Глава 4

Телефон надрывно жужжал, сотрясая тумбочку у кровати и заставляя ходуном ходить фужер с водой, большой старинный будильник и маятник в виде лепрекона, сидящего на качелях. Из-под одеяла выпросталась рука, вслепую нашаривая беснующийся мобильный. Княжна ди Таэ неимоверно хотела спать. И не дай бог сейчас скажут, что ошиблись номером!..

– Мм?.. – сонно промычала она, приняв вызов.

– Анна, – невнятно простонала трубка голосом Виктора, – спаси меня, я сошел с ума!

– Я догадалась, – буркнула сонная княжна. – Только сумасшедший может звонить измотанной, уставшей и морально подавленной ведьме в два часа ночи! Тебе жить надоело?

– Я серьезно! – Голос байкера срывался.

– Ладно, чего тебе? – подобрела чародейка.

– Я сбил собаку…

– Чего?!

– Я сбил собаку. В общем, не сбил, а так… Ну не я и не совсем сбил, а она – девушка… – донеслось из трубки сбивчивое объяснение.

– Так. Еще раз. Кого ты сбил, собаку или девушку? – уже более серьезно спросила Анна.

– Я ее не сбивал! То есть думал, что сбил, но это не так. Забрал домой, смотрю, а это уже не собака, а девушка… Анна, это шиза, да?

– Успокойся! – прервала друга княжна ди Таэ. – Ничего не предпринимай, я через пять минут буду у тебя. Разберемся, что там с твоей собачьей девушкой.

– Она не моя! – сдавленно возразили из трубки.

– Без разницы.

Появившись на пороге комнатки Виктора, княжна узрела поистине странную картину: восседавшая на байкере голая татуированная девица усердно пыталась его придушить, а тот вяло отбивался. Анна, здраво оценив ситуацию, спустила свой любимый «пыльный мешок», подкрепленный сонным заклятием. Агрессивную дамочку отшвырнуло к стене, где она и осталась лежать, сладко посапывая. Чародейка заботливо склонилась над кашляющим и хрипящим байкером.

– Я в порядке, детка, – сипло откликнулся он, садясь.

– Сейчас посмотрим насколько. – Княжна осмотрела пострадавшую шею Виктора. – Тебе крупно повезло, что у тебя такие крепкие мышцы и кости. Синяками отделался, – радостно сообщила она.

– С ней что? – озадаченно спросил мужчина, подходя к своей несостоявшейся убийце.

– Усыпила, – откликнулась Анна. – До утра будет баиньки, как младенчик.

Байкер поднял девушку на руки и перенес на кровать.

– Нет, ну внешне – мышь мышью, а сил – как у медведя, – озадаченно пробормотал он.

– Хе, я думаю, для нее не проблема скрутить в бараний рог мужчину и покрупнее тебя, – фыркнула чародейка. – Учти на будущее: она оборотень, причем истинный. Виктор, я же просила тебя ничего не предпринимать, – укоризненно добавила княжна. – А вот не появись я вовремя?.. А?

– Да я ее просто на кровать хотел перенести. Она без сознания была, раненая к тому же, – оправдывался байкер.

– Это я и имела в виду, – тяжело вздохнула Анна. – Ладно, где ты ее нашел?

Байкер успокоился и уже более внятно пересказал историю своего «знакомства» с оборотничкой, попутно помогая Анне перевязывать девушку.

– Господи, такое ощущение, что ее использовали в качестве боксерской груши – вся в кровоподтеках! – жалостливо воскликнула чародейка.

– Угу, ты на запястья посмотри. – Виктор поднял худенькую руку оборотнички, оплетенную темной вязью татуировки.

– Н-да… – авторитетно прокомментировала княжна, приподнимая девушке веко и с любопытством рассматривая зрачки. – И как она в подобном состоянии еще и перекинуться смогла? Ее же закрепителем ипостаси накачали, только что из ушей не течет!

– Захочешь жить, еще не то сделаешь, – хмыкнул байкер.

– Угу. Виктор, ты только не смейся… – Анна покусывала губу. – Я ее знаю.

– В смысле – знаешь? – не поверил он.

– Мадрид. Год назад. Это та самая бардесса. Я тебе рассказывала.

– И что теперь с ней делать? – осведомился мужчина, решив не говорить о том, что оборотничка уж очень сильно напомнила ему девушку из кошмара, преследовавшего его на протяжении последнего месяца.

– А я знаю?

– Слушай, детка, может, ты ее заберешь?

– Ты в своем уме?! Мне только оборотня для полного счастья не хватало! У меня дома с одной стороны влюбленная парочка зажигает, с другой – малолетняя ученица стенает о неразделенной любви. А на работе меня поджидает мною же воскрешенный священник, страдающий паранойей пополам с амнезией. Ты что, так искренне желаешь моей смерти? – издевательски предположила Анна.

– Нет, конечно, детка, но просто сама посуди: какое у меня жилье? И потом, если в доме холостяка появляется женщина, то это все – тушите свет, сушите весла! И вообще, единственное существо женского пола, которому позволено находиться на моей кровати, – это ты! – закончил приводить свои аргументы Виктор.

– Это ты так говоришь только потому, что я не посягаю на твое ложе, а довольствуюсь тумбочкой, – усмехнулась княжна, присаживаясь на указанный предмет мебели. – Виктор, – чародейка посерьезнела, – если рассудить по уму, так ты даже мне ничего не должен был о ней говорить. Об остальных наших коллегах я вообще молчу. Ты представляешь, какой поднимется шум, если руководство узнает, что на территории отдела… нет, на территории церкви находится истинный оборотень?

– Армагеддец полный наступит, – мрачно откликнулся байкер.

– Именно он, – вздохнула Анна ди Таэ. – Посему пусть она пока остается у тебя. Тайно! У оборотней хорошая регенерация. Думаю, денька через три ее раны полностью затянутся. А я к тому времени найду противоядие от той дряни, которой ее накачали.

– Значит, три дня?

– Три дня, – убедительно пообещала чародейка.

– Хорошо, три дня я потерплю, – скрепя сердце согласился Виктор.

– Угу, – зевнула княжна. – Возникнут проблемы – звони. Но утром я и так зайду. – И она исчезла в окне телепорта.

Насыщенный терпкий аромат только что сваренного кофе игриво щекотал чувствительные обонятельные рецепторы, ничуть не считаясь с отупляющим действием дурманящего эликсира. Кофе, безусловно, настоящий, в зернах, причем отнюдь не из дешевых сортов, о чем и свидетельствовал приятный запах. Растворимая бурда пахнет жжеными семечками, а заварная дешевка имеет куда менее насыщенный аромат. Это вам объяснит каждый знаток и ценитель благородного напитка, а Радислава принадлежала именно к их числу…

Оборотничка засопела, втягивая воздух. Ноздри затрепетали, улавливая соблазнительный запах. Кофе она любила. Причем именно Кофе – с большой буквы. Ароматный, крепкий и жутко сладкий, плюхая в чашку по пять-шесть ложек сахара. Извращение, конечно, но что поделаешь, если ей нравился именно такой. А если к нему еще добавить солоноватые греночки из белого хлеба, обжаренные в яйце и молоке… Ум-м-м…

Девушка мечтательно вздохнула и открыла глаза. Ее взору немедленно предстал низкий деревянный потолок, весь в разводах сырости. Сразу же выяснилось, что Радислава лежит на узкой продавленной кровати, укутанная в одеяло чуть ли не до подбородка. Насколько менестрелька смогла понять, из одежды на ней имелась только добротная повязка на боку, если, конечно, таковую можно считать за одежду. Девушка окинула испытующим взглядом небольшую комнатку, больше всего напоминавшую давно неубираемую кладовку. Хмыкнула, разглядев под потолком одинокую лампочку без абажура, с интересом поизучала книжную полку и наткнулась глазами на высокого черноволосого мужчину, снимавшего турку с электроплитки в одну конфорку.

Радислава с сомнением закусила губу, пытаясь вспомнить предыдущие сутки. Получалось не очень. Кажется, ей все же удалось сменить ипостась, когда она выбралась из каземата, а потом… Потом она вроде бы кинулась под колеса какого-то транспорта… Дальше в памяти присутствовал огромный пробел.

Мужчина обернулся и, увидев, что она проснулась, ободряюще улыбнулся. Тут Радиславе стало совсем нехорошо: именно этого типа она вчера едва не убила, когда ее вышвырнуло обратно в человеческий облик. Тогда оборотничка почти не контролировала себя. К счастью (или к несчастью?), попытка убийства успехом не увенчалась, но синяки на шее у несостоявшейся жертвы остались воистину знатные. Лицо незнакомца, некрасивое, но достаточно приятное, пересекал тонкий белый шрам, шедший от брови через скулу до самого подбородка.

– Привет, мышка, – с энтузиазмом произнес он, подсаживаясь на кровать с кружкой, от которой исходил терпкий кофейный аромат. Голос у него был резкий, с хрипотцой, будто когда-то сорванный, но так полностью и не восстановившийся. Так случается, если долго выкрикиваешь бессильные ругательства, насылаемые на голову могущественного врага. Оборотничка знала о таком отнюдь не понаслышке. Она мрачно глянула на незнакомца и столкнулась с черными смеющимися глазами.

– Ты не священник, – вынесла вердикт менестрелька, изучив сутану, небрежно распахнутую на груди мужчины, и медный крест, болтавшийся на кожаном шнурке.

– Ну извиняй, семинариев не кончали, – беззлобно фыркнул собеседник.

Радислава села, едва успев подхватить уползающее одеяло.

– Эм-м… пардоньте за вчерашнее, – проговорила она. – Не в себе была.

– Я заметил. – Виктор ухмыльнулся, проследив за взглядом девушки, вожделенно сосредоточенным на кружке у него в руке. – Кофе будешь?

– Ты что, яду туда подсыпал? – саркастически осведомилась ночная гостья.

– Если тебе не хватает сахара, то где-то в гараже мышьяк завалялся, могу поискать, – продолжая ехидно скалиться, в тон ей ответил хозяин комнаты.

«М-да, чувство юмора у этого человекообразного, похоже, то еще», – подумала Радислава. Не сумев подобрать подходящие для ответа слова, она цапнула протягиваемую кружку и поспешно прикрыла ею свое лицо.

Дверь скрипнула, и на пороге нарисовалась высокая светловолосая девушка. Стройная и аристократичная, красивая необычной, какой-то одухотворенной красотой.

– О, вижу, вы уже нашли общий язык, – усмехнулась она, вместо того чтобы поздороваться.

– И тебе наше большое с кисточкой, – не растерялся Виктор.

– Можешь пока выйти? – попросила Анна. – Мне нужно осмотреть твою гостью.

– Ой, да чего я там не видел, – протестующе хохотнул байкер, фривольно подмигивая оборотничке.

– Не знаю я, что ты видел, – философски пожала плечами чародейка, – но выйди, пожалуйста!

Виктор понял, что лучше не спорить. Княжна явно пребывала не в самом лучшем расположении духа. И посему ему не оставалось ничего иного, кроме как ретироваться за дверь.

Оборотничка заинтересованно разглядывала Анну ди Таэ. Радислава тут же узнала эту девушку, хотя они и встречались всего лишь один раз – год назад, в Мадриде. Оборотничка никогда не жаловалась на память, лица запоминала с лету, особенно глаза. Особенно – такие потрясающие глаза.

– Узнала? – хмыкнула чародейка.

– Узнала, – не стала отрицать менестрель, затем спросила, кивнув на дверь: – Твой мужчина?

– Упаси меня бог от такой головной боли! – совершенно искренне опротестовала Анна. – Нет, он просто друг, хороший друг, на которого можно положиться.

– В смысле – он любит, чтобы дама была сверху? – с невинным видом намекнула Радислава.

Этот нескромный вопрос заставил княжну закашляться.

– Сама у него спросишь, – выдавила наконец она.

«Н-да, чувство юмора у этой дамочки весьма и весьма, хм…» – отметила про себя чародейка, пытаясь таким образом приглушить невольную симпатию к незваной гостье, откуда-то возникшую у нее в сердце. Симпатизировать оборотню? Извините, это нонсенс!

– Как ты себя чувствуешь? – с профессиональным любопытством спросила Анна.

– А как, по-твоему, может себя чувствовать оборотень, которому отсекли половину сущности? – сердито огрызнулась Радислава. – Даже когти выпустить не могу!

– Все ясно, постараюсь что-нибудь придумать. Мне тоже когда-то волосы отрезали, – понимающе вздохнула чародейка. – Я тут принесла тебе кое-что из одежды. Наверняка окажется великовато, но все же лучше, чем ничего. Нет, я знаю, что чувство стыдливости у оборотней стремится к нулю, но согласись, костюм Евы – не самый лучший вариант для выхода в свет.

Оборотничка презрительно фыркнула, но принялась потрошить принесенный Анной пакет.

Княжна вышла, оставив Радиславу рыться в одежде. Все, что ей было нужно, чародейка уже выяснила. Менестрель даже не пыталась экранироваться, позволив Анне ди Таэ прошерстить ее воспоминания…

Виктор преувеличенно деловито ковырялся в мотоцикле, что-то откручивая гаечным ключом и тихонько, но от души поругиваясь.

– Ну как? – не отрываясь от механизма, спросил он, заметив Анну.

– Не вижу в ней ничего особенного, – резковато откликнулась она, пожав плечами. – Оборотень как оборотень. Думаю, к завтрашнему вечеру ее уже тут не будет.

– Угу, – буркнул мужчина. – А ты что такая дерганая с самого утра? Какая муха тебя укусила?

– Эрик застукал меня, когда я рылась в его эликсирах, разыскивая противоядие.

– И?

– Пришлось ему лапшу на уши вешать. Сказала, что искала лекарство от головной боли. И знаешь, что эта ехидина мне посоветовала?

– Ну?

– Топор! – выпалила княжна.

Виктор зашелся раскатистым хохотом. Анна зло плюнула и пошла прочь. Байкер лишь покачал головой, утирая выступившие слезы.

«Ничего, перебесится и успокоится, – подумал он, глядя вслед удалявшейся чародейке. – От плохого настроения еще никто не умирал».

Для многих из нас каждое, ну или почти каждое утро начинается неизменно. Несмотря на возможные катаклизмы вроде прорвавшейся трубы или приступа страсти у соседей за стенкой, обычно стандартное начало дня – «будильник – ванна – кофе – работа». И подобный расклад не меняется годами, медленно, но верно убеждая нас в нерушимости основ мироздания. А когда мы случайно оказываемся исключенными из жизни на какое-то время, то потом неминуемо вновь попадаем в наезженную колею и погружаемся в привычное «будильник – ванна – кофе – работа», не особо травмируя свою психику. Но если вдруг в этом привычном круговороте возникает некое незапланированное отклонение, вот тут и начинается цирк. И рушатся казавшиеся такими стабильными основы мироздания, и отвисает невольно челюсть, и возникает в голове соответствующий вопрос: «Куда это я попал и где мои вещи?» Ибо нечто основополагающее мы все-таки упустили, а что обиднее всего – еще и вспомнить не можем, что конкретно. И вот взираем мы на этот факт, глупо хлопая глазами и пытаясь понять: «Сошел ли я с ума или как раз собираюсь это сделать?»

К несчастью, Хьюго де Крайто начал подозревать в себе именно первое. Ибо когда он вместе с Профессором вошел в кабинет Златы Пшертневской, госпожа кардинал мило общалась с князем Высокого дома Эриком ди Таэ, а тот лобызал ей ручки, не встречая никаких возражений… Хм, и не только ручки!

Хьюго не удержался и шокированно протер глаза. Профессор деликатно кашлянул, привлекая внимание чересчур увлекшейся парочки…

Ручку госпожа кардинал мгновенно отняла и смущенно потупилась, делая вид, будто она вообще не имеет ни малейшего отношения к происходящему. Князь, одарив пришедших ехидной усмешкой, эффектно исчез в телепорте. Хьюго еще раз протер глаза. Когда он видел этих двоих вместе в последний раз, Эрик ди Таэ и Злата Пшертневская вели грандиознейшие словесные баталии, которым могли бы позавидовать даже величайшие ораторы древности. Причем не просто позавидовали бы, а изошли ядовитой слюной.

А сейчас… Хм, нет, он определенно упустил что-то важное!

– Рада вас видеть в добром здравии, Хьюго, – корректно произнесла женщина, прервав поток его мыслей, касающихся основ мироздания, на первый взгляд обманчиво кажущихся столь незыблемыми.

Де Крайто сдержанно поклонился в ответ, все еще переваривая свежеполученную визуальную информацию.

– Я надеюсь, вы вскоре сможете вернуться к своим обязанностям в отделе. Нам все это время очень вас не хватало, – улыбнулась Пшертневская.

– Да, госпожа кардинал, – кивнул он. – Думаю, я восстановлюсь до конца этой недели. А сейчас я бы хотел восполнить некоторые пробелы в знаниях.

– Ах да, конечно. Малый архив в вашем полном распоряжении. Пообщайтесь с коллегами. Думаю, это окажется полезно. И… – Злата на секунду запнулась. – И вам бы не помешало навестить князя ди Таэ. Согласитесь, изукрашенное синяками лицо – это не совсем то, чем должен выделяться сотрудник Дипломатического корпуса.

Де Крайто щелкнул каблуками, приняв к исполнению полученную рекомендацию, и молча вышел. Профессор остался стоять там же, где и стоял, из чего Пшертневская сделала вывод, что Криэ пришел не только в качестве сопроводителя своего воспитанника.

– Похоже, вы с князем повергли его в растерянность, – усмехнувшись, констатировал господин Вилдар. – Впрочем, не стану вас упрекать. Сам пару раз попадал в подобные щекотливые ситуации.

Злата хихикнула: о бурной молодости Профессора она была весьма наслышана.

– Но разговор, собственно, пойдет не об этом. – Криэ задумчиво потер переносицу. – Пани Злата, мне необходимо уехать сегодня. Возможно, на целый день. Ставлю вас в известность.

– С чего вдруг такая предупредительность? – немного опешила Пшертневская. Обычно Профессор мог исчезать и появляться без предупреждения, когда ему вздумается, ни перед кем не отчитываясь.

– С того, что это касается того самого дела, над которым я сейчас работаю, – многозначительно вздохнул он. – Мне нужно наведаться в обитель Святого Михаила близ Будапешта. Очень надеюсь, в их архивах сохранились интересующие меня записи.

– Хорошо, – разрешила Злата. – Поезжайте. Но все же мне не нравится, что вы в это ввязались.

– Знаете, если бы нам все нравилось, то жить было бы неинтересно, – грустно усмехнулся Профессор, выходя из кабинета госпожи кардинала.

Де Крайто в нерешительности застыл перед дверью лаборатории, раздумывая, стоит ли ему перебороть гордость и войти или ну его к монахам – и так заживет.

– Хьюго, прекратите танцевать под дверью чечетку и зайдите наконец! – донесся с той стороны слегка раздраженный голос. Дверь распахнулась сама собой, едва не съездив молодому священнику по лбу.

Князь восседал в центре комнаты, скрестив руки на груди, и недовольно поглядывал на де Крайто. Тот смущенно замешкался на пороге. Дверь захлопнулась, выразительно ударив юношу ниже поясницы и заставив его сделать шаг вперед.

– У меня что, клыки изо рта торчат? Или нимб над головой мигает? – желчно пошутил Эрик, с помощью импульса вытаскивая на середину комнаты табурет.

– Н-нет! – Хьюго насупился.

– В таком случае почему вы так пялитесь? И не нужно меня бояться, я же не зубной лекарь! Садитесь.

Юноша нехотя взгромоздился на предложенный табурет.

– И вообще я вожусь с вами только потому, что Злата попросила, – злорадно добавил маг.