Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Живые мертвые (Мир пауков - 7)

ModernLib.Net / Уилсон Колин Генри / Живые мертвые (Мир пауков - 7) - Чтение (стр. 2)
Автор: Уилсон Колин Генри
Жанр:

 

 


      - Какая мне разница - почести, не почести. Может, это и есть прорыв, которого мы так ждали.
      День выдался такой же солнечный, хотя в северном ветре чувствовалась колкость, Холодно-синий простор неба был наполнен пушистыми как вата белыми облаками. На окружающей башню траве лежало несколько пятен уцелевшего покуда снега - и тот уже весь был истоптан следами. А чуть изогнутый шпиль Белой башни по-прежнему покрывал толстый слой снега в форме козырька. На их глазах изрядная его часть, соскользнув, вдребезги разбилась о землю.
      С угла главного проспекта было видно, как из обиталища Смертоносца-Повелителя вышла Сидония и подошла к Бродусу и Фергусу, дожидающимся на тротуаре под недвижным взором двух бойцовых пауков.
      - Ты в самом деле решил, что без стражи не обойтись? - спросил Симеон, лукаво улыбнушись. - Или просто хотел отослать Бродуса с глаз долой?
      - Нет, я теперь напрочь исключаю всякий риск. Мне кажется, недооценивать врага было бы ошибкой. Он постоянно опережает нас на пару шагов.
      - Мне сдается, пока у тебя все идет как надо.
      - Да, - согласился Найл, - пока удача нам сопутствует. Но все может непредсказуемо измениться, пока мы не выясним, кто этот человек и к чему стремиться.
      - Ты уверен, что это именно человек? - серьезным тоном спросил Симеон.
      - А кем же еще ему быть? - недоуменно ответил Найл, застигнутый врасплох таким вопросом.
      - Ты называл его магом.
      - А маг что, не человек? Симеон покачал головой.
      - Моя бабка - упокой богиня ее душу - говаривала, что существуют сверхъестественные существа трех рангов. Есть боги-творцы, создавшие Землю. Потом идут духи природы, которым нет дела ни до чего, кроме деревьев, озер и гор. Наконец, есть чародеи, стоящие на полпути между богами и людьми. Твой маг, сдается мне, относится именно к ним.
      Всю эту небыль о богах и духах природы Найл выслушивал безо всякого удивления. Он привычен был к тому, что даже слуги жуков-бомбардиров принимают ее за чистую монету. Он и сам, по сути, думал примерно так же, пока его образованием не занялся Стигмастер.
      - Все равно я не верю, что он - сверхъестественное существо.
      - Тогда кто же он?
      - Человек. Злобный, безжалостный, но все же человек. Симеон поглядел искоса.
      - Ты говоришь таким тоном, будто знаешь о нем все.
      - Мне кажется, я даже видел его раз,- открылся Найл. Симеон уставился на него в изумлении:
      - Да ты что?
      - Во сне, во сне, конечно,- поспешил объяснить Найл.
      - И как он выглядел?
      - Вот такая борода, вилкой,- Найл попытался передать форму, растопырив пальцы под подбородком,- и лицо скрыто под черным капюшоном.
      Симеон кивнул с серьезным видом.
      - Да, в самом деле, похоже на чародея. Бабка рассказывала, что они вдвое умнее человека и вдвое злопамятнее. Уж лучше, говорила, дразнить очковую кобру.
      При этих словах в душе у Найла возникло чувство, будто на солнце надвинулась туча. Остаток пути к больнице они проделали молча, каждый занятый своими мыслями.
      У бокового входа стояли две четырехколесные повозки, одна пустая, другая загруженная тремя телами в коконах из паутины. Найл обратил внимание, что пешеходы при виде коконов отворачивают глаза и убыстряют шаг, словно боясь оскверниться их видом. Да, стало быть, в этом городе большинство по-прежнему предпочитает не знать о секретах бывших своих хозяев. Сверху из протянутых через улицу тенет на коконы с любопытством поглядывал паук-охотник в бурую и черную полоску, должно быть, недоумевая, кому это взбрело в голову почем зря выбрасывать такие порции отменного кушания. Со двора вышел дюжего вида работник, перекинул кокон через плечи, как мешок картошки, и понес его внутрь.
      Бесчувственные тела были разложены на узких столах в просторном помещении по соседству с женской палатой. Рослый молодой мужчина с темными волосами до плеч вспарывал кокон огромными ножницами. У Найла при их виде чуть щипнуло в темени; в целом они смотрелись как те, из сна.
      - Мне кажется, вы с Фелимом еще не знакомы,- сказал Симеон.- Это Фелим, мой племянник и ассистент.
      Найл с Фелимом сомкнулись предплечьями. Красавцем этого молодого человека назвать было нельзя, но его глубоко посаженные глаза и неправильной формы нос выдавали недюжинную твердость характера. У него были твердые ладони и открытая дружелюбная улыбка. Найл втайне был рад, что тот не сделал попытки поклониться.
      - По службе есть что сообщить? - осведомился Симеон.
      - Разве только это.- Фелим подступил к телу мужчины в тунике раба и, вытянув, показал висящую у того на шее цепочку.- Никто не скажет, что это? - Он помотал кулоном между большим и указательным пальцем.
      Найл с Симеоном переглянулись.
      - Еще такие не попадались? - спросил Симеон.
      - Нет, - Фелим показал головой. - Так что это?
      Симеон стянул с ног у мужчины распоротый кокон, сбросил одну за другой сандалии. Когда раздвинул пальцы на ногах, Найл увидел зарубцевавшийся шрамик в месте, где перепонка была разделена.
      - Это передающее устройство, - объяснил Найл. Фелим смотрел, ничего не понимая.
      - Ты шутишь? - И тут он, чуть заметно вздрогнув, выронил кулон.
      - Ты чего?
      - Да так, ничего. - Он осмотрительно коснулся кулона кончиком пальца.- Мне показалось, он колется... Найл подобрал вещицу - абсолютно инертная. Фелим повернулся к дяде:
      - Да что здесь, черт возьми, творится? (в голосе сквозило раздражение).
      - Он здесь всего пару часов, - пояснил Найлу Симеон. - Я еще не успел всего рассказать.
      Взяв у Фелима ножницы, он примерился и начал разрезать тунику на рабе - судя по виду, мужчине лет тридцати. Дыхание у того было слабым, но размеренным. Порода та же, что и у остальных - нос клювом, морщинистый лоб, на редкость крупный чувственный рот и покатый подбородок - впрочем, хотя и покатай, но как-то не передающий впечатление слабости. Фигура рельефная, с твердыми мускулами, но кожа очень уж бледная. На груди и ногах курчавился густой черный волос, придающий ему сходство с животным.
      Симеон, потянувшись к волосатой груди, снял оттуда небольшой бурый ошметок, похожий на сухой листик.
      - Что это? - спросил Фелим.
      - А ты как думаешь? - вопросом на вопрос ответил Симеон, подавая ему ошметок. Фелим взял, посмотрел, нюхнул.
      - Водоросль, что ли? Он где-то плавал?
      - Вот это все нам бы и хотелось выяснить,- сказал Симеон.
      Найл пристально смотрел на неподвижное лицо и желтые зубы, видневшиеся в полуоткрытом рту. Положив руку на холодный, влажноватый морщинистый лоб, он испытал странную неприязнь. Затем, даром что на виду у всех, отрешился от мыслей и слился умом с сознанием спящего. Ощущение было странно знакомым, будто заимствованным из прошлого опыта: незаметный выход из собственной сущности и слияние с посторонней. Вокруг образовалась некая пустота, это было все равно что зависнуть среди бездны. Найл невольно схватился за край стола, чтобы не упасть. Через несколько секунд ум вроде как освоился с пустотой. Темнота сделалась привычной; местами ее перемежали тусклые вспышки, подобные зарнице или сполохам молний. У Найла возникла неосознанная мысль, что все это как-то связано с электрической активностью человеческого мозга. Затем, к удивлению, последовал звук, напоминающий отдаленный громовой раскат. Секунду спустя через темноту стал цедиться бледно-голубой свет; вернее, мерцание. И тут послышался еще один громкий раскат. Взору открылся пейзаж - странный, смутный, видимый как бы с огромной высоты. Найл затаил дыхание, внезапно охваченный уверенностью, что сейчас откроется нечто важное.
      И тут один за другим последовали два события. Найла на миг одолела гнусная тошнота, будто от дурного запаха - ощущение примерно такое же, как при прощупывании убийцы Скорбо - и почти одновременно сознание Найла точно взрывом было вышвырнуто наружу из сущности незнакомца - как камень, брошенный в воздух рукой атлета.
      В глазах резко заломило и тошнота ударила по солнечному сплетению упругим, тугим комом. Молча смотревшие за Найлом Симеон и Фелим увидели, как он поперхнулся дыханием и покачнулся. Фелим успел подхватить, когда у Найла подогнулись колени.
      Открыв глаза, он понял, что лежит на одном из узких столов, а Фелим щупает ему пульс. Голос Симеона зазвучал неподалеку:
      - Он мертв.
      - Кто, я?
      - Нет, он мертв, - Симеон указал на мужчину. Найл заставил себя сесть, превозмогая поднимающуюся из желудка тяжелую тошноту, и снял ноги со стола, поддерживаемый под локоть Фелимом. Остекленевшие глаза мужчины бездумно пялились в потолок. Челюсть откинулась, а волосатая грудная клетка застыла, перестав подыматься и опадать.
      Найл протяжно застонал и хватил себя по лбу кулаком.
      - Ну и кретин же я! - рванул цепочку у трупа с шеи, он с досадой швырнул ее в угол.
      Фелим недоуменно повел плечами.
      - Да скажет мне хоть кто-нибудь, что здесь происходит?
      - Я угробил его по дурости, вот что,- горько сказал Найл.
      Симеон положил руку ему на плечо.
      - В том не было твоей вины.
      - В том-то и дело, что была. Мне надо было сначала снять кулон.
      - Но кулон его даже не касайся, он свешивался на стол.
      - Какая разница,- Найл поглядел сверху вниз на желтозубого мертвеца,Он может убивать на расстоянии.
      - Кто? - спросил Фелим.
      - Тот, кто его послал. Маг.
      Фелим посмотрел на Найла с неподдельным изумлением.
      - Да ну? Настоящий?
      - Я все, когда надо, объясню,- торопливо вмешался, Симеон.
      - Но...
      - Сейчас не время этим заниматься. Фелима, по всей вероятности, одолевала тревога.
      - Я бы все-таки хотел знать, что его убило.
      - Если тебе нужна моя догадка, то пусть будет сердечный приступ. Симеон протянул руку и опустил веки на выпученные глаза.
      - А я думал...
      Симеон оборвал его, бесцеремонно махнув рукой.
      - Давайте прежде снимем остальную паутину. Я хочу видеть, есть там еще кулоны или нет.
      Через десять минут шелковистая кисея была снята с остальных тел. Всего тел было четырнадцать, и судя по одежде, Скорбо с дружками добывал съестное в городе пауков. Особенно заметно по лицам: черты у всех одновременно и броские, и вместе с тем какие-то вялые - породистость и тупость, полулюди-полускот. Трое были из сословия слуг. Четверо женщин, семеро юношей и девушек, из которых некоторые едва достигли подросткового возраста. У каждого (Фелим указал) на плече или на шее имеются следы клыков - свидетельство, что любители человеченки накидывались сверху.
      Все это время Найлом владела гневливая досада; он по-прежнему клял себя за неосмотрительность. Когда было покончено с последним коконом, Фелим подытожил:
      - Кулонов больше нет.
      Симеон высказал вслух то, что было на уме у Найла:
      - Значит, в живых у нас остается одна только девушка. Надо беречь ее как зеницу ока.
      - А еще лучше сделать как-нибудь так, чтобы она очнулась.
      - Как насчет гадючьей сыворотки? - поинтересовался Фелим.
      Симеон подумал.
      - Слушай, а ведь может, и получится. Во всяком случае стоит попробовать.
      - Что еще за сыворотка? - переспросил Найл.
      - Противоядие от яда рогатой болотной гадюки. Я ее создавал, вводя яд под кожу лошади, пока у той не выработался иммунитет. Это однажды спасло мою жену в Великой Дельте. Яд болотной гадюки действует примерно так же, как и паучий яд - от небольшой дозы наступает паралич, от большой смерть.
      - А мы ее тем самым не убьем?
      - Да ну, что ты. Яд в сыворотке уже нейтрализован. Если на то пошло, мы могли бы ее вначале опробовать на одной из этих спящих красавиц.- Он повернулся к Фелиму.- Помоги-ка мне подыскать кого-нибудь с хорошим, стойким пульсом.
      Фелим пощупал запястье девушки, лежащей по соседству.
      - Может, эту?
      Симеон взял другое ее запястье, деловито кивнул. Затем приподнял ей веко и тихонько коснулся кончиком пальца глазного яблока. Найлу показалось, что второй глаз, под закрытым веком тоже слегка шевельнулся.
      Из деревянного ящичка-аптечки Симеон вынул предмет, в котором Найл узнал шприц. Шприц он видел впервые, но урок истории в Белой башне открыл ему их существование. Симеон догадался, о чем он думает.
      - Я тоже никогда ими не пользовался.- Он протянул шприц Найлу, чтобы тот получше рассмотрел.- Красота, правда? Всего один такой мог бы спасти моему отцу жизнь. А теперь их у нас под сотню штук.
      - Двенадцать дюжин,- послышался голос. В дверь вошел паренек лет четырнадцати. Волосы у него были коротко подстрижены, в остальном же вылитый Фелим.
      - Что, нашел еще? Молодчина.- Симеон положил руку пареньку на плечо.Это мой племянник Бойд, юный гений механики, разбирается лучше всех в семье.
      - А угадай, что я еще нашел? - живо спросил Бойд.- Электрический генератор! Здорово, правда? Фелим смешливо фыркнул.
      - Может, было бы здорово, если б нам от этого электричества имелась какая-то польза.
      - Польза? - в голосе паренька чувствовалась уязвленность.- Что значит, "польза"?
      - Ну скажи, на кой он тут ляд,- усмехнулся Фелим.
      - Ну, для начала, осветил бы эту комнату; это уже кое-что. Генератор-то аварийный. У тебя что, в голове совсем уж темный лес? было видно, что братья при случае не прочь поддеть друг друга.
      - Не обращай внимания,- сказал Симеон пареньку,- Я думаю, это прекрасная находка. А что там еще у тебя?
      Бойд держал гибкую металлическую ленту бледно-золотистого цвета.
      - Точно не знаю. Наверное, или бипартитный энцефалоскоп, или аппарат Галлстранда. Я думал, может, ты знаешь.
      Фелим взял ленту у брата.
      - По мне, так это просто надо напяливать на голову.
      Действительно, лента была вроде той, которую носит Мерлью, чтобы держалась прическа. Вместе с тем было что-то чарующее в ее золотистом поблескивании и изяществе этой металлической полоски.
      - Пошел бы да поискал название в Большой медицинской энциклопедии, подал идею Симеон.- Ты уже закончил распаковывать?
      - Куда там! Там еще целая груда.
      - Тогда иди и доканчивай. Мы скоро подойдем.
      - Ты не хочешь за компанию? - спросил Бойд, впервые поворачиваясь к Найлу.
      - Нет, он остается с нами,- решительно сказал Симеон.- Иди, заканчивай с разгрузкой.
      Бойд, покосившись на Найла, скорчил кислую мину. Когда он уносился по коридору, Фелим с шутливой сокрушенностью сказал:
      - Головушка у моего братика светлейшая, но докучать любит ужасно.
      Паренек вообще-то сразу пришелся Найлу по душе; глаза у того светились разумом.
      Симеон уже осматривал предплечье девушки.
      - Давай гадючью сыворотку.
      Фелим подал стеклянный флакончик, наполненный желтоватой жидкостью. А когда Симеон уже наполнил шприц, Найл вдруг испытал нехорошее предчувствие.
      - Может, для начала попробуем дозу поменьше? Симеон пожал плечами.
      - Ничего страшного быть не должно. А, в общем, ты прав, ни к чему понапрасну изводить сыворотку.- Он утопил плунжер, и часть жидкости стекла обратно во флакончик.
      Найл посмотрел сверху на лицо спящей девушки. Хорошенькая, темноволосый подросток со смугловатой кожей и полными губами. Было что-то на редкость привлекательное в ее безмятежности. Почти сам того не сознавая, Найл своим сознанием проник через лицо в ее спящий мозг. Это было равносильно погружению в море забвения, полное отсутствие бытия. Хотя через призму бесчувственности Найл продолжал сознавать свое собственное гело, стоящее сейчас у изголовья и смотрящее сверху вниз. Но свою сущность он сознавал не как всегда, а словно сталвдругноворожденным, бездумно глазеющим на мир.
      Одновременно с тем потусторонность смутно освещалась вспышками наличия жизни, напомгнающими слабый проблеск рассвета на горизонте. Это было спящее сознание девушки, смутное сознавание собственного тела и комнаты, в которой она лежит. Это зыбкое, едва уловимое чувство жизни стало сразу же более отчетливым, стоило Симеону ввести ей в вену иглу и утопить поршень шприца.
      - Ты понимаешь,- сказал Симеон,- что эта вот штуковина пускается в ход впервые за тысячу лет?
      От его голоса Найл чуть вздрогнул и пришел в себя. Было отрадно воссоединиться с собственюй сущностью и вновь осознать, что он - Найл, а не безымянный бесплотный фрагмент.
      Втроем они молча смотрели на лицо лежащей девушки, на то, как поднимаются и опадают холмики ее грудей. Примерно через минуту ее дыхание участилось, и на щеках пятнами проступил румянец.
      - Действует, - коротко сказал Фелим. Симеон покачал головой.
      - Не спеши с выводами.
      Когда он это сказал, Найл еще раз вошел в ум девушки. Едва это сделав, он понял: что-то не так. Сразу стало как-то неуютно, душно, вены будто жгло. Волна горячки настолько выбивала из равновесия, что Найл поспешил выйти.
      Девушка теперь дышала часто, как в лихорадке, и лицо Симеона постепенно приобретало озабоченное выражение. Фелим, протянув руку, осторожно поднял ей веко. Открылся мечущийся по глазу зрачок; впечатление неприятное, будто смотришь на затравленное животное. Симеон, подержав запястье девушки, качнул головой.
      - Ты был прав. Слава Богу, я не дал ей дозу покрупнее.
      - А что случилось?
      - Не знаю. Может взялись противоборствовать два нейротоксина.
      Филим вынул из аптечки еще один флакончик.
      - Как насчет белладонны? Симеон яростно замотал головой.
      - Что ты, это смерть! Атропин стимулирует сердце, а у нас пульс и так уже сто тридцать. Гиоцин бы еще куда ни шло, но я больше не хочу рисковать.- Он опустил запястье.- Думаю, все нормализуется.
      Но у Найла, сознающего горячечную сумятицу в мозгу девушки, оптимизма было меньше. Даже при стороннем взгляде на ее сознание возникала жгучая жажда и невольное желание кинуться в ледяную воду.
      - На данный момент поделать ничего нельзя,- сказал Симеон. - Давайте сходим посмотрим, как там дела у Бойда.
      Было облегчением последовать за ним из комнаты. Лишь оставив за собой полкоридора, никак не раньше, Найл почувствовал, что жжение унимается.
      В большой комнате наверху еще недавно работали плотники, и там пахло свежеструганным деревом и мастикой. Пять ящиков из хранилища стояли теперь у стены; пол и длинные узкие столы были заставлены всякой всячиной, от рулонов бинтов и ваты, до странного вида медицинских приборов, чем-то напоминающих те, что доводилось видеть в зале Белой башни.
      Бойд увлеченно поддевал ломом крышку на ящике. Он указал на большую коробку на полу:
      - Электронный микроскоп. Знаешь, во сколько раз увеличивает? - Фелим покачал головой. - В полмиллиона! А это, - он указал на блестящее хромированное устройство, лежашее на столе, - компаративный микроскоп, он коснулся кнопки у основания прибора, и вспыхнул мелкий, но удивительно яркий огонек, ответив предметное стекло.
      - Отчего оно зажглось? - недоуменно спросил Фелим.
      - От батареи, разумеется. - ответил Бойд с усмешечкой. - К двадцать второму веку изобрели батареи емкостью в тысячу вольт. - А как вам это? - Он взял со стола черную трубку и нажал на кнопку; на противоположную стену упал мощный сноп света. Трубку Бойд навел на лицо Фелима и покрутил у основания; свет был таким ослепительным, что Фелим прикрылся руками.- Ну не чудо, а? Аварийная подсветка для операционной. А на это взгляните! - Он открыл пластмассовую коробку и выташьл оттуда плоский приборчик с ручкой посреди основания. Приборчик был квадратный, сантиметров тридцать, и сделан, казалось, из матового стекла.
      - Что это?
      - Переносной рентген.- Он повернулся к Найлу.- Положи-ка руку на стол.
      Найл безропотно подчинился. Бойд установил над ней стекло, затем нажал на выключатель. Стекло зажглось зеленоватым светом. Найл с изумлением смотрел, как плоть на глазах исчезает и обнажается кость. Бойд довольно хмыкнул и подставил приборчик к лицу Фелима; вместо лица немедленно возник оскаленный череп с пустыми глазницами. Когда Фелим начал отводить голову, Бонд сказал:
      - Погоди еще минутку. - Обеими руками он потянул ручку. Череп Филима начал постепенно облекаться плотью - не обычной, а студенисто прозрачной, через которую ясно просвечивали все жилы и артерии. Внутри черепа можно было различить очертания мозга.
      - Вот видишь, дядя, а ты говоришь! У Фелима, оказывается и в самом деле есть мозги.- Он ловко увернулся от шутливого удара Фелима.
      Найл взял со стола поблескивающую металлическую трубу, тридцать сантиметров длиной и сантиметров пять в диаметре. Формой она напоминала раздвижной металлический жезл, найденный в окрестностях Диры. Как и жезл, для своих размеров она была необычайно тяжела. С одного конца у трубки было матовое стеклышко. Регулятор сбоку мог передвигаться по градуированной прорези. Когда Найл подвинул регулятор вперед, стеклышко засияло ровным зеленым светом.
      - Что это? - спросил он у Бойда.
      - Точно не знаю, - видно, что пареньку не хочется в этом признаваться. - Какой-нибудь фонарь?
      Найл посветил себе на ладонь. Удивительно, зеленый свет ласкал приятной прохладой, словно легкий ветерок. Продвинул регулятор чуть вперед, и свет заметно усилился, да и руке стало заметно холоднее. При регуляторе на середине шкалы кисть замерзла до онемения, будто опущенная в ледяную воду. Даже когда повернул трубу в сторону, кисть ломило так, что трудно было пошевелить пальцами. Найл с присвистом втянул воздух от боли.
      - Ну и стужа!
      - А-а, теперь понятно, что это,- сказал Бойд.- Холодный свет. Приспособление, заменившее холодильники. Фелим изучал крупноформатный лист бумаги.
      - Да, действительно значится в перечне. Детермалайзер Рыкова, или холодный свет. А что такое отоскоп?
      - Это штуковина такая, заглядывать в уши,- пояснил Бойд.
      - А электродиагностический анализатор?
      - Не знаю.
      - Вот, значится один. И аппарат Галлстранда; не знаю, где он тут. Найл уже не следил так внимательно. Когда холодная онемелость в руке постепенно сошла, его заинтересовала одна мысль. Пока другие стояли согнувшись над ящиком, он улизнул из комнаты и на цыпочках прокрался вниз.
      У девушки был сильный жар: на щеках горячечный румянец, а дыхание частое, с присвистом. Найл навел трубку на ее влажный лоб и передвинул регулятор. Делая это, он вошел к ней в сознание и почувствовал похожую на шок волну облегчения, когда мозг наводнила внезапная прохлада.
      Через полминуты поток захлестывающих ее нервную систему тревожных импульсов измельчал до небольшого ручейка, а дыхание чуть успокоилось. Вместе с тем, продолжая держать ее лоб под холодным светом. Найл чувствовал, что борется лишь с симптомами, а не с сущностью болезни. Нервная система девушки оказалась в состоянии шока от реакции между паучьим ядом и змеиной сывороткой. А провисев шесть недель вверх ногами в кладовой у Скорбо, она была, бесспорно, слишком слаба, чтобы справиться с кризисом. Даже когда сердцебиение унялось, ясно было, что ей не хватает силы справиться с новым вторжением отравы, которую ввел ей в кровяное русло Симеон. Она была ввергнута в горячечную сумятицу собственного сознания; Найл чувствовал полную беспомощность.
      Вместе с тем, бросив очередной взгляд на пышущее жаром лицо, он ощутил прилив горького гнева при виде такой бессмысленной траты человеческой жизни. Казалось абсурдным, что невозможно изыскать способ, как влить в ее тело хоть какую-то часть его собственной избыточной жизненности. Повинуясь безотчетному импульсу, он отключил холодный свет и поместил одну руку девушке на лоб, а другую на солнечное сплетение. При этом он сознательно имитировал движения своего брата, которые наблюдал чуть раньше. Сразу же стало ясно, что между организмами установился контакт. Когда произошло слияние умов, Найл инстинктивно уровнял их вибрации, чтобы девушка могла впитать энергию, которая ей передается. По рукам, через кончики пальцев засочилось тепло. А поскольку контакт был все еще недостаточно полным, Найл, нагнувшись, припал ртом к ее губам. Губы у девушки были сухими, пришлось их облизнуть языком. И вот теперь, когда контакт был полным, ее тело отозвалось на поток жизненной энергии, как иссохшая земля отзывается на благодатный дождь.
      Своеобразное ощущение - жизненная сила воронкой ввинчивается в омут энергетического голода; такое, будто половая принадлежность меняется на противоположную: он становился женщиной, а она мужчиной. И вот, когда согнутая спина уже занемела от напряжения и стало неудобно стоять, Найл почувствовал, как исходящей из его тела силе начинает вторить сила изнутри; подобно насыщенной влагой почве, чужая сущность впитала столько жизненной энергии, сколько смогла. Через секунду он почувствовал, как губы у нее дрогнули, и подумал, что она приходит в себя. Выпрямившись, Найл испытал внезапное головокружение, от которого невольно пошатнулся и схватился за край стола. Секундная темнота прошла, и Найл увидел, что глаза у девушки открыты. Он улыбнулся ей как можно ласковей, но та в ответ таращилась бездумно, ничего не сознавая. Затем глубоко вздохнула и снова закрыла глаза; паучий яд, хотя и ослабленный, вновь сковал ей тело параличом.
      Когда через несколько минут в комнату вернулись остальные, девушка дышала ровно и спокойно. Симеон сразу же заметил это изменение.
      - Так-то! Теперь у нее вид намного лучше.- Он подержал ее за запястье.- Да, пульс опять в норме.
      - Наверно, твоя сыворотка в конце концов подействовала,- предположил Найл.
      Симеон подозрительно покосился из-под кустистых бровей, но ничего не сказал.
      Гужевые дожидались возле входа в больницу Найл был благодарен им за прозорливость: события последнего получаса наполнили его дремливой усталостью, хотя и не лишенной приятности. Сев, он велел трогать в квартал рабов, а сам со сладостным вздохом откинулся на подушки, желая, чтобы путешествие продлилось по возможности дольше.
      Несмотря на усталость, Найлом владело необычное возбуждение. Мир вокруг казался необычайно свежим и открытым для восприятия. Это, видно, оттого, что он совершил вояж внутрь собственного тела и в сознание бесчувственной девушки; собственная сущность от этого казалась теперь обновленной и не совсем привычной, как новая одежда.
      Экскурс в чужое сознание заставил еще раз невольно задуматься над странной умственной пустотой жителей города пауков. У восьмилапых ушло много хлопот, чтобы искоренить в своих слугах-людях всякое воображение. Тем не менее, интриговало то, что, например, эта девушка, несмотря на нехватку воображения, вполне счастлива - как и толпы людей, что наслаждаются сейчас солнечным светом на главной площади, или прогуливаются по ведущей к реке зеленой аллее, безбоязненно завлекая в толчею бойцовых пауков и немногочисленных жуков-бомбардиров. Эта девушка никогда не бывала за пределами города пауков, тем не менее, ее устраивал ее жизненный удел. А собственно, с какой стати ему самому кичиться своим воображением? Ну, освободил сородичей от рабства, ну, воцарился в паучьем городе - а дальше что? Тем не менее, вопреки этому Найл продолжал чувствовать смутное неуютство, даже хуже.
      Но как ни странно, эти мысли не вызывали упадка. Напротив, когда колесница переехала мост, ведущий в квартал рабов, он ощутил любопытное удовлетворение; дескать, наконец-то можно схватиться с проблемой вплотную. Если нет желания погрязнуть в бездумном довольстве слуг пауков, надо наперекор всему идти к цели. И то, что произошло недавно, похоже, предлагает путь к решению: отрешиться от собственного тела, устремиться в открытый простор, существующий вокруг мира людей.
      Переехав мост, гужевые притормозили:
      - Куда дальше, господин?
      Бродус ничего толком не объяснил, но сказал, что дом выходит окнами на реку.
      - Отсюда направо - указал Найл.
      В полумиле к востоку когда-то прогремел взрыв подземного арсенала, смахнувший большую часть квартала рабов. Река стекла в возникший кратер, образуя озеро. До сих пор на его поверхность время от времени всплывали разбухшие тела, за которые бились друг с другом большеклювые чайки, начавшие теперь гнездиться по берегам. Иногда эти чайки с размахом крыльев больше метра нападали на детей; раз даже похитили младенца из люльки, оставленной во дворе. По этой причине, а также из-за несносности крыс - большущих, размером с собачонку - рабы ушли из домов, окружающих озеро. Из этого напрашивался вывод, что те, кто не хотел бы привлекать к себе внимания, могли разместиться в треугольнике между озером с востока и рекой с юга.
      Большинство домов на этом окруженном водой клине было повреждено: с некоторых посрывало крыши, почти у всех выбиты окна. Не будь склады боеприпасов так хорошо углублены и защищены, взрыв разрушил бы полгорода. Приближение людей к озеру не осталось незамеченным; над колесницей закружило несколько любопытных чаек. Найл заметил, что одна из них ведет себя довольно необычно. Кувыркнувшись вперед, она сделала обратный кульбит, затем потеряла равновесие и камнем понеслась к земле, но успела выровняться и снова взмыла на распростертых крыльях. Когда этот странный маневр повторился в третий раз, остальные чайки испугались и отлетели к озеру, оставив соплеменницу выписывать нелепые и неуместные кульбиты, тревожно при том крича. На этот раз она не смогла выправиться и ударилась о трубу, откуда, глухо стуча, скатилась по крыше. Найл отметил место, где птица скрылась из виду.
      - На следующей улице свернете налево.
      Несколько белых перьев обозначили место, где чайка грянулась о тротуар; сама птица находилась теперь в передних лапах у бойцового паука, стоящего на страже перед домом в нескольких метрах впереди вдоль дороги. Честно говоря, Найл так и думал, что застанет чайку именно там; странности ее поведения можно было объяснить лишь тем, что заскучавшему "бойцу" вздумалось позабавиться в своем паучьем стиле (бойцовые пауки охотники, которым доставляет удовольствие быстрое движение; запас терпения у них гораздо меньший, чем у других родственных видов). "Боец" был сейчас так поглощен предвкушением трапезы, что не заметил вовремя приближения людей и нервно вскочил, когда колесница появилась в поле зрения. Узнав Найла (скорее телепатически, чем по виду), он выронил добычу и, припав к земле, застыл в позе повиновения; птица клякнула и слабо затрепыхалась. Найл сделал вид, что не замечает оплошности стражника, и быстрым шагом прошел мимо в открытую переднюю дверь.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12