Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Брак с целью дознания

ModernLib.Net / Короткие любовные романы / Уилкинсон Ли / Брак с целью дознания - Чтение (стр. 2)
Автор: Уилкинсон Ли
Жанр: Короткие любовные романы

 

 


Не на конвейере собирается – ручная работа. Произведение искусства, можно сказать. И хозяин вполне соответствует! Покосилась на Джордана. Нос – и тот приводит в трепет. Такие носы только у настоящих мужчин. Четко очерченный профиль. Черты лица, конечно, крупноваты. Подбородок тяжеловат, да и скулы тоже. Нет, красивым его можно назвать с натяжкой. Но ведь до сих пор она никакому другому мужскому лицу столько внимания не уделяла! На лице печать той самой пикантной таинственности, которая так нравится женщинам… Но вот зачем он отрывает у себя время, создает себе неудобства? Зачем повез ее сам во Френчем? Ах да ладно! Как бы там ни было, этот его пока малопонятный жест избавляет ее от долгой и утомительной поездки на автобусе. И на том спасибо! Она ему так потом и скажет.

– Вы, должно быть, гадаете, почему это я решил отвезти вас во Френчем?

– Да, именно!

Скажите пожалуйста, он еще и мысли ее читает!

– Наверное, думаете, что из альтруистических побуждений?

– Нисколько. С какой стати?

– Когда узнаете меня получше, именно это и подумаете.

Он, кажется, собирается продолжать знакомство? Это почему-то обрадовало Лайэл. А с другой стороны – нужно ли ей все-таки принимать правила этой без сомнения опасной игры?

– Вы мне говорили, что у вас никого нет, – проговорил он вполголоса.

Конечно, он не мог не почувствовать, что ее что-то беспокоит. У нее никого нет, но и он ей не пара. Она решилась осторожно поставить точки над «i»:

– Мы с вами, как принято теперь говорить, из разных слоев общества.

– Мы же выяснили все про наших предков, – возразил он. – Я тоже провел детство в провинции и думаю, что ваше детство похоже на мое. У вас, кстати, в детстве были качели?

– Да, конечно, – обрадовалась Лайэл, – дедушка приладил их на старой яблоне, Я с них столько раз падала, что бабушка устроила дедушке скандал, и он их снял. До сих пор запах зеленки у меня ассоциируется с качелями, с детством.

Зачем он спросил о качелях? Может быть, ему вообще интересно знать, как она жила, какие у нее были друзья?.. И Лайэл предалась воспоминаниям. Вот только о Поле рассказывать не стала. Тяжело ей об этом вспоминать.

Лайэл чувствовала себя почти счастливой. Едешь себе, неторопливо беседуешь. Полный комфорт! Во всяком случае, давно она не ощущала такого тихого умиротворения.

Подъехали к деревушке. Низенькая гостинца с крышей, крытой соломой, и увитые плющом аккуратные домики гнездились вокруг озерца, в котором плескались утки. Джордан припарковал машину под каким-то деревом. Голые ветки широкими мазками проступали черным по ярко-васильковому фону неба.

– Не хотите ли немного пройтись до завтрака? – спросил он.

– С удовольствием.

Она чувствовала какое-то смущение оттого, что разоткровенничалась в машине, и теперь была немногословна.

– Ваши туфельки выдержат прогулку?

– Да, конечно. Не беспокойтесь.

Хорошо, что она надела эти светло-коричневые уличные туфли. И каблук удобный – не застрянет.

Было чудесное утро. Солнце почти не грело, зато – словно чувствуя эту свою вину – светило так ярко, что глазам было больно. Воздух бодрил и искрился, как молодое пенное вино.

Впереди была небольшая насыпь. Джордан взобрался наверх и протянул ей руку. И, как только ее пальцы коснулись его руки, Лайэл вздрогнула. – Да вы замерзли! – воскликнул он. Она попыталась тут же высвободить руку. Но он не отпускал. А потом обе руки, его и ее, грелись в кармане куртки Джордана. А сердце Лайэл так колотилось, будто чувствовало опасность. Шли молча по проселочной дороге. И молчали не потому, что нечего было сказать, а просто так хотелось. Припорошенные снегом холмы и взгорки, седые от инея кустики в низине… Прошли километра полтора. Джордан посмотрел на золотые часы и сказал:

– Нам пора возвращаться. Повернули назад. Шли, шли и набрели на таверну «Посудина, в которой варят грог». Неизвестно, как тут варили грог, но накормили превосходно. Уходя, взяли с собой хлеба и потом долго кормили прожорливых уток.

Когда подъехали наконец к больнице, Джордан сказал:

– Я хочу познакомиться с дедушкой.

Вошли в вестибюль. Дежурная сестра, приветливая толстушка, провожая их до палаты, говорила:

– Он будет рад. Двое его соседей выписались на Рождество, и он теперь один.

Вошли. Просторная комната, выкрашенная в светло-кремовый цвет. В дальнем ее конце спиной к ним в инвалидной коляске сидел мужчина. Это был Джо Саммерс, дедушка Лайэл. Он смотрел в окно. Ну кто бы мог сказать, что этот полупарализованный, очень худой и бледный шестидесятилетний старик еще недавно был полон сил и энергии и отлично выглядел? Всегда подтянутый, стройный, загорелый. Непокорный хохолок, бывало, забавно топорщился над высоким лбом. Вдруг он повернул голову, увидел Лайэл – глаза вспыхнули, лицо просияло.

– Дедушка, дорогой, здравствуй! – Лайэл поцеловала его, объяснила, что Джордан привез ее во Френчем, представила мужчин друг другу.

– Джеймсон… – повторил Джо и задумался. – Вы имеете какое-нибудь отношение к фирме «Джеймсон и Электроника»?

– Самое непосредственное. – Джордан улыбнулся.

Джо улыбнулся в ответ.

– Стало быть, девушка, которая снимает вместе с Лайэл квартиру, работает у вас.

Было заметно, что Джордан отнесся к Джо с большим почтением. Да и Джо проявил к Джордану заметный интерес. И не потому, что это был Джордан Джеймсон, а просто дедушка сразу оценил его как личность. Опасения Лайэл насчет того, что скромный садовник и светский супер-бизнесмен вряд ли найдут общий язык, были напрасны. Оказалось, что оба любят и литературу, и музыку, и тихую провинциальную жизнь, к животных, и оба эрудированны, и оба страстные Любители шахмат.

Вы в шахматы играете? – спросил Джордан у Лайэл.

– Да, играю. Но думаю, что настоящему игроку со мной неинтересно, – ответила она.

Лайэл сидела и внимательно слушала, о чем они говорят. И гордилась дедушкой. Он всю жизнь занимался физическим трудом и любил свою работу. Но он был человеком образованным, и даже сейчас, когда столько перенес и болен, было видно, какой у него живой и острый ум.

В беседе с Джорданом Джо проявил знание тончайших нюансов электроники, этого сложного дела. Внимательно и не без удовольствия слушал собеседника, который выдавал информацию, не скупясь на едкие реплики и злословие. Да и Джордан, похоже, с интересом слушал рассказы пожившего на белом свете человека о природе, о провинциальных нравах, о повадках братьев меньших.

– Когда я был ребенком, у меня был бульдог. Я назвал его Дракула, – сказал Джордан.

– Наверное, потому что у него были клыки? – спросила Лайэл. Тема была неопасная, легкая, и она решила поучаствовать в общем разговоре.

– Когда мне его подарили, он был уже старым. У него почти не оставалось зубов, а те, что были, шатались. Моя мама, когда готовила ему еду, проворачивала все через мясорубку. Но до самых последних своих дней этот собачий террорист наводил ужас.

Мужчины обменялись взглядами.

– Ну и чего было его бояться, он даже куснуть не мог? – не унималась Лайэл.

– Да, конечно. Но зато у него был чертовски мощный отросток!

Джо посмотрел на разгневанное лицо внучки и буквально зашелся от хохота.

– Что, попалась? Не будь настырной, моя девочка. Это – древняя истина.

Боже праведный! Дедушка хохочет… Значит, дело пошло на поправку? Ведь лечащий врач, наверное, это и имел в виду, когда говорил ей однажды: «Вопрос в том, хочет ли он вообще жить? А он, как мне кажется, не хочет. Все дело в этом». А сейчас он так заразительно смеется…

Где-то около четырех в палату вошла сестра, молодая и очень хорошенькая. Она вкатила столик. На подносе – огромный чайник, тарелка с хлебом, маслом, большой кусок торта. А Джордан ей подарил такую улыбку, что она в ответ чуть было не выронила из рук чашку с блюдцем.

Уже и сумерки сгустились, и свет зажгли, а Джордан, похоже, не торопился уходить. Время близилось к семи, когда Лайэл наконец отважилась спросить:

– Может быть, вы хотите вернуться домой?

– Я не тороплюсь. Я решил остаться и приглашаю вас на ужин, – ответил он.

– Отличная мысль! – одобрил Джо. – Вы, пожалуйста, ко мне не возвращайтесь. Нас рано укладывают. И больные от Сайта-Клауса уже не ждут ничего…

Он широко улыбнулся, обнажив зубы, свои собственные… и стал похож на мальчишку. А широкая щербинка между передними зубами и вовсе придала его лицу озорной вид. Он любил попыхтеть трубочкой. Старшая медсестра была женщина с понятием и разрешала Джо эту слабость: утром и вечером его выкатывали на улицу, и он, полуприкрыв бледно-голубые глаза, смотрел на мир через колечки струящегося дыма.

Лайэл была переполнена счастьем, смотрела на дедушку и улыбалась. Он даже и шутить пытается!

– Итак, тогда до завтра. Готовьтесь – сыграем с вами партию в шахматы, – сказал Джордан, прощаясь.

Они вышли из палаты, и, когда отошли на достаточное расстояние, Лайэл не удержалась и, не стараясь скрыть раздражения, сказала:

– Ну зачем вы ему наобещали так много всего! Он же вас будет ждать…

– И не будет разочарован. Уж не думаете ли вы, что я собираюсь вернуться в город, оставив вас здесь одну?

Выйдя из здания, они направились к стоянке, где оставили машину. После нескольких часов, проведенных в тепле, на холодном ветру было зябко. Лайэл, поёживаясь, сказала довольно сердито:

– Если вы воображаете, ну хотя бы на одну секунду…

– Я вообще ничего не воображаю, – не дал ей договорить Джордан. – Просто мы остановимся в гостинице. Разумеется, в разных номерах.

– Мне незачем останавливаться в гостинице. У меня есть где остановиться, – сказала Лайэл, проигнорировав его язвительную усмешку.

– Ну тогда и я с вами. Ничего себе! Каков?

– Ну уж нет. – В эти три слова Лайэл втиснула все свое раздражение.

Он небрежно передернул плечами и спокойно, как о деле решенном, сказал:

– За вами лишь право выбора. Или я – с вами, или вы – со мной.

– Вам там негде будет спать. Дедушка туда больше не вернется. – Голос Лайэл дрогнул. – Там и мебели нет почти. Только кушетка и кое-что в кухне.

– Но гостиницы-то пока еще существуют. Так не хочется об этом заговаривать, но придется…

– Останавливаться в гостиницах мне не по средствам.

– Я буду счастлив оплатить счет.

Лайэл резко остановилась, повернулась к нему и, глядя в глаза, произнесла:

– Всю жизнь мечтала, чтобы вы за меня заплатили!

Они остановились как раз неподалеку от уличного фонаря, и она увидела, как брови Джордана сошлись на переносице, а выражение лица просто испугало ее.

– А я всю жизнь мечтал оставить вас одну, в ночи, в пустом доме, и чтобы ни одной живой души по соседству!

– А я вот никак не возьму в толк, какое ваше дело? – не сдавалась Лайэл. Противник зашел с тыла:

– Неужели ваш дедушка не подумал о том, что вам оставаться одной опасно?

Прямое попадание! Лайэл закусила губу: дедушка на все лады уговаривал ее отказаться от ночевки в пустом коттедже…

Коттедж «Роза» стоял на отшибе. Правда, раньше, когда Лайэл приезжала, в соседнем коттедже жил владелец поместья Уильям Лейтон. Но он затеял ремонт и, решив все переделать на более современный лад, уехал и покатам не жил. Дом действительно стоял пустой. Но откуда это все известно Джордану?

– Ну так как, дедушка одобряет ваше решение?

Что касается дедушки, то возводить на него напраслину она не будет и должна говорить правду.

– Нет.

– Наверное, ему в общем-то вредно волноваться?

Ну что ж, он выиграл, подумала Лайэл и ничего не сказала.

– Побудьте пока в машине, а я схожу и успокою старика.

Через несколько минут Джордан вернулся и, довольный, сел за руль.

– Я сама заплачу за себя, – решительно заявила Лайэл.

Он покосился на нее.

– Очень хорошо.

И двух километров не проехали, как справа и слева замелькали игрушечные домики. Приехали в маленький провинциальный городишко. Вообще-то это был и не город вовсе, а скорее большой рынок: несколько раз в неделю сюда съезжались окрестные жители – кто продавать свой товар, а кто и за покупками. В центре городка-рынка Джордан остановился у скромного по виду коттеджа. Это была гостиница. Судя по вывеске, их ожидали комнаты в доме, где и сами хозяева жили. Да, дешевле уж вряд ли что и найдешь! Но сама же захотела за себя заплатить. Ну ладно – она. Но он-то наверняка никогда не останавливался в подобных гостиницах. Украдкой взглянула на него. Наблюдает… И ухмылка на лице. Решено! Он может руководствоваться какими угодно альтруистическими соображениями, а она за себя заплатит сама и быть у него в долгу не собирается…

«Не собирается», а вот на следующее утро, аккуратно уложив в сумку искусно упакованные красочные сверточки-подарки для дедушки, Лайэл подалась уговорам Джордана и взяла у него сверток, который он достал из «бардачка», когда они сели в машину. Рождественский подарок для Джо – прелестные дорожные шахматы! Отказать неудобно, но ведь видно же, что подарок дорогой. Лайэл была благодарна ему уже за то, что ей он ничего не подарил. Ей в ответ подарить было нечего, и она оценила его деликатность.

Сколько раз в ее жизни ей желали счастливого Рождества, и, пожалуй, только на этот раз рождественские пожелания почти сбылись. Почти… Трагическая судьба Поля не давала Лайэл покою, и подсознательно она все время об этом думала. А гостиница оказалась вполне приличной, даже с комфортом. И кухня была на уровне, и хозяева приятные и дружелюбные.

Джордан в Лондон возвращаться не собирался. Оба утра они гуляли после завтрака, потом навещали Джо. И вечера проводили с ним.

Уезжали в Лондон на второй день Рождества, поздно вечером. Лайэл на этот раз с легким сердцем оставляла дедушку. Да и Джо нельзя было узнать: совсем другой человек. Конечно, она делала все, что могла, что было в ее силах, но именно Джордан смог пробудить в дедушке настоящий интерес к жизни, сумел наполнить ее новым содержанием. Лайэл понимала это и была ему благодарна.

По дороге они останавливались и ужинали в какой-то придорожной гостинице, и, когда подъехали к дому, в котором жила Лайэл, было уже совсем поздно. Лайэл взглянула на свои окна. Света нет, значит, Митч еще не вернулась из поездки.

Все три дня, что они провели во Френчеме, Джордан вел себя, с ее точки зрения, безупречно. Не пытался ее обнять и никаких намеков хотя бы на легкий флирт. Волноваться вроде бы причин не было. Но, как только они оставались наедине, ей сразу становилось не по себе. Ощущение было такое, будто она идет, балансируя, по туго натянутому канату. Неужели он так ее волнует? Любовные игры, конечно, не по ее части, но поскользнуться можно в любую минуту. Тут-то он ее и цапнет! Недаром же так обхаживает, со всем своим благородством! Ну разве нет? Только что вернулся из Штатов – разных дел, должно быть, выше головы, а он провел Рождество у койки полупарализованного старика. Нет, определенно ему что-то нужно!

А она, как она на него реагирует!.. Он просто опасен, опасен для спокойствия духа. Сколько усилий она потратила, как напрягалась, чтобы сохранить хладнокровие, окончательно не потерять самообладания. Возводила какие-то оборонительные преграды, которые на поверку оказались ненадежными и хрупкими, будто из стекла. Небольшое усилие – и одни осколки. Не было у нее никакого желания приглашать его зайти.

Взяв ее чемодан, он поднялся следом и теперь стоял и ждал, когда она достанет ключи из сумочки. Повернувшись к нему лицом, Лайэл сказала:

– Вы были более чем добры. Не знаю, чем я вас смогу отблагодарить.

– Вы бы могли пригласить меня сейчас на чашку кофе.

Нет, это уж слишком! Ну что бы такое придумать?

– Вы знаете, Митч тоже не было дома, и я боюсь, что нет ни капли молока.

– Да я же и люблю как раз черный кофе, – отбил он пас.

– И в самом деле! Как неудобно…

– Я, понимаете…

– Вы будете в полной безопасности. Я постараюсь сдерживать первобытные инстинкты.

Он определенно потешается над ней. Вспыхнув и даже не взглянув на него, Лайэл протянула ему ключи. Пока он отпирал замок, ей удалось справиться с охватившим ее смущением. Распахнув дверь, Джордан шутливым жестом пропустил ее вперед.

В гостиной было прохладно. Лайэл, не присев, подошла к электрокамину, включила его и вышла из гостиной. В маленькой тесной кухне постояла некоторое время, размышляя, доставать ей с верхней полки кофеварку или не доставать. Но каков тип! Вынудил все-таки пригласить его в дом. Кофе хочет? Пусть пьет растворимый.

Поставив на подносик две чашки с кофе, вернулась в гостиную. Джордан стоял спиной к электрокамину. Она подошла, и он взял чашку. Лайэл взяла свою и, продолжая стоять, сделала глоток. Пусть постоит. Пускай поймет, что она рассиживаться с ним не собирается, а ждет не дождется, когда он уйдет.

А Джордан уходить и не собирался. Присесть не предложили, и он, отпивая из чашки, с любопытством прохаживался по уютной, но более чем скромной гостиной. Наконец остановился у колченогого старенького книжного шкафа.

– Это чьи книги?

– Мои. Митч не любит читать.

Так. Что за книги хотя бы на верхней полке? Томик стихов Джона Донна. Роман-чтиво, которое выпускает издательство «Миллс и Бун». А это что? «Ветер в ивняке». А это? «Я захватил замок». Интересно…

– Я смотрю, судя по книгам, у вас самые разнообразные вкусы, – заметил он. По тону можно было понять, что эта ревизия его позабавила.

– Я люблю читать то, что хорошо написано.

Ну вот, она еще и оправдывается перед ним.

Поставив чашку, Джордан взял с полки томик стихов. Длинные пальцы бережно перелистывали страницы, на некоторых он надолго задерживался.

– Вы любите поэзию?

Ну вот зачем опять так глупо подставилась? Неужели и так не понятно, что стихи, по его разумению, это литература для лиц женского, слабого, пола и для некоторых лиц противоположного, которые лишь по недоразумению попали в разряд сильного.

– Да. Я люблю стихи. Слова – ткань поэзии – будят мое воображение, будят и порой, бывает, завораживают. Вы читали Майкла Чайдлера?

– Нет, я даже не слышала о таком поэте, – призналась Лайэл и подумала, что и на сей раз попала впросак.

А Джордан продолжал:

– Он современный поэт. У него вышли всего лишь два тома, и о нем мало кто знает. Его воображение занимают не люди, а вещи, неодушевленные предметы. Он наделен даром находить слова, на которых задерживаешь внимание и предаешься воспоминаниям. Ну вот представьте себе, внутрь старинного пресс-папье кто-то когда-то вмонтировал стеклянный футляр, а в футляре «замурован» кусочек природы – зимняя снежная вьюга. Бесхитростный сюжет, но поэтический образ, я считаю, создан настоящим мастером.

Джордан поставил книгу на место и, обратившись к хозяйке, сказал учтиво:

– Благодарю вас за кофе.

Лайэл вдруг всполошилась. Какая же она свинья… Он столько сделал для дедушки, а она так плохо его приняла. Подойдя к Джордану, она сказала как можно теплее:

– Вы уходите? Я хочу вас поблагодарить…

– В этом нет никакой необходимости, – опять перебил он ее.

Она посмотрела на него умоляющим взглядом.

– Ну почему вы так говорите? В этом есть необходимость. Вы так были добры к моему дедушке… – Она заметила на его лице гримасу и торопливо добавила: – И ко мне. Мне, право же, неловко, я до сих пор не понимаю, зачем вы себе доставили столько беспокойства.

– Мне этого хотелось.

– Но ведь так просто вам хотеться не могло? Все-таки почему?

– Потому что я собираюсь на вас жениться, – сказал он это так, будто и объяснять тут нечего.

Уж не ослышалась ли она?! Переспросила растерянно:

– Что вы сказали?

– Я хочу на вас жениться.

Ну и шуточки у него! Замешательство быстро прошло. И вообще, как так можно?!

– Но мы, можно сказать, едва знакомы. Вы почти ничего обо мне не знаете.

– То, что мне нужно знать, я знаю, – заверил он.

Слов немного, но сказано вроде бы даже проникновенно.

– Но я-то вас совсем не знаю!

– Это поправимо. Есть чудесное средство. Если вы не против, может быть, мы поужинаем завтра вечером? – сказал он и улыбнулся.

Сердце встрепенулось, ноги – ватные, и уже будто и не кровь в ее плоти, а шампанское бурлит. Еле совладав с голосом, Лайэл прошелестела:

– Благодарю вас. Я не против.

– Ну вот и прелестно, – сказал он, повернулся, пошел к дверям, бросив на ходу: – Заеду за вами завтра в семь.

Если столь стремительный уход был его тактическим приемом, то цели он достиг. Разве так можно? Ушел – не поцеловал, не обнял… Ну мог бы ненадолго задержаться – поговорил бы с ней.

На следующий день он за ней заехал, и заезжал теперь каждый вечер. На уик-энды они вместе отправлялись к дедушке. И за все это время понять, что он за человек, докопаться до его сути ей не удавалось. Этот крепкий орешек был явно ей не по зубам. Чем больше Лайэл прикладывала усилий, тем неподатливее становилась скорлупа. Конечно, он добрый, великодушный, мог простить ошибку, но уж если замечал несправедливость, приходил в ярость. Любил природу, умел ценить красоту, во всем любил порядок. И даже, к ее удивлению, не лишен был сентиментальности. И небольшой жизненный опыт подсказывал Лайэл то, что уже давно известно всему миру: сентиментальные люди – порой очень жестоки.

Он дарил ей цветы, шоколад, ухаживал за ней. Именно ухаживал, и именно так, как будто прочитал не один рыцарский роман.

Вот уж этого она никак не ожидала! В общем, по современным меркам, он был неотразим. Правда, брачной темы Джордан не касался, но намерения его и особенно манера ухаживания были столь очевидны, что Джо только многозначительно посмеивался, особенно когда у Джордана проскальзывали собственнические нотки. Джо был более чем счастлив…

И Митч была рада.

– Ну, тебе здорово повезло! Он же сказочно богат, – сказала Митч и, подумав, добавила: – Я бы его у тебя отбила, если бы я, старая кошелка, была уверена, что у меня есть шанс.

Лайэл в ответ только улыбнулась. Митч обожала своего Давида. С ним было легко. Он открытый человек – весь на ладони. Да Митч и дня бы не стала терпеть Джордана, вернее его характер.

Приближался день рождения Джо. Накануне Лайэл отпросилась у шефа, и утром они с Джорданом поехали во Френчем. На обратном пути остановились перекусить в старинной таверне «Овечий хвост». Посетителей было немного, они сели за столик, который стоял в стороне.

Джордан, откинувшись на спинку стула и вытянув далеко вперед ноги, неторопливо потягивал лагер. Было видно, что ему все здесь нравится – и потемневшая от времени добротная мебель, и старомодная утварь, и то, что в этом тепле по-старинному спокойно и несуетно.

– Смотрю я на тебя и удивляюсь, – задумчиво произнесла Лайэл.

– Интересно! И почему?

Она осторожно выбирала слова, чтобы он ухватил ее мысль:

– Ты… такой городской человек, нет, не то. Ты в городе – как рыба в воде. Но я чувствую, что провинциальная жизнь, деревенский уклад тебе больше по душе.

– Да, в общем-то верно, но городской ритм жизни, сутолоку города я тоже люблю.

– Но одинаково быть не может. Чему же ты все-таки отдаешь предпочтение?

Он улыбнулся и вдруг стал похож на мальчишку.

– А мне везде хорошо. У меня такой дар – я радуюсь жизни. Живу и радуюсь всему каждую минуту и везде. Я люблю свою работу и целиком отдаюсь любимому делу. И тогда ничего другого для меня не существует. Вот сейчас я, например, о делах и не вспоминаю. Сижу, пью пиво, отдыхаю, радуюсь жизни, одним словом. Жить по принципу «вот завтра уж я поживу, а сегодня как-нибудь» не следует.

– Можно только восхищаться этой твоей философией. Некоторым образом я тоже ее разделяю. Как говорится, «мне весело, и я смеюсь».

Когда они уходили, вышла маленькая неловкость. Из рук Джордана выскользнул серебристо-серый жакет из искусственного меха и упал на пол.

– Ну что же ты так с моей норкой обращаешься! – пошутила Лайэл, когда он наклонился, чтобы поднять. Он подал ей жакет. Но это был будто не он – так изменилось в одно мгновение выражение его лица.

– Тебе нравится шуба из норки? – спросил он. И не дожидаясь ответа: – Я могу тебе купить. Все, что пожелаешь. Нет проблем. Что еще – наряды, драгоценности, меха?

Она буквально онемела. Покачала головой.

Последнее время ей было приятно бывать с ним. Они друг друга понимали, ладили. Похоже было, что их отношения наконец обрели гармонию.

В конце концов, кто дал ему право так с ней обращаться?

Джордан тоже почувствовал, что не должен был говорить то, что сказал, и что теперь лучше уж молчать и вовсе.

Подъехали к дому. Свет в окнах не горел. Лайэл уже успокоилась и, желая разогнать свинцовые тучи, которые нагромоздились на горизонте их отношений, пригласила Джордана зайти и выпить кофе. Когда они сидели у электрокамина и пили кофе, он спросил:

– Что доктор говорит? Будет ли дедушке лучше и сможет ли он когда-нибудь ходить?

– Доктор сказал, что он не сможет обходиться без инвалидной коляски.

– А что с сердцем?

– Говорит, что все наладится. И что нужно, чтобы он не волновался.

– Ну что же, если так, то через месяц могут и выписать. Какие у тебя планы на этот счет?

– Мне удалось снять небольшую квартирку на первом этаже. Тут рядом. Она освободится через месяц, в феврале. Не идеальный вариант, конечно. И ступеньки есть, и дверные проемы узковаты для коляски, но это все, что я смогла.

– И дедушка не будет возражать, если ему придется жить в Лондоне?

– Я его спрашивала об этом. Он согласился. А потом, у нас нет другого выхода. Я же не могу не работать.

– Ну и как же он будет целый день один, пока ты на работе?

Этот вопрос она задавала сама себе не раз. Лайэл вздохнула.

– Я пока не знаю. Но что-нибудь придумаем.

– Если ты выйдешь за меня замуж, то ничего не придется придумывать. Обо всем позабочусь я.

У Лайэл пересохло во рту, и она хриплым голосом сказала:

– Если ты собираешься поместить его в дом…

– Ничего подобного я в виду не имел, – перебил ее Джордан. – Его это просто убьет.

– Тогда что же?

– Ты хочешь, чтобы вы всегда были вместе?

– Да, очень.

– Тогда он будет жить с нами. Ты будешь всегда рядом с ним, а для всего другого я найму сиделку. Можно будет и на дому продолжить лечение дедушки. Ну, во-первых, чтобы его не мучили боли, а во-вторых, может так случиться, что со временем он сможет передвигаться самостоятельно.

– Боже мой! Джордан… – только и смогла она вымолвить. Глаза были полны слез.

– Ну, так ты согласна быть моей женой, хотя бы ради дедушки? – спросил он.

Показалось, что в тоне его не было обычной самоуверенности, и мускулы лица напряглись и застыли.

Сколько раз в мечтах Лайэл кто-то любящий ее, тот, кто не смог бы жить без нее и кого она сама полюбила и выбрала, делал ей предложение! Но в мечтах ей и в голову не приходило, что это будет сказано вот такими обыденными словами.

Хотя она и старалась выглядеть современной, но на самом деле была девушкой романтичной, даже старомодной. То, что ей предложили только что, по ее понятиям, было похоже скорее на сделку. Неужели ей придется отдать себя Джордану в обмен за услуги? Если не за «туалеты, драгоценности и меха» – то за удобства и покой для дедушки.

– Ну, Лайэл? – спросил он, и голос его дрогнул, Боже, что это? Два слова, всегда два коротких слова… Он же страдает… Он ждет ее ответа… Какая сделка? О чем это она?

– Да, – прошептала Лайэл, – я согласна быть твоей женой.

Она хотела еще сказать, что дедушка ни при чем. Она может из-за дедушки делать любую черную работу, но замуж за нелюбимого не пошла бы и ради дедушки. Застенчивая, стеснительная по натуре, Лайэл промолчала. И разве она только что не убедилась в том, с каким волнением он ожидал ее ответа? Да он просто скрывал свои чувства!..

Она самой себе не признавалась, что в первый же вечер его полюбила. Полюбила так страстно, что и не подозревала, что способна на такое острое чувство. А сколько было сомнений! Как она сама себя пыталась убедить, что они не пара, что она не его круга. Но вот полюбила…

Взглянула на него. Его лицо разгладилось: сомнения и страдания позади. Но почему же он не подходит к ней, неужели не хочет ее поцеловать? Целая вечность прошла, казалось, пока она сама не сделала шаг, другой, подошла и робко посмотрела на него.

Он обнял ее и поцеловал. Но разве так целуют, когда любят? Буквально через секунду он вдруг крепко обнял ее, прижимая к себе, и поцеловал страстно.

Лайэл пошатнулась и упала бы, не подхвати он ее вовремя.

– Как ты посмотришь на то, если мы поженимся через неделю, скажем, в пятницу?

– Может быть, лучше подождем, пока дедушка вернется из больницы?

Он опять обнял ее. Потерся щекой о ее щеку. И спросил:

– Ты на самом деле хочешь подождать?

– Нет, нет. Я только хочу, чтобы дедушка присутствовал на нашей свадьбе.

Поцеловал ее в шею. Возле уха. Коснулся губами ее губ. Сказал:

– Значит, в пятницу, как решили. А я подумаю, как все устроить.

Нежные поцелуи!

– Впереди – медовый месяц. Мы вернемся из свадебного путешествия как раз тогда, когда его можно будет забрать. Как ты думаешь, мы можем завтра вечером поехать к нему и сообщить о нашем решении?

Она кивнула, слова уже ровным счетом ничего не означали. Он обнимает ее… Он целует ее… вот если он сейчас обнимет ее и пойдет с ней в спальню, она и слова не вымолвит против, и пальцем не пошевелит… А он, отстраняя ее, сказал:

– Если я не уйду сию же секунду, мисс Митчелл будет в шоке, когда вернется!

Чмокнул ее в нос, попрощался и ушел.

Лайэл пошла в спальню. Разделась и легла. Она долго лежала без сна, смотрела в темноту. Тело помнило прикосновение его губ, рук и требовало новых ласк. Счастье как бурное море подхватило ее, несло куда-то и отпускало, сердце замирало…


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10