Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Балетные туфельки

ModernLib.Net / Детская проза / Стритфилд Ноэль / Балетные туфельки - Чтение (стр. 3)
Автор: Стритфилд Ноэль
Жанры: Детская проза,
Современная проза

 

 


— Никто, даже дядя Сесил, не может запретить нам продавать свои вещи. Теперь осталось только выяснить, как нам одолжить небольшой лоток, — сказал Гасси.

Глава 8

УОЛЛИ

Дети пошли на маленький рынок. Они были настоящими знатоками рынков, и этот им очень не понравился.

— Никаких горячих закусок, — проворчал Гасси. — На рынке должна быть горячая еда, ее запах привлекает людей.

— Но тут продают одежду, — сказал Франческо, кивнув на лоток, весь увешанный одеждой на вешалках.

Они подошли к лотку, и Анна указала пальцем на куртку.

— Но не такую хорошую, как та, что нам купил с'Уильям.

— Что вы хотите? — прозвучал вопрос.

Дети осмотрелись, но никого не увидели. И вдруг из-за лотка вышел мальчик с ярко-рыжими волосами, на вид ровесник Франческо:

— Это лоток мамы, а я смотрю за ним.

Гасси мальчик понравился.

— Мы ничего не покупаем, мы хотели узнать, как можно получить небольшой лоток, — сказал он.

Мальчик уставился на Гасси.

— Ты странно говоришь. Вы — иностранцы?

— Нет, — ответил Франческо, — мы — англичане, но мы здесь до вчерашнего дня не жили.

— А где же вы тогда жили? — спросил мальчик.

— Последнее время в Турции, но я родился в Иране, — объяснил Франческо.

— А я родился в Индии, — сказал Гасси.

Все это напомнило им о том, что они так хотели забыть. Голос Анны сорвался на шепот, а глаза наполнились слезами.

— Я была единственной, кто не родился в доме на колесах.

Мальчик был в недоумении. Если ребята жили в доме на колесах, то это, должно быть, цыгане, но они не похожи на цыган.

— Как вас зовут? Меня — Уолли, ну, то есть на самом деле Уолтер, но все зовут меня Уолли.

Франческо представил всех по очереди.

— Я — Франческо, это Гасси, а это Анна.

— И где вы теперь живете?

— На улице Кресент, — сказал Гасси. — Дом называется Данроамин, и нам нужен лоток, чтобы продать кое-какие вещи.

— И три чемодана, — напомнила Анна.

— Хорошие вещи: синее платье Анны и наши фланелевые шорты и две рубашки, — объяснил Франческо.

Уолли казалось, что эти ребята беспомощны, как младенцы. Он знал улицу Кресент. Там были хорошие дома. Не такие, чтобы люди, живущие в них, одалживали лоток для продажи одежды.

— Так, — сказал он тоном, каким обращаются к маленьким детям, — мама скоро вернется, а она не любит, когда тут люди толпятся, если они ничего не покупают. Постойте пока в стороне, может, я что-нибудь придумаю.

Уолли не заставил их долго ждать, примчавшись на грохочущем велосипеде.

— Мама вернулась, — сказал он, придерживая велосипед за сиденье. Потом он сел между Франческо и Анной. — Теперь давайте во всем разберемся. Почему, если вы живете на улице Кресент, вы хотите продавать одежду?

Анна сказала:

— Из-за меня. Я должна учиться танцам.

— Жардек, наш дедушка, был знаменитым учителем танцев в Варшаве, и он говорил, что у Анны есть особенный огонь, — объяснил Франческо.

Гасси добавил:

— Когда есть большой талант, не учиться — это грех. Но дядя, с которым мы теперь живем, говорит, что танцы — это глупость.

У Уолли было такое ощущение, что эти ребята с какой-то другой планеты. Он был просто очарован ими и в то же время чувствовал, что им нужна защита. Он должен о них позаботиться.

— Вам нужно понять одну вещь. Это Англия, а в Англии дети вашего возраста не могут работать. Это противозаконно. Если вы попробуете поставить лоток, то вас заберут в полицию. Вы даже не можете работать разносчиками газет или еще кем-то.

Франческо изучал Уолли. Тот был крепче сложен и выше ростом, но не казался старше.

— Но ты же работаешь. Тебе сколько лет?

Уолли грустно покачал головой над его недогадливостью.

— Мне десять, но я не работаю, я только стою вместо мамы, пока она выпьет чашку чая. Нас полисмены знают, они знают, что это только потому, что сейчас школьные каникулы. Они пришли бы сюда, если бы был учебный семестр.


Анне пришла в голову идея.

— Как ты думаешь, можно попросить твою маму продать наши вещи?

Уолли задумался.

— Я поговорю с мамой. Понимаете, ваш дядя может думать, что ваши вещи как бы его вещи, и назовет это воровством. Мама не захочет с этим связываться. Сколько вам нужно денег?

— У нас есть немного, — Франческо показал Уолли две монеты по десять пенсов, — но нам нужно больше, потому что надо купить туфельки для танцев.

— Мои, — объяснила Анна, — пропали во время землетрясения, как и все остальное!

В этот момент городские часы пробили 12.30. Дети встали.

— Мы должны идти, — сказал Франческо. — Мы должны быть очень пунктуальными, а то дядя разозлится.

Уолли не мог просто так их отпустить. Они заинтересовали его своим рассказом, но теперь, после слов Анны про землетрясение, он вспомнил историю, рассказанную по телевизору.

— Слушайте, — сказал он, — мне нужно время, чтобы обдумать, как нам лучше поступить. Вы можете вернуться сюда к половине третьего?

Для детей, привыкших гулять когда им вздумается, это не представляло никаких трудностей.

— Конечно, — сказал Гасси, — у нас нет никаких дел.

Уолли провожал их взглядом. Ему так не хотелось с ними расставаться.

— Смотрите, — крикнул он им вслед, — увидимся в 2.30.


Сэр Уильям очень переживал, что ему пришлось оставить детей в Фитоне. Ему сразу же не понравился Сесил, он показался ему чопорным и неприветливым. За короткое время, которое сэр Уильям провел с детьми, он очень привязался к ним. Но что он мог поделать? Сесил Докси был единственным братом Кристофера Докси, а значит законным попечителем детей. Нельзя было сказать, что он слишком радушно встретил их в аэропорту, но, с другой стороны, он ничем не показал, что не хочет их принять. Но если окажется, что дети несчастливы со своим дядей, что тогда делать?

Сэр Уильям так нервничал из-за детей, что пригласил старого друга-адвоката на обед и поделился с ним своими переживаниями.

Адвокат с интересом его выслушал — он знал и очень любил творчество Кристофера Докси.

— Я бы на твоем месте как можно чаще с ними встречался, чтобы понять, не пренебрегают ли их правами в семье.

— Но ведь есть же и другие способы пренебрежения, кроме тех, которые подразумеваются под юридическим термином «пренебрегать», так ведь? — спросил сэр Уильям. — Они потеряли все, что любили, им нужна хоть какая-то замена.

— Тут ты попадаешь в довольно щекотливое положение. Все, что ты можешь делать, — это поддерживать с ними связь. Ты же можешь встречаться с ними, когда находишься в Англии, и писать им письма, когда уезжаешь. Дети очень любят получать письма.

Сэр Уильям никогда в жизни не писал писем детям. Он изумленно посмотрел на друга.

— Написать им — о чем?

Адвокат, который воспитал четверых детей, а сейчас у него было уже девять внуков, засмеялся.

— Ах ты, старый холостяк. Дети провели с тобой больше недели, ты же должен представлять, что им интересно.

Тогда сэр Уильям вспомнил их разговоры в Стамбуле.

— Анна хочет учиться танцам.

— Все девочки проходят через это, — сказал адвокат. — Это ненадолго.

Сэр Уильям попытался объяснить своему другу особенность этих детей.

— Это необычные дети. Их воспитали с глубоким уважением к искусству в любом его проявлении. Кажется, их дедушка по матери преподавал танцы в Варшаве. Он учил девочку, у которой, по словам ребят, действительно талант.

— Ну, неплохое начало для письма. Спроси, нашли ли они учителя танцев.

— А если нет, кто самый лучший?

Адвокат задумался.

— Никто из моих не добрался до особых вершин в этом деле, но я помню какой-то разговор. Есть такая мадам Скарлетти, она уже очень старенькая, но, по-моему, еще преподает. Можно посмотреть ее адрес в телефонном справочнике.

Глава 9

ВОЛОСЫ

Вся улица Кресент обсуждала новость. В одной газете написали, что в живых остались трое детей Кристофера Докси. В другой говорилось, что они лежали в больнице, но потом вылетели в Англию под попечительством сэра Уильяма Хугла. Нигде не было написано, что дети поселились у своего дяди в Фитоне, но жители улицы Кресент быстро сообразили, что к чему. Вчера детей с чемоданами видели выходящими из машины «этого странного мистера Докси». Сегодня утром трое детей ходили с миссис Мейбл по магазинам. У многих на Кресенте были свои дети, у некоторых были и внуки, но все, и семейные и нет, говорили одно:

— Бедные малютки! Надо посмотреть, сможем ли мы чем-нибудь помочь им.

Сесил Докси работал все утро. Он хоть и ушел на пенсию из банка, но продолжал оставаться деловым человеком. Его умение обращаться с цифрами — а управляющий банком таким и должен быть — очень пригодилось в благотворительном казначействе. Никому Сесил Докси особенно не нравился, но все признавали его полезность в деле.

Теперь, закончив работу, он находился в саду и любовался своими пластиковыми цветами, когда случайно заметил, как «какой-то дурак» в соседнем саду поливает настоящие цветы. Сесил не вел разговоры с соседями через забор, но сегодня его ждал сюрприз. Сосед неожиданно заговорил с ним.

— Кристофер Докси был вашим братом, не так ли? Мне очень жаль. Я сам в картинах не очень-то разбираюсь, но в газетах пишут — он был замечательным художником.

Сесил пробормотал что-то в ответ, и это можно было расценить как «спасибо».

— Моя жена, — продолжал сосед, — сегодня утром видела троих детей с миссис Мейбл. Это дети вашего брата? Мы читали в газетах, что они выжили и приехали в Англию.

Сесил пришел в ярость от такого непростительного любопытства, но вынужден был ответить.

— Да, это так. Они здесь живут.

Сосед проглотил «да поможет им Господь», которое так и крутилось у него на языке. Вместо этого он сказал:

— Мы хотели спросить, не захотят ли ребята как-нибудь прийти к нам на чай. У нас близнецы, вы знаете, мальчик и девочка. Им по одиннадцать лет.

Сесил был вне себя от бешенства. С тех пор как они с Мейбл поселились в Данроамине, они никогда ни с кем не общались. А сейчас детей, которые провели в доме всего одну ночь, уже приглашают на чай. Это было слишком.

— Пока они никуда не ходят, — пробурчал он и вернулся в дом, захлопнув за собой дверь. Он посмотрел на часы — без трех минут час. Лучше бы им не опаздывать, а то он покажет, кто в доме хозяин.

Ровно в час трое детей, умытые и аккуратные, вошли в столовую.

По дороге домой ребята все думали про своего дядю. И Франческо высказал свою мысль:

— Если мы постараемся никогда ничего не делать со зла и не разговаривать за едой, то будет намного лучше, потому что тогда дядя оставит нас в покое.

— Мы что, обязаны ему подчиняться? — воспротивился Гасси. — Я люблю поболтать за столом, как мы всегда делали.

Анна согласилась с Франческо. Она пришла в комнату к братьям, чтобы Франческо заплел ей косичку.

— Он прав, Гасси. Здесь плохо, но мы должны попытаться, пока с'Уильям на Аляске. Когда он вернется, он поможет продать нашу картину и, может быть, мы найдем что-нибудь получше.

Для того чтобы выглядеть более аккуратными и опрятными, нужно было что-то сделать с прической Гасси. У всех детей были густые темные волосы, но волосы Гасси еще и вились и поэтому торчали во все стороны. Франческо, к большому недовольству брата, взял в руки мокрую расческу.

— Почему я должен причесываться, чтобы угодить дяде? —бурчал Гасси. — Мне он не нравится и мне все равно, как дядя выглядит. Я стригся и мыл голову в Стамбуле.

В их первый день в Стамбуле сэр Уильям отправил всех троих в парикмахерскую.

— Вы, мальчики, похожи на дикарей, — сказал он тогда, — да и Анна не лучше.

— Наша мама всегда мыла и стригла нам волосы, — ответил Франческо. — Анне она завязывала волосы на макушке лентой, чтобы не жарко было шее.

— Я и не думаю, что вы всегда были растрепами, — сказал сэр Уильям. — Но вам действительно пора помыть голову и, пожалуй, немного подстричь волосы. Какая длина вам больше нравится — это ваше дело, однако подравнять немного нужно.

Но после этого прошла уже неделя, и волосы Гасси, хотя и чистые, выглядели по-старому. Франческо с помощью мокрой расчески постарался пригладить их.

— Теперь все должны умыться и помыть руки, — сказал Франческо. — Мы проследим с лестницы, и когда тетя выйдет из кухни с едой, мы спустимся вниз.

Сесил осмотрел детей в поисках чего-нибудь, на чем можно было бы сорвать злость. Но он ничего не мог высмотреть.

По сравнению с обычными английскими детьми они были бледными, а перенесенные несчастья оставили на их лицах большие темные круги под глазами. Потом он обратил внимание на волосы Гасси. Мокрая расческа не только заставила их лежать более опрятно, но и раскрыла их истинную длину. Если и было что-то, что дядя Сесил просто ненавидел, так это мальчиков с длинными волосами.

— Огастес, тебе пора стричься, — сказал он. — Ты можешь сделать это сегодня днем.

Гасси сразу же забыл, о чем они договорились в спальне.

— Постричься! Постричься! Постричься! — почти закричал он. — Все говорят о стрижке. Я неделю назад стригся в Стамбуле.

Мейбл в это время раскладывала кусочки рыбного пирога по тарелкам и стояла спиной к столу, но даже так она почувствовала, что нужно срочно отвлечь Сесила, пока он не вышел из себя.

— Не волнуйся, дорогой, — сказала она Сесилу. — Я прослежу, чтобы Гасси сходил в парикмахерскую. — Потом, пока Гасси не успел еще ничего сказать, она добавила:

— Мальчики, вы не поможете мне расставить тарелки?

Франческо видел, как Гасси хочется продолжить спор, поэтому, когда он ставил тарелку с рыбным пирогом перед дядей, он спросил:

— А сколько в Англии стоит стрижка?

— Довольно дорого, — ответил Сесил. — Наверно, пенсов двадцать пять. Теперь все стоит слишком дорого.

Это заставило Гасси замолчать. Двадцать пять пенсов —это побольше, чем те десять. Только бы тетя не пошла с ними, тогда они найдут способ сохранить деньги.

Они проголодались и каким-то образом умудрились съесть весь рыбный пирог, хотя всем им — привыкшим к сезонным блюдам — он был просто противен. После рыбного пирога тетя Мейбл подала то, что она сама называла летний пудинг. Он готовился из хлеба и черной смородины, и хотя, как позже убедились дети, этот пудинг был невкусным, он помог забить вкус пирога. После обеда Сесил залез рукой в карман, достал деньги и протянул их Франческо.

— Здесь двадцать пять пенсов, но постричься можно и за двадцать, и тогда принесите мне сдачу. Смотрите, чтобы стрижка была действительно короткой, а то сейчас Огастес похож скорее на девочку, а я денег не печатаю, чтобы раз в неделю тратить их на парикмахерскую.

К счастью, Мейбл и не собиралась идти с детьми в парикмахерскую. Она объяснила им дорогу и потом обратила свое взволнованное мышиное лицо к Франческо.

— Я доверяю тебе, дорогой. Проследи, чтобы Гасси постригся коротко. Вы же не хотите огорчить дядю?

Гасси еле дождался, пока они остались одни:

— А я хочу огорчить дядю. Я не буду стричься! Кристоферу нравилась моя прическа, и Ольге нравилась, и, мне кажется, Жардеку с Бабкой тоже — по крайней мере, они никогда ничего не говорили по этому поводу. Если кто-то попытается постричь меня, я убегу.

Франческо и Анна знали, что, когда Гасси злился, он говорил все громче и громче, пока не переходил на крик.

— Ты же знаешь, что мы не можем пойти в парикмахерскую, — сказал Франческо. — Эти двадцать пять пенсов пойдут на туфельки Анне.

— А что скажет дядя? — потребовал ответа Гасси.

— Этого я не знаю, — признал Франческо. — Но мы все расскажем Уолли, и он что-нибудь придумает.

Глава 10

МАМА УОЛЛИ

Уолли уже сидел и ждал их, когда ребята пришли. На сей раз мальчик был без велосипеда. Он был так рад их видеть, что вскочил и бросился им навстречу.

— Вот вы где! Ну, пошли к лотку моей мамы. Я рассказал ей, как Анна потеряла свои туфельки при землетрясении, и она очень заинтересовалась. Она сказала, что читала про вас в газете, что ваши родители погибли и все такое. Мама хотела помочь вам купить туфельки. Расскажите мне про землетрясение.

Франческо не хотел волновать Гасси и Анну, поэтому он сказал:

— Я тебе потом как-нибудь расскажу, а сейчас нам надо придумать, как постричь Гасси, не тратя на это денег.

— Понимаешь, — объяснила Анна, — дядя Сесил дал нам двадцать пять пенсов на стрижку, но нам нужны деньги на туфельки.

Гасси схватил Уолли за рукав.

— Я не хочу стричься. Мне и так нравятся мои волосы. И вообще, мне не нравится дядя и я не собираюсь угождать ему.

Уолли не знал, как отнесется его мама ко всей этой истории со стрижкой. Она может решить, что использовать деньги на другие цели нехорошо. Поэтому он просто ответил:

— Мы спросим маму. Она что-нибудь придумает.

Мама Уолли ждала их за лотком. Ее звали миссис Уолл. Детям она сразу понравилась. У нее, как и Уолли, были рыжие волосы, и, хотя она и не была старой, ее полная фигура напоминала о доброте и уюте. После Бабки они еще не встречали ни одного такого человека, и сейчас особенно остро осознали свою потерю.

— Вот они, — гордо объявил Уолли, как если бы он представлял трех телезвезд.

Мама Уолли увидела бледные лица с темными кругами под глазами, и ей стало очень жалко детей. Она приблизила к себе Анну и крепко обняла ее.

— Так это ты хочешь учиться танцевать?

Для Анны это было уже слишком. Когда-то ее так же обнимала Бабка. С тех пор как сэр Уильям стал присматривать за ними, дети старались не думать о вещах, напоминавших им о маленьком домике, который исчез с лица земли. И в основном им это удавалось. Они прятали свои воспоминания за другими мыслями. А теперь одним только объятием мама Уолли все это вернула. Как будто прорвало дамбу. Все несчастья, обрушившиеся на них, словно вырвались на поверхность. Сначала заплакала Анна, потом Гасси, а следом и Франческо. Мама Уолли верила в волшебную силу слез.

— Правильно, правильно, — сказала она спокойным, мягким голосом. — Не надо все держать в себе. — Затем поверх их голов она обратилась к Уолли:

— Собери лоток, дорогой, и мы пойдем домой, а там я всем сделаю по отличной чашечке чая. Нет ничего лучше чая, когда тебе грустно.

Дети плакали долго, уж очень много невыплаканных слез накопилось за это время. Но когда они уже стали икать сквозь рыдания, мама Уолли сказала:

— А теперь умойтесь и пойдем. Уолли уже уложил все в коляску.

До сих пор детям не приходило в голову задуматься о том, как мама Уолли привозила все вещи к лотку. Они видели, как устанавливали лотки, и думали, что вечером кто-то приходит и помогает отвезти все корзины и коробки. Или, может быть, приезжает мальчик на осле. Но коляска — это что-то новенькое.

— А почему вы возите вещи в коляске? — спросил Гасси гнусавым после слез голосом.

Мама Уолли засмеялась.

— Вы бы никогда не подумали, но это коляска Уолли. Его папа хотел продать ее, когда Уолли подрос, но у меня было такое ощущение, что она нам еще пригодится, и она пригодилась.

— Знаете, мой папа был водителем грузовика, — объяснил Уолли, — и попал в аварию. Теперь он не может работать, поэтому мама и держит лоток, а коляска пригодилась как раз для перевозки товаров.

— Уолли всегда после школы приходит, чтобы отвезти коляску домой. Он никогда не забывает об этом, — с гордостью сказала мама Уолли.

Помогая Уолли везти коляску, мальчики по дороге рассказывали о своих злоключениях.

Хотя маме Уолли и было жаль детей, она все равно придерживалась своих взглядов на то, что было правильно и что нет.

— Кто платит, тот и заказывает музыку, — сказала она, — и вы не можете не подчиниться.

— Вы не понимаете, что я должна танцевать? — в ужасе спросила Анна.

Мама Уолли обняла Анну за плечи.

— Я этого не говорила. Конечно, тебе нужно заниматься танцами, если у тебя талант. Но дядя содержит вас, поэтому он имеет право не согласиться с этим.

Потом они рассказали ей про десять пенсов на мороженое и двадцать пять на стрижку.

— Мы не знаем, сколько стоят туфельки, — объяснила Анна, — но сорок пять пенсов — это уже что-то.

Мама Уолли задумалась.

— Те десять пенсов, что вы сэкономили на мороженом — это ничего, но я не уверена по поводу тех двадцати пяти, что вам выдали на стрижку.

— Но я не буду стричься, — сказал Гасси. — Мне и так нравятся мои волосы, всем они нравились, и только дядя хочет, чтобы я постригся.

Мама Уолли с улыбкой посмотрела на Гасси.

— По-моему, мне придется повторить тебе то, что я обычно говорю Уолли — слово «хочу» будет управлять всей твоей жизнью.

— Но, мама, — сказал Уолли, — разве папа не может…

Мама жестом велела ему замолчать.

— Посмотрим, посмотрим. А теперь заходите, дорогие мои, а я пойду поставлю чайник.

Они остановились перед небольшим домом, стоящим в поле. Вокруг бегали куры и один петух, а из свинарника слышалось хрюканье свиньи.

— У вас ферма, — сказал Франческо. — У нас было много друзей, у которых были фермы.

Мама Уолли засмеялась.

— Вряд ли это можно назвать фермой, но отец Уолли всегда мечтал иметь животных, и когда он получил компенсацию за аварию, мы потратили все деньги на это хозяйство. Он не может многое делать, потому что теперь сидит в инвалидном кресле, но Уолли помогает ему, а со свиньей не так грустно, когда никого больше нет дома.

— Пошли, — сказал Уолли детям. — Мы храним коляску за свинарником. Сообщим папе, что мы пришли.

Папа Уолли сидел в инвалидном кресле. Он лишился обеих ног в аварии, но все же остался очень жизнерадостным человеком.

— Познакомьтесь с Бесс, — сказал он, указывая на огромную толстую свинью в свинарнике. — Замечательный питомец в доме.

Уолли взял на себя официальные обязанности.

— Это Франческо, а это Гасси и Анна. Они пережили землетрясение.

Папа Уолли читал газеты. Он быстро взглянул на детей и переменил тему.

— А что, Уолли, мама делает чай? Такое ощущение, что нам всем не помешала бы чашечка чая.

За чаем с замечательным пирогом дети рассказали папе Уолли про уроки танцев и про двадцать пять пенсов на стрижку Гасси. Он взглянул на Гасси.

— Да, тебе не мешало бы постричься.

— Но я не хочу, — протестовал Гасси, — и нам нужны деньги на туфельки Анне. Она не может заниматься в носках.

Мистер Уолл посмотрел на жену.

— Дай-ка мне кастрюлю и ножницы.

Мама Уолли встала со своего места.

— Он замечательный парикмахер. Только не профессионал. Но к нему многие приходят стричься.

Папа Уолли улыбнулся Гасси.

— Потом ты мне заплатишь за стрижку двадцать пять пенсов, а я отдам их тебе, и все будут довольны.

— Кроме меня, — проворчал Гасси.

— А я уверен, что и ты тоже, — сказал папа Уолли. — Ты знаешь, это как чудо: я стригу и стригу, а волосы все равно отлично выглядят.

Мама Уолли поставила табуретку около кресла-каталки и обвязала Гасси полотенцем, потом мистер Уолл надел на голову мальчика кастрюлю для варки пудинга и принялся за стрижку.

— Дело не только в туфельках, не так ли? — спросила мама Уолли у Франческо. — Уолли говорил, вы хотите продать что-то из одежды.

— Это наши вещи! Нам их дал сэр Уильям, и они не принадлежат дяде! — закричал Гасси.

— Сиди смирно и не разговаривай, — сказал мистер Уолл, —или я отрежу тебе ухо.

— У каждого из нас есть чемодан, у Анны есть еще одно платье, а у нас по паре брюк и по рубашке, — пояснил Франческо. — Но мы не знаем, где найти учителя и сколько это будет стоить.

Мама Уолли посмотрела на сына:

— Разве девочки не ходят по субботам на танцы?

Уолли кивнул:

— К мисс Одри де Вин. Они говорят, что она чудесная учительница.

— Она ставит благотворительные представления, да? —спросила его мама.

— Те, кто постарше, работают в пантомиме, — сказал Уолли. — Мне это не очень нравится, но они хорошо говорят о мисс де Вин.

— Ты кого-нибудь знаешь, кто с ней занимается?

Уолли вздохнул.

— Ну, эта Дорин, ты знаешь, которая живет около церкви. Дурочка она, но танцам учится.

— Первым делом заедешь завтра к ней на велосипеде. Просто спроси, сколько эта мисс де Вин берет за уроки. Необязательно объяснять, зачем тебе это надо — просто спроси.

Стрижка Гасси была закончена. Выглядело это довольно странно, потому что сзади волосы были намного короче, чем спереди, но зато сверху их было также много.

— Замечательные люди, правда? — сказал Франческо, когда они возвращались домой.

Гасси не ответил.

— Было бы здорово жить с ними, а не с дядей. — Франческо нащупал в кармане двадцать пять пенсов. — Удачный день! У нас уже больше денег на туфельки. Мы нашли учительницу танцев, а мама Уолли поможет нам продать вещи, чтобы расплатиться с ней. Анна, ты рада?

Анна сомневалась.

— Да. Конечно, я буду рада, если она учит так же хорошо, как Жардек. Но пока я этого не узнаю, я не могу сказать, буду ли я с ней заниматься, — она с надеждой посмотрела на Франческо. — Ты сможешь объяснить это маме Уолли? Я скорее умру, чем позволю ей думать, что я не благодарна.

Франческо вздохнул. Теперь ему приходилось быть главой семьи.

— Не волнуйся, — сказал он Анне. — Если эта учительница не подойдет, я все ей объясню.

Глава 11

ЧЕМОДАНЫ

Туфельки, которые нужны были Анне, стоили 1 фунт и 40 пенсов. Чтобы выяснить это, дети сходили в обувной магазин. Продавщица предлагала сразу заказать туфли, но Франческо ей не позволил.

— Нет, сначала мы хотим заплатить, а потом вы их закажете.

Когда они вышли из магазина, Гасси и Анна начали с ним спорить.

— Лучше бы ты разрешил ей их заказать, — говорила Анна. — Мы же знаем, как достать деньги, а туфельки мне нужны.

— Я тоже думаю, это было глупо, — поддержал Гасси. —Наверняка уже сегодня вечером у нас будут деньги, если мы отнесем вещи маме Уолли.

Франческо не сразу ответил, потому что обдумывал план. Он только учился принимать решения, не заботясь о мнении остальных.

Этот день как раз подходил для того, чтобы отнести вещи к маме Уолли, потому что сегодня дядя Сесил должен был ехать в Лондон на встречу.

— Сегодня, — сказал Франческо, — мы отнесем только чемоданы.

— Почему только чемоданы? — спросил Гасси. — Когда дяди нет, мы можем все вынести. Даже если тетя увидит. Я не думаю, что она что-нибудь скажет — это ведь наши вещи.

— Нет, только чемоданы, — настаивал Франческо. — Они нам точно пока не понадобятся, потому что мы никуда не едем, а если и поедем, всегда можно воспользоваться коробкой. Но одежда нам нужна. Тетя уже постирала ее, и вообще будет лучше, если нам не придется продавать одежду.

— Если нам понадобится больше денег, — предположила Анна, — будет уже не так просто вынести вещи, а сегодня мы могли бы вынести их в чемоданах.

Франческо разозлился:

— Неужели вы не понимаете? Если мы продадим нашу одежду и нам не понадобятся эти деньги, мы не сможем их отдать дяде, поэтому ему придется самому тратить деньги нам на одежду. А мы этого не хотим, потому что, как только сэр Уильям вернется, он продаст нашу картину и мы сможем сами за все заплатить.

— Отлично, — сказал Гасси. — Пойдем заберем чемоданы.

Всегда, когда Сесил уезжал в Лондон, Мейбл занималась уборкой дома. Поэтому дети пришли в ужас, когда поднялись наверх и обнаружили ее в своей комнате. На ней был фартук, а волосы были завязаны полотенцем. Она натирала пол лохматой штукой на конце палки. Перед уходом мальчики застелили постели и вообще считали, что оставили комнату в полном порядке, поэтому они не видели никакой необходимости для пребывания там тети.

— Давайте я это сделаю, — сказал Гасси, пытаясь выхватить у нее щетку.

— Мы всегда помогали с уборкой, с самого детства, — объяснил Франческо.

Мейбл выглядела еще более напуганной мышкой, чем обычно. Когда она заговорила, казалось, что дыхания ей просто не хватит.

— Я ничего не трогала. Я оставила конверт под бумагой.

Франческо хотел попытаться все объяснить.

— Это всего лишь адрес с'Уильяма. Мы просто думали, там надежнее.

— Там надежно, — выдохнула Мейбл. — Не нужно меня бояться, дорогие мои.

Мейбл, видимо, собиралась еще что-то сказать, но в этот момент вошла Анна с чемоданом в руках.

Это был ужасный момент, потому что никто не знал, что говорить. Анна уставилась на Мейбл, как будто та была коброй. Мейбл смотрела на чемодан как загипнотизированная. Мальчики просто застыли на месте, пытаясь придумать хоть какую-то причину, по которой Анна могла принести свой чемодан.

— Мы подумали… — начал было Франческо.

— Знаете, всегда хорошо иметь при себе чемодан, — торопливо перебил его Гасси. — Ну, чтобы что-нибудь в него положить.

И тогда Мейбл действительно их удивила. Она приставила щетку к стене и села на кровать Франческо. Ей явно было очень трудно говорить.

— Ваш дядя замечательный человек, но он любит одиночество и не любит, когда в доме посторонние.

— Я бы не стал называть племянников посторонними, —сказал Гасси.

Мейбл продолжала, как будто ничего не слышала.

— Для меня на первом месте ваш дядя, но если я смогу хоть чем-нибудь вам помочь, я всегда помогу. Нам нужно вместе стараться сохранять в доме мир. Я не буду вмешиваться. Если вы хотите вынести чемодан, пожалуйста, для меня это ничего такого не значит.

Франческо решил, что тетина откровенность заслуживает ответной откровенности с их стороны.

— На самом деле мы хотим забрать все три. Мы хотим их продать, потому что нам нужны деньги.

— Много? — спросила Мейбл.

— Для нас это много, — сказал Гасси. — У нас есть сорок пять пенсов, но нам надо фунт и сорок пенсов.

Мейбл казалась такой разумной, что Франческо подумал, не рассказать ли ей больше, но, видимо, и сказанного было много, потому что вдруг она встала, схватила щетку и выскользнула из комнаты.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9