- Вместо того, чтобы думать, как отсюда вырваться, у тебя в голове только озабоченность...
      - В нашем положении не стоит упрекать Друг друга, - я говорил самым нежным голосом, на какой был способен, - и не надо плакать.
      - Ты думаешь, я плачу оттого, что мне страшно умирать? Мне - кадровому офицеру... Я плачу потому, что люблю тебя. - Едва я это услышал, как придвинулся к ней, а она, прижавшись, почти касаясь ртом моего уха, тихо всхлипывая, все говорила и говорила: - Сразу, как только тебя увидела в салоне вкусомузыки, я поняла, что ты создан для меня. Помнишь, как мы смогли чувствовать друг друга, когда отключили интеллект? Я думала, что ты вместе с Тобиусом, мне ничего не стоило убрать тебя, но, вопреки инструкциям, я только усыпила... Ты помнишь, как мы танцевали?.. Я плачу потому, что наша любовь так и не состоялась, и уже никогда...
      Моя ладонь была у нее на груди. Я знал, что она чувствует нежность прикосновения и тепло моей руки. Это было единственное, что я мог сделать для нее. Мне было грустно и стыдно. Стыдно за то, что почти не обращал внимания на Хопину, думал только о ее сестре. Стыдно за то, что, поддавшись вульгарным эмоциям, не смог разглядеть большое, искреннее чувство. Грустно оттого, что ничего нельзя было исправить. Все, что я испытывал, сводилось к грусти, стыду и беспомощности.
      Несколько искр сорвалось со стены. "Неужели полтора часа прошли так быстро?" - подумал я и тут же увидел просовывающийся сквозь стену клинок ионной шпаги, В образовавшемся проеме показалась Хаппенда.
      - Скорее, скорее! С Тобиусом я уже разделалась.
      - Браво, Хаппенда! - воскликнула Хопина и бросилась целовать сестру. Потом Хопина целовала меня. Словно многорукий Будда, Полевая Кухня изображала своими щупальцами радостный ритуальный танец. Я ничего не понимал. Ожидая увидеть Страшный Суд и круги ада, я тупо уставился на бедра Хаппенды. И тут я сообразил, что означало ее имя - Happy end.