Оставив в стороне легендарную сторону предания о Ямато, мы можем представить себе сложившуюся в то время в Японии ситуацию. Нация была разделена на ряд кланов, сильнейшим из которых был клан императора. Он стремился осуществлять свое право управлять страной, основанное на божественном происхождении от Солнечной Богини. Император либо сам командовал войском, либо назначал сёгуном какого-либо военачальника высокого ранга. Сёгун назначался на короткий срок, обычно только на время очередной кампании. Боевое оружие было собственностью государства, в мирное время оно хранилось на складах и извлекалось лишь для войны или учений. В ранний период не существовало таких понятий, как самураи или военное сословие: все поданные несли воинскую повинность, хотя некоторые кланы и имели особые привилегии. Например, члены клана Отомо были потомственными дворцовыми стражами.

Подобная жизнь, когда смерть была делом обычным, укрепила дух нации; спартанские привычки родственников первых императоров-воинов были унаследованы самураями. Для ранних императоров чистота была сродни благочестию. Памятуя о возвращении Идзанаки из Ада, они проводили бесчисленные церемонии ритуального очищения, особенно после сражений. То был не страх смерти, а неприязнь к скверне и разложению, которые она несет. Считалось необходимым покинуть любой дом, где кто-либо умер. Это правило распространялось и на императорский дворец, поэтому на протяжении первых нескольких веков в Японии не было постоянной столицы.

Императоры и столицы появлялись и исчезали, храм Солнечной Богини в Исэ сносился и восстанавливался каждые двадцать лет, а институт императорской власти, поддерживаемый зерцалом знания, священным мечом и царственными драгоценностями, процветал и обретал силу.

Был случай, когда супруга императора сыграла свою роль в расширении границ империи. Императрица Дзинго совершила поход в Корею, предвосхищая более позднее вторжение, которое имело место тысячу лет спустя. При этом ей помогали сами боги. Она в то время была беременна и, вернувшись в Японию, родила сына, будущего императора Одзина. После смерти он был обожествлен как Хатиман, бог войны, впоследствии особо почитаемый самураями.

Впрочем, Хатиман, как и другие божества синтоистского пантеона, недолго оставался объектом безраздельного поклонения японцев, ибо с начала VI в. в Японию начинают проникать иноземные культы. Миссионер из одного государства в южной Корее привез туда первое изображение Будды.

Учению Будды к тому моменту, когда оно достигло Японии, было уже около тысячи лет. Первое, что усмотрели японцы в новой религии, была сверкающая золотом статуя Будды. Привлекательность нового учения и богатство связанной с ним китайской культуры представляли угрозу всевластию императора, и оно поначалу встретило сильное сопротивление. Как это ни странно, самым восторженным сторонником буддизма стал член императорской фамилии, принц Сётоку. Он был человеком просвещенным, стремился свести воедино учение Будды и свою родную религию, чтобы божества синто рассматривались как воплощения самого Будды. В 607 г. Сётоку отправил первое из многочисленных посольств в Китай, и ко времени своей смерти в 621 г. в возрасте 49 лет он разработал для Японии систему реформ, основанных на китайском учении о государстве. Его идеи и планы, однако, пережили его и были отчасти воплощены в жизнь высокопоставленным придворным по имени Фудзивара Каматари. Он был первым из длинного ряда Фудзивара, оставивших след в японской истории.

Великие Реформы включали очень сложную систему преобразований и имели далеко идущие последствия. В основе их лежало постепенное ослабление патриархальной клановой системы Японии, которая угрожала стабильности императорской власти, и замена ее бюрократической системой, контролируемой императором и построенной по китайской модели. Фудзивара, таким образом, стал реконструировать Японию, превращая ее в миниатюрную версию танского Китая. Все установления, традиции и нравы танской империи следовало скопировать и приспособить к условиям Японии, поскольку у китайцев была тогда, по их собственному мнению, самая совершенная система правления. С той самой удивительной японской способностью всему подражать и все приспосабливать к своим нуждам, которая проявляется и в наши дни, народ страны Восходящего Солнца стал с увлечением копировать жизнь народа страны заката. Наиболее конкретным из мероприятий Фудзивара было основание в 710 г. первой постоянной столицы Японии – Нара. Город был спланирован по образцу столицы танского Китая – Чанъани. Чанъань, город в плане квадратный, с широкими прямыми улицами, расположенными под прямым углом друг к другу, был скопирован с уменьшением примерно в два с половиной раза, так, чтобы сторона квадрата была равна трем милям, но и эта площадь оказалась чересчур велика для его населения, и западная часть города так и осталась незастроенной.

Тридцать лет спустя Нара поразила эпидемия оспы. Начался мор. Буддийские монахи вознесли молитву об избавлении от бедствия, и она оказалась столь действенной, что император Сёму в благодарность решил воздвигнуть огромную бронзовую статую Будды и поместить ее в гигантский деревянный храм. Нара был выбран отчасти потому, что рядом с городом уже стояло два буддийских монастыря: Хорюдзи (основанный в 607 г.) и Якусидзи (основанный в 680 г.). Теперь в Нара должен был появиться новый храм, размерами и величием превосходящий все виданное до тех пор. Он получил имя Тодайдзи – «Великий Восточный Храм». Во всех провинциях Японии также следовало основать буддийские монастыри, чтобы обеспечить японцам защиту и покровительство Будды.

Можно подумать, что о Богине Солнца совсем забыли, однако это было не так. С должным почтением к своим предкам император Сёму отправил гонца к жрецам в Исэ, чтобы узнать, что думает о его проекте Аматэрасу. Она, очевидно, одобрила его план, ибо как только посланец вернулся, началась работа по отливке гигантской статуи. Будда был изображен сидящим, с поднятой для благословения рукой. Более позднюю копию статуи (оригинал погиб при пожаре) можно видеть и сейчас. Она отлита из бронзы, высота ее равна 16 метрам. Тысячи рабочих трудились над ней днем и ночью, на нее пошло так много бронзы (нынешняя весит 551 тонну), что стала сказываться нехватка этого металла. В 749 г. на севере Хонсю было найдено золото, и вскоре его добыли в количестве, достаточном для того, чтобы покрыть всю статую драгоценным металлом. Дайбуцудэн, здание в комплексе Тодайдзи, в котором помещается статуя, до сих пор остается самым большим в мире деревянным строением под одной крышей, даром что при последующих перестройках его размеры несколько сократили.

Церемония посвящения, состоявшаяся в 749 г., была не менее примечательна, чем само здание. Император Сёму в сопровождении знатнейших людей страны прибыл в Тодайдзи и встал перед гигантской статуей. Он приблизился к ней с южной стороны, как подданный, приносящий присягу властелину, и объявил себя смиренным слугой трех драгоценностей: Будды, учения и монашеской общины. Больших уступок иноземному божеству нельзя и представить, поскольку своими словами и действиями император Сёму фактически провозгласил буддизм государственной религией Японии и тем самым дал толчок целой цепочке событий, в конце концов позволивших буддийскому монашеству обрести власть, которой суждено было поколебать и самый императорский трон.

Для последующей истории самураев важны не столько успехи, сколько неудачи Великих Реформ. Главной из них был провал реформы землевладения: в соответствии с ней вся земля должна была стать собственностью государства, которое затем перераспределяло бы ее из расчета по два тана (около 0,2 гектара) на каждого мужчину старше пяти лет и двух третей тана на каждую женщину. Новые владельцы должны были платить налоги и нести разные повинности, включая определенный срок обязательной военной службы.

Эта система таила определенную опасность, которая еще более возрастала, когда землевладельцы добивались от правительства концессий в виде должностных наделов: земли, выделенной в соответствии с занимаемой должностью; дарованной земли, что говорит само за себя; заслуженных наделов, которые давались в награду за особые заслуги. Должностные наделы и земли, данные за особые заслуги, облагались только рисовой податью, но дарованные земли оказались каким-то образом полностью освобожденными от налогов, поскольку считались непосредственным подарком императора. Для получения дарованных земель требовался лишь императорский указ, и стоявшие за троном силы увидели в этих не облагаемых налогом землях средство вернуть себе прежнее могущество. Дарованные земли имели еще и то преимущество, что они становились неотчуждаемой семейной собственностью. Постепенно, когда благодаря хитрым манипуляциям бюро-кратической системы многие должности стали наследственными, то же свойство приобрели и должностные наделы.

Одной из категорий земельных владений, не подлежавших перераспределению, были владения монастырей и храмов. Еще до освящения Тодайдзи буддийское духовенство почувствовало, в какую сторону дует экономический ветер, и постаралось, чтобы его благочестивые деяния избавили его не только от эпидемии оспы, но и от налогов. С такими концессиями и при том покровительстве со стороны бюрократии, о котором мы уже говорили, богатство и могущество храмов выросло неимоверно, в то время как правительство отчаянно искало новые земли для раздачи. В качестве примера можно рассмотреть опись имущества Тодайдзи. В 747 г., за два года до освящения статуи Великого Будды, Тодайдзи, благословенный с самого дня своего основания, имел в своем владении 1 000 домов в центральных провинциях. В 758 г. император Сёму даровал этому монастырю 5000 домов, разбросанных по тридцати восьми провинциям Японии. В этих условиях храмы и монастыри превращались в экономические центры, привлекавшие народ. Императорский двор уделял простолюдинам мало внимания, а духовенство брало их под свое крыло, учило людей строить мосты и плотины, обучало разным ремеслам. Эта благотворительность основывалась на богатом опыте, ибо среди священнослужителей были самые образованные люди Японии. Многие из них учились в Китае, и сочетание китайской экономической науки с огромным богатством делало спекуляцию земельными участками интересным занятием. Указ 746 г. запретил храмам торговать землей, однако на обработку целинных земель запрета не было, и двор даже рассматривал это как дело общественно выгодное.

К концу восьмого века великие монастыри Нара стали влиять не только на экономическую, но и на политическую жизнь. Соседний монастырь Кофукудзи, основанный в 669 г., вырос столь же быстро.

Неприязнь между храмом и двором, выразившаяся в сплетнях, затрагивавших главу буддийской общины и императрицу, привела к решению перенести столицу. В 784 г. двор переехал из Нара в Нагаока, в нескольких милях к северу, но это новое место оказалось неудобным, и в 794 г. столица была перенесена в Киото. Там она и оставалась до 1868 г., когда столицей стал современный Токио.

Образцом для новой столицы вновь стала Чанъань. Этот новый шедевр градостроительного искусства, окруженный вишневыми деревьями и плакучими ивами, являл взору такую красоту и изящество, что его назвали Хэйан-Кё, «Столица Мира и Покоя». Но если придворные и надеялись обрести мир и покой на улицах Киото, им вскоре пришлось разочароваться, и одной из причин этого стало вмешательство буддийской общины.

В 767 г. родился монах по имени Сайтё, известный ныне под своим посмертным именем Дэнгё Дайси. Почувствовав отвращение к чересчур мирским устремлениям своих собратьев в Нара, Сайтё удалился в горы в поисках духовного мира. Его скитания привели его наконец на холмы к западу от озера Бива, и здесь в 788 г. у вершины горы Хиэй он основал монастырь Энрякудзи. Это произошло за шесть лет до основания Киото, так что, когда рядом стали строить столицу, монастырь Сайтё уже стоял в пяти милях к северо-востоку от нее, среди густо поросших лесом холмов. Для суеверных придворных такое положение Энрякудзи имело большое значение, поскольку, согласно правилам китайской геомантии, зло могло напасть на город прежде всего с северо-востока – со стороны, считавшейся «вратами демонов». Поскольку основанию новой столицы должны были сопутствовать сколь можно более благоприятные условия, наличие Энрякудзи было сочтено очень хорошим предзнаменованием, и недавно основанный монастырь стали считать божественным хранителем Киото. Еще одним свидетельством благосклонности богов стало наличие на горе Хиэй святилища важного синтоистского божества, Царя гор. На Энрякудзи посыпались благодеяния, которых не знал даже монастырь Тодайдзи. По мере того как он рос, его строения заняли всю гору Хиэй, и настоятель Энрякудзи основал дочерний храм Миидэра (или Ондзёдзи) у подножия горы рядом с озером Бива. Через несколько лет монастыри Киото уже могли соперничать богатством и влиянием с древними монастырями в Нара. В Южной Столице, как назывался теперь Нара, жители негодовали, видя, что у них отбирают привилегии и лишают покровительства.

Как мы уже видели, знать и монастыри довольно легко избегали уплаты налогов. Более мелким землевладельцам или тем, кто не был связан с могущественными аристократическими семьями, уклониться было гораздо труднее. Решение напрашивалось само собой: они номинально передавали свои владения землевладельцу, который платил небольшой налог или совсем его не платил – например, монастырю. Новый владелец регистрировал эти земли под своим именем, таким образом выводя их из списка подлежащих налогообложению, а затем возвращал прежнему владельцу. Все, что такой «защитник» требовал от «дарителя», сводилось к ежегодной подати, гораздо ниже установленной нормы налога, и к молчаливому соглашению не разглашать условия сделки. По мере того как развивалась эта система, известная как кисин, формы дарственных передач становились все сложнее. Землевладелец мог счесть выгодным действительно передать свою землю храму и стать содзи, маноральным управляющим этой землей. Поскольку крестьяне, работавшие на этих свободных землях, были избавлены от тирании официальных сборщиков налогов, люди стекались в феодальные поместья и в храмовые владения. Магнат, который принимал «в дар» земли, получал ощутимую выгоду: для увеличения дохода с угодий ему не надо было возделывать целинные земли. Такую сделку, выгодную обеим сторонам, было непросто выявить – коррупция проникла в среду высшей бюрократии, покрывавшей систему кисин. Выходили указы, запрещавшие подобную практику, но слишком многие успели нагреть на этом руки, и все продолжалось по-прежнему. Семейство Фудзивара особенно преуспело в извлечении выгоды из кисин. Следует вспомнить, что именно основатель этого прославленного дома начал воплощать в жизнь программу реформ принца Сётоку. С тех пор как Каматари пришел к власти, Фудзивара процветали. Они заняли ключевые места в императорском совете и начали просачиваться в императорскую фамилию. Они избрали весьма простой путь, выращивая и воспитывая прекрасных дочерей, которые выходили замуж за наследных принцев. В этом они так преуспели, что между 724 и 1900 гг. не менее пятидесяти пяти из семидесяти шести наследовавших друг другу императоров были рождены женщинами из клана Фудзивара.

В течение восьмого и девятого веков императорский двор превратился в клуб Фудзивара, а сами императоры, потомки воинов, перестали походить на простых смертных и уподобились божествам. Император даже не упоминался по имени, которое заменялось эвфемистическими титулами; наиболее известный из них – микадо, буквально – «почтенные врата». Появилась практика отречения императора: он еще молодым передавал свои полномочия родственнику-ребенку, которым легче было манипулировать и чья власть была чисто номинальной. Рождение большого количества принцев неизбежно вызывало сложности. В каждом поколении были недовольные, которых обошли при выборе наследника престола, не говоря уже о родственниках императора, не принадлежавших к клану Фудзивара, у которых шансов на повышение в должности было еще меньше. Эти аристократы тактично покидали столицу, чтобы поискать удачи в других местах. В то время такая практика казалась удобной. Лишние члены правящего дома селились далеко от Киото, многие из них вступали в браки с представителями древних кланов. Двор, сам того не ведая, сеял зубы дракона, из которых вскоре должны были вырасти воины.