Билл подъехал к рождественскому базару в начале одиннадцатого, примерно через полтора часа после взрыва, разрушившего почти два квартала и унесшего жизни более ста человек. Пока. Неизвестно, сколько еще получили увечья. И это только начало.

Еще минут двадцать он пробирался между пожарными грузовиками и машинами «скорой помощи», среди обломков и развалин. Там оказалось полным-полно добровольных спасателей, так, что никто не потребовал у него пропуска или разрешения или хотя бы удостоверения личности. Он прошел к магазину игрушек, огляделся по сторонам, моля Бога о том, чтобы Мэдди оказалась в толпе среди телевизионщиков. Через несколько секунд кто-то подал ему защитный шлем и попросил помочь разбирать завалы и уносить обломки. Он последовал за другими спасателями вглубь развалин. Само их зрелище наводило такой ужас, что он снова начал молиться о том, чтобы Мэдди там не оказалось. Она просто забыла включить свой мобильный телефон.

В этот момент Мэдди под развалинами тоже думала о Билле, навалившись телом на бетонную глыбу. О чудо, глыба сдвинулась с места. Она сделала еще одну попытку, глыба подалась еще на несколько дюймов. Мэдди напирала еще и еще, и с каждым разом слабеющий голос Энн, казалось, звучал все ближе.

– Кажется, я куда-то продвигаюсь, – сообщила она девушке. – Не молчите, Энн, продолжайте говорить, чтобы я знала, где вы. Только бы мне вас не задеть. Вы что-нибудь чувствуете? На вас там ничего не валится, мусор не посыпался?

Не хватало только нечаянно сбросить обломок бетона на Энн или на ее младенца. Однако заставить Энн говорить было едва ли не труднее, чем двигать бетонные глыбы.

Мэдди поймала себя на том, что разговаривает сама с собой. Вначале она этого даже не заметила, яростно раздвигала обломки тяжестью своего тела. Двигала и разгребала, двигала и разгребала. В какой-то момент в пылу борьбы с завалом она едва не изувечилась, но тут – о чудо! – бетонная глыба подалась, и образовалось отверстие, достаточно большое для того, чтобы она смогла в него проползти. Так она нашла Энн. Протянула руку и коснулась ребенка... Энди... Младенец лежал рядом с матерью, а та не смогла в темноте до него дотянуться. Сейчас он громко плакал. Мэдди его не видела. На ощупь потянула ребенка к себе. Он пронзительно закричал от страха. Может, его тоже ушибло? Она поспешно опустила его на землю и подползла к Энн. Девушка молчала. Мэдди дотронулась до нее:

– Энн... Энн...

Девушка не отзывалась. Мэдди даже не могла понять, дышит ли она. Осторожно ощупала ее лицо, спустилась ниже... и, кажется, поняла, в чем дело. Верхнюю часть тела Энн придавило тяжелой балкой. Девушка, по-видимому, истекала кровью – руки Мэдди нащупали что-то влажное. Еще одна балка упала Энн на ноги и буквально пригвоздила ее к земле. Как ни пыталась Мэдди, какие отчаянные усилия ни прилагала, ей не удалось освободить девушку. Балки не поддавались. К тому же Мэдди не знала, что на них лежат бетонные глыбы.

– Энн... Энн...

Наконец девушка пошевелилась.

– Где вы?

Она еще не поняла, что произошло.

– Я здесь, рядом с вами. Энди в порядке.

По крайней мере, по сравнению с его матерью...

– Нас нашли?

Кажется, Энн сейчас снова потеряет сознание. Мэдди боялась ее тронуть. Судя по придавившей ее тяжести, девушка серьезно изувечена.

– Пока нет, но обязательно найдут. Держитесь.

Мэдди подняла с земли младенца, прижала его к себе. Потом подползла вплотную к Энн и щекой приложила младенца к щеке матери, как, наверное, делают в роддоме. Может быть, таким образом, удастся заставить девушку продержаться еще немного.

Энн тихо заплакала:

– Я умираю, правда?

Обе знали, что на этот вопрос невозможно ответить. Энн всего шестнадцать, но за этот последний час она, казалось, повзрослела и постарела на сто лет.

– Не думаю, – солгала Мэдди. – Вы не можете умереть. Вы нужны Энди.

– У него и отца нет. Отец от него отказался сразу после рождения. Он не хотел ребенка.

– У моего ребенка тоже не было отца.

Слава Богу, по крайней мере, девушка заговорила. А ведь у Лиззи тоже не было ни отца, ни матери. Раскаяние, чувство вины с новой силой охватили Мэдди. Но об этом она ничего не сказала Энн.

– Вы живете с родителями?

Главное – не давать ей долго молчать. Мэдди крепче прижала к себе младенца. Внезапно она заметила, что он перестал плакать, и с ужасом приложила палец к его носику. Дышит! Просто заснул.

– Я убежала из дома в четырнадцать лет, – ответила Энн. – Я родом из Оклахомы. Когда родился Энди, позвонила родителям. Они сказали, что не хотят знать ни меня, ни ребенка. У них, кроме меня, еще девять детей. Мама сказала, что со мной одни только неприятности. Мы с Энди живем на социальное пособие.

Да... это настоящая трагедия. Но то, что происходит с ними сейчас, еще ужаснее. Выживет ли хотя бы одна из них? Найдут ли их? А может, найдут уже мертвыми? Они станут лишь частью ужасающей истории, о которой будут говорить по телевизору и писать в газетах. Нет! Этого нельзя допустить! Дитя должно выжить, и второе дитя – его несовершеннолетняя мать – тоже. Спасти их теперь главная задача Мэдди.

– Когда он вырастет, вы сможете рассказать ему о том, что сегодня произошло. Он будет гордиться вами, гордиться тем, как мужественно и храбро вы держались. Я тоже вами горжусь.

Мэдди с трудом подавила слезы. Они с Лиззи нашли друг друга лишь через девятнадцать лет. А теперь дочь снова может ее потерять. Но нет, она не позволит себе даже думать об этом. Надо сохранять ясность мысли. Ясность мысли... Внезапно Мэдди почувствовала сильное головокружение. Интересно, когда наступит удушье?.. И как это произойдет?.. Они будут задыхаться, ловить ртом воздух или просто потеряют сознание, словно уснут? Погаснут, как две свечи... Мэдди начала тихонько напевать что-то себе под нос, ворковать с Энди и Энн. Однако девушка снова замолчала, и никакими стараниями Мэдди больше не могла вызвать ее на разговор. Она дотронулась до нее. Энн тихонько застонала. Значит, пока жива. Но, похоже, быстро угасает.

У магазина игрушек Билл, в конце концов, разыскал команду с телестудии. Представился. Оказалось, что он разговаривает с тем самым человеком, с которым до этого говорил по телефону. Тот снимал место происшествия. Давал указания репортерам и операторам.

– Мэдди, скорее всего, под развалинами, – мрачно произнес Билл. – Она говорила мне, что собирается купить оберточную бумагу и еще кое-что к Рождеству. Она хотела заехать на базар.

– Да, у меня появилось странное предчувствие. Я даже решил, что схожу с ума. Но сейчас это не имеет значения. Здесь делается все возможное для спасения людей.

Билл пояснил, что знаком с Мэдди по комитету первой леди, где они вместе работают. Рафу Томсону он показался хорошим парнем. Он уже несколько часов помогал спасателям и выглядел соответственно: лицо испачкано, пальто разорвано, руки стерты до крови. Все вокруг уже выдохлись, и неудивительно: было за полночь. А Мэдди так до сих пор и не объявилась. Раф несколько раз разговаривал с Джеком, который по-прежнему орал на них из отеля «Ритц-Карлтон» никакого беспокойства о жене он не проявил. Сказал, что она, наверное, с кем-нибудь трахается и что он ее убьет, когда найдет. Раф и Билл опасались, что негодяи, подложившие бомбу, уже это сделали. Пока никто не взял на себя ответственность за взрыв.

В вечернем эфире еще не объявляли о том, что Мэдди могла оказаться под развалинами, так как наверняка никто этого не знал. К четырем часам ночи спасателям удалось значительно расчистить завалы. К пяти утра из-под обломков высвободили человека по имени Майк. Все его тело кровоточило оттого, что он неустанно расчищал проходы и туннели в развалинах. Ему удалось спасти четверых. Выйдя наружу, он сообщил спасателям, что под развалинами остались еще две женщины. Он их слышал, но не мог до них добраться. Их зовут Мэдди и Энн, у одной из них там маленький ребенок. Он как мог объяснил спасателям, в каком направлении им двигаться, в то время как самого его усадили в машину «скорой помощи». Раф услышал новость через несколько минут и тотчас же сказал об этом Биллу. Спасатели в это время уже пошли в развалины, следуя не очень ясным указаниям Майка.

– Она там.

– Господи... Ее нашли?

Билл не решился спросить, жива ли она.

– Пока нет. Один парень – его только что вытащили – сказал, что там еще остались две женщины, до которых он не смог добраться. Одну зовут Мэдди, она сказала, что она репортер с телевидения. Даже назвала телестудию.

Их наихудшие опасения подтвердились... Ничего не оставалось, как только ждать. Еще два часа они наблюдали за тем, как выносили бездыханные тела, изувеченных людей, мертвых детей. К семи утра Билл не выдержал и разрыдался. Он больше не верил, что Мэдди жива. Прошло уже одиннадцать часов с момента взрыва. Он раздумывал, не позвонить ли Лиззи. Но что он может ей сказать? Вся Америка уже знает о трагедии. И о том, что это дело рук каких-то безумцев.

Билл и Раф сидели на ящиках с оборудованием для звукозаписи. Новая команда спасателей пошла в развалины. Кто-то из Красного Креста предложил им по чашке кофе. Раф принял ее с благодарностью. Билл же не мог себя заставить сделать хотя бы глоток.

Раф больше не задавал ему вопросов об их взаимоотношениях с Мэдди. Теперь ему стало ясно, что этому человеку она очень дорога, и сейчас он от души сочувствовал Биллу.

– Не теряйте надежды. Ее, в конце концов, найдут.

Неизвестно только, живой или мертвой. Эта мысль не давала покоя обоим.

Мэдди сидела скорчившись, и прижимала к себе ребенка. Энн уже долгое время молчала, и никакими усилиями Мэдди не удавалось добиться от нее ответа. Она не могла понять, спит Энн или уже умерла. Она потеряла счет времени, не знала, сколько часов они здесь находятся. Ребенок зашевелился и снова заплакал. Мать его услышала.

– Скажите, что я люблю его, – раздался рядом с Мэдди едва слышный шелестящий голос.

– Вы ему сами это скажете. Только держитесь.

Мэдди пыталась говорить бодрым тоном, но ничего не получилось. Оптимизма у нее больше не осталось. Не хватало воздуха, она уже несколько раз теряла сознание.

– Я хочу, чтобы вы о нем позаботились вместо меня. – Некоторое время Энн молчала. – Я люблю вас, Мэдди. Спасибо, что вы оказались здесь рядом со мной. Без вас мне было бы намного страшнее.

Слезы потекли у Мэдди из глаз. Она наклонилась и поцеловала девушку в щеку, думая о Лиззи.

– Я тоже люблю вас, Энн. Очень люблю. Нас спасут. Вы правитесь. И я познакомлю вас со своей дочерью. Неожиданно Энн кивнула, словно поверила ей, и Мэдди почувствовала, что она улыбнулась в темноте.

– Мама называла меня Энни. Когда еще любила меня.

– Уверена, что она и сейчас вас любит. Она и Энди полюбит, когда его увидит.

– Я не хочу, чтобы он жил у нее. Я хочу, чтобы вы взяли моего ребенка к себе. Обещайте мне, что будете его любить.

Мэдди с трудом подавила рыдания. Этого они сейчас не могут себе позволить: воздуха и так не хватает. Она приготовилась ответить девушке, сказать что-то ободряющее, как вдруг услышала голоса. Мужские, сильные, громкие. Они выкрикивают ее имя!

– Мэдди! Мэдди Хантер! Мэдди... Вы нас слышите? Энн... Вы нас слышите?

Мэдди едва не задохнулась от волнения. Закричала что было сил:

– Мы вас слышим! Мы слышим! Мы здесь!!!

Голоса приближались. Мэдди быстро заговорила, обращаясь к Энн:

– За нами пришли, Энн! Нас сейчас вызволят отсюда. Держитесь!

Однако Энн снова отключилась. Ребенок заплакал еще громче. От голода, от усталости и страха. Мэдди и сама испытывала те же чувства.

Голоса приближались. Вот они уже звучат совсем рядом. Мэдди еще раз назвала себя, как могла, описала место, где они находились, сообщила о состоянии Энн. Сказала, что сама она в порядке, что держит на руках ребенка.

– Ребенок очень пострадал?

Снаружи, по-видимому, пытались решить, какие специалисты-спасатели могут понадобиться.

– Точно не знаю. Кажется, нет.

Несмотря на все ее объяснения, спасателям потребовалось еще полтора часа, чтобы до них добраться. Люди боялись рисковать, расчищали завалы и продвигались вперед очень медленно и осторожно, дюйм за дюймом. Оставалась опасность, что, если они не будут достаточно осторожны, остатки бетонных конструкций могут обрушиться.

Когда в глаза Мэдди ударил сноп света от фонаря – спасатели проделали в бетонной глыбе дыру величиной с блюдце, она громко вскрикнула и разрыдалась. Окликнула Энн, сказала ей, что они спасены. Та не отвечала.

Спасатели расширили отверстие. Мэдди смогла передать им Энди. При свете фонаря она разглядела, какой он грязный. На личике засохла кровь от царапины на щечке. Но в остальном он, кажется, цел и невредим. И какой хорошенький со своими широко раскрытыми глазенками... Она поцеловала его, прежде чем передать наружу. Пара сильных мужских рук взяла ребенка и тотчас исчезла. Остались четверо других. Еще через полчаса они проделали достаточно большое отверстие, чтобы Мэдди смогла в него проползти. Она оглянулась на Энн, взяла ее за руку. Девушка лежала неподвижно. Кажется, она спала, слава Богу. Освободить ее спасателям будет намного труднее. Мэдди проскользнула в отверстие. Двое спасателей протиснулись внутрь за Энн. Третий потащил Мэдди наружу. Они продвигались ползком. У выхода сильные руки ее подняли и пронесли над кучами развалин и мусора. В глаза ударил яркий дневной свет.

Ее освободили из-под обломков в десять утра, через четырнадцать часов после взрыва. Она попыталась выяснить у кого-нибудь, что с младенцем, однако вокруг все еще царил невообразимый хаос. Людей продолжали выносить из развалин. Кругом лежали мертвые тела, плакали дети, люди ожидали известий о своих родных... Ее никто не слышал. Спасатели что-то громко кричали друг другу. В этот момент Мэдди увидела Билла. Он стоял и ждал. Такой же грязный, как и она сама, оттого что всю ночь помогал спасателям.

Увидев Мэдди, Билл рванулся вперед, прижал ее к себе и задохнулся от спазма в горле. Так он стоял неподвижно, прижимая ее к себе, не в силах унять рыдания. Никакими словами не смог бы он описать ужас, который пережил за эту ночь. Для них обоих это был незабываемый момент.

– Слава Богу, – шептал он, еще крепче прижимая ее к себе, прежде чем передать в руки медиков.

Каким-то чудом Мэдди оказалась почти невредимой. На секунду забыв про Билла, однако, не выпуская его руки, она повернулась к одному из спасателей:

– Как Энн?

– Ею занимаются врачи.

Этот спасатель за прошедшую ночь повидал слишком много, как и все остальные. Но каждого извлеченного из-под развалин человека они воспринимали как победу и одновременно как дар судьбы, о котором все молились.

– Скажите ей, что я ее люблю.

Мэдди обернулась к Биллу. На одно ужасное мгновение в голове у нее мелькнула мысль, не наказание ли ей все это за любовь к нему. Однако она решительно прогнала от себя эту мысль, как тяжелый булыжник, который мог бы ее раздавить. Она этого не допустила там, в развалинах. Не допустит и сейчас. Теперь она принадлежит Биллу. Она это заслужила. Она выжила ради этого. Ради него. И ради Лиззи.

В этот момент ее посадили в машину «скорой помощи». Без малейших колебаний Билл сел туда вместе с ней. Выглянув в окно, он увидел Рафа Томсона. Тот смотрел на них и плакал от радости за обоих.