Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Спящий город

ModernLib.Net / Фантастический боевик / Таругин Олег / Спящий город - Чтение (стр. 13)
Автор: Таругин Олег
Жанр: Фантастический боевик

 

 


— Андрей…

— Штук десять найду — я ж не жадный, но запасливый. Опять по командному составу работать? Вы же вроде говорили — тех, что на максимальной дистанции, пока не трогать?

— «Пока» закончилось. Воюем всерьез. Вали всех, кого вычислишь, — я хочу потрепать им нервы перед атакой. Главное, чтоб они поняли — расстояние их не спасет, — может, спеси чуть поубавится. Ясненько?

— Естессно, я ж по жизни вообще умный и не по годам сообразительный…

— Действуй, сообразительный. Патроны, кстати, береги, снайпер…

12

Среди белесых, уже изрядно посеченных пулями стволов вновь началось движение. Темные тени мелькали метрах в двадцати, однако не приближались. Точнее, приближались, но очень медленно и осторожно, как бы невзначай окружая людей с трех сторон. А еще точнее — явно отвлекая от чего-то их внимание. Глядя на мелькающих в свете фонарей («Если разрядятся батареи — кранты нам, — подумалось Московенко, — от „ночников“ при стрельбе проку мало») существ, неторопливо — от дерева к дереву — перемещающихся с фронта и флангов к замершим в ожидании людям, майор пытался разгадать их замысел. Охотники, несомненно, тянули время — но для чего?..

Близость вожделенной пищи уже не возбуждала— она просто сводила существо с ума. Однако инстинкт самосохранения пока удерживал его от необдуманного рывка — нужно было подобраться еще чуть ближе, совсем чуть-чуть ближе — так, чтобы между охотником и жертвой осталось бы расстояние в один-единственный прыжок…

Стараясь, чтобы не шелохнулся ни один лист, не дрогнула ни одна ветка, существо осторожно продвинулось еще несколько вперед. По-прежнему ни о чем не подозревающая живая пища была уже совсем близко — настолько близко, что нижняя челюсть твари инстинктивно дернулась, словно уже перемалывая насыщенную теплой кровью плоть. До заранее примеченного разрыва в густой листве оставалось сделать последний шаг…

«Или „для кого“?! — Мысль осветительной ракетой полыхнула в мозгу майора, вызвав (по крайней мере, так ему показалось) едва ощутимый отзвук со стороны наверняка подслушивающего компьютера — нечто вроде зловещей усмешки. — Твою мать, как же я сразу не…»

Мысль еще не оформилась до конца в словесную форму, когда Московенко начал действовать: рявкнул «сверху, мужики!!!», одновременно вскидывая автомат в направлении нависающих над головой ветвей. Вовремя — свет укрепленного на стволе фонаря выхватил из тьмы изготовившуюся к прыжку тварь, чуть в стороне — еще двух. И еще — охотники избрали неплохую тактику…

Палец майора выжал спусковой крючок в тот момент, когда первая из них уже неслась вниз — остановить ее он не успевал, разве что внести в стремительный прыжок свои 5,45-миллиметровые коррективы. Сбитая с изначальной траектории туша с хрустом рухнула неподалеку. Добивать ее майор не стал — этим займутся другие — его «Калашников» уже корректировал прыжок следующего существа. Вокруг грохотали автоматы других бойцов — отряд вслед за своим командиром вступил в бой. От вспышек выстрелов стало светло как днем — впервые за бессчетное количество поколений окружающие деревья видели свет. Режущий глаза свет мгновенно сгорающего бездымного пороха…

Открывший счет этого боя Московенко записал в свой актив двух тварей, присоединившиеся чуть позже (это по меркам спецназа, для нас с вами — одновременно) Окунь и Анаболик — по одной. Еще две оказались умнее (или проворнее) других и предпочли скрыться за пределами пульсирующего смертоносными вспышками пространства — до следующего раза, надо полагать.

У второй части отряда, отражающей нападение «по фронту», дела обстояли хуже: увидев, что их план не удался, отвлекающие превратились в нападающих. Впрочем, Нос, Глаз и Зельц со своими солдатами тоже времени зря не теряли — к пяти уничтоженным в первом бою тварям прибавились еще три уродливых трупа. Мгновенно оценивший обстановку майор, сменив опустевший магазин, повторно вступил в бой…

* * *

Первую цель Монгол вычислил, на удивление быстро, но стрелять пока не стал — «клиент» был так себе — типичный полевой командир среднего звена. Со вторым повезло больше — дорогая упряжь на холеном вороном скакуне, богатый халат с надетой поверх него изукрашенной тонкой чеканкой золотистой кирасой, переплетенный золотой нитью оружейный пояс, сильно изогнутая персидская сабля с крупным рубином в рукояти говорили о его ранге не меньше, чем количество и размер звезд на погонах современного офицера.

— Уж не ты ли тут главный, а, дядька? — пробормотал Мелов, подводя перекрестие под заметный завиток чеканного рисунка на левой стороне груди и заставляя собственное сердце биться в особом, известном любому профессиональному снайперу режиме «активного покоя». Глубокий расслабленный вдох — и плавное выжимание спуска. Привычный толчок отдачи, отзывающийся непривычной болью в раненой части тела, — и элитный арабский скакун несется прочь, попутно удивляясь исчезновению своего седока… Полтора биения сердца спустя Монгол уже определил следующий объект — того самого замеченного ранее среднезатрапезного командирчика, удивленно озирающегося по сторонам. Выстрел — и верный конь (явно из обычных конюшен) волочит по песку застрявшее в стременах тело, испуганно косясь на столь непонятно ведущего себя хозяина…

По-женски непредсказуемая дева Фортуна пока не отвернулась от дальнобойщика, и, прежде чем в лагере супостата поднялась настоящая тревога, больше — к вящей радости генерала — похожая на панику, еще две пули нашли свои цели… Последним, пятым, выстрелом Мелов — уже для собственного удовольствия — отстрелил поворотный узел на передке одиноко стоявшей на гребне бархана боевой колесницы — крупнокалиберная пуля разнесла в щепки окованное бронзой сочленение, приведя грозную повозку в полную непригодность. На этом ему пришлось остановиться — во-первых, из-за недовольного покашливания наблюдавшего за происходящим в бинокль генерала, во-вторых, по причине отсутствия потенциальных целей: осознавшие наконец, что происходит, персы укрылись за близлежащими барханами. Разочарованно вздохнув, Монгол отодвинулся от бойницы, не забыв, впрочем, аккуратно закрыть пластиковыми заглушками оба окуляра оэсвэшного оптического прицела:

— Ну вот, так всегда… Только во вкус войдешь… Нет, с такими клиентами не оставишь в истории своего кровавого следа… Разбегаются как тараканы — никакого уважения к моей скромной персоне…

Словно желая опровергнуть последнее утверждение, о край сложенной из обломков рухнувшего здания бойницы громко звякнул наконечник первой стрелы… «Кировцы», несмотря на все старания Монгола и явно вразрез с планами и надеждами Юрия Сергеевича, пошли в третью атаку…

* * *

— А ну подвинься, командир! — рявкнул над ухом голос Окунева, тщетно старающегося перекричать грохот выстрелов. Не отвлекаясь — надо, значит, надо: товарищу лучше знать, — майор сдвинулся чуть влево и тремя одиночными выстрелами заставил очередную тварь отступить под прикрытие причудливо изогнутого древесного ствола. И наконец обратил внимание на сосредоточенного Окуня, приникшего к диоптрическому прицелу лежащего на плече «Агленя». Происходящее его не удивило — боекомплект был на исходе, только что он сам расстрелял один из трех последних магазинов — так что самое время было применить «тяжелую артиллерию».

Привычно глянув, нет ли кого позади — удар реактивной струи удовольствие ниже среднего, — Окунь вдавил клавишу спуска. Оставляя за собой дымный хвост, рукотворная мини-комета рванулась вперед, к известной лишь ей да Окуню цели. Выстрел был хорош. Хотя бы потому, что РПГ-26, как явствует из его названия, разрабатывался для борьбы с бронетехникой противника, а никак не для стрельбы по единичным живым мишеням.

Тварь, не обладающая, как вы понимаете, ни разнесенным бронированием, ни активной динамической защитой, оказалась легкой добычей для кумулятивного реактивного снаряда. Выпущенная старшим лейтенантом граната, пробив защищенную хитиновой чешуей грудную клетку и смяв алюминиевый колпачок взрывателя о мощный позвоночный столб существа, взорвалась, разметав уродливое туловище в радиусе доброго десятка метров. Впечатленный окуневским почином, Анаболик одобрительно крякнул и рванул из-за спины зеленый тубус своего гранатомета. Однако повторить успех товарища ему не удалось: ракета, зацепив по касательной ствол одного из представителей местной флоры, отклонилась вправо и рванула далеко в стороне. Сам майор, тоже высмотрев в зарослях очередную подбирающуюся тень, шарахнул по ней из подствольника. Кажется, попал. Впрочем, не собираясь оставлять врагу ни одного шанса («А может, и не попал — хрен его знает?»), тут же добавил в самый центр дымного облака еще одну гранату. С правого фланга, где оборонялся Зельц со своими пехотинцами, оглушительно рвануло и спустя одну секунду — еще раз: там в ход тоже пошли гранаты.

Те самые, знаменитые, с длинной деревянной ручкой и выдергиваемой через рукоять чекой. Дождавшись еще парочки взрывов, майор окликнул Зельца и подал сигнал прекратить огонь — ему в голову пришла неплохая, кажется, идея. Идея эта весила двенадцать килограммов и порядком уже натерла плечи тащившему ее из самого Города Окуневу…

— Не уверен, командир, но спорить не буду. Не назад же это здоровье переть. — Окунь вскинул увесистую трубу РПО на плечо. — Счас так светло-о-о будет… И жарко… Как в бане… Женской…

Отжав большим пальцем рычажок предохранителя, старлей со словами «ховайся, мужики, щас спою» выстрелил. Чуть закругленный спереди серебристый цилиндр зажигательного выстрела РПО-три с воем умчался прочь, к счастью для людей, не зацепив ни одного из стоящих поблизости деревьев. Через секунду в полусотне метров полыхнуло, да так, что люди вынуждены были зажмуриться, а еще через мгновение впереди поднялась настоящая стена жаркого «химического» огня. Плотная волна горячего сухого воздуха коснулась потных, почерневших от дыма и пыли лиц бойцов, и в тот же момент в головах у них раздался оглушающий крик — даже не крик — вопль — неподдельного, животного ужасай немыслимой, первозданной боли…

13

На этот раз защитники города берегли патроны, подпуская нападавших на минимально допустимую дистанцию — генерал осознанно шел на риск, понимая, что иного выхода у них нет. Вся надежда теперь на Лего со товарищи — отвлекающие внимание шеренги волновали его мало. Даже если они прочно обоснуются в мертвой зоне под стеной (относительно, конечно, мертвой — от падающих сверху ручных гранат их не спасут никакие стены), особого вреда от этого не будет — пусть себе стоят. На стену-то все равно не влезут — уж на это боекомплекта хватит!

Сжимая вспотевшими от волнения ладонями бинокль, Юрий Сергеевич наблюдал за приближением противника, едва ли не против своей воли считая оставшиеся до ворот метры. Примерно на двадцати метрах пулеметчики Лего и танкисты Зельца дали залп. И какой! — четыре МГ словно вознамерились перекричать друг друга, переспорить, кто успеет выпустить за оставшиеся до арки метры больше пуль. Спустя секунду-другую к ним присоединилась бьющая прямой наводкой танковая пушка, и первые же два снаряда разметали, впечатали в песок острие нацеленного на вход в город «клина». После короткой (хотя и успевшей порядком напугать генерала) паузы семидесяти пятимиллиметровка заговорила с завидным постоянством, завесив все пространство перед наступающими причудливым занавесом из пронизанного огнем пескам осколков, обильно сдобренным десятками пулеметных пуль…

Теперь пришло и их время — генерал дал отмашку, позволяя своим пулеметчикам открыть огонь. Отчасти по отвлекающим внимание ратникам, отчасти — в помощь обороняющимся в заминированной арке людям…

И все-таки они подпустили их слишком близко — чтобы удерживать противника в секторе огня, пулеметчикам Юрия Сергеевича приходилось все больше высовываться из импровизированных бойниц. Результат не заставил себя ждать — сразу две вражеские стрелы нашли свои цели. Первая пробила плечо крайнему в ряду немцу — его место тут же занял один из спецназовцев, вторая аккуратно вошла под самый срез защитного шлема лежащего рядом с генералом бойца — негромко охнув, он свесился на полкорпуса со….. стены. Ранение было смертельным — Юрий Сергеевич видел торчащее из глазницы древко, по светлой поверхности коего уже бежали, обгоняя друг друга, две быстрые темно-красные струйки.

Надо было действовать. Музыкальный отложил в сторону бинокль и подполз поближе, с трудом сдвинув в сторону словно налившееся свинцом тело (в шею и плечи несчастного тут же впились еще несколько стрел — персидские лучники отслеживали любое движение). Подтянул пулемет, проверяя, остались ли в ленте патроны, — остались, правда, немного. Обхватил левой рукой суженную часть приклада и, поймав на прицел фигурку бегущего противника, плавно, как учили когда-то, выжал спуск. Пулемет ожил, забился в руках, передавая Юрию Сергеевичу часть своей неистовой энергии — и он неожиданно почувствовал, как с каждым новым выстрелом, с каждым упругим ударом отдачи он будто бы становится чуть моложе. Прожитые годы, тяжким грузом висящие на плечах, исчезали, стреляными гильзами уносились куда-то вдаль — и вот за пулеметом лежит уже не умудренный жизнью седовласый генерал, Герой Советского Союза Юрий Сергеевич Музыкальный, а тот, давно забытый молодой и отчаянный старлей Юра Музыкант. И наступают на них отнюдь не непостижимым образом восставшие из тлена древние персы, а самые что ни на есть живые штатовские морпехи образца 1968 года — была, к чему скрывать, и такая страничка в летописи той непонятной войны — не только ведь летчиками да военными советниками помогал Союз Советских Социалистических Республик (неофициально, конечно) братскому народу свободного Вьетнама…

Нахлынувшие воспоминания боевой молодости оборвались одновременно с замолчавшим пулеметом — закончились патроны. Юрий Сергеевич сморгнул, отгоняя последние остатки воспоминаний и возвращаясь в реальный мир (или как раз нереальный — Спящий Город так и остался для него одной большой загадкой), и подтянул к себе новую (и последнюю!) патронную коробку…

* * *

Ошибки быть не могло — чудовищный по силе импульс боли исходил от биокомпьютера — их бестелесный противник испытывал истинное, присущее лишь живым существам страдание. И было бы глупо не связать это с полыхающим впереди огнем…

Первым одновременно зародившуюся в их головах мысль озвучил Окунь:

— Кажется, куда-то мы все-таки попали… Или во что-то…

Ему никто не ответил — еще не до конца вышедшие из боевого транса люди настороженно вслушивались в самих себя. Ничего. Обычные, ничего не значащие мысли переживших еще один бой солдат. Радость оттого, что живы, и накатывающаяся безудержными волнами усталость…

Наконец Московенко махнул рукой:

— Отдыхайте пока. Что-то мне подсказывает — сейчас они не полезут… Как с боекомплектом?

С боекомплектом было хреновато — в среднем по полтора полных магазина у спецназовцев и примерно столько же — у зельцевских вояк. Плюс двенадцать выстрелов для подствольников и почти нерастраченный запас (минус четыре — у Зельца) ручных гранат. В целом не так уж и плохо — спецам приходилось воевать и при худшем раскладе.

Расселись тут же, на крохотном, отвоеванном у инопланетных тварей пятачке, прямо на многочисленных поваленных древесных стволах и тех самых «змееподобных» лианах, что совсем недавно поминали недобрым словом возвращавшиеся после неудачных поисков Московенко с Окуневым. Если не считать двух первых жертв, отряд майора вышел из боя на удивление невредимым: единственным более-менее серьезно пострадавшим был не участвовавший в схватке Мудель. Выяснилось это только сейчас — озабоченный его отсутствием Зельц после кратковременных поисков нашел бравого фельдфебеля слегка придавленным тушей одной из поверженных тварей. Пребывающий в глубокой прострации Мудель под с трудом сдерживаемый смех был извлечен из-под поправшего его даже после собственной смерти врага и с горем пополам приведен в чувство. О том, как он там оказался, фельдфебель ничего сказать не мог — да это никого особенно и не интересовало. Гораздо более неприятным моментом, нежели случившаяся с ним ретроградная амнезия, была довольно глубокая царапина на животе и бедре, нанесенная, видимо, когтями мертвой ныне твари — на повязку ушло целых два перевязочных пакета. Дабы оградить свой отряд от необходимости еще и присматривать за уже начинающим потихоньку жаловаться на боль в ужасной ране фельдфебелем, майор выдал ему шприц-тюбик с омнопоном из своей аптечки, надеясь, что спящий он доставит им куда меньше хлопот. После чего Мудель был «эвакуирован в тыл» и торжественно уложен в уютную ложбинку между двумя толстыми лианами. Зельц во всей этой эпопее не участвовал принципиально, старательно перебирая в который раз свой пистолет — впрочем, это было вызвано, может быть, иными побуждениями, нежели желанием содержать в чистоте механизм личного оружия…

* * *

Разгадка пришла, как водится, неожиданно и абсолютно случайно. Отдыхающий старший прапорщик Санжев, задумчиво жонглировавший энэрэсом (холодным оружием он — как, собственно, и все в отряде майора — владел ничуть не хуже, чем огнестрельным), отвлекся на вопрос Окуня, и его ладонь оказалась в точке встречи с ребристой рукоятью боевого ножа на долю секунды раньше положенного. Не успевшее завершить последнюю сложную «восьмерку», острое как бритва лезвие скользнуло по коже, оставив на ладони прапорщика крохотный разрез.

Беззвучно выругавшись, Анаболик поднял НРС и с досадой вогнал его в оказавшийся неожиданно податливым ствол стелющейся по грунту лианы. В тот же момент в головах полыхнул новый импульс чужой боли. Не ожидавшие ничего подобного люди вскочили, готовясь отразить новую атаку, однако все было тихо — твари не показывались, лишь вдалеке негромко потрескивало догорающее пламя рукотворного лесного пожара…

Оказавшийся ближе всех Окунь, прищурившись, посмотрел на торчащий из ствола нож, перевел взгляд на прапорщика — и вновь взглянул на ребристую рукоять. Задумчиво поиграл губами и, приняв, видимо, какое-то решение, сделал шаг вперед. Отстранив непонимающего Анаболика в сторону, присел на корточки и неожиданно вогнал НРС до самого ограничителя, почти без усилия провернув лезвие вокруг своей оси. Новый беззвучный крик боли заставил людей вздрогнуть, Окунь же со злорадной ухмылкой обернулся к майору:

— Как тебе такой расклад? А мы-то, два дурня, по кустикам скакали, искали чего-то… Он же так хотел нашим страданием насладиться — вот и привел нас сюда — здесь у него, видно, восприятие обострено… Чистое здоровье… Ну, сейчас я его еще немного обострю… — Рука лейтенанта легко выдернула нож из сочащейся чем-то белесым раны и ударила вновь, чуть в стороне. И, прежде чем разум людей снова заволокло дымкой боли, Окунь налег на НРС, разворачивая его горизонтально и почти перерубая исполинский нерв. Московенко, нехорошо усмехнувшись, шагнул вперед. Бросив Окуню короткое «Отойди!», направил ствол АКС на соседнюю «лиану»: — Кажется, ЭТО не входило в твои гениальные планы, а, ублюдок? Ты неплохо развлекся с нами, теперь наша очередь… — Не-э-э-э-эт!!! — завизжал голос (и куда только делась былая надменность и презрительность по отношению к «примитивным прямоходящим!»). — Не делайте это-го-о-о-о… — Отчаянный крик захлебнулся болью в тот момент, когда первые пули рванули податливо-хрупкую плоть нервного волокна… И тут же, словно в ответ на испытываемое хозяином страдание («А ведь уверял, что не контролирует своих собачек!» — мелькнуло в голове майора), твари пошли в атаку. Рванули напролом, со всех сторон разом, позабыв про любую тактику и стратегию, с отчаянием и безумством истинных камикадзе…

14

Все-таки правы были те не слишком талантливые полководцы, утверждавшие, что любое профессиональное умение можно задавить числом… Уж кого-кого, а спецназовцев ГРУ в недостаточной выучке обвинить было нельзя, да и немецкая пехтура, как вынужден был признать Юрий Сергеевич, тоже была отнюдь не новичком в военном деле — однако же купающаяся в крови атака персов медленно, но неуклонно приближалась к своему победному концу. Точнее — к воротам, что для защитников Города было одним и тем же…

Еще несколько минут назад замолчал последний из бивших со стены пулеметов, изрядно поредели запасы ручных гранат, сдавленно охнув, распластался на камнях спецназовец Крюк — расползающаяся из-под пробитой стрелой груди темная лужа не оставляла ему ни одного шанса, еще одна излишне меткая стрела нашла свою цель — на сей раз ею стал приподнявшийся для броска гранаты немецкий пехотинец, сухой пустынный ветер разметал дымный след предпоследнего выстрела РПО — А, оставившего после себя обугленные клочья тел да спекшийся от немыслимого жара песок, полетели вниз со стены пустые трубы израсходованных «Агленей» — но бой и не думал стихать. Оказавшиеся более предусмотрительными, чем хотелось бы генералу, вражеские командиры бросили в атаку свой последний, хотелось бы надеяться, резерв — две половинные когорты[72] свежих, не измотанных еще бойцов. Скрипнув зубами, Музыкальный рявкнул Монголу: «Присмотри тут!» — и с похвальной для его лет резвостью скрылся в люке. Спустившись — да что там «спустившись» — слетев вниз («Ну ты даешь, генерал, а как же врачи со всеми их запретами? Повоюем еще!»), Юрий Сергеевич рванул к арке. Впрочем, мог бы и не спешить — из темного, курящегося пороховым дымом провала («Молодцы, растянули-таки боекомплект!») уже показался отступающий отряд Лего— четверо немцев (включая танкистов), один из двоих ушедших с ним спецов и сам Легкопалов — черный от копоти, в разодранном и окровавленном камуфляже — но живой. Увидев генерала, Лего махнул рукой и проорал (после того как почти над головой столько раз шарахнула танковая пушка, он, естественно, практически ничего не слышал):

— Все, Сергеич, звездец. Что могли сделали, патронов — ноль, гранат — тоже, для ближнего боя один мат остался — и тот не помогает. Держите дистанционку, — он сунул в руку генералу липкий от крови пульт, — если не вернусь через тридцать секунд — рвите арку к едрене фене!..

— Стой! Назад! — рявкнул Музыкальный, не уважающий бессмысленного геройства, однако Лего лишь отмахнулся (мол, сам знаю) и, подхватив прислоненный к стене тубус последнего «Шмеля», затрусил обратно. Прячась от ударной волны, уцелевшие защитники вместе с генералом рассредоточились вдоль стены. Юрий Сергеевич мельком взглянул на секундную стрелку — вернется Лего или нет, — но на кнопку он нажмет вовремя. Под сводом арки оглушительно ширхнуло, и почти одновременно с глухим ударом нормально сработавшего боеприпаса (огненно-черное облако термобарического[73] взрыва поднялось даже выше окружающих стен), на площадь выскочил пошатывающийся, с застрявшей в плече стрелой Легкопалов:

— Давай… — заорал он, укрываясь за кормой зельцевского танка, застывшего в двадцати метрах от ворот, — добежать до остальных он уже не успевал. Юрий Сергеевич привычно приоткрыл[74] рот («Иди знай, как оно долбанет — тут и без меня контуженных хватает. Во всех смыслах!») и нажал кнопку. Секунда, полторы… ВЗРЫВ! Волна спрессованного воздуха, идущая по пути наименьшего сопротивления, вырвалась из обоих проемов арки, сметая все и вся на своем пути: добежавших до желанной цели персов, остатки возведенных защитниками баррикад, перемешанный с дымом и каменным крошевом песок… Лего не подвел — подрубленная заложенными зарядами арка обрушилась, наглухо запечатав вход в Спящий Город десятками тонн перемолотого взрывом камня. Высунувшийся из-за танка Легкопалов с кривой усмешкой посмотрел на опадающее над бывшим северным входом облако пыли и, пошатываясь, двинулся к генералу:

— Ну что, Юр Сергеич, вроде нормально все прошло? Прикиньте, — болезненно поморщившись, он ткнул себя в окровавленное плечо, — стрела исчезла— раз — и нету, одна пыль осталась. Во прикол…

Юрий Сергеевич кивнул:

— Молодец, перебинтуйся и отдыхай, — и призывно махнул остальным: — За мной. Пошли наверх, мужики. Кто может, конечно…

* * *

«Болевой шок при ранении может стать одной из наиболее вероятных причин наступления смерти», — невесть из каких глубин памяти Московенко всплыла фраза из когда-то давным-давно читанного учебника по оказанию доврачебной помощи на поле боя. — «Болевой шок»… Ну конечно!»

— Зельц! — заорал он, капитан мотнул головой, показывая, что слышит. — Мы тут сами справимся — бейте по «лианам». Болевой шок, капитан, стреляйте…

Зельц понял, рванул за плечо одного из своих солдат, отдавая несколько коротких команд и первым разворачивая автомат в направлений новой цели. Три МП загрохотали разом по мясистым, брызжущим белым соком стволам…

Решение майора было, несомненно, правильным— справиться с тварями готовым к любым неожиданностям спецназовцам было легче, нежели обычным солдатам. Кроме того, тупорылые девятимиллиметровые пули германских автоматов при стрельбе практически в упор наносили гораздо большие повреждения, чем остроконечные пули АКСов спецназа, оставляя в нервных волокнах биокомпьютера целые раневые кратеры и заставляя его в буквальном смысле купаться в океане боли…

Но и твари-охотники не остались в долгу. Две из них, словно не замечая рвущих их тела пуль, отчаянным броском прорвали оборону, приземлившись за спинами бойцов. Нос оказался слишком близко от одной из них, слишком близко, чтобы иметь шанс на спасение, — он только еще начал разворачиваться в сторону противника, когда когтистая лапа одним страшным ударом перерубила ему шею, почти отделив голову от туловища. Однако впитанные если и не с материнским молоком, то уж наверняка намертво «записанные» на уровне спинного мозга боевые рефлексы сделали свое дело — уже падая, Нос все-таки успел нажать на спуск, короткой очередью распарывая своему убийце грудную клетку… Второй жертвой неожиданного прорыва стал один из солдат Зельца — прежде чем получившее десяток пуль существо застыло на полу бесформенной окровавленной грудой, ее устрашающего вида челюсти успели дважды сомкнуться на хрупкой человеческой плоти… Остальных тварей, не решившихся повторить гибельной попытки своих товарок, рассеяли прицельным огнем майор, Окунь и Анаболик — на этом молниеносная схватка и завершилась.

Желающих атаковать больше не было, уцелевшие охотники отошли, укрываясь в окружающей тьме, и потерявший двоих бойцов отряд смог перевести дыхание. Помочь раненому пехотинцу уже ничем нельзя было — загнутые назад клыки распороли ему брюшную стенку, превратив кишечник в сплошное кровавое месиво, — и Окунь вколол ему содержимое известного любому спецназовцу голубого двухкубового шприц-тюбика «блаженной смерти». Искаженное гримасой страдания лицо несчастного разгладилось, и пузырящиеся розовой пеной губы тронула умиротворенная улыбка — «блаженная смерть» оправдывала свое название. Спустя секунду он был мертв…

Оба командира склонились над своими погибшими подчиненными: Зельц молча отломил половинку «посмертного» жетона и спрятал ее в карман френча, майор просто положил ладонь на залитый кровью лоб Носа (идентификационные жетоны спецназу во время боевой операции не полагались) и, посидев неподвижно несколько секунд, решительно отстегнул клапан на разгрузке бойца, доставая последний нерастраченный магазин, — живым были нужны боеприпасы… Боевой товарищ погибшего — Глаз — молча стоял в стороне, ожидая своей очереди попрощаться с боевым братом — только побелевшие от напряжения костяшки сжимающих оружие пальцев передавали то, что творилось сейчас в его душе…

15

— Вот так воевать мне нравится! — мечтательно протянул полусидящий спиной к брустверу Мелов. — Сидим, как те мушкетеры при осаде «Бля-Рошели»!

Юрий Сергеевич несколько напряженно усмехнулся — последние пятнадцать минут действительно прошли в каком-то непривычном после трех отбитых атак расслабленном бездействии и ожидании.

Персы, увидев, что случилось со входом, незамедлительно отступили, оставив под самыми стенами не более двух десятков лучников, в обязанности которых входило, видимо, удерживать противника в должном напряжении и не позволять ему особенно высовываться. «Чтобы нам жизнь медом не казалась, — как объяснил Монгол. — Секретная тактика „шило в заднице“…

Штурмовать стену, используя обычные для этого случая крючья, стальные «кошки», веревочные и раскладные лестницы, они тоже не спешили, то ли не желая больше рисковать, то ли чего-то ожидая («Если у них остался хоть один толковый командир, — подумал генерал, — сейчас он должен наконец догадаться послать отряд на поиски второго входа. Теперь вся надежда на Обиру»).

Уцелевшие защитники, за исключением четырех раненых, отосланных генералом к Хранительнице за новостями и оставшимся у Башки нерастраченным боекомплектом (о засидевшемся «в тылу» спецназовце Юрий Сергеевич вспомнил как нельзя кстати — патронов осталось по пять штук на человека — прямо как в сорок первом, когда на каждых двух бойцов зачастую выдавалась одна винтовка и именно столько патронов: кто уцелеет в бою — того и оружие), растянулись по стене реденькой цепью и залегли в недосягаемости для вражеских стрел.

В общем-то подобное положение вполне устраивало Юрия Сергеевича, понимающего, что с их четырьмя оставшимися гранатами и жалкой полусотней патронов было бы смешно говорить о сколько-нибудь значимом перевесе в силах — ну не камнями же, в самом деле, забрасывать штурмующих стену персов?! Последнюю мысль Музыкальный, задумавшись, произнес вслух — на что немедленно отреагировал Монгол:

— Зачем камнями, Юрий Сергеевич? Вон в зельцевском танке горючки полные баки и пустых канистр до фига. Давайте разольем по ним соляру или бензин, к четырем примотаем гранаты, остальные трассерами или сигнальными ракетами запалим. Чем не зажигательный фугас? — чрезвычайно довольный своей сообразительностью Мелов подмигнул генералу и вытащил из кармана две пачки дешевых индийских презервативов. — А я вам потом еще одну совершенно убойную штуку покажу — «коктейль Молотова — Чиччолины» называется. Радиус сплошного поражения — полтора метра, чрезвычайно легок в использовании и весьма эффективен. Эх, не так хотел я вас использовать, ну да ладно… — с деланым сожалением добавил он, обращаясь к глянцевым пышногрудым красоткам на обложках картонных коробочек с «изделием № 2»: — Мне для победы ничего не жалко! Как писал великий русский поэт: «Залью соляр в кондом я туго и угощу араба-друга»…


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17