Она повернулась к Эду спиной и вышла из участка. Села в машину и уехала – не в больницу Святого �осифа, а домой. Вихрем промчалась мимо ребят из «Обеспечения безопасности», которые в изумлении прекратили работу, бросилась на постель и зарыдала.

Мало-помалу буря утихла.

– Ма-ма, – тихо плакала она в подушку, – когда наконец я научусь вести себя как взрослая?

Ма-ма, как всегда, оказалась рядом:

– Когда сама того захочешь.

– Но Ларри, мой отчим…

Воцарилось молчание, но она по-прежнему чувствовала чье-то незримое присутствие. Ма-ма не уходила, она просто не хотела говорить о своем втором муже.

– У меня совсем нет друзей, – шмыгала носом Диана.

– Это делает тебя вдвое сильнее. � у тебя есть Эд.

– Был.

Диана снова разрыдалась. В эфире раздавалось потрескивание. Она знала, что Ма-ма все еще рядом. Ее присутствие в конце концов помогло Диане обрести утраченное мужество. Она села, вытерла слезы, заставила себя улыбнуться. Затем сделала несколько упражнений по медитации. Это пошло на пользу. «Позвони в больницу, попытайся исправить положение, не губи свою карьеру».

Диана приготовила себе настой из коры дуба с коричником и грецким орехом: успокоительный сбор, наиболее эффективный из известных ей. Не спеша выпила стакан, заново обдумывая ситуацию и пытаясь представить дальнейшее развитие событий.

Она должна встретиться лицом к лицу с Тобесом и вытянуть из него правду. Но…

– Он опасен, Ма-ма, – услышала она свой голос.

Эфир молчал. Ма-ма удалилась. Едва лишь к Диане возвратилась уверенность в своих силах, она обрела и утраченное было чувство юмора.

– Держу пари, что Тобес тоже разговаривает вслух с отсутствующими собеседниками, Ма-ма.

Не получив ответа, Диана рассмеялась.

Забавно: не успел Джонни написать эти строки, как разразилась гроза. Была суббота, три часа дня. Майк вернулся домой после партии в гольф. Он зашел на кухню, где Джонни все еще писал свой дневник, и вот что произошло дальше.

– Джонни, я хочу поговорить с тобой, – громко сказал Майк. – Николь, не зайдешь ли сюда на минутку?

Николь зашла на кухню из сада и взъерошила Джонни волосы. Он был ей благодарен за дружеский жест. В этот ответственный момент его симпатия к ней была сильнее любви к отцу.

– Джонни, – начал Майк, присаживаясь, – нам нужно серьезно поговорить о том, что случилось тем вечером.

Мальчик кивнул. Он хотел сказать что-то, но у него вдруг перехватило дыхание, засвербило в горле – стало совсем скверно.

– Ты сказал, что один из твоих друзей похоронен на кладбище Корт-Ридж. Заявил об этом моим партнерам. Сказал, что твоему другу не понравится строительство. � духу-хранителю не понравится.

Воцарилось тягостное молчание. Мальчик смотрел на отца; жалел о своих словах и хотел исправить положение, но молчал. Майк Андерсон вздохнул. Николь протянула руку к Джонни, их пальцы встретились.

– Джонни… – Майк помолчал, словно хотел придать особый вес своим словам. – Джонни, нет никаких духов.

– Ты этого не знаешь, – возразил Джонни.

– Доктор Цзян рассказывала тебе о духах?

– Да.

– Так я и думал. – Майк барабанил по крышке стола, глядя на Николь. В глазах его ясно читалось: «Вот в чем дело».

– Не обвиняй ее, – возмутился Джонни. – Ты должен быть ей благодарен.

– Должен?

– Она убедила меня в том, что ты не убивал маму! – закричал Джонни. – Разве этого мало? А? Мистер-Важная-Шишка-Неосторожный-Водитель…

� снова воцарилась тишина – жуткая, тревожная. Джонни слышал биение собственного сердца и шорох крутящейся вхолостую магнитофонной ленты: Жизнь Здесь Замирает. Майку все же удалось взять себя в руки. Черты лица его застыли, как на фотографии. Как на ужасной фотографии.

– Я устал слушать эту чушь, – сказал он, вставая. – Духи… Хранители… Джонни нужен настоящий психиатр. Не женщина, не иностранка, а толковый специалист.

– Милый, подожди минутку… – сказала Николь. – Джонни нуждается в помощи. Дорогой, ему нравится Диана. Они ладят. � ты знаешь, насколько в нашем доме стало уютнее с тех пор, как он стал посещать ее занятия.

Джонни видел, что Николь нервничает. Она нечасто решалась спорить с Майком. Но уж если вступала в спор, то стояла на своем до конца.

– Нам не следует поступать необдуманно, – говорила Николь. – По-моему, все дело в кладбище. Мы должны переехать в другой дом.

– С этим уже решено.

– Ты так решил. Это твоя точка зрения. Так вот, если мы собираемся оставаться здесь, я хочу разобраться в главном. Майк, ты говоришь, что с кладбищем все в порядке, что никаких духов нет. Джонни с тобой не согласен. Почему бы нам сейчас всем вместе туда не прогуляться? По дороге обсудили бы наши проблемы. Ведь мы, все трое, больше всего нуждаемся в общении.

Майк и Джонни не сводили с нее глаз. Они не привыкли выслушивать дельные, разумные предложения, исходящие от этой женщины. А Николь встала и направилась к двери черного хода.

– Пошли, – сказала она. – Ты же не станешь менять психолога Джонни, не выслушав его сначала и не попытавшись помочь ему. Веди себя, как положено отцу.

Джонни не верил своим ушам – неужели это сказала Николь? � позднее не мог поверить. Майк, похоже, готов был разбушеваться. Однако несколько минут спустя они втроем вышли на дорожку, ведущую к кладбищу.

– Все в порядке, Джонни, – сказала Николь. – Веди нас. Покажи нам свою территорию. А как только мы окажемся неподалеку от того места, где ты встретил духа, скажи нам об этом.

– Да-да, – вставил Майк, – познакомь нас со своим новым другом, этим Хранителем… кто бы он ни был.

Джонни внезапно столкнулся с проблемой. Единственным духом в округе был Тобес. А Джонни, хоть и не был взрослым и не имел мозгов Эйнштейна, но все же догадывался, что если даже он четко изложит события той ночи, туман от этого не рассеется. Он сам не понимал того, что с ним произошло. Как же убедить других?

Пока Джонни бился над разрешением этой задачи, они подошли к развилке. Если свернут налево, то попадут на территорию Тобеса, туда, где собаки, где повсюду собачье дерьмо, где заброшенные могилы. Но Джонни не собирался рисковать. Николь же явно о чем-то догадывалась. Но ему очень хотелось вернуться в те места с родителями, при свете дня, без Тобеса…

� он свернул налево.

Просто удивительно, как быстро они попали в иной мир. Не прошли они и нескольких ярдов, свернув с главной аллеи, как идти стало тяжелее. Они продирались сквозь кусты ежевики. Майк чертыхался, впрочем, довольно добродушно. Через несколько минут, когда они оказались в чаще леса, Николь спросила:

– Ты уверен, что мы идем правильно?

– Да.

– Я и представить не могла, что кладбище такое большое, – прошептала Николь. Голос ее дрожал.

– Верно, территория обширная, – кивнул Майк. Дыхание его стало прерывистым, как после длительной пробежки. Они пробирались все дальше в глубь леса. – Ладно, – сказал Майк минут через пять. – Хватит. Никаких духов. Давайте возвращаться.

– Это здесь, – сказал Джонни. – То место, где обитают духи.

Джонни не дурачился. Он действительно вспомнил это место. Он знал, где находится тайный лаз Тобеса, и вдруг захотел, чтобы отец увидел могилу Алисы Морни.

– Джонни, – сказала Николь, – неужели ты приходил сюда один?

Мальчик догадался, о чем она думает. Они забрались слишком далеко от дома. � слишком поздно он сообразил, что не стоило соглашаться на эту экспедицию. Это была ловушка. Николь ее подстроила. Что ж, надо бы раньше догадаться.

– �ногда и приходил, – ответил он.

– Но ты же не всегда приходил один, – проворчал Майк. – Кого ты сюда приводил? Ты что же, завел себе друзей, с которыми не желаешь нас знакомить?

– Я пришел сюда, когда потерялся в ту субботу, помнишь? – Джонни повысил голос, потому что все больше запутывался.

– Не смей говорить со мной таким тоном. – Майк схватил мальчика за руку. – Сейчас же пойдем домой, и я позвоню этой психопатке Цзян…

– Нет!

Джонни вырвался и бросился бежать. Майк помчался следом. Джонни уворачивался от него, кидаясь из стороны в сторону. Они забирались все глубже в заросли терновника, все глубже в чащу леса. � тут Джонни увидел знакомое дерево. Убежище Тобеса! Вот оно, рядом. Он встал на четвереньки и нырнул в едва различимый лаз. Он отыскал его!

Но Джонни оказался недостаточно проворен. � Майк успел его заметить. Майк пополз по туннелю следом за мальчиком. Отсюда был единственный выход – через туннель, но его блокировал Майк, который так и сыпал проклятиями – не хуже морского пехотинца. Джонни выбрался из лаза с исцарапанным лицом. По ту сторону зарослей кричала Николь.

Майк поднялся на ноги и отряхнулся. Посмотрел на Джонни. Затем сделал шаг в его сторону и растянулся на земле. Джонни не засмеялся, он был слишком напуган.

Отец медленно поднялся. Оглянулся… Джонни посмотрел туда же – и увидел руку, торчавшую из кучи влажной земли рядом с могилой Алисы Морни. Оттуда высунулась черная рука, на которой не хватало пальца. Джонни почему-то подумал, что она, должно быть, заменяет собакам кукурузные лепешки, приправленные сыром. Мальчик засмеялся. Он смеялся все громче и никак не мог остановиться.

На следующий день после несколько необычного допроса Тобеса была суббота. Диана проснулась поздно и после ленча поехала к Святому �осифу, чтобы наконец разобраться со всеми своими бумагами. Сначала все шло превосходно, но потом ее выбило из колеи появление Эда; он приехал в больницу около трех. Она-то думала, что не увидит его больше, во всяком случае в качестве близкого друга. Он просунул голову в дверь, откашлялся и спросил, не освободится ли она на минутку.

– Заходи.

Эд появился в дверном проеме с огромным букетом цветов.

– О, Эд…

Такие красивые цветы – шиповник, дельфиниумы, калифорнийские маки… � все это завернуто в газетную бумагу…

– Ты их сам собирал! – воскликнула она. – Ты специально поехал, чтобы нарвать для меня цветов.

– Верно, я слишком скуп, чтобы покупать своей девушке цветы.

Сердце Дианы таяло в груди. Ведь женщины такие глупые… В чем, собственно, и состоит их очарование.

– Это означает, что мы снова друзья? – спросила она.

– � да и нет, – ответил Эд. – Можно присесть?

Она глянула ему в глаза и сразу поняла, как скверно у него на душе.

– Я переговорил кое с кем из наших ребят, – сказал Эд. – Твое подразделение приобретает популярность, знаешь об этом?

Диана покачала головой.

– К тому же ты благотворно влияешь на атмосферу в участке. � это явно на пользу делу.

Диана открыла ящик стола и вытащила пачку исписанных листков.

– Мой первый квартальный отчет Питеру, – сказала она. – Пока только наброски. Но есть прогресс. Консультирование офицеров проходит успешно, особенно если учесть того заложника в прошлом месяце. Уменьшилось количество арестов несовершеннолетних.

– Тогда почему же я так расстроен?

Диана хмуро посмотрела на своего коллегу. Ну что ему сказать? Он сидел, закинув ногу за ногу, придерживая рукой лодыжку: ей видны были его белые носки, немного обтрепавшиеся поверху.

– Диана, – сказал он, – нам надо четко разграничить наши функции. Мы можем заключить очень выгодную сделку.

– Ты уверен?

– То есть?

– Что речь действительно идет о сделке и разграничении функций. Возможно, тебе просто не нравится, что дилетант справляется с твоей работой лучше, чем ты?

Лицо Эда застыло, в жестах появилась нервозность.

– Мне кажется, это к делу не относится, – проговорил он. – Я хочу, чтобы ты мне обещала, что больше не побежишь к Саймсу за моей спиной.

Она сосредоточенно рассматривала стену, а он столь же внимательно изучал узор на ковре. На улице по-прежнему светило солнце, но в кабинете Дианы было хмуро и пасмурно.

– По-твоему, мы можем продолжать сотрудничать, оставаясь любовниками? – спросил он, удивив ее столь бесхитростным подходом к делу. – �ли я должен подать рапорт о переводе?

– Мне тягостна сама мысль об этом.

– А мне тягостно то, что моя любовница за моей спиной унижает меня.

– Ты хочешь уйти из нашего подразделения?

– Я хочу перевестись на другой участок. А может, даже в другой штат.

Очевидно, он говорил серьезно. Во всяком случае, это не походило на минутную прихоть. Он такой – поднимется и уйдет. А она с чем останется? Диана не должна заботиться о себе. Она должна думать только о благе подразделения, а также о пациентах и преступниках, которым она помогала оставаться на свободе. Но в данный момент она думала только о себе. О себе и еще раз о себе.

Резкий телефонный звонок заставил обоих вздрогнуть. Вопросительно взглянув на Диану, Эд потянулся к телефону. Она утвердительно кивнула.

– Эд Херси… да, да. Что? – Эд, повернувшись на стуле, ощупью отыскивал блокнот и ручку. – Когда это случилось?.. Где?

Затем что-то записал и, положив трубку, приписал еще несколько слов. Диану одолевало любопытство, хотя в мозгу ее по-прежнему гвоздем сидела мысль о том, что едва ли их с Эдом ожидает совместное будущее. Кончив писать, Эд сказал:

– Нашли сына Дельмаров.

– Живого?

– Мертвого – на кладбище Корт-Ридж. Одно семейство вышло на прогулку. Они споткнулись о его тело.

Диана не знала, почему задала следующий вопрос, ведь сотни семей гуляли в этом месте…

– Как фамилия людей, которые нашли его?

– Андерсоны.

Диана обхватила голову руками.

Эд сказал:

– Мне надо идти. А ты куда?

– �ду с тобой, – ответила она, поднимаясь. – Джонни Андерсон – мой пациент. Пациент, в семье которого я нашла работу для Тобеса.

– О Господи…

Они помчались на Корт-Ридж. Жилище Андерсонов осаждала толпа, состоявшая, как обычно в таких случаях, все из тех же представителей человеческого рода: репортеров, болтающих друг с другом ввиду отсутствия более подходящей жертвы; фотографов; любителей жутких зрелищ; соседей со своей, особой точкой зрения. Желто-черные ленты, указывающие на несчастный случай, ограждали «запретную зону» перед парадным входом; двое полицейских стояли внутри ограждения. Эд с Дианой, ослепленные фейерверком вспышек и оглушенные градом вопросов, въехали за ограждение.

Внутри дома сновали полицейские офицеры; двое из них были из отдела убийств, Диана их немного знала. А помощника судебного медика она как-то видела в теннисном клубе. Дом Андерсонов временно превратился в полицейский участок, здесь непрерывно пищали портативные радиопередатчики и жужжали переносные факсы. Эд подошел к помощнику инспектора, который появился из глубины дома. Николь схватила Диану за руку.

– Слава Богу, что вы приехали, – сказала она.

– Счастливая случайность. Где Джонни?

– У себя в комнате.

Женщины вместе поднялись по лестнице. Диана воспользовалась случаем, чтобы расспросить Николь о том, что произошло, а также о состоянии Джонни.