Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Вакуумные цветы

ModernLib.Net / Киберпанк / Суэнвик Майкл / Вакуумные цветы - Чтение (стр. 8)
Автор: Суэнвик Майкл
Жанр: Киберпанк

 

 


— Нет, — ответила Ребел. — Я никому не позволю прикасаться к моему мозгу. Я.., я просто не хочу, и все.

Уайет отвернулся. Было видно, как напряжена его спина. Прошло много времени, прежде чем Ребел дотронулась до его плеча, и он резко, почти грубо посмотрел на нее.

— Почему ты такая упрямая? — крикнул он. — Почему?

— Не знаю, — призналась Ребел. — Наверно, я просто такая уродилась.


Глава 7. ЧАРЛИ РЕНЕГАТ

Ребел проснулась одна. Она позавтракала и пошла искать Уайета. Пьеро подсказал ей, что надо пройти через сад камней и обогнуть кухню, а самурай послал ее мимо помещений для оргий, вниз по пандусу. Она спустилась на нижний ярус, в комнату, где в воздухе медленно вращались три голографические психограммы. Ребел заметила, что это разные варианты одной личности. Судя по болезненному состоянию основных ветвей и неестественному расположению малых ветвей, личность очень серьезно пострадала.

Под вертящимися зелеными шарами сидел маленький комбин. Он не спал всю ночь. Лицо опухло, глаза остекленели. Оранжевая кожа покрылась серыми пятнами.

— Как тебя зовут? — спросил Уайет. — У тебя есть имя?

Мальчик покачал головой:

— Я… А? Что?

Уайет повторил вопрос, и, не поднимая глаз, ребенок ответил:

— Ч-Чарли. Чарли Ч-Чу…

И запнулся.

Уайет усмехнулся и потянул мальчика за косичку.

— Мы будем звать тебя Чарли Ренегат, хорошо? Потому что ты перешел на нашу сторону и теперь будешь человеком. Как тебе это нравится?

— Он вас за это не поблагодарит.

— Заткнитесь, Констанция. Слушай, Чарли, ты помнишь, как ты был одним из комбинов? Помнишь, какая у тебя была жизнь?

Голова Чарли судорожно поднялась, глаза наполнились страхом. Лежащие на коленях руки задергались. Потом он снова опустил взгляд и пробормотал:

— Я.., да.

— Прекрасно. Ты помнишь, перед полетом сюда у вас было совещание?

Чарли промолчал.

— Ты помнишь, какие вам давали указания?

Самураи расступились, и Ребел тихо вошла в комнату. Ее телохранитель остался снаружи. Фрибой искоса взглянул на нее и отвел глаза. Он поджал губы и застывшим немигающим взглядом уставился на Констанцию. Ребел подошла к нему и тихо сказала:

— Что у малыша с лицом?

— О чем вы? А, пятна? Чтобы нейтрализовать краску, мы ввели ему под кожу бактериофаг. Для полной очистки потребуется несколько дней. Сейчас кожа у него еще чешется. Но ваш шеф считает, что поскольку он больше не комбин, то и внешне не должен на них походить.

— Я думала, программа в вашем яблоке сама отключается.

Фрибой снисходительно улыбнулся. И, не глядя на Ребел, менторским тоном изрек:

— Для нормальной человеческой психики «Чарльз Чародей» — безобидное, усиливающее "я" субъекта заколдованное яблоко. Его применение не оставляет никаких последствий, кроме воспоминаний. Но у комбинов есть только зачатки собственного "я", им может повредить даже воспоминание о том, что когда-то они обладали ярко выраженной индивидуальностью. Мозг претерпевает коренные изменения.

— Синдром запечатленного шока, — кивнула Ребел, слова из памяти Эвкрейши приходили к ней без труда. — Да, конечно.

При звуке ее голоса Уайет обернулся:

— Солнышко! Ты-то мне и нужна. Кажется, мы с тобой больше всех здесь понимаем в психопрограммировании.

Он щелкнул замком плоского белого чемоданчика и пробежал пальцем по одному из рядов плат психосхем. Сотни закодированных черт характера, способностей, склонностей и профессий зашелестели от его прикосновения.

— Я собирался запрограммировать нескольких специалистов. Но оказалось, что за последние годы правила изменились. Программное обеспечение для психопрограммистов находится на строгом учете. Здорово, правда? Ни одна из прочих профессий так не охраняется.

Ребел подошла к чемодану. Ее пальцы проскользнули по чьим-то страхам, восторгам, радостям и печалям и выхватили одну из программ навыков физического труда — программу, обучающую вакуумной отливке керамических оболочек, тонких и нежных, как мыльные пузырьки. Ребел вставила ее в анализатор и откинула назад голову, чтобы следить за изменениями на диаграмме. Р-ветвь выпрямилась, но в средней части h-ветви обозначилась угроза саморазрушения.

Изменив расположение чувствительных элементов и повысив уровень религиозного восприятия, Ребел легко заполнила трещину. Потом прибавила еще две платы, установила требуемый тонус и убрала некоторые несоответствия. Это укрепило h-ветвь, но плохо отразилось на первом разветвлении, идущем от l-ветви, поэтому Ребел заменила навыки в производстве керамики на столярные. Мало-помалу матрица обретала форму.

Это трудная задача — обнаружить в поврежденной психике возможности выздоровления и подобрать программы" способные вернуть личности здоровье. Ребел целиком ушла в работу. Некоторое время спустя — прошли минуты или часы? — она подняла голову и увидела, что допрос все еще идет. И Уайет не продвинулся ни на шаг.

— Чарли, ты помнишь Землю? Ты помнишь, как ты жил на Земле?

— Я жил… — Ребенок замолчал и проглотил слюну. — Ничего не происходило. Тепло. Никаких мыслей. Много мыслей. Все не настоящее.

— Какие у тебя были мысли?

Чарли надолго закрыл глаза. Потом забубнил на одной ноте:

— Повернуть шестую решетку поднять вторую снова поворот изменение направления кавычки открываются комбины в принципе согласны но с оговорками кавычки закрываются изменение направления поднимите пузырек с кровью орла изменение направления при помощи ключа Аллена установите потенциометр на красную линию переадресовать корабль в Санфриско опознавательный знак зеленый сигнал зеленый изменение направления впрыскивание керосина на участке между станциями номер семнадцать и номер двенадцать изменение направления выемка грунта на железной дороге…

— Хватит!

Чарли послушно смолк.

— В чем дело? — спросила Ребел.

На лице Уайета было написано отвращение.

— Чушь какая-то. Обрывки, надерганные отовсюду. От этого ребенка ничего не добьешься, потому что он никогда ничего не знал. У него за всю жизнь не было ни одной полной мысли. Он только перерабатывал непрерывный поток слов.

Констанция, скрестив руки на груди, свирепо взирала на Уайета:

— Он привык быть частицей океана мысли. Вы вырвали его из естественной среды. Конечно, вы от него ничего не добьетесь… Посмотрите на него! Он страдает. Переделать его по подобию человека в отдельную личность — значит отбросить назад в развитии.

— Да неужели?

— Да, именно так. И оставьте эти свои снисходительные улыбочки! Путь эволюции — путь от простого к сложному. И мы все проходим этот путь, от мелкого и примитивного к макрокосмическому. От одноклеточных растений к огромным, растущим на кометах дубам. От амебы через рыб к человекообразным обезьянам. От простого восприятия через чувствительность к разуму и затем макроразуму. Вы видите тенденцию? Все формы жизни приближаются к божеству.

— Прекрасная теория, но, отдавая ей должное, замечу, что в ней намешано слишком много дерьма.

Мальчик покрылся потом. Констанция вытерла ему лоб. Он начал тяжело дышать, и она приложила мокрую ткань к его горлу. Жидкость всасывалась через кожу, и дыхание наладилось.

— Вы…

В дверях происходило какое-то движение.

— Сэр? — Два самурая ввели высокого комбина. — Он сказал, что должен поговорить с вами лично.

— У вас один из нас, — произнес комбин. — Отдайте его нам.

Уайет сделал шаг в сторону и положил руку мальчику на плечо. Глядя на Констанцию, Уайет спросил:

— Чарли! Ты хочешь вернуться?

Чарли вздрогнул. Его глаза перескакивали с одного предмета на другой, избегая Констанцию. Тело задергалось в судорогах.

— В его состоянии он не может дать осмысленный… — начала Констанция.

— А зачем? — спросила комбина Ребел. — Я хочу сказать, что теперь вам от него никакой пользы. Зачем он вам?

— Эксперименты. Вскрытие.

Констанция раскрыла рот и вновь закрыла. Голос комбина раздавался во внезапно наступившей тишине:

— Нам также нужна хорошая исследовательская лаборатория, кабинет врача и некоторое количество введенного нам препарата. Нам понадобится большое количество проб ткани. Оборудование для исследований должно подходить для всестороннего изучения остаточного действия на мозг химических веществ. Разумеется, Земля оплатит ваши расходы.

— А шел бы ты знаешь куда? — Лицо Уайета выражало суровость.

Прежде чем комбин успел ответить, Чарли наклонился вперед, закрыл лицо руками, которые все не могли успокоиться, и заплакал. Ребел осторожно подсела к нему и обняла за плечи. Мальчик прильнул к ней, спрятав лицо где-то между ее плечом и шеей. Маленькие руки больно сдавили Ребел.

— Мы не вполне понимаем, что вы хотите сказать, — проговорил комбин.

— Сейчас поймете, — сказал Уайет. — Во-первых, мальчик нам нравится, и мы оставим его у себя. Во-вторых, наши средства ограниченны, и у нас нет лишнего лабораторного оборудования, независимо от того, сколько вы за него заплатите. И в-третьих… — Он обратился к стоящему рядом самураю:

— Ящики с заколдованными яблоками здесь? Уничтожьте их.

И тут взорвался пол.

— Че-ерт! — воскликнул Фрибой и шлепнулся на спину. Его ударило по голове чем-то твердым.

Комната вдруг наполнилась едким черным дымом. Вырвавшийся из пола кабель выгнулся под воздействием напряжения и, подобно гигантской змее, рванулся вперед. По полу рассыпались искры. Уайет выбросил вперед руку, указывая на Ребел и Чарли.

— Трис! — крикнул Уайет. — Забери их отсюда.

Из отверстия в полу полезли оранжевые фигуры.


* * *

Маленький комбин оказался тяжелым. Трис быстро вел их по длинным коридорам, вокруг шипело и взлетало на воздух электрическое оборудование. Свет погас.

— Что происходит? — громко спросила Ребел.

Руки мальчика по-прежнему крепко обнимали ее. Он уткнулся лицом ей в плечо.

— Перебой в подаче энергии. Уайет разрушил компьютеры. Через минуту свет зажжется.

Наверху что-то грохнуло. В воздухе противно запахло какой-то химией.

— Нет, я спрашиваю…

Трис зло усмехнулся:

— А, вы хотите знать, что вообще происходит. Комбины захватили наши компьютерные системы. Не стоит беспокоиться. Мы этого ждали.

Вспыхнул свет. Позади в вестибюле обрушилась стена, и они вновь оказались в темноте. Мимо пробежал взвод самураев.

— Что?

— Сворачивайте сюда. — По коридору пронесся порыв ветра, и Ребел чуть не упала. — Комбины всегда стараются подчинить себе компьютерные системы. Это у них в крови. Но наши системы построены так, чтобы в случае захвата их можно было разрушить. В шератоне есть ручные выключатели. Мы можем разрушить систему, как только ее захватят, а потом восстановить.

Они вступили в оранжерею, по стене плыло голографическое изображение предгрозового неба. Пока Трис шарил в соседней кладовой, Ребел тупо смотрела на стоящий посреди комнаты проектор. У основания проектора росли ноготки. Охранник вернулся с двумя метлами и вручил одну Ребел. Еще он принес винтовку и две палки, одну из которых тоже протянул Ребел:

— Вы донесете ребенка?

— Постараюсь.

Чарли так вцепился в нее, что Ребел вряд ли смогла бы высвободиться. Она забралась в седло.

— Поехали.

Трис поднял винтовку и вышиб окно.

Они ворвались во тьму. Почти сразу же на них отовсюду устремились наблюдательные камеры.

— Вот же, мать твою! — прохрипел Трис и поднял ружье.

Прежде чем камеры приблизились, Трис разбил их все, кроме двух. Одна бросилась ему прямо в лицо, и он изо всех сил ударил винтовкой по ее усеянной объективами физиономии. В воздухе мелькнули осколки камеры и спасительного оружия.

Последняя камера направилась к Ребел. Она взмахнула палкой и чуть не вылетела из седла. Камера качнулась, и тут на секунду стало темно: это опять рушились компьютеры в шератоне. Огни колеса засветились снова, однако, прежде чем комбины успели перепрограммировать камеру, ее швырнуло в окно шератона. Изуродованная камера со звоном упала на пол. Затем и окно, и комната завертелись и уплыли прочь.

— Вперед! — заорал Трис, и Ребел вновь ухватилась за ручку помела и до отказа открыла сопло двигателя.

Они с ревом уносились вдаль.

— Куда мы? — повернув голову, прокричала Ребел.

Трис подъехал поближе к ней. Теперь, когда опасность миновала, к нему вернулась былая невозмутимость.

— Куда хотите, только не в шератон. И не в резервуарные поселки. Там опасно. Но это — заранее выигранный бой, даже если комбины еще этого не понимают. Нужно лишь затаиться на несколько часов, а потом можно будет спокойно вернуться домой.


* * *

Они подплыли к краю орхидеи, и Ребел, легко нажимая на тормоз, начала глушить скорость, пока помело не перешло на черепаший шаг. Впереди виднелся привязанный к стеблю белый флажок.

— Посмотрите туда. Как вы думаете, зачем это?

Трис пожал плечами.

Ребел остановилась и стала всматриваться в заросли орхидеи. Дальше висел еще один белый флажок. Несколько стебельков между ними примялись, как будто здесь была какая-то стоянка. В мозгу Ребел шевельнулось смутное воспоминание о жизни на Тирнанноге.

Это тропа. Там кто-то живет.

Она направила метлу внутрь растения. С начала полета ребенок не произнес ни слова. Ребел положила ладонь ему на голову. Макушка была теплая, почти горячая; казалось, она нагрелась от переполнявших мальчика переживаний. Косичка торчала под прямым углом к затылку, Ребел потрогала косичку; интересно, сколько ему лет. Семь? Девять? Хотя какая, собственно, разница?

— Чарли, как ты там?

Мальчик покачал головой.

Они уходили все дальше в глубь орхидеи, цветы тут встречались редко, и свет померк. Корни и стебли росли гуще, переплетаясь друг с другом. Ребел пришлось спешиться. Она посадила Чарли в седло и потащила помело за собой. Чарли молча озирался по сторонам. Ребел волокла метлу все глубже в заросли, хватаясь за ветки, чтобы не упасть; белые флажки указывали им путь. Тропа превратилась в подобие тоннеля, в неровный проход, образованный раздвинутыми ветками. Трис шел следом.

— Отличное место для засады, — сказал он.

Раздался женский смех. Не очень дружелюбный.

— Вот именно, — произнесла из темноты женщина. — Так что говорите, зачем пришли. Что вам надо в деревне? Вы несете нам добро или зло?

Трис вышел вперед и встал, положив руки на бедра.

— Ты видишь эту женщину и ребенка? Если ты их тронешь, тебя ждет смерть. И любой другой, кто их тронет, тоже умрет. — Молчание. — Но если вы не причините им вреда, мы не сделаем вам ничего плохого. Мы ищем, где бы укрыться на несколько часов. Если вы нас пропустите, мы пойдем дальше. Если нет, повернем назад.

Женщина выплыла на свет из мрака и спутанных ветвей. В руках она держала винтовку.

— Что ж тут возразишь, — сказала она. — Проходите. Только запомните: здесь всего лишь одна тропа, и на обратном пути вам придется снова проходить мимо меня. Так что ведите себя прилично.

И исчезла.

Деревня состояла из десятка шалашей, стоящих вокруг главной поляны, что-то вроде постоялого двора в резервуаре 14, но побольше. Только здесь жилища представляли собой каркасы, оплетенные побегами орхидеи: зрелище напоминало валяющиеся в траве плетеные коробки. Трис и Ребел остановились на краю поляны, из шалашей с нескрываемым любопытством выглядывали несколько человек.

Метла Ребел закачалась, это вылез из седла Чарли. Мальчик бросился к хижине, на пороге которой сидел скрестив ноги мужчина; перед ним стояла небольшая банка со светящимися чернилами. Он был в раскраске ученого и старательно чертил длинную линию на листе пергамента.

Ребенок медленно, как зачарованный, приблизился к рисунку, длинная блестящая линия отражалась в его немигающих глазах.

Ученый поднял голову. Под глазами у него лежали тени.

— Нравится? — Он оторвал кисточку от пергамента и опустил ее в чернильницу. — Это игра.

Быстрыми мазками ученый набросал на листе какой-то значок и показал его мальчику:

— Видишь? Это мое имя — Ма. Значит лошадь. Меня звать Ма Фу-я. А тебя?

— Чарли, — без запинки ответил ребенок.

— Итак, Чарли, ты видишь, я сейчас провел линию. Представь себе, что она такая же, как вот эта. — Ученый коснулся кисточкой одной из линий на листе. — Только длинная и искривленная. Понимаешь? Затем следующая линия проходит через левую переднюю ногу. — Он быстрыми, уверенными движениями дорисовал остальные линии, и получилась лошадь. — Видишь?

Мальчик засмеялся и захлопал в ладоши.

— Похоже, вы ему понравились, — заметила Ребел.

Ученый отложил кисточку, она повисла в воздухе.

— Симпатичный малыш. Добро пожаловать в нашу деревню. Мы не успели ее назвать. Если вы здесь останетесь, советую вам строиться рядом с поляной. Один тут у нас построил хижину в зарослях и на следующий день не сумел ее найти — не пометил тропу. А так места сколько угодно.

Воздух благоухал. Деревня стояла среди цветущих зарослей, которые сияли мягким, проникающим всюду светом. Ребел здесь нравилось. Правда, не хватало живности. Уж хоть бы бабочки. Неплохо бы еще принести сюда несколько ящериц, белку и, пожалуй, улиток. А в остальном здесь, внутри орхидеи, очень приятно.

— Возможно, я и построю хижину, — сказала она. — У вас хорошо проводить свободное время. С кем нужно поговорить об арендной плате? Кто у вас здесь король?

— Здесь нет никаких королей, — ответил Фу-я.

Чарли потянул его за накидку, и ученый дал ему кисточку и чернила. Потом достал в хижине лист бумаги.

— На, развлекайся.

— Нет королей? — недоуменно переспросил Трис. — А кому же все это принадлежит?

— Не знаю. Может быть, и никому. А может — человеку из шератона. — Он развел руками. — Видите ли, люди просто поняли, что это место пригодно для жилья, и не стали заботиться о формальностях. Просто собрали свой скарб и поселились тут.

Подошел один из соседей Фу-я с круглым сосудом свежезаваренного чая и несколькими шприцами для питья. С хмурым видом Трис взял один из них и спросил:

— Но зачем? Зачем забираться так далеко в орхидею? Зачем выставлять часового на тропе?

— Здесь легко обороняться, — ответил сосед. — Один часовой может удержать десяток нападающих. Если захватчиков будет больше, уберем с тропы флажки, и нас никогда не найдут. Если и это не поможет, мы просто разбежимся. Эта деревня перестанет существовать, но дальше есть другие деревни. Коли на то пошло, здесь достаточно места, чтобы строить еще и еще.

— Нет, нет, — говорил Фу-я Чарли. — Держи кисточку вертикально, между указательным и большим пальцем. Вот так, видишь? Тогда не будешь сажать кляксы.

— А кто собирается на вас напасть? — сердито спросил Трис.

Подошла соседка, высокая худая женщина, тело которой, казалось, состояло из локтей и коленей. Она сказала:

— Так вы не из резервуаров? Нет, я вижу. Война между бандами разгорается все больше. Даже смешно. Когда мы жили в резервуаре, мы думали: ну на что нам полиция? Только бить в зубы, забирать во время облав и вытрясать душу. А теперь у нас нет полиции, и кто будет бороться с бандами? Теперь банды борются между собой. Они хотят установить свою власть. Хватают людей и перепрограммируют. Надо смотреть в оба, а то превратишься в крутую девицу какого-нибудь хулигана, о котором ты прежде и не слыхала. И после ты будешь готова за него умереть. Скверно все это. Особенно теперь, когда у каждого эти винтовки, видели? Знаете, о чем я говорю?

— У каждого? — спросил Трис. — Я видел винтовку у вашего часового. Ей не положено ее иметь. Винтовками могут пользоваться только программированные самураи.

Жители деревни расхохотались. Теперь их собралось человек восемь.

— В резервуарах, наверно, больше ста винтовок, — объяснил Фу-я. — Даже, может, двести. Это сильно нас беспокоит.

Чарли сидел у него на коленях. Фу-я взглянул на его рисунок и сказал:

— Эй, смотри-ка! Очень хорошо.

Чарли Ренегат даже не поднял голову. Он чертил на бумаге круги и пересекающиеся длинные яркие линии, прямые, чистые и загадочные, походящие на прохладные реки света.


* * *

Где-то далеко Уайет вел единоборство чародеев с комбинами. Хотя, скорее всего, поединок уже закончился. Но тут, в деревне, можно было так спокойно посидеть, поболтать, посмеяться. Девчушка, которая отводила глаза и краснела, как только к ней обращались, вытащила флейту и начала играть. Кто-то достал две короткие металлические трубки и начал отбивать ритм. Скоро образовался целый оркестр, и люди пустились в пляс.

Ребел не танцевала. Для нее танцы в невесомости, как и секс в невесомости, были лишь неполноценным заменителем. Пока Чарли рисовал свои схемы, она подключила его к программеру.

— Не ерзай, — сказала Ребел и ввела ребенка в транс.

Ее пальцы пробежали по платам, и она с головой ушла в тонкое искусство редактирования психики. Это занятие нравилось обеим ее личностям, и по крайней мере на час Ребел забыла, кто она. Потом ее руки в нерешительности зависли над платами, и Ребел оторвалась от работы. Она со вздохом сняла с головы датчики, и Чарли зашевелился. Женщина Фу-я, Гретцин, спросила:

— Теперь вашему малышу лучше?

— Я только его врач, — раздраженно ответила Эвкрейша. — Он не мой, он вообще ничей. Сирота. — Небольшой внутренний сдвиг, и она снова стала Ребел. — Чтобы он выздоровел, с ним надо много работать. Он такой слабенький, что я рискнула подправить только какие-то мелочи. Сейчас у него есть только тень личности: на самом деле — это всего лишь воспоминание, оставшееся после галлюцинации. Работать с таким материалом очень трудно.

Фу-я подплыл и поднял ребенка на руки.

— Пошли, Чарли. Я покажу тебе, как складывать из бумаги птиц.

Гретцин смотрела им вслед.

— Я и не думала, что ребенок ваш. Только немного надеялась. — Она фыркнула. — Птицы из бумаги!


* * *

В шератоне все стояло вверх дном. В прудах поверх утонувших тентов плавали вырванные с корнем деревья. Ребел обошла гору битого стекла. Она провела пальцем по стене, палец стал черным от сажи.

— Где Чарли? — спросил появившийся перед ней Уайет.

— Я познакомилась в орхидее с одной парой и наняла их за ним присмотреть. Он остался у них в деревне.

— Почему ты это сделала?

— Я думала, ему это пойдет на пользу. Тихая, спокойная жизнь разовьет его индивидуальность, и тогда я смогу еще с ним поработать. — Они шли в ногу. — Господи, Чарли так привязался к Фу-я, что, когда надо было идти домой, с малышом случилась истерика. Я боялась их разлучать, потому что мальчик может не справиться с переживаниями и весь наш труд пропадет.

— Гм-м.

Они прошли мимо бригады отделочников, позолотчиков и резчиков. Везде сновали рабочие, ремонт шел вовсю.

— Послушай! Я хочу кое-что тебе показать. Зал заседаний превратили в морг, мертвецы лежали на носилках у ручья с золотыми рыбками.

Трупов было семь, все комбины.

— Я перепугал их и спровоцировал на преждевременную атаку, — сказал Уайет. — Поэтому потери такие незначительные. Они прекрасно понимали, что не смогут надолго захватить шератон и им придется платить большие деньги за каждого убитого человека.

Он остановился около трупа со вскрытым животом и раздвинутой вокруг разреза кожей. Онемев от ужаса, Ребел как завороженная смотрела на блестящие внутренние органы. Там и здесь сверкал металл. Уайет поднял руку мертвеца и повернул ее.

— Видишь? В кончике каждого пальца убирающиеся внутрь провода. Достаточно откусить кусочек кожи, и можно подключиться к любому компьютеру. Под кожей три раздельные системы антенн и второй позвоночник с емкостью памяти на Бог весть сколько гигабайтов.

— Боже! — проговорила Ребел. — Они что, все такие?

— Нет, только пятеро. Мы назвали их взломщиками, потому что их единственная цель — прорваться в компьютерную систему. В каждую группу, которая летит в пространство людей, комбины включают несколько взломщиков. Их легко обнаружить, так как они просто начинены металлом. Как только мы их изолировали, схватка закончилась.

— Убили!

Прихрамывая, вошла Констанция, ее сопровождал Фрибой. Его голову стягивала грязная повязка.

— Вы их не изолировали, мистер Уайет. Вы их убили.

На вышитых вставках ее платья виднелись пятна. Она задыхалась от дыма и гнева.

— Разве вам не поручили позаботиться о кустарниках, Мурдфилз?

— Этим занимаются мои подчиненные. Я хочу знать, зачем вы спровоцировали эту бессмысленную зверскую бойню.

Техник добрался до крышки люка у основания моста. Вспыхнул экран, и зажглось небо. Оно было синее с большими кудрявыми облаками.

— Вряд ли это можно назвать бойней, — улыбнулся Уайет. — И она далеко не бессмысленная. Теперь у комбинов спеси поубавится. Половина из них не может прийти в себя после заколдованного яблока. К тому же этот случай многому нас научил. Я взял на себя смелость распечатать и разослать во все общественные банки данных Системы описание методов борьбы с комбинами. Когда эти сведения понадобятся, они будут под рукой. — Голос воина сменился голосом жреца. — Рано или поздно человечеству предстоит война с комбинами. Рано или поздно скрытое противостояние станет явным. И когда это случится, сегодняшний опыт даст нам дополнительное, хоть и крохотное, преимущество.

— Кажется, вам не терпится как следует повоевать.

— Нет, но, в отличие от вас, я считаю войну неизбежной. А вот и юристы.

На пороге стояли двое мужчин в раскраске законников, один — Народного Марса, другой — Кластера Эроса. Уайет кивнул Ребел:

— Начнем?

Они перешли мост и оказались среди пленных комбинов. Уайет вел под руку Ребел, за ними шли юристы. Констанция помялась и присоединилась к ним, за ней поспешил Фрибой. Шествие замыкали четверо самураев.

— Перешли Рубикон, — весело сказал Уайет, но Ребел вспоминался скорее Стикс, за которым лежит страна мертвых, страна всеобщего равенства.

Комбины расступались перед ними, а затем снова смыкали ряды. На них были устремлены сотни глаз.

Уайет наугад выбрал одного из комбинов, схватил его за плечи и сказал:

— Вы. Вы можете говорить? Мы будем разговаривать через этого индивидуума.

— В этом нет необходимости, — сказал комбин.

— Тем не менее мы будем разговаривать так. У меня к вам несколько вопросов. Если вы не будете отвечать, я предъявлю вам обвинение в прямом нападении и постараюсь, чтобы никто из вас не вернулся на Землю. Вы этого хотите? Я могу это сделать.

Комбины беспокойно зашевелились:

— Вы нас спровоцировали.

— Ну и что? — Уайет повернулся к юристам:

— Это имеет значение с точки зрения закона?

— Нет.

— Нет.

Ребел дотронулась до браслета и увидела вокруг комбинов блестящую дымку: это переплетались соединяющие их энергетические линии. Электромагнитные поля трепетали, как крылья. Направленные лучи, затухая и снова вспыхивая, стремились к одной точке: к говорящему. Он сверкал, как глаз свернувшегося кольцами дракона.

— Спрашивайте.

— Чего хочет Комбин?

Почти с презрением допрашиваемый ответил:

— Чего хочет любой организм? Жить, расти и творчески применять свои способности.

— Я не вдаюсь в такие высокие материи. Зачем вам заколдованные яблоки? Вы чуть не убили вот этого молодого человека, Фрибоя, пытаясь выудить из него сведения, которых у него нет. Какие сведения вы надеялись получить? За чем вы охотитесь?

— Земля интересуется биотехникой мозга.

— Это не ответ, — мрачно бросил Уайет.

Комбины снова в волнении зашевелились. Они натыкались друг на друга, вертели головами. Некоторые из них плакали.

— Мы… — начал говорящий. Он подождал, пока взаимодействующие поля, беспорядочно меняя очертания, сперва отодвинулись, а затем сомкнулись вокруг него. — Мы стремимся к цельности. Мы ищем средства для поддержания своего коллективного "я", когда мы находимся вдали от Земли.

— К цельности? Не понимаю.

— Вдали от Земли мы чувствуем себя одинокими, осиротелыми, — объяснил комбин. — Мы теряем свое коллективное "я". Вы не можете понять. Мы перестаем ощущать себя Землей. Мы становимся чем-то Иным. Вы бы сказали: у нас появляется индивидуальность. Мы не желаем этого. Это причиняет нам страдания.

— Ага, — сказал Уайет. — Уже интересно.

— Теперь вы довольны? — спросила Констанция. Уайет обернулся к ней. — Вы мучаете это создание во имя своих собственных.., своей мании преследования, вот и все. Вы опасный человек, мистер Уайет, вы потерявший управление робот, причиняющий окружающим страдания безо всякой к тому нужды!

Ребел протянула руку и прикоснулась к руке комбина.

— Скажите мне вот что, — нерешительно проговорила она. — Уайет прав? Люди и Комбин в самом деле враги?

— Конечно, нет! — рявкнула Констанция.

— Да, — ответил комбин. — Мы природные враги по определению, поскольку мы боремся за одни и те же ресурсы.

— Ресурсы? Вы имеете в виду… Что? Источники энергии? Металлы?

— Люди. Люди — наш важнейший ресурс.

Констанция побледнела и остолбенела, вид у нее был такой, будто ее предали.

— Я… — начала она. — Я думала…

В ее голосе слышались слезы. Она резко повернулась и заковыляла через мост, обратно в страну живых. Фрибой бросился за ней.

Стараясь не улыбаться, Уайет одобрительно кивнул и подмигнул Ребел. Потом повернулся к комбинам:

— Следующий вопрос. Почему вы еще не захватили принадлежащее людям пространство? В вашем распоряжении все ресурсы Земли и такой уровень развития физики, о котором мы можем только мечтать. Что вас останавливает? Почему вы не вырвались наружу?

Толпа комбинов стала менее тесной, затем они опять сблизились, будто глубоко вздохнуло огромное животное.

— Нас сдерживает недостаточная скорость связи. Мнение о том, что мысль распространяется мгновенно, ошибочно. Мысль движется столь быстро, насколько позволяют наши электронные линии связи. Это создает трудности даже на Земле.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18