Лев Николаевич Толстой
      Христианское учение
      Предисловие
      Жил я до 50-ти лет, думая, что та жизнь человека, которая проходит от рождения и до смерти, и есть вся жизнь его и что потому цель человека есть счастье в этой смертной жизни, и я старался получить это счастье, но чем дальше я жил, тем очевиднее становилось, что счастья этого нет и не может быть. То счастье, которое я искал, не давалось мне; то же, которого я достигал, тотчас же переставало быть счастьем. Несчастий же становилось все больше и больше и неизбежность смерти становилась все очевиднее и очевиднее, и я понял, что после этой бессмысленной и несчастной жизни меня ничего не ожидает, кроме страдания, болезни, старости и уничтожения. Я спросил себя: зачем это? и не получил ответа. И пришел в отчаяние. То, что говорили мне некоторые люди и в чем я сам иногда старался уверить себя, что надо желать счастья не себе одному, но другим, близким и всем людям, не удовлетворяло меня, во-1-х, потому, что я не мог искренно, так же как себе, желать счастья другим людям; во-2-х, и главное, потому, что другие люди, точно так же как и я, были обречены на несчастье и смерть. И потому все мои старанья об их благе были тщетны. Я пришел в отчаяние. Но тут я подумал о том, что мое отчаяние может происходить оттого, что я особенный человек, что другие люди знают, зачем живут, и потому не приходят в отчаяние. И я стал наблюдать других людей, но другие люди точно так же, как и я, не знали, зачем они живут. Одни старались суетой жизни заглушить это незнание, другие же уверяли себя и других, что они верят в разные веры, которые с детства внушили им; но верить в то, во что они верили, невозможно было, так это было глупо. Да и многие из них, мне казалось, только притворялись, что они верят, но в глубине души не верили. Продолжать суетиться я уже не мог: никакая суета не скрывала непрестанно стоящего передо мною вопроса; и также не мог вновь начать верить в ту веру, которая была преподана мне с детства и которая, когда я возмужал умом, сама собой отпала от меня. Но чем больше я изучал, тем больше я убеждался, что тут и не может быть истины, что тут одно лицемерие и корыстные виды обманывающих и слабоумие, упрямство и страх обманутых. Не говоря уже о внутренних противоречиях этого учения, о низменности, жестокости его, признающего Бога карающим людей вечными мучениями (*), главное, что не позволяло мне поверить в это учение, было то, что я знал, что рядом с этим православным христианским учением, утверждавшем, что оно одно в истине, было другое христианское католическое, третье лютеранское, четвертое реформатское, - и все различные христианские учения, из которых каждое про себя утверждало, что оно в истине; знал я и то, что рядом с этими христианскими учениями существуют еще нехристианские религиозные учения буддизма, браманизма, магометанства, конфуцианства и др., точно так же считающие только себя истинными, все же другие учения - заблуждением.
      (* Все противоречия эти я изложил подробно в книге"Критика догматического богословия" *)
      И я не мог вернуться ни к той вере, которой был научен с детства, ни поверить в какую-либо из тех, которые исповедовали другие народы, потому что во всех были одни и те же противоречия, бессмыслицы, чудеса, отрицающие все другие веры, а главное, их обман, требования слепого доверия своему учению. Итак, я убедился в том, что в существующих верах я не найду разрешения моего вопроса и облегчения моих страданий. Отчаяние мое было таково, что я был близок к самоубийству. Но тут и пришло мне спасение. Спасение было в том, что я с детства удержал смутное представление о том, что в Евангелии есть ответ на мой вопрос. В учении этом, в Евангелии, несмотря на все извращения, которым оно подверглось в учении христианской церкви, я чуял истину. И, как последнюю попытку, я, откинув всякие толкования евангельского учения, стал читать Евангелия и вникать в смысл их. И чем больше я вникал в смысл этой книги, тем больше мне уяснялось нечто новое, совсем не похожее на то, чему учат христианские церкви, но отвечающее на вопрос моей жизни. И, наконец, ответ этот стал совершенно ясен. И ответ этот был не только ясен, но и несомненен, во-первых, тем, что он вполне совпадал с требованиями моего разума и сердца, во-вторых, тем, что когда я понял его, то я увидал, что ответ этот не есть исключительное мое толкование Евангелия, как это могло показаться, и не есть даже исключительно откровение Христа, но что этот самый ответ на вопрос жизни более или менее ясно высказывали все лучшие люди человечества и до и после Евангелия, начиная с Моисея, Исаии, Конфуция, древних греков, Будды, Сократа и до Паскаля, Спинозы, Фихте, Фейербаха и всех тех, часто незаметных и непрославленных людей, которые искренно, без взятых на веру учений, думали и говорили о смысле жизни. Так что в познании почерпнутой мной из Евангелий истины я не только не был один, но был со всеми лучшими людьми прежнего и нашего времени. И я утвердился в этой истине, успокоился и радостно прожил после этого 20 лет своей жизни и радостно приближаюсь к смерти. И вот этот ответ на смысл моей жизни, давший мне полное успокоение и радость жизни, я и хочу передать людям. Я стою по своему возрасту, состоянию здоровья одной ногой в гробу, и потому человеческие соображения не имеют для меня значения, и ежели бы имели какое-либо значение, то я знаю, что это изложение моей веры не только не будет содействовать ни моему благосостоянию, ни доброму мнению обо мне людей; но, напротив, только может возмутить и огорчить как людей неверующих, требующих от меня литературных писаний, а не рассуждений о вере, так и верующих, возмущающихся всякими моими религиозными писаниями и бранящими меня за них. Кроме того, по всем вероятиям, писание это станет известно людям только после моей смерти. И потому побуждает меня к тому, что я делаю, не корысть, не слава, не мирские соображения, а только страх не исполнить того, чего от меня хочет тот, кто послал меня в этот мир, к которому я каждый час жду своего возвращения. И потому я прошу всех тех, которые будут читать это, читать и понимать мое писание, откинув так же, как и я, все светские соображения, имея в виду только то вечное начало истины и добра, по воле которого мы пришли в этот мир, и очень скоро, как телесные существа, исчезнем из него, и без поспешности и раздражения понимать и обсуждать то, что я высказываю, и, в случае несогласия, не с презреньем и ненавистью, а с сожалением и любовью поправлять меня; в случае же согласия со мною, помнить, что если я говорю истину, то истина эта не моя, а Божья, и что только случайно часть ее проходит через меня, точно так же, как она проходит через каждого из нас, когда мы познаем истину и передаем ее.
      1. ДРЕВНИЕ ВЕРОУЧЕНИЯ
      1. Всегда, с самых древних времен, люди чувствовали бедственность, непрочность и бессмысленность своего существования и искали спасения от этой бедственности, непрочности и бессмысленности в вере в Бога или Богов, которые могли бы избавлять их от различных бед этой жизни и в будущей жизни давали бы им то благо, которого они желали и не могли получить в этой жизни. 2. И потому с древнейших времен среди разных народов были и разные проповедники, которые учили людей о том, каковы тот Бог или те Боги, которые могут спасать людей, и о том, что нужно было делать для того, чтобы угодить этому Богу или Богам, для того, чтобы получить награду в этой или будущей жизни. 3. Одни религиозные учения учили тому, что Бог этот есть солнце и олицетворяется в разных животных; другие учили, что Боги - это небо и земля; третьи учили тому, что Бог создал мир и избрал из всех народов один любимый народ; четвертые учили, что есть много богов и что они участвуют в делах людей; пятые учили тому, что Бог, приняв образ человека, сошел на землю. И все эти учителя, перемешивая истину с ложью, требовали от людей, кроме воздержания от поступков, считавшихся дурными, и исполнения дел, считавшихся добрыми, еще и таинства, и жертвы, и молитвы, которые больше всего другого должны были обеспечивать людям их благо в этом мире и в будущем.
      2. НЕДОСТАТОЧНОСТЬ ДРЕВНИХ ВЕРОУЧЕНИЙ
      1. Но чем больше жили люди, тем меньше и меньше удовлетворяли эти вероучения требованиям души человеческой. 2. Люди видели, во-первых, то, что счастье в этом мире, к которому они стремились, не достигалось, несмотря на исполнение требований Бога или Богов. 3. Во-вторых, вследствие распространения просвещения, доверие к тому, что проповедовали религиозные учителя о Боге, о будущей жизни и о наградах в ней, не совпадая с уяснившимися понятиями о мире, все ослабевало и ослабевало. 4. Если прежде люди беспрепятственно могли верить, что Бог сотворил мир 6000 лет тому назад, что земля есть центр вселенной, что под землей находится ад, что Бог сходил на землю и потом улетел на небо и т. п., то теперь уже этому нельзя верить, потому что люди верно знают, что мир существует не 6000 лет, а сотни тысяч лет, что земля не есть центр мира, а только очень маленькая планета в сравнении с другими небесными телами, и знают, что под землей ничего не может быть, так как земля шар; знают, что улететь на небо нельзя, потому что неба нет, а есть только кажущийся свод небесный. 5. В-третьих, главное - подрывалось доверие к этим различным учениям тем, что люди, вступая в более близкое общение между собой, узнавали про то, что в каждой стране религиозные учителя проповедуют свое особенное учение, признавая одно свое - истинным, и отрицают все другие. И люди, зная про это, естественно делали вывод о том, что ни одно из этих учений не более истинно, чем другое, и что потому ни одно из них не может быть принято за несомненную и непогрешимую истину.
      3. НЕОБХОДИМОСТЬ НОВОГО ВЕРОУЧЕНИЯ, СООТВЕТСТВУЮЩЕГО СТЕПЕНИ ПРОСВЕЩЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
      1. Недостижимость счастья в этой жизни, все распространяющееся просвещение человечества и общение людей между собой, вследствие которого они узнали вероучения других народов, делали то, что доверие людей к преподанным им вероучениям все ослабевало и ослабевало. 2. А между тем потребность объяснения смысла жизни и разрешения противоречия между стремлением к счастью и жизни, с одной стороны, и все более и более уяснявшимся сознанием неизбежности бедствия и смерти, с другой - становилась все настоятельнее и настоятельнее. 3. Человек желает себе блага, видит в этом смысл своей жизни, и чем больше он живет, тем более видит, что благо это для него невозможно; человек желает жизни, продолжения ее, и видит, что и он и все существующее вокруг него обречено на неизбежное уничтожение и исчезновение; человек обладает разумом и ищет разумного объяснения явлений жизни и не находит никакого разумного объяснения ни своей, ни чужой жизни. 4. Если в древности сознание этого противоречия между жизнью человеческой, требующей блага и продолжения ее, и неизбежностью смерти и страданий было доступно только лучшим умам, как Соломону, Будде, Сократу, Лао-Тсе и др., то в позднейшее время это стало истиной, доступной всем; и потому разрешение этого противоречия стало нужнее, чем когданибудь. 5. И вот именно в то время, когда разрешение противоречия стремления к благу и жизни, с сознанием невозможности их, стало особенно мучительно необходимым для человечества, - оно и дано было людям христианским учением в его истинном значении.
      4. В ЧЕМ СОСТОИТ РАЗРЕШЕНИЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ ЖИЗНИ И ОБЪЯСНЕНИЕ ЕЕ СМЫСЛА, ДАВАЕМОЕ ХРИСТИАНСКИМ ВЕРОУЧЕНИЕМ В ЕГО ИСТИННОМ ЗНАЧЕНИИ?
      1. Древние вероучения своими уверениями о существовании Бога - творца, промыслителя и искупителя старались скрыть противоречие жизни человеческой; христианское же учение, напротив, показывает людям это противоречие во всей его силе; показывает им то, что оно должно быть, и из признания противоречия выводит и разрешение его. Противоречие состоит в следующем: 2. Действительно, с одной стороны, человек есть животное и не может перестать быть животным, пока он живет в теле; с другой стороны, он есть духовное существо, отрицающее все животные требования человека. 3. Человек в первое время своей жизни живет, не зная о том, что он живет, так что живет не он сам, но через него живет та сила жизни, которая живет во всем, что мы знаем. 4. Человек начинает жить сам только тогда, когда знает, что он живет. Знает же он, что живет, когда знает, что желает блага себе и что другие существа желают того же. Это знание дает ему пробудившийся в нем разум. 5. Узнав же то, что он живет и желает блага себе и что того же желают и другие существа, человек неизбежно узнает и то, что то благо, которого он желает для своего отдельного существа, недоступно ему и что вместо того блага, которого он желает, ему предстоят неизбежные страдания и смерть. То же самое предстоит и всем другим существам. И является противоречие, которому человек ищет разрешения такого, при котором его жизнь, такая, какая она есть, имела бы разумный смысл. Он хочет, чтобы жизнь продолжала бы быть тою, какою она была до пробуждения его разума, т. е. совсем животною, или чтобы она была уже совсем духовною. 6. Человек хочет быть зверем или ангелом, но не может быть ни тем, ни другим. 7. И тут-то является то разрешение этого противоречия, которое дает христианское учение. Оно говорит человеку, что он ни зверь, ни ангел, но ангел, рождающийся из зверя, - духовное существо, рождающееся из животного. Что все наше пребывание в этом мире есть не что иное, как это рождение.
      5. В ЧЕМ СОСТОИТ РОЖДЕНИЕ ДУХОВНОГО СУЩЕСТВА?
      1. Как только человек пробуждается к разумному сознанию, сознание это говорит ему, что он желает блага; а так как разумное сознание его пробудилось в его отдельном существе, то ему кажется, что его желание блага относится к его отдельному существу. 2. Но то самое разумное сознание, которое показало ему себя отдельным существом, желающим себе блага, показывает ему и то, что отдельное существо это не соответствует тому желанию блага и жизни, которые он ему приписывает, он видит, что отдельное существо это не может иметь ни блага, ни жизни. 3. "Что же имеет истинную жизнь?" - спрашивает он себя и видит, что истинной жизни не имеет ни он, ни те существа, которые окружают его, а только то, что желает блага. 4. И, познав это, человек перестает признавать собою свое отдельное от других телесное и смертное существо, а признает собою то нераздельное от других духовное и потому не смертное существо, которое открыто ему его разумным сознанием. В этом состоит рождение в человеке нового духовного существа.
      6. ЧТО ТАКОЕ ТО СУЩЕСТВО, КОТОРОЕ РОЖДАЕТСЯ В ЧЕЛОВЕКЕ?
      1. Существо, открываемое человеку его разумным сознанием, есть желание блага, есть то же самое желание блага, которое и прежде составляло цель его жизни, но с той разницей, что желание блага прежнего существа относилось к отдельному одному телесному существу и не сознавало себя, теперешнее же желание блага сознает себя и потому относится не к чемулибо отдельному, а ко всему существующему. 2. В первое время пробуждения разума человеку казалось, что желание блага, которое он сознает собою, относится только к тому телу, в которое оно заключено. 3. Но чем яснее и тверже становится разум, тем яснее становилось, что истинное существо, истинное я человека, как скоро он сознает себя, есть не его тело, не имеющее истинной жизни, а желание блага само в себе, другими словами - желание блага всему существующему. 4. Желание же блага всему существующему есть то, что дает жизнь всему существующему, то, что мы называем Богом. 5. Так что существо, которое открывается человеку его сознанием, рождающееся существо, - есть то, что дает жизнь всему существующему, - есть Бог.
      7. БОГ, ПО ХРИСТИАНСКОМУ УЧЕНИЮ ПОЗНАВАЕМЫЙ ЧЕЛОВЕКОМ В САМОМ СЕБЕ
      1. По прежним учениям, для познания Бога человек должен был верить тому, что ему другие люди говорили о Боге, о том, как Бог сотворил будто бы мир и людей и потом проявил себя людям; по христианскому же учению, человек непосредственно познает Бога своим сознанием в самом себе. 2. В самом себе сознание показывает человеку, что сущность его жизни есть желание блага всему существующему, есть нечто необъяснимое и не выразимое словами и вместе с тем самое близкое и понятное человеку. 3. Начало желания блага появилось в человеке сначала как жизнь его отдельного животного существа, потом как жизнь тех существ, которые он любил, потом, с тех пор как пробудилось в нем его разумное сознание, оно проявилось как желание блага всему существующему. Желание же блага всему существующему есть начало всякой жизни, есть любовь, есть Бог, как и сказано в Евангелии, что Бог есть любовь.
      8. БОГ, ПО ХРИСТИАНСКОМУ УЧЕНИЮ ПОЗНАВАЕМЫЙ ЧЕЛОВЕКОМ ВНЕ СЕБЯ
      1. Но кроме Бога, познаваемого, по христианскому учению, в самом себе как желание блага всему существующему - любовь, - человек, по христианскому учению, познает его еще и вне себя, - во всем существующем. 2. Сознавая в своем отдельном теле духовное и нераздельное существо Бога и видя присутствие того же Бога во все живом, человек не может не спрашивать себя - для чего Бог, существо духовное, единое и нераздельное, заключил себя в отдельные тела существ и в тело отдельного человека. 3. Для чего существо духовное и единое как бы разделилось само в себе? Для чего божественная сущность заключена в условия отдельности и телесности? Для чего бессмертное заключено в смертное, связано с ним? 4. И ответ может быть только один: есть высшая воля, цели которой недоступны человеку. И эта-то воля поставила человека и все существующее в то положение, в котором оно находится. Эта-то причина, которая для каких-то недоступных человеку целей заключила себя, желание блага всему существующему - любовь, - в отдельные от остального мира существа, - есть тот же Бог, которого человек сознает в себе, познаваемый человеком вне себя. Так что Бог, по христианскому вероучению, есть и та сущность жизни, которую человек сознает в себе и познает во всем мире как желание блага; и вместе с тем и та причина, по которой сущность эта заключена в условия отдельной телесной жизни. Бог, по христианскому учению, есть тот отец, как это и сказано в Евангелии, который послал в мир своего подобного себе сына для исполнения в нем своей воли, - блага всего существующего.
      9. ПОДТВЕРЖДЕНИЕ ИСТИННОСТИ ХРИСТИАНСКОГО ПОНИМАНИЯ ЖИЗНИ ВНЕШНИМ ПРОЯВЛЕНИЕМ БОГА
      1. Бог проявляется в разумном человеке желанием блага всему существующему и в мире - в отдельных существах, стремящихся каждый к своему благу. 2. Хотя неизвестно и не может быть известно человеку, для чего нужно было единому духовному существу - Богу - проявить себя в разумном человеке желанием блага всему существующему и в отдельных существах желанием блага каждого себе, человек не может не видеть, что и то и другое сходится к одной ближайшей определенной и доступной и радостной человеку цели. 3. Цель эта открывается человеку и наблюдением, и преданием, и рассуждением. Наблюдение показывает, что все движение в жизни людей, насколько оно известно им, - состояло только в том, что прежде разделенные и враждебные друг другу существа и люди все более и более соединяются и связываются согласием и взаимодействием. Предание показывает человеку, что все мудрецы мира всегда учили тому, что человечество должно от разделения переходить к единению, как говорил пророк, что все люди должны быть научены Богом, копья и мечи перекованы на серпы и плуги и, как говорил Христос, чтобы все были едины, как я един с Отцом. Рассуждение показывает человеку, что наибольшее благо людей, к которому стремятся все люди, может быть достигнуто только при наибольшем единении и согласии людей. 4. И потому, хотя конечная цель жизни мира и скрыта от человека, он все-таки знает, в чем состоит ближайшее дело жизни мира, в котором он призван участвовать; дело это есть замена разделения и несогласия в мире единением и согласием. 5. Наблюдение, предание, разум показывают человеку, что в этом состоит то дело Божие, в котором он призван участвовать, и внутреннее стремление его рождающегося в нем духовного существа - любви - влечет его к тому же самому. 6. Внутреннее влечение рождающегося духовного существа человека только одно: увеличение в себе любви. И это-то увеличение любви есть то самое, что одно содействует тому делу, которое совершается в мире: замены разъединения и борьбы единением и согласием, то, что в христианском учении называется установлением Царства Божия. 7. Так что, если бы и могло быть для человека сомнение в истинности христианского определения смысла жизни, совпадение внутреннего стремления человека по христианскому учению с ходом жизни всего мира подтверждало бы эту истинность.
      10. В ЧЕМ СОСТОИТ ОТКРЫВАЕМАЯ ЧЕЛОВЕКУ ХРИСТИАНСКИМ УЧЕНИЕМ ЖИЗНЬ В ЭТОМ МИРЕ?
      1. Рождаясь к новой жизни, человек сознает, что в его отдельном от всех других существ существе заключено желание блага не себе одному, а всему существующему - любовь. 2. Если бы это желание блага всему существующему, эта любовь находилась не в отдельном существе, оно бы не знало про себя и оставалось бы всегда равным самому себе; но, будучи заключено в пределы отдельного существа - человека, оно сознает себя и свои пределы и стремится разорвать то, что связывает его. 3. По свойству своему любовь, желание блага, стремится обнять все существующее. Естественным путем оно расширяет свои пределы любовью сначала к семейным - жене, детям, потом к друзьям, соотечественникам; но любовь не довольствуется этим и стремится обнять все существующее. 4. В этом неперестающем расширении пределов области любви, составляющем сущность рождения духовного существа, и заключается сущность истинной жизни человека в этом мире. Все пребывание человека в этом мире от рождения и до смерти есть не что иное, как рождение в нем духовного существа. Это неперестающее рождение есть то, что в христианском учении называется жизнью истинной. 5. Можно себе представить, что то, что составляет наше тело, которое теперь представляется как отдельное существо, которое мы любим предпочтительно пред всеми другими существами, когда-нибудь в прежней, низшей жизни было только собрание любимых предметов, которые любовь соединила в одно так, что мы его в этой жизни уже чувствуем собою; и точно так же наша любовь теперь к тому, что доступно нам, составит в будущей жизни одно цельное существо, которое будет так же близко нам, как теперь наше тело (у Отца вашего обителей много).
      11. ЧЕМ РАЗНИТСЯ ИСТИННАЯ ЖИЗНЬ, ОТКРЫВАЕМАЯ ХРИСТИАНСКИМ УЧЕНИЕМ, ОТ ЖИЗНИ ПРЕЖНЕЙ?
      1. Разница между личной жизнью и жизнью истинной заключается в том, что цель личной жизни состоит в увеличении наслаждений внешней жизни и продолжении ее, и цель эта, несмотря на все усилия, никогда не достигается, потому что человек не властен над внешними условиями, препятствующими наслаждению, и над всякого рода бедствиями, всегда могущими постигнуть его; цель же истинной жизни, состоящая в расширении области любви и увеличении ее, ничем не может быть воспрепятствована, так как все внешние причины, как-то: насилие, болезни, страдания, которые мешают достижению цели личной жизни, содействуют достижению цели духовной. 2. Разница в том, в чем разница между теми рабочими, которые, будучи посланы в хозяйский сад, как это рассказано в евангельской притче, решили, что сад принадлежит им, и потому не отдавали плодов хозяину, и теми, которые признают себя работниками и исполняют порученное хозяином.
      12. ЧТО МЕШАЕТ ЧЕЛОВЕКУ ЖИТЬ ИСТИННОЙ ЖИЗНЬЮ?
      1. Для исполнения своего назначения человек должен увеличивать в себе любовь и проявлять ее в мире, - и это увеличение любви и проявление ее в мире есть то самое, что нужно для совершения дела Божия. Но что же может делать человек для проявления любви? 2. Основа жизни человека есть желание блага всему существующему. Любовь в человеке заключена в пределы отдельного существа и потому естественно влечется к расширению своих пределов, так что человеку ничего не нужно делать, чтобы проявлять в себе любовь: она сама собой стремится к своему проявлению, человеку нужно только устранять препятствия к ее продвиганию. В чем же состоят эти препятствия? 3. Препятствия, мешающие человеку проявлять любовь, заключаются в теле человека, в отдельности его от других существ: в том, что, начиная свою жизнь младенчеством, во время которого он живет одною животною жизнью своего отдельного существа, человек и впоследствии, когда уже в нем пробуждается разум, не может никогда вполне отрешиться от стремления к благу своего отдельного существа и совершает поступки, противоположные любви.
      13. ЗНАЧЕНИЕ ПРЕПЯТСТВИЙ К ПРОЯВЛЕНИЮ ЛЮБВИ
      1. Желание блага всему существующему - любовь, стремясь к своему проявлению, встречает препятствия к этому проявлению в теле человека и в особенности в том, что разум человека, освобождающий любовь, пробуждается в человеке не при появлении человека на свет, а после известного времени, тогда, когда человек уж усвоит себе привычки животной жизни. Для чего это? 2. Человек не может не спрашивать себя от этом. Для чего духовное существо - любовь - заключено в отдельное существо человека? И на вопрос этот различные учения отвечали и отвечают различно. Одни, пессимистические, отвечают тем, что заключение духовного существа в тело человека есть ошибка, которая должна быть исправлена уничтожением тела, уничтожением животной жизни. Другие учения отвечают тем, что предположение о существовании духовного существа есть ошибка, которая должна быть исправлена тем, чтобы признать действительно существующим одно тело и его законы. И то и другое учение не разрешает противоречий, а только не признает - одно: законности тела, другое: законности духа. Только христианское учение разрешает его. 3. На совет, который дает соблазнитель Христу уничтожить жизнь, если нельзя по своей воле удовлетворять всем требованиям животной природы, Христос говорит, что нельзя противиться воле Бога, пославшего нас в жизнь в виде отдельного существа, но что в этой жизни отдельного существа на4о служить одному Богу. 4. По христианском учению нужно для разрешения противоречия жизни не уничтожить самую жизнь отдельного существа, что было бы противно воле Бога, пославшего ее, и не покоряться требованиям животной жизни отдельного существа, что было бы противно духовному началу, составляющему истинное я человека, а должно в том теле, в которое заключено это истинное я человека, служить одному Богу. 5. Истинное я человека есть живущая в нем, постоянно стремящаяся к увеличению, беспредельная любовь, составляющая основу его жизни. Любовь эта заключена в пределы животной жизни отдельного существа и всегда стремится к освобождению себя от нее. 6. В этом освобождении духовного существа от животной личности, в этом рождении духовного существа и состоит истинная жизнь каждого отдельного человека и всего человечества. 7. Любовь в каждом отдельном человеке и в человечестве подобна пару, сжатому в паровике: пар, стремясь к расширению, толкает поршни и производит работу. Как для того, чтобы пар производил свою работу, должны быть препятствия стен, так и для того, чтобы любовь производила свою работу, нужно препятствие пределов отдельного существа, в которое она заключена.
      14. ЧЕГО НЕ ДОЛЖЕН ДЕЛАТЬ ЧЕЛОВЕК ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ЖИТЬ ИСТИННОЙ ЖИЗНЬЮ?
      1. Человек во время своего младенчества, детства, иногда и позже, живет как животное, исполняя волю Бога, познаваемую им как желание блага своему отдельному существу, и не знает никакой другой жизни. 2. Пробудившись к разумному сознанию, человек, хотя и знает, что жизнь его - в его духовном существе, продолжает чувствовать себя в отдельном теле и, по усвоенной им привычке животной жизни, совершает поступки, имеющие целью благо отдельной личности и противные любви. 3. Поступая так, человек лишает себя блага истинной жизни и не достигает той цели блага отдельного существа, к которой он стремится, и потому, поступая так, совершает грехи. В этих-то грехах и заключаются прирожденные препятствия проявлению любви в человеке. 4. Препятствия эти усиливаются еще тем, что прежде жившие люди, делавшие грехи, передают привычки и приемы своих грехов следующим поколениям. 5. Так что каждый человек - и потому, что он усвоил в детстве привычку личной жизни отдельного существа, и потому, что эти же привычки личной жизни передаются преданиями ему от предков, всегда подлежит грехам, препятствующим проявлению любви.
      15. ТРИ РОДА ГРЕХОВ
      1. Есть три рода грехов, мешающих любви: a) грехи, вытекающие из неискоренимого влечения человека, пока он живет в теле, к благу своей личности, - грехи прирожденные, естественные; b) грехи, вытекающие из предания человеческих учреждений и обычаев, направленных на увеличение блага отдельных лиц, - грехи наследственные, общественные и c) грехи, вытекающие из стремлений отдельного человека к большему и большему увеличению блага своего отдельного существа, - грехи личны, придуманные. 2. Грехи прирожденные состоят в том, что люди полагают благо в сохранении и увеличении животного блага своей отдельной личности. Всякая деятельность, направленная на увеличение животного блага своей личности, есть такой прирожденный грех. 3. Грехи наследственные - это те грехи, которые делают люди, пользуясь существующими, установленными людьми, жившими прежде них, приемами увеличения блага отдельной личности. Всякое пользование учреждениями и обычаями, установленными для блага своей личности, есть такой наследственный грех. 4. Грехи личные, придуманные - это те грехи, которые делают люди, придумывая, кроме наследственных приемов, еще новые средства увеличения блага своей отдельной личности. Всякое придуманное человеком новое средство увеличения блага отдельного своего существа есть грех личный.
      16. РАЗДЕЛЕНИЕ ГРЕХОВ
      1. Есть шесть грехов, препятствующих проявлению любви в людях: 2. Грех похоти, состоящий в том, чтобы приготавливать себе удовольствия от удовлетворения потребностей. 3. Грех праздности, состоящий в том, чтобы освобождать себя от труда, нужного людям для удовлетворения потребностей. 4. Грех корысти, состоящий в том, чтобы приготавливать себе возможность удовлетворения своих потребностей в будущем. 5. Грех властолюбия, состоящий в том, чтобы покорять себе подобных. 6. Грех блуда, состоящий в том, чтобы устраивать себе наслаждения из удовлетворения половой похоти. 7. Грех опьянения, состоящий в том, чтобы производить искусственное возбуждение своих телесных и умственных сил.
      17. ГРЕХ ПОХОТИ
      1. Человеку нужно удовлетворять своим телесным потребностям, и в бессознательном состоянии он, как и всякое животное, вполне удовлетворяется им, не воздерживаясь и не усиливая их, и в этом удовлетворении потребностей находит благо.