– Куда ты меня завел?! – воскликнул я. – Здесь никто не живет, и уже долгое время, как я погляжу!

– Тихо! Погоди немного, сейчас ты все поймешь, – зашипел на меня Раффлз, увлекая в одну из холодных пустых комнат.

Едва мы переступили ее порог, спичка в руке у моего друга погасла, но он тут же без малейшего звука зажег другую. Раффлз стоял, повернувшись ко мне спиной, и несколько секунд возился с какой-то штуковиной, которую мне не было видно, и я не понимал, почему он так замешкался. Но, когда он отбросил спичку, свет не потух, и я почувствовал в воздухе слабый запах масла.

Я шагнул вперед, чтобы заглянуть ему через плечо, но он был проворнее и повернулся сам. В руках у него оказалась небольшая лампа, которой он тут же осветил мое лицо.

– В чем дело? – недоумевал я. – Что за дурацкую игру ты затеял? Что ты собираешься предпринять?

– Уже предпринимаю, как ты удачно выразился, – тихо усмехнулся он.

– Ты решил меня разыграть?

– Что-то в этом духе, Зайчонок.

– Значит, в этом доме нет ни единой живой души, кроме нас двоих?

– Именно так. Только ты да я, да мы с тобой, – снова отшутился он.

– Значит, тебе просто захотелось немного повеселиться, вот ты и выдумал историю про несуществующего друга-богача с Бонд-стрит, который с удовольствием даст нам в долг огромную сумму денег? Да? Я угадал?

– Не совсем так. Но есть в этой сказке и доля правды. Дэнби и в самом деле является одним из моих друзей, вернее, знакомых.

– Дэнби?

– Ну да. Ювелир, владелец магазина, который находится как раз под нами.

– И что ты хочешь этим сказать? – Я почувствовал, как тело мое охватила дрожь. Постепенно до меня стало доходить, что же в действительности задумал совершить мой приятель. – Значит, деньги мы получим у ювелира? – нерешительно произнес я, словно не желая услышать подтверждение своей ужасной догадки.

– Почти что так.

– Почему почти что? А как же еще?

– Мы возьмем не деньги, а их эквивалент. И раздобудем его в магазине.

Больше никаких вопросов задавать ему уже не было смысла. Теперь все становилось на свои места. Оставалась непонятной лишь моя собственная недогадливость. Ведь он уже сто раз намекал мне на то, что должно было произойти сегодня ночью, а я, проявляя ослиное упрямство, отказывался в это верить. И вот теперь я стоял перед ним в пустой комнате, а он светил мне в лицо своей лампой и тихо посмеивался.

– Кража со взломом! – выдохнул я. – И преступник – это ты!

– Ну, я же тебе говорил, что жить надо своим собственным умом, всегда надо что-то придумывать, изобретать… Иначе не уцелеть.

– Но почему ты сразу не сказал, куда мы направляемся и с какой целью? Почему ты не мог доверить мне свою тайну? Зачем нужно было лгать? – потребовал я ответа, задетый за живое; я стоял на своем месте буквально ни жив ни мертв от страха, боясь шевельнуться.

– Я сразу хотел тебе все рассказать, – начал оправдываться Раффлз. – Да, я несколько раз пытался до тебя достучаться. Ну вспомни, ведь я предлагал тебе пойти на преступление, верно? Только ты, кажется, забыл, что именно сам же ответил мне согласием. Конечно, я не сразу тебе поверил, а потому решил устроить некоторую проверку. Теперь я понимаю, что ты и в самом деле не имел в виду того, что говорил мне, и я ни в коем случае не виню тебя в этом. Я сам во всем виноват. Поэтому уходи отсюда, мой милый друг, и чем быстрей, тем лучше. Оставь это дело мне. Я знаю, ты не предашь меня, не побежишь в полицию. Так что я совершенно спокоен на этот счет.

Да, этот человек был на редкость умен! Если бы он выбрал иной путь и принялся угрожать мне, издеваться надо мной или даже просто посмеиваться, все могло бы выйти по-другому. Но он сразу объявил, что я совершенно свободен и волен оставить его одного в столь опасном положении. Нет, он не собирался меня обвинять. Он даже не потребовал от меня слова молчать и никому не рассказывать о том, что мне уже стало известно. Он целиком и полностью мне доверял. Он знал все мои сильные и слабые стороны и играл на них, как истинный мастер своего дела.

– Не так быстро, – буркнул я. – Может быть, это из-за меня ты решил довести дело до конца. А может, тебе самому захотелось разбогатеть таким вот необычным способом? И тогда ты дал себе слово совершить преступление при любых обстоятельствах?

– Нет, не при любых, – покачал головой Раффлз и пояснил: – Да, у меня и вправду имелся собственный ключ от этого дома, причем уже давно. Но когда я выиграл в карты сегодня вечером, я решил выбросить его и забыть об ограблении. Дело в том, что задуманное мной осуществить не так-то просто и, во всяком случае, одному человеку это вряд ли будет под силу.

– Тогда все решено. Я остаюсь. Я буду твоим напарником.

– Ты это серьезно?

– Да. Во всяком случае, на этот раз я в этом уверен.

– Добрый, милый, верный старина Зайчик, – забормотал Раффлз, поднося лампу ближе к моему лицу.

Пару секунд он молча рассматривал меня, а потом начал в быстром темпе посвящать меня во все подробности своего коварного плана. Я внимательно слушал его и кивал. Со стороны могло показаться, что сейчас к очередному «делу» готовятся два закоренелых вора-взломщика.

– Я хорошо знаю расположение в магазине помещений и всего того, что там находится, потому что не раз бывал в нем и даже кое-что приобретал, – шепотом докладывал мне Раффлз. – Знаком я и с верхней частью здания. Вот уже месяц, как она сдается внаем. Я тоже прикинулся потенциальным съемщиком, взял смотровой ордер. Разумеется, я успел сделать себе копию ключа. Единственное, что я не знаю, – это как именно соединяются между собой обе части этого дома. Мы можем проникнуть на нужную нам территорию отсюда, сверху, хотя лично я предпочел бы подвал. И если у тебя хватит терпения, я сейчас постараюсь все объяснить.

Он поставил лампу на пол, осторожно приблизился к окошку и беззвучно открыл его. Потом он недовольно покачал головой, так же осторожно закрыл его и вернулся на свое место.

– Вот это и была наша первая возможность – использовать окошко, расположенное над нужным нам окном. Но там слишком темно, ничего нельзя рассмотреть, а свет зажигать категорически нельзя. Значит, остается второй способ. Пошли со мной в подвал. Только помни: хотя здесь и нет никого, кроме нас двоих, шуметь запрещается. Вот! – Он приложил палец к губам, одновременно кивком привлекая мое внимание к звукам, раздававшимся снаружи. – Вот! Слышишь?

И снова до моего слуха донеслись те же мерные шаги, приближающиеся к дому. Раффлз пригасил лампу, и некоторое время мы снова молча стояли в тишине, ожидая, пока шаги не затихнут вдали.

– Это либо полицейский, – пробормотал Раффлз, – либо сторож, который обходит все ювелирные магазины в округе. Тут между владельцами таких лавок есть договоренность. Сторож просто обходит улицы и смотрит, нет ли поблизости подозрительных лиц и все ли в порядке с магазином.

Мы осторожно, чуть ли не ползком и пригнувшись, спустились с лестницы. Ступеньки скрипели, как мне показалось, нарочно, чтобы позлить нас и заставить понервничать. В коридоре мы взяли в руки свои ботинки, затем продолжили путь по каким-то корявым каменным ступеням. Когда они закончились, Раффлз поставил лампу на пол, а сам обулся, велев мне сделать то же самое. При этом голос его прозвучал громче, чем я предполагал, так как наверху он строго-настрого запретил мне вообще произносить что-либо. Мы очутились в подвале, точнее, в небольшом его отсеке, откуда вели сразу несколько дверей. Три из них оказались приоткрытыми так, что были видны пустые погреба. Но четвертая дверь была заперта на ключ и засов. Однако ключ почему-то был оставлен в замке, и мы легко преодолели эту незатейливую преграду. Мы очутились в подобии некого квадратного колодца, заполненного густым туманом. В противоположной его стене обнаружилась еще одна дверца, которую Раффлз тут же осветил лампой, одновременно загораживая ее слабые лучи своим телом. В этот момент раздался какой-то странный звук, напоминающий то ли хруст, то ли скрежет металла, и у меня замерло сердце. Но уже в следующий миг я увидел, что дверь широко распахнулась, а Раффлз уже стоит за ней и манит меня к себе, озорно помахивая ломиком.

– Дверь номер один, – прошептал он. – Одному дьяволу известно, сколько их еще там, дальше. Не меньше двух, это я знаю точно. Но ты сильно не переживай. Здесь, внизу, мы не так сильно рискуем, как в том случае, если бы нам пришлось работать там, наверху.

Сейчас мы находились на нижней ступеньке точно такой же каменной лестницы, по которой только что спустились. Этот участок дома был смежным с магазином и частной секцией дома. Однако данная лестница вела не в открытое помещение, а заканчивалась массивной дверью из красного дерева, в которую мы и уперлись, дойдя до последней ступеньки.

– Я так и думал, – пробормотал Раффлз, передавая мне лампу и пряча в карман связку отмычек, после того как он в течение нескольких минут пытался справиться с замком. – Тут потребуется целый час упорного труда, чтобы пройти через эту дверь!

– А ломиком этот замок никак нельзя убрать?

– Нет, с этой конструкцией я хорошо знаком. Бесполезно даже пробовать. Его придется открывать изнутри, а это займет не меньше часа.

Судя по моим часам, прошло сорок семь минут. Ровно столько времени потребовалось Раффлзу, и никогда еще в жизни я не видел более тонкой работы и такого старания. Моя роль была куда проще. Я просто стоял рядом и держал в одной руке лампу, а в другой – склянку с маслом.

Раффлз извлек из кармана симпатичный, расшитый шелком футляр, очевидно, предназначенный для его бритвы, но набитый не лезвиями, а мелкими инструментами, которые были в ходу у людей, разделявших его нелегальное хобби. Из всего набора он выбрал буравчик, способный высверлить отверстие диаметром в дюйм, и приделал его к небольшой, но мощной стальной скобе. Потом он снял пальто и блейзер, аккуратно расстелил их на верхней ступеньке, встал на колени на мягкую ткань и, подвернув манжеты рубашки, принялся за работу. Он начал методично просверливать отверстия в дереве, чтобы образовался круг. Правда, прежде он смазал буравчик, чтобы свести до минимума возможный скрежет, и повторял эту процедуру, перед тем как сделать очередное отверстие, а иногда и в середине процесса. Для того чтобы обойти полный круг, ему потребовалось сделать тридцать две таких дырки.

Я заметил, что, высверлив самую первую дыру, он сунул туда указательный палец, а через некоторое время, когда отверстия составили овал, продел туда ладонь до основания большого пальца, и тут я услышал, как он тихонько выругался, после чего добавил:

– Вот чего я так боялся!

– Что такое?

– Железные ворота по ту сторону двери.

– И как же, черт побери, мы прорвемся через них? – в ужасе выдохнул я.

– Мы уберем замок отмычкой или ломом. Правда, их там может быть два – нижний и верхний, тогда придется вырезать еще два отверстия.

Признаюсь, я не очень-то радовался перспективе снова наблюдать за тем, как он начнет орудовать отмычками и ломиком. Один-единственный замок уже поставил нас в тупик, а если их там окажется еще два… Мое разочарование и нетерпение стали бы для меня откровением, если бы я задумался серьезно над своим состоянием. Но я втянулся в это гнусное предприятие добровольно, причем сейчас меня охватил какой-то неведомый мне ранее азарт. Романтика вкупе с опасностью во время всего нашего приключения словно загипнотизировали меня. Все мои чувства буквально парализовало. И я продолжал неподвижно стоять подле моего друга, подсвечивая ему лампой и испытывая какой-то непостижимый и непонятный мне интерес, который не проявлялся у меня при более достойных занятиях. Но рядом со мной стоял на коленях сам Эй-Джей Раффлз! Волосы его спутались, а на лице играла такая же самодовольная полуулыбка, которой он одаривал своих противников, уверенно побеждая в матчах по крикету.

Наконец цепочка отверстий замкнулась, замок более не представлял собой препятствия, и рука Раффлза свободно прошла внутрь, проскользнув между прутьями железных ворот.

– Самое главное, – зашептал он, – чтобы замок оказался посередине. Значит, он тут один… Ура! Так оно и есть. Теперь я должен одолеть его, и, считай, полдела сделано.

Он убрал руку и достаточно проворно выбрал из связки отмычек одну, после чего его рука снова исчезла в дыре. Мы оба затаили дыхание. Я слышал, как бешено колотится у меня сердце в груди, как тикают часы в кармане. И тут до меня донесся нежный звук отмычки, аккуратно поворачиваемой в замочной скважине. И вот он – долгожданный щелчок, звук, который не спутаешь ни с каким другим на всем белом свете. В следующий миг тяжелая дверь красного дерева и железные ворота, открывающиеся внутрь, гостеприимно позволили нам пройти дальше. Раффлз, вытирая пот с лица, уселся на письменный стол, стоявший тут же, неподалеку от входа.

Осветив помещение своей лампой, мы обнаружили, что находимся в пустом просторном вестибюле и от магазина нас отделяет нечто вроде железного занавеса, один вид которого поверг меня в полное уныние. Однако Раффлза это чудовище, похоже, ничуть не напугало. Он повесил пальто и шляпу на какие-то крюки в стене и только после этого принялся внимательно рассматривать очередную преграду.

– Ну, это уже ерунда, – подытожил он после минутной паузы. – Эту железку мы преодолеем за одну секунду, но там дальше, за ней, стоит серьезная дверь, с которой придется повозиться.

– Еще одна?! – простонал я. – Но как ты собираешься разобраться пока что вот с этой железкой, как ты выразился?

– Вот к ней можно применить двойной рычаг, чтобы попросту снять с петель. Это и есть слабое место сей железной конструкции. Его легко поддеть снизу. Правда, дело это весьма шумное, Зайчонок, и тут мне на помощь должен прийти ты. Без тебя мне здесь никак не обойтись. Ты будешь находиться наверху и подавать мне условные знаки, когда улица опустеет и мне будет позволено немного пошуметь.

Можете себе представить, с каким неудовольствием встретил я подобную перспективу. Дежурить одному наверху, в пустом доме! Но одновременно я испытал некую гордость за то, что именно я буду выполнять столь важную роль и это именно на меня ложится такая огромная ответственность, от которой, возможно, зависит успех всего нашего предприятия!

До сих пор я был простым наблюдателем – свидетелем происходящего, и не более того. А вот теперь настала моя очередь, и я тоже включаюсь в опасную игру. И эта возможность проявить себя настолько возбудила мое сознание, что никакие проблески совести не могли бы меня остановить. Что касается страха и мер безопасности, то я перестал думать о подобной ерунде уже давно.

Без звука я занял свое место в передней комнате над магазином. А поскольку желающих снять это помещение так и не нашлось (на наше счастье), то в комнате почти полностью отсутствовала мебель, зато оставались (и снова нам повезло!) такие необходимые детали интерьера, как жалюзи, которые в данный момент были приспущены, и это тоже давало мне дополнительную защиту от любопытных глаз. Получилось так, что моя задача значительно облегчалась. Я вглядывался сквозь планки жалюзи в улицу и, если замечал какую-нибудь фигуру, приближающуюся к дому, громко топал ногой по полу два раза. Когда человек проходил мимо нас и удалялся, это означало, что опасность миновала, и тогда я топал еще один раз. Снизу до меня доносился только скрежет металла, но когда я подавал условный сигнал, все мгновенно стихало.

За все то время, пока Раффлз трудился над железным занавесом, в поле моего зрения с полдюжины раз появлялся полицейский, но еще чаще – тот самый тип, которого мы оба с моим приятелем посчитали за сторожа ювелира. У окна мне прошлось проторчать почти целый час. Один раз, правда только один, у меня сердце буквально в пятки ушло. В тот момент сторож остановился и заглянул в смотровую щель двери освещенного внутри магазина. Я ожидал, что он обязательно засвистит. Перед моим мысленным взором промелькнули наручники, и суд, и даже виселица и плаха, но мой условный сигнал был вовремя принят, и сторож как ни в чем не бывало зашагал по улице дальше, не заподозрив ничего необычного.

Когда все было закончено, я сам услышал сигнал от Раффлза, которым он вызывал меня вниз к себе. Зажигая спички и освещая себе дорогу, я спустился сначала по широким ступеням, потом по узким, миновал вестибюль и наконец встретился с Раффлзом. А он уже ожидал меня с протянутой по-дружески рукой.

– Молодец, мальчик мой! – улыбнулся он. – Ты, как всегда, был на высоте в самый ответственный момент, и награда за это будет соответствующей. Теперь все, что нужно, уже находится у меня в карманах, и стоимость нашей добычи исчисляется тысячами фунтов. Но в одном из шкафчиков я обнаружил еще кое-что, а именно: весьма приличное вино и сигары, которые наш милый Дэнби приберегал, наверное, для своих деловых партнеров. Сделай глоток, затянись пару раз, и тебе станет немного легче. Я обнаружил тут и туалетную комнату, где мы сможем привести себя в порядок, прежде чем отправимся в обратный путь. Лично я весь перепачкался и выгляжу сейчас как сапожная щетка.

Железный занавес лежал на полу, но Раффлз настоял на том, чтобы мы водворили его на место. Однако перед этим я посмотрел через стеклянную дверь с другой стороны на то, что он успел сделать, и оценил его работу в магазине. Так как на улице всю ночь напролет горели фонари, в их белесом свете я постепенно сумел разглядеть все перемены, происшедшие в ювелирной лавке. Я сразу понял, что Раффлз не тронул серебра, которое оставалось лежать в витрине, на прилавке и в стеклянных шкафчиках. Прилавок с золотом оказался пустым, но это не было делом рук Раффлза – его содержимое сам хозяин магазина спрятал в сейф, и мой отчаянный друг не отважился его вскрыть. Что же касается серебра, то он из всего изобилия выбрал только изящный портсигар – специально для меня. Золото же мой друг «позаимствовал» у ювелира прямо с витрины. Оно хранилось в трех специальных ящичках, каждый из которых запирался на замок, но это ничуть не смутило моего друга – он справился со всеми тремя. Теперь свет электрических фонарей высвечивал искореженные бока гофрированных ящиков, напоминавшие ребра скелета какого-то неведомого существа. Однако в маленькое смотровое окошко в двери магазина ничего этого разглядеть было бы невозможно. За изувеченным железным занавесом следов нашего пребывания осталось больше: это были и раскупоренная бутылка вина, и открытая коробка с сигарами. В туалетной комнате валялось черное от грязи полотенце, на полу повсюду виднелись обгорелые спички. Можно еще упомянуть потревоженную нашими ладонями пыль на перилах лестниц. Вот, пожалуй, и все оставленные нами следы после визита в это удивительное местечко.

– Давно ли я задумал столь увлекательное путешествие? – произнес мой друг, когда мы неспешным шагом шли по улицам предрассветного города, словно двое гуляк, возвращавшихся с бала. – Нет, Зайчонок, у меня и мысли подобной не было. Но вот примерно с месяц назад я обратил внимание на то, что верхняя часть этого здания пустует. Я даже прикупил себе пару вещиц в этой лавке, чтобы получше изучить расположение комнат. Кстати, я взял их в кредит и пока что не расплатился. Нужно будет это обязательно сделать завтра же. Это будет и справедливо, и весьма поэтично, ты так не считаешь? Одного посещения этого магазина мне хватило, чтобы понять, что в этом местечке можно хорошенько поживиться. Однако же после второго визита я осознал, что без напарника мне ни за что не справиться. Поэтому я почти что забыл о своей безумной идее. И вот тут на сцене появляешься ты! В самый ответственный момент, как говорится… Но вот мы и пришли. Надеюсь, что в «Олбани» камин еще горит, потому что не знаю, как ты себя чувствуешь, но лично я промерз до самых костей!

После такого неслыханного преступления он еще мог думать о тепле! Он мог мечтать о том, как сейчас согреется возле своего шикарного камина! Внутри у меня как будто открылись шлюзы, из которых хлынул поток, заливая меня с головы до ног ледяной водой. В одно мгновение я увидел всю пошлость нашего отвратительного приключения. Раффлз оказался самым заурядным взломщиком. И ведь я помог ему совершить кражу. Значит, получается так, что я тоже вор-взломщик. Тем не менее я могу равнодушно греться у его камина, хладнокровно наблюдая за тем, как он мало-помалу опустошает свои карманы. И все это происходит в полной тишине и при полном спокойствии – будто мы и не совершили ничего такого, недозволенного и экстраординарного!

Кровь застыла у меня в жилах. Сердце заныло. Мысли бешено крутились в мозгу. Как же мне нравился этот злодей! Как я восхищался им! Теперь же мои симпатия и восхищение должны были превратиться в ненависть и отвращение. Я ждал этой перемены, я жаждал в полной мере прочувствовать их всем сердцем, всей душой. Но… ожидал напрасно.

Я видел, как из его карманов одно за другим появлялись настоящие сокровища. Стол засверкал от этой роскоши. Здесь были дюжины колец, браслеты, подвески, диадемы, ожерелья с жемчугом, рубинами, аметистами, сапфирами. И, конечно, бриллианты – в каждом украшении непременно присутствовал хотя бы один бриллиант. Их ослепительные лучи, словно кинжалы света, вонзались в мое сознание, слепили глаза, заставляя щуриться. Я и верил и не верил в происходящее, понимая, что забыть этот момент, равно как и все то, что предшествовало ему, я уже не смогу никогда. Последним из внутреннего кармана своего пальто Раффлз достал не трофей, а мой собственный револьвер. Это на меня сильно подействовало. Наверное, я вскрикнул или сказал что-то, одновременно резко выбросив вперед правую руку. Я хорошо помню серьезный взгляд Раффлза в тот момент и его вскинутые брови. Он цинично улыбнулся, неспешно вынул из револьвера патроны и только после этого вернул мне оружие.

– Ты, наверное, мне сейчас не поверишь, Зайчонок, – заявил он, – но я прежде еще никогда не носил с собой заряженного пистолета. А вообще, если подумать, это, наверное, вселяет некоторую уверенность в своих силах и возможностях. И все же, если бы что-то пошло не так, он мог бы сыграть нам плохую службу. Конечно, оружие можно использовать, но это совсем не та игра, на которую я рассчитывал. Правда, мне не раз приходило в голову, что человек, совершивший убийство, должен испытывать какие-то неописуемые чувства. Ну, по крайней мере до тех пор, пока его самого не схватят. Но не стоит так расстраиваться, мой дорогой. Я таких ощущений никогда не переживал, и, полагаю, ничего подобного в своей жизни мне испытать не придется.

– Но то, что мы совершили сегодня… тебе приходилось делать и раньше? – прохрипел я.

– Раньше? Милый мой Зайчонок, ты меня просто-таки обижаешь! Неужели сегодня я делал все так, что у тебя сложилось впечатление, будто я в таких делах новичок? Конечно, мне случалось совершать нечто подобное и прежде.

– И часто?

– Ну… Не очень. Не настолько часто, чтобы разрушить очарование этого действа, что бы ни случилось. И только в тех случаях, когда я действительно оказываюсь в весьма затруднительном положении, то есть почти в безвыходном. Ты, наверное, слышал об алмазах Тимблби? Это сделал я, и эти алмазы доставили мне множество неприятностей. Затем последовал случай в плавучем доме Дормера в Хенли, еще в прошлом году. Тоже моих рук дело. Но все это не слишком большая добыча. Я подумал о том, что если мне удастся сорвать действительно достойный куш, я, наверное, покончу с этим делом раз и навсегда.

Да, я припомнил оба упомянутых им случая. Вы только подумайте! Ведь это именно он провернул эти громкие дела! Просто невероятно! Все было сработано с удивительной четкостью и дерзостью, видно, продумано до мелочей. Потом мой взгляд снова упал на стол, переливающийся и сверкающий миллионами цветных искорок, и все размышления были прерваны этим завораживающим зрелищем.

– Как же получилось, что ты решился пойти на это? Расскажи мне про самый первый случай, – попросил я из любопытства. Восхищение этим человеком в моей душе все возрастало.

– Ну, это очень длинная история, – отмахнулся Раффлз. – Произошло это еще в Австралии, я там играл в крикет. Слишком долго пересказывать все по порядку, замечу только, что в то время я находился в таком же безнадежном положении, как ты сам сегодня. И только так я смог бы поправить свое положение. Я никогда не думал, что настанет время и все повторится. Но я попробовал вкус крови, если можно так выразиться, и со мной было покончено уже навсегда. Почему же я должен работать, если могу воровать? Зачем мне оседать в каком-нибудь скучном месте, навеки заточив себя в обыденность бытия, когда совсем рядом бурлит жизнь, полная риска, романтики, опасностей? И можно разом погрузиться во все это! Конечно, очень плохо и неправильно стремиться к такой жизни, но не все люди могут придерживаться принципов морали. Да и вообще распределение богатства зачастую происходит не слишком справедливо. Кроме того, я же занимаюсь этим не постоянно. Не буду напоминать тебе прописных истин, от которых быстро устаешь. Меня только интересует вот что: понравится ли тебе самому эта жизнь так же, как она по нраву мне?

– Понравится ли? – вскричал я. – Только не мне! Это не жизнь. Единственный раз – и мне этого хватит до конца моих дней.

– Значит, в следующий раз ты не станешь помогать мне, не пойдешь вместе со мной?

– Даже не проси меня об этом, Раффлз. Не проси, умоляю тебя ради Господа Бога!

– Но ведь ты сам говорил, что готов сделать для меня все что угодно! Не ты ли просил меня только назвать преступление, на которое ты уже заранее готов пойти вместе со мной? Правда, тогда я и сам понимал, что ты говоришь не совсем искренне. Но ты не подвел меня нынешней ночью. И я должен быть доволен тобою и полностью удовлетворенным, верно? Наверное, я просто неблагодарный и безрассудный человек! Я должен был бы по идее все на этом и закончить. Но все дело заключается в том, Зайчонок, что ты – мой человек. Ты как будто был создан для меня. Ты – мой до самого конца! Ты только вспомни, как ловко мы сегодня все обставили, а? И комар носа не подточит. Все шито-крыто! И ничего ужасного не произошло, ведь правда же? И никогда ничего страшного не случится, пока мы с тобой будем действовать сообща.

Он стоял рядом со мной, положив обе руки мне на плечи. Он улыбнулся, прекрасно понимая при этом, как действовала на людей его улыбка. Мне удалось вывернуться. Уставившись на каминную полку, я закрыл горящее лицо руками. Но уже в следующее мгновение его еще более дружественная ладонь согрела мне спину.

– Все будет хорошо, мой мальчик! Ты прав, я плохой человек и поступаю неправильно. Никогда больше я не стану просить тебя ни о чем. Иди, если тебе этого хочется, и возвращайся сюда завтра днем за деньгами. Между нами не было никакой четкой договоренности, но я, разумеется, щедро вознагражу тебя после всего того, что ты сделал для меня сегодня. Ты долгое время не будешь нуждаться ни в чем.

Я снова повернулся к нему лицом, ощущая, как продолжает гореть мое лицо.

– Я сделаю это для тебя снова, – процедил я сквозь зубы.

Но Эй-Джей Раффлз отрицательно покачал головой.

– Только не ты, – грустно произнес он, а потом так задорно улыбнулся, словно мой так внезапно вспыхнувший безумный энтузиазм развеселил его.

– Сделаю! – в запале крикнул я. – Готов поклясться. Я буду помогать тебе всякий раз, как только понадобится моя помощь. И какая теперь разница, собственно говоря? Один раз я уже стал соучастником. Значит, стану и в следующий. Я уже так или иначе продался дьяволу. Назад мне хода нет, да я бы и не пошел на попятную, если бы мне даже и представилась такая возможность. И еще одно ограбление ничего уже не изменит в моей жизни. Как только я тебе понадоблюсь, знай и помни: я твой человек! Я твой навсегда!

Вот так Раффлз и я объединили наши силы для того, чтобы совершать преступления. И произошло это событие в то самое время, которое значило для нас очень многое еще со школьной скамьи – в мартовские иды.