Джеймс повернул голову и посмотрел на Энни. Она стояла возле раковины и глядела в грязное окно; волосы, которые она так и не расчесывала после сна, падали на прямую спину. Джеймс не собирался объяснять Мартину, насколько велико его желание обладать Энни.

— Может, я для тебя её берег, — с усмешкой промолвил он. — Ждал, пока ты появишься. Ты ведь своего не упустишь.

— Это точно. И я не брезглив — я готов, если ты не против, воспользоваться любыми твоими объедками. Разумеется, до Мэри Маргарет ей далеко — та по части выкрутас кому угодно сто очков вперед дала бы. Но и Энни, следует воздать ей должное, в постели — не просто бревно. Так что, прояви она встречное желание, я бы с удовольствием возобновил наши отношения.

«Не просто бревно». Чертовски мерзкая характеристика. Джеймс заставил себя ухмыльнуться.

— Что ж, Мартин, тогда тебе и карты в руки, — произнес он. — К тебе она привычна. Возможно, так будет легче для нас всех.

Но Мартин покачал головой.

— Дело вовсе не во мне. Это ведь Энни настояла на том, что мы должны расстаться. Вдобавок меня она не боится. И уж тем более — не так, как тебя. Ты всегда, если хотел, оставлял у людей неизгладимое впечатление. — Внезапно он покачал головой и рассмеялся. — Забавно было бы нас со стороны послушать. Можно подумать, будто мы обсуждаем, кому из нас идти на эшафот. Нет, Джеймс, если бы это зависело от меня, я бы с удовольствием принял твое предложение. Но главное сейчас — спасти ваши жизни, а тебе будет легче это сделать, если ты подчинишь себе Энни.

— Думаю, что мне это вполне по силам, — спокойно сказал Джеймс.

— Тебе только нужно найти к ней верный подход, — продолжил Мартин, не обращая внимания на очевидную неохоту Джеймса продолжать разговор на эту тему. — Она невероятно стеснительна. Сексом занимается исключительно в темноте, да ещё и в ночной рубашке. Обалдеть можно! В противном же случае она просто лежит как бревно, и расшевелить её невозможно. Виноват тут, конечно, Уин. Не знаю, сам ли он вбил ей в голову эти пуританские привычки или кого нанял, но постарался на славу.

— Ну как, закончили решать судьбы мира? — послышался голос Энни. Она смотрела в их сторону и говорила громко, стараясь перекричать радио.

— Уже скоро, — жизнерадостно провозгласил Мартин. — Будь любезна, сваргань нам завтрак.

Свирепый взгляд, которым Энни удостоила Мартина, был настолько красноречив, что Джеймс, сам того не ожидая, испытал злорадное удовольствие. И тут же встревожился. Уж слишком не по душе ему была даже мысль о том, что Мартин снова переспит с Энни. Пусть даже в темноте и под простынями. Все это настолько ему не нравилось, что поневоле заронило в душу недоверие по отношению к единственному человеку в организации, на которого он ещё мог положиться.

— Послушай, Мак, — предложил Мартин. — Давай я ненадолго исчезну, а ты пока займешься ею. Пары часов тебе хватит? Или дать тебе больше?

Джеймс посмотрел на собственную руку. Удивительно, но пальцы не сжались в кулак, а покоились на колене.

— Это зависит от разных причин, — уклончиво ответил он. — А куда ты так торопишься? Может, понаблюдать хочешь?

Мартин ухмыльнулся.

— Только не в твое окно, дружище. Энни — как часовая бомба, готовая вот-вот взорваться, и есть лишь один способ её обезвредить. Если ты не согласен, то предоставь это мне.

— Бога ради.

— Ну нет. Если ты ещё не понял, то Энни мечтает о тебе. Сейчас обстановка складывается так, что с ней ты уязвим. А раз ты уязвим, то все твои замыслы могут рассыпаться в прах, как карточный домик. Если же ты приберешь Энни к рукам, то сможешь лучше контролировать ситуацию.

— По-твоему, сейчас я её не контролирую? — лениво осведомился Джеймс.

— В определенной степени — несомненно. Но мы никогда ещё не попадали в подобную заваруху. Я предпочел бы подстраховаться.

— Что ж, возможно, ты прав. В крайнем случае, я всегда могу убить её.

— Верно, — спокойно согласился Мартин. — Возможно, до этого и дойдет. Но, по-моему, душа у тебя к этому не лежит.

— Лишний довод в пользу такого решения.

Мартин потряс головой.

— Она слишком много знает, Джеймс. Причем она даже такое, о чем сама не догадывается. Если ты заткнешь ей рот, мы никогда этого не выясним. И тогда — нам конец.

— Мы и так уже одной ногой в могиле стоим.

— Говори только за себя. У меня ещё полно планов на будущее.

Энни следила, как гроб опускают в могилу, с немым ужасом, который с тех пор преследовал её по ночам в кошмарных сновидениях.

— Я хочу, чтобы меня кремировали, — заявила она.

Это прошибло его броню. Джеймс внимательно посмотрел на Энни, затем нагнулся и выключил звук телевизора.

— Ты ещё не умираешь.

— Все мы умрем рано или поздно. Судя по развитию событий, меня это ждет скорее рано, нежели поздно.

— Я не позволю им убить тебя.

— Мартин говорил, что вам никто в подметки не годится, но ведь и вы не вечны. — Колени её до сих пор дрожали, а внизу до сих пор разливалось приятное тепло. Господи, и как она позволила ему сотворить с ней такое?

Энни медленно отошла в сторону от стойки, на которой оставила пистолет. Ее терзали сомнения — возможно, она ещё пожалеет об этом.

— Почему ты вдруг об этом подумала? — спросил Джеймс.

— Похороны Уина оставили у меня безумно тяжелое впечатление.

— Да, пикником я бы их не назвал, это точно, — подтвердил Джеймс.

— Уин сам настаивал на полномасштабной похоронной церемонии. По-моему, это ужасно. Я хочу, чтобы после смерти меня сожгли, а прах поместили в маленькую шкатулку. Можете поставить её на свой камин.

Что ж, и вновь она его проняла. Всегда бесстрастное лицо Джеймса на мгновение исказилось; то ли от гнева, то ли от отвращения.

— С удовольствием, — отрывисто произнес он. — Хотя лично я предпочел бы хранить твой прах в каком-нибудь «тапперуэре» 8.

— Только не в пластике, — возразила Энни, довольная, что ей все-таки удалось задеть его за живое. — Подойдет и пустая бутылка из-под текилы. Только без червей. Надеюсь, вам не сложно будет отыскать такую?

— Знаешь, Энни, а ведь ты, когда захочешь, можешь быть настоящей стервой, — спокойно промолвил он.

Слова эти неприятно поразили Энни.

— Нет, — сказала она, обращаясь скорее к себе, чем к нему. — Этого я не знаю. — Ей вдруг отчаянно захотелось сбежать от него. Куда угодно, лишь бы вырваться из этого кошмарного трейлера, где укрыться было негде. Она обессиленно опустилась на колченогий пластиковый стул. — Боюсь, Уин бы сейчас не узнал меня.

— Да, сейчас бы ты поразила старика в самое сердце, — согласился Джеймс.

— Почему?

— Потому что он из кожи вон лез, чтобы вылепить из тебя идеальную женщину. Умную, воспитанную, с безукоризненными манерами. Идеальную дочь и идеальную жену для мужа, которого он для тебя подобрал бы.

— Жену вовсе не идеальную, — возразила Энни. — Вдобавок, Мартина я сама выбрала, а не он. Но чем я не соответствую этому описанию?

— Это вовсе не ты. Это он тебя создал. С твоего молчаливого согласия. Ты сама позволила ему начисто лишить тебя индивидуальности.

— Однако чувств он меня не лишил! — с горячностью возразила Энни.

— Они тоже не твои.

— Мои! — ледяным тоном заявила Энни. — И в том числе ненависть, которую я питаю к вам, Джеймс.

Маккинли улыбнулся. Неспешно, недоверчиво и столь вызывающе, что Энни мгновенно взбеленилась и горько пожалела, что отложила пистолет в сторону.

— Твое право в это верить, Энни, — негромко произнес Джеймс.

Она обожгла его свирепым взглядом.

— Неужто вы настолько самонадеянны, что готовы поверить, будто я увлечена вами? — спросила она. — Нет, Джеймс, вами я давно переболела. И от вас мне нужно лишь одно — имя убийцы моего отца. Ну и, конечно, я хотела бы знать причину, по которой его убили.

— Только и всего? А отомстить ты разве не хочешь?

— До сих пор я считала, что вы взяли отмщение в свои руки, — с вызовом сказала Энни.

— В самом деле? Мы вместе узнаем, кто убил твоего отца, после чего ты препоручаешь грязную работу мне. Так? А сама возвращаешься к своей скучной мирной жизни? С чистыми руками и не менее чистой совестью. Я правильно тебя понял?

— Я бы с удовольствием вас пристрелила, — процедила Энни.

— Похоже, я пробуждаю в тебе агрессивность, — пробормотал Джеймс. — Может, есть смысл разорвать наш неустойчивый союз, пока ты ещё не превратилась во второго меня?

— И на что, интересно, я была бы тогда похожа? — процедила Энни. — Или вы и сами этого не знаете?

— Знаю, — спокойно ответил он. — Когда Мартин вернется, я отошлю тебя с ним. Пусть он и уступает мне, но зато у него есть нужные связи. Никто лучше него не сумеет защитить тебя от Кэрью. Мартин в своем деле дока, можешь на него положиться.

— Вы правда считаете, что я могу положиться на Мартина?

В ответ она ожидала, что услышит ложь. Или, по крайней мере, уклончивый ответ.

— Не знаю, — чистосердечно ответил Джеймс.

— Тогда я с ним не уеду.

Вот теперь Джеймс уже точно вышел из себя. Гнев его бросался в глаза. Он вскочил и двинулся с ней с таким угрожающим видом, что Энни понадобилось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не убрать ноги с его пути.

— Ты сделаешь так, как я тебе скажу! — прорычал он.

— Заставьте меня!

Джеймс остановился как вкопанный. Взгляд, который он устремил на Энни, заставил её тут же пожалеть о своих словах.

— Разве я только что не преподал тебе наглядный урок? — прорычал он. — Я сильнее тебя во всех смыслах этого слова, и способен подчинить тебя себе не только физически, но и духовно. И ты сделаешь то, что я тебе скажу.

— Я буду сопротивляться.

Джеймс, тяжело вздохнув, низко склонился над ней, упершись обеими руками в подлокотники стула.

— Тебе не удастся меня победить, Энни, — тихо промолвил он, глядя ей в глаза. — Ни тебе, ни кому-либо еще.

В свою очередь, Энни задрала голову и посмотрела в его глаза. Темные, в которых тревожно поблескивали серебристые искорки. Думать о том, что он только что с ней сделал, ей отчаянно не хотелось.

— Я не хочу с вами ссориться, Джеймс, — сказала она. — Я хочу лишь одного: чтобы вы помогли мне узнать, что случилось с моим отцом.

— Это не так просто.

— Я помогу вам! — вскричала она. — Выясните только, что случилось с тем офортом, на котором изображен ирландский святой. Зачем он понадобился отцу. Этого будет достаточно, обещаю.

— Достаточно, — эхом откликнулся Джеймс и приумолк.

В трейлере было тихо, как в склепе, и лишь слабое потрескивание экрана телевизора нарушало гробовое молчание.

— Хорошо, — сказал наконец Джеймс. — Мы найдем, что он сделал с этой картинкой. А потом ты вернешься к Мартину.

Энни вдруг с ужасом осознала, что её совершенно не тянет к Мартину. Нет, не вернется она к нему.

Однако она поспешила выбросить из головы мысли о том, чего хотела на самом деле.

— Найдите эту картину, — сказала она, — и я сделаю все, что вы захотите.

Джеймс изучающе посмотрел на нее, затем кивнул и, отправившись в кухню, занялся приготовлением чая.

Энни посмотрела на телевизор. Звук был по-прежнему выключен, но изображение было четким и ясным. Кадры хроники показывали нечто вроде ночного клуба в Европе, в котором, похоже, произошел мощнейший взрыв. Вдоль стены лежали рядком накрытые с головой трупы, рядом с которыми, сбившись в кучку, рыдали женщины в темных одеяниях.

Энни содрогнулась и отвернулась. Смерть, казалось, окружала её со всех сторон. За последние шесть месяцев, с тех самых пор, когда она обнаружила своего отца мертвым у основания лестницы, она не забывала о смерти ни на час. Энни и прежде боялась всего, связанного со смертью — она как огня сторонилась похоронных церемоний, не смотрела фильмы с трагическим концом, и даже не выражала письменных соболезнований по случаю смерти кого-либо из знакомых. И вот теперь, когда она оказалась в самом эпицентре смертей, места для страха в её сердце уже не оставалось.

— Не отсылайте меня прочь, Джеймс, — неожиданно для себя самой попросила она.

Джеймс не шелохнулся, и Энни даже заподозрила, что он её не слышал. Но это было не так.

— Будет лучше, если ты предоставишь решать мне, — сказал наконец он. — Я сам обо всем позабочусь. Мне не

привыкать убирать мусор за другими людьми.

— Но я не хочу вас в это втягивать, — запротестовала Энни. — И я не хочу, чтобы на вашей совести лежала чья-то смерть. Не хочу, чтобы вы брали грех на душу. Меня интересует одно: узнать всю правду про Уина. И все.

Джеймс обернулся, и Энни уставилась на него, не в силах оторвать глаз, словно завороженная. Несмотря на то, что время близилось к полудню, в трейлере по-прежнему царил полумрак.

— Энни, я уже давно продал свою душу дьяволу.

Он и сам в это верил. И вот тогда Энни окончательно поняла, что до сих пор так и не сумела разлюбить этого загадочного и сильного человека. Мужчину, в которого была влюблена ещё девчонкой.

Джеймс же не только сам верил, что продал свою бессмертную душу дьяволу, но и пытался уверить в этом Энни. Впрочем, в данном случае Энни не поддавалась силе его внушения. Бездушный человек не смог бы заставить её так страдать. Джеймсу же это удалось. Да и сам жестоко страдал.

Ей вдруг захотелось, чтобы он опустил голову ей на грудь. Захотелось утешить его, пожалеть, приголубить. Шептать на ухо нежные слова. Уложить в постель, самой лечь рядом, обнимать, ласкать…

— Перестань же на меня так смотреть!

Эротические грезы мгновенно улетучились, как будто в лицо ей плеснули стакан ледяной воды.

— Как — так?

— Как будто ты Святой Франциск, а я — раненый воробышек.

От неожиданности Энни нервно рассмеялась.

— Откровенно говоря, мои мысли были куда более приземленные.

По счастью, он не стал уточнять, о чем именно она думала.

— Ты не в силах меня спасти, Энни. Тебе самой спасаться надо.

— А кто говорил, что я хочу вас спасти?

— Я прочел это в твоих глазах. Твой взгляд красноречиво говорил: «Ему недостает только одного — чтобы рядом была настоящая женщина». Тебе уже достаточно лет, чтобы перестать верить в такую ерунду.

— А я и не заметила, что предлагала свои услуги, — насупилась Энни.

Джеймс встряхнул головой.

— У тебя слишком доброе сердце, Энни. Уин не сумел сделать тебя черствой и бессердечной. Ты до сих пор веришь в идеалы. Увы, сейчас мы живем в совсем другом мире. Многое мы просто не в силах изменить. Порой остается только зализывать раны и радоваться, что ты ещё жив.

— Но ведь не все в жизни так плохо, — возразила Энни. — Уж слишком мрачную картину вы рисуете.

— Черта с два! — воскликнул Джеймс. Наконец-то Энни дождалась от него проявления эмоций. — Для большинства людей жизнь — грязный, кровавый и совершенно безнадежный бизнес, и никто не в силах изменить хоть что-либо. Можно лишь закрыть глаза и притвориться, что ничего не происходит. Скорби об отце, но не пытайся бороться. Выйди снова замуж — за Мартина или кого-нибудь еще, и нарожай детишек, если есть желание. Предавайся любви в темноте, и никто не станет тебя пугать. Но только держись подальше от всего, что связано с этой кутерьмой.

— Какой кутерьмой?

— Которая называется — моя жизнь.

На секунду Энни призадумалась, затем мозг её пронзила неприятная мысль.

— Что вы имели в виду, говоря, чтобы я предавалась любви в темноте? — спросила она.

— Я ведь все про тебя знаю. Неужто ты не понимаешь, что у тебя нет ничего личного? Даже собственных тайн. От Уина ничего не укрывалось, а он делился многими сведениями ещё с кем-то. Я знаю, например, что месячные к тебе пришли в возрасте четырнадцати лет, а ты страшно волновалась, что это слишком поздно. Знаю я также, что за всю жизнь ты спала с пятью мужчинами, включая Мартина. Знаю, что ты не любишь оральный секс, а также избегаешь секса при свете. Предпочитаешь «миссионерскую» позицию, да ещё с закрытыми глзами. Долгое время ты опасалась, что ты фригидна, твой размер обуви — восемь с половиной, а с девятнадцатилетнего возраста до двадцати двух лет ты была по уши влюблена в меня. Продолжать?

— Это из записей моего психотерапевта, — убитым голосом пробормотала Энни.

— От Уина ничего не укрывалось.

— Но почему он рассказывал об этом вам?

Энни была настолько сломлена, что даже не пыталась этого скрывать. Ей казалось, что родной отец предал её. И не только отец, но и этот разгневанный мужчина, который высился над ней.

— Он хотел меня помучить.

Голова Энни судорожно дернулась. Потрясенная, она посмотрела на Джеймса расширенными от недоверия и страха глазами, но не успела и рта раскрыть, как в дверь забарабанили.

Энни так и подскочила от испуга, а вот Джеймс даже ухом не повел. Энни вдруг осенило: он уже знал, что в дверь сейчас постучат. И намеренно испугал её своим заявлением, зная, что потребовать объяснений она уже не успеет.

— Это я! — послышался снаружи голос Мартина.

Джеймс уже расправлялся с замками.

— Сам знаю, — сказал он, не глядя на Энни.

Мартин ужом проскользнул внутрь, увешанный пакетами со снедью и с готовой улыбкой на губах.

— Еду принес, — жизнерадостно провозгласил он, водружая пакеты на кухонный стол. Из первого пакета он достал чипсы, пиво, несколько банок кока-колы без сахара и упаковки замороженных блюд. Заметив выражение лица Энни, он слегка нахмурился и спросил:

— Чем вы тут без меня занимались?

— Иди к дьяволу! — отмахнулся Джеймс. — Она твоя. Забирай её с собой.

Не дожидаясь ответа, он вышел из трейлера, с силой захлопнув за собой тяжелую металлическую дверь.

Наступила гробовая тишина. Первым очнулся Мартин. Пожав плечами, он открыл жестянку кока-колы и протянул Энни.

— По-моему, вы не слишком поладили, — заметил он.

— Мягко сказано, — удрученно промолвила Энни.

Мартин снова пожал плечами.

— Наверное, следовало бы сказать, что мне очень, но почему-то язык не поворачивается. Я поступил как последний болван, отправив тебя к нему. Я, конечно, жестоко просчитался, Энни, но я сам не ожидал…

— Чего не ожидал? — спросила она, видя, что заканчивать фразу он собирается.

Мартин потряс головой, а потом, прищурившись, посмотрел на Энни и спросил:

— Что тебе известно о том, чем занимались Уин с Джеймсом?

Что рассказал тебе Джеймс?

Энни развела руками.

— Я поняла, что они играли в каких-то агентов. Наподобие Джеймса Бонда. Шпионские страсти, отголосок холодной войны. Джеймс сказал, что ты тоже из их числа.

Мартин облокотился о стол. Глаза его тревожно блестели.

— Что ж, в какой-то степени это правда. Уин и впрямь возглавлял тайную организацию, которая занималась вопросами, имеющими прямое отношение к национальной безопасности.

— Я и говорю — шпионством, — уточнила Энни. — Что ж, если хочешь, можешь называть это так, — согласился Мартин. — Хотя основное предназначение организации заключалось в тайном сборе информации. Никакого вреда она никому не приносила, если не считать наших врагов, разумеется, а вот пользы было много. Да, я и сам в ней состоял. Сам, правда, информацию, не собирал, а скорее сортировал её и классифицировал. По полочкам раскладывал, что ли.

— Все это похоже на какие-то детские игры, — прокомментировала Энни.

— Но только с точностью до наоборот, — сказал Мартин. — Но при этой организации было ещё одно структурное подразделение, совсем крохотное. Не хотелось бы это говорить, но твой отец знал о нем. Впрочем, мне кажется, тебе уже пора понять, что Уин совершенно не был тем рассеянным и благодушным джентльменом, которым ты всегда его представляла.

— Я это уже поняла, Мартин, — спокойно промолвила Энни.

— Он был совершенно блестящим, но и столь же безжалостным манипулятором. И он не брезговал пользоваться любыми способами ради достижения собственной цели.

Энни было крайне неприятно выслушивать все это. Она хотела лишь одного: зажав обеими ладонями уши, бежать вслед за Джеймсом в пустыню, прямо под обжигающим солнцем.

Но не в её силах было остановить Мартина. Слишком уж долго она пряталась от реальности. Мартин прав: настала пора трезво взглянуть правде в лицо.

— Рассказывай, Мартин, — сказала она внезапно охрипшим голосом. — Я готова.

— Уин сам основал это подразделение. Оно было строжайше засекречено. Никто из нас даже не подозревал о его существовании — ни Кэрью, ни я, ни кто-либо из остальных. Нам не полагалось. Помимо Уина в курсе был только его возлюбленный сын и ещё один-два человека. Джеймс был истинным порождением гения Уина — он делал все, что ему приказывали.

— И что приказывал ему Уин? — спросила Энни дрогнувшим голосом.

— Убивать.

Энни показалось, что сейчас её вывернет наизнанку. Ей и без того чудилось, что смерть уже давно следует за ней по пятам. Тошнотворный запах кровавой лилии преследовал её даже по ночам. Но столь жесткая и суровая правда, из уст человека, которому она доверяла, потрясла её.

— Кого?

— Поначалу все это выглядело вполне благородно. Люди, на которых указывал Уин, и впрямь представляли угрозу мировому благополучию. Диктаторы. Предводители террористов. Не в меру жесткие лидеры, проводящие политику, которая шла вразрез с интересами Соединенных Штатов. Уин принимал решение, отдавал приказ, а Джеймс или один из других его соратников этот приказ выполняли.

— Каких соратников?

— Мэри Маргарет Хэноувер. Клэнси. И ещё кто-то. Сам не знаю, сколько их было.

— И ты ничего об этом не знал? — с неприкрытым недоверием спросила Энни. — За десять лет совместной работы?

— Я не дурак, Энни. Я подозревал, что тут дело не чисто. Слишком уж много совпадений. Слишком много загадочных исчезновений. Но одно я хочу уточнять — я был согласен с Уином, что большинство из этих людей и впрямь представляли угрозу для мира на нашей планете. Более того, я и сам грешен, поскольку помогал отбирать таких людей. Но я категорически против методов твоего отца. Против того, как они с Джеймсом решали эти проблемы.

— Но зачем он это делал? — вскричала Энни. — Почему соглашался?

— Из чувства патриотизма. Видишь ли, Энни, Джеймс человек старой закваски. Возможно, сам он этого и не признает, но интересы страны для него превыше всего. И он всегда готов был слепо выполнять любой приказ Уина. Как, впрочем, и любой из нас. И ты в том числе.

Энни содрогнулась.

— Ну и что, на твой взгляд, случилось?

— Постепенно ситуация вышла из-под контроля. Политическая ориентация некоторых жертв была более чем сомнительна. Нечто странное творилось с деньгами. Словом, начала развиваться коррупция.

— Коррупция?

— Господи, Энни, ну неужели непонятно? — всплеснул руками Мартин. Энни в упор смотрела на него немигаюшим взглядом. — Да, твой отец начал брать взятки. Передавал своих наемных убийц в аренду за огромные деньги. Либо Кэрью, либо кто-то из боссов Кэрью, поймал его с поличным. Было принято решение потихоньку вывести Уина за скобки. А потом началась охота на Джеймса. Он ведь не для того смылся в Мексику, чтобы утопить свое горе. Нет, он свою жизнь спасал.

— И ты отправил меня к нему! — укоризненно воскликнула Энни.

— Я же сказал тебе — я не знал всей правды. И до сих пор даже половины её не знаю. Если она тебя по-прежнему интересует, то только Джеймс способен тебе помочь. Если он чего не знает сам, то знает, из кого её вытрясти. А то, что в методах он не слишком разборчив, ты, наверное, и сама уже заметила. И тем не менее он прав: нам нужно как можно быстрее увезти тебя отсюда. Положись на его здравый смысл, Энни.

— Нет.

Мартин не поверил своим ушам.

— Что значит — нет? Ты что, не слушала, что я тебе рассказывал? Джеймс — профессиональный убийца. Он зарабатывает на жизнь тем, что лишает жизни других. Ты хоть представляешь, скольких людей он убил за то время, что ты была с ним?

— Нет, и я не хочу этого знать.

— В Мексике — троих. Включая Мэри Маргарет Хэноувер. Ты ведь её помнишь, не так ли? Она была одной из протеже твоего отца.

— Помню, — невнятно промолвила Энни.

— И ещё четверых — в Калифорнии. В том числе — своего старого друга Клэнси.

— Клэнси он не убивал! — вскричала Энни.

— А кто, по-твоему? Ты должна смотреть правде в глаза. Джеймс хуже зверя. Он — робот. Машина убийства. Он убивает, даже глазом не моргнув. Если ты думаешь, что можешь его приручить, то ты жестоко ошибаешься.

— Мартин, он доверяет тебе.

Мартин энергично покачал головой из стороны в сторону.

— Нет, Энни, Джеймс никому не доверяет, и я не исключение. Он — блестящий профессионал и истинный патриот. Он раскроет тайну гибели твоего отца и обо всем позаботится. Если прежде до него самого не доберутся. Но тебе, ради собственной безопасности, нужно держаться от него подальше.

— Нет, — твердо сказала Энни.

— Думаешь, с ним тебе ничто не угрожает? Да ведь, если ему понадобится, он тебя как муху прихлопнет. Не зря его прозвали — доктор Смерть. Он — кудесник по части убийств, Энни. И он убьет тебя без малейших угрызений совести.

— Не убьет, — уверенно заявила она.

— Только потому, что ты с ним спишь? Не будь такой наивной. Он спал с Мэри Маргарет, но это не помешало ему вышибить из неё мозги.

— Я с ним не сплю.

— Тем более, — развел руками Мартин. — Ты должна поехать со мной, Энни. Джеймс ведь сам сказал, чтобы я забирал тебя с собой, а кому, как не ему знать, что рядом с ним ты в опасности.

— Можно подумать, что вдали от него я буду в безопасности! — саркастически хмыкнула Энни. — Неужели ты так в самом деле считаешь?

Мартин нахмурился.

— Нет, не считаю.

— А ты можешь меня защитить?

— Я обещаю сделать все, что в моих силах. Я ведь всегда считал, Энни, что мы должны попробовать ещё разок. Сама знаешь. И вот теперь как раз пробил наш час.

— Мне кажется, что Джеймс способен лучше защитить меня. Ты не согласен?

— Да, убивает он лучше, — с горечью произнес Мартин.

— С тобой я никуда не поеду.

— Энни…

Энни предостерегающе подняла руку, и вдруг заметила, что пальцы её больше не дрожат. Более того, она с трудом узнала собственную руку. Короткие, не отполированные ногти; кольца, подаренные отцом, она сама сняла. Руки были совсем незнакомые, крепкие и огрубевшие.

— Я должна выдержать это испытание, Мартин, — медленно, с расстановкой промолвила Энни. — И я верю тому, что ты рассказал мне про Джеймса — все это вполне укладывается в одну картину. Ужасную, но правдивую. И все же я по-прежнему ему верю, как бы нелепо это тебе ни казалось. И я уверена, что он не даст меня в обиду. В его отношении ко мне есть что-то отеческое. А отца я любила всем сердцем. И я обязана раскрыть тайну его смерти. Я хочу знать все, а не смехотворные обрывки правды, которые мне подсовывают…

— Тебе грозит смертельная опасность…

— Она мне грозит везде, — перебила его Энни. — Но рядом с Джеймсом я, по крайней мере, побороться могу.

— Уничтожить человека можно по-разному, Энни. Он способен разбить тебе сердце.

— Я же сказала тебе — я с ним не сплю. И, нравится ему или нет, но я останусь с ним. Потом, если, выдержав все это, я ещё буду жива, мы с тобой обсудим дальнейшие планы.

Энни была уверена, что Мартин просто так не сдастся. Однако он лишь грустно улыбнулся и сокрушенно покачал головой.

— За годы, прожитые вместе, я хорошо тебя изучил, Энни, — сказал он. — И я сразу знал, что ты откажешься ехать со мной. И ты вправе доверять Джнймсу. В определенной степени. Он постарается обеспечить тебе безопасность. В противном случае, если выбора не останется, он покончит с тобой быстро и безболезненно.

Энни с трудом удержалась, чтобы не потрогать свою шею. Что на неё нашло, черт возьми? Ведь она вполне могла уехать с Мартином. Была бы у него, как у Христа за пазухой. Вместо этого же она добровольно решила отдаться в руки самой смерти. В руки Джеймса.

— Ничего со мной не случится, — твердо заявила она.

Мартин нагнулся и поцеловал её прямо в губы. Это был поцелуй, порожденный любовью и отчаянием. А также — прощальный поцелуй. Энни вдруг тоже захотелось поцеловать его в ответ. Но застатавить себя она так и не смогла.

— Если я тебе понадоблюсь, то тут же примчусь, — хрипло сказал он. А в следующую минуту вышел из трейлера, захлопнув за собой тяжелую дверь.

Раскаленное светило вовсю полыхало над головой, немилосердно напекая его непокрытую макушку. Внутри укрепленного как крепость трейлера было сумрачно и прохладно, но снаружи был пылающий ад.

Джеймс шел пешком, не оглядываясь. Шел он быстро, опасаясь, что может передумать и повернуть вспять. Он должен был во что бы то ни стало избавиться от Энни. Прав Мартин — с ней он стал уязвимым, а обстоятельства складывались так, что позволить себе такую роскошь он не мог. Никогда в жизни ещё ему не грозила такая страшная опасность.

По большому счету, Джеймсу было глубоко наплевать на собственную жизнь. Он и без того уже прожил куда дольше, нежели было отмерено человеку его профессии. Рано или поздно он допустит ошибку, которая и станет для него роковой. Что ж, в определенном смысле, так будет даже лучше. Проще, по крайней мере.

Но он отчаянно не хотел, чтобы из-за него пострадала Энни. И ещё он не хотел, чтобы подонки остались безнаказанными. Чтобы жирным вашингтонским бюрократам, отряжающим профессиональных убийц, а потом умывающих руки, наконец воздалось должное.

Ну и еще, конечно же, он жаждал разгадать тайну Уина. Джеймс до сих пор не мог понять, что заставило человека, которого он безоглядно любил и которому целиком доверял, стать настоящим чудовищем, кукловодом, играющим не только людскими судьбами, но и жизнями.

И кто, в конечном итоге, распорядился судьбой и жизнью самого Уина.

Джеймс прекрасно понимал, что Уин был не одинок. Не мог человек, даже такой, как Уинстон Сазерленд, сотворить столько зла в одиночку. За его спиной, несомненно, стояли и другие. И теперь, после смерти Уина, они продолжали его традиции.

А он — он не смеет умереть, не выяснив их тайну, и не покончив с ними.