Макс открыл глаза и увидел, что Гольдштейн и Милана дремлют, сидя в углах шатра. Он тихо пробрался к выходу, отстегнул полог и выбрался наружу. Дождь закончился, и восходящее солнце играло в капельках воды на траве, заставляя их искриться маленькими радугами. От сырой земли поднимался легкий пар. Было тихо и тепло. Макс, разминая затекшие после сна мышцы, сделал несколько резких движений. Он чувствовал себя отдохнувшим и бодрым. Все тело переполняла радостная энергия. Полог шатра отодвинулся, выпустив Викторию.
      – Зарядку делаешь? Молодец! - одобрила она, - Только лучше давай я тебя поучу драться на мечах.
      Макс согласился, и вслед за девушкой пошел в сторону деревьев. В небольшом жидком лесочке они подобрали две сучковатые палки.
      – Ничего, годится, - решила Виктория, отошла подальше от деревьев и приняла боевую стойку:
      – Защищайся!
      Она напала на Макса, тот сделал неловкое движение, и палка вылетела из его рук под первым же ударом.
      – Так не пойдет, все сначала!
      Девушка объяснила, как нужно правильно держать меч и отражать атаку. Она сама продемонстрировала прием, затем опять напала. Все повторилось снова: удар, неловкое движение, вылетевшая палка. Виктория вновь и вновь терпеливо объясняла, показывала, ободряла - все напрасно. Макс не сумел освоить ни одного приема. Он разозлился сам на себя за свою неловкость, и далеко отшвырнул импровизированный меч.
      – Хорошо, давай попробуем на настоящих мечах, - предложила Виктория, - Защищайся!
      Но и тогда дело не пошло на лад. Все движения Макса были неуклюжими, а выпады неловкими. Он так и не сумел повторить те приемы, которые показывала ему девушка. Наконец, Виктория устало сказала:
      – Я не понимаю, что происходит. Скажи, ночью, когда ты дрался с упырем, что ты чувствовал?
      – Ненависть, отвращение, гнев…
      – Значит, для того чтобы сражаться как настоящий воин, тебе обязательно надо чувствовать гнев и ненависть? Но это неправильно, это противоречит кодексу воина. Что-то не так с твоим мечом, Гольдштейн прав.
      Макс пожал плечами и поплелся обратно к шатру, около которого Милана с Гольдштейном уже закусывали остатками сухой лепешки. Он подошел к Малышу и снял с него плед. Жеребец радостно заржал и ткнулся в его ладонь мягкими губами. Из шатра выбежал Роки, и принялся кружить вокруг жеребца, ревниво поглядывая на Макса.
      – Полезай в мешок, - сказал тот, - Скоро выезжаем.
      Он помог Льву Исааковичу свернуть шатер, оседлал Малыша, закинул за спину оба мешка, и вскочил в седло, отметив про себя, что верховая езда - не такая уж страшная штука, как ему казалось раньше. Всадники выехали на дорогу и продолжили путь. Сегодня путешествие было приятным. Дорога еще не успела высохнуть после дождя, и из-под лошадиных копыт не летели клубы пыли. Ласково светило солнце, легкий ветерок нежно касался кожи. Цветы в сырой траве раскрылись навстречу солнечному свету.
      Ближе к полудню дорога привела к густому лесу. Виктория спрыгнула с коня и осмотрелась.
      – Смотрите, здесь просека! - крикнула она.
      Вглубь леса уходила узкая вырубленная полоса, больше никаких дорог нигде не наблюдалось. Пришлось ехать гуськом, пустив лошадей шагом. Через некоторое время просека сузилась так, что ветви деревьев, растущих по ее краям, стали задевать головы верховых. Когда очередная ветка чуть не выхлестнула Максу глаз, он плюнул и спешился. Дальше он пошел пешком, ведя Малыша в поводу.
      – Иди, погуляй, - сказал он Роки, вытряхивая его из мешка.
      Пес, уставший трястись за плечами хозяина, радостно поскакал вперед, обнюхивая стволы деревьев. Соскочила со своего коня и пошла пешком Виктория, следом за ней Милана. Дольше всех держался Гольдштейн, но в конце концов и он спешился.
      – Привал! - скомандовала Виктория, увидев подходящую для отдыха опушку.
      Отойдя от просеки на несколько шагов, сели отдохнуть. Виктория подстрелила какую-то жирную лесную птицу и начала ее ощипывать и потрошить. Гольдштейн возился с костром. Макс огляделся вокруг. Лес был очень густым и каким-то старым. Огромные деревья закрывали своими густыми кронами небо. Их листва была почему-то очень темной, а ветви опутывала густая серебристая паутина. По просеке, видимо, уже очень давно никто не ходил и не ездил - вся она заросла густой травой. Попадалось много высохших деревьев, чьи голые, побелевшие от времени ветви чем-то напоминали человеческие кости. Но угрозы в этом лесу не чувствовалось, просто все вокруг дышало древностью. Макс почему-то подумал, что когда-то этот лес знавал лучшие времена, сейчас же он тихо и мирно умирал от старости.
      Зрелище ощипываемой птицы вызывало у Макса чувство жалости и некоторую брезгливость, поэтому он старался не смотреть в сторону Виктории. Отвернувшись, он вдруг увидел на краю опушки кусты дикой малины, покрытые спелыми пурпурными ягодами. Макс встал, подошел к кустам и принялся обирать ягоду и совать ее в рот. Потом ему пришла в голову мысль, что можно набрать малины и угостить ею своих товарищей. Он вернулся к костру, попросил у запасливого Гольдштейна походный котелок, который тот носил в своем мешке, и пошел собирать ягоду.
      – Смотри, не заблудись! - крикнула ему вслед Виктория.
      – Нет, я здесь, рядышком! - ответил Макс, складывая спелую малину в котелок.
      Обобрав ближние кусты, он двинулся дальше, в сторону леса. За деревьями он заметил неглубокий овражек, дно которого густо поросло малиновыми кустами. Макс спустился туда и продолжил наполнять котелок. Из-за деревьев ему не было видно просеки, но доносились голоса Миланы и Виктории, о чем-то споривших. Заполнив больше половины котелка, Макс выбрался из оврага и пошел обратно. Через некоторое время он понял, что двигается не в том направлении. Голосов уже не было слышно, вместо просеки перед ним стеной стояла густая чаща. Стараясь не паниковать, Макс развернулся на сто восемьдесят градусов и сделал несколько шагов. Теперь исчез и овраг. "Заблудился!" - понял он. Оставалась надежда, что друзья сумеют отыскать его: может быть, Роки сможет найти его по запаху, или к Гольдштейну вернется дар, с помощью которого тот сможет определить его местонахождение. Решив не заходить еще глубже, Макс присел на густой зеленый мох и осмотрелся. Ничего утешительного он не увидел: вокруг был только непроходимый лес.
      – Мир тебе, путник! - раздался совсем рядом тихий печальный голос.
      Макс подскочил от неожиданности и завертел головой. В нескольких шагах от него, прислонившись к толстому стволу, стояла юная девушка в тонком, будто сотканном из серебристой паутины, платье. Она была высокой и хрупкой, какой-то невесомой. По плечам струились шелковистые белые волосы, спускаясь почти до земли. Лицо ее было таким же нежным и печальным, как и голос. Но поразительнее всего были глаза: огромные и синие, они, казалось, вобрали в себя всю грусть умирающего леса.
      – Кто ты? - спросил Макс.
      – Я - Лесная дева, - прошелестело в ответ.
      – Ты живешь здесь?
      – Да, я живу в этом лесу.
      – Тогда помоги мне выйти на просеку.
      – Не спеши, побудь немного со мной. Я так долго была одна. Давай с тобой поговорим, расскажи мне что-нибудь, а я расскажу тебе свою историю.
      – Так ты живешь в лесу одна? - изумился Макс, - Почему же ты не уйдешь к людям?
      – Я не могу уйти отсюда, это моя родина. Я жду своего суженого.
      Макс почувствовал жалость к Лесной деве. Она была такая юная и прекрасная, и совсем одинокая. Он никогда в жизни не видел таких красивых и необыкновенных девушек. Теперь ему стал понятен смысл выражения "неземная красота".
      – Хорошо, - сказал он, - Давай поговорим. Только недолго, а то мои друзья будут волноваться.
      – Пойдем ко мне в дом, - ответила Лесная дева, - Я угощу тебя обедом. У моем доме так давно не было гостей!
      Легким скользящим шагом она двинулась вглубь леса. Каждое ее движение было так изящно и совершенно, что Макс пошел за ней, не имея ни сил, ни желания отказываться от приглашения. Он не знал, сколько времени они так шли по лесу, забыл, что на просеке его ждут друзья, и готов был идти за Лесной девой вечно, лишь бы видеть перед собой ее тонкий стан и летящие за ним вслед белые волосы.
      Наконец, деревья расступились, и впереди открылась большая поляна, на которой стоял высокий дом, больше похожий на дворец, весь покрытый плетями какого-то вьющегося растения.
      – Добро пожаловать в мой дом, - сказал Лесная дева, жестом приглашая Макса следовать за ней.
      Внутри дворец был очень красив. Вся мебель в просторном зале была вырезана из дерева. Неизвестный мастер создал на ней необычайные узоры, напоминающие кружево. Хрустальные окна причудливо преломляли солнечный свет, косыми линиями падающий на зеленый пушистый ковер, лежащий на полу. Стены покрывала тонкая шелковая ткань, мягко задрапированная и свободными складками ниспадающая до самого пола. Повсюду стояли необыкновенной формы вазы с букетами лесных цветов и искусно выполненные серебряные статуэтки. У окна стоял длинный и низкий резной стол.
      – Раздели со мной обед, путник, - сказала Лесная дева и хлопнула в ладоши.
      Макс присел за стол. В тот же момент в зал гуськом прошествовала процессия барсуков, идущих на задних лапах. В передних они несли серебряные блюда с жареной рыбой, дичью, ягодами и неизвестными Максу фруктами. Следом две лисицы подали большой кувшин с вином. Поставив обед на стол, звери с поклоном удалились. Лесная дева налила вино в большие серебряные кубки и сказала:
      – Назови свое имя, и я выпью за него.
      Макс поднялся, взял в руки кубок, с поклоном представился и отпил глоток. Вино было необыкновенно вкусным, легким и освежающим. Сразу почувствовав голод, он набросился на еду. Лесная дева ничего не ела и ласково смотрела на него.
      – Я так давно не видела, как едят мужчины! - сказала она, - Раньше я очень любила сидеть рядом моим отцом и братьями. Да, то было славное время! Наша большая семья каждый вечер собиралась за этим столом. Мы ели, разговаривали, пели веселые песни.
      – Где же твоя семья теперь? - осторожно поинтересовался Макс.
      – Их уже нет со мной. Если хочешь, я могу рассказать тебе.
      Не зная, что говорить, Макс молча кивнул головой.
      – Меня зовут Айрис, и я - принцесса Лесного народа, который несколько тысяч лет назад пришел сюда из страны под названием Сассия. Мой отец, король Айдин, был мудрым и добрым правителем. Лес наш процветал, народ жил в богатстве и согласии. Как прекрасна была жизнь тогда! Лесной народ ухаживал за лесом, и его богатые дары были ответом на нашу заботу. Наши мастера делали из дерева прекрасные резные вещи, а женщины ткали легкие ткани из паутины. Иногда к нам приходили люди, и мы меняли наши ткани и деревянное кружево на украшения, сладости, иноземные наряды. По вечерам все мы собирались перед дворцом, пили вино из дикого винограда, танцевали, пели. Иногда отец устраивал поединки поэтов, или музыкантов. Победитель получал щедрую награду из рук короля. Наши женщины были мудры и прекрасны, а мужчины - сильны и великодушны. Жизнь текла неторопливо и легко. Когда приходил день Летнего солнцестояния, в лесу играли веселые свадьбы. Юноши и девушки обменивались венками из белых лилий и клялись друг другу в вечной любви, и весь Лесной народ радовался их счастью. Я тоже ждала своей свадьбы. Мой отец хотел устроить такое торжество, какого еще не видел наш лес. Мой возлюбленный был самым сильным, красивым, добрым и богатым юношей из древнего лесного рода. Но судьба решила по-другому. В наш лес пришла нежить, и началась страшная война. Лесной народ сражался не на жизнь, а на смерть. Все мужчины встали на защиту леса. Мой отец, братья и жених тоже ушли воевать. Больше я их никогда не видела. А потом нежить убила женщин и детей. Погибли все. С тех пор я одна, вокруг меня лишь дикие звери. Они служат мне и считают королевой леса. Но мне так тоскливо. И я жду, все время жду, что ко мне придет тот, кто полюбит меня и станет моим суженым.
      – Когда это было? - прошептал Макс, потрясенный рассказом Айрис.
      – Тысячу лет назад, - печально ответила она.
      – Но как…
      Прекрасные, нежно изогнутые губы Лесной девы тронула грустная улыбка:
      – Я бессмертна. Дети Лесного народа живут вечно.
      Тысячу лет одна, такая нежная и беззащитная! Макс отвернулся, чтобы скрыть набежавшие на глаза слезы. История Айрис тронула его до глубины души. Он хотел только одного: разделить с ней эту вечность, беречь ее и защищать, слышать ее нежный голос, перебирать в пальцах эти белые волосы, и научить ее вновь улыбаться. Не понимая, что творится в его душе, он воскликнул:
      – Я могу стать твоим суженым! Разреши мне остаться с тобой! Я люблю тебя!
      Лесная дева не ответила на его страстное объяснение. Она встала из-за стола и сказала:
      – Я спою тебе. Прости меня, моя песня не будет веселой. Это древняя баллада моего народа.
      Она сняла со стены инструмент, напоминающий лютню, провела тонкими пальцами по струнам, и запела нежным, как шелест молодой листвы, голосом:
      Принцем лесного народа
      Юноша славный был,
      Но из людского рода
      Девушку он полюбил.
      Отец от него отказался,
      Проклял его весь род.
      Принц изгоем остался -
      Суров наш лесной народ.
      В чаще, средь дикого леса
      С милой своею он жил,
      Ее называл принцессой,
      И ласково говорил:
      "Рядом с тобой, родная,
      Мне и зимой - апрель.
      Я тебя нарекаю
      Именем Аллариэль".
      Старости он не боялся,
      Весна за весною шла.
      Юношей он остался,
      Она же жизнь прожила.
      Он ей кричал, рыдая,
      Горести не тая:
      "Не умирай, родная,
      Или умру и я!"
      Тихо она прошептала:
      "Так уж устроен мир.
      Я ведь всегда понимала:
      Жизнь человека - миг.
      Но не жалела ни разу,
      Что был этот миг нам дан.
      Живи, мой синеглазый,
      Вечно живи, Эллоран!"
      Пой же, гитара, рыдая,
      Плачь без конца, свирель!
      Сегодня навеки прощаюсь
      Я с милой Аллариэль.
      Пусть над землей бесконечной
      Солнце опять встает.
      Жить без тебя мне вечно.
      Бессмертен лесной народ.
      Звуки лютни затихли. Айрис долго молчала и смотрела перед собой невидящим взглядом. Имена в балладе были Максу почему-то знакомы. Он внимательно вгляделся в лицо Лесной девы. Вот она откинула тонкой рукой назад свои волосы, и Макс увидел маленькое заостренное ушко.
      – Ты эльф? - спросил он.
      – Я не знаю такого слова. Мы всегда звались Лесным народом, - ответила Айрис.
      – Все равно, меня не пугает твое бессмертие! Я хочу остаться с тобой! - воскликнул Макс, - Я буду очень любить тебя, и ты забудешь все свои горести!
      Айрис подошла к нему, положила руки на плечи и внимательно посмотрела в глаза:
      – Ты так похож на моего жениха! У него были такие же зеленые глаза. Мне очень хочется верить тебе. Останься. Мы будем счастливы.
      Она наклонилась к его лицу, так, что он почувствовал ее нежное дыхание, и коснулась губ легким, невесомым поцелуем. Макс, не помня себя от счастья, осторожно провел рукой по ее шелковистой щеке. Вдруг Лесная дева вскрикнула и взяла его за руку:
      – Ты носишь камень рода Зеленых!
      – Да, я из рода Зеленых, - ответил Макс.
      – Но тогда ты должен идти! Я знаю о пророчестве. Нежить снова может вернуться в мой лес, и тогда он погибнет. Иди, Носитель, и отомсти за смерть моего народа!
      Она сняла с груди маленький серебряный медальон на витой цепочке, и протянула Максу:
      – Вот, возьми. Это - все, что осталось у меня в память об отце и братьях.
      – Но я не могу! Ведь он дорог тебе!
      Айрис сама застегнула цепочку на его шее.
      – Может быть, когда-нибудь он спасет тебе жизнь. Сожми его в руке, и громко назови имя моего отца. Его призрак со своим войском придет к тебе на помощь. Но помни: это может случиться только один раз. А сейчас иди, мои звери покажут тебе дорогу.
      Макс хотел поцеловать ее на прощанье, но Лесная дева мягко оттолкнула его:
      – Не надо, мне слишком тяжело с тобой расставаться. Прощай, Носитель!
      Выйдя из дворца, Макс зашагал через лес вслед за шустрым енотом, который время от времени останавливался, поворачивал к нему умильную мордочку, и нетерпеливо потирал передние лапки. Скоро лес стал реже, и Макс увидел знакомую опушку, на которой вокруг костра сидели его друзья. Енот потешно поклонился и исчез в чаще, а к Максу бросился Роки, радостно визжа:
      – Он вернулся! Я же говорил, что он вернется!
      Макс поднял пса на руки и чмокнул крутой лоб. Тут же на нем повисла Милана, приговаривая:
      – Где ты был? Мы чуть с ума не сошли!
      – Ну, ты даешь! - подхватила Виктория, - Нельзя же так!
      – Подумаешь, ушел на полчаса! - возмутился Макс, - Нашли, из чего трагедию делать!
      – Тебя не было двое суток, кретин! - разозлилась Виктория, - Мы обыскали все вокруг, уже думали, что ты погиб. Но к Гольдштейну вроде бы вернулись его способности, и он сказал, что ты жив, и надо тебя ждать на месте.
      Макс был потрясен: для него время в обществе Айрис текло гораздо медленнее. Он присел к костру и задумался.
      – Где мой котелок? - строго вопросил Гольдштейн.
      Котелок стоял рядом, он был доверху наполнен спелой малиной. Макс не помнил, чтобы забирал его из дворца. Видимо, котелок принесли барсуки, находившиеся в услужении у Лесной девы.
      – Так ты расскажешь, где был? - полюбопытствовала Милана.
      – Пока нет, - ответил Макс.
      Почему-то ему не хотелось говорить об Айрис. Он ни с кем не желал делиться своими воспоминаниями. Пусть эта грустная улыбка, печальный взгляд синих глаз, тихий нежный голос всегда будут теперь с ним. Это только его, и ничье больше.
      – Тогда вперед! - скомандовала Виктория, - Засиделись мы тут!

      К концу дня отряд выбрался из леса. Впереди простирались поля, на которых зрели золотистые колосья. "Значит, рядом есть деревня", - подумал Макс.
      – Ой, нехорошо, ой, нехорошо! - вдруг запричитал Гольдштейн.
      – Что случилось? - спросила Виктория.
      – Я предчувствую что-то очень плохое… Кровь, смерть…- Гольдштейн прикрыл глаза, - Нет, больше ничего не могу увидеть.
      – Так, идем пешком, не высовываемся. Лошадям не ржать, псу не гавкать! - Виктория решительно двинулась вперед.
      Они шли мимо поля по широкой дороге, настороженно оглядываясь по сторонам. Вскоре вдали показались черепичные крыши. Гольдштейн, серея на глазах, прошептал:
      – Туда нельзя!
      – А сюда? - спросил Макс, показывая на ветхий полуразвалившийся домик, ссутулившийся на обочине дороги.
      Виктория подошла и осторожно приотворила дверь.
      – Кто там? - раздался дребезжащий старческий голос, и на порог, подслеповато щурясь, вышла древняя старуха.
      – Мы путешественники из Торгового города, бабушка, - вежливо ответил Гольдштейн, - Скажите, в деревне все спокойно?
      – Какое там спокойно! Разбойники в нашей деревне! Набежали, мужиков перебили, а сейчас там сидят, вино пьют, скотину режут, проклятые!
      Виктория нахмурилась:
      – А много их там?
      – Да дюжины три! Сидят второй день, ждут кого-то. Рожи такие страшные, ножи за поясом. А с ними атаман, весь в сером, худой, злобный. Людей из домов повыгоняли, а сами заперлись и сидят, только вино и закуску подносить приказывают.
      – И что, мужиков-то всех перебили? Или остался кто? - продолжала выспрашивать Виктория.
      – Кто пошустрее да неженатые, те в лес убежали, прячутся там. Я уж им хлеб ношу да молоко. Вы, деточки, не ходили бы туда, убьют ведь! Я и парням говорила, которые в лесу-то, чтобы не лезли на рожон! Так ведь нет, заладили: выбьем разбойников из деревни, да выбьем! А как выбить-то, когда парней дюжина всего, а разбойников вон сколько!
      Виктория ненадолго задумалась, потом приказала:
      – Ждите здесь.
      – А ты куда? - подозрительно спросил Гольдштейн.
      – Я на разведку.
      Не слушая возражений, девушка пошла к деревне.
      – Зайдите пока в дом, я молочка вам налью, - предложила старуха.
      В доме было чисто, пахло сушеными травами, пучки которых были развешаны на бревенчатых стенах. На подоконнике щурил глаза огромный черный кот. Макс присел на лавку и взял из рук хозяйки большую глиняную кружку, полную молока. Гольдштейн, кряхтя, причитал:
      – Уходить надо, уходить, пока не поздно.
      Ожидание затягивалось, все начинали нервничать. Наконец, скрипучая дверь открылась, и в дом вошла Виктория. Она села рядом с Максом, выхватила из его рук кружку, залпом осушила ее и сказала:
      – Так и есть, это наемники во главе с Серым. Устроили в деревне засаду.
      – На кого? - наивно изумилась Милана.
      – На нас, деточка. А скажите, бабуля, вы можете нас отвести туда, где ваши деревенские парни прячутся?
      – Зачем?! - возопил Гольдштейн, - Ты что надумала?
      Виктория насмешливо прищурилась:
      – Угадай с трех раз!
      – Нас перебьют, как щенков! Там их целый отряд! Бежать отсюда надо, пока они нас не засекли!
      – А ты, случайно, не забыл, что миссия Носителей - бороться со злом?
      Гольдштейн вскочил с лавки и забегал из угла в угол, нервно восклицая:
      – Безумие! Как мы будет бороться со злом, если они нас убьют? Ты подумала, что тогда некому будет закрыть окно во Мрак?
      – Хватит, никто нас не убьет! И потом: нельзя оставлять врага за спиной. Рано или поздно они поймут, что мы обошли деревню стороной, и тогда догонят и нападут с тыла. Лучше уж мы их застанем врасплох, чем они нас, - спокойно объяснила Виктория.
      Макс не вмешивался в их спор, но мысленно был на стороне Виктории. В самом деле, какая разница: драться с отрядом наемников сегодня, или завтра? Сейчас хотя бы есть шанс напасть на них неожиданно.
      Старуха, все время внимательно прислушивавшаяся к перепалке, вдруг что-то прошептала, делая узловатыми пальцами странные движения, и спросила:
      – Ну что, отдохнули, деточки? Идем в лес, что ли?
      Макс поднялся с лавки и решительно ответил:
      – Идемте, бабушка. Как вас называть?
      – Марией люди зовут, бабкой Марией, - заулыбалась она беззубым ртом, - А тебя как, сынок?
      – Я Макс.
      – Что ж, Макс, хороший ты парень, сердцем чувствую. И друзья у тебя хорошие, хоть и сердятся. Даст бог, вместе и справимся.
      Бабка Мария опять что-то пошептала, поправила на голове платок и неторопливо вышла на улицу. Остальные пошли за ней.
      – Бабушка, нам бы еще лошадей спрятать, - сказала Виктория.
      – А пойдемте, на луг отведем. Здесь недалеко, пусть пасутся на свободе.
      Выпустив лошадей на широкий, заросший сочной высокой травой луг, двинулись к лесу. Подходя к нему, Макс почувствовал легкую грусть: вот он вернулся на родину Лесной девы, но не увидит ее ни сегодня, ни завтра, никогда.
      Старуха вошла в лес первой и зашагала по тонкой, еле заметной тропке. Остальные гуськом шли за ней. Солнце уже садилось, и вокруг было сумрачно и сыро. Бабка Мария, увидев что-то, ей одной известное, остановилась и, приложив руку ко рту, трижды прокричала совой. Макс изумился: он никогда не видел, чтобы деревенские старушки вели себя, как настоящие индейцы. В ответ раздался такой же крик, и Бабка Мария, сойдя с тропинки и раздвигая руками ветви, пошла вглубь чащи. Продравшись за ней сквозь кусты и ветки деревьев, Макс увидел небольшую полянку. На ней вокруг костра сидели мужчины. Заметив Макса, они вскочили и схватились за топоры и вилы, лежащие у них под ногами.
      – Тише, детки, тише, это свои. Я вам подмогу привела, - сказала старуха.
      Затрещали кусты, и на полянку вышли Милана, Виктория и Гольдштейн. За ними следом, отряхиваясь от сухих листьев и травинок, появился Роки.
      – Это кто подмога? - рассмеялся самый здоровый, кудрявый парень, в отличие от других, держащий в руках настоящий меч, - Две девчонки и собака? Да и мужик толстоват, такой в драке и повернуться не успеет. А парень квелый какой-то. Не кормят его, что ли?
      Гольдштейн встрепенулся, чтобы возразить кудрявому, но вперед выступила Виктория.
      – Ты со своей игрушкой хоть немного обращаться умеешь? - пренебрежительно спросила она, указывая на меч в руке парня.
      – А ты что, проверить хочешь? - игриво ответил тот.
      Виктория молча вытащила меч из ножен и сделала резкий выпад в его сторону. Тот едва успел отразить нападение. Девушка сделала неуловимое движение запястьем, и меч противника, отлетев к кустам, вонзился в землю. Парень изумленно развел руками, а Виктория предложила:
      – Остальные, кто еще в нас сомневается - подходите по одному.
      Так как больше никто желания драться не выразил, она присела к костру и деловито сказала:
      – В вашей деревне устроили на нас засаду. Мы хотим напасть внезапно и захватить наемников врасплох. Если вы нам поможете, то мы сумеем освободить деревню.
      – Да мы и сами хотели, - заговорил маленький шустрый паренек лет восемнадцати, - Только вот как? У них мечи, а у нас сами видите, что! - он кивнул на вилы и топоры.
      – Ничего, с этим тоже можно сражаться. Главное, правильно продумать стратегию нападения, - заметила Виктория, - Их там около трех дюжин. Они засели в двух домах, здесь и здесь.
      Девушка подняла тонкий прутик и начала чертить им на земле:
      – У ворот выставлены два часовых, еще четверо лучников - на крышах домов. Мы берем их на себя…
      План нападения обсуждали до глубокой ночи. Напасть решили в предрассветный час, чтобы застать большинство наемников спящими. Наконец, обо всем договорившись, затушили костер и, выбравшись на тропинку, гуськом двинулись в сторону деревни. Добравшись до дома бабки Марии, разделились. Двое самых крепких парней остались с Викторией, остальные тихо и осторожно пошли вперед.
      – Милана, от тебя там толку никакого, так что оставайся здесь. Если у нас ничего не получится, беги, - сказала Виктория, - Лев Исаакович, а вам придется пойти с нами.
      – Я готов, - Гольдштейн лихо поправил кинжал, висящий за поясом.
      – А кинжал отдайте Максу!
      – Роки, будь с Миланой, - добавил Макс.
      – Ни за что! Я должен быть рядом с тобой! - возмутился пес.
      – Там будет очень опасно!
      – Вот я и помогу!
      Макс больше не стал возражать, понимая, что это бесполезно, и хитрое животное все равно найдет способ улизнуть и догнать его. Гольдштейн нехотя отцепил от пояса свое единственное оружие и протянул его Максу.
      – Я сразу же верну, - пообещал тот.
      – Все, пошли! - сказала Виктория.
      – Подождите, мои хорошие! - остановила их бабка Мария, - Сейчас-сейчас…
      Достав из кармана передника мешочек с сухими травами, она кинула щепоть по ветру, что-то нашептывая, потом по очереди перекрестила каждого.
      – Вы что же, бабушка, колдунья? - улыбнулась Виктория.
      – Она знахарка, и наговоры разные знает. На удачу нам ворожит, - серьезно сказал Петр, тот самый парень, которому Виктория преподала урок владения мечом.
      Провожаемые ворожбой бабки, все отправились в сторону деревни. Когда до нее оставалось шагов сто, Виктория сделала знак двигаться тише. Она опустилась на землю и поползла по-пластунски. Остальные последовали ее примеру. В предрассветной темноте их никто не заметил. Подобравшись вплотную к деревянным воротам, замерли в ожидании. Наконец, ночная темень начала рассеиваться, и в забрезжившем свете смутно начали различаться силуэты лучников, стоящих на плоской черепичной крыше самого большого дома.
      – Пора! - еле слышно прошептала Виктория и прицелилась.
      Макс, стараясь действовать как можно тише, взял в зубы кинжал Гольдштейна и залез на высокий добротный забор.