, что надо увеличить скорость, пора отрываться от земли. Ее не беспокоило, что кто-нибудь может ее увидеть. Она знала — никто за ними сейчас не наблюдает.

Всему, что она умела, Кэсси научилась, слушая и наблюдая за другими — за Ником, отцом, прилетавшими в аэропорт пилотами. Она приобрела навыки настоящего летчика и даже научилась кое-каким трюкам. Все остальное девушка постигала интуитивно. Из них двоих уроки брал Крис, и тем не менее именно Кэсси в любой момент точно знала, что надо делать.

Оба они понимали, что она вполне могла бы вести самолет самостоятельно, без него, причем намного ровнее.

В конце концов Кэсси не выдержала и закричала на него, пытаясь перекрыть шум мотора. Он кивнул, желая только одного — чтобы сестра не наделала глупостей. У них была общая тайна: Крис брал уроки у Ника и, в свою очередь, обучал летать Кэсси. Вернее, дело обстояло так: он поднимал самолет в воздух, а дальше Кэсси вела его и учила Криса летать.

Или же просто наслаждалась возможностью вести самолет. Она делала все намного лучше, чем Крис. Казалось, для девушки это так же естественно и привычно, как дышать.

Она обещала платить брату по двадцать долларов в месяц за неограниченную возможность летать вместе с ним на отцовском самолете. У Криса появилась подружка, и теперь он нуждался в лишних деньгах. Только поэтому он и согласился. Всю зиму Кэсси не покладая рук зарабатывала эти деньги, бралась за любую случайную работу — сидела с чужими детьми, разгружала продукты в магазине, даже чистила снег.

Сейчас она необыкновенно легко справлялась с пультом управления. Сделала несколько поворотов, «восьмерок», потом пошла на более глубокий разворот, который и выполнила с необыкновенной точностью. Даже на Криса ее стиль управления самолетом производил впечатление. Внезапно он почувствовал к сестре благодарность. Если кто-нибудь сейчас за ними наблюдает снизу, то решит, что это он так хорошо ведет машину. Да, она отличный пилот.

Кэсси пошла в «петлю», и Крис начал нервничать. Они летали вместе уже несколько раз, и он ненавидел такие моменты. Она слишком искусна, слишком смела. Того и гляди увлечется и выкинет что-нибудь чересчур рискованное. Крис не собирался позволять сестре доводить себя до дрожи за двадцать долларов в месяц. Однако она, похоже, совершенно забыла о брате. Вся сосредоточилась лишь на полете. Он кинул яростный взгляд на ее затылок, упрятанный под шлем, вокруг которого развевались ярко-рыжие волосы.

В конце концов ему это надоело. Он с силой постучал пальцами по ее плечу. Пора было возвращаться, и Кэсси это знала. Однако еще несколько минут она делала вид, что не замечает волнения брата. Ей до смерти хотелось сделать «штопор», хотя времени на это уже не оставалось. Кроме того, она понимала, что Криса хватит удар, если она на это решится.

Крис не мог не признавать, что его сестра — превосходный пилот, однако он ей не доверял. В любую минуту она могла выкинуть что-нибудь непредсказуемое. Самолеты приводили Кэсси в такое состояние, что она забывала обо всем на свете.

Все же она начала медленно снижаться и перед самым приземлением передала управление Крису. В результате посадка получилась далеко не такой гладкой, какую могла бы осуществить сама Кэсси. Они сели слишком резко и неловко, сильно стукнувшись о посадочную полосу.

Кэсси пыталась научить брата садиться мягче, но Крис не обладал ее интуицией. В результате он выровнял самолет для посадки на слишком большой высоте и сел «блином», ударившись о землю.

Выйдя из самолета, они, к своему удивлению, увидели у посадочной полосы Ника и отца. Оказывается, те за ними наблюдали. Пэт широко улыбался Крису. Ник же не отрываясь смотрел на Кэсси.

— Молодец, сынок! — сияя, проговорил Пэт. — Ты у меня прирожденный пилот.

Похоже, он не обратил внимания на неудачную посадку.

Ник все так же не отрываясь смотрел на Кэсси с того самого момента, как она вышла из самолета.

— Каково там наверху с братом, Кэсс? — улыбаясь спросил ее отец.

— Здорово, папа. Действительно здорово.

В глазах девушки плясали озорные огоньки. Пэт повел Криса обратно в контору. Ник и Кэсси в молчании следовали за ними.

— Значит, ты летаешь вместе с ним, Кэсс? — осторожно спросил Ник.

— Ну да, а что?

Она вся светилась от счастья. Нику захотелось схватить ее за плечи и как следует потрясти. Он знал, что она говорит не правду. И как это Пэт ничего не видит? Так легко позволяет себя дурачить… А может быть, ему и не хочется знать правду?

Но ведь такие игры по-настоящему опасны.

— «Петля» выглядела неплохо:

— И ощущалась тоже неплохо, — проговорила Кэсси, не глядя на него.

— Да уж, я думаю.

Ник покачал головой и пошел в контору. Через несколько минут Пэт повез своих детей домой. Услышав звук отъезжавшего автомобиля. Ник откинулся на стуле и задумался. Он размышлял о том, за чем наблюдал несколько минут назад.

Снова покачал головой с задумчивой улыбкой на губах. Он мог бы поклясться: самолет вел не Крис О'Мэлли. Значит, Кэсси все-таки добилась своего. Нашла способ летать. Кто знает, может быть, она это заслужила за всю тяжелую и грязную работу, которую столько времени выполняла в аэропорту. И может быть, он. Ник, какое-то время не будет ее выдавать. Просто понаблюдает за ней. Пока. Посмотрит, что она умеет делать. Он снова улыбнулся про себя, вспомнив ту «петлю». Если так пойдет и дальше, то очень скоро она сможет участвовать в показательных полетах. А почему бы и нет? Какого черта, в конце концов! Она действительно прирожденный пилот. Не важно, что Кэсси — женщина, ей просто необходимо летать. Так же как и ему самому.

Глава 2

Пэт, Кэсси и Крис вошли в дом. Сестры Кэсси на кухне помогали матери готовить обед. Глиннис, в свои двадцать пять лет очень похожая на Пэта, шесть лет назад вышла замуж и сейчас растила четырех дочерей.

Мэган, двадцати трех лет, такая же тихая и застенчивая, как мать, и внешне очень похожая на нее всем, за исключением темных волос, вышла замуж шестью месяцами позже Глиннис и успела родить троих сыновей. Мужья обеих были фермерами. Их хозяйства располагались по соседству. Оба были порядочными, работящими людьми, так что дочери Пэта оказались счастливы в семейной жизни.

Колин, блондинка двадцати двух лет, три года назад связала свою судьбу с преподавателем английского языка в местной школе и родила ему мальчика и девочку. Оба малыша только-только научились ходить. Колин собиралась поступать в колледж, но сейчас снова ходила беременная. А с тремя малышами вряд ли можно куда-нибудь пойти учиться, разве только придется брать их с собой. И уж конечно, и думать было нечего о том, чтобы оставлять их каждый день на Уну. Да и отец этого не допустит. Может быть, потом, когда дети подрастут, не раньше… Теперь же колледж оставался для Колин несбыточной мечтой. В реальности у нее на руках будут три ребенка и совсем немного денег на хозяйство. Отец время от времени подкидывал им небольшие «подарки», однако муж Колин, самолюбивый молодой человек, этого не выносил. Но при его небольшой зарплате и при том, что вот-вот должен был родиться третий ребенок, они не могли себе позволить: отказываться от чьей бы то ни было помощи. Только сегодня мать тоже дала Колин немного денег на покупку вещей для будущего младенца. Депрессия сильно ударила по заработкам школьных учителей. Тех денег, что получал Дэвид, муж Колин, едва хватало на еду, даже при постоянных «подарках» от родителей и продуктах, которые частенько приносили старшие сестры.

Все трое собирались остаться в родительском доме на обед.

У мужей были свои планы, дочери же часто навещали Пэта и Уну. Мать обожала, когда они приходили, хотя присутствие в доме всех сразу создавало немало шума и суеты.

Пэт пошел переодеваться, Крис тоже отправился в свою комнату, все остальные готовили еду, а Кэсси осталась развлекать племянников и племянниц, у которых пятна грязи и масла на лице тети вызывали неудержимый смех. Кэсси гонялась за ними по всей гостиной, изображая страшное чудище. Крис так и не появился до тех пор, пока не позвали к обеду. За столом он бросал сердитые взгляды на Кэсси. Он все еще не мог простить ей ту «петлю». С другой стороны, благодаря ей он удостоился похвалы отца и поэтому не мог позволить себе ничего высказать вслух. Каждый из них извлекал из тайного соглашения то, что хотел. Кэсси хотела летать, Крис нуждался в деньгах. Похвала отца оказалась приятным дополнением.

Полчаса спустя все сидели за столом, поглощая обильный обед, состоявший из свинины, кукурузы, картофельного пюре и хлеба из кукурузной муки. Свинину принесла Глиннис, кукурузу — Мэган, картофель вырастила сама Уна. Все они питались тем, что выращивали на своих участках, а если требовалось что-то еще, закупали продукты в магазине Стронга — единственном на много миль вокруг и лучшем в их округе.

Дела у Стронгов шли хорошо, даже в это тяжелое время они вели свое дело довольно успешно. Уна часто об этом говорила и сейчас снова повторила то же самое. И в эту минуту, словно по мановению волшебной палочки, за окнами раздался звук подъехавшего автомобиля. Кэсси сразу догадалась, кто приехал: теперь, во время школьных каникул, Бобби Стронг — единственный сын владельца продуктового магазина — появлялся в их доме почти каждый вечер после обеда.

Кэсси знала Бобби с детства, они много лет дружили. Однако в последние два года стали значить друг для друга больше чем просто друзья, хотя Кэсси утверждала, будто не знает, что именно изменилось. Мать и Мэган в ответ на это напоминали ей, что они обе вышли замуж в семнадцать лет, так что ей лучше хорошенько подумать о том, чем они с Бобби занимаются. Родителям очень нравился серьезный и надежный Бобби Стронг, однако Кэсси не решалась признаться ни ему, ни себе самой, что любит его.

Ей нравилось бывать в его обществе, ей нравился и он сам, и его друзья. Ей нравились его поведение, его мягкие манеры, его задумчивость, его терпение и его доброе сердце.

И еще то, как он обращался с ее маленькими племянниками и племянницами. Ей многое в нем было по душе. И все же.., все же он не волновал ее так, как волновали самолеты. Она еще не встречала ни одного молодого человека, который вызвал бы в ней подобную страсть. Возможно, такого и не существовало в природе. И может быть, ей следовало с этим смириться. Тем не менее Кэсси до боли хотелось встретить человека, который мог бы увлечь ее так же, как один из этих гоночных самолетов. Бобби, конечно, очень милый и все же до самолетов ему далеко.

— Привет, миссис О'Мэлли, привет, Глинн, Мэг, Колин…

Ого, я вижу, теперь уже совсем скоро!

Колин в этот момент пыталась собрать своих детишек и вывести их из столовой. Уна помогала ей.

— Может быть, даже сегодня, если я не перестану есть мамин яблочный пирог.

Колин была всего на пять лет старше Бобби и Кэсси, однако девушке иногда казалось, что между ними разница в несколько световых лет. Ее замужние сестры совсем другие и ведут совершенно другую жизнь. Инстинктивно Кэсси чувствовала, что никогда не сможет стать такой, как они.

Временами она даже задавалась вопросом, не лежит ли на ней какое-нибудь проклятие? Может быть, отец так страстно хотел мальчика, что это каким-то образом повлияло на ее организм еще до рождения? Может быть, она какой-нибудь урод.., извращенка? Да, ей нравятся мальчики, и Бобби ей нравится. Но еще больше она любит самолеты и независимость.

Бобби пожал руку ее отцу, поздоровался с Крисом. Малыши сразу облепили его. Через некоторое время мать со старшими сестрами пошли на кухню мыть посуду. А Кэсси мать велела остаться в гостиной с Бобби. К этому времени девушка успела умыть лицо, однако следы грязи и машинного масла еще остались, — Как прошел день? — спросил Бобби с застенчивой улыбкой.

С Кэсси он всегда держался чуть неловко, но даже это в нем подкупало. И он всегда старался быть терпимым по отношению к ее необычному увлечению отцовскими самолетами.

Он даже пытался делать вид, будто тоже этим интересуется, и внимательно слушал ее болтовню о новом, только что прибывшем самолете или о драгоценной «веге» Пэта. На самом же деле, что бы она ни говорила, Бобби это совершенно не трогало. Лишь бы находиться рядом. Он приходил каждый вечер, и каждый раз Кэсси как будто удивлялась его появлению, чем, в свою очередь, вызывала удивление родителей.

Иногда Кэсси приходило в голову, что она попросту еще не созрела для серьезных отношений, для той преданности, которую означали его постоянные визиты. Через год они окончат школу, и, если так будет продолжаться, он может сразу предложить ей пожениться. И будет, наверное, ждать, что она примет его предложение. Выйти замуж сразу после окончания школы! Сама эта мысль приводила ее в ужас. Нет, она не могла даже думать об этом. Она ждала от жизни чего-то большего.

Ей нужно много времени и пространства. Ей нужно учиться дальше, Кэсси мечтала о колледже. И ей необходимы те ощущения, которые она испытывала, когда выполняла «мертвую петлю» или входила в «штопор». А быть все время рядом с Бобби — все равно что ехать на медленной скорости в Огайо.

Спокойно, безопасно и неинтересно. Он никуда лететь не собирается. И тем не менее Кэсси знала, если Бобби перестанет приходить каждый вечер, ей будет его очень не хватать.

— Сегодня я поднималась в воздух на самолете отца вместе с Крисом.

И она рассказала ему все, пытаясь придерживаться небрежного тона. Кэсси почему-то всегда опасалась говорить с Бобби слишком серьезно.

— Это было здорово. Мы сделали несколько «ленивых восьмерок» и «петлю».

— Значит, Крис делает успехи, — вежливо произнес Бобби. Его, так же как и Криса, самолеты не слишком интересовали. — А еще чем ты сегодня занималась?

Его интересовала лишь она сама. Все в ней. Втайне от других он считал Кэсси О'Мэлли прекрасной. Не то что прочие мальчишки. Одним она казалась слишком высокой, другие находили ее волосы слишком яркими. Третьи ценили ее лишь за великолепную фигуру. Четвертые считали чудачкой за то, что она так много знает о самолетах. Бобби же она нравилась такой, какая есть. И он любил ее за это, хотя временами у него и возникало ощущение, что, возможно, он ее не до конца понимает. И это, как ни странно, трогало Кэсси, как и многое другое в нем. Вот почему она никак не могла до конца понять свои чувства к нему. Мать рассказывала ей, что вначале чувствовала к Пэту то же самое. Решиться изменить свою жизнь и посвятить ее другому человеку всегда трудно, говорила Уна. А для Кэсси это казалось еще труднее. Нет, она решительно не могла определить свое отношение к Бобби.

— Еще? Не знаю… — Кэсси попыталась вспомнить, что еще она делала сегодня. Все это так или иначе имело отношение к самолетам. — Заправила несколько самолетов горючим, повозилась с мотором «Дженни». Кажется, мне даже удалось его наладить. — Она сконфуженно дотронулась до своего лица. — Я здорово выпачкалась, пока его чинила. Отец пришел в ужас, когда меня увидел. По-моему, мне так и не удалось отмыться до конца.

Видел бы ты меня перед обедом!

— А я было подумал, у тебя начинается желтуха, оттого и пятна на лице, — поддразнил он ее.

Да, он хорошо ее понимает. Вообще Бобби — отличный парень. Он знает, как она увлечена своими планами и мечтами, например, тем, чтобы поступить в колледж. Для себя он таких планов не строил. Бобби собирался остаться дома и помогать отцу в магазине, точно так же как делал сейчас: зимой после занятий в школе, летом — целыми днями.

— Ты знаешь, в эту субботу у нас в кинотеатре пойдет новый фильм с Фредом Астером «Следуй за флотом». Говорят, отличный фильм. Не хочешь пойти?

Он с надеждой смотрел на нее. Кэсси медленно кивнула и улыбнулась:

— С удовольствием.

Через некоторое время сестры с детьми ушли. Кэсси и Бобби остались на крыльце одни. Родители сидели в гостиной. Кэсси знала, что они могут видеть их с Бобби, однако они никогда не высказывали ни единого замечания по поводу его визитов. Бобби им обоим нравился, и, если бы они с Кэсси решили пожениться в июне будущего года, сразу после окончания школы, Пэт ничего не имел бы против.

Пока же они могли сколько угодно ворковать на крыльце, только бы не делали глупостей. Пэта это устраивало больше, чем то, что дочь целыми днями болталась в аэропорту.

Пэт тем временем рассказывал Уне о «петле», которую в этот день «проделал» Крис. Он весь светился от гордости.

— Этот парень — прирожденный пилот! Можешь мне поверить, Уни.

И Уна улыбалась, благодарная судьбе за то, что муж наконец дождался сына, которого так отчаянно желал. Бобби в это время описывал Кэсси, как провел день в магазине отца и как депрессия влияет на цены на продукты по всей стране, не только в Иллинойсе. Он вынашивал мечту когда-нибудь открыть целую сеть магазинов в нескольких городах, может быть, и в самом Чикаго.

Все люди о чем-нибудь мечтают, вполуха слушая его, размышляла Кэсси. Ее мечты, пожалуй, будет труднее пересказать. Бобби они скорее всего покажутся дикими.

— А ты никогда не думал о том, чтобы заняться чем-нибудь совсем другим, отличным от того, что делает твой отец?

Ее почему-то заинтриговала эта мысль, хотя сама-то она мечтала заниматься тем же, чем Пэт О'Мэлли. Разница состояла в том, что именно это ей строго запрещалось. А запретный плод, как известно, еще больше привлекает.

— Да нет, — спокойно ответил Бобби. — Мне нравится это дело. Людям нужна еда, и всем хочется, чтобы она была хорошей. Мы делаем полезное дело, хотя, возможно, оно и не выглядит со стороны слишком увлекательным. Но может быть, его тоже можно сделать таким.

— Может быть, — улыбнулась в ответ Кэсси.

В воздухе послышался рокочущий звук. Знакомый звук турбин самолета. Кэсси подняла голову:

— Это Ник… Везет груз в Сан-Диего. На обратном пути остановится в Сан-Франциско, чтобы забрать почту по одному из наших контрактов.

Кэсси по звуку определила, что Ник летит на «хэндлипэйдж».

— Он, наверное, очень от этого устает, — рассудительно заметил Бобби. — Для нас это все выглядит захватывающе, а для него скорее всего просто обычная работа, как и у моего отца.

— Возможно. — Кэсси-то знала, что это не так. — Хотя летчики — это совсем другая порода людей. Они любят свое дело больше всего на свете. Они даже подумать не могут о том, чтобы заняться чем-нибудь другим. Это у них в крови.

Они этим дышат и живут. Ничто другое их не интересует.

Глаза девушки возбужденно блестели. Бобби же ее слова поставили в тупик — Наверное, ты права. Но я этого не понимаю.

— Мало кто может это понять. Это какое-то загадочное влечение. Волшебный дар. Для тех, кто любит летать, он значит больше, чем сама жизнь.

Бобби негромко рассмеялся:

— По-моему, ты смотришь на это чересчур романтически.

Я не уверен, что они это так воспринимают. Поверь мне, для пилотов это скорее всего просто обычная работа.

— Может быть.

Она не собиралась с ним спорить, хотя знала куда больше, чем только что высказала. Летчики составляли некое тайное братство, к которому Кэсси страстно хотелось принадлежать.

А ей этого не позволяли. Однако в редких случаях, подобных сегодняшнему, когда Крис позволял ей вести самолет, все остальное переставало для нее существовать.

Некоторое время девушка сидела молча, глядя в темноту, вновь переживая те драгоценные мгновения и совершенно забыв о Бобби. Вспомнила, лишь услышав его голос:

— Наверное, мне пора ехать. Ты, должно быть, здорово устала после заправки всех этих самолетов.

На самом деле ей сейчас больше всего хотелось остаться одной. Еще раз мысленно пережить те несколько минут в воздухе, когда она самостоятельно вела самолет.

— До завтра, Кэсс.

— Спокойной ночи.

Бобби на мгновение задержал ее руку в своей и легонько провел губами по щеке Кэсси, потом двинулся к старенькому грузовику отца с надписью «Продукты Стронга» на борту. Днем его использовали для доставки продуктов, вечерами он принадлежал Бобби.

— Увидимся завтра, — еще раз повторил он. Кэсси улыбнулась, помахала ему на прощание и медленно пошла в дом, думая о том, как повезло Нику. Летит сейчас в ночном небе, держа курс на Сан-Диего…

Глава 3

Ник вернулся с западного побережья поздно ночью в воскресенье, после того как доставил груз и почту в Детройт и Чикаго. Тем не менее в понедельник в шесть утра он, с виду бодрый и энергичный, уже сидел за письменным столом. День выдался хлопотным. Пришли новые контракты, а кроме того, грузов и почты всегда хватало. Теперь на них работало много летчиков, и самолетов в их распоряжении имелось достаточно. Однако в дальние и наиболее трудные рейсы Ник все равно летал сам. Он испытывал невероятное наслаждение, поднимая самолет в небо, особенно по ночам, особенно в плохую погоду.

Пэт служил ему великолепным противовесом, держа под контролем другую сторону их бизнеса. Он оказался просто гением во всем, что касалось управления делами. Он все еще любил летать, почти так же, как и Ник, но теперь у него для этого оставалось мало времени. И недостаточно выдержки. Он раздражался всякий раз, когда что-нибудь случалось с самолетом, или по какой-либо причине возникала задержка с вылетом, или сбивался график. И на летчиков у него не хватало терпения. Их выверты, их маленькие трюки приводили его в ярость. Он заставлял их строго придерживаться правил, иначе, повторял Пэт, пусть не надеются летать у О'Мэлли. Стопроцентная надежность — вот что ему требуется.

— Следи за собой, Ас, — поддразнивал его Ник. — Ты начинаешь вести себя как когда-то Рикенбекер.

— Ну, это еще не самое плохое. Кинжал, и ты это знаешь, — огрызался Пэт.

В таких спорах они называли друг друга старыми кличками времен войны. Военная биография Ника не уступала славной истории Пэта. Однажды он даже сразился с прославленным германским асом Эрнстом Удетом, вывел его машину из строя, а сам вернулся на землю, правда раненый. Но все эти подвиги давно ушли в прошлое. Теперь Ник вспоминал военные времена лишь во время полетов в плохую погоду или же в тех случаях, когда приходилось совершать посадку на неисправном самолете. Такое тоже иногда случалось за те семнадцать лет, что он проработал у Пэта. Правда, за это время не произошло ни одного столь же драматического случая, как в те военные годы…

В тот день они с Пэтом наблюдали за тем, как на востоке собирается гроза. Нику сразу вспомнилось одно из военных приключений, и он напомнил о нем Пэту. Тогда тоже разразилась сильная гроза. Чтобы уйти из-под густых облаков, он опустился так низко, что едва не поцарапал обшивку самолета о землю. Пэт даже засмеялся, вспомнив, как разъярился тогда на Ника за то, что тот летел так близко к земле. Но все-таки Ник тогда спасся сам и спас самолет. Двое других летчиков так и пропали в тот день, — Ну и натерпелся же я страху, — признался Ник теперь, спустя двадцать лет.

— Да, припоминаю, ты тогда совсем позеленел.

Некоторое время оба сидели молча, наблюдая за тем, как на востоке собираются зловещие черные тучи. Ник все еще чувствовал усталость после длительного полета на западное побережье и обратно. Однако ему хотелось покончить с бумагами, прежде чем отправиться спать. Потом пришлось еще проверить состояние нескольких самолетов.

Возвращаясь вместе с Пэтом в контору, он заметил невдалеке Криса, разговаривавшего о чем-то с Кэсси. Увлеченные разговором, те не заметили приближения отца и Ника. «Интересно, чем они так увлечены?» — подумал Ник. Впрочем, его это не волновало. В такую погоду Крис вряд ли решится подняться в воздух, не важно, вместе с ним или самостоятельно.

А Крис и Кэсси продолжали громко спорить. Теперь Кэсси кричала изо всех сил, пытаясь перекрыть гул моторов.

— Не глупи! Тут нет ничего страшного. Мы только поднимемся на несколько минут и тут же вернемся. Гроза начнется еще не скоро. Я сегодня слушала все метеосводки. Да не будь же ты таким трусом, Крис!

— Не хочу я лететь в такую погоду, Кэсс. Поднимемся завтра.

— А я хочу лететь сейчас. Это же так интересно.

Казалось, темные тучи, плывущие над их головами, лишь еще больше заводили ее.

— Ничего в этом нет интересного. А если что-нибудь случится с «Дженни», отец меня убьет.

Они оба хорошо знали отца.

— Не будь идиотом. Тут нет никакого риска. Тучи еще слишком высоко. Если поднимемся прямо сейчас, через полчаса спокойно вернемся обратно. Поверь мне.

Крис с несчастным видом смотрел на сестру. В эту минуту он ее почти ненавидел. Вот сейчас она его опять уговорит. И так каждый раз. Да, она его старшая сестра, и он всегда ее слушает, но почти всегда это едва не кончается катастрофой.

Особенно в тех случаях, когда она, вот как теперь, убеждает его поверить ей. В их семье она самая рисковая, а он самый осторожный. И никогда она не хочет слушать никаких доводов рассудка. Порой легче уступить, чем продолжать бесконечный спор. Крис понимал, что, хотя ее голубые глаза смотрели умоляюще, она явно не собиралась отступать.

— Пятнадцать минут, не больше, — наконец уступил он, — И я сам буду решать, когда спускаться. Мне плевать, если тебе этого покажется недостаточно. Пятнадцать минут, и назад. Иначе не полетим совсем. Идет?

— Договорились. Мне просто хочется ощутить полет в такую погоду.

Она вся сияла, глаза горели. Как влюбленная девчонка перед свиданием.

— Нет, ты точно ненормальная.

Так, наверное, будет проще, подумал он, чем стоять и пререкаться с ней, пока не начнется гроза.

Они пошли к ангару, где находилась «Дженни», выкатили самолет, проверили, все ли в порядке, и сели, каждый на свое место: Кэсси — впереди, Крис — за ней, на место инструктора. Теоретически она, как обычно, считалась пассажиром. Рычаги управления имелись у обоих, поэтому постороннему не было видно, кто из них двоих ведет самолет, Крис или Кэсси.

Через несколько минут Ник услышал над головой гул самолета, однако не придал этому значения. Наверное, какой-нибудь идиот спешит попасть домой до того, как начнется гроза. Слава Богу, его это теперь не касается. Все его летчики на земле, где он и велел им оставаться после того, как прослушал сводку погоды полчаса назад. Он еще раз прислушался.

Теперь он мог бы поклясться, что слышит знакомый гул «Дженни». Нет, это невозможно… Тем не менее Ник подошел к окну.

И сразу увидел их обоих. Рыжие волосы Кэсси развевались над передним сиденьем. Крис сидел позади нее. Значит, самолет ведет Крис… Сильный порыв ветра чуть не отшвырнул самолет, едва он оторвался от земли. Они двигались поразительно быстро и начали молниеносно набирать высоту, возможно также подгоняемые ветром. Ник наблюдал не веря своим глазам. Не может быть, чтобы у Криса хватило смелости.., и глупости подняться в воздух в такую погоду! Они скрылись из виду за огромной тучей, и дочти в то же самое мгновение хлынул дождь. Как будто кто-то на небе открыл кран.

— Ах черт!

Ник выбежал на улицу, ища глазами «Дженни». Однако ему ничего не удалось разглядеть сквозь завесу дождя и черные тучи. Грозовой фронт быстро приближался, сопровождаемый сильными порывами ветра и вспышками молнии. В несколько секунд Ник вымок до нитки. Криса и Кэсси нигде не было видно.

Они набрали высоту, и теперь Крис отчаянно боролся с ручками управления. Кэсси обернулась и что-то кричала ему, но он не мог ее расслышать из-за шума грозы и рева мотора.

— Дай мне! Дай мне! — кричала она, помогая себе жестами.

Наконец он понял ее. Яростно покачал головой, но Кэсси продолжала кричать и бешено жестикулировать. Крис, потрясенный силой разбушевавшейся стихии, явно не мог с ней справиться. Самолет швыряло, словно детскую игрушку, в его неопытных руках. Не говоря больше ни слова. Кэсси буквально силой вырвала управление у него из рук. Своими сильными искусными руками она выправила положение, и через несколько минут самолет пошел почти ровно. Крис оставил борьбу, безвольно опустив руки на рычаги управления, и предоставил сестре самой вести самолет. Пусть у нее нет его знаний, но машину, по-видимому, она чувствует так, как ему и не снилось. Если управление останется в его руках, они наверняка погибнут. Может быть, Кэсси удастся их спасти. На мгновение он закрыл глаза в беззвучной молитве. Если бы только он не поддался на ее уговоры…

Они сразу вымокли до нитки в открытой кабине. Самолет швыряло то вверх, то вниз. Они опускались почти на сто футов, потом снова поднимались, правда, медленнее.

Словно падали с высоты многоэтажного здания, потом снова карабкались вверх, чтобы тут же опять упасть. Игрушки в руках стихии.

Их окружали черные непроницаемые тучи, однако Кэсси, казалось, обладала каким-то интуитивным чувством высоты, И еще она инстинктивно ощущала, с чем самолет сможет справиться, и действовала соответственно. Пока ей все удавалось. К сожалению, они больше не могли определить, где находятся, насколько высоко поднялись, насколько далеко их отнесло. Высотомер словно взбесился. Какое-то представление о высоте у Кэсси было, однако земля теперь совсем пропала из виду, а быстро движущаяся гряда туч окончательно сбила их с курса.

— Все нормально! — ободряюще крикнула Кэсси, обернувшись к Крису. Но он ее не слышал. — Все будет в порядке, — повторяла она снова то ли ему, то ли себе.

А потом девушка заговорила с «Дженни» так, как будто самолет был живым существом и мог следовать ее указаниям.

Она слышала о некоторых трюках, которые в свое время проделывали ее отец и Ник. Существовал один такой прием, который мог бы их сейчас спасти.., или уничтожить. Надо довериться собственной интуиции и в то же время надо чувствовать себя очень-очень уверенно. Так говорила она сама с собой, в то время как самолет резко пошел на снижение. Надо успеть увидеть нижний край облаков до того, как самолет ударится о землю. Но если этот край окажется слишком низко, или если самолет будет снижаться слишком быстро, или если она хотя бы на одно мгновение потеряет управление… Это называлось стремительным скольжением. В случае неудачи смельчака ждет верная смерть. Оба они это знали. Маленький самолет быстро скользил вниз.., так быстро, как только Кэсси могла ему позволить.

На ужасающей скорости они мчались в бездну сквозь чернильно-черные тучи под оглушительный свист ветра. Внезапно, еще не успев ничего увидеть, Кэсси почувствовала близость верхушек деревьев, земли и аэропорта. Она сильно потянула за рукоятку и взмыла вверх на мгновение раньше, чем они упали бы на деревья. Снова их окружили непроницаемые черные тучи, но теперь Кэсси знала, где они находятся и как приблизиться к аэропорту. На секунду закрыла глаза, проверяя свои ощущения.

Самолет снова стремительно пошел вниз. Кэсси опять увидела верхушки деревьев, однако теперь она полностью контролировала ситуацию. Едва не задев дерево крыльями, поднялась вверх, сделала круг над аэропортом, размышляя в то же время, смогут ли они приземлиться или это все-таки окажется невозможным из-за бешеных порывов ветра.

Страха она не чувствовала, просто спокойно размышляла. И в этот момент увидела его.

Ник яростно размахивал флажками. Он видел, что она сделала. Видел, как она нырнула под тучи и едва не ударилась о землю. Меньше пятидесяти футов над землей… Он помчался к тому месту, где Кэсси, по его расчетам, должна была опуститься, и стал сигналить, указывая на самую дальнюю посадочную полосу. Там угол направления ветра мог бы позволить ей совершить посадку. Такую, что дух захватывало при одной мысли об этом.

Маленькая «Дженни» со скрежетом помчалась по полосе.

Кэсси с такой силой стиснула зубы, что скулы заболели. Мокрые волосы прилипли к голове, пальцы, сжимавшие рычаг управления, совсем онемели. Крис сидел позади сестры с закрытыми глазами и открыл их, лишь когда самолет сильно тряхнуло во время посадки. Он не мог поверить в то, что они спасены. Он уже успел попрощаться с жизнью. Подбежал Ник и в буквальном смысле слова вытащил его из самолета. Кэсси сидела неподвижно, вся дрожа.

— Какого черта! Вы что, совсем спятили? Решили покончить с собой или разрушить аэропорт?

Снижаясь, «Дженни» едва не задела крышу аэропорта. Однако Кэсси решила, что это не самое страшное. Она все еще не могла поверить в то, что ей это удалось. Она все-таки сумела посадить самолет! На лице ее против воли появилась улыбка, и она никак не могла с ней совладать. Вспоминала свое недавнее состояние. Да, она страшно испугалась, и в то же время какая-то часть ее существа оставалась абсолютно спокойной и хладнокровной. Единственное, о чем она думала тогда, — как бы им из этого выпутаться. И об этом она разговаривала со своим маленьким самолетом.

— Вы что, спятили?! Я вас спрашиваю!

Ник тряс Криса и яростно сверкал глазами на Кэсси. Из здания аэропорта выбежал Пэт:

— Какого дьявола! Что здесь происходит?

Яростные порывы ветра едва не сбивали их с ног. Кэсси начала тревожиться за самолет. Не хотелось бы, чтобы он перевернулся теперь, после того как ей удалось его посадить.

— Да вот, двум твоим идиотам вздумалось отправиться на увеселительную прогулку в такую погоду. Я думаю, они решили покончить либо с собой, либо с твоими самолетами. Одно из двух. Не знаю точно,; что именно, но уверен в одном: их надо как следует вздуть!

От гнева Ник едва мог говорить. Пэт не верил своим глазам. В немом изумлении смотрел на Криса.

— Ты.., ты что.., правда полетел вот.., сейчас?!

Он имел в виду погоду.

— Я.., я только хотел.., я думал, мы поднимемся и сразу обратно. — Крис всхлипнул, как ребенок. — Кэсси меня вынудила… — Он запнулся и замолчал.

Отец смотрел на него с нескрываемой гордостью. Да, этому парню храбрости не занимать. Он прирожденный пилот.

— И ты сумел посадить машину в такую погоду? Ты что, не знаешь, как это опасно?! Вы же запросто могли разбиться!

Страх за сына боролся в нем с гордостью, и он не мог скрыть этого, как ни старался.

— Знаю, папа. Прости меня, пожалуйста.

Крис с трудом подавил слезы. Кэсси не отрываясь смотрела на отца. Она безошибочно уловила на его лице выражение гордости. Гордости за сына, за его успехи. Эта невысказанная похвала на самом деле предназначалась ей, однако досталась Крису, потому что он мужчина. И так всегда. Ей никогда не дождаться от отца ни одобрения, ни даже простого понимания, что бы она ни делала. Для него она «всего лишь девчонка» и никогда никем другим не станет.

В этот момент Пэт обернулся к дочери, словно услышал ее мысли. И тут же вновь перевел взгляд на сына, на этот раз сердито нахмурившись.

— Никогда не бери ее с собой в такие полеты. Для пассажиров это вдвойне опасно. Тебе и самому не следовало подниматься, и уж тем более с пассажиром. Ты слышишь меня?

Она всего лишь пассажир, ее надо оберегать, но восхищения она не достойна. Такова ее участь, и с этим ничего не поделаешь.

— Да, сэр.

Теперь в глазах Криса стояли слезы. Отец снова с изумлением взглянул на него, потом перевел глаза на самолет:

— Ладно, поставьте «Дженни» на место.

С этими словами он повернулся и пошел к себе. Ник остался молча наблюдать за тем, как Кэсси и Крис загоняют самолет в ангар. Крис выглядел совершенно разбитым и даже двигался с трудом, а Кэсси казалась совершенно спокойной. Вытерла машину, проверила мотор. Брат кинул на нее напоследок сердитый взгляд и побрел прочь. Никогда он ей этого не простит. Она чуть не убила его! И все из-за своей дурацкой прихоти. Нет, она действительно ненормальная. Сегодня она это доказала.

Кэсси убрала на место инструменты, обернулась и увидела Ника, пристально смотревшего на нее. Лицо у него было мрачнее тучи. Брат уже скрылся из виду, отец ожидал их в своем кабинете в здании аэропорта.

— Никогда больше этого не делай. Ты меня слышишь? Ты полная идиотка. Вы оба могли погибнуть. Этот трюк срабатывает в очень редких случаях. Немногим он удавался, и никто еще не сумел повторить его дважды. И тебе не удастся, Кэсс, не надейся.

Правда, ему самому это удавалось не раз. Он снова вспомнил, как много лет назад Пэт пришел в такую же ярость, наблюдая за ним, Ником. Глаза его, полные холодной ярости, казались острыми, как стальные ножи. И все же сейчас Кэсси увидела в них что-то еще. Сердце ее подскочило. То самое, чего она ждала и никак не могла дождаться от Пэта. Восхищение. Это все, что ей сейчас было нужно.

— Не понимаю, что ты хочешь сказать.

Она отвела взгляд. Внезапно почувствовала, что совершен-. но выдохлась. Прежний подъем куда-то исчез. Только сейчас она ощутила последствия недавно пережитого ужаса и полную опустошенность.

— Прекрасно понимаешь!

Ник схватил ее за руку. Черные волосы трепал ветер, временами они почти закрывали его лицо. Он снова пережил недавние мгновения ужаса, то, как стоял на полосе, пытаясь поймать глазами ее самолет, пытаясь сделать так, чтобы она пробилась сквозь тучи, чтобы нашла лазейку и сумела вернуться.

Он не мог даже представить себе, что потеряет их обоих только потому, что им захотелось острых ощущений. Нет, он не смог бы этого пережить. Во время войны пилоты шли на это, потому что у них не было выбора. Но сейчас такой риск не имел никакого смысла.

— Отпусти меня!

Теперь Кэсси внезапно почувствовала злость. На него, на всех них. Ее брат совсем не умеет летать, и тем не менее вся слава досталась ему. Отец так им очарован, что вообще ничего не видит и не замечает. А Нику кажется, что он все знает. Они живут в своем замкнутом мирке, и все самые увлекательные игрушки принадлежат им, мужчинам. Ей они никогда не позволят даже поиграть в них. Она годится только для того, чтобы заправлять их самолеты, копаться в моторах, вечно ходить выпачканной в машинном масле. Но летать на их самолетах!.. Никогда.

— Оставь меня!

Вместо этого Ник схватил Кэсси за другую руку. Такой он ее еще никогда не видел и не знал, что теперь делать — отшлепать ее как следует или просто держать покрепче.

— Кэсси, я видел, что ты делала там, наверху. Я не слепой. Я знаю, что Крис не умеет так летать. Самолет вела ты…

Но ты ненормальная. Вы же могли погибнуть. Этого делать нельзя!

Она смотрела на него с таким несчастным видом, что сердце его рванулось навстречу ей. Вначале ему хотелось наподдать этой девчонке так, чтобы она себя не помнила. Теперь же он сочувствовал ей. Он с внезапной ясностью понял, чего она хочет и как отчаянно к этому стремится. Да она на все готова ради этого.

Он притянул ее ближе к себе.

— Кэсси, прошу тебя.., пожалуйста.., никогда больше этого не делай. Я сам буду учить тебя летать. Обещаю. А Криса оставь в покое. Не надо с ним так поступать. Я сам буду тебя учить, если ты так сильно этого хочешь.

Ник обнял ее, как маленького ребенка, благодарный судьбе за то, что она осталась жива. Он внезапно осознал, что не смог бы вынести ее гибели, и еще крепче прижал девушку к себе. То, что произошло, в одинаковой степени потрясло их обоих.

Однако Кэсси лишь покачала головой. Она знала: то, что он предлагает, невозможно. У нее есть только один способ летать.

— Отец никогда не позволит тебе учить меня летать, Ник.

Теперь она больше не пыталась скрывать правду. Какой смысл, раз Ник все равно обо всем догадался.

— А я не собираюсь спрашивать у него разрешения. Я сказал только, что буду учить тебя летать. Не здесь. — Он улыбнулся и подал ей чистое полотенце. — На, вытри волосы. Ты похожа на мокрую мышь.

— По крайней мере сейчас у меня хоть грязи на лице нет, — смущенно улыбнулась Кэсси.

Никогда прежде она не ощущала такой близости к нему.

Каким-то образом в один момент все переменилось. Она вытерла волосы. Снова взглянула на Ника, все еще не веря тому, что услышала.

— Что ты имеешь в виду, говоря «не здесь»? Где же это можно делать?

— Я знаю с десяток мест, где мы можем заниматься. После школы ты можешь сесть на автобус до Прерия-Сити, а там я тебя встречу. Летом, возможно, Крис тебя когда-нибудь туда подбросит по дороге на работу и обратно тоже. Я думаю, он охотнее пойдет на это, чем на то, чтобы рисковать своей жизнью, летая вместе с тобой.

Кэсси против воли усмехнулась. Бедняга Крис! Она его напугала до смерти. Но тогда ей показалось, что это хорошая мысль. В первые минуты это действительно было захватывающе. В конце концов, ничего похожего она еще не пробовала и не испытывала.

— Ты не шутишь?

Она все еще не могла поверить своему счастью. Ник и сам от себя такого не ожидал и теперь немного испугался собственного предложения.

— Наверное, нет. Правда, до сих пор я никогда об этом не думал. Но теперь мне кажется, хорошая наука сможет уберечь тебя от многих бед. А потом, после того как ты некоторое время потренируешься по-настоящему, попробуем поговорить с Пэтом. Может быть, он все же позволит тебе летать отсюда.

Думаю, в конце концов он уступит. Ему ничего другого не останется.

— Я на это даже не надеюсь.

Они пошли обратно к зданию аэропорта под проливным дождем и снова промокли насквозь. Перед самым входом Кэсси неожиданно остановилась и взглянула на Ника с улыбкой, от которой вся его душа, казалось, растаяла. Он испугался — не хочет он чувствовать к ней ничего подобного. Но сегодня им многое пришлось пережить, и это их очень сблизило, — Спасибо тебе, Ник.

— Не стоит благодарности. Правда.

Ее отец, наверное, придушил бы его собственными руками, узнай он об этих планах.

Ник ласково взъерошил ее мокрые волосы и повел в кабинет отца. Пэт только что налил Крису бренди. Тот все еще выглядел потрясенным. Лицо его оставалось землисто-серым от страха.

— Ты в порядке, Кэсс?

Пэт кинул быстрый взгляд на дочь. Странно, она выглядит совсем не так, как брат. Почти спокойна. С другой стороны, вся ответственность в этом рискованном полете лежала на нем. И опасная посадка тоже досталась ему. Так думал Пэт О'Мэлли. Ни Крис, ни Кэсси не стали его разубеждать.

— Да, папа, все в порядке.

— Ты храбрая девочка.

Наконец-то в его голосе прозвучало восхищение. И все-таки это было не то восхищение. Один лишь Ник ее понял до конца. Ник согласился дать ей то, о чем она мечтала больше всего на свете. Ее мечта сбудется! Теперь она была даже рада, что рискнула подняться в небо в такую грозу. Как оказалось, дело того стоило.

Пэт привез Кэсси и Криса домой. Мать ждала их с обедом. За столом Пэт рассказал Уне о том, что произошло. Вернее, о том, что он сам понял из всей этой истории. Какой невероятный поступок якобы совершил Крис, каким он оказался безрассудным, поднявшись в воздух в грозу, и как в конце концов искупил свое собственное безрассудство тем, что сумел благополучно вернуться и посадить машину. Отец так гордился своим сыном… Сам Крис за все время обеда не произнес ни слова, а потом ушел к себе в комнату, запер дверь, лег на кровать и разрыдался.

Выждав некоторое время, Кэсси отправилась к брату. Долго стучала в дверь, прежде чем он открыл. Выражение его лица представляло собой смесь ярости и муки.

— Что тебе нужно?

— Я хочу попросить прощения за то, что так напугала тебя… за то, что мы чуть не погибли. Прости меня, Крис. Я не должна была этого делать.

Теперь-то она могла позволить себе быть великодушной.

Ведь Ник обещал дать ей то, о чем она мечтала.

— Я никогда больше не поднимусь вместе с тобой в воздух! — Глаза Криса сверкали от ярости. Так обычно младший брат смотрит на старшую сестру после того, как та использовала его в своих целях и предала.

— Тебе и не придется больше этого делать.

— Ты что, не собираешься больше летать?!

Этому он не мог поверить.

— Пока, наверное, некоторое время не буду…

Она пожала плечами так, как будто для нее это ничего не значило. Но Крис слишком хорошо знал сестру.

— Я тебе не верю.

— Посмотрим, как будет дальше. Сейчас мне не хочется об этом говорить. Я просто хотела сказать тебе, что сожалею о случившемся.

— Еще бы ты не сожалела! — Однако в следующий момент Крис потянулся к сестре, дотронулся до ее руки. — Спасибо.., за то, что спасла нас обоих. Там, наверху, я уже приготовился.., к самому худшему.

— Я тоже. В какой-то момент я подумала, что все кончено. — Неожиданно она нервно засмеялась.

— Ты ненормальная… — Но теперь в его голосе зазвучало восхищение. — Ты отличный пилот, Кэсс. Тебе надо учиться по-настоящему, а не так вот.., украдкой, за спиной у отца. Он должен в конце концов позволить тебе летать. Ты такой пилот.., в сто раз лучше меня. Мне таким никогда не стать. Готов поспорить, ты уже сейчас летаешь ничуть не хуже отца.

— Сомневаюсь. Что же касается тебя самого, ты не прав, Крис. Ты нормальный летчик. Только старайся не попадать в рискованные ситуации.

— Спасибо за совет. Обязательно напомню тебе об этом в следующий раз, когда тебе захочется подняться со мной в воздух, чтобы прикончить меня.

Он больше не злился на нее.

— Не буду, не буду, можешь не волноваться.

Она произнесла это ангельским тоном. Однако Крис слишком хорошо знал сестру, чтобы поверить ее словам.

— В чем дело, Кэсс? Ты что-то задумала?

— Да нет. Просто некоторое время.., я намерена.., хорошо себя вести.

— Будем надеяться. В следующий раз, когда захочешь сорваться с цепи, предупреди меня заранее, пожалуйста. Я постараюсь держаться подальше от аэропорта. Может быть, и тебе следовало бы сделать то же самое, хотя бы на время. Похоже, один запах машинного масла сводит тебя с ума.

— Может быть, — произнесла Кэсси с мечтательной улыбкой на лице.

Но она-то знала, в чем дело. Этот запах у нее в крови, ей никогда от него не избавиться. Сегодня она это поняла яснее, чем когда-либо.

Вечером пришел Бобби Стронг. Пэт рассказал и ему свою версию происшедшего. Бобби пришел в ужас, а позже в ярости набросился на Криса:

— Если еще раз поднимешь мою девушку в воздух и вздумаешь рисковать ее жизнью, будешь иметь дело со мной! Что за идиотские игры!

И Крис, и Кэсси смотрели на него с удивлением. Они никогда не видели Бобби в таком состоянии. Крис с удовольствием рассказал бы ему, как Кэсси умоляла его совершить полет перед грозой. Он бы много чего хотел рассказать, но не мог.

— Ладно-ладно, — пробормотал он, поспешно уходя в свою комнату.

Все они ненормальные — Бобби, Кэсс, отец и Ник. Ни один из них так и не понял, кто на самом деле виноват, ни один не догадался, что произошло в действительности.

В этот вечер Бобби долго читал Кэсси лекции о том, как опасно летать, как это глупо и бессмысленно. Он говорил, что все люди, занимающиеся этим делом, незрелые и недоразвитые, как дети. Играют в детские игры. Он выразил надежду, что сегодня она получила хороший урок и теперь будет более благоразумной. И перестанет целыми днями болтаться в аэропорту. Он пояснил, что ждет от нее именно этого. Как может она рассчитывать на приличное будущее, если вечно ходит выпачканная грязью и машинным маслом, если готова попусту рисковать жизнью в глупых приключениях вместе с братом? И потом, девушке это вообще не пристало.

Кэсси пыталась заставить себя слушать его, даже соглашаться с ним. Она понимала, что он желает ей только добра.

Однако когда Бобби наконец ушел, ей показалось, будто у нее гора с плеч свалилась. Лежа в постели и слушая шум дождя, она думала только об одном: о том, что обещал ей Ник, о том, когда же они начнут совместные полеты. Неужели этот счастливый момент действительно наступит?

Так Кэсси лежала без сна, думая о будущем и вспоминая ощущение ледяного ветра на своем лице в те мгновения, когда она ныряла под тучи на маленькой «Дженни», отчаянно ища спасения. Вспоминала, как они чуть не ударились о землю, как едва не задели верхушки деревьев, как снова взмыли вверх и как наконец приземлились. Да, это был необыкновенный день. Кэсси знала — кто бы и что бы ей ни говорил, никогда она не откажется от полетов. Это просто невозможно.

Глава 4

Через три дня после грозы, которая в конце концов перешла в шквал, Кэсси утром встала, сделала кое-что по хозяйству и вышла из дома, сказав матери, что едет в библиотеку, а потом на встречу с одной школьной подругой, которая этой весной вышла замуж и сейчас ждет ребенка. После этого она заедет еще в аэропорт.

Кэсси положила в бумажный пакет яблоко и сандвич, затем взяла доллар из своих сбережений и спрятала в карман.

Она точно не знала, сколько стоит билет до Прерия-Сити, но лучше быть уверенной в том, что денег хватит. Они договорились встретиться с Ником в полдень.

Жаль, что не надела шляпу, думала она, шагая к автобусной остановке под палящими лучами летнего солнца. Но тогда мать обязательно что-нибудь заподозрила бы. Кэсси никогда не носила шляпу от солнца.

Она шла по дороге в одиночестве — высокая худенькая девушка — и выглядела так, как будто собралась на встречу с друзьями. Очаровательная девушка семнадцати лет, еще более симпатичная, чем была ее мать в этом возрасте. Выше, стройнее, и фигура намного более впечатляющая. Однако сама Кэсси никогда не задумывалась о своей внешности, о том, какое впечатление производит на окружающих. Ее это просто не интересовало. Пусть об этом думают другие девушки, у которых в голове пусто. Девушки вроде ее сестер, которые только и мечтают о том, чтобы выйти поскорее замуж и нарожать побольше детей.

Кэсси знала: когда-нибудь и ей захочется детей. И она их родит. Но это подождет. А пока ей хочется множества других вещей, которых ей, возможно, никогда не доведется получить.

Например, свободы и захватывающих ощущений полета. Как ей нравилось читать о женщинах-летчицах! Она перечитала все, что смогла найти, об Амелии Эрхарт и Джекки Кокрэн.

Она прочитала книгу Линдберга «Мы» о его одиночном полете в 1927 году, а за год до этого — книгу его жены под названием «На север и на восток» и еще книгу Амелии Эрхарт «Что в этом самое захватывающее».

Все женщины, так или иначе связанные с авиацией, стали ее кумирами. Кэсси часто задумывалась над тем, как им удалось добиться того, о чем она лишь мечтает. Но может быть, теперь.., с помощью Ника.., может быть… Если бы только удалось самой взлететь, оторваться от земли, вырваться в небо навсегда.., иметь возможность бездумно и лениво парить там.

Погруженная в свои мысли, девушка едва не пропустила автобус. Пришлось припустить бегом, чтобы успеть, пока он не отошел. Кэсси с облегчением увидела, что никого из знакомых в салоне нет. Сорокапятиминутное путешествие в дряхлом, полуразвалившемся автобусе прошло без приключений.

Билет обошелся всего в пятнадцать центов. Всю дорогу Кэсси провела в мечтах о предстоящих занятиях.

Дорога до импровизированного аэродрома оказалась довольно долгой. Ник, правда, в подробностях объяснил ей, как туда добраться, однако он почему-то не сомневался, что ее кто-нибудь подвезет. Ему даже в голову не пришло, что она пройдет целых две мили пешком.

Кэсси появилась перед ним разгоряченная, вспотевшая и пыльная, когда он спокойно сидел на камне, потягивая содовую. В конце заброшенной полосы стояла знакомая «Дженни». Кроме них двоих, здесь не было ни души.

Эта полоса лишь изредка использовалась для сельскохозяйственных распылителей, однако все еще содержалась в хорошем состоянии. Ник знал, что лучшего места для обучения им не найти.

— Ты как, в порядке? — Он заботливо смотрел на нее, наблюдая, как она откидывает волосы с разгоряченного лба и с шеи. Солнце пекло нещадно. — Ты выглядишь такой горячей, что дотронуться страшно. На, попей. — И он протянул девушке бутылку с кока-колой.

Кэсси сделала большой глоток. Ник с восхищением наблюдал за ней. Какая длинная грациозная шея! А кожа шелковистая, бело-розовая, как мрамор. Потрясающе красивая девушка. Последнее время он все чаще сожалел, что она дочь Пэта. Однако Ник тут же напоминал себе, что в любом случае ничего бы не изменилось. Ему тридцать пять, а ей всего семнадцать. Эта добыча не для него. Но бывали моменты, когда он не мог устоять перед искушением хотя бы помечтать.

— Ты чем это занималась? — насмешливо спросил он, чтобы снять неожиданное напряжение. Слишком уж непривычная ситуация: они вдвоем, никого больше нет, они здесь втайне от всех. — Неужели шла пешком от самой Доброй Надежды?

— Нет, — усмехнулась Кэсси. — Всего лишь от Прерия-Сити. Это оказалось дальше, чем я думала. И жарче.

— Извини.

Наверное, не стоило заводить ее так далеко. Но ему это место показалось идеальным для тайных свиданий с самолетом Пэта.

— Не надо извиняться. — Кэсси жадно отпила еще глоток. — Дело того стоит.

По сверкающим глазам девушки Ник понял, как много значат для нее их тайные занятия. Она просто влюблена в самолеты, она без ума от возможности летать. В ее возрасте он чувствовал в точности то же самое. Мотался от одного аэропорта к другому, счастливый лишь от одной возможности побыть рядом с самолетами, готовый делать все что угодно, выполнять любую работу, лишь бы время от времени иметь возможность полетать.

Для него война стала исполнением всех желаний. В девяносто четвертой эскадрилье он летал рядом с людьми, уже ставшими живой легендой. И сейчас он сочувствовал Кэсс всей душой. Для нее все это будет далеко не так просто, в особенности если Пэт не изменит своей твердой решимости не допускать дочь к самолетам. Возможно, в один прекрасный день ему, Нику, удастся поколебать эту решимость. А пока он может хотя бы научить ее наиболее важным, основным вещам, чтобы в следующий раз она не расшиблась, выполняя какой-нибудь сумасшедший трюк. Он снова содрогнулся, вспомнив, как она вылетела из-под туч три дня назад. Как пуля…

Теперь по крайней мере она будет знать, что делает.

— Ну что, испытаем ее? — Ник указал на «Дженни», смирно стоявшую невдалеке и ожидавшую их, как старых друзей.

От волнения Кэсси не могла говорить. Они медленно пошли к самолету. Кэсси столько раз заправляла «Дженни», прочищала мотор, любовно мыла крылья, водила ее в воздухе, пока Крис делал вид, будто берет сестру с собой на прогулку.

Но сейчас «Дженни» показалась ей прекраснее, чем когда-либо.

Они обошли вокруг самолета, осмотрели шасси, желая убедиться, что те не повредились при посадке.

Низкий, с широким размахом крыльев, самолет производил впечатление машины больших размеров, чем на самом деле.

Однако Кэсси не находила его ни слишком большим, ни устрашающим. Сейчас она медленно, осторожно вошла внутрь, села, застегнула ремень. Скоро, совсем скоро небо будет принадлежать ей. Она имеет на это такое же право, как и они все.

Теперь ее уже никто не остановит.

— Все в порядке? — прокричал Ник сквозь рев мотора.

Кэсси кивнула со счастливой улыбкой. Он прыгнул на сиденье позади нее. Вначале он поведет самолет. Потом, когда они благополучно наберут высоту, он передаст ей управление.

Сегодня ей не придется вырывать рычаги чуть ли не силой, как бывало с Крисом. На этот раз все будет по-другому.

Самолет покатил по взлетной полосе. Кэсси обернулась к Нику. Какое знакомое лицо! И все же сейчас, глядя на это лицо, она чувствовала себя счастливой как никогда. Ей хотелось броситься к нему на шею и расцеловать.

— Что?

Ник не расслышал, что она сказала. Может, что-нибудь не в порядке? Да нет, вряд ли, у нее слишком счастливый вид.

Он наклонился вперед. Его черные волосы развевались на ветру, глаза были почти такого же цвета, что и летнее небо, в уголках глаз расходились морщинки — наверное, оттого, что он часто щурился на солнце.

— Я говорю, спасибо тебе!

Глаза Кэсси светились такой радостью, что сердце его растаяло. Он легонько сжал ее плечо. Она отвернулась, положила руки на рычаги. Однако на этот раз вопрос о том, кто ведет самолет, даже не возникал. Самолет вел Ник. Машина легко оторвалась от взлетной полосы и так же легко взмыла в небо. Сердце Кэсси рванулось вверх вместе со старушкой «Дженни». Так бывало каждый раз, когда она отрывалась от земли. Она летит!

Ник сделал мягкий поворот в сторону от взлетной полосы, потом выровнял самолет и тронул Кэсси за плечо. Она обернулась. Он указал на рычаги управления. Девушка кивнула и легко приняла управление. Она хорошо знала, что надо делать. Сейчас они летели по ярко-голубому небу так ровно и легко, как будто она занималась этим всю жизнь. В какой-то степени так оно и было. Ник поразился ее искусству, ее природной интуиции. Вероятно, она многое переняла и от него самого, и от своего отца, просто наблюдая за ними. Однако у Кэсс чувствовался и собственный стиль, на удивление легкий, ровный и свободный. Казалось, она без всякого труда справляется с самолетом.

Для первого раза Ник решил посмотреть, что еще она умеет делать. Девушка выполнила развороты, резкие повороты влево, затем вправо. Он собирался подсказать ей, что надо поднять нос самолета для того, чтобы удержать высоту, однако она, казалось, интуитивно чувствовала, что при поворотах самолет снижается, и без всякой подсказки поднимала нос вверх.

Ее природное чутье казалось просто невероятным. Рука твердо держала рукоятку, нос самолета послушно поднимался в ответ на ее движения.

Потом она по его просьбе выполняла S-образные повороты. Ник заметил, что и в этом случае Кэсс легко контролирует высоту. Она почти не смотрела на приборы и тем не менее знала, когда надо снизиться, а когда подняться выше в небо.

Похоже, она вела самолет, подчиняясь лишь своим ощущениям, а это характерно лишь для прирожденных пилотов. Таких, как она, не часто увидишь, подумал Ник. Ему самому за всю жизнь довелось встретить лишь нескольких.

Дальше Кэсси делала круги. Несколько раз облетела силосную башню, которую они обнаружили на какой-то дальней ферме. Девушка пожаловалась на то, что это скучно, но Нику хотелось проверить ее на точность. Да, она оказалась на удивление добросовестной и аккуратной, что особенно поразительно в человеке, которому довелось так мало летать. Наконец он позволил ей попытаться сделать «мертвую петлю», а потом и «двойную петлю», которой она недавно до смерти напугала брата. После этого Ник стал учить ее, как выводить самолет из «штопора», что считал гораздо более важным. Но она, похоже, и до этого дошла интуитивно.

Его поразило полное спокойствие Кэсси, когда «Дженни» начала стремительно падать носом вниз. В течение нескольких секунд Кэсси ослабила давление на рычаг, затем одним бесстрашным движением вывела машину из «штопора» и молниеносно набрала скорость. Ник вначале объяснил ей, как это делается, но она, судя по всему, не слишком нуждалась в объяснениях. И смелости на то, чтобы все это исполнить в точности, ей хватало с лихвой. Большинство молодых пилотов приходили в ужас при падении и внезапной потере гравитации.

Кэсси ни то ни другое абсолютно не испугало. Как только «Дженни» начала вновь набирать скорость, она подала дроссель вперед, добавила мощности и выровняла самолет, как легчайшего птенца, не моргнув глазом вновь поднялась на нужную высоту.

Ник никогда ничего подобного не видел, и ни один пилот никогда не производил на него такого впечатления. Он заставил Кэсси повторить все еще раз: просто для того, чтобы проверить, сможет ли она и во второй раз сохранить такое же хладнокровие и быстроту реакции, или это просто везение, сопутствующее обычно новичкам. Однако второй выход из «штопора» оказался еще более виртуозным, чем первый. Она вновь набрала ту же самую высоту. Ника это даже встревожило. Это невероятно. Она просто блестящий пилот.

После этого он заставил Кэсси сделать несколько «ленивых восьмерок», а под конец выполнить еще один выход из «штопора», но теперь уже с правым, а потом с левым поворотом. Девушка выполнила все идеально.

Ник посадил самолет, улыбаясь до ушей. Так же как и Кэсси. Никогда в жизни она такого не испытывала. Столько счастья! Обидно только, что он не позволил ей сделать еще один трюк. Однако Ник решил, что на сегодня достаточно.

Надо оставить что-нибудь для следующего раза. Кэсси хотела освоить еще и приземление «кинжалом», его коронный номер, благодаря которому он заслужил свое прозвище. Но для этого у них тоже будет время. Теперь найдется время для чего угодно. Она оказалась просто фантастической ученицей.

Несколько секунд Ник сидел в самолете не двигаясь. Просто смотрел на нее. Невероятно, что она смогла всему этому научиться за эти несколько лет, всего лишь наблюдая за полетами. Правда, несколько раз Пэт брал Кэсси с собой в полеты. Ник тоже кое-куда летал вместе с ней. И значит, каждый раз она впитывала любое их движение, любой жест. Наблюдая за ними, она научилась всему, что умели они.

Его собственные наблюдения не подвели — Кэсси О'Мэлли действительно прирожденный пилот. Он давно эго подозревал. Она рождена для того, чтобы летать, и препятствовать ей в этом просто кощунственно.

Он выключил мотор. Кэсси обернулась к нему:

— Ну, как тебе?

— Ужасно! — ухмыльнулся Ник, все еще не в состоянии поверить тому, что видел собственными глазами.

Естественное чувство высоты, безошибочное ощущение направления, способность правильно вести самолет, полагаясь на интуицию, но при этом точно зная, что она делает…

— Пожалуй, я больше не смогу с тобой летать, — поддразнил он ее.

Однако по его лицу Кэсси все поняла и издала громкий крик радости. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой счастливой. Ник — ее самый лучший друг! Он подарил ей то, о чем она всю жизнь мечтала. И это только начало!

— Хорошая девочка. На, попей.

Он протянул ей кока-колу. Кэсси сделала большой глоток, отсалютовала бутылкой и протянула ее обратно своему новому инструктору.

— Смотри только, чтобы голова не закружилась. Излишняя уверенность в себе тоже опасна. Никогда нельзя слишком полагаться на себя. Никогда не думай, что ты сможешь все, что захочешь. Это не так. Эта птичка — всего-навсего машина, и, если голова у тебя вдруг закружится от успеха, земля неожиданно окажется чересчур близко и ты сядешь на дерево, сама не заметишь как. Не забывай об этом.

— Да, сэр. Не забуду, сэр.

Однако Кэсси чувствовала себя слишком счастливой, чтобы обращать внимание на его предостережения. Да, она должна быть крайне осторожной и внимательной. Она готова к этому. Но в то же время она знала, что рождена для того, чтобы летать. А теперь и Ник это подтвердил. Возможно, в один прекрасный день он убедит отца. Ну а пока.., пока она научится всему что только можно и станет самым лучшим пилотом на свете. Лучше, чем Джин Бэттен, лучше, чем Луиза Тэйден и все остальные.

— Когда мы снова сможем этим заняться?

Больше всего ей хотелось вновь подняться в воздух. Она не сможет долго ждать следующего урока. Правда, Кэсси знала, что Ник оплачивает горючее из собственного кармана, и не хотела вводить его в излишние расходы. И тем не менее она, как наркоман, хотела еще, и поскорее. Ник это прекрасно понимал.

— Ты, конечно, предпочла бы прямо завтра. Угадал?

Он смотрел на нее с доброй усмешкой. В ее возрасте он вел себя точно так же. Фактически он начал летать как раз в семнадцать лет. А после войны объездил чуть ли не все аэропорты страны в поисках работы, пока не прибыл в Иллинойс и не начал летать у своего старого друга Пэта О'Мэлли.

— Надо подумать, Кэсс… — Ник на несколько минут замолчал. — Может быть, через пару дней. Не хочу, чтобы Пэт что-нибудь заподозрил оттого, что я слишком часто беру «Дженни». Обычно я на ней почти не летаю.

Он действительно не хотел вызывать ничьих подозрений.

Пусть Кэсси сначала приобретет побольше практики, прежде чем они решатся подступиться к Пэту и продемонстрировать перед ним все ее мастерство, в котором Ник теперь нисколько не сомневался. Да, она в тысячу раз лучше своего брата и многих из тех, кого он. Ник, когда-либо обучал. Но надо еще убедить в этом Пэта, а это будет не так-то легко.

— А ты не можешь сказать ему, что даешь здесь уроки кому-нибудь другому и для этого берешь «Дженни»? Ему совсем необязательно знать, что это я. И у тебя будет хороший предлог пользоваться «Дженни», когда захочешь.

— А деньги за уроки, мисс? Где они? Мне совсем не улыбается, чтобы твой отец заподозрил меня в мошенничестве.

Они с Пэтом отдавали друг другу доходы в тех случаях, когда один пользовался самолетами другого или занимал под уроки время, предназначенное для полетов по контрактам О'Мэлли.

Услышав об этом, Кэсси совсем растерялась:

— Может быть, я смогу платить тебе.., немного.., из своих сбережений.

Она казалась крайне встревоженной. Ник ласково растрепал ее ярко-рыжие волосы.

— Не переживай. Я что-нибудь придумаю. Найду, как увести «Дженни». Мы еще с тобой полетаем, обещаю.

Она подняла на него глаза и улыбнулась такой нежной улыбкой, что сердце его подскочило. Никакой другой платы ему и не надо.

Ник помог девушке выбраться из самолета. Заметил неподалеку тенистое дерево.

— Ты привезла с собой что-нибудь поесть?

Кэсси кивнула. Они вместе подошли к дереву и сели в его тени. Кэсси поделилась с Ником сандвичем, а он с ней — кока-колой. Он пил много кока-колы, спиртное же — почти никогда, в отличие от Пэта, любившего порой выпить добрую порцию хорошего виски. Ник проводил слишком много времени в воздухе, чтобы позволять себе пить. Нередко его поднимали даже ночью с постели, если дело того требовало. В любой момент могло понадобиться срочно перевезти почту или груз куда-нибудь на дальнее расстояние, от Мексики до Аляски. А Ник не смог бы это сделать, если бы неожиданно оказался выпившим или даже просто с похмелья. Пэт, кстати, тоже вел себя осмотрительно и никогда не пил, если предполагал, что скоро придется лететь.

Они долго говорили о полетах, потом о ее семье, о том, как много все они значили для Ника, когда он впервые приехал в Иллинойс. Он рассказал, что проделал долгий путь из самого Нью-Йорка для того, чтобы работать у ее отца.

— Во время войны он так много для меня сделал. Я тогда был совсем зеленым юнцом. Я счастлив, что тебе никогда не доведется испытать подобное. Например, сражаться на высоте десять тысяч футов с целой группой этих чокнутых немцев.

Мне это иногда казалось игрой. Порой я забывал, что все происходит в действительности… Это было так увлекательно!

Глаза его блестели. Многие из его друзей вспоминали военное прошлое как лучшее время в их жизни, перед которым все остальное меркнет. Кэсси иногда подозревала, что и отец порой испытывает те же чувства.

— Наверное, после этого все остальное кажется таким скучным, будничным. В учебных полетах на «Дженни» или перевозках грузов в Калифорнию на «хэндли» нет ничего увлекательного.

— Конечно. Но теперь мне это нравится. И я здесь на своем месте. На земле я никогда себя так не чувствую, Кэсс, пусть это И звучит нелепо. Вся моя жизнь там, наверху. — Он взглянул на небо, вздохнул. — Все остальное я делаю далеко не так хорошо.

Он откинулся назад, оперся о ствол дерева.

— Что, например?

Ей стало любопытно. Она знает его, можно сказать, всю жизнь, но до сих пор он обращался с ней как с ребенком.

Лишь сейчас, когда у них появилась общая тайна, они в первый раз разговаривают на равных.

— Ну, не знаю.., брак, отношения с друзьями.., вообще с другими людьми.., со всеми, за исключением летчиков, с которыми я работаю.

— Но с нами ты всегда просто чудо.

Она улыбаясь смотрела на него снизу вверх с невинным выражением, а он дивился тому, как она еще молода.

— Это совсем другое дело. Вы моя семья. Но с другими… я не знаю.., иногда мне очень трудно общаться с людьми, которые не летают. Мне нелегко их понимать, и им тоже, я думаю, нелегко понять меня.., особенно женщинам.

Ник усмехнулся. На самом деле его это мало волновало.

Так сложилась его жизнь, и его это вполне устраивало. Существуют земные люди, преданные земле телом и душой, но есть и другие…

— А что Бобби? — неожиданно спросил он. Ник знал о ее дружбе с Бобби. Он часто встречался с этим парнем в доме ее отца. — Как он отнесется к тому, что ты летаешь? Что он скажет, если узнает, как ты летаешь? Ты ведь очень способная, Кэсс.

Тебе только надо немного подучиться, и ты точно справишься.

Справится с чем? В этом вся проблема. Что может делать женщина? Только выступать в состязаниях и ставить рекорды.

— Ну, так что же говорит Бобби? — повторил он свой вопрос.

— То же самое, что и все остальные. Что я ненормальная. — Кэсси засмеялась. — Но мы с ним не женаты, как ты знаешь. Он всего лишь друг.

— Но он же не захочет оставаться «всего лишь другом» вечно. Рано или поздно Бобби пожелает большего. По крайней мере так думает твой отец.

Да, так думали и все остальные. Кэсси об этом знала.

— В самом деле? — ледяным тоном произнесла она.

Ник рассмеялся. Его позабавило это неожиданное высокомерие.

— Ну-ну, не надо обдавать меня холодом. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Не так-то легко быть второй Амелией Эрхарт. У тебя начнется совсем другая жизнь. Трудная.

Он знал об этом по собственному опыту. Он много чего знал, и сейчас ему захотелось поделиться этим с Кэсси. Новые, внезапно возникшие между ними отношения одновременно и увлекали, и пугали его. Он не представлял себе, к чему это может в конце концов привести.

— Ну что в этом такого? — Она все еще раздумывала над его вопросом по поводу Бобби. И никак не могла понять, что он хочет сказать. Ну что плохого в том, что она хочет и может летать?

— Думаю, все дело в том, что такие желания не похожи на желания других. Люди созданы для того, чтобы ходить по земле. А если тебе все время хочется летать, как птица, им кажется, что у тебя должны быть крылья или что ты просто странная.., не совсем нормальная Что я могу тебе сказать?..

Он вытянул свои длинные ноги. Улыбнулся ей. Как интересно с ней разговаривать! Она такая умница, такая молодая, такая.., живая. Так увлечена жизнью, открывающейся перед ней. Ник даже позавидовал ей в этом У нее впереди еще столько открытий, столько свершений… У него же, несмотря на то что ему всего тридцать пять, многое уже за плечами.

— Ну и глупо! — резко произнесла она. — Это же всего-навсего самолеты. А мы обыкновенные люди.

— Вовсе нет. Для них мы супергерои, потому что делаем то, чего они не могут, а многие так и просто боятся. Мы для них вроде укротителей диких зверей или плясунов на канате.

Это все так загадочно и увлекательно.., правда?

На минуту она задумалась. Кивнула. Протянула ему бутылку с кока-колой. Он сделал большой глоток. Закурил сигарету, но ей не предложил. До этого она еще не доросла, хоть и учится летать.

Кэсси задумчиво наблюдала за ним.

— Наверное, это увлекательно и загадочно. Может быть, поэтому мне так нравится летать. Но главное.., это так здорово! Я чувствую себя такой свободной.., такой вольной.., живой… Такой… — Она не могла подобрать подходящего слова.

Ник улыбнулся. Он-то прекрасно понимал, что она хочет сказать. Он сам чувствовал в точности то же самое. Каждый раз когда его самолет отрывался от земли, он испытывал острое ощущение свободы. На фоне этого волшебного ощущения все остальное казалось будничным и неинтересным. Это повлияло на всю его жизнь — на то, что он делал, с кем встречался и чем ему хотелось заниматься.

Это повлияло на его отношения с другими людьми. Рано или поздно с Кэсс произойдет то же самое. Ник чувствовал, что должен как-то предостеречь ее, но не знал, что сказать.

Слишком она молода и полна надежд. Предостерегать ее — почти преступление.

— Вся твоя жизнь может измениться из-за этого, Кэсс.

Подумай хорошенько. — Вот единственное, что он сумел выговорить.

Кэсси кивнула. Ей показалось, что она его поняла.

— Да, я знаю. — Она подняла на него глаза, в которых было столько недетской мудрости, что его это даже испугало. — Но я именно этого и хочу. Поэтому я здесь. Я не могу жить только на земле.., как другие. — Она пыталась объяснить ему, что принадлежит к его кругу.

Но Ник и сам знал, что это правда. Поэтому он и согласился учить ее.

Они еще долго разговаривали. Нику не хотелось отпускать Кэсси одну, чтобы она опять шла две мили пешком до автобусной остановки. Но другого выхода не было. Некоторое время он смотрел ей вслед, потом сел в самолет и поднялся вверх.

Сделал круг, специально для нее, желая показать ей, что он улетает. Она долго смотрела вверх, все еще не в состоянии поверить тому, что произошло. За несколько часов он изменил всю ее жизнь. Они оба это сознавали. От обоих это потребовало немало мужества, однако ни один из них не смог перед этим устоять. Правда, каждый по своим причинам.

Долгий путь до автобуса под палящим солнцем Кэсси прошла, словно танцуя. Вспоминала о том, что проделывала в небе и что при этом ощущала. Вспоминала свое ощущение самолета и выражение глаз Ника. Он восхищался ею, он испытывал гордость за нее! Никогда в жизни она не чувствовала себя так хорошо.

Она села в автобус, улыбаясь водителю, и едва не забыла заплатить свои пятнадцать центов. Автобус прибыл на место довольно поздно, поэтому она не стала заезжать в аэропорт.

Вместо этого пошла домой, чтобы помочь матери. Теперь даже домашняя работа не казалась ей такой ужасной. Душа ее насытилась ощущением полета, а за это никакая цена не кажется слишком высокой.

За обедом в этот вечер она вела себя непривычно тихо, однако никто, похоже, ничего не заметил. Все говорили о своем: Крис увлеченно рассказывал о работе в газете, отец — о новом контракте с правительством на перевозку почты. У Колин накануне ночью родился ребенок, и мать спешила сообщить подробности. Лишь Кэсси молчала — своей новостью она не могла поделиться ни с кем из них.

После ужина, как обычно, приехал Бобби. Они немного поговорили. Однако большую часть времени Кэсси сидела погруженная в свои мысли. Сказала лишь, что ждет не дождется воздушного праздника с показательными выступлениями пилотов, назначенного на начало июля, сразу после Дня независимости. Бобби до этого никогда не бывал на воздушном празднике, но теперь собирался пойти для того, чтобы Кэсси рассказала ему про самолеты. Но для девушки перспектива идти туда с новичком и все ему объяснять не казалась заманчивой.

Она бы с большим удовольствием пошла вместе с Ником и послушала его. Ей даже в голову не пришло, что изменения в ее жизни уже начались. Отныне она пустилась в долгое интересное путешествие в полном одиночестве.

Глава 5

Занятия продолжались весь июль, в полной тайне от всех.

А вот воздушный праздник и нетерпение Кэсси ни для кого не остались секретом. Они поехали на праздник вместе — вся семья О'Мэлли, Ник, некоторые из летчиков, Бобби и его младшая сестра. И все очень волновались по этому поводу. Тем не менее даже праздник в Блэндсвилле не имел для Кэсси такого значения, как занятия с Ником. К концу июля она полностью освоила впечатляющую и крайне трудную посадку «кинжалом» и много других не менее сложных маневров.

Кэсси представляла собой воплощенную мечту любого инструктора. Она как губка впитывала абсолютно все и страстно жаждала учиться. А ее рукам, быстроте ее реакции всякий мог бы позавидовать. Она могла управлять практически любым самолетом. Начиная с августа Ник стал проводить занятия не на «Дженни», а на «белланке», так как с ней труднее было справиться. Нику хотелось, чтобы Кэсси преодолела новое препятствие. Кроме того, «белланка» давала возможность развить большую скорость, необходимую для освоения более сложных трюков и маневров. Пэт так ничего и не заподозрил. Занятия их проходили достаточно часто и легко, невзирая на долгую дорогу в автобусе, а потом пешком.

В августе произошло печальное событие. Один из пилотов, работавших на О'Мэлли, погиб на обратном пути из Небраски. Мотор неожиданно отказал. Все ходили на похороны.

Во время очередного занятия с Ником Кэсси все еще чувствовала себя подавленной. Ее отец потерял хорошего друга и одного из своих лучших пилотов. В аэропорту О'Мэлли долго не могли оправиться от горя.

— Не забывай, Кэсс, такое случается сплошь и рядом.

Они с Ником сидели после занятия под своим любимым деревом. Стоял август. Для Кэсси это лето оказалось замечательным как никогда. И никогда раньше она не ощущала такой близости к Нику. Он ее лучший друг, единственный настоящий друг. Ее наставник.

— Это может произойти с любым из нас. Неисправный мотор, плохая погода, просто невезение… Мы все готовы к этому. И тебе придется быть готовой.

— Я готова. — Она с грустью подумала о том, что это самое прекрасное лето в ее жизни подходит к концу. — Мне кажется, я бы предпочла умереть вот так, чем по-другому. Я хочу только летать. Ник, и ничего больше.

Теперь он и сам это хорошо знал. Ее одаренность, ее прирожденное искусство, ее исключительная способность впитывать и учиться, ее искренняя страсть буквально подкупили его.

Как и многое другое в ней.

— Я знаю, Кэсс.

Он не сводил с нее пристального взгляда. На протяжении многих лет она оставалась единственным человеком, с которым он чувствовал себя легко и свободно. Кроме Пэта и других летчиков. Она единственная из женщин разделяла его взгляды и мечты. Ему просто не повезло, что она еще совсем ребенок и к тому же дочь его лучшего друга. Нет никакой надежды на то, что когда-нибудь она станет для него чем-то большим, чем сейчас. И все же ему так хорошо с ней.

Разговаривать, учить ее летать. Для него это тоже много значило.

— Как будет с нашими тренировками, когда начнутся занятия в школе? — спросил он.

Занятия в школе начинались уже на следующий день. Ее последний год… Нику с трудом верилось в то, что она уже старшеклассница, выпускница. Для него она все еще оставалась маленькой девочкой. Просто теперь он ее лучше узнал. В каком-то смысле она оказалась намного взрослее многих его знакомых мужчин. И в Кэсси уже чувствовалась женщина, хотя она по-прежнему легко и беззаботно смеялась, любила всяческие выходки и проказы, ей нравилось играть с ним, поддразнивать его. Во многих отношениях она все еще оставалась ребенком, которого он так хорошо знал.

— Может быть, по субботам? Или по воскресеньям…

Это означало, что теперь они не смогут встречаться так часто, как теперь. Но все-таки это лучше, чем ничего. Им обоим стали необходимы эти долгие часы, проводимые вместе; ее доверие к нему, незыблемая вера в то, что он говорил, росли.

И ему доставляло наслаждение обучать ее всем чудесам пилотажа. Они делились радостью общения друг с другом, и каждый словно отдавал другому даже больше, чем имел.

— Да, по субботам можно.

Он произнес это как нечто само собой разумеющееся. Ей даже в голову не пришло, что никто не смог бы его остановить. Она была его ученицей номер один, лучшей ученицей, и, что еще важнее, они стали лучшими друзьями, партнерами, участниками тайного заговора, доставлявшего обоим одинаковое удовольствие. Ни один из них не отказался бы от этого по собственной воле.

— Не знаю только, как ты будешь ходить пешком две мили в плохую погоду.

Эти прогулки пешком в одиночестве давно уже начали тревожить его. Однако Ник понимал, что слишком явное беспокойство по этому поводу может лишь вызвать у нее раздражение. Кэсси — натура независимая и уверенная в себе. Она убеждена, что может справиться с чем угодно. А вот Ник в последнее время стал нервничать, представляя, как она идет в полном одиночестве по проселочной дороге.

— Может быть, отец будет давать мне на время свой грузовик.., иди Бобби.

Ник кивнул, однако мысль о Бобби ему тоже не очень понравилась, хотя он сознавал, что не имеет никакого права выказывать недовольство. Просто Бобби ей совсем не подходит. Такой скучный, такой приземленный.

— Да, может быть, это выход.

Он еще раз напомнил себе, что Бобби — ровесник Кэсси, а он сам вдвое старше.

— В общем, я об этом подумаю.

Она улыбалась ему, она казалась абсолютно беззаботной, и Ник не мог не поддаться ее очарованию.

Порой они и сами удивлялись тому, как им удается этот обман, да еще на протяжении столь долгого времени. Эти встречи на заброшенном аэродроме, совместные полеты… До сих пор все шло прекрасно. Однако зимой все наверняка усложнится, и прежде всего из-за погоды.

Но как ни странно, и осенью все шло так же гладко. Они продолжали встречаться регулярно, каждую субботу. Кэсси сказала отцу, что ездит к школьной подруге, с которой они вместе делают домашние задания, и он позволил ей пользоваться грузовиком. Казалось, никого в доме ее отлучки не волнуют.

Она всегда возвращалась вовремя, с охапкой книг и тетрадей, в приподнятом настроении.

Ее мастерство еще больше выросло за это время. Ник совершенно справедливо гордился своей ученицей и часто повторял, что все бы отдал за то, чтобы добиться ее участия в показательных выступлениях на воздушном празднике. Крис уже готовился к очередным выступлениям, как всегда исполнительный и аккуратный, но абсолютно неоригинальный. Он не обладал ни интуицией, ни прирожденными навыками сестры. И Кэсси, и Ник понимали, что, если бы Пэт постоянно не подталкивал сына, Крис вообще никогда не стал бы летать.

Он не раз признавался Нику, что ему это занятие абсолютно не нравится.

Теперь, когда стало холоднее, они ели свои сандвичи в грузовике. Иногда, в хорошую погоду, гуляли по заброшенному аэродрому.

В сентябре они много говорили о Луизе Тэйден, которая стала первой женщиной, принявшей участие в состязаниях на приз «Бендикс трофи». В октябре обсуждали Джин Бэттен, первую из женщин, совершившую перелет из Англии в Новую Зеландию. Вообще они говорили о многих вещах. Могли часами сидеть на поваленном дереве и разговаривать, разговаривать. С течением времени они становились все ближе друг к другу. Казалось, они во всем соглашались друг с другом. Правда, иногда Кэсси находила его политические взгляды слишком консервативными. А он считал, что она еще слишком молода, чтобы встречаться с мальчиками, и не раз говорил ей об этом. В ответ Кэсси его высмеивала, говорила, что женщина, с которой она видела его в последний раз, просто безобразна. Он, казалось, восхищался ее непочтительностью и отвечал, что ее Бобби — самый скучный человек на свете.

Если он и воспринимал некоторые слова Кэсси всерьез, она этого никогда не замечала. Им просто нравилось летать, разговаривать, делиться своими взглядами на жизнь. У них оказалось так много общего . Общие интересы, заботы, общая страсть. Даже чувство юмора их сближало. Их расставания к концу дня в субботу стали полны горечи, теперь придется ждать целую неделю до следующей встречи. А иногда он должен был улетать в длительные рейсы и не успевал вернуться вовремя. Такое, правда, случалось нечасто. Теперь он стал подстраивать график своих полетов под их занятия.

День благодарения Ник, как всегда, встречал вместе с семьей О'Мэлли. Кэсси подшучивала над ним нещадно. Они всегда поддразнивали друг друга, однако теперь эти поддразнивания звучали не так, как раньше. Пэт даже сделал им замечание, что они ведут себя как дикари. Уна же впервые задумалась, нет ли здесь чего-нибудь другого. После стольких лет близкой дружбы в это трудно было поверить, и тем не менее ей показалось, что Ник и Кэсси стали ближе, чем раньше. Она даже сказала об этом Колин, но та лишь рассмеялась в ответ.

Кэсси просто развлекается, успокоила она мать. Ник ей как старший брат. И все же Уна оказалась права. Долгие часы, проводимые вместе, их бесконечные разговоры под деревом в течение шести месяцев, все, чему Кэсси научилась за это время, неизбежно привели к сближению.

Ник лежал на кушетке, жалуясь, что сейчас умрет от всего съеденного. Кэсси сидела рядом, смеялась над ним, напоминала, что обжорство — это грех и что надо пойти в церковь исповедаться. Она знала, как он ненавидит церковь. Ник делал вид, что не обращает на ее слова внимания, и в то же время не мог сдержать ласковую улыбку. В это время в дверях появился Бобби, стряхивая снег с одежды. При взгляде на высокого красивого парня Ник сразу почувствовал себя на тысячу лет старше.

— Ну и холодина! — Бобби широко улыбался всем. Нику, правда, более сдержанно и осторожно. Что-то в летчике было такое, отчего Бобби чувствовал себя неуютно, хотя он не мог бы сказать, что именно. Может быть, как раз его слишком фамильярное обращение с Кэсси. — Ну что, все сегодня наелись как следует? — Он обращался ко всем сразу, гордый тем, что сам послал О'Мэлли индейку весом в двадцать пять фунтов.

Все ответили дружным стоном. Они приглашали и его на обед, однако Бобби предпочел съесть праздничную индейку дома, вместе с родителями и сестрой.

Он позвал Кэсси пойти погулять, но она отказалась. Осталась послушать, как мать играет на пианино. Потом Глиннис запела, и Мэган с мужем присоединились к ней. Мэган только что сообщила всем, что снова ждет ребенка.

Кэсси радовалась за сестру, хотя, слыша подобные известия, она снова и снова ощущала себя не такой, как все остальные. Она просто не могла представить себе, что тоже когда-то выйдет замуж и будет ждать ребенка. Тем более в обозримом будущем. Нет, не этого хочет она от жизни и не скоро захочет, а может быть, и не пожелает вообще никогда. Но в таком случае что же будет с ее жизнью? Ни Амелией Эрхарт, ни Бобби Траут, ни Эми Моллисон ей никогда не стать, в этом она не сомневалась. Они звезды, а ей ни за что в жизни не стать звездой. А никакой золотой середины для нее не существует.

Либо вести такую же скучную жизнь, как сестры — выйти замуж сразу после школы, нарожать детей, остепениться, — либо сбежать из дома и попытаться стать суперзвездой. Но у нее нет денег ни на самолеты, ни на участие в известных состязаниях. Даже если бы отец наконец смирился с тем, что она хочет делать, все равно его самолеты слишком старые, на таких рекорды не поставишь.

Она теперь часто обсуждала эти вопросы с Ником. Что ей делать со своей жизнью, со своим будущим? Через полгода она окончит школу, и что дальше? Они оба знали, что в аэропорту для нее работы не найдется. Она поговорила кое с кем из школьных учителей, и перед ней забрезжила надежда. В том случае если стать профессиональной летчицей не удастся — а сейчас Кэсси не видела для себя никакой возможности осуществить эту мечту, — можно будет поступить в педагогический колледж.

Ей захотелось стать преподавателем. К своей великой радости, она узнала, что в нескольких педагогических колледжах есть отделения машиностроения и аэронавтики. В частности, в колледже Брэдли, в Пеории. А если к тому же Кэсси удастся получить стипендию, что ее учителя считали вполне возможным, то к осени можно надеяться поступить в колледж. В качестве основной специальности она бы взяла машиностроение, а в качестве второй — аэронавтику. В этом случае она приблизится к авиации настолько, насколько это вообще возможно для женщины в настоящее время. Если уж ей не суждено зарабатывать себе на жизнь полетами, как это делают мужчины, по крайней мере она сможет учить других всему, что знает и умеет сама. Родителям она пока ничего не говорила о своих планах, однако ей самой они казались вполне реальными. Один лишь Ник знал об этом, но ему не страшно доверить любую тайну.

Сейчас он поднялся, собираясь уходить, и бросил на прощание пренебрежительный взгляд на Бобби. Тот в это время расхваливал тыквенный пирог Уны. Как-то так получалось, что Бобби Стронг всегда умудрялся вызывать у Ника одно лишь раздражение.

Ник поцеловал Кэсси в щеку и вышел. Бобби после его ухода почувствовал явное облегчение и заметно расслабился.

Он и сам не мог понять, почему в присутствии Ника всегда нервничает.

А Кэсси после ухода Ника совсем ушла в себя. Казалось, что-то занимает ее мысли, но она прервала Бобби, когда тот заговорил о скором окончании школы. Сейчас она не выносила этих разговоров. Похоже, у всех есть какие-то конкретные планы, кроме нее. У нее же только надежды, мечты и секреты.

Бобби ушел довольно поздно. После его ухода Крис начал подшучивать над Кэсси. Когда же наконец она пригласит их всех на свою свадьбу? Кэсси состроила гримасу и сделала такое движение, как будто собиралась ударить брата.

— Не лезь не в свои дела!

Отец посмеялся над ними обоими.

— А мне кажется, он прав, Кэсси. Приходить сюда каждый вечер в течение двух лет подряд — это что-то значит. Удивляюсь, как он до сих пор еще не сделал тебе предложения.

Кэсси же радовалась тому, что Бобби не заговаривает об этом. Она просто не представляла себе, что ответит ему.

Она знала, какого ответа от нее ждут, но Бобби просто не вписывался в ее планы, в которых теперь был прежде всего колледж. Может быть, потом, после.., если он продержится так долго. Хотя, конечно, просить его подождать еще четыре года — это слишком… Хорошо, что пока у нее нет необходимости беспокоиться об этом.

Следующие три субботы они с Ником много летали невзирая на плохую погоду. За два дня до Рождества они поднялись на «белланке». В первые же несколько минут крылья самолета обледенели. Кэсси испугалась, что пальцы ее, державшие рукоятку, отмерзнут даже в перчатках. Как только они нырнули вниз, мотор неожиданно заглох. Все произошло слишком быстро, слишком внезапно.

Самолетом управлял Ник, однако он уже с трудом удерживал рычаги. Кэсси крепко держала их вместе с ним. Им удалось набрать высоту, однако тут же заглох пропеллер. Кэсси хорошо знала, что это означает. Придется совершать вынужденную посадку. Ветер ревел в ушах так, что переговариваться они не могли. Но она инстинктивно почувствовала, что он собирается делать. Оставалось лишь по мере возможности помогать ему.

Внезапно Кэсси поняла, что они снижаются слишком быстро. Она обернулась к Нику и просигналила ему об этом. В первый момент он, казалось, собирался возразить, потом неожиданно кивнул, доверившись ее чутью. Изо всех сил попытался продержаться на высоте, однако земля приближалась слишком быстро. На какое-то мгновение ей показалось, что они сейчас разобьются. Но в последнюю секунду он сбрил верхушки деревьев и этим чуть-чуть замедлил падение. Приземление оказалось отнюдь не мягким, однако оба остались невредимы. Пострадало лишь одно колесо. Их выручило какое-то невероятное везение, и оба об этом знали. Сидели неподвижно, не в силах унять дрожь, сознавая, что были на волосок от смерти.

Кэсси вышла из самолета, все еще дрожа, но теперь уже от холода, а не только от страха. Ник схватил ее в объятия, вне себя от счастья. Еще несколько минут назад ему казалось, что она погибнет. Из-за него…

— Прости меня, Кэсс. Нельзя было подниматься в такую погоду. А тебе это пусть послужит уроком: никогда не учись летать у старого дурака, которому кажется, что он все знает. И спасибо, что просигналила мне, когда мы снижались.

Она подняла на него глаза — он все еще не выпускал ее из объятий — и неожиданно хихикнула:

— А здорово это получилось!

Ник все еще прижимал ее к себе. В этот момент ему захотелось стиснуть ее изо всех сил. Она слишком много для него значила.

— Ты ненормальная. Напомни мне, чтобы я никогда больше не поднимался с тобой в воздух.

— А может быть, теперь я дам тебе несколько уроков?

Так, поддразнивая Ника, Кэсси помогла ему привязать «белланку» к дереву и подложить камни под колеса. А потом довезла самолет до аэропорта на отцовском грузовике. Там, к счастью, никого не заинтересовало, почему они приехали вместе. Ник велел Кэсси ехать домой и как следует согреться. Он боялся, что она может простудиться после долгого полета на пронизывающем ветру. Сам он отправился в контору, чтобы выпить крепкого ирландского виски Пэта. Мысль о том, что он чуть не убил ее, все еще вызывала у него дрожь.

— Чем ты сегодня занималась? — спросил у Кэсси отец, который только что вернулся домой с рождественской елкой.

Все племянницы и племянники собирались прийти украшать ее и, конечно, остаться на обед.

— Да так, ничем особенным.

Она пыталась говорить небрежным тоном. Заметила, что разорвала перчатки и выпачкала руки машинным маслом. Наверное, в то время, когда они с Ником привязывали самолет.

— Заезжала в аэропорт?

— Ненадолго. Всего на несколько минут.

Неужели он что-то заподозрил? Однако отец только кивнул и принялся устанавливать елку. Похоже, он в хорошем настроении и больше не будет ее допрашивать.

Отмокая в горячей ванне, Кэсси вновь переживала случившееся. Они были на грани… Это, конечно, страшно, но…

Кэсси вдруг осознала, что она не возражает против того, чтобы погибнуть за штурвалом. Самолет — единственное место, где ей хочется находиться постоянно. Наверное, это лучшее место для того, чтобы умереть. И все же хорошо, что сегодня этого не произошло.

Ник чувствовал то же самое. Он так до конца и не смог прийти в себя. В десять часов вечера он сидел у себя в гостиной мертвецки пьяный и представлял, что было бы с Пэтом, если бы Кэсси погибла по вине его старейшего друга. Может быть, лучше вообще отказаться от совместных полетов? Однако он сознавал, что теперь уже не сможет остановиться. Он должен продолжать, и не только ради нее. Ему самому стали необходимы эти встречи, ее юмор, ее мудрость, ее огромные голубые глаза. Ему нравилось, как она летает, как жадно стремится научиться всему, чего еще не знает… Хуже всего то, что ему слишком многое в ней нравится…

Рождественская елка в доме О'Мэлли выглядела великолепно. Дети постарались как могли, наряжая ее с помощью всех дядюшек и тетушек. Развесили гирлянды из воздушной кукурузы, клюквы, множество украшений, сделанных собственными руками. Уна каждый год мастерила что-нибудь новое.

На этот раз гвоздем программы оказался самодельный ангел из шелка. Его разместили почти на самой верхушке елки. Кэсси с восторгом смотрела на него. В этот момент в дверях появился Бобби с домашним сидром и большим пакетом имбирного печенья, тоже самодельного. Уна тотчас засуетилась вокруг него.

Сестры Кэсси вскоре ушли укладывать детей спать. Пэт и Крис пошли набрать еще дров для камина, и Кэсси неожиданно осталась с Бобби наедине.

— Спасибо за подарки.

— Твоя мама сказала, что в детстве ты больше всего на свете любила имбирное печенье, — ответил он со смущенной улыбкой.

Его светлые волосы блестели в свете камина, глаза искрились, как у ребенка, и в то же время в нем сейчас чувствовалось что-то очень сильное, мужское. Такой высокий и держится так серьезно… Ему исполнилось только восемнадцать, однако уже можно было представить себе, каким он будет в двадцать пять или в тридцать лет. Отец его в свои сорок пять сохранил былую красоту, и мать все еще оставалась очень хорошенькой. Бобби — симпатичный парень. А главное, именно таким родители хотели бы видеть ее мужа.

Человек с солидным будущим, из хорошей семьи, добропорядочный, внешне привлекательный. И католик в довершение ко всему.

Кэсси улыбнулась, вспомнив о своей любви к имбирному печенью.

— Однажды я съела его столько, что два дня проболела и даже в школу не могла ходить. Мне казалось, я умираю.., но, как видишь, осталась жива.

А вот сегодня она действительно едва не умерла. Чуть не погибла там, в самолете, вместе с Ником… А вот теперь сидит здесь с Бобби и рассуждает о печенье. Странная все-таки штука жизнь. Порой она кажется такой абсурдной, незначительной.., а порой — просто захватывающей.

— Знаешь.., я.., э-э…

Он смущенно смотрел на нее, не зная, с чего начать, не зная, стоит ли начинать вообще. Перед уходом он обсудил это с отцом. Том Стронг нашел, что это хорошая мысль. Однако Бобби даже не предполагал, что это окажется так трудно, особенно когда взглянул на Кэсси. Она стояла перед ним такая красивая в своих черных джинсах и просторном бледно-голубом свитере. Ярко-рыжие волосы обрамляли лицо, от них, казалось, исходило розовое сияние, как от шелкового ангела, сделанного ее матерью.

— Кэсс.., я.., я не знаю, как сказать.., но.., я… — Он придвинулся ближе, взял девушку за руку. Отец с братом что-то делали в соседней комнате, по-видимому, решив оставить молодых людей наедине. — Я люблю тебя, Кэсс. — Теперь он выглядел взрослее и увереннее, чем в действительности. — Я очень тебя люблю и хочу, чтобы мы поженились сразу после того, как окончим школу.

Ну вот, наконец он все сказал… Кэсси, побледнев, смотрела на него широко открытыми глазами. Как он гордится собой! Сбылись ее опасения. Теперь надо что-то отвечать. Уж лучше бы она разбилась сегодня. И то было бы легче.

— Я.., я.., благодарю тебя.

— Ну и?.. — Он с надеждой смотрел на нее, готовясь услышать давно ожидаемый ответ. — Что ты об этом думаешь?

Он так гордился собой, что готов был кричать от счастья.

К сожалению, Кэсси отнюдь не разделяла его восторга. Она, напротив, испытывала ужас и отчаяние.

— Я думаю, что ты просто замечательный…

От этих слов он пришел в полный восторг.

— И еще я думаю, что это очень мило с твоей стороны… но… Я.., я пока не решила, что буду делать в июне. — Как это глупо! Июнь тут вообще ни при чем. Речь идет об их женитьбе. — Я… Бобби, я, наверное, буду поступать в колледж. — Она выдохнула это едва слышно, боясь, что кто-нибудь еще может ее услышать.

— В колледж? Как это? Почему? — Он явно испугался. В конце концов, ни ее сестры, ни мать, ни даже ее отец ничего подобного не делали.

Вопрос его звучал вполне естественно, но Кэсси не знала, как на него ответить. «Потому что я не могу летать как профессионал» — вряд ли прозвучит убедительно. Сказать, что перспектива выйти замуж сразу после школы никогда ее не привлекала?

— Просто мне кажется, я должна так поступить. Несколько недель назад я разговаривала с миссис Уилкокс. Она тоже считает, что мне следует пойти учиться в колледж. А потом я смогу преподавать, если захочу. — «Совсем необязательно сразу выходить замуж и рожать детей», — хотелось ей добавить.

— Ты что, этого хочешь?! — Бобби был искренне удивлен.

Он никогда не предполагал, что Кэсси захочется пойти учиться в колледж. Конечно, это несколько меняет его планы в отношении нее. Но можно пойти в колледж и будучи замужем.

Он знал таких людей. — Ты хочешь быть учительницей?

— Я пока ни в чем не уверена. Я просто не хочу сразу выходить замуж, рожать детей и.., больше ничего. Я хочу от жизни очень много. — Ну как ему объяснить… С Ником разговаривать гораздо легче. Он старше, мудрее, он все понимает.

— Ты могла бы помогать мне в магазине. Там многое нужно сделать. А папа говорит, что через несколько лет собирается уйти на покой. — Внезапно в голову Бобби пришла мысль, блестящая, как ему показалось. — Знаешь, ты могла бы изучить бухгалтерское дело, а потом вести наши дела. Что ты на это скажешь, Кэсс?

Какой он милый… Беда в том, что ей вовсе не хочется вести его дела.

— Я хочу изучить инженерное дело.

Бобби совсем растерялся. Да, с ней не соскучишься. Хорошо хоть она не говорит о том, что хочет стать второй Амелией Эрхарт. Вообще ни слова не сказала о самолетах, только о колледже, а теперь вот об инженерном деле.

Это, конечно, тоже чудачество. Бобби так и не знал, что скажет отцу.

— Зачем тебе становиться инженером, Кэсс?

— Пока не знаю.

— Похоже, тебе еще многое нужно обдумать. — Он сел, потянул девушку на стул рядом, взял за руку. Попытался увлечь ее картиной их совместного будущего:

— Ты ведь можешь учиться и выйдя замуж.

— Ну да, пока не забеременею. Сколько до этого времени пройдет?

Бобби вспыхнул от такой откровенности. Он не хотел с ней это обсуждать.

— Я наверняка и первый курс не успею окончить, — продолжала Кэсси. — И все произойдет так же, как у Колин. Вечные разговоры о том, чтобы пойти опять учиться, и вечные дети, которые не дают этого сделать.

— Совсем необязательно иметь так много детей. У моих родителей всего двое. — В голосе Бобби снова зазвучала надежда.

— Это ровно на два больше, чем я хочу иметь теперь. Я еще долгое время не решусь завести детей, Бобби. И вообще… я.., я пока не могу. Это даже нечестно по отношению к тебе. Я постоянно буду думать о том, что упустила, что хотела бы сделать. Это будет несправедливо по отношению к нам обоим.

— Может быть, это опять из-за самолетов?

Кэсси покачала головой. Ни за что на свете она не смогла бы рассказать ему, чем занималась все это время. И это была еще одна проблема. Как выйти замуж за человека, которому не можешь довериться? С Ником они только друзья, но от, него она ничего не скрывает.

— Я просто еще не готова.

И это тоже была правда.

— А когда ты будешь готова? — печально спросил Бобби.

Да, для него это большое разочарование. И родители тоже будут огорчены. Отец уже предложил помочь выбрать обручальное кольцо и обещал заплатить за него. Но кольцо пока не понадобится.

— Не могу сказать. Думаю, не скоро.

— Хорошо, а согласилась бы вы выйти за меня замуж, если бы уже окончила колледж?

Этот прямой вопрос испугал ее.

— Наверное, да.

Чем бы еще она могла оправдать свой отказ? Правда.., ей не нужны никакие оправдания. Бобби ей нравится, она ничего не имеет против него. Просто она пока ни за кого не хочет выходить замуж. И наверное, не скоро захочет.

Бобби вновь взглянул на нее с надеждой:

— Тогда я буду ждать.

— Но это же неразумно.

Ну вот, она все-таки дала ему надежду… Но она ведь и сама не знает, чего захочет после того, как окончит колледж.

— Послушай, Кэсси… Я люблю тебя. Я же не просто ищу, на ком бы жениться в июне. Если надо повременить, значит, так тому и быть. Конечно, не хотелось бы ждать целых четыре года, но… Может быть, через пару лет мы придем к какому-нибудь компромиссу, и ты сможешь продолжать учиться, уже будучи замужем. По крайней мере подумай об этом. Может, это и не так ужасно, как тебе кажется. — Он сильно покраснел. — Может, и нет необходимости сразу рожать ребенка.

Этого ведь можно как-то избежать. — Бобби едва не задохнулся от смущения.

Его великодушие так тронуло Кэсси, что она кинулась к нему на шею и порывисто поцеловала.

— Спасибо! Ты такой хороший…

— Я люблю тебя.

Щеки его все еще горели. Этот разговор оказался самым трудным в его жизни. Он наконец сделал предложение, а его отвергли.

Кэсси переполняли осознание собственной вины, нежность и множество иных, самых противоречивых чувств, которые она не смогла бы определить.

— Я тоже люблю тебя, — прошептала она.

— Это все, что мне нужно.

Потом они долго сидели на кухне и разговаривали о самых разных вещах. На прощание он поцеловал ее с ощущением, что они договорились. Правда, окончательное решение отложено, но он может попытаться убедить Кэсси в том, что лучше раньше, чем позже. Сейчас это казалось ему совсем не такой уж трудной задачей.

Глава 6

Парами — юноша с девушкой — класс медленно шел по проходу актового зала школы имени Томаса Джефферсона. Девушки держали в руках букеты маргариток. Стояло лето 1937 года. Все девушки выглядели такими чистыми, такими очаровательными, юноши — такими молодыми и полными надежд.

Глядя на них, Пэт вспоминал тех парней, что летали с ним во время войны. Тот же возраст. Многие из них казались совсем детьми. Сколько их погибло тогда…

Весь класс хором запел школьный гимн. В последний раз.

У девочек на глазах выступили слезы, матери тоже заплакали.

Во время вручения дипломов даже многие из отцов прослезились.

Неожиданно торжественная церемония закончилась, и воцарился настоящий хаос.

Триста молодых людей сегодня окончили школу и готовились вступить в жизнь. Из девушек многие Собирались выйти замуж и рожать детей. Лишь сорок пять выпускников из трехсот четырнадцати намеревались учиться дальше. Сорок из них собирались поступать в университет в Макоме, из этих сорока — всего три девушки, и одна из них, конечно, Кэсси. Она единственная из всех планировала поступать в колледж Брэдли в Пеории на факультет инженерного дела и аэронавтики.

Это означало час езды в один конец каждый день на старом грузовике отца. Однако Кэсси не сомневалась, что дело того стоит, если она сможет изучать аэронавтику.

Дома ей пришлось выдержать нелегкую борьбу. Отец считал, что учеба — это бессмысленная трата времени. Она будет гораздо лучше устроена, если выйдет замуж за Бобби Стронга.

Пэт просто взбеленился, узнав, что Кэсси отвергла предложение Бобби. Успокоился лишь благодаря Уне, которая потихоньку сумела убедить его, что дети в конце концов все равно поженятся и лучше не торопить Кэсси. Ей просто нужно дать время. Именно матери удалось уговорить Пэта позволить Кэсси поступать в колледж. В этом же нет никакого вреда, говорила Уна. Кэсси пришлось пойти на компромисс и взять в качестве основной специальности не инженерное дело, а английский язык. После окончания колледжа она сможет получить диплом преподавателя английского языка. Однако в Качестве второй специальности она все же оставила аэронавтику. За всю историю колледжа ни одна девушка ни разу не подавала заявления на это отделение. Ее предупредили, что придется подождать, пока профессор сам решит, годится ли она для учебы в его классе. Кэсси собиралась поговорить с ним сразу же, как только прибудет в колледж, в первых числах сентября.

После вручения дипломов в школе устроили вечер, на который Кэсси пошла вместе с Бобби. За минувшие полгода он, казалось, смирился со своей участью. Однако в этот вечер снова решил попытать счастья, на всякий случай. Может быть, она передумала насчет колледжа?

— Нет, Бобби, я не передумала.

Кэсси смотрела на него с нежной улыбкой. Бобби такой серьезный и так предан ей, что временами она ощущала вину перед ним. Но она-то предана совсем другим вещам и не хочет их лишиться. И потому совершенно не важно, что Бобби так верен ей, проявляет такое понимание, что он нравится ее отцу.

Даже собственное чувство вины тоже не имеет значения.

В этот вечер он рано покинул их, его бабушка приехала навестить родственников, и Бобби спешил домой повидаться с ней.

После его ухода Пэт снова набросился на дочь. В белом выпускном платье она выглядела просто очаровательно, однако отец, по-видимому, этого не замечал.

— Кэсси О'Мэлли, ты будешь круглой дурой, если упустишь такого парня.

— Можешь не беспокоиться об этом, папа.

Подобное заявление прозвучало чересчур самонадеянно, но Кэсси не могла придумать, что бы еще сказать. Ведь не скажешь же, что ей все равно, упустит она Бобби или нет. От этого отец еще больше разъярится. И к тому же это не правда.