- Какая у вас группа крови? - спросила она.
      - Ноль-положительная.
      - Хорошо. Возможно, мы попросим вас стать донором. Дункану делают массивные переливания, хотя все это лишь отсрочка. Не возражаете?
      - Конечно нет. Я сейчас же приеду.
      Перед выходом он позвонил Поле, та сказала, что вернется домой пораньше и побудет с Эбби.
      У входа его встретил Беннет и провел в гостиную. Через пять минут вошла Роксанна, казавшаяся крайне усталой.
      - Он в коме, - сообщила она, - и доктор Рэнд не думает, что он из нее выйдет. Доктор очень зол на меня за то, что я не позволила увезти Дункана в больницу. Но Дункан не хотел этого, да и спасти его никто не сможет. Вы не считаете, что я ошибаюсь?
      - Нет. Больницы - чертовски обезличенные заведения. Думаю, жестоко загонять туда людей в тот момент, когда они больше всего нуждаются в заботе друзей.
      - И я того же мнения. Если вы не раздумали дать кровь, то нам хотелось бы взять ее немедленно.
      Она проводила Майлза наверх, в гостевую комнату: он закатал рукав и лег на постель. Вошли две сиделки и взяли у него четыреста граммов крови. Затем Роксанна задернула занавеси и предложила ему горячий бульон.
      - Выпейте, а потом немного полежите. Пару часов вы будете ощущать слабость.
      Он выпил суп, оказавшийся восхитительным. И снова улегся на кровать под балдахином.
      - Как вы себя чувствуете? - спросила Роксанна.
      - Прекрасно.
      - Вздремните. Если Дункан выйдет из комы, я вас разбужу. Знаю, что он захочет с вами попрощаться.
      - Да, обязательно разбудите.
      Прощайте, Майлз.
      Она уже закрывала за собой дверь и последние тихие слова показались ему несколько неуместными. Но он чувствовал сонливость и быстро о них забыл. Повернувшись на правый бок, он заснул.
      Ему приснилось, что он выступает в Карнеги-холле. И страшно волнуется. Руки у него вспотели; он уселся за огромный рояль и заиграл "Мефисто-вальс". К его ужасу из-под клавиш выступила кровь и, набухая, полилась через край инструмента на пол. Когда кровь поднялась уже выше лодыжек, он услышал крик Роксанны: "Убирайтесь! Все убирайтесь вон!" Кто-то заспорил с ней, но она снова потребовала ухода. Голос казался пронзительным и злобным, совершенно не похожим на обычный, тихий и спокойный по манере.
      Теперь ему казалось, будто он плавает в какой-то пустоте. Карнеги-холл исчез вместе с кровью, и Майлз снова очутился в гостевой, но она изменилась. Пропорции поменялись местами и поэтому сам он вместе с ближайшими предметами, казались маленькими, а противоположная стена с комодом - гигантскими. В комнату вошла Роксанна и склонилась над ним. В руках она держала белую, изготовленную с него, маску. На миг застыв, она повернулась и покинула комнату.
      Далекие часы пробили семь раз.
      ***
      Дункан вышел из комы за четверть часа до полуночи. Он лежал в своей большой кровати, в спальне, занимающей тыльную сторону второго этажа особняка. Комната была роскошной, обставленной в модерне; над хромированным подголовником кровати висела огромная картина а-ля Дали, сюрреалистический пейзаж, простирающийся к далекому побережью моря. На переднем плане крохотная фигурка обнаженной женщины, обернувшейся на гигантскую волосатую руку, вздымающуюся из глубин вдалеке от берега. В руке - глазное яблоко.
      Комната была темной, не считая двух крошечных светильников, освещающих узкими лучами умирающего, смягчая его лицо, но одновременно усиливая бледность. Роксанна сидела рядом с постелью и пристально следила за отцом, под головой которого были высоко взбиты подушки. Лишь только глаза его открылись, она наклонилась и взяла его за руку.
      - Ты избавилась от сиделок? - прошептал он.
      - Да, и от доктора Рэнда.
      - Уже полночь?
      - Без четверти.
      Он снова закрыл глаза.
      - Тогда пора...
      Поднявшись, Роксанна повернулась к прикроватному столику из хромированной стали и стекла, находящемуся рядом с ее креслом. У телефона стояла изящная фарфоровая чашка, украшенная те же рисунком головы Горгоны, что и флакон в библиотеке; чашку покрывало комплектное блюдце. Красивые руки Роксанны убрали блюдце и подняли чашку, опустив ее на блюдце, она села на постель рядом с отцом и поднесла чашку к его губам.
      - Пей, - шепнула она.
      Он не открыл глаз. Роксанна наклонила чашку, и он выпил содержимое медленными глотками - настолько медленными, что когда он закончил, была уже без пяти минут полночь.
      Опустив чашку с блюдцем на прикроватный столик, Роксанна подняла с пола маску Майлза.
      - Ты готов?
      Старик медленно кивнул и тихо забормотал,:
      - Ie n'ay rien qui ne soit a toy, O Maitre... Роксанна не сводила с него глаз.
      - En ton nom Seiqneur cette tienne seruante s'oingt, et dois estre quelque iour Diable et maling Esprit comme toy. Venez, 0 Antecessor. Venez, venez, O Diable. Venez, Prince et Pere. Venez, Dieu <Все, что имею, принадлежит Тебе, о Господин. Во имя Твое свершает раба Твоя помазание, чтобы стать в грядущем дне Дьяволом и Злым Духом, подобно Тебе. Приди, о Учитель. Приди, приди, о Дьявол. Приди, Князь и Отец. Приди, О Владыка, (фр.).>.
      Он смолк и Роксанна, склонясь над постелью, осторожно поместила гипсовый слепок ему на лицо. И тут же часы пробили двенадцать.
      ***
      Лежащий в соседней комнате Майлз проснулся от боя часов. Он попытался сесть, но почувствовал тошноту, опустил голову на подушку и тотчас вспомнил, словно происходившее наяву, свой сон во всех его мерзких и зловещих подробностях. Он задумался над тем, что все это значило. Ему хотелось стряхнуть с себя слабость и поскорее покинуть этот дом смерти, чтобы поспешить к себе.
      Внезапно, одновременно с двенадцатым ударом, головокружение усилилось, увлекая сознание в крутящуюся спираль. Это походило на алкогольное отравление, но казалось в тысячу раз хуже. Майлз буквально вцепился в матрас, находясь посредине вращающейся комнаты. Он не сомневался, что его вытошнит.., и вдруг вращение прекратилось.
      Через пять минут после полуночи он сел и посмотрел на свои руки. Повернув ладони, оглядел их, растягивая пальцы.
      И улыбнулся.
      Дверь открылась. Роксанна, казавшаяся темным силуэтом, залитым потоком света из холла, заглянула в комнату.
      Хотя лицо ее скрадывала тень, он был уверен, что она тоже улыбалась.
      Майлз вернулся домой в час тридцать.
      Пола сидела в постели, смотря ночное шоу "Последний из Викингов" и прихлебывая диетическую Кока-колу. Он подошел и, снимая пальто, поцеловал ее.
      - Ну как старик? - спросила она.
      - Умер в полночь. - Майлз плюхнулся на краешек постели. - Так и не вышел из комы. Пожалуй, для него это к лучшему.
      - А как Роксанна?
      - Нормально. Конечно, она этого ожидала. Я задержался, пока тело не увезли из дома.
      - Ты сдал кровь?
      - Да, но не думаю, что они ею воспользовались. Это ничего бы не изменило. Похороны во вторник, мы приглашены... Неужели не обойтись без этого дурацкого телешоу?
      - Извини, милый. - Она слезла с постели и выключила телевизор.
      - Ты выглядишь усталым. Тебя покормили ужином?
      - Только супом.
      - Хочешь, я сварю что-нибудь? Он смотрел на нее.
      - Подойди поближе.
      Она повиновалась. Он взял ее за руку и с силой усадил себе на колени. Потом поцеловал, впиваясь в губы.
      - Вижу, ты не очень-то устал, - с удивлением заметила она.
      - Уже просыпаюсь, - усмехнулся он. - Пойдем в постель.
      - Но ты уверен, что не хочешь поесть?
      - Может быть, но позже. Вначале я хочу тебя.
      - Майлз!
      - Что-нибудь случилось?
      - Вообще-то нет...
      - Тогда пойдем.
      - Хочу заметить, что смерть близких действует на тебя довольно странно.
      - Да просто я - некрофил. - И он пожал плечами. Она сошла с его коленей, и он начал раздеваться. Пола с удивлением заметила у него эрекцию.
      - Ты действительно просыпаешься!
      Он обнял ее и осыпал жадными поцелуями.
      - Ты разбудишь любого мужчину.
      Его ладони, скользнув ей под рубашку, принялись массировать груди. Затем опустились под ягодицы. В его страсти было что-то свирепое, чего она никогда не ощущала раньше.
      - Пойдем ляжем.
      Она забралась в постель и собралась было выключить свет.
      - Оставь его.
      - Зачем?
      - Мне хочется посмотреть на тебя.
      Удивленно глядя на него, она сняла рубашку, и он тут же навис над ней. Его ласки были настойчивыми и как никогда бурными.
      После этого он улегся рядом.
      - Ну и ну! - шутливо заметила Пола. - В тебе действительно ожил былой задор. Может, Роксанна угостила тебя каким-то витамином?
      Он усмехнулся.
      - Скажем, я чувствую себя помолодевшим.
      - Надеюсь, тебе это не показалось. Сигарету? Взяв со стола мундштук, она вставила в него "Вайсрой". После секса они всегда делились сигаретой.
      - Я бросаю.
      - Бросаешь? Ты шутишь?
      - Нет. И тебе следует сделать то же самое. Она обескуражено отложила сигарету.
      - Ты б самом деле бросаешь?
      - В самом деле.
      - И так запросто?
      - Только так и можно.
      - Но почему именно сейчас? Он с минуту помолчал.
      - Сегодня ночью умер от рака человек. Я не хочу, чтобы это случилось со мной. Помнишь, он советовал нам бросить курить? Думаю, пора последовать его совету.
      Поколебавшись, она сунула сигарету обратно в пачку.
      - Если ты бросаешь, я - тоже.
      - Прекрасно.
      - Правда, мы уже пытались сделать это, но ничего не получилось.
      - На этот раз получится. Спокойной ночи. И, Поли...
      - Да?
      - Мне нравится твое тело. Глаза его были закрыты.
      - От твоих слов мурашки бегают! Он чуть улыбнулся.
      - Что в этом особого, когда, муж говорит жене о том, что ему нравится?
      Она смотрела на него, не зная, что ответить.
      Через пару минут он уже крепко спал.
      Ее удивило, что он не повернулся на правый бок.
      ЧАСТЬ ВТОРАЯ
      Глава 1
      Похороны Дункана Эли состоялись в часовне морга на Мэдисон-авеню. Роксанна объяснила Поле и Майлзу, вошедшим в цепочке провожающих в обычную, строго обставленную комнату, что Дункан не желал какой-то определенной службы. Его религиозные предпочтения были нетрадиционными.
      - Он был агностиком? <Приверженец агностицизма - доктрины о непостижимости существования Бога и его природы, а также изначального происхождения вселенной.>.
      - Нет. Конечно же, он верил. Но не в какую-то общепринятую религию.
      На службе присутствовало слишком много народу и из-за нехватки мест, люди толпой стояли у выхода. К удивлению Полы, во время службы ее с Майлзом пригласили сесть рядом с Роксанной. Соседом Полы оказался Филип Розен.
      Ей показалось, что смерть важнейшего клиента и лучшего друга не произвела на него особого впечатления.
      Краткий панегирик прочел Сидней Рэймонт, отметив величайший артистизм Дункана, который послужит ему наилучшим памятником. Не прозвучало ни единого гимна. Пола вспомнила явную неприязнь Дункана к рождественским песенкам и удивилась тому, что нетрадиционные религиозные склонности простираются вплоть до запрета на традиционную религиозную музыку.
      Кортеж проследовал подземным туннелем под Ист-Ривет в Куинз, а затем по скоростному Лонг-айлендскому шоссе - на коммерческое кладбище возле Суоссэ. Там, в окружении полусотни молчаливых друзей, гроб с Дунканом без всяких церемоний опустили в могилу. Когда он стал на место, Роксанна торжественно проследовала к краю могилы и извлекла из сумочки какую-то вещицу. Это был маленький фарфоровый флакон, замеченный Полой в книжном шкафу библиотеки Дункана. Она с удивлением следила, как Роксанна, выдернув из длинного горлышка пробку, наклоняет флакон и выливает на гроб прозрачную маслянистую жидкость. Склонив голову, Роксанна закрыла глаза и что-то невнятно пробормотала. Если это было молитвой, то она отличалась краткостью. Затем Роксанна убрала флакон в сумочку и направилась к лимузину.
      - Боже мой, в чем смысл этого ритуала? - шепотом спросила Пола у Майлза, когда они направились через лужайку к наемному автомобилю.
      - Понятия не имею. Вероятно, он является частью нетрадиционных религиозных воззрений.
      - Действительно нетрадиционных! Как ты думаешь, он в самом деле был последователем Розенкрейцера? <Розенкрейцер - основатель тайного общества в Германии в XV в. В XVII- начало XVIII вв, розенкрейцерианцы - тайное общество философов, глубоко проникших в тайны природы. В современной Америке известны четыре направления этого движения. Самое известное - АМОРС (Древний Таинственный Орден Розы Круцис), символом которого служит золотой крест с красной розой посредине.>.
      Майлз холодно глянул на нее.
      - Кем бы он ни был, тебя это не касается, не так ли? Обескураженная резким ответом мужа, Пола влезла в машину и захлопнула дверцу. Ожидая, пока усядется Майлз, она вновь посмотрела на могилу. Толпа рассеялась, но возле ямы все еще стоял молодой человек в черном костюме и черной дерби, которого она не замечала раньше. Он тоже выливал на гроб содержимое флакончика.
      Подняв голову, он встретился с любопытным взглядом Полы и хотя их разделяло метров десять, глаза его показались ей чем-то неприятными.
      Она почувствовала облегчение, когда Майлз вырулил на шоссе и повел машину обратно в город.
      ***
      Роксанна пригласила друзей Дункана к себе на ленч после похорон.
      - Если что-то и внушает мне отвращение, так это оплакивание покойных, заметила Пола, поднимаясь с мужем по ступеням особняка. - Думаю, живым нужно как можно скорее вернуться к полноценной жизни, не придавая смерти излишнего внимания.
      - Судя по тому, что я знаю о твоем отце, он поддержал бы подобную мысль, согласился Майлз.
      Ленч был сервирован на буфетной стойке. К Поле подошел Филип Розен. На лысом менеджере красовался темно-синий костюм, жилет которого казался ему узковатым.
      От него пахло трубочным табаком.
      - Мне хотелось бы, чтобы вы с мужем пришли сюда завтра утром, в одиннадцать, - сказал Розен. - Видите ли, я был не только менеджером Дункана, но и персональным поверенным. Завтра я собираюсь огласить завещание.
      Пола отложила вилку.
      - Завещание? Но при чем здесь мы?
      - Сейчас я не могу отвечать на вопросы, - улыбнулся он. - Но, пожалуйста, приходите.
      Он отошел, и Пола заспешила на другой конец комнаты к мужу, просматривающему стопку нот на рояле.
      - Майлз, - тихо позвала она, - Розен хочет, чтобы мы пришли завтра на оглашение завещания. Как ты думаешь, оставил нам что-нибудь Дункан?
      Майлз поднял глаза от нотной стопы. Казалось, эта новость ничуть его не затронула.
      - Это было бы неплохо.
      - Неплохо? Просто потрясающе! Нам бы очень пригодились наличные. Какова на твой взгляд, может быть сумма?
      - Откуда мне знать? Может, пять сотен долларов, а может и ничего. Что толку делить шкуру неубитого медведя?
      - Помнишь, но все же так приятно об этом думать. Пять сотен! Куда бы нам их пристроить? Если мы их получим, ты позволишь мне купить портативную мойку для посуды?
      - Хочешь сказать, что тебе до смерти мыть посуду?
      - О нет, - простонала она. - Обожаю мыть посуду в вашей мини-раковине. Это мой ежедневный праздник...
      ***
      Оглашение завещания должно было состояться в библиотеке на втором этаже. Беннет проводил Майлза и Полу наверх, где, поднявшийся из-за антикварного стола Филип Розен с улыбкой подал им руки.
      - Как раз вовремя. Прекрасно. Присаживайтесь: мы вскроем конверт, как только придет Роксанна.
      Они уселись в кресла, а Филип вновь занялся своими бумагами. Пару минут Пола сидела спокойно, подавляя в себе надежды на возможное упоминание в завещании. Потом вспомнила похороны и, повернувшись, посмотрела на угловую полку с коллекцией фарфоровых фигурок. Там на своем месте - посредине - стоял флакон с молчаливо вопящими на пузатых стенках гротескными головами Горгоны. И снова она задумалась над религиозным символом вещицы и странностью обычая выливать содержащееся в нем масло на гробы. Она подумала о человеке в черном дерби, пристально глядевшим на нее от могилы Дункана Эли. Пола решила, что если человек в черном - типичный адепт этой конфессии, то стоит держаться от нее подальше.
      Она потянулась было за сигаретой, но, глянув на Майлза, молчаливо просматривающего "Ньюс-уик", с неохотой отбросила мысль о никотине. Ее беспокойный взгляд устремился к выходу комнаты, и она вспомнила канун Нового года и стоящего там Робина. Сейчас тот страх показался глупым, но она помнила, как неприятно и вполне реально подействовал он на нее тогда.
      Она перевела взгляд на книжные полки рядом с дверью. Во второй снизу стоял ряд книг в кожаных переплетах, говорящих о том, что им по меньшей мере сто лет. Некоторые казались еще старше, относясь, по-видимому к восемнадцатому веку. Прищурясь, она попыталась было разобрать мелкий шрифт на корешках, но едва успела прочесть пару слов, как в комнату вошла Роксанна.
      - Прошу извинить за опоздание, - произнесла она, занимая место рядом с Полой, - но из Чикаго позвонила одна из дальних кузин Дункана и мне пришлось сообщить ей о происшедшем. Я совершенно забыла о ее существовании и это лишь усложнило мне задачу.
      - Никто не в силах помнить всех родственников, - заметил Филип. - Итак, все готовы и я вскрываю конверт! Подняв нож с костяной рукоятью, он взрезал клапан большого плотного конверта.
      - Дункан сделал завещание пять лет назад, но оно лишь предшествовало этому, составленному им на Новый год, в Нью-Йорке. Свидетелями были: Беннет, Сидней Рэймонт и я. - Он кашлянул и прочел:
      "Я, Дункан Мобрей Эли, житель административного центра Манхэттен в городе Нью-Йорк, находясь в здравом рассудке и памяти, диктую и заявляю свою последнюю Волю и Завещание, тем самым аннулируя все ранее составленные. В подтверждение моей симпатии к Майлзу Кларксону, я дарю и завещаю ему один из моих роялей "Стенвэй" и последнюю коллекцию нот в его личное пользование в надежде на пробудившийся в нем интерес к музыке, к которой, по моему убеждению, у него есть незаурядный талант.
      Пункт второй. Более того, я приказываю моим поверенным в течение недели после моей кончины выплатить означенному Майлзу Кларксону сумму в пятьдесят тысяч долларов наличными, для чего необходимо снять с моего личного счета. Эту сумму я дарю означенному Майлзу Кларксону для его поддержки и обеспечения, надеясь, что он использует ее в дальнейшей музыкальной карьере, если изберет таковую."
      Дальнейшее Пола не слышала...
      " Пятьдесят тысяч долларов! Пятьдесят тысяч..." - Она посмотрела на мужа. У него был удивленный вид, но она почувствовала, что он притворяется, казалось будто он обо всем уже знал, но не хотел, чтобы Пола догадалась.
      На нее с улыбкой глядела Роксанна.
      " И она знала, - решила Пола. - Более того, Роксанна не возражает и, похоже, рада этому!"
      ***
      - Не пойти ли нам в "Плаза", чтобы отпраздновать событие? - спросил Майлз через полчаса, когда они вышли из особняка.
      - Отпраздновать?! - воскликнула Пола. - Да мы просто обязаны напиться в стельку!
      Через двадцать минут они сидели в уголке отделанного дубом бара и смаковали шампанское.
      - До сих пор не могу поверить. Ей Богу! Пятьдесят тысяч! Послушай, ведь он знал тебя меньше двух месяцев!
      - В самом деле, можно сойти с ума... Я думал, ты бросила курить.
      Пола жадно затянулась. Она не касалась сигарет четыре дня и находилась на грани срыва.
      - Сейчас мне нужна одна сигарета. Чтобы отпраздновать. Завтра я брошу. О, Майлз, ты только представь! Пятьдесят тысяч - я едва со стула не упала, услышав это! И самое удивительное - Роксанна вовсе не возражает. Она даже рада, что мы их получили.
      - Ничего удивительного. Ведь она получила остальное, что составляет около четырех или пяти миллионов зелененьких. Что для нее пятьдесят тысяч?
      - Но рояль и ноты должны быть для нее дороги как память. Впрочем, не похоже, что она расстроена, а я совершенно не испытываю чувства вины. Ведь ты знал об этом?
      - О чем?
      - О том, что он кое-что тебе оставит?
      - Пожалуй, догадывался. Иначе, нас не пригласили бы на слушание.
      - Понимаю, но разве ты не знал еще раньше? И хранил это в тайне, чтобы удивить меня. Глупенький!
      Она рассмеялась и наполнила бокалы. От шампанского и никотина у нее кружилась голова.
      - Что ж, он намекал мне, но я не ожидал такой большой суммы. Наверно, я понравился ему больше, чем предполагал.
      - Подумать только, а я его так невзлюбила! И считала убийцей! О Дункан Эли, сейчас я просто обожаю тебя!
      Хмыкнув, она отхлебнула серебристый напиток. Майлз с любопытством поглядывал на жену.
      - Повтори-ка, кем ты его считала?
      - Сам знаешь. Все эти безумные истории, выдуманные мною, чтобы объяснить его милое расположение. Как я ошибалась!
      - Но кого именно ты считала его жертвой? Пола уставилась на него.
      - Его жену. Разве ты не помнишь? Я говорила тебе, что он, вероятно, выдрессировал собаку-убийцу. Или же это сделал Робин. Я уже рассказывала.
      - Ах да, - нахмурился Майлз. - Настолько глупая мысль, что я совершенно о ней забыл., - Верно, глупая мысль... Подумай-ка, Майлз: мы можем положить деньги под три или четыре процента и, когда Эбби подрастет до колледжа, запросто оплатим его. Разве это не чудесно?
      - Не обязательно вкладывать все деньги. Половины суммы хватит для Эбби. Думаю, остальное следует потратить на себя.
      - И на что же?
      - Ну, во-первых, купим тебе мойку для посуды, - улыбнулся Майлз.
      - Не возражаю. Мойку! Наконец-то сбываются мечты!
      - А во-вторых, как давно мы были с тобой в отпуске? В настоящем отпуске?
      Глаза Полы радостно округлились.
      - Майлз, мы в самом деле можем себе это позволить?
      - Почему бы и нет? Мы его заслужили. Не очень долго, но, скажем, дней десять на Барбадосе...
      - Нет, на Бермудах! Знаю, сейчас это не модно, но мне нравится и это недалеко. Плывем на Бермуды!
      - Пусть Бермуды! Сможем ли мы оставить Эбби с Мэгги?
      - А почему бы не взять ее с собой?
      - И сорвать с занятий?
      - Пожалуй, ты прав. Она останется с Мэгги... Бермуды! - снова просияла Пола. - Майлз, когда же мы отправимся?
      - Как только придет чек.
      - Это похоже на наш второй медовый месяц. Тропическое солнце, коралловые пляжи. Боже, как я этого хочу!
      Майлз наполнил ее бокал. Она смотрела на пляшущие в вине веселые пузырьки и в голове у нее вдруг промелькнули кожаные корешки книг из библиотеки Дункана. "Саддуцизмус Триумфатус" Жозефа Глэнвиля - надпись на одной их них; "Де ля Демономаниа дес Сорсьерс" Жана Бодена на другой.
      Медленно глотнув шампанское. Пола спросила:
      - Майлз, тебе не кажется, что "нетрадиционная" религия Дункана как-то связана с сатанизмом? Казалось, он удивился.
      - С чего это ты взяла?
      - Знаешь, я увидела в его библиотеке пару книг и, похоже, они касались демонологии и теперь мне, вдруг, показалось, будто он имел какое-то отношение к оккультизму. В общем, если припомнить странный ритуал на похоронах...
      - Да, он интересовался этим, но не думаю, что он это практиковал.
      - Интересовался? Что ты имеешь в виду?
      - Ну, у него это было чем-то вроде хобби. Он говорил, что собирает оккультные книги, но вообще-то, делает это шутки ради. Он никогда не относился к ним серьезно. Да и кто относится?
      - Наверно, ты прав, - согласилась она, вновь пробуя шампанское. - Я не разбираюсь в таких вещах, но мне это кажется глупостями. И все же хотелось бы узнать конфессию Дункана..
      Слегка улыбнувшись, Майлз поднял бокал.
      - Судя по завещанию, он верует в меня.
      - Слава Богу! - подтвердила Пола.
      Глава 2
      Вопреки сомнениям Полы, пролившийся над ними "золотой дождь" оказался реальностью и через три дня Майлз позвонил ей в "Бич Бам", чтобы сообщить о намечающейся днем доставке в дом рояля.
      - Но как же они внесут его в дверь? Рояль настолько огромен..
      - Они поднимут инструмент лебедкой и втянут внутрь через окно.
      - Пожалуй, я приеду. Не попросить ли заодно вывезти наше пианино?
      - Можно и попросить.
      Пола повесила трубку и Мэгги спросила:
      - Какой рояль?
      Не доверяя удаче. Пола держала завещание Дункана в тайне от подруги. Теперь она рассказала о нем Мэгги. Компаньонка едва не задохнулась от изумления.
      - Пятьдесят тысяч долларов?
      - Разве это не чудо? - подтвердила Пола. - Плюс один из его концертных роялей и все его ноты - бесценные, как считает Майлз, с собственноручными пометками и примечаниями Дункана...
      Мэгги облокотилась о прилавок.
      - Почему же со мной не происходит ничего подобного? Дорогая, я очень за тебя рада... Нет, лгу: я просто позеленела от зависти, но все же...
      - И если мы действительно получим деньги, то отправимся в отпуск на Бермуды.
      - Будь добра, помолчи, иначе меня вытошнит. Не удивительно, что Майлз был с ним так любезен.
      - Майлз не ублажал его, - нахмурилась Пола. - Это Дункан ублажал Майлза. Он всегда хотел сына и, осознав, что умирает, решил как бы усыновить Майлза.
      - Я вовсе не хотела тебя обидеть...
      - О, знаю. Послушай, тебе нравится наше пианино? Звучит оно ужасно, но твоим малышам может понравиться.
      - Ну конечно. Сколько?
      - Нисколько.
      - Не глупи.
      - Перестань. Возьми его, оно не стоит и пятерки. Набросив пальто, Пола направилась к дверям.
      - Помни, теперь я наследница - Леди Баунтифул, раздающая подарки. Не заказать ли перевозку пианино к тебе на дом?
      - Хорошо. Я позвоню привратнику. И - спасибо, Пола! От души поздравляю!
      Пола послала ей воздушный поцелуй и торопливо выскочила на Бликер-стрит.
      "Как весело быть богатой, - подумала она. - Богатство обладает явным преимуществом перед бедностью!"
      ***
      Собравшаяся около дома порядочная толпа наблюдала за тем, как рабочие ловко поднимали "Стенвэй" на лебедке к окну третьего этажа. Огромный черный ящик медленно вращался на ремнях. Следившей за ним с тротуара Поле казалось, что он вот-вот рухнет, но перевозчики знали свое дело. Через час "Стенвэй" занял место в зале верхнего этажа, а пианино оказалось в фургоне. Грузчики согласились отвезти его на квартиру Мэгги за двадцать пять долларов, выплаченных им Майлзом.
      - Да он занял всю комнату! - простонала Пола, глядя на установленный под световым люком рояль.
      - Верно, - согласился Майлз, присаживаясь к инструменту. - Но он того стоит. Не правда ли, - красавец?
      - Всего лишь одна модификация пианино. Но мне неясно, сможем ли мы теперь устраивать вечеринки?
      - Что ж, позволим гостям посидеть а-ля Элен Морган на рояле. - С этими словами Майлз пробежал пальцами на клавиатуре, а затем атаковал Этюд для черных клавиш. Он пару раз ошибся, но сыграл на удивление хорошо.
      - Тебе нужно снова заниматься, - заметила Пола, когда окончилась пьеса. Прозвучало лучше, чем я когда-либо слышала.
      Он поднялся, разминая пальцы.
      - Давно не занимался. Чертовски закостенели мышцы. Дело в том, что на этом рояле у любого прозвучит прилично.
      Опустившись на колени, он принялся вскрывать пять больших коробок, доставленных вместе с инструментом. В них находились все партитуры Дункана Эли и большинство были довольно старыми. Подняв одну из тетрадей, Майлз перелистал ее.
      Второй концерт для рояля Брамса. С пометками о темпе и фазировке рукой Дункана. На первой странице надпись: "Исполнено в Альберт-Холле, февраль 1923, с оркестром Бичема". Представляешь? Бичем! Подобные вещи бесценны...
      - Удивительно, что он не завещал их Джульярдскому колледжу или кому-нибудь, кто сможет ими воспользоваться.
      - Я смогу извлечь из них пользу, - спокойно заметил Майлз.
      ***
      Чек пришел заказным письмом на утро следующего понедельника. Майлз положил всю сумму, за исключением двух тысяч, на счет под проценты, а две тысячи - на текущий счет. К среде Эбби оказалась у Мэгги, а Майлз с Полой - на пути к Бермудам. Они остановились в Элбоу Бич. Погода была прекрасной и в первый же день они поджарились на солнце.
      - Я всегда остаюсь на солнце слишком долго, - пожаловалась Пола. - Когда же я поумнею?
      - Я тебя вылечу, - пообещал муж.
      Они находились в своем номере на четвертом этаже и смотрели из окна спальни на океан. Майлз расстегнул на ней крючки купального костюма.
      - Что ты делаешь, безумец?
      - Натру тебя "Нокземой". Ведь ты не хочешь, чтобы пострадал купальник?
      Она замерла, и Майлз принялся нежно втирать "Нокзему" в ее покрасневшие плечи и спину. Затем обошел ее спереди и обработал лицо, грудь и живот.
      - Довольно сексуальное ощущение, - промурлыкала она. - Но зачем наносить "Нокзему" на грудь? Она вовсе не загорела.
      - Потому что мне это нравится, - ответил он. - А теперь намажь немного на меня.
      Она подчинилась, помассировав кремом его сильные руки и спину и перейдя к мускулистым груди и животу. Потом он обнял ее и прижал к себе. Скользкая от "Нокземы" плоть соприкоснулась с чмокающим звуком. Он медленно потерся торсом о ее грудь. Это было совершенно необычное ощущение.
      - Майлз, - прошептала она, - что за дикость... Он поцеловал ее и повел к двухспальной кровати.
      - Милый, да мы же перемажем "Нокземой" все простыни!
      - Это проблема отеля. Ведь у нас - второй медовый месяц, не так ли?
      Он стянул плавки. Как обычно, она замерла при виде его стройной наготы.
      - Чудесный медовый месяц, - согласилась она, вышагивая из купальника.
      Когда все кончилось, она счастливо потянулась в постель.
      - Майлз!
      - Что?
      - Можно я выкурю сигарету?
      - Нет.
      - Жадина!
      Она прикусила губу и глубоко вздохнула. Мэгги говорила, что это лучший способ перебороть тягу к никотину. Через три минуты глубокого дыхания желание утихло.
      Она принялась считать. За последние десять дней они занимались любовью, как минимум, пятнадцать раз. Это было значительным превышением их обычной практики.