1. О вере слепой и видящей. Видящая вера ясно видит, во что и почему верует. Как решать недоумения о предметах веры

Вас занял вопрос о вечности мучений. – Доброе дело! Но стали вы об этом рассуждать и набрались недоумений, не умея решить которые начали колебаться и в самой вере в этот догмат. Вам думается, что коль скоро есть недоумения против какого-либо догмата веры, то ему и верить нечего; потому что иначе вера будет будто не разумной, а слепой, – будет не вера, а суеверие. – По этой причине у вас в голове собрался большой шум. Не желая в чем-либо погрешить против веры, вы ищете вразумления. С удовольствием готов исполнить ваше желание, и как у вас вся путаница произошла оттого, что, боясь обличения в слепой вере, вы взялись за рассуждение умовое, которое и завело вас в накрывший вас туман, то сначала и скажу вам слово-другое о вере слепой и неслепой и о том, в какой степени надо доверять своему уму в предметах веры.

Слепой вере противоположна вера видящая. Какая же это? Вера видящая есть та, которая ясно видит, во что верует и почему верует. Ясное видение, во что верует, обнимает все содержание веры, – что Бог есть Един по существу и Троичен в Лицах, что Он весь мир сотворил словом Своим и о нем промышляет, и в целом и в частностях; что мы сотворены для лучшей жизни, но пали в прародителях и все томимся в изгнании; что беду сию мы сами на себя навели, но высвободиться из нее сами не имели возможности, почему воплотился Сын Божий и избавил нас от всего, чему подверглись мы вследствие падения, Своими страданиями, смертью, воскресением, вознесением на небеса и седением одесную Бога и Отца; что для того, чтоб каждый из нас делался причастным благ спасения, совершенного Господом, Дух Святой сошел на апостолов и чрез них Церковь Святую основал на земле, в коей Церкви и пребывает, всех верующих чрез Святые Таинства возрождая к новой жизни, укрепляя на всякое добро, очищая от всякого зла и освящая, и чрез все сие к вечной жизни приготовляя и Царства Небесного наследниками соделывая; и что все верными сынами и дщерями Церкви Божией до конца себя сохраняющие несомненно Царство Божие наследят, а неверными ей оказывающиеся в ад попадут на вечные мучения. Все сие ясно зрит и ведает определенно видящая вера.

Видит она ясно и определенно и основание, почему так верует. Но оснований этих у нее не много, а одно, потому верует, что Сам Бог повелел так, а не иначе веровать, – основание самое разумное, разумнее и тверже которого ничего нет. Ибо что Бог сказал, то уже всеконечно есть совершеннейшая истина, против которой неуместны и возражения. В полном смысле настоящая вера и есть та, когда кто верует потому только, что так Бог повелел, и когда для того, чтоб уверовать, ничего больше не ищет, как узнать, как Бог повелел, и как только узнает, что Бог повелел так и так веровать, так и успокаивается на том полным успокоением, не допускающим никаких колебаний.

Сия детская вера, беспрекословно верящая Богу – Отцу своему! Ее-то и требовал Господь, когда сказал: Аще не будете яко дети, не внидете в Царство Небесное (Мф. 18, 3). Из сего можете вы сами заключить, что кто иным каким-либо образом верует, о том нельзя не усомниться, войдет ли он в Царство Небесное.

Такая детская вера не есть слепая, а видящая, и видящая все глазами чистыми, ничем не запорошенными. Она только в умовые исследования не пускается, а как узнает, что Бог так сказал, так и успокаивается. Это у нее самая верная, самая прочная и самая разумная основа на все верования. Слепая вера есть та, которая не знает, во что должно веровать, или если знает, то не полно, кое-как; равно не знает и того, почему должно веровать, и не заботится узнать ни того, ни другого. Такова большей частью вера простого нашего народа, но не исключительно, ибо и между лицами высшего и образованного круга очень много таких, если не наибольшая часть. И в простом народе не редкость сильная детская вера видящая, за которой куда гнать нашей ученой вере?!

У нас вошло в обычай слепой вере противополагать разумную, а под разумной верой разуметь веру ученую, которая не довольствуется одним тем основанием, что «Бог так повелел, и верую», – но ко всему примешивает и соображения своего ума, и когда начнет говорить о предметах веры, то говорит о них так, как бы это было постижение его ума, стыдясь даже помянуть, что так Бог повелел, видя в этом унижение уму своему. У иных это доходит до того, что они и совсем верить не хотят ничему такому, что не сумеют подвести под начала своего разума и согласовать с суммой добытых им понятий и с установившимися в голове воззрениями на сущее. На сие скажу: никакого нет греха доискиваться некоторых умовых соображений в уяснение и полнейшее уразумение предметов веры. Это делали нередко и святые отцы.

Но надо заметить, что к существу веры это ничего не прибавляет, и есть совсем побочное или придаточное дело. Будь это или не будь, вера, верующая Богу, как сказано, нисколько от того не теряет. Кто набрал себе таких соображений, не имеет у Бога преимущества пред тем, кто не имеет их, а искренно и ясно верует во все веруемое по тому одному, что так Бог повелел. Это замечание надо крепко держать в уме, чтоб не породилось лукавое в сердце предпочтение своих соображений тому единственно прочному основанию: Бог так повелел, и верую. Ибо в таком случае человек выходит из детскости и сам себя подвергает опасности, в коей находятся не имеющие детской веры: Аще не будете яко дети, не внидете в Царство Небесное (Мф. 18, 3). Как ни мудр будет ум, все ему окончательно надо стоять на том, что – Бог так повелел, и верую. Но само собой уже разумеется, что по мере того, как дается предпочтение своим соображениям, вера слабеет и теряет свое значение; а где своим только соображениям верят, там и совсем веры нет, а есть умствования о предметах веры.

Когда строятся в уме умовые соображения о предметах веры, тогда наиболее приходят и недоумения, колеблющие веру. Правда, что они прокрадываются и в душу, детски верующую. Но тут им обычно никакого хода не дают, сразу прогоняя их, в той уверенности, что это наверное какой-либо кривотолк. Но так же надобно поступать и тем, которые не довольствуются и не умеют довольствоваться простой верой. Недоумения против веры то же суть в области веры, что дурные помыслы и позывы, противные добронравию и заповедям в сфере жизни. Последние как мы встречаем? Отталкиваем, – и конец. То же следует делать и с первыми. Пришли недоумения, отгони их мечом веры, и конец. И это будет самое разумное действование. Когда ясно ведомо, как Бог повелел веровать, разумно ли против того допускать возражения, а не только строить? Когда Бог говорит, тварь должна слушать и слушаться.

Это первый акт – отбить недоумение, оставаясь на стороне веры, без колебаний. Когда это сделано и покой веры возвращен сердцу, тогда можно против недоумений искать разъяснений, кто хочет. И это немудрено. Их всегда можно найти в восстановлении точного учения о предмете веры, подвергшемся нападкам недоумения. Все недоумения исходят от того, что какой-нибудь предмет веры затемняется и ясное представление его не созерцается. Коль скоро этот недостаток будет восполнен, тотчас недоумение рассеется само собою.

Грешат против сего много те, которые, лишь только родилось какое недоумение, тотчас переходят на сторону его и вражески готовы выступить против веры, мечтая в то же время, что они начинают действовать неким возвышенным образом, – не то что иные невегласы слепцы, и проч. Хорошо ли делает тот, кто, лишь только пришло дурное желание, тотчас переходит на сторону его и исполняет его? Конечно, дурно. Дурно делает и тот, кто, как только родилось недоумение, тотчас вместе с ним начинает вооружаться против веры. Когда недоумение касается такого предмета, о котором известно Божие определение, то такого рода действование есть богоборство. Законный образ действования должен быть такой: пришли недоумения – не допускай их до сердца и не возмущай ими покоя веры; оттолкни их, стоя сердцем на стороне веры, а потом ищи разъяснения. Придет разъяснение – добре; не придет – беда не велика. Покой веры цел, – не слепой, а той, которая видит и знает, как повелел Бог. Повелевает неложный Бог, а недоумения кует нам умишко, – задорный, но слепой.

Этими пояснениями теперь ограничусь. Рассеяние ваших недоумений отлагаю до следующего раза.

2. О вечности мучений нераскаянных грешников. Поправка неправых мнений о том, как согласовать вечные муки с Божиим милосердием. Есть ли покаяние за гробом. Различные степени блаженств и мучений. Грех извращает и оскверняет весь состав человека. Покаяние возможно только при жизни. В чем будут состоять мучения

Начну с Божией помощью восставлять поколебленную веру вашу в вечность мучений и успокаивать душу вашу.

Недоумение ваше таково: «Как можно, чтоб будущие мучения были вечны?! Никак нельзя. Это благости Божией противно». – Прежде всего спросите у своей детской веры, знает ли она, что Бог именно так определил? И если не знает, просветите ее, указав ей прямые Божеские о сем определения. Господь ясными словами, не допускающими никакого перетолкования, говорит: Идут сии в муку вечную (Мф. 25, 46). – Это говорит Господь, нас ради человек и нашего ради спасения воплотившийся, пострадавший, умерший, воскресший, вознесшийся на небеса и седший одесную Отца, чтоб и там выну ходатайствовать тоже о спасении всех и каждого. Если говорит так Тот, Кому столько стоило спасение наше и Кто ничего так не желает, как чтобы все спаслись, верно, иначе сему быть нельзя. Кажется, такой вывод столь верен и непреложен, что и колебаний никаких допустить не может. А мы с вами что сделали? Так увлеклись недоумением, что заподозрили и подлинность Писания, и верность толкования, говоря: «Или не так написано в подлиннике, или не так истолковано». Так понравилось нам наше недоумение, что мы готовы ради его все вверх дном повернуть. Но ведь мы имеем подлинные новозаветные Писания. Там стоит: Идут сии в муку вечную.

Затем, сколько ни есть переводов Нового Завета – во всех стоит: Идут сии в муку вечную. И никаким переводчикам никакого повода не представилось и в голову не пришло как-нибудь иначе перевести эти страшные слова: в муку вечную. Потому не может подлежать сомнению, что Господь именно так сказал. Истолковывать же тут нечего – слова ясны без толкования. Пытались дать слову вечный кривое толкование, – не верующие, а неверы, – будто вечный означает здесь относительную вечность: долго-долго, но не без конца, долго так, что эта длительность покажется вечностью, но все же и конец будет. Что такое толкование криво, обличает тут же стоящее другое слово: в живот вечный (Мф. 25, 46). Живот вечный и кривотолки разумеют как имеющий быть без конца. Так надо понимать и муку вечную. Оба изречения стоят в одинаковых условиях. Что разумеется об одном, нельзя того отрицать у другого. Если живот без конца, то и мука без конца.

Извольте теперь спросить свою детскую веру, видит ли она, что Сам Бог сказал, что муки вечны? Ну как не видать?! А если видит, пусть так и верует от всей души, и всякое противное тому недоумение гонит прочь, не отдаваясь ему в плен без разбора.

Но дадим на время ход вашему недоумению и спросим его: «Ты какие права предъявить можешь на свое существование?» – «Недоумеваю, – говорит, – как согласить можно вечные муки с благостью Божией, с беспредельным Божиим милосердием. Ведь страсть какие муки указываются! Огнь неугасающий, червь неусыпающий, тьма кромешная, скрежет зубов! Господи мой батюшка! Как благоутробный Господь будет смотреть на такие истязания?! Господь нам заповедал прощать. Сам ли не простит? Он молился на кресте за согрешивших против Него страшнейшим согрешением, – таким, больше которого нет уже и быть не может. Неужели нельзя Ему простить в будущей жизни?»

Что же скажем мы такому недоумению?! Ты стоишь за благость и милосердие Божие. Но речь твоя имела бы смысл, если бы вечность мук определили люди – безжалостные и неумолимые ригористы. Тогда резонно было бы возразить им: «Ваше положение не может быть принято, потому что оно противно благости Божией». Но когда такое определение постановил Сам Господь, – всеблагий и всемилостивый, то уместно ли как бы в лице говорить Ему: «Быть не может, это противно Твоей благости?» Как будто бы Он говорил не знать что? Разве Он переставал быть благим, когда изрек сие? Конечно, нет. А если не переставал быть благим, то нет сомнения, что такое определение совершенно согласно с Его благостью. Ибо Бог никогда ничего не делает и не говорит, что было бы противно Его свойствам. Для детской веры этого объяснения совершенно достаточно. И я на нем покоюсь более, нежели на каких-либо других разъяснениях, что и вам советую.

Говорите: «Господь на кресте молился за распинателей, – можно ли, чтоб Он казнил кого-либо из грешников вечными муками?»

Господь молился, и молитва Его тотчас принесла плод. Разбойник покаялся, и, уверовав в Господа, открыл себе вход в рай. Сотник исповедал Господа Сыном Божиим, и, освятившись верой, имеется в числе святых. Верно, и все те, которые пошли с Голгофы, бия себя в перси, не лишились благой части. – Так и все, которые, нагрешив пред Богом, обращаются к Нему в слезах покаяния, всегда получат прощение, и пред ними дверь рая не заперта. Если б все люди, грехам повинные, так поступали, все бы вошли в рай, и ад остался бы занятым одними духами злобы, ожесточенными и нераскаянными. Вы опираетесь на милосердом прощении. Но прощение не безусловно: покайся, и прощение получишь. А нераскаянного как простить?

Господь милосердый всех готов простить, только покайся и прибегни к Его милосердию. Если б и бесы покаялись, и те были бы помилованы. Но как они закостенели в упорном противлении Богу, то и нет им помилования. То же и в отношении к людям. Невозможно помилование тех, которые упорно противятся Богу. Что такие есть, это, думаю, вы знаете. Что многие из таких и на тот свет отходят богоборцами и богоненавистниками, и этого, полагаю, отрицать не станете. Что же их там ожидает? Уж видно что! Как они Бога знать не хотели, то и Бог скажет им: «Не вем вас, отойдите». – А когда такое решение от Бога изойдет, кто отменит его? Вот и вечное отвержение, – печать ада!

Остается строить надежду, нет ли покаяния за гробом? О, когда бы возможно было это?! Какое бы облегчение нам грешным! Господь столько милосерд, что только покайся, хоть бы то и за гробом, непременно простит. – Но то наше горе, что надежды-то такой не на чем основать. Закон жизни таков, что коль скоро кто положит здесь семя покаяния, хоть бы то при последнем издыхании, то уж не погибнет. Семя сие возрастет и плод принесет – спасение вечное. А коль скоро кто здесь не положит семени покаяния и перейдет туда с духом нераскаянного упорства в грехах, то и там навеки останется с тем же духом, и плод от него вовеки будет пожинать по роду его – Божие вечное отвержение.

В притче о богатом и Лазаре Авраам отвечает богачу: Между нами и вами пропасть велика утвердися, яко хотящии прейти отсюду к вам не возмогут, ни иже оттуду к нам преходят (Лк. 16, 26). Какое решительное разделение одних от других! Я беру здесь из притчи только одну эту черту, что коль скоро кто, перешедши в другую жизнь, попадет налево, то ему уже нет перехода направо. Но в притче сей проглядывает и та мысль, что на том свете, если б и возможно было кому бросить свое грешное упорство, то это не принесет уже ему пользы. Так по закону правды: приял благая в жизни, а там терпи (см. Лк. 16, 25). Увы нам грешным! Поспешим поскорее покаяться здесь и получить разрешение, разрешающее навеки не для земли только, но и для неба.

Так видите, в чем дело! Посему или пусть ваше сердоболие сделает всех грешников покаявшимися, или пусть согласится, что возможна часть людей, которые не получат прощения и будут осуждены, по причине нераскаянного упорства.

Уж не питатели ли вы такого чаяния, – чтоб Бог державной властью Своей простил грешников и ввел их в рай? Прошу вас рассудить, угодно ли это и угодны ли такие лица для рая? Грех ведь не есть что-либо внешнее, а внутреннее и внутрь проходящее. Когда грешит кто, грех весь состав его извращает, оскверняет и омрачает. Если простить грешника внешним приговором, а внутри его все оставить как было, не вычистив, то он и после прощения такого останется весь скверен и мрачен. Таков будет и тот, кого бы Бог простил державной Своей властью, без внутреннего его очищения. Вообразите, что входит такой – нечистый и мрачный – в рай. Что это будет? Эфиоп среди убеленных. Пристало ли? И у нас когда строятся общества какие, то в состав их входят обыкновенно однородные, – лица другого сорта и сами не захотят вступить в него и, если б почему-либо захотели, не будут приняты. То же и рай, примет в себя только однородное, – чистое и пречистое; а все неподходящее под сию норму не может войти туда.

Положим даже, что какими-либо судьбами грешник втянут в рай; что он там будет делать?! Для него и рай в ад превратится. Вкусить сладостей райских у него нет органа, а чрез то, что там все противоположно его настроению, он будет тесним и гнетом так, что и места не будет находить. Введите вы в круг людей высшего тона человека простеца – для него пребывание среди них будет настоящая пытка. То же должен испытывать и грешник, если неочищенным втянуть его в рай.

Скажете: «Ну, так очистить его». – Уж это опять не державной ли властью милосердого Бога?! Если б возможно было так, то и здесь на земле давно уже не было бы ни одного грешника. Сказал бы Бог: «Да будут все святы», – и все стали бы святы. Но в том-то и дело, что очищение не может совершиться без участия произволения, которого если на земле недоставало, то тем паче недостанет на том свете. Да хоть бы и появилось оно, не к чему ему рук приложить. Начало очищения – покаяние, а на том свете ему места нет; и если бы было, нет возможности завершену и запечатлену ему быть таинственным разрешением, ибо это возможно только здесь. После покаяния очищение продолжается и до конца доводится подвигами самоумерщвления и благотворения, постами, милостынями, молитвами. Все это на том свете неприложимо. Нечего, стало быть, ожидать там и очищения.

Итак, хотите или не хотите, а должны согласиться, что неизбежно некоей части людей остаться за дверьми рая.

Полагаю, что, слыша это: за дверьми рая, – ваше сердоболие несколько успокаивается: пусть за дверьми рая, но эти пытки и истязания: огнь неугасающий, червь неусыпающий, скрежет зубов, тьма кромешная, – ужас как поражают. Но что же тут?! За дверьми рая – ад. А ад уж, как ни умягчайте слова сего, – есть место мучений. Юродивые девы остались прямо за дверьми женихова чертога и будто никаким мукам не подверглись. Но надо судить не по сему внешнему, а по тому, что у них на душе, как они стали себя чувствовать после того, как выслушали навеки отвергающий их глас женихов. Степени как в раю блаженства, так в аде мучений, конечно, будут; но на всякой степени как в рае святые блаженство будут пить полными устами, так в аде – грешники муки претерпевать до последней меры терпения, такой, что если еще немного прибавить, то все естество разлетится в прах; а оно все же не будет разлетаться, а все мучиться и мучиться, и это без конца.

Выражения червь неусыпающий, огнь неугасающий (Мк. 9, 44) и прочее и означают только эту крайнюю меру мучений для всякого, а состоять они будут, может быть, и не в этом. Как о блаженстве праведных Апостол сказал, что уготовано для них то, что око не видало, ухо не слыхало и на сердце человеку не всходило (см. 1 Кор. 2, 9), так о муках грешников надо сказать, что хотя несомненно, что они будут в крайней мере для каждого, и будут как душевные, так и телесные, но в чем именно они будут состоять, определительно сказать нельзя. В слове Божием для обозначения сего берется то, что бывает самым мучительным на земле, равно как и для обозначения блаженства берется то, что на земле считается самым великим и обрадующим, но чтоб именно, как в том, так и в другом, было это самое, сего сказать нельзя. Там будет все ново: ново небо и нова земля, – новы и радости и муки.

Конечно, все сие страхом поражает. Но затем это и открыто, чтоб, поражая страхом, вразумлять и остепенять грешников. Если б Бог радовался мукам грешников, Он и не открыл бы об аде, но как не хочет смерти грешника вечной, то и открыл, что ожидает грешника, чтоб, зная то, грешник не давал себе воли, а если уж случится нагрешить, поскорее обращался опять к Господу и каялся. Я знал одного человека, который имел обычай говорить: «Какую премудрую вещь придумал Господь – смерть и ад! Не будь их, пустился бы во вся тяжкая». Говорят ему: «Да ты закрой глаза и не смотри на эти страсти, или изгони из сердца веру тому». Отвечает: «И рад бы закрыть глаза, да не закроешь: все им видится смерть и ад. А что касается до прогнания веры, уж я все перепробовал, чтобы прогнать ее, и всякие под нее подкопы делал; нет, – все вяло и гнило, что ни придумаешь. Как истина смерти неотразима, так и истина вечного ада стоит несокрушимо. Нет уж, лучше крылышки-то подвязать и как-нибудь потише себя держать».

Вы сердобольствуете. А Господь разве не сердобольствует?! Окончательное Свое отвержение: «отойдите», – думаете, Он так произнесет, ни с того ни с сего?! Нет, это Он скажет уже по испытании всевозможных средств к побеждению упорства нераскаянных грешников. Сколькими заботами окружает Он всякого грешника, чтоб образумить его! И уже когда все испробует и ничем не одолеет его, говорит: «Ну, оставайся!» Это здесь; а на Суде скажет ему вместе с другими подобными ему: «Отойди!» Видим на Израиле. Бился-бился с ним Бог, наконец решил: Се оставляется вам дом ваш пуст (Мф. 23, 38). Так бывает и со всяким грешником отверженным. Отвержение его окончательное решается после того, как с ним уже ничего не поделаешь, – как уж он закоснеет в упорстве своем. Вы одно то решите: возможно ли осатаниться человеку? – Конечно, возможно. А если возможно, то куда его будет девать, как не поместить с бесами, коим уподобился? Вы все упираетесь на благость Божию, а о правде Божией забываете, тогда как Господь благ и праведен (Пс. 24, 8). Правда Божия вступает в силу, когда благость истощает уже все средства.

Спириты придумали заменить ад множеством рождений грешащего. Очень неудачно. Потому что кто остался неисправным в одно рождение, тот может продолжать его и во второе, и не только продолжать, но и углубить, или тем неизбежно и углубит, что продолжит. Но что было во второе, то может быть и в третье рождение, и так далее, – до осатанения. А для таких уж, конечно, неизбежен ад.

Иным думается, что без наказания и мук грешников, конечно, нельзя оставить, но эти муки не будут вечны: помучатся-помучатся отверженники, а потом и в рай. – Страсть как хочется нам казаться милосердее Самого Господа! Но и эта выдумка несостоятельна, ибо ад не есть место очищения, а место казни, мучащей не очищая. Сколько ни будет жечь кого ад, жегомый все будет такой же нечистый, достойный того же жжения, а не рая. Жжению потому и не будет конца.

Но пусть бы и так, – уступим нелепое. Нам-то с вами, о сем рассуждающим, если мы грешны, какая от этого выгода? – Никакой! Мука все же будет, а кто знает, какая она? Может быть, так будет больно, что одна минута покажется во сто лет. Припоминаю при сем одно сказание. Некто благоговейный, кажется мирянин, делал много добра, но проскользали и грешки. Для очищения его от сих грехов Господь послал ему болезнь, которая не поддавалась лекарскому искусству. Терпел он, терпел, и возмалодушествовал, и стал плакаться пред Господом. Господь послал к нему Ангела, который, явясь, сказал ему: «Что жалуешься? Для твоего же блага Господь послал тебе эту болезнь, чтоб очистить тебя от грехов твоих. Очистишься – и болезни конец. Ибо если здесь не очистишься, то на том свете гореть будешь». Тот с горести крайней и скажи: «Да уж лучше бы на том свете отмучиться!» (Это будто на руку тем, которые думают, что мучения временны, но цель сказания не та.) «Хорошо, – сказал Ангел. – Хочешь? Тебе следовало еще болеть три недели или три месяца. Там тебе за это помучиться придется три секунды». – «Три секунды, – думает себе больной, – что тут?» И согласился. Как согласился, так обмер. Взял Ангел его душу и отнес в место мучения. – «Три секунды, – проговорил он больному, – терпи. Я тотчас приду, как они пройдут», – и скрылся. Как начало жечь этого бедного, как начало жечь, ужас как больно; но терпел, думая: «Три секунды… сей момент кончится». Но боль все больше и больше, и кажется, пора бы уж и Ангелу прийти, а его все нет и нет. Уж ему показалось, что неделя прошла, год прошел, десять лет прошло, а Ангела все нет и нет. Мочи наконец не стало. Как закричит! Ангел тотчас явился и спрашивает: «Что тебе?» – «Да ты сказал, что три секунды помучиться, а тут уж лет десять прошло». – «Каких десять лет? Всего десять терций». «Ой! ой! ой! Батюшка ты мой! Если так, возьми меня поскорее отсюда назад. Тридцать лет готов лежать в той болезни, только отсюда возьми». – «Хорошо», – сказал Ангел, внес его опять в тело, и тот ожил. И уж не заикался более о тяготе своей болезни. – Это сказание сохранено для внушения нам грешным того главного, чтоб благодушно терпели прискорбности, посылаемые для нашего очищения от грехов. А я беру из него, по поводу речи нашей, только измерение длительности адских мучений. Видите, какая страсть? Одна терция годом показалась. А чем год покажется? Чем десятки, сотни лет? Это ужас!! – Нет! уж давайте лучше бросим всякий грех и, Господу веря без мудрования во всяком Его слове, покаемся и начнем жить свято, сколько сил есть, – не обманывая себя той пустой надеждой, что ведь немного придется помучиться, ничего!

Мудрование наше ничего доброго нам не дает, а только высокоумие плодит и руки и ноги расслабляет на делание добра и бегание зла. Бросим его! Наживешь с ним добра. Нашему мудрованию все представляется так гладко и широко. Живи себе, как хочешь: природа! Умрешь – Бог милостив! Если и достанется немного, – так это ничего, пройдет. Его бы устами мед пить. А там, как умрешь, схватят сударики, бросят в теплое местечко и запрут крепкими запорами; кричи не кричи – никому дела до нас не будет: эти уж определены к месту. Так там и останешься на вечные веки. Вот и намудрил. Прогоним это мудрование и покоримся вседушно простой вере. Если б не было откровения, делать бы нечего, – мудри. А при откровении какая стать мудрить? Уж нам не придумать лучше того, что Господом постановлено. Мудруем, стало быть, попусту, и не только попусту, но и без толка, ибо знаем, что не смудрить только надо, но и привести то в дело, а власти-то и силы, видимо, нет в наших руках.

Это все враг надувает в уши такие умничанья, и особенно ныне плодит их. Ничто так не сильно остепенять, как страх адских мучений. И скольких избавляет от греха или ведет к покаянию память о сем?! Вот враг и покушается всячески отстранить эту острастку. Ведь какой хитрый! За Бога стоит, благость Божию защищает; а между тем против Бога вооружает и богоборцами делает. «Ты у меня, – говорит, – умник или умница, живи, как хочешь. А что там ад и муки, – этого ничего нет. Попы да монахи выдумали, криво толкуя слово Божие». – Каков! Развесили уши наши красавцы и красавицы – и пустились во вся тяжкая. А враг стоит да зубы скалит и в ладоши бьет. Сколько добычи нахватал он сим способом в ад свой?!

У вас еще прописано: «Как праведные будут наслаждаться невозмутимым счастьем при сознании, что где-то страдают живые существа и будут непрестанно страдать? Если они возмогут быть счастливыми, то они перестанут быть праведными, и такая безучастность к ближним на небе ввергла бы их в ту же геенну, от которой они избавились, практикуя сострадание и любовь к страждущим на земле». – Это чисто адвокатский прием – пускать пыль в глаза софизмами. Если праведников за несострадание к отверженным осужденникам – в ад, то Бога-осудителя куда?! – Вы все забываете, что ад не человеческая выдумка, а Богом учрежден, и по Божиему же присуждению будет наполнен. Так открыл Он нам в слове Своем. Если так, то, стало быть, такое действие не противно Богу и не нарушает, скажем так, внутренней гармонии Божеских свойств, а напротив – требуется ею. Если в Боге так, то как это может расстраивать блаженное благонастроение праведных, когда они един дух суть с Господом? Что Господь считает правым и должным, то и они. Сочтет Господь должным послать в ад нераскаянных, так будут сознавать сие и они. И состраданию тут места нет. Ибо отверженные Богом отвергнуты будут и ими; чувство сродности с ними пресечется. И на земле духовное родство бывает совсем иное, чем естественное, и коль скоро последнее несогласно с первым, то оно охлаждается и совсем исчезает: родные кровно делаются чуждыми друг друга. Это внушил Господь, когда сказал: «Кто мать Мне и брат» (см. Мк. 3, 33), – и ответил: «Творящие волю Отца Моего» (см. Мф. 12, 50). Если на земле так, то на небе это обнаружится в крайней силе, и особенно после Последнего Суда. Отверженные будут иметься наравне с теми, в чье место они пойдут, кому уготован огнь вечный.

Вы продолжаете: «Неужели я погибну за то, что призадумаюсь над этой дилеммой и скажу себе: тут что-то не так; или не так переведено, или не так истолковали слова Спасителя?» Погибнете ли вы из-за этого недоумения, не мне решать, а Испытующему сердца, Который видит все, видит, как и почему зарождаются мысли, и соответственно тому винит или обезвиняет. Но должен сказать вам, что небезопасно поперечить явному определению Божию в угоду своим мудрованиям, софистический строй которых так очевиден. Что приходят недоумения, в этом не всегда есть грех; но когда при появлении их тотчас становится кто на сторону их, то тут есть лукавство слабоверного и небоголюбивого сердца. Я уже поминал вначале, что недоумений не должно допускать до сердца, но, как только появятся, отбивать их, а затем, дав покой вере сердца, спокойно искать разъяснения, не беспокоясь слишком, если и не придется тотчас найти его, ибо вера наша стоит на твердом камне: Бог повелел верить.

Но это уже писано; я привел вашу речь, чтоб оговорить следующую фразу: «или перевели не так, или не так истолковали». Это значит, что вы полагаете возможным думать, будто у нас нет подлинного слова Божия и нет правильного истолкования его. – Где вы захватили такую премудрую мысль?! Вот греческий подлинник Нового Завета; вот славянский перевод наш, совершенно с ним согласный, равно как и русский. Читайте там, читайте здесь, всюду вы будете читать истинное слово Господа Спасителя нашего. – А что слово сие истинно понимается и правильно толкуется, в этом поручительница вам Святая Церковь, которую Сам Господь поставил быть столпом и утверждением истины. Вот наша охрана! И избави нас Господи допустить противные сему мысли! – Если допустим такие мысли (то есть или подлинника нет, или толкование не право), то на чем остановимся и на чем оснуемся своими мыслями? Надо будет или совсем оставить слово Божие, как заподозренное в неподлинности, или, держа его в руках, доискиваться по догадкам, что можно почесть подлинным; а это то же, что сочинять самим себе слово Божие. Се путь Штраусов и Ренанов! Оба эти приема стоят один другого. Ибо действователь – там и тут – все тот же разум. А посмотрите-ка по истории, сколько напутал этот разум?! – И придется плутать. Боже избави! Вот у соседей наших (на Западе) ум орудует по делам веры. И чего-чего там не наплели?! Избави нас Господи от такой беды! Отобьемся от берега – начнут бросать нас туда и сюда волны мудрований разума. – И пропадем.

Вы заключаете: «Если ответите, что не мое дело рассуждать, – надо верить слепо, то придется просто замолчать, оставаясь, однако ж, к несчастью, при своем недоумении». Нет, я не скажу, что не дело кому-либо рассуждать о делах веры. Куда же нам девать разум-то свой? Но скажу, что рассуждение рассуждению рознь, а иное хоть брось. Рассуждать рассуждайте, но покорности вере не ослабляйте и не расшатывайте, потому что это есть покорность Богу, против Коего спорить нельзя. По-вашему выходит: не рассудишь, – вера слепа. А на деле, как я уже писал, так есть, что вера не слепая, а видящая не та есть, которая рассуждает о предметах веры, но которая искренно и непоколебимо верит, основываясь на том убеждении, что так Бог повелел верить, как дитя без рассуждений верит слову отца и матери. Рассуждение приходит к вере, и пусть его рассуждает согласно с верой, не присвояя, однако ж, большего веса себе самому. Мы обычно, когда рассудим о чем, полагаем, что уж и не знать какое великое дело сделали, услугу вере оказали, подкрепили и поддержали ее. А в существе дела рассуждение ничего не придает силе и значению веры. Напротив, кто в деле веры начнет давать более веса своему соображению и рассуждению, тот тем самым умалит значение своей веры пред Богом, как умаляют силу вина, подливая в него воды. Кто своему рассуждению дает много веса, тот разуму своему верит, а не Богу. И собственно, тут уже нет веры. – Так-то: рассуждать отчего не рассуждать, только в области веры всегда надо рассуждать по началам веры и с покорностью вере вящей, чем внимание к своему рассуждению.

Кажется, теперь я уже все сказал вам, что нужным считал сказать по вашему письму. И кончаю. Благослови вас Господи!

3. Любящий Бога страшится Божия гнева за грехи. Мы грешим по слабости ко греху, но всегда произвольно. Средство к избежанию греха гнева и вспыльчивости. Способ удерживать себя от всего дурного

Порадовался я, что говели, – и особенно потому, что, испытав благое действие Святого Причастия, вы приняли и решение раз в год говеть и причащаться Святых Таин. Помоги вам Господи исполнить это доброе начинание. Если жизнь души нашей Господь есть, а причащающийся бывает едино с Господом, так что Господь в нем и он в Господе, то какое благо может быть для нас выше и обильнее благотворными последствиями, как Святое Причащение? Если вы возможете во всякий пост говеть и причащаться, а в большие и по два раза, то это будет очень хорошее дело.

Что дальше вы сказали, то не совсем складно: «Мне кажется, что чем кто более любит Бога, тем меньше боится наказания за грехи свои; потому что Бог справедлив и снисходителен». Вам, верно, представляется, что Бог есть поблажник, как поблажливы родители к любимым дочкам. – Нет. Божия любовь строга и никакой поблажки не допускает. Это знают любящие Бога, и не только знают, но и чувствуют своим любящим сердцем. По сей причине они страшатся, как смерти, Божия гнева за грехи. Для них лучше умереть, нежели допустить что-либо такое, чем можно прогневить Бога и подвергнуться осуждению от лица Его. Да ведь и между нами обычно так бывает, что даже взгляд строгий и неблагосклонный от лица любимого мучительнее всяких браней, угроз и неприятностей от лица стороннего. Так извольте поправить свою фразу: «Любящий Бога не меньше, а больше боится наказания за грехи; потому бегает греха, как огня, и если случится впасть в какой грех, слезам, раскаянию и молитвам конца не бывает, пока не получится удостоверение, что любимый Господь простил сделанный грех».

А что за этим написано, то еще нескладнее: «Мы ведь созданы такими, что должны грешить; но все эти грехи, я уверена, простятся, когда в душе сознаешь, что делаешь их по слабости своей, – и с сознанием, что это нехорошо, да не могу иначе». – Тут что ни слово, то ошибка в суждении. Не так мы созданы, что должны грешить. Бог создал человека правого, для того чтоб он и делал правые дела. Но пришло падение и испортило нас, сделав нас слабыми в отношении к греху. Теперь мы рождаемся уже не такими, какими следовало бы нам быть по творению, но такими, каким стал прародитель наш чрез падение. Но при всем том нельзя говорить, что мы рождаемся такими, что должны грешить. Ни на ком не лежит такой должности. Немощны мы и расслаблены, и грешим по слабости ко греху или по падкости на сласти греховные, но всегда произвольно, а не по какой-либо неизбежной необходимости. Греха никто не хочет, и в спокойном состоянии не одобряет его и готов вооружиться против него; но когда встретится случай ко греху, приманка греха увлекает, мы соглашаемся на грех и грешим, совсем не имея в мысли всегда грешить, а соглашаясь согрешить только в этот раз. Так всегда делу греха предшествует согласие на грех, а согласие есть дело свободного произволения, а не необходимости. Так извольте поправить и эту ошибку, – и ни говорить уже, ни думать, что – хотим не хотим – должны грешить. Иначе за что бы и наказывать грешников.

Говорите: «Делаешь худое и с сознанием, что оно нехорошо, да не могу иначе». – Вместо «не могу» поставьте «не хочу иначе». Ибо если захотите иначе, иначе и поступите. Это вы все про свою вспыльчивость говорите: «Всякий раз вспылю и вспылю». «Всякий раз», уже вы много сказали. Бывает же, что иногда и без пылу проходит дело, хотя обстоятельства одинаковы. Стало быть, можете и не пылить. А если вы прибавите внимание к себе и наперед обсудите, коль великое дело есть гневная вспыльчивость и сколько вреда она делает и душе, и телу, и внешним отношениям, так чтобы образовалось нелюбие к вспыльчивости, то в том и другом всегда будете иметь подручное средство к избежанию вспыльчивости. Внимание к себе заметит подход вспыльчивости, а нелюбие к ней отодвинет ее от сердца. Поспешите за сим воззвать к Господу, Который близ есть, о помощи. Господь придет с помощью, – и тотчас улягутся волны гневливости.

Это же что вы сказали? – «Грехи простятся, когда в душе сознаешь, что делаешь их по слабости своей». – Где это вы открыли такие новые законоположения?! Бог прощает всякие грехи кающемуся, когда он, оплакав грехи, исповедует их и просит прощения с искренним сознанием своей виновности. А не так: согрешил, Господи; но что же такое? Слабость! – Куда как покаянно и сокрушенно?! – Это, верно, вы говорите про грехи наши поминутные: то слово прорвалось немирное, то мысль набежала на недоброе, то дело какое впопыхах не ладно сделано, и подобное. Все это грехи, в кои, как говорится, праведник семь раз на день падает, а мы с вами и каждый час больше, чем семь раз. Но и в этих всех надо каяться, как следует, с сознанием своей вины и с сокрушением сердца, а не так, как вы говорите: «С сознанием, что делаешь их по слабости, то есть не с осуждением себя и прошением прощения, а с оправданием». Грехи эти, точно, суть грехи немощи; но если б мы внимали себе, то их бы, может быть, и не было, или было бы не так много. А о прочих грехах, которые побольше этих, и говорить нечего, что такого рода приступание с ними к Богу совершенно неуместно.

Пишете: «Часто думаю о Суде Божием, и иногда страшно станет, что там все откроется и ясно будет для всех. Зачем не имею я той чистоты, чтоб не стыдно было быть открытой пред Богом и людьми?» – Это Ангел ваш Хранитель влагает такие мысли в сердце ваше. И помоги нам, Господи, всегда держать их во внимании и соответственные возгревать в себе чувства. Самое приличное нам грешным место стоять мысленно на Суде и молить Господа о помиловании. И это есть наилучший способ, как удерживать себя от всего дурного. Кто чувствует страх, что все будет явлено, осуждено и подвергнуто взысканию, тот никогда не согрешит. Не переставайте вращать эту мысль в уме своем.

4. Мысль притчи о неправом управителе. Об отвращении главной беды – осуждения за грехи. Как обеспечить свое будущее благотворением и милостыней

Пишете, что какой-то говорун, бывший у вас, наговорив многое, добрался до Евангелия и начал разбирать действия Спасителя, восхищаясь многим и коря тоже многое. – Это что за сумасшедший?! Да вы-то как его слушали, когда он стал корить действия Христа Спасителя?! Как только он начал такую дурацкую речь, вам следовало или оговорить его и заставить замолчать, или удалиться от него. А вы продолжали болтать, – и о всем этом так равнодушно рассказываете. На что это похоже?! Любите вы и чтите хоть сколько-нибудь Спасителя своего? Если да, то как могли вы сносить такие речи и не зажали рта этому сумасброду?! Нет, верно, вы только вид держите верующей и любящей Господа, а на деле и в сердце состоите в заговоре – вы против Него с врагами Его, как неверка и индифферентка. Если б кто стал худо говорить при вас о тех, кого вы искренно любите: об отце, матери, брате, – стерпели бы вы это не оговоривши? Конечно, нет. Итак, если вы так спокойно отнеслись к хулителю Господа, не хвалитесь и не лгите на истину: нет у вас и на волос любви к Господу. И чего ради вы не прописали этих хульных речей? Я бы разъяснил вам всю ложь хулителя и снял наседшую на ум ваш пыль богохульную. А теперь эта хула будет отравлять всякую молитву вашу и всякое помышление о Господе. Я совсем не узнаю вас в этом действии вашем нелепом.

«Добрались, – говорите, – до притчи о неправом управителе, и оказалось, что никто из нас не понимает ее». Из всех притчей Спасителя эта, кажется, самая трудная. Наши, однако ж, святые толковники сумели упростить дело. Вообще во всех притчах не должно доискиваться таинственного истолкования всякой черты приточного сказания, а только на то обращать внимание, к чему направлена притча. То же тем паче следует соблюдать при истолковании настоящей притчи. Куда должно обратить все внимание, Сам Спаситель руководит, сказав: Похвали господь (то есть хозяин) дому строителя неправеднаго, яко мудре сотвори (Лк. 16, 8). За что похвален неправедный эконом? Не за правду, а за то, что умудрился выпутаться из стеснительных обстоятельств, в какие попал. Это умудрение и есть то, что хотел внушить Спаситель. Он как бы говорит: «Видите, как поступил этот управитель? Не стал охать и ахать или ждать, пока беда всей тяжестью обрушится на его голову, а тотчас, как узнал, что грозит беда, взялся за дело и ухитрился отвратить ее. Так ухитряйтесь и вы отвратить главную беду, грозящую вам». Какую беду? Ту, что ведь вы грешны, а за грехи что ожидает вас? Осуждение и такое состояние, в коем вы будете бедственнее всякого бедствующего. Вы находитесь теперь совершенно в таком же положении, в каком тот управитель. Вот-вот будете отставлены, то есть придет смерть и поставит вас в то горькое положение. Не предавайтесь же беспечности, не тратьте попусту время, но позаботьтесь отвратить беду и обеспечить свое будущее. – Мудрость правителя в чем состояла? В том, что он умудрился обеспечить свое будущее. Умудритесь и вы то же сделать. Как? Чрез благотворение и милостыню. Облегчайте участь нуждающихся, и это спасет вас. Управитель тот облегчил купцов, предполагается, не бедных. Но сила речи в том, что облегчил, хоть они не были из числа неимущих, но долг все лежал у них на плечах и тяготил их. Вот это – облегчать положение тех, кои подавляются им, и xoтел внушить Спаситель, как способ выпутаться из грозящей всем беды по смерти. Помогай нуждающимся от имения своего или от всего, что во власти твоей, и этим уготовишь себе обители, в кои и будешь принят по смерти. Смущает многих, что будто рекомендуется благотворение от неправедного достояния. Нет, это не рекомендуется. Обратите внимание на слова Господа: Сынове века сего мудрейши паче сынов света в роде своем суть (Лк. 16, 8). Управитель назван сыном века сего, действующим по духу века. Ему противополагаются сыны света – ученики Господни. Господь говорит как бы: тот умудрился в своем роде; умудряйтесь и вы в своем роде, то есть действуя по законам правды. Мудрость правителя рекомендует, а способ его не рекомендует. Тот способ пригоден для сынов века; а вы употребите такой способ, какой вам пригоден в роде вашем.

Посему когда говорит вслед за сим Господь: Аз вам глаголю: сотворите себе други от мамоны неправды, да егда оскудеете, приимут вы в вечныя кровы (Лк. 16, 9), – то не внушает помогать нуждающимся от неправо приобретенного или неправо себе присвоенного имения, а делать это без нарушения правды, как свойственно сынам света. Мамоной неправды назвал Господь имение вообще, и вот почему, – что оно неверно, обманчиво; мы полагаемся на него, как на крепкую гору, а оно ныне есть, а завтра ищи его. Итак, Господь внушает: облегчайте участь всякого нуждающегося и тяготящегося бедой от имения своего, – и тем приобретете себе друзей, кои примут вас в вечные кровы, когда оскудеете, то есть когда истощится жизнь ваша, и вы перейдете в другую жизнь, оставив все имеемое здесь на земле. На тот свет поступите ни с чем: только если успели вы посредством благотворения предпослать туда должную часть от имения вашего, это самое там встретите, и то будет составлять вечный кошт ваш. Чем больше туда перешлете посредством рук бедных, тем там обильнее будете насыщаться и довольнее жить.

Кто эти други, можно не пытать. Главное в том, что будете приняты в вечные кровы. Или если уж желательно определять, то это будет Сам Господь, совмещающий в Себе всех бедных облагодетельствованных. Ибо Он сказал: Понеже сотвористе единому сих братий Моих меньших, Мне сотвористе (Мф. 25, 40). За всех друзей – Он один, и довольно. Он и примет в обители небесные, которые и пошел на небеса уготовать верным Своим.

Все другие частности в приточном сказании оставляю без иносказательного толкования. И не следует этого делать. Станешь толковать, только затемнишь главную мысль и цель притчи.

Заключаю искренним желанием, чтоб вы, когда услышите пустые речи, затыкали уши, дабы не сквернить ими чистой мысли своей.

Если же услышите что против воли, не оставляйте того не изгнанным из памяти. Восставляйте веру и молитесь, пока душа не умиротворится.

5. О Втором Пришествии Господа и всеобщем воскресении

«Вчера были гости, и спор был, что воскресения и Второго Пришествия не будет. Это смущает – и тем паче, что говорили то люди хорошие».

Поелику они так говорили, то само собою следует, что они нехорошие люди. Как можно называть хорошим того, кто стал бы говорить против государя и отечественных коренных законов?! Так и эти не хороши; потому что говорят наперекор тому, что сказал Сам Господь. Не Сам ли Господь сказал: Иду… и паки прииду? (Ин. 14, 2–3). И еще: Грядет час, воньже вси сущии во гробех услышат глас Сына Божия, и изыдут сотворшии благая в воскрешение живота, а сотворшии злая в воскрешение суда? (Ин. 5, 28–29). – Времени, когда это будет, Господь не определил; а удостоверил только Своим Божественным словом, что это непременно будет и совершится внезапно. Якоже, – говорит, – молния исходит от восток и является до запад, тако будет пришествие Сына Человеческаго… явится знамение Сына Человеческаго на небеси… и узрят Сына Человеческаго, грядуща на облацех небесных с силою и славою многою… Якоже бысть во дни Ноевы, тако будет и пришествие Сына Человеческаго… якоже бо беху во дни прежде потопа, ядуще и пиюще, женящеся и посягающе, до негоже дне вниде Ное в ковчег, и не уведеша, дондеже прииде вода и взят вся, тако будет и пришествие Сына Человеческаго. – Будите готови, яко воньже час не мните, Сын Человеческий приидет (Мф. 24, 27–44). Так определительно говорит Господь о Своем пришествии, и чтобы кто почему-либо не стал колебаться сомнениями о сем, прибавил: Аминь глаголю вам… небо и земля мимоидет, словеса же Моя не мимоидут (Мф. 24, 34–35). Потом, когда, возносясь на небеса, Господь скрылся от очей апостольских, тотчас послал им Ангелов не другое что сказать, как то, что Он опять приидет. Сей Иисус, – сказали Ангелы, – вознесыйся от вас на небо, такожде приидет, имже образом видесте Его идуща на небо (Деян. 1, 11). Так важен пункт сей в устроении нашего спасения! Почему и в Символ веры внесен, где читаем: «И паки грядущаго со славою судити живым и мертвым».

И о воскресении в том же Символе читаем: «Чаю воскресения мертвых». Может быть, хорошим гостям вашим казалось недоуменным не столько Второе Пришествие Господне, сколько воскресение мертвых. Для ума, конечно, все сие непостижимо; но ведь мы веруем так не потому, что умом дошли до этого, а потому, что так Господь сказал. Уму тут нечего и делать, как только принять слово Господне. А не хочет – как хочет. Пусть остается невером и части неверов ждет. Господь не раз говорил о воскресении мертвых; не раз обличал тех, которые не верили сему. Иудеи все веровали, что будет воскресение; но между ними была секта саддукеев, которые не верили воскресению. Их-то и обличал Господь, изображая вместе, и каково будет состояние воскресших: В воскрение бо ни женятся, ни посягают, но яко Ангели Божии на небеси суть… (Мф. 22, 30). И во времена апостолов ученые люди в Коринфе поднимали спор о воскресении. Святой Павел, написав к ним послание о многом другом, и в этом вразумил их: несомненно веровать, что будет воскресение мертвых. Читайте Первого послания к Коринфянам пятнадцатую главу. Он поставляет общее воскресение всех в неразрывной связи с воскресением Христа Спасителя. Почему сначала подтверждает истину воскресения Христова многими свидетельствами лиц, видевших воскресшего Господа, беседовавших с Ним и оказавших Его, из которых, говорит, многие еще живы. Затем заключает: Аще аще же Христос проповедуется, яко из мертвых воста, како глаголют нецыи в вас, яко воскресения мертвых несть? (1 Кор. 15, 12). – Ибо все, что Господь сделал, ради нас сделал. Если б Сын Божий не пришел, не воплотился и, умерши естеством нашим, не воскрес им, то и в самом деле не было бы воскресения. А когда Господь пришел, умер и воскрес, то воскресению сему уже нельзя не быть. Христос Господь воскрес, как начаток воскресения из мертвых, а потом в свое время, и именно во Второе Пришествие Его, воскреснут и все люди. И начнется новый век, – новая жизнь, с новым небом и землею. Апостол говорит еще больше. Он говорит, что если кто не верит воскресению мертвых, то, значит, не верит и воскресению Христову. А если не верит воскресению Христову, то и вся вера – попусту. Видите, как пагубно неверие воскресению мертвых. Оно и веру Христову разоряет, и спасение губит.

Так извольте вы затыкать уши от таких пусторечивых. Какая стать черпать вам ушами своими эти нечестия и набивать ими голову?!

Спасайтесь! Благослови вас Господи!

6. О сознании себя грешным и начале исправления. О паломничестве в Иерусалим. О чтении Псалтири

Се тебе краткие ответы на твои вопросы!

«Грешен, блудный сын непотребный». Если действительные есть грехи, надо покаяться и, исповедавшись, положить начало исправлению. А если только общее чувство грешности имеется на сердце, то этого не должно отгонять, а паче усиливать. Чем грешнее кто себя чувствует, тем он ближе к Господу Спасителю грешных. Те же, которые чувствуют себя праведными, далеки от Спасителя, пришедшего не праведников, а грешников спасать.

«Странствовать или в монастырь идти» – сам смотри, что лучше. Решить это есть дело твоего благоразумия с советом и тех, которые хорошо тебя знают. Можно и так где-либо уединиться и жить, как живут иные чернички и чернецы.

«В Иерусалим бы хотелось, да средств нет». Когда нет средств, и нужды нет. Поминай чаще, а то и всяк день, мысленно все места, где бывал Господь, и мысленно покланяйся Ему на каждом месте. И довольно с тебя, если еще не лучше того.

«Псалтирь читать по уставу на всяк день» – хорошее дело. Но надо размышлять при сем и свою молитву вставлять между стихами. Лучше не все прочитать, чем все без мысли и чувства. Выучи на память несколько псалмов и, когда идешь дорогой, читай и размышляй.

«Поминать живых и умерших за Псалтирью» – хорошо. Дело любви есть. А браться читать Псалтирь по умершим и деньги за то брать – никуда негоже.

Хорошо, что учишь других благотворению. Но прежде всегда говори, что надо веровать в Пресвятую Троицу и в воплощение Сына Божия для спасения нашего, и в то, что ищущим спасения надо приять благодать Святого Духа чрез Святые Таинства и что Церковь Святую надо слушать. И затем уже прибавлять: конец же всего – заповеди Божии храни – все, от малой до великой.

Спасайся, и о мне многогрешном Бога моли!

7. Поправка неправых мнений о Втором Пришествии и Суде. О воскресении мертвых. О частном суде после смерти. Как следует жить, чтоб быть спасену. Путь спасения – верное исполнение заповедей Божиих

«Какое искушение! Думается мне всегда, что Второго Пришествия не будет, а что Второе Пришествие и Суд бывает человеку, когда он умирает. Слышала я также, что когда умирает человек, тогда ему открывается тайна Пасхи. Один очень умный священник сказывал мне, что как бы кто ни жил, все друг другом спасены будем».

Хорошо, что вы занимаетесь такими важными и решительными предметами, каковы смерть, Второе Пришествие и Суд, – и все по ревности о спасении своей души. Но нехорошо, что приплетаете к сему мысли, несообразные с истиной. Зачем Второе Пришествие притягивать к смерти?! Смерть своим чередом, а Второе Пришествие – своим. Прочитайте, как пишется в Евангелиях и у апостолов о Втором Пришествии, и увидите, что ему такому, как оно описывается, нельзя быть во время смерти.

Читайте у евангелиста Матфея о пришествии Христовом, главу 25 с 31-го стиха.

Егда же приидет Сын Человеческий в славе Своей и вси святии Ангели с Ним, тогда сядет на престоле славы Своея, и соберутся пред Ним вси языцы; и разлучит их друг от друга, якоже пастырь разлучает овцы от козлищ; и поставит овцы одесную Себе, а козлища ошуюю. Тогда речет… сущим одесную Его: приидите, благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царствие от сложения мира… речет и сущим ошуюю: идите от Мене, проклятии, во огнь вечный, уготованный диаволу и аггелом его… И идут сии в муку вечную, праведницы же в живот вечный (Мф. 25, 31–34, 41, 46).

Видите, как будет Второе Пришествие и Суд? Как сие можно думать, что оно бывает в час смерти каждого? Когда умирала Божия Матерь, Господь приходил с Ангелами взять к Себе душу Ее. Такой же чести сподоблялись и многие из святых мужей и жен, как пишется в житиях их. Но это совсем не то, что Второе Пришествие и Суд, как сами вы видите. Ко Второму Пришествию весь род человеческий будет собран в одно место, и Господь низойдет во славе ко всем и, всех разделив на две части, над каждой частью произнесет один на всех приговор: там – приидите, здесь – идите от Мене. И как произнесет, так и останется навеки. А по смерти каждого, если и бывает некое решение участи его, то единичное, его только касающееся. Почему никак не следует к нему относить то, что говорится о Втором Пришествии. Второе Пришествие будет по обновлении неба и земли и по всеобщем воскресении, да приимет кийждо яже с телом содела или блага или зла, когда вслед за тем произойдет Суд и решится участь каждого.

Святой апостол Петр пишет, что пришествию Господню будет предшествовать обновление неба и земли: Нова же небесе, – говорит, – и новы земли по обетованию Его (Господа) чаем (2 Пет. 3, 13). Обновление это совершится огнем: нынешняя небеса и земля… огню блюдома (суть) на день суда (2 Пет. 3, 7). И совершится с шумом: тогда небеса с шумом мимоидут, стихии же сжигаемы разорятся, земля же и яже на ней дела сгорят (2 Пет. 3, 10). Все сие ради пришествия Господня или Божия дня: егоже ради небеса жегома разорятся, и стихии опаляеми растаются (2 Пет. 3, 12). Разорится же и растает теперешний мир; а на место его воссозиждется новый; ибо вслед за сим Апостол говорит: Нова же небесе и прочее.

Вслед за сим произойдет воскресение мертвых. О сем Сам Господь говорит: Тогда (то есть после разорения старого и воссоздания нового мира) явится знамение Сына Человеческаго на небеси… и узрят Сына Человеческаго грядуща на облацех небесных с силою и славою многою. И послет (Он) Ангелы Своя с трубным гласом велиим, и соберут избранныя Его от четырех ветр, от конец небес до конец их (Мф. 24, 30–31). Сей трубный глас возбудит умерших. Ибо в другом месте говорит Господь: Грядет час, воньже вси сущии во гробех услышат глас Сына Божия, и изыдут сотворшии благая в воскрешение живота, а сотворшии злая в воскрешение суда (Ин. 5, 28–29). И святые апостолы, когда говорили о воскресении мертвых, всегда соединяли его с таким трубным гласом. Се тайну вам глаголю, – пишет святой Павел, – вси бо не успнем, вси же изменимся, вскоре, во мгновении ока, в последней трубе, вострубит бо, и мертвии востанут нетленни, и мы изменимся (1 Кор. 15, 51–52). То же пишет он и в другом месте: Сие бо вам глаголем словом Господним… яко Сам Господь в повелении, во власти Архангелов, и в трубе Божии снидет с небесе, и мертвии о Христе воскреснут первее (1 Фес. 4, 15, 16).

Воскресшие таким образом люди все собраны будут в одно место, и над ними Господь совершит Суд, как изображено выше из Евангелия от Матфея.

Вот как изображено Второе Пришествие Господне и имеющий последовать за ним всеобщий Суд. Изображение сие дано Самим Господом и святыми апостолами, Духом Божиим наученными. Следовательно, все, что говорится здесь, есть совершеннейшая истина: все неотменно будет так, как сказано. И Господь, изобразив Свое Второе Пришествие, присовокупил: Небо и земля мимоидет, словеса же Мои не мимоидут (Мф. 24, 35). А вы, Бога не боясь, свое изволите строить Второе Пришествие, будто оно и с Судом совершается в смерти каждого. Можно все сказанное применить к смерти?! И слепой увидит, что нельзя. И не давайте себе смелости вперед так думать и говорить. Я собрал все это из Писания для вас, потому что вижу, как вы ленивы заглядывать в него и, не зная, как говорится о сем предмете в слове Божием, спешите сами от себя решать свои о нем вопросы.

И после смерти каждого бывает решение участи его; но это решение есть только предначинательное. Окончательное же решение будет произнесено на Страшном Суде, по воскресении, чтоб как праведные, так и грешные получили полное и по телу и по душе воздаяние за дела, соделанные с грехом.

Так извольте думать и, чтоб вам меньше путаться в понятиях о предметах веры, прочитайте со вниманием православный Катехизис и усвойте содержание его. Затем читайте Евангелие и Послания апостольские и книги духовного содержания. Знаю, что у вас много трудов; но достаточно, если определите на это воскресные и праздничные дни, в которые, конечно, не работаете.

Слышанное вами, будто в час смерти открывается тайна Пасхи, очень неопределенно, чтоб можно было сказать на это что-либо определенное. Что это за тайна Пасхи? В Пасху празднуем Воскресение Христово, которое есть образ, начаток и залог и нашего воскресения. Если это тайна Пасхи, то что ей открываться, когда она известна? Разве, может быть, не печатлеется ли в душе, разлучающейся с телом, особое некое удостоверение, что это разлучение, поставляющее ее в неестественное для нее положение, только на время и что по прошествии этого времени она опять соединится с своим телом. Ибо, по Апостолу, мы не хощем совлещися, но пооблещися, так, однако же, чтобы мертвенное сие (тело) пожерто было животом (ср. 2 Кор. 5, 4). Душа и доселе веровала, что будет воскресение; но как смерть и в ней производит большое сотрясение, то такая вера может выпадать и повергать душу в крайнее смущение. Почему в утешение ей в момент разлучения ее с телом, может быть, и дается ей сокровенное некое удостоверение в будущем воскресении.

Больше этого не умею, что вам сказать. Но вы лучше сделаете, если станете пропускать мимо ушей все новости о предметах веры, лишние против образа веры, начертанного в Символе веры и истолкованного в Катехизисе.

Неопределенно также и то, что вы слышали от ученого священника, будто мы друг другом спасены будем, как бы ни жили. Напрасно вы тогда же поподробней не расспросили его об этом. Теперь же вы в другом месте, и разъяснить вам этого некому. И я ничего об этом не стал бы вам писать, а сказал бы только: перестаньте об этом думать. Но, как видится, мысль эта засела вам в голову, особенно, может быть, той стороной, что как бы ни жили, а спасены будем. На это только и скажу вам, что при этом, как ни живи, надежда спасения не может быть прочной и нерушимою. Ибо в слове Божием определенно указано, как следует жить, чтоб быть спасену; и кто жизнью отступит от этого определенного указания, тому нельзя надеяться спасену быть помимо сего. Святой Павел в Послании к Галатам, перечислив дурные дела плотские, присовокупил: Предглаголю вам, якоже и предрекох, яко таковая творящии Царствия Божия не наследят (Гал. 5, 21), – спасения не улучат. А вслед за сим он перечисляет добродетели, с которыми благонадежну можно быть, что получится Царствие Божие или спасение, именно: любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал. 5, 22–23). То же пишется и во многих других местах. Можно ли быть спасену тому, кто не любит Господа Иисуса? Никак нельзя; ибо Апостол пишет: Аще кто не любит Господа Иисуса Христа, да будет проклят (1 Кор. 16, 22). А кого следует почитать любящим Господа? Того, кто соблюдает заповеди Его; ибо Сам Он сказал: Имеяй заповеди Моя и соблюдаяй их, той есть любяй Мя (Ин. 14, 21). Так вот определенный путь спасения – верное исполнение заповедей Божиих. Стало быть, нечего вам увиваться мыслию около льстящего вам, льготного какого-то образа спасения, по коему как ни живи.

Ежели слова «друг другом спасены будем» разуметь так: спасены будем, если деятельную будем являть друг к другу любовь, то это истинно. Ибо Господь, потребовавший для засвидетельствования любви к Нему исполнения заповедей, сказал: Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга (Ин. 15, 12). Но в таком случае нельзя уже говорить: как ни живи. Ибо любовь друг к другу требует определенной жизни, соединенной с самопожертвованиями. Только, чтоб полное видеть правило в руководство ко спасению, надо, со слов же Господа, любовь друг к другу иметь под любовью к Богу. Любовь к Богу есть, по слову Господа, первая и большая заповедь; а за ней уже следует подобная ей любовь к ближним (см. Мф. 22, 37–39). Но и это еще не все: с любовью надлежит иметь соединенной веру. Вера любовию поспешествуема (Гал. 5, 6), – вот прямой, незаблудный и благонадежный путь спасения.

И еще повторю: потрудитесь уяснить себе дело веры тем способом, о коем я поминал, именно: достаньте православный Катехизис, прочитайте его со всем вниманием и усвойте содержание его. После чтением можете расширить свои познания о предметах веры. Тогда какой бы ученый ни стал вам предлагать иной некий образ спасения, вы тотчас сами увидите, что в словах его не правда, а кривда.

8. Первое письмо в С.-Петербург по поводу ереси тамошней

С удовольствием берусь ответить тебе или, лучше, обсудить вместе с тобой все, о чем писал ты в своем, достойном всякого внимания, письме. Я и прежде слышал кое-что о том, о чем ты говоришь; но думалось, что это какие-либо пустяки. Теперь же из слов твоих вижу, что у вас там начинается нечто вроде пожара церковного, – спешу написать тебе, что Бог пошлет, по твоему письму.

1) Пишешь: «У нас появился какой-то проповедник веры, надо полагать из дворян и, кажется, в немалом чине, который ездит по домам, не богатым только, но и бедным, читает Евангелие, толкует и учит веровать во Христа и каяться. От меня недалеко живет бедный переплетчик. К нему приезжает тот проповедник. Собирается народ, и я был там раза два-три. Слышно, что и в других местах бывают такие собрания, и народу немало бывает».

Остановимся с тобой на этих словах. Явился проповедник веры, проповедник не от лица Церкви, как очевидно. Уж это одно должно было породить среди вас недоумения: как так учит не поставленный быть учителем? Это у нас небывалая новость. От недоумения же такого следовало вам тотчас перейти к таким суждениям: что-нибудь тут не так; он не от дома Божия, а отынуды; потому вам следует держать себя настороже. А так ли вы поступили?! Никому и в голову не пришло поостеречься, а все слушали и слушаете, не давая себе труда обсудить, право ли то, что слышите, и к добру ли приведет, если последовать тому? Вот первая ваша ошибка!

Говоришь, что он учит веровать во Христа и все из Евангелия берет. Но это-то и должно было побудить вас держать ухо остро. Разве вы татары или басурманы какие?! Вы же ведь веруете во Христа Господа и спасение свое содеваете во Святой Православной Церкви, и содеваете по образу спасения всех предшествовавших нам святых наших, Богом прославленных! Из этого вам следовало прямо заключить, что если он начал толковать о вере, и толковать нам, верующим, то эта его вера, должно быть, иная есть от той, которой мы веруем. Когда он начал вам толковать: «Веруйте во Христа», – вам следовало спросить его: «Да что ты толкуешь об этом? Разве мы некрещеные какие?» А у вас ни у кого и язык не повернулся. Говоря вам: «Веруйте во Христа», – он обличил вас в неверии; а вы слушаете, будто в самом деле неверы. Если же он иную веру проповедует, а вы все же слушаете, то вместе с ним охуждаете свою прежнюю веру, осуждаете и Церковь Святую, и всех спасенных и спасающихся в ней. Вот ваша вторая вина, большая первой!

И как же это все у вас там деется?! Деется среди истинно верующих в Господа и идущих спасительным путем, свыше указанным?! Сыны Церкви спокойно и мерно содевают свое спасение. Но приходит некто, им прежде неведомый, и начинает вопить: «Знаете ли что? Христос за нас умер. Веруйте так, кайтесь, и вы спасены». – И они, как бы необычное нечто услышав, к нему пристают, готовы будучи оставить и Церковь свою, и пастырей своих, и все, чем пред сим дорожили, чем питалась и освящалась душа их! Дивно это! А прежде-то разве не в Господе Спасителе содевали вы свое спасение? Разве не в Его имя крещены вы? Разве не Его силой получали вы столько раз разрешение грехов в Таинстве Покаяния? Разве не Его Самого принимали в себя, причащаясь Пречистого Тела и Пречистой Крови Его? Разве не к Нему обращались вы в молитвах своих и не на Него единого все упование спасения возлагали? Так что же особенного, что нового, чего бы вы не содержали в уме и сердце своем, возвещает вам этот неведомый вам доселе пришлец, говоря: «Христос за вас умер; веруйте так, – и вы спасены»? Не это ли исповедуете вы, каждодневно читая в Символе веры: «Верую… в Господа Иисуса Христа… нас ради человек и нашего ради спасения сшедшего с небес и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы и вочеловечшася. Распятаго же за ны…» и прочее? Не это ли сами себе возвещаете вы, поя в церкви: «Единородный Сыне… распныйся Христе Боже… спаси нас, спаси нас»? Или: «Приидите, поклонимся и припадем ко Христу: спаси ны, Сыне Божий»? Или: «Свете тихий святыя славы… Сыне Божий, живот даяй»? Или: «Ныне отпущаеши… яко видеста очи мои спасение Твое»?

А Литургия вся что есть, как не воспоминание или, больше, как не воспроизведение таинственное в Бескровной Жертве жертвы кровной на кресте во спасение наше? Так что же нового слышите вы из уст сего пришельца, что готовы оставить все прежнее и устремиться вслед его, не зная еще наверное, куда он поведет вас, зная, однако ж, несомненно, что путь, которым вы шли доселе, есть настоящий путь?

Поистине это непонятно. Вы походите вот на кого: поют, положим, что-либо хором, и вы сами участвуете в этом пении. Пение идет стройно, все голоса сливаются в нем в один. Но вот вдруг среди всех появляется некто, встревает в ваше пение и своим голосом выдается из всех. И вы, оставив хор и свое пение прекращая, все внимание обращаете на этот выдающийся голос, изумляясь тому, как он выводит ноты. Хорошо ли он делает и хорошо ли вы поступаете, вам и в голову не приходит подумать, слушаете потому только, что он выдается, прежнее же пение припелось и прислушалось. А знатоки искусства в пении говорят, что выдаваться из других голосом в пении противно правилам сего искусства и что дивящиеся сему выдающемуся певцу обличают в себе отсутствие истинного вкуса. Вот этим подобны вы в деле содевания своего спасения. Содевали вы свое спасение мирно и тихо в хоре других братий и сестер спасающихся. Но се появился крикун и начал выкрикивать один стишок из всей совокупности спасительных истин. И вы на него устремили очи свои, все прочее оставляя и от всех готовые отделиться. А о том и подумать не подумали, правильно ли он поступает, выделяясь со своим стишком, и правильно ли вы поступаете, становясь на его сторону. Ведающие надлежащим образом дело спасения справедливо укорят вас в безвкусии духовном, – вас, а тем паче того крикуна.

Таким образом вам следовало с первых же слов оттолкнуть его от себя или отворотиться от него, а вы связались с ним, и все более и более вяжетесь.

2) Пишешь: «Он все говорит о Господе Иисусе Христе и спасении в Нем, – говорит с воодушевлением. Слушать его приятно, так и тянет к нему».

А разобрал ли ты и другие с тобой слушавшие, наш ли он или чужой? Вам подумалось, что как он говорит по-русски и русский есть, говорит о Христе Спасителе, и притом с таким воодушевлением, то, конечно, он наш, в истине стоит. Истину возвещает. Вы и потянулись к нему; но всем этим вы попали в обман. Он русский, но уже нерусской веры, был православным, но отпал в инославие. Он проповедует о спасении в Господе, но не так, как возвестил о сем Сам Господь и святые апостолы Его. Он говорит с воодушевлением, но это не свидетельствует об истине его слов, а только доказывает, что он вседушно увлечен своим учением и ратует за него, как за истинное, хотя оно полно лжи и обмана.

Ужели все это вам неведомо? И разве вы не знаете, чей ученик есть этот крикун? По учителю судите и об ученике. Ведь зарождение этой лжи или этой заразы духовной там у вас на глазах всех совершилось. Приехал какой-то англичанин, начал ездить по домам и к себе зазывать, и своей проповедью сбил с толку некоторых наших барынь и бар, нетвердо стоявших в истине. Из числа этих сбитых с толку есть и ваш крикун, который теперь вместо того англичанина прогнанного разъезжает всюду и кричит, чтоб и других сбивать с толку, как сам сбился. Так что есть в деле веры тот англичанин, то есть и этот ваш крикун. А англичанин тот что есть по вере? Он есть отпадший от истины Божией и стоит на четвертой степени ниспадения в ложь и тьму. Вот это как!

Не стану тебе разъяснять самую суть дела, а коротко очерчу только внешний ход такого ниспадения. Была одна Церковь на земле с единой истинной верою. Но пришло искушение, папа со своими увлекся суемудрием и отпал от единой Церкви и веры. Это первая степень ниспадения в ложь и тьму. Между папистами зародились потом протестанты и, увлекшись, подобно папе, своим суемудрием, отпали от папской веры и Церкви. Это вторая степень ниспадения в ложь и тьму.

От протестантов народилось английское суемудрие. Это третья степень ниспадения в ложь и тьму. Из английского суемудрия выродилось, наконец, и то, которым увлекся приезжавший соблазнять наших англичанин, и соблазнил вашего крикуна вместе с другими. Это четвертая степень ниспадения в ложь и тьму. И вот на этой-то степени стоит и ваш крикун, который мечется там у вас по домам и стогнам града с своей проповедью. Он есть истый ученик того англичанина, если только не прибавил еще чего и от себя к принятой им от англичанина лжи, чтоб остановиться таким образом уже на пятой степени ниспадения в ложь и тьму. – Так вот кто есть ваш крикун!

Ни у папистов, ни у протестантов, ни у англичан, ни у этих, к которым принадлежит ваш заразитель с зараженным крикуном, нет истины Божией настоящей, чистой, полной. Она пребывает только в единой истинной Церкви Православной. То правда, что сами они в обольщении думают, что обладают истиной, но истина далека от них. Паписты первые отпали от истины, но думают, что они-то и удерживают ее. Протестанты обличили несостоятельность папистов во многом, но сами не попали на истину, а еще дальше отбежали от нее, построив свою новую веру по своему суемудрию, а не по истине Божией; думать же и они, подобно папистам, думают, что напали на истину, которой чуждыми сочли папистов. Англичанам не понравилась немецкая вера, и они построили свою, тоже по своему суемудрию, а не по истине Божией, говоря: «У немцев то и то не хорошо; мы свою сочиним веру, которая нам пригожей», – и сочинили, уклонившись от истины Божией еще дальше, думая, однако ж, что стоят в ней тверже других. У англичан потом, равно как и у немцев, расплодилось множество вер, которые все тоже хвастают, что напали наконец на истину, тогда как на деле еще дальше отступили от нее. Как они искали ее не там, где ее Бог положил, а в своем суемудрии, то не на истину напали, а приняли за истину разные призраки истины, и на них построили свои верования. Из числа их есть и то суемудрие, которое завез к вам англичанин и которым прельстился ваш крикун. Но когда на Западе множилось такое разнообразие вер, более или менее ложных, на Востоке неизменной пребывала в своем веровании Православная Церковь, единая истинная, Божию истину содержащая, ту самую истину, которая возвещена Господом Спасителем и насаждена в Церкви святыми Его апостолами. Мы, сыны Церкви Православной, содержим сию истину и стоим в ней. Чрез целый ряд веков шла непреложная истина в Церкви Православной и до нас дошла. Стоит в истине Святая Церковь; стоим в ней и мы. Благодарение Господу, благоволившему родиться нам в недрах единой истинной Православной Церкви!

Итак, вы стоите в вековечной истине, а этот крикун вчера только научился обольстительной лжи у англичанина, обольщенного ложью тоже вчера. Но вот начал он среди вас мыкаться и выкрикивать свою ложь, и вы без всякого разбора бросились к нему и стали на его сторону, готовые и совсем отстать от Святой Церкви и от содержимой ею истины Божией. Сообразно это с чем-нибудь?! То, что мы исповедуем и как содеваем свое спасение, было в силе у наших отцов, дедов, прадедов, пращуров, прапращуров, – и всех россиян с самого просвещения их истинной верой при святом Владимире. Этому уже скоро тысяча лет. И сколько святых воспитала Святая Церковь наша, ходатаев и молитвенников о нас пред Господом, как указывают нетленные мощи их, по всей земле Русской рассеянные! И вдруг этот крикун, вчера прельстившийся ложью, покушается отторгнуть вас от сего святого сонма!!! Но идите далее, – то же исповедание и то же содевание спасения увидите вы у греков, от коих приняли мы святую веру. Идите и у них по векам; дойдете до Соборов, защищавших и утверждавших истину вселенскую. Пройдите Соборы до Константина Великого, и всюду будете зреть одну и ту же истину, всем сонмом верующих содержимую и по всей вселенной царствующую. Двигайтесь еще далее, пройдете века гонений, дойдете до века апостольского, – и усмотрите и там то же исповедание и то же содевание спасения, какое теперь и у нас содержится и действует. А то, чему учили и что учредили апостолы, принято ими от Господа, Господь же и говорил и делал, как принял от Отца Своего, в тайне Пресвятой Троицы. – Вот откуда вера наша! Вот где ей источник! Вот как она, из глубин Божиих истекши, текла по течению веков и до нас дотекла! И сию-то божественную и вековечную веру вы готовы бросить и изменить на ложь, которую выкрикивает ваш вчера сам обольстившийся ею крикун! Есть в этом какой-либо смысл?!

3) Слышу, что ты со своими товарищами, гоняющимися за этим крикуном, готов возразить: «Какую же ложь он проповедует? Он истину возвещает, спасение в Господе Иисусе Христе указывает, Евангелие благовествует».

Постой, постой! Не спеши с своим возражением, а изволь решить: можно ли о Христе Иисусе проповедовать нечисто и превратно и о спасении в Нем учить так, что если последуешь сему учению, то не спасение найдешь, а пагубу? Впрочем, и решать-то тут нечего или затрудняться чем; потому что это на деле и было, и есть. Сколько было учений, искажавших истину о Христе Иисусе, и прежде Ария, и еще более после него? Все они обличены Церковью и прокляты. Сколько расплодилось их на Западе? Счету нет. Но все они отвергаются Православной Церковью, несмотря на то, что только и речи у них, что о Господе Спасителе. Стало быть, нельзя так заключать: поелику такой-то о Христе Иисусе проповедует, то по тому самому истину возвещает, а следует проверять, право ли возвещает он истину о Христе Иисусе. У вас же там никто, кажется, не потрудился этого сделать, а все, как только услышали из уст его сладчайшее имя Господа Спасителя, стали без разбора на его сторону, не подозревая, что сие поклоняемое имя есть в устах его, прельщенного, затрава к уловлению простых в вере душ ваших. Не читали разве вы в Евангелии предостерегательных слов Самого Господа: Внемлите (блюдитеся) же от лживых пророк, иже приходят к вам во одеждах овчих, внутрь же суть волцы хищницы (Мф. 7, 15)? Не подумайте, что Господь разумеет здесь таких, которые и имени Его не знают. Нет, – не таких Он разумеет, а именно таких, которые именем Его прикрываются, увлекая в ложь, ибо тут же говорит: Мнози рекут Мне во он день (то есть в день Суда): Господи, Господи, не в Твое ли имя пророчествовахом (Мф. 7, 22). – Видите? Во имя Господа проповедуют; а Господь заповедует остерегаться их. А на Суде, говорит, скажу им: Яко николиже знах вас (Мф. 7, 23). Как никогда не знал Тот, Кому все ведомо?! Господь сим сказывает, что Он никогда не знал их такими, какими они сами себя выставляют, то есть истинными о Нем проповедниками. Они проповедовали о Нем, но так, что Господь в их словах не видел Себя Самого, что у них выходил иной некий Христос, а не Тот истинный, Который соделал спасение наше посреди земли. Видите, что может под именем Христовым проповедан быть совсем не Христос Господь. А вы без разбора бросились к этому крикуну ради того, что он именем Христовым прикрыл свою ложь. Думаете, что к нему не может относиться сказанное: Мнози бо приидут во имя мое… и многи прельстят (Мф. 24, 5)?! Справедливо обратить к вам укорную речь святого Павла, какую он держал к коринфянам. Я вас обручил, – говорит, – Христу Господу, как деву чистую. Но боюсь за вас, как бы кто не повредил умов ваших, как некогда змий прельстил Еву лукавством своим. Вы так падки на новые учения, что приди кто к вам и стань проповедовать иного Иисуса, вы тотчас станете на его сторону, приняв его благосклонно (ср. 2 Кор. 11, 2–4). И вот, чего опасался Апостол в коринфянах, то деется ныне у вас. Пришел крикун, начал проповедовать иного Иисуса, и вы потянулись к нему.

Скажете: «Да нет же, – какой тут иной Иисус? Ведь он все, что ни говорит, берет из Евангелия и учит словами Евангелия: Покайтеся и веруйте во Евангелие (Мк. 1, 15). Он все твердит: «Христос умер за нас; веруйте так, и вы спасены». – Как же тут быть лжи и прелести? Это поистине есть сладостное благовестие. И кто может без сердечной теплоты внимать ему?» – Но что и к благовестию сему может прививаться ложь и извращать его, об этом послушаем святого Павла, который писал к галатам: Чуждуся, яко тако скоро прелагаетеся от звавшаго вы благодатию Христовою, во ино благовествование (Гал. 1, 6). Галаты искренне уверовали в Господа Спасителя и вседушно приняли радостное благовестие о спасении в Нем; святому же Павлу были так благодарны за просвещение их истиной, что готовы были очи свои извергнуть и отдать ему. Но по удалении от них святого Павла пришли какие-то суемудренники тоже с Евангелием, или благовестием, но не чистым, а с примесью лжи, и начали переучивать их. Галаты, не разобрав строго, а только увлекаемые именем благовестия, приняли сих благовестников и попали в сети лжи. Слово их казалось привлекательным благовестием, но в существе дела было пагубным зловестием. Так прельстительна ложь, прикрывающаяся священными и сладостными именами! Узнал об этом святой Павел и, образумив их, написал, как неотложный закон на все времена, такое постановление: Аще мы, или Ангел с небесе благовестит вам паче, еже благовестихом вам, анафема да будет (Гал. 1, 8). И чтоб лучше это мы затвердили, снова повторил: Паки глаголю, аще кто вам благовестит паче, еже приясте, анафема да будет (Гал. 1, 9). Так видите, что бывает благовестие, или Евангелие, ино, которого благовестники анафеме подлежат. Мы же с вами забыли про это, и как только явился какой-то крикун с Евангелием в руках, бросились к нему, и не вспомнив про то, что истинно веруем и содеваем свое спасение.

Вы точь-в-точь галаты. И праведно к вам обратиться с апостольским укором: О несмысленнии Галате, кто вы прельстил есть не покоритися истине? (Гал. 3, 1).

4) Ты говоришь, что он читает из Евангелия и учит. – Святое Евангелие и писания апостольские, весь Новый Завет есть самый верный источник истинного ведения христианского, ведения истинного пути ко спасению. Все спасающиеся там почерпают ведение о том, как должно содевать свое спасение. Но не всякий читающий Евангелие истинно уразумевает путь спасения. Иной читает Евангелие, но криво толкуя читаемое, извращает Евангелие. Такому Евангелие не служит в пользу, и то, что он держит в руках Евангелие, не избавляет его от укора и осуждения в неведении истины. Тут бывает то же, что, например, с куском материи. Вот пред тобою кусок хорошей материи. Но приходит портной, знающий свое дело, выкраивает из нее и сшивает добрую одежду, а приди портной неумелый, он такую выкроит и сошьет одежду, что она ни стыда не будет прикрывать, ни от погоды защищать – только материю испортит. Так и из Евангелия иной выкраивает такое учение, которое никуда негоже, и не может вести к доб ру и учащего, и последующих ему. Отчего так? Оттого, что он не умеет взяться за дело. В чем существо дела спасения, это состоит из нескольких пунктов: надо веровать, надо заповеди исполнять, надо благодать стяжать и прочее. Но в Евангелии пункты эти не написаны в одном каком месте, а в разных, – в одном одно сказано, в другом другое. Чтоб познать истинно весь образ спасения, надобно все эти пункты из разных мест собрать воедино, и собрать все, ни одного не пропуская. Вот на этом деле все претыкающиеся и претыкаются. Начнет иной собирать, не понимая, как это следует сделать, уткнет глаза на один или два пункта, выдернет их из общего Писания, и кричит: «Нашел, вот путь спасения!» Иной кричит: «Веруй, – и ты спасен»; иной: «Стяжи благодать, – и больше тебе ничего не нужно»; иной: «Люби, – и придешь к блаженному концу»; иной – иное что. Все такие положения истинны и в Писании строго предписываются, но ни одно из них поодиночке не обнимает всего дела спасения.

Надо их все совокупить, – и тогда получится полное представление настоящего образа спасения.

Вот и ваш крикун читает, говоришь ты, из Евангелия и толкует, как спастись. Но все ли он пункты оттуда выбирает, или только часть их какую? Прислушайся, и найдешь, что не все. У него только и есть на языке: «Покайтеся и веруйте». А все ли тут? Гораздо не все. Да и в этих самых пунктах не все им сказывается. «Покайтеся», – говорит. Спроси его: «А исповедаться должно? А разрешение получить надо?» И он тебе на это ничего не скажет, а будет отвертываться пустыми словами. Потому что скажи он, как думает, – ты от него тотчас отворотишься (по его мудрованию ничего этого не нужно, хотя заповедуется в слове Божием).

Он говорит, пишешь ты: «Докажи мне из Евангелия, что я лгу!» Никто не станет ему доказывать, что он лжет, когда говорит: «Покайтеся и веруйте». Ибо это необходимо для спасения и так заповедано Господом. Но как он твердит, что только и нужно для спасения, то лжет, потому что для спасения нужно и другое многое. Представь, что доктор дал рецепт на лекарство из многих трав и эссенций, а аптекарь вместо всех возьмет две-три вещицы и отдаст, говоря: «На, вот тебе лекарство». Он будет лгун и обманщик. Так и наш врач душ Христос Спаситель прописал нам в Евангелии полное врачевство во спасение душ наших, в нескольких пунктах выражаемое; а ваш крикун вырвал из Евангелия два-три пункта и кричит: «Вот вам спасительное врачевство! Принимайте, и спасетесь». Он лгун посему и обманщик. Вы же, как только он выкрикнул свое воззвание, стали в тупик, и тем больше придали ему дерзости и смелости громче и громче вскрикивать свое положение: «Веруйте в Господа Спасителя, и вы спасены».

5) Воистину так есть! – Несть бо иного имене под небесем… о немже подобает спастися нам (Деян. 4, 12). Велия есть благочестия тайна: Бог явися во плоти (1 Тим. 3, 16), – преклони небеса и сниде (Пс. 17, 10), да нас на небеса возведет. Радуйтесь, благодарите и теките вслед Его, Спасителя нашего и Бога, восшедшего на небеса и естество наше посадившего одесную Бога и Отца. Но все же не забывайте, что это один только пункт в деле спасения. К нему Самим же Господом Спасителем приложены другие пункты, которые тоже необходимо содержать, чтобы спасену быть. О них скажу тебе после. Теперь же поясню тебе, что и этот самый пункт: «Веруй в Господа Спасителя», – надобно так созерцать и так содержать в уме и сердце, чтобы он стоял в согласном сочетании с таинством Пресвятой Троицы. А то может случиться, что, и слушая, и говоря все о спасении только в Господе Иисусе, так набьешь во внимание сию истину, что из него совсем выпадет помышление о Пресвятой Троице, и Пресвятая Троица совсем заслонится ликом Христа Спасителя. А это будет значить покривлять спасительный строй помышлений, или, скажу так, неверно в себе водружать христианское сознание и помрачать его.

Вот что хочу я этим тебе напомнить, – что как образ спасения нашего устроен Сыном Божиим, воплотившимся не без Отца и Духа Святого, так и спасение каждого из нас совершается в Господе Иисусе Христе не без участия Отца и Духа Святого. И спасение нам устроил и спасает каждого из нас Бог, в Троице покланяемый, Отец, Сын и Дух Святой. Сие надлежит водрузить в сознании, и все спасающиеся имеют сие водруженным в своем уме и сердце.

Смотри, как совершается Крещение Христа Спасителя! Крещается Сын Божий вочеловечившийся; но на Нем и в Нем почивают Бог Отец Своим благоволением и Дух Святой Своим общением. Это означает очевидно, что совершение спасения нашего, начавшееся с сего момента, в дело произведено Господом Иисусом Христом со всегда присущим Ему благоволением Отца и действом Святого Духа. Сын ничего не творил без Отца и Духа; ибо, и воплотившись, Он не оставил недра Отча.

Видишь, как спасение наше совершено Богом, в Троице покланяемым? Теперь смотри, как спасение и каждого из нас совершается тоже Богом, в Троице покланяемым.

Жизнь наша и спасение наше в живом общении с Богом. Чрез падение мы потеряли сие общение. Явился Бог во плоти, Сын Божий Единородный, и в лице Своем воссоединил падшее человечество с Богом, а чрез соединение верующих с Собой и их всех воссоединяет с Богом. Сам Спаситель показал сие, говоря к святым апостолам: Аз во Отце Моем, и вы во Мне, и Аз в вас (Ин. 14, 20). Но что апостолам сказано здесь, то ко всем верующим относится. Се златая цепь воссоединения нашего с Богом! Сие подтвердил Господь и в другом месте: Аз есмь путь и истина и живот; никтоже приидет ко Отцу, токмо Мною (Ин. 14, 6). – Итак, ко Отцу приходят чрез Сына, а к Сыну как? А к Сыну приводятся Отцем, как Сам же Господь говорит: Никтоже может приити ко Мне, аще не Отец пославый Мя привлечет его (Ин. 6, 44). Если без привлечения к Сыну дело спасения каждого и начаться не может, а привлечение сие совершается Отцем, то очевидно, что начальный Содетель спасения каждого есть Бог Отец. Помни же сие и исповедуй всяк, ищущий и чающий спасенным быть в Господе Иисусе, и за Ним всегда созерцай влекущую тебя к Нему десницу Отца Твоего Небесного.

Но и Отец как влечет к Сыну? – Влечет Духом Святым, Который затем и все требуемое для спасения совершает в умах и сердцах спасаемых. Христос Спаситель, пострадавши, умерши на кресте и воскресши, вознесся на небеса и воссел одесную Бога Отца; вместо же Себя послал от Отца Духа Святого, Который, пребывая в истинной Церкви, и устрояет теперь спасение каждого. Как в начале нисшедши на апостолов, Он водил их по лицу вселенной, давал им слово и слову сему возбудительную к вере силу, затем уверовавших облекал во Христа, освящал и укреплял во всяком добре, и из сонма их устроил Святую Церковь, так и доселе действует Он в сей Церкви и устрояет спасение всех. И без Духа Божия никто не спасается и спастися не может. Почему и сказал Господь: Уне (лучше) есть вам, да Аз иду. Аще бо не иду Аз, Утешитель не приидет к вам (Ин. 16, 7). Этим Он сказал: «Напрасно Мое воплощение, напрасна смерть, напрасно воскресение, если не приидет Утешитель Дух Святой. Вы останетесь неспасенными, ибо без Духа нельзя быть вам претворенными в таких, какими должны быть спасаемые». – Таким образом несомненно веруя и уповая спасенными быть в Господе Спасителе, по благоволению Отца веруй и содержи, что совершает тебя спасенным Дух Святой, во Святой Церкви чрез Божественные Таинства подаемый, и в сердце твоем потом непрестанно действующий в руковождении и укреплении тебя в деле спасения.

Так видишь, как спасаемся? Спасаемся в Господе Иисусе Христе по благоволению Отца благодатью Святого Духа. Сие и содержи всегда в уме, и сердце, и в исповедании твоем. И знай, что кто твердит тебе только: «Веруй в Господа, веруй в Господа», – а никогда не пополняет сего изъяснением участия в сем деле Бога Отца и Духа Святого, тот видимо не содержит полной истины, возмущает христианское сознание и помрачает свет Христов.

Разумели сие святые апостолы, и смотри, как выражали свое благожелание спасения верующим! Святой апостол Петр пишет: По прозрению Бога Отца, во святыни Духа, в послушание и кропление крове Иисус Христовы, благодать вам (1 Пет. 1, 2). Святой апостол Павел молится: Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любы Бога и Отца и общение Святаго Духа со всеми вами (2 Кор. 13, 13). Последние слова без изменения повторяются в церкви пред началом совершения Таинства Тела и Крови Господа Спасителя на Литургии. И все наши святые отцы, рассуждая о спасении, возводили его к Богу, в Троице покланяемому, Отцу и Сыну и Святому Духу, как к единому источнику. Так разумей и ты, так навыкни созерцать совершаемым дело спасения в тебе самом, и затем сей мерой меряй как теперешнего, так и всякого другого нового учителя.

6) Укажу тебе теперь зараз все, что необходимо для спасения каждого. Кратко это можно выразить так: веруй и, приемля благодатные силы, яже к животу и благочестию, чрез Святые Таинства, живи по заповедям Божиим, под руководством богоучрежденных пастырей, состоя в живом союзе со Святой Церковью. Чтоб тебе яснее было, как все это необходимо, сравни шествие путем спасения с обыкновенным путешествием. Чтоб путнику удобно и безопасно было идти, надобно, чтоб был свет, чтоб была проложенная дорога, чтоб сам он был здоров и крепок, чтоб в случае нужды, например при поворотах и перекрещиваниях дорог, был кто-нибудь, кто бы указал ему, по какой дороге идти. Подобное сему необходимо и в шествии путем спасения: необходим свет – это вера; необходима проложенная дорога – это заповеди; необходимы здравие и крепость – это благодатные силы, чрез Таинства подаваемые; необходимы путеуказатели и руководители – это пастыри Церкви. Все сие видишь ты действующим во Святой Божией Церкви, с которой потому состоит в живом союзе всякий, надлежащим образом содевающий свое спасение. Все спасшиеся сим путем шли, и все спасающиеся им идут; другого пути спасения нет.

Я не думаю, чтоб для тебя нужно было особенно пояснять и доказывать необходимость для спасения каждого из сих пунктов. Приведу, однако ж, нечто.

Что вера необходима в содевании спасения, об этом и говорить нечего. Неверующий и думать не думает о спасении. Посему апостол Павел пишет: Без веры же невозможно угодити Богу; веровати же подобает приходящему к Богу, яко есть, и взыскающим Его мздовоздатель бывает (Евр. 11, 6). Веровать же надобно полно, – во все, что благоволил Бог открыть нам, без прибавления и убавления, и веровать так, как содержит Святая Православная Церковь. Именно: что Бог Един есть существом и Троичен в Лицах; что Он словом Своим сотворил мир и о нем промышляет; что нас создал Он для райской жизни, почтив в создании образом Своим, но мы потеряли ее, преслушав в прародителях заповедь Его; что из сего падения сами мы не могли восстать, но что Сын Божий сжалился над нами и, приняв на Себя дело нашего искупления и восстановления, пришел на землю, воплотился, пострадал, умер на Кресте, воскрес, вознесся на небеса и сидит одесную Отца, во свидетельство принятия Им жертвы Его и в ходатайственную силу о спасении верующих в Него; что по вознесении ниспослал Он от Отца Духа Святого, Который, нисшедши на апостолов, преисполнил их всякой премудростью и силой, и они, воодушевлены быв Им, насадили на земле веру христианскую, и из всех верующих сложили одно тело Святой Церкви, под Главой Христом Господом, вверив ей все тайны веры и все Таинства, благодать подающие; что раздаятелями сих благодатных сокровищ и вообще продолжателями апостольского дела созидания Церкви апостолы по повелению Самого Господа оставили преемников своих, епископов и священников, особую на сие благодать приемлющих чрез рукоположение, непрерывно идущее от апостолов и до нас дошедшее; что спасаемые спасаются в теле Церкви, то есть не одиночно, а обще со всеми, общей всем истинно верующим живя жизнью, Таинствами Церкви освящаясь и под руководством состоя пастырей; что спасение каждого здесь, на земле, сокровенно, паче в духе, совершается, хотя заведомо спасаемому, во светлости же своей явится в другой жизни, – чаянием чего и воодушевляемся в перенесении произвольных и непроизвольных лишений спасения ради; что отходящие от нас вратами смерти в другую жизнь не перестают пребывать в том же едином теле Церкви и взаимного с нами общения не лишены суть, только имеют его невидимое вместо видимого.

Всему сему надобно веровать. И мы исповедуем сию веру, читая не раз каждый день Символ веры. Коротко всю веру можно совместить в следующем положении: Бог, в Троице покланяемый, мир создавший и о нем промышляющий, спасает нас падших по благоволению Отца в Господе Иисусе Христе благодатью Святого Духа во Святой Своей Церкви, спасает спасением, здесь сокровенно в духе совершающимся, в будущей же жизни имеющим явиться во всей неизреченной светлости его. Видишь, что и все пункты, которые я перечислил, как условия спасения, входят в предметы веры. И веруй вседушно, что так есть, и иначе быть не может.

7) Но одной веры недостаточно для спасения. Надобно и жить свято по всем заповедям Господним. Не всяк глаголяй Ми: Господи, Господи, внидет в Царствие Небесное, но творяй волю Отца Моего, – говорит Господь (Мф. 7, 21). Воля же Отца Небесного выражена в заповедях Его. Читай Евангелие, и ты найдешь там, конечно, требования и веры, но не слишком много. Преимущественно же оно предлагает уроки святой и богоугодной жизни. Из него скорее выходит такое заключение: исполняй искренно и неутомимо заповеди, и спасешься, руководясь, конечно, верой и направляя сие к угождению Господу. Внимай, что говорит Господь: Имеяй заповеди Моя и соблюдаяй их, той есть любяй Мя; а любяй Мя возлюблен будет Отцем Моим, и Аз возлюблю его, и явлюся ему Сам (Ин. 14, 21). И еще: Аще кто любит Мя, слово Мое соблюдет: и Отец Мой возлюбит его, и к нему приидем, и обитель у него сотворим (Ин. 14, 23). Также и в посланиях апостольских много пишется о вере, но о святой жизни еще больше. Святой Павел все дело спасения совместил в двух словах: Вера, любовию споспешествуема (Гал. 5, 6). Под любовью разумеет исполнение всех заповедей и от всяких грехов и греховных страстей отчуждение (см. Рим. 13, 8-14). Почему во всех посланиях своих он всю заботу христиан обращает на святую и богоугодную жизнь, говоря: Елика суть истина, елика честна, елика праведна, елика пречиста, елика прелюбезна, елика доброхвальна, аще кая добродетель и аще кая похвала, сия помышляйте… и Бог мира будет с вами (Флп. 4, 8, 9). И самое, говорит, домостроительство спасения нашего затем имело место, чтоб сделать нас способными жить свято. Явися бо благодать Божия спасительная всем человеком, наказующи нас, да отвергшеся нечестия и мирских похотей, целомудренно и праведно и благочестно поживем в нынешнем веце, ждуще блаженнаго упования и явления славы великаго Бога и Спаса нашего Иисуса Христа (Тит. 2, 11–13). То же настоятельно твердят и все другие апостолы. Приведу слова апостола Иакова. Кая польза, братие моя, – говорит он, – аще веру глаголет кто имети, дел же не имать? Еда может вера спасти его?… вера, аще дел не имать, мертва есть о себе. Но речет кто: ты веру имаши, аз же дела имам: покажи ми веру твою от дел твоих, и аз тебе покажу от дел моих веру мою. Ты веруеши, яко Бог един есть: добре твориши; и беси веруют, и трепещут. Хощеши ли разумети, о человече суетне, яко вера без дел мертва есть? Авраам отец наш не от дел ли оправдася, вознес Исаака сына своего на жертвенник? Видиши ли, яко вера поспешествоваше делом его, и от дел совершися вера?… Зрите ли убо, яко от дел оправдается человек, а не от веры единыя? (Иак. 2, 14, 17–22, 24).

Видишь, сколько необходимо для спасения каждого исполнение заповедей! Я нарочно побольше об этом написал, потому что те, которые сбили с толку вашего нового учителя, неправо о сем умствуют, все дело спасения приписывая вере, дела же почти совсем устраняя. Вероятно, и этот учитель ваш так же неправо умствует. Вот и смотри. По слову Божию, вера и исполнение заповедей на одной линии стоят, – и ни той, ни сему предпочтения не дается. И вера без дел, и дела без веры ничего не значат. Только в неразрывной связи содевают они спасение наше, и сами при сем приемлют настоящую свою цену, силу и значение.

8) Для того чтоб и вера была, как следует, и дела совершались достодолжно, необходима нам благодать Святого Духа. Без нее не только поверовать, но и подумать о добром не можем (см. 2 Кор. 3, 5); но если б и подумали, исполнить то не имеем сил. Ибо, как говорит Апостол, загадывать доброе мы еще загадываем; но как только подойдет дело, мы и прочь: Еже бо хотети, – говорит, – прилежит ми, а еже содеяти доброе, не обретаю (Рим. 7, 18). Таким образом, если б Господь показал нам только, чему веровать и как должно жить, и с этим одним оставил, то мы походили бы на того, кто освещен светом солнца, видит дорогу, по которой надо идти, и сознает, что он должен по ней идти, иначе пропадет; а сил к тому, чтоб идти, не имеет, потому что расслаблен и болен. Но в таком случае лучше бы ничего не знать и не видеть, чем, узнавши и увидевши, не иметь возможности воспользоваться узнанным и увиденным.

Милосердый Господь и не оставил нас с этим одним, а благоволил устроить нам ниспослание Пресвятого Духа, чтоб Он, действуя в нас, содевал с нами спасение наше. Дух Святой сошел на апостолов, а потом чрез них подаваем был всем верующим. Он чрез слово апостольское возбуждал веру в хотящих веровать, и тем, которые по вере восходили до решимости и жить свято в духе веры, подавал силу приводить сие решение в исполнение. Что делаемо было апостолами, то делалось потом и делается доселе их преемниками богоучрежденным порядком. И благодать Святого Духа пребывает в сонме верующих или во Святой Церкви, всех просвещая, укрепляя, освящая. И если кто спасен есть или спасается, то не иначе как благодатью. Благодатию бо есте спасени чрез веру, – говорит святой Павел (Еф. 2, 8). О пребывании же благодати Святого Духа в верующих говорит он с такой уверенностью, что и сомнения в том не допускает: Не весте ли, яко храм Божий есте, и Дух Божий живет в вас (1 Кор. 3, 16). И сам о себе он исповедал: Благодатию же Божиею есмь, еже есмь (1 Кор. 15, 10). А святой Петр и за себя и за всех свидетельствует, что вся нам Божественныя силы Его, яже к животу и благочестию, подана (2 Пет. 1, 3). Почему все апостолы, обращаясь с посланиями к верующим, и в начале и в конце их, как единственного блага желали им пребывания в них и преумножения благодати: Благодать вам да умножится; благодать Божия буди с вами.

Впрочем, о том, что благодать Святого Духа, как сила во спасение, необходима для нас и что только она одна сильна содевать в нас спасение наше, почти нет спорящих. Но о том, как получается и приемлется благодать, есть спорники. Я нарочно и навожу тебя на этот предмет из опасения, не принадлежит ли и ваш новый учитель веры к числу неправо понимающих сие дело, ибо есть такие мудрецы, которые утверждают, что только уверуй, и благодать Божия тотчас вой дет и вселится в тебя. Так вот знай и твердо держи то убеждение и ту веру, что благодать Святого Духа не иначе подается и принята быть может как чрез Таинства, Самим Господом учрежденные в Церкви руками святых апостолов. Чтоб тебе в том более увериться, приведу тебе несколько примеров получения благодати по указанию слова Божия.

Сам Господь и Спаситель, беседуя с Никодимом, сказал: Подобает вам родитися свыше (Ин. 3, 7), – разумея благодатное рождение к новой жизни. Какой же указал Он к этому способ? Сказал ли: «Веруй, отверзи уста, и благодать Духа, вошедши, возродит тебя?» – Нет, не сказал. Что же сказал? Аще кто не родится водою и Духом, не может внити во Царствие Божие (Ин. 3, 5). Рождение водой и Духом есть Святое Крещение – первое христианское Таинство.

Но возрождение делает только естество наше способным приять, вместить и хранить дар Святого Духа; самое подаяние сего дара совершалось особым Таинством, именно: возложением рук апостольских. До очевидности сие представляет один случай, бывший в Ефесе во время апостольского там действования святого Павла. Пришедши в Ефес, Апостол встретил там двенадцать человек верующих и спросил их: «Приняли ли вы Духа Святого, уверовавши?» – Те отвечали: «Мы и не слыхали, что есть Дух Святой». – «Как же вы крестились?» – спросил святой Павел. «Иоанновым крещением», – отвечали те. Тогда святой Павел объяснил им, что Иоанново крещение было только приготовлением к вере в Господа Иисуса Христа; затем, огласив их полнее евангельским учением, окрестил христианским крещением, по крещении возложил на них руки, – и они прияли Духа Святого. Видишь – крещение особо, и возложение рук особо, и дар Духа Святого только по возложении рук! Возложение рук апостолы заменили потом Миропомазанием, которое и предали преемникам своим как Таинство, дар Святого Духа подающее верующим. Оно и действует теперь во Святой Церкви.

Этих двух примеров достаточно для тебя, чтоб видеть, что благодать Святого Духа подается не мысленным путем чрез одну лишь веру, но путем видимым чрез Святые Таинства. Так Сам Господь учредил. Перечислю только другие Таинства. Отпущение грехов, в какие кто впадает по крещении, бывает не ради одного сокрушения и мысленного их исповедания Богу, но при сокрушении и решении не грешить более, по исповеди их духовному отцу чрез разрешение от него. Живейшее общение с Господом совершается чрез причащение Тела и Крови Его, в Таинстве Евхаристии. Благодатная сила на продолжение апостольского дела созидания Церкви подается чрез рукоположение архиереев и священников. Два брачующихся лица сочетаваются воедино Таинством Брака. Болезни врачуются Таинством Елеосвящения.

Вот все семь потоков Божественной благодати, действующих во Святой Православной Церкви. И иного пути к получению благодати нет. Кто станет тебе иной указывать путь к сему, отворачивайся от него, как от суемудренника.

9) Три изложенные пункта: вера, жизнь по заповедям в духе веры и благодать чрез Таинства, – требуют четвертого – богоучрежденного пастырства. Надо веровать; но как уверуют без проповедающего? И како проповедят, аще не послани будут? (Рим. 10, 15). Потребно благодать приять чрез Таинства; но как же это было бы без строителей и совершителей таин Божиих (1 Кор. 4, 1)? Необходимо жить по заповедям в духе веры; но как сему быть в исправности без руководителя, которой бы указывал, остерегал, ошибки поправлял, падающих поднимал и направлял опять на путь уклоняющихся с настоящей дороги? Таким образом, для устроения спасения необходимы лица, от лица Божия действующие, которые бы вере учили, освящали благодатью чрез Таинства и руководили в жизни, – необходимы пастыри богодарованные и богопоставляемые. Их и благоволил учредить Господь. Вот тебе на это апостольское удостоверение! И Той (Господь) дал есть овы убо апостолы, овы же пророки… овы же пастыри и учители, к совершению святых, в дело служения, в созидание тела Христова (Еф. 4, 11–12). Да и само дело показало сие. Господь послал апостолов, чтоб шедше вере научали, наученных крестили, крещенных и наученных наставляли блюсти все заповеданное (см. Мф. 28, 19–20). Апостолы так и делали. Но как они не вечны, дело же их апостольское должно пребывать во вся веки, то, зная сие, они всюду по Божию повелению оставляли вместо себя преемниками пастырей и учителей, чтоб они продолжали их дело – совершение святых, служение (Таинств совершение) и созидание Тела Христова. Читай в Деяниях. Вот святой Павел с Варнавой просветили верой Листру, Дервию, Иконию, Антиохию Писидийскую. Пришло время воротиться им туда же, откуда вышли, – в Антиохию Сирийскую. Что же, они так и бросили уверовавших на произвол с одной верой? Нет, они опять прошли по всем городам, все учредили, как им быть и жить по церковному, и для наблюдения и должного всего исполнения поставили над ними пресвитеров, рукоположивша их (Деян. 14, 23). То же самое сделал он и для Ефеса с прочими асийскими городами, везде там наставил чрез рукоположение пастырей и учителей. Затем, когда, проезжая мимо Ефеса морем, не имел он времени побывать там лично, – позвал всех этих пастырей в Милет, где и простился с ними, дав им окончательные наставления по пасению паств их: Внимайте убо себе и всему стаду, в немже вас Дух Святый постави епископы пасти Церковь Господа и Бога, юже стяжа кровию своей (Деян. 20, 28). И еще вот что было: возвращаясь из Рима по освобождении от первых уз, Апостол заехал на остров Крит и распространил там веру Христову. Но как сам не имел времени всюду поставить пастырей, то нарочно для сего оставил там святого Тита, да устроит по всем градом пресвитеры (Тит. 1, 5). Святой Павел, конечно, и во всех других местах так действовал; а как он действовал, так действовали и все прочие апостолы; ибо действовали не по своему усмотрению, а по повелению Господа. И ни одно общество христианское не было оставляемо без пастырей рукоположенных. Так сие продолжается в Церкви Божией доселе – се закон для верующих: Повинуйтеся наставником вашим (пастырям) и покаряйтеся, тии бо бдят о душах ваших (Евр. 13, 17). И что сказал Господь апостолам, то и к пастырям должно быть нами относимо: Cлушаяй вас, Мене слушает, и отметаяй вас, Мене отметается. Отметайся же Мене, отметается Пославшаго Мя (Лк. 10, 16).

10) Вот четыре пункта, которые мы должны содержать и по которым должны вести дело своего спасения, если желаем воистину спасенными быть. Но есть и еще один, именно: быть в теле Церкви живо сочетанными со всем сонмом верующих. Господь назвал Церковь Свою виноградным деревом, в коем Он лоза, или ствол дерева, а все верующие – ветви на лозе. Церковь, или вся совокупность верующих, есть потому единое нераздельное целое, живо сочетанное с Господом и в себе во всех частях. Как ветвь, отломившись от дерева, засыхает и перестает жить, так перестает жить и всякий, кто каким-либо образом отделяется от Церкви Божией, а чрез то и от Господа (см. Ин. 15, 1–7). Святой Павел яснее это представил, назвав Церковь Телом Господа. Мы все верующие – Тело Христово; Христос же Господь есть Глава сего Тела. Как в теле всякий член живет не своей, а общей всему телу жизнью, и если отделится от тела, умирает и истлевает, так и ни один верующий не живет особняком, но живет общей всего сонма верующих, или всей Церкви, жизнью, и если отделится от них или отособится, замирает духовно и погибает (см. 1 Кор. 12; Еф. 4). Так это велось и доселе ведется в среде истинно верующих, что законом жизни своей, – жизни ведущей ко спасению, считают быть в Церкви. Церковь, исповедуем мы, есть матерь наша. И верно слово, что кому Церковь не матерь, тому Бог не Отец. А если не Бог ему Отец, то кто же?! Господь, устроив чрез святых апостолов Святую Церковь, все спасительное в нее вложил для хранения и распространения на земле. В ней все тайны веры и все разумение истины; в ней вся благодать и все Таинства, подающие ее; в ней истинное пастырство, истинно ко спасению руководящее; на ней почивает благоволение Божие, блюдущее ее и послушающее молитвенного гласа ее; Ангелы и человеки, и вся разумная тварь, объединившись, единому служат всеблагому Богу. Это – быть в теле Церкви и в ней содевать свое спасение, – вот к чему обязывает всякого верующего:

1) веровать, как верует вся Церковь, от начала ее доселе, ее голосом поверять всякое свое или чужое соображение и разрешать всякое рождающееся недоумение, и ни под каким видом не позволять себе допускать что-либо, хоть на волос несогласное с учением Церкви. Ибо она есть столп и утверждение истины (1 Тим. 3, 15). Внимай, – кто сего не соблюдает, тот язычник и мытарь, по слову Господа (Мф. 18, 17);

2) ни в чем не особиться от всех в порядках церковной жизни; поститься, когда всем предлежит пост, говеть и причащаться Святых Христовых Таин, как установлено в Церкви, и все другие соблюдать молитвенные и освятительные священнодействия Церкви, повинуясь слову Апостола, который запрещает оставлять собрания (см. Евр. 10, 25);

3) держать то убеждение, что и небесные и земные состоят в непресекаемом между собой общении, живом и непосредственном. Почему наши к ним и о них молитвы и их молитвы о нас и слышатся, и действенны бывают. Мы – свои, родственны и Ангелам и всем, от века Богу угодившим; ибо воцерковляясь, приступаем… ко граду Бога живаго, Иеру салиму небесному, и тмам Ангелов… и Церкви первородных, на небесех написанных (Евр. 12, 22–23).

Сведем теперь опять воедино все сказанное о пути спасительном и повторим: «Хощешь спастися?» – Веруй всему богооткровенному учению и, приемля благодатные силы, яже к животу и благочестию, чрез Святые Таинства, живи неуклонно по заповедям Божиим под руководством богоучрежденных пастырей и в послушании им, но все сие в духе Святой Церкви Божией, по ее законоположениям, и с ней состоя в живом союзе, – и спасешься.

К сему изображению спасенного пути с дерзновением можно приложить следующее увещание святого Иоанна Богослова: Всяк преступаяй, и не пребываяй в (сем) учении Христове, Бога не имать, пребываяй же в (сем) учении Христове, сей и Отца и Сына имать. Аще кто приходит к вам, и сего учения не приносит, не приемлите его в дом, и радоватися ему не глаголите; глаголяй бо ему радоватися, сообщается делом его злым (2 Ин. 1, 9-11).

11) После всего сказанного мной пред сим ты уже и сам можешь решить, сколько правды есть в приводимых тобой словах вашего нового учителя. «Однажды, – пишешь ты, – он много толковал вам о том, что непременно надобно устами исповедать Иисуса Христа и что как только кто исповедует Его устами, тотчас делается приявшим Его, и Он исполняет его и хранит Своей благодатью. К одному он очень приставал: исповедуй, исповедуй; но тот не согласился. Говорил: совестно как-то.

И хорошо очень сделал, что не согласился. Прав дух у него, потому что такое исповедание, ни с того ни с сего, противно воле Божией. Чуткая совесть этого доброго христианина и не позволила ему этого сделать. Это было бы фанфаронство и фиглярство. Исповедание Иисуса Христа есть великий подвиг, и Господь обещал за него исповедать исповедавшего Его пред Отцем Небесным (см. Мф. 10, 32). Но в каких данное обстоятельствах исповедание так ценно в очах Господа? В таких, когда предлежит или исповедать свою веру в Господа Иисуса Христа и за то тут же подвергнуться страшным мукам и быть замучену до смерти, или отвергнуться Христа и принести жертву идолам. Исповедающий Христа в таких обстоятельствах в духе уже подъемлет мученичество. Оттого исповедание его так и ценно. В Церкви Божией исповедники стоят наряду с мучениками. Мученики – те, которые, исповедав Христа, были мучены и замучены до смерти; а исповедники – те, которые, исповедав Христа, были мучены, но по какому-либо случаю не были замучены до смерти. Вот о каком исповедании говорит Господь! Почему оно стоит у Него вместе с противоположным ему отвержением Его. А иже, – говорит, – отвержется Мене пред человеки, отвергуся его и Аз пред Отцем Моим, Иже есть на небесех (Мф. 10, 33). А у вас там есть ли такие обстоятельства, что или исповедуй Христа и страдай, или отвергнись Его, и живи счастливо?! Нет. Стало быть, нет возможности явить и такое исповедание, которое столь ценно в очах Божиих. Пофанфаронить же, пофиглярничать всегда есть возможность. Выбеги на улицу и кричи: «Верую во Христа и исповедую». Но такое исповедание будет на ветер, как и то, которого требовал учитель ваш.

Ваш новый учитель с исповеданием соединяет такое обетование: как только исповедуешь устами Христа, так сделаешься приявшим в себя Христа. Откуда это он взял?! Смотри, как Господь и святые апостолы учили о том, как кто приемлет в себя Христа. Святой Павел говорит: Елицы бо во Христа крестистеся, во Христа облекостеся (Гал. 3, 27). Облекшийся во Христа, конечно, приял Его в себя. Следовательно, кто крестится, тот делается приявшим в себя Христа. Пред крещением крещаемый исповедует Христа Господа, читая Символ веры; но чрез это не вселяется в него Христос, а он делается только способным приять Его в себя чрез Святое Крещение; самое же вселение совершается чрез Крещение. Вот как учит Апостол; а ваш учитель иначе толкует. Это у него от своего ума, а не от Божия извещения и обетования.

Смотри еще. Господь говорит: Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь, во Мне пребывает, и Аз в нем (Ин. 6, 56). Если Господь пребывает в причастившемся, то это потому, конечно, что в Святом Причастии он принял Его. Следовательно, причащающийся Святых Таин Тела и Крови Христовых соделывается чрез сие самое приявшим Его. Пред причащением мы исповедуем Господа, говоря: «Верую Господи и исповедую…» Но не это исповедание вселяет Христа, а самое причащение Тела и Крови. Исповедание же только отверзает вход Господу для принятия Его в Таинстве Тела и Крови Его.

Таким образом, видишь, что мы в силу Крещения и Святого Причащения соделываемся приявшими Христа, а не в силу одного исповедания Его, хотя сие исповедание мы и даем прежде тех Таинств. А ваш учитель изобрел иной путь к приятию Господа. Это он делает по своему смышлению суемудрому.

В другом месте у того же святого Иоанна Богослова Господь указывает иной еще путь к приятию Его, именно исполнение заповедей Его. Имеяй заповеди Моя, – говорит Он, – и соблюдаяй их, той есть любяй Мя; а любяй Мя, возлюблен будет Отцем Моим. И Аз возлюблю его, и явлюсь ему Сам. И еще: Аще кто любит Мя, слово Мое соблюдет; и Отец Мой возлюбит его, и к нему приидема, и обитель у него сотворима (Ин. 14, 21, 23). Не подумай, что это исполнение заповедей пролагает путь к вселению в нас Господа особо или отдельно от Крещения и Святого Причащения. Благодать Крещения и Святого Причастия дает силы к верному исполнению заповедей. Исполнивший все заповеди благоукрашает душу свою всякими добродетелями и делает сердце свое храмом, достойным быть обителью Господа. Он и вселяется в него тогда. Он в нем бывает с минуты Святого Крещения и еще преискреннее общится с ним во Святом Причастии. Но, помогая ему в жизни святой, все еще не всецело успокаивается в нем, потому что, пока не водворятся в душе все добродетели чрез исполнение заповедей, в ней все еще остаются следы страстей, неприятный Господу запах греха. Она и не успокаивается в нем, как бы не доверяя ему, и еще только изготовляя себе покойную в нем обитель. Когда же душа освятится добродетелями, тогда уже Он благонадежно входит в нее, как в дом, и обитает спокойно, нетревожимый неприятными Ему движениями греха и страстей. Таким образом вера привлекает Господа, Таинства сподобляют присутствия Его и содействия; когда же верующий, вспомоществуемый Господом, очистит себя от всех страстей исполнением заповедей и внедрением в сердце добродетелей, тогда наконец Господь окончательно вселяется в него и почивает в нем. Вот весь путь к приятию Господа. Оно имеет свои степени, имеет свое начало, продолжение и конец, или завершение. В приведенном месте Господь говорит о сем завершении. Но корень всего дела сего есть принятие Господа в Таинствах. Без Таинств ни вера, ни добродетели не привлекут Господа. Они могут сделать только то, что Господь имеющего их приведет ради их к принятию Таинств, и чрез Таинства вселится, как было сие с Корнилием сотником. И исповедание Господа имеет здесь место, но как часть некая приготовительная, а не как то, что всю силу к приятию Господа в себе совмещает.

Исповедовать Господа не то одно имеет значение, чтоб устами сказать, что верую в Господа. Оно значит и вообще быть христианином. Когда нас спрашивают: «Ты какого исповедания?» – и мы ответим: «Христианского», – то этот ответ наш то же будет значить, что: я христианин, или мы христиане. Возьмем теперь это слово в строгом смысле. Что значит быть христианином? Значит и веровать право, и жить свято, и освящаться Таинствами, и слушаться руководства пастырей, и к Церкви Божией Православной принадлежать, и все ею повелеваемое строго исполнять, – то есть совершать все то, что, как прежде мы показали, составляет путь ко спасению. Следовательно, исповедует Господа настоящим образом тот, кто, веруя в Господа и освящаясь Таинствами и благодатные чрез них получая силы, живет свято по заповедям Божиим под руководством пастырей, – и все в духе и по законоположениям Святой Православной Церкви. Вот настоящий исповедник! А не тот, кто устами только исповедует Господа. Святой Иоанн Богослов в Первом своем послании, говоря об исповедании, разумеет именно такое деятельное исповедание.

Ваш учитель плодом устного исповедания Господа считает еще исполнение исповедающего Господа благодатью. Если б исповедание вселяло Господа, то исполняло бы и благодатью, ибо благодать и есть присещение нас Господом и Его общение с нами. Но как пред сим объяснено, что Господь вселяется не чрез исповедание, а чрез Таинства, то очевидно, что благодатью исполняет не исповедание, а, по исповедании или при исповедании, Таинства. И выше еще я тебе объяснял, что благодать не иначе подается как чрез Таинства. И не было в Церкви Божией случая, чтоб она исполняла кого иным каким образом. Следовательно, нельзя так думать, будто одним устным исповеданием можно получать благодать. Это очень похоже на то: разинь рот, и втечет благодать. По этому применению очень верно можно назвать учителя вашего и тех, которые соглашаются с его учением и одним устным исповеданием чают получить благодать, ротозеями.

12) Пишешь, что ваш новый учитель «молится своими молитвами, но что при молитве ни крестного знамения не кладет на себя, ни поклонов не делает».

Вот видишь, какой он модник? Весь мир христианский кладет крестное знамение, даже и те, которые неправо исповедуют веру Христову; а он стыдится. Кто кладет крестное знамение, тот без слова исповедует Господа Иисуса Христа, за нас претерпевшего крестное распятие и смерть, и тем нас искупившего. Учитель ваш кричит: «Исповедуй Христа устами»; а вы бы приступили к нему и его понуждали: «Исповедуй Христа крестным знамением». Все одно: и там исповедание и здесь; только там – словом, а здесь – делом. Дело сильнее слова. Он говорил тому, кто отказался исповедать устами Господа: «А! стыдишься пред человеками!» Говорите и вы ему: «И ты стыдишься положить крестное знамение; но как оно есть тоже исповедание, то выходит, что сам ты стыдишься исповедать Господа пред человеками».

Святой Василий Великий свидетельствует, что полагать крестное знамение установлено апостолами и что крестное знамение, с верой полагаемое, отражает невидимых врагов, разоряет все их козни и ограждает от их нападений. Господь Крестом разрушил всю силу вражью. Знают сие враги, и бежат от крестного знамения. А кто не творит крестного знамения и не ограждает себя им, к тому враги имеют свободный доступ. Христианин без крестного знамения – что воин без оружия. Враг помыкает им, как захочет.

Крестным знамением освящаются все Божественные Таинства; им же совершается освящение и всякой вещи, потребной для жизни. Так прияла Святая Церковь от апостолов, и так действуют все христиане. Отсюда естественно рождается вопрос, христианин ли тот, кто чуждается крестного знамения?

Наклонением головы мы обычно свидетельствуем и почтение и покорность. Сколько неотложно приступающему с молитвой к Богу иметь на сердце полное пред Ним благоговеинство и совершенную покорность, столько же неизбежно свидетельствовать пред Ним, невидимым, сии чувства поклонением. Христиане все и покланяются Господу телесно, во свидетельство внутреннего пред Ним страха и полной преданности в волю Его. Кто не кланяется, тот подвергает сомнению, есть ли и в нем такие чувства. Но если их нет, что же его молитва? У нас есть поговорка: «У него шея не гнется», в показание, что человек такой духа непокоривого, знать никого не хочет. Не такого ли духа и тот, кто не кладет поклоны в молитве. Всяко это худой обычай. Шапки не ломает, – скажу просторечиво, и это пред Богом.

13) Пишешь: «Мне сказывали верные люди, что и учитель наш новый, и все, которые его держатся, в церковь не ходят, святых не призывают в молитвах, – ни Божией Матери, ни Ангелов, ни апостолов и пророков, ни великих святителей, мучеников и преподобных, не соблюдают постов, не говеют, не исповедуются и не причащаются Святых Христовых Таин и праздников не знают».

Вот видишь, какие они молодцы? Настоящие молоканы, хоть научились таким премудростям у англичанина. Наши молоканы и духоборцы считают себя духовными христианами, людьми Божиими, святыми, для которых не нужны никакие внешние порядки церковные, никакие подвиги и никакие освятительные Таинства и священнодействия. И ваши ротозеи – одного с ними покроя. И я не умею понять, чего же вы там гоняетесь за этим новым учителем или позволяете ему жужжать вам в уши своим пусторечием?! Ведь после того, что ты сказал, уж осязательно ясно, что он отпал от Святой Православной Церкви, и если мычется с своим учением, то затем, чтоб и вас отбить от Церкви и составить особую какую-нибудь секту, чуждую Церкви и богоотверженную. А вы все же льнете к нему, как неразумные мухи к отравленной влаге.

Писать тебе, что учитель ваш и весь его скоп находятся в большом заблуждении, не принимая вместе с Церковью прописанных тобой пунктов, не буду. Но советую тебе достать книгу «Камень веры» Стефана Яворского. Там все те пункты защищены, не принимающие их обличены. Прочитай со вниманием и усвой написанное. Тогда этим камнем будешь легко заграждать уста глаголющих ложь и сокрушать зубы погрешивших против истины, дерзко, однако ж, выступающих с словом своим, полным лжи и лукавства. Книга та писана против протестантов. Но протестанты то же, что молоканы, только немецкие, как и эти ваши новшаки – молоканы английского покроя.

14) Пишешь: «Между нами ходит недоумение, чего ради наши пастыри молчат. Тот учитель всюду разъезжает, хлопочет, учит, говорит с воодушевлением. А наши молчат. И в церкви редко кто из них говорит поучения, только службы исправляют. Нужно бы живое слово, а его нет».

Спрошу и я тебя: «А вы обращались к своим пастырям с вопросом, что вот-де ходит какой-то учитель, собирает нас и учит, – посмотрели бы, хорошо ли он учит?» Ни один. Вот сколько раз ты писал ко мне, за тридевять земель, – и ни разу не помянул, что обращался к своему пастырю, который у тебя под боком и которого ты видишь каждое воскресенье и праздник. Как же после этого пастыри узнают, что у вас там деется тайком? Пастырь ваш приходит в церковь, видит собранными своих прихожан и усердно молящимися, – и покоен, будучи посему уверен, что пасомые им состоят в своем должном чине. Догматы ведь вы знаете, заповеди тоже помните, Церкви Божией во всем покорны. Что еще вам говорить? Разве только иногда пояснить для вас то догмат какой, то заповедь какую или какое-либо Таинство. Но это и делается, как сам ты пишешь, иногда. Да и без того все наше богослужение так составлено, что внимательному приводит на память и догматы, и правила жизни, а прилепляться к Богу научает самим своим действием. И одно побывание в церкви поновляет весь религиозный дух, как это все испытывают. Я согласен с тобой, что пастырям следует чаще вести с своими пасомыми беседы в церкви или вне церкви заводить собеседования. Но на то не могу согласиться, будто поелику этого нет и не бывает, то пасомые совсем лишены всякой духовной пищи. Да и в том, что так не бывает, я готов, если уж надо обвинять, обвинять не менее и вас, пасомых, чем пастырей ваших. Изъявите желание, попросите, – и какой пастырь откажется удовлетворить такое доброе желание ваше? Сами вы чуждаетесь пастырей, и когда случается с кем из них встретиться, не заводите речей о потребностях веры. Смотря на вас, и он не заводит таких речей. А затем и в церкви не говорит поучений, боясь надокучить вам и от церкви отбить. Я не оправдываю молчащих пастырей: их долг есть разохотить себя говорить, а пасомых своих – слушать. Но напоминаю только, что тут и ваша есть вина.

Ты говоришь: «Наши молчат, а тот хлопочет». Тот хлопочет оттого, что надо набрать себе учеников и последователей; а когда наберет, и он замолчит, потому что ученики, какие прильнут к нему, будут знать все, чему он учит обычно. Да и то надо ведать, что хлопоты, беготня, кричание, – не означает здравого положения дел. Посмотри на тело. Когда оно здорово, то в нем все отправления совершаются покойно: пульс не част, дыхание ровно, голова свежа, напряжение нервов и мускулов верно. Но как только что-либо из сего выйдет из своей меры, – покой отправлений нарушается, и тело является нездоровым. То же самое в деле веры и спасения. Вы, – целым приходом своим, – составляете малое тело церковное.

Все спасительные отправления идут у вас покойно; вы содержите веру, стараетесь жить по-христиански, освящаетесь Таинствами, соблюдаете все порядки церковные и слушаетесь своих пастырей. Дело спасения всех и каждого у вас идет мирно, хотя в среде вас ничего не видно выдающегося. Как здоровое тело растет и живет незаметно, так и вы живете и растете духовно, хоть это и незаметно. Таким образом то, что тот мычется и хлопочет, а у вас все идет покойно, не означает, что вы в худшем, сравнительно с ним, положении; а напротив, это-то покойное течение у вас дел по части спасения означает, что вы находитесь в здравом состоянии. Вы течете добре; тот же крикун находится не в нормальном положении; и то, что мычется он, подает мысль, что он из числа угорелых. Если кто при покойном течении у вас религиозных дел предается нерадению и беспечности о спасении, то это худо. Но если всякий по мере сил своих делает усердно все, что делать обязывает его христианская совесть, хотя при сем никто ничем не выдается из других, то дело спасения вашего в порядке, и нечего вам беспокоиться из-за сего и спешить вслед кого-либо потому только, что он представляет нечто выдающееся. Припомни, что в начале говорил я о хоре поющих, – что выдающийся худо делает. Это же служит в пояснение и того, что я теперь говорю.

Теперь я сказал тебе все, к чему подавало повод письмо твое. Остается прибавить, как сам ты видишь, только: брось ты этого нового учителя, молоканина заблуждшегося, и держись, как всегда держался, Святой Православной Церкви и ее пастырей. То же посоветуй и всем своим. Помыкались за этим крикуном, поглазели на него, почесали слух свой его речами подслащенными, и довольно. К добру он не поведет. Для того же, чтоб тебе покрепче быть духом против прелестей его сладкоречия, достань, как я поминал тебе, «Камень веры» и читай. А лучше соберитесь все, которые осквернили слух свой чуждыми Церкви еретическими речами, и читайте, – и отчитывайте себя от сего наваждения вражьего.

9. О хороших и неисправных священниках. О всеусердной молитве Господу об исправлении ближнего

«Был у нас хороший священник, но переведен в другой приход. На его место поступил другой, от которого скорбь на душе. В службе небрежен и скор, разговоры, когда случатся, ведет все о пустяках; о деле же Божием, если и заговорит, то все с какими-то ограничениями и урезаниями строгой истины. Как избавиться от такого соблазна?»

Сами виноваты. Плохо пользовались хорошим священником; Господь и взял его. Скажите, стали вы лучше от прежнего хорошего священника? Вот и заикнетесь сказать: «Да». А я издали скажу, что не стали лучше, по тому судя, что осуждаете нового священника, не умея держать своих в отношении к нему чувств, как должно. Ведь и прежде теперь отшедшего от вас хорошего священника у вас был хороший священник; и который прежде того был, был хорош. Видите, сколько вам хороших священников посылал Господь; а вы все те же неисправные. Вот Он и положил: «Что на этих тратить хороших священников? Пошлю им не так исправного». И послал. Видя это, вам следовало поскорее на себя обратиться, покаяться и стать более исправными, а вы только судите да пересуждаете. Станьте исправными; тогда и священник тотчас переменится. Подумает: «С этими нельзя кое-как исправлять дело священное; надо благоговейно служить и назидательные вести беседы». И исправится. Священники если бывают небрежны и скоры в служении, а в беседах пусторечивы, то большей частью применяясь к прихожанам.

Говоря так, я не оправдываю священника. Ему нет извинения, если он не только противоуставным действованием, но даже действованием по уставу неразумным соблазняет вверенные ему души. Но говорю только, что вам пригожее в данном случае делать. И первое я уже сказал: не судите, но на себя обратитесь и себя явите более исправными и в молитве, и в беседах, и во всем поведении. Затем молитесь всеусердно, чтоб Господь исправил священника. И Он исправит. Только молитесь как следует. Господь сказал, что если двое совещаются о некоей вещи и станут молиться, то будет им по прошению их (см. Мф. 18, 19). Так вот соберитесь все благомыслящие прихожане и положите молиться о священнике; к молитве присоедините пост и усугубите милостыню; и делайте это не день, не два, а недели, месяцы, год. Трудите и томите себя всесокрушенно, пока не изменится священник. И изменится; будьте уверены, что изменится. Я недавно слышал о подобном подвиге и плоде его. Одна старица, простая селянка, великая благоговейница, увидела, что некто, ею уважаемый, начал несколько отступать от обычной ему строгости жизни, и возболезновала о том; пришла домой, заперлась в свою каютку и стала на молитву, сказав Господу: «С места не сойду, крохи хлеба не вкушу, капли воды не выпью и очам моим сна на минуту не дам, пока не услышишь меня, Господи, и опять на прежнее не воротишь этого человека». – Как решила, так и делала, трудила себя в молитве и томила сокрушенными слезами, докучая Господу услышать ее. Истомилась уже, уже силы начали ее оставлять; а она все свое: «Хоть умру, а не отступлю, пока не услышит меня Господь». – И услышал. Пришло ей удостоверение, что тот, о ком она молилась, опять стал держать себя по-старому. Сбегала посмотреть, увидела, что так есть, и воспраздновала. Благодарным слезам ее конца не было. Так вот какую устройте молитву, – хоть не такую по форме, потому что, может быть, для вас и неудобно так сделать, как сделала она, но такую по усердию, самопожертвованию и неотступности. И несомненно получите желаемое. Если же вы так, мимоходом только, будете иногда дома, или в церкви, или при разговоре говорить: «Дай-то ему, Господи, стать хорошим» – то какого плода ожидать от такой молитвы? Да это и не молитва, а простые слова.

Это я вам главное сказал. Прибавил бы и еще одно; но оно таково, что исполнить его так, чтоб оно довело до цели, весьма затруднительно. Разумею вот что! Можно вам, благомыслящим и почетным, прийти к священнику и просить его, чтоб изменил в образе своего действования то, что вас смущает и соблазняет. Сделать это – ничего нет проще; но сделать так, чтоб это принесло плод, крайне затруднительно. Надобно, чтобы у вас и взор, и мина, и тон речи, а не только содержание, – все дышало самой искренней и горячей любовью. Тогда можно надеяться, что это доведет до цели. А без этого лучше не браться за такой шаг: хуже выйдет, произойдет разлад самый скорбный. Написать к нему все, может быть, удобнее, но опять все дело в духе любви всепобеждающей. И этим также можно испортить дело, как и лично явясь к священнику. Вот почему я и не решаюсь безусловно рекомендовать этого приема. Я знаю, что он может увенчаться успехом, но главное – в должном выполнении. Прийти к священнику или заочно написать ему и все высказать самым учтивым образом, на это найдется много способных; но для успеха требуется иное нечто, чем вежливость. Вежливость без любви – жало уязвляющее. Думается, что в иных местах так поступают и потом твердят: мы свое дело сделали! А я скажу, что лучше б было, если б не делали.

Больше этого я вам ничего не скажу; разве еще – терпите. Есть еще законные способы; но те не по моей части, и я умолчу о них.

10. О молитве. О стяжании нерассеянной молитвы. Настоящая молитва есть возношение ума и сердца к Богу

«Никак не управлюсь с молитвой; все мысли разбегаются. Некто посоветовал мне выучить молитвы на память, уверяя, что когда стану читать их на память, то мысли меньше будут разбегаться. Я выучила и читаю на память, но рассеяние не умаляется; и двух слов не скажешь, как мыслью далеко уйдешь от молитвы; то и дело надо заставлять себя возвращаться назад. Уж как бы мне хотелось научиться быть нерассеянной в молитве».

Нерассеянная молитва есть дар Божий, который дается усиленным искателям. Так ищите, и обрящете (Лк. 11, 9). Вы, кажется, знаете правило святого Макария Великого, что если хочешь стяжать какую-либо добродетель, то нудь себя на нее, или упражняйся притрудно в делании ее; и Господь, видя труд твой и то, с каким усердием ты ищешь такой добродетели, даст тебе ее, привьет ее к сердцу твоему, так что она будет у тебя будто естественное чувство и расположение. Тот же закон и для стяжания нерассеянной молитвы. Употребляйте неленостно всякий возможный для вас труд молитвенный, – и Господь даст вам наконец молитву нерассеянную. Ходите в церковь, что лучше всего развивает дух молитвенный, дома молитесь по молитвеннику или на память, читайте готовые молитвы или свои собственные слагайте по состоянию вашего духа, и стоя, и сидя, и ходя, и работая – все твердите какую-либо молитву или стишок из псалмов; но все сие и всегда с усердием, с желанием молитвы, со страхом Божиим и сокрушением сердечным, без всякой поблажки рассеянию мыслей, – и притом непрерывно, зарядите так, да уж и тяните не послаб ляя и не отступая, пока не придет настоящая, из сердца исходящая молитва – дар Божий.

Заучивание молитв есть один из приемов молитвенного труда. А вам подумалось, что, коль скоро заучите молитвы и станете читать их на память, молитва так и польется из сердца. Теперь видите, что такое ожидание не оправдывается делом. Но не заучивание молитв и читание их на память виноваты, а приемы, какие в том и другом деле употребляются, приемы, зависящие от заучивающего и читающего на память.

Заучивать молитвы надобно не столько памятью, сколько умом и сердцем. Надобно войти в дух молитвы, исчерпать подаваемые ею мысли, усвоить их и прочувствовать так, чтобы, когда станете читать заученную молитву на память, мысль и чувство шли вперед, а за ними – слова молитвы. Как видите, и здесь требуется напряженное внимание и некое давление на сердце для вызова потребных чувств. И тогда такое молитвословие будет сильным средством к воспитанию духа молитвенного. Заученная молитва есть уже неким образом внутренняя. От нее скорее или ближе переход к молитве в сердце и из сердца. Попробуйте, читая молитвы на память, направлять мысленное их читание внутрь сердца, как бы в пустой некий сосуд. Если это удастся вам устроить, то навык нерассеиваться в молитве пойдет у вас успешнее.

Но все же и это прием к стяжанию настоящей молитвы, а не самая молитва, которая есть ума и сердца возношение к Богу. Приступая к молитвословию, всегда надобно предварительно ум и сердце настраивать к молитве, подвигши их на благоговейный страх Божий и сердечное сокрушение. Святой Василий Великий советует всякую молитву начинать воспоминанием великих благодеяний Божиих и благодарением за них; к сему присоединять воспоминание о грехах, оскорблявших Благодетеля, и сердечное о них сокрушение, и затем уже возносить к Богу свои прошения о чувствуемых нуждах, по внутренней или внешней жизни, имея в мысли все обращать во славу Божию. Мне думается, что если так приготовляться к каждому молитвословию, то оно будет проходить с меньшим отбеганием мыслей.

Но опять и это труд молитвенный, а не самая молитва, – настоящая, что из сердца идет. Этой ищите, к этой стремитесь, эту стяжать возревнуйте. Но помните, что без труда долгого, непрерывного, нудного и болезненного ничего не получите. В «Добротолюбии» пишется про одного старца, что он два года бился, ища сей молитвы; насилу загорелась. Но как загорелась, так уж и стала гореть не переставая. Тогда и разбеганию мыслей конец настал. Идите и сами сим путем и дойдете.

11. О тщеславии. Крайняя пагуба от тщеславия. Как бороться с ним

«Что мне делать с тщеславием? Мне кажется, что я ничего не делаю напоказ; но после дела не могу удержаться, чтоб не протрубить пред собою. Я, конечно, не говорю никому, что вот как хорошо я сделала то или другое. Но внутри трубится, что я лучше других, и делаю лучше, чем другие. И знаю, что это дурно; но оно всегда делается во мне».

Хорошо, по крайней мере, что замечаете эту худобу и желаете исправиться. Приложите труд к исправлению и молитву о том, и Господь поможет; успеете изгнать этого врага. Это враг самый зловредный и вместе самый льстивый. Он делает человека похожим на работника, который, что ни заработает, все то зараз поедает, ничего не оставляя назавтра. Кто отщеславился, тот уже восприял мзду свою; и в будущем не за что ему воздавать. Он всегда гол, как проматывающий все свое. Голым явится и на том свете. Только грехи его перейдут с ним, а добрые дела, которые могли бы послужить противовесом им, никакой цены иметь не будут. Вот какая от тщеславия крайняя пагуба! А между тем, пред собой ли трубить или слушать трубление совне куда как сладко, будто конфекты глотаешь. Так вы хорошо делаете, что имеете желание избавиться от этого льстивого врага.

Но как успеть в этом? – Боритесь и одолеете. Только не переставайте и никакой поблажки себе не давайте в этом. Первое, что надобно, это есть сознать и почувствовать, что такого рода помысл есть враг. Затем, как только появится он, спешите восставлять такое сознание и чувство. Оно непременно отзовется неприязнью к сему помыслу, которая и оттолкнет его. Возыметь неприязнь к помыслу есть то же, что в грудь кого подать. Кого в грудь подали, валится наземь;

а помысл, неприязнью пораженный, бежит вон из души. Сделайте так несколько раз поусерднее, и помысл тот перестанет показываться, или вы навыкнете так легко и скоро управляться с ним, что не успеет он явиться, как и прогнан будет.

Между тем не забывайте подогревать чувство неприязни к нему. Для сего почаще прочитывайте наставления Спасителя о милостыне, посте и молитве (см. Мф. 6), и ту притчу, из которой Господь вывел такой урок: Глаголите, яко раби неключими есмы, яко еже должни бехом сотворити сотворихом (Лк. 17, 10). Также и апостольский урок припоминайте: Что хвалишися? (1 Кор. 4, 7).

Возьмите также во внимание и то, с кем вы себя сравниваете, трубя, что и вы и дела ваши лучше их. Если они меньше вас по возрасту и способностям, то тут нечем хвалиться. Это само собой бывает, что, кто постарше, тот все делает получше младших. Подрастут, и те станут не хуже вас работать, а может быть, и лучше. Так вы не с этими сравнивайте себя, а с теми, которые повыше вас. Тогда, может быть, и не придется трубить: «Лучше я и мои дела», а скорее смириться, что далеко еще вам до того, чтоб можно было чем-либо похвалиться.

Я бы еще спросил вас: то, что вы делаете, отвечает ли мере ваших способностей? Посмотрите-ка получше, и, может быть, окажется, что хоть и хорошо делаемое вами, но далеко не отвечает мере ваших сил, следовало бы еще раз в пять или десять делать лучше. Если действительно это вы увидите, – а большей частью, если не всегда, это именно приходится узревать, когда смотрят на дела свои с этой точки, то вместо трубления скорее придется сокрушиться, что не отвечаете намерениям о вас Того, Кто даровал вам силы тела и души.

Потрудитесь так поупражняться над собой, и наверное можно положить, что скоро получите успех. Но молитва к Господу само собой должна идти об руку с своим трудом над собой, а также усердная ревность достигнуть желаемой цели, без всякой себе поблажки.

12. О борьбе с рассеянием. Как стяжать и уберечь внутреннюю теплоту и собранность. Как всем делам придавать угодный Богу характер

«Утром помолишься, почитаешь, – и посогреешься немного; но потом пойдут дела одно за другим, и все разобьют, – станешь, как камень. Как бы это сберечь утреннюю собранность и теплоту?»

Собранность и теплота сами собой станут неотлучно пребывать в душе, при всех делах и разволоках, когда сделаются существенным качеством внутренней жизни вашей. А на эту степень они взойдут вместе с тем, как в душе загорится молитвенный огонек, о коем я писал вам прежде (письмо 10). Но и до того времени можно употреблять некоторые приемы, чтоб при делах и встречах меньше рассеиваться. Первое – никогда не спешите и не суетитесь, действуя будто впопыхах. Делайте все не спеша, как кто несет стакан воды, боясь расплескать его, но без ненужной мешкотности, стараясь все сделать наилучшим образом. Чтоб при этом душа ваша всегда оставалась на месте, сядьте и переберите все обычно бывающие у вас дела и встречи, и наперед определите, как в каком деле и случае держать себя, чтоб не развлечься крепко. Если опыт подтвердит, что придуманное вами ведет к цели, всегда и поступайте по придуманному; а если окажется, что оно не годится, придумайте на место его другое что. Так поступая, вы скоро найдете для себя образ себядержания, наиболее пригожий к сохранению нерассеяния мыслей и сердечной теплоты.

Второе – ничего не делайте спустя рукава, а все с опасливостью, как бы кто властный на вас смотрел и готов был тотчас с вас взыскать за всякую оплошность. И в самом деле так есть. Есть всевидящее око Божие, на вас обращенное, есть Ангел Хранитель, всегда вам сопутствующий; и святые Божии видят нас.

Третье – дела, какие приходится вам делать, хоть больше суть житейские, но все могут быть делаемы так, что чрез этот образ действования получат нравственный, Богу угодный характер. Ничего не делайте в угоду себе, а все в помощь и к удовольствию окружающих вас; и будете упражнять самоотвержение и любовь. Если при этом ко всякому делу успеете вы приложить соответствующую ему заповедь Божию, чтоб потом уже делать его из покорности воле Божией, любви к Богу и из желания благоугождать Ему, то чрез это сделаете, что среди житейских дел будете будто на послугах у Бога. Такая мысль больше всего другого сильна держать душу в нерассеянном внимании.

Я думаю, что этого довольно к тому, чтоб более не случалось с вами то, на что вы жалуетесь. Но, конечно, все от усердия, с каким беретесь за дело духовное. Вялое действование похоже на переваливание с ноги на ногу, никуда негоже и ни к какому доброму концу не приведет.

13. О борьбе с утомлением, разленением души и слабением воли. Как отогреть охладевшую душу

«Вот что бывает со мною! Несколько дней настроение лучше, чаще приходишь в себя, про себя и помолишься даже за работой; затем опять нападет какое-то утомление и разленение, воля слабеет, желания даже нет заняться духовным; потом это опять перейдет, и явится хоть маленькое желание помолиться».

Так что же? Видите, что это приходит и отходит. Потому, когда придет, нечего ужасаться, как некоей неисправимой беды. Может быть, это от случайной немощи телесной, может быть, от потребности отдыха душевного, может быть, это суть неизбежные случайности по условиям роста духовного. Но от чего бы это ни происходило, ужасаться этого не следует. Ужасаться не следует, но и равнодушной к сему оставаться не должно. Надо себя растревожить, напрягать, нудить. Дерево холодно; а потри дерево об дерево, они согреются и даже загорятся. Так и охладевшую душу надо тереть. Как? Если можете, уединитесь и кладите поклоны, взывая к Господу Спасителю согреть душу. Еще лучше, если можете сбегать в церковь. А может быть, и еще лучше, занять внимание размышлением о таинствах веры нашей, которые все возбудительны; особенно же такого свойства есть страдание и смерть Господа Спасителя. Твердите нечувственной душе: «Столько для твоего спасения сделал Господь, а ты, как камень, и шевельнуться не хочешь». Помяните смерть и суд и последнее решение: отойди или прииди, – и не дивно, что там страх поразит, а здесь надежда обвеселит. Наводите на душу такие созерцания, то одно за другим, то все вместе, – и она расшевелится. Как зажигательное стекло, сводя рассеянные лучи в одну точку, зажигает, так и эти созерцания, сосредоточиваясь во внимании над сердцем, разогреют его, возбудят энергию, и охватившая вас холодность и вялость испарятся.

Думается, что неплохо будет в эту пору сделать какое-либо доброе дело, требующее напряжения, например, посетить болящего, послужить ему и помочь, или к бедному кому зайти и утешить словом или посильной помощью.

Как бы то ни было, но не оставляйте себя без трения и нуждения. И Господь, видя, как вы бьетесь, сжалится над вами и поспешит вам помочь.

14. По поводу выбора безбрачия. О ревности об исполнении заповедей. О стяжании чистоты сердечной. О внутренней брани

«Связывать себя я не желаю ни брачными узами, ни какими-либо обетами; но искренно желаю так настроиться внутри, как этого желает Господь и Спаситель наш, чтоб быть своей Ему, а не чужою».

Благослови Господи! Избираете благую часть Марии; сидите же при ногу Иисусову и слушайте слово Его. Всю печаль вашу возверзите на Него, и Он устроит в вас и с вами благоугодное пред Ним. Он говорит: Я путь, истина и живот (Ин. 14, 6). Предайте же себя Ему, – и Он и путь вам укажет, и истиной вас просветит, и жизнью вас преисполнит.

Возлюбите Его и, сочетавшись с Ним этой любовью, чаще помышляйте о Нем, нежели сколько дышите. Тогда и Господь вас возлюбит или, лучше, возблаговолит явить к вам любовь Свою; а любить Он любит всех нас, не дожидаясь нашего возлюбления Его.

Предаваясь, однако ж, так Господу, вам самим не следует сидеть поджавши руки. Ревностью ревнуйте, чтоб понравиться возлюбленному вами Господу. Как? Об этом Он сам ясно сказал, что, кто хочет Ему понравиться, пусть строго исполняет заповеди Его. И возревнуйте об исполнении сих заповедей. Только не забудьте, что заповеди Христовы не столько на дела напирают, сколько на чувства и расположения, как это вы видите в Его Нагорной беседе. Господь требует в них чистого и благонастроенного сердца. Этого же вы и сами хотите. И прекрасно! Направьте же сюда весь свой труд.

Нечистым сердце делают страстные мысли, чувства и желания. Войдите же в свое сердце вниманием, и как только заметите, что там возникает какое-либо страстное движение, тотчас посекайте его, и своим напряжением сопротивительным, и паче молитвой к возлюбленному вами Господу. Такой труд называется внутренней бранью. Без нее не явиться вам чистою и не угодить Господу.

Успеха в сей внутренней брани нельзя ожидать без внешних подвигов: уединения, поста, бдения, труда, молитвы и чтения, и подобного. Беритесь и за это, не жалея себя.

Сила, подъемлющая тот и другой труд, есть ревность о спасении, чрез богоугождение во славу Божию. Ревность сия требует живого, энергичного делания всего, что сознается должным, без саможаления, в надежде на всегда готовую помощь Господа Спасителя благодатью Его. Труд большой, но и сила не малая: от вас – ревность, от Господа – благодатная помощь.

Вот и все настроение, которого вы желали. Какой итог всего будет? Самоотверженная любовь к Господу, и ради Его ко всем.

15. О достойном причащении. Как часто следует причащаться

«Наша семья исстари, еще от дедов и прадедов, держит обычай исповедаться и причащаться все четыре поста. В нашем приходе и другие некоторые семейства делают то же. И никто уже не дивится сему. Но мне приходит желание увеличить это число говений и святых причащений: два бы раза в Великий и два бы раза в Рождественский посты; а то и еще когда-нибудь. Но стань это делать в нашем приходе, все заметят, – и говор, а мне этого не хочется. Можно ли мне исполнить это в другом приходе? Я знаю одного священника, который очень любит, когда кто часто причащается, и всем советует это. К нему бы я и пошла».

Можно. Желание ваше хорошо и спасительно. Помоги вам Господи исполнить его. Но смотрите, – подымется опять труба пред собой. Поопаситесь и так себя наладьте, чтоб для сей трубы воздуха недоставало.

Самое же дело очень помощно тем, кои взыскивают живейшего общения с Господом. Ибо Господь сказал: Ядый Мою плоть, и пияй Мою кровь, во Мне пребывает, и Аз в нем (Ин. 6, 56). Так Он обетовал, и как Сам же Он есть и исполнитель сего, то всеконечно так и бывает с достойно причащающимися. Об этом только и заботьтесь, чтоб достойно причащаться. Как? Это, думаю, вам уже известно: совесть очистите, веру и любовь к Господу паче оживите, обет всесторонней исправности обновите, – и приступайте с благоговейным страхом, но и с дерзновением уповательным, предавая себя в руки желающего вам спасения Господа. Созерцайте при сем умно Самого Господа причащающего. Ибо Он Сам причащает, руки священника только орудием служат.

Не пришло бы вам на мысль смутиться, что другого духовника придется иметь.

Веруйте крепко, что приемлет исповедь и разрешает исповеданные грехи Господь, чрез уши и уста духовного отца. А Господь один есть. Следовательно, что два духовника – это никакого ущерба Таинству Исповеди не причинит. Только все, что на душе есть, как бремя тяготящее много или мало, открывайте, не утаивая и не удерживаясь от сего стыдом, ибо открывать будете Тому, Кто уже давно все знает.

Хорошо тот священник делает, что располагает к частому причащению. Частое говение с исповедью и Святым Причастием есть наисильнейшее воспитательное средство в духовной жизни. Так благослови вас Господи и помоги вам!

16. О борьбе с осуждением и злословием. Осуждение навлекает строгий суд. Вместо осуждения надо молиться о ближних. Переучивать надо себя, а не других

«Увлекаюсь разговорами, и впадаю в грех осуждения. Я стараюсь не осуждать и не злословить. Но пока молчу – ничего; а как заговорила, так точно потемнение найдет: опомнишься, – уж наговорила и назлословила».

За это, конечно, не следует похвалить; но это непохваление много смягчается тем, что вы сами замечаете свою худобу и имеете желание избавиться от ней. И продолжайте так. Всякий раз, заметив эту проруху, делайте сами себе посильнее заслуженную нотацию, когда остаетесь одни, соображая вместе с тем, как бы умудриться вести обычные и даже веселые разговоры и не попускать языку своему сбиваться на эту не совсем чистую тропу. Трудясь так и перепробовав несколько приемов, наконец дойдете до навыка не осуждать. К труду же сему воодушевляйте себя тем верным помышлением, что вы ничем столько не оскорбляете любимого вами Господа, как этим грехом, ибо Его власть восхищаете. И себя ничем так не подвергаете вы опасности быть осужденной, как этим, ибо, строго судя других, и на себя навлекаете строгий суд. Имже бо судом судите, судят вам (Мф. 7, 2). Почаще прочитывайте эти и другие, там же написанные, слова Господа.

Конечно, того, что худо, нельзя называть хорошим. Но, видя то, не осуждать следует брата или сестру, а жалеть о них и, жалея, молиться от сердца, чтоб Господь вразумил их и отрезвил, и дал силу стать твердой ногой в должный чин требуемой их положением жизни. Если, при взгляде на погрешности других, мысли ваши примут такое направление, то это будет делом любви. В разговоре, впрочем, не всегда удобно это высказывать;

но всегда можно приискать нечто смягчающее и оправдывающее. Защита тоже будет делом любви. Или лучше заминать такие разговоры, отводя их на другие предметы. Не умеете, перемолчать можно, пока истощится весь поток пересудов, внутренне молясь об осуждаемых. Других нам с вами не переучить, а себя и можно и должно переучивать.

17. О борьбе с властолюбием

«Часто прорывается у меня в речи настойчивый тон; не терплю противоречия; и резкостью нередко оскорбляю близких своих».

Сказали бы прямее: хочу быть царицей в своем кругу, чтоб двигалось по моему мановению. Это есть властолюбие, одна из первородных дщерей гордыни, содружница раздражения и ярости. Вот в какой разряд ставят вас те, по временам прорывающиеся у вас, движения и действия. Сами видите, что надо озаботиться пресечь их порождение, чтоб они из маленьких, какими являются теперь, не возмужали и не сделали из вас несноснейшую персону, людьми нетерпимую и Богу противную. И возьмитесь за это больше, нежели за что другое, ибо эти движения показывают, что там, в самой глубине сердца, лежит что-то очень дурное и пагубное.

Что же именно делать для успеха? – Так как вы замечаете уже эти движения и сознаете худобу их, то первое, что при сем нужно, уже имеется. Второе будет – делать не по их внушению, а наперекор им. Это будет то же, что клин клином выбивать. Вместо властолюбивого тона приказаний возьмите навык всегда просить и предлагать: «Не угодно ли?» – наперед готовясь, если прошение и предложение не будут приняты, или усилить их, или смиренно уступить. Самое же лучшее – самим больше делать, чем возлагать бремя дел на других. Спаситель, заповедав избирать паче быть всем слугой, чем набольшим, указал на самое действительное средство к подавлению властолюбия. Кто положил быть всем слугой, не позволит себе употребить резкого слова и оскорбиться, встретив противоречие. Действование наперекор возникающим движениям такого рода ослабит их, сделает редкими и совсем уничтожит. Но при сем следует, в-третьих, действовать в духе покаянного смирения, с молитвенным ко Господу обращением. Это придает действованию дышащую любовью мягкость и нраву непритязательному привлекательность. Следствием сего будет со стороны всех готовность слушаться и самоохотно во всем покорствовать, предупреждая желания и без приказаний исполняя их.

Вот этим путем потрудитесь достигнуть в своем кругу чина царицы. Тогда будете без властолюбия всеми властвовать, не будете терпеть противоречий, потому что не встретите их; не оскорбите никого и резкостью речи, потому что не будет к тому поводов. Все будет двигаться по вашему мановению; а вы и замечать того не будете. Конечно, это труд целой жизни; но, как видите, есть из-за чего потрудиться! Благослови Господи!

18. О заучивании Евангелия на память. О приложении Евангелия к своей жизни

«Не раз я уже перечитывала Евангелие, но в памяти редко что осталось. Почему издавна мне приходило желание учить наизусть Евангелие, но по нерадению так это и оставалось пустым желанием без исполнения. Теперь же я наконец решилась исполнить это, и вот уже несколько глав выучила. Хорошо ли это?»

И очень хорошо! Какие для нас словеса дороже словес Спасителя нашего? И чем лучше освятить нам ум свой и память, как не ими? Вы попали на правило устава святого Пахомия. Он требовал, чтоб иноки его знали наизусть Псалтирь и Евангелие, или и весь Новый Завет. И у них было законом, как только свобода, читать что-либо из заученного на память, с размышлением, как и вы делаете. Благослови Господи продолжить ваш начатый труд и довести сие дело до конца!

Желательно мне при этом сказать вам слово-другое. Когда заучиваете, старайтесь яснее и полнее обнять мысль Спасителя и глубже проникнуть в значение ее и связь со всей суммой наших верований. Еще, – ничего из заученного не оставляйте голым знанием, а так устройтесь, чтоб оно влияло на ваш нрав, на ваши чувства и расположения, и служило руководством в вашем поведении. Этого легко достигнете, если заучиваемое будете при размышлении прилагать к себе, по простому способу: Господь то и то говорит, – что из этого могу я извлечь для своей жизни? Или: Господь так заповедует, – как я могу это выполнить в моих обстоятельствах? И подобное. Желательно, чтоб вы так делали; потому что если не станете так делать, то при разговорах не удержитесь, чтоб не щегольнуть своим знанием Писания, и еще труднее будет вам удерживаться от осуждения. То и другое, сами знаете, как дурно. Но если будете прилагать к себе заучиваемое, то сознание, что жизнь ваша не совсем отвечает тому, чему быть в ней вы положили при заучивании, не даст повернуться языку вашему, чтоб осудить кого или пофанфаронить знанием Писания.

Не забудьте, и приступая к заучиванию, и размышляя о заученном, и к себе прилагая, молитвенно обращаться к Господу, да просветит и внятно да напечатлеет истины Свои в сердце. Ибо один для нас Учитель – Он Сам. Примите это верой и действуйте по сему. При труде вашем, если будете продолжать его с верой и благоговеинством, самым делом испытаете это, когда не знать как и откуда начнут роиться светлые созерцания в уме вашем.

19. Об ответах на укоры об оставлении общественной жизни. Ищущий спасения не живет для себя. О мироотречном и безбрачном образе жизни

«Бранят меня мои знаемые, что я оставила прежний образ жизни и уединилась, усевшись близ монастыря и живя, как монахиня. То жила, говорят, для других, была учительницей и начальницей заведения, а теперь живу для себя только, – стала эгоистка. Это говорят они не столько в осуждение, сколько из сожаления, полагая, что я сделала ошибку и от лучшего направилась к худшему. Такой у них образ мыслей. Я отвечала им, что могла; что мне не хуже, а лучше, что в угоду себе ничего не делаю, а напротив, жизнь моя тесна, что и тут приходится делать иное и для других и что опытно теперь вижу, как этот путь – тесный и прискорбный – прямо ведет к цели, для коей человек является на земле. – Хорошо ли я отвечала, и нет ли еще чего сказать им?»

Ответы ваши хороши и полны. Прибавить нечего, разве только пояснить сказанное. Такие недоумения, – назовем так укоры вам ваших знаемых, – не у них одних держатся в голове, а обычны почти всем, живущим в обществе. Держатся они на неправом понятии о том, что значит жить для себя. Спросите их: заботиться о своем спасении – есть ли жить для себя? Подумавши, они должны будут ответить, что это не есть жить для себя. Иначе они пойдут против Спасителя, Который выше всего поставил: Аще кто хощет душу свою спасти, погубит ю (Мк. 16, 25); так что погуби кто душу, то хоть бы он мир весь приобрел, все это ничто в сравнении с пагубою души. Стало быть, жить для спасения души не укорно, а в высшей степени похвально, и это пред очами Самого Господа Спасителя нашего. Если теперь жить для себя – быть эгоистом – укорно не пред очами только Божиими, но и человеческими, ищущие же спасения своей души удостаивается высшей похвалы от Самого Господа, то очевидно, что приговор «живут для себя» не подходит к тем, кои взыскивают спасения, – потому что ищущий спасения, по тому самому, не живет для себя. По виду будто так выходит, что взыскавший спасения для себя начинает жить, ибо своей души спасения ищет; на деле же выходит наоборот, что взыскавший спасения сим самым действием перестает жить для себя, ибо первый шаг на сем пути есть самоотвержение: Да отвержется себе (Мф. 16, 24; Мк. 8, 34).

Так и толкуйте своим знаемым, что избрала такой отрешенный от общества образ жизни для спасения души; и этим вы все скажете.

Могли бы они после сего докучать вам своими речами разве только по неуверенности, что сим путем можно достигнуть спасения. Но думать так, кажется, им будет очень совестно пред лицом такого неисчетного множества спасшихся сим путем и прославленных Господом. Этот во все времена христианства засвидетельствованный и доселе свидетельствуемый опыт спасения в мироотречном образе жизни заграждает уста всем неблаговолящим к нему, удостоверяя в совершенной благонадежности сего пути к спасению. Могла бы быть колеблема уверенность в высоком достоинстве сего пути мыслью, что его сами христиане придумали. Но думающий так пусть подумает и о том, как же Бог во все времена являл особое благоволение к лицам, шедшим сим путем? Если б он был человеческим изобретением, то хотя Бог милостивый мог бы снисходительно на него смотреть по той причине, что он направлен к доброй цели, но особого благоволения не стал бы к нему являть. Если являл и являет, то, значит, одобряет, находит его согласным со Своими неизменными о спасении нашем намерениями. Таким образом, одного этого благоволения Божия к сему пути достаточно было бы для удостоверения, что он вошел в порядки жизни христианской не против воли Божией, а по воле сей. Но мы имеем и прямое указание в слове Божием, что путь сей не от человек, но от Бога. Спаситель его указал, а святые апостолы учредили.

Спаситель указал сей путь, когда говорил о безбрачии Царствия ради Небесного (см. Мф. 19, 12), – о следовании за Ним без всего, с одним крестом самоотвержения (см. Мф. 10, 38; 16, 24), – о совершенном отрешении от всех и от всего, от отца, матери, братьев, сестер, всех знаемых и всего имения (см. Мф. 10, 37; 19, 29). Все такие и подобные заповеди, как: если ударят в ланиту, подставь другую; хотящему взять верхнюю одежду отдай и срачицу; у взявшего твое не требуй обратно, и прочее, – в совершенстве могут быть выполнены и были выполняемы только в отрешенном от общества образе жизни. О достоинстве же такого образа жизни Спаситель засвидетельствовал, когда сказал о безбрачии: Не вси вмещают… но имже дано есть (Мф. 19, 11), – и о раздании всего: У человек сие невозможно есть, у Бога же вся возможна (Мф. 19, 26).

Так предуказал Господь мироотречный образ жизни. А как апостолы установили, о том послушаем святого Павла. В Коринфе дочери христиан, вкусив сладости жизни о Господе в свободе от попечений житейских, не хотели выходить замуж. Отцы их, по необычности дела, обратились к святому Павлу с вопросом, как им тут поступить. Святой Павел одобрил желание дев пребыть девами, решив, что такой образ жизни лучше замужнего. Ибо говорит: Непосягшая печется о Господних, како угодити Господеви, да будет свята и телом и духом; а посягшая печется о мирских, како угодити мужу (1 Кор. 7, 34). То же самое сказал он при этом и о мужчинах (см. 1 Кор. 7, 32–38). Так установилась безбрачная жизнь. И видим в житиях святых апостольского времени, что между христианами повсюду были особые дома, в коих жили в посте, молитвах и трудах девственницы. И мужчин безбрачных бывало не мало. Они носили имя аскетов, подвижников; потому что, так же как и девы, проводили жизнь уединенно в молитвах, постах и трудах. Брак есть узел общественной жизни; кто отрешился от брака, тот тем самым отрешил себя и от уз общественной жизни, чтоб иметь полную свободу всего себя посвятить Богу.

Так вот как вошел в порядки жизни христианской мироотречный образ жизни. Его завели святые апостолы по воле Господа Спасителя. Но к сему можно прибавить, что он и без этого сам собой мог бы породиться из духа жизни о Христе Иисусе, из тех изменений в стремлениях сердца человеческого, которые производятся там благодатью по вере в Господа Спасителя. Те девы коринфские, от кого научась, задумали не связывать себя узами житейскими, когда Апостол еще не говорил о преимуществах такой жизни? Это само собой породилось у них из сердца по вкушении ими того, что дала вкусить благодать о Господе Спасителе. Благодать Божия, коснувшись сердца, отрешает его от всего земного, плотского, чувственного, временного, тварного и устремляет к небесному, духовному, вечному, Божественному; а это все таково, что его не дает семейная и общественная жизнь. Не давала сего и многообразованная общественная жизнь коринфянкам, возжелавшим того. Вот они и положили отрешиться от общества. И во все времена и во всех местах не давала сего общественная жизнь, и на какую бы высокую степень ни поднялась она, не даст полного удовлетворения сердцу, возжелавшему высшего, неземного. Потому всегда есть и всегда будут отрешающие себя от общества. Образ сего отрешения может изменяться, но существо дела сего навсегда пребудет на земле среди истинно верующих христиан. Что показанные изменения действительно происходят в сердцах верующих по приятии благодати, об этом послушаем святого Павла, который, обращаясь к колоссянам, говорит: Аще убо воскреснусте со Христом, вышних ищите, идеже есть Христос одесную Бога седя; горняя мудрствуйте, а не земная. Умросте бо и живот ваш сокровен есть со Христом в Бозе (Кол. 3, 1–3). Умерли вы, говорит, но так, что вместе с тем и ожили и стали жить новой жизнью, – такой, которая сокровенна есть со Христом в Боге; в Боге же сокровенна потому, что отрешает от всего тварного, и сознание все, и все сердце поглощает единым Богом; и вследствие сего горняя мудрствовать научает и вышних искать располагает. А это почему? Потому что не духа мира сего приемлют таковые, но Духа, Иже от Бога (1 Кор. 2, 12). Дух от Бога и увлекает к Богу.

Если вы пройдете эту цепь богооткровенных положений, то не можете освободиться от вопроса: как же так? Из этого выходит, что жизнь в обществе, семейная и общественная, несовместны с духом жизни о Христе Иисусе? Если сей дух таков, что и сознание и сердце переселяет от земли на небо и от тварей к Богу, то какое уже тут удержится помышление о семействе и обществе? Но в таком случае, что же значит, что христиане живут семейно и в обществе? Что это – снисхождение к немощи или уклонение от духа жизни о Христе Иисусе? – Вопрос такой очень естествен; и вы видите, что нападающие на вас должны принять позу защищающихся. Ибо явно, что не вы, отрешившись от общества, представляетесь не по духу Христову действующими, а они, оставаясь в обществе, – и оправдывать образ жизни следует не вам свой, отрешенный от общества, а им, связанным житейством.

Так это и есть. Пусть они оправдываются: как связаны, когда должны быть отрешены? Как пекутся о завтрашнем, когда имеют заповедь: Не пецытеся убо на утрей (Мф. 6, 34)? Как заводят иски и суды, когда имеют заповедь предавать себя всякого рода напраслинам (см. Мф. 5, 39–41)? Как всем осуечаются, когда имеют заповедь о том всю заботу иметь, что есть едино на потребу (Лк. 10, 42)? Строго судя, и конца не будет такого рода вопросам; и это не относительно того, что грешно и неправо, но что считается позволительным и необходимым по житейству. И вопросы сии не духом спорливости порождаются, но прямо выходят из совести христианской, – и должны затрагивать, как и затрагивают всех, возбужденных к жизни о Христе Иисусе.

Как же быть? – Уж это пусть они сами решают, нам же с вами какое до того дело? Я только имел в мысли навести вас на то, что не они стоят над вами с грозным мечом суда, ожидая оправдания, а вы над ними, стоя выше их больше, чем целой головой. Они хотят поколебать вашу решимость пребыть отрешенной от житейства, смутив вашу совесть. Теперь пусть они для себя изыскивают, чем свою успокоить совесть христианскую, которая со многим, что у них деется, не может быть мирна. Вам же скажу: держите то убеждение, что мироотречная жизнь выше общежитейской, даже тогда, когда сия последняя ведется вполне по духу Христову. В пособие для укрепления такого убеждения потрудитесь теперь же снова перечитать не спеша, что писано в письмах «О том, что есть духовная жизнь», – именно в первых, десятка полтора или два, письмах. Там подробно разъяснено, что житейская жизнь есть жизнь душевная, следовательно, не такая, которой жить должен человек; ибо он должен жить жизнью духовной, чтоб быть таким, каким быть предназначила ему творческая десница Божия. Почему житейская жизнь сама по себе, при всем совершенстве своем, цены не имеет. Цену она может получить лишь тогда, когда одухотворится влиянием на нее духа, или когда она примет в руководительные и заправляющие начала для себя начала духа, то есть страх Божий, совесть и жажду Бога с недовольствием благами земли, или покой в Боге. Между тем как духовная жизнь сама по себе имеет цену, делая человека таким, каким он должен быть по намерению Творца своего. И такова есть жизнь, вами избранная. Вот почему она выше житейской.

При этом сделаю еще одно наведение. В духе и житейские должны быть отрешены от всего, как видите из всего сказанного. А вот и апостольское о том внушение, которое говорит: Да и имущии жены, якоже неимущии будут; и плачущии, якоже не плачущии; и радующиися, якоже не радующеся; и купующии, яко не содержаще; и требующии мира сего, яко не требующе (1 Кор. 7, 29–31). То есть житейские по положению не должны быть житейскими по духу, или не должны иметь ничего житейского в духе. Между тем, состоя под таким обязательством, они всесторонне связаны узами, вяжущими их с житейским. Это делает их положение крайне тяжелым и болезненным, если они принимают к сердцу требование духа Христова. Избранный же вами род жизни делает вас совершенно свободными от всяких подобных связностей. В этом преимущество вашего положения.

Больше этого не нахожу, что сказать вдобавок к собственным вашим о сем предмете мыслям.

20. О борьбе с разленением и позывами на льготы. Опасно и минутное послабление. Желание льгот – первый враг трудов во спасение. Терпение – основа жития во спасение

«Часто страдаю разленением и подпадаю позывам на льготы». – Трудись; трудящемуся же натурально желать отдыха. Однако ж и поблажать себе не должно. Извольте восставлять всегда радетельный о спасении, бодренный и внимательный помысл.

Этот помысл и внутри и вне все у человека поставляет в должный строй и научает его неленостно держаться в сем строе. Рождается он вместе со страхом Божиим, вместе с ним растет и им поддерживается. Чем выше жизнь, тем и он сильнее. Но зато тем опаснее потерять. И минутное послабление его опасно, тем более продолжительное. Потому-то и Господь сказал: Всем глаголю: бдите (Мк. 13, 37).

Помысл этот радетельный размножает труды и подвиги, с которыми соединено всегда большее или меньшее утомление. К чувству утомления всегда и прицепляется враг, чтобы подсечь ревность, внушая: «Видишь, сколько потрудился; дай себе льготу». О нас печется, а между тем роет яму.

Желание льгот – первый враг трудов во спасение: оно охватывает и душу и тело. Только склонись на него, как тысячи голосов подымутся из души и тела с предъявлениями прав на льготы и послабления, что поставляет человека-труженика в состояние искушения, из которого не выйдет он без борьбы. – И надо бороться и поборать, иначе расстроятся все заведенные порядки в содевании спасения, внесется смятение в мысли и чувства, придет охлаждение, – и течение духовной жизни остановится. Затем пойдут позывы страстные, от которых и до дел недалеко.

Основа труженическому во спасение житью есть терпение. Терпение, в истинном своем виде, не колеблется ни о единем же от сопротивных (Флп. 1, 28). Подобие ему – железо закаленное, адамант, утес среди волн. Но чтоб оно стало таким, ему должна предшествовать смерть внутренняя, или умертвие себе и всему, кроме Бога и Божественного. В ком это произошло, того что может поколебать? Как мертвый ничего не чувствует, так и он ничем не трогается из того, что поражает его совне. Однако ж это не вдруг дается.

Начало сему умертвию полагается в самом обращении грешника от греха к добродетели и от себя к Богу. Как новорожденное дитя, оно слабо вначале и растет вместе с возрастанием исправного нрава. Вместе с его ростом растут труды, растет и терпение, и, уже выросши, становится оно адамантовым. Этот период возрастания бывает более или менее продолжителен, смотря по большей или меньшей неуступчивости или уступчивости позывам на льготы.

Позыв на льготы подсекает терпение, и сам посекается воодушевлением терпения. Чтоб легче совершалось последнее, не надо браться вдруг за тяжелые подвиги, а начинать с малых мер и восходить к большим по примеру того, как сделал святой Дорофей с учеником своим Досифеем. Но есть предел, выше которого заходить нельзя. Это говорится об удовлетворении потребностей тела. Закон подвига здесь таков: дойдя до возможной меньшей меры, установись в ней так, чтоб с этой стороны не быть уже обеспокоиваемым, и затем все внимание и труд обрати на внутреннее.

Вот я сказал вам кое-что и в воодушевление вас – не поблажать позывам на льготы, и в указание, как сделать, чтоб они меньше беспокоили.

21. Мысли на Благовещение. О соединении с Господом в Таинствах

«Нынешний день (Благовещение) мне все пелось: “Днесь спасения нашего главизна”. И праздник на душе от этого был не только радостнее, но и торжественнее».

Это Ангел Божий, Хранитель ваш пел сие в уши души вашей и сердца вашего, а оттуда исходя то же повторялось и на мысленном языке вашем. В тот день точно главизна положена всего, что потом раскрылось, что теперь раскрывается и что имеет раскрыться по сих и паче в будущем веке. Все стоит и все действуется на основании сего таинства. Благовещение есть праздник воплощения Сына Божия от Приснодевы. Таинство сие было сокровенно в тайне Пресвятой Троицы, ныне же оно начало открываться не словом, а тем, что стало входить в дело жизни всего мира.

Надлежало принести жертву правде Божией. Чтобы иметь что принести, Сын Божий приемлет человеческое естество, чтоб принесши его в жертву от Своего лица, сообщить сей жертве бесконечную цену, сильную простертись на все веки, от начала мира до конца, и на всех людей, во все времена на всем пространстве земли живших, живущих и имеющих жить.

Кровная жертва таинственно потом совершаться должна была бескровно в силу того же таинства устроения спасения всех жертвою. И вот что ныне совершается на всех святых христианских жертвенниках, – возможность быть тому положена в акте воплощения в Благовещение. Ибо и здесь приносятся те же самые тело и кровь, кои тогда восприняты Господом. И самое восприятие их было началом жертвоприношения.

Господь воплотился не Себе ради, а ради нас, чтоб и нам всем перерождаться подобно Ему. В крещении облекаемся мы во Христа Господа, Бога воплощенна, чтобы быть по образу Его. Воплощение в Благовещение есть потому семя всех, имевших восприять верой в Таинствах богочеловечный образ Спасителя. Все они, как прививки к древу, прививаются к Господу чрез Плоть и Кровь Его.

Тело и Кровь Господа, став жертвой, очищает грехи, и чрез себя сочетавая с Господом приступающих к Нему с верой в Таинствах, питает их потом таинственно богочеловечной жизнью, как ветви, привитые к древу, питаются соками древа. В Благовещение положено начало Таинству Евхаристии. Плоть и Кровь Господа Спасителя истканы, как боголепная одежда, из кровей Приснодевы. Как во Святом Причастии мы питаемся теми же Плотью и Кровью, и Господь удостаивает назвать нас братией Своей, то посему Владычица Богородица есть и нам Матерь не мысленно, а существенно.

Все с Господом сочетавающиеся, в Него облекающиеся, Его Плотью и Кровью питающиеся суть едино с Ним, Тело Его составляя. Тело же Его составляют потому, что суть от плоти Его и от костей Его. Следовательно, совершившееся в Благовещение есть семя имевшего образоваться потом тела Церкви, – теперь уже образовавшегося, небо и землю наполняющего, и имеющего раскрыться во славе в конце веков. Полнота тела Церкви, завершившись, укажет момент, когда кончится настоящее течение вещей и откроется новый мир. Сей новый мир будет организован по образцу тела Богочеловечного. Оно даст норму и руководительный шнур для его преобразования. Начало же и основа сему положены чрез воплощение Сына Божия в Благовещение.

Се воистину Благовещение есть «спасения нашего главизна и еже от века таинства явление». А Приснодева – «смотрения Зиждителева исполнение».

22. О нечувствии сердца

«При смерти была и, сознав неминуемую опасность, исповедалась и причастилась Святых Христовых Таин. И в эти-то великие минуты была каменная, – каменная не от недостатка сознания, но от недостатка чувства. Больно мне это, больно, больно. Была во мне одна животная жизнь. Где-то скользила мысль: ныне-завтра позовут; и предстану Ему! Но и тут ни умиления, ни даже страха. Горе это страшное для меня. И теперь обдает ужасом при одном воспоминании о прошедшем бесчувствии. Приходя теперь в нормальное состояние, одну в уме и сердце стараюсь иметь молитву: Господи! Сподоби умереть сознательной христианкой! Хоть бы только суметь полной верой и преданной грудью вздохнуть при словах: Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем! (см. Лк. 23, 42)»

Вы напрасно смущаетесь тем, что не было чувств на сердце, когда причащались, в час тяжелой болезни. Это было прямым следствием телесного изнеможения, и ничего укорного и опасного не имеет. Нечувстие то опасно и укорно, которое бывает постоянным состоянием сердца; а то, которое по временам находит, не опасно. Хоть не следует его пропускать без внимания, но и трепетать за себя и смущаться тем не следует. И это даже в здоровом состоянии, а не только в болезни, и притом такой тяжелой, как была у вас. Чувства сердца не в нашей воле; святые же чувства сверх того от милости Божией. Можно их раздражать и собственным размышлением, но это только подготовка и преддверие. Настоящие святые чувства только благодать Божия порождает. А благодать Божия если что дает кому, дает поколику хочет, сколько хочет и когда хочет. Следовательно, относительно их надлежит себя держать в положении чающего, ожидающего и надеющегося принять, а не в положении властного распорядителя. Наше дело напрягаться на чувства и расшевеливать их размышлением, отвращая все охлаждающее их, – самое же восприятие их ожидать от Господа, предавая Ему сие дело. Даст – слава Богу! и не даст – слава Богу! Небрежно, однако ж, к сему не следует относиться. Ибо чувства – великое дело в жизни, и свидетельствуют о немалом. Ревновать и искать их надо, но предаваясь Господу. Пусть будут находящими, а не самодельно выбиваемыми из сердца, как огонь выбивается из кремня огнивом. При всем том скорбь ваша о нечувствии совершенно уместна, – и молитва ваша вследствие того принятия – дело есть. Благослови Господи так вам и мыслить, и чувствовать, как бы вы имели тотчас предстать Господу. За вашу скорбь о нечувствии Господь утешение вам послал, навеяв умиленные чувства при слушании в церкви песни: На реках вавилонских… (Пс. 136, 1) «Десятки лет, – пишете, – слушала я эту песнь, но никогда так не слышала ее, как в нынешний год». – Се – милость Божия! Свидетельство, что сердце ваше не каменное, а временно явилось окамененным.

23. О согласовании евангельских сказаний о воскресении Господа. Последовательность событий

«В светлые дни праздника Воскресения Христова пришло мне желание перечитать повнимательнее евангельские сказания о воскресении Господа, а самое чтение привело к желанию привести в порядок и соглашение сии сказания. Но взявшись за это дело, я запутался, и не нахожу исхода. Помогите. Не все меня путает, а только сказания о первых часах дня воскресения Господня, именно о хождениях святых жен на гроб, их видениях и свидетельствах о виденном и слышанном. Мне думается, что нельзя обойтись без предположения, что святые жены мироносицы приходили ко гробу Господню не все зараз и не в одно время. Скажите, можно ли это допустить. Кстати, не найдете ли возможным вместо красного яичка подарить меня изложением ваших соображений относительно соглашения евангельских сказаний и самого сего соглашения?»

С удовольствием готов исполнить ваше желание. Путание, которое вы испытываете, не есть ваша исключительно участь. Его испытывали и испытывают почти все. Которые посмелее, брались и берутся приводить в порядок и соглашение евангельские сказания. Это породило множество к тому приемов, сколько-нибудь удовлетворяющих пытливые умы; но вполне успокаивающих совопросничество приемов, сколько помнится, еще не найдено. Брался и я не раз за такое соглашение и держался то одного, то другого приема в нем, чувствуя в то же время, что и то, и другое, и третье соглашение, и все, сколько их приходило в голову и приходилось встречать, не могут быть признаны вполне удовлетворительными.

Возьмемся вместе снова за это дело; и не поможет ли нам воскресший Господь, славы ради имени Своего, придумать что-либо более удовлетворительное. – Вы дали мне руководительную нить, сказавши: «Мне думается, что нельзя обойтись без предположения, что святые жены приходили ко гробу Господню не все разом, а группами и не в одно время». Взявшись за эту мысль, я стал всматриваться в сказания евангельские и, к утешению вашему и своему, нашел, что так думать не есть предположение, а долг. К этому обязывают сами сказания, ясно обозначая разности и во времени прихода святых жен ко гробу, и в том, что они при сем видели и слышали и что с ними было потом.

Чтоб мне удобнее было показать эту истину, а вам и другим увидеть ее, нахожу нужным пересказать наперед, что написано о сем у каждого евангелиста, с некоторыми замечаниями, необходимыми для уразумения текста.

В Евангелии от Матфея читаем – гл. 28, 1-10.

В вечер субботный, свитающи во едину от суббот, прииде Мария Магдалина и другая Мария, видети гроб (1).

Остановимся немножко на этих словах. В вечер субботный, – o?? ???????? – ничего другого не означает, как то, что дают разуметь слова: в вечер субботы, когда кончился требуемый законом покой и открылась позволительная возможность всяких движений и дел. Соблазняло давать иное значение слову o??, в вечер, следующее за сим слово – ???????????, – свитающи, указывающее будто на рассвет. Но ????????, когда говорится о дне и ночи, означает: начинаться; и свитающи будет: начинающуюся, или когда начинался первый день недельный. Что так следует понимать, на это дает нам смелость святой Лука, который, говоря о положении Господа во гроб, написал: день бе пяток, и суббота светаше (Лк. 23, 54), ?????????, – начиналась, наступала, как и по-русски переведено. Итак, в вечер субботный свитающи будет: вечером в субботу, когда наступал или начинался первый день недели. У евреев день один кончался, а другой начинался в шесть часов вечера. Суббота, как видим у святого Луки, началась в пятницу вечером, а первый день недельный начался в субботу вечером, как в настоящем месте дает видеть святой Матфей.

После сего как же понять: прииде… видети гроб? – Тоже в прямом значении слов: ходили посмотреть гроб. Неудержимое желание осведомиться, не произошло ли там, на Голгофе, около гроба Господня, где были их мысли и сердца, что-либо особенное, влекло их туда. И они сходили туда. Увидев, что там все было в том же положении, как было оставлено в пятницу, они спокойно воротились в город и стали готовиться к помазанию тела Господня утром, по обычаю, ароматами, которые они в этот же вечер, по возвращении с Голгофы, и купили, как пишет святой Марк.

Спросите, но как же можно было им быть на Голгофе? Там стража. – Стража была приставлена не с утра, а тоже по прошествии субботы. Когда жены были при гробе, власти иудейские ходили к Пилату для испрошения позволения приставить стражу, которую и привели и поставили на место уже по удалении жен с Голгофы. Третий день начинался, когда, по предсказанию Господа, должно было совершиться Его воскресение.

До вечера они не видели нужды нарушать свою субботу; а теперь, когда суббота прошла и настал страшный для них третий день, они поспешили принять меры предосторожности, опасаясь, как бы ученики не украли тела своего Учителя в эту ночь и не сказали, что Учитель их воскрес.

Так святые жены готовятся намастить тело Господа ароматами, не подозревая, что гроб окружен стражей и что тело Господа в руках врагов Его. Но Господь не попустил им быть устрашенными этой грозной стражей и неведомо для них устранил эту препону, могущую лишить их свободного доступа ко гробу Господню и к пречистому телу Его. Сошел с небес Ангел Господень и, отвалив камень от двери гроба, сел на нем. Сотрясение от падения камня, усиленное намеренным действием Божиим, и светло-блестящий зрак Ангела в трепет привели стражу, и она разбежалась. Гроб стал отверст и доступ к нему свободен (см. 2–4).

Когда это случилось? Надо полагать, незадолго до появления жен на Голгофе, однако ж еще сущей тьме, которая не была еще рассеяна светом утра, когда приходила туда Мария Магдалина. Это действие Божие не было потребностью или следствием воскресения Господня, которое совершилось независимо от всяких внешних ограничений, незримо и неведомо ни для кого. Оно было нужно для очищения доступа к гробу любящим Господа и для удостоверения их, что Он уже несть зде, воста бо (6).