Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Опаленная колыбель

ModernLib.Net / Юмористическая фантастика / Тропов Иван / Опаленная колыбель - Чтение (стр. 20)
Автор: Тропов Иван
Жанр: Юмористическая фантастика

 

 


И тут такое зло меня взяло! На Дымка, крысенка самоуверенного! На Линского, что так быстро сдался… А про императора уж и говорить не стоит!

— Ну-ка, папаша!!! — рычу на Линского. — Взял себя в руки!

— Серж?… — Линский тут же напрягся. — Но мы ничего не можем сделать… Если мы попробуем сопротивляться, все равно у нас ничего не получится. Мы или погибнем, или лишимся последней возможности перейти на сторону императора как бы добровольно…

Но мне все его соображения до ватерлинии. Не для того он мне нужен.

Дымок на меня испуганно смотрит. Сообразил уже, что с ним будет, если в руки императора попадет. Но и пробиваться силой — это ведь почти наверняка погибнуть…

— Извини, Дымочек, — говорю, — но сейчас я тебя спрашивать не буду. Лучше драка до смерти, чем всю жизнь в ошейниках ходить.

Ожил Дымок. Оцепенение сбросил, и даже огонек в глазах появился.

Все-таки совсем он еще малек… Но сейчас это даже лучше, не так страшно ему будет.

Анна тоже малость порозовела. Но мне ей говорить нечего — зачем нам слова? Целую — и ее это лучше любых слов в чувство привело.

— Серж? — Линский все еще не понимает.

Или не хочет понять?

Но из ступора вышел — а это главное.

— Экипаж «Гарпии»! — таможенник по рации снова зовет. И что-то не похоже, чтобы речь о крошечных формальностях шла. — Вернитесь в ангар!

— Дымок, веди вниз тихонько, — говорю.

— Серж?… — Линский меня зовет напряженно.

— Ну формальности — и формальности, — говорю. — Что вы, господин президент, в самом-то деле? Пулемет ни разу не держали?

— Дима, нет! Стойте! — Линский тут же командует. — Серж! — шипит мне. — Это самоубийство чистой воды! Как вы не понимаете!

Мне тоже кричать охота. Но нельзя. Только между собой нам еще сцепиться не хватало…

— Если вы, папаша, — говорю ему как можно спокойней, — будете соплями исходить и в истерике биться, тогда точно самоубийство.

Пришел Линский в себя.

— Ладно… — говорит глухо. — Может, быть, вы и правы, Серж. Может быть, это будет и лучше…

Блин!

Тоже мне, оптимист выискался! Все-то его на философию тянет и на мысли о смерти — когда надо изо всех сил за жизнь драться!

— Серж?… — Анна испуганно мне в руку вцепилась.

Это из-за Линского она все не так поняла. Но я сейчас вовсе не о красивых самоубийствах думаю.

— Анна… — улыбнуться ей пытаюсь. — Соберись. Сейчас все от тебя зависит.

Уж как она была напугана — но тут от удивления дара речи лишилась. Только брови взметнулись.

— Анна, улыбнись им, — прошу. — Помнишь, как ты тогда у ложи в арену ребятам принца улыбнулась? Улыбнись так же…

Она поняла.

— Я постараюсь, Серж.

И в глазах у нее опять страх. Но уже другой — боится, что не сможет так сыграть, как тогда. Но этот страх куда лучше, чем ужас перед смертью.

— Дымок! — к братишке оборачиваюсь. — У тебя феромонов не осталось?

Улыбка — улыбкой, но и что-то посерьезнее нам нужно. И феромоны — самое то. К отравляющим веществам они формально не относятся. И спектроскопы, что состав воздуха в таможенном ангаре контролируют, могут на них и не среагировать. А нам всего-то на пару секунд таможенников отвлечь надо.

— Нет, Серж… — Дымок головой мотает убито.

Это хуже…

Но хотя бы попытаемся.

Протягиваю я Линскому один из двух своих пулеметов.

— Только не сразу, папаша, — говорю. — Пусть они сначала расслабятся.

Сглатывает Линский напряженно, и даже облизывается от напряжения.

— В грудь или в голову? — говорит нервно.

Господи, кому я пулемет вручаю! Он же из особистов, так их и так! Только тачпедами шуршать да файлы из одной папки в другую перетаскивать и умеют!

В голову… В голову еще попасть надо! А как он попадет, если даже не знает, куда в таких случаях стрелять надо? Ни фига он не попадет. А второй попытки у него уже не будет. Потому что против него будут не шлепальщики по клавиатуре, а настоящие профи.

В грудь тоже нельзя — наверняка на таможенниках бронежилеты. Если и были без бронежилетов, сейчас-то, после тревоги, обязательно накинули. А у нас всего один шанс будет. И если Линский их сразу из строя не выведет…

— По ногам!!! — говорю в сердцах. Даже весь страх пропал куда-то. — Мне пижонства от одного Дымка за глаза уже! И сплошной очередью!

Патроны нам потом при любом исходе не понадобятся.

Я первым из флаера выбрался.

И второй пулемет, конечно же, на сиденье оставил. В европейской «Гарпии» дверцы не то, что в наших «Скатах». В нашей-то кондовой технике все ради боевых параметров, а в «Гарпии» и до удобства пилотов дело было. Дверцы у нее далеко вверх поднимаются, да и сами широкие. Так что мой пулемет замечательно стало видно — лежит себе спокойненько на сиденье, где я его небрежно так бросил.

Вроде как совершенно расслаблен я сейчас, и никакого подвоха от таможенников не жду. Так что и от меня никаких сюрпризов ждать не надо.

А о втором пулемете, который у Линского, и о двух автоматических ножнах, что у меня под курткой на предплечьях, таможенники могут и не знать. Тревога в самый последний момент поднялась. Может быть, нет у них еще точной информации, сколько у нас оружия…

— Эй, парни! — ухмыляюсь таможенникам понаглее. — В чем дело-то? Реестр торговцев проверьте, бездельники!

И бреду к ним вразвалочку, будто невзначай.

В таможенном ангаре сейчас только наша «Гарпия». Самих таможенников семеро. И, конечно, все на нас поглядеть сбежались.

Двое за пультом, но нет-нет, да на нас оглядываются. На обоих гарнитуры нацеплены, оба быстро в микрофоны что-то бормочут — и как-то слишком уж тихо, почти шепотом.

Трое поодаль выстроились, по ту сторону флаера. Облизываются тревожно, пытаются себя в руках держать — но руки-то так и тянутся к открытым кобурам на боках. Пальцы почти на рукоятках лежат…

Ну вылитые ковбои из доконфликтных фильмов! Только у ковбоев револьверы были с кривой отдачей и ручным взводом курка, а у этих станнеры — с магнитными затворами и скорострельностью за полсотни иголок в секунду. И двое из троих, не будь дураками, еще и бронежилеты накинули.

С моей стороны к флаеру еще двое подходят. Эти и вовсе с автоматами. Капитан-то себя в руках еще держит, и автомат несет как бы невзначай, стволом вниз. А капрал — так и вовсе почти на меня ствол наставил.

А по рации о пустяках говорили… Вот я и вижу. Мелочи. Совсем крошечные формальности.

И хуже всего, капрал тоже успел бронежилет на себя набросить. Вот с ним больше всего проблем может быть…

Так что к этим двоим я и бреду. Только не напрямую — а зигзагом. Чтобы линия огня от этих таможенников по мне не в флаер упиралась, а мимо шла. Это тоже важно.

— Оставайтесь возле флаера, пожалуйста, — офицер просит вежливо. — У нас к вам претензий нет. Это приказ императора. Сейчас прибудет группа исбистов, вы сможете с ними обсудить все возникшие трудности…

Нет, парень. Если мы дождемся исбистов, тогда нам уже ничего не поможет. Те-то точно в боевой броне прибегут, а против нее хоть станнер, хоть мои пулеметы — так, только по груди отдачей похлопать по-приятельски.

Так что упрямо дальше иду, прямо на него — и ухмыляюсь пошире.

— Пожалуйста, оставайтесь возле флаера, — офицер снова начинает. Уже не очень-то вежливо.

Еще бы! У него от нервного напряжения уже мышцы сводит — вежливая улыбка почти в оскал превратилась.

— Вернитесь! — требует. — Вернитесь обратно…

И тут осекся.

Это за мной из флаера Анна выбралась. В своем зеленом комбинезончике, только цвет скрывающем. И с той же улыбкой, что тогда у ложи была. Такая улыбка — словно пощечина: вот она я какая — да не твоя.

У капитана с капралом глаза на Анну съехали — да так на ней и застыли. Троих ковбоев я не видел — не до того! мне бы успеть к двойному броску подготовиться! — но уверен, и они на Анну отвлеклись.

Ненадолго, конечно — все-таки тренированные ребята. Их годами обучали, что нельзя задержанных из поля зрения отпускать. Но мне всего-то полсекунды и нужно было.

Подошел я уже достаточно. От меня до капитана — девять метров. До капрала чуть больше. И пока они на Анну смотрели, наконец-то дал я себе волю и глазами их ощупал. До этого, пока они мне в глаза смотрели, нельзя было — они бы сразу мой охотничий взгляд распознали и к атаке приготовились. А вот теперь я их осмотрел.

И все-таки офицер что-то боковым зрением ухватил — и снова на меня взгляд перебросил. Но я уже к броску изготовился и даже кисти назад успел отвести.

Напрягаю предплечья — и два ножа мгновенно в руках. Идеально легли в ладони. Не зря я механизмы подачи под себя битые сутки отлаживал. Когда он на мне взгляд зафиксировал, я уже подготовился. Только метнуть и осталось. И я метнул.

Две стальные полосы в воздухе мелькнули, от моих рук прямо к их шеям. Но я на них уже не смотрел. Попал, не попал — все равно уже не исправишь!

Прыгаю в сторону изо всех сил — и не зря. Капрал хоть нож в шею и получил, но на курок все равно нажал — тоже выучка. Трассирующие нити как раз в том месте воздух пронзили, где я стоял — на доли секунды с ними и разминулся. И зигзаг я, когда к таможенникам шел, не зря сделал — иначе бы пули как раз во флаер ударили. А там Анна…

А капрал на курок все давит. Хоть и кровь у него из горла хлещет, и от удара его назад мотнуло — но все жмет на курок. Автомат ведет, пули веером рассыпаются. Хорошо, на спину капрал заваливается, и все пули куда-то под потолок в дальний угол идут.

Ковбои по ту сторону флаера тоже не спят — мигом станнеры из кобур повыхватывали. Но влет по мне стрелять им не удобно — флаер между нами, и особенно не прицелишься, я ведь прыгнул еще. Иглы по противоположной стене словно стальной дождь замолотили. Хорошо, Анна по эту сторону флаера была и вовремя на пол упала.

Ковбои давай флаер обходить — но тут наконец-то Линский в себя пришел. До этого он только сквозь открытую дверцу на меня таращился — как я со своей парой таможенников разбирался. А теперь дверцу флаера с другой стороны распахнул — и тут же длинной очередью. Только не так, как я ему говорил!

Начал-то он правильно, по ногам, и двух ковбоев срубил. Но третий ковбой бросился наш флаер с другой стороны обходить. Линский на него крутанулся, пулемет навел, и даже стрелять начал. Но пока пулеметом крутил, невольно не в ноги, а в грудь прицелился — что с него возьмешь, со шлепальщика по клавиатуре! А там бронежилет. Тут шанс Линского и иссяк. Третий ковбой его вмиг из своего станнера срезал.

Но тут уже и я до своего «Коготка» добрался.

С первого выстрела ковбою в лицо угодил. Точнехонько в щеку игла вошла. Дернулся ковбой, застыл и завалился, как срубленное дерево.

Парочка таможенников за пультами тоже среагировали — но куда медленнее. Все-таки операторы, почти голубые воротнички, мало с оружием тренировались. Так что до станнеров они успели дотянуться — но не больше. Раньше я их обоих снял.

— Дымок!

Дымок пулей из флаера — и к пульту таможенников.

— Анна?

Но к ней я не бегу. Хоть и очень хочется мне ей помочь на ноги подняться — но нельзя. Не зацепило ее ничем, сама сможет подняться. А вот Линский как манекен из флаера вывалился, прямо лбом об пол треснулся. Хорошо, если голову не разбил. И еще неизвестно, какая в иглах таможенников начинка. У ребят принца даже в городе боевая была, а этим и сам бог велел…

Но все равно несусь к нему и обратно во флаер закидываю.

— Дымок?!

Братишка все в пульте таможенников колупается. Надо вход в туннель разблокировать.

— Есть! — наконец кричит.

— Давай быстрее!

Дымок к флаеру, а в дальней части ангара уже двери распахиваются — и исбисты в боевой броне так и посыпались.

Если бы на минуту раньше успели — все, взяли бы они нас. А так — только иглы из их станнеров по нашей «Гарпии» и побарабанили. Дымок уже за до штурвалов добрался и рванул.

До выхода в туннель на ползвуке, а там сразу на три перешел. Звуковая волна от такого рывка как ударная волна от хорошего взрыва. Да еще в длинном прямом туннеле… Если кто из исбистов и успел таможенный ангар пробежать и к пульту подобраться — все равно его назад сдуло.

А из шлюза вырвались — и Дымок и вовсе до пяти звуков добавил. Быстрее любой пули мы от Москвы помчались. Да только долго такую скорость не удержишь — пульт от разных предупреждений буквально захлебывается. И разноцветными перемигиваниями, и тревожными зуммерами. У нас и перегрев, и давление сумасшедшее. Корпус такую скорость и минуты не выдержит. А до границ Конфедерации не одна тысяча кмов.

Пришлось до четырех сбросить. Это тоже для корпуса не сладко, износ ужасный — но нам бы только до границы Конфедерации добраться! Теперь, когда Дядюшка Сэм перестал на время людей до гроба любить, симы, которые у нас, для Конфедерации ценнее сотни сто первых «Скатов», не то что одной «Гарпии»! Только бы до границы дотянуть, а там уж нас конфедералы обязательно встретят!

Анна нашла аптечку и с Линским разбирается. Господин президент прямо лбом об пол навернулся. Лицо… собственно, от лица-то мало что осталось. Сплошной синяк и кровоподтеки. На неделю-то как минимум с презентабельным видочком расстался. Хорошо, если еще сотрясения нет.

— Анна, — Дымок тревожно лопочет, — он жив?

А Анна пульс на шее у Линского щупает — и бледнеет.

— У него нет пульса… — говорит тихо.

Дымочек осунулся. Но упрямо головой мотает — не хочет верить, что Линский умер.

Хватает Линского за руку и сам проверяет.

И слезы у него на глазах наворачиваются.

— Серж, — бормочет, — он…

— Подбери сопли, Дымок, — говорю. — Руку-то его отпусти. Ему сейчас от твоих признательных пожатий ни жарко ни холодно. Лучше лицом его займись.

— Серж! Как ты можешь! — Дымок заводится. — Он умер! У него нет пульса! Иглы были боевые!

Но уж лучше пусть заводится. Если его сейчас без проблем оставить, обязательно истерика начнется. Такой шок только что пережил… И сами еле спаслись, и пятерых таможенников положили, причем двоих точно насмерть…

Я и сам того и гляди чего-нибудь отколю! Опасность прошла — а непережженного адреналина в крови не мерено. И как-то отвлечься обязательно надо, чтобы с ума не сходить. Уж лучше легкая пикировка!

— Не блажи, Дымочек, — говорю. — Пульс у него есть. Только редкий и слабый.

— Серж, у него нет пульса… Нет… Проверь сам…

— И не собираюсь, — ухмыляюсь. — Ты лучше на оперение игл в его пиджачке глянь, оптимист.

Из груди у Линского десяток игл торчит. И кончики у них желтые. Стандартная маркировка для игл с легким парализатором на четыре минуты.

Вытаскивает Дымок одну иглу с опаской, кончиками пальцев ее держа — никогда игл от станнера не видел, что ли? У них механизм впрыска в самом кончике ударной части. А после попадания они и вовсе безвредны.

— Так он оживет?… — бормочет с надеждой.

— Считай иглы, — говорю.

— Двенадцать.

— Засекай: через семь минут оживет.

Косится Дымок на меня подозрительно. Потом на секундомер на пульте. Наконец начинает Анне помогать Линского в порядок приводить.

Я тоже на секундомер на пульте смотрю…

Дымок, похоже, решил, что все — сбежали мы из Империи. Но ему простительно — он первый раз с симулятором флаеров разбирался в ту ночь, когда мы из Ангарска сбегали. Да и то, только с управлением разбирался…

А я флаеры получше знаю. И потому даже с Линским им не помогаю, а все на гравидетектор да на секундомер кошусь.

Через четыре минуты вслед за нами тяжелые флаеры из московского туннеля так и посыпались. Выпархивают три десятка девяностых «Скатов» — и все за нами.

— Отлетались, Дымочек, — говорю.

Быстро. Слишком быстро исбисты в погоню вышли. Нам бы еще хотя бы пару минут форы… А так — никаких шансов. Не уйдем мы от них.

Дымочек тоже на гравидетектор покосился — и головой качает с умным видом.

— Нет, Серж, — говорит уверенно, — Они не успеют нас перехватить.

— Хорошо уверен, Дымочек? — говорю. — Спорим на твою пайку за первый день заключения?

Набычивается братишка.

— Серж, они нас не догонят! — говорит уверенно. — Считай сам. До границы Конфедерации пять тысяч кмов. Мы идем на четырех звуках и будем на границе через час, и за это время они не успеют нас догнать. А на границе нас встретит один из патрулей конфедералов. Уверен, имперцы не рискнут сунуться на территорию Конфедерации. А даже если и ввяжутся в бой с патрулем, бой задержит их еще на какое-то время. В любом случае, мы успеем добраться до ближайшего города Конфедерации и укрыться там.

— Все верно, Дымочек, — говорю. — Почти.

— Почему — почти? — Дымок хмурится.

— Потому, — говорю, — что до границы Конфедерации мы дойти не успеем. Раньше нас нагонят.

— Не успеют, Серж, — Дымок головой мотает. — Максимум, что они могут выжать из своих машин, это четыре и две десятых звука. Иначе их флаеры развалятся раньше, чем они нас догонят. Но на четырех и двух звуках имперцы не смогут нагнать нас раньше чем за час. А за это время мы успеем добраться до границы Конфедерации.

— Ну-ну, Дымочек… — усмехаюсь. — Жаль тебя разочаровывать, но кто тебе сказал, что они пойдут на четырех и двух? Они пойдут на четырех с половиной. И догонят нас через полчаса.

— Серж, — Дымок говорит спесиво. — Я прекрасно изучил характеристики девяностых «Скатов», еще когда мы были в Ангарске. На четырех с половиной звуках в нижних слоях атмосферы девяностый «Скат» может выдержать не больше пяти минут. Потом его корпус лопнет. Если не веришь, посмотри в справочнике. В базе данных нашей «Гарпии» он есть.

И подбородок задирает.

— Ты лучше на гравидетектор внимательнее посмотри, философ доморощенный, — говорю.

Обиделся Дымок. Но на гравидетектор взглянул.

И всю спесь с него мигом сдуло. Вместе со здоровым румянцем…

Прав Дымок, для одного девяностого «Ската» максимальная маршевая четыре и две десятых.

Да только имперских флаеров за нами не один, а три десятка. И летят они не абы как, а в одну колонну. И не просто в колонну — а почти впритык друг за другом. То есть натурально впритык — буквально через метр друг за другом. На гравидетекторе они пока даже не разрешаются — только по суммарной мощности гравов и можно посчитать, сколько там флаеров.

Раньше, еще до Конфликта, гоночные машины это тоже использовали — слипстрим называется. Но на наземных машинах слипстир просто детский лепет. Там скорости и до трети звука не дотягивали — какой тут, к черту, слипстим! И использовали его там не для того, чтобы корпуса машин жалеть, а из-за малой мощности двигателей и для меньшего расхода горючего.

На флаерах — совсем другое дело. Первая машина принимает на себя напор воздуха. На четырех звуках воздух флаер не обтекает, а отлетает от корпуса, как взрывная волна. Потом, за флаером, воздух смыкается — но не сразу, а со скоростью звука. А сам флаер идет на четырех с лишним звуках. Вот и получается, что след за флаером — конус почти чистого вакуума. И на те флаеры, которые идут впритык за первой машиной, давление воздуха гораздо меньше. На некоторые — вообще почти никакого. Словно в открытом космосе идут. И корпуса у них от трения о воздух почти не греются.

У первого-то флаера, конечно, корпус греется без всяких скидок, на полагающиеся четыре с половиной звука — но флаеры раз в несколько секунд меняют ведущего. Первый флаер отваливается в сторону, чуть снизив скорость, и пристраивается в хвост колонны. Там отсиживается, пока колонну по очереди ведут остальные флаеры. И когда снова его очередь приходит, корпус у него уже в норме. Вот и получается, что максимальная маршевая скорость у колонны флаеров выше, чем у одного.

И с нашими четырьмя минутами форы они нас нагонят на полпути к границе Конфедерации. И ничего нельзя сделать…

Ну, почти ничего…

Анна мне в глаза заглядывает.

— Все, Серж? — со слезами шепчет.

Обнимаю я ее крепче — а что сказать? Ври — не ври, а правда как на ладони… Только и остается, что поцеловать. В последний раз…

Двадцать минут пролетели — словно и не было.

Только мы с Анной и были во всем мире…

Ну, еще где-то на самом краю Линский в себя приходил. Сначала охал-ахал, потом радовался, что все-таки вырвались. Потом Дымок ему гравидетекторы показал и все объяснил…

Но это все где-то далеко было.

И вдруг — чувствую, кто-то в бок толкает. Нагло так.

— Эй, хватит вам! — Дымок пристает. — Нашли время!

Вот сволоченок малолетний… последние минуты вместе — и те отобрал.

— Что, уже в коробочку берут? — говорю.

И вдруг вижу — Дымок вовсе не испуганный. Да и Линский не грустный, хоть лицо в сплошных кровоподтеках и тридцать имперских «Скатов» нас нагоняют.

— Смотри! — Дымок довольно на пульт указывает.

Мы идем на четырех звуках, и вокруг нашей «Гарпии» тонкий слой плазмы — так что все электромагнитные детекторы бесполезны. Ни вида с внешних камер, ни радиоконтактов. Только гравидетектор что-то и показывают.

До имперцев уже меньше тридцати кмов осталось — это три минуты погони. А потом — все…

— Да не они, Серж! — Дымок говорит возбужденно. — Вот!

И в другой экран гравидитектора тычет.

С противоположной стороны, в четырехстах кмах впереди нас, еще одна колонна флаеров проявилась. Тоже на слипстриме идут. Прямо на нас, на четырех с половиной звуках еще двадцать пять флаеров несутся.

Не знаю, чего братишка в этом радостного нашел. Чем его вторая имперская колонна обрадовала? Нам и одной хватило бы — через три минуты нагонит, и привет… До границы с Конфедерацией еще пара тысяч кмов. Никто нам не поможет. А теперь еще одна колонна…

— Серж, посмотри на спектр! — Дымок говорит.

Да толку-то… Но смотрю на спектр, раз уж ему так хочется.

И только рот разеваю.

— Так это… — бормочу.

— Да! — Дымок радостно восклицает.

По спектру гравитационных волн от двигателей этих флаеров выходит, что это сто первые «Скаты». Но в Империи их не производят. Заводы для их производства есть только в городах Конфедерации и четырех городах в нейтральных территориях — потому-то император так и давит на Иркутск с нашим Ангарском, что хочет сам сто первые «Скаты» производить, а не только из нейтральных городов по штучке импортировать.

Две дюжины сто первых «Скатов» — это больше, чем таких «Скатов» во всей Империи. Даже из Москвы за нами в погоню только девяностые пошли — и ни одного сто первого.

Но если это не имперцы…

— Это конфедералы! — Дымок снова восклицает.

Но как же они успели?

Мы на полпути от Москвы до границы Конфедерации. Получается, этот отряд ждал на самой границе, что будет? И как только мы вышли из Москвы, они тут же бросились нам на перехват, чтобы отбить погоню?

Быстро Янг сообразил, что временное перемирие с Дядюшкой Сэмом может холодную войну между Конфедерацией и Империей не только растопить, но и вскипятить… Вот и решил первым атаковать. Если симы перейдут к императору, война все равно начнется. А если симы у конфедералов окажутся, война, может быть, и отложится. А там и Дядюшка Сэм снова вступит в дело и столетнее статус-кво восстановит…

Неужели спасемся?!

Пока конфедералы нас раньше перехватывают, чем имперцы!

Только бы у нашей «Гарпия» от перегрузок корпус не лопнул! Обидно будет в последний момент погибнуть…

Но имперцы конфедералов тоже заметили. И на пять звуков переходят.

Долго они так не выдержат, даже на слипстриме — но им долго и не нужно. Наша «Гарпия» уже на половине индикаторов критический перегрев выдает — уже полчаса на четырех звуках идем! И больше прибавить мы не можем, иначе корпус нашей «Гарпии» точно лопнет. Так что теперь разница скоростей у нас в звук, и весь наш отрыв с двух минут до одной сократился. А до конфедералов еще полторы минуты…

Конфедералы тоже прибавляют — до пяти с половиной!

Но только нам и это не поможет. Все равно имперцы нас быстрее нагонят. Даже если конфедералы все шесть звуков выжмут — все равно не успеют нас перехватить. Имперцы на десять секунд раньше нас догонят. Врежут по нам слабенькой ракетой — нет, не на уничтожение, но так, чтобы мы на аварийную посадку ушли. Потом конфедералов встретят…

Имперцев больше, чем конфедералов, так что… В крайнем случае, за время боя к этому месту еще имперские патрули подоспеют. В любом случае придется конфедералам убраться. А когда они уйдут, имперцы нас уже на земле и возьмут, возле поврежденного флаера. Вместе с симами…

Секунды тают — а с ними и расстояние. Пять кмов между нами и имперцами, четыре… А до конфедералов еще девяносто!

И тут началось. Имперцы колонну разбивают и в стороны рассыпаются, чтобы наш флаер в сферу брать.

Вот теперь точно все. И мы не уйдем, и конфедералы не успеют. А жаль… Ведь почти вырвались!

Анну прижимаю крепче — в голове уже никаких мыслей. Линский даже от боли постанывать перестал.

А вот Дымок не замер — к пульту дернулся.

Я только и успел подумать, что надо было раньше его от штурвала оттащить. От страху он сейчас скорости прибавит, и мы не просто с легкими повреждениями на аварийную посадку уйдем — а вообще развалимся. А на четырех звуках встречный поток воздуха такой силы, что нас по обломкам просто размажет! Еще до удара о землю никаких следов от нас не останется.

Но Дымок не штурвалы трогал. Он весь запас ракет по имперцам выбросил.

Я сразу и не понял, зачем — имперцам наши легкие ракеты, как слону горошины!

А потом сообразил.

Уйти-то от наших ракет все имперские флаеры ушли, но пока они наши ракеты своими сбивали, самим флаерам пришлось назад рвануть — чтобы от этих взрывов не пострадать.

Через три секунды все наши ракеты накрылись. Имперцы снова за нами — но за эти три секунды наш отрыв на шесть кмов увеличился. И конфедералы теперь к нам раньше имперцев успевают!

Сбрасывают имперцы скорость.

Конфедералы тоже чуть замедляются.

— Дымок! — зову.

Но Дымок еще раньше меня сообразил, что теперь и нам можно скорость сбросить, пока наша «Гарпия» разваливаться не начала.

Плазменный кокон вокруг нашей «Гарпии» пропал, тут же эфир оживает.

— Группа без имперских позывных! — командир имперцев командует. — Немедленно осуществить посадку! При попытке бегства вы будете уничтожены!

— Не дождетесь, — смешливый голосок от конфедералов отзывается. — Что-то не чувствуется радости, девяностый! Мы вот давно уже об этой встрече мечтали. А ты что-то не рад. Может, ошейник жмет?

И гогочет. Остальные конфедералы тоже в долгу не остаются. Эфир мигом ржанием и подколками наполнился. Засиделись они на границе с Империей. Давно в бой рвались, да свои же начальники им по рукам били — пока воевали с дикими роботами, ссориться с Империей нельзя было. Зато теперь добро дали…

— Господа Линские! — ведущий конфедералов нам радирует. — Милости просим за нашу широкую спинку. Но далеко не уходите, сюда тащатся еще две группы имперцев.

— Вы отказываетесь совершить посадку? — с имперской стороны мрачно интересуются. — Вы будете уничтожены…

Но что-то особой уверенности в голосе нет. Хотя численный перевес на стороне имперцев. «Скаты», правда, разных марок — но разницы между девяностым и сто первым скатом в ближнем бою, да еще в плотной атмосфере, почти никакой.

— Ну тка! — конфедералы ржут весело. — А то как же!

Прошмыгиваем мы мимо колонны конфедералов, и они тут же скорость на ноль — и в боевой порядок рассыпаются. Имперцы тоже останавливаются и перестраиваются.

— Господа Линские! — ведущий конфедералов зовет. — Подождите полминуты. А потом мы вас с почестями эскортируем в Конфедерацию.

Имперцы с этим дружно не согласились, конечно. Да еще в каких выражениях! Даже я не все понял.

Но тут же и заткнулись — конфедералы на пяти звуках в атаку рванули.

У имперцев тридцать машин, у конфедералов только две дюжины. Но атакуют смело и дерзко. Нагло атакуют.

И тут же стало понятно, почему. Серьезные проблемы у имперцев с выучкой. Они же с дикими роботами в основном с помощью ошейников воевали — высаживаешь человека как жертвенного ягненка, а когда роботы к нему сбегутся, сверху ядреной бомбой. А вот конфедералы воевали честно.

Только двадцать секунд конфедералам и потребовалось, чтобы убедить имперцев, что полминуты — вполне достаточный срок.

Порядки имперцев уже черт знает во что сбились — а они еще не все это сообразили! Только одиннадцать экипажей. Эти вовремя прочь рванули. Остальных имперцев конфедералы в сферу заперли — и форменное избиение младенцев начинают. За пару секунд от девятнадцати имперских флаеров только облачка плазмы и остались.

Но и те одиннадцать, что решили бежать, — они тоже не столько сообразительные, сколько трусливые. И прочь от конфедералов поодиночке рванулись. А вот конфедералы за ними рванулись грамотно — разбившись на пары.

Два флаера — не колонна, но хоть какая-то возможность для слипстрима. И в коробочку можно взять атакуемого, опять же…

Ни один из одиннадцати беглецов не ушел. Девять экипажей от страха выжали закритичный режим — и их флаеры просто лопнули. На такой скорости любая дырочка-щелочка в плавящемся корпусе — и флаер как мыльный пузырь лопается.

Оставшиеся два приняли бой. То есть попытались… Через две минуты последнее облачко плазмы развеялось.

К месту боя по тревоге еще две группы имперцев спешили. Но на свои гравидетекторы глянули — и плавненько развернулись. Даже до границы сопровождать нас не стали. От греха подальше вообще к своим базам ушли.

Конфедералы, конечно, давай их самоотверженные маневры от души комментировать. А Линский на их зубоскальства только головой качает:

— Совсем же юнцы желторотые…

Но мне его грустинки глубоко по фигу. Я к нему уже привыкать начал. И то, что у него на любую цистерну меда обязательно ложка дегтя найдется — ну, что… У всех есть свои недостатки.

Зато Анна расцвела. Все-таки спаслись мы! Второй раз из Империи сбежали!

И третьего раза не будет. Больше я в эту Москву не сунусь. А со Стокером и с торговцами и на их базе возле Хоккайдо можно встретиться.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28