О прошлой, заокеанской жизни, оставшейся призрачной дымкой в памяти, напоминала только торбочка с родной землей, которую Пит по-прежнему носил на шее, упрятанную в золотой медальончик. Да дни смертей батько и мамы, в которые он неизменно ходил в церковь и поминал их, жертвуя немалые грошы на убогих и сирых.
      Теперь здесь, в конторе, душа Пита не жила даже маленькой частицей. Половина ее по-прежнему обитала в доме, отданная Лесе, а вторая... Вторая страдала, мечась по всей стране и за ее пределами, расколовшись на тысячи кусочков, по одному на каждого сыщика, до которого дошло сообщение о пропавшей Кэтрин Джейн Осборн, тридцати лет, белая, англиканского вероисповедания, приметы прилагаются...
      Пит вышел на улицу, драйвер распахнул перед ним дверцу автоэкипажа, хозяин сел, сказал: "Домой", и они поехали домой. Пит всю дорогу молчал, рассеянно смотрел по сторонам. Времена, когда он надеялся случайно увидеть в толпе родное лицо, миновали. Теперь он уже на такую счастливую случайность не надеялся... На перекрестке Тридцать Второй Вест и Кэббот-стрит дорогу экипажу перегородила ломовая телега, груженная сеном, там что-то случилось с упряжью, и извозчик, вяло поругивая лошадей, возился с ремнями. Вездесущие уличные мальчики, само собой, комментировали происходящее. Какая-то женщина лет сорока, в одежде служанки, с корзиной, полной овощей, стояла неподалеку и тоже наблюдала за событием. Драйвер вылез и пошел к извозчику торопить события. Пит угрюмо посмотрел ему в спину. Вздохнул. Раньше он бы выскочил сам, помог извозчику, потрепал лошадок по холкам, погладил по крупам, улыбнулся мальчикам, хотя эти сорванцы порой и надоедливы до беса...
      Рассеянно скользнув взглядом правее, Пит вдруг отметил, что женщина с корзиной пристально смотрит на него. Ее лицо ему было абсолютно незнакомо. Может, служанка одного из приятелей-бизнесменов, узнала его, Пита?.. Но что ей надо, уставилась-то, уставилась!.. Он ответил ей таким же взглядом в упор. Она не опустила глаза, и Пит немного удивился. Обычно в этом городе женщины низшего сословия себе так не позволяли смотреть на господ, разъезжающих в автоэкипажах. Если сами не были молоды и пригожи собою. Молодость и красота многое позволяла в этом городе женщинам. Пит вопросительно приподнял брови, женщина не отреагировала, продолжала пялиться темными глазищами. И Пит вдруг ощутил, как по спине побежали ознобные "мурашки". Он внезапно почувствовал себя "не в своей тарелке", как говорят янки. Будто это он, ОН НЕ ДОЛЖЕН так СВЕРХУ смотреть на эту служанку, ОН должен опускать подобострастно взгляд, а вовсе не она. Не он "сильный мира сего", а - наоборот! И помимо воли Пит опустил глаза... Опомнился, встрепенулся, поднял их снова, но, выходит, лишь затем, чтобы зафиксировать исчезновение странной женщины. Мелькнули подол платья и край корзины, и незнакомка канула за углом дома.
      Ошалело помотав головой, Пит раздраженно крикнул драйверу: - Джеймс, садитесь на место, поедем по другой улице!
      Отпустив драйвера, Пит открыл своим ключом калитку в узорчатой чугунной ограде и вошел домой. Особняк, после исчезновения Катруси воспринимаемый Питом как скорбное место, таковым и выглядел для него, хотя для других, наверное, внешне не изменился. Он предлагал Лесе сменить дом, ей тоже каждый уголок напоминал о Кэти, но она сказала: "А вдруг Кэти вернется, она же сюда вернется!", и он согласился - "ТАК". Все эти полгода они с Лесей жили в ожидании, оно окрасило их взаимоотношения в грустные, пастельные тона, но кроме как в объятиях друг у друга, они нигде не могли, естественно, отыскать утешения, и потому сблизились настолько, что исчезни теперь кто-то из них двоих, вслед за Кэт, - и оставшийся (оставшаяся) умер(ла) бы не сходя с места.
      Пройдя через лужайку по дорожке к ступенькам, ведущим к двери, Пит остановился. Одна из створок была приоткрыта. Слуги обычно никогда не оставляли двери нараспашку, даже старая Фло, цветная кухарка, изумительная повариха, но находящаяся уже в том возрасте, когда начинают забываться события последних дней. Впрочем, Фло через парадное и не ходила. Пит пожал плечами и вошел в холл. Пусто. По спине побежали "мурашки"... Он бросил шляпу на пол и быстро зашагал в большую гостиную первого этажа, в которой Леся обычно ждала его (и возможных сообщений о судьбе Кэт!), читая какой-нибудь немецкий роман или сборник стихов. Он входил, присаживался рядом, целовал ее пахнущие ожиданием распущенные золотистые волосы, она прижимала к своим иссушенным тоской губам его ладони, целовала каждый палец, потом он поднимал ее на руки и нес ее, маленькую и хрупкую, доверчиво прильнувшую к нему, такому большому и сильному, наверх, в их спальню, и там они любили друг друга, и только там, в постели, ТРЕТЬЯ была с ними почти зримо, привычно и полновластно, будто никуда и не исчезала... Господи Исусе, думал теперь всегда в постели Пит, исцеловывая ножки Леси, почему мы не ценим те мгновения, которые нам отпущены, и не наслаждаемся каждым из них, пока не поздно, и пока те, кого любим, рядом с нами, не ценим так, словно каждое из них - единственное, и последнее... Теперь он научился ценить КАЖДОЕ из них. И знал, что уж Лесю-то он никому не отдаст. Он много чему научился с тех пор, как в его жизнь вошли эти две Женщины. Он научился грамотно говорить, узнал много таких слов, что раньше и не подозревал об их существовании, научился читать книги, а не только бухгалтерские талмуды, и даже понял, ЧТО такое стихи и чем они отличаются от прочих текстов, состоящих из букв. Впервые в жизни он оценил по достоинству свою память, которую раньше проклинал за то, что она такая "добрая", и ничего не забывает. Будь она похуже, не так ярко помнилась бы Ганка, и не видел бы Пит рожи москалей на всех посетителях шинков... С другой стороны, в бизнесе такая память - самое то, шо надо... Все увиденное, прочитанное, услышанное в своей жизни, сколько себя помнил, Пэтро запоминал до последнего штриха. Теперь, только теперь он оценил, что у этого свои преимущества... И вообще, в последние месяцы Пит страшенно изменился. Он стал думать по-другому, чувствовать по-другому, ЖИТЬ ПО-ДРУГОМУ. Сам он по-настоящему научился только трем вещам - пахать землю, рубить лес и делать деньги. Всему остальному его научили Леся и Катруся, и он благодарил долю за то, что она ему подарила встречу с ними, за то, что Кэт пришла к нему после шпиталя, положив глаз. Он понял главное - не делятся люди на плохих, женщин, и хороших, мужчин. (И наоборот, если глянуть с ТОЙ стороны). Делятся люди на плохих людей и хороших людей. И еще он понял: деньги и власть - еще не все. Все деньги и влияние Пита Непа, миллионера и крупного предпринимателя, готов он был отдать за лачугу, в которой оказались бы они ВТРОЕМ. На жизнь он бы заработал, руки и голова на своих местах. Но все деньги миллионера Пита Непа не в силах вернуть Кэти... Доля не берет зелеными бумажками и эфемерными категориями вроде власти. У нее в ходу другая валюта, самая настоящая - чувства.
      А их только три. Свободы, любви, одиночества.
      Теперь доля взяла плату...
      В гостиной Леся не ждала его. Он крикнул:
      - Любимая, где ты?! - и тут же: - Жан-Пьер, Бетти, я дома!! дворецкому и горничной.
      Ответом ему была тишина.
      47. ФРАГМЕНТ ВОСПОМИНАНИЙ - 4
      "Когда человек чего-то ужасно хочет, ему кажется, что, заполучив желаемое, жизнь его круто изменит свое содержание, и вот тут-то начнется самый что ни на есть кайф.
      Я на собственной шкуре убедился - ни хрена подобного. Когда я был вынужден прозябать в больном, источенном недугами и изглоданном болью теле, я мечтал только об одном: вот бы дал мне Бог какой новый организм, новую материальную оболочку, телесную ипостась, и уж тогда я решу все свои проблемы, одним махом всех побивахом и хеппи энд, сиди как король на горе и поплевывай на головы беспечных парижан. Я думал, что можно решить ВСЕ проблемы, сменив материальную оболочку на более функциональную, более приспособленную к решению проблем, в их понимании этим миром и мной, как частицей его.
      Я получил желаемое. И сразу возникло великое множество проблем, о которых я и не подозревал. Да, что да, то да, теперь я могу, пользуясь свойствами своей новой оболочки, о получении которой молился Своему Богу денно и нощно, "исполнять" такие вещи, что мне раньше только снились. Такие даже, что и не снятся подавляющему большинству так называемых здоровых, нормальных человечьих организмов... НО.
      Вот именно. Внутри-то я остался таким же как был. Из собственного "Я" никуда не убежишь...
      НО второе: И это хорошо.
      Как-то я в одной книжке прочитал о том, что у одного инвалида, передвигающегося с великим трудом на костылях, но - талантливейшего ПОЭТА, спросили о том, выбрал бы он здоровые ноги или поэтический талант... И он ответил - талант, конечно. Я тогда не понял сути его выбора, дураком обозвал. Теперь понимаю, что выбор его был мудр и единственно правилен, несмотря на то, что выбором сим он обрекал себя на одиночество (какая самка захочет зачать потомство от слабого самца!) и прекращение его личной цепочки поколений. Если ты не поэт, а просто инвалид, то спору нет, от здоровых ног ни в коем случае отказываться не надо!.. Но - за все приходится платить. Тот парень - за талант - заплатил здоровьем. Ходил бы он на своих "двоих", а не четырех, почти наверняка не стал бы поэтом...
      А что может быть ценнее дара творчества? Кто счастливее - тот, кто создаст "нетленное для тленных", пусть даже заплатив за это "материальным" бесплодием, или тот, кто пробегает всю жизнь и помрет духовно "бесплодным"? Каждый отвечает на этот вопрос для себя САМ. Я ответил: конечно, ПЕРВЫЙ.
      Лучше всего, конечно, совместить "приятное с полезным", но так получается почему-то очень редко. Потому что - где-то прибавилось, значит, по закону сохранения энергии где-то убавиться должно...
      Я подозреваю - за то, что я получил "походный боевой скафандр", как я его зову, с помощью которого могу возвращаться в родной мир "на коне", с триумфом, кто-то где-то заплатил. Боюсь и думать, какую цену...
      Но подозреваю - я страдал и потому также, что кто-то где-то по закону сохранения получил нечто подобное моему скафандру.
      Который, такой, как он есть - воплощение моей мечты. ТАКИМ я себе КАЗАЛСЯ. Вот, изволь, заполучи, не обессудь... за что боролись на то и напоролись. По высшему классу - в пределах возможностей.
      И справедливо. Духовной и мыслящей ипостасям, сумевшим настроиться на преодоление границ среды обитания, полагается соответствующая телесная. Чтоб уж не оставалось претензий.
      И кого волнуют переживания души, некогда сформированной больным, страдающим телом; именно благодаря страданиям которого она стала такой, как есть, Я стало таким "Я", а не иным. Кого волнуют переживания души, тоскующей по тому, не менее родному, чем нынешнее, и даже более любимому (больного ребенка всегда жальче!) телу... кого волнует, что так отчаянно хотелось, чтобы и оно было счастливо, но в силу сложившихся стереотипов оно было обречено на одиночество...
      Замкнутый круг, словом.
      Но как бы там и тут ни было, именно благодаря тому, что тело было НЕ ТАКИМ, КАК У ВСЕХ, душа и разум стали также ДРУГИМИ, и то отличное от нормы, что имелось у них, позволило выйти на Дорогу. Причем безо всяких "костылей" типа хитромудрых электронных приборов и прочей машинерии. Тело - это химические и физические процессы, функционирующие в сложнейшем взаимодействии, в комплексе, и вот, мой комплекс оказался настолько уникален, протекающие в нем процессы метаболизма настолько перестроены по только Богу Моему ведомому "ноу-хау", что сначала начал приоткрывать смотровые окошки в стене, а потом сумел открыть дверь, отыскав голубой ключ мечты. Нету счастья для тебя в этом мире, иди искать за его пределы. Идущий да обрящет...
      Так стоит ли сожалеть теперь, когда любят новое тело, а тебе хочется, чтобы тебя любили во всех ипостасях, даже в той, которая приносила лишь страдания? и все это, блин горелый, из-за того лишь, что настоящий ты был в ТОМ виде, а сейчас - в мечте - сам себе кажешься сном, хотя на самом деле, выходит, воистину реален ты здесь, на Дороге, раз уж сумел выйти на нее и изначально являлся ее Путником. Чужаков она не терпит. К ней не примажешься и случайно на нее тоже не угодишь.
      Впрочем, вряд ли тому, кто не испытал на собственной шкуре, все станет понятно на словах. Я убедился, что даже самые умные люди далеко не всегда могут "влезать" в системы координат других людей и ПОНИМАТЬ, о чем, собственно, речь.
      Потому ergo: тот, кто по-настоящему выстрадал, получит по заслугам. Надо только очень-очень захотеть... ну и капельку удачи впридачу, улыбочку капризной дамы по имени Фортуна. У которой недаром - женское имя.
      И тот, что был, и тот, что есть, и тот, что будешь... ТЫ.
      В развитии. В процессе.
      В Пути.
      Идя по которому, от боли все равно не избавляешься. Тот, у кого не болит, дома сидит. Хотя, если вдруг на мгновеньице боль уходит, это такое наслаждение!.. Бывает, встретишь кого-нибудь, почувствуешь родственную душу, и боль уходит хоть на миг, потому что ты так рад тому, что кто-то понимает тебя и ты его тоже понимаешь... А бывает, встретишь женщину, и она тебе подарит ночь ласки, согреет озябшее в одиноких ночевках у костра тело, и чувствуешь тоже - уходит боль, уходит... Потом, правда, чаще всего случается так, что болит еще больше, но - Дорога на то и Дорога, чтобы н_е_ _к_о_н_ч_а_т_ь_с_я_... Кончаются только улицы, потому что их ограничивают размеры городов, порожденных человечьим страхом перед одиночеством, в поисках любви. А наделенные даром творить, а значит, и любить по-настоящему, уходят по грунтовкам прочь, в глушь, в скит, в шалаш...
      Чтобы сохранить себя и сохранить свои иллюзии. Как я мечтал когда-то уйти в тайгу какую-нибудь, затеряться в степи, очутиться на Острове в Океане... Спастись от тех, кого считал главными убийцами иллюзий ж_е_н_щ_и_н_.
      И как болела моя голова, в которой живет ВСЕ, в том числе и то, что принято называть "сердечной болью", и душа в ней же, и разум... Величайшее сокровище человечье - МОЗГ. Материальное Вместилище духовной и мыслящей ипостасей... Обиталище чувств, памяти, талантов. Многоуровневый, с подвалами и чердаками, Дом, где-то в недрах выделивший каморку в том числе и для того загадочного ОТЛИЧИЯ, благодаря которому люди - это люди. Как болела моя голова, в которой было также и мое _о_т_л_и_ч_и_е_, мое проклятие и мое благословение, моя Болезнь...
      Как хотел я, чтобы она перестала болеть. И не понимал, что если перестанет, то "Я" перестану быть Я.
      И на вопрос: что бы ты выбрал, ноги или талант? отвечу - ноги, конечно! И тем самым утрачу единственный шанс сохранить все свои иллюзии получить такие НОГИ, с помощью которых сумею уйти гораздо дальше, чем позволяют размеры одного, пусть даже и самого большого, мира... и даже, быть может, уйду от одиночества..."
      48. ОДИН (ОСТАТОК ТРЕУГОЛЬНИКА)
      ...все три этажа были пусты, Пит заглянул в шкафы и комоды даже, в безумной надежде, что пустота в доме - какой-то глупый розыгрыш, и сейчас Леся выскочит, сопровождаемая слугами, из какого-нибудь укромного уголка, и воскликнет: "Ку-ку!". Но тишина царила в доме, и Пит с помертвевшим лицом бродил по нему, натыкаясь на косяки дверей и мебель. Мысли о том, чтобы вызвать фараонов, даже не возникло в его мозгу, охваченном лихорадкой ужаса. Он отказывался верить глазам и ушам своим... Сколько он так бродил, неизвестно, но после того, как опомнился, первой мыслью было: сообщить Карпентеру. Этот сыщик казался самым толковым из всех, с кем пришлось иметь дело. Пит даже задержал взгляд на аппарате Белла, не так давно установленном в его доме. Но решил повременить. Надо быстро прикинуть план действий, и без промедления начать его выполнение. Голова постепенно остывала, ужас сменялся холодной яростью. Будучи в подобном состоянии, Пит некогда, еще будучи Пэтром, крушил в шинках подпоручиков-москалей.
      Войдя в кабинет, Пит достал из ящика стола ножи. Старый, полусточенный, из тех, что на родине звались "засапожными", он купил у старика-львовянина еще на лесопильне в Канаде. Второй, изумительной работы дамасский кинжал в ножнах бычьей кожи, украшенных серебряным причудливыми узорочьем, он как-то купил в лавчонке у старого еврейского торговца, расположенной неподалеку от конторы. Шел мимо, заглянул, увидел... Рукоять легла в его ладонь, как родная, будто по ней делалась, и когда Пит сжал ее, прильнула к пальцам доверчиво, отдалась ему безоговорочно, и он понял - МОЕ ОРУЖИЕ. Клинок лукаво поблескивал, отражая слабый свет масляной лампы, и Питу показалось, что он ему подмигивает. У каждого мужчины, наверное, должно быть СВОЕ оружие... Сжав кинжал, Пит вдруг отчетливо ощутил и руки всех его прежних владельцев, у кинжала была долгая жизнь, и вот он добрался к нему. Пит, бывало, и раньше воспринимал память вещей и мест, но считал это блажью, дурныцей... Правда, раньше он очень смутно "видел" тех, кто трогал вещи или находился в конкретном месте, нерегулярно и с разной степенью длительности... И старался побыстрее выкинуть из головы. Сейчас, в самый страшный момент своей жизни, Пит взял его в руки и сразу ощутил незримую поддержку, вроде как и все прежние владельцы пожали ему руку; с ножами в руках он вышел из кабинета, вышел из дома через черный ход и зашагал по внутреннему дворику особняка к гаражу. Когда он купил роллс-ройс, то переоборудовал бывший хлев в гараж. Ему понравилось водить авто, и он быстро научился этому. Выведя экипаж во двор, Пит подкатил к воротам, заглушил мотор, вылез и вернулся в дом. Было совсем темно, он, оказывается, гораздо дольше бродил в шоке по дому, чем думал. Глянув на часы, Пит узнал, что уже заполночь. Хорошо, электричество провел, а то пришлось бы лампы зажигать... Воспользовавшись полезным изобретением Александера Белла, Пит сказал барышне номер, и когда сонный голос Карпентера ответил ему, вкратце обрисовал ситуацию. Добавил, что оставил все как было, что двери открыты, и пусть детектив немедленно приезжает; сам он сейчас уедет, но надеется, что "...мистер Карпентер приложит все усилия, и разумеется, вознаграждение будем самым что ни на есть щедрым...". Голос Карпентера, моментально сделавшись четким, заверил мистера Непа, что все усилия будут приложены, и даже более чем все.
      Мистер Неп повесил рожок, который прижимал к уху, на надлежащее место, и покрутил ручку аппарата, давая отбой.
      Прошелся по первому этажу, включая электричество везде, где оно было проведено. Хотел было перед отъездом подняться на второй этаж, погладить в спальне покрывало постели, еще сохранившее очертания фигуры Леси, видимо, прилегшей было отдохнуть, она часто прихварывала в эти последние месяцы ожидания... Но закусил губу, убрал ногу с первой ступени лестницы и повернулся, чтобы выйти во двор.
      - Не двигаться, - негромко приказала женщина в штанах, стоящая перед ним, у выхода во внутренний двор. Странно выглядящее, но явно огнестрельное, оружие, которое она держала в поднятой левой руке, стволом было направлено ему в грудь. - Привет от Кэтруси, Пиэтрро. Она довольна тобой, ты сохранил Лорелейн в отличной сексуальной форме, не давал спуску. Благодарит даже, но это у нее пройдет, новенькие все такие, с атавизмами.
      49. ФРАГМЕНТ ВОСПОМИНАНИЙ - 5
      "Своему старшему брату я благодарен за две вещи. За то, что очень рано начал слушать музыку и читать книжки, которые люди, с их пристрастием на все вешать ярлычки и придумывать имена, называют "фантастикой". Если бы брат не приносил в дом эти книги и не вынудил родителей купить магнитофон ("ЯУЗА-6", как сейчас помню! мы всей семьей (и я, третьеклассник) ходили его покупать, в первой половине семидесятых века ХХ-го н.э. по эту сторону Железного Забора то было достаточно нетривиальное событие для совклассически среднестатистической ячейки общества категории "папа-инженер и мама-учитель"), который со временем как бы сменил хозяина и стал моим первым "костылем", позволяющим добираться туда, где можно получить высшее наслаждение. Я не сразу осознал, что Your Magestic Музыка стала неотъемлемой частью моего мироздания, самой лучшей подружкой, а когда понял, было уже "поздно". Спекся, что называется. Музыка была со мной всегда и везде, вечная и нетленная, лишь магнитофон сменял магнитофон (по мере развития научно-технического прогресса), хотя старые я никогда не выбрасывал и не продавал, даже та, первая "Яуза", пусть и в дохлом виде, но оставалась в пределах среды моего обитания. Добавлялись, конечно, и другие технические "костыли", типа радиоприемников и электропроигрывателей. Сам я, как ни странно, даже не пытался учиться играть на каком-нибудь инструменте, почему-то (видимо, подсознательно) зная, что ТВОРИТЬ мне суждено в другой области. "Чукча" должен быть или читатель, или писатель. Что касается Музыки, то я решил оставаться ее "читателем"... Хотя, конечно, иногда и во мне начинали рождаться звуки, которых я нигде ни у кого не слышал, и вероятно, они были моей попыткой сотворить Музыку. А может, мне просто не повезло, вовремя не попал в компанию, где все бренчали на гитарах. Мое поколение вообще какое-то странное, "промежуточное", как я выразился однажды. Наши старшие братья еще застали ЖИВУЮ "The Beatles" и росли под звуки хард-рока, правдами и неправдами проникающие из-за Забора, наши младшие братья (у кого они были) потом фанатели на ABBA и всяческом диско, а мы, ровесники которых там, по ту сторону Железного, в эти годы формировались на панк-роке, остались в "подвешенном" состоянии, панк вовремя до нас так и не добрался, и потому мы получили каждый то, что ближе к нему оказалось. Кто, подобно мне, PINK FLOYD, DEEP PURPLE, URIAN HEEP и МАШИНУ ВРЕМЕНИ с ВОСКРЕСЕНЬЕМ и позднее КИНО, кто Бетховена (Людвига Ван), Моцарта и Баха, кто Новикова с Токаревым, кто Кобзона, Пугачеву и Лещенко (Леву, вечного лауреата Премии Ленинского Комсомола) и прочую совковую эстраду, кто BONEY M, а кто и русские (украинские, казахские, молдавские - продолжить по вкусу) народные песни и мотивы. Наряду с проверенными временем, гениально-универсальными, понятными в любом времени, вызывающими сходные эмоции у немецких бюргеров ХVIII века и советских инженеров второй половины ХХ-го, действительно КЛАССИЧЕСКИМИ творениями - каждое поколение формируется своей музыкой (и формирует свою музыку!), и эта взаимосвязь, по моим наблюдениям, отнюдь не случайна и "не просто так" возникает. Музыка отражает дух времени, на каждом конкретном этапе движения мира. Музыка, единственный язык из доступных людям, не требующий перевода. ЯЗЫК ДУШИ Человечества. Одинаково понятный всем, независимо от расовых, национальных или видовых (в более консервативном и неверном варианте: половых) различий. Первый Великий Утешитель и Великий Соединитель (если кино - Второй). Не панацея, нет, но по моим наблюдениям, если бы ко всему прочему дерьму в мире еще и отсутствовала Музыка, то осталось бы только в том самом дерьме утопиться.
      Часто музыка, звучащая для тебя - вообще единственный источник света и бессмертия во мраке жизни, которая - всего лишь дорога к смерти, и дорога, отнюдь не относящаяся к высшему разряду, хайвэев или автобанов.
      Я жалею только о том, что вынужден был в основном пользоваться костылями, живую музыку в моей среде обитания не часто доводилось слышать. Так уж сложилось. И потому слова: магнитофоны, наушники, бобины, кассеты, диски, - лично для меня синонимы слов: ложка, кровать, кастрюля, подушка, обувь, одежда и так далее. Цивилизация мира, в котором я родился, породила эти предметы, без которых, в принципе, можно и обойтись, но уже давно подавляющее большинство не обходится.
      Живая музыка - наслаждение неизмеримо более острое, конечно. Если это Музыка, конечно. Сиюминутную "попсу", ничего общего с Вечностью, дыханием которой являются эти _з_в_у_к_и_, дарованные человекам Их Богами, слушай хоть сидя в гитаре, один черт. Нет плохой или хорошей музыки (и неважно, к какому стилю или форме она относится!), есть либо Музыка, либо подделывающаяся под нее "попса".
      Но мне выбрать не приходилось, и поэтому мои костыли постоянно "двигались". Я даже писал исключительно под музыку, тем паче, что в основном по ночам, и чтобы не тревожить "спящих ночью, бодрствующих днем", привык существовать с наушниками на голове. Я научился пользоваться музыкой как инструментом, незаменимым подспорьем в увязывании тысяч слов, создавая необходимое мне настроение, по собственной воле определяя, каким будет мой НАСТРОЙ, а значит, ЧТО я сделаю. Чтобы творить, необходимо вдохновение, и я изобрел, как его вызывать по собственному желанию. Как язык души, а значит, свойств ее, чувств, Музыка проникает, "договорившись", в самые "андеграундные" уровни сознания, и имеет доступ непосредственно в ту "каморку", в которой живет Главное Отличие Человека от прочих живых существ.
      Со временем, уже находясь немалой частью своей души ЗДЕСЬ, за стеной, но еще не умея вытащить сюда тело и разум целиком, я ненавидел себя за то, что вынужден просыпаться или выходить из транса, созданного музыкой, звучащей в наушниках. Я не умел игнорировать призыв родного мира, но я быстро учился, разум мой оказался способным учеником, да и материальная ипостась не подкачала, как позднее выяснилось, в силу своих патологических изменений, в силу "мутаций", привнесенных болезнью, отбросив всякие костыли, сумела выйти за стену...
      Музыка сыграла (во, каламбур!) для меня, уже homo voyajer'а, примерно ту роль, выполнила ту важнейшую функцию, какую играет и выполняет программное обеспечение во всех операциях или действиях, выполняемых компьютером и его сервисными устройствами. Без музыки, я уверен, человеком путешествующим не станешь, короче говоря, как ни один копм без программ даже два с двумя не сложит. КУДА ты придешь, зависит от того, как ты настроился. Может, есть другие способы, но мне они не известны.
      Когда я впервые понял это, то бродил неприкаянный по городу, моему родному городу, проклятому и ненавидимому, но поющему в моей крови, это был мой город, а я был частью его, и он не хотел меня отпускать, но я уже чувствовал, что другому, гораздо более величественному, Городу суждено стать МОИМ, впустить меня в себя и воззвать ко мне о помощи... Я бродил по родному городу, и всеми порами тела чувствовал, что романтика - реально существующая вещь, особое состояние души, ничего общего не имеющее с ежедневной мышиной возней. И Музыке, наряду с другими элементами моего МЕТОДА ПЕРЕХОДА, Музыке, Созидающей Настрой, единственной "женщине", которая никогда мне не изменит, пока Я это "Я", благодарен я был за это состояние..."
      50. УЖЕ НЕ ОДИН (СНОВА ВТРОЕМ)
      ...рот ему залепили какой-то клейкой прозрачной... бумагой, что ли. Или тканью?.. губами, стянутыми этой мерзостью, он не мог даже шевельнуть. Носом дышалось трудно, и он старался сберечь силы, не рыпался. Руки за спиной, закованные какими-то тонкими металлическими браслетами, были притянуты к подобным же браслетам, сковавшим щиколотки, и сцеплены с ними. В такой позе, колесом выгнутый назад, он и лежал, бессильный что-либо предпринять. В эту минуту он, не колеблясь, продал бы душу дьяволу только за то, чтобы тот подсказал способ освободиться, исчезнуть, не умирать от стыда и позора, от бессильной ярости... Девка в странных штанах и вообще странно одетая, со странным оружьем в руках, оказалась не одна такая. Полдюжины их было, все как на подбор, высоченные, с него ростом, худющие, с длинными до полнейшей некрасивости ногами, и после того, как та, первая, передала ему привет, неведомо как возникшие сзади остальные схватили его, наподдали по макитре чем-то тяжелым. Когда очнулся, уже лежал скованным колесом. Зато увидел их всех, в подробностях, перед тем, как они повырубали электричество. В жизни бы не подумал, что женщины, да и мужчины, могут так одеваться... Срам-то какой... Та, которую он условно называл первой, явно командовала, да и возрастом вроде постарше остальных, хотя возраст их определить он затруднился. Повыключав электричество, они собрались в гостиной, где он лежал, и стали о чем-то переговариваться тихими голосами, часто замолкая. Но ему почему-то мстилось, что их разговор продолжается, только настолько тихо, что он не слышит. Язык, на котором они переговаривались, он не знал, хотя некоторые слова звучали совсем как английские... А некоторые, с удивлением распознал он, очень даже напоминают москальскую мову, и один раз он четко расслышал: "Аж гэть". Чего они все ждут? кто они такие? неужели Катруся через ТАКИХ могла передать весточку? он не знал. Самым обидным было то, что его повязали как малого хлопчика, без звука, в один момент. Бить ЖЕНЩИН ему бы и в голову не пришло, могли бы и поговорить сначала, претензии предъявить, в конце концов, если имеются какие...
      Но теперь, полежав, он уже не был уверен, что отказался бы от удовольствия побить ЭТИХ женщин.
      Одна из них тихонечко воскликнула нечто вроде: "Аташьен!..", и воцарилась абсолютная тишина. Пауза. Что-то мелькнуло, заслонив более светлый прямоугольник окна, обдало - фухх! - веянием воздуха - мимо быстро проскочила одна из странных, нереальных женщин. Кажется, к двери в соседнюю комнату, библиотеку...
      Напряженный слух его, скованного и беспомощного, пытался уловить хоть что-то, но ничего практически, кроме собственного тяжелого сопения, не улавливал... и вдруг - бумх! - что-то достаточно тяжелое мягко, но ощутимо упало на пол в библиотеке. И - сразу же - мимо - фухх, фухх, фухх, - три веяния, почти слившихся в одно - и чуть погодя еще одно, фухх - как бы в другую сторону, к двери в библиотеку... Он лежал, как можно шире распахнув веки, пытаясь хоть что-то уловить, но улавливал только разные оттенки черноты; слух - разные "оттенки" шороха, сопение и гулкое "бум-бум-бум" собственного сердца...
      БУМ!!! БУМ!!! БУМ!!!
      Но это уже было не сердце, точно. Удары, причем сильные, раз он их услышал, ведь раздались они за окном, и снова тишина... "Ну бисовы дивкы!!! - в ярости закричал он им мысленно, - ну я до вас доберусь, если доля меня раскует!!!"
      ...фу-у-уххх!
      ...сильное веяние воздуха - мимо - и тут же, рядом совсем, удар: ЧВАК!!! - и мягкое - бумх! - об пол, сразу же твердое - стук! - об пол же, и - уже из библиотеки, короткий глухой вскрик: "Умм!..", - и тут же звуки, характер которых его ухо вообще отказалось идентифицировать, нечто вроде сухого треска, смешанного с чпоканьем, которое можно издавать губами, если нечего делать, и с хлопками ладони по "надутому" животу... И снова ТИШИНА.